Побег из больницы

или

Сыщик – на жопе прыщик.

история Иды глазами

олигофрена-эксцентрика

На следующий день я опять пошел навестить Рыжуху. Альму оставил дома, а чтобы она не беспокоила соседей своим лаем, погромче включил радио.

Юрий Владимирович обещал не сегодня, так завтра, перевезти Рыжуху ко мне, а поэтому я очень сильно беспокоился, понравиться ли Альме Рыжуха, а Рыжуха Альме, не начнется ли между ними обычная бабья грызня, да и как отнесется Рыжуха к моей квартирке, если все стены вместо обоев оклеены голыми красотками из журналов, а железная колченогая кровать с панцирной сеткой определенно нуждалась в покраске. В общем, одни мысли прыгали, как зайчики, другие кружились как белки в колесе.

– Ты знаешь, я уже соскучилась, – сказала Рыжуха, как только я переступил порог ее палаты.

Угу! – удовлетворено хихикнул я и опять присосался к ее груди как младенец.

Теперь она не стонала, а натурально плакала от любви, уже различаемой даже невооруженным глазом.

А потом вспомнил, что побег из больницы надо устраивать, так весь и покраснел, и гляжу на нее дорогую и любимую, а сам весь от волнения трясусь.

Да что это с тобой? – спрашивает Рыжуха. – Из-за меня, что ли, нервничаешь?!

Угу! – ответил я, а сам от волнения еще больше залился слезами.

Надо бы поторопить Юрия Владимировича, а то вдруг тот сукин сын – следователь, действительно посадит ее в тюрьму.

Да ладно тебе, рева-корова! – Рыжуха обняла меня, и я сразу успокоился, и даже повеселел немного.

Все же, что ни говори, а Юрий Владимирович прав, уж очень Рыжуха классная баба! Таких баб, наверно, только в кино и показывают, и то, только для взрослых, чтоб всякая малышня от таких миленьких баб тоже с ума не сходила.

В общем, целый час мы с Рыжухой по разному целовались-обнимались, а она довольная такая, мне и говорит:

Это, – говорит, – Тихон у нас петтинг был.

Какой-растакой еще Петин? – удивляюсь я. – Если этот Петин сюда еще раз заглянет, я ему всю морду расквашу!

А она смеется вовсю, кисонька моя!

Ну и смешной же ты, Тихон, – аж слезы у нее от смеха выступили, – и так потешно изображаешь олигофрена, Тихон, ну, просто умора!

Это олигарха что ли? – переспросил я.

А она вообще, в подушку уткнулась носом и мычит как корова от удовольствия. А тут и Юрий Владимирович в палату заходит.

Вижу, – говорит, – у вас здесь весело.

Да, тут, – говорю, – какой-то Петин был.

Какой Петин? – удивился Юрий Владимирович.

Ой, Тихон, не смеши меня! – уже надрываясь от смеха, еле выговорила Рыжуха.

Юрий Владимирович видя Рыжуху такой счастливой, даже обнял меня.

А я, между прочим, уже вас сегодня выписываю домой! – торжественно объявил Юрий Владимирович.

И когда?! – спросили мы одновременно с Рыжухой и рассмеялись.

Хоть сейчас! А можно через час! Пусть это для вас будет сюрпризом! – загадочно улыбнулся Юрий Владимирович.

Вообще-то Чуватов еще говорил, что от некоторых сюрпризов полная жопа бывает, – вздохнул я, глубоко задумавшись.

Тут Юрий Владимирович с Рыжухой такой порцией смеха взорвались, что я ненароком даже испугался, ведь говорят же, что от смеха можно лопнуть. А потом чего они все время смеются?! Ненормальные, что ли?!

Ну, ладно, – уже серьезно взглянул на нас Юрий Владимирович, – давайте, действительно не будем откладывать это дело на потом! Ты, Тихон, давай нам адрес, куда привезти Иду Марковну, а сам езжай туда, мы все приготовим и привезем ее тебе в целости и сохранности! А пока мы выйдем! Я поцеловал Рыжуху и вышел с Юрием Владимировичем из палаты.

– А почему мы вместе не можем уехать?! – спросил я.

Чтобы не привлекать внимания, – шепнул Юрий Владимирович и приложив палец к губам, завел меня к себе в кабинет.

Я надеюсь, Тихон Тихоныч, что ты везешь ее не домой, – как-то странно поглядел на меня Юрий Владимирович.

Ну, конечно, – успокоил я его.

Говорить о том, что Ида Марковна, то есть Рыжуха, вовсе не моя жена, я не стал, решив про себя, что так будет лучше.

Итак, сверим часы, – сказал Юрий Владимирович и взглянул на мои черные маленькие часики с золотым паучком вместо стрелки, и золотой паутинкой на всем циферблате.

Ты, что, Тихон, женские часы носишь, – усмехнулся Юрий Владимирович.

Да, не все ли равно, – обиделся я, – самое главное, что они красивые!

Да, я так, в шутку сказал, – извинился Юрий Владимирович, и взяв у меня адрес, договорился привезти Рыжуху ко мне через два часа.

Я тут же поехал домой. Очень хотелось до них убраться, особенно снова помыть Альму немецким порошком, который действительно прекрасно отстирывал ее шкуру, а еще как следует покормить, чтобы она, не дай Бог, на Рыжуху волком не глядела.

Однако, привезли они Рыжуху ко мне только через три часа.

Колесо по дороге лопнуло, – объяснил мне Юрий Владимирович, затаскивая вместе с санитаром на носилках мою улыбающуюся Рыжуху.

Это наш дом?! – спросила она, разглядывая на стенах голых красоток, и все еще не доверяя самой себе из-за потери памяти.

Нет, это я квартиру снял, чтобы тебя за аварию Сергей Сергеевич не посадил, – соврал я, а сам сухарики грызу, чтобы нервную систему успокоить.

Может стол какой-нибудь организуем? – спросил Юрий Владимирович, уже помогая Рыжухе лечь на железную колченогую кровать, но тут дверь из кухни открылась и чуть слышно рыча, показалась заспанная морда моей Альмы.

Молчать, Альма, – крикнул я и Альма сразу же замолчала.

Она не укусит?! – немного испуганно прошептал Юрий Владимирович.

Нет, не укусит, – засмеялась Рыжуха и тут же позвала Альму к себе:

Альмочка, Альмочка, иди ко мне родная!

Кажется, она на самом деле думала, что жила со мной и с Альмой. Альма, как ни странно, послушалась Рыжуху и подойдя к ней, стала лизать ее лицо.

Фу, а как рыбой от нее пахнет! – засмеялась Рыжуха.

Ладно, – сказал успокоившийся Юрий Владимирович, – мы уж поехали! А я к вам как-нибудь в гости заеду! Колесико с тросиком мы закрепили. Вот в этом пакете, – кашлянул, чуть краснея Юрий Владимирович, – судно.

Кораблик, что ли? – засмеялся я.

Ага, кораблик, – засмеялась Рыжуха, – ты его под меня только подложишь, и я поплыву!

Ну, ладно, мы пошли, – еще больше смутился Юрий Владимирович и быстро вышел из квартиры с санитаром.

А когда вас ждать?! – крикнул я ему уже на лестничной клетке.

Когда рак на горе свистнет! – засмеялся Юрий Владимирович и ушел, как ни в чем не бывало.

Тихон, – позвала меня Рыжуха, – подойди ко мне.

Ну, что, кисонька моя, что тебе надобно?!

Подложи под меня, пожалуйста, судно!

Вот эту железяку?! – вытащил я из пакета белую посудину.

Да, ее, вот сюда, – она сама взяла из моих рук судно и подложила под себя, и вскоре послышалось звонкое журчание.

Ну, Тихон, ну, что ты смеешься?! – смутилась Рыжуха.

Просто, интересно, как ты писаешь, – фыркнул я.

Уже теперь моя Рыжуха на меня обижалась, а я весь лопался от смеха, и только одна Альма с каким-то удивительным обожанием глядела на нас обоих и тихо поскуливала.

А поздно вечером мы все втроем смотрели телевизор. Рыжуха лежала на кровати, я сидел на стуле, а Альма возле моих ног. Мы с Рыжухой грызли семечки, а Альма на полу обгладывала говяжью косточку, и вдруг прозвенел звонок.

– И кого там нелегкая несет, – подумал я, – неужели того самого Петина, о котором мне Рыжуха моя в больничке сказывала.

Рыжуха как услышала звонок, так сразу вся съежилась, Альма перестала грызть кость и немного порычала, но я опять в ее пасть кость засунул, а Рыжухе шепнул, чтоб она помалкивала.

А сам закрыл дверь в комнату и думаю, что если это Петин, то не мешало бы его сковородкой по голове огреть! Беру на кухне сковородку, дверку постепенно открываю, а сам за дверкой спрятался, гляжу, башка чья-то мужская из-за дверки высовывается, ну, я ее и сковородкой по затылку, и шмяк! Мужик тот и рухнул сразу на пол. Я пригляделся к нему, а это Сергей Сергеевич лежит, в костюмчике своем и в рубашке белой, с галстуком синим, в золотых дракончиках, полеживает.

