Приложение 1

Организационная структура и руководство Главного Разведывательного Управления Генштаба Вооруженных Сил СССР (1960–1963)

• Начальник ГРУ ГШ (генерал армии И. А. Серов)

• Заместитель по оперативным вопросам (генерал-майор А. С. Рогов)

• Заместитель по административным вопросам (генерал-майор Хаджи Мамсуров)

• Партком (секретарь парткома полковник Аликин)

• 1-е управление — нелегальная разведка (контр-адмирал Л. К. Бекренев)

• 2-е управление — стратегическая разведка в европейских странах (генерал-майор А. А. Коновалов)

• 3-е управление — стратегическая разведка в англо-американских странах (генерал-полковник В. С. Соколов)

• 4-е управление — стратегическая разведка в странах Среднего и Ближнего Востока (генерал-майор П. П. Меклишев)

• 5-е управление — диверсии (генерал-майор М. А. Кочетков)

• 6-е управление — оперативно-разведывательная служба в военных округах, граничащих с зарубежными странами

• Управление информации (генерал-майор Н. А. Кореневский)

• Управление военно-морской разведки

• Управление делами, хозяйственное обеспечение управлений и отделов

• Отдел научно-технической разведки (генерал-полковник Шелиганов)

• Отдел связи (шифры и дешифрование) (полковник Силин)

• Отдел стран народной демократии

• Отдел стран Африки

• Отдел зарубежных связей (генерал-полковник М. С. Маслов)

• Отдел связи и радиоразведки

• Организационный отдел

• Архивный отдел

• Отдел кадров

• Отдел учебных заведений (Военно-дипломатическая академия, Военный институт иностранных языков, Институт связи, Разведшкола в Филях для младших офицеров, Школа по подготовке нелегалов, Диверсионная школа)

 

Приложение 2

Структура и руководство резидентуры ГРУ в Лондоне (1960)

 

• Резидент (генерал-майор Лев Сергеевич Толоконников)

• Заместитель резидента (полковник Анатолий Георгиевич Павлов)

• Заместитель резидента по руководству технической службой

• Заместитель резидента по нелегальной работе

• Нелегальный резидент

• Радист

• Шифровальщик

 

Руководители военного атташата:

• Военный атташе (генерал-майор Иван Павлович Ефимов)

• Военно-воздушный атташе (полковник Федор Селиверстович Румянцев)

• Заместитель военно-воздушного атташе (майор Анатолий Николаевич Белоусов)

• Военно-морской атташе (капитан 1-го ранга Константин Николаевич Сухоручкин)

• Помощник военно-морского атташе (капитан 2-го ранга Иван Павлович Сакулькин)

• Помощник военно-морского атташе (капитан 3-го ранга Евгений Михайлович Иванов)

 

Приложение 3

Организационная структура и руководство британской контрразведки «МИ-5» (1960–1963)

• Генеральный директор (Director General) — Роджер Холлис

• Заместитель генерального директора (Deputy Director General) — Грэхам Митчелл

• Помощник генерального директора (Personal Assistant to Director General) — Уолтер Белл

• Управление А. Администрация — Малкольм Камминг

• Отдел политики

• Отдел технической поддержки

• Отдел наружного наблюдения («топтуны»)

• Хозяйственный отдел

• Отдел обработка данных. Архив

• Юридический отдел

• Управление В. Кадры — Джон Мэрриотт

• Отдел по набору персонала

• Отдел проверки кадров

• Отдел продвижения по службе

• Пенсионный отдел

• Управление С. Безопасность — Энтони Симкинс

• Гражданские служащие

• Контрактники

• Военная безопасность

• Саботаж

• Управление Д. Контрразведка — Мартин Фурнивал Джоунс

• Отдел СССР

• Отдел стран-сателлитов СССР

• Научно-исследовательский отдел

• Агентура

• Управление Е. Дальнее зарубежье

• Отдел международного коммунизма

• Отдел Дальнего Востока

• Отдел других регионов мира

• Управление F. Политические партии — Алекс Келлар

• Отдел политических партий (левое крыло)

• Отдел политических партий (правое крыло)

• Научно-исследовательский отдел

• Агентура

 

Приложение 4

Структура и руководство КГБ СССР (1954–1991)

 

Председатели КГБ

• Серов Иван Александрович (1954–1958)

• Шелепин Александр Николаевич (1958–1961)

• Семичастный Владимир Ефимович (1961–1967)

• Андропов Юрий Владимирович (1967–1982)

• Федорчук Виталий Васильевич (1982)

• Чебриков Виктор Михайлович (1982–1988)

• Крючков Владимир Александрович (1988–1991)

• Бакатин Вадим Викторович (1991)

 

Управления КГБ

• Первое главное управление — внешняя разведка

• Второе главное управление — внутренняя безопасность и контрразведка

• Третье главное управление — военная контрразведка

• Четвертое управление — борьба с антисоветскими элементами (1954–1960); безопасность на транспорте (1981–1991)

• Пятое управление — экономическая безопасность (1954–1967); борьба с антисоветскими элементами (1967–1989)

• Шестое управление — безопасность на транспорте (1954–1960); экономическая контрразведка и промышленная безопасность (1981–1989)

• Седьмое управление — оперативно-поисковая работа

• Восьмое главное управление — шифровально-дешифровальное, обеспечение связью

• Девятое управление — охрана руководителей партии и правительства (1954–1990)

• Десятое управление — управление коменданта Московского Кремля (1954–1959)

• Четырнадцатое управление — медицина, здравоохранение

• Пятнадцатое управление — обеспечение деятельности защитных объектов (1969–1991)

• Шестнадцатое управление — электронная разведка, радиоперехват и дешифровка (1973–1991)

• Управление «З» — защита конституционного строя (1989–1991)

• Главное управление пограничных войск — охрана государственной границы (1954–1991)

• Оперативно-техническое управление (ОТУ)

• Управление строительства военных объектов

• Центр общественных связей — решение задач «по развитию связей с трудовыми коллективами, общественными организациями и средствами массовой информации» (1990–1991)

 

Управления и службы Первого главного управления

• Управление «К» — контрразведка

• Управление «С» — нелегалы

• Управление «Т» — научно-техническая разведка

• Управление «РТ» — операции на территории СССР

• Управление «ОТ» — оперативно-техническое

• Управление «И» — компьютерная служба

• Управление разведывательной информации (анализ и оценка)

• Служба «А» — тайные операции, дезинформация (т. н. «активные мероприятия»)

• Служба «Р» — радиосвязь

• Электронная разведка — радиоперехват

 

Отделы КГБ СССР

• Правительственная связь

• Следственный отдел

• 6-й отдел — перехват и перлюстрация корреспонденции

• 12-й отдел — прослушивание

• Высшая школа КГБ

• Подразделение специального назначения «Гром» КГБ СССР, Группа «А» КГБ СССР, т. н. «Альфа» (1974–1991)

• Подразделение «Вымпел» КГБ СССР, Группа «В» (1981–1991)

 

Приложение 5

Структура британской разведки «МИ-6» (1960–1963)

 

• Руководитель «МИ-6» (Chief of Secret Service)

• Вице-руководитель (Vice-Chief)

• Заместитель руководителя (Deputy Chief)

• Директор по административным вопросам

• Директор по вопросам подготовки кадров и развития

• Директор по планированию операций

 

Директора производств (Production)

DP 1:

• Северный сектор Р 1 — СССР и Скандинавия;

• Западный сектор Р 2 — Франция, Испания, Северная Африка;

• Восточный сектор Р 3 — Германия, Австрия, Швейцария.

