ОБВИНИТЕЛЬНОЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕ
По делу Кади-Заде Исмета, Майсурадзе Д. Г., Зубовича Е. П., Уридия А. Л., Гумба Т. К., Жирухина А. С., Шелегия Г. Г., Гринбаума И. Н., Акопяна X. X., Барабадее Н. К., Акопяна В. X., Мелконяна А. И., Свенсона Р. X., Метакса К. М., Русадзе И. И., Маринец И. Сироженко И. П. и др.
Обвиняемых в том, что по заданию разведки иностранного государства, враждебного Союзу Советских Социалистических Республик, составили заговорщическую группу, поставившую своей целью шпионаж, а также вредительство, диверсии, террор и отрыв от СССР Автономной ССР Абхазии, установление на этой территории власти буржуазии, превращение ее в колонию.
Произведенным ГПУ расследованием установлено, что по заданию разведки враждебного СССР иностранного государства обвиняемые по настоящему делу организовали заговорщическую группу, поставившую своей целью отторжение от СССР Абхазской АССР и установление в ней капитализма. Следствием установлено, что группа объединяла в своих (рядах троцкистов, дашнаков (членов б. партии Дашнакцутюн) и других буржуазных националистов, что подтверждается материалами как данного следствия, так и материалами судебных процессов, прошедших в разных местах СССР, в частности на Северном Кавказе и в Грузии.
Лишенные всякой опоры внутри страны, участники данной контрреволюционной группы все свои надежды в борьбе против общественного и государственного строя СССР возлагали исключительно на вооруженную помощь иностранного агрессора, обещавшего оказать эту помощь на условиях расчленения СССР и отторжения от СССР Абхазии.
Часть обвиняемых являлась агентами разведки иностранного государства и осуществляла свою шпионскую и диверсионную деятельность в ее пользу.
Так, обвиняемый Исмет Кади-Заде с 1919 года являлся агентом турецкой разведки, а с 1920 года - агентом английской секретной службы «Интеллидженс Сервис» и был ее резидентом на территории Абхазской Автономной ССР.
Обвиняемый Майсурадзё Д. Г. в 1919 г. был завербован «Интеллидженс Сервис» и проводил свою подрывную работу до 1929 г. в Грузии, а с 1929 г. по день ареста в Абхазии.
Как установлено следствием, для достижения своих преступных целей заговорщики по прямому указанию иностранной разведки проводили шпионскую работу, организовывали и осуществляли вредительские и диверсионные акты, подготовляли и совершали террористические акты против представителей Советской власти, ставя перед собой задачу подготовить нападение агрессоров на Советский» Союз.
1. Шпионаж против Советского государства и измена Родине
Следствием установлено, что большинство обвиняемых по настоящему делу осуществляло свою преступную деятельность по прямому указанию представителя английской разведывательной службы «Интеллидженс Сервис» в восточной части Черного моря полковника Кребса. Так, обвиняемый Исмет Кади-Заде на допросе 12 октября 1931 г. под тяжестью улик был вынужден признать, что:
«Работая в г. Батуме, был связан с турецкой разведкой еще с 1913 года через офицера турецкой армии майора Рефтик-бея, выполнял ее задания вплоть до 1920 г., когда был перевербован офицером английской секретной службы Пирсом. Работая на «Интеллидженс Сервис», связи с турками не прерывал. В 1924 г. в связи с расширением работы по сбору шпионских сведений (после разгрома так называемого грузинского меньшевистского восстания) был переброшен на территорию Абхазии в г. Сухум, где продолжал свою преступную деятельность, теперь уже под непосредственным руководством английского разведчика, майора, а впоследствии полковника Вильяма Кребса».
(Т. I, л. д. 45, 46, 47).
И дальше:
«Благодаря тому, что я занимал руководящие посты, мне не представляло особого труда собирать и передавать интересующие иностранную разведку сведения и материалы экономического характера, которые представляли государственную тайну. В частности, я освещал и систематизировал сведения по сельскому хозяйству, которые получал от агента, буржуазного националиста Сандро Уридия, работника Наркомзема Абхазии. Являясь председателем Абсоюза, я был в курсе всех вопросов снабжения Абхазии, о чем также систематически сообщал Кребсу, а также турецкой разведке…».
