Бенедикта моя лежит в гробе как будто покойник, Я по ляжкам ее провожу, будто чую завесу, Нет дыханья в устах, в глазах блеска и нет интересу, Слышать мессу по ней, как читает молитву духовник… Идеал, говорили мужчины, с ней одной до экстаза Можно спать день и ночь, забывая с ней даже про пищу, В ее телом прекрасном нас побывало за тыщу, Ведь недаром на кольцах ее блеск от алмазов… Ей бы жить да любить, да жених как ревнивый Отелло, По следам ее псом беспризорным запах ловил драгоценный, Вдруг ужасная боль разбежалась по членам, — Вот это измена! Она к телу другого прикована рабски склонившимся телом! С истерически страшным лицом и неистовой злостью Он проткнул их обоих своим возмущенным концом, Так в азарте едок подавляется крупною костью, Они сгинули оба, накрывшись терновым венцом… Бенедикта, прости, ведь и я любил тебя тоже, Твой несчастный жених нас не мог во тьме разглядеть, Когда ты послушная мне, в верх взлетала, о, Боже, Почему мне с тобою вдвоем не пришлось умереть?!