— Вит, — не веря тому, что видит, позвал Рион. Можно подумать, если назвать чернокнижника по имени, тот сразу очнется, рассмеется и скажет, что шутка вышла удачной.

Вот только это была не шутка. Я чувствовала это всем телом, лапами, хвостом, которого никто не видел.

— Я знаю, как меня зовут, Рион, — подтвердил мои догадки мужчина, отступая назад и заставляя меня отступать вместе с ним.

— Что ты делаешь? Зачем… — Парень потер ноющую руку.

— Пытаюсь выжить. И спасти других. — Чернокнижник продолжал пятиться по переулку. Светлая каменная кладка сменилась темной. Рион шел следом, а вот притвора… Ее нигде не было, вроде еще минуту назад стояла тут, требовала, чтобы Вит сдержал обещание, а сейчас исчезла и явно не собиралась ввязываться в чужую драку. Правильно сделала. Я бы тоже сбежала. Если бы не нож у горла.

Улица в предрассветный час, как назло, была пустынна. Не открылось ни одного окна, не выплеснулось содержимого ни одного ночного горшка. Тишина. Лишь ветер скрипел несмазанными петлями оконных ставней. А где все остальные? Где Михей? Солдаты? Шебутные девки? Кишинт? Правда, на последнего рассчитывать явно не стоило, вместо одного злого чернокнижника мы заполучим двоих.

Я попыталась повернуть голову, чтобы посмотреть…

— Не надо, — снова попросил меня вириец. — Ну давайте, расскажите глупому чернокнижнику, почему на самом деле вы так сюда рвались? Кто вам вдолбил в голову идею о спасении мира? Ну, чего молчите?

— Так ты и вдолбил, — с искренней непосредственностью Михея ответил Рион. — Сам же сказал, вывернет всех.

Я едва подавила желание засмеяться. Страха все еще не было, только в животе снова начала потихоньку образовываться голодная пустота.

— Рэг, неужели ты не видишь? — спросил чернокнижник непонятно у кого.

Даже Рион бросил короткий взгляд на небо, но, удостоверившись, что бог не в настроении отвечать, сделал это сам:

— Да объясни ты толком, что на тебя нашло?

— На меня? — горько удивился Вит. — А на тебя? На такого правильного Риона, от которого у всех сводит зубы?

— Оскорблениями ты ничего не добьешься, — на удивление спокойно ответил бывший чаровник и снова потер руку. — Говори, что случилось? Какого дасу ты тут творишь? Айка, ты в порядке?

Я хотела честно ответить, что нет — не в порядке, но нож еще сильнее прижался к шее. Ладно, будем молчать.

— Лучше вы расскажите мне, на что надеются маги, вызывающие созданий темного мира? Как они рассчитывают выжить?

— И как? — переспросил Рион, продолжая медленно идти за нами. — На что они вообще могут рассчитывать? На палача и веревку помягче?

— Почти. Ввязываться в такое, не имея в союзниках зеркального мага, самоубийство. А зеркального сейчас днем с огнем не сыщешь, хотя вот, нашелся один. Нашлась, — понравился Вит. — А я-то еще думал, отчего мы все время так «удачно» оказываемся именно там, где вызывают дасу? Какая нелепая случайность. Почти невозможная. Ведь я сам выбирал путь…

— Вот именно, — кивнул бывший чаровник, — а обвиняешь нас.

— А потом понял: не мы шли за заговорщиками, а они за нами. Они вызывали демонов, зная, что зеркальный здесь, за твоим плечом, и в случае чего прикроет.

— Ты с таким знанием дела об этом рассказываешь… — не выдержала я. Нож дрогнул, царапая кожу.

— Вот теперь и объясните мне, зачем вы сюда так рвались и к кому? Почему не остались в Подлесце? Не набродились еще по лесам? А ведь я до последнего надеялся, что…

Чернокнижник замолчал, словно не в силах был выразить словами те чувства, которые клокотали в его душе. Ярость, сожаление, неверие и снова ярость.

— Так ты думаешь… — Рион вытаращился на Вита, словно мясник на кочан капусты, неизвестно как попавший к нему на разделочный стол. — Мы все это придумали? Выверты? Жертвы?

— Не сами, конечно. — Я уловила в голосе чернокнижника нотку сомнения. — Хотя тебя вполне могли использовать втемную, слишком уж ты прямой, словно новый тракт, а вот она. — Чернокнижник коснулся подбородком моих волос. — Ты злопамятна, своенравна, себялюбива, подозрительна.

— Сколько ласковых слов, — прошептала, ожидая очередного движения ножа, но на этот раз вириец сдержал руку.

— Использовать тебя нельзя, а вот завербовать…

— Надо было сказать им, чтобы они с тобой посоветовались, — кивнул Рион.

— Сила зеркальных такова, что их нельзя заставить. То, что они могут делать, они делают исключительно добровольно.

— Вит, — позвала я и почувствовала, как он вздрогнул. — Ты отлично знаешь, что я никого не могу прикрыть, разве только одеялом. Я уже не маг. Я ничего не умею, ничего не могу, кроме… — Я вспомнила тепло его магии и то, как она множилась.

И он, видимо, вспомнил то же самое.

— Я ведь убью тебя, — склонившись к самому уху и касаясь кожи губами, прошептал чернокнижник.

«Верю», — хотелось ответить мне, но я промолчала, оттого что верить совсем не хотелось. Не хотелось представлять, что одно легкое движение руки может прервать мою жизнь.

— Последний шанс. — Голос мужчины стал вкрадчивым. — Если ты сейчас мне все расскажешь, я обещаю вам справедливый суд. Всем, кто в этом запачкался. Я наложу вето на любой вынесенный тебе приговор. Тебя помилуют. Слово рода Ордианских.

«Кто ты?» — вместо ответа чуть не спросила я. В Тарии правом казнить и миловать наделен только монарх. А в княжестве? Князь? Первый помощник пятого камердинера? Кто-то еще?

— Айка, — впервые за весь разговор Вит назвал меня по имени, — соглашайся, прошу. Времени нет…

Его оказалось даже меньше, чем он думал. Договорить ему не дала магия, обрушившаяся на нас сверху. Чужая, похожая на серые колючие ленты, которые пахнут вереском. Они коснулись меня вскользь, острыми иглами пройдясь по шкуре… и впились в чернокнижника. Он глухо вскрикнул, шевельнул рукой. Нож прошелся по коже огненным пером, вспорол кожу и выпустил алую кровь.

Я до последнего не верила, что Вит это сделает. И Рион не верил. Думаю, и сам Вит ни в чем не был уверен. Но…

Чернокнижник глухо зарычал. Я схватилась за горло, почувствовала, как пульсирует кровь. «Вот и все», — пришла нелепая мысль. Кошка нервно дернула хвостом. Страха все еще не было, лишь вспомнились река мертвых и белесый туман. Значит, скоро и я там буду бродить… Отчего же так есть хочется?

Я упала, сначала на колени, а потом на бок, ощутила у себя под щекой холод мостовой. Кричал Рион, только вот звуки выходили уж больно растянутыми, медленными, словно мир вокруг замер, и последнее мгновение стало бесконечным. Вита за спиной не было, он отстранился. Или его отстранили — той самой колючей силой.

Глаза закрылись, я осталась наедине с темнотой горячей пульсацией. Что-то долго я умираю, и мысли дурацкие в голову приходят.

Кто-то коснулся шеи, сдавил, не давая дышать, не давая шевельнуться. Я открыла глаза. Надо мной с обеспокоенным лицом склонился Дамир.

Эол, он был именно таким, каким я его запомнила. Высоким, красивым, спокойным, словно якорь в бушующей вокруг реке событий.

Он заставил меня убрать руки от раны и продолжал говорить что-то ласковое, успокаивающее и даже требовательное. Но я не слушала, продолжала смотреть на его лицо, на лучики морщинок у глаз, на широкие плечи, темные, чуть тронутые сединой волосы. Он что-то спросил… Мне стало смешно. Какой с мертвеца спрос? В горле неприятно булькнуло, и с острая боль вернула меня в мир звуков.

— Рион! — закричал Дамир, с его пальцев потекло что-то холодное, что-то, погасившее пламя, которое начало разгораться у меня под подбородком. — Сейчас-сейчас, — пообещал учитель и, взяв одной рукой за плечи, а второй — под колени, поднял с земли.

К нему тут же подбежал бывший ученик, и мужчина передал ему меня. Надо сказать, Рион даже не пошатнулся. Горло начало покалывать, словно кожу в этом месте хлестнули жгучеядкой.

— Моей заплатки надолго не хватит, ты же знаешь, я не целитель. Давай бегом вниз по улице, так, словно за тобой сам дасу гонится, справа будет трактир «Голова лошади». Скажи Лиэссе, чтобы сделала все возможное. И невозможное тоже. — Последнее Дамир уже прокричал в спину ученика.

