– Ты уверен, что я могу приехать?

– Да, Ева, конечно, – подтвердил Митя, – мы тут на пляже, возле лавки с мороженым.

– А вы вдвоём с Сашкой?

– Почти. Здесь ещё один парень со своей девушкой. Денис с Наташей, помнишь их?

– Да, помню, – ответила я, – они на фестиваль ездили вместе с Пашей и Сашей, он рассказывал.

– Мы вчетвером. Хотим лодку взять покататься.

– Я не думаю, что он будет рад меня видеть, – засомневалась я, постучав в нерешительности пальцем по трубке телефона, – Саша как-то странно со мной сегодня разговаривал по телефону, думает, что я обиделась на него.

– За что? – удивился Митя.

– За то, что вы вчера в клуб ездили, в «Кубу».

– А ты не обиделась?

– Нет.

– Приезжай скорее.

– Но, Мить, он же меня не звал на пляж!

– Так, Ева, я тебя зову! Ты приедешь ко мне, хорошо?

– Хорошо, Мила на вождении, мне всё равно нечем заняться. Я выезжаю.

– А я пошёл пока искупаюсь.

– Иди. Целую.

Я положила трубку и начала собираться. Надела короткие светлые шортики, топ с отчаянно-вызывающим декольте, сверху – лёгкое белое болеро, тапочки-вьетнамки. Бросила в сумку очки, купальник, полотенце. Села в машину, посмотрела на своё отражение в зеркале: красивая, загорелая, дорогая, как золото. Нажала на газ, врубила музыку, устремилась на пляж.

И почему Сашка не стремится так, как я, проводить больше времени вместе? Я и так постаралась дать ему больше свободы: мы виделись днём, забегали друг к другу на работу, а вечера он проводил в основном с друзьями. Позвонила ему на днях, хотела спросить разрешения сходить в клуб, а он ответил, что я могу делать всё, что хочу, а он тут не при чём. Как может, так и открещивается от серьёзных отношений. И какой в этом смысл? Он всё равно не сможет без меня, придёт обратно. Если есть тяга, бесполезно с ней бороться и отвоёвывать свою свободу.

Конечно же, я вчера взбесилась от ревности, узнав, что они с Митей и Пашей ездили в клуб «Куба», но виду не подала. Разговаривала с ним сегодня по телефону мило и беззаботно, а он сказал, что ему пора идти, и даже не позвал меня с собой. Похоже, что смена тактики оказалась неэффективной.

Хотя меня это уже не так сильно расстраивало. До меня дошло, что не стоит зацикливаться. Моё счастье – внутри меня. Оно ни от кого не зависит.

Я начала понимать, что он за человек. В какие игры с ним не стоит играть. Нет, такого не приручишь. Его можно привязать к себе только хитростью. Стать независимой, манящей, недоступной. Но, противореча себе, я всё же тащилась сейчас на пляж. Желание повидаться перевесило всё: любые планы и схемы, любую стратегию.

Блин! Визг тормозов. Я впечаталась в руль.

Боязливо вытянув шею, посмотрела на дорогу. Фу… Живой! И в меня никто не врезался. Повезло, что сзади никто не ехал.

Я включила аварийку и осторожно вышла из машины. Сидит возле бампера: маленький, белый и пушистый. Дрожит. Сам испугался, не меньше моего. Глазищи большие, зелёные. Взяла на руки.

– Как тебя зовут, милашка? – спросила я.

– May! – ответило существо.

– Чуть не сбила тебя тётка, да? Ну ты прости меня, я ехала, торопилась, музыку громко слушала.

Он уткнулся мордочкой в мою ладошку.

– Девочка, девочка! – окликнула я проходящего мимо ребёнка. – Это случайно не твой котёнок?

– Нет, – та отрицательно помотала головой.

– А хочешь взять его себе? Ему нужна хорошая мама.

– Давайте! – обрадовалась она и подошла к дороге.

– Держи, – я передала его в тёплые детские руки, – говорит, что его зовут May. Люби его, корми и ухаживай.

