Цикенбаум умер в наслажденьях, Сидоров от страсти просто сгинул, — Вот с таким безумным рассужденьем Амулетов в речку удочки закинул… Я на углях занимался с шашлычком, Глядя, как друзья мои пируют, Девы – ошалевшим косячком За кустами с ними кувыркались в буре… Цикенбаум себя чуял властелином, Сидоров – небесным существом, Амулетов за крючком бросался в тину, А я угли шевелил под шашлыком… И думал, – вот, грешочек первородный, Из рая смылся даже сам Адам, Чтоб девой насладиться благородно, Раскрыв в лоне сладостный Сезам… Амулетов вдруг заматерился, Крики дев всю рыбу распугали, В ловле рыб он видел больше смысла, От любви боялся быть в печали… Так как нам жить, как тратить жадный разум, В чем или с кем ловить свою надежду?! — Цикенбаум в девах скрылся сразу, Сидоров свалился к ним поспешно… Амулетов матерится, рыбу ловит, Ярко солнце на волнах блестит, Крик летит, вмиг созданный любовью, Я и Амулетов чуем стыд… Так зачем же нам грешочек первородный, Зачем из рая убежал Адам, Чтоб создать такое множество народа И мощью страсти всех разбросить по кустам?!… Так думал я, стряхнув шашлык в тарелку, Амулетов нежно обхватил рыбешку, У Цикенбаума немало будет деток И Сидоров в ЗАГС побежит с матрешкой…