Ллевелису с трудом удалось разлепить глаза. Если б не тот факт, что его крепко привязали к стулу, а во рту — кляп, то свое самочувствие вообще можно было списать на похмелье: голова болит, мысли путаются, тошнит, а во рту словно какое-то время жила стая кошек, страдающих недержанием и диареей. Впрочем, последнее можно списать на тряпку неизвестного происхождения, временно подрабатывающую кляпом.

Рядом с Ллевелисом суетились двое, чьих лиц ему так и не удалось рассмотреть. Шум, который, судя по количеству голосов, дружно производила эта парочка, пока громким шепотом решала, кому идти звать «главного», отзывался ужасной болью в висках. Хотелось прекратить этот кошмар. Кара небесная на этих двух недотеп! Ллевелис готов был просто оторвать голову и выбросить, если бы это помогло хоть немного улучшить самочувствие.

Наконец, так ничего и не решив, охранники ушли. Один — чтобы рассказать, что пленник пришел в себя и готов говорить (с чего он это взял, правда, непонятно), а второй — чтобы пожаловаться, что первый не захотел его слушать. Ллевелис настолько удивился такому повороту событий, что даже забыл про боль и попытался их рассмотреть. Увидеть удалось только две тощие юношеские спины, выходящие в дверь.

Ллевелис несколько секунд смотрел им вслед, пытаясь понять, что тут происходит. Эта парочка явно не солдаты. И вряд ли разбойники. Они больше похожи на… детей?

Его, полудемона-получародея, взяли в плен дети?!

И тут Ллевелису в голову пришло простое и разумное объяснение происходящему. У него начался бред из-за какой-то отравы. А значит, нужно лишь подождать, и скоро все пройдет. Его тело в состоянии без противоядия справиться с большим количеством ядов. А те, с которыми не может, вообще очень трудно получить, не имея углубленных знаний касательно свойств многих растений и ядов.

Какая-то мысль шевельнулась у Ллевелиса в мозгу, но была тут же безжалостно убита громким топотом сапог в коридоре. Дверь резко открылась, и в комнату ворвался невысокий худосочный брюнет с коротко стриженными курчавыми волосами и постоянно сползающими на кончик носа очками. Судя по большим раскосым глазам и черным ногтям, парень из расы аксолов. Ллевелис второй раз за десять минут удивился до потери речи. Эта раса славится своим умом, пацифизмом и любовью ко всему живому. Они даже мяса не едят и держатся подальше от любых конфликтов и всего, что несет в себе дисгармонию. Ну и честь для них превыше всего. Шансы встретить аксола, являющегося предводителем банды, так же малы, как и встретить привидение. И все же вот он, стоит перед Ллевелисом, жутко нервничает, до видимой дрожи в руках, и ежеминутно поправляет очки.

Странный из него какой-то разбойник.

Аксол вместо того, чтобы начать пытать пленника или хотя бы учинить допрос с пристрастием, принялся мерить шагами комнату. Потом вспомнил про дверь и закрыл ее. После этого посмотрел на связанного пленника, не выражающего никаких эмоций.

Парень откашлялся и дрожащим голосом произнес, стараясь при этом выглядеть спокойно и уверенно:

— Прежде всего я должен вас заверить, что на самом деле вас с вашими спутниками никто не похищал.

При других обстоятельствах Ллевелис как минимум скептически приподнял бы бровь, до того нелепо звучало это заявление. Но сейчас все происходящее все больше и больше напоминало бред. Поэтому он наблюдал за дальнейшим развитием событий. Кроме того, этот несчастный упомянул про спутников. Значит, точно знает, где остальные.

Аксол тем временем ослабил ворот рубахи и, немного подумав, выдал:

— Ничего ведь страшного по сути дела не случилось. — Он слабо улыбнулся. — В конце концов, вас, наверное, уже не раз вырубали не опробованным ранее экспериментальным препаратом…

Улыбка экспериментатора погасла, и он возобновил хождение по комнате. Когда Ллевелису уже начало казаться, что его сейчас вырвет от этого постоянного мельтешения перед глазами, аксол снова остановился.

— Могу вас заверить, что если в течение ближайшего часа у вас не начнется рвота, то и диарея не последует.

У Ллевелиса непроизвольно округлились глаза.

На этот раз беготня аксола была недолгой. Остановившись, он поправил очки, перетащил небольшое кресло от окна и сел напротив своего пленника. Некоторое время он гипнотизировал его взглядом, потом жалобно проныл:

— Ну они же просто дети… они не хотели плохого… — Видя, что Ллевелис не проникся, аксол решил испробовать другой подход. Схватил его за плечи и несколько раз ощутимо встряхнул. — В них живет дух экспериментаторства! За ними будущее науки!

Внезапная эмоциональная вспышка прошла так же быстро, как и началась. Аксол отпустил своего пленника и, ссутулившись, сел, угрюмо глядя себе под ноги.

— Если вы ищите виноватого, — неожиданно заговорил он, — возьмите меня. Не убивайте детей.

Ллевелис на всякий случай оглянулся. Он по-прежнему ничего не понимал в путаных объяснениях аксола и сейчас пытался сообразить, с чего в голову этого горе-похитителя пришла такая бредовая идея.

— Если вы мне пообещаете не убивать детей, я отпущу вас, — предложил аксол.

Ллевелис без всякой задней мысли кивнул, соглашаясь. Конечно, освободиться он мог и сам. Но лучше никого не нервировать, пока не найдется Злата и остальные.

Аксол торопливо разрезал веревки, не забывая попутно рассказывать Ллевелису, какой правильный выбор он сделал, какой он мудрый правитель и сколько у него благородства. Хотя какое там разрезал, этот недотепа их просто пилил тупым кинжалом! А поначалу и вовсе попытался развязать. Неужели этот идиот и вправду главарь банды?

Ллевелис, несмотря на то что кляп у него изо рта уже вытащили, молчал и меланхолично наблюдал за потугами олуха, мучающегося с узлом. Судя по тому, как «ловко» тот орудует ножом, неудивительно, что ему дали тупой. Видимо, чтобы не зарезался случайно… И тут до него дошло.

— Подожди… что ты сказал? — Забыв, что собирался позволить недалекому похитителю освободить себя, чтобы раньше времени не раскрыться, Ллевелис разорвал веревки на руках и схватил беднягу за шиворот.

— Я-я-я… — начал старательно заикаться тот, и его глазки испуганно забегали.

— Ты! — рявкнул разозленный Ллевелис. — Что ты сказал?

— Что это недоразумение? — неуверенно проблеял побледневший аксол.

— Не это, — процедил сквозь зубы полудемон.

— Что дети не…

— Не это.

— Что я готов взять вину на себя? — Аксол был на грани обморока, поэтому Ллевелис снизошел до подсказки:

— Что ты сказал про повелителя?