DP 2:

• Ближний Восток Р 4 — Египет, Иран, Ирак, Сирия и др.

DP 3:

• Дальний Восток Р 5 — Латинская Америка, Дальний Восток.

DP 4:

• Операции в Лондоне.

 

Директора потребностей (Requirements):

• R 1: Политика

• R 2: Военно-воздушные силы

• R 3: Военно-морские силы

• R 4: Вооруженные силы

• R 5: Контрразведка

• R 6: Экономика

• R 7: Финансы

• R 8: Связь

• R 9: Наука

 

Приложение 6

Структура и руководство ЦРУ США

 

• Директор ЦРУ

• Заместитель директора ЦРУ

• Помощник заместителя

• Помощник директора ЦРУ по военной поддержке

 

Директораты и офисы

• Разведывательный директорат

• Национальная секретная служба

• Научно-технический директорат

• Директорат снабжения

 

Центр изучения разведки

• Офис главного юрисконсульта

• Офис генерального инспектора

• Офис общественных связей

• Офис по военным делам

 

Международный отдел расследований

Директора ЦРУ

• контр-адмирал Сидни Уильям Соерс (1946)

• генерал-лейтенант Хойт Сенфорд Ванденберг (1946–1947)

• контр-адмирал Роскоу Генри Хилленкоттер (1947–1950)

• генерал-лейтенант Уолтер Беделл Смит (1950–1953)

• Аллен Уэлш Даллес (1953–1961)

• Джон Алекс Маккоун (1961–1965)

• вице-адмирал Уильям Френсис Рейборн (1965–1966)

• Ричард Макгарра Хелмс (1966–1973)

• Джеймс Родни Шлезингер (1973)

• генерал-лейтенант Вернон Энтони Уолтерс (1973)

• Уильям Иган Колби (1973–1976)

• Джордж Герберт Уокер Буш (1976–1977)

• Инно Генри Ноуч (1977)

• адмирал Стэнсфилд Тёрнер (1977–1981)

• Уильям Джозеф Кейси (1981–1987)

• Роберт Майкл Гейтс (1986–1987)

• Уильям Хеджкок Уэбстер (1987–1991)

• Ричард Джеймс Керр (1991)

• Роберт Майкл Гейтс (1991–1993)

• адмирал Уильям Оливер Студеман (1993)

• Роберт Джеймс Вулси (1993–1995)

• адмирал Уильям Оливер Студеман (1995)

• Джон Марк Дейч (1995–1996)

• Джордж Джон Тенет (1996–2004)

• Портер Джонстон Госс (2005–2006)

• генерал Майкл Винсент Хайден (2006–2009)

• Леон Панетт (2009–2011)

• Генерал Дэвид Хоуэлл Петрэус (2011–2012)

 

Приложение 7

Руководство и структура ФБР США

 

Директора Федерального бюро расследований

• Джон Эдгар Гувер (1936–1972)

• Луис Патрик Грей III (1972–1973)

• Уильям Ракельхаус (1973)

• Кларенс Келли (1973–1978)

• Джеймс Б. Адамс (1978)

• Уильям Х. Уэбстер (1978–1987)

• Джон Е. Отто (1987)

• Уильям С. Сэшнс (1987–1993)

• Флойд И. Кларк (1993)

• Луи Дж. Фри (1993–2001)

• Томас Дж. Пиккард (2001)

• Роберт Мюллер (с 2001)

 

Офисы и отделы

• Офис по вопросам полноправного трудоустройства

• Офис генерального юрисконсульта

• Офис профессиональной дисциплины

• Офис общественных отношений и по связям с Конгрессом

• Отдел по работе агентов ФБР в Вашингтоне

• Отдел по административному сервису

• Отдел по контртерроризму

• Криминальный следственный отдел

• Информационный криминальный отдел юстиции

• Финансовый отдел

• Отдел информационных источников

• Инспекционный отдел

• Сервисный следственный отдел

• Лабораторный отдел

• Отдел национальной безопасности

• Отдел подготовки

 

Приложение 8

Выдержки из докладов в Центр военно-морского атташе Посольства СССР В Лондоне К. А. Сухоручкина (из архива ГРУ ГШ)

23.04.60.«Иванов имеет ряд отрицательных черт характера: вспыльчивость, излишняя самоуверенность и самомнение».

10.04.61.«Иванов работает очень неровно. Для него характерно отсутствие планомерности, целеустремленности работы с людьми. Он после встречи может дать восторженную оценку человеку, развивать дальнейшие планы его использования. Эти оценки и предположения в большинстве случаев оказываются необоснованными.

В информационной работе Иванов стремится брать широкие темы из области военно-морской политики, но ему не хватает умения анализировать материал, часто он подходит к разработке темы с предвзятыми идеями и стремится доказать их, односторонне обобщая материал.

Иванов строит работу неправильно. Вместо тщательного изучения знакомых и изыскания правильных путей подхода к ним допускает поспешность и назойливость. Оперативную работу нельзя вести наскоками и слишком прямолинейно. Это может привести к тому, что он раскроет себя перед контрразведкой и отпугнет от себя всех своих знакомых.

Видимо, с Ивановым следует еще много работать, поправлять его и помогать ему в работе. В оценке своей работы Иванов необъективен, ему свойственно преувеличение своих способностей и понимания принципов работы».

31.08.61.«Иванов вращается в высшем обществе, что, кроме вреда, ему лично ничего не дает. К настоящей оперативной работе, видимо, по-серьезному не приступал. Действует авантюристическими методами, наскоками и без должной скрытности и конспиративности. Перспективных знакомых не имеет. Информационную работу проводит также несерьезно и неглубоко. Следует потребовать от Иванова, чтобы он спустился на землю и начал работать, как все остальные работники, и строго выполнять указания руководителя группы».

07.10.61.«Работу Иванова необходимо держать под особым контролем. Следует учитывать, что в отношении его отмечалось повышенное внимание, а также то, что в работе по разбору знакомств и связей он, видимо, не всегда разборчив и аккуратен».

21.01.63.«Оценивая работу Иванова в целом, можно сказать, что он работал энергично, но весьма нецелеустремленно, с расчетом на внешний эффект, растрачивая часто свои усилия на второстепенные дела.

Основной причиной неуспеха Иванова в деле получения информации является присущая ему неорганизованность, стремление решить поставленные задачи наскоком, без настойчивой, целеустремленной работы. Весьма характерно, что в начальный период знакомства Иванов всячески превозносит перспективы работы с новым знакомым, но после первых же неудач теряет всякий интерес к продолжению связи.

Стремлением к внешнему эффекту объясняются попытки Иванова устанавливать связи в высокопоставленных кругах, фигурировать в отчетах громкими именами.

Склонен к переоценке».

25.01.63.«Уард охотно шел на помощь Иванову в организации встреч и в передаче устной информации, которую он получал от своих знакомых. Однако передаваемая им информация представляла незначительный интерес и относилась больше к чисто политическим вопросам, которые дебатировались в открытой прессе.

С помощью Уарда Иванов встречался с различными высокопоставленными людьми в домах лорда Эднама, лорда Астора, Оппенгейма. Но и на этих встречах никакой ценной информации не получал. От предлагавшихся Уардом встреч с военным министром Профьюмо и министром иностранных дел Хьюмом Иванов по решению командования и по рекомендациям посла уклонялся.

Ни в одном из своих донесений или докладов Иванов Килер не упоминал. Он категорически отрицал какие-либо факты длительных бесед с Килер, не говоря уже об интимных связях с ней.

Отношения с Уардом строились на официальной основе и даже в вопросах получения информации с помощью Уарда Иванов не выходил за рамки принятой дипломатической практики».

03.04.63.«1. О своих контактах с Уардом Иванов регулярно докладывал и писал в отчетах о работе. О своем личном знакомстве с Килер никогда не упоминал.

Связи Иванова с Уардом поддерживались открыто, на официальной основе, и о них было известно местным контрразведывательным органам. В самом начале знакомства Уард сообщил Иванову, что его вызывали в «МИ-5» и интересовались его связью с Ивановым.

Весной 1962 года руководитель группы предложил прекратить работу с Уардом ввиду ее бесперспективности. Однако было признано целесообразным продолжить связь с ним для выхода на интересующих нас лиц с целью получения от них полезной информации».

 

Приложение 9

Выдержки из объяснительной записки капитана 2-го ранга Е. М. Иванова руководству ГРУ от 25 июня 1963 года (из архива ГРУ ГШ)

С Профьюмо я встречался пять раз: у лорда Астора, в приемной Уарда и в посольстве, не считая других встреч на приемах в посольствах западных стран. С женой Профьюмо встречался на приеме. Однажды она задержалась со мной, расхваливая водку, и просила достать пару бутылочек. Об этом было доложено капитану 1-го ранга Сухоручкину, который принял решение не делать этого.

Знакомство с Уардом было установлено в начале 1961 года и поддерживалось до моего отъезда из Англии.

Уард — костоправ и художник-портретист. Имеет большой круг знакомых и пациентов среди членов правительства, парламента, руководителей консервативной партии, издателей газет и журналов, деловых людей, родовой знати Англии.

Развитию связей Уарда способствовала его врачебная практика (лечил многих деятелей Запада, включая Черчилля и Кеннеди), рисование (ему позировала значительная часть королевской семьи и многие воротилы политического и финансового мира), былая родовитость (лорд Эднам, сэр Годфри Николсон и другие, фамилии которых я не помню, приходятся ему родственниками).

Уард холост, любит компанию, словоохотлив, широко общается с простыми людьми. Начитан, интересуется политикой, придерживается многих правильных взглядов. Не пьет, работает много.

Поддерживает знакомство со многими женщинами, оказывает им покровительство, составляет выгодные партии и знакомства. Уард, например, устроил брак лорду Астору, лорду Эднаму и другим.

Среди его знакомых были такие, как племянница Макмиллана и сэра Колина Кута дочь миллионера Лэинг, кто-то из семьи министра ВВС Фрейзера. Живет в маленькой меблированной квартире. Арендует помещение приемной. На дом средств не имеет. Живет и одевается очень просто. Имеет женщину-уборщицу, но готовит часто сам. В ресторанах бывает только по приглашениям.

С целью изучения Уард приглашался к нам на приемы, где знакомился с руководителями военных аппаратов. Тов. Сухоручкин провел неоднократные беседы с Уардом.

Уард стремился создать о себе хорошее впечатление, говорил, что относится с симпатиями к нашей стране, системе и руководителям. Осуждал многих руководителей Запада. Однажды он зашел к Астору сделать процедуры. Я был с ним. У Астора находилось более десяти официальных лиц. Кто-то обмолвился об отношениях между Кеннеди и Макмилланом. Уард вставил: «Господа, слушайте телеграмму Кеннеди Макмиллану: “Дорогой Мак, сбрей усы, они щекочут мой зад”». В другом случае в беседе с Астором, отстаивая нашу позицию по германскому вопросу, довел его до белого каления.

В доме лорда Эднама в присутствии двух десятков гостей заявил заведующему отделом МИДа Томкинсу, который упомянул дело Вассала: «Вассалы есть и будут, ибо ваше министерство забито гомосексуалистами, притом сверху. Они тянут с собой за границу партнеров».

Во время кубинского кризиса Уард заявил: «Для того чтобы начать войну, достаточно одного Кеннеди, а остановить ее, может быть, не смогут и три Хрущева». Подобные и более резкие заявления Уарда были многочисленными и делались в компаниях, где трудно было подозревать игру.

Я никогда полностью не верил Уарду, но и не мог уличить его в фальши.

Знакомство с Уардом развивалось и поддерживалось с целью получения военно-политической информации и выхода на интересующих нас лиц. Кроме того, он организовал ряд встреч с осведомленными лицами из МИДа, парламента, руководства консервативной партии и делового мира.

С Килер я познакомился на даче Уарда в присутствии П. Манна и ряда гостей. Однажды Уард пригласил нас купаться в бассейн на территории поместья Астора. Вскоре туда пришел сам Астор, президент Пакистана со своим верховным комиссаром в Лондоне и послом в Бонне, военный министр Профьюмо и еще три-четыре человека, среди которых была и Килер. Обратило на себя внимание открытое ухаживание, возня в бассейне и фотографирование Профьюмо Килер (жены Профьюмо там не было, что не соответствует его заявлению в парламенте). Я наблюдал за всем со стороны и ждал возможности поговорить с Профьюмо, что удалось после купания. На следующий день я доложил капитану 1-го ранга Сухоручкину о беседе с Профьюмо.

Несколько позже я встретил Килер у Уарда. судя по ее туалету (что-то вроде ночной рубашки), они недавно встали с постели. До меня там уже был один партнер, и 5-10 минутами позже пришел политический корреспондент «Таймс» Линдсей. Мы играли в бридж. Килер по просьбе Уарда приготовила нам кофе, а часам к десяти ушла.

Через недели две я опять встретил Уарда, имея задание руководителя организовать через него встречу с Кутом, Николсоном или кем-либо еще из числа осведомленных лиц для получения запрошенной Центром информации. Уард предложил пойти в бар. В беседе он спросил, не организовать ли встречу с Ллойдом или Кутом за бриджем против меня с ним, перебрал еще несколько имен и добавил, что мог бы устроить мне встречу с Профьюмо, который сейчас встречается у него дома с Килер. Было десять часов. Я заметил себе это, но не стал ничего уточнять и продолжил прежнюю беседу. Не помню, в этот вечер или позже Уард высказал замечание, что у Профьюмо симпатичная жена, а он не прочь развлечься с другими.