(Т. I, л. д. 64, 65,66,67).
Обвиняемый Майсурадзе, говоря о своих связях с иностранной разведкой, показал:
«Английской разведкой я был завербован в 1919 г. в г. Тифлисе, в бытность там английской военной миссии. После советизации Грузии я хотел прекратить свою контрреволюционную и шпионскую деятельность, но летом 1921 г. ко мне на дом явился неизвестный, впоследствии оказавшийся офицером английской разведки Кребсом, и под угрозой разоблачения меня, как английского шпиона и активного врага Советской власти, командира одного из подразделений меньшевистского карательного отряда Джугели, заставил работать на них. Не скрою, что известную роль сыграло и то, что работа эта относительно хорошо оплачивалась…».
(Т. I, л. д. 153, 154).
Говоря о планах разведывательной службы, обвиняемый Исмет Кади-Заде показывает:
«Начиная с 1926-1927 гг. при встречах со мной Кребс усиленно настаивал на резком увеличении (расширении) диверсионной и террористической деятельности, мотивируя это необходимостью деморализовать налаживаемую промышленность. На мои вопросы, чем вызвана такая необходимость, Кребс говорил мне, что приближается момент вооруженной интервенции против СССР и оккупации Северного Кавказа и Закавказья. В связи с тем, что органы ГПУ знают о пребывании Кребса на территории Грузии и ему нельзя подолгу находиться на нашей территории, он поручил свою работу мне, подчинив мелкие вооруженные антисоветские и бандитские группы, дислоцирующиеся в лесах предгорья, в том числе довольно .активную группу бывших князей Эмухвари, которая с этого момента работала по моим указаниям…».
(Т. I, л. д. 170, 171, 172).
Рассказывая о задачах этих вооруженных групп, обвиняемый Исмет Кади-Заде заявил, что:
«Связь с группой Эмухвари осуществлялась через специальных связных, и в том числе через Шелегия, Уридия, Акопяна и Минасяна, а также через сотрудника милиции Гумбу и явочный пункт в Бешкардаше (обвиняемый Метакса), через которые они (Эмухвари) получали задания на совершение террористических и диверсионных актов. Снабжение оружием, боеприпасами и деньгами происходило морем. К определенному дню и часу, в определенное место, через представителя Индо-Европейского телеграфа господина Свенсона мы вызывали из Стамбула, Трабзонда или Самсуна подводную лодку с необходимым снаряжением. К этому же времени я готовил для отправки материалы по интересующим Кребса вопросам… Последние годы секретную службу интересовали все виды советских документов - всевозможные справки, удостоверения, паспорта, воинские билеты и партийные документы. Я выполнял и это поручение. Я действовал через Шелегия, скупавшего у карманных воров документы, похищенные ими у местных жителей и особенно у курортников, потому что англичан интересовали не только документы национальных республик».
(Т. II, л. д. 14, 15, 16, 17, 18).
На вопрос, осуществлялась ли связь с закордонными шпионскими организациями при помощи рации, находившейся у б. настоятеля
Н. Афонского монастыря о. Иосафа (Зубовича), ответил утвердительно. О своих взаимоотношениях с указанным Зубовичем сказал: «Мне известно, что он, Зубович, являлся особо доверенным лицом секретной службы и ряд вопросов, связанных с проведением шпионской подрывной работы, решал сам, не согласовывая этого ни со мной, ни даже с Кребсом. Видимо, финансирование его мероприятий проводилось помимо Кребса, потому что несколько раз я сам получал деньги непосредственно от него».
На вопрос о каналах снабжения оружием показал: «Я знал, что Зубович получал стрелковое оружие, и в том числе пулеметы, а также боеприпасы, непосредственно из-за рубежа и хранил «их в известных ему местах, а также в потайных местах около селения Псху, куда он все время переправлял также людей - офицеров белых армий, кулаков и лиц из уголовно-преступной среды, имевших основание скрываться от органов правосудия…».
