Цикенбауму льстило как Адаму Стать властителем живого существа, Он студентку – поэтическую даму Со стихами лобызал до естества… Он шептал: Ока так глубока, Как проникшая в тебя моя рука, Потом вместо руки волшебный шест Проницает место всех невест… Гляди, уже Ока заволновалась От бегущего по волнам катерка И моя взлетающая жалость В тебя входит от порывов ветерка… Если стонешь, значит, молишь Бога За Любовь свою и за Судьбу, Чтоб не обмануться вдруг жестоко, Падая со мной на траву… Да, ты пьяна, а потому ручная, Шепчу тебе стихи, моя родная, И твое лоно нежно шевелю, Так звезды проницают светом мглу… Бутылка выпита, ее сосуд бесценный, Но все же не сравняется с твоим, Где плавится огонь наш драгоценный, Переплавляя мысли просто в дым… Трава мягка, пушиста как ковер, Травинки обрамляют твое тело, Внутри тебя бушующий костер Шепчет мне, что ты уже не дева… Да, я слышал твои робкие стихи, В них улыбалась мне печаль земная, За которой твои прошлые грехи Вряд ли что-то скажут мне, родная… Однако утро настает, а ты ревешь, Как будто снова ощущаешь жизни ложь, Твоя зачеточка с пятерочкой лежит, Обременяя твой несчастный стыд… Но погляди, опять волнуется Ока От резвящегося в волнах катерка, Вот так и я опять в тебя влюбленный Навещаю твое сладостное лоно… Вот, твои слезы высохли опять, Ты зря пытаешься мне грех свой объяснять, Ведь грех с рождения как Смерть сама пришел, Апостол Павел нам анализ произвел… Так что я снова буду в твоем лоне Изучать Любовь в безумном стоне, Ты слышишь с неба гром, за ним вода С тобой нас смоет просто без следа… Вот ты была, – и нет уже тебя, Не надо говорить, что жизнь – борьба, Жизнь – исчезновенье наших тел, Мы таем вмиг, переходя земной предел… Сначала я в тебе, а ты во мне, Потом мы вместе разлагаемся во тьме, Вот здесь и будут после кости-черепа, Да, Смерть как Жизнь нелепа и смешна… Но лишь для тех, кто, вырвав болью стон, — Не замечает, как лукавит небосклон, — Ведь небосклон внутри себя гонящий пар Из наших тел рождает сказочный пожар… Чтоб мы прошли через него в другую тьму, Как я сквозь твое лоно пал в Судьбу, Любой наш след, пусть капля или вздох Изобличает связь меж нежных ног… Но главное, что есть какой-то Бог, Который нам с собою справиться помог, — Так Цикенбаум как Адам вел в роще речь, Пытаясь грех в познание облечь… Но снова загоралось в небе солнце И он опять тонул в ее колодце, Окружая страсть шептанием стихов, В лоне ощущая мир грехов…