Меня тряхнуло, я стукнулась лбом о скулу парня и захрипела, тот побежал еще быстрее. Я вцепилась в плечи Риона и бросила взгляд назад. Дамир стоял над лежащим в пыли Витом. Вокруг головы чернокнижника обвилась серая полоска, которая прямо на глазах приобретала лиловый оттенок, словно насосавшаяся крови пиявка. Вириец пытался отодрать ее ото лба, но магическая повязка будто приросла к коже.

Откуда-то я знала, что это больно. Что его кожу сейчас жжет так же, как и мою. Знала, что колючая магия впилась в его плоть острыми крючьями и дергала, словно больной зуб, как только Вит пытался применить магию. Кошка зарычала, изготовившись к прыжку. Я напряглась, бывший чаровник ускорил шаги…

— Ты только потерпи, только не умирай, — бормотал парень.

Я выдохнула, сдерживая порыв, понимая, что едва не бросилась на помощь человеку, который только что перерезал мне горло. Видимо, пора лечить не только шею, но и голову.

И все же кошка страдальчески мявкнула. Она… я… Мы чувствовали его боль. И это было неправильно. Это надо было остановить. Не потому, что чернокнижник не заслуживал боли. Еще как заслуживал. А оттого, что теперь я была вынуждена делить эту боль с ним. Не хочу. В кои-то веки боги ошиблись.

Рион услышал стон, решил, что я все же надумала помереть, и побежал еще быстрее.

У самого трактира бывший чаровник едва не упал, врезался боком в замшелую каменную кладку и только благодаря этому устоял. Пнул ногой дверь и ввалился в пахнущий травами полумрак зала, в этот час непривычно пустынного, с выскобленными столами и задвинутыми под них лавками, с чучелами животных по углам и пыльными рогатыми головами над стойкой бара, с ржавыми доспехами напротив двери и кандалами каторжника на почетном месте.

Все это я отметила мельком, зал трактира развернулся, словно вышитое полотно, и тут же скрылся в полумраке.

Я старалась думать о чем угодно, только не о том, что «заплатка» Дамира может не выдержать, не о том, что кровь в любую секунду может забулькать в горле. Страха не было, была злость. Я не хотела умирать. Эол великий шутник, ведь чем чаще меня старались убить, тем сильнее я хотела жить и находила все больше и больше привлекательного в этом мире.

На последнем от двери столе горела одинокая свеча. При нашем появлении с лавки поднялась женщина. Рион торопливо посадил меня прямо на стол и выпалил:

— Мейс Лиэсса, Дамир просил…

Она остановила его взмахом руки, а второй схватила меня за подбородок, заставив запрокинуть голову.

— Шшшссс, — смогла прохрипеть я и начала заваливаться на спину.

Снова брызнула кровь, закричал, подхватывая меня, парень. В горло будто углей насыпали. А теперь еще и пошевелили кочергой.

— Мой саквояж… из комнаты… живо, — отдала приказ женщина, касаясь моего горла и одновременно не касаясь его.

Секунда уходила за секундой.

Раз… и Рион подхватил меня и с великой осторожностью положил мою голову на стол, словно это была яичная скорлупа.

Два… кровь закапала на темное дерево.

Три… кожи коснулось что-то невидимое. Не пальцы, что растопырила надо мной Лиэсса, а что-то иное, похожее на тонкие палочки или вязальные спицы, а может, даже крючки. Или коготки маленького юркого зверька вроде ласки. Я ощутила их прикосновения, ощутила, как они приподнимают и соединяют края раны, как вскипает, коснувшись их, кровь.

Это как с моим хвостом, его никто не видит, но он есть.

Это магия. Знакомая магия. А ведь я уже сталкивалась с подобным, когда помогала бабке. Наблюдала, как работает маг-целитель, вот так же, растопырив пятерню над больным местом. Видела, но не понимала. Видела, но не чувствовала его невидимые руки, как сейчас.

Лиэсса — маг, внезапно осознала я. Ее сила не была совершенно чуждой, я уже знала ее запах, ощущала его раньше.

— Да, — проговорила она, словно я ее о чем-то спрашивала. — Я целитель. Очень слабый, почти на грани травницы-шептуньи, но… — Она замолчала и, сжав руку в кулак, добавила: — Молись, чтобы этого «но» хватило.

Я смотрела на ее склоненную голову, на покачивающиеся серьги с темными камешками, на цепочку медальона, заправленного в вырез платья, на белую кожу… Вдыхала ее запах. Запах огня и сытного ужина, запах воды и пепла из очага, запах отчаяния и лжи…

По лестнице загрохотали тяжелые шаги Риона.

— Вот, меис. — Парень грохнул сумку об пол.

Но Лиэсса не ответила, она продолжала раз за разом направлять свою юркую магию в рану.

Голова женщины дернулась.

— Не выходит, — сквозь зубы пробормотала она. — Надо срастить хотя бы крупные сосуды.

Я почувствовала, как уплываю куда-то. Стол и комната закачались.

— Айка, нет! — закричал бывший чаровник.

Но даже это «нет» показалось мне неимоверно далеким. Что ж, Дамир всего лишь отсрочил неизбежное. Пусть теперь без меня воюют с дасу.

— Сделайте же что-нибудь! — потребовал Рион.

— Что? У меня сил — на кончике иглы…

Силы на кончике иглы… Наверное, это очень мало. Мало? А что, если изменить это? Что, если…

С неимоверным усилием я подняла руку и схватила Лиэссу за ладонь. Женщина поперхнулась словами.

Ее магия не была такой теплой и родной, как у Вита. Ее сила распалась, утратив форму. Она напоминала песчинки, что ненароком попадают в сапог и ранят пятку. Острые и настолько мелкие, что не ухватить, не перетянуть к себе. Они сопротивлялись, не желая вливаться в меня. Не желая оживать.

Ничего не выйдет, у меня просто нет на это времени. Вит мне доверял, а я доверяла ему настолько, насколько вообще была способна доверять кому-либо. Какая ирония…

Лиэсса не Вит. Ее сила чужая.

А разве обязательно тащить в себя всякий мусор? Я — зеркальный маг. Кажется… Так, может, и не надо пропускать силу через себя, может, достаточно… отразить ее?

«Эол, если ты меня слышишь, сделай так, чтобы я оказалась права, — пришли наконец правильные слова для молитвы, — у меня никогда не было учителя и, наверное, уже не будет. Но вот сейчас, здесь, сделай так, чтобы моя догадка оказалась верной. Сделай так, чтобы у меня получилось!»

Я представила зеркало, в котором тут же отразилась моя кошка. Усы вразлет, уши топорщатся, хвост поджат. Одно зеркало, второе, третье, четвертое, пятое… Кошка подняла морду, и ее отражения повторили движение вместе с ней. Я — зеркальный маг. Я отражаю силу, и она множится в собственных отражениях. Множится и множится, растет…

Лиэсса замерла, хватая ртом воздух, ее невесомые палочки-крючочки вдруг стали тяжелыми, плотными и почти ледяными, они несли долгожданное онемение горящей огнем коже. Это — как на морозе схватиться за обод телеги и только в последний момент понять, что он не деревянный, а кованый. Вот так и невидимая сила женщины вдруг стала тяжелой, словно отлитой из полновесного серебра.

Рука разжалась, отражения, которые только что окружали меня со всех сторон, стекли вниз прозрачными каплями. Что бы ни происходило, оно закончилось очень быстро. Как и отведенное мне время. Одинокая свеча на столе потухла, зал трактира погрузился во тьму, увлекая меня за собой. Я больше ничего не чувствовала и не видела. Жаль, что так и не узнаю, получилось или нет.

— Ты уверен в этом? — услышала я смутно знакомый голос. — Чаровники, вызывающие демона? О таком уже лет сто не слышали.

Хм… интересно, а что он делает в загробном мире?

— Уверен, учитель, — с жаром подтвердил Рион.

— Настолько, чтобы держать ответ перед советом? Поручишься именем и силой?

— Да, учитель. Поручусь.

Я открыла глаза и удивилась, когда у меня это получилось. Значит, еще есть что открывать.

— Тогда идем.

Я медленно села, ощупывая руками грубое выскобленное дерево трактирного стола. Стало быть, где упала, там меня и оставили. Нет бы в комнатку перенести, простынкой накрыть. Никакого уважения к покойникам.

— А может, не надо? — раздался просительный женский голос. — Дамир, давай уедем. Заберешь своих… — Она замялась, но потом с усилием продолжила, — …учеников. Пусть тут без нас разбираются.

— Лиэсса, — укоризненно попенял Дамир. — Бегство — не выход, ты же знаешь. Айка… — позвал он, и я повернула голову.

Шея казалась деревянной. Словно у куклы, каких продавали мастера на ярмарках. У меня даже была одна, пока Гунька не закинул ее в речку, чтобы проверить, на самом ли деле я так боюсь воды, как говорят.

