Как говорил забредший однажды в избушку бабки Симы старый солдат, если ты видел один пограничный городок, ты видел их все. Я не видела ни одного, оттого и вертела головой, словно вылетевшая на охоту сова. Оле от меня не отставала, а уж Кули, тот едва не пищал от восторга.

Первое, что бросилось в глаза, – это черные и какие-то подкопченные стены, в некоторых местах испещренные бороздами, словно их царапала гигантская мышь. Или дракон.

– Это тарийские недоумки то и дело пробуют нас на свой железный зуб, – пошутил лучник. – Но пока удается их обламывать.

– Так скоро совсем без зубов останутся, – хохотнул другой.

– А ну, тихо, – скомандовал десятник и, повернувшись к Виту, добавил: – На зверушку свою поводок накиньте, а то, не ровен час, кто-то из осерчавших на ее породу удумает чего неправильное.

Чернокнижник вздохнул, словно его вынуждали делать что-то тяжелое и, не глядя ни на кого, попросил:

– Айка.

– Что? – Я по примеру сонного Михея похлопала глазами: – Господин кудесник ко мне обращается?

– Айка, – на этот раз в голосе послышался укор.

– Нет, точно ко мне, – продолжала юродствовать я. Послышался звук вынимаемого из ножен меча. Плохо, очень плохо. К чему выяснять, какая муха укусила Вита? Но остановиться я уже не могла, даже учитывая, что мне снова могли приставить железо к горлу… Буду вести себя как бессловесная зверушка, зверушкой и останусь. Два дня он так старательно не смотрел в мою сторону, а теперь по просьбе какого-то вояки…

– Айка, пожалуйста, – устало добавил Вит.

Солдат выругался и пробормотал что-то вроде того, что неумно обращаться к зверю с вежливыми словами, если достаточно рогатины. Я фыркнула. Вит развернулся и впервые за несколько дней посмотрел мне в глаза. По-настоящему посмотрел, а не украдкой, не вынужденно, а совсем как раньше, только… Только то, что было в глазах, заставило меня торопливо достать камешек амулета. Злость, горечь, бесконечная усталость и обреченность смотрели на меня из его темных как ночь глаз. Словно он уже проиграл главный бой и осталось только с достоинством сдаться. Или умереть.

Звякнула цепочка, капелька медальона заняла привычное место. Один из солдат охнул и стал торопливо молиться Рэгу.

– Вот тварь, – крякнул десятник. – Все у вас, у кудесников, не как у людей.

С этим жизнерадостным напутствием мы въехали в город.

Что мне больше всего запомнилось в Полесце? Узкие бойницы и скрип отпираемых ворот, хриплые команды и настороженность, готовность в любой момент дать бой. Запомнилось неистовое желание развернуться, вскочить в седло и дать деру. Оно походило на то чувство, что я испытывала, когда в наш мир прорывался дасу, и вместе с тем было абсолютно другим. Черные стены, танцующий свет факелов, ночь и с лязгом закрывшиеся за спиной ворота. Меня не оставляло ощущение, что я добровольно шагнула в каменную мышеловку.

– Целителя позовите, с нами раненый.

– Котелок ставьте, Рэйвен вернулся!

– И куда их девать-то? Мало нам своих баб в гарнизоне? Что? Так я и говорю, мало их…

– Господин кудесник, пожалуйте, вам комнаты «У пьяного корчмаря» готовят, вы уж не обессудьте подождать.

– Ну куда ты, куда лошадей тащишь, а обтереть…

– Раненому помогите, а то еще угробится.

Раздавались голоса, мелькали тени. Кули засыпал на ходу, Вит подхватил его на руки и принес на постоялый двор. Кто-то бросил на пол несколько пахнущих мокрой соломой тюфяков. Оле уснула, так и не получив ужина, Мира прикорнула, хотя твердо намеревалась дождаться отправленного к целителю Михея, Рион просто сел в угол и замер, глядя на пламя очага, а я, кажется, только на минутку прикрыла глаза…

А когда открыла, тусклое солнце уже пробивалось сквозь узкие мутные окна, затянутые бычьим пузырем. Огонь в очаге все еще горел, по стенам танцевали серые тени, за столом сидели двое, переговаривались вполголоса. Изредка двигались глиняные кружки, пахло копченым мясом и крепким элем.

– Благодарю Рэга, что нашел тебя. Вернись я с пустыми руками, твой отец, при всем моем уважении к высокому лорду, отрубил бы мне голову.

– Ну прямо уж, – буркнул Вит.

Я приоткрыла глаза, стараясь дышать так же размеренно и спокойно.

– Осерчал бы, точно. – Собеседник чернокнижника вздохнул и отбросил плащ на лавку. – А я не люблю, когда на меня серчают, нервным становлюсь.

Рион все еще спал в углу, но ни Оли, ни Кули, ни Миры в комнате уже не было, как и Михея, который, кажется, так и не вернулся от целителя. Хотелось верить, что это хороший знак и парня не залечили до смерти.

– Все приграничные городки прочесал, каждый день лихих людей ждал, как прошел слух, что я везу в Велиж выкуп за наследника Ордианских. – Собеседник Вита покачал головой. – А ты тут, да еще и с таким обозом. Всех сирых и убогих в Тарии собрал?

– Почти. – Чернокнижник отодвинул тарелку. – Лучше скажи, что тебе ответили в Велиже?

– Много всего. По большей части грубили, напирали на твои прегрешения, которым несть числа. Очень хотели оставить себе и выкуп, и пленника, которого у них уже не было. Так что, поздравляю, в Тарии за твою голову назначена награда, мизерная, но дураков много.

– Это их мой побег из-под стражи так расстроил?

– Если бы. Тебе приписывают убийство хранителя Источника силы и похищение двоих неразумных отроков, учеников некоего Дамира. Это он, кстати, панику поднял из-за особо ценного ученичка, что сгинул в дебрях Багряного леса…

Показалось – или Рион чересчур глубоко вздохнул?

– И какой-то девки, то ли содержанки, то ли воспитанницы, я так и не понял, а они объяснить отказались. Темнят чаровники, как пить дать темнят.

– Меня больше другое волнует. – Вит побарабанил пальцами по столу. – Откуда они узнали, что хранитель Источника мертв? Ты когда был в Велиже?

– Да, почитай, дней пять назад.

– Еще и трех не прошло с тех пор, как он погиб, – задумчиво добавил Вит.

– Ну, может, им какое пророчество с пьяных глаз привиделось. – Мужчина развел руками. – Или у них там не один хранитель, а десяток, и ты еще кого-то зацепил ненароком. Но то, что хранитель мертв, они знали совершенно точно. Будешь смеяться, но я к этому Источнику силы больше ни ногой, гнильцой от него несет капитально, словно от болотного бочага.

– Надеюсь, и не придется.

– Вит, ты чего смурной такой? Что-то еще произошло?

