Подслеповатый блеск луны… Тревожный клекот лягушачий… И я стоящий на обрыве, Шепчу, клонясь к заветным травам… Не слыша говора людей… Лишь птиц таинственный и странный Звук проницает небеса… Она стояла на могиле, и ветер косы шевелил… Струилась ночь тоской громадной, Изничтожающей меня… Я полз меж жалостных теней С подслеповатым лунным блеском… Их очертания едва мое беспамятство терзали… Она стояла изваяньем… Летящим в тьму немых мгновений… Так время медленно растет, Безумным обликом теряясь… Дрожащих пальцев нежный стыд И трепет дорого сердца… Все здесь зияло пустотой, Зовущей нас во прах одеться… Мы шли из сгорбленных деревьев… Из их легчайшей тишины… Из их листвы и бренной пыли… Мы возвращались молча в ад… Там свет иного измеренья Пронзает вечной глухотой… У входа темные сомненья Спешат в прозрачность окунуться И стать невидимыми снами… Мы все играли в детских клетках… Одни с собой как с той игрушкой, Чей взор послушный звал сказать Одно немыслимое слово… Нас двое… Нас спешат развеять, Накрыв невинной чистотою Давно покинутого неба, Тем самым выразив Бессмертье… Я чую темные пространства… Все их неведомые силы… За ними наши двойники Спешат куда-нибудь укрыться… Опять позор существованья… Могилы ночью пригвождают… Мы вправе быть хоть с кем угодно, Но нас пленит всегда тоска… Она нас делает роднее И ближе всех несчастных смертных… Она тепла… Она не призрак… Она раскрыта всей Душой… Пусть кто-то спит в ее могиле… Пронзают звезды нашу полночь Одной протяжной колыбельной… Забыв себя, поют ветра… Земли изрезав тонкий профиль… Простерта вечная Печаль… Еще чуть-чуть совсем немного… Осталось жалости и горя, Чтобы зажечь одну свечу На всей заброшенной Вселенной, Чье время муке равносильно… Нас не убить и нас не выжить… Случайны мы в ночном покое… Тела, струящиеся в бездну… Нам ничего уже жаль…