«…Измаил Русадзе был завербован Уридия в селении Ажары, где имел свое небольшое хозяйство. Все началось с мелких поручений, за которые Уридия ему хорошо платил, кончилось участием в диверсиях. Помогло и то, что Измаил был «кровником»: будучи оскорбленным, он убил обидчика, жителя селения по ту сторону хребта. После того как его не приняли в колхоз, он отошел от нас. Его видели в Сухуме. Мы решили, что в любую минуту он может нас выдать, и Уридия передал Эмухвари, что его необходимо ликвидировать. Уже после своего ареста, после допросов я понял, что они не успели это сделать…».
(Т. I, л. д. 75, 76, 77, 78, 79, 80, 81, 82).
Дополняя показания обвиняемого Исмет Кади-Заде, обвиняемый Майсурадзе показал:
«По прибытии в 1929 году в Абхазию, на явке у Гринбаума, я встретился с Исмет Кади-Заде и договорился о совместной вредительской и шпионской работе. Из бесед с ним я пришел к заключению, что наиболее вероятным для вооруженной интервенции будут 1930-1931 гг. Об этом мне неоднократно говорил сам Исмет Кади-Заде, который поддерживал очень тесную связь с Кребсом. По моим расчетам, с момента моего приезда в Сухум Кребс был на нашей территории 3-4 раза…».
(Т. II, л. д. 69, 70).
По поводу характера сведений, передававшихся за кордон, обвиняемый Исмет Кади-Заде показал:
«Как я уже говорил, наряду со сведениями экономического характера Майсурадзе, Капитоновым, Тавокиным и Жирухиным через меня передавались и сведения оборонного характера, так, например, по спец. объектам…
(Данные будут оглашены в закрытом заседании).
Сведения, которые передавались мне, я оплачивал непосредственно от 100-150 руб. до 1000 руб. за каждый материал. Был случай, когда Капитонов в феврале 1931 г. из Москвы прислал с Майсурадзе обзорный материал Высшего Совета Народного Хозяйства, за который я ему заплатил при его приезде летом этого года в Сухум 3000 рублей…
Связь с Кребсом поддерживалась иногда через представителя Индо-Европейского телеграфа на участке Сочи-Адлер господина Свенсона…».
(Т. I, л. д. 82, 83).
Отрицая свое участие в контрреволюционной* организации, обвиняемый Зубович показал:
«Никакого участия в антисоветском заговоре я не принимал и о его существовании не знал». На вопрос, где находится прислуживающий ему; монах-послушник, обвиняемый Маринец, ответил, что в связи с ликвидацией монастыря его отпустили, и тот уехал «в Россию», но куда именно, не знает. Также отрицал и то, что в ночь его ареста у него дома находился неизвестный. На вопрос, куда он направлялся, когда был ночью арестован на шоссе между Н. Афоном и сел. Приморским, ответил, что хотел поехать по своим личным делам в Москву, никакого оружие и сумки у него не было и кому они принадлежат, не знает. В момент ареста оказал сопротивление, потому что принял нападавшего за грабителя. На вопрос, где находится радиостанция,, ответил: «Не знаю».
(Т. I, л. д. 14, 15, 16, 17).
Обвиняемый Маринец в своих показаниях чистосердечно сознался в своем участии в антисоветской группировке, дал исчерпыбающие объяснения, на очной ставке уличил обвиняемого Зубовича и выдал спрятанную радиостанцию. Номера денежных купюр в иностранной валюте, отобранные у него и у Зубовича, являлись одной? серией и продолжением номеров купюр, отобранных у обвиняемого Исмет Кади-Заде…
(Т. I, л. д. 24, 25, 26, 27, 28 и 38, 39, 40, 41)..
Допрошенный вторично обвиняемый Зубович после очной ставки с обвиняемым Маринец,, Исмет Кади-Заде и Майсурадзе, уличенный обстоятельствами дела и вещественными доказательствами, дал развернутые показания, сознался в своей преступной антисоветской деятельности, а также выдал места хранения оружия и указал .лиц, которых он комплектовал в повстанческие отряды.
(Т. I, л. д. 71, 72, 73).