– Да, – выдохнул чернокнижник, и в этом его «да» сквозило такое облегчение, словно до этого момента никто и никогда не спрашивал о подобном, а он не мог рассказать. Или не хотел. – Сейчас сам все увидишь. Айка, хватит притворяться. Вставай.

Не люблю, когда меня ловят на подслушивании. Не то чтобы было стыдно, честно говоря, ни капельки, просто в следующий раз они точно поостерегутся говорить при мне, даже спящей.

– Айка, – снова позвал чернокнижник, – хватит притворяться, я знал, что ты не спишь, с того самого момента, как открыла глаза.

– Даже так? – В голосе его собеседника послышалось безмерное удивление.

– Айка, иди сюда, – повторил вириец и добавил: – Пожалуйста.

Ну как тут устоять? Я вздохнула, поднялась, постаралась руками разгладить мятую и несвежую одежду, хотя… Какая разница, что подумает обо мне этот незнакомец? Мы – сирые и убогие из Тарии – манерам не обучены.

Под пристальными взглядами мужчин подошла к столу. В тарелках еще оставалось мясо, а в кружках эль. Живот тут же заурчал от голода.

– Н-да, – констатировал незнакомец, я развела руками: что есть, то есть. – Отец тебя прибьет. И меня заодно. Так что выкуп можно тратить спокойно.

На этот раз Вит не стал возражать, лишь отвернулся, сделав вид, что разглядывает висящую на стене карту княжества, части Тарии и Озерного края. И это, признаться, насторожило меня куда больше. Я кожей чувствовала его отчаяние. Как и он мое пробуждение.

– Да что происходит, на самом-то деле? – спросила я. – Так трудно сказать?

– Ты даже не представляешь, насколько, – хрипло ответил чернокнижник.

– Тогда, может быть, вы? – Я повернулась к его собеседнику, высокому, очень массивному мужчине, про которого так и хотелось сказать «медведь». Такой же черноволосый, как и Вит, но, судя по лучикам морщинок вокруг глаз, более улыбчивый. – А то Витторн Ордианский в последние дни со мной в молчанку играет. – Я вздохнула. – И выигрывает.

– На это он мастер. – Мужчина почесал в затылке. – Рассказать-то несложно, только не уверен, что это должен сделать я.

– Расскажи ей, Киш, – разрешил Вит, чем, похоже, еще больше удивил собеседника. – Все равно узнает. Лучше уж от нас, чем от… – Чернокнижник не договорил, хотя я бы не отказалась узнать, к кому еще можно обратиться за сведениями.

– Ага. – Мужчина снова почесал затылок, на этот раз с куда меньшим энтузиазмом. – Вы у нас Айка, да? – Я утвердительно кивнула, и он счел нужным представиться: – А я Кишинт Мельский, преподаватель кафедры инакомыслия в Сем’э’Рьеле, мы с Витом вместе учились…

Кишинт? Где-то я уже слышала это имя. А не к нему ли посылал меня Вит, когда хотел, чтобы я сбежала из Велижа?

– Переходи к делу, – поторопил его чернокнижник.

– Ну, к делу так к делу. – Мужчина взял кружку с элем и отхлебнул, я снова принюхалась, желудок снова заурчал, на этот раз куда жалобнее. – Айка, вот вы девушка молодая, романтическая, поди, мечтаете о любви.

Честно говоря, я едва подавила желание почесаться. В данный момент я мечтала о теплой воде и куске вот того мяска, что сиротливо лежал на тарелке у Вита.

– И мне, наверное, стоит вас обрадовать…

Я с готовностью кивнула, уже примеряясь, как бы добраться до чужого ужина. Радость – это хорошо. Пусть радует.

– Эта самая любовь вас уже настигла.

Я заморгала, честно говоря, в голосе Киша не хватало торжественности, самую капельку, ибо он больше походил на тот, которым моя бабка сказала пастуху, что того ждет скорый конец в ближайшую седмицу. Голос был замогильный.

– Э-э-э… – просила пояснить витиеватую мысль.

– Мы – носители темной крови, – припечатал Вит с таким видом, словно это все объясняло.

Воцарилось молчание, я переводила непонимающий взгляд с одного мужчины на другого, все чаще и чаще задерживаясь на тарелке с едой. За спиной Рион безуспешно пытался изобразить глубокий сон.

– Вы никогда не задумывались, почему носителей темной крови так мало? – спросил друг Вита.

– Потому, что им отрубают головы.

– Не только…

– Еще руки, ноги… Иногда топят, травят, режут, расчленяют, – принялась перечислять я.

– Да-да, – не оценил моих стараний мужчина. – Но есть еще одна причина, решающая.

– Знаю, их вечно тянет спасать мир, а это – дело гиблое.

– Отец тебя убьет. – Мужчина беспомощно посмотрел на Вита.

Рион чересчур громко вздохнул, видимо сочувствуя, но теперь о том, что он не спит, знала не только я, но и все остальные.

– Все гораздо проще, Айка, – пояснил чернокнижник. – Такие, как мы, могут иметь детей только от истинной пары, то есть от одного человека, будь то мужчина, женщина или зверушка. Иначе потомки дасу давно заполонили бы этот мир.

– То, что у вас в княжестве людей не хватает, я уже поняла. Скажите, каким образом это касается меня?

– А таким, что у тебя уже есть истинная пара, мужчина, которому ты можешь родить наследника, – смутился Киш.

А чего тут смущаться? Пусть о наследнике я пока не думала, но сама возможность – дело неплохое. Так ведь? Я вспомнила, как говорил об истинных парах притвор тот десятник в лесу, по крайней мере, им свойственна верность. Тогда отчего же так неприятно засосало внутри? Отчего же стало так холодно?

– Я вижу вашу связь как пучок невидимых нитей, что тянутся от… – словно извиняясь, торопливо добавил друг чернокнижника.

– Вот только этого научного бреда не надо, – скривился Вит. – Хватит юлить. Айка, я – твоя пара. А ты – моя. Все. Точка.

Я даже не сразу поняла. Слишком много всего они наговорили.

– Поясни, – все еще надеясь, что ослышалась, попросила я.

– Истинную пару не выбирают сознательно. – Вит опустил голову. – Считается, что мир делает это за нас, в целях… в целях…

– Продолжения рода, – пришел ему на помощь друг. – Не всякая сможет принести здоровое и сильное потомство чернокнижнику, оттого выбор происходит без нашего участия, стоит только встретить пару, и…

– И что? Эол бьет в колокол? Рэг дует в рог? Или тебе дасу письмо доставил, мол, поздравляю и все такое? Как это происходит? Почему я не знала? Откуда… – с каждым выдохнутым словом я словно чувствовала, как петля поводка, о котором упоминал солдат, все туже и туже затягивается на шее. Даже Рион перестал притворяться спящим и сел на своем тюфяке.