Судя по нагару свечи, при смерти я находилась недолго. Подняв руки, осторожно коснулась горла. Шею обхватывала плотная повязка. Не слышала раньше о таком легком способе лечения вскрытого горла.

— У Лиэссы все получилось, — улыбнулся Дамир.

— Что… — прохрипела я и поразилась, как тихо и чуждо звучит голос.

— Связки она тебе тоже срастила, но пройдет какое-то время, прежде чем голос вернется, — произнес действительный маг.

Меня снова посетило странное чувство, которому никак не получалось придумать название. Чувство повторения. Словно это все уже было. Словно я уже переживала этот момент: ранение, Дамир, Лиэсса, которая меня лечила, голос, который мне будто не принадлежал. Ведь переживала я то же самое, только не здесь. В Вышграде.

— Дамир, — заговорила женщина. — Я прошу тебя, зачем нам теперь…

— Не обсуждается. Мы идем в Веллистат, надо найти Тамита. Если кто и расскажет, что происходит, то только он. — Чаровник подхватил с лавки плащ.

— А Тамит не может быть замешан в происходящем? Не может находиться среди тех, кто вызвал дасу? — с сомнением проговорил Рион.

— Только не Тамит, уж поверь, в нем я уверен как в самом себе. — Действительный снова посмотрел на меня, в его взгляде сквозило тепло.

Когда в последний раз человек был так рад видеть Айку Озерную? Ответ: никогда.

— Присмотри за Айкой до нашего возвращения, — попросил женщину учитель Риона.

— А как же этот? — Она бросила опасливый взгляд на дверь, что вела то ли в подсобку, то ли на кухню, то ли в кладовую, последнее вернее всего.

— Никак. Забудь. Вернусь, разберусь. Все. Идем, Рион, — скомандовал Дамир, и парень последовал за учителем.

Проходя мимо, бывший ученик позволил себе коснуться моей руки и ободряюще сжал ладонь. Я ответила Риону тем же. Я была рада оказаться здесь. Рада, что осталась живой. На самом деле рада.

Хлопнула дверь, пламя свечи поколебалось несколько мгновений, словно танцуя на кончике фитиля, а потом снова выровнялось.

Мы с Лиэссой переглянулись. Похоже, кроме нас, в трактире никого не было.

Живот снова свело от голода.

Женщина отвернулась, провела рукой по столу. Я посмотрела в окно: алая полоска зари словно прилипла к горизонту, едва заметно окрасив стены домов в розовый цвет. Ночь уже кончилась, но день никак не занимался, будто его удерживали, не давая тьме уйти.

Мы молчали. Минуты уходили одна за другой. Я продолжала следить за Лиэссой. Интересно, что она думает обо мне? Кто я Дамиру? Случайно подвернувшаяся девка, что смотрит на мага, раскрыв рот от обожания? Зеркальный маг? Или просто пыль под ногами, о которой и помнить-то зазорно?

— Ой, — она всплеснула руками, — я же хотела…

Она оглядела пустой трактир, пытаясь придумать, чего же она такого могла хотеть.

Но для меня это ее «ой» стало спущенным арбалетным болтом. Я поняла и… не испугалась, нет, я была раздосадована, что не видела очевидного раньше.

— Наверное, это тяжело, — спросила, слезая со стола. — Носить чужое лицо? Поверь, я знаю. — Лиэсса удивленно подняла голову. — К нему легко привыкнуть, оно может прирасти к твоему собственному так, что потом избавиться от него удается с большим трудом.

Я медленно пошла к женщине. Не было ни головокружения, ни слабости от потери крови. А ведь она и в самом деле неплохой целитель. Только слабый.

— Чужая шкура становится привычной, невесомой, и, даже сбросив ее, не всегда можешь избавиться от присущих ей черт, они вылезают тут и там. Например, когда видишь кого-то, кто помнит тебя иную, и не успеваешь осознать, как привычки, жесты, слова твоего «другого» лица возвращаются.

Она настороженно смотрела на меня. Пахнущая пеплом женщина. Пеплом мира мертвых, из которого мы вывалились не далее как час назад.

Лиэсса постаралась вернуть лицу выражение отстраненного высокомерия, куда более подходящее женщине Дамира. Но личина расползалась, как сшитая на скорую руку рубаха, стоило только потянуть за незакрепленную нить.

— Она тоже все время ойкала. — Я остановилась, с интересом разглядывая статную черноволосую женщину, та подняла руку… — И так же прикрывала рот рукой, боясь сказать лишнее. Значит, Мира, вы выбрались. И солдаты тоже?

Черные глаза зло сузились, вместо ответа женщина толкнула меня в грудь. Я позволила ей это сделать, позволила отшвырнуть себя. Иногда хищнику для удачной охоты нужно притвориться мышью, чтобы тот, кто стоит рядом, вообразил себя котом и не сбежал. Например, в ту дверь черного хода у Лиэссы за спиной.

Я ударилась спиной о столешницу, зацепилась ногой за лавку и упала на пол.

— Знала бы ты, — женщина со злостью пнула меня в бедро, — как мне осточертело носить вам еду и разыгрывать из себя простушку.

— У тебя отменно получилось, знатная дама — это не твое, — хихикнула я и получила еще один пинок. — Почему я раньше не догадалась? Это же так просто. А вот Вит понял…

— Что эта порченая кровь могла понять? — Лиэсса фыркнула, увидев, что я не собираюсь лезть на нее с кулаками, немного успокоилась и стала поправлять волосы. — Вит сам же меня из Волотков и вытащил. Дурак.

— Это он погорячился, — согласилась я. — Странное, почти невозможное совпадение.

— А представь, как я удивилась. Ведь думала, что уже отбегала, попала под выверт. — Ее рука снова поднялась, но на этот раз не ко рту, а к груди, к вырезу платья, к серебристой цепочке на шее.

— Он понял все позднее, — размышляла я. — Наверное, в Полесце, когда ты, хлопая глазами, попросила отправить письмо дядюшке в эти самые…

— Козлинки.

— Точно. — Я хлопнула себя по лбу, разглядывая нависшую надо мной Лиэссу. — Казум говорил, что в Волотках все поголовно неграмотные, а тут дочь валяльщика письма с голубем рассылает. Да и вряд ли голубю известна дорога в Козлинки, вряд ли кому-то придет в голову натаскивать птицу на полеты в ничем не примечательный поселок. Другое дело — Вирит, Вышград или… Велиж… — Я выпрямилась, женщина тут же отступила на шаг. — Только, поняв это, он почему-то записал меня к тебе в подружки. Знаешь, как я мысленно называла тебя? «Падаль». И ведь почти не ошиблась. Скажи, а Мира… Настоящая Мира — дочь валяльщика — мертва?

— В Волотках все мертвы, не забыла?

— Это не ответ.

— Ну, если тебя волнует судьба селянки. — Лиэсса пожала плечами. — Мира мертва. Давно. Я сама вогнала ей под ребра нож. Не хотела, как Залом, столкнуться с копией.

— Копия — это ты, падаль.

— Тварь! Эх, знала бы ты, как ночами я лежала без сна, раздумывая, а не подойти ли к тебе, не опустить ли подушку на белое личико.

— Так чего же не подошла? — Я не делала попытки подняться, только то выпускала, то убирала невидимые когти.

Женщина промолчала. Ответ был очень прост, он лежал на поверхности, но некоторые вещи тяжело произносить вслух.

— Потому что тебе не велели, — наконец сказала я, ухватилась за край лавки и попыталась встать. — Не велели трогать зеркального мага.

Не знаю, что ее насторожило, слова или действия. Но она вдруг схватила свечу и швырнула мне в голову. Я отбила оловянный подсвечник рукой, но воск попал на кожу, заставил меня зашипеть от боли, свеча упала на пол и закатилась под лавку.

На миг, всего лишь на миг, я отвела взгляд от Лиэссы, но этого хватило, чтобы она бросилась на меня, навалилась всем телом. В ее руке матово сверкнуло лезвие ножа. Я выпустила когти, звонко стукнувшие о металл, и мы покатились по полу, сцепившись, как две дворовые кошки.

— И что ты сделаешь? — прошептала я, глядя в ее искаженное гневом лицо. — Снова вскроешь мне горло, которое сама же и исцелила?

— Ты дала мне для этого силы, — проговорила она, продолжая давить на лезвие.

А я вдруг поняла, что удерживаю его без всякого труда. И даже ее тело не кажется мне таким уж тяжелым, пусть она крупнее меня раза в два. Я в любой момент могу сбросить женщину с себя, и даже больше того…

— Спасибо, что напомнила. Говорят, забирать подарки — дурной тон, но я ведь не дама вроде тебя. Я — деревенская девчонка, не имеющая понятия о хороших манерах.

С этими словами я выпустила лезвие и схватила ее за запястье, а невидимый хвост, скользнув по руке Лиэссы, обвил ее чуть выше моих пальцев.

Пред глазами снова появились зеркала, и снова зверь глядел на меня с каждой поверхности, только на этот раз я не собиралась множить отражения. Я собиралась их сложить, как гадальные карты в колоду. Одно на другое. Не обращая внимания на нечеловеческий вой Лиэссы, на то, как забилось в конвульсиях ее тело. Куда-то в сторону отлетел нож. Теперь она хотела только одного: вырвать руку из моих пальцев, вырвать, пока…

На этот раз ее сила оказалась более податливой. Она собралась и снова напомнила мне юркого зверька, что сейчас скалился на мою кошку. Еще один осколок воспоминаний среди десятка таких же. Там, на погосте в Волотках, ложная Лиэсса-Мира увидела мою силу, а я — ее. Юркую серую ленту, что напоминала ласку. Можно натянуть на лицо любую личину, но нельзя надеть маску на магию, живущую внутри.

Теперь сила принадлежала не только ей, она принадлежала и мне. Я позволила ей вырасти, вложила что-то свое, и та с готовностью возвращалась обратно, прихватив с собой песчинки колючей магии целительницы. Это — как опустошить сосуд, взять и выпить одним махом крынку молока. Даже голод, что продолжал меня терзать, унялся.

Мелькнула мысль о печати смерти, что могла появиться у меня над головой, поскольку я забрала чужую силу. Мелькнула и исчезла. Сейчас мне были безразличны все печати мира, даже если придется снова прогуляться на эшафот.

Я разжала пальцы, женщина, продолжая завывать, скатилась на пол и поползла в сторону, изредка повторяя:

— Нет-нет-нет…

Я поднялась и села на лавку, из-под соседней начала виться вверх тонкая струйка дыма. Мы поменялись ролями, теперь Лиэсса корчилась на полу, а я смотрела на нее сверху.

— Скажи, а Дамир знает? — задала я, наверное, главный вопрос, на который хотела услышать ответ.

Она закрыла рот, оборвала причитания, подняла голову и вдруг расхохоталась. Куда только делось напускное высокомерие, с которым Лиэсса отдавала приказы Риону? Куда делась горделивая осанка? Куда исчезла спутница действительного мага и как на ее месте оказалась ненормальная старуха?

Это был неправильный смех, черты лица искажались, подергивались, как у умалишенной. Эмоции смешивались и перекрывали друг друга. Боль, злость, отчаяние, радость, предвкушение…

— Ну конечно, знает, не может не знать, — ответила я сама себе, оглядывая зал трактира и прислушиваясь к едва различимому треску пламени: брошенная женщиной свеча не погасла. — Маг, у которого есть апартаменты в Веллистате, снимает трактир? Зачем? Затем, чтобы в этом самом Веллистате не знали, где и чем этот маг занимается. Ты ему отправила послание из Полесца? Отправила в Велиж, а никак не в Козлинки. Ты сообщила, где мы и что с нами.

Я говорила, а она смеялась, не соглашаясь, но и не отрицая.

Странно, но, говоря все это, я ничего не чувствовала. Совсем. Наверное, я не очень хороший человек, даже, скорее всего, плохой. За всю мою недолгую жизнь меня тянуло лишь к двум мужчинам. Один из них меньше часа назад перерезал мне горло. Второй планировал массовое убийство людей. И я пока затруднялась сказать, что хуже.

— Куда он увел Риона? Ну, говори! — потребовала я, схватив женщину за волосы и заставив смотреть мне в глаза.

— В Веллистат, — хрипло каркнула она.

— Зачем?

— Затем, что для вызова понадобятся жертвы, да не простые, людьми тут уже не отделаться.

— Рион — его ученик!

— Знала бы ты, как Дам жалел, что взялся учить этого недалекого неумеху… Знал бы Дам, что ты обо всем догадаешься — прихватил бы и тебя, рассуждала бы сейчас, лежа на алтаре.

Я отпустила ее волосы и вытерла ладонь о штаны, не смогла удержаться. Отвернулась, сделала шаг к кладовке…

— Дура! — Лиэсса схватила меня за ногу. — Дура, вириец убьет тебя! У него нет выбора! Твой единственный шанс — Дамир!

— Шанс на что?

— На жизнь! Помоги ему, а потом…

— Что? — Мне и в самом деле было интересно. В зале трактира все сильнее и сильнее пахло горелым. — Будем жить среди мертвецов веселой семьей на троих, как кочевники за Тесешем?

— Это лучше, чем смерть. — Лиэсса вдруг стала цепляться за меня, как нищенка у часовни Эола, пытавшаяся выклянчить медный черень. — У нас будет сила! Мы уедем отсюда туда, где никто не будет знать… Мы заставим с нами считаться…

— Так ты мою силу делишь? — Я отцепила ее руки от своей ветхой, истрепавшейся одежды. — Тогда ответь на один вопрос. Сколько мне понадобится времени, чтобы убедить Дамира в том, что сила, поделенная на двоих, это гораздо больше, чем поделенная на троих? Зачем нам целитель, у которого резерв с наперсток?

— Ах ты! — Женщина просто задохнулась. Она схватила меня за руку, впилась ногтями в ладонь и дернула на себя. — Сегодня ты сдохнешь, а я буду смеяться. Запомни это, последним, что ты услышишь в этом мире, станет мой смех…

На соседней лавке появились маленькие язычки пламени.

— Нет, — сказала я, — не будет, — и выпустила когти.

Не те человеческие обломки, которыми царапала меня Лиэсса, а свои призрачные когти, что появились у меня вместе с хвостом. Они вспороли ее кожу, словно наполненный вином бурдюк. Потекла кровь. Женщина завизжала, силясь убрать руку, дергая и дергая ее, но вместо того чтобы освободиться, только сильнее насаживала ладонь на когти. Волосы упали, закрыв кривящееся от боли лицо. Без труда удерживая ее одной рукой, дернула второй за серебряную цепочку, вытаскивая на свет украшение. И даже не удивилась, увидев черную капельку маскировочного амулета. Точно такого же, как у меня.

— А Тамит знает, у кого еще есть подобные артефакты? — спросила я, но женщина продолжала дергаться, не слушая и не видя ничего вокруг. — Знает, что Дамир раздает их направо и налево? — Я сжала черный камешек в кулаке и ощутила слабую, едва уловимую пульсацию. В нем еще была сила. Голод дал о себе знать, неприятный, сосущий, словно в животе вместо внутренностей находился водоворот. — Чем люди отличаются от вещей? — спросила в пустоту. И сама себе ответила: — Ничем. Те же сосуды, только говорящие.

Камешек в моей ладони нагрелся, отдавая тепло, а вместе с ним и силу.

Женщина замерла, тоненько подвывая, в ее руке все еще были мои когти. Ее волосы вдруг посветлели, в них появилось золото, они стали цвета рыжего закатного неба. Лицо помолодело…

— Сколько же у тебя имен? — прошептала я, глядя в зеленые глаза, сменившие черные, всматриваясь в еще одно знакомое лицо. — Лиэсса. Или лучше Лиска? А может, Аська-хитруха?

Иногда мы не властны над своими эмоциями и над их проявлениями. Люди пугаются громкого крика, девки визжат, увидев мышь, кузнец, попав молотом по пальцу, выражается на великом и могучем тарийском. Иногда что-то происходит помимо нашей воли. Так и сейчас я называла имена, а маски одна за другой проступали на ее лице и тут же исчезали, как сброшенные второпях вуали. Лиэсса, Лиска, Мира… А скольких я не знала, скольких не могла назвать и увидеть? Каждая из личин исчезала, забирая с собой какую-нибудь черточку лица: разлет бровей, цвет глаз, горбинка носа, пухлые губы, румянец…

Камешек остыл. И вместе с ним исчезли чужие лица, оставив после себя последнее.

— Аська-хитруха? Так тебя звали в родных Волотках? Когда-то давно, до того как ты сбежала с заезжим магом. — Я выпрямилась. — А мага звали Дамир Вышградский? Или тогда он еще не был действительным? Вы тогда в первый раз столкнулись с вывертом?

Женщина задрожала всем телом, слепо глядя куда-то мимо меня. Она оказалась куда старше, чем я думала. Когда-то черные волосы уже начали седеть, губы оплыли, глаза, окруженные сеточкой морщин, выцвели и глубоко запали. Обычная, ничем не примечательная женщина, затюканная жизнью и уставшая от нее. Таких в Тарии тысячи. Как сказал покойный Казум, много лет минуло с тех пор, как она уехала из родного поселка.

Лиэсса перестала дергаться и вырываться, только продолжала смотреть прямо перед собой. А кровь все текла по нашим рукам.

Я уронила ставший бесполезным камешек, он ударился о лиф ее платья и замер на груди. Темный дым стелился по полу. Натертое мастикой дерево занималось медленно, пламя еще подбиралось к столу.

Когти втянулись, женщина упала на пол и уткнулась лицом в доски, судорожно дыша, будто пробежала не один десяток вар. Она больше ничего не говорила, лишь сжимала и разжимала кулаки, не обращая внимания на рану в ладони.

Я нехотя отвернулась и пошла к кладовке. Нехотя, потому что… Я тряхнула головой, отгоняя назойливую мысль. Кошка рычала. Она была против того, чтобы оставлять врага за спиной. Живого врага. Сколько раз эта дрянь пакостила нам? Сколько раз оставляла с носом? И пусть сейчас Лиэсса лежала на полу совершенно раздавленная, оглушенная… Но она встанет. Я обернулась.

Темную фигуру окутал дым.

Чего же проще, приставить пальцы к шее и выпустить когти? Это нетрудно. Но несколько сложнее решиться на убийство, повинуясь доводам рассудка, а не под влиянием момента. Не защищая при этом свою жизнь.

Я подошла к двери, про которую говорил Дамир, той двери, которой опасалась Лиэсса, и, принюхавшись, удовлетворенно заурчала. Там находился некто знакомый. Некто, кому я очень хотела расцарапать лицо.

Я села на пол, прислонилась спиной к двери и уставилась на дым. Дышать становилось труднее, огонь уже поднимался по ножке стола. Я не стала задавать глупых вопросов, слышал ли нас Вит. Не стала интересоваться, понял ли он, что я ни при чем. Я задала не менее дурацкий, но куда более важный вопрос:

— Зачем они вырвали мне резерв? Если знали, что я зеркальный маг? Если Дамир знал, зачем отправил на ритуал покаяния? — Закашлялась и прошептала: — Это лишено смысла.

Чернокнижник не отвечал целую минуту, и лишь когда я подумала, что можно не ждать объяснений, а просто встать и уйти, Вит вздохнул и произнес:

— А зачем в гильдии попрошаек нищим выкалывают глаза? Чтобы они приносили больше денег. Им больше подают, их жалеют. Без глаз они в двадцать раз полезнее. А что глаза? За них будут смотреть другие. И говорить, куда идти. Так даже лучше. — Чернокнижник коснулся пальцами двери, я услышала скребущий звук. — Кастрюля предназначена для того, чтобы в ней варили суп, а не для того, чтобы давать советы стряпухе. Зачем тебе резерв? Чтобы самостоятельно творить заклинания? Вот еще! За тебя это прекрасно сделают другие. Твое дело — множить силу, даря могущество настоящим магам.

— Например, тебе.

— Например, мне.

— Значит, Дамир все знал. — Я кивнула.

— Лучше спроси у него сама.

— Я спрашиваю у тебя.

Дым уже стал подниматься к потолку.

— Если не совсем дурак, а он, в отличие от Риона, не похож на дурака, то знал. Примерно с того самого момента, когда ты вытянула силу из камня его ученика. Такое мог бы проделать опытный маг, рискуя заполучить печать смерти, но не деревенская девчонка, если только она не…

— Зеркальный маг, — закончила я. — И теперь я могу лишь забирать силу и делиться ею. Но не могу ничего создать.

— Они будут рады, если ты поделишься с ними. Зеркального мага нельзя заставить.

— Ты все слышал? — все-таки спросила я, поднимаясь и зажимая нос рукавом.

— Не глухой. Но это ничего не меняет. Сожалею.

— Назови мне хоть одну причину, по которой я должна открыть эту дверь?

— Не назову. Просто уходи отсюда. Прямо сейчас. И проживешь на час-два дольше.

Я коснулась засова, коготь проскрежетал по железу, соскребая ржавчину.

— Уходи, Айка. Сделай мне последнее одолжение.

— С чего бы это? — спросила я и дернула задвижку.

Дверь открывалась очень медленно. Темные щупальца дыма зацепились за косяк и поползли внутрь, теряясь во мраке кладовой, в которой вириец казался всего лишь бесплотным силуэтом. Всего лишь тень во тьме. Но эта тень шевельнулась и шагнула вперед.

Виту сильно досталось от Дамира. Не знаю почему, но это меня удивило. Чернокнижник казался сильным, сильнее всех остальных магов, и вдруг такой щелчок по носу. На каждого сильного мага всегда найдется другой, еще более сильный.

Я отступила, продолжая закрывать рукавом нос. А Вит, наоборот, вышел из тьмы. По лицу чернокнижника текла кровь. Серые ленты, которыми наградил вирийца действительный маг, все еще были на нем. Но сейчас они больше напоминали гибкие стебли вьюна, что цеплялся за наш забор в Солодках. Эти тоже цеплялись, растопыривали гибкие усики и впивались в кожу чернокнижника, обвивая его лоб наподобие лент или сплетенного из магических растений венка, что надевают девки в День высокой воды. Только это украшение было хищным. Я чувствовала его голод. Так один хищник знает о присутствии другого.

Вит поднял руку ко лбу, и серые шипы на стеблях магического венка шевельнулись, впились в кожу и налились лиловым цветом, словно насосавшиеся крови пиявки. Лиловый… Совсем как в том куполе, под который по иронии богов мы попали здесь же, в Велиже. Они реагируют на магию, вспомнила я, и, когда вириец пытается применить силу, пьют ее.

Чернокнижник пошатнулся и судорожно выдохнул. По лицу мужчины текла кровь, она оставляла на смуглой коже бордовые дорожки. Вит напоминал уличного шута, у которого потекла с лица краска. Один глаз был полностью залит кровью. В уголке рта ссадина, правое ухо распухло. И все же его серые глаза горели решимостью.

— Вит, — его имя — это все, что я смогла произнести, прежде чем он вышел из кладовки, словно мученик Эола, которому заковали голову в железный венец.

Я отступала, а он наступал, не сводя с меня глаз. Я закашлялась от дыма, прислонилась к стене…

— Назови мне хоть одну причину, по которой я не должен закончить начатое? — прошептал Вит и, нависнув надо мной, уперся руками в перегородку. — Без зеркального против демона у отступников нет ни единого шанса. Нет даже его тени. Как думаешь, если я убью зеркального мага, они остановят вызов?

— Да, — ответила я, глядя в его лицо, на дым, что собирался за спиной, на языки пламени… Его рука тут же легла мне на шею, слегка сдавила. — Чтобы остановить ритуал, они должны знать, что зеркальный мертв. Должны быть уверены. Но, боюсь, если ты придешь туда, — я качнула головой, стараясь не обращать внимания на то, что Вит все сильнее и сильнее давит мне на горло, — и расскажешь, как задушил меня в трактире, вряд ли они впечатлятся. Придется тащить тело. Давай, я дойду сама?

— Это если у них нет запасного плана. — Вит покачал головой, не торопясь убирать руку, лишь перестал давить на горло, позволив мне сделать глоток горького, пахнущего гарью воздуха. — А он должен быть. Хотя бы потому, что все началось задолго до вашей с Дамиром встречи и задолго до вашей встречи с его учеником.

— Но тогда… — Я не смогла договорить. Не смогла задать пришедший в голову вопрос. Страшный вопрос. Если в моей смерти нет выгоды ни Дамиру, ни Виту, если смерть зеркального никого не спасет и не остановит ритуал, то почему… За что чернокнижник хотел меня убить?

Я смотрела в его лицо, знакомое и незнакомое одновременно. Смотрела и не знала, что должна чувствовать. Не знала, кто он мне, а я ему. Убийца? Друг? Возлюбленный? Спутник жизни? А может, чужак, который только сейчас показал свое истинное лицо?

Не знала и оттого сказала первое, что пришло на ум. Сказала правду:

— Ненавижу. За то, что убил.

— Ненавижу, — глухо ответил он, касаясь горячими пальцами подбородка. — За то, что не умерла. За то, что мне придется убивать тебя снова.

Он обхватил рукой мой подбородок и…

Видимо, сказалось все, произошедшее со мной, все хорошее и плохое, усталость и раздражение, недоверие и надежда, и еще Эол знает что. Потому что, когда чернокнижник склонился к моему лицу и коснулся губами моих губ, я не оттолкнула его, не закричала, не сказала, чтобы он убирался к дасу в пекло. Я не сделала ничего, только наслаждалась его прикосновениями.

И касалась сама. Подняла руку, дотронулась до его вымазанной кровью щеки. Лицо Вита замерло в двух пальцах от моего.

— Ненавижу, — повторил вириец. — Как жаль, что ты есть.

И снова поцеловал меня, на этот раз совсем не нежно. Скорее с жадностью, граничащей с грубостью. А я отвечала, ловя губами его губы, ловя его дыхание, зарываясь рукой в волосы и натыкаясь на лиловые шипы…

Вит зашипел, отстраняясь.

— Как жаль, что ты есть, — эхом повторила я, снова дотрагиваясь до стеблей магического венка, до подвижных шипов, поддевая пальцами обхватывающие голову хищные ленты. На каждого хищника найдется другой хищник. Заклинание Дамира пило магию чернокнижника, а я выпила само заклинание. Осушила залпом. Чужая сила провалилась в мой водоворот, не замедлив его ни на миг.

Серо-лиловый венок рассыпался хлопьями, они исчезли, не долетев до пола. Чернокнижник ничего не сказал, лишь снова коснулся моих губ, но на этот раз легонько, почти вскользь. На этот раз его поцелуй отдавал горечью.

А потом развернулся, выругался, подскочил к окну и, сорвав занавеску, набросил ее на горящий стол, затоптал танцующие на полу язычки пламени. Я вдруг поняла, что в трактире почти ничего не видно и нечем дышать. Подбежала к двери, напротив которой стояли железные рыцарские доспехи, распахнула ее, вывалилась на серую предрассветную улицу. Воздух показался приторно-сладким. Я никак не могла надышаться, не могла выдохнуть запах гари и горечи.

— Вит, я… — заглянув в трактир, тут же забыла, что хотела сказать.

Чернокнижник уже потушил огонь, дым медленно развеивался. Лиэсса сидела рядом с доспехами, подтянув колени к груди. Мы встретились с ней взглядами как раз в тот момент, когда подошедший вириец схватил ее за волосы и одним скупым движением перерезал горло. Перечеркнул шею, как провел пером по бумаге. Края раны разошлись, наполнились кровью, алые капли осели на стене, косяке и… на мне.

В горле Лиэссы что-то булькнуло, кровь полилась ручьем. Женщина упала на пол, конвульсивно подергиваясь. Она не успела даже понять, что произошло, не успела даже удивиться.

«Так вот как это выглядит со стороны», — пришла в голову непрошеная мысль.

— За-зачем? — тихо спросила я.

— Затем, — скупо ответил Вит. — Приключения закончились. Началась реальная жизнь. Я не оставлю ее за спиной.

Кошка рыкнула, полностью одобряя его поступок.

— Она могла бы рассказать нам…

— Что? — перебил Вит, выходя из трактира. — Что, кроме вранья, ты хотела от нее услышать?

— Мы этого не знаем! Она отвечала на вопросы!

— Да. И я бы на твоем месте задумался: почему? Вряд ли ты такая страшная. Почему девка не сбежала, а всего лишь устроилась возле двери, ожидая исхода нашей с тобой беседы? Почему она молчала, а потом вдруг разговорилась, рассказала о судьбе Риона. Разве она похожа на ту, кого волнуют чужие жизни?

— Потому что… Потому что… — Я закрыла глаза. — Она знала, что чужие жизни волнуют меня. Ей нужно было, чтобы я пошла туда. К Источнику.

— Уверен, если бы ты не опознала в ней Миру, она придумала бы другой предлог. Ты нужна там, у эпицентра выверта. Но нужна в определенный момент. Поэтом она и не ушла. Хватит. Она слишком много раз переходила нам дорогу.

Я молчала.

— Ты странная, Айка. Всегда была такой. Готова спалить город, — Вит обвел рукой наполненный дымом зал, — но не готова убить врага, от которого куда больше вреда, чем от пожара.

Я замотала головой, едва замечая, что отступаю от вирийца. Серо-голубые глаза сузились…

Не знаю, что бы еще он мне сказал. Что мы вообще могли сказать друг другу?

Но в этот миг нас ударило. Меня швырнуло на землю и протащило несколько шагов по мостовой. Вит упал на одно колено, плечи напряглись, рана на виске опять открылась.

Два удара сердца, и прижимавшая меня к земле волна исчезла. На стене дома на уровне головы остались беловатые отметки. Пока едва различимые, но это пока.

— Выверт. Первая волна. — Вит сплюнул кровь на мостовую. — Это значит, что маги завершили вызов.

— Это значит, что жертвы уже принесены. Рион! — простонала я, поднялась и бросилась бежать по улице.

Чернокнижник догнал меня в два шага. Я чувствовала разочарование и досаду. Но мысль, которая пойманной птицей билась у меня в голове, была отнюдь не о бывшем ученике Дамира. Не о действительном маге. И даже не о демоне. Не о том, какого дасу я творю и почему тороплюсь как можно быстрее оказаться в мышеловке.

Мысль, что назойливой мухой возвращалась снова и снова…

Он убьет меня. Убьет, когда будет уверен, что это принесет пользу. Убьет так же просто, как Лиэссу. Убьет так же легко, как и целовал. Рука Вита не дрогнет, он уже доказал это.

«Не забывай об этом ни на минуту, Айка. Не смей забывать».

Улица была прямой, как стрела. Если бы птицам, что летают меж облачных башен храмов Эола, было дело до людей и до их строений, то Велиж сверху напоминал бы им солнце. Такое рисуют углем на стенах домов дети: кружок Источника в центре и лучи-улицы, расходящиеся от него в разные стороны. Помню, покойный Неман даже рассказывал мне что-то занимательное из истории постройки города. Ой, как некстати я решила вспомнить покойника…

Дорога поднималась все выше и выше. Мы миновали мост через Берегу, тонущий в предрассветных сумерках сад, колокольню Эола… Что-то неправильное было во всем этом. Не в городе, не в его зданиях, а в самом рассвете, который все не мог наступить. Солнечный диск будто прилип к горизонту, отказываясь освещать то, что творилось в этом городе.

Я уже увидела впереди каменную ограду парка Веллистата, когда Вит дернулся в сторону, уходя от скользящего удара меча. Лезвие врезалось в стену ближайшего дома, выбивая каменную крошку. В руке чернокнижника снова появился нож. Тот самый нож, который не находили ни при одном обыске. Тот самый нож, что всегда появлялся в нужный момент, тот самый, которым он перерезал мне горло.

— Объяснял же, если выберутся, точно сюда придут, — прогудел Рэйвен, выходя из-за угла приземистого дома и поигрывая мечом. — К этому Рэгом проклятому Источнику. Слушать надо, что тебе старшие говорят.

Вит выругался, нож исчез. Сразу за старым солдатом с арбалетом наперевес на улицу выскочил Михей и облегченно выдохнул.

— Дорог много, — стараясь скрыть радость и тревогу, ответил стрелок.

— Оно конечно, — согласился капрал. — Дорог много, но эта прямая, что стрела, а плутать вам некогда.

— Выбрались, значит, а мы уж и не чаяли, — из распахнутых дверей дома выглянул Тиш. — Господин кудесник, своему другу помочь не сподобитесь? Али занятые очень?

Солдат говорил зло, даже отчаянно, стиснув кулаки. Словно он уже знал, что мы откажемся, словно хотел этого, чтобы поднять тяжелый меч не просто так.

У нас не было времени. Одна минута тут, и жизнь Риона оборвется там. Вит не стал ничего объяснять, он просто отодвинул солдата и шагнул в холодный полумрак. Я подняла голову: над дверью чуть заметно покачивалась вывеска «Лошадиное пойло» с нарисованной с одной стороны головой то ли овцы, то ли козы, но точно не лошади.

— Где Рион? — почему-то шепотом спросил меня деревенский стрелок.

— Там. — Я указала рукой на каменную ограду и закусила губу.

— Что, так плохо?

— Хуже некуда. — Я юркнула в питейное заведение вслед за чернокнижником.

— Ты ранена? — не отставал стрелок, но я лишь дернула плечом, не отвечая. Нечего тут отвечать. Да, ранена, но эту рану не закроешь повязкой.

В зале пахло прокисшим пивом и настойкой боярышника, которая не может скиснуть по определению. Здесь, в отличие от трактира, где остановился Дамир, было более многолюдно. Столы и лавки оттащили к стенам, солдаты из бывшего десятка Рэйвена сидели прямо на устланном соломой полу, рядом валялись плащи и стояли кружки с пивом. Испуганный мужчина с нависающим над штанами брюшком держал в дрожащих руках свечу, а рядом с ним…

Сначала я услышала хрип, потом увидела ее лежащей на полу. Оле с изуродованным лицом старалась сделать вдох, закричать, но выходил только хрип. Над девушкой склонился Кишинт, с его пальцев стекали капли магии и почти тут же рассеивались, не принося никому ни вреда, ни пользы.

— Киш, — позвал чернокнижник.

— Вит, — без особого удивления обернулся маг.

И я заметила, насколько он бледен, будто не выбрался из мира мертвых, а остался там.

— У меня ничего не получается, — напряженно сказал Киш, снова поворачиваясь к девушке. Та шумно дышала и пыталась приподняться, но мужчина рукой удерживал ее на месте. — Я не целитель, моя магия здесь бесполезна.

