«… верховная Гвиневер стала автором нескольких трудов об изменениях разума в Разломе. Она предполагала, что сознание человеческое не в силах выдержать картины расколотого мира. Ее исследования были дополнены теологическими постулатами о каре тех, кто пытался снять с мира наложенное Девами наказание раньше срока. За это богини лишали разума.

Теория получила большое распространение, была благосклонно принята магистрами и рыцарями. Она была подтверждена исследованиями магистра…»

Я быстро перевернула несколько страниц, читать про исследования совершенно не хотелось. Хватило и прошлой главы, где в подробностях расписывали, какими методами жрица выводила свои теории, и что делала с теми, кому «повезло» вернуться из Разлома живыми. Или не повезло. Предки не стеснялись в методах добывания информации, хотя в этом вопросе мало что изменилось. Интересно, что показалось Альберту в этой книге смешным?

«Даже магия рода Муньер оказалась бессильна против изменений, что провоцировал Разлом…»

Я нахмурилась, пытаясь вспомнить родовую магию полуночных волков, но безуспешно. Сокурсники тихо переговаривались, Оли сложил из бумаги фигурку дирижабля и теперь пытался заставить ее спланировать на пол. Бумажный дирижабль планировать отказывался, предпочитая просто падать. Парни давали ему советы. Рут накручивала на палец черный локон, Мэри листала тетрадь с записями. Гэли сидела, сложив руки на столе, и смотрела прямо перед собой. Она больше не искала со мной встречи и не пыталась что-то объяснить или доказать. В классе тихо переговаривались Дженнет и Мерьем. С тех пор, как два дня назад Академикум покинул воздушное пространство Запретного города и завис на Трейди, его совершенно перестало трясти.

Мы ждали начала лекции по этикету. Но нанятый и, по слухам уже прибывший на остров преподаватель задерживался.

Я опустила взгляд в книгу.

«Вторая теория, выеденная святой Гвиневер на склоне лет вызвала гораздо больше толков и пересудов. Поговаривали, что старая верховная повредилась в уме. Советом жриц ей было вынесена рекомендация: оставить пост и уйти на покой, которую Гвиневер категорически отвергла. И, тем не менее, через год после этого и за шесть месяцев до смерти верховная под давлением совета была вынуждена подать в отставку. Похоронена в поместье Золотой лог на юге Винии. Канонизирована спустя триста лет…»

Так, а где сама теория, что сыграла значительную роль в карьере верховной жрицы полувековой давности? И причем тут магия Муньеров?

Я зашуршала страницами старого тома и поймала на себе взгляд Гэли. Подняла голову и одними губами спросила: «Что?». Но подруга отвернулась, не ответив. Еще одна проблема. Я понятия не имела, что делать с Гэли. А она, похоже, понятия не имела, что делать со мной.

Я долистала книгу почти до середины, когда снова наткнулась на упоминание этой опальной теории Святой Гвиневер. Чего же в ней такого, что вызвало недовольство совета?

«…человеческий разум разрушался не от воздействия Разлома, хотя кое-кто может обозначить их вторжение именно так, разум разрушался вследствие вселения в него демонической сущности, что обитает в черном „ничто“ расколовшем наш мир…»

Я заморгала, словно надеясь, что строчки исчезнут со страницы.

«Именно этим объясняла верховная жрица резню, устроенную на Академикуме, когда одна часть экспедиции обернулась против другой. В то время, как в пятой книге „Об исходе Великих Дев“ прямо говорится о защите данной богинями от сущностей Разлома, а именно: „ни один людь, ни одна баба, али дитя не станут супротив демонов розлому, ибо ми наделили силой умы годных“…»

По-простому, это то, что мы все знали с малых лет. Уходя, богини наградили защитой от тварей Разлома разумы достойных. Разумы жителей Аэры, что никогда их не предавали заветы богинь. А если еще проще – демоны просто не могли вселяться в нас. Будь это иначе, создания тьмы бы давно заполонили это мир, ибо разумов много, один другого краше, как говорил папенька.

Правда, вспомнив об отце, я вспомнила, и о лезвии, что танцевало в пальцах старого Мура, как живое, а стоящие вокруг люди повторяли: «Тень демона! Тень демона!»

«Ни одно исследование разумов людских ни до ни после не дало оснований для подтверждения этой теории. Она была приравнена к ереси, но памятуя о былых заслугах верховной…»

– Как вы приветствуете учителя? – раздался до боли знакомый голос, который словно вернул меня в Илистую нору на несколько лет назад. Только тогда этот голос еще прибавлял: «Ивидель».

«Как вы приветствуете учителя, леди Ивидель? Хорошо, что ваша матушка не видит» – качала головой гувернантка Кларисса Омули.

– Хорошо, что ваши родители этого не видят.

Я торопливо вскочила, тогда, как сокурсники с удивлением рассматривали невысокую хрупкую брюнетку, только что вошедшую в аудиторию и поставившую саквояж на стул. Мисс Омули поправила шляпку, которая, на мой взгляд, и так сидела безукоризненно.

– Позвольте представиться, леди и джентльмены, я ваш преподаватель по этикету миссис Кларисса Омули Тилон. И не смотрите на меня так, Ивидель, это невежливо. За прошедшие с момента нашего расставания годы я вышла замуж. – покачала головой моя бывшая гувернантка, а сокурсники переводили растерянные взгляды с нее на меня.

– Присаживайтесь! – тоном папенькиного десятника скомандовала эта хрупкая женщина. И все сели. Еще немного растерянные, любопытные, но уже почувствовавшие чужую силу воли. – Как ужасно вы это сделали, – попеняла наша новая учительница и пообещала: – Ничего, мы это исправим и сделаем из вас настоящих лордов и леди.