– Тихо! – вскочил из-за стола Вит. – Айка, тихо! Клянусь Рэгом, я не хотел, но когда ты потянула из меня силу…

– Это равнозначно предложению разделить не только магию, но и все остальное, – прокомментировал Киш. – Что возможно только между истинными парами.

– Я был удивлен. Рэг не даст соврать, напуган, но решил не отвечать, просто проигнорировать. – Чернокнижник закрыл лицо руками, а его друг покачал головой. – Но потом… когда дасу прорвался, когда я сам попросил у тебя магию и взял ее, выбора не осталось.

– То есть ты хочешь сказать, что сначала я сделала тебе предложение руки и сердца, а потом ты его принял?

– Примерно.

Я хотела что-то ответить, но вместо этого закашлялась, замотала головой, отступая и чувствуя, как воздух, всегда такой легкий и почти не осязаемый, вдруг стал тяжелым и затхлым, он с трудом проходил в горло. Истинная пара – какое красивое слово! О такой любви поют в балладах менестрели и слагают стихи поэты, а если подумать? Ведь это лишение. Я вспомнила поцелуй Дамира, уже поблекший в памяти и далекий. Но это был мой первый настоящий поцелуй. Меня лишили возможности выбирать! Это как… как увечье: если бы у тебя отрубили ногу и ты больше не имел возможности танцевать. Не то чтобы тебе этого сильно хотелось, но… Это то, что судьба отобрала у тебя. Это принуждение. Ничего не поделать, но горький осадок остался. И дело даже не в Вите. Дело в самой невозможности выбора.

– Не хочу!

– Айка! – Чернокнижник вышел из-за стола, протянул мне руку.

– Не трогай, – попросила я, продолжая отступать. – Не сейчас, пожалуйста.

Рион вскочил на ноги. Где-то вдали тревожно зазвонил колокол на часовне.

– Послушай, это же дар богов! Вряд ли ты в своей Тарии с вельможами зналась. Не тебе отвергать Витторна, я бы даже сказал, наоборот… – Киш нахмурился.

Все так. Не мне. Не безродной Айке Озерной. Тогда отчего же так плохо? Отчего нечем дышать? Отчего же так хочется убежать куда глаза глядят? От чего или от кого?

За дверью раздались торопливые шаги. Сиплое дыхание и беспорядочный стук сердца я слышала даже сквозь стену.

– Откройте, ради Рэга, – забарабанили в дверь.

Киш в два шага преодолел расстояние до стены и распахнул створку. Судя по выражению его лица, вторжение не сулило визитеру ничего хорошего.

– Чего надо? – рявкнул Кишинт.

Я не сводила глаз с Вита, а он не сводил глаз с меня, словно восполнял то время, когда боялся даже повернуть голову в мою сторону. Хотел, но чувствовал, что не вправе.

– Прорыв дасу! Спаси нас боги! Прорыв дасу, бургомистр послал за вами, – затараторил испуганный паренек в криво сидящем шлеме, с мечом, который ощутимо перевешивал и тянул его вправо.

– Дасу? Здесь? – воскликнул Киш.

– Слава Рэгу, нет. Восточнее, но бургомистр…

– Я понял, – прервал его Кишинт. – Вы ждите здесь, – сказал он нам, прежде чем выйти.

Напрасный труд, мы с Витом продолжали сверлить друг друга глазами, невзирая на очередное пришествие демона.

– И что, с этим ничего нельзя поделать? – спросила я. – Ну, принести жертву богам и попросить их забрать свой дар назад?

– Айка. – Вит устало потер глаза руками. – Клянусь Рэгом, тебя никто неволить не будет, ты в любой момент можешь уйти, забыть меня и все это как страшный сон.

– А если я захочу выйти замуж? Не за тебя, а за кого-то другого?

– Во-первых, я тебе еще ничего не предлагал, – неожиданно зло сказал чернокнижник. – А во-вторых, ты не захочешь.

– С чего бы это? Все же хотят, и я должна, – упрямо мотнула головой я.

– Э-э-э… Айка… Вит… – позвал Рион, но мы не обратили на него ни малейшего внимания.

– Не захочешь и я не захочу. – Вириец вдруг одним скользящим движением оказался рядом. – Это самое поганое в нашем даре. Или проклятии. – Он схватил меня за руку, рывком притянул к себе и добавил: – А это на память.

Я поняла, что сейчас он меня поцелует. И растерялась. Раньше это был наш выбор или, скорее, порыв. А сейчас я буду гадать, прикасается он ко мне по собственной воле, или наша «истинная любовь» принуждает его это делать.

Его губы приблизились к моим, и я сжалась. Вит горько усмехнулся и вдруг вместо поцелуя привлек меня к себе, заставил уткнуться носом в пахнущую костром и элем форму.

– Никакого принуждения. Даю слово. Тебе и себе. Либо ты придешь ко мне сама, либо – нет. А боги пусть идут к дасу. – Он все же коснулся губами моего лба, легонько, нежно, почти невесомо. Словно прощаясь. Кожу кольнуло теплом.

– Там Михея ведут, – сказал Рион, глядя в мутное окно.

Вит отстранился и, обхватив пальцами мой подбородок, заставил посмотреть ему в лицо. Усталое, словно припорошенное пылью, постаревшее, но знакомое до последней черточки. Мне нестерпимо захотелось дотронуться до небритой щеки.

– Я никогда не причиню тебе зла, помни об этом, что бы ни случилось.

Кивнув, я спрятала руки за спину, потому что коснуться усталого лица захотелось еще больше, просто чтобы стереть эти глубокие морщины.

Дверь распахнулась, в комнату буквально влетел Кули.

– Вы бы видели, там у целителя настоящий волшебный… – закричал он и замолк, видать, от переизбытка эмоций.

Следом в комнату ввели Михея. Он шел сам, хотя и опирался на не слишком довольную этим Оли. Мира поставила на стол холщевую сумку. Белую сорочку и потрепанный плащ Вита сменили крепкое, местами потертое домотканое платье и косынка. Ноги оставались босыми.

– Я вам тут снеди принесла. – Девушка стала выкладывать на стол печеную картошку, сыр, колбасу, головку лука, крынку сметаны.

Но аппетит уже улетучился.

– Как ты? – спросил Вит покачивающегося стрелка.

Тот попытался изобразить бодрость, но не преуспел в этом и лишь устало мотнул головой.

– Главное, что стоишь на своих двоих, – сказал чернокнижник, отходя к столу.

Мне вдруг стало холодно и захотелось немедленно шагнуть следом.

«Это все магия! – мысленно проговорила я. – Магия, дар богов или еще какая-то потусторонняя чушь. Это не по-настоящему».

– Там у целителя дерево растет, прямо в доме, с зеленой корой и такими лифтьями… – Паренек схватил со стола колбасу и откусил, не переставая говорить.

Оле тоже села за стол. Михей осторожно опустился на край лавки. Надо же, целитель и впрямь хорош. Рион по-прежнему стоял у окна.

– А ефе… ефе…

– Сначала прожуй, а потом говори, – сделала мальчишке замечание старшая сестра.

– А еще перед домом бургомистра клетка стоит, вот такенная! А в ней… кха… кха… – Парень подавился, Оле постучала ему по спине, но даже это движение вышло укоризненным.

Мира стала рассказывать, что на кухне корчмы на вертеле запекался целый кабан, а пьяный повар, оправдывая название постоялого двора, спал в углу, и кухарка тыкала в него кочергой. Надеюсь, холодной.

Я перестала прислушиваться и опустилась на тюфяк. Рион отрешенно смотрел на улицу. Михей молчал. Вит… Виту было плохо. Внутри него клубилось что-то едкое, колючее, оно пожирало его изнутри. Угрызения совести? Но для него этот дар богов такая же неожиданность, как и для меня. В молчанку он больше не играл… Так почему ему так плохо? Хуже, чем мне…

Что с нами случилось? Помню, мы были такими же, как Оле и Мира, как Кули, что болтал без остановки. А теперь? Я вздохнула. То, что с нами случилось, называлось «жизнь».

Кишинт вернулся через полчаса, когда вся снедь была съедена, а разговоры закончились. Зашел, хлопнул дверью, сел на лавку и мрачно уставился на Оле. Та, не ожидавшая такого повышенного внимания, возмущенно проговорила что-то, подозрительно похожее на «шляются тут всякие, приличной девушке не присесть…»

– Дасу? – спросил Вит.

– Дасу, – подтвердил мужчина.

Оле стала торопливо сотворять знак Эола.

– Где?

– На две сотни совар восточнее. Малые Охапки. – Он стукнул кулаком по столу. – К слову сказать, не такие уж и маленькие, более сотни душ отправились к дасу.

Вит задумчиво посмотрел на карту.

– Дасу? Опять? – спросил Михей.

– Что значит опять? – поинтересовался Киш.

Вит, не отвечая, провел пальцем по карте.

«Ма-лы-е О-хап-ки» – медленно прочитала я.

– Да. Еще один прорвался два дня назад в Волотках, что у проклятого скита. – Он поднял палец чуть выше. – Мы как раз оттуда. Это, – не глядя, указал на стол, – все, кому удалось выжить.

– То есть у нас два демона сейчас расхаживают по Тарийской равнине? – вскочил Киш. Мира почему-то вскочила вместе с ним, Кули перепрыгнул через лавку и бросился к карте смотреть, что там чернокнижник интересного показывает. Я тоже поднялась, но бросаться не стала, мне и отсюда все было прекрасно видно.

– Три, – поправил Вит, и его палец опустился ниже, указывая на чащу Багряного леса, ближе к его южной части. – Там погиб мой отряд. При выверте. А я не смог их прикрыть. Никого. Не ожидал, да и силы не хватило.

– И ты не сказал? – наконец-то подал голос Рион.

– Кому?

– Да нам хотя бы.

– А вдруг это вы вызвали дасу? – покачал головой Вит.

– Это твое вжихнуло-бумкнуло? – уточнил Михей.

– Да. У Приорова хутора.

Так вот как он называется, тот хутор, на который кто-то повесил стяг, извещавший, что в селе проказа, вспомнила я. Стяг, которым победно трясли Лиска и Неман.

– Ты нам льстишь, – скривился бывший чаровник. – Тот-то всю дорогу меня неучем называл.

Я подошла и подняла маленький уголек, что выскочил из очага, но немного не докатился до деревянных досок пола и остыл, оставив на каменном фартуке черный отпечаток.

– Иногда наше первое впечатление бывает ошибочным. – Вит посмотрел на Риона.

– То есть у нас три демона на свободе? И один уже больше седмицы, но пока не устроил ни одной кровавой бойни? – уточнил Киш. – А вы ничего не путаете? Демоны – это не воспитанницы пансиона благородных девиц.

Я подошла к карте, и чернокнижник тут же отступил в сторону. Привстав на цыпочки, Кули глазел на кусок старой выделанной кожи, на которую кто-то нанес рисунок. Леса, поля, извилистые линии рек, одинокие домики, шпили часовен, пастбища и горы.

– Значит, у дасу есть более важные дела, чем принимать ванны из крови, – вздохнул Вит.

– Это какие же?

– Не знаю.

– Я знаю, – произнесла, поднимая руку, и коснулась угольком точки, что обозначала Малые Охапки. Провела линию от них к Волоткам. На пол посыпалась зола. Второй линией соединила Волотки с Приоровым хутором. И почувствовала, как Вит встал за моей спиной. – Один раз ты уже не смог смотреть, как я рисую этот знак. – Третья линия соединила хутор с Малыми Охапками, замкнув фигуру. – Знак вызова, – рука дрогнула. – Чтобы вызвать в наш мир дасу, в жертву приносили людей и выворачивали наизнанку села.

Мужчина положил поверх моей руки свою, такую теплую, сжал мои пальцы, и мы вместе нарисовали внутри угловатой фигуры круг.

– Теперь же, – хрипло сказал чернокнижник, глядя на тот самый рисунок, что я когда-то выводила палкой на земле, желая обозначить тела жертв. Только здесь вместо мертвецов были поселения, мертвые поселения, – они принесли в жертву целые села, чтобы вызвать… Кого?

– Кого-то покрупнее дасу, – шепотом ответил отнюдь не Киш, а Рион. – Но вместе с этим они вывернут. – Парень посмотрел на центр круга.

– Велиж, – ответила я. – Его Источник силы.

– А заодно и половину равнины. Зацепит Тарию, Вирит и даже Озерный край, – высказался Киш и устало скомандовал: – Все к бургомистру. Живо!

Кули не соврал, перед домом бургомистра действительно стояла куполообразная клетка. Толстые железные прутья, грязная солома, запах нечистот, а в клетке – пленница. В рваном тряпье, еще более драном, чем мое. Голые, вымазанные землей ступни, бледная, почти белая кожа, бесцветные волосы. Тонкие пальцы с обломанными ногтями обхватывали согнутые колени. Она сидела, опустив голову, не реагируя ни на что, даже на очередной шлепок грязи, что прилетел от пробегавшего мимо уличного мальчишки. Кули пришел в полный восторг и, зачерпнув пригоршню, замахнулся… Оле поймала мой взгляд и испуганно схватила брата за руку. Комок грязи упал под ноги, мальчишка что-то возмущенно заговорил, но сестра потащила его дальше. Подальше от клетки и от меня.

Михей нахмурился и на несколько секунд замер, разглядывая не голые коленки пленницы, а массивный замок клетки. Рион остался равнодушным. Как и притвора.

