– И за что ты меня так любишь? – Сашка встречал нас у ворот, принимая сумки.
– С чего ты взял, что люблю?
– Притащилась за мной в такую даль…
– Ну так вроде ты сам позвал? Нет?
– Позвал, – усмехнулся он, обнимая меня.
Митя и Паша, увязавшийся с нами в последний момент, шли впереди по направлению к дому Марата, весело распевая песни. В паре десятков метров за деревьями виднелся дом, освещённый в темноте старыми фонарями. Оттуда доносились музыка и весёлые крики. Саша поставил сумку на землю и, подняв меня на руки, покружил вокруг себя. Укутанные темнотой, мы слились в поцелуе.
– Побежали, а то нас потеряют, – я взяла его за руку.
– Хорошо, – улыбнулся он и взвалил на плечо мою сумку.
Не скажу, что ребята были рады видеть Пашу, но нас с Митей приняли как родных. Все в этой компании были мне знакомы ещё по поездке на речку. Нас сразу усадили за большой дубовый стол во дворе, уставленный всевозможными блюдами, и принялись угощать.
Многие уже весело танцевали в кругу между столом и мангалом. Ребята подсаживались к нам, общались, травили разные байки, я сразу почувствовала себя уютно. А Сашка, в свою очередь, ни на миг не отпускал мою руку. Мы смотрели в глаза друг другу и видели там взаимность. Он ухаживал за мной, кормил с рук, смешил. Это был чудесный дивный вечер.
Все немного напряглись, когда Паша вдруг позвал Сашу уехать с ним в клуб, но тот глянул на меня с невероятной нежностью и отказался. Все облегчённо вздохнули, а стоило Паше уехать, начали жать мне руки. Как оказалось, Павлику впервые не удалось увести за собой душу их компании.
Проснулась я ранним утром в объятиях любимого, который согревал меня своим телом всю ночь. Мы засмеялись, увидев помятые лица друг друга, и своим смехом разбудили остальных. Последовав нашему примеру, ребята начали дружно хохотать. Через пять минут мы с Сашкой уже плескались ледяной водой во дворе возле умывальника.
Потом был чудесный завтрак, поход в баню, игра в волейбол и купание в речке. Природа словно специально подарила нам чудесную погоду и тридцатиградусную жару. Мы прыгали, целый день смеялись и были счастливы, как голубки в медовый месяц. А вечером мы опять устроили дискотеку. Вновь приехал Паша, и я, кажется, даже нашла с ним общий язык: мы общались, фотографировались и даже зажгли вместе на танцполе под какой-то энергичный мотивчик. Все нам аплодировали, а Сашка только обрадовался нашему перемирию.
– О чём разговор? – пропела я, приземляясь на скамейку между Пашей и Сашей.
Они сидели вдвоём в темноте на веранде дома, лениво привалившись к стене. Их стаканы были до краёв наполнены пивом, а ноги расслаблено упирались о деревянный бортик.
– Натанцевалась? – Нежно приобнял меня Сашка и протянул свой стакан.
– Решила отдохнуть.
– А Паша, пока тебя не было, тут в очередной раз излагал свою жизненную концепцию.
– Неужели? – Я развернулась всем корпусом в сторону этого неприятного типа, уже догадываясь, что эта его теория мне совсем не понравится.
– Да, – кивнул головой Паша.
– И в чём она заключается?
– О, я только что долго рассуждал об этом… Если сказать вкратце… – Он отпил из стакана, в то время как я уставилась в одну точку перед собой и приготовилась слушать. – В общем, я говорил о том, что государство навязывает нам с рождения определённую модель поведения. Родился – учись. Отучился – женись. Государству это выгодно, потому что так оно может управлять нами, как стадом. А мы повинуемся, не предполагая даже, что могли бы поступить по-своему. Мы не прислушиваемся к своим желаниям, поступаем так, как поступали наши родители, так, как поступают все. А потом к тридцати годам приходим к мысли, что мы не счастливы. Я не собираюсь заводить семью, мне не нужны отношения, ведь в отношениях ты постоянно кому-то обязан, постоянно ощущаешь рамки.
– Здорово, – я встала и, улыбнувшись, отдала стакан обратно Саше, – интересная теория, Паш. Она имеет место быть. И это очень похвально, что у тебя есть своё мнение по каждому вопросу. Даже если я не согласна с ним, пусть оно будет. Каждый имеет право думать так, как хочет.
Я ещё раз улыбнулась ему и, развернувшись, пошла в дом, заметив, как Сашка опустил голову.
Зайдя в дом, я принялась грызть заусенцы. Мне стало ясно, что, имея таких друзей и ориентируясь на них, Саше не обрести серьёзных отношений никогда. Вот кто мне вставляет палки в колёса! Вот благодаря кому мой любимый так изменился. Походив из угла в угол, я села. Меня душило негодование.
Найдя в сумке Сашкин телефон, я оглянулась по сторонам. Никого нет. Значит, нужно проверить, правда ли он ко мне искренне относится. И почему мне должно быть стыдно шарить в чужих вещах? Он тоже пару раз приходил ко мне на работу, вырывал из рук мой телефон и проверял звонки и эсэмэски. Как же я тогда радовалась, что он ревнует!
Так. Сообщения. Входящие. Так. Митя. Перезвони мне. Паша. Снова Паша. Ева. Ещё три от Евы. Юля?!
Меня словно окатили кипятком. Десятки сообщений от какой-то Юли. И в каждом: «Привет, любимый», «Спокойной ночи, родной». Моя нижняя челюсть задрожала от обиды.
Любимый?! Ах вот, значит, какие у них уже отношения! Он уже для неё любимый!