Выходит, выследил гаденыш!

Отрезал я бельевой веревки и связал его, родненького, по рукам и ногам, а чтобы не орал, зараза, большой кляп из старой своей милицейской рубашки в рот вставил.

Втащил его, значит, в комнату, а Рыжуха моя с испугу под одеяло спряталась, Альма, наоборот, всего его обнюхала и с огромным интересом отгрызла кончик синего галстука с золотыми драконами, и получилось так, что лишила она одной головы это трехголовое чудище.

И что мы теперь будем с ним делать? – показала из-под одеяла свою головку Рыжуха.

А не все ли равно? – весело отвечал я. – Самое главное, теперь он тебя никуда не посадит и узнает почем лихо! Как говорится, почем лихо, сиди тихо!

Сергей Сергеевич в это время очнулся и замычал, мотая головой в разные стороны. Я вытащил кляп изо рта, он заорал что есть мочи, тогда я опять вставил кляп, и так несколько раз, пока Сергей Сергеевич не успокоился. Альма сидела возле меня и зевала, страшно разевая пасть, как будто специально пугала Сергея Сергеевича.

Тихон, отпусти меня по доброму и я никому ничего не скажу, – зашептал Сергей Сергеевич, – и жене твоей ничего не будет, я уже все прекратил.

Ага, так я тебе и поверил, – усмехнулся я, переглядываясь с улыбающейся под одеялом Рыжухой.

Ну, пойми, Тихон, я делал свое дело, – уже заплакал Сергей Сергеевич, – и ты бы на моем месте поступил бы так же!

Все-таки, признайтесь, Сергей Сергеевич, что сыщик из вас не получился, – засмеялся я.

О Господи, какой же ты дурак, Тихон, – поморщился Сергей Сергеевич.

А деньги хорошо у людей вымогать? – неожиданно закричала из-под одеяла Рыжуха.

Кисонька, успокойся! – я присел к ней на кровать, и прижал ее к себе.

Не знаю, не знаю, что вас ждет, – пробормотал пристыженный Сергей Сергеевич.

Вы лучше подумайте, что ждет вас, – злорадно усмехнулась Рыжуха.

Ну и дураки же вы, – склонил свою голову Сергей Сергеевич, – и зачем я только с вами связался?

А мне кажется, что вам просто стыдно, – даже с некоторой жалостью поглядела на него Рыжуха.

Ну, зачем я вам?! Отпустите меня! – взмолился Сергей Сергеевич. – Хотите, я вам заплачу! У меня есть много денег!

И сколько?! – хитро улыбнулась Рыжуха.

Кисонька, ну зачем же ты задаешь ему такие вопросики! – обеспокоено вздохнул я. – Ему же верить все равно нельзя!

Пусть скажет! – попросила Рыжуха.

Сто тысяч долларов, – шепнул, боязливо поеживаясь, Сергей Сергеевич, облизывая пересохшие губы.

У вас так много денег, а вы еще их просите у людей, и зачем?! – удивилась Рыжуха.

Тебе-то, какое дело?! – огрызнулся Сергей Сергеевич, и в ту же секунду Альма окончательно отгрызла на его шее галстук.

От страха Сергей Сергеевич даже сделал под собой небольшую лужицу.

Уберите собаку, – прошептал он, весь скрючившись и уже отвернувшись к стене.

Вас покормить? – спросил я.

Идиот! – шепнул он, в смятении переворачиваясь.

Я вывел из комнаты Альму, и, вернувшись с тряпкой, подтер за ним лужу.

Ну и дурак же ты, Тихон, – обратился ко мне Сергей Сергеевич, – я ведь к тебе, как к человеку пришел, чтобы ваши проблемы порешать!

Спасибо, – говорю, – но мы их как-нибудь сами порешаем, – а сам поднял запуганного Сергея Сергеевича и в кресло у самого телека посадил.

Хочешь, – говорю, – штаны на тебе поменяем?!

Все-таки, Тихон, у тебя действительно не все дома, – поморщился Сергей Сергеевич.

А ты не спрашивай, а поменяй, а то будет здесь мочой вонять, – посоветовала Рыжуха.

И я одел на Сергея Сергеевича под его нескончаемую брань свои старые кальсоны.

Эх ты, сыщик, на жопе прыщик, – вздохнул я, и выключив свет, уселся на кровать под бочок к Рыжухе. Сергей Сергеевич в темноте еще долго всхлипывал, и что-то бормотал, а за дверью тихо поскуливала Альма.