– Хорошо, – сказала девочка и радостно прижала котёнка к груди.

– Вот молодец!

– Спасибо, тётенька!

– Да пожалуйста! – рассмеялась я и села в машину.

Руки ещё неприятно тряслись. Новая песня из динамиков придала мне сил и уверенности, и я продолжила свой путь. Мимо проносились дома, магазины, парки и площади. Асфальт плавился от жары, город задыхался.

Ближе к пляжу в окно подул свежий влажный воздух. Я остановилась в теньке, схватила сумку, нацепила очки и выпрыгнула из машины, но заметила, что спущено колесо. Выругалась. Пнула по колесу, открыла багажник, достала насос, поработав ногой, накачала колесо. Прохожие заинтересованно наблюдали за моими действиями, какой-то парень даже что-то крикнул про мои шортики. Я показала ему средний палец.

Когда дело было сделано, летящей походкой я направилась к воде. На полпути вспомнила, что шляпа осталась в машине. Махнула на неё рукой, пошла дальше. Замечтавшись, запнулась о камень, больно ушибив ногу. Ещё раз выругалась. Словно кто-то невидимый, какая-то высшая сила хотела мне помешать оказаться на этом пляже.

Рассматривая сотни отдыхающих, я наконец увидела на приличном расстоянии от берега своих друзей в лодке. Бросив свои вещи тут же, я поправила волосы и уселась на небольшой склон возле края воды. Решила пока, на всякий случай, не переодеваться. Ноги горели от песка, плечи прижигало ярким солнцем.

Сложив руки на голове, чтобы не случился солнечный удар, я уставилась вдаль. Озорные мальчишки лет восьми, играющие рядом в волейбол, так и норовили упасть рядом со мной, окатив мою спину песком. Пререкаться не хотелось, поэтому я только бросала недовольные взгляды в их сторону. От воды тянуло свежестью вперемешку с запахом рыбы. Да и вообще её цвет не располагал к приятному купанию. Несмотря на это, малышня резвилась в огороженном лягушатнике, вздымая сотни коричнево-зелёных брызг.

Лодка направилась к берегу. Я занервничала и приняла расслабленную позу. Проверила телефон. Два пропущенных от Антона. Надо же, какой настойчивый! Ему не звонишь, а он всё равно решил меня добиться. А я то, дура, в это время бегаю за каким-то жалким дураком, не желающим иметь со мной хоть какие-то более-менее серьёзные отношения.

Наконец они причалили. Я помахала им рукой и улыбнулась. Поднявшись по склону, ребята поздоровались со мной, Митя поцеловал меня и повалился на песок рядом. Мой взгляд был устремлён на Сашу. Он поднимался самый последний, чертовски красивый, в смешных красных шортах и модных солнцезащитных очках. Захотелось, чтобы он при всех наклонился ко мне и запечатлел на моих губах страстный долгий поцелуй.

Но он просто подошёл, сел рядом и, бросив на меня недовольный взгляд, отвернулся к воде.

– Привет, – этот тон был мне уже знаком. В нём читалось: «Отстань уже от меня».

– Привет, – сказала я, потупив взор. Хотелось провалиться сквозь землю.

– Что ты здесь делаешь? – процедил он сквозь зубы, не давая возможности остальным заподозрить его в грубом отношении.

Будто ножом провели по моему бедному сердцу. Захотелось убежать.

– Пришла позагорать.

Молчание. Сидим, смотрим на воду.

Я повернулась к Мите. Он всё понял и сидел с озадаченным лицом.

– Как поплавали? Как на лодке? – бросила я в его сторону.

– Отлично, – попытался улыбнуться он. Казалось, он винил себя за то, что позвал меня сюда, а его друг осмелился причинить мне боль на виду у всех.

Я посмотрела на Дениса и его подругу Наташу. Даже они, зарываясь в песок, искоса бросали на меня жалостливые взгляды.

– Пошли прогуляемся, – прошипел мне Саша, вставая.