– А если я не лорд, можно не ходить? – спросил Коррин.

– Вы меня перебили, молодой человек, – миссис Тилон разгладила несуществующие складки на платье. – На первый раз пусть будет плюс один. И отвечая на ваш вопрос: нет, не ходить нельзя Теперь вы маг, а не сын мельника, поэтому не позорьте остальных.

– Мельников? – уточнил Оли.

– И их тоже. Вам плюс один за выкрик с места. Итак, мы начинаем изучать этикет: деловой, личный и боевой.

– А что такой бывает? – уточнила Рут, – Думаете, стоит в бою расшаркиваться или интересоваться, не угодно ли противнику перезарядить метатель? Ну что вы, что вы, я подожду, не торопитесь…

Все засмеялись. Все, кроме Клариссы Омули Тилон. И меня.

– Бывает, – с улыбкой ответила учительница, но от этой улыбки, у меня по спине мурашки побежали. Она никогда не кричала на нас с Илбертом, никогда не била, не щипала, не оставляла без еды, она всего лишь… – Особенно когда лучший друг в приступе гнева вызвал вас на дуэль, и теперь вам очень не хочется убивать друг друга. Боевой, он же дуэльный этикет основан главой Ордена в шестисотом году от образования Разлома. Вам, леди…

– Рут Ильсеннинг, – представилась смуглянка. – И я не леди.

– Что ж, как я говорила, мы это исправим, хотите вы того или нет. Вам мисс Ильсеннинг плюс две. А теперь продолжим…

– Что еще за «плюс одна», «плюс две»? – едва слышно спросила Мэри и посмотрела на меня. Они все посмотрели.

Детей графа Астера не били, их наказывали иначе. Плюс одна и плюс две – это всего лишь минуты, которые надо простоять с книгой на голове или с вытянутыми параллельно полу руками. Со стороны это кажется простым, а вы возьмите и попробуйте, каждую секунду считать будете, а потом сведет шею, задрожат руки… Один раз я пожаловалась на Клариссу маменьке и получила вместо одной книги на голову сразу две. А Илберт, помню, упал на пол после часового повторения придворного поклона по старым правилам. Спасите нас Девы.

Сокурсники все еще смотрели, а я поняла, что сижу прямо, насколько позволяет тугой воротник платья и спинка стула. Сижу, как не сидела со дня отъезда мисс Омули из Кленового сада.

Зима уже шла на убыль, но на улице снова похолодало, подтаявший снег тут же замерз.

– Правее бери! Правее, я ить, кому сказал? Чтоб тебя демоны разлома сожрали!

Гудела тягловая лапа, трещали на морозе канаты. Ругательства и команды срывались губ рабочих вместе с беловатыми облаками пара. Тросы натянулись, в небо поднимался дым двигателя разгрузочного механизма. Я невольно, замедлила шаг, шедший рядом со мной Отес тоже задрал голову. Солнце казалось тусклой золотой монеткой, подброшенной в небо богинями, да так там и замершей. Чуть в стороне висела «монета» поменьше – белая Эо, уже заняла свое почетное место на грядущем параде лун, скоро ее догонят младшие сестры оранжевая Кэро и красная Ио, чтобы простоять так одну ночь. Постоять и снова разойтись на пятьсот лет. Говорят, это сами богини смотрят на неразумных детей своих. Надо сказать, что девы не очень строгие родители, смотреть смотрят, а хворостину в руки не берут.

– Епить тебя в разлом! – закричал рабочий, когда груз чуть не снес ему голову. – Нет, ну что ты творишь? Чтоб я хоть раз еще пустил тебя за рычаги, да не будь, я Ганькой Косым, не пущу!

Тягловая лапа ухнула, совсем как живая, и на землю, наконец, опустился груз. На платформе стоял опутанный тросами мобиль. Ярко-желтый, как весенние цветы, вызывающий восхищение у всех, кто оказался в эту минуту на воздушном пирсе.

– Говорят, рыцарей будут обучать управлять мобилями, – с плохо скрываемой завистью сказал Отес, – Можно сказать, Вьеру повезло. Интересно, чем мы хуже?

Лапа тем временем зафырчала и снова поднялась вверх, к грузовой корзине дирижабля. Еще два судна заходили на посадку, а третье готовилось отчалить от каменного пирса Академикума.

– Вряд ли тебе стоит переживать об этом, раз твой отец владеет акциями завода по производству мобилей.

– Ага, он так и сказал: Отес, ты будешь магом, хватит и того, что я всю жизнь с железками вожусь.

Я переложила запечатанный конверт из одной руки в другую. Обещанное письмо папеньке, где с должным восторгом поведала о знакомстве с князем и с прискорбием рассказала об утрате камня рода. Не знаю, что там папенька думал, получая, мои послания, больше похожие на страницы летописи. Точно житие Святой Ивидель Непослушной. Жаль, отец пока еще ни разу не ответил, хотя, я отправляла вести в Кленовый сад регулярно, стараясь писать обо всем, что происходило вокруг. Обо всем кроме…

Гигантский дирижабль – носорог уперся боком в камни пирса, издавая шуршащий звук. Стюарды, отдавали команды. Один пассажир не стал дожидаться, когда закрепят швартовы и спрыгнул на камни. За ним второй ростом пониже и с ярко рыжими волосами. Крис и Жоэл, судя по рыцарским плащам, только что вернулись с патрулирования Трейди.

Я писала обо всем кроме Кристофера Оуэна. Потому что нечего было писать.

– Отес, ты не мог бы… – я протянула сокурснику письмо.

– Отправить? Конечно, – он взял у меня конверт, посмотрел на пришвартовавшийся дирижабль, но от вопросов воздержался. Не зря его зовут умником.