– А что будет, если один из пары умрет? – спросила я Киша и увидела, как напряглись плечи Вита. – Что станет с живым?

– А что с ним станет? – Маг нахмурился. – Ничего.

– Но иногда вместо этого «ничего» оставшиеся в живых предпочитают смерть, – глухо добавил чернокнижник.

– И такое случается, – развел руками его друг. – Они теряют часть себя, и многие не видят смысла жить дальше.

– Почти как наши маги без силы, – вздохнула я и, повинуясь порыву, обернулась.

Сидевшая в клетке девушка подняла голову. Она смотрела прямо на меня, в глубине ее глаз были гнев, ярость, боль и… равнодушие ко всему остальному. Она знала, поняла я. Знала, что ее мужчина мертв, но пока еще не поняла, что делать с этим знанием.

«Не хочу быть на ее месте», – внезапно подумала я. И дело даже не в клетке, просто не хочу, и все.

– Почему она не сбежала? – Я поежилась. – Сами же говорили, что от притворы нет затвора.

– Обычного затвора нет, а этот искусники делали еще в незапамятные времена, – пояснил Киш. – Неужели не видишь?

Я не ответила, потому что не видела. Железо и железо, такое на каждой ярмарке есть, то волков для боев в клетках продают, тот убивцев на потеху толпе выставляют.

Бургомистру мы не понравились. А то, что рассказал Кишинт, не понравилось ему еще больше.

– Хватит, – остановил он мага и поочередно посмотрел на каждого из нас. На меня, на жмущихся к дверям кабинета Оле и Кули, на Миру, что-то сосредоточенно ищущую в сумке, на покачивающегося Михея, на Вита, на равнодушного Риона и даже на охранника, что имел неосторожность пустить нас в покои хозяина крепости. Надо сказать, у последнего хватило ума отвести глаза.

– Вы уверены в том, что говорите? – спросил бургомистр Киша.

– Да, – вместо него ответил чернокнижник.

– Значит, – глава города повернулся к карте, большой и подробной, не чета той, что висела на постоялом дворе и скорее защищала от сквозняков, чем что-то показывала. Бургомистр оказался невысоким лысым человечком с кустистыми черными бровями и громким голосом, одет он был в темный китель, из-под которого виднелись светлые пижамные штаны в полоску. – Но если они вывернут тарийский Велиж, шансов не будет ни у кого?

– Ну… – задумался Кишит, – Вирит, я думаю, устоит, не зря искусники камни для городских стен заговаривали. Но все, что севернее этой линии… – Маг подошел к карте и стал показывать, где пройдет выверт.

– Почему он думает, что Вирит устоит? – спросила я шепотом у Вита.

– Искусники! – повторил тот слова друга. – Они участвовали в строительстве столицы после того, как княжество разделилось… – Он посмотрел на меня и констатировал: – Ты не знаешь.

Я сморщила нос.

– Раньше, в очень далекие времена, наши государства были единым Виритарийским княжеством, а потом, когда демоны стали прорываться чаще и чаще, особо недовольные этим фактом ушли на запад искать спокойной жизни. Они окопались возле магических Источников и вырастили новое поколение магов, называющих себя «тарийцами». У них не был выбит резерв, как у наших магов после столкновения с дасу, он оставался целым, как в момент рождения, чем они невероятно гордились. Именно поэтому мы до сих пор не можем поделить земли и режем друг друга почем зря. Ваши считают наши земли своими, а наши – наоборот, считают своими ваши земли, вот и воюют.

– А при чем здесь искусники?

– Искусники, – вздохнул Вит. – Искусники были единственными, помимо зеркальных магов, кто не боялся демонов и не зависел от магического резерва. Проще говоря, плевать они на всех хотели. Большинство осталось в Вирите и участвовало в строительстве столицы, такой, чтобы ни одному демону оказалась не по зубам, но кое-кто ушел на восток, к тарийцам. И сгинул.

– Почему? – удивился внимательно слушавший нас Михей.

– Да потому что не любят ваши земляки тех, кого не могут контролировать, – неожиданно громко ответил за чернокнижника Киш. – А маг, который не зависит от Источника или благоволения сильных мира сего, всегда вызывает опасения. Так искусники в Тарии и перевелись, вымерли, как одноухие зайцы.

– Вы же не хотите сказать… – начал молчавший до этого Рион.

– Хочу, – перебил его Кишинт. – Их перебили. Последние сгинули лет пятьдесят назад. Тихие монахи-отшельники, занимались своими манускриптами и свитками. Старики, которых еще не прибрал Рэг. Что уж там, в старом скиту, случилось, не ведомо, но говорят, их как-то нашли мертвыми, всех десятерых разом.

– Мм… – я в замешательстве посмотрела на Вита. Конечно, у нас в Тарии старых развалившихся скитов тьма-тьмущая, а никому не нужных стариков в них еще больше. Но что-то подсказывало мне – звериное чутье или врожденное недоверие – что таких совпадений не бывает. – Это не те ли, которых сначала самих вывернули наизнанку, а следом за ними Источник силы? – Я вспомнила, что рассказывал Казум о заброшенном ските, там тоже было десять служителей. Вит утвердительно закрыл глаза.

– Все это занимательно, но неучей вы в Сем’э’Рьеле просвещать будете. Уважаемый, скажите мне, что мы можем сделать? – перебил мага бургомистр, выделив голосом слово «мы».

– Не дать им вывернуть Велиж, не дать призвать того… да кого бы то ни было, – ответил Вит.

– Штурм Велижа? Владыка меня на завтрак съест, и правильно сделает. Да и гарнизон тут невелик, не с такими силами вести войну. – Бургомистр снова повернулся к карте.

– Мы и не просим вас воевать. – Чернокнижник посмотрел на Киша, тот кивнул. – Мы пойдем в Велиж и, если успеем, остановим выверт. Во всяком случае, попробуем.

– Уверены? – нахмурился бургомистр. – Уж очень все неправдоподобно звучит. Маги, которые хотят лишиться Источника… Демоны, которые не убивают…

– Готов поспорить, они вселились в людей, – вставил Киш. – А таких не обнаружишь, пока они сами этого не захотят.

– Мы уверены, – ответит Вит.

– Хорошо, главное, потом перед владыкой не растеряйте эту уверенность. Повторяю вопрос, что могу сделать я?

– Дать хотя бы пяток сопровождающих, под мою ответственность, – сказал Вит.

– Хорошо. Что-то еще?

– И вашу пленницу.

– Не понял.

– Господин Илионский, у вас перед домом стоит клетка, в клетке сидит пленница. Она мне нужна.

– Нет. – Бургомистр как-то неестественно дернул шеей. – Она опасна. Это – дикий зверь, а не постельная игрушка.