Я взяла сумку, и мы пошли вдоль берега. Он впереди, я – за ним.

У края пляжа показалась машина Паши. Припарковавшись на стоянке, тот вышел и, махнув нам рукой, направился в сторону Мити. Неприятно было видеть его жирную физиономию с оскаленной пастью, особенно в хорошем настроении. Я даже сразу представила, как он говорит Саше: «Зачем тебе эти отношения, которые только мешают тебе, молодому парню, отдыхать, отрываться? Вокруг ещё столько тёлок, посмотри! Они все хотят тебя. А таких, как Ева, в твоей жизни будут ещё сотни и тысячи! Не связывай себя по рукам и ногам, не дай себя захомутать».

– Я ещё вчера хотел с тобой поговорить, – прервал мои размышления Саша, – так не может дальше продолжаться.

Мы остановились на небольшом островке с травой и встали лицом друг к другу. Здесь песок хотя бы не обжигал ступни. Я взяла свою обувь в руки.

– Ну и сука же ты, – обратилась я к нему, вздохнув, – даже не пытаешься скрыть своё отвращение при виде меня!

Его глаза округлились:

– А зачем ты вообще пришла сюда? Я тебя не приглашал.

– Меня Митя приглашал. Ты не один такой на свете, пуп земли!

– Я не понимаю наших отношений, – Саша снова отвёл взгляд, уставившись в сторону оставшихся позади друзей, – зачем вообще они нужны? Зачем я нужен тебе? Я же никогда не буду таким, каким ты хочешь видеть меня.

– Ну ты и тварь, – усмехнулась я, пытаясь заглянуть ему в глаза, – а какие слова говорил, водил меня за нос. Ради чего всё? Тебе секса не хватало? Так снял бы проститутку!

– Всё, что я говорил, я говорил искренне! – Видно было, как он нервничает.

– Иди ты в баню! – Я обошла его и, ускорив шаг, припустила в сторону своей машины.

Саша подбежал и схватил меня за руку:

– Я и правда не знаю, куда делось то влечение! Извини меня, Ева! Ведь могли же мы как-то висеть часами на телефоне… Но я не знаю, почему это ушло. Я пытался, старался, но ничего не могу поделать, если не чувствую того, что прежде. Мне неловко, что так сегодня всё вышло. Прости. Ты пришла сюда, но я был к этому не готов. Мне не понравилось, что ты меня преследуешь, контролируешь, бегаешь за мной. Я увидел тебя здесь и взбесился.

– Я сейчас уйду, а ты не ищи меня, хорошо? Не приходи больше. Ты всё ясно сейчас сказал, – я вырвалась из его рук, – до тебя я не знала, что такое боль и предательство, но с тобой пережила за троих. Как же я ненавижу тебя, не могу даже смотреть на тебя! Ты трус и слизняк! Испугался отношений, ха-ха! Маленький мальчик. Иди, вон, к своему Паше, он с радостью примет тебя в клуб трахальщиков и женоненавистников!

– Бл… Ева! Да, наверное, я трус. Что мне, сдохнуть теперь?! Я же не виноват, что так получилось…

– Да ты никогда ни в чём не виноват, – я подошла к нему ближе, – хочешь, я тебе объясню, откуда весь понос в твоей голове, дружочек? Хочешь?! Всё просто. У твоего папочки два сына: один – хороший-прехороший, учится, работает, с девушкой живёт, а другой – разгильдяй без образования и планов. Папочка ушёл от вас, живёт со своим вторым, хорошим сыном, души в нём не чает да постоянно ставит его тебе в пример. А ты ему назло делаешь всё наоборот. Ведёшь себя, как осёл, лишь бы доказать, что никогда таким, как сводный брат, не будешь! Прости отцу наконец, что он ушёл. Позволь ему гордиться тобой. Конечно, тебе неприятно, что он вас сравнивает, но почему обязательно сравнение должно быть не в твою пользу? Почему бы тебе не доказать, что ты лучше?