Я направилась к сходням, старясь не обращать внимания на то, как стучит сердце. Давала же себе слово, больше никаких встреч с Крисом. Поправка, намеренных встреч, тем более после случившегося в Запретном городе… Давала? Причем не в первый раз, а теперь собиралась его нарушить. Видимо, моя судьба переступать через клятвы, беря пример с предка.

Мы с бароном поравнялись, на краткий миг, встретившись глазами. И так же молча разминулись. Так будет правильно во всех отношениях. А перед глазами все расплывалось совсем не от слез, а от ледяного ветра. Вот же упрямец, вот же… И что я расскажу нашим внукам? Что опоила его и затащила в храм богинь? Девы, я думаю о наших внуках, как о чем-то само собой разумеющемся? Помогите!

И словно в ответ на мой мысленный крик руку кольнуло. Можно было не смотреть на ладонь, я и так знала, что на коже проступили три точки. Не будет никакой свадьбы с Оуэном.

Пассажиры продолжали покидать воздушное судно. Еще один мужчина ступил на каменную пристань. В его движениях не было легкости, наоборот он был скован, двигался тяжело и неловко держал явно непривычную руке трость.

– Доброго дня, граф Хоторн, – поздоровалась я.

– Леди Астер? Что-то случилось? – с тревогой спросил Мэрдок. Везет мне сегодня на джентльменов.

– Я ить башку тебе оторву, если поцарапаешь! – снова закричал рабочий, когда погрузочная лапа опустила на пристань второй мобиль, на этот раз красный, как бургундское папеньки.

– Нет, благодарю. Хотела справиться, как ваша нога?

Он подал мне руку, я коснулась пальцами его локтя и оглянулась. Крис и Жоэл все еще стояли на пирсе. И барон все еще смотрел на меня. Я бы порадовалась, не будь его лицо настолько хмурым. Папенька так же смотрел на рабочих, умудрившихся потерять вагонетку с рудой, хотя, как потом оказалось, они просто ошиблись в подсчетах. Не сильны наши рабочие в математике.

– Собираетесь на праздник в Трейди? – спросила, пробегая мимо, Тара. – Давайте быстрее, дирижабль сейчас отчалит.

– Думаю, леди Астер достойна лучшего партнера, – Мэрдок оперся на трость, лицо парня оставалось непроницаемым.

Я увидела Отеса, сокурсник помахал мне рукой, показывая, что письмо отправлено, и взошел на борт гондолы. Мэри стояла рядом с высоким молодым человеком, кажется братом, который что-то ей объяснял. Дирижабли разгружались и готовились отчалить. А Трейди начиналась ярмарка в честь парада лун, который состоится в конце месяца. Большая часть учеников получила разрешения посетить праздник. Я, к слову, даже не подавала прошение. Что мне там делать? Плясать на площади? Ходить по деревенским лавкам? Без Гэли это занятие теряет всякий смысл.

– Вы так и не ответили, – повторил Хоторн, – Что-то произошло? Что-то заслуживающее моего внимания?

– Не… нет, – я покачала головой, – Почему вы так решили?

– Вы пришли меня встречать. С чего бы подобная милость?

Как я уже говорила, он имел право злиться, поэтому я оставила эту нарочитую грубость без ответа.

Еще три пассажира спустились на пирс. Высокий мужчина огляделся, запахнул плащ и поправил капюшон. Его сопровождали две фигуры поменьше в серых пальто.

Серые псы, личная гвардия князя. Мужчина и женщина. Серая не скрывала своего лица. Она ничуть не изменилась с того дня в Льеже. Те же высокие скулы, те же стянутые в пучок волосы. Аннабэль Криэ, жрица Дев, снова ступила на землю Академикума, но на этот раз в качестве сопровождающей. А вот мужчина был мне незнаком, лет тридцати, плотного телосложения, с круглым и добродушным лицом. Правда, оружие у пояса и перчатки мечника показывали, насколько ошибочным может быть это впечатление.

Мэрдок узнал идущего первым на секунду раньше, чем я.

– Если вы сейчас присядете в реверансе, леди Астер, я вас казню. – Князь остановился и натянул перчатки. – Берите пример с графа Хоторна, он, может, и хочет согнуться, да нога не позволяет. А это идея, – сказал правитель самому себе. – Издать указ, который обяжет всех мужчин охрометь, тогда передо мной не будут всякий раз бухаться на колени и бубнить тарабарщину? Со временем это, знаете, надоедает.

– Как прикажете, милорд. – Я едва заметно склонила голову, не могла не склонить.

Князь прошел мимо. Серая жрица и рыцарь молчаливыми тенями последовали за ним.

Сколько раз я встречала таких мужчин? Высоких с военной выправкой, закутанных в плащи от непогоды, так что даже невозможно разглядеть лицо? Множество. Вон взять хотя бы того, что стоял в пяти метрах от дирижабля, с тревогой ожидая груза и поглядывая на управляющего фыркающей лапой «умелеца».

– Ну, епить-колотить, – простонал рабочий, – Правее, правее забирай, косорукий! Вы, мастер Тилон, не беспокойтесь, спустим в лучшем виде! А не спустим, я ему руки оборву и в жо…

Тут он заметил прислушивающихся к столь интересной беседе девушек и замолчал. Массивный ящик угрожающе качнулся. Хозяин груза страдальчески закрыл глаза.

Как его назвал рабочий? Мастер Тилон? Где я слышала это имя? Разве не так представилась нашей группе Кларисса Омули? Или где-то еще?

Один из дирижаблей отдал швартовы и стал медленно отходить от воздушного пирса, разворачиваясь на лету. Стюард убрал сходни второго пришвартованного дирижабля и подал сигнал пилоту, что пассажиры уже на борту.