Обвиняемый Жирухин, рассказывая о своей антисоветской деятельности, показал:
«Не будучи членом какой-либо политической партии, я принимал участие в контрреволюционной деятельности группы инженеров, прошедших по так называемому Шахтинскому процессу летом 1928 года. Благодаря тому, что роль моя не была выявлена до конца, к ответственности я не привлекался и продолжал поддерживать связь с членами антисоветской группировки «Промпартия» и выполнять отдельные задания ее руководителей. Так, в ноябре 1929 г. член «Харьковского центра» инженер Сатановсхий познакомил меня с работником ВСНХ инженером Капитоновым, привлекшим меня снова к активной контрреволюционной деятельности. По рекомендации члена организации Тавокина я был направлен на работу в Абхазию. При моем отъезде он ввел меня в курс моей будущей работы и дал явку к Кади-Заде, под руководством которого я и выполнял поручения по срыву строительства Сухумской ГЭС. В дальнейшем Кади-Заде передал меня Майсурадзе, от которого я получал задания. О том, что Исмет Кади-Заде и Майсурадзе являются агентами иностранных разведок, я не знал, но догадывался об их связях с иностранными государствами, так как периодически получал от Кади-Заде, а впоследствии от Майсурадзе деньги, иногда в иностранной валюте… Систематически я передавал Кади-Заде и Майсурадзе сведения об энергетическом состоянии республики; и о ходе строительства…».
(Т. I, л. д. 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8),
Обвиняемый Акопян, Христофор показал: «Еще до момента утверждения Советской власти в Абхазии, т. е. до марта 1921 г., я занимался контрабандой, извлекая из этого материальную выгоду… Связь с турецкими контрабандистами поддерживал через приходившие из Турции фелюги… Не помню точно, но, по-видимому, в конце 1928 - начале 1929 г. ко мне в с. Гульрипш приехал работник Наркомзема Уридия, которого я знал раньше, и предложил мне наряду с контрабандой встречать в разных местах, по его указанию, турецкие фелюги, а начиная с 1930 г.- и подводные лодки, принимать присылаемое снаряжение и оружие, одновременно передавая пакеты, содержание которых мне не было известно. Неоднократно я встречался с обвиняемым Шелегия, который приезжал ко мне вместо Уридия…
…За то, что я выполнял эти и другие поручения, мне каждый раз передавали для продажи контрабандные товары… Деньги за них я уплачивал Уридия, а позже Шелегия, а часть оставлял себе… Не решаясь сбывать получаемую-контрабанду лично, я договорился с заведующим буфетом в селении Гульрипш Ашотом Мелконя-ном, который совместно со мной сбывал контрабанду и раньше.
Прибывающее оружие, боеприпасы и взрывчатые вещества я хранил у себя и передавал по указанию Уридия и Шелегия разным лицам….
Большей частью за ними приходили Эмухвари или люди из их банды…».
(Т. II, л. д. 111, 112, 113, 114, 115),
Обвиняемый Исмет Кади-Заде, говоря о своих контрреволюционных связях, показал:
«Осенью 1929 года я узнал об антисоветских настроениях Гумба, работавшего начальником милиции Гудаутского района. Подготовляя его вербовку, я выяснил, что он не одобряет мероприятия, проводимые Советской властью, настроен националистически, в обществе близких людей восхищается государственным строем Англии и США… Властолюбив… Встретившись с ним в ресторане и убедившись в правильности всех сведений о нем, я рассказал ему об имеющейся на территории Абхазии якобы широкоразветвленной антисоветской организации, которую финансирует и поддерживает Англия… Говоря о приближающейся оккупации побережья, я посоветовал ему принять участие в нашей организации и пообещал, что после переворота, когда в Абхазии появятся английские войска, он займет один из высших командных постов и будет военным министром или министром внутренних дел. После того как он согласился, я поручил ему подготовить вооруженное восстание в Гудаутском районе, а также договорился, что он не будет метать действиям вооруженной группы Эмухвари.
«Почтовым ящиком» между Зубовичем, Гуммой и мною являлся директор ресторана нижней гостиницы Нового Афона Сироженко. Нам удалось завербовать его, узнав о том, что он кубанский кулак и после попытки поджечь колхозный хлеб бежал в Абхазию. Угрожая выдать его властям, нам удалось вовлечь его в нашу организацию. Нашим агентом являлся и заведующий магазином сельпо в Михайловне Барабадзе, который был завербован инженером Жирухиным, сообщившим мне о том, что в магазине крупная недостача. Через Жирухина я передал ему недостающую сумму и, несмотря на требование партийных и общественных организаций, оставил его на работе в Михайловке».
