Однажды я спятил…
Я пришел в какой-то музей старинной живописи в совершенно невменяемом состоянии…
Выпив много водки сначала с друзьями, а потом с любимой женщиной, и не взирая ни на какое удовольствие получаемое от жизни, а поэтому находясь в состоянии странного и необъяснимого аффекта, я уставился на одну из картин, где полуобнаженная дева с неправдоподобно развернутым не столько ветром, сколько невидимой рукой платьем-туникой, светилась мне всеми краями обнаженной плоти и краешком лобка, за которым угадывалось загадочно светящееся лоно… На какой-то миг мне даже показалось, что я нахожусь под действием каких-то фантастических наркотиков, заставляющих меня видеть мир изнутри и разглядывать все его тайны…
Эти странные полукружия танца, тела и холмов тела и природы, эти ручьи и потоки вод вели меня сквозь ткань картины в другой загадочный мир…
Я подошел к деве и спросил, кто она, но она не ответила… И все же она как-то странно замирает словно в ожидании ответа от самой себя… И я кажется, услышал голос на том конце необъяснимо возникшей передо мною реальности…
Свет в небе над нами гаснет, это в музее выключают в залах свет и посетители уходят, но я остаюсь в старинной картине с моей незнакомкой…
Почему-то мне хочется назвать ее богиней, но я очень волнуюсь и называю ее Муся…
И откуда только взялось это дурацкое имя… Может, из какого-то старого фильма… Боже, я не знаю, что мне делать с этой девой, и я хватаю ее за руки и начинаю с ней танцевать какой-то причудливый танец…
И совершенно неожиданно она шепчет мне, – Это пасадобль, я узнала этот танец…
– А что вы здесь делаете? – шепчу я, танцуя с ней и нарезая невероятные круги над гладью озера, окруженного горами и облаками…
– Не знаю, – шепчет она, – меня просто кто-то бросил сюда, а забрать забыл…
– Так, ты ничья? – обрадовался я…
– Ага! Скорее всего! – и мы тут же поцеловались, а потом одним толчком я вогнал в нее свою горячую плоть, и мы совокупились…
Моя богиня стыдливо охала и даже что-то шептала на итальянском, потом на французком языке…
Одно выражение, – Мон плизир, мое удовольствие, я уже где-то слышал…
А потом мы полетели с ней на какой-то странный светящийся огонек…
И столкнулись лбами со светящимся табло «Выход!», висящим над закрытой дверью музея…
– Где мы? – удивилась моя незнакомка, натягивая на себя свою тунику…
В музее, здесь висит та самая картина, на которой тебя кто-то изобразил…
– А кто меня изобразил?…
– Да, не возвращаться же нам назад! – сказал я, и потянув на себя за руку деву, вытащил ее из музея…
Двери как-то легко открылись нам, будто и не закрывались…
Я посадил робеющую деву в свою «Сузуки» и мы поехали из города на природу в лес…
В лесу я налил ей водки, мы выпили и снова совокупились…
А потом мы лежали и думали черт знает о чем…
Она меня все время спрашивала о нашем мире, но я без большой охоты отвечал ей, то есть нес абсолютную ахинею, ибо был пьян и ничего не соображал…
Так я ей соврал, что мы все боги и управляем Вселенной… И она, средневековая дурочка поверила и даже расплакалась от счастья, что совокупилась с богом…
Мой разговор по телефону с любимой женщиной еще больше укрепил ее в чувстве, что она имеет дело с богом…
Я не хотел ее разочаровывать… Со временем я так привык к ней, что поселил ее у себя в своей квартирке… Когда приходила моя старая возлюбленная, моя девочка пряталась в шкафу, чтоб не мешать нам…
И все было бы ничего, но эта дуреха полюбила глядеть по телеку идиотские любовные сериалы…
Это так раздражало меня, что я в конце концов выбросил телек в окно, о чем потом пожалел, ибо моя дива впала в такую дикую депрессию, что не хотела уже не совокупляться со мной, ни куда-то ехать на природу…
Пришлось купить ей телек…
Теперь мы жили как обычная семейная пара, она смотрела телек, я общался по инету с друзьями…
Со временем я отказался от своей любимой женщины, ибо привык к своему маленькому, но несомненно грациозному средневековому чудищу, хотя между нами говоря, я подозреваю, что она вообще явилась ко мне из первобытного века, потому что до сих пор ест макароны, да и любое другое блюдо исключительно руками, и даже не пытается их мыть…
Поэтому я ее мою сам, сам стригу ей волосы, ногти, одеваю ее в самые милые нарядные платьица, в которых она почему-то все время делает дырки, прокусывая их своими острыми зубками, и стыдливо ссылаясь на то, что ей в них очень трудно дышать…
Зато в постели она дышет как вулкан самой сногосшибательной страсти…
Рассказывать о сказочно приобретенной мною красавице из пыльной музейной картины я никому не стал…
Да и кто в наше время верит в чудеса? Никто не верит…
А потом не дай Бог, поверят и отнимут мое чудо, а оно мне и самому позарез нужно, ибо так как она чудесно совокупляется, в наше время уже вряд ли кто-то может…
Так из обыкновенного пьяницы и бабника живописное чудо сделало меня вполне порядочным семьянином…
Да забыл еще сказать, что у нее вместо ног копыта, но меня это мало смущает, а в постели даже как-то забавляет… Аминь!