Остаток дня мы могли быть свободны. Нет, не так. Остаток дня надлежало потратить, зарывшись в учебники и выучить, например, пять принципов воздушной механики и сто пять династических браков заключенных с правящим родом. Кстати, о князе…

– Мэрдок, скажите мне, что произошло в первом форте? Почему вы так… – я проглотила слово «испугались» и вовремя заменила на другое, – беспокоились?

– Я полагал, что леди Ивидель Астер будет последней, кто укорит меня в этом. – Взгляд серых глаз стал ледяным. Он тоже понял, какое слово я опустила. – Последней, кто вспомнит. Что ж, я ошибся.

– Вы… Ты все неправильно понял, – торопливо объяснила я. Ну почему, мужчины такие странные? Почему любой намек на их, даже не трусость, а слабость, вызывает возмущение и отторжение? Только женщине позволено быть слабой? Мужчинам недоступна такая роскошь? – Возможно… думаю… думаю, у тебя могли быть на то основания, – закончила я.

– Какие? – Он повернулся ко мне. – Все, что я помню – это мешанину лиц, слов, образов, чьи-то слова, запах дерева и лекарства. Помню, как сильно колотилось сердце, помню боль, но и только. Что-то произошло? – В его глазах появилась искорка беспокойства. Появилась и исчезла, так что вполне возможно, мне просто почудилось.

– Нет…

О чем я могла ему рассказать? О том, что кто-то скребся в дверь? О скальпеле в руках целительницы? Или о смехе в темном коридоре? О брусе? Или о вышке дирижаблей? О чем? Если сейчас в Академикуме при свете дня все это кажется полной глупостью.

Второй дирижабль уже отдавал швартовы, слышался смех сокурсников, Крис и Жоэл уже скрылись за ближайшим зданием. Паровала лапа почти опустила на мостовую груз мастера Тилона, а я почти придумала, как ответить Хоторну, когда Академикум сделал это за меня.

На этот раз обошлось без натужного скрежета и гула. Обошлось без толчков и рывков – без всего обошлось. Остров едва заметно задрожал, как деревянный настил под ногами, когда тебя обгоняет всадник. Задрожал и вдруг стал смещаться. Солнце ушло в сторону, ветер ударил в лицо.

Мы даже не испугались, во всяком случае, не сразу. Кто-то вскрикнул от испуга, когда один из отчаливших дирижаблей закрутило воздушной волной. Правда, судно тут же выпрямилось. Для кого-то вся странность произошедшего заключалась в ругани рабочего, в свисте тросов, когда груз мастера Тилона все же грохнулся на землю, каким-то чудом никого не придавив. Ящик треснул, и черные чирийские клинки раскатились по камням, бряцая и ловя агатовыми лезвиями тусклый свет солнца.

А для кого-то странности начались, когда шар все еще пришвартованного к пирсу судна соприкоснулся с каменной пристанью с отвратительным шуршащим звуком. Стюард махал флажками и что-то кричал, но из-за движения острова дирижабль едва не бросило на здание почтовой станции Академикума, лопнул один швартовочный трос, потом второй, фыркающая лапа, вдруг резко выпрямилась и с размаху опустилась на мостовую, выбив каменную крошку.

– Да, я ить… тебя… ты ж… – второй работник, стоявший в шаге от места ее приземления, путался в словах и никак не мог выразить обуревавшие чувства. Стюард все еще махал флажками, когда порвался третий трос, и судно, на прощанье проскрежетав по каменной стене, осталось висеть в воздухе, едва заметно покачиваясь из стороны в сторону, как лодка в неспокойном Зимнем море.

К пирсу Академикума остался пришвартован только почтовый дирижабль и то, только потому, что был закреплен на совесть и еще не закончил разгрузку.

– Магистры уводят Академивум, – пораженно проговорила я, глядя вместе с двумя молоденькими жрицами на линию горизонта.

– Магистры? – переспросил Хоторн, – Не дождавшись окончания разгрузки и посадки? Уводят, не закрепив суда? Когда большая часть наставников и учеников на земле?

– А может, это очередное испытание? – спросила я, но прозвучало это неубедительно.

– Экзамен на тему: догони Академикум? Кто не сможет, будет отчислен? – иронично спросил Хоторн и, глядя, как рабочие суетливо собирают груз мастера Тилона, а тот кричит, чтобы надели перчатки. – Идемте, леди, мы узнаем все еще до заката.

Но он ошибся, мы узнали все только на следующее утро, хотя конец этого дня многие встретили около атриума, любуясь на голубые струи магического огня, на стремительно меняющийся пейзаж: равнина, горы, замерзшие реки, снова горы, бескрайняя гладь Зимнего моря. На этот раз восторгов было куда меньше.

Утром первым предметом стояла «Магия механизмов», на лекцию явились шестеро из двенадцати учеников – половина группы, а вот преподаватель задерживался.

Аудитория была непривычно тиха и пустынна, мы разглядывали лица друг друга с некоторым удивлением и недоумением. Я, Гэли, Дженнет, Алисия, Мэри и Мэрдок – единственный из парней, что не поддался искушению и не пошел на праздник. А еще говорят девушки сами не свои до танцев.

– Ну, и что это значит? – спросила Дженнет, глядя при этом почему-то на меня.

– Мне забыли доложить, – ответила я.

– Думаю, что-то произошло, – тихо сказала Мэри. – Что-то неправильное и…

– Браво! – Герцогиня картинно похлопала в ладоши. – А то мы сами не догадались, когда остров сорвался от Трейди.

– Возможно, кому-то понадобилась помощь, – сказала Гэли, – Кому-то вроде князя.