(Т. II, л. д. 249, 250, 251,. 252),
Опрошенный по поводу своей антисоветской деятельности обвиняемый Гумба подтвердил, что действительно он не был согласен с политикой партии в вопросах коллективизации и это привело его к участию в антисоветской деятельности.
(Т. II, л. д. 268, 269).
И дальше показал:
«Мне было известно из их слов (Исмета Кади-Заде и Зубовича), что они на территории Абхазии являются руководителями контрреволюционной, антисоветской организации, действующей по указанию английской разведывательной службы…».
(Т. II, л. д. 271).
«За свою работу по подготовке вооруженного восстания, в общей сложности за два года, я получил около восьми тысяч рублей, но подготовка и вербовка людей проходили с большими трудностями, потому что возврат к старому не находил сторонников и приходилось пользоваться услугами уголовных элементов - фамилии я уже называл…».
(Т. I, л. д. 272, 273).
И еще:
«В случае успеха мне был обещан в новом правительстве пост министра…».
(Т. II, л. д. 275).
Обвиняемый Уридия показал:
«Выполняя поручения Кади-Заде, мне приходилось неоднократно встречаться с обвиняемым Гумба и дважды передавать ему деньги…».
(Т. I, л. д. 180, 181).
Допрошенный шведский подданный Свенсон, работавший в английской фирме «Индо-Европейский телеграф» в качестве линейного надсмотрщика, заявил: «При найме иностранных специалистов фирмой обязательным условием ставилось полное и безоговорочное сотрудничество со специальной службой «Интеллидженс Сервис» и выполнение ее указаний. Так как кабель фирмы проходил по территории ряда европейских, балканских и азиатских стран, сотрудники фирмы имели огромные возможности для вербовки неустойчивых элементов для шпионажа, а в некоторых случаях и для диверсий, не говоря уже о возможностях передачи любых сведений. Не являясь сотрудником «Интеллидженс Сервис», я вынужден был выполнять ряд поручений этой службы, и в частности по связи… Из числа представленных мне во время следствия лиц я опознаю гражданина Майсурадзе, которого знал по имени Датико. С ним. я встречался несколько раз, о чем уже говорил… В последний раз я с ним разговаривал по телефону несколько дней назад и должен был при его приезде в Адлер укрыть его в служебном помещении пункта, а позже помочь в переходе государственной границы».
(Т. II, л. д. 21,22, 23, 24).
В показаниях от 23 октября обвиняемый Свенсон добавил, что он «неоднократно получал от Майсурадзе пакеты, содержимое которых ему было неизвестно», для передачи в Лондон. Несколько раз он вручал ему деньги, получаемые им для этого из Англии.
Говоря о вызовах подводных лодок, Свенсон подтвердил показания обвиняемого Исмет Кади-Заде…
(Т. II, л. д. 72, 73, 74, 75).
На вопрос, знал ли он Кребса, обвиняемый Свенсон показал, что знал его как представителя лондонской фирмы, снабженного самыми широкими полномочиями… Встречался с ним неоднократно и выполнял все его распоряжения…
(Т. II, л. д. 118, 119, 120, 121, 122, 123).
Обвиняемый Гринбаум, служащий, сознался, что вступил в организацию, соблазненный тем, что ему хорошо платили, но все его обязанности заключались в том, что он предоставлял по указанию Уридия свою отдельную квартиру для приезжавших из Москвы и Тифлиса. Он также подтвердил, что действительно в его квартире имели место .несколько встреч Уридия с неизвестным. В предъявленной ему среди других фотокарточек фотографии Таркила он опознал человека, встречавшегося с Уридия.
(Т. И, л. д. 139, 140, 141).
