Княгиня, узнав о приговоре над своим братом, излила свое негодование в самых изысканных выражениях. Ее брат прекратил эти рассуждения, окончившиеся слезами.

— Слушай, — сказал он, — дело сейчас не в слезах: надо помочь мне жить там порядочно.

— Как же! Боже мой!

— Тебе известно, что мое имение конфисковано. Прекрасная графиня Грецки…

— Которая? — спросила Адина.

— Новая графиня, свадьба которой будет сегодня вечером.

— А! — проронила Адина с отвращением.

— Да, так вот, она сама или опека будет владеть моим имением. Результат один и тот же: я не буду получать ни полушки!.. Дай мне денег!

— Много?

— Все, что у тебя есть! Я не думаю, что моя просьба стеснит тебя, — сказал Резов, вздрогнув от предчувствия.

— Нисколько! Но ты знаешь, что у меня кроме долгов ничего нет! Вот все, что у меня есть!

Она взяла из бюро маленький бумажник и высыпала его содержимое.

— Увы, это все! Кроме того, это предназначено моей модистке, которая должна придти за ними завтра! Ты знаешь. У меня никогда не бывает денег: они скользят у меня меж пальцев!

Молодая женщина растопырила пальчики своей белой ручки, чтобы нагляднее представить, как скользят деньги.

Резов в раздумье сел. В комнату вошел его зять, камер-юнкер.

Увидев на столе банковые билеты, он догадался, о чем шла речь, и предложил свои услуги. Резов не отказывался: теперь не время было выказывать ложную деликатность.

Грецки в то же время посетил свою тетку. Графиня не стала плакать: судьба вмешалась в их дела, и они преклонились перед нею!.. Графиня передала племяннику все имеющиеся у нее деньги.

Кроме того Валериан захватил с собой еще все имеющиеся у него в наличии деньги, так как приговор о конфискации относился только до имений и их будущих доходов.

— Тетя, — произнес молодой человек, — прошу вас, исполните мою последнюю просьбу: напишите, пожалуйста, обо всем происшедшем моей сестре! У меня на это не хватит силы! Елена настолько же благородна, насколько я безрассуден! Сколько раз она предсказывала, что безумства мои могут дорого мне обойтись! Она не воображала, что ее слова так скоро сбудутся…

Графиня молчала.

Госпожа Марсова, сестра Валериана, никогда не была ее любимицей: ее постоянно обвиняли в бессердечии, которое было в сущности только наружное. Верность ее суждений казалась строгой, осторожность ее советов — эгоизмом, но все же жаловаться на нее никто не имел повода.

— Я напишу ей, — сказала графиня, — необходимо исполнить то, за что другой никто не возьмется! А эта… эта особа, что она будет делать?

— Моя жена? — горько отозвался молодой человек. — Бог с нею, пусть делает, что хочет, это до меня не касается.

Графиня задумалась.

— Валериан, — сказала она наконец, — это не ее вина: она жестоко страдала!

— Ну и хорошо! Я тоже буду жестоко страдать! Всякий в свой черед!.. Будете ли вы принимать ее, тетя?

— Можешь ли ты думать об этом? — воскликнула возмущенная графиня.

Выражение удовлетворенной злости пробежало по лицу молодого человека.

— Тетя, еще милость! — голос молодого графа дрогнул. — Удостойте меня своим присутствием при сегодняшнем бракосочетании!.. У меня нет матери, сестра далеко… Это не радость, а траур для нашего дома, в тяжелое время надо помогать друг другу!

— Хорошо, — сказала графиня, — я буду в церкви! Ты тотчас же после…

Валериан ответил наклонением головы.

— Бедное дитя!.. Так молод! Разорение! Сибирь!..

— Резов предполагает, что оттуда возвращаются, — сказал Валериан, чтобы успокоить тетку.

— О, этот отовсюду вернется! Вечно выйдет сухим из воды!

— Однако в данном случае он попался, он и его покровители! — сказал с улыбкой Валериан.

— Так и должно быть! Если бы княгиня не сунулась в это дело со своим язычком, все шло бы своим чередом, и вы не подверглись бы столь строгому наказанию!