Аргор возился с уцелевшими десятью псами. Из стаи заклинателя вурдалаки пощадили только их. Все ожидающие приплода самки.

Муж хмурился, и его нервозность передавалась мне. При следующей атаке чёрные лоснящиеся звери ничем не помогут своим следопытам: мысли животных заняты поисками тёмных и узких местечек на псарне внутри загона. Зациклившиеся на приближающемся щенении, они рычали и бросались в атаку без предупреждения и только Аргору дозволялось быть рядом.

Наверное, можно было бы успокоиться. Вдыхать мирный воздух между нападениями и привыкать к своему раздвоению. Сказать самой себе, что всё обошлось, но терзавшие меня сомнения и страхи разделил тот, от кого в первую очередь зависела безопасность крепости.

С сегодняшнего дня ворота опускались и поднимались на специальных механизмах, оснащённых цепями и шестернями, для управления которыми теперь нужны были всего четыре человека. Поверх частокола ощерили металлические наконечники тысячи стрел и копий. Усовершенствовавший систему защиты снаружи, князь то и дело бросал взгляд на ту опасность, что могла поселиться внутри.

Не нужно было ничего рассказывать, каждый понимал каким образом я выжила. И если для людей сочинили байку, что ведарь меня спас (как когда-то это сделал дед Михась) и я просто жила у него и Хэды, залечивая раны, то князя обманывать никто не стал. А Аргору я всё рассказала сама.

— Купава зря говорить не станет ничего, — хмурил брови Радомир, не сводя задумчивого взгляда с выпущенных на день в поле коней. — Она раскрывает все свои видения сразу и полностью, вот только на то чтобы разгадать, что она сказала, подчас уходит много времени.

Под предлогом присмотра за лошадьми на последнем осеннем выпасе, князь выманил меня из крепости, чтобы поговорить без лишних глаз и ушей. Сила Велеса окутывала неосязаемой мощью, озоновый запах заглушал ароматы озябшей с ночи земли, намекая на присутствие бога в своём земном сосуде. И от этого было вдвойне не по себе.

Радомир смотрел на спокойно щиплющих стылую и жёсткую траву животных, но мыслями словно был далеко отсюда. Прихватив из крепости подбитый овечьим мехом тёплый тулуп, князь расстелил его на земле и устроился на нём, скрестив ноги и поджав их под себя. Меня не пришлось просить дважды, в поле слова разносятся далеко и лучший способ скрыть их, устроиться на выделанной шкуре рядом с мужчиной, что я и сделала. Обхватив руками свои колени, съёживаясь в ожидании того, что хотел сказать через него Велес, я разглядывала расхаживающих перед нами всхрапывающих каурых животных.

Тёплые штаны на меху, вязаная туника и меховая куртка с глубоким капюшоном не давали замёрзнуть даже на пронизывающем осеннем ветру. Только щёки горели от морозных воздушных порывов и зябли пальцы на руках.

Похолодало здесь быстро, уже через неделю после моего возвращения тонкая наледь заморозков задержалась почти до полудня. А сегодня кони копытом разбивали хрупкий лёд, ещё вчера бывший лужами, и грустно трепали мягкими губами остатки уже давным-давно не сочных травинок. Теперь до самой весны всё, что их ждёт — сухое жёсткое сено и постылое зерно.

А что ждёт меня?

— Не идут у меня из головы её слова… — вырвал из оцепенения голос князя. — И понять я никак не могу: какой путь ты выбрала? А ведь выбрала, тут уже ничего не допишешь. Аргора выбрала, а со мной разорвала связь. Каким только образом — всё никак не пойму. Да и что тут думать надо было? Что человек добровольно в звериной шкуре жить будет, как раб подчиняясь приказу? Я бы и сам на это не пошёл, Мирослава, а у тебя сердце слишком свободное, как и у рыси, что в тебе живёт.

Радомир оторвал взгляд от мирной картинки, так не вяжущейся с чернеющим позади крепости буреломом. Мудрая зелень княжеских глаз сейчас слегка сияла от божественного присутствия и притягивала к себе внимание, не позволяя отвести своего взгляда. Скорее от неожиданности, чем от страха, я вздрогнула, ощутив прикосновение к левой щеке уверенной и тёплой мужской ладони. Он задержал свои пальцы лишь на мгновение, а после коснулся ими моих рук.

— По какому пути ты идёшь сейчас никому неведомо, — тихо произнёс Радомир, взяв мои ладони в свои и согревая их своим дыханием. — Богиня, что судьбами ведает, в другом княжестве и своими поступками не делится, чтобы не влиял никто на её плетение. Вурдалакам зачем-то нужно было, чтобы ты в Сумрачных болотах осталась, на то у Лахи свои мысли есть, но он ими не делится, говорит, что не время ещё. Вот и думаю я, Мирослава, если бы ты там, в лесу осталась — смогла ли с нечистью договориться? А то, что вернулась — не значит ли, что смерть скоро в крепость придёт? Не справимся мы без заклинателя, нет нам смены для него, слишком юн ещё Серко.

Острые слова, что ронял князь, вторили моим мыслям. Но думать об этом самой и слышать от другого человека — разные вещи. И всё, что остаётся — лишь кусать озябшие губы в поисках ответа, которого нет.

Сейчас вурдалаки притаились и чего-то ждут, но никто не поручится, что это надолго или навсегда. Завтра вполне может статься, они снова придут пополнять свои ряды. Мои бывшие сородичи с той стороны. Знал ли об этом Велес? И стоит ли об этом говорить?

— Ты ведаря в крепость вернула, — глухо продолжил князь, не обращая внимания на моё молчание, да и что я скажу? — Никто уже плохого не скажет и думать не будет, коли сама не дашь им повода.

Согретые ладони я осторожно высвободила из его рук и вновь обхватила свои колени, стараясь удержать в них крупицы тепла, что на время удерживали внутренний холод.

— Мирослава, — Радомир словно искал что-то в моих глазах, а озоновый запах растворялся в воздухе, уступая место зернистому аромату и аромату стылой земли. Велес покинул свой сосуд, узнав что-то, что ему было необходимо. — Надо найти возможность с вурдалаками связаться и понять, что имела в виду ведьма. А это только живущий в тебе зверь сможет сделать. И как тут быть прикажешь? Останешься ты с нами, а рысь решит самовольство учинить — что мне делать с тобой тогда? Уйдёшь и не получится с нечистью договориться — Аргор не простит. Не могу я заклинателя потерять. Как не бьюсь над этой загадкой, а всё выходит, что лежит ответ на поверхности, да не видно его в упор.

Тихое конское ржание прервало наш разговор, точнее попытки князя объяснить мне все те далеко не радужные перспективы моего будущего. Обернувшись к потревоженным животным, я разглядела идущего к нам Аргора. После памятного нападения, муж стал сильнее припадать на правую ногу, и если раньше я определяла это только на звук в зверином облике, то теперь было видно издалека.

Любава рассказывала, что лишь чудом не пострадал позвоночник, он отделался парой сломанных ребёр, одно из которых едва не проткнуло сердце. Можно ли считать, что предсказание ведьмы о смерти любимого уже развеялось, и старуха с косой поменяла свои планы? Может, развилка судьбы уже пройдена и впереди лишь тот путь, где получится найти общий язык с вурдалаками? Вот только счастья на том пути нет.

Нет, не сходится, Купава ведь говорила о том, что когда путь определится, то и облик останется один. Рысь или человек? Пока мы до сих пор вместе, пока я всё ещё чувствую её внутри себя — не решено ничего. Так как же поступить?

Аргор подошёл ближе, и только взгляд его стал темнее, словно туча заслонила солнечный день.

— Тебя Хэда ищет, князь, — вполне миролюбиво окликнул Радомира заклинатель, но от меня не укрылся напряжённо дрогнувший мускул на его щеке. — Просила передать, что у Настасьи будет, ежели время для неё найдёшь.

Мужчины обменялись странными долгими взглядами, в которых снова схлестнулись лиственная зелень и древесная кора, будто разгулявшийся в лесу ураган. Аргор битву проиграл и первым отвёл взгляд, обернувшись к лошадям и выискивая среди них своего Яшку.

Мне показалось, или тонкая змеистая улыбка на миг коснулась губ Радомира? Поднявшись с нагретого на тулупе места, князь выпрямился и ровным чеканным шагом направился к крепости, оставляя меня наедине с мужем, если не считать пасущихся мирно животных.

— Мира, — и только сейчас я заметила, каким усилием удаётся Аргору сдерживать внутри какой-то протест. Что не поделили они с князем и когда успели? — Не думаю, что тебе стоит покидать крепость, даже в такой надёжной компании.

Мой недоумённый взгляд был встречен спокойной подбадривающей улыбкой, а от нервозности мужа не осталось и следа. И, кажется, происходящие с ним метаморфозы, заинтересовали не только меня. Зверь настороженно шевельнулся внутри, выбираясь наружу, но в последний момент передумал и отступил.

— Твои глаза, — Аргор опустился на корточки передо мной, внимательно вглядываясь, и обхватил широкими ладонями моё лицо, заставляя посмотреть на него.

— Что с глазами? — неприятное ощущение чего-то близящегося лишь туже скрутилось в узел ожидания.

— Странно, — протянул супруг, изучая моё лицо и задумчиво хмурясь. — На миг мне показалось, что у них вытянулся зрачок. Идём домой, Мирослава. За лошадями я пришлю Серко и Кигана.