2. Диверсии и террор
Наряду с выполнением заданий иностранной разведки по шпионажу обвиняемые по требованиям представителей этой разведывательной службы, в частности Пирса и Кребса, совершили ряд диверсий и террористических актов, что подтверждается как обстоятельствами дела, так и показаниями самих обвиняемых. Так, обвиняемый Исмет Кади-Заде в своих показаниях говорит:
«При встречах со мной и в получаемых мной инструкциях Кребс все время требовал усиления диверсионной и террористической деятельности, в каждом отдельном случае указывая, где и что именно нужно сделать…
Так дважды были совершены диверсии в Ткварчелах, на строительстве угольных разработок, в которых принимали участие Уридия и Шелегия. Их действия прикрывала группа Эмухвари. При отходе, после совершения последнего взрыва, в перестрелке с сотрудниками ГПУ были убиты уполномоченный ГПУ Миминошвили и милиционер Тарба, а также ранено несколько местных жителей, принимавших участие в преследовании бандитов.
Убийство сотрудника районного отдела милиции Зарандия и ранение сотрудника ГПУ Дробышева было совершено группой Эмухвари. Накануне дня выезда в селение Мерхеулы сотрудника ГПУ Абхазии Дробышева и работника милиции Зарандия пробравшийся в ГПУ Таркил сообщил об этом Уридия, который с ведома Исмет Кади-Заде организовал засаду в доме члена контрреволюционной организации Минасяна. Для того чтобы заманить Дробышева и Зарандия к ним, был подослан участник организации Христо Акопян. Бандой же Эмухвари при содействии обвиняемого Гумба был произведен поджог совхоза «Чернореченский» и взрыв в Юшпарском ущелье, в результате которого произошел обвал дороги, задержавший работы по Бзыбстрою. Нами неоднократно предпринимались попытки произвести диверсии на строительстве Сухумской ГЭС, но благодаря бдительности рабочих и охраны результатов не было. Последняя попытка Жирухина окончилась его арестом».
(Т. II, л. д. 298, 299, 300, 301).
Допрошенный 18 октября 1931 г. обвиняемый Уридия, уличенный показаниями других обвиняемых, свидетелей и обстоятельствами дела, показал:
«Я не принимал участия в диверсиях… Но имели место случаи, когда я выполнял задания Кади-Заде, совместно с Эмухвари совершал убийства». На вопрос, кто совершил убийство Русановой, показал, что хотя он и принимал в этом участие, но стрелял и затем добил Русанову Майсурадзе. Говоря о причинах этого убийства, объяснил, что оно было совершено по приказу Кребса, боявшегося разоблачения, так как Шелегия пытался завербовать ее, но это ему не удалось».
(Т. II, л. д. 309, 310, 311).
Обвиняемый Шелегия показал:
«Я подтверждаю свои показания от 16 ноября 1931 г. о своем участии в диверсиях и террористических актах, но хочу сказать, что, несмотря на полученный приказ Уридия убить Дзиапшипа, я шел к нему, чтобы предупредить и посоветовать скрыться. Я видел, с каким мужеством этот человек отказывался от работы с нами, завидовал ему и уважал его. К сожалению, я не смог дойти до него, потому что, подходя к селению, мы увидели сотрудника ГПУ Чочуа и решили его уничтожить. Но нам удалось его только ранить. В этой перестрелке я сам был ранен, и мы с трудом ушли от пограничников…».
(Т. II, л. д. 265, 266, 267).
При выяснении вопроса о взаимоотношениях его с Таркилом обвиняемый Исмет Кади-Заде показал: «В 1929 г. летом ко мне в служебный кабинет явился неизвестный, назвавшийся сотрудником ГПУ Абхазии Таркилом. Когда мы остались вдвоем, он назвал пароль Кребса, передал мне письмо, в котором последний предлагал мне в общих интересах поддерживать тесную связь с «предъявителем письма», предупредив, чтобы об этом человеке никто из организации не знал… Но в процессе работы я об этом рассказал Уридия, который несколько раз встречался с Таркилом. Откуда Кребс мог знать Таркила, мне неизвестно, и где он находится сейчас, я не знаю».
(Т. I, л. д. 333, 334).
