Сидоров глядит на лунный свет, Всю ночь привязан к деве он, Он водку пил, но в водке счастья нет, А в лоне девы лишь блаженный сон… Вот он, проснувшись, вылез из гнезда И нет ему опять покоя, Кругом молчат уснувшие места, Одна луна повисла над Окою… А счастье где-то рядом, но не здесь, Даже в деве оно слабо показалось, Он мог бы ее сладость нежно есть, Но к нему пришла премудрая усталость… И он не знает, – как судьбу влачить, Все семя быстро в деве потерялось, Как будто кто-то дергал их за нить, Потом возникла вдруг бессмысленная жалость, Ведь эти ласки и часы не возвратить… И Сидоров глядит на лунный свет, И дева, глядя на него, ужасно плачет, Он в лоне был, но в лоне счастья нет, Выходит, жизнь почти ничто не значит… Он водку пьет и к деве снова льнет, Он хочет видеть ощущенье смысла, Он языком ласкает ее вход И чувствует, что счастье где-то близко… Но мысль ему покоя не дает И он опять встает над спящею Окою, Он видит в волнах вымерший народ И к соскам девы ластится щекою, И как теленок у телушки грудь сосет, Вскипает кровь и продлевается вновь род И с девой Сидоров кричит в мерцанье вод… Ощущая, как теряются года, Мечты, воспоминанья, просто мысли, В прекрасном лоне светит яркая звезда, Нас уводящая к другой бессмертной жизни… Так Сидоров подумал и уснул, И дева с ним, безумная, уснула, Их подхватил какой-то странный гул И что-то вечное на небе промелькнуло…