Глава 1. НА КАТОРГЕ

Николай осторожно, словно тень, прополз за толстый ствол, одиноко выступивший из сплошного ряда леса. Дерево старое-старое, кора давно изборождена морщинами, буграми, опоясавшими ствол. Копты на поляне, словно потерявшие след ищейки, настороженно озирались, нюхая воздух вывернутыми ноздрями. Коптов было девять, девять следопытов, некстати заступивших его путь. Преследователи прочно зацепились за его след — как липкая паутина, незаметно приставшая в дороге, которую пытаешься стряхнуть, но с каждым движением только еще больше вязнешь в тонко стонущих обрывках. Наверное, совсем недавно, минут пятнадцать-двадцать, но время будто совсем остановилось. Казалось, эти медведи-мутанты вечно гонятся за ним, пытаясь дотянуться страшными лапами. Схватят — разорвут.

Как неосторожно! Не думал Николай, что они так близко, шел, словно на прогулку, не захватив даже защитные аккумуляторы, не говоря уже об индивидуальной аптечке. Теперь он себя чувствовал все хуже и хуже. Николай осторожно выглянул из-за одного из мощных корней ствола, за которым притаился. Постарался вновь выбросить все мысли из головы. Он и так пытался думать бессвязными отрывками, чтобы коптам было труднее его засечь. Угораздило же Властителя породить таких тварей: не только сила и вполне достаточный для убийц разум, но еще телепатические способности, позволяющие улавливать чужой поток сознания. Правда, только осмысленный поток, на беспорядочные обрывки это не распространялось.

Солнце бросает оранжевые лучи сквозь редкую вату облаков. Посреди ровного поля будто подстриженной травы все девять ослепительно белых коптов, — девять бумажных плоских контуров, вырезанных из плотного картона, девять призраков из бездн подземного мира. Если верить рассказам людей, случайно выживших в коптском плену, эти мутанты получали одинаковое удовольствие и от охоты, и от мучений пленников, и от последующей трапезы из пленников. Перспектива во всех отношениях малоприятная. Особенно не хотелось быть съеденным.

Копты одновременно шевельнулись, видимо уловив отблеск мысли, разом повернулись в сторону Николая, и тогда он, не экономя, ударил по ним лучом бластера.

Ближайший копт, взвизгнув, покатился огненным шаром. Еще кого-то задел. Сколько? Он не заметил, бежал от дерева к дереву, стремительно, ломано уклоняясь от выстрелов. Позади вопли, топот шагов, треск горящих сучьев, гул погони, ропот потревоженного леса. Где-то здесь уже должны быть развалины того заброшенного храма, подобного многим, разбросанным по всем обитаемым планетам. Кто-то же их строил? Может, для Властителя? Посторонние мысли… Ну, где же тот храм?! Там хотя бы есть возможность спрятаться… может, копты не заметят, пройдут дальше…

Подпрыгнув, Николай уцепился за сук, бросил тело вверх и метнулся по стволу выше, скрываясь в листве. Внизу скользили копты: один, два, три… семь медведей-мутантов. Только двоих зацепил. Он уже собрался спуститься, когда появился еще один — хромой, благоухающий паленой шерстью. Его, Николая, копты тоже поджарят, ежели он попадется им в лапы. Паленый остановился под деревом, замер и, с натугой дыша, стал вертеть огромной головой — морщины на лысоватом лбу… копт посмотрел Николаю в глаза, и тот, прыгая вниз, выстрелил из бластера прямо в ощерившиеся желтые клыки.

Кончились заряды — одно к одному! Бластер лишь зашипел вхолостую, звякнув предохранителем. Мутант сразу все понял и с рычанием метнулся к врагу. Но тут же запнулся — брошенный бластер с костяным стуком попал прямо по клыкам, а через мгновение кованый нож, запущенный Николаем, завершая дугу полета, проткнул глотку зверя, кровь толчками окрашивала мех на груди, а в глаза вдруг вернулся испуганный разум… и глаза потухли.

Николай, выхватив из лап зверя ненужный тому бластер, вновь побежал по коричневой тропе, предполагая, что развалины левее. Копты услышали, взвыли за спиной. Не успеют, не догонят — ноги несут его вперед, сильно и плавно перебрасывая тяжелое тело. Вот в такие минуты бываешь благодарен тем гладким интеллектуалам, изобретшим, помимо всякой пакости, и реабилитационный карантин. Правда, без карантина и всех его медицинских чудес не было бы этих преследований, погонь, коптов и другой смертельно опасной дряни — все немедленно и без мучений превращались бы в покойников сразу по прибытии на планету.

Он бежал, подошвы сапог скользили по траве, но уже верил, что успеет. Внезапно перед ним выросла высоченная стена каменной кладки с узким проемом. Николай, ни секунды не медля, кинулся в туннель, для профилактики выстрелив перед собой широким лучом. И не зря: из-за деревьев автоматика выплюнула тонкие огненные нити лазерных разрядов, но промахнулась, попала лишь в то место, куда пришелся выстрел его бластера. Николай нырнул в открывшийся проход, упал, споткнувшись обо что-то, но тут же вскочил на ноги.

Позади, одновременно с выстрелом, что-то страшно, многоголосо взвыло. Николай, не думая уже ни о чем, огромными прыжками мчался внутрь, стараясь не упасть, г когда ноги попадали на что-то — тела животных?., полусгнившие побеги растения?..

Впереди — очень слабо — отсвечивало. Николай добежал до конца туннеля: сетка лиан закрывала выход. Что-то зашевелилось у выхода… небольшое… еще выстрел, чтобы предотвратить возможную опасность. Скорее всего, это были лианы, и, по-видимому, не хищные, но предосторожность не повредит. Он повел лучом по лианам, нащупывая проход. Хлынул свет.

Николай подошел ближе к выходу. Быстро выглянул. Уступ служил порогом, вознесенным над круглым каменным колодцем, заполненным черной, парчовой от мелких водорослей водой. Метров пять до воды, метров десять до верхнего среза колодца. Сзади в туннеле послышались вопли, рычание, топот — копты настигали.

Теперь другого пути не было. Николай сам себя загнал в ловушку. Бессильная ярость перекатывалась у него внутри, во рту, на зубах, которые он сжимал так, что скулы и подбородок пронзила боль — загнали, гады! А ведь надо было!..

Додумать он уже не успел — плита, повисшая над водой, на которую он ступил, невольно уходя от приближавшихся, громко рыкающих мутантов, неожиданно плавно опустилась. Николай потерял равновесие — и летел, летел… уже ничего не соображая, лишь ожидая удара о воду.

Вода, принявшая Николая, обожгла холодом. Он еще не успел вынырнуть, но вдруг всем телом почувствовал, как дрогнула гигантская масса воды, потекла вокруг него, увлекая вместе с собой. Он отчаянно заработал руками и ногами, но водоворот делал эти попытки бесполезными. Словно бы внизу включили гигантский мотор, легко раскручивающий гигантскую массу воды.

Николая несло все быстрее и быстрее. Резкая боль в плече — задел шероховатый камень стены, еще раз. Сообразив, что бороться бесполезно, и надеясь, достигнув дна, оттолкнуться и всплыть, Николай отдал себя на волю потока. Он быстро погружался в глубину, потом его повлекло в сторону. Еще раз больно ударило о суживающуюся стену… Вдруг впереди забрезжил свет, матово пробивавшийся сквозь темную воду.

Николай поплыл вперед, к свету. Течение помогло и, наконец, выбросило его, уже совсем задыхающегося, в огромный зал, купольным сводом похожий на пещеру.

Вода лениво колыхалась, словно в бассейне, мелкими волнами набегала на уходящие в глубину ступени. Непонятно откуда идущий свет освещал половину огромной пещеры.

Николай поплыл к каменным ступеням. Вылез. И только тут заметил, что пистолет все еще у него в руке. Это было хорошо. Это было просто замечательно!

Узкая каменная площадка проходила по всей пятнадцатиметровой ширине подземного зала. С обеих сторон она была ярко освещена. Николай разглядел туннели, но сразу не мог решить, в какой из них идти, потому что близкие изгибы ходов позволяли видеть только небольшой отрезок пути. Вдруг он заметил на стене большие круглые часы с весело скачущим секундным лучиком. Электроника в древнем замке! Впрочем, почему бы и нет? Он пригляделся — в действительности это были не часы, а яркое световое пятно, со странной игрой внутри, которую он принял за движение указателя времени. Непонятно. Он встряхнул головой — пятно тут же исчезло— гладкая каменная кладка… Николай внезапно почувствовал недомогание и еще раз пожалел, что не захватил с собой аптечку с анализатором! Сделать бы сейчас укол— и все. Еще и аккумуляторы забыл…

Пуля, вылетевшая неожиданно из мрака, едва не попала в него. Николай мгновенно пригнулся и бросился к ближайшему выходу, вынырнувшие словно белые поплавки копты стреляли поверх воды.

Оторваться-таки он не смог!

Сзади плеснуло, у входа в коридор Николай, обернувшись, стремительно выстрелил: пронзительно вопя, огненным бревном падал в воду уже было выскочивший на ступени мутант.

Пригнувшись, Николай побежал внутрь туннеля.

Проскользнув плавный поворот, Николай оказался в прямоугольном коридоре, напоминавшем сужающееся кверху ущелье. Впереди виднелся скупо освещенный тамбур. Николай, все время оглядываясь, пробирался вперед… Не нравился ему этот скрежещущий, все усиливающийся шорох.

У самого выхода, где коридор сужался, пол обрывался до самого тамбура. Подозрительный шорох доносился именно оттуда. Николай заглянул вниз и мгновенно отпрянул: этого еще не хватало! — огненный кактус — мерзость, открытая бог знает на какой планете и иногда применяющаяся в диверсионной войне. Это была живая протоплазма с примитивной нервной системой, покрытая жесткой колючей кожей и реагирующая на малейшее движение любого теплокровного. При приближении к добыче из кактуса вылетал похожий на небольшую гранату шар, начиненный колючими семенами, который оглушительно взрывался. Семена, поражая живую ткань, выделяли жгучий яд, быстро растворяющий клетки. Если сам кактус не мог добраться до пораженного организма, добычу съедали растущие семена, образовывая новые организмы. В общем, отсюда надо было срочно выбираться.

Прикинув на глаз ширину препятствия, Николай отошел назад, разогнался и прыгнул.

Уже завершая прыжок, он услышал характерный хлопок и, приземляясь, извернулся, чтобы попытаться засечь снаряд, брошенный ему вслед чуткой мерзостью. Смертоносный шарик удалось отбить бластером, послав его, словно теннисный мяч, в яму, но и сам Николай при этом поскользнулся, упал и покатился по покатому скользкому полу.

Николай быстро скатывался в темноватый зев тамбура. Уже догадываясь, что все неспроста, он наудачу пальнул туда, куда влекла его тело чья-то темная воля. Впереди взорвалось зелено-багровым, стало немного светлее, но все равно еще ничего нельзя было разобрать.

Николая по инерции пронесло сквозь остывающий жар проплавленного металла, — жидкие капли лизнули тело там, где могли коснуться… И он оказался в ином мире.

Выстрел Николая прожег просеку в сумеречном, мертвенно-бледном лесу стволов, лиан и ветвей. Здесь пол тоже был каменным. Вскочив, Николай словно нажал невидимую кнопку, включающую сложный механизм: вся окружающая заплесневелая растительность пришла в движение — зашевелилась, задергалась, стала извиваться и потянулась к нему, слепо размахивая бичами руконог. Николай, тут же бросившись на пол, откатился как можно дальше под вытягивающиеся щупальца хищника. Здесь было безопаснее всего.

Однако эта кунсткамера потрясающе банальна: сначала огненный кактус, теперь плотоядный Гомстар — ходячий кустарник с Альтаира. Может быть, найденный Николаем храм — реликтовый оазис первых лабораторий смерти, продукция которых потом заполонила всю планету?

Николай энергично продвигался к основанию толстых стволов, где отсутствовали охотничьи рецепторы. В естественных условиях кустарник сосуществовал с крупными червями-санитарами, присасывающимися к корням, поэтому привык не реагировать на живность у основания стволов.

Можно было бы выжечь всю эту мерзость несколькими залпами, но тогда он обнаружил бы себя. Поэтому с этим придется повременить. Николай огляделся и осторожно пополз внутрь организма, стараясь не касаться подрагивающих корней. В особо труднопроходимых местах он быстро рассекал бледные переплетения ножом, зная, как долго блуждает сигнал по несовершенной нервной системе полурастения-полуживотного.

Коптов он заметил случайно. Переползая очередной отросток ствола и уже переваливаясь через тепловатое бревно, заметил, что за ним, почти сливаясь с сероватым фоном, словно гигантские пушистые гусеницы, ползли два копта.

Николай пополз быстрее. Копты не стреляли. Но они спешили, и расстояние медленно сокращалось. Николай уже хорошо видел, как горят их черные как сажа глаза и сверкают желтоватые, как местный сахар, клыки. Николай стал выискивать глазами пропускаемые ранее железные конструкции. Наконец повезло — по дороге показалась винтовая лестница, уходящая вверх. Ступеньки были сварены из железных прутьев и оказались свободными от побегов кустарника. Медведи-мутанты неотступно перекатывались сзади, словно змеи или безногие ящерицы.

Николай на четвереньках, все еще боясь выпрямиться, полез вверх, чувствуя звериное дыхание совсем близко за спиной. Когда Николай вполз на предпоследний пролет, он обнаружил, что верхний отсутствует. Метрах в трех над лестницей в потолке зиял открытый люк. Николай инстинктивно пригнулся: длинное и мощное охотничье щупальце со свистом пронеслось именно над тем местом, где только что была его голова. Щупальце вернулось, оно продолжало равномерно, словно метроном, качаться из стороны в сторону. В верхней точке оно как раз пролетало под люком. Если попытаться вылезти, то оно обязательно заденет. А тут еще копты! Николай посмотрел вниз — мутанты были уже близко. Из двух зол надо было выбирать меньшее.

Николай повернулся и выстрелил как можно ниже к основанию охотничьего побега. Щупальце еще падало, а внизу уже началось нечто невообразимое. Кустарник словно взорвался, беззвучно бросив к лестнице всю массу ловчих руконог, которые извивались, будто ошпаренный кипятком клубок спящих змей.

Подпрыгнув, а потом пролезая в люк, Николай слышал сзади свист и удары — словно бы пастухи-атланты щелкали гигантскими бичами — и ужасный крик! — в край люка вцепились огромные руки копта, когти скребли металл, пытаясь удержаться…

Николай осторожно заглянул: щупальце крепким кольцом обвило ноги копта и тянуло мутанта вниз. Чуть ниже мелькал лопнувший клубок другого мутанта — уже смятого и раздавленного. Николаю хорошо были видны кости, прорвавшие кожу и торчавшие красными острыми изломами. А рядом с собой, совсем близко, Николай видел глаза — умоляющие жалкие глаза не хотевшего умирать зверя.

Николай отвернулся. Коптом больше, коптом меньше…

Здесь начинался новый коридор. Пол — каменная мозаика — был изрядно запыленный. Стены — обшитые деревянными панелями — практически сгнили, с двух сторон коридора были овальные ниши, прикрытые металлическими дверями. С торцов еще двери. Копт все еще сопротивлялся. Николай вернулся клюку. Медведь-мутант сквозь напряжение и муку выдавил едва разборчиво:

— Помоги!

Николай терпеть не мог эти свои порывы гуманизма, которые когда-нибудь могли привести его к могиле. Выхватив бластер, он отсек петлю, захватившую копта. Освобожденный мутант вылетел из люка и обессилено рухнул на пол рядом с Николаем.

А что дальше?

Дальше все было просто, убедительно и очень быстро. Мутант беспомощно шевельнул рукой, задел ногу человека, затем тут же ухватил за лодыжку и так дернул, что Николай всем телом впечатался в многолетнюю пыль ковра. Выбитый ударом бластер отлетел в сторону. Копт вскочил, перехватил руку спасшего его человека, только что утерявшего пистолет, завернул за спину и потащил Николая, словно пустой мешок.

Унижение и злоба не помешали Николаю выхватить второй рукой рукоять веерного ножа и направить его вверх и вперед. Николай выстрелил. Его подбросило вверх — копт, падая, едва не оторвал ему руку. Но обошлось.

Медведь-мутант корчился, проткнутый насквозь десятком лезвий, прочно засевших в стенах и потолке. Может быть, стены здесь уже и не каменные, а впрочем, в бетон лезвия тоже вонзались. Ножи без приспособлений не освободишь. Зверь конвульсивно дергался и хрипел. Он подыхал. Конечно, все знают, что у коптов отсутствует кодекс чести. Человеческой чести. Есть кодекс воина и победителя. Коптский кодекс. Все знают… Плечо болело.

Николай подобрал потерянный бластер. Не глядя на труп, прошел к дверям. Было тихо. Он вновь почувствовал себя плохо. Двери вокруг не заперты, пыльные комнаты, брошенные столы, мониторы, кресла у настенных экранов — все пусто. Да, храм оказался еще тот.

У торцовой двери Николай остановился. Сквозь проем он разглядывал круглый зал, освещенный светильниками по периметру потолка. В противоположном конце помещения выстроился еще один ряд дверей. В центре потолка было круглое, похожее на люк пятно. Пол покрыт упругим стеклянистым веществом, утолщавшимся к центру зала. Больше ничего видно не было.

Держа бластер наготове, Николай прошелся вдоль стен к дверям — все заперты. Еще раз оглядел зал.

Его внимание привлек странный отблеск в середине, там, где полупрозрачное покрытие пола имело наибольшую толщину, проглядывало что-то темное. Николай нагнулся: под слоем пластика виднелась человеческая голова. Николай протянул руку и дотронулся до погребенного лица.

Это было ошибкой. Над головой сухо щелкнуло, отпрыгнув, Николай откатился в сторону, но хлынувший сверху поток шипящей жидкости все же накрыл его.

Николай выстрелил в потолок. Что-то взорвалось, и гигантский пульверизатор утих. Комбинезон промок насквозь.

Это была не вода. Когда Николай понял, что это такое, он стал торопливо срывать с себя одежду. Ткань, стекленея на глазах, хрустела под пальцами. Ноги едва успели вырваться из сапог, зазвеневших при падении. Хорошо еще, что вовремя отскочил в сторону: на кожу сквозь одежду просочилось совсем немного. Лишь кое-где на сгибах хрустели, отрывались кусочки твердой ткани и сочилась кровь. Дешево отделался. Однако волосы придется сбрить: на голове застыл твердый шлем.

В потолке зияла оплавленная черная дыра. Николай методично, с легким остервенением выжег все пять дверей. Одинаково запущенные кабинеты и коридор-прихожая за каждой из дверей. Кожа рук сочилась кровью. Шея проворачивалась с болезненным хрустом. Николай вошел в коридор-прихожую, запертую с противоположной стороны полированной металлической плитой. В одном месте обнаружился бугорок. Он нажал и отступил.

Плита стала прозрачной, Николай смотрел, словно в стену аквариума, где, медленно перемещаясь, плавали мертвые рыбы. Аквариум размерами не уступал тому колодцу с мрачной водой, где он сам недавно плавал, словно рыба. Живая рыба. А здесь, в хорошо освещенном пространстве медленно перемещались рыбы-люди, рыбы-копты, рыбы-звери… Все — спящие, мертвые, — приближаясь, смотрели на Николая невидящими глазами, уплывали дальше по кругу, сменяли друг друга… Люди, одетые в звериные шкуры, люди, одетые в ткани, настоящий кентавр, мерзкое двуногое существо, отдаленно напоминающее обезьяну… древнее оружие: луки, топоры, мечи. Звери… Олень, собака… огромный, словно медведь, волк… птица, покрытая перламутровой чешуей, с приоткрытым, полным острых зубов клювом…

Вдруг что-то тяжело и твердо опустилось ему на затылок. Упав, Николай с удивлением сообразил, что лежит не на твердом полу, а в невидимых объятиях силового кокона анабиозного саркофага. И сразу вокруг него выросли белые фигуры, в которых он узнал — не коптов, нет, — людей, облаченных в медхалаты.

 

Глава 2. ПРОБУЖДЕНИЕ

Кто-то тряс его за плечо, и в жаркой испарине, с гулко бьющимся сердцем Сергей очнулся. Сознание медленно возвращалось к нему. Воспоминание, насильно вторгшееся в память, таяло в глубине, в той бездне, где он стремился похоронить все, относящееся к ужасам каторги.

Окружающие предметы медленно, с резиновой инерцией получали имена: люди в белых комбинезонах — персонал медотсека, на стене — эстампы, круглые электронные часы, увиденные им сквозь кошмар, бежевые анабиозные саркофаги, в одном из которых, очнувшись, лежал он.

Заметив, что Сергей очнулся, оператор уступил место долговязому офицеру в черной форме, приблизившему в резких морщинах лицо. Офицер внимательно разглядывал его, а потом что-то быстро спросил.

— Что? — переспросил Сергей, и офицер повторил:

— Волков! Ваш серийный номер?

Он не понял, но вдруг в памяти всплыла цепочка цифр — фиолетовых, жестких, — и, непроизвольно называя их: ХХП-635718, Сергей вспомнил все.

Пепельные от звезд ночи, страшные и безумные, как и все на Уране — планете-каторге, где он сумел выжить эти долгие десять лет своего тюремного срока, роение огней в зонах, затянувшаяся партия в шахматы с тем могучим парнем с Альдебарана, съеденным коптами три года назад, сухой и сладкий запах, затаившийся во мраке подсознания, незабываемый вкус удачно переброженного вина в старом деревянном чане, случайно обнаруженном под лестницей блока лагерного старосты, известие о собственном освобождении, долгие увещевания вмиг налетевших вербовщиков вступить в гвардейские роты разных планетных систем, где так ценились прошедшие Уран бойцы, — все это плыло в его сознании, пока в сопровождении оператора Сергей шел на обязательный медосмотр. И хотя в отдельности эти мысли и воспоминания ничуть не были какими-либо новыми или особенными для него, они в совокупности образовали, быть может, наиболее благоприятную среду для вспышки, для резкого, как щелчок, упорядочивания того хаоса, что недавно властвовал у него в голове.

Волков медленно выходил из послеанабиозного ступора.

Сидя в кресле под колпаком сканера, вынюхивающего возможные отклонения в еще не проснувшемся теле, Сергей пользовался передышкой себе во благо — восстанавливая в памяти события последних месяцев, он в который раз оценивал правильность своего решения приехать в метрополию, на планету, являвшуюся столицей всей Империи, — в Мечтоград.

Продолжая формально оставаться узником до посадки в пассажирский ракетный модуль, он еще мог передумать и улететь на любую из планет Империи, жаждущих как приза получения урановского бойца. Его убеждали, что шум, гам, толкотня обезличенная суета, оскопленный игрушечный риск, мятная приторность лишенной остроты столичной жизни сведут его с ума. Сергей соглашался, но твердо держался своего выбора: никто не знал, что это не просто сумасшедший каприз уставшего супермена.

— Сколько вам лет? — внезапно задал вопрос проследовавший и сюда за Сергеем офицер.

— Не помню, — признался он. Это была чистая правда, потому что год назад катастрофа с вулканом Грозным начисто стерла не только его память, но и половину их зоны. Последовавшая за катастрофой амнезия устояла даже перед оперативным сканированием: он помнил лишь то, что ему помогли усвоить потом.

— Если я правильно понял, — продолжал черный офицер, — вам было под тридцать, когда вас осудили. Вы десять лет провели на Уране (он непроизвольно поежился), а компьютер утверждает, что ваш биологический возраст около 25 лет. Вы — долгоживущий?

— Не знаю.

Сергей этим действительно не интересовался, хотя все, что касалось его моложавости, было предметом нескончаемых дискуссий среди товарищей-каторжан. Как всякое явление, не способное принести на Уране немедленных материальных выгод, этот факт когда-то перекочевал на хранение на задворки его сознания.

— Мне об этом никто никогда не говорил, — продолжил Сергей. — Я даже не знаю, делали мне прививку Фролова-Коршунова.

— Почему вы решили приехать в столицу? — поинтересовался офицер.

— Как искупивший свою вину перед гражданами нашей Империи, я имею право быть там, где захочу.

— Вы были осуждены за убийство на Радуге — сектор пять, четвертый уровень Лебедя. Почему вы не хотите вернуться домой, где, возможно…

— У меня нет дома, — резко перебил его Волков. — Мне что, хотят запретить высадиться в Мечтограде?

— Нет. Это остается на ваше усмотрение, — поспешно заверил сопровождающий, — но я бы советовал…

— Плевать я хотел на ваши советы, офицер. Если не трудно, я попросил бы оставить меня в покое.

Офицер удалился, явно недовольный, а Сергей стал размышлять, что ему делать дальше в этом совершенно незнакомом городе?

 

Глава 3. ТАКИХ НЕ НАДО ПУСКАТЬ В СТОЛИЦУ

Больше они не разговаривали.

Попытавшись отключиться от беспокоящих мыслей, Сергей стал рассматривать вырастающий под ним гигантский диск планеты. Он ведь видел это раньше по визору и помнил ошеломляющее впечатление от редкого и органичного синтеза красоты и утилитарности. Теперь он мог это лицезреть воочию.

Модуль снова вошел в тень планеты, и его объяла ночь, в которой они, казалось, медленно тонули. Как все это было прекрасно! Зеркало, отразившее танец радужных созвездий! Пыльца туманностей, светлячки одиноких гигантов, сумасшедшее фанданго протуберанцев — ночная сторона планеты-столицы вполне могла соперничать по красоте со звездным небом. Но не это, не это! Посреди, в центре этого искусственного мироздания, одиноким колоссом вздымался пылающий массив немыслимых очертаний, зыбко дрожащий, словно мираж, от переливов красок: все цвета радуги!.. или глаза просто не могли воспринять всего!.. словно застывший взрыв салюта, пестрые шлейфы тянулись вслед за взлетевшими звездолетами, неожиданно заканчиваясь воронкой входного отверстия для приземляющихся ракет.

Сергей посмотрел вверх, туда, где нависала искрящаяся плащаница звездного неба, и увидел, что к ним, стремительно увеличиваясь в размерах, приближается одна из звезд. Через мгновение можно было разглядеть подлетающий челнок. Казалось, он летел прямо к ним. Вероятно, пилот тоже заметил их корабль. В последний момент, когда столкновение казалось уже неизбежным, их модуль сделал ошеломляюще крутой вираж, и встречный корабль пронесся мимо. Никто из пассажиров не обратил на маневр никакого внимания. Ускорения Сергей тоже не ощутил. Видимо, летательные аппараты здесь, в Мечтограде, работали по иному принципу, чем у них на Радуге или Уране.

Модуль стремительно падал вниз. Планета росла, и вместе с ней расползался сверкающий и блистающий город внизу. Столица становилась все больше и больше, хотя, казалось, увеличиваться дальше уже невозможно. С такого расстояния было видно, как что-то, похожее на снаряды или пули, пронзало сияющий ореол города под разными углами. Казалось, словно со всех сторон велся обстрел города цветными трассирующими очередями.

Затем снизу стала плавно вырастать огромная воронка причального хобота, в которую превратился при их приближении острый конец цветного фейерверочного шлейфа. Воронка, разбухнув, словно надувная и гигантская пещера, казалось, просто всосала модуль, хотя раньше Сергей готов был биться об заклад, что их приземление произойдет совсем в другом месте.

Модуль погрузился в сияющий с золотыми разводами туман, сквозь который угадывались исполинские прозрачные массы стен. Трудно было даже представить, что нечто подобное можно было сотворить человеческими руками. Впервые с того момента, как Сергей решил прилететь сюда, у него начало просыпаться любопытство.

Внезапно из мерцающей желто-золотистой мглы, обволакивающей все вокруг, ясно проступила твердая платформа. Модуль застыл. Вот и приземлились. Мимо них, не обращая никакого внимания на приземлившийся челнок, двигалась цветная толпа. Большая часть стены вместе с дверью раздвинулась, пропуская пассажиров. Гул, похожий на шум океанского прибоя, ворвался внутрь модуля. Все вставали с кресел и выходили на платформу. Ребенок, который сидел впереди Сергея и всю дорогу пытался достать его рукой, все же сумел извернуться и крепко вцепиться в его пиджак. Молодая мама с улыбкой разжала пальцы сына. Их соседка, извинившись, протиснулась мимо. Сергей вышел вслед за всеми.

Вот он и прибыл.

Со всех сторон доносился негромкий, но могучий рокот титанического механизма космопорта. Сергей был растерян. Он не представлял, что жизнь в пределах одной культуры может так различаться. Оглядываясь вокруг, он начинал понимать, что смотреть хронику по визору и оказаться здесь на самом деле — вещи совершенно разные. Бывший арестант продолжал ощущать себя букашкой. Он был подавлен увиденным.

Особенно Сергея поражали масштабы. Не было пределов всему, что его окружало, снизу вверх, справа налево— нигде взгляд не встречал монолитных препятствий, обозначающих границу зала, здания, — города. Сергей взглянул вниз: к вышедшим из их модуля пассажирам поднималась еще одна точно такая же платформа. Голоса стали звучать глуше, люди проходили мимо Сергея на вновь прибывший перрон. Он замешкался, но потом решил остаться. Вновь прибывшая платформа сразу же утонула вниз. Рядом немедленно стали появляться отовсюду подходившие люди, по-видимому ожидающие новой платформы или модуля.

Сергей посмотрел вверх. Какой огромный зал! Да и зал ли?! Ни потолка, ни стен — медленное, плавное передвижение титанических цветных масс. Сквозь прозрачные поверхности мелькали вереницы расплывчатых цветных теней. То ниже, то выше в некотором отдалении возникали подобные площадки разных размеров — грузовые платформы причаливали к перронам, принимали контейнеры, иногда людей и, без видимой страховки, стремительно уносились прочь, оставляя за собой цветные шлейфы. Видимо, то, что издали он принял за подобие трассирующих снарядов, и были платформы, пронизывающие необъятную массу помещения во всех направлениях. Все это сверхъестественным образом сотворенное великолепие существовало как идеально функционирующая деталь гигантского города. Сергей был подавлен…

Легкий ветерок, налетев, взлохматил волосы, повеяло сильным цветочным ароматом. Прибыла новая платформа, заполненная людьми. Пассажиры переходили с перрона на платформу и обратно. Сергей перешел вслед за другими — сейчас ему было все равно куда идти: ни знакомых, ни друзей в этом городе у него не было. Оглянувшись, он вздрогнул — оставленный перрон стремительно падал вниз. Нет, только показалось, — это их платформа с головокружительной быстротой возносилась вверх. Было удивительно, но Сергей и сейчас не ощущал инерции.

Снизу всплыла, догнав их платформу, более узкая полоса причала. Часть пассажиров перешла на нее. Сноп разноцветных искр, будто по краю зажгли бенгальские огни, вибрируя от высокой скорости, расплылся шлейфом сигнальных огней. Платформа умчалась. Сергей посмотрел назад. Позади них тоже продолжал тянуться трассирующий след. Их платформу настигали все чаще и чаще. Опустевшая часть внезапно отделилась и ушла вниз.

Сергей оглядел оставшихся рядом с ним людей. Вдруг он узнал стоявшую недалеко девушку. Это была его загорелая соседка из модуля. Погруженная в свои мысли, девушка смотрела прямо перед собой. Почувствовав чей-то взгляд, она оглянулась и улыбнулась Сергею и вновь отвернулась. Камни в ее ушах неуверенно мигнули раз-другой. Она, как и Сергей, была одна. Все остальные пассажиры стояли группами. Казалось, объединенные одиночеством, он и девушка тоже составляли отдельную группу.

Волков усмехнулся, поймав себя на этих мыслях. Впрочем, девушка, обтянутая своим невесомым платьем, была красива. Волков отвернулся. Всеобъемлющий шум колоссальных механизмов резко усилился. Платформа приближалась к движущимся в разные стороны тротуарам.

Сверху показались и быстро увеличивались размеренно плывущие строчки сообщений. Сергей не успел прочесть: буквы выросли, пронеслись сквозь цветной туман слов, и, проследив глазами уменьшающийся и ставший удобочитаемым текст, он вдруг увидел свое гигантское трехмерное лицо, хмуро поглядевшее мимо.

Его изображение сменили слова. Сергей прочитал, что несколько минут назад в катастрофе на орбите погиб вернувшийся в Мечтоград после отбытия тюремного срока на Уране (последовал ряд восклицательных знаков) Николай Орлов, наследник бывшего Премьер-министра, погибшего десять лет назад при невыясненных обстоятельствах…

— Николай! — услышал он у своего плеча и, повернувшись, встретился с удивленным взглядом юной и загорелой одинокой красавицы, рукой указывавшей на уже тающие строчки гигантского текста.

Он не успел ответить. Их платформа остановилась у движущихся в разные стороны разноцветных тротуаров. Люди вокруг спокойно, но и ни секунды не медля, сходили на тротуары. Сергея, так и не успевшего ответить девушке, подхватила толпа.

Широкий салатного цвета тротуар быстро унес в похожий на туннель коридор. Рядом с Сергеем стояли незнакомые люди. Впереди, метрах в десяти, вдруг что-то ярко вспыхнуло, заискрилось. Люди испуганно оборачивались. Кто-то толкнул Сергея в плечо, мимо него, разгребая руками шарахавшихся в стороны пассажиров, лез бледный гибкий парень.

— Осторожнее! — сказал Волков и, взяв парня за плечо, развернул к себе.

Лицо прозрачно-бледное, словно бы незнакомец никогда не видел солнечного света. Глаза пустые, равнодушные. Смотрел перед собой, словно ничего не видел. Потом его взгляд задержался на Сергее. Для этого ему пришлось поднять глаза, потому что Сергей был намного выше. Вгляделся. Вдруг в его глазах мелькнуло что-то радостно, будто парень был приятно удивлен тому, что его остановил именно Волков. Он поднял левую руку и быстро, с нажимом провел по лицу Сергея. — Усни, мразь, пока я добрый! После этих слов он вырвался и мгновенно ввинтился в толпу подальше. Сергей стирал что-то мокрое с лица. Какая-то густая, ни на что не похожая пахнувшая жидкость. За гибким наглецом, почему-то даже не рассердившим Сергея (слишком ничтожным тот выглядел), лезли какие-то высокие, хамского вида парни. Люди продолжали шарахаться от них. Все казалось нереальным, словно картинки в визоре. И даже более того — у Сергея закралось подозрение, что здесь все так же, как и в сериалах визора, наспех слепленное, легкомысленное, напыленное. А единственный реальный персонаж, конечно, он, Сергей, в данный момент почти воспаривший над тротуаром и действительностью. Едва касаясь носками ботинок мягкого покрытия тротуара, летел Сергей, убеждаясь, что скорости его полета и движения тротуара более-менее совпадают и, значит, контроль сохраняется. И только убедившись в этом, посмотрел в сторону, где должна бы сейчас быть девушка. Да, одинокая попутчица Сергея по модулю была еще там, впереди, но быстро удалялась. Вернее, могучие парни, подхватив ее с обеих сторон, несли куда-то под локти, а перед ними извивался, грубо расталкивая прохожих, тот самый неестественно бледный проводник.

В этот момент девушка оглянулась, и Сергей поймал ее отчаянный взгляд. Он сразу понял, что его главная задача сейчас — спасти эту красавицу, эту несчастную жертву… да, вырвать из рук этих ничтожеств.

Краем сознания Сергей понимал, что ощущения его изменились, что даже мысли текут как-то странно, что сейчас ему стало совершенно безразлично свое твердое решение не высовываться в первые дни, оставаться в тени, присматриваться до поры до времени. Все мгновенно стало легко и доступно.

Сорвав какой-то круглый твердый предмет с корпуса пробегавшего мимо робота-ремонтника, Сергей метнул его вперед, попав в крутой затылок одного из похитителей. Это вызвало замешательство. Впереди сразу что-то засверкало, заискрилось, женщины пронзительно закричали, и Сергей бросился к девушке. Теперь, когда у него неожиданно проявилась способность парить в воздухе, настигнуть похитителей было делом нетрудным. Хотелось настоящих трудностей. Жаль, что рядом не было ничего… твердого, обо что можно было бы стукнуть этих парней лицами или хотя бы крутыми затылками. Пришлось захваченных на месте скулящих, вопящих и уползающих нахалов — всех пятерых — отбрасывать в стороны к стенам туннеля, где они и задерживались, то ли прилипая, то ли сами цепляясь за что-то.

От удачно проделанной работы Сергею стало приятно. Но чувство нереальности происходящего, что из всего — людей и прочего окружающего его сейчас реквизита — вынули стержень, на котором все держалось, не проходило. С этим чувством приходилось мириться.

Сергей помог девушке подняться, так как в общей свалке ее умудрились сбить. Высокая, в обтягивающем светлом полупрозрачном платье, она волновала его сейчас даже больше, чем несколько минут назад. Незнакомка взглянула на него синими, несколько раскосыми глазами и поблагодарила.

— Не за что. Все равно ведь это ненастоящее, — объяснил Сергей.

Она удивленно посмотрела на него.

— Ну да, как в визоре, — пояснил он.

— Да, конечно, — кивнула девушка.

Казалось, она была в нерешительности. Сергей стоял рядом, весело и добродушно покачиваясь на пятках. Его поведение озадачивало ее все сильнее. Люди вокруг смотрели на них.

— Что они от вас хотели? — поинтересовался Сергей, готовый к тому, что ответа может и не услышать, потому что в визоре все живут по сценарию, и вопрос со стороны иногда сбивал персонажей с предназначенной линии.

— Не знаю, — пожала плечами красавица. — Может, это сектанты? Сейчас их развелось столько, что правительство не успевает бороться. Если бы не вы!.. — Она вздрогнула, увидев что-то перед своим мысленным взором. — Не знаю, как вас и благодарить.

Девушка задумалась, казалось, совершенно забыв о нем. Сергей молчал, разглядывая ее тонкое загорелое лицо и синие яркие глаза с мерцающими бархатными ресницами.

— Я Елена Ланская, — представилась девушка.

— Сергей Волков.

Красавица удивленно взглянула на него. Он не понял, чем было вызвано удивление.

— Сергей… — Она словно пробовала его имя на вкус. — Почему же вы тогда вступились за меня?

В ее вопросе было какое-то непонимание. Словно то, что он был Сергеем Волковым, не обязывало его заступаться. Это еще более походило на глупые сериалы, надоевшие ему за долгие годы. Волков усмехнулся:

— Не понимаю…

Елена продолжала смотреть на него. Он пояснил:

— Может, мне это доставило удовольствие.

Сергей все время ожидал, что все вокруг еще каким-нибудь чудным образом изменится: может, люди превратятся в кукол? может, растают в воздухе, как актеры в вистах на открытых площадках?..

— У нас спасением граждан занимаются специальные службы. Случайные люди не должны вмешиваться. Они не обучены, поэтому могут невольно нанести вред, — объяснила девушка, но тут же спохватилась: — О! Я не имела в виду вас.

— А то я собрался было уже отправиться на поиски тех бедолаг, которых я так неловко выбросил. С ними, кстати, ничего не случится? Они не разбились?

— Не знаю. Наверное, нет.

— Я так и думал. Здесь у вас все в эмиттерах, стерильный мир? Чтобы ненароком пальчик не вывихнуть.

— Эмиттеры? — непонимающе смотрела она.

— У нас их называли аккумуляторами, — пояснил он. — Приспособление защиты — индивидуальные и стационарные, которые можно использовать и для полетов.

Она продолжала смотреть на него своими изумленными синими глазами. Ему нравилось беседовать с ней, хотя он и знал, что она не из здешнего, а из выдуманного мира. Но она была очень красива, а на Уране было так мало женщин и много ожидания.

— Я заключенный с Урана, — пояснил он. В ее глазах что-то мелькнуло.

— Так как вас зовут? — переспросила она.

— Сергей.

— Но в новостях назвали имя Николая Орлова. И еще сказали, что он погиб. Или это были не вы?

— Ну, раз я жив, то точно не я, — ухмылялся Сергей. — А если серьезно, то прибыл только я, видимо, они что-то напутали в новостях. Однако, если хотите, зовите меня Николаем, — сказал он и вновь заметил ее удивленный взгляд.

Тротуар вынес их на площадь. Они прошли несколько шагов и остановились. Неподалеку приземлилась круглая густого черного цвета полусфера метра три в диаметре, тут же ставшая прозрачной. Внутри были только два кресла, как подумал Сергей — голографические. Лена, взяв его под руку, потянула за собой.

В этот момент высокий мужчина лет тридцати в полувоенном комбинезоне и с полицейским скипетром на поясе повелительно махнул Сергею рукой. В стороне ожидали приказа две механические ищейки. В одно время их в большом количестве завезли на Уран, но ищеек быстро перебили копты, ненавидевшие любых роботов.

— Удостоверение, личный номер! — потребовал полицейский, не вынимая приклеившуюся к углу рта сигарету.

Сергей нехотя подошел к служителю закона. Полицейский напомнил ему капитана на лайнере и его оскорбительное хамство. А еще Волкову казалось, что он зря тратит время, откликаясь на события ставшего призрачным мира. Лена равнодушно стояла в стороне. Прежде чем ответить, Сергей неторопливо достал свою сигарету и закурил и лишь потом протянул карточку идентификации.

Полицейский бесцеремонно вырвал удостоверение и тут же продиктовал номер в микрофон на лацкане комбинезона. Через мгновение взгляд его застыл, он выслушивал результаты идентификации. Потом оживился и расслабился.

— Э! Даты герой! Добро пожаловать в столицу. Теперь понятно, отчего в моем секторе беспорядок. Где герой, там и битва. Была бы моя воля… Хорошо бы вам запретили приезжать в столицу. От вас одни неприятности. Не успел приземлиться, а уже война началась. Зря они тебя не подцепили. Вот был бы смех, если бы наши пацаны подрезали такого супера. Жаль, жаль… Впрочем, такие, как ты, у нас долго не живут, приятель. Может, у вас на Уране и выживают, а у нас нет. Здесь совершенно другие опасности. Что, развлекаться приехал?.. Слушай, я знаю, зачем ты здесь — захотелось прикупить кальс или другой какой наркотик и девочку в придачу. Вижу, девицу уже подцепил? — кивнул он на скучающую в стороне Лену и выдохнул Сергею дым прямо в лицо.

— Это мое дело, — ответил Сергей. — Если я чего-то захочу, то ни у кого спрашивать не буду.

Он тоже выдохнул дым в полицейского. Служитель порядка от неожиданности закашлялся. Так с ним, наверное, давно уже никто себя не вел. Полицейский разозлился, но и Сергей уже не мог сдержать гнева. Ощущение свободы приносило свои плоды. Кроме того, несмотря на все опасности, жизнь на Уране была все же демократична. Полицейских там не было, те, кто не мог ужиться с окружающими, быстро исчезали. С этим все было просто. А то зыбкое дрожание, которое временами охватывало окружающие его предметы — тела, здания, машины, — было лишним тому подтверждением. Сергей помнил все это и не выпускал из вида ищеек, которые вдруг слились в один уродливый механизм, вновь распались и снова стали наготове, высовывая дрожащие острия жал.

— Гражданин! Вы задержаны! — взвизгнул полицейский. — И не вздумай, приятель, дергаться. А иначе тобой займутся ищейки. Тогда за твою жизнь никто не даст ломаного гроша. Будь ты хоть трижды с Урана, Сергей Волков.

Постового трясло от непонятной Сергею ненависти. Но еще более странным Сергею казалось то, что ему тоже была ненавистна эта дрожащая в воздухе, почти рисованная физиономия. Надо было что-то с этим делать. Волков оглянулся на спутницу. Лена до сих пор не ушла, а напряженно следила издали за их диалогом. Почувствовав странную легкость в мыслях и движениях, Сергей резким ударом смахнул эту кривящуюся рожу и мгновенно подпрыгнул, чтобы избежать броска ближайшей ищейки. Двигаться приходилось как можно быстрее. Он помнил, что механизм полицейских аппаратов был запрограммирован на быстроту реакции, превышающую человеческую. Всей своей тяжестью с громким хрустом Сергей приземлился на спину робота и снова извернулся, чтобы ускользнуть от удара парализующего хвоста. Хвост он перехватил рукой ниже контактов, резко рванул, ломая механический сустав, поднял над головой дергающуюся в руках тварь и с такой силой обрушил на вторую, летящую на него ищейку, что тут же смял обеих.

Сергей стоял, тяжело дыша, и смотрел на три тела перед собой. Вокруг застыли прохожие — невольные свидетели. Те, кто проезжал на тротуаре, тоже во все глаза разглядывали его и поверженных противников. В глазах многих читался ужас. Лена тоже смотрела на него, но ее выражение он понять не мог.

 

Глава 4. В ГОСТЯХ

Все произошедшее было очень странно… Оно хоть и не убедило в вещественности окружающего реквизита (во сне, сколь бы красочен тот ни был, что-то внутри заставляет сомневаться в его действительности), но вызвало в Сергее чувство раскрепощения и восторга. Слишком он был сжат со своего пробуждения на корабле. Сейчас девушка оказалась спасена, и Волков почти сожалел, что все так быстро кончилось и наваждение вот-вот должно рассеяться, тогда опять придется вспомнить, что он — бывший каторжанин и, пока не выполнит обещанное, не должен привлекать к себе внимание.

Лена взяла его за руку.

— Пойдем со мной, — сказала она, тревожно оглядываясь по сторонам.

Только сейчас Сергей вдруг сообразил, что наваждение почему-то не прекращается. Пора было вернуться в нормальный мир, более скучный и упорядоченный, но и более трезвый. Это Волков тут же высказал Лене.

Она недоверчиво посмотрела на него. Внезапно какая-то догадка озарила ее. Она пристально вгляделась Сергею в глаза, потом приблизилась совсем близко к его лицу, словно бы принюхиваясь, и тут же резко отступила, не отрывая от него взгляда. Смена выражений, промелькнувшая на ее лице, была ему непонятна и… неприятна. Словно бы бедный прохожий человек, оказавшийся свидетелем погони за вором, укравшим сумочку, вдруг находит эту же сумочку за углом, а открыв и увидев содержимое, невольно начинает соображать, как использовать все себе во благо.

— Идем, — сказала Елена и вновь потянула его за собой.

— Что случилось? — спросил Сергей, приноравливаясь к ее мелкому и быстрому шагу.

— Он мазнул тебя по лицу саксом.

— Какой такой сакс? — рассмеялся Сергей. — Что за чушь!

— Это лекарство недавно поступило на рынок. Сейчас им широко пользуются… в некоторых обстоятельствах. Оно приводит к особому эффекту…

Они вошли на зеленую ленту тротуара, движущегося немного наклонно. В самом низу площади лента потекла горизонтально, через некоторое время они остались одни и еще через какое-то время попали в темный коридор. Здесь лента уходила в пол. Впереди, рассеивая полумрак, ярко вспыхнули лампы. На стене загорелся контур двери с ярко-оранжевым изображением крылатого младенца. Они вошли в кабину.

— Северо-запад, седьмой этаж, двенадцать-шестнадцать, — озабоченно сказала Лена в пустоту. Она не стала больше ничего объяснять и, казалось, вообще перестала обращать на спутника внимание. Волков решил пока подчиняться девушке, но все-таки спросил:

— Так что это за особый эффект? — напомнил он.

— Какой эффект? — не поняла она, а минуту подумав, переспросила: — От сакса-то? Трудно объяснить. Как-то связано с подсознанием, что-то там освобождается… Я не особенно вникала.

Пол кабины задрожал, у Сергея зачесались кончики пальцев, Лена вышла в открывшуюся перед ними дверь. Волков последовал за ней.

Из полумрака выступила фигура мужчины, но Лена, не останавливаясь, бросила:

— Это со мной.

Сергей шел за красавицей со смешанным чувством удивления и все усиливающегося чувства нереальности. Ее объяснения хоть и были им приняты, но сейчас не казались важными. Бывший каторжник чувствовал, что, помимо своей воли, оказался втянут во что-то, в чем не собирался участвовать. Сергей тронул Лену за руку:

— Куда мы идем?

Она повернулась к нему.

— Ко мне. Пойдем. — Она снова потянула за собой.-

Не бойся.

Несколько раз их останавливали, но тут же отпускали, узнав женщину.

Один раз Сергей задал вопрос, который должен был задать с самого начала:

— Кто ты?

Девушка тут же остановилась и посмотрела на него.

— Зачем?.. — Она не договорила и продолжила путь.-

Пойдем.

Сергей больше не спрашивал.

Потом коридор исчез. Теперь они словно плыли по широкой аллее, стены которой плавно трансформировались в иллюзорные фасады строений, напоминавших то причудливые морские звезды, то раковины неведомых моллюсков, в створках которых были встроены дверные проемы, во всем проглядывала некая фантасмагоричность, объединяющая этот подземный мир, где тем не менее были и звездное небо, и луны, и дуновения вольного ветра, сделанные, по ощущениям Сергея, вполне убедительно. Лена свернула к прозрачной дорожке, идя по которой Сергей видел медленно плавающие спины диковинных рыб.

Они задержались на секунду у овального входа, похожего на грот. Лопнув, плиты разошлись. Их облил буквально хлынувший из возникшего проема зеленый свет огромного холла. Вдоль стен и посередине залы, медленно колыхаясь, тянулись к потолку гирлянды светящихся водорослей. Потолок был очень похож на границу воды-воздуха, когда смотришь на нее из глубины. Где-то высоко над ними расплывчато горел диск солнца, пересекаемый золотистыми рыбами-светильниками. Стены объемные экраны — продолжали перспективу подводного царства. И даже ковер — иллюзия песка, растений, кораллов — казался вполне настоящим.

Каменные, увитые водорослями ступени вывели спутников к серебристой анфиладе. Подводный мир исчез. Они поднялись еще по одной лестнице, серебро ступеней которой, словно паутина, облагораживали перетекающие в такт шагов наши тени. Сергей шел в двух шагах за Еленой, которая, казалось, опять не замечая его, шла, не видя препятствий — стены перед ними расступались, будто живые.

Голубая комната — словно полотно небесных оттенков: от снежно-прозрачного, до густого синего, почти фиолетового. Затем была комната нежно-розового цвета. Не останавливаясь, они вышли в помещение, наполненное густым золотистым туманом, который, словно почувствовав их присутствие, стал медленно распадаться на густые пласты, которые, оседая, превращались в диван, кресла и другую мебель.

Сергей почувствовал странный запах, от которого одеревенели скулы. Захотелось присесть и отдохнуть. Туман рассеивался, а стены, пол, воздух светились багрянцем. Лена протянула Сергею невесть откуда появившиеся таблетку и стакан.

— Выпей сразу, и все кончится.

Волков послушно проглотил таблетку и теперь ощутил, будто туман стал оседать в его собственной голове. Сергей будто возвращался к реальности, он встревожился, вспомнив, что, возможно, покалечил полицейского— и это в первые часы пребывания в столице. Все складывалось из рук вон плохо.

— Садись, — сказала Лена, указывая на возникшее рядом кресло.

Сергей отметил, что не ощущает уже того легкомысленного настроения, которое пребывало в нем последние минуты.

Теперь туман совсем рассеялся, а в огромных окнах (которые, конечно же, были экранами) чернел мрачный лес. Предрассветная серость уже смазывала тени, но тучи, сплошным пологом обложившие небо, все еще давили, не позволяя рассвету взять свое. То и дело вспыхивали молнии, совсем голубые, и катился, точно по ухабам, гром.

— Подождите меня здесь, — сказала девушка и ушла за перегородку.

Потом Сергей не мог вспомнить, когда это началось… Наверное, сразу после того, как Елена оставила его… С бессознательной покорностью он продолжал сидеть в этой пустой комнате. За окном все сильнее сверкали молнии, будто стараясь поглубже заглянуть в комнату, и все настойчивее катился сотрясающий гул, из соседней комнаты донесся голос его спутницы:

— Иди сюда…

Сергей бездумно повиновался, вошел в спальню (где же еще может стоять ложе?) и увидел над кроватью огромный балдахин, сквозь полупрозрачную ткань которого разглядел и Лену: светлый, сотканный из наплывающих отовсюду волн красного тумана и его собственного внутреннего дурмана контур, который он в диком порыве обнажил, сорвав простыню… и тут же почувствовал, как мелко задрожали его колени… Красавица приподнялась на локте, потянулась к нему, словно уже не видя, лицо ее исказилось, закушенная нижняя губа медленно высвобождалась, растягиваясь в отстраненной улыбке. Сергей почувствовал, как горячая волна поднялась в нем, обжигая и освобождая его…

Все на самом деле было так просто…

Лена медленно, словно в забытье, нахмурилась, тонкая морщинка пересекла брови, недоуменно, сердито нашла Сергея взглядом.

— Иди же! — почти злобно приказала она.

Прикосновение к ней стало сигналом… контактный запал, приводящий к взрыву. Сергей взорвался, и та его часть, которая (как ему казалось) оставалась отстраненным наблюдателем, была немедленно сожжена, уничтожена в вихре… Руки… торопливо отброшенная одежда, растаявшая иллюзия ее платья, ногти, рассекающие кожу его спины… все это не кончалось, не могло кончиться, сгорало в потоке времени, объятий, поцелуев… и только фрагменты, будто оконца в темнице безумия, на секунду — ее лицо, в смертельном обмороке невыносимого наслаждения, дало ему передышку, словно зверю, застигнутому за убийством… Ненадолго, пальцы ее жили сами по себе — трогали, касались, ласкали… столь мучительно, столь болезненно, столь совершенно, что к нему вернулась способность отстраненного анализа, и он молчаливо соглашался с ненужностью самолюбия, стыда, гордости — всех этих пустых напластований глупой цивилизованности… Пусть она касается его вновь и вновь, пусть его корчит, словно издыхающую тварь, пусть изгибает в судорогах… О! Она не давала ему покоя, держа в страшном напряжении. Он видел ее глаза… Отпускала лишь тогда, когда он уже соглашался умереть, высвобождала, чтобы самой умирать, содрогаясь в мучительных конвульсиях и… уходила, запрокинув прекрасное, ангельское лицо… Лишь под утро, когда он уже ничего не осознавал, она позволила ему… Пробежалась пронзительными пальцами…

Сергей словно умер…

 

Глава 5. АРЕСТ

Когда он проснулся, уже занимался рассвет. В спальне не было одной стены, и прямо в комнате начинался галечный пляж. В сотне метров тихо накатывались волны моря, а сбоку, из-за вершин невысоких гор, показывался краешек солнца. Косые желтые и алые лучи висели в хрустальном воздухе едва рожденного дня, неровно пятная маслянистую воду, верхушки деревьев ближней рощи и детское лицо спящей рядом женщины. Свежий бриз под утро успел выстудить комнату, пахло водорослями, рыбой и утром…

Сергей подошел к гальке, ступил на округлые камешки и прошел всего несколько метров, пока не наткнулся на невидимую преграду — дальше шло изображение. Рядом, заставив его вздрогнуть, пролетела крупная птица, похожая на чайку. Лицо обдало ветром от крыльев, хотя он не был уверен, что птица ненастоящая.

Сергей не представлял, что кто-то может жить в такой роскоши.

Он быстро и бесшумно оделся, вышел из комнаты и пошел по пустым, просторным залам, где тоже попадались прозрачные стены. — Моря здесь уже не встретил, зато были лес и дикая степь, и везде всходило солнце, обновляя утренний воздух светом и теплом нового дня.

У выхода пришлось объяснять маске на стене, что он намеревается покинуть этот дом и почему желает это сделать. Из-за технического казуса (а возможно, вследствие извращения быстротекущей моды) маска стража была вдавленной в стену, поэтому губы у настенного лица, казалось, обращались к кому-то в глубине, а не к Сергею. Это было странно и неприятно. Дверь открылась только после того, как Волков назвал свой личный номер.

На улице, через некоторое время, рядом с ним остановилась черная литая машина, оказавшаяся полицейским экипажем, взмахнула крылом дверцы, и Сергею было приказано влезать внутрь машины. Вчерашнее происшествие, разумеется, не было просто дурным сном — на что Сергей втайне надеялся.

Изнутри машины все было прозрачным. Как вчера в модуле. Даже кресла. Поэтому казалось, что шестеро людей в неудобной, полусогнутой позе просто рассекают низкие облака, следуя одним им ведомым маршрутом.

Сергей тут же вспомнил, что снаружи машина казалось обычной и внутрь салона заглянуть никак нельзя.

Автомобиль резко нырнул на крышу одного из прямоугольных, подпирающих небо громадин и тут же утонул внутри. —Через несколько секунд грузовой лифт доставил их к месту назначения, где полицейская машина всполошенно взмахнула крыльями дверок, и они вышли с обеих сторон.

Сергея немедленно и грубо обыскали. В одном из карманов нашли карточку идентификации, которую он вчера предъявлял полицейскому. Кто-то громко прочел имя: Орлов Николай Иванович. Еще кто-то сверил изображение с его лицом. Слух о нем немедленно прошел по гнусному зданию, и, пока его вели по коридорам, их сопровождал шепот: Орлов!.. Николай Орлов!.. Орлов!..

Они проходили по коридору мимо множества открытых взору залов, где кишмя кишело полицейской братии. Все толкались, беседовали, жужжали, словно насекомые. Высоко над головой плыли блуждающие светильники, похожие на мерцающие облака, а иногда — на многогранные хрустальные глыбы.

Слава богу, слух о нем раздвигал толпу, и им не приходилось протискиваться.

 

Глава 6. Я ХОЧУ ТЕБЯ УБИТЬ

В кабинете, куда Сергея ввели, к удивлению своему, он обнаружил давешнего громилу из космопорта, которого он мимоходом смел вместе с ищейками. Правая сторона лица его была заметно припухшей. Громила оказался лейтенантом, и фамилия его, фатальным образом повлияв на судьбу, прекрасно вписывалась в сферу его профессиональных обязанностей. Звали лейтенанта Павел Григорьевич Стражников.

Инструкция, видимо, приписывала придерживаться придуманного генералами этикета общения с задержанным, поэтому все шесть легавых дружно представились. Первым назвался майор, возглавляющий всю банду и, кроме того, отдел по особо опасным преступлениям: Михайлов Виктор Александрович.

Сергей не пытался запомнить их имена. Ему было не до того, сейчас он испытывал лишь раздражение и злость: на себя, на полицию, на весь мир.

Он прилетел сюда, чтобы разобраться со своими проблемами, и тут же оказался втянут в события, в которых ничего от него самого не зависело и которые были ему совершенно непонятны.

Этим он был раздосадован вдвойне.

Кабинет явно принадлежал майору. Все остальные были гостями, собравшимися здесь по случаю задержания известной личности. Позади Михайлова было огромное, на всю стену окно. Сергей наблюдал за изменением дичавшего от ярости лица майора, но ему было непонятно, чем вызвана ненависть полицейского.

Если не считать лейтенанта, невзлюбившего его еще со вчерашней встречи, остальные трое вели себя сдержанно, хотя и не скрывали непонятного удивления. Один из них — полковник: проницательные темные глаза, цепкий взгляд из-под серых бровей, редкие, но выразительные жесты, режущие воздух в подтверждение слов, — время от времени повторял, словно заевший механизм:

— Это же надо! Это же надо!

Майор Михайлов, живо напомнивший ему своей фигурой половозрелого копта, все еще вертел перед собой изъятое у Сергея удостоверение. Лицезрение карточки непонятно почему вызывало в нем ярость.

— Неужели тот самый? — недоверчиво спросил лейтенант Стражников.

Получив утвердительный ответ, он встал со своего стула и, похлопывая по ладони дубинкой, двинулся к Сергею.

— Ах ты!.. — злобно зашипел он.

— Только начни, я тебе сразу личико попорчу, — пообещал Волков.

Лейтенант сумел взять себя в руки, хотя глаза его продолжали метать молнии, а зубы сильно сжимались, видимо, изо всех сил удерживали рвущуюся из нутра брань.

— Вы, ребята, не думайте, что я испугаюсь вашей формы, — продолжил Сергей. — Я честно выполнил свой долг перед обществом. Здесь нахожусь на законных основаниях. Вы только дотроньтесь до меня, и, клянусь, вас тут же вынесут отсюда.

И бывший арестант Урана вновь ухмыльнулся, не спуская глаз с дубинки верзилы. Он отлично знал, какое впечатление производит, когда хочет этого. Конечно, он не был так высок, как лейтенант, и не казался таким атлетом, как майор, но они, скорее всего, и дня не протянули бы там, где он прожил бесконечные десять лет.

Эти годы наложили свой отпечаток.

Серо-стальные глаза Сергея за последние годы привыкли видеть мир через прицел. И только в редкие минуты взгляд теплел, становясь выражением искренности и доброжелательности. Так Сергей предполагал. Люди с такой внешностью были, как правило, натурами выдержанными, хладнокровными и волевыми.

На самом деле Сергей был импульсивен. Он предпочитал сначала действовать, а потом обдумывать произошедшее. Не всегда первое находило одобрение у второго. Но он давно бы уже был трупом, если б мир имел в основе своей хоть крупицу логики и разума.

Волков все еще стоял и, заметив свое упущение, поспешил исправить ошибку, сев на ближайшее свободное кресло. По всей видимости, стульев в столице уже давно не было.

— Встань, подонок! — рявкнул майор, едва Сергей плюхнулся на сиденье…

— Майор! — успокаивающе сказал полковник. — Пусть сидит.

— На что же ты, скотина, рассчитывал, приехав обратно? — не унимался Михайлов.

— Майор! — не выдержал Сергей. — Вы совершили большую ошибку, арестовав невиновного и законопослушного гражданина. Если у меня и были проступки, они в настоящий момент полностью искуплены.

Сергей вытащил из кармана сигарету, закурил, ухмыльнулся и заметил:

— Уволят тебя, майор.

— Ах ты, подонок!..

— Хватит! — прервал полицейского Сергей. — Предъявите обвинение, и покончим с этой комедией. Я только вчера прилетел в Мечтоград и желаю отдохнуть. А вместо этого на меня сразу напали какие-то бандиты, стали приставать полицейские с ищейками, а в довершение вы арестовали меня и приволокли в ваше вонючее управление. Все это ясно указывает на сговор, — злорадно добавил он.

Положение Сергея было незавидным. Он вспомнил предупреждение стюарда, нападение на модуль, наглецы, что пытались похитить Лену в космопорте, не казались ему случайными людьми.

— Ничего, — спокойно произнес майор. — Говори, говори. Ты думаешь, если ускользнул от правосудия, смотался на Уран, так теперь уже никто не предъявит тебе счет? Ладно, убил отца — это ваше семейное дело, но, кроме этого, ты подорвал взвод охраны. Они все были моими друзьями, а командир — моим братом. Так что ты, парень, сделал большую ошибку, вернувшись в столицу. Подумать только! — не сдержал он своих эмоций. — Подумать только! Это после всего, что он натворил, еще и возвращается! Жаль, что ты погибнешь не от моей руки. А произойдет это очень скоро. Скажи, ублюдок, зачем тебе понадобилось убивать Премьер-министра? Он же был твоим отцом! Ведь по праву наследования ты после его смерти спокойно правил бы всей Империей. Это выше моего понимания. — Майор повернулся к коллегам. — Ничего, — продолжил он. — Я уверен, что скоро получу удовольствие, присутствуя на твоих похоронах. Ну, ясно теперь тебе положение вещей?

Сергею стало понятно многое. Например, почему его появление в полицейском управлении вызвало такую реакцию. Да, игра оказалась даже грязнее, чем он предполагал. Оказывается, Волкова обвиняют в том, что он распылил взвод охраны, убил собственного отца, и все только для того, чтобы досрочно овладеть постом Премьер-министра, который по закону и без того переходил именно к нему. Правда, дожидаться в таких случаях приходится долго, потому что, как он слышал, высшие чины в Империи (не считая Императора, который вообще бессмертен) живут две-три сотни лет. Прежний Премьер-министр (которого и убили) достиг, помнится, своих средних лет. Так что ожидать его отставки пришлось бы еще сотни полторы лет. Много, конечно…

Сергея одно время занимал факт вопиющей социальной несправедливости: одни, имеющие все, и живут дольше, другие, лишенные роскошной праздности, обречены на какие-то сто лет жизни. Потом, правда, оказалось, что действие прививки Фролова-Коршунова каким-то сложным образом обусловлено наличием врожденных умственных способностей. Другими словами — отбор элиты Империи начинался с роддома. Оказалось, и ребенок какого-нибудь бродяги может стать долгоживущим, а отпрыск члена правительства прожить короткую столетнюю жизнь.

Между тем пора было все вернуть на свои места и объяснить, в чем ошибается полиция. Сергей прервал начавшуюся было короткую беседу между офицерами. Поднявшись, он подошел прямо к огромному столу и непринужденно присел на столешницу.

— Майор! Если бы вы тут в столице занимались делом— я имею в виду и вас, и ваши средства массовой информации, — если бы потрудились проверить мои отпечатки пальцев и структуру сетчатки. Вы обнаружите большой сюрприз.

Майор, которого наглое поведение Сергея, скорее всего, лишило возможности соображать, некоторое время смотрел на него в упор. Однако он справился с собой.

— Не будь дешевкой, Орлов. Ты выжил на Уране, и это твой плюс. Формально перед законом ты чист. Но неужели ты думаешь, тебя простят родственники и друзья погибших. Кровь за кровь, смерть за смерть.

— Майор! — попытался вставить полковник. — Так нельзя…

Но Михайлов был уже не в том состоянии, чтобы прислушиваться к дельным советам. Сергей тоже приходил в бешенство:

— И это говорите вы, служитель порядка, призванный стоять на букве закона. У нас на Уране больше соблюдали правила, чем тут у вас. Уж не хотите ли вы сами меня убить?

— Да, хочу! — выкрикнул майор и сжал на столе тяжеленные кулаки. — Хочу, но не буду. Пусть за меня это сделают другие. Те, кому ты еще больше насолил. Если уж космический катер пытались уничтожить из-за тебя, то о чем может идти речь?! Я уже не говорю о невинных людях, которые могли из-за тебя погибнуть. С такими врагами ты точно долго не проживешь.

«Значит, нападение на рейс не их рук дело. Кто же за всем этим стоит? — думал Сергей. — Кто пустил дезинформацию о прибытии Орлова? И кому нужно раскручивать скандал?»

— Майор! Я признаю, что в нарушение административных правил оставил у себя удостоверение личности Николая Орлова, и готов отвечать за свою провинность. Если необходимо, могу уплатить штраф. Однако я настаиваю на проведении идентификации сетчатки и отпечатков пальцев. Прошу выдать мне новое удостоверение, которое я не успел получить по прибытии в местных органах власти.

Полицейские молча уставились на Волкова.

— Вас что-то смущает? — поинтересовался Сергей. Несмотря на злость, он наслаждался их общей растерянностью.

Не отвечая, майор вытащил из стола коробочку идентификатора.

— Руку!

Сергей протянул ладонь, Михайлов ее внимательно осмотрел, а потом посветил лучом в правый глаз.

Оказывается, то, что Сергей принял сначала за окно, было большим экраном. Внизу, ближе к креслу майора выделился небольшой прямоугольник, и вместе с изображением Сергея мелодичное сопрано объявило его имя и перечислило некоторые подробности его биографии.

— Сергей Волков, — растерянно повторил полковник, чем и вызвал немедленную реакцию: глаза Михайлова чуть не вылезли из орбит.

— Ах ты!..

Сергею не следовало смеяться, но он просто был не в силах отказать себе в этом удовольствии. Отпечатки его пальцев, равно как и структура сетчатки глаз, принадлежали Сергею Владимировичу Волкову, отбывшему полный десятилетний срок на планете-каторге Уран. Теперь ни у кого из присутствующих не могло в этом быть ни малейшего сомнения.

Волков все еще смеялся, когда майор Михайлов ударил его тыльной стороной ладони по лицу. В это мгновение произошло множество вещей: Сергей нанес ответный сокрушительный удар в челюсть, майор свалился под собственный экран вместе с креслом, лейтенант Стражников бросился на Сергея с дубинкой, полковник глупо таращил глаза — его Сергей просто отбросил ударом в лоб, когда тот попытался вмешаться, трое офицеров куда-то пропали, а вот на лейтенанте Сергей некоторое время отводил душу, стараясь, однако, ничего ему серьезно не повредить.

За удовольствие надо платить.

Сергей лишь на мгновение отвлекся, и тут же в его голове вспыхнул яркий свет, все поплыло, а череп, казалось, раскололся надвое от страшного удара. Падая в темноту, Волкову оставалось лишь надеяться на то, что он на этот раз избежит смерти.

 

Глава 7. ДУМАЮ, ПАЦИЕНТ ВЫЖИВЕТ

Звездочки-искры перед глазами все еще пытались организоваться в созвездия.

Сергей уже стал приходить в себя, когда услышал голоса:

— Вы с ума сошли, майор! Вам хочется отправиться на Уран? Разве можно было так бить?!

И тут же знакомый, дрожащий от бешенства голос Михайлова возник из туманности, в которой Сергей все еще пребывал:

— Пусть еще скажет спасибо, что я его не убил. У этой сволочи слишком толстый череп. Жаль, что он не подох.

— Хорошо, что не подох сейчас. Я рад, что он выжил. Пусть поправляется, и тогда я лично обработаю его так, как никто никого не отделывал. Кто на Стражникова руку поднимет, живым не останется. Ни за что!

Голоса доходили до Сергея, как сквозь вату, отдаваясь тупой болью в голове. Волков собрал все силы и все-таки открыл глаза. Он плавал в поле реанимационной ванны на платформе медробота, видимо, спешно вызванного в полицейское управление. Окно-экран, теперь разделенное на десяток клеток, демонстрировало записи Урановой жизни. Сергею стоило бросить один взгляд, чтобы понять, что, не тратя впустую время, легавые решили освежить свои скудные знания по жизни каторги.

Рядом с ванной стоял медицинский техник в светло-зеленом халате.

Сергей с усилием сконцентрировал зрение. В кабинете был майор Михайлов с пластырем-повязкой на челюсти, а в залитом пенным бинтом чучеле он не сразу узнал Стражникова. Техник по-свойски выговаривал майору. «Возможно, — подумал Сергей, — они частенько встречаются вот так в рабочее время майора».

Наконец, посоветовавшись с медроботом, техник заявил:

— Конечно, мы его забираем. Надеюсь, майор, что он не умрет.

— Вот уж чепуха, — прохрипел Сергей, и полицейские соизволили обратить на него внимание.

Все сгрудились вокруг его ванны. Майор Михайлов нехорошо улыбался.

— Послушай, Орлов! — сказал он, игнорируя сообщение информационного банка данных. — Не знаю, как ты там подсуетился, кто тебе помог поменять личность, но запомни: для меня, как бы ты ни перекрашивался, ты останешься убийцей моего брата. И я тебе не завидую.

— А я когда выйду из больницы, — с усилием выдавил Сергей, — первым делом разделаю тебя под орех. Как и твоего некрофила лейтенанта. Вам обоим пригодится моя наука.

Техник хихикнул:

— Уверен, пациент выживет.

Стражников протолкался вперед. Сквозь его бинты кое-где проступала кровь.

— Неужели мы так и выпустим этого ублюдка? Лучше я его убью прямо здесь.

— Остынь, Павел, — сказал майор. — В больницу его придется отпустить.

Лейтенант попытался наброситься на Сергея, но его удержали. В глазах у Волкова стало темнеть. Чувствуя, как погружается в рыхлое беспамятство, он не смог отказать себе в удовольствии и из последних сил удержал перед забинтованным лейтенантским носом известную всем фигуру из трех пальцев.

Сергей потерял сознание с чувством глубокого удовлетворения, унося с собой в темноту образ взбесившегося лейтенанта и слабые смешки его коллег.

 

Глава 8. ЧУТЬ ЖИВЫМ НЕ СВАРИЛИ

Окончательно Сергей пришел в себя на третьи сутки. До этого были просветы, которые переплелись со смутными сновидениями, в которых обитали и зеленые халаты, и бинты, и уколы, и громкие голоса недобитых легавых.

Сейчас все обрело предельную четкость, и перед силовым коконом Сергея стоял знакомый уже техник.

— Вам следует еще несколько дней полежать. Но если хотите, можете уйти. В принципе вы здоровы, хотя я и не понимаю, как вам удалось так легко отделаться.

В голове было мутно. Сергей ощупал затылок сквозь пенный пластырь.

— Мы наложили вам три скобки на череп, — пояснил техник. — Ничего страшного, просто трещина. Но у вас имеются следы серьезного ранения. Мы ознакомились с вашей медкартой. Очень интересный случай. Неужели ваша амнезия до сих пор продолжается?

— Если вы спрашиваете, вспомнил ли я что-нибудь новое из своей прошлой жизни, то, увы.

— Я бы посоветовал вам обратиться к Справочной. Если ничего не прояснится, то хоть о себе побольше узнаете.

— Справочная?

— Справочная… Ну, это… Справочная. В общем, источник информации в планетарном масштабе.

Повинуясь невысказанному желанию пациента, поле немедленно поставило Сергея на пол. Сейчас же одна из стен палаты стала прозрачной и, обратившись в экран, продемонстрировала ему его же в разных костюмах.

— Что за…

— Не пойдете же вы голым. Шкаф предлагает вам модные в этом сезоне модели одежды. Выбирайте, что вам больше нравится. Тем более что все это бесплатно. Если этот факт, конечно, вас волнует. Так на чем вы остановились?

— Какая разница!.. Я хотел бы получить комплект эмиттеров.

— Аккумуляторов? — изумился техник. — Зачем вам? А впрочем, понимаю… Ну что ж, это не запрещено, сейчас закажу, если вы так хотите.

— Когда я смогу их получить?

— Да хоть сейчас.

Техник удивленно посмотрел на Сергея, но вдруг лицо его прояснилось.

— Я все забываю, что у вас провалы в памяти. У нас доставка товаров происходит практически мгновенно. Своего рода телепортация в пределах планеты, если вам это о чем-то, говорит. А насчет одежды я посоветовал бы вам вот это.

Сергей согласился, и вскоре в чем-то голубом с золотом покинул медприемник, неожиданно, кроме комплекта порадовавших его эмиттеров, получив и удостоверение личности на имя Волкова Сергея Владимировича. Видимо, майору пришлось признать свое поражение и правоту Сергея.

Сказать по правде, амнезия доставляла Волкову массу неприятностей. Мало того, что он не помнил, кто он такой, но вместе с подробностями биографии забыл и элементарные вещи, которые были знакомы с детства каждому ребенку. Например, про эту самую Справочную? Да и была ли Справочная на его родной Радуге?

Сейчас, впрочем, его провожал техник, не обращавший внимания на стены, которые, правда, немедленно перед ними расступались. Особенность здешних стен — расступаться перед людьми — была Сергею тоже незнакома. Он многое теперь просто не помнил.

Они вышли в большой коридор и тут же наткнулись на красноватого света цилиндры — шахты лифтов. Стоила Сергею зайти в один из них, как кабина сразу пошла вниз. Медтехник, имени которого он так никогда и не узнал, остался наверху и, конечно, уже в прошлом.

Сечения сводов уходили вверх. Сергей опускался так долго, что потерял им счет. Это чем-то напоминало движение по кругу. Лифт погружался, а Волков впадал в дремотную задумчивость, причиной которой была и его недавняя травма, и мысль о ближайших планах. Неожиданно часть прозрачного цилиндра открылась, и Сергей вновь оказался окруженный городской суетой.

Собственно, главной задачей было отыскать убежище — привычка, появившаяся в последние годы и успевшая въесться в плоть и кровь. Необходимо было место, где, в крайнем случае, Сергей мог бы отлежаться.: он хотел найти гостиницу.

Сейчас Волков чувствовал себя неплохо и, если определиться со своим положением, все будет просто хорошо. Сергей заметил, как сквозь плиты тротуара слабо пробивается свет, там плыли нечеткие очертания — похоже, просвечивал подземный этаж. Мимо него беззвучными тенями проносились черные полусферы машин. Темно-синее небо розовело на закате сквозь провалы громадных зданий. Он увидел движущийся тротуар и ступил на него.

Над Сергеем проплывали каменные арки, соединявшие соседние дома и в какой-то момент слившиеся в монолитное строение, внутрь которого и внес тротуар. Сергей оказался в огромном помещении, ярко расцвеченном движущимися узорами, единственным зрителем которых оказался он. Дальше вниз уходили золоченые сверкающие ступени эскалатора.

Выбор невелик — Сергей перешел на эскалатор. Теперь он оказался на освещенной серебристым светом широкой улице, по обеим сторонам которой располагались магазинчики или бары. Стали попадаться прохожие, бродящие между деревьев, беспорядочно росших вдоль тротуаров.

Сергей сошел со ступеней, отправился на приглашающие звуки музыки и вышел к фонтану на площади. Видимо, только что прошел дождь — все вокруг было глянцевым и мокрым: площадь, выложенная разноцветной плиткой, глазурованные стены домов, по которым время от времени пробегали неясные тени, иногда сливающиеся в незнакомые ему лица. Впрочем, никто не обращал внимания ни на эти лица, ни на фонтан с полузатопленными тумбами, на которых сидели гибкие черные пантеры, время от времени гигантскими прыжками менявшиеся местами друг с другом. Поблизости не было видно дрессировщика — факт, заставляющий подозревать, что звери не настоящие.

Сергей подошел совсем близко к бортику фонтана, и вдруг сидящая в метре от него пантера извернулась, гибко вытянула шею и оказалась рядом с ним. Из ее распахнутой пасти тут же явились огромные желтые клыки и раздалось свирепое рычание. В то мгновение, когда Сергей приготовился благоразумно отступить (опасности быть не должно, это было ясно, но все его чувства, нервы, опыт подсказывали: пора ретироваться!), мимо него по барьеру фонтана пробежал мальчик в коротких штанишках. Одна бретелька упала с его плеча, и он, прыгая сквозь пантеру в воду, на ходу пытался ее поправить. Прыжок получился, мальчик легко прошел сквозь тень зверя, повернувшегося в его сторону, и уже качался в силовых волнах.

Вода тоже оказалась иллюзорной.

Совсем рядом, прямо на плитках площади было установлено несколько столиков с креслами. Над каждым из них раскинулся купол цветного зонтика. Сергей сел за пустующий стол оранжевого цвета.

Настроение было странным. Бывший арестант чувствовал себя сейчас туристом, первооткрывателем новых мест. Так оно, в сущности, и было — десять лет, проведенных в нечеловеческих условиях, изменили его кардинально. На Уране, чтобы выжить, надо было полностью перестроить сознание. Там любой, самый ничтожный поступок мог либо подарить жизнь, либо привести к немедленной смерти. Случайный глоток, казалось бы, — вчера проверенной воды сегодня мог лишить тебя жизни, необдуманное слово — тоже, но еще быстрее. Важность приобретала любая мелочь, и привыкшему к этому Сергею мир Мечтограда начинал представляться иллюзорным, сахарно-приторным, в чем-то даже дебильным.

Фасад дома напротив тем временем превратился в огромный экран, с которого гигантское черное лицо в головном уборе из страусиных перьев внимательно, как сквозь лупу, рассматривало площадь, гуляющих людей, фонтан, зверей, продолжавших скакать друг через друга. Когда взгляд этих красных, воспаленных глаз остановился на Сергее, — он невольно оглянулся и ощутил себя статистом в некоем ненормальном, но восхитительном, безопасном, простом и ярком спектакле.

Отвлек от экрана Волкова официант. Сергей не заметил, откуда к нему подкатился этот робот-официант с единственной деталью, намекавшей на антропоцентризм, — небольшой лысой человеческой головой синего цвета, вмонтированной впереди подноса, на котором намечались контуры блюд. Все остальное в роботе было урбанистически угловато и заострено. Официант не добился от Сергея вразумительного заказа, уяснил только, что человек не прочь перекусить, и стал материализовывать еду по собственному усмотрению. Все вынутое тремя руками официанта оказалось незнакомым на вкус, но чрезвычайно аппетитным. Разобраться в последовательности трапезы не составило труда: темное по цвету относилось к первым блюдам, более яркое и красочное — к десертам.

Потом был кофе. Сергей закурил, чувствуя наконец-то прилив добродушия и расслабленности. Откуда-то с цоканьем копыт возник очень маленький ослик, за хвост которого немедленно уцепился давешний юный пловец со спадающей бретелькой штанишек. С соседнего столика за ним наблюдала хорошенькая мама с загорелыми оголенными плечами. Женщина изысканно и утомленно курила длинную сигарету и, закинув ногу на ногу, покачивала изящной босой ступней, выглядывающей из-под длинной пышной юбки. Солнце поднялось уже высоко, воздух нагрелся, но оставался тем не менее свеж и влажен, словно бы дождик прошел только что.

Воин-негр давно исчез с экрана, и сейчас на нем бурлила какая-то карнавальная толпа. Теперь уже белое лицо, как раньше негр, изучило площадь и тоже исчезло. Из экрана, словно сквозь гигантское окно, полезли разноцветные актеры, запрудили тротуар перед зданием и, галдя, стали устанавливать треногу… подставку для своих виртуальных трюков?.. Боже мой! Какое растекающееся по всем жилам наслаждение вдруг испытал Сергей. Как все в нем внезапно и благодарно отозвалось на мятную сладость этого бутафорского мира Мечтограда вокруг него. Стычка с полицией, любовь незнакомой женщины, вот этот ослик, слизнувший остатки еды с его столика и теперь перешедший к соседнему, мальчик, все еще висевший на хвосте животного, — все немедленно сплелось в новое, давно забытое бывшим арестантом Урана чарующее чувство счастья.

Мальчик заорал басом, и поглядывавшая в сторону Сергея молоденькая мама немедленно отвлеклась на призыв отпрыска, Сергей проследил ее взгляд и увидел, что ребенок, женщина и даже ослик разглядывали ползущую по стене кафе яркую точку. Точка оставляла яркий оранжевый след и, когда до Сергея оставалось не больше полуметра, вдруг стремительно метнулась…

Сергей пригнулся инстинктивно, совершенно не ощущая опасности и находясь от нее на те миллионы световых лет, что отделяли его от планеты-каторги, он на мгновение позволил себе забыть о возможном риске.

Он, но не его тело. Волков резко пригнулся, рука, рванула с пояса отсутствующий бластер, зрители и актеры громко завопили, луч лазера мазнул по ногам… Сергей подпрыгнул, что-то лязгнуло, коротко вспыхнуло, он уткнулся в легко отбросившую его преграду: нашедший наконец его луч завяз в защитном коконе — Сергей был спасен и изолирован в силовом колпаке собственных эмиттеров.

Практически мгновенно появились полицейские на черных машинах. Подвергнув Сергея новой процедуре идентификации карманным прибором, его корректно, но с нескрываемым подозрением допросили. Немногочисленные зрители, возбужденные неожиданным приключением, так до конца и не поверили в реальность происходящего: некоторые видели толпу на противоположной стороне площади, даже треногу, из которой стреляли, но что это могло дать?

Сергей объяснил, что оказался здесь в поисках гостиницы и случайно попал под луч выстрела, целью которого был, конечно, кто-то другой. Он объяснил, что приехал в столицу всего несколько дней назад, из которых два провел в больнице.

Его выслушали до конца, некоторое время молча рассматривали, потом оживились, кто-то спросил, действительно ли ему нужен отель, и тут же ткнул пальцем вверх, где большими красными буквами горела надпись: ОТЕЛЬ ТИТАН.

Сергей ступил на гулкие плиты переливающегося перламутром вестибюля, напомнившего внутренность раковины. Вместо жемчужины, но все же чем-то похожий на нее, светился розовым робот-портье. Волков спросил о свободном номере, робот взглянул на его карточку, выдал магнитный квадратик, тут же сообщив, что проживание в отеле бесплатное. С этим квадратиком Сергей и поехал наверх в сопровождении какой-то круглой штуки — шара с человеческим лицом, весело, под легкомысленную музыку летевшего перед ним.

Этот маленький робот как-то умудрился открыть дверь, указал на пульт управления у входа на полочке, пожелал жить здесь долго и счастливо и растаял в воздухе прежде, чем Сергей успел расспросить, что делать с пультом.

Номер был совершенно пуст. Сергей обошел все четыре комнаты с работающими настенными экранами в каждой. Все вокруг одинаково мерцало тусклым перламутром. Углы были сглажены. Он вернулся к оставленному у входа пульту, немного подумал и догадался о его назначении.

Устройство оказалось несложным: сверху рядами шли два десятка кнопок, а внизу — четыре большие клавиши. Сергей нажал на одну из клавиш: все двадцать кнопок высветились пиктограммами. Оказалось, что клавиши соответствуют комнатам, а та, которую он нажал первой, обозначала ванную.

Волков логично предположил, что ванной должно быть помещение поменьше, и решил поэкспериментировать с кнопками в избранной комнате, справедливо рассудив, что ежели и ошибется, то пульт не сработает. После нажатия кнопки с изображением голубых волнистых линий в полу возник и стал быстро заполняться водой небольшой круглый бассейн. Запахло чем-то хвойным. Сергей попробовал воду рукой и нажал на красную кнопку, парную синей, — вода стала быстро разогреваться.

Сергей никуда не спешил и почти час пролежал в бассейне, все время экспериментируя с пультом. Когда стал понятен принцип, все остальное оказалось делом техники. Кроме того, сразу после погружения в воду рисунки на пульте поменялись.

Сергей нажимал все подряд, ванная комната лихорадочно выполняла его приказы. Вода то нагревалась, то охлаждалась почти мгновенно, а после того как он нажал кнопку с изображением открытой ладони, включился водный массаж: мягкие теплые волны начали его неприлично ласкать.

Массаж, музыка и разноцветная пульсация стен вдруг с неожиданной силой напомнили ему, что он уже в другом мире, — мире, который он знал лишь по картинкам визора и новостям. Только сейчас, нежась в теплой ванной, Сергей вдруг осознал, что все ужасы позади, что он среди стерильного мира стерильных вещей, что впереди целая жизнь, наполненная такими вот приятными мелочами, как этот бассейн, отель, любовь приглянувшейся женщины. Осталось только выполнить обещание, данное своему погибшему другу, но даже это сейчас не казалось особенно трудным.

В какой-то момент комбинация команд пультом дала неожиданный эффект: нажав красную кнопку и медленно покачиваясь на искусственной водной ряби, Сергей почувствовал, что слишком разогревается. Он утопил синюю кнопку в паз, но пульт понял сигнал превратно, и вода, почти мгновенно вскипев, вытолкнула его вверх.

Волков одним мощным рывком попытался выпрыгнуть из бассейна, но его отбросило обратно. В цепи случайностей (в которую он, впрочем, тут же отказался верить) оказалось черное звено: Сергей не мог, как ни пытался, выкарабкаться из бассейна, — сверху его накрыло неведомо как и зачем включенное защитное поле.

Скорее всего, Сергей так и сварился бы, как рак, если бы не благоприобретенный опыт выживания. Еще на Уране он узнал, что живой биологический объект, контактирующий с поверхностью защитного поля, на некоторое время словно бы прилипает к нему. Поле включает организм в систему человек-объект. Длится это недолго — максимум на тридцать-сорок секунд, но этого времени ему хватило бы и сейчас.

Сергей отчаянным рывком выпрыгнул из воды и плашмя приклеился к невидимой преграде, выполнявшей сейчас роль крышки над кастрюлей. Одновременно он что есть силы кричал, ругался и требовал холодной воды.

Пар, уже нестерпимо обжигающий спину, внезапно исчез, бурление снизу прекратилось, он тут же упал, но в воду нормальной температуры, начинающей быстро охлаждаться.

Выбравшись из бассейна, Сергей громко потребовал объяснений. Голос администратора немедленно доложил, что в автоматике произошел редчайший сбой. Все указывает на то, что клиент сам пожелал вскипятить воду, что само по себе абсурдно, потому что свыше сорока градусов воду нагреть невозможно по причинам безопасности людей. Но формально приказ шел от него, значит, дело не в поломках, а в чем-то другом.

Связать это «что-то другое» с нападением в космопорте и недавней стрельбой на площади было нетрудно, Вывод напрашивался сам: его либо предупреждают, либо пытаются убить.

«Посмотрим, как это им удастся», — решил Сергей, но купаться больше не стал.

Он нашел в шкафчике халат и прошел в соседнюю комнату. Чтобы не возиться с пультом, просто приказа: «Кровать!» Кровать возникла. «Ужин!» — пульт немедленно запищал, на экране его высветилось меню. Сергей нажал кнопку против слов: «Ужин-норма». Блюда выскочили из пола на круглом красном столике с выгнутыми вверх краями. Рядом появилось кресло. Сергей неторопливо поел.

Когда он встал из-за стола, тот незамедлительно, вместе с креслом, провалился в пол.

Сергей лег на кровать и сквозь полупрозрачный камуфляж силового поля вновь видел плавающие звездочки. Он лег на спину. По потолку бродили какие-то абстрактные цветовые формы, и Сергей, несмотря на происшествие в ванной, вновь расслабился и почувствовал,. что Уран уже позади и он в другом мире.

Очень странное ощущение.

После ванны и массажа он чувствовал себя прекрасно. Лечить здесь тоже умели: травма, полученная от майора, не давала о себе знать. Итак, он впервые с момента прибытия в Мечтоград имел возможность спокойно проанализировать то, что произошло с ним, и решить, что ему теперь нужно делать.

Нельзя сказать, что эти несколько дней заставили его скучать. А ведь если отбросить вычеркнутое из сознания время, проведенное в больнице, Сергей находился здесь менее суток.

Но сутки эти оказались более чем насыщенными самыми разными событиями.

Он думал…

Занимая всю стену, продолжал работать телевизионный экран. Насколько Сергей успел заметить, экраны здесь никогда не выключались. Автоматика, транслируя передачу — хронику ли? новости? — звук сейчас отключала. Сергей видел разноцветные галактики во мраке вечной ночи, созвездия спиральных огней, разгоравшуюся мглу над гигантским городом, мерцающее подмигивание реклам и — как обрамление всего — кипение толп, султаны и молнии, вспыхивающие на мгновение звезды, проколы длинных стрел, обращающиеся в самолеты и ракеты…

Сергей погружался в беспамятство. Сквозь сон, который он принимал с облегчением, проходили лица, полицейские, обнаженная Лена, застрявший где-то копт, а над всем — гигантские, знакомые глаза, внимательно следившее за ним…

 

Глава 9. СОВСЕМ ДРУГОЙ МИР

Сергей проснулся и некоторое время не мог понять, где он? Потом увидел, что на нем пижама, а если он спал в белье, значит, был в безопасной казарме. Он с облегчением подумал, что раз нет сирены подъема, можно еще поспать, и вдруг сел.

Он был в гостинице, а не в казарме. И на нем был халат, а не казарменное белье. Он вспомнил все: звездный лайнер, прибытие в космопорт, Лену, ночь, подобную тем ночам, о которых грезил на Уране, полицейское управление, прояснение тайны, драку и магически связанное с ней — стрельбу из лазера…

Сергей прошел в ванную комнату, встал посередине и включил душ. После этого почувствовал себя великолепно. Душ здесь оказался тоже особенным — на Уране о таком и не слыхивали. Впрочем, заключенные там о многом не слыхивали…

Сергей вернулся в большую комнату в халате и, упрощая общение с невидимым автосервисом, просто приказал:

— Одежда!

Повторился показ мод, он выбрал себе черный костюм и белую рубашку. Против его желания — когда заказывал, как-то не обратил внимания, — по ткани костюма забегали серебристые искорки, сливавшиеся на воротнике в широкую мерцающую ленту.

Справочная оказалась напрямую связана с экраном на стене. Сергей оглянулся, выбирая, где устроиться, стал присаживаться на пол, но попал в невидимое кресло очень мягкое и упругое.

Плавая перед экраном, Волков назвал имя — Орлов Николай, номер удостоверения личности и потребовал выдать имеющуюся информацию.

Последующие полчаса он впитывал факты десять лет назад нашумевшего процесса, ныне, что Сергей установил по некоторым признакам, совершенно забытого.

Итак, Николай Орлов — сын и наследник потомственного Премьер-министра Империи Ивана Силантьевича Орлова — неожиданно для близких, друзей и общественности подготовил и осуществил план покушения на своего отца.

Знакомство с защитными системами помогло ему беспрепятственно проникнуть в кабинет отца, а взвод лирной охраны Премьер-министра он распылил с помощью крохотной аннигиляционной мины. Личный бластер сына был обнаружен рядом с телом погибшего Премьер-министра. Экспертиза установила, что правитель был убит из этого оружия. Кроме Николая Орлова, больше никто им не пользовался, да и не смог бы это сделать, так как оружие было настроено на владельца.

Сразу же после того, как тело Премьер-министра было обнаружено, начались поиски предполагаемого убийцы. Николая Орлова нашли через три часа в Магическом квартале, где он мирно смотрел трехуровневые сны под деревьями «Сада Наслаждений» Мираба Мамедова, которому, кроме упомянутых садов, принадлежал весь Магический квартал.

Сергей выяснил, что, вопреки ожиданиям, Николай Орлов не отрицал своей вины, но отказался помогать следствию.

Все было ясно, однако некоторая неловкость присутствовала и постоянно влияла на действие правоохранительных органов. Никто не мог понять, зачем наследнику столь открыто и жестоко убивать своего отца? Вследствие чего смертную казнь заменили эквивалентным, но не столь определенным наказанием: десять лет каторги на Уране.

Все это время пост главы правительства временно занимал бывший первый Вице-премьер Кравцов Владимир Алексеевич, двоюродный брат убитого Премьер-министра. Кстати, он находился на этом посту и по нынешний день.

По требованию Сергея Справочная выдала иерархическую структуру управления Империи, о каковой он, подобно всякому нормальному гражданину, имел весьма приблизительное представление.

Во главе Империи стоял Бессмертный Творец, Создатель и Верховный правитель — Бог-Император. Последние сто лет его фактически никто не видел на публике, так что Властитель, хоть номинально и имелся, в действительности уже привычно опускался за скобки.

Бог есть, но Бог высоко, а рядом — его живая ипостась — Премьер-министр, а также правительство и двухпалатный Сенат, куда избирались представители всех входящих в Империю тысячи пятисот населенных планет.

Правительство находилось в Мечтограде — мегаполисе и единственном городе планеты с таким же названием.

Сам город занимал примерно треть всей суши планеты, остальные территории находились под личным патронажем Бога-Императора и представляли собой заповедник, фактически закрытый и редко посещаемый: никто там не гарантировал, да и не мог гарантировать безопасность граждан.

Сергей заинтересовался этой частью сообщения, и ему любезно предоставили образцы самых колоритных представителей животного и растительного мира. Рассматривая оскаленную пасть тираннозавра, утконосов, зауроподов и саблезубого тигра на фоне стада бизонов, Сергей понял, что Император был любителем земной эволюции, о которой Волков как-то просмотрел пару гипнолекций. И еще он уличил себя в том, что бесцельно тратит время, с таким вниманием наблюдая битву гигантских акулообразных тварей и трудновообразимым кальмаром.

Пользуясь налаженным уже контактом со Справочной, Сергей пожелал связаться с администрацией отеля, что и было немедленно сделано. Администрация была представлена в виде полупрозрачной алебастровой красавицы — конечно же робот, от которой Сергей еще раз услышал, что в Мечтограде услуги, еда и одежда бесплатные. Потому что те граждане Империи, кто получил разрешение жить в столице или посетить ее с ознакомительными целями, находятся на полном обеспечении у самого Бога-Императора. Что ж, это значительно облегчало жизнь. Значит, пока о деньгах можно не думать. И то хорошо.

Потом он заказал себе завтрак.

Однако пора было что-то делать. И Сергею казалось, что многое должно проясниться уже сегодня.

 

Глава 10. МАГИЧЕСКИЙ КВАРТАЛ

Волков вышел из номера. Серебряные и движущиеся коридоры, скользящий вместе со стенами пол — это было для него ново. Сергей спустился по лестнице, миновал разноцветные бары, казино с россыпью играющих между собой карт у входа — в глазах зарябило, а ведь утро только началось.

Вестибюль гостиницы оставался со вчерашнего дня прежним, лишь немного изменился оттенок перламутра — стал более холодным, серебристым. Робот-портье заметил его: — Господин Волков! Для вас есть письма. Сергей был немного удивлен. В принципе он и приехал в Мечтоград именно для того, чтобы стать мишенью. Это до сих пор ему удавалось. Однако главная цель — заставить охотников при этом раскрыться — пока оставалась недостижимой.

Волков забрал письма. Первое было официальным, что чувствовалось буквально на ощупь. В официальных посланиях есть особенная глянцевитость, плотность и важность. Другое послание было размалевано какими-то крестами, звездами и прочими каббалистическими значками.

В первом конверте был бланк-приглашение в резиденцию Премьер-министра на торжественный вечерний прием по случаю очередной годовщины основания Империи, выписанный на имя Волкова Сергея Владимировича. На подобных торжествах обычно присутствуют члены Верховного правительства и главы правительств каждой из планет, входящих в состав Империи. Сергей вспомнил, как равнодушно пропускал в новостях очередное сообщение такого рода, не думая, что когда-нибудь сам удосужится…

Экие забавные творятся вещи!

Одно его прибытие заставило всколыхнуться этот муравейник. Что и по прошествии десяти лет здесь настолько боятся даже появления Николая Орлова — бывшего наследного Премьер-министра, ставшего после приговора меньше чем простым гражданином — уязвимой мишенью…

Он вскрыл второй конверт. В окружении все таких же астральных виньеток Мираб Мамедов приглашал Николая Орлова вновь посетить «Сад Наслаждений», врата которого всегда открыты… Магический квартал ждет… Сергей решил прямо сейчас и воспользоваться этим приглашением. Возможно, Мираб Мамедов знал многое из того, что так нужно было выяснить Сергею.

— Мне нужно такси, — сказал он перламутровому портье.

— Вот, пожалуйста, электронная карта транспортных сообщений. Вы знаете, как ею пользоваться?

Волков спокойно выслушал разъяснения, какую кнопку нажимать, если хочешь вызвать такси, и каким образом вывести на экран схему интересующего маршрута. Все оказалось довольно просто! Еще до любой точки Мечтограда можно было добраться на подземном метро и по движущимся тротуарам, но это Сергею сейчас не подходило — могло занять слишком много времени.

— Такси вас ждет, — любезно подытожил разговор робот, и Волков вышел из отеля.

Черная машина — он не мог понять, почему в городе только черные экипажи, — действительно уже ждала.

Взлетели. Маленькое трехмерное изображение головы возле ветрового стекла любезно поинтересовалось о пункте назначения. Целью был «Сад Наслаждений» Мираба Мамедова. Очень хорошо.

День выдался ясный, солнечный, только изредка светлые и высокие облака закрывали солнце. С высоты Сергей увидел панораму города, вольно раскинувшегося до самого горизонта. Здания стояли отдельными островками, объединяя вокруг себя галереи, арки и переходы, что делало их похожими на независимый единый организм, посреди которого, оставляя другие здания далеко внизу, словно залп каменного салюта, упиралась в небо остроконечная башня. Сергею еще на Уране кто-то рассказывал, что теперь таких башен уже не строят. Видимо, на определенном этапе истории само слово «небоскреб» своей формальной недостижимостью возбуждало архитектурный зуд зодчих столицы, но, поскольку буквально реализовать термин в камне не представлялось возможным, стремление возводить город ввысь давно прошло. Башни остались памятником эпохи, часто из-за низкой облачности в прямом смысле слова уходили в облака. Лишь широкие зонтики на их вершинах, служащие посадочными площадками, несколько приземляли пафос устремленной ввысь мечты. В основаниях башен располагались жилые массивы — почти типовые дома, с плохо различимыми издали деталями — зубцами, закругленностью форм.

Сергей чувствовал себя так, словно он открывает для себя совершенно новый мир.

Между тем такси, скользя вдоль невообразимой длины бульвара, усаженного гигантскими пирамидальными деревьями, начало снижаться. Уже хорошо стали различимы два потока машин, сверху похожих на черных жуков. Были видны и движущиеся тротуары, странно вползающие на проезжую часть. Лишь когда они снизились, Сергей понял, что пешеходная дорожка скрыта под землей, а прозрачные покрытия сверху обманывали восприятие. Сергей смотрел на все вокруг немного отстраненно, с праздным любопытством. Когда глядишь из окна машины или ракеты, детали сливаются в общую красочную картину и все воспринимается лишь как часть непрерывной ленты красок, форм, отдельных сценок. Все кажется так далеко от тебя самого. Поэтому с радостью поворачиваешься к попутчику — гораздо более реальному, чем вся та многолюдная круговерть за экраном стекла. Здесь попутчика не было, если не считать робота-водителя, к тому же тут такси уже приземлилось. Сергей вышел на улицу.

Вокруг стоял оглушительный шум праздника. Толпы людей, крики, возгласы восторга, треск бутафорных взрывов, музыка — все смешалось в единое карнавальное действие. Вперемежку с горожанами гуляли сказочные персонажи, совершенно не похожие на ряженых актеров. Звери, чудовища, напоминающие троллей, гоблинов и других подземных жителей казались настолько же живыми и реальными, как и люди вокруг.

Здание, с которым Сергей оказался рядом, издали выглядело гладким, и было очень высоким — высотой не менее километра. Точнее определить не удавалось, поскольку сооружение высоко вверху пропадало из виду — уходило в облака. Выделяющаяся среди всех ближайших зданий своим несоразмерным величием, башня эта непонятного стиля и назначения буквально пронзала шпилем небо. Чем-то она напоминала мусульманский минарет.

В глубине парка был дом, похожий на цирковой шатер, высотой не менее половины башни. Купол его обрамлял небольшой балкон, на котором стояли колдун с орлом на плече и красавица, одетая во что-то газообразное. Фигуры были гигантскими, невообразимыми, метров по сто пятьдесят каждая. Они приветливо зазывали в Магический квартал, а орел взмахивал крыльями и клекотал, заглушая общий шум и гам веселящихся толп. Тень от крыльев гигантской птицы падала на сотни метров парка. Под ногами старика-мага что-то постоянно взрывалось, и искры, густо брызжущие по сторонам, непрерывно слагались — то совсем явственно, то почти неразборчиво— в слова «МАГИЧЕСКИЙ КВАРТАЛ».

Было жарко. Сергей снял пиджак и двинулся вместе с людским потоком, который направлялся на площадь. С двух сторон их обтекали те, кто уже покидал праздник, — в основном перевозбужденные, красные лица, лишь изредка попадалась намеренно скучающая физиономия, равнодушно плывущая среди разгула псевдострастей.

Сергей был доставлен к крепостной стене, вырастающей из широкого водяного рва, через который время от времени с грохотом цепей ложился навесной мост. Как только он в очередной раз опустился, толпа немедленно рвалась вперед, а мост, жутко визжа, сразу начинал подниматься, отрезая тех, кто пройти не успел. Зрители сопровождали все это всякий раз воплями и взрывами смеха.

Сергей довольно скоро очутился на поднимающемся мосту — платформа, на которой они стояли, вдруг подхватилась — мост явно возносился вверх. Затем движение ускорилось, и они перенеслись во тьму купола.

Вдруг ослепило близкое солнце, множество людей стояли на площади, в которую превратился балкончик, а рядом топтались колоссальные подошвы колдуна и девушки-великанши. Сверху, пронзительно клекоча, закричал орел, тень от его крыльев накрыла людей, а следом огромная ступня колдуна, приподнявшись, со стуком опустилась прямо на них.

Крики вокруг Сергея были притворны, но темнота— вполне реальна. Так же реальна, как и исчезнувший под ногами пол.

Падение продолжалось недолго, но приземление было болезненным. Сергей сильно ударился спиной о твердый деревянный пол, а затылком — о какой-то металлический выступ. Яркое солнце усилило вспыхнувший в голове огонь, но боль внезапно прошла, Сергей вскочил с поразившим его самого криком и, коротко разбежавшись по палубе, прыгнул за борт, цепляясь за ванты стоявшего близко вражеского фрегата.

Рядом вопили товарищи, прыгавшие вслед за ним. Сверху, едва их не задев, падал с проломленным черепом испанский солдат — красный платок, которым тот обвязывал волосы, вмялся в мозг, а кровь залила лицо, и уже было не разобрать: где платок, а где кровь… Впрочем, этому было уже все равно, этот был уже мертвецом.

Труп медленно пролетел мимо и исчез в волнах. Сергей перелез через борт и, оказавшись на палубе испанского корабля, тут же сделал выпад, клинок шпаги проткнул горло бросившегося к нему офицера. Упав, противник гремел латами, катясь по накренившейся палубе. Совсем близко щелкнул курок пистолета, зашипел запал. Сергей пригнулся, грянул выстрел, пуля свистнула прямо над головой. Порыв ветра взметнул длинные волосы испанца, который в латах, но без шлема с досадой швырнул разряженное оружие в голову Сергея — и вновь не попал.

С кормы донесся пронзительный визг, а на капитанском мостике катался клубок тел: из него кто-нибудь постоянно выпадал, чтобы остаться неподвижно лежать. Сергей взмахнул навахой, отточенной до бритвенной остроты (он обычно и брился ею по утрам), и ловко вскрыл горло врага от уха до уха.

Прекрасный удар!.. Волков отвлекся… засмотрелся, как тонкая красная полоска на шее испанца вдруг выплеснула волну крови… что-то оскорбительно-больно ударило его по руке… Еще не понимая, что произошло, Сергей смотрел на свою отрубленную руку, продолжавшую сжимать нож… на палубе… Повернулся в гневе, но сверху ему на голову уже топор падал… и больно, со скрежетом вползал…

… Леденящий холод сковал мышцы, движения стали медленные, медленные… Сергей чувствовал, как глубина давит на него, могильная толща воды… океан не хочет отпускать его… как и других оставшихся там, внизу…

Где-то там, на глубине медленно опускалась в темные бездны их подводная лодка. Несколько часов назад им удалось атаковать транспорт противника, но их засекли, а глубинные бомбы довершили дело. Да, почти все погибли сразу. Непонятно, каким чудом держалась лодка все эти несколько часов в толще воды, зависнув без ориентиров и надежды во тьме холодной преисподней. Валерка, уже умирая, торопил: у него могло не хватить сил выбросить Сергея торпедным аппаратом… Валера успел, и сил хватило…

Поборов мгновенный упадок сил, Сергей вновь заработал руками и ногами. Высоко-высоко вверху колыхалась поверхность воды, отсюда казавшаяся студенистым покрывалом. Воздуха уже давно не хватало, но Сергей плыл и плыл… бесконечно… грудь уже ходила ходуном в отчаянной попытке втянуть в себя… воздух?., хоть что-нибудь…

И когда сил уже не осталось, а гаснувшее сознание практически прекратило борьбу, он вдохнул… не воду, нет. За мгновение до этого сумел вырваться на поверхность — и дышал, дышал…

Вода Атлантики оказалась теплой. Ему просто показалось… а может, на глубине действительно царил леденящий холод?..

Сергей плыл, радуясь, что жив. Он хороший пловец и теперь утонуть не боялся. Волна бы чуть-чуть поменьше, и можно было бы, перевернувшись на спину, приспособиться подремать… не сейчас, потом, если его одиночное плаванье затянется.

Плавание не затянулось. Увидев несколько высоких плавников, Сергей не сразу понял, что это акулы. А сообразив, поплыл быстрее, изо всех сил, пока не осознал, что акулы продолжают без усилий кружить вокруг него.

Потом что-то стальное, —ужасно мощное схватило его за бедро, потащило вниз, дернуло несколько раз… Сергей почувствовал, что освободился… только мутная вода вокруг… и мгновенная слабость. Сергей успел только ощупать рукой обрубок ноги, когда другая тварь схватила за вторую ногу…, Но это Сергею было уже безразлично, откуда-то донеслась заунывная восточная мелодия, и с чувством громадного облегчения он все-таки вдохнул воды…

… Музыка продолжала звучать, заболела передавленная неудобной позой нога, и пришлось откинуться на подушки. В кальяне клекотал вдыхаемый гашиш. Сергея охватило чувство покоя, неги и неистового торжества: сегодня султан сделал его Главным Визирем, и это справедливо, пусть теперь Ахмед-паша злобствует сколько угодно.

А перед ним продолжала танцевать, плавно скользя на гладких ножках, эта новенькая одалиска, за которую пришлось так дорого заплатить!.. Что его так привлекло в ней?.. Неизвестно. Ясно лишь то, что та единственная ночь, которую он уже провел с ней, сполна оправдала уплаченные деньги… Как ее зовут?.. Странное гяурское имя — Елена. Он будет ее звать… Гаяне… да, Гаяне…

Сергей вздрогнул, раздвинув ковры, прикрывающие вход, в сераль лезли незнакомые янычары… окровавленные клинки… О Аллах! Во всем твоя воля!.. Рядом завизжала Гаяне… Он хотел вскочить, позвать стражу, но ближайший усатый ветеран быстро взмахнул саблей и — с оттяжкой вниз — рубанул его по шее…

Все завертелось, Сергей упал, быстро покатился по ковру и с мрачным удивлением успел подумать, глядя на свое тело на тахте, так и не выпустившее трубку кальяна из руки, что голова в самом деле умирает не сразу, Аллах еще дарует мгновения жизни, прежде чем…

… Темень была хоть глаза выколи. Кругом шевелились и дышали. Громкий голос скомандовал взяться за руки. Сергей почувствовал, как чья-то женская ладонь (он услышал смешок) нащупывает его предплечье. Вдруг рядом жутко взвыли голоса, холодно светясь, пролетело что-то бледное, спутница в притворном ужасе сжала его ладонь, послышался шум движения, страгивающего всех с места, и незнакомка уже тянула его за собой.

Некоторое время пришлось идти практически в полной темноте, лишь иногда, гремя костями, вырастал фосфоресцирующий скелет — стучал зубами, холодно хохотал и растворялся во мраке.

Сергею стало скучно и неловко. Недавние приключения, маскарадные смерти — во всем чувствовался перебор, все было уже чересчур. Теперь их хлестали невидимые в темноте ветки. Хотелось побыстрее оказаться в обычном мире, среди нормальных людей.

Солнце вновь ослепило. Вокруг рос невысокий, едва по грудь, кустарник. Сквозь него, вопя и улюлюкая, к ним продиралась группа странных существ красного цвета, издали похожих на обезьян. Густо переплетенные ветки затрудняли движение преследователей, но они явно приближались: расстояние сократилось метров до семидесяти.

Волков осмотрелся. В небе горело солнце, тяжелая мутная вода пахла гнилой травой и рыбой. Они стояли на берегу огромного озера. Насколько оно огромно, можно было только догадываться — во всяком случае, противоположный край, видимый сквозь извилистую протоку, поросшую с обеих сторон тростником, терялся в блеске и осколочно-серебристом сверканье солнечных лучей.

Сергей оглянулся на обезьян: первые уже выскочили на пляж, но люди, стоящие рядом, сохраняли обычное спокойствие, лишь изредка улыбаясь. Зрелище захватило только детей, которые были и благодарными зрителями, и участниками приключения.

Обезьяны были уже метрах в двадцати. Они размахивали палками и камнями и орали, орали!..

Сергей, разглядев их поближе, понял, что ошибался: это были не совсем обезьяны.

Во-первых, ноги их, которые были длиннее обезьяньих, казались стройными. Руки, такие же толстые, как и у горилл, были гораздо короче. В них было что-то явно человеческое, и, если бы не первое впечатление, их сразу можно было бы принять, например, за людей палеолита. Тем более что вооружены они оказались дубинками и заостренными в виде копий палками.

Вдруг справа от них послышались новые жуткие завывания. Все повернулись и увидели, как по кромке песчаного пляжа с необыкновенной быстротой приближался к ним отряд разномастных кентавров, на ходу стрелявших из луков. Толпа обезьянолюдей яростно взвыла, многие попадали, пронзенные стрелами, кто-то из самцов сгоряча схватил огромный валун и, размахнувшись, к удивлению Сергея, сумел бросить его в лаву полуконей.

Камень, судя по размерам и по достигнутому эффекту, весил не меньше полтонны. Прокатившись, валун оставил после себя кровь, раздробленные кости, раздавленную плоть. Кентавры достигли обезьянолюдей, смешались с ними, общая толпа, увлекая за собой и пассивно сопротивляющихся людей, с визгом, рычанием и воплями покатилась вдоль берега. Сергей почувствовал упругое давление, направлявшее его вместе со всеми, но уперся в прибрежный песок и сумел остаться на месте. Кто-то еще рядом с ним тоже остался. Честно говоря, ему уже начинали надоедать все эти магические чудеса, и он был не прочь выбраться отсюда.

Волков оглянулся, услышав за спиной тихий смешок, и встретился взглядом с женщиной, державшей его руку в темноте.

Это была Лена. Она смотрела с насмешливым торжеством. Ее забавляли и место встречи, и ситуация, и его удивление.

— Ты меня не узнал? — спросила она.

— Сейчас узнал.

— Да? — переспросила она.

В ее голосе слышалась насмешка. Вряд ли их встреча была случайной. Однако ему было приятно видеть ее.

Но вдруг Сергея поразила мысль, что первая их встреча в космическом челноке произошла так же неожиданно… Космопорт, падение, Магический квартал… Сергей насторожился.

— Я здесь по приглашению Мираба, — по-своему истолковала мое молчание она. — Ты, конечно, тоже?

— Да, — подтвердил Сергей и тут же спросил: — Кто такой этот Мираб?

Позади раздались совсем уж ужасающие вопли. Сергей оглянулся, хотя теперь его совершенно не развлекала окружающая экзотика.

Кентавры длинными саблями отчаянно отбивались от гигантских приматов. Во все стороны отлетали отрубленные волосатые руки, головы… одного обезьяночеловека развалили от шеи до пояса, и половинка, державшаяся на косых мышцах живота, отвалилась в сторону… реки крови, озера крови… магические сновидения… Кентавров били камнями и палками, а добравшись ближе, гориллы их хватали и разрывали страшными лапами на куски. Рядом с дерущейся толпой были люди, которые стояли и смотрели на кровавую вакханалию.

Все было жутко реально и странно несовместимо со спокойствием людей. Сергей посмотрел на насмешливо наблюдающую за ним Лену.

— И что дальше? — спросила красавица.

— Не знаю. — Он действительно ничего не знал и не понимал.

Вдруг красные гориллы торжествующе завопили и бросились на спокойно стоящих в стороне людей, сразу скрыв их за собственными телами. Кентавры к этому времени были повержены, лишь один сумел вырваться и, поддерживая на ходу окровавленную руку, проскакал мимо Сергея и Лены. Песок, вылетевший из-под копыт, осыпал их с головы до ног.

Это насторожило. Во всех предыдущих приключениях он не воспринимал себя отдельно от навязанной ему роли, поэтому не мог ощущать иллюзорность обстановки и реквизита. Сейчас же — и поведение других людей, и спокойствие Лены, и собственные ощущения — все убеждало в нереальности представления… Но кентавр реально осыпал их совершенно реальным песком.

Но тогда получается, что реальны и сами кентавры, и их ранения, и их смерть…

Потом Сергей вспомнил, как утром у ее дома пролетавшая за стеклом птица ветром от крыльев взлохматила ему волосы. Нет, видимо, все дело в искусстве обмана, доведенном здесь до совершенства. Все здесь обман и скрытое коварство.

Часть обезьян с торжествующими воплями кинулась к ним. Сергей инстинктивно схватил Лену на руки и побежал прочь. Бежать было неудобно, в левой руке он держал свой пиджак, не догадываясь выбросить его. Лена прильнула к нему и, обняв за шею, попыталась заглянуть в лицо.

Сергей дико посмотрел на нее. Он не мог понять того, что творилось вокруг: мышцы, нервы, все его чувства трубили о смертельной опасности, но спокойствие девушки и невозмутимость плененных гориллами людей говорили о чем угодно, только не о несчастье.

Все в нем разрывалось от противоречивых чувств, — Сергей не хотел потерять лицо, показаться смешным, но опыт, знания, интуиция, которым он привык доверять, требовали от него немедленных действий.

— Нет, что ты об этом думаешь? — потянула его за руку Лена. Сергей, не понимая, взглянул на нее, но девушка, видимо, все еще продолжала прежний разговор. — Да что с тобой? — удивленно спросила она. Прекрасные тонкие брови холодно изогнулись. — Ну, ты даешь! Ты что, всерьез? — спросила она.

— Нет, — сделав усилие, сказал Сергей и, остановившись возле упавшего все-таки кентавра, решительно нагнулся, чтобы коснуться израненной руки.

Его спасла реакция: меч в здоровой руке кентавра метнулся к его отпрянувшей груди, задев лишь самым кончиком.

На разрезанной рубашке Сергея появилась тонкая полоска крови — едва поцарапало. Однако этого оказалось достаточно: легкое жжение на месте царапины и продолжавшая сочиться кровь заставили отбросить сомнения. Сергей бросил пиджак, который все это время нес в руке, схватил Лену за руку и потянул за собой.

Они побежали через деревца, возвышавшиеся среди высокого кустарника. Приходилось лавировать между деревьями, скользить подошвами по влажному мху. Сергей чуть ли не силой тянул упирающуюся девушку. Елена все еще ничего не понимала. Волков старался сократить путь, не обращая внимания на протесты спутницы за спиной.

Метров через двести они вновь оказались на берегу. Теперь приматам не было их видно. Но береговой изгиб и рощица, которую они только что пробежали, не давали возможности определить, насколько далеко теперь обезьянолюди.

А вот завывания зверей были слышны хорошо.

Не теряя времени, Сергей продолжал тянуть Лену за собой. Она подчинялась, но выкрикивала что-то по поводу его детской непосредственности, о затянувшемся инфантилизме… Волков не обращал на нее внимания, сосредоточившись только на возможной погоне за спиной.

— Все! — вдруг решительно выпалила девушка и плюхнулась на песок. — Никуда я больше не пойду, я устала. Хватит глупостей!

В этот момент из-за ближайшего скального валуна вышел самец гориллы.

Все-таки это был обезьяночеловек, глаза его смотрели вполне разумно, когда он, ухмыляясь, грозил Сергею сучковатой дубиной.

— Мне надоело! — капризно заявила Лена. Сергей сейчас готов был обеими руками подписаться под ее словами, но к ним, дразня протянутой вперед дубиной, с ухмылкой скользила красная зверюга.

Сергей отбежал шагов на двадцать, чтобы увести бой в сторону от присевшей возле дерева Лены. Девушка с любопытством наблюдала за ним.

Обезьяна вдруг перебросила дубинку в левую руку, нагнулась, схватила камень в два кулака, кривляясь, прицелилась в Волкова и, неожиданно повернувшись, бросила его в Лену.

Просвистев в воздухе, камень со страшной силой врубился в развилку ствола чуть выше головы красавицы и упал, не причинив вреда.

Лена удивленно посмотрела на них, на камень, попробовала поднять его одной рукой, взяла двумя, взвесила, и тут впервые проблески беспокойства мелькнули на ее лице.

Но Сергей этого видеть уже не мог, потому что был занят.

Дубинка гориллы вновь перелетела в правую руку и, описав мощную дугу, врезалась в песок. Сергей быстро нагнулся, схватил камень раза в два меньше, чем только что брошенный этим самцом, и кинул.

Камень врезался в солнечное сплетение обезьяночеловека в тот момент, когда он сам уже замахнулся, сбил дыхание, не повредил, зато явно разозлил.

В глазах примата появились красные огоньки — звериная ярость плескалась внутри, лишая его остатков и без того не слишком развитого разума.

Зверь вновь поднял свою дубинку, размахнулся, но Сергей успел извернуться и ударить его ногой в живот. Замах был удачно сбит, но сам Волков едва не попался: сучковатый конец дубинки, разорвав рубашку, задел левое плечо.

Сергей увидел, как удивленно распахнулись Ленины глаза. Она посмотрела на кровь, залившую ему плечо, перевела взгляд на зверя, что-то окончательно сообразила и прижалась к дереву, поджав ноги, словно собиралась вскочить.

Горилла, продолжая непрерывно реветь, махнула палицей снизу вверх. Замах едва не оказался верным, но Сергей, развернувшись на правой ноге, сумел отклониться, оказавшись рядом с могучим противником. Волков сильно ударил обезьяну кулаком в висок, а другой рукой попал в затылок, когда тот упал на колени — пахнуло мускусным, кислым запахом.

Оказавшись сзади, Сергей ударил врага ногой по затылку — обезьяна ткнулась носом в песок и тут же, не вставая, удивительно ловко махнула дубинкой. Бывший арестант Урана заученным движением увернулся, прыгнул в сторону и только потому сохранил кости в целости, однако дубинка все же его достала. Удар сбил Сергея с ног, и он покатился по песку, слыша пронзительный крик Лены:

—Коля!

Сергей удивился не к месту, отчего его все время путают с Орловым? Пусть он и похож на него, словно близнец, но отчего никто не верит результатам идентификации?

— Коля! — Девушка уже понимала, что обычный для «Сада Наслаждений» фантом, неожиданно материализовавшись, превратился в настоящее чудище.

Обезьяна тоже слышала крик и вдруг стремительно метнулась к девушке.

Сергей не успевал. Лихорадочно оглянувшись, он заметил брошенный им раньше камень, подхватил его и метнул.

Камень попал зверю под гребень в шею — не добежав пару метров, горилла растянулась на песке.

Сергей уже был рядом, упал сверху, обхватил толстую шею и попытался свернуть… Это оказалось невозможно — шея сразу окаменела, а страшные руки уже потянулись к нему, схватили за плечи.

Сергей с трудом освободил правую руку, нашел маленькие глазки врага и выдавил их: лопнув, те жидко растеклись по пальцам.

Ужасающе взревев, обезьяночеловек отбросил его с такой силой, что Сергей врезался головой в ствол дерева выше все еще сидящей Лены и сполз прямо на нее.

Горилла шла, жалко и беспорядочно размахивая руками. Сергей подобрал дубинку и, подбежав, несколькими сокрушительными ударами раздробил твердокаменный череп.

Лена, раскрыв рот, зачарованно, с ужасом и недоверием разглядывала поле битвы. Видимо, верить в реальность происходящего ей все-таки не хотелось.

Они услышали, как не так уж далеко от них заревели голоса преследователей. Им следовало думать о собственном спасении.

Сергей огляделся: слева — озеро, справа начиналось подножие холма, покрытого, как и степь кругом, зарослями фиолетового кустарника.

Лена поднялась и, неуверенно ступая, подошла к трупу. На шее у гориллы висело ожерелье с высушенными человеческими ушами. Девушка протянула руку, дотронулась до раздробленного черепа и, поглядев на свой окровавленный палец, развернулась к Сергею. Понимание отразилось в ее глазах. И, к чести его спутницы, не поддалась ужасу, а судорожно сглотнула и выпрямилась— значит, справилась.

— Бежим! — скомандовал Сергей, и они помчались прямо в гущу кустарника, сразу скрывшего их с головой— в противоположную от звериного завывания сторону.

Удача беглецам улыбнулась: достаточно утоптанная звериная тропа проходила в нужном им направлении. Они бежали — впереди Лена, следом — Сергей, а сзади, с леденящим душу рычанием — все ближе, ближе! — обезьяны. Вопли и вой внезапно изменили тональность — раздался многоголосый яростный взрыв негодования, — гориллолюди нашли труп соплеменника.

Лена, словно ее подстегнули, припустила быстрее. Они мчались, едва вписываясь в повороты, благо не особенно крутые. Сергею начало казаться, что тропа так и будет петлять вечно, но вдруг все закончилось — они добежали.

Вернее, бежать дальше было некуда.

Они оказались на обширном плато, ровном и гладком, густо заросшем ковром полевых цветов. Впереди, преграждая им путь редкой цепью, стояли невесть как оказавшиеся здесь гориллы. Сзади, быстро завершая охват с флангов, приближались остальные преследователи. Окружив добычу, обезьяны вдруг с дикими воплями ринулись к ним со всех сторон.

Понимая, что убежать уже не удастся, Сергей приготовился дорого отдать свою жизнь. Громилы добежали, прыгнули со всех сторон, заслонив собой свет… все померкло.

Конечно, и тогда и потом, вспоминая произошедшее, Сергей не верил в возможность смертельного исхода. Аттракцион, а это прежде всего был довольно популярный и, по всей видимости, многократно посещаемый аттракцион — развлекал, а не убивал. С этим все было ясно.

Но для Сергея вполне очевидно было и наличие в этот раз некоего неучтенного фактора: та обезьяна, что напала на них, была вполне реальная, из настоящего мира, — его пальцы и плечо все еще ощутимо болели.

Предчувствовать смерть могут многие, но верить в нее — совсем другое дело.

Сергей помнил, что, видя прыгавших на них со всех сторон визжащих обезьян, их желтые, почти тигриной величины клыки, ощеренные пасти, дубинки, взлетевшие в замахе, он совершенно бессознательно подсчитывал, сколько еще им осталось времени, и что надо сделать, прежде чем…

Все завершилось очень быстро. Сверху, заслоняя свет, опускалась циклопическая нога колдуна — мрак, потеря самого себя, затянувшаяся экскурсия…

Теперь они стояли в толпе, внутри крепостной стены. Кругом визжали и кричали от восторга. Некоторые с любопытством смотрели на Сергея, кто-то ткнул в него пальцем, кто-то подал новую рубашку и обтер окровавленное плечо. Волков уловил несколько удивленных взглядов и, как пояснила потом Лена, толпа, так и не понявшая до конца, кто он: фантом или ловко заменивший собой изображение статист, принялась развлекаться вновь.

Сергей посмотрел на спутницу, и она не отвела глаза.

— Пойдем! — сказала она.

Странно, но этот аттракцион сблизил их больше, чем проведенная недавно ночь.

— Что ты об этом думаешь? — спросила девушка.

— Не знаю, я здесь впервые.

Лена странно взглянула на него.

Часть толпы, давно пресытившаяся зрелищем, стронулась, хотя сигнала никто не подавал. Людей словно выдавливало в широкий каменный коридор, освещаемый чадящими факелами. Низкий потолок шероховато изгибался аркой. Через равные промежутки в стенах встречались ниши с изображениями. Нет, статуями. А впрочем, могло быть и то и другое. Ухмыляясь, угрожая, делая магические пассы, посетителей «Сада Наслаждений» провожали взглядом гоблины, колдуны, скелеты и гномы. Из ниш лился необычайно насыщенный рубиновый, медовый и густой, как сироп, свет.

Некоторое время шли молча, и Сергей решил-таки задать мучивший его вопрос:

— Почему ты назвала меня Колей? Ты же знаешь, что я Сергей.

— Сергей? — переспросила она. — А я думала…

— Что ты думала?

— Нет, ничего… Сергей так Сергей.

— Не «так Сергей», а именно Сергей, — подытожил он.

Они вышли в огромный в зал с колоннами. Крутая мраморная лестница, по ступенькам которой стекал ковер, гротескные беседки, пагоды, в которые входили по висячим мосткам, острый, навязчивый запах то ли ладана, то ли серы, те же факелы, не теряющиеся, однако, в довольно освещенном зале. Отовсюду слышался звон металла и повторяющиеся странные завывания. Все здесь впечатляло не избалованного подобным бывшего арестанта планеты-каторги.

Толпа, вынеся их сюда, столкнулась со встречным потоком. Через некоторое время стало свободнее. Кто-то дернул Сергея за руку. Он посмотрел вниз: маленький, едва ему по пояс, но очень широкий в плечах гном тянул его за собой. Грубые, словно вырубленные топором черты его лица искажала хитрая, злобная ухмылка.

Сергей стал было сопротивляться, но гном проскрежетал:

— Мираб хочет просить тебя и ее к нему.

Лена почему-то заинтересовалась приглашением, и Сергей пошел с ними.

Почему бы и нет?

Через арочный проход они попали в соседнее, гораздо меньшее помещение. Освещали этот туннель такие же факелы, но вверху кирпичных стен виднелись бойницы, в которых мелькали мрачные лица.

Гном подвел к воротам, которые охраняли гигантские, метра три высотой фигуры в латах, при их приближении дружно лязгнувшие перекрещенными алебардами.

Гном вышел вперед и торжествующе, хрипло прокаркал:

— Именем Мираба!

Рыцари отдернули алебарды, а ворота, тяжко заскрипев, распахнулись.

— Вы входите в Большой Зал Приемов Великого Ми-раба! — раздельно, по слогам, то ли пояснил, то ли предупредил гнусный посланник. Путь был завершен, осталось пересечь зал. Они прошли по каменным квадратным черно-белым плитам, