Мрамор пола давно потрескался, хотя остался таким же гладким и зеркально отполированным. Он был похож на мозаичное панно, выложенное под ногами одним из мастеров древности, что почти соответствовало действительности. Отражающиеся в нем колонны казались опутанными паутиной. Их было много, они насколько хватало глаз тянулись вдоль стен зала. Здесь вполне можно было проводить парады и смотры войск, но те двое, что сидели прямо на полу, вряд ли думали о чем-то подобном.

Молодой и старый. Они сидели в пыли рядом с вычурным каменным креслом, которое вполне уместно было бы назвать троном. Из-за спинки выглядывала голова змеи, что по задумке скульптора должна была возвышаться над сидящим и смотреть на посетителей сверху вниз.

– Итак, – протянул тот, что пристроился ближе к трону. – Они все еще живы. – Пальцы с золотыми перстнями коснулись когтей каменного орла на правом подлокотнике.

– Живы, – ответил второй. Он был гораздо старше собеседника: с седыми, давно не чесанными волосами, мундир гвардейца местами покрывала грязь, когда-то белоснежные манжеты обтрепались, кружева потемнели и разорвались. – Со змеей мы ничего поделать не можем. – Он поднял голову и посмотрел на каменное тело оскалившейся рептилии.

– Змей был умен, он был… – Молодой замялся и повернулся к старому. На его лице не отражались эмоции, словно живому человеку приставили голову мраморной статуи. Точеные черты, бледная кожа, остановившийся взгляд. Наверное, он был красив, но вряд ли кто-то смог бы восхититься этой мертвой красотой. – Змей был змеем. Знаешь, я даже почти скучаю по нему.

– А я нет. – Старый гвардеец встряхнулся, словно пес, попавший под струю воды. – Он был непредсказуем, а значит, опасен.

– Они все опасны, – протянул молодой. – Змей, орел, сова…

Мужчина посмотрел на левый подлокотник, где был вырезан короткий каменный кинжал, так и не покинувший ножен. На них, расправив широкие крылья, сидела безглазая мраморная сова.

– И если они найдут полуночного зверя… – Он, не договорив, опустил голову: у подножия трона, в каменном крошеве, угадывался силуэт какого-то животного, раньше, должно быть, лежавшего у ног правителя. Массивное поджарое тело, вытянутые лапы и – пустота. Там, где должна быть голова, – каменные обломки и пыль, словно кто-то одним ударом снес ее и растоптал.

– Не найдут, – уверил седовласый солдат. – Зверь сам не знает своей сути. И не узнает.

– И тем не менее лучше бы их не было, лучше бы некому было искать. – Молодой поскреб пальцами по затылку, поддел криво висящий на золотистых волосах обруч из тусклого желтого металла, с минуту рассматривал его, а потом небрежно катанул по полу, словно ребенок игрушку.

– Их и так считай что нет. Род орла обеднел и почти иссяк, сова… – Седовласый проследил взглядом за катившимся обручем. – Его ненавидит собственный отец, хотя в роду есть еще один наследник, вернее, бастард.

– С которым вы тоже потерпели неудачу. Почему бы просто не прирезать их всех?

– Я хотел, но… – Старый покачал головой. Обруч с дребезжанием упал на потрескавшийся мрамор и замер. – Их кровь может нам понадобиться.

– Такой исход маловероятен.

– Но не невозможен. Мы проредили роды настолько, насколько это возможно, оставили в каждом поколении не больше одного наследника, – возразил старый гвардеец. – Мы убрали слишком многих, маги Академикума и серые начали задавать вопросы – что произошло в небе над Эрнесталем десять лет назад, даже начали вскрывать старые могилы. Меня, – он указал рукой на лицо, – уже опознали. Убрать ключевые фигуры сейчас – означает указать им путь к правде. Без нее они всего лишь дети.

– Без нее… – протянул молодой, поднимаясь.

– Но если кто-то всерьез начнет копать в этом направлении, кто-то более опытный, кто-то старший… – Гвардеец покачал головой. – Самое разумное сейчас – затаиться.

– Не уверен, что готов позволить себе такую роскошь. – Молодой наклонился, поднял обруч и, не отряхивая от пыли, надел на голову. Седая нить паутины запуталась в чуть волнистых волосах. – Я бы предпочел сделать нечто совершенно противоположное.

– Что?

– Посмотреть на них.

– За ними и так хорошо присматривают, в том числе и на этой каменной глыбе, что по недоразумению продолжает портить небо.

– Они хоть сами-то помнят, кто и для чего поднял этот кусок навоза в воздух?

– Не думаю.

– Мне уже почти жаль их. – Молодой человек усмехнулся, губы изогнулись, но лицо осталось неподвижным, а в глазах отражался лишь холод мрамора. – Распорядись, чтобы этих «наследников» доставили сюда.

– Я против.

– Почему? Ты сам сказал, что это просто дети, а детей можно попытаться перевоспитать. – Молодой пожал плечами, шагнул к трону и уселся на каменное сиденье. – Как говорят люди, врагов надо держать ближе, чем друзей.

– Но… – попытался возразить седовласый, поднимаясь следом.

– Никаких «но», это приказ, тем более что они дали нам такой прекрасный повод. – Молодой мечтательно улыбнулся и, задрав голову к каменной пасти змеи, вполголоса добавил: – Хотел бы я увидеть тебя снова, старый враг. Или того, в ком проснулась твоя сила, того, кто сможет противостоять мне. Хотя бы увидеть…