На следующий день я доложил тов. Сухоручкину о перспективах организации нужных встреч и рассказал о Профьюмо — Килер в следующей форме: «Мы могли бы шантажировать военного министра. Нам точно известна любовница, место и время их встреч. На всякий случай подготовить бы мой отъезд и явиться к Профьюмо с предложением дать те или иные данные, пригрозив еще и наличием фотографий». Кроме того, я высказал мнение, что, может быть, следует сообщить о похождениях Профьюмо КГБ, который, возможно, собирает подобные данные на руководящих лиц.

Однажды Уард показал мне цветную фотографию Килер в бассейне Астора с надписью Профьюмо: «То, что доктор рекомендует» и еще что-то.

Позже я встречал Килер несколько раз в компаниях Уарда и на даче. В двух-трех случаях Килер приходила в середине вечера, когда мы играли в бридж. Уард просил ее сварить нам кофе. Она делала телефонные звонки и, как правило, часам к десяти вечера уходила.

Иногда она заходила с приятельницей, которая, как рассказывал Уард, являлась подругой миллионера Питера Рахмана. Детали эти я узнал в связи с попыткой этой женщины отравиться в доме Уарда, когда миллионер, подаривший ей автомобиль, внезапно умер, не написав завещания.

В тех случаях, когда я присутствовал в одной с ней компании, бесед между нами не было. Обмен фразами, замечания в общих беседах, и не более. Был случай на даче, когда у нас с Уардом шел разговор на военную тему. К нам подошла Килер и, услышав беседу, заявила: «Я могу спросить об этом Профьюмо, хотите?» Долю секунды я подумал, что иметь бы около него толковую женщину-агента было бы недурно. По отношению к Килер у меня никогда такой мысли не возникало.

Личного общения с ней у меня не было. Я не знал даже, в какой части города она живет. Угощений, выходов в рестораны или клубы даже в компаниях с ее присутствием не было.

Обстановка в доме Уарда и на его даче в моем присутствии была достаточно здоровой. Там бывали семейные, молодые и пожилые пары. Одни из частых посетителей позднее поженились. Даже такие, как Килер, вели себя пристойно. Может быть, так подобает любовницам их класса. Этого же мнения придерживается моя жена, посещавшая дачу и встречавшая Уарда и его знакомых в городе. На ночь у Уарда я никогда ни с женой, ни тем более без нее не оставался.

 

Приложение 10

Отрывки из воспоминаний Е. М. Иванова, записанных Г. Е. Соколовым (текст с магнитофонной ленты)

По материнской линии, линии Кауровых, я являюсь наследником фельдмаршала Михаила Илларионовича Кутузова, великого русского полководца. В семье его звали Михайло. Каждый год 5 сентября я отмечаю день его рождения. Родился он в 1745 году. Каждый год 16 апреля устраиваю поминки. Ведь как раз в этот день в 1813 году мой великий предок скончался.

Я считаю, что мне повезло с родителями. По матери — это дворянская, а по отцу — крестьянская линия. Мой прапрадед — военный полководец, признанный во всем мире, в том числе и в Англии. Учился он военному делу по артиллерийской специальности. Был славным пушкарем. Когда я кончал Высшее военно-морское училище, то мог стать штурманом или минером. Но я попросился в артиллерию. И мне дали группу управления огнем главного калибра линейного корабля «Севастополь». Я считал, что должен пойти по стопам своего знаменитого прапрадеда.

Славный он был вояка! Владел французским, немецким, польским, шведским, турецким языками. Вот и меня в свое время отличали знания иностранных языков: и немецкого, и польского, и норвежского, и английского. Да и англичане признавали мое неплохое знание их языка. И в этой области я стремился идти по стопам Кутузова.

В 1774 году вблизи деревни Шума — это такая деревенька под Алуштой — Кутузов был ранен в голову. Потерял глаз. Лечился в ряде европейских стран: в Пруссии, Австрии, Голландии и Англии. После командировки в Норвегию я не случайно попросился в Англию: ведь там лечился мой предок. К стыду своему, я не нашел места, где он лечился. Может быть, просто плохо искал. В 1776 году Кутузов вернулся на родину, правда, так и не вылечив глаза. Был он и весьма искусным дипломатом. Работал российским послом в Турции.

Ежегодно 2 сентября я отмечаю годовщину Бородинского сражения. Выезжаю в деревню Бородино под Москвой на военно-исторический парад. Это великолепное зрелище — инсценировка знаменитого Бородинского сражения. Тогда Кутузов провел удивительный маневр, выведя русскую армию из-под удара врага, сосредоточив ее к юго-западу от Москвы и закрыв Наполеону пути движения в южные районы страны. Этим маневром он создал условия для подготовки контрнаступления русской армии. В то время, кстати сказать, Кутузов вел борьбу с происками английского представителя Вильсона, стремившегося сорвать подготовку контрнаступления русской армии после отхода.

16 апреля 1813 года Кутузов скончался в небольшом силезском городке Бунцлау. Я мечтаю когда-нибудь там побывать — там захоронено его сердце. А тело по решению императора Александра I было забальзамировано и отправлено в Петербург, где и погребено в Казанском соборе.

Когда случается бывать в Ленинграде, я захожу в Эрмитаж. Там есть портрет Кутузова работы Джорджа Доу. К своему предку я относился с огромным уважением и стремился быть похожим на него.

Какие черты характера я перенял от своих родителей? От отца я, думаю, взял смелость, бесшабашность. От матери — курильщиком заделался отчаянным. Легче сказать, чего я от них не взял. Вот отец, скажем, ни разу в жизни ни одной сигареты не выкурил и ни одной рюмки даже не пригубил. Этих качеств я у него не позаимствовал.

Благодаря отцу я с 12 лет за рулем. Это с его разрешения я еще мальчишкой сел за баранку. «Нечего, — говорил он, — тебе быть иждивенцем-пассажиром». И я выучился водить трехтонку. Ехал, а ноги едва до педалей доставали.

У матери в характере ничего дворянского не было. Она же в 17 лет осталась без родителей. Вынуждена была пойти работать на табачную фабрику, чтобы прокормить сестренку Аню. Она очень хорошо умела шить и вышивать. В гостиной на стене до сих пор висит ее вышивка с незатейливым русским пейзажем — две березки на заснеженной поляне, два снегирька на снегу. Мама говорила: «Это вы с Майей». Я и сейчас помню ее платьице с кротовым воротничком, которое она сшила. Очень красивое было платье.

Мамино фото у меня над кроватью в спальне висит. Там же фото отца и брата Витюшки, умершего в войну.