Вытянулся зрачок? От этой новости почему-то стало весело. Настолько озадаченным выглядел Аргор, что внезапно захотелось смеяться. Вот только мужу было не смешно, смерив ещё одним задумчивым взглядом, он подхватил меня, вздрагивающую от смеха, на руки и быстрым шагом направился в крепость, по пути окликнув мальчишку-подмастерья, чтобы загнал коней на конюшню.

Я тихо смеялась, уткнувшись носом в травянистый запах кожи на шее заклинателя, до икоты и ненавязчивой рези в легких, цепляясь пальцами за податливый мягкий мех по краю его воротника. Истерика. Вот уж никогда не думала, что у меня однажды не выдержат нервы.

Смех исчез также внезапно, как и появился, уступая место горячим дорожкам слез. Осознание пришло так резко, словно весь небесный свод рухнул на землю и впервые, казалось, что я знаю, как поступить. Вот только как договориться и найти понимание, если у каждого из нас свои планы на жизнь и на тело?

Дрожащую от холода и съёжившуюся от безысходности на его руках, Аргор принёс меня к ведарю. Дед Лахи ни о чём не спрашивал, только засуетился по домику, отщипывая листочки и травинки от засушенных растений, вынимая из сундучков круглобокие склянки. Ароматы мелиссы, мяты, зверобоя и полыни наполнили домик и без того пропахший дурманящими глубокими настоями запахов.

— От этого легче станет, — ведарь протянул глиняную кружку с дымящимся напитком и сел за стол напротив того места, где устроился заклинатель со мной на руках. — Недолго действовать будет, но сил даст и успокоения. Это больше всего сейчас надобно.

Под немигающим взглядом деда Лахи и встревоженным у Аргора, я выпила отвар, словно это было прозрачная ключевая вода без вкуса и запаха. Ведарь знает, на что я решилась, почему-то это казалось очевидным. Вот только решение это к чему приведёт?

Собравшись с мыслями, укачиваемая родными объятьями, я всей душой тянулась к мужу, понимая, что этого тепла всё равно не хватит надолго, но, может, даст мне хоть немного времени. Интерес ощутившего мои мысли зверя был похож на шальную пенящуюся волну, что поднимается на море в бурю. Он понял. Он думает. Ощерившись глубоким предвкушением и выпуская когти, с довольством хищника перед долгожданной охотой, он словно засветился ожиданием. Он давно хотел поквитаться. Он согласен.

На выходе из дома ведаря нас встретила вернувшаяся домой Хэда. Завидев нас, лучница скрыла сияющую довольную улыбку под маской вежливого интереса, уступая нам дорогу, и скрылась за дверью подлатанной избёнки.

Обнимая меня за талию, муж спокойно рассказывал о первых щенках, что скоро появятся на свет. Возможно, этой ночью ему придётся быть в загоне. Еще пару дней назад, когда он говорил о вероятности этого события, я чувствовала лишь лёгкую грусть, что придётся ночевать одной. Но сейчас понимала, что другого шанса не будет и тоска напополам с отчаянием вгрызлись в самую душу.

За мысленным обменом эмоциями со зверем, я не сразу обратила внимание на то, как напрягся муж и умолк. Причина этого обнаружилась сразу: Радомир ждал возле входа в наш с Аргором дом. Прижавшись спиной к стене возле входной двери, он не сводил взгляда с резного козырька над крыльцом. Узор из прорезей в виде тонких листьев и ягод покрывал все наличники и ставни. Только здесь к ним добавлялся ещё отпечаток кошачьей лапы.

Повернувшись на шум, Радомир не обронил ни слова. Встречаясь взглядом с помрачневшим заклинателем, князь лишь протянул мне на раскрытой ладони плетёный кожаный шнурок с монеткой амулета и так же молча ушёл, стоило только взять его подарок.

Объятья Аргора ещё никогда не казались такими крепкими и желанными. Ещё никогда его губы не ласкали с таким обжигающим дыханием теплоты и нежности. И ещё никогда мне не было так зябко, как в этот момент, когда он разжал объятья, собираясь уходить и оставляя меня на пороге.

Сказать? Не позволит, не отпустит. Но я твёрдо знала, что иначе никак. В спорах с собой и со зверем, я всё равно бы не успела произнести ни слова. Аргор скрылся за поворотом, из-за которого мы недавно вышли, и близящаяся ночь скрыла его следы. В окнах домов потихоньку гасли свечи, а я всё смотрела в ту сторону, куда ушёл муж, не решаясь догнать и умолять, чтобы удержал и помог найти другой выход. Но, кажется, я только сейчас поняла смысл слова "самопожертвование". Что стоит жизнь и счастье одного, если на кону жизни многих?

Амулет от князя, в чьих глазах я заметила огонёк понимания, повис на шее. Шнурка хватило ровно, чтобы обернуться вокруг шеи, и не потеряться ни в каком облике.

Полгода — так сказал ведарь? Через полгода ещё можно спасти душу.