Через несколько часов княгиня входила к начальнику полиции генералу Клину. Тот поспешил отпустить двух или трех посетителей, прошел в смежный с кабинетом зал и приказал просить туда посетительницу.

— Вы, прелестная княгиня? — воскликнул он, вежливо целуя руку.

— Я сама, генерал, а что всего удивительнее, я приехала в качестве просительницы.

— Вот уж никак не ожидал, княгиня, — ответил генерал. — Не обокрали ли вас?

— Неужели вы думаете, — ответила княгиня, бросая обворожительный взгляд на высокого чиновника столицы, — что только полицейское дело могло привести меня к вам, чтобы предложить вам четверть часа разговора?

— Я не смею льстить себя, — пробормотал генерал.

— И не льстите, — проронила княгиня сухим тоном, нагнавшим тучки на чело чиновника.

Молодая женщина, облокотясь на спинку кресла и играя лорнеткой, сказала:

— Угадайте, генерал, что меня привело.

— Не мастер угадывать, — возразил генерал.

Кокетливый взгляд, как стрела брошенный в сторону генерала, заставил сердце его вздрогнуть, а княгиня в это время продолжала:

— Нас все называют кокетками и говорят очень много плохого о нас, бедных женщинах, но есть и доля правды в этом! Мы действительно — кокетки, что и вы, мужчины, хотя и совершенны. Признаете нужным, так как сознайтесь, что без нашего кокетства вам было бы скучно!

Из-под ресниц генерала блеснул далеко не глупый взгляд, хотя враги часто и злословили его.

— Я этого не думал, — прошептал он, протягивая руку к ручке Адины, за что получил легкий удар лорнетки по пальцам.

— Мы кокетливы, капризны и любопытны, — продолжала княгиня.

— Это клевета! — воскликнул генерал.

— Это святая истина! — заключила княгиня. — Доказательство налицо: я приехала к вам, движимая любопытством.

— И только? — спросил Клин с отчаянием.

Прекрасные глазки княгини опустились на лорнетку, и она слегка улыбнулась. Начальник полиция в восторге протянул во второй раз руку, и счастье повезло ему: отказа не последовало. Пальчики, обтянутые перчаткой, приняли поцелуй.

— Это любопытство… — начал чиновник.

— Милый генерал, я сгораю от нетерпения узнать, что заключает в себе история шалости офицеров.

— Ничего нет легче… Вы знаете в общем, но есть подробности…

— А, есть подробности? — проговорила княгиня вставая. — Тем лучше! Покажите мне донесения!

— Я не знаю, смею ли я? Официальная бумага…

Княгиня засмеялась и, ударив генерала лорнеткой, сказала:

— Весь Петербург уже читал вашу официальную бумагу! Ну, будьте же добры…

— Но, княгиня, подробности таковы…

— Бумага все терпит! Дайте мне донесение и уходите по своим делам, пока я не перечитаю! Потом я вас позову. Идите же скорее!

Княгиня, стоя посреди маленького зала, прыгала, как ребенок желающий получить игрушку. Околдованной ее чарами, генерал вышел и тотчас же вернулся с папкой в руках.

— Вы очаровательны, — воскликнула княгиня, — а теперь убираетесь! Запирайте невинных в тюрьму и освобождаете виновных из нее! Pardon, я, кажется, ошиблась, но в самом деле это всегда так бывает!

— Бессердечная насмешница! — ответил генерал, восхищенный ее кокетливой живостью. — Позовете ли вы меня?

— Конечно! — сказала княгиня, выталкивая нетерпеливо генерала в дверь.

На пороге он поцеловал ей руку выше кисти и вышел.

Убедившись, что осталась одна, княгиня удобно расположилась и принялась за чтение донесения.

— Это не так интересно, как я думала, — проговорила она вслух, окончив чтение. — Но я делаю это для брата! Вернемся к генералу!

Наполовину смеющаяся, наполовину серьезная, она дважды постучала в дверь кабинета. Послышался голос Клина.

— Тысячу извинений, милостивый государь! Неотложное дело заставляет меня покинуть вас, но мы поговорим потом. До свидания!

Дверь отворилась, и вошел генерал.

— Ну что же? — спросил он с лукавой улыбкой.

— Это ужасно скучно, — ответила она с раздраженным видом.

Небрежно бросив донесение на стол, она сделала это так неосторожно, что листки полетели по сторонам, и генерал вынужден был встать на четвереньки, чтобы собрать их.

— Я положительно возмущена! — заметила княгиня.