Несчастный сглотнул, зажмурился на несколько мгновений, явно молясь про себя, а потом выпалил на одном дыхании:

— Что вы мудрый и благородный правитель!

И втянул голову в плечи, а руки прижал к груди, всем своим видом выражая готовность принять смертную кару. Или как минимум хороший тумак.

Ллевелис подавил рык разочарования. Проклятье! Да неужели личина развеялась? Он огляделся в поисках зеркала и увидел свое отражение в стекле небольшого серванта, потрепанного жизнью. Да нет, все на месте.

Что же тогда здесь происходит?

— Сейчас я спрошу, и не вздумай мне соврать — сразу голову откушу! Понял? — тихо, но проникновенно сказал он. Аксол что-то пискнул в ответ, и Ллевелис, посчитав это за согласие, задал вопрос: — Откуда ты знаешь, что я повелитель Матэнхейма?

Видимо, перестарался с устрашением, потому, что бедолага в его руках попытался потерять сознание. Пришлось несколько раз его хорошенько встряхнуть, чтобы привести в чувство. Тот, заикаясь, проблеял:

— Вы са-са-сами с-с-сказали… ре-ребята слышали… которые вас сюда привезли.

И несчастный аксол расплакался. Ллевелис растерялся и аккуратно его опустил. Да что, в Матэнхейме нормальные враги перевелись? Ну почему этот мир не приходят завоевывать те, с кем можно разобраться по-мужски? Неужели все маньяки, тираны и завоеватели сдохли? Почему ему в последнее время попадаются только вампиры, которых нельзя убить, оборотни-мазохисты и плаксы?!

А так хочется кому-нибудь хорошенько врезать…

Ностальгически вздохнув, Ллевелис посмотрел на плачущего аксола.

— Ладно… — Он попытался успокоить не в меру чувствительного похитителя и даже неловко похлопал его по спине, чувствуя себя последним дураком и считая ситуацию, в которой сейчас оказался, до абсурдного нелепой. — Я пока не собираюсь никого убивать…

Аксол разревелся пуще прежнего и уткнулся Ллевелису в плечо. Полудемон попытался было его оттолкнуть, но куда там! Рыдающий главарь банды намертво вцепился в его рубаху, так что отодрать его получилось бы только вместе с ней или оторвав несчастному пальцы.

И ведь ничего не поделаешь. Аксолы, они все… с тонкой душевной организацией. Его теперь долго нужно будет приводить в чувство.

Ллевелис решил пойти по короткому пути. Воровато оглядевшись по сторонам, он резким движением оттолкнул аксола, таки услышав при этом, как треснула ткань, и, врезав ему по переносице, отправил в глубокий нокаут. Полудемон быстро подхватил падающее тело и аккуратно уложил на пол, стараясь не производить лишнего шума. Кусочек его рубахи так и остался сиротливо белеть в кулаке аксола.

Теперь нужно разобраться с часовыми. Ллевелис сосредоточился и прислушался. Острый демонский слух не уловил ни одного сердцебиения не только возле двери, но и на всем этаже. Что в принципе очень странно. Хотя… Может, его охраняет нежить?

Осторожно, чтобы ни одна половица не скрипнула, он прокрался к двери. Снова прислушался. И опять — ничего.

Может, на двери какое охранное заклинание?

Ну да, это не в духе аксолов. Но кто-то же вырубил Ллевелиса с остальными на дороге и привез сюда? И этот кто-то вполне может быть магом. Разумнее всего было бы открыть портал. Но как? Куда? Он же никогда в этом месте не был. И желания застрять между двумя стенами не испытывал ни малейшего.

Придется рискнуть.

Ллевелис осторожно взялся за дверную ручку. Его нервы и мускулы в этот момент были напряжены до предела. При малейших признаках опасности он успел бы отскочить в сторону. Но ничего не произошло, ни когда Ллевелис коснулся ручки, ни когда открыл дверь, ни даже когда, обливаясь холодным потом, перешагнул через порог. Ничегошеньки. Даже немного обидно стало.

Однако расслабляться было еще рано. Нужно было найти, где держат Злату и остальных. Если с ее головы хоть волосок упал… Ллевелис с досадой стиснул зубы. Ну почему он не спросил того олуха, прежде чем вырубить? Но самобичевание в данной ситуации мало чем ему могло помочь. Взяв себя в руки, он осторожно двинулся по коридору. Ллевелис был настолько осторожен, насколько это вообще было возможно, поэтому не мог с точностью определить — то ли этаж и вправду не охраняют, то ли это он такой ловкий, что смог обойти все ловушки и не потревожить стражу. Как бы то ни было, но ему удалось добраться до небольшого, плохо освещенного коридорчика беспрепятственно. Поколебавшись, Ллевелис свернул в него и вскоре оказался перед широкой лестницей, ведущей в просторный зал. Здесь также не было стражи.

Ллевелис испытал чувство, похожее на возмущение. Это уже ни в какие ворота не лезет! Зачем было брать в плен повелителя Матэнхейма и потом даже минимальную охрану не выставить?

Вдруг у него внутри все похолодело от страшной догадки. А что, если они планируют держать его под контролем, используя леви? Но как они узнали, что это именно она? Байрон не проболтался бы и под пытками. Может, здесь есть кто-то кроме аксолов, кто учуял на ней его запах?

Неожиданно в зале раздался шум, и полудемон-получародей среагировал моментально — ударил по потенциальному источнику угрозы сгустком энергии. Это одно из его любимых заклинаний — быстро формируется, требует минимальных энергетических затрат, и небольшим шариком легко попасть в цель. И Ллевелис практически никогда не промахивался.

Кроме этого раза.

Когда дым рассеялся, его изумленный взгляд встретился с не менее изумленным взглядом «врага», который тот переводил с полудемона на дыру в стене прямо над собой и обратно. И постепенно в его взгляде начинало читаться понимание ситуации и страх. А вот у Ллевелиса, наоборот, все больше непонимания и некоторая паника. Что за подлые приемчики?

Когда он соглашался стать правителем Матэнхейма, никто не предупреждал, что придется сражаться с такими «врагами». Ллевелис на такое не подписывался!

И тут его «противник» предпринял «атаку», которая вывела бы из равновесия любого воина, — этот четырехлетний карапуз просто разревелся. И полудемон готов был разреветься вместе с ним. Что с ним делать? Это же ребенок!

Послышался топот ног.

— Валду! — Перекрикивая рев мальца, в коридорчик вбежала Катерина. — Вот ты где, маленький…

Что бы она ни хотела сказать, но, увидев Ллевелиса, прикусила язык и даже искренне обрадовалась:

— Слава богу, ты проснулся! Не поверишь, как я тебе рада! — И тут же велела, указывая на ребенка: — Выключи его, чтобы не орал!

— Что значит выключи?! — изумился Ллевелис. — Это же ребенок, а не заводной механизм!