– Я знаю. – Вит поднял руку, останавливая дальнейшие возражения. – Вы сами сказали, что сил штурмовать Велиж у нас нет. А еще у нас нет времени, выверт может начаться в любую минуту. Надо попасть в город магов как можно быстрее. Притвора минует любые замки и затворы, пройдет самой короткой дорогой и проведет с собой нас.

– Если захочет, – нахмурился бургомистр.

– Захочет, – твердо сказал чернокнижник.

– Пф, – издал странный звук мужчина и пояснил: – Знаете, послать с вами полгарнизона было бы проще. И дешевле. Я уже продал эту тварь в восточную провинцию, завтра за ней прибудет обоз.

– Киш, – позвал Вит, протягивая руку.

– Рэг, – выругался тот. – Высокий лорд точно мне голову снимет.

– Не снимет. – На руку чернокнижника упал небольшой сафьяновый мешочек, я однажды такой на ярмарке видела. Меняла в него жемчужины складывал, а взамен выдавал новенькие блестящие монетки. – Этого хватит, чтобы покрыть ваши издержки. – Вит подал кошель мужчине.

Выкуп, я вспомнила разговор магов. Выкуп, который Кишинт должен был заплатить тарийцам за Витторна.

Бургомистр взвесил мешочек, не стал изображать из себя приспешника Эола и быстро убрал в ящик.

– Забирайте. – Мужчина выложил на стол массивный железный ключ. – Но если она отгрызет вам носы, не вздумайте жаловаться на меня Рэгу. – Бургомистр устало опустился на стул и взялся за перо. – Отправлю весточку в Вирит, надеюсь, голубь быстрее дасу или кого вы там с минуты на минуту ожидаете.

– Нет, не быстрее, – ответил чернокнижник. – Но вряд ли ему будет дело до птицы.

– Ой, а можно и мне? – подняла голову Мира. – Весточку дядьке в Козлинки отправить? Батюшкин брат за себя тамошнюю вдовицу взял и хозяйство немалое, так там и остался, мне ведь теперь к нему надо… – пояснила она, покраснела и с отчаянием добавила: – Я заплачу, у меня деньги есть. – Девушка снова нырнула в сумку и, вытащив серебряный дин, с гордостью показала присутствующим. Ну вдруг они такой красоты раньше не видели?

Бургомистр поднял кустистые брови.

– Думаешь, можно с голубем договориться, чтобы он перед Виритом в твои Козлинки залетел? – не удержалась я от вопроса, а Вит нахмурился.

– Ой, – девушка опустила руку, – нет, я это… это…

– И откуда у некоторых тока такие деньжищи берутся, – тихо, но вполне отчетливо произнесла Оле. – В одном исподнем из Волотков вытащили.

– Так это. – Девушка посмотрела на Оле, потом на Риона, на Михея и покраснела еще больше. – Меня матерь завсегда учила, что деньги надо держать при себе, а то, случись пожар, как у кузнеца нашего, так без ничего и останешься. К рубахам, – девушка стала малиновой, – кармашки подшила да по монетке выдала, как знала, что беда в дверь постучится.

– Проводи, – устало махнул рукой бургомистр солдату.

– Спасибо, господин, – затараторила Мира. – Не забуду я вашей доброты, в часовне Эола каждый день поминать буду и молиться о здравии. – Она выскочила из комнаты вслед за солдатом.

– Ну раз мы все решили, – резюмировал бургомистр.

– Да, – пожал ему руку Кишинт, – мы с Витторном идем собираться, а остальные пусть пока поживут на постоялом дворе.

– Я им рекомендательные письма оставлю, а вы засвидетельствуете, – добавил Вит. – Чтобы могли, если что, к моему отцу обратиться.

Странно, но в том, что сказал чернокнижник, меня больше всего заинтересовали слова «если что». Что значит «если что»? Если Вит не сможет обратиться к нему сам? А почему? Потому что мертвые редко к кому-либо обращаются?

– Нет, – неожиданно отрезал бургомистр.

– Вы не хотите засвидетельствовать подлинность писем? – растерялся Киш.

– Я не хочу, чтобы кто-нибудь из них оставался в моем городе. – Мужчина встал. – Вы сами сказали, есть вероятность, что дасу вселился в человека. Можете сказать, в какого именно человека?

– Нет.

– Тогда мне здесь чужаки не нужны. Если уходите вы, то забирайте и девок своих, и всех остальных тоже. Это не обсуждается.

– Неужели вы думаете, что дасу вселяется в человека в зависимости от того, знаете вы его или нет? Да это может быть любой, ваша жена, ваша кухарка, ее восьмилетний сын…

– Или, что более вероятно, этот пацан из мертвой деревни, в которую уже прорвался дасу, – указал на Кули бургомистр. Оли ойкнула, а парнишка стал с восторгом ощупывать себя на предмет вселения демона. – Просьба в обмен на просьбу. Я выполняю вашу, а вы выполняете мою. Так мы договорились или нет?

– Договорились. Мы уйдем к вечеру, – глухо сказал Вит и первым покинул кабинет.

Клетка стояла на прежнем месте. Стоило выйти из двойных резных дверей дома бургомистра, как я снова встретилась взглядом с прозрачными глазами притворы. Она сидела в той же позе и все так же смотрела. Молча, но от этого молчания хотелось зарычать.

– Может быть и хорошо, что господин так решил, – заговорил Михей, останавливаясь.

– Ага, – ответил Киш, – и чего же в этом хорошего? Знаешь, сколько до ближайшего города?

– Нет, господин маг, не знаю. Да и незачем мне, я с вами пойду. – Стрелок привычным движением потянулся за спину, где всегда висело оружие, но пальцы сомкнулись на пустом месте: арбалет остался на постоялом дворе.

– И я, – тихо сказал Рион.

– Зачем? – не понял маг. – Так бы сидели в тепле и уюте, а теперь придется снова по лесам шастать.

– А вам-то что до нашего тепла и уюта, уважаемый? – Рион скрестил руки на груди и прислонился к стене дома. – Вы кто? Кудесник? Вот и чаруйте себе потихоньку, а мы как-нибудь сами.

– Витторн, ты кого мне притащил? Я думал, они учиться приехали, искусник и…

– Я бы на твоем месте не грубил будущему преподавателю. – Вит сделал первый шаг к клетке, пленница медленно повернула голову к чернокнижнику.

– Ты не забыл, – горько спросил Рион, – что меня вывертом приложило? Нет у меня больше резерва. Треснул, сила в нем не держится, вытекает, как вода из дырявого кувшина.

– Мальчишка. Самоуверенный. Злой. Мне нравится. На кафедру чернокнижников определю.

– Рад за вас, – еще злее сказал бывший чаровник.

– А меня? – влез Кули. – Тоже в чернокнижники хочу.

Оли, охнув, зажала парню рот рукой.