В 1937 году шли массовые аресты среди офицеров Красной Армии. Отец чувствовал, что и над ним витает опасность. Со мной на эту тему он, конечно, не разговаривал. Я был еще совсем мальчишкой. Но в Витебске однажды я слышал его разговор с мамой. Он пришел домой и говорит: «Маша, представляешь, Уборевич застрелился». А кто был тогда Уборевич? Командующий Белорусским военным округом. Отец его знал хорошо. Под Уборевича уже шел «подкоп», он это чувствовал. Папа повторял тогда: «Что делается?! Что творится?!»

Подобных эпизодов было немало. Я помню, отец предупреждал маму: «Будь осторожней с Разумовской!» Это была жена одного из сослуживцев, который доносил на своих товарищей в ОГПУ. Отец это, видимо, знал, поэтому и предупреждал мать, чтобы она не была откровенной с этой женщиной. Но, слава богу, эта гроза нашу семью как-то миновала.

Мальчишкой я мечтал стать военным, но не моряком, а летчиком. Меня тянуло к скорости, в воздух. Я стучал в двери военкоматов, но меня никуда не брали, говорили, что слишком молод. В 17 лет мне удалось прорваться только в военно-морское училище.

С Майей Горкиной меня связывали крепкие искренние чувства. Она была очень славная, очень скромная женщина. Умница. Прекрасно знала языки. Выучила в странах и английский, и норвежский. Норвежский даже потом преподавала в МГИМО. И в Осло, и в Лондоне служила в разведрезидентурах. Помогала мне в работе. Тут без хорошей головы делать было нечего. Ее никогда не интересовали тряпки. Нет, одевалась она хорошо, но культа из этого, как многие женщины, не делала. Жадности к вещам у нее не было. А другие ведь дрожат, особенно в загранкомандировках. Жена Уарда, кстати сказать, довела его именно своим вещизмом. О своей жене я ничего плохого сказать не могу, только хорошее.

Отец Майи — Александр Федорович Горкин — был принципиальный человек. Отношения между нами были отличные. Если я выпивал и садился за руль, он мне говорил: «Давай, давай, вот сейчас тебе гаишник даст, а я добавлю».

Одна его история с министром финансов чего стоит. Он запретил ему дачу на государственные средства строить. В ту пору это был буквально героический поступок с его стороны.

Больше всего в жизни он любил траву косить в поле на даче под Истрой. Никому не разрешал это делать. Сам и за деревьями ухаживал. Любил на земле работать. Копаться в саду, поливать огурчики, деревца сажать — это была его единственная страсть. В 1965 году у него вдруг обнаружили рак. Сделали операцию. Через полгода еще одну. Опять резекция желудка. Потом третью. В конце концов, врачи удалили желудок полностью. Он питался понемножечку 6–7 раз в день, ведь желудка-то не было. Но дожил до 90 лет после таких операций!

Вся семья Горкиных — это замечательная семья. Мария Федоровна, моя теща, никаких домработниц не признавала. У нее был сын и три дочери. Каждый по очереди назначался ответственным за уборку квартиры. Она была домохозяйкой, занималась книгами. Всю жизнь смолила «Беломор», ходила в потрепанном халате, служебным «ЗиСом» не пользовалась. Сама объезжала букинистические магазины. Домашняя библиотека у нее была замечательная. Папиросы и книги — это была ее страсть. Больше ее ничего не интересовало.

Какой у меня был распорядок дня в Англии? Встаю нормально: в семь тридцать утра. Еду на работу к 9 часам. Завтракаю, конечно, дома. Завтрак легкий: чай или кофе, бутерброд. Любил по утрам принять холодный душ для закаливания. В еде был неразборчив. Зарядки никакой не делал. Бегом не увлекался. Так, может быть, легкую разминочку делал — и на работу.

На работе просматриваю прессу, ориентируюсь, что-то изучаю. Смотрю новые документы, книги. Когда подходит время обеда, решаю, с кем ланчевать. Как правило, обед у меня был выездной с кем-то из нужных мне людей, деловой обед. Если нет — обедал дома. Готовила Майя, сам я, кроме яичницы, ничего стряпать не умею. Жена тоже работала в посольстве, числилась секретарем-машинисткой, хотя служила в радиоперехвате, на полставки. Если она была занята, то я отправлялся в какой-нибудь ближайший паб. Брал пинту пива и чего-нибудь перекусить.

Затем возвращался в посольство. Узнавал, что нового произошло. Бывали брифинги и совещания. Руководство докладывало нам о полученной информации, о заданиях из Москвы. Совещания проводились и у посла для всего дипсостава. Туда я тоже приглашался. Вечера я в основном проводил в компании Уарда и с его хорошо информированными знакомыми. Кино и телевидение меня не увлекали. Смотрел в основном информационные программы. Телевизор в нашей лондонской квартире стоял на полпути из гостиной в кухню, чтобы его можно было смотреть, не отрываясь, даже если идешь на кухню взять что-нибудь из холодильника. Но главным моим источником информации были, конечно же, не телепрограммы и не газетные публикации, а люди.

С людьми я умел общаться. Без этого у меня вообще ни черта бы не получилось. Я легко входил в контакт и в определенной степени располагал к себе. Я не был «букой», эдаким «человеком в мундире», которого англичане привыкли видеть среди советских.

Сталинская эпоха прошла, но не все были в состоянии измениться. Из состояния «сталинского страха» выходить было очень трудно.

Получал ли я необходимую помощь от руководства и коллег по работе? Дело в том, что процентов на восемьдесят я действовал самостоятельно. Мои коллеги по работе даже не знали о том, что я делаю. Стало быть, и советы мне давать им было трудно.

В Лондоне процедура была такая. Я в посольстве в своем кабинете составляю донесение, несу его на подпись шефу, он пишет «докладываю о том-то и том-то», подписывает и отправляет с нарочным, то есть с дипкурьером дипломатической почтой в Москву. Открытым текстом направлялась только несекретная информация. Диппочта летала самолетами «Аэрофлота» в Москву и обратно в Лондон с соответствующими оценками и указаниями.

В Осло для передачи несекретной информации я пользовался международным телеграфом. Только информацию передавал зашифрованную в виде цифр. Это никого не смущало, так как было общепринятой практикой, в частности, для финансовых и деловых кругов, нуждавшихся в конфиденциальности передаваемой телеграфом информации.

В Лондоне этим мы уже не пользовались. У нас были другие средства связи. Если же мне нужно было ознакомиться с информацией, полученной из Москвы, я шел в специально отведенную для этого комнату посольства и прочитывал материал. Выносить его за пределы этой комнаты не разрешалось. Это вовсе не значит, что людям не доверяли. В конце концов, полной гарантии секретности ничего не дает. Информацию можно сфотографировать, можно ее запомнить. Вот Уард, например, обладал прекрасной памятью. Мог запомнить данные энциклопедические по охвату.

Сколько мне платили за работу? Ну, в Осло — порядка полутора тысяч крон, а в Лондоне — 127 фунтов. Тогда, конечно, и крона, и фунт были другие. А в Москве я получал в последние годы 694 рубля. Тут был и оклад, и пенсия, и звание, и выслуга лет, и надбавки за знание иностранных языков…

Были ли у меня представительские средства за рубежом? Конечно, были. Все расходы на деловые обеды и подарки, на «спецодежду» шли, естественно, не из моего кармана.