– Да какого чёрта ты лезешь в мою семью со своим психоанализом?! Ты кто такая?! – взбесился он, глядя на меня сверху вниз.

– Да срать я на твою семью хотела, как и на тебя. Просто задумайся, почему ты такой поперечный? Ты же никогда никому в жизни цветов не дарил, даже маме! Я ведь права?! Права! Ты не знаешь, что такое человеческие отношения, ты не задумываешься, как будешь жить завтра. Но тебе исполнится тридцать лет, ты оглянёшься вокруг и поймёшь, что у твоих сверстников есть семьи, машины, работа. А у тебя – ничего! Ничего! Потому что чем ты занимался? Ты только носился по клубам и базам отдыха в своём модном шмотье. И друзья твои такие же, типа Паши, никчёмные. Вот только пройдут годы, ты останешься ни с чем и будешь пытаться укусить свои локти, – я изобразила, как он это будет делать, – а не сможешь, потому что поезд уже ушёл! Так-то!

– Ты больная! Больная! Оставь меня в покое! Поняла?! – Саша развернулся и зашагал прочь.

– Иди-иди к своим друзьям. Дружишь только с теми, кто бы мог тебя покатать, бесплатно напоить, провести в клуб или угостить покурить. Только с тем дружишь, кто тебе выгоден. Иди-иди, чайка! – Я махнула рукой и медленно пошла прочь.

– Да, пошла ты! – донеслось сзади.

Я рассмеялась.

Наивный мальчик, живущий в мире своих иллюзий. Он не дорос до таких серьёзных разговоров и даже не подозревает, что, пока он веселится, время не стоит на месте. Вот козёл! Как же неприятно ему было слышать правду. Убежал, поджав хвост! Ну почему мне «повезло» встретить такого придурка?

Я шла, пиная песок ногами, а в ушах стояла звенящая тишина. Вот уж сходила на пляж, ничего не скажешь. Замечательно сходила. Сама виновата. Говорила тебе мама, чтобы ты никогда за мужиками не бегала. А ты унижалась, прощала, вот он и вытер об тебя ноги. Так тебе и надо, бестолковая дура.

Ругая себя, я плюхнулась в машину. Завела её и быстро развернулась. Мелкие камушки с треском выпрыгнули из-под колёс, оставляя столб пыли. Слёз не было. Я просто ехала, задыхаясь от боли. Боль… Хм. Лучше, наверное, физически страдать, чем чувствовать себя ненужной. Я вновь нос к носу столкнулась со своим одиночеством.

Выехав за город и достигнув своего секретного места, где природа казалась просто волшебной, я припарковалась на обочине, уронила голову на руль и разрыдалась. Ревела, ревела, ревела.

Я ненавидела себя за эти слёзы. Дважды ударив себя по лицу, я немного успокоилась. Потрогала губу. Разбита. Чёрт с ней!

Толкнула дверь машины. Вышла. Не взяла с собой ничего, кроме ключей. Пошла к тропинке. Глаза застилали слёзы, из-за них я споткнулась на спуске и кубарем покатилась. Мне почему-то захотелось, чтобы стало ещё больнее. Это бы заглушило душевную боль. Поэтому я даже не хваталась за траву. Просто летела с обрыва, ударяясь головой. Мне даже стало всё равно, если придётся прийти в понедельник на работу с оцарапанным лицом.

В этот момент падение прекратилось. Я лежала на спине, глядя, как небо заволакивают тучи. Необыкновенно чистое голубое небо, и вдруг – чёрные тучи откуда-то с севера. Так я и раньше жила, не осознавая своё счастье, не радуясь своей беззаботности. Ждала чего-то. Любви ждала. А что хорошего она мне принесла? Боль? Унижение? Разочарование? Я осторожно приподнялась и встала на ноги. Меня покачивало.