Так. Исходящие. От неожиданности я даже села. Не хотелось верить в то, что я вижу. Он писал что-то про её чудесную улыбку, называл принцессой, Дюймовочкой и сексуалочкой…
На пороге появился Саша. Я подняла на него испуганные глаза и швырнула в него телефон. Мобильник упал на кровать. Я закрыла лицо руками.
– Ну зачем ты рылась там? – спросил он ласково и сел рядом со мной.
– Зато я теперь всё знаю!
– Что ты знаешь, дурочка? Попросила бы меня, я бы сам всё тебе показал, – Сашка попытался сесть поближе и обнять меня.
– Юля, значит, да?! – сквозь зубы прошипела я, пытаясь оттолкнуть от себя его руки.
– Она просто без ума от меня, пишет, преследует. Она совсем не в моём вкусе, Ева, ну перестань. Ничего у меня с ней не было и не будет!
– Да ты даже называешь нас одинаково! – Я встала и стукнула его в плечо. – Не можешь разные прозвища придумать для каждой! Это низко! Развёл гарем!
– Да это старые сообщения! – Саша встал и силой обнял меня. – Мы вместе! Больше мне никто не будет писать!
– Тогда скажи им всем, пусть отсекаются, ясно?!
– Обязательно скажу, дурочка моя любимая! Мне с тобой так хорошо! Прости! Только перестань ругаться, и всё будет хорошо. – Он схватил меня за шею и поцеловал.
Сначала я пыталась вырваться, но потом сдалась и крепко обняла его. Мне было ужасно больно и неприятно, но я боялась потерять Сашу. А может, действительно все эти девки для него ничего не значат?.. И он мной дорожит, раз просит прощения. Тем более, я вижу чувства в его глазах, а они, в отличие от слов, не могут обмануть…
– Эй, ребята, ну хватит уже уединяться! – В дверном проёме показался Митя в шапке-ушанке на голове и с маракасами в руках. – Ева! Все потеряли приму нашего балета, а она тут в доме прячется! Пошли!
Он забежал в дом, схватил меня за руку и потащил на улицу, ткнув при этом Сашку в спину локтем.
– Хорошо-хорошо! Только не выдерни мне руку окончательно! – вздохнула я, поспевая за ним. По тому, как скрипнула дверь позади нас, я поняла, что Саша идёт следом.
– И поэтому нужно вставать так рано? – Я накинула кофту и вышла из дома.
Во дворе уже щебетали птички и дул свежий ветерок. Митя умывался ледяной водой из умывальника с лицом пленника, которого ведут на казнь. Я присоединилась к нему, умылась и намочила голову, чтобы хоть как-то усмирить всклокоченные пряди.
– Да я не могу уже здесь находиться, мне нужно элементарно помыться! – Сашка уже стоял с сумкой в руках, ожидая нас. – А если все остальные проснутся, то до вечера нас не отпустят.
– Пусть Ева за руль садится, а я посплю, – измученно выдавил Митя по дороге к машине.
– Пф, я попробую… С такого-то похмелья…
Мы сели в машину. Я включила зажигание, врубила заднюю передачу и посмотрела в зеркала.
– Блин, ничего не вижу…
– Давай тогда я! – предложил Саша и выпрыгнул из машины.
Я вышла, оперлась на ствол берёзы и проследила взглядом за его манёврами, одобрительно качая головой, когда он мастерски объезжал ёлки. Он остановил машину и пересел на пассажирское сидение. Я села на водительское и заметила, что Митька уже спит, свернувшись калачиком на заднем. Мне не было стыдно, что я не смогла выехать задом, всё-таки мы изрядно вчера набрались. Зато испытала гордость, заметив, что у моего мужчины отличные способности к вождению. Жаль только, что ему пока негде их применить. Но всё впереди, уж кто-кто, а я-то в него верю!
– Тогда ты иди мойся, а потом я пойду!
– Хорошо, – я взяла полотенце и закрыла за собой дверь ванной.
Воскресенье. Как же неохота завтра на работу! Я сняла с себя одежду и встала под струю воды. Моя кожа за выходные приобрела ещё более глубокий золотисто-коричневый оттенок, а волосы выгорели на солнце. Есть в этом удивительное блаженство: вот так, после отдыха на природе, приехать в цивилизацию, залезть в ванную и намылиться гелем для душа. Чудесные ощущения! Довольно ухмыляясь, я разглядывала себя в зеркале.
Раздался стук в дверь.
– Что? – съязвила я.
– Пусти, – жалобно проскулил Сашка.
– Ты же хотел после меня помыться?
– А я не выдержал!
Я открыла ему дверь, не вылезая из ванной. Он мигом скинул трусы и с улыбкой чеширского кота полез ко мне.
– Дурачок! – Я плеснула в него водой.
Он сел у моих ног и начал ловить языком падающие капли.
– И как делить один душ на двоих? – спросила я, направляя струю воды в свою сторону.
Тогда он разлёгся и начал вопить:
– А-а-а! Помогите! Я напился в хлам, мне плохо!
– Вот дурак-то, а? – Я нагнулась и поцеловала его. – Только не паясничай. Иди скорее сюда, я тебя вымою.
Он с удовольствием подставил мне спину. Я пошоркала его мочалкой, вымыла шампунем голову, нежно массируя, смыла пену.
– Ой-ой-ой! – Захохотал он, когда я начала намыливать ему подмышки. – Так мне в последний раз только мама делала в детстве! Я стесняюсь!
– Вот так тебе мама точно не делала… – прошептала я, прижимаясь к нему голой грудью, и почувствовала, как он сразу тяжело задышал.