– Ты на нас-то посмотри! – ласково, даже чересчур ласково, попросил Риона Киш, не обращая внимания на вырывающегося из объятий сестры парня, на девушку, увещевавшую его шепотом. – У кого здесь резерв целый-то? Или забыл, чем наша магия отличается от вашей? Да если бы мы отказывались от каждого мага, что попал под выверт, искусники давно бы перевелись. Это вы, тарийцы, с жиру беситесь, а мы здесь испокон веков с дасу сталкиваемся, не осталось у нас чистых магов. – Мужчина развел громадными ручищами.

Я смотрела на притвору. Она не сводила взгляда с Вита и пока он шел, и пока медленно доставал ключ. Рион молчал, пытаясь осознать то, что было известно с самого начала. У вирийца, что прошел с нами почти половину Тарии, не было такого резерва, как у чаровника. Его магия заключалась не в том, чтобы накопить силу, а в том, чтобы пропустить сквозь себя, как сквозь дырявый сосуд.

– Вот те на, – крякнул Михей и совершенно искренне воскликнул: – Здорово! Рион, ты слышал? Ты сможешь снова стать магом!

Рион слышал. И молчал. Но это молчание отличалось от молчания притворы, как небо и земля. Парень качнулся, отходя от стены, неуверенно оглянулся и захлопал глазами, словно просыпался от плохого долгого сна, все еще не веря, что кошмар закончился. Рион хотел поверить. Рион очень боялся поверить.

– Станет, станет, если не будет грубить старшим. И лезть во всякие гиблые места вроде Велижа.

– Я… – Голос бывшего чаровника сорвался, он прокашлялся и повторил: – Я…

На этом красноречие оставило парня.

– Ага, – согласился неизвестно с чем стрелок и упрямо добавил: – Тока я все равно пойду, господин преподаватель, хоть тресни, а пойду.

Вит несколько секунд постоял вплотную к клетке, а потом обхватил руками толстые грязные прутья, придвинул к ним лицо. Притвора не шевельнулась. Я прижала уши к голове. Нужно было немедленно оттащить его оттуда.

– Почему? – с интересом переспросил Киш. Его, кажется, совсем не волновало, куда сунул башку Вит. Это никого не волновало, кроме меня. Я вдохнула и выдохнула. А с какой стати это беспокоит меня? Уж кто-кто, а чернокнижник может за себя постоять. Что со мной? Наша связь так действует? Или я просто поесть забыла перед выходом?

– Потому что, господин преподаватель, эти злыдни хотели мои Хотьки вывернуть, прям со всем честным людом. Не по-человечески это. Неправильно. Я иду, – сказал Михей тем самым тоном, которым когда-то разговаривал с Рионом, отказываясь возвращаться домой.

– Да будет ли от тебя толк? Нам обуза не нужна. Ты – необученный искусник, что ты умеешь?

– Я, – задумался стрелок и поскреб макушку, видимо, чтобы думалось легче, потом, просветлев, ответил: – Создавать накопители. Вон господин кудесник подтвердит.

Господин кудесник неопределенно дернул головой и показал притворе ключ от клетки. Я все-таки сделала шаг вперед, не могла оставаться на месте.

– И потом, – Михей снова схватил пустоту за плечами, – у меня есть волшебный арбалет.

– Не тратьте слова. Он все равно пойдет, – вдруг отмер Рион. – Как и я.

– А ты зачем? – Казалось, Кишу и в самом деле интересно. – Умереть можно проще, быстрее и безболезненнее. Учитель убьет тебя, как только узнает, что ты намылился в чернокнижники.

– Нет. Дамир не такой. Но даже если… – Будущий чернокнижник смешался. – Даже если так, я не могу просто взять и исчезнуть. Учитель меня из Белой Подгорицы вытащил, кормил, поил, учил, а теперь, когда, возможно, ему и другим магам Велижа нужна помощь, мы спрячемся и переждем бурю на постоялом дворе? Михей верно заметил, не по-человечески это. Мы идем. Я не могу колдовать, но…

– А я могу. Усыпить вас, что ли, до нового учебного года? – Киш повернулся к клетке. – Повторяю свой вопрос: ты кого мне притащил?

– Оставь их, – ответил Вит и заговорил уже с притворой: – Хочешь выйти? – Он качнул ключом, Кули вырвался из рук сестры и тоже подошел к клетке. – Да или нет?

Пленница продолжала не моргая смотреть на чернокнижника.

– Я открою клетку, – тот вставил ключ в замок, – и ты уйдешь.

– Что? – не понял Кишинт. – Как это уйдет?

– Ножками, – огрызнулся Вит и повернул ключ. Замок натужно заскрипел. – У меня нет ни малейшего желания водить ее на поводке и надевать на ночь намордник. Либо она поможет нам по собственной воле, либо пусть уходит.

– И вот за это мы отдали треть выкупа в драгоценных камнях? Я начинаю подозревать, что, прогулявшись по Тарии, ты повредился умом, друг мой.

– Но если она поможет… – Не слушая друга, чернокнижник распахнул дверь клетки. – Нам нужно в Велиж. Уверен, ты знаешь, что это и где. Притворы вовсе не звери. Если проведешь нас за городские стены кратчайшим путем, проси все, что хочешь. Нужны деньги – получишь. Нужна жизнь – пожалуйста, в моих землях ты будешь приравнена к людям и сможешь жить по закону в свое удовольствие. А хочешь служить, могу определить тебя на должно…

Притвора оказалась быстрой. Я зашипела за миг до того, как она прыгнула. За миг до того, как сама бросилась к клетке, скаля клыки.

Но если бы она хотела ободрать Виту лицо, уже ободрала бы.

– Говоришь, все, чего захочу, человек? – Голос пленницы оказался глухим и шипящим. Я вцепилась Виту в плечо, но он даже не шелохнулся. – Я проведу вас в город силы, тебя и тех, кто с тобой, а взамен ты отдашь мне тех, кто убил идущего-рядом-со-мной. Отдашь и не будешь мешать, когда я вспорю им животы и заставлю сожрать собственные кишки. Клянись! Клянись своей тьмой!

– Нет! – сказали я и Киш одновременно.

Не знаю, о чем думал маг, а у меня перед глазами пронеслась картинка – как после удара Вита у мужчины краснеет и расползается кожа. Один из убийц стоял сейчас перед клеткой и заключал сделку, продавая собственную жизнь.

– Клянусь тьмой, – сказал чернокнижник, поднимая руку, и на ладони тут же вспыхнул язычок черного пламени.

Клятва принята! Эол, помоги всем нам.

Притвора наклонила голову, внимательно наблюдая, как огонек в руке Вита гаснет, а потом вышла из клетки.

– Монне нужно что-то еще? – издевательски спросил Киш. – Золотое ожерелье? Парчовый наряд? Парадный выезд?

– А это зависит от того, замуж вы меня берете или в проводники, – глухо ответила бывшая пленница. – Если в проводники, обойдемся без парчи, устроят любая чистая одежда, горячая вода, и еда тоже не помешала бы.