— Мне все равно как, — топнула ногой Кэт. — Просто заткни его.

Ллевелис посмотрел на ревущего карапуза, оценил свои шансы на этом поприще и использовал последний аргумент в своем арсенале:

— Ты женщина, вот и разбирайся с ним.

Катерина одарила его красноречивым взглядом, но настаивать не стала. Она взяла мальца за шиворот и подняла на уровень своего роста.

— Слышь, ты… — Как ни странно, но после этих слов ребенок затих и стал внимательно вслушиваться в слова Кэт. — Если будешь реветь, я тебя отдам этому здоровому дядьке, и он тебя живьем сожрет!

Вместо того чтобы зареветь, ребенок в этот раз описался.

— Ой, да чтоб тебя! — раздосадованно выругалась Кэт. — Златка меня убьет, маленькая ты сволочь.

— Она любит детей? — живо заинтересовался Ллевелис.

Кэт неожиданно аккуратно поставила ребенка на ноги и повернулась к нему. В ее взгляде снова появился тысячелетний холод, и она перестала походить на человека.

— Не твое дело, что она любит. — В ее голосе не было ни злобы, ни презрения, но червем Ллевелис себя ощутил.

Что это? Ментальная атака? От человека? Невозможно!!!

— Кто ты? — решил он взять крепость штурмом.

— Это тоже не твое дело, демон, — не меняя тона, ответила Кэт.

— Теперь — мое, — с нажимом возразил он. Происходящее все больше напоминало плохую пьесу.

— Тебе достаточно знать, что мы не имеем отношения к неприятностям в Матэнхейме, — неожиданно сменила гнев на милость Катерина. — Мы попали сюда случайно и уйдем, как только представится возможность.

Ллевелис собрался что-то возразить, но девушка подняла руку, призывая его к молчанию, и закончила:

— Златослава здесь не останется ни при каких обстоятельствах. Она моя и пойдет со мной туда, куда и я. Выброси из головы все мысли о ней и даже не пытайся охмурить.

— Она моя леви, — тихо сказал Ллевелис, собираясь объяснить, что это значит.

Но Кэт его перебила:

— Нет, не твоя. — Что-то вроде сожаления мелькнуло в ее глазах. Мелькнуло столь быстро, что мужчина невольно засомневался, не померещилось ли ему. — Златослава была рождена не для тебя, а для меня.

У Ллевелиса изумленно поползли вверх брови.

— Не в том смысле, о котором ты подумал, — краешком губ улыбнулась Кэт. — В этом плане я предпочитаю мужчин. Златослава не для этого. И тебе не нужно знать всего… Просто поверь.

Ллевелис понял, что время игр и разговоров закончилось. Кем бы ни была эта девушка, но она — не человек. А значит — потенциальная угроза. Чтобы устранить опасность, нужно знать, с чем имеешь дело. Он решил просканировать ее. А чтобы Кэт ничего не заметила, решил отвлечь ее разговором.

— Я должен тебе верить? — скептически улыбнулся Ллевелис.

Катерина не ответила.

— Кто ты? — немного помолчав, спросил он.

— А ты еще не понял? — Ее губы растянулись в презрительной усмешке. — Ах, демон, как же туго ты соображаешь.

Ллевелис пропустил оскорбление мимо ушей и задал новый вопрос:

— А если я спрошу Злату?

Улыбка Катерины стала шире.

— Она тебе скажет, что я ее подруга, что она знает меня с детства. И в ее воспоминаниях ты не найдешь ничего другого.

Ллевелис стиснул зубы. Вот почему разум леви открыт для чужого вторжения — по всей видимости, ей уже промывали мозги неоднократно. Если и был какой-то блок, то его попросту снесли, чтобы не заморачиваться каждый раз с его снятием. Зачем? Ведь Златослава стопроцентный, чистокровный человек.

— Зачем тебе Злата? Что ты хочешь с ней сделать?

Ллевелис не ждал правдивого ответа. Он вообще никакого ответа не ждал и задавал вопросы, по большому счету просто чтобы Катерина не заметила, что ее изучают. Однако девушка ответила:

— Я не хочу ей ничего плохого. — Ее слова прозвучали уж слишком серьезно. — И тебя не считаю чем-то достаточно хорошим. Меня учили, что такие, как ты, всего лишь животные. Грубые, неотесанные и ничтожные. Вас нужно уничтожать, но вы живучие как тараканы.

После этих слов в мозгу Ллевелиса будто что-то щелкнуло, и он без всякого изучения абсолютно четко понял, кто перед ним стоит.

— Ты — чародейка.

Это был не вопрос — утверждение. Чародеи единственные, кто так и не признал демонов равными себе. Они вынуждены терпеть их присутствие, пока не выбьют из своего мира. Но об уважении или хотя бы признании в них равных речь не идет.

До сих пор кто в открытую, кто за спиной, но все представители фракции называют демонов грязными животными и ничтожными отбросами. Да и антимагическая защита на Кэт весьма специфическая. Такую ставят чародеи старой школы. Вот почему Ллевелис сразу не учуял в ней врага — не там искал. Он был так сосредоточен на леви, что пропустил истинную угрозу. А все почему? Потому что не проводил глубокую проверку. Дурак! Не увидел признаков знакомого волшебства, вот и не стал искать незнакомое. А оно всегда было под боком. И одни звезды ведают, что уже успело наворотить.

— А Злата? — осипшим голосом спросил он.

— Что Злата? — переспросила Кэт, чуть наклонив голову.

— Она тоже чародейка?

Катерина не успела ответить, так как послышались торопливые шаги и звучащие все ближе крики: «Валду! Валду!» Ребенок, до этого мирно стоявший рядом с девушкой, оживился и что-то пискнул, подавая признаки жизни. Кэт не стала особо церемониться и, положив руку ему на голову, приказала:

— Спи.

Мальчик тут же отключился.

В этот момент в коридорчик вошла Злата:

— О, ты нашла его…

— Застынь, — даже не глядя на нее, велела Кэт, и девушка замерла, глядя прямо перед собой, с занесенной для шага ногой.

Катерина удивила Ллевелиса. Нет, не заклинанием, которое только что использовала. Это заклинание было хорошо известно и часто использовалось чародеями. Оно называется «голос», и смысл его сводится к полному подчинению. Другое дело, что это очень энергоемкое заклинание. Его можно использовать без значительных последствий на примитивном разуме — ребенок, зомби, животные. Либо после проведения длительного ритуала — на сложноорганизованном. То, что Кэт использовала «голос» так легко, уже само по себе удивительно. А то, что использовала его на Злате, наталкивало на размышления.

— Итак, демон, — Катерина смотрела на него тем самым взглядом, что и возле его особняка в Гунари, — думаю, нам стоит поговорить.