Почему за рубежом меня называли «кэптен»? В Англии и Норвегии я работал помощником военно-морского атташе. В Лондоне — 3 года, в Осло — 5 лет. В Норвегию я приехал капитан-лейтенантом, в Англию — капитаном 3-го ранга. Через год мне присваивают капитана 2-го ранга. У англичан на флоте рангов нет. У них есть «коммандэр», а потом «кэптен». Для них наши капитаны 2 или 3 ранга — и тот и другой — оба «кэптены». Поэтому в Англии меня и называли «кэптен». Ну а каперанга я получил после окончания академии Генерального штаба в 1967 году.

Как я познакомился с сестрой королевы? На приеме. Меня ей представил тот же Уард. Принцесса Маргарита была жизнелюбивой женщиной. Я как-то спросил Стивена, где она сейчас. А он мне говорит, что она улетела в Гетеборг. Почему в Гетеборг? Да потому что лучшие кабаки и бардаки в Гетеборге и Копенгагене.

Уард мне рассказал, что муж королевы «приласкал» Маргариту. Это не анекдот. Это было. Как раз в мою бытность в Англии. Я потом на свадьбу Маргариты был приглашен в собор Святого Павла. Маргарита поддерживала отношения не только с мужем сестры, но и с придворным фотографом — Энтони Армстронг-Джоунсом. Я его называл попросту Антошкой. Когда Елизавета прихватила мужа с сестрой и узнала об их отношениях, то потребовала, чтобы Маргарита вышла замуж за придворного фотографа. Придворным было дано указание покопаться в архивах, и они нашли некого Сноудена, чтобы присвоить будущему мужу Маргариты графский титул. Так он стал лордом Сноуденом.

Однажды на Хенлейнской регате выступала наша восьмерка. Я оказался в компании с молодоженами. Антошка когда-то увлекался греблей, был «коксвеном», то есть рулевым. А кого берут на такую должность? Конечно же, человека поменьше и ростом и весом. Вот он и был «метр с кепкой», ростом сантиметров сто пятьдесят пять, худенький, щупленький. После регаты мы шли вместе на катере по реке.

Я всегда сочувствовал королеве. Она была несчастлива в браке с Филиппом. Муж связался с младшей сестрой! Ну что это такое?! С Елизаветой II я виделся дважды. Оба раза на дипломатических приемах в саду Букингемского дворца, на так называемых «ти» и «гарден патиз».

Норвежцы, американцы и англичане очень небрежно относятся к секретным документам. Вот, к примеру, когда я бывал у лорда Астора, сам он куда-то отлучится, а я к столу. У него был огромный рабочий стол. И чего только, каких только документов на нем не было! То, что у нас — «совершенно секретно», у него — россыпью на столе. Его служебная почта — документы от всех ведущих государственных ведомств. То же самое в доме Профьюмо, куда я наведывался в отсутствие хозяина к Валери Хобсон.

Валери была большая модница. Каждый раз появлялась в какой-нибудь новой шляпке. Я как-то заметил Уарду, что Джек, очевидно, не жалеет денег на наряды жены. А он мне сказал, что это ему абсолютно ничего не стоит. Шляпки и наряды ей отдают бесплатно. У нее же имя! И фирмы на этом делают рекламу своей продукции: мол, супруга Профьюмо носит наши шляпки.

Одним из моих лучших друзей в годы работы в Лондоне был Федор Селиверстович Румянцев и его жена Клаша. Это отличный боевой летчик. Не буду говорить о деталях, но скажу об одном. Когда Иосип Броз Тито во время войны попал в окружение, Федор полетел к нему, взял на борт и вывез из окружения. За это ему дали звание Героя Югославии, а у нас в стране — Героя Советского Союза. Славнейший человек. Он, к сожалению, скончался недавно. Познакомились мы с ним в Москве, а потом встретились в Лондоне, куда он приехал на должность военно-воздушного атташе. Дружили мы с Федей и после Лондона. Я и сейчас заезжаю к Клавдии Федоровне, его вдове, она в районе Белорусского вокзала живет. Помощником Румянцева в Англии был Анатолий Белоусов, тоже мой хороший друг.

С нашим послом в Лондоне Солдатовым я встречался нечасто. Один раз предложил ему: «Если хотите, я введу вас в Кливден». Наш посол Майский там бывал. Но Александр Алексеевич почему-то сказал: «Нет, не надо. Пусть подождут». Что он имел в виду? Кто его должен был ждать? Я бы на его месте ухватился за такую возможность. Видимо, он был человеком чрезвычайно осторожным.

После возвращения в Москву я встретился с маршалом Бирюзовым, начальником Генштаба. Час мы с ним беседовали. Он говорит: «Хорошо, пойдешь пока в Академию Генштаба, а там посмотрим». Через некоторое время он летит по служебным делам в Югославию. Справа и слева — горы на подходах к Белграду. Летит со вторым экипажем АДОН (Авиационный дивизион особого назначения) и разбивается. В чем дело? Брат моего свояка Анатолия Константинова командовал этой дивизией. Он рассказал, что его судьба тогда висела на волоске. Пока не нашли «черный ящик», а в нем была запись переговоров. Югославы сообщают: «Белград не принимает. Идите на запасной аэродром». Погода была нелетная. И тут же голос Бирюзова: «Что значит не принимает?! Сажайте самолет в Белграде». И командир был вынужден выполнить приказ маршала. Самолет разбился о скалы.

Моим лучшим другом был Володька Осипов, корреспондент «Известий». Он работал и в Канаде, и в Англии много лет.

Во время XXV съезда партии вызывает меня к себе генерал-полковник Толоконников, мой бывший шеф в Англии, и говорит: «Давай писать о тебе книгу. У меня кое-какой материал есть». И открывает железный шкаф в своем кабинете, заваленный материалами сверху донизу. В Москве он возглавлял Военно-дипломатическую академию и был заместителем начальника ГРУ. Ну а в Лондоне он возглавлял дело. Где-то год мы с ним проработали вместе в Англии. Потом его сменил Павлов. А я ему в ответ: «Да кто же лучше Володьки Осипова может быть?!» А тут такая беда. Володька освещал для газеты работу съезда. И вот на третий день работы они сидят с завотделом в редакции, обсуждают, какие материалы давать в номер, выпивают. И вдруг Володьке становится плохо. Сердце не выдерживает…

С Толоконниковым тоже вскоре беда приключилась. У него было очень плохое зрение. Шел как-то с трибуны, зацепился за провода, неудачно упал и разбился насмерть. Так наши планы написания книжки ушли в небытие.

Кромсали ли меня медики? Нет, ни разу под ножом не был. Сам я себя резал. На спор. Лет 15 назад. Я говорю, что боли не боюсь, а мне не верят. Я беру нож и режу руку. Кровь, понятно, хлещет. Боль я могу терпеть. Думаю, это природное качество — держать ее под контролем. Может быть, и флот меня этому научил. Когда я в училище пришел, сразу стал боксом заниматься. С тех пор так и хожу со сломанным носом. У меня ведь третий разряд и по плаванию, и по боксу, и по лыжам. Играл «центра» в водное поло за офицерскую команду эскадры. Ходил под парусом.