Мы с Мэрдоком переглянулись. Вряд ли за те несколько минут, что прошли после того, как князь сошел с дирижабля, он успел добраться до совета Академикума. И вряд ли успел отдать приказ, сняться со стоянку в Трейди.

– А тебе, Миэр, значит, доложили, – резюмировала, не скрывая сарказма, Дженнет.

– Да, Альвон, мне доложили линия горизонта и положение солнца. Академикум идет на северо-восток к Запретному городу, ибо больше там ничего нет. Что? – спросила она в ответ на мой вопросительный взгляд. – Меня отец учил ориентироваться по солнцу, когда мы на дирижабле путешествовали, не думала, что пригодится, а вот… – Она развела руками.

– Ну, если это приказ князя, – протянула Алисия с сомнением.

– Если это так, то никто, включая магистров, ничего поделать не сможет. Поэтому предлагаю насладиться отменой занятий. – Дженнет пожала плечами. – А то у меня от бывшей гувернантки Астеров озноб пробивает.

Дверь в аудиторию открылась, внутрь заглянул лохматый лопоухий мальчишка и крикнул:

– Всем приказано собраться в главном зале. – Он шмыгнул носом и веско добавил: – Прямо сейчас.

Только в главном зале Академикума, я смогла оценить последствия спешного отлета острова, по зияющим пустотой местам, по тишине, нарушаемой лишь редкими перешептываниями. Никто не смеялся, никто не порывался пролезть ближе, согнать первогодок и занять их места. Да и некому было сгонять. Старшекурсников осталось не больше сотни, учеников первого потока, как я, Крис, Гэли или Дженнет, чуть больше, многие завалили зачеты или схлопотали порицания и были вынуждены остаться без прогулки.

– Только деревенских танцулек мне и не хватало, – излишне громко ответила герцогиня на вопрос Алисии, и несколько сидящих в соседнем ряду жриц повернули головы.

Судя по плащам, девушки из Посвящения теперь самый многочисленный факультет, все остальные понесли невосполнимые потери, как среди учеников, так и среди учителей. Я искала среди топившихся на возвышении магистров Йена Виттерна, но не находила, хотя заметила Родрига Немилосердного – главу Ордена, и мисс Ильяну.

– Тихо, – скомандовал зычным голосом Ансельм Игри. – Раскудахтались, как курицы. – Мужчина отступил на шаг, и его место заняла глава Магиуса.

– Ученики Академикума, все вы заметили, что остров был вынужден сменить курс…

– Еще бы не заметили, – пробормотала сидящая рядом со мной Гэли и передразнила: – «Сменить курс» – это так теперь называется?

А я поняла, что против воли улыбаюсь, она заметила эту улыбку, повернулась и..

– Иви…

– Не сейчас, – попросила я, все еще продолжая улыбаться. Возможно, не все еще потеряно и нам с Гэли все-таки удастся что-то вернуть.

– Но мы спешим успокоить вас. Все под контролем, как только миссия Академикума будет выполнена, мы вернемся в Трейди за вашими сокурсниками, а пока…

– Что это за миссия такая, ради которой остров несется, теряя по дороге дирижабли? – выкрикнул кто-то с первого ряда.

– Не вашего ума дело, Коэн, – отрезала мисс Ильяна, а я вытянула шею, чтобы рассмотреть брата Мэри, которого когда-то забраковала в качестве жениха Гэли.

– Повторяю, вам совершенно не о чем беспокоиться…

– Когда она говорит, что нам не о чем беспокоиться, я как раз и начинаю волноваться, – услышала я голос Дженнет, что сидела впереди вместе с Алисией и Хоторном.

– Так вот, в связи с этими обстоятельствами, расписание было изменено, некоторые группы за малочисленностью объединены. Новое расписание каждая группа получит сразу после собрания в секретариате и…

– То есть те, кто остались в Трейди могут праздновать дальше, а мы должны учиться? – не поверил кто-то с факультета жриц. – А можно я тогда, тоже сойду, вон хоть на почтовом дирижабле, а как завершите совою очень-важную-миссию, так и вернусь вместе со всеми?

– Нет, нельзя мисс Абье, хотя бы потому, что этой ночью почтовый дирижабль отчалил от острова.

– Это значит, что у Академикума не осталось ни одного транспортного судна даже на самый крайний случай? И мы заперты здесь, как мыши в амбаре? – тихо проговорила я, и Дженнет посмотрела на меня, вопросительно выгнув бровь.

– Итак, повторяю, новое расписание, вы можете получить…

– Эй, – услышала я голос, от которого по коже поползли мурашки. Через Гэли прямо ко мне склонилась знакомая фигура. – Ты ведь маг земли?

Увы, не ко мне. Хотя сердце все равно на миг замерло, когда я увидела, как Крис коснулся плеча Мэрдока.

– Да, – спокойно ответил Хоторн.

– Выйди на минуту, есть разговор. – Оуэн выпрямился, на миг наши глаза встретились. На очень краткий миг. На очень длинный миг… И барон зашагал к выходу из зала, рядом с которым топтался рыжеволосы Жоэл.

Ненавижу эту игру в гляделки. И что хорошего находят в этом менестрели и сказители?

– Прощу прощения, леди, – Мэрдок пусть и не столь элегантно последовал за ним.

– Что они… – начала Дженнет и не договорила, так как ее голос заглушил поднявшийся в зале ропот. Видимо ученикам не понравилось новое расписание.

Демон бы побрал эти правила приличия! Так и хотелось вскочить, последовать за ними и подслушать… Нет, узнать, леди не подслушивают, что у них там еще произошло.

– Иви, ты сейчас оторвешь оборку с юбки, – информировала меня Гэли, а Дженнет скривившись отвернулась, снова что-то зашептав Алисии.