— Я тебя слушаю. — Ллевелис хоть и выглядел абсолютно спокойным, но был готов в любой момент напасть или отразить атаку.

— Нет, это я тебя слушаю, — холодно возразила чародейка. — Почему тебе пришло в голову, что Злата твоя леви?

— О, тебе известно значение этого слова, — усмехнулся он.

— Байрон рассказал, — спокойно ответила Кэт.

— А он тебе не рассказал, что леви — это не та, кого мы выбираем? — Ллевелис как-то странно улыбнулся. — Мы просто чувствуем ее, и все.

Чародейка помолчала, обдумывая его ответ, и спросила:

— Может ли такое быть, что твои чувства к ней не настоящие? Что тебя заколдовали или еще что-нибудь в этом роде?

— Я осторожен и заметил бы «что-нибудь в этом роде», — фыркнул было Ллевелис, но Кэт язвительно перебила его:

— Так же как заметил чародейку, прожившую рядом не одну неделю?

Полудемон скрипнул зубами, но проглотил оскорбление. Он бы с удовольствием поставил эту зазнайку на место, но для начала нужно получить от нее информацию. Поэтому, засунув гордость подальше, он ответил:

— Я долго подозревал, что это приворот, но когда Злата чуть не погибла…

— Погибла, — с нажимом поправила его Кэт.

— Что? — не понял он.

— Я почувствовала, как Златослава умирала, — жестко сказала она. — Несколько раз.

Возможно специально, возможно по неосторожности, но Кэт только что выдала Ллевелису важную информацию. Девушки как-то связаны, при этом чародейка имеет над Златой сильную власть, природу которой Ллевелис никак не мог понять.

Поэтому он решил продолжить разговор, надеясь, что Катерина выдаст ему еще несколько зацепок, которые позволят сложить лоскутки в единый узор.

— Будь это приворот, его действие закончилось бы сразу после первой смерти Златы. Но мои чувства никуда не ушли и становятся только сильнее с каждым мгновением.

Катерина опять помолчала, после чего спросила:

— Ты в курсе, что она тебя не любит?

Ллевелис несколько секунд обдумывал свой ответ.

— Я знаю. Но это ничего не меняет. Для меня нет никого дороже ее. Я буду рядом, обеспечу безопасность и защиту. Буду ухаживать… Я сделаю все, что нужно, чтобы завоевать ее сердце.

— Почему? — Катерина умудрилась вложить в свой голос столько холода, что Ллевелиса невольно пробрало. Однако его ответ был уверенным:

— Потому, что люблю ее. Счастье и благополучие леви — для меня превыше собственных.

Кэт опустила голову. А потом лишенным эмоций голосом начала рассказывать:

— Мой отец, Бальтазар Девитт, был великим, но не понятым чародеем. Он разработал теорию о ростках.

— Я не слышал о такой, — нахмурился Ллевелис. Он даже не слышал о таком чародее.

— Конечно, не слышал, — немного грустно улыбнулась Катерина. — В среде чародеев общепринятым фактом считается то, что каждый вид живых существ обладает своим собственным, индивидуальным видом магии. Когда рождаются смески, они наследуют только какую-то одну половину от родителей. Ту, что при зачатии была доминирующей. Именно этим объясняется то, что мы имеем определенный набор магических способностей и он не расширяется. Мой отец разработал теорию, согласно которой можно взять одного индивида и наделить его разными видами магических способностей. Для этого нужно лишь найти индивида, который будет восприимчив к воздействию на уровне зародыша. Естественно, его подняли на смех. Бальтазар Девитт стал изгоем. Для него единственным шансом восстановить свою репутацию было доказать свою теорию. Он потратил много времени, но так и не смог найти подходящего индивида. Тогда мой отец принял волевое решение — найти подходящего индивида в мирах вне сфер. Тем более что в обитаемые миры как раз вторглись демоны.

— И вся ваша семья отправилась в миры вне сфер? — изумленно спросил Ллевелис.

— Да, — холодно кивнула Кэт. — Это были Кассандра Девитт — моя мать, Александр Девитт — мой брат и мой отец Бальтазар Девитт. Я родилась в другом мире, и до появления здесь знала о Матэнхейме и обитаемых мирах только по рассказам родителей.

— С тех пор как появились демоны, прошло уже несколько тысяч лет. Неужели вы все это время скитались по мирам? — еще больше удивился Ллевелис.

— Мы скитались по ним намного дольше, — грустно улыбнулась Кэт. — В мирах вне сфер время идет совсем по-другому. Но речь не об этом. Прибывая в новый мир, мы находили четыре подходящих зародыша, и каждый член семьи вкладывал в него частицу себя. Как называл ее мой отец — росток. И надеялись, что он приживется. Если ростки не приживались, мы отправлялись дальше. Отец не оставлял надежду найти подходящий. И он его нашел, совершенно случайно.

— Злата, — догадался Ллевелис.

— Родной мир Златы не рассматривался как подходящий по нескольким причинам. Во-первых, магический фон там был практически на нуле. Придя туда, мы оказались в западне. Пришлось ждать несколько тысячелетий, прежде чем наш магический резерв восстановится до того уровня, который позволит уйти из этого мира. Во-вторых, он был населен только людьми. Очень слабые индивиды, в которых росток не должен был прижиться вообще. Однако мы застряли в этом мире, и отец решил: а что мы теряем? Росток — лишь малая толика нас самих. Зато будет чем себя занять.

— И росток пустил корни?

— Он расцвел с такой силой, что стал источником пополнения резерва для каждого из нас. Отец был счастлив — он нашел способ вернуться домой. Но мой брат был этому не рад. Александр любит власть. А в этом мире он был некоронованным властелином и считал, что лучше быть крупной рыбой в маленьком пруду.

— И что дальше?

— Александр в борьбе за власть использовал все доступные средства, в том числе и свой источник. Он иссушил его, и источник погиб вместе с носителем. В этот момент при странных обстоятельствах погиб наш отец, и Александр забрал себе его источник. Но его аппетиты слишком велики, и тот не справляется. Поэтому мой брат все чаще пользуется источником нашей мамы. А однажды воспользовался и моим…

— Ночь, которую они провели вместе со Златой… — догадался Ллевелис.

— Это я заставила Златославу думать, что они занимались сексом. Лучше пусть она помнит это, чем то, что с ней на самом деле было, — мрачно пояснила Кэт.

— Почему? — не понял он.

— Златослава не просто зародыш и источник. Я нашла ее мать — человеческую проститутку, которая пошла к лесной бабке, чтобы избавиться от ненужного ребенка. Я спасла ее от смерти, а после выхаживала, подкармливая своей энергией. Ты знаешь, что это за чувство — держать в руках новую жизнь, продолжение тебя самой? Я относилась к ней с любовью и заботой, давала все самое лучшее, не жалела ни энергии, ни любви, ни ласки. Златослава имела все, в чем нуждалась. Даже то, о чем не подозревала, что нуждается. Например, любящих родителей. Я всегда выбирала для нее хорошую семью, у которой ей было чему поучиться. Злата всегда очень любила учиться. Это еще одна неосознанная потребность, которую я старалась удовлетворить доступными мне способами.