В «жуковские» времена офицерам давался «физкультурный час». Это было в 50-е, когда маршал Жуков был министром обороны. По его приказу офицеры три раза в неделю с 9 до 10 часов утра занимались спортом и приходили на работу, соответственно, к 10 часам утра. Это было обязательное требование для всего офицерского состава по всей стране. Молодец был Георгий Константинович! Я ходил тогда и на корты, и в бассейн. В сталинские времена все сидели и бдели минимум до 10 часов вечера, а то и в ночь. Ну и жирели без движения. Жуков ввел конец рабочего дня в 18 часов. Если кто-то задерживается, пиши объяснительную, почему плохо работаешь и не успеваешь уложиться в положенные часы.

Что и как я курю? Ну, сейчас — всё, что есть в продаже. Сигареты в Москве не так просто купить. А в ту пору обычно покупал и курил американские сигареты. «Уинстон» были мои любимые. Выкуривал, да и сейчас выкуриваю примерно по пачке в день. Когда волнуюсь или выпиваю, естественно, курю больше. Из выпивки всегда предпочитал виски. В Москве виски не очень-то достанешь, поэтому чаще пью водку. Хотя сейчас приходится брать всё, что дают. Дам какой-нибудь бабусе в очереди трешку сверху, она мне бутылочку и возьмет. Ну а жена предпочитала пить джин-тоник.

Мы регулярно проводим в Москве встречи ветеранов. Идем вместе в ресторан, катаемся на катере по Москве-реке, вспоминаем былое. Вот на одной из последних встреч мои товарищи дали мне такую аттестацию (они составлялись на всех и распространялись среди участников): «Евгений — большой патриот Тихоокеанского высшего военно-морского училища. Являясь хорошим боксером, отстаивал его честь на кулаках, а также в боксерских перчатках на ринге. В одном из кровопролитных боев после запрещенного удара нос Евгения потерял былую форму, а его соперник был дисквалифицирован. Но это ни в коей мере не повлияло на дальнейшую службу Иванова. Начав ее на линкоре “Севастополь”, Евгений Михайлович затем окончил Академию Советской Армии и Академию Генерального штаба. Определенное время он провел за рубежом и закончил службу начальником направления Генерального штаба. Награжден 15 медалями. Заядлый автомобилист. Следующую встречу предлагает провести на автомобилях».

 

Приложение 11

Выдержки из интервью Председателя КГБ СССР В. Е. Семичастного Г. Е. Соколову 25 января 1994 года

Вопрос. Получал ли КГБ СССР в 1961–1962 гг. материалы от ГРУ ГШ с компроматом на британских высокопоставленных лиц?

Ответ. Насколько мне известно, нет.

Вопрос. Использовались ли компрометирующие материалы в оперативной и вербовочной работе советских спецслужб?

Ответ. А как же! Безусловно, использовались и достаточно широко. Это важный элемент в практической работе любых спецслужб.

Вопрос. Вы ознакомились с материалом контр-адмирала Сакулькина в газете «Совсекретно»?

Ответ. Да, я читал эту статью. Мне знакома и ваша с Ивановым книга «Голый шпион».

Вопрос. Почему руководство ГРУ отказалось от использования компрометирующих военного министра Профьюмо материалов, находившихся в распоряжении Иванова?

Ответ. Мне трудно дать оценку такому решению заочно. Но полагаю, что была совершена серьезная ошибка. Не исключаю, что причиной этому была нездоровая обстановка в ГРУ в начале 60-х годов при генерале Серове.

Нам, я имею в виду КГБ, пришлось серьезно тогда заниматься этими вопросами. Два моих зама — Грибанов и Ивашутин — были непосредственно задействованы в расследовании. Как вы знаете, нам тогда пришлось провести значительную чистку в ГРУ. Серова сняли, его заменил Петр Иванович Ивашутин. Многие другие мои товарищи были направлены на работу из КГБ в военную разведку, так сказать, на усиление.

Вопрос. Иванов предлагал своему руководству передать полученные им материалы на Профьюмо в КГБ. Очевидно, этого сделано не было. Существовала ли в то время практика обмена или передачи оперативных данных друг другу?

Ответ. Практика такая существовала. Бывали случаи, хотя и нечасто. Диктовались они, прежде всего, нуждами оперативной работы. Но существовала и ревность друг к другу, соперничество, если хотите.

Что уж скрывать, военные нас, чекистов, недолюбливали. И не слишком охотно пускали в свои дела. Не скрою, мы порой отвечали им взаимностью.

Иванову не повезло. Он работал не на то ведомство. ГРУ практически не занималось политической разведкой. Это была наша епархия. Если бы резидентура КГБ в Лондоне получила выход на такие источники и собрала такой компромат, который удалось заполучить Иванову, англичанам пришлось бы несладко.

Жаль, что Иванов не работал у нас…

Вопрос. Что вам известно о так называемой фотоколлекции королевского фотографа Бэрона Нэйхума и дневнике «Четверг-клуба»? Британская контрразведка не нашла их после смерти доктора Уарда. Может быть, они попали в КГБ?

Ответ. Мне об этих документах ничего не известно. Думаю, что если бы они попали в наши руки, то я бы знал об этом. Мой зам Александр Михайлович Сахаровский непременно сообщил бы мне.

Вопрос. Чем, на Ваш взгляд, вызвана статья Сакулькина в «Совсекретно»?

Ответ. Думаю, руководству ГРУ не понравилась ваша с Ивановым книга. Писалась она, как вы мне рассказали, без консультаций с ГРУ и без их согласия была издана в Лондоне. Уже одного этого достаточно…

Кроме того, Иванов допустил в книге немало критических выпадов в адрес нерадивых сотрудников ГРУ. Такое тоже не прощается. Своими откровениями Иванов выставил напоказ очевидные недостатки в работе ГРУ. Кому же такое понравится?!

Сакулькин работал в Лондоне с Ивановым. Похоже, они не слишком ладили. Без ревности тут явно не обошлось. В своей статье он перемешал все: и собственные воспоминания, и отрывки из мемуаров Иванова, и статьи из английской печати, и архивные материалы. Разобраться толком в них не смог. Запутался сам, запутал других…

К примеру, цитирует он в своей статье какой-то многословный материал английской газеты. Его автор пишет полную ерунду: дескать, Иванов — Герой Советского Союза, возглавлял шпионскую сеть в Портленде, направлял в Кремль информацию, собранную советским агентом Гордоном Лонсдейлом и т. д. и т. п. Ну чушь собачья! Всем известно, что работу в Портленде выполнял наш нелегал Конан Трофимович Молодый. При чем здесь Иванов? Мало ли ерунды в западных газетах пишут! А Сакулькин решил за это вранье с Иванова спросить. Это уж явный перебор. Разве Иванов виноват в том, что о нем пишут на Западе?!