— Но чем? — удивленно спросил генерал, подобравший все листки.

— Претензиями этих людей!

— Офицеры… — начал генерал.

Княгиня взглянула на него так презрительно, что генерал поднял голову, остановившись, не кончив фразы.

— Видите ли, ma cher, это злая шутка!

— Позвольте, княгиня, я не понимаю…

— А! Вы не понимаете? Так я заставлю вас понять! Трое молодых людей, цвет нашей молодежи…

— Это еще не доказано, — перебил ее генерал.

— Извините, генерал, но это доказано!.. Нужно быть первыми из первых, чтобы позволить себе такую шалость! Не армеец же имел такую мысль?

— Это верно! — сказал чиновник. — И их полк так хорошо составлен…

— Итак, трое молодых людей привлекаются к суду и кем? Кем, спрашиваю я вас?.. — возмущенно продолжала княгиня. — Людьми, ничего не значащими, быть может, негодяйкой или развращенной искательницей приключений!

— Справки, наведенные об этом семействе, доказывают, что оно вполне безупречно, — заметил генерал.

— Но, Боже мой, что же станет с нами, если мелкие людишки будут смешивать нас с грязью, грозить судом?.. В конце концов, наши служанки будут требовать от нас отчета!

— До этого еще далеко! — возразил, улыбаясь, генерал.

Возбуждение, выказанное княгиней, забавляло его.

— А я вам говорю, генерал, что совершенно неестественно подвергать наказанию молодых людей хорошей фамилии! Поклонение и так уже падает, недостает только примера свыше!

Клин пристально глядел на княгиню, которая, заметив это, начала другим тоном:

— Да наконец, и смешно искать трех молодых людей, не оставивших по себе следов, понаслушке! Оставили они следы?

Генерал, державшийся настороже, ответил уклончиво:

— Никаких!

Адина бросила на него украдкой взгляд и, сообразив, что она разгадана, переменила нападение.

— Я не хочу, чтобы их преследовали, — сказала она хладнокровно и вполголоса.

— По какой причине?

— Я вам ее уже высказала! Вся знать восстанет против вас, если вы не потушите это дело! Я пришла вас предупредить ради нашей дружбы! Если вы добьетесь их наказания, все двери будут заперты для вас!

— Все? — переспросил с ударением генерал.

— Все! — твердо ответила Адина. — Виновные из хорошей фамилии, это известно! У них хорошие связи, хорошие друзья! (Она подчеркнула эти слова.) Мы им протежируем! Это дело чести!

— А молодая девушка? — спросил начальник полиции. — Это не дело чести?

Княгиня пожала плечами.

— Разве подобные люди знают, что такое честь? Все дело в деньгах! Приданое, хорошее приданое…

— Где же его взять? — спросил всегда осторожный Клин.

— По подписке! — ответила, улыбаясь, Адина. — Мы все дадим, — вы первый, генерал! Давайте сто рублей за сохранение чести петербургской знати!

— Я дам все, что вам угодно, лишь бы угодить вам, княгиня, но необходимо, чтобы это было инкогнито! Понимаете?

— Вы отказываетесь? Да, смешно было бы видеть ваше имя на подписном листе! Но я добра и не сержусь на вас! Итак, решено?.. Хорошее приданое…

Клин не сразу ответил: мысль, поданная княгиней, соответствовала понятиям знати, но… с другой стороны, его обязанность требовала преследования.

— Вас тревожат угрызения совести? — спросила Адина, кладя свою атласную ручку на руку генерала. — Я принимаю все на себя! Приезжайте сегодня обедать: муж на службе, и после обеда мы потолкуем вдоволь!

Она взяла муфту и боа, оставленные ею на стуле, поправила шляпку на голове и складки бархатного платья.

— Приданое будет готово, — сказала она, направляясь к двери, — найдите только для передачи подходящего посредника, женщину известного рода! До вечера, генерал! Вы приедете?

— Может быть, я опоздаю к обеду, но вечером непременно заеду, — ответил многозначительно генерал, провожая ее до дверей.

Когда она скрылась, он, возвратясь на середину зала, задумался.

— Немного загадочно! — проговорил он. — Не желает ли она вытянуть из беды своего любовника? Но, в сущности, она права: это был бы вредный пример для мелких людишек!.. Да к тому же княгиня очень, очень красива! Да и знать в почете, надо же ей дать снисхождение! Я думаю, что она права!

Результатом этих размышлений оказалось то, что начальник полиции, войдя в кабинет, отдал приказание приостановить розыски по делу Порова.