Я заставила себя разжать руки.

– Хм, – Гэли задумчиво посмотрела вслед парням и вдруг встала, – Мне это не нравится.

– Что? – не поняла я.

– Не обижайся Иви, но я тебя знаю, будешь сидеть тут и вздыхать в меру своего хорошего воспитания. А у меня, увы, этого нет, папенька сильно баловал в отсутствие маменьки. – Она развела руками, подхватила юбки и пошла к дверям.

– Гэли? – зашипела я, бросаясь следом.

Девушка обернулась, и вместе с озорной улыбкой на ее лице отчетливо проступили страдание и вина. Вина горела так ярко, словно Гэли переусердствовала с румянами.

– Все узнаю и расскажу тебе, – пообещала она и выскочила наружу.

Я едва подавила желание выругаться, словно конюх. Ох, чтобы сказала маменька? А ведь, она это делает для меня, потому что я так и не удосужилась поговорить с подругой и лишь сейчас дала надежду. Надежду, ради которой она готова…

Додумать на что готова подруга, я не успела, выскочила из зала следом, миновала коридор, распахнула дверь и в недоумении остановилась. Рядом вертела головой Гэли.

– Куда они подевались? – спросила она.

Но никто ей не ответил, ни две жрицы, что прогуливались вдоль здания, а не сидели внутри, ни молодой человек из рыцарей, что лопатой счищал снег, ни торопливо удаляющийся магистр Дронне, которого редко можно увидеть под светом дня, так как он предпочитал общество звезд любому иному.

Я с сожалением была вынуждена признать, что парни, либо очень быстро ходят, либо, что вероятнее, направились не на улицу, а, к примеру, на второй этаж, к кабинетам магистров или к секретариату. Или к главному зданию Ордена, что почти примыкает к административному корпусу Академикума. Да мало ли куда…

– Вот ведь, – пришла к тем же выводам, что и я Гэли. – Возвращаемся? Там, поди, опять говорят про спокойствие и расписание. Зубы сводит. И от того и от другого.

– Пожалуй… – я задумалась, – нет. Хочу проверить, как там мое письмо. – Я спрятала замерзающие пальцы в муфту и спустилась с крыльца.

– Оно конечно, – Гэли пристроилась рядом и тут же спросила так, словно не было этих долгих недель отчужденного молчания: – Что за письмо? Кому? Думаешь, с ним плохо обращаются?

Я едва сдержала смех. Но все-таки сдержала, придав лицу максимально строгий вид, как у матушки, когда она находит на ковре пятна сажи, которые не успели убрать.

– Ага, понятно, – протянула Гэли. – Огненная Иви ушла, вернулась ледяная княжна. Ну, накричи на меня, если хочешь!

– Леди не пристало…

– Да, к леди ничего не пристает. – Подруга тряхнула головой и решительно выпалила: – Завтра пойду к мисс Ильяне и во всем признаюсь.

– А почему не сегодня? – поинтересовалась я.

– Потому что сегодня ей не до меня, и потому что мне нужно время смириться с неизбежным.

– Желаю удачи, – с чувством проговорила я, огибая казарму рыцарей, оружейную, столовый комплекс и выходя, наконец, к воздушной гавани.

– Вредина, – фыркнула Гэли.

– Леди не может быть врединой.

– Меня, скорей всего, отчислят, а это верное отрезание от силы. – Не оценила шутку подруга. – И дело не в том, что по моей вине сгорел корпус, а в том, что я промолчала.

– Хочешь получить мое разрешение не признаваться? – рассеяно спросила я, оглядывая воздушную гавань и пустой пирс, к которому еще вчера был пришвартован почтовый дирижабль.

– Очень, – не стала кривить душой Гэли.

– Тогда можешь не признаваться, – я подошла к разгрузочной площадке.

– Правда? – подруга забежала вперед и заглянула в глаза. – Ты больше не злишься?

– Правда. Не злюсь. Можешь молчать, если тебя это устраивает.

– Ура! – Она едва не приплясывала на месте. – Я так рада, что ты меня простила, так рада, что… Иви? А почему ты сказала: «если меня все устраивает»?

– Потому, – я пожала плечами, – Пока ты будешь молчать, тот, кто украл твое письмо и пытался им воспользоваться, останется безнаказанным. И если тебя это устраивает… – не договорив, я отвернулась и снова стала разглядывать почтовый двор.

Ничего не напоминало о вчерашнем происшествии.

– Я не понимаю, – едва слышно прошептала подруга.

– Вот когда поймешь, тогда и поговорим. А пока попробуй вспомнить, к какому кнехту был пришвартован почтовый дирижабль? К этому? – Я вытащила руку из муфты и стала расчищать двойной металлический столбик от снега. – Или к тому? – указала на соседний.

– Не знаю, – ответила подруга. – А это важно?

Честно говоря, я и сама не знала. Не знала, зачем отряхивая выкрашенный черной краской металл, зачем рассматриваю со всех сторон. И почему мне не дает покоя мысль, что отпустить с острова единственный оставшийся волею случаю дирижабль и те самым, лишить себя и всех остальных способа спуститься на землю, не просто глупо, а отдает сумасшествием. А магистры не такие. Во всяком случае, хотелось бы надеяться.

– Кажется, да. – Я закончила счищать снег и теперь задумчиво водила пальцами по трем параллельным царапинам. Как жаль, что определение времени изменений и возраста вещи мы начнем изучать только на втором потоке. Любого изменения, будь то магические семена, или инструмент в руке мастерового. Кто-то содрал с металла краску. И судя по тому, что он еще не успел заржаветь, это случилось точно не в прошлом году.