Да и архивные материалы из оперативного дела Иванова Сакулькин опубликовал весьма однобокие. Все как на подбор — ругательные. Ни одного доброго слова об Иванове в них не нашлось.

Вопрос. Но ведь такие материалы не готовятся без согласия руководства?

Ответ. И эта статья, конечно же, не исключение. Сакулькин выполнял приказ руководства ГРУ. Это очевидно.

Наша страна после распада СССР стала практически полным банкротом. Нынешняя власть выживает лишь за счет западных кредитов. Добрые отношения с Лондоном ей необходимы как воздух. Сакулькин с подачи своего начальства дискредитировал Иванова, чтобы никакие откровения бывшего разведчика не смогли их омрачить.

Вопрос. Контр-адмирал Сакулькин в своей статье обвинил Иванова во лжи, назвал книгу его воспоминаний — выдумкой. Кому верить — Сакулькину или Иванову?

Ответ. Разведчики — это особый народ. Они редко рассказывают о себе. Но если уж берутся…

Они, конечно, могут слегка приукрасить свои заслуги. Кто не без греха? Все мы — люди. Но лгать… Я не верю, что за год до смерти, взявшись рассказать о своей жизни и работе — а это поступок незаурядный для людей его профессии — Иванов стал бы врать своим будущим читателям. Что касается Сакулькина, его статья бьет не по Иванову, а по ее автору.

 

Приложение 12

Открытое письмо Е. Иванова и Г. Соколова в редакцию газеты «Санди Таймс» ОТ 28 апреля 1992 года

Уважаемая редакция!

Накануне, позвонив нам в Москву по телефону, Вы обратились с просьбой сделать заявление в связи с судебным процессом, возбужденным против Вас и издательства «Блейк Хардбэкс» госпожой Валери Хобсон, супругой бывшего военного министра Джона Профьюмо.

Как известно, она заявила, что содержание главы «“Столичная” для Валери Хобсон» в нашей книге, выдержки из которой опубликовала Ваша газета, не соответствуют действительности. Она утверждает, что Евгений Иванов никогда не посещал Нэш-хаус и, следовательно, она никогда не принимала его у себя дома.

Мы понимаем, что исковое законодательство Великобритании стоит на защите прав личности и требует при публикации материалов неопровержимых доказательств тех сведений, которые выпускает в свет тот или иной издатель. Исходя из этого, до заключения договора с «Блейк Хардбэкс» мы предупредили издателя, что по ряду фактов, приводимых нами в книге, мы не располагаем такого рода доказательствами.

Мы предложили тогда нашему издателю до выхода в свет книги запросить соответствующую юридическую поддержку у специалистов по исковым законам Великобритании. Своевременная консультация по этому вопросу, как нам казалось, могла бы предотвратить те последствия, с которыми мы в настоящее время столкнулись. Но директор издательства, господин Джон Блейк, к сожалению, не прислушался к нашему совету. Он был абсолютно уверен, что никаких проблем с выпуском книги в свет не будет. За его самоуверенность теперь придется расплачиваться не только ему лично, но и Вашей газете, и нам, авторам книги.

Кто говорит правду — Евгений Иванов или Валери Хобсон? Для нас ответ на этот вопрос очевиден. Разведчику, который на склоне лет берется, наконец, рассказать правду о себе, потому что три десятилетия кряду его имя использовалось для бесконечных сплетен, выдумок и наговоров, нет нужды и резона выдумывать о себе новые «байки». Его единственная цель — рассказать читателям обо всем наиболее важном на его жизненном пути так, как он это помнит. Не нарушая при этом данной им присяги и не выдавая государственных секретов, конечно.

Встречи и контакты Евгения Иванова с Валери Хобсон были, как правило, скрыты от посторонних глаз. Исключение мог составлять лишь эпизод в июле 1961 года, имевший место на приеме в советском посольстве по случаю приезда в Великобританию первого в мире космонавта Юрия Гагарина. Лишь на этом приеме Валери Хобсон и Евгений Иванов были замечены вместе за разговором и угощением.

Все последующие встречи в доме четы Профьюмо на Честер-террас, 3 проходили без свидетелей. Иванов использовал просьбу Валери Хобсон, высказанную на приеме в советском посольстве — достать ей пару бутылок «Столичной» водки, чтобы навестить ее дома абсолютно конфиденциально и без лишних глаз.

Трудно представить себе иную картину, когда речь идет о разведчике, работающем во враждебном окружении под постоянным присмотром контрразведки противника. Представителю этой «второй древнейшей профессии» не нужны лишние свидетели, когда он пытается провести ту или иную тайную операцию.

Поэтому в суде в нашу защиту выступить будет некому. У нас нет и не может быть никаких свидетелей. Никто не видел Иванова в гостях у Валери Хобсон. И, следовательно, суд этот будет нами неизбежно проигран. Никто в английском суде не поверит рассказу красного шпиона Иванова, если он тридцать лет спустя не сможет документально доказать, что был в Нэш-хаусе тет-а-тет с Валери Хобсон.

Но, несмотря на предсказуемый вердикт суда, мы по-прежнему заявляем: Иванов был в доме Профьюмо, и не раз. Он даже смог сфотографировать на «Минокс»-камеру документы и письма в кабинете военного министра.

Нам доподлинно известно, что эти документы и письма хранятся в архиве Главного разведывательного управления Генштаба. Большинство из них до сих пор носят гриф «совершенно секретно». Но некоторые архивные материалы были недавно рассекречены. Мы имели возможность ознакомиться с ними. В них есть информация Иванова о встречах с Валери Хобсон, есть его предложения руководству о продолжении контактов с ней. Имеются также материалы, в которых говорится о том, что руководство резидентуры ГРУ в Лондоне запретило Иванову (сочтя это мероприятие излишне рискованным) дальнейшие посещения дома Профьюмо.

Но абсолютно недоступными для наших глаз остаются те хранящиеся в архиве ГРУ материалы из кабинета военного министра, которые были сфотографированы или попросту украдены Евгением Ивановым.

Однако, как нам стало известно от специалистов по британской юриспруденции, даже если бы эти документы были рассекречены и выставлены всем на показ, английский суд не счел бы их доказательным материалом в споре между Валери Хобсон и Евгением Ивановым. Таковы правила игры на британском судебном поле! И они Вам должны быть хорошо знакомы по опыту работы и по тем издержкам (в том числе и финансовым), которые английская пресса вынуждена нести в судебных спорах такого рода.

Это дело для Валери Хобсон изначально является совершенно беспроигрышным, что бы мы ни говорили. Именно поэтому оно и возбуждено. И никакие заявления с нашей или Вашей стороны здесь не помогут.

Поверьте, нам не в меньшей степени, чем Вам, неприятно терпеть поражение. Особенно, когда знаешь, что ложь торжествует, а правда — нет, хотя она на твоей стороне.

Для нас, проживших жизнь в тоталитарном обществе, к торжеству лжи над правдой не приходится привыкать. Но, судя по всему, и Вам хваленая британская демократия не гарантирует победы над ложью.