— Почему? — Ллевелис не хотел спрашивать, вопрос сам слетел с губ.

— Потому, что в моей кочевой жизни не было ничего настоящего и родного. Ничего такого, что жаль было бы где-то оставить. Пока не появилась Златослава. Отец и Александр относились к своим источникам как к домашним животным. Мать свой и вовсе презирала, считая низшим существом. Но как можно считать низшим существом кого-то настолько умного, как Златослава? Как можно отдать часть себя на растерзание Александру? Я не смогла. Поэтому, пока не стало поздно, я стащила книгу переходов и, истощив Златославу почти до ноля, перенесла нас сюда.

— В Матэнхейм?

— Вообще-то я не планировала попасть именно сюда, — словно оправдываясь, пожала плечами Кэт. — Но нас сюда что-то притянуло во время перехода. Думаю, с остальными путниками, про которых ты говорил, было так же.

— То есть…

— То есть кто-то из Матэнхейма призывал сюда кого-то, а мы просто попали в поток.

— Это я и так понял, — отмахнулся Ллевелис. — Я о Злате. Выходит… она что, не настоящая?

— Еще какая настоящая, — немного обиделась Кэт. — Только уже не человек. Но и не чародей. Она кто-то другой. И за этим кем-то охотится действительно могущественный чародей, с которым ты вряд ли справишься.

— Ты что, не веришь в мои силы? — то ли удивился, то ли оскорбился Ллевелис.

— Я провела возле тебя достаточно времени и могу сказать: ты неопытный идиот, не имеющий против Александра практически ни единого шанса. Ты не смог почувствовать, что я чародейка, и хочешь выступать против того, кто тысячелетиями скитался по чужим мирам, сражаясь за свою жизнь?

— У меня боевого опыта за плечами тоже хоть отбавляй, — нахмурился полудемон. — Да и силой я не обделен.

Катерина смерила его холодным взглядом:

— Ты и правда идиот. Ты хоть понимаешь, что когда Александр придет за ней, а он придет, то честно играть не будет? Демон, да он уже мог бы быть рядом с тобой, а ты бы этого не заметил…

— Зачем? — перебил ее Ллевелис.

— Что зачем? — не поняла вопроса Кэт.

— Зачем твой брат придет за ней? — немного резко уточнил он.

— Златослава источник и… — начала Катерина, но была перебита:

— Если он придет в Матэнхейм, то необходимость в источнике отпадет сама собой. Поэтому спрошу еще раз: зачем твоему брату приходить за Златой?

Катерина явно недоговаривала и была недовольна тем, что Ллевелис ее на этом подловил. Но в итоге она нехотя ответила:

— Златослава была единственным зародышем женского пола. Возможно, поэтому ее энергия другая на вкус. И Александр, как бы это выразиться, подсел на нее. После той ночи он уже один раз сорвался, чуть не иссушив ее до капли. Пришлось срочно увезти Златославу подальше. Сейчас он пока держался, но я видела, что ему все труднее.

— Как это понимать? — нахмурился Ллевелис.

— У Александра зависимость, приблизительно такая же, как и у тебя, — холодно ответила Кэт.

— У меня не зависимость, я люблю ее! — рассердился он, чувствуя, что внутри шевельнулся демон. — Нет такой силы, что заставит меня причинить вред моей леви.

— Александр тоже мне каждый раз клянется, что не хотел причинять ей вред, — отстраненно сказала Катерина. — И каждый раз говорит, что не может быть вдали от нее. А еще обещает обеспечить ей безопасность и заботиться.

— Я — не твой брат и не нуждаюсь в источнике. — У Ллевелиса на скулах заходили желваки. — И точно не позволю никакому Александру забрать то, что мне дорого.

Чародейка покачала головой.

— Ты говоришь в точности как он, — отстраненно сказала она. — Но Златослава тебе благоволит. И пока что ты — меньшее из зол. Мы останемся здесь ненадолго, пока не решится проблема. А дальше посмотрим.

Она повернулась, чтобы освободить Златославу от заклятия. Теперь Ллевелис понимал, почему «голос» так сильно действовал на его леви. Чародейка воздействовала не на разум, а на энергию, похожую на свою. Полудемон поспешил окликнуть ее, ведь оставался всего один вопрос, который не давал ему покоя во время всего разговора.

— Подожди! Почему ты себя раскрыла? Почему все рассказала?

— Потому, что там, на дороге, ты чуть не разболтал ей всю правду, — ответила она. — Это не должно повториться. Злата думает, что это игра по выдуманному миру. Пусть так и остается.

И снова преобразилась, превратившись в ту самую пустышку, к которой Ллевелис привык, и велела:

— Отомри.

Злата пришла в себя мгновенно и, сделав несколько шагов, подошла к ребенку. Присела перед ним на колени и тут же заметила его мокрые штанишки.

— Он что, описался? — изумленно спросила она Кэт.

— Это Ллевелис его напугал.

Мужчина даже не успел возмутиться.

— Ты с ума сошел?! — рассердилась на него Злата.

Ллевелису понадобилось несколько секунд, чтобы решить принять ненадолго правила игры чародейки.

— Извини, — он состроил покаянную рожицу, — я не специально. Давай помогу отнести его в кровать, а ты по дороге расскажешь, где мы и что тут происходит.

— А разве Вигго тебе не сказал? — непритворно удивилась Златослава. — Как только прибежали Пот и Омси, он же сразу к тебе пошел.

— Кто такой Вигго и остальные? — спросил Ллевелис, беря ребенка на руки.

Злата показала пальцем, в каком направлении следует его нести, и пошла рядом с Ллевелисом.

— Вот и верь вам, мужчинам, после этого, — беззлобно буркнула она. — Байрон обещал помочь с детьми, а сам сбежал. Вигго должен был с тобой поговорить — и где он? Даже Валду и тот клялся, что будет слушаться, но стоило мне лишь на секунду отвернуться…

— Сбежал? — догадался Ллевелис.

Златослава обошла его по дуге, чтобы открыть перед ним одну из дверей, выходящих в коридорчик, и вздохнула:

— Среди всего этого бедлама радует только Катька.

Ллевелис невольно оглянулся на Кэт, которая, услышав похвалу в свой адрес, приосанилась и наградила его полным превосходства взглядом, и ровным тоном спросил:

— Неужели?

За дверью был еще один коридор, более узкий и длинный, чем предыдущий. Заканчивался он развилкой.

— Ага, — подтвердила Злата. — В любой ситуации, при любых обстоятельствах Кэт ведет себя как Кэт. Постоянство, с которым она втравливает меня в авантюры и портит то, что в принципе сложно испортить, просто не может не восхищать.

Дойдя до развилки, Злата свернула влево. В этот раз уже Ллевелис одарил чародейку взглядом полным превосходства, прежде чем последовать за леви.

— Подумаешь! — пренебрежительно фыркнула Кэт.

Ллевелис не стал поддерживать разгорающийся спор и попытался вернуть разговор в интересующее его русло:

— Так что это за место?

Злата привела честную компанию к более узкой лестнице, с более крутыми ступеньками и уже начала подниматься по ней. Девушка уверенно вела их в другое крыло здания. Но вопрос застал ее, что называется, врасплох. Девушка остановилась и задумалась, как бы правильнее объяснить.

— Ну… Главный здесь Вигго. Он рассказал, что тут поблизости якобы была деревенька, в которой началась эпидемия. Он забрал детей к себе в особняк на то время, пока минует опасность. Двое из них — Пот и Омси — его ученики. Те еще лентяи и прохвосты, скажу я тебе. По ним хорошая порка плачет. Вот они стащили какие-то реагенты из его лаборатории, намешали не пойми чего и пошли испытывать. А тут мы. Вот они в нас и попали.

— Да, эти два придурка стреляли в нас дротиками, — оживилась Кэт. — И ты даже представить себе не можешь чем!

Глядя на коварную улыбку и злорадный блеск в глазах чародейки, Ллевелис заподозрил неладное.

— И чем же они в нас стреляли?

— Смесью снотворного и сильного слабительного, — едва не запрыгала от радости Кэт.

Ллевелис застыл как вкопанный. Это что же получается… Его накачали таким убойным коктейлем? Но он демон, на него не действует отрава. И только Ллевелис собрался сделать еще один шаг, как снова замер соляным столпом и его прошиб холодный пот: но ведь снотворное же взяло…

— А-а-а… — Полудемон закусил губу, мучительно пытаясь придумать, как спросить. Наконец он смог придать своему вопросу более обтекаемую форму: — Когда начинает действовать эта смесь реагентов?

Ответила Златослава:

— У каждого по-разному: Тео накрыло первым, еще пока он спал, потом меня и Кэт, сейчас настала очередь Байрона…

Ллевелис побледнел. Слабительное подействовало на Тео во сне?

— А… я? — затаив дыхание, спросил он наконец.

— А что ты? — немного удивилась Злата. — Проспал двое суток, жив-здоров. По ходу, на тебя не подействовало вообще.

Злата первой пошла дальше по лестнице. Остальные последовали ее примеру.

Ллевелис шумно выдохнул. Спасибо папе демону! Вот это был бы позор — правитель Матэнхейма не заметил засаду и был подстрелен двумя сорванцами, вследствие чего обделался во сне. М-да-а-а-а!!!

— И кстати, коли уж с тобой все в порядке, давай по-быстрому обедать и сваливать из этого детского сада, — сказала Злата, поднявшись на этаж.

— Что?! — Ллевелис сбился с шага. — Откуда-откуда?

Как дети могут быть связаны с садом? Может, это была деревня дриад? Так вроде он ничего такого не чувствует. Хотя, может, это последствия воздействия зелья?

— Забудь, — устало отмахнулась его леви и, прежде чем открыть дверь, за которой слышался шум, посоветовала: — Лучше приготовься.

Девушка вошла первой, за ней юркнула Кэт. Последним вошел Ллевелис и едва успел увернуться от летящей на него подушки. В комнате бегали, прыгали, смеялись, плакали и орали дети разного возраста. Ллевелис насчитал восемь мальчиков и шесть девочек, не считая Валду у него на руках.

Первые несколько мгновений Ллевелис был оглушен происходящим. А вот девушки сразу попытались взять ситуацию под контроль: Злата принялась громко просить и уговаривать сорванцов успокоиться. С таким же успехом можно было попытаться уговорить остановиться несущееся на тебя стадо обезумевших лембу — крупных рогатых животных, которых жители деревенек в Матэнхейме держат ради их мяса и молока. Сами по себе эти «зверушки» смирные, но если они собираются в стадо и их что-то пугает, то лучше на их пути не попадаться.

Кэт, несколько секунд понаблюдав за мучениями подруги, решила действовать по-своему, и Ллевелис не мог не признать, что ее метод куда эффективнее. Хотя, конечно, и не одобрял такого обращения с детьми.

Чародейка рыкнула так, что даже он сам испуганно присел:

— А ну, заглохли все!

Злата тоже испуганно подпрыгнула, а потом, когда в комнате наступила тишина, повернулась к подруге и зашипела:

— Катька, нельзя так, они же дети…

— Можно.

— Нет, ты их пугаешь…

— Нет, я их — дрессирую! — убежденно возразила Кэт. — Эй ты! Мелкий рыжий засранец! Я все вижу!

Она ткнула пальцем за спину Злате, намекая на парня, который, видя, что девушки отвлеклись, как раз замахнулся подушкой для удара.

— Катька, перестань! Они же дети, а не животные… — возмутилась Златослава, но подруга ее перебила:

— Не вижу принципиальной разницы — маленькие, непослушные, постоянно орут, и если ты, белобрысый, еще хоть раз замахнешься на того мелкого прыщавого рядом, то я тебе твой прутик в узел скручу! — выпалила Кэт на одном дыхании, поэтому подросток, к которому она обращалась, не сразу понял, что говорят о нем. Он как раз собирался хорошенько всыпать стоящему рядом лысому мальчику с большими передними зубами и вытянутым носом. Но стоило смыслу сказанного Катериной дойти до него, как бедняга густо покраснел и тут же превратился в образец альтруизма и братской любви, поглаживая парнишку по голове. Правда, лысый парень из расы ботаков. Значит, он такой же подросток, как и стоящий рядом блондин, и вполне мог дать сдачи.

Тем временем Златослава не сдавалась.

— Просто ты не даешь им шанса проявить себя с лучшей стороны! — Ее щеки раскраснелись от негодования. — Я докажу, что ты ошибалась.

— Валяй, — флегматично позволила Кэт и отошла в сторонку.

Злата попросила детей собраться для того, чтобы идти в столовую. Но добилась лишь того, что эти сорванцы постепенно вновь стали шуметь и бегать. Тогда решил вмешаться Ллевелис. Ему хотелось, чтобы леви больше верила в себя и в то, что может справиться с детьми. Иначе, когда придет время, она не захочет своих из-за плохих воспоминаний.

Ллевелис накинул морок, чтобы Злата ничего не заметила, если вдруг обернется, и принялся максимально быстро трансформироваться в демона, стараясь не шуметь. Конечно, ни о каком полном превращении речи и быть не могло — просто отрастил себе клыки и когти. Но детям и этого должно хватить. Он подошел к Злате сзади и скинул морок. Дети начали замирать на своих местах почти моментально — кто стоял на кровати, кто застывал с подушкой, занесенной для удара. Один из детей споткнулся, упал, да так и остался лежать.

Злата, обрадовавшись, что ее увещевания наконец подействовали, с улыбкой повернулась к друзьям:

— Вот видите!

Ллевелис, едва-едва успевший накинуть морок, скрывший его истинное обличье, лишь ободряюще улыбнулся. Говорить сейчас он не мог, разве только рычать. А Кэт, видевшая и его превращение, и морок, фыркнула, закатив глаза к потолку:

— Подумаешь!

— А теперь, дети, все дружно строимся и…

Злата так и не поняла, что произошло, но дети дружно заплакали. И чем больше девушка пыталась их утихомирить, тем громче они ревели. Ллевелис попробовал ей помочь, но только еще больше напугал детей. И малыши, и подростки ревели и орали, пытаясь спрятаться от него, забившись под кровати. Кэт, знающая истинную причину истерики детей, но по вполне объективной причине не имеющая возможности о ней рассказать, громко хохотала. Когда кто-то из детей вытолкнул вперед подростка-ботака, чтобы его съели, а остальных пощадили, ее и вовсе накрыло. Чародейка упала на колени, потом и вовсе встала на четвереньки, не в силах удерживать вертикальное положение. Она хохотала так, что даже живот болеть начал.

Ллевелису хотелось провалиться сквозь землю. Изначально его план подействовал как нужно — дети испугались и присмирели. Чего не стоило делать, так это снимать морок и победно улыбаться зазнайке-чародейке. Улыбающийся демон — зрелище, которое не каждый взрослый выдержит, что уж говорить о хрупкой детской психике. Неудивительно, что самые маленькие и ботак, которого ему предложили в качестве жертвы, описались. Бедняга ботак — это отдельная история. Он пытался вернуться к группе детей, из которой его единогласно выперли. Но ему это не удавалось ни с помощью уговоров, ни с помощью угроз, ни даже с помощью попыток откровенного подкупа.

В общем-то Ллевелис понимал детишек. Ботаки известны своим коварным и вероломным характером. А еще их хлебом не корми — дай настучать на грехи ближнего, подставить соседа и облапошить любого. Не любят их в Матэнхейме, одним словом.

В конце концов, Злата просто не выдержала и выскочила из детской спальни как ошпаренная.

— Хватит ржать, — мрачно рыкнул Ллевелис, обращаясь к Кэт. — Встань и сделай с ними что-нибудь.

— Сам… сде… сделай, — сквозь смех посоветовала красавица блондинка. — У тебя так хорошо получается…

И снова согнулась пополам от смеха. Ллевелис некоторое время понаблюдал за ней, а потом его осенило:

— А знаешь, ты права.

— Чего? — Кэт, не ожидавшая от него такой реакции, даже смеяться перестала.

Ллевелис медленно вернул себе прежний облик и развеял морок.

— Это и есть твой план? — продолжала веселиться чародейка. — Гениально!

Ллевелис злорадно улыбнулся.

— Ты родилась в другом мире и знаешь о Матэнхейме только по рассказам своих родителей. — Ему наконец надоело держать ребенка на руках, и он отнес его на пустующую кровать. Дети кучкой перебежали в сторону от кошмарного монстра и оказались поближе к Кэт.

— И что? — надменно поинтересовалась Катерина, чувствуя, что сейчас ее начнут поучать.

— А то, что ты в силу этих обстоятельств ты не знаешь, что моя мать тоже чародейка.

— Что ты говоришь?! — преувеличенно удивилась Кэт и спокойным тоном добавила: — Я это давно по твоей ауре вычислила.

Ллевелис с досадой скрипнул зубами, чувствуя себя дураком. Забыл закрыть от чтения собственную ауру! Как же он так прокололся?!

Впрочем, ответ он знал.

Но Ллевелис взял себя в руки и, по-мальчишески улыбнувшись, сказал Кэт:

— Тогда ты знаешь, что при необходимости я умею пользоваться приемами чародеев. Могу воспользоваться и сейчас, чтобы утихомирить этих маленьких кошмариков.

— Покажи им, тигр, — саркастически подбодрила его Кэт.

— Для этого, — Ллевелис сосредоточился, вспоминая нужное построение заклинания, — всего лишь нужно заменить их страх на более сильную эмоцию…

Он потихоньку плел заклинание, делая различные пассы. Кэт, глядя на него, хотелось снова расхохотаться — до того нелепо он выглядел. Но вот последнее слово слетело с губ, и заклинание подействовало.

Кэт сначала не почувствовала разницы. Ничего не произошло. Дети продолжали орать.

— Великий Ллевелис, правитель Матэнхейма! — издевательски провозгласила она. — А на деле даже колдовать толком не умеешь!

Полудемон лишь улыбнулся, глядя на то, как дети начинают потихоньку успокаиваться. Кэт не сразу поняла, что что-то изменилось. Но вскоре и она заметила, что фоновый шум в виде громкого рева пропал. Она оглянулась, впервые заподозрив неладное. Все дети смотрели на нее.

— Что ты сделал? — прищурившись, спросила Кэт.

— Перенаправил их эмоции, — победно улыбнулся Ллевелис.

И тут кого-то из самых маленьких прорвало:

— А тетенька голая!

Кэт быстро сообразила, что произошло. Так как одежду на себе она ощущала, оставалось лишь одно разумное объяснение:

— Ах ты негодяй! Ты на меня морок накинул!

Ллевелис придал лицу серьезное выражение, а взглядом постарался выразить укор. Хотя, глядя на живописное недоумение на лице Кэт, трудно было удержаться от смеха. Но вот дверь открылась, и в комнату вошла Злата, услышавшая детский смех, и Ллевелис понял — оно того стоило. Но, как истинный сын чародейки, он решил не останавливаться на достигнутом.

— Как тебе не стыдно! — Полудемон ткнул пальцем в Кэт. — Это же дети!

— Катька! — Злата от возмущения чуть не задохнулась. — Ты много чудила, но в этот раз перешла все границы!

— Я… — попыталась вставить слово Кэт, но подруга даже слушать ее не хотела:

— Да как ты додумалась устраивать стриптиз перед детьми?!

— Я…

— Ты хоть понимаешь, что у них хрупкая психика, и ты могла нанести им непоправимый вред своей выходкой?

— Я…

— О чем ты вообще думала?!

Ллевелис победно улыбался. И тут Кэт подтвердила свое звание истинной чародейки, использовав тайное оружие, против которого даже повелитель Матэнхейма не знал, как сражаться.

— Я хотела как лучше, — проныла девушка и разревелась.

Но тут Злата в который раз его удивила.

— Ой, да прекрати! — фыркнула она. — Я на это уже не куплюсь.

Кэт моментально успокоилась.

— Ну ладно, — уже совсем другим тоном сказала чародейка. — Ты меня подловила. Можешь меня отшлепать.

— Катька… — Злата устало прикрыла глаза рукой. — Ну что мне с тобой делать?

— Как вариант, можешь сварить мне кофе и сварганить яичницу, — лучезарно улыбнулась Кэт.

Злата убрала руку от лица, наградив подругу убийственным взглядом. Вот надо было ей это ляпнуть — про кофе. Она его уже столько времени не видела, что готова была загрызть за него любого. И в то же время… видя вот такую улыбку Кэт, не могла на подругу злиться. Собственно говоря, что-то в этом духе вполне можно было ожидать.

— Просто оденься и приводи их в столовую, — хмуро приказала она, стараясь оставаться строгой, и, повернувшись к Ллевелису, тем же тоном сказала: — А ты вместо того, чтобы пялиться на голую Катьку, лучше бы думал, как быстрее спасти свою страну! Или тебе кажется, что мир сам себя спасет?

Ллевелис лишь злобно зыркнул на ухмыляющуюся Кэт.

Златослава первой вышла из комнаты.

— Это еще не конец, — пообещал Ллевелис и пошел следом.

— Это я тебе гарантирую, — ухмыльнулась Кэт и добавила, как бы сама для себя, пока развеивала морок: — Нужно же мне хоть как-то развлекаться, пока Байрон в туалете сидит.

Кэт привела необыкновенно молчаливых детей в столовую на обед. Ллевелис все время косился на нее, но ничего подозрительного в том, как чародейка ест, не увидел. Да и угрозы не чувствовал. Со стороны все выглядело как обычный обед, ровно до того момента, как в столовую вбежал Вигго.

Ллевелис тихо выругался. Он совсем забыл про аксола и сейчас лихорадочно соображал, как бы разрулить ситуацию.

Но Злата сделала это за него.

— Наконец-то! — с негодованием «поздоровалась» она. — Посмотрите, кто почтил нас своим присутствием. Вигго, мне казалось, что ты взрослый и ответственный, раз тебе доверили детей.

— Я… — потерянно промямлил аксол, и на его лице отразилась целая гамма эмоций: растерянность, стыд, недоумение и крайняя степень озадаченности.

— Мне понятно твое желание сбагрить кому-нибудь детей хотя бы ненадолго, — сменила гнев на милость Злата, глядя на его мучения. — Я тут всего пару дней и уже сама готова пойти на то же. Но, Вигго, почему ты не предупредил никого, что уходишь?

— Я? — Бедняга аксол выглядел совсем потерянным.

— Ну не я же, — фыркнула Кэт. И добавила: — Не в этот раз точно.

Злата вздохнула и продолжила:

— В общем, Вигго, спасибо тебе за гостеприимство и все такое, но в следующий раз, если надумаешь куда-нибудь уйти, предупреждай.

— Хорошо, — неуверенно согласился тот.

— Мы, знаешь ли, не няньки, — изрекла Кэт. — Нам еще мир спасать нужно.

Заявление чародейки произвело на него впечатление. Помявшись, Вигго сделал решительный шаг вперед.

— Простите, что я и мои воспитанники вам помешали. — При этом смотрел он только на Ллевелиса. — Позвольте искупить свою вину и помочь вам любым способом, который вы сочтете необходимым!

Повисла неловкая тишина. Дети уже давно забыли, как нужно работать ложками, потому что прислушивались к разговору, а взрослых такое заявление повергло в недоумение, мягко говоря.

— Что, прости? — переспросила Злата.

— Я готов помочь вам и, если придется, пожертвовать жизнью на благо Матэнхейма.

— А как же дети? — Для разнообразия на этот раз в роли голоса разума выступила Кэт.

Аксол обвел взглядом всех присутствующих и необыкновенно серьезным тоном сказал:

— Все дети в этом зале — сироты. Небольшая деревушка, откуда они родом, вымерла от странной болезни, которая внезапно поразила всех взрослых и безжалостно выкосила их. Вы правы, леди Злата, что мне одному не справиться с детьми. Я уже давно подумывал о том, чтобы отправить детей в Венцеславу. Но одним нам пробираться сквозь леса было бы очень опасно. А леди Кэт как раз говорила, что вы туда направляетесь.

И Вигго жалобно уставился на Ллевелиса. А тот одновременно со Златой — негодующе на Кэт. Чародейка отвела взгляд:

— Ну, может, я что-то такое и упоминала…

Ллевелис вздохнул:

— Я сожалею, Вигго, но не могу взять вас с нами. Поймите правильно, Венцеслава скоро будет в осаде…

— Тем самым монстром, у которого череп вместо головы и который уничтожает все на своем пути? — с должной долей почтения в голосе, перебил его аксол. — Что ж, если вы не заберете нас отсюда, то до завтрашнего рассвета мы вряд ли доживем.

Ллевелис и Злата недоуменно переглянулись.

— Почему? — спросила Кэт.

— Если вы уже пообедали, то я попрошу вас следовать за мной, — вежливо поклонился Вигго.

Все трое отложили столовые приборы и встали. Кэт, прежде чем пойти за остальными, прихватила со стола несколько небольших сдобных булочек.

— Да мало ли сколько нам за ним ходить придется, — ответила она на полные укоризны взгляды своих товарищей.

Аксол привел их на самый верхний этаж. Там, в небольшой комнате, запертой на ключ, находилась лаборатория.

— С некоторых пор стараюсь не оставлять двери открытыми, — неловко улыбнулся ученый, поправив очки. — Здесь у меня изобретение, которое позволяет видеть на большое расстояние. Сегодня утром я увидел вот это.

Вигго подвел Ллевелиса к чему-то похожему на очень длинный бинокль, но с кучей небольших ручек и колесиков для регулировки и настройки на корпусе. Полудемон немного опасливо наклонился и посмотрел в окуляры.

— Ничего не вижу, — оторвался он от устройства.

— Нужно дальность подрегулировать, — смекнул аксол. — Попробуйте подкрутить здесь и здесь.

Ллевелис снова посмотрел в устройство, с точностью выполняя инструкции. За свою безопасность он не боялся — аксолы мирные существа, пацифисты, не верящие в насилие. И гениальные изобретатели. Потому что после корректировок и подстроек Ллевелис наконец увидел то, о чем говорил Вигго.

Он выпрямился, мучительно соображая, что же теперь делать.

— Судя по всему, увиденное тебя не обрадовало, — констатировала Злата.

Кэт пихнула его в бок:

— Дай посмотреть! — и приникла к устройству.

Спустя несколько мгновений у нее из рук выпали булочки. Взгляд от «бинокля» оторвала уже не легкомысленная блондинка, а серьезная, как смертельный приговор, и собранная чародейка.

— Лич идет сюда, — коротко, лишенным эмоций голосом рассказала она об увиденном.