— Бить-то вы, маги, мастера, а вот лечить… — проговорил Грес и отхлебнул из кружки.

— То же самое можно сказать и про солдат, — тихо ответил за моей спиной Михей. — Они тоже бить горазды, а не раны перевязывать.

Мечник подавился пивом, закашлялся, хотел что-то ответить, но встретился взглядом с Рэйвеном и затих, опустив голову.

— За целителем послали? — Вит встал по другую сторону от девушки.

— Сразу. Кули с Эришем убежали, так до сих пор и не вернулись. — Капрал убрал меч.

— Гиблое место этот ваш Велиж, — сплюнул на пол Орир. — Как есть гиблое. И солнце словно прилипло к земле…

Значит, не только я заметила.

— Помолчите, — рявкнул Кишинт и снова коснулся девушки магией.

Девичья кожа вздулась волдырями, обезобразила щеку до неузнаваемости, словно в лицо плеснули кипятком. Ей и плеснули. Тот самый Киш, что сейчас так старался помочь. Притвора сказала правду, мир мертвых отсрочил боль. А теперь вернул, как Риону. Вернул сторицей. Я даже представить не могла, на что было похоже возвращение Оле в мир людей.

Свет, что держал над их головами незнакомый полноватый мужчина, задрожал.

— Я знаю, что тебе надо идти, — глухо проговорил Киш и посмотрел на хозяина пивной. Тот вздохнул, облизал губы, придержал одной рукой покачивающуюся лампу. — Знаю, что должен быть рядом с тобой. Но не могу уйти и бросить ее. Это сделал я, из лучших побуждений, но… — Маг скривился. — Не могу, даже если жить нам осталось всего несколько минут.

— Ты мне ничего не должен, Киш.

— Мне лучше знать о своих долгах… Рэг, мне хотя бы каплю силы целителя…

— Давно вы здесь? — спросила я у Греса.

— Пару часов. Считать-то умеешь, ручная зверушка? — спросил солдат, посмотрел в мутное слюдяное окно и заговорил уже без злости: — Сейчас и не поймешь, минута прошла али час. — Он выпил пива и, судя по пустым кружкам, выпил его уже немало, хотя глаза мужчины оставались трезвыми, злыми и испуганными. — Мы рядом вывалились из того белесого мира покойников. Другая девка сразу сбегла, а эта, — кивок на Оле, — в крике зашлась.

«Конечно сбегла, — подумала я, — раз объявилась через пяток улиц совсем в другом обличье, а ведь она была целителем, могла бы попытаться помочь…» — Я выпрямилась.

— Проводницу видели? — спросил Вит.

— Видели, — ответил Рэйвен, — ходит вокруг, принюхивается, ищет что-то. Или кого-то. В последний раз в лавку, что на той стороне улицы, юркнула, хотя вроде заперто там…

— Сила целителя и в самом деле поможет? — шепотом спросила у Кишинта. — Даже если она будет действовать отдельно от этого самого целителя?

— Должна, — напряженно ответил Киш, так как в этот момент девушка снова зашлась хрипом — один из волдырей на лице лопнул. — Пусть я и не умею с ней обращаться. Но эта сила сама по себе заживляет. Тут все просто, сам целитель истратил бы щепотку, послав силу в нужное место. Я же должен буду ухнуть ведро, надеясь на авось, надеясь, что случайно зацеплю нужное место… хотя, — он махнул рукой, — бесполезный разговор. Идите, время уходит.

— Время стоит, — сказал вдруг очутившийся за спиной Вит.

— Я могу отдать вам силу целителя, правда, ее немного, но…

— Ты не понимаешь, о чем говоришь, — прервал меня Кишинт. — Просто так забирать и отдавать силу могут только… — тут он повернулся и посмотрел… Не на меня, на стоящего за моей спиной чернокнижника. — Ты же не хочешь сказать, что она… — Киш перевел взгляд на мое лицо, — зеркальный маг?

— Хочу, — ответил Вит и положил руки мне на плечи.

Я вздрогнула, едва подавила желание отшатнуться. Тот, кто перерезал мне горло, сейчас стоял за спиной и касался плеч. А нож в его руке мог появиться очень быстро.

— Рэг и все его угодники! — Маг вскочил, на миг забыв о девушке у ног, забыв о том, где находится и что происходит.

Киш плечом толкнул мужчину с лампой, масло пролилось на соломенный пол. Задел сидящего неподалеку Греса, едва не выбил у солдата из рук кружку, разбил ту, что стояла рядом.

Трактирщик осенил себя знаком Эола. Мечник витиевато выругался. Это помогло и тому, и другому. А вот Кишинт…

— На ней печать смерти! — рявкнул он так, что даже Рэйвен едва не подавился.

Вот тебе, Эол, и черный день! Снова печать? Я вздохнула. Нет смысла винить богов. Они глухи и слепы. Иначе видели бы, что Лиэссу убил Вит, и не наградили бы отметиной меня, пусть даже я и вытянула из погибшей всю магию.

— Кого она успела убить? Того самого целителя? Почему она еще жива?

Я судорожно выдохнула. Знала же, что добрые дела наказуемы, так нет, все равно влезла с предложением помощи.

— Потому что, — не стал вдаваться в подробности Вит. — Тебе нужна сила или нет?

— Но…

— Как будто другие маги не убивают! Будто вы сами никого не порешили! А все туда же, пальцем тыкать. Вам-то я что сделала? Не в том месте мостовую перешла? Не так посмотрела, и молоко скисло? А может… — На губы легла теплая рука вирийца, обрывая поток слов.

— Ничего, — ответил Киш, у него хватило совести смутиться, — ты ничего мне не сделала, но зеркальные маги убивают…

— Киш! — прервал его Вит.

— Хорошо! Как знаете. — Кишинт поднял руки. — Но если сдохнешь, ко мне не приходи, — сказал он чернокнижнику, выдохнул, сел обратно на пол, осторожно коснулся щеки девушки и тихо, так тихо, что едва можно было разобрать, ответил: — Да, мне нужна сила целителя.

Руки Вита чуть заметно надавили на плечи. Я нехотя подняла ладонь и, поколебавшись мгновение, Киш коснулся моих пальцев своими. Опасливо, настороженно, так хозяйка трогает воду в бадье, куда минутой ранее кинула нагревательный камень. Трогает, боясь обжечься.

Силы было немного. Она осела на дне моего водоворота мелкими речными песчинками. Всего пригоршня, едва заметно покалывающая ладонь. Я подняла ее со дна и перелила в руку мага, стараясь не расплескать, вложить в нее как можно больше отражений зверя, что жил во мне. Зверя, что был мною. Сосущее чувство голода внутри усилилось, в животе снова заурчало.

— Тсс, — емко высказался Кишинт, убирая ладонь и торопливо касаясь судорожно подергивающейся девушки. — Рэг и все его угодники!

— Вы повторяетесь. — Я повела плечами, сбрасывая ладони Вита.

— Знаю. — Киш выплеснул магию на Оле, и та стала потихоньку успокаиваться.

— А вот и притвора. — Стоящий у дверей Рэйвен указал куда-то на улицу, и Михей на всякий случай поднял арбалет, прицеливаясь.

Вит в два шага оказался у двери.

— Можно спросить? — Я смотрела на напряженную спину мага.

— Можно, — со вздохом произнес он. — Но я не обязан отвечать.

— Даже после того, как я дала вам силу? Даже после того, как вы ее взяли, несмотря на печать смерти?

— Чего тебе надо?

— Вы говорили мне, что делиться магией могут лишь созданные богами друг для друга? Лишь пары. Но почему же тогда… — Я задумалась, пытаясь объяснить Кишинту то, что волновало меня с той минуты, когда я дала силу Лиэссе. — Почему я смогла проделать с вами, и еще с одним… с одной… Я хочу спросить, есть ли шанс, что мы с Витом не…

— Что вы не истинная пара? — Маг обернулся, прищурился, взглянул на что-то над моей головой. — Понятия не имею.

— Доходчиво. — Я отвернулась.

— Ты не поняла, — пояснил маг. — У меня нет ответа для тебя. Я не знаю, как это происходит у зеркальных. Говорят, что истинные пары делятся не только силой. Они делят все: и радость, и счастье, и боль… Ты чувствуешь его боль? — Девушка на полу наконец-то окончательно успокоилась, дыхание стало ровным и глубоким. — Ты выпила целителя. — Киш поморщился. — Могла выпить меня. Но если ты захочешь выпить Вита… Нет, не Вита, а избранного для тебя богами, кем бы он ни был, то…

— Айка, — позвал чернокнижник с улицы.

— Что? — Я подалась вперед.

— …у тебя ничего не получится.

— Айка, — уже громче повторил вириец, и я, бросив последний взгляд на Кишинта, выскочила из пивной.

Очень хотелось, по примеру солдат, выругаться вслух. А еще разбить что-нибудь ценное, может быть, потопать ногами и повизжать.

Боги совсем выжили из ума? Или я что-то натворила, за что меня надо наказать? Почему же они одному дают в руки нож, а у другого отнимают возможность защищаться?

— Почему нет людей? — раздался за спиной голос Михея. У него были свои «почему». — Почему не открывается булочная, почему мельник не везет муку, а водонос — воду?

— Потому что, — весомо ответил чернокнижник, напряженно разглядывая дом напротив. — Люди очень похожи на крыс. Не замечал? — Стрелок промолчал. — Они всегда разбегаются по норам при первых же признаках опасности. Они знают, когда что-то не так. И не выйдут, пока это «не так» не закончится. Ты чего выскочил? — без перехода спросил Вит. — Чего пиво не пьешь со служивыми? С нами собрался? Умереть за компанию?

— Скажи «нет», — посоветовала я парню. — Всех остальных он сразу причисляет к заговорщикам.

— Я не заговорщик, — пожал плечами Михей. — А с вами я узнаю обо всем первым. В омуте сгинем или побарахтаемся. — Стрелок взвесил в руке арбалет. — Да и сами сказали, с дасу можно справиться с помощью артефактов… Ну хотя бы защититься, как теми камнями, из которых строили Вирит. А «дающие жизнь вещам» тоже не боятся этих ваших вывертов.

— Они не мои. — Чернокнижник дернул головой. — А ты вообразил себя искусником? Артефактор, который не умеет создавать ничего, кроме накопителей силы, — попенял Вит, делая несколько шагов к дверям лавки. Михей покраснел и упрямо поднял арбалет, как доказательство своих умений. — Не советую выходить против дасу с этой стрелялкой, не та весовая категория.

— Кудесник, — окликнул вирийца от дверей пивной Рэйвен, — мы будем ждать вас здесь.

— Ждать — не самый лучший вариант.

— Я не спрашиваю. Я ставлю в известность, — ухмыльнулся капрал. От него за вар разило пивом. — Воевать за вас мы не будем. Ни с дасу, ни с тарийской стражей, ни с магами.

— Услышано, — кивнул чернокнижник и добавил: — Если объявится притвора, передайте ей, что чернокнижник держит слово. Тот, кого она ищет, ушел за стену, — последовал мимолетный взгляд на ограду Веллистата, — и если она не поторопится, то дасу вполне может отомстить за нее.

Я едва слышно зашипела. Его слова были неправильными. Они пахли обманом и смертью. Они просто смердели.

— Передам, — после паузы ответил солдат. — А кого она ищет?

— Меня, — усмехнулся Вит и направился вверх по улице.

И, наверное, лишь я заметила, как в проходе между домами мелькнула тонкая фигура в домотканой одежде. В передаче слов не было никакого смысла. Тот… та, для кого они были предназначены, все слышала.

Прямая, как луч солнца, улица заканчивалась, упираясь в светлый каменный забор. Но если взять чуть правее, то в сад Источника силы можно было пройти сквозь кирпичную арку. Калитки не имелось, как и запоров. Зато стояли два охранника. Хорошо стояли, навытяжку. Прямой разворот плеч, подобающе торжественные лица, сразу видно, что им оказано высочайшее доверие. По-моему, даже излишне высокое.

У нас с такими глазами пастух Иська делал предложение пекаревой дочке и с такими же брел обратно, получив ромашками по морде. У пекаревой дочки Альки рука тяжелая, впрочем, как и все остальное.

— Не пропустят, — словно прочитал мои мысли Михей, разглядывая стражу сквозь кусты бузины.

— У них нет выбора. — В руке Вита на миг мелькнуло лезвие. Именно мелькнуло, за один удар сердца собралось из едва заметной серо-стальной дымки и в ней же растворилось. Я взмахнула призрачным хвостом. Эта дымка очень вкусно пахла, а у меня снова стало сводить живот от голода.

— Не слишком ли прямо они стоят? — спросила я. — Как истуканы в часовне Эола.

— Слишком. — Вит подался вперед, что-то пробормотал, а потом, совершенно не скрываясь, вышел к арке.

Служивые остались равнодушны, они продолжали смотреть на каменную стену ближайшего дома. Михей вывалился из кустов следом, держа стражу на прицеле, хотя в этом не было ни малейшего смысла. Солдаты хоть и глядели на мир широко распахнутыми глазами, но не видели ничего и никого.

Я обошла кусты и встала чуть в стороне, продолжая осматривать часть улицы и просветы между домами. Сквозь беспокойство и общее чувство тревоги проскальзывало ощущение, что за забором кто-то прячется. Кто-то легконогий и верткий. Как нечисть.

— Зачарованы, — вынес вердикт чернокнижник. — Основательно подготовились.

Это, видимо, была похвала.

— Что нас ждет там? — спросил Михей. — Что мы должны сделать?

— То же, что и раньше. Остановить выверт.

— А как? — спросила я, посмотрела на чернокнижника и тут же пожалела, что открыла рот. У него был в запасе способ решения проблемы. Радикальный.

— Либо заставить заговорщиков остановиться, — вириец снова посмотрел на арку, — либо…

— Подобрать ключ к замку и закрыть проход в мир дасу? — уточнил Михей планы на ближайшее будущее.

— Это если будет ключ. А то в Волотках ключ и замок оказались одним целым, и ничего мы с этим жерновом поделать не смогли. — Я осторожно подошла к арке и заглянула внутрь. Ничего зловещего, лишь прохладная утренняя тень. — А у них здесь…

— Источник силы, — закончил Михей.

— Источник силы, — подтвердил Вит. — Поэтому ключ будет. Никто не позволил бы магу, кем бы тот ни был, накладывать заклинания на Источник. Я бы на их месте заготовил ключ-псише.

— Как у нас в Хотьках, — прошептал стрелок и хотел что-то добавить. Что-то, позволяющее еще минуту-другую поболтать у забора, а не лезть в пекло. Недаром же никто из нас так и не решился войти в арку сразу…

Но нас снова ударило. Когда я говорю «нас», имею в виду себя и Вита. Михей остался стоять, как стоял, лишь арбалет качнулся в его руках.

Вторая волна была сильной, самой сильной из всех. Меня опрокинуло навзничь, я приложилась затылком к мостовой, так, что перед глазами замелькали цветные искры, рот наполнился привкусом крови. Невидимый молот ударил в грудь и не исчез, продолжал прижимать к земле так крепко, что не осталось сил сделать вдох, не осталось сил сопротивляться.

А Вит отреагировал совсем иначе. Было видно, что волна ударила его в бок. Ударила сильно, так, что вириец повалился на колени и уперся ладонями в мостовую, чтобы не разбить лицо. Я видела, как он сжал челюсти, видела, как вздулись вены у него на шее… Только чернокнижник, в отличие от меня, не сдался, не позволил прижать себя к земле. Он зарычал и вдруг рывком оторвал от мостовой руки, раскинул их в стороны и выпрямился навстречу воздушной волне.

Он стоял на коленях, вытянув руки в стороны, и кричал… Нет, не кричал, он пил, пил волну выверта, как может пить воду терзаемый жаждой человек. Его рот открывался и закрывался, его кадык под кожей ходил ходуном…

Помню, сын кузнеца спьяну бросил в колодец куриную тушку. Ее, конечно, выловили… Дня через два. Но колодец к тому времени стал непригоден. Староста Верей поворчал, велел рыть новый и первым взялся за лопату. Кузнецова отрока заперли в амбар на два дня. Без капли воды. Так вот, когда староста снял навесной замок, парень на подгибающихся ногах бросился к ближайшей луже, где копошились свиньи, и стал пить, пить и пить.

Чернокнижник сейчас выглядел так же. Разве что свиней поблизости не наблюдалось.

Михей вертел головой. У одного из стражей, что стерегли арку, громко хрустнуло колено, и тот, все так же улыбаясь, повалился вперед. У второго текла кровь из уха, но он стоял.

Казалось, этой волне нет конца. Казалось, она будет давить на меня, пока не впечатает в мостовую.

Но волна закончилась. Так же неожиданно, как и началась. Воздух исчез на целый удар сердца, а потом невидимые тиски ослабели. Я перевернулась на живот и закашлялась.

— Айка… господин кудесник. — Михей не знал, к кому из нас кинуться. — Вит… да что же это делается…

— Нормально все, — прохрипел чернокнижник, поднимаясь. — Жить буду. Вторая волна. Впереди еще и третья. — Он вытер лицо рукавом. — Три волны, три жертвы, три…

— Я уже поняла, что магов переклинило на цифре три, — пробормотала, поднимаясь и сглатывая кровь. Щеку саднило. — Надо идти. Кому-то очень не терпится вызвать дасу.

— Очень не терпится, — кивнул Вит, первым вступая под сень арки. — Так невтерпеж, что даже нас поторопили.