Потерев шишку на голове, я поспешила через лес, чтобы поскорее увидеть любимый луг и игривую речку, молчаливых хранителей моих тайн и секретов. Только им я могла довериться, рассказать всё, не сказав при этом ничего, потому что они понимали меня без слов. Там, на лугу, можно было лежать в окружении пёстрых цветов и делиться с природой своей энергией, отдавать ей негатив и тревогу, а взамен получать лёгкость и умиротворение. У речки можно было научиться беззаботности, с которой она протекала мимо быстро, как сама жизнь, или смелости, с которой она преодолевала барьеры в виде старых крепких валунов. Мне хотелось научиться преодолевать жизненные невзгоды так же легко, как она, так же забывать неприятности и, весело смеясь, устремляться вперёд, навстречу приключениям.

Только я добежала до речки, как вдруг громыхнуло. Стало совсем темно. С неба начали падать огромные капли. Через мгновение они уже хлестали меня по лицу и прошивали насквозь одежду, словно хотели привести в чувство. Трава моментально намокла. Мои шорты прилипли к ногам. Мне было совсем не страшно оставаться один на один с природой. Я встала, широко расставив ноги, и, подняв руки к небу, подставила лицо дождю. Мои слёзы смешивались с его струями и катились вниз по шее. Мне хотелось, чтобы в меня сейчас ударила молния и навсегда прекратила мои страдания.

Я рыдала и кричала изо всех сил, будто это могло помочь изгнать любовь, сидевшую внутри, словно дьявол, пожирающую душу. Меня никто не слышал, никто не хотел помочь. Природа осталась глуха к моим мольбам. Тогда я упала на колени, склонила голову и попросила помощи у Бога.

– Господи, пожалуйста, сделай так, чтобы он ушёл из моей головы. Отпусти меня! Отпусти! Я не хочу больше страдать, дай мне покой…

Но Бог молчал, он бросил меня одну, словно давал мне возможность усвоить урок, преподнесённый жизнью.

– Но кто-то же сказал, что любовь – созидательное чувство? Но ведь нельзя созидать, творить добро, когда тебя отвергают, когда предают! Она убивает меня, понимаешь?! Я не хочу её, не хочу! Забери у меня эту любовь, пожалуйста… Пожалуйста!

Но ответом мне был лишь раскат грома. Он звучал, как угроза. Как предупреждение, что мой урок не усвоен. Я ухватилась за траву и принялась остервенело выдирать её из земли с криками «За что?! Ну за что-о-о?!»

Потом легла, свернулась в клубочек и притихла. Словно пожалев меня, дождь прекратился. Присев, я долго следила взглядом за тем, как рассеивались тучи. Не дождавшись, пока выглянет солнышко и высушит мою одежду, я поплелась к машине.

Сев внутрь, включила обогреватель на полную мощность. Взяла телефон, набрала номер Мити. Недоступно. Набрала другой номер.

– Да, – ответили мне.

– Привет, Антон, это я.

– Привет, Ева. Как дела?

– Не очень-то.

– Я заметил это по твоему голосу.

– Мне нужна твоя помощь.

– Говори, я свободен. Мы собирались с братом и его женой позагорать, но, кажется, небо заволокло. Наверное, будет дождь.

– Будет. Обязательно. Я за городом. И я уже насквозь промокла. Дождь сейчас идёт к вам.

– Ого, ты там с кем? Тебе что, негде было укрыться?

– Я одна на машине, просто не хотелось укрываться. А сейчас сижу, не могу согреться. Боюсь, что простыну.

– Хочешь, чтобы я приехал?

– Да, если тебе нетрудно.

– Нисколько.

– Тогда поезжай на такси в восточном направлении. Километрах в двадцати-двадцати пяти от города увидишь мою машину на обочине. Белая «BMW», старая. Отпустишь такси, обратно поедем на моей.

– Понял, сейчас буду.

– Да, и возьми с собой бутылочку коньяка или настойки какой-нибудь.

– Хорошо!

– Спасибо тебе, Антон.

– Пожалуйста, красавица. Жди.

– Жду.

Я откинулась на сидении. К голове поднимался жар.

Зачем я это сделала? Зачем позвонила ему? Даю человеку напрасную надежду. И вообще поступаю некрасиво по отношению к С… Стоп! Хватит. Сколько раз он поступал некрасиво по отношению ко мне? Вот и всё. Долой дискуссии. Сам во всём виноват.

Я взглянула в зеркало, покачала головой. Губа слегка раздулась, глаза опухли от слёз, на плече красовался синяк. Достав влажные салфетки, я вытерла ими лицо. Вот, теперь почти похожа на человека. Растрёпа.

Окончательно выглянуло солнышко, поэтому пришлось сменить горячий воздух из обогревателя на прохладный. Всё кресло подо мной было пропитано дождевой водой. Недолго думая, я нашла решение этой проблемы: сняла одежду, развесила её на руле и передних сидениях, перебралась назад, достала из сумки купальник, надела его и укрылась полотенцем. Трусики, мокрые насквозь от дождя, завернула в пакет и тоже спрятала в сумку.

Теперь вполне комфортно. Сделала музыку громче. И даже перестала дрожать. Открыла окна справа, позволяя воздуху циркулировать в салоне, чтобы одежда быстрее сохла, а пыль с дороги не попадала. Хотя после дождя пыли особо и не было.

Высунула голову из окна. Чудесный аромат. Вдохнула его полной грудью.

Обожаю гулять после дождя! Но… не идти же в купальнике! Воздух – обалденный, природа словно переродилась. Всё оживает и дышит в полную силу. Такая приятная обволакивающая влажность.

Когда подъехало такси, я трясла головой, пытаясь высушить волосы. Через минуту левая задняя дверь открылась, и в салон с пакетом в руках забрался Антон. На нём были белая футболка, светлые шорты и сланцы. Выглядел он слегка растерянным.

– Привет, – оживилась я, отодвигаясь, чтобы позволить ему сесть удобнее, – первый раз вижу тебя в человеческой одежде! Ты такой красивый. Простой. Близкий к народу. Хотя и в костюме ты бываешь очень даже хорош.

– Не смущай меня, – улыбнулся он и открыл пакет, – привёз тебе коньяк, настойку и бальзам. Не знал, что ты еще захочешь. Тут и рюмки. Одноразовых не нашёл, взял из дома хрустальные. А ещё сыр, виноград и конфеты.

– О, – рассмеялась я от удивления, – ты запасливый. У меня вообще-то есть пластмассовые рюмки в бардачке. Могу достать. Если ты отвернёшься. Мне очень неловко, что я в таком виде, вся моя одежда сушится прямо перед твоим носом.

– Тебе очень идут мокрые волосы, ты такая красивая. – Он огляделся вокруг, не выдержав моего пристального взгляда. – Давай я сам достану рюмки.

Приподнявшись, он дотянулся до передней панели и открыл бардачок:

– Вижу документы, салфетки, жвачку, брелок и какой-то бумажный цветочек. Никаких стаканчиков или рюмочек.

– Значит, они здесь, в кармане сидения, – произнесла я озадаченно. Меня словно окатили ведром холодной воды при упоминании цветочка из бумаги, который был подарен Сашей.

Мы одновременно потянулись к карману водительского сидения, и обоих обожгло случайное соприкосновение наших рук.

– Точно, – прошептал Антон, они здесь.

– Я тебя не оторвала от дел? Может быть, затруднила своей просьбой приехать? – спросила я, пока он доставал посуду.

– Нет, что ты! Я дёрнул со всех ног, как только представил, что существует хоть какая-то возможность того, что ты мне сегодня опять прочтёшь какие-нибудь стихи!

– Обязательно, но для этого нужно немного выпить, – усмехнулась я, – давай посмотрим, что у тебя там есть.

– Я взял бальзам, потому что он настоян на тридцати разных травах. Вот, почитай, – Антон протянул мне маленькую бутылочку, – он поможет тебе не заболеть.

– Хм, не пойдёт, – возразила я, изучив этикетку.

– Почему? – удивился он.