Обвиняемый Уридия в своих показаниях от 22 октября 1931 г. показал:
«Летом 1930 г., месяца точно не помню, Исмет Кади-Заде под большим секретом сказал мне, что в течение почти года он связан с сотрудником АбГПУ Таркилом, который является глубоко законспирированным агентом Кребса и находится в аппарате ГПУ Абхазии, чтобы помогать нам… и поручил мне с ним встречаться, предупреждая об этом каждый раз его…».
(Т. II, л. д. 341, 342).
Формула обвинения
Следствие считает установленным, что:
1. С момента образования в Грузии и Абхазии Советской власти, т. е. с 1921 г., на указанных территориях по заданию и под руководством разведки враждебного СССР иностранного государства была создана контрреволюционная группа, поставившая своей целью шпионаж в пользу… иностранного государства, вредительство, диверсии, отрыв от СССР Абхазской АССР и восстановление на этой территории капитализма и власти буржуазии.
2. Через разведывательную службу, вступив в сношения с этим государством, обвиняемые получали денежные средства для ведения подрывной работы, ставя своей конечной целью создание условий, облегчающих военную оккупацию этой территории и превращение ее в колонию.
3. Обвиняемые занимались шпионажем, снабжая иностранную разведку важнейшими секретными сведениями, представляющими государственную тайну.
4. Обвиняемые осуществляли вредительские в диверсионные действия, организовали и совершили ряд террористических актов против представителей Советской власти.
Все обвиняемые уличаются показаниями свидетелей, документальными и вещественными данными и полностью признали себя виновными в предъявленных им обвинениях.
На основании изложенного обвиняются:
1. Кади-Заде, Исмет, 1879 г. рождения
2. Майсурадзе, Давид Григорьевич, 1890 г. рождения
3. Жирухин, Александр Семенович, 1885 г. рождения
4. Уридия, Александр Лаврентьевич, 1890 г. рождения
5. Зубович, Евгений Петрович, 1894 г. рождения
6. Шелегия, Григорий Григорьевич, 1894 г. рождения
7. Акопян, Христофор Христофорович, 1878 г» рождения
8. Гумба, Тарас Константинович, 1896 г. рождения
9. Гринбаум, Иосиф Натанович, 1874 г. рождения
10. Акопян, Василий Христофорович, 1901 г. рождения
11. Свенсон, Ромуальд Христианович, 1895 г. рождения
12. Метакса, Константин Михайлович, 1897 г. рождения
13. Барабадзе, Николай Калистратович, 1892 г. рождения
14. Маринец, Иван Васильевич, 1911 г. рождения
15. Мелконян, Ашот Иванович, 1891 г. рождения
16. Оироженко, Иван Павлович, 1892 г. рождения ,
17. Русадзе, Измаил Ибрагимович, 1887 г. рождения
в том, что, являясь активными участниками антисоветского заговора, совершили тягчайшие государственные преступления, указанные в пп. 1-4 формулы обвинения, предусмотренные ст. 58.1-а, 58.2, 58.3, 58.6, 58.9, 58.11 УК.
Вследствие изложенного указанные выше обвиняемые подлежат Верховному Суду Абхазской Автономной Сов. Соц. Республики. Дело в отношении Капитонова М. М., Тавокина В. С., а также Чолокаева А. А., Гогишвили Г. А., Какоева К. К. и др. рассматривается Военной Коллегией Верховного Суда СССР отдельно.
Дело в отношении Эмухвари X. Н., Эмухвари М. Н., Минасяна А. К. и Таркила К. Т. за их; смертью прекратить.
Настоящее обвинительное заключение составлено в г. Сухуме…».
Дальше шли подписи.
* * *
Дробышев . перевернул страницу - шел перечень свидетелей, которые будут обвинять предателей. Среди них Дробышев увидел имя Дзиапш-ипа. И он придет на суд. Что ж, пусть этот день будет днем его второго рождения, рождения советского человека.
С чувством глубокого уважения он подумал о своих товарищах, отдавших несколько лет напряженной и опасной борьбе. Они, его друзья, покончили еще с одной вражеской группой. Будет суд… будут названы имена живых и мертвых врагов… имена людей, погибших в борьбе с ними,- имена жертв… Не будет только имен его соратников по этой войне в темноте. Не будет - потому что она продолжается…