Кто-то три раза провел чем-то острым по кнехту, возможно перерезая швартовы, хотя это и глупо. Канаты не перерезают. Или не три, а один раз, но тремя ножами одновременно. Или когтями…

– И что это значит? – спросила подруга, она подошла к соседнему кнехту и стала очищать от снега.

– Возможно, что и ничего. – Я спрятала в муфту онемевшие пальцы. – Возможно, кто-то просто…

– И здесь тоже самое, – прервала меня Гэли указывая на очень похожие вертикальные полосы на втором столбике. – Знаешь, когда папенька сливовой наливки переберет, отмечая с партнерами удачную сделку, то домой обычно возвращается с черного хода, чтобы дворецкого и Милу не тревожить, а то ведь на утро она его достанет нравоучениями. – Гэли отошла от столбика и отряхнула снег с юбки. – Так вот, он запасную дверь своим ключом открывает. Только раза с десятого в замочную скважину попадет, ругается. – Она улыбнулась. – Весь дом знает, что хозяин из номеров ресторации вернулся. – Подруга задумалась. – К чему это я? К тому, что у нас вся личина исцарапана, да и часть двери тоже. Серые псы говорили, будто вскрыть кто-то пытался. А папенька пыхтел, как паровой котел.

– Думаешь, стюарды тоже наливки перебрали и никак не могли отчалить? – уточнила я, а сама вдруг подумала, что это вполне может быть правдой.

Каждой странности можно найти самое простое объяснение, только я ищу сложности там, где их нет. Так почему я не могу поверить в эту простоту? Что не дает мне поверить? Что не позволяет, пожать плечами, как Гэли, и отойти в сторону?

– Идем, – я развернулась, направляясь к почтовой станции Академикума, – Узнаем какую наливку тут наливают перед отправлением.

– А если серьезно? – спросила подруга догоняя.

– А если серьезно, хочу узнать, как там мое письмо. Каковы условия хранения? Не просрочен ли сургуч? Нет ли ущемления конверта?

– Иви, – хихикнула девушка, распахивая дверь почтовой станции.

Я даже хотела сказать ей что-то еще, не менее веселое, потому что вдруг поняла, насколько мне ее не хватало все эти дни. Не хватало легкости в общении, капельки сумасбродства, впрочем, последнего у меня и самой через край. Но оказавшись внутри станции, окунувшись в ароматы, дерева, смолы и хрустящей бумаги, увидев сложенные вдоль стеллажа пакеты, свертки, коробки, письма россыпью на столе, я замерла прямо на пороге. А Гэли совершенно не элегантно присвистнула.

– Закрыто. У нас закрыто, – замахала на нас руками миссис Улен, – Леди, прошу вас, мы не работаем.

– Да мы видим, – Гэли задумчиво обвела взглядом обычно просторный зал. – А что случилось? Это мы так по дому соскучились или наши родители с гостинцами перестарались?

– А ведь один дирижабль уже отчалил? – делано удивилась я и сама едва не поморщилась, как фальшиво это прозвучало.

Но женщине было не до подобных нюансов, она сжала кулаки и воинственно потрясла ими перед горой посылок:

– Я бы тому… этому… тому, кто отправил дирижабль… Ух! Глупость какая! Где это видано, отправлять грузовое судно пустым, когда тут у нас к отгрузке все приготовлено было… – она говорила что-то еще, беспомощно разглядывая стопки писем и призывая кары Дев на головы неведомого «отправителя дирижабля».

А я, кивнув подруге, вышла обратно на улицу, чувствуя, как внутри шевелиться что-то неприятно холодное, как на приеме у Бернимаров, когда улиток попробовала.

– Иви, зачем отправлять дирижабль пустым, когда все было готово к отгрузке?

– Откуда ты знаешь, что он отчалил пустым? – спросила я, поворачиваясь к главному корпусу Ордена, что виднелся прямо за вытянутым зданием столовой, какая-то неприятная мысль, скользкой улиткой продолжала копошиться на краю сознания.

– То есть ты думаешь, на нем повезли что-то другое? – распахнула глаза подруга.

– Нет, не думаю. – Я обогнула здание почтовой станции, оставляя за спиной воздушную гавань такую непривычно безлюдную в это время дня.

– Тогда я ничего не понимаю. – Гэли посмотрела на приземистое здание казармы, на тренировочную площадку, к которой мы вышли, и спросила: – Мы ищем рыцарей?

– Нет. – Я подошла к ограждению ристалища, а сама подумала, что было бы неплохо, если бы они сами нашли нас. – Меня не покидает чувство, что эти царапины я уже видела, и даже когти, что их оставили.

Я смахнула снег с изгороди и замолчала, глядя на три вертикальные отметины. Здесь железная кошка зацепилась за ограду в то день, когда пытался бежать железнорукий.

– Точно такие же кто-то оставил на перилах лестницы в Ордене, – услышала я голос и подняла голову, с той стороны изгороди стоял Этьен, и для разнообразия не кривил губы в презрительной усмешке. – А еще на потолочных балках перехода к рубке управления островом.

– Но там же дежурные? – спросила Гэли, когда он замолчал. – Вряд ли они стали бы спокойно смотреть, как кто-то портит казенное имущество.

– Не стали бы, – пожал плечами Этьен. – Но они не прикованы там цепями, иногда отлучаются, а иногда на свиданки бегают. Это вам не княжеский орден Серых псов, это всего лишь Академикум. Ничего секретного. В основном гоняют первокурсников вроде нас, да и просто любопытных. Кстати десять минут назад, я видел там баронишку в компании со своим рыжим прихвостнем и колченогим магом. Не знаете, зачем их туда понесло?

– Нет, – ответила Гэли.

– А, вы, почему не с ними? – спросила я.

– Сказали, чтобы занялся чем-нибудь полезным для общества и желательно подальше от них, – лениво ответил парень и что характерно без капли гнева. – Но следы от когтей рассмотреть успел, явно та ржавая кошка постаралась.

– Возможно, когда магистры выводили ее во двор… – начала Гэли.

– Интересно куда они еще ее выводили? – перебил рыцарь подругу. – В кабину управления островом? Экскурсию устаивали?

– Или к воздушной гавани? – задумчиво проговорила я.

– Вот и я о том же. Магистры не дураки, чтобы водить эту тварь на поводке. Помните, сколько их было, когда она чуть не сорвала цепь со столба? И то, еле угомонили.

– Но зачем-то она выходит? – удивилась подруга.

– Самый главный вопрос, как? И почему потом спокойно возвращает в клетку. – Этьен облокотился о забор и добавил: – Я бы на месте этого зверя не пошел.

– Вы хотите сказать… – я выпрямилась, – Что ей кто-то приказывает?

– А что там в гавани? – уточнил он, прищурив глаза.

– Ничего, – фыркнула подруга, – Абсолютно ничего.

– Вы действительно считаете, что зверем может кто-то управлять? – допытывалась я. – Под самым носом у магистров?

– Другого объяснения у меня нет, – он оттолкнулся от забора. – Леди, посмотрите что происходит вокруг, если это не диверсия, значит я не Этьен Корт.

– Кто-нибудь бы видел, – не согласилась Гэли, – Так всегда, думаешь, что никто и ничего не знает, а потом находится, какая-нибудь глазастая герцогиня оказавшаяся не в то время и не в том месте. – Я вспомнила случай с корпусом Маннока, а потом перевела взгляд на Этьена, которому казалось не было ни малейшего дела до волнения подруги, парень поднял голову к небу, с которого падали редкие снежинки, а Гэли тем временем закончила: – Это вам не домашний котенок, которого можно спрятать в муфту.

– Откуда вам знать, куда его можно спрятать, – рыцарь перевел взгляд на горизонт, – Покуда магистры не разобрали эту кошку, они и десятой доли ее возможностей не знают.

– Значит, они разберут ее в самое ближайшее время. – Топнула ногой Гэли. – Завтра остров дойдет до Запретного города, маги узнают, что случилось у князя и все вернется на свои места.

– А вот леди Астер в это не верит, – вдруг сказал он, я и посмотрела на сквайра, светлые волосы парня уже стали отрастать, хотя до прежнего богатства было пока далеко.

– А вы стали куда более вежливым, чем раньше, – заметила я, но он проигнорировал мое замечание, продолжая обращаться к Гэли:

– Да и по поводу курса этой каменной глыбы, должен разочаровать вас, Миэр. Мы слишком смещаемся к северу.

– В том направлении только Запретный город, больше нам лететь просто некуда, – фыркнула подруга, беря меня под руку.

– Так или иначе, завтра мы это узнаем, – не стал спорить Этьен.

– Эй, – услышали мы и повернулись, к нам в незастегнутом пальто бежала Мэри Коэн, – Получили расписание, через десять минут у нас снадобья, так что давайте быстрее.

– Желаю удачи… на кухне, – все- таки не удержался от шпильки Этьен.

– Спасибо, мистер, – тихо ответила дочь аптекаря и, покраснев, а может, просто разрумянившись от бега на морозе, добавила, – К вам это тоже относится. Из-за малой численности группу рыцарей и группу магов первого потока временно решили объединить по общим дисциплинам, часть будут читать в Магиусе, часть в Ордене.

– Нет, магистры точно выжили из ума, – Этьен закатил глаза, а Гэли хихикнула.

До учебного корпуса мы добрались за пять минут.

И пусть подруга снова стала улыбаться, рассказывая Мэри о горе посылок на почтовой станции, а Этьен, не переставая, бурчал себе под нос что-то нелицеприятное о том, кто составлял расписание…

И пусть в аудитории я увидела Мэрдока, а так же, устроившегося за самым последним столом, Криса, увидела Жоэла, что стоял рядом с картой Аэры…

И пусть на этот раз занятие состоялось, когда магистр Болеин начал зачитывать нам свойства порошков…

И пусть все делали вид, что ничего не случилось…

Одна мысль не давал мне покоя. Глупая, но настырная, словно мул, которому не задали корму. Впервые я увидела железную кошку в начале зимы, незадолго до Дня Рождении Дев. Мы вместе с Крисом увидели ее во дворе Ордена, увидели глаза, и когти, что прошлись тогда по моей юбке.

А если на миг допустить, что Этьен прав? Представить, что кто-то мог отдавать приказы железному зверю с Тиэры? Кто мог управлять тварью с другой стороны мира?

Только тот, кто сам родился там. Тот, кого учили это делать. Посланец из нижнего мира. И он сейчас здесь. В Академикуме! И если кошка была здесь с начала зимы, а может и раньше, то значит и он. Если этот «он» вообще существует. С самого начала зимы, если не с начала учебного года…

Это значит, что пророчество богинь начало сбываться и скоро Разлом хлопнется, Аэра будет разрушена, прольются реки крови, и сами демоны будут танцевать на руинах нашего мира.

– Скорее я поверю, что кто-то ходил и нарочно оставлял эти царапки ножом, чтобы девчонок попугать. – Я подняла голову и поняла, что произнесла последнюю фразу вслух.

И если учитель смотрел раздраженно, а герцогиня с презрением, то обычно отстраненный и холодный взгляд Мэрдока был полон тревоги. Как и Криса, хоть самого рыцаря я не видела, но чувствовала, как синие глаза буравят мне спину.