– В составе есть гвоздика. Я её просто не выношу. Даже если бы не читала состав, выпила рюмку, то дальше бы не смогла. Меня тошнит от неё. Даже если в блюде или, например, в соусе, который готовит мой друг Митя, есть хоть щепотка гвоздики, я сразу замечаю и отодвигаю тарелку в сторону.

– А у меня на ваниль такая реакция!

– Интересно, – сказала я, откручивая крышку следующей бутылки, – м-м-м, а вот эта пахнет чудно! Обожаю настойки: рябина, арония, смородина, неважно. Эта любовь осталась с бедных студенческих времён. Если вино – напиток, более любимый женщинами, а водка – мужчинами, то у настойки нет пола. Эти восемнадцать-двадцать четыре градуса одинаково хорошо пьются и переносятся и теми, и другими.

– Какое философское наблюдение! – рассмеялся Антон, протягивая мне рюмку и кусочек сыра.

– Ты ещё не слышал мои рассуждения о русском мате! – воскликнула я, выпив и на секунду зажмурившись. – Могу долго говорить о его силе и значении. Ведь одним матерным словом можно выразить целую массу чувств и эмоций! Не зря весь мир матерится по-русски. Только я сама уже почти три месяца, как не выражаюсь.

– Ну и молодец, – поддержал Антон, закусывая, – девушка не должна материться.

– Я это делаю не для себя, а для того, чтобы угодить человеку, в которого неудачно влюбилась.

– Неудачно?

– Да, эта больная любовь до сих пор приносит мне только страдания и разочарования. Поэтому я и не могу предложить тебе отношений.

– Понимаю, о чём ты. Тогда давай просто общаться – посмотрим, к чему это приведёт, – пожал плечами Антон. Его глаза стали печальными.

– Я строю отношения только на чувстве любви, и мне бы хотелось что-то в конце концов к тебе почувствовать… Кроме влечения. Встретились бы мы немного раньше, я влюбилась бы в тебя без памяти. Но сейчас моя душа изранена осколками чувств к другому человеку. Извини.

– Это из-за него ты сегодня забралась в такую глушь одна и вымокла, как лягушка?

– Ага, – горько прошептала я, склонив голову.

– Ева, всё будет хорошо, – он погладил меня по плечу.

– Я не хотела давать тебе напрасных надежд, когда просила приехать. Прости.

– А что ты хотела?

– Я хотела поплакать у кого-то на плече, почувствовать поддержку. Скрасить одиночество.

– Тогда я буду сегодня твоим другом. И всегда, когда ты попросишь.

– А ещё, – я подняла глаза, по щеке ползла одинокая слеза, – когда я тебя увидела, мне захотелось броситься в твои объятия и найти там утешение. Хотела, чтобы ты любил меня прямо здесь. Я совсем сошла с ума. Так нельзя. Это не принесло бы облегчения. Извини меня, Антон. Говорю что попало.

– Знаешь, что? – Он убрал початую бутылку на заднюю полку, отодвинул пакет и крепко обнял меня. – Мы не станем этого делать, чтобы ты потом не корила себя за ошибку. Если ты когда-то полюбишь меня, просто придёшь, и мы посмотрим, как быть дальше.

– Спасибо, – всхлипнула я, уткнувшись в его плечо.

– Хотя… Если ты очень сильно хочешь, то мы можем… – наигранно пропел Антон.

Мы дружно расхохотались. Я посмотрела на него, а он, смеясь, вытер своей ладонью мои слёзы.

А потом мы взяли с собой закуску и спустились вместе к реке. Я показала ему своё секретное место, которое вмиг очаровало и Антона. Сидя на брёвнышке среди влажной травы, мы ели сыр с виноградом и долго болтали обо всём на свете, пока не начало смеркаться. В тот момент у меня появилось второе дыхание, и мне совсем не хотелось больше оплакивать свои беды. Позже я отвезла Антона домой, а по дороге мы весело распевали забавные песни, не обращая внимания на косые взгляды других водителей и прохожих.