- Василий Николаевич, Русанова здесь, - доложил секретарь.
- Просите!
Березовский поднялся навстречу входившей в кабинет молодой высокой женщине.
- Здравствуйте, Елена Николаевна!
Он пожал руку и гостеприимным жестом показал на диван:
- Садитесь, нам нужно поговорить.
Русанова с недоумением и тревогой смотрела на Березовского, не понимая, зачем ее вызвали.
- Я знаю, что вы замужем, знаю, кто ваш муж. Вы, видимо, счастливы с ним, - медленно заговорил Березовский, садясь рядом и разглядывая свою гостью. Заметив горькую усмешку, тронувшую ее тонкие губы, он посмотрел ей в глаза. - Видимо, счастливы, - раздумчиво повторил Березовский, - если ушли к этому человеку, несмотря на то, что годились ему в дочери. Ушли, причинив огромное горе другому, с которым связали прежде свою жизнь…
- Я не понимаю вас. По какому праву вы… - вскинув голову и с волнением глядя на Березовского, начала Русанова. Но тут же тревожно спросила: - Что-то случилось? Да?
Березовский медлил с ответом.
- Не знаю, правильно ли я сделал, пригласив вас сюда, но дело в том… - он запнулся и снова внимательно посмотрел ей в глаза. - Дело в том, что Дробышев тяжело ранен.
Он хотел сказать, что знает о любви Федора к ней, что там, далеко, Дробышев борется со смертью и - кто знает! - будет ли жив. Хотел, но не успел. Русанова схватила и сжала его руку. Лицо ее побледнело.
- Он жив? Говорите правду, только правду!
Березовский утвердительно кивнул головой.
Она отпустила его руку. Еще минуту назад такая прямая, гордая, Русанова вдруг будто сжалась, сгорбилась, опустила голову и заплакала.
- Ну вот и хорошо! - дрогнушим голосом сказал Березовский. Еще минуту назад он чувствовал неприязнь к этой женщине, но сейчас что-то теплое шевельнулось в его душе. Значит, не безразличен ей Дробышев.
- Вот и хорошо! - повторил он.
Елена Николаевна с недоумением взглянула на него.
- Вытрите слезы и успокойтесь, - сказал Березовский. Она послушно вынула платок и стала вытирать глаза.
- Расскажите мне все, - попросила она. - Как это случилось? Что с ним?
Она не отрываясь смотрела на Березовского большими, влажными глазами, а он, взволнованный и подобревший, ходил по кабинету, подсаживался к ней и вновь вставал и рассказывал о ранении Дробышева, о том, какой он мужественный и верный человек. Она слушала и думала, что в сущности никогда не переставала любить Федора, и что он тоже любит ее, и что она во всем виновата.
Наклонив голову, Русанова плакала. Березовскому стало жаль ее.
- Успокойтесь, ну, успокойтесь же, - говорил он.
- Можно мне поехать туда? - спросила Русанова.
- А муж, как он отнесется к этому?
- Я объясню ему все, он должен понять.
- Ну, а если не поймет? - настаивал Березовский.
- Ах, что я сделала! - она на мгновение снова ушла в свои мысли, но тут же опомнилась. - Я не могу не ехать. Я очень виновата перед ним. - Она замолчала и потом, видимо думая о своем муже, сказала: - Ну, а если не поймет, все равно я поеду.
Березовский почувствовал, что ею движет не минутная вспышка жалости и раскаяния, а настоящая, большая любовь, потерянная и вновь найденная.
- Так, значит, решили ехать? - спросил он. И хотя теперь уже знал, что она ему ответит, все же добавил, проверяя и ее и себя: - А то подумайте! - Березовский посмотрел ей прямо в лицо. - Если любишь - поезжай, но поезжай совсем. Помоги ему, он стоит большой любви! Поезжай завтра, тебя проводят.
Он говорил ей - ты, как сказал бы своей дочери, которая поняла свою ошибку и решила ее исправить.