Мой живот согласно заурчал. Видимо, я все-таки не человек, потому что, несмотря ни на что есть вдруг захотелось зверски.

Уходили во время вечерней службы, под перезвон колокольчиков и тихий шепот молитв Рэгу. Я бы посмеялась, но зарядил мелкий колючий дождь, и настроение почему-то испортилось окончательно. Все молчали, словно собрались ехать на погребение, и никто не решался первым нарушить скорбную тишину.

Оседланные лошади ждали у южных ворот, у тех, через которые мы въехали. Мира проверяла собранные сумки, Михей в десятый раз заряжал и разряжал арбалет и как будто боялся выпустить оружие из рук. Рион сосредоточенно что-то шептал, а потом щелкал пальцами. Это упражнение показал ему Киш. По мне, так все, что можно наупражнять таким образом, это руку, чтобы разносчицу в кабаке подзывать. Но чернокнижникам, конечно, виднее.

– Кули, не вертись, – немного нервозно сказала Оле и, поймав мой вопросительный взгляд, пояснила: – Мы с вами до Рузовок дойдем, пусть рыбацкая деревушка, а все же своя, тарийская, не то что этот противный Эолу Полесец. – Она сотворила отвращающий знак.

– Ой, а я с вами почти до Велижу дойду, можно? – Мира посмотрела на Михея. – А уж там и до Козлинок рукой подать, авось дядька и жинка его не откажут от дома.

Как захрустел под ногами гравий, я услышала на добрую минуту раньше остальных, разве что Кули в тот момент повернулся к высокой арке, стараясь не обращать внимания на увещевания сестры.

Первым, кого я увидела, оказался седовласый Рэйвен в полном боевом облачении и черном плаще. Обычном черном плаще без характерного для этих ребят креста Вирита на спине. Стало быть, едем как зеваки и просто любопытствующие, а княжество тут и вовсе ни при чем. Ну мало ли, ярмарка какая в Велиже или торжественный вызов демона, куда приглашаются все желающие. Торговцы будут предлагать всем пирожки с летучими мышами и свежеотрубленные кроличьи лапки, приносящие удачу, а могильщики разыгрывать места на местном погосте. Торговки станут шептать на ухо, что у них имеется самый что ни на есть действенный способ приворота дасу, а маги предлагать всем дарственную на чужие грехи, ибо без весомых грехов к демону не пускают…

Я была первой, кого увидел капрал. Мы оба не пришли в восторг от встречи. Следом шел солдат с фингалом под глазом. Тиш, кажется. Именно его меч я успела рассмотреть во всех подробностях. За ними следовал молчаливый лучник с полным колчаном стрел, еще два воина весело перебрасывались словами, в основном о пиве, бабах и жене того, который повыше. Все, что осталось от некогда полного десятка. Пятерка, убившая идущего-рядом. Замыкали отряд Киш с хмурым Витом.

«Все правильно, чернокнижник, – мысленно сказала я, – расплачиваться своей жизнью – это хреново, а чужой в три раза хреновее. Хотя кому как, Лиска вон живет и здравствует».

– Давайте, господа кудесники, поторопимся, – громко сказал Рейвен, хватая за повод серого коня в яблоках. – До Велижа путь неблизкий, проедем до темноты сколько успеем, хотя, видит Рэг, я против ночного выезда, но раз уж…

– Мы будем в городе от силы к утру, – прервал его глухой голос.

Вздрогнули все, даже я. Притворе удалось застать врасплох и солдат, и чернокнижника, и даже востроухого Кули. Отмытая, в чистой одежде, с забранными бесцветными волосами, женщина со спины вполне могла сойти за подростка. Впрочем, как и я.

– Брешет, тварь, – сплюнул высокий солдат, вынимая меч – тот самый, что отрубил голову мужчине пленницы. – Рэгом клянусь, брешет.

– Уймись, Грэс, – спокойно скомандовал капрал и выжидающе посмотрел на Вита.

Все ясно без слов, пусть Рэйвен и командует солдатами, но отряд возглавляет чернокнижник.

– К утру, значит, к утру, – ответил Вит. – Веди, но помни, все должны дойти до города живыми и невредимыми.

– Дойдут. – Притвора отошла от стены, посмотрела на Михея с арбалетом, на миг ее глаза сузились, потом провела рукой по боку Облачка и легкой походкой направилась к городским воротам. – Все, кроме лошадей.

– Что? – На этот раз возмутился Кишинт, привязывавший к седлу сумку, в которой что-то звякало. – Она издевается?

– Нет, кудесник, не издеваюсь. – Пленница обернулась – простая девушка в домотканой одежде, у которой нет лишнего медяка на косынку. – Тропы, которыми мы пойдем, не для живых. Они и не для людей, но вы сможете по ним пройти, если будете меня слушать, а лошади – нет. Выбирайте.

– Эх… – К моему удивлению, Рэйвен спешился первым, снял седельную сумку и, свистнув мальчишке-конюху, распорядился: – Чтобы как следует смотрел. Приеду проверю.

– Ну что вы, дядька Рей, – пробормотал тот, уводя гнедого.

Солдаты нехотя последовали его примеру, что-то прошептал на ухо мерину Михей, Рион потрепал свою кобылу по шее, я, перед тем как передать повод пацану из конюшни, погладила доверчиво льнущую к ладони губами Облачко. Что ж, во всяком случае, хоть они останутся в тепле и уюте, вряд ли бургомистр подумает, что в них может вселиться дасу.

– Рей, – тихо позвал капрала Тиш, – может, ну его? Зачем нам все это? Я по буеракам за тварью таскаться не нанимался, еще заведет в трясину.

– Отставить, солдат. У меня приказ бургомистра. Хочешь оспорить, иди к нему, сразу звания лишат, ибо у нас в княжестве приказы не обсуждают. Прикажут, ты не только по буеракам, ты еще и по отхожим ямам лазать будешь. Ясно?

– Ясно, – хмуро сказал воин и зло сплюнул.

– А как же Рузовки? – растерянно спросила Оли. – Мне что же, одной идти? Или с вами до Велижу? Как же так? – Она переводила растерянный взгляд с одного лица на другое, но, увы, никто не торопился спасать попавшую в беду девушку. К вящей радости Кули, который уже дергал сестру и упрашивал идти вместе с солдатами.

– Как тебя звать? – догадался поинтересоваться у притворы Кишинт, выходивший за ворота и тащивший на плече позвякивающую сумку.

– Называй тварью, – не оборачиваясь, ответила притвора.

Молчаливый лучник крякнул, но ничего не сказал.

Я шла последней и вдруг задумалась: а почему ни один из них не предложил остаться мне? У Оле, Кули, Миры и даже Риона с Михеем был выбор, и они его сделали. А я? Почему мое участие в походе даже не обсуждалось?