Царствование Александра II проводилось много важных для страны реформ и мероприятий. Одним из таких дел было введение акцизной системы продажи спиртных напитков. В результате этого мероприятия государственный бюджет должен был пополниться весьма значительной суммой денег, которой предстояло лишиться откупщикам (частным лицам, контролировавшим производство и продажу водки и вина). В Министерстве финансов новый закон готовил чиновник К. К. Грот. Откупщики предложили Гроту взятку в размере одного миллиона рублей, чтобы он задержал введение акцизной системы. Грот отказался. Узнав о неподкупности Грота, царь Александр II предложил ему такую же награду, но и тут Грот отказался. «Государь! — сказал он, — Я действую согласно своей жизненной позиции».
В конце этого же царствования министром финансов был А. А. Абаза. Впоследствии он стал председателем Департамента экономики Государственного совета. Пользуясь осведомленностью в финансовых делах по своему служебному положению, Абаза как частное лицо вел игру на бирже. Разумеется, он всегда выигрывал (и очень крупно), зная заранее, надо ли играть на повышение, или на понижение. Разорившиеся банкиры разоблачили Абазу и добились его отставки. Очевидно, жизненная позиция у Абазы была иная, чем у Грота.
Император Александр II
В конце неблагополучного царствования Николая II заместителем председателя IV Государственной думы был А. Д. Протопопов. И он, и председатель Думы М. В. Родзянко, лидер кадетов П. Н. Милюков, лидер трудовиков А. Ф. Керенский и многие другие депутаты Думы резко критиковали политическую линию царя. Они обвиняли царя и его министров в поражении на фронте, в развале экономики страны, в коррупции на всех уровнях исполнительной власти, в чрезмерном возвышении Г. Е. Распутина. Дума требовала создания правительства народного доверия, куда, естественно, вошли бы некоторые депутаты. Царь сделал, как ему казалось, хитрый ход: он пригласил в правительство только одного думца, Протопопова, назначив его министром внутренних дел. Тот с радостью согласился, но остальные думцы посчитали его перебежчиком и предателем. Впоследствии Протопопов, вероятно, пожалел о сделанном политическом шаге: пришедшие через год к власти большевики его расстреляли в числе первых, а у думцев была возможность выехать за рубеж (где, например, Родзянко прожил еще 7 лет, Милюков — 25 лет, а Керенский — 52 года).
Когда царь Николай II отрекся от престола, об этом мало кто горевал. Только бывший начальник Московского охранного отделения С. В. Зубатов не выдержал — застрелился. Другие московские власти легко пережили перемену в верхах. Московский городской голова М. В. Челноков еще за два дня до падения монархии предлагал свои услуги и помощь командующему Московским военным округом генералу И. И. Мрозовскому. Теперь командующим стал подполковник А. Е. Грузинов, и городской голова, не спрашивая разрешения у военных властей, устроил пышную встречу Е. К. Брешко-Брешковской. Эту пожилую даму (ей в ту пору было 73 года) называли «бабушкой русской революции», именно она благословляла несколько поколений эсеров на бескомпромиссную борьбу с самодержавием. Теперь, когда царский режим рухнул, она купалась в славе. Челноков распорядился чтобы кресло, в котором обычно сидела «бабушка», отправили в Исторический музей как драгоценную реликвию. Так на глазах у изумленной публики изменял свою жизненную позицию московский городской голова.
Николай II в лейб-гусарском мундире
В Петрограде подобный политический финт выполнил двоюродный брат царя, великий князь Кирилл Владимирович. За три дня до отречения царя Кирилл Владимирович, будучи в то время адмиралом, явился к командующему Петроградским военным округом генералу С. С. Хабалову с предложением использовать подчиненный ему Морской гвардейский экипаж в деле борьбы с революцией. Хабалов отказался ввиду ненадежности (по его информации) предлагаемых войск. Через два дня после отречения царя тот же Кирилл Владимирович, нацепив красный бант на адмиральский китель, во главе все того же Морского гвардейского экипажа явился к Таврическому дворцу, предлагая Временному правительству воинскую часть для защиты дела революции.
Многие люди из тех, кому довелось близко (или не очень) соприкасаться с политикой или политиками, пишут потом мемуары. Эти воспоминания носят, безусловно, субъективный характер, и полностью им доверять нельзя. В то же время мемуары являются документальным подтверждением тех или иных реально происходивших событий. Поэтому для объективного использования таких свидетельств надо выявить жизненную позицию автора. Нередко тут возникают трудности.
В начале Первой мировой войны военным министром был В. А. Сухомлинов. Считая его виновником поражения армий, царь Николай II снял Сухомлинова с должности и подверг домашнему аресту. Временное правительство перевело его в Петропавловскую крепость. Большевики освободили Сухомлинова из тюрьмы ввиду преклонных лет (ему было уже за 70) и выслали за границу. Там он написал книгу воспоминаний, где полил грязью в равной мере и Николая II, и Керенского, и Ленина.
Современные политические деятели нередко совершают кульбиты покруче тех, что описаны выше. По этому поводу всякий раз вспоминаются слова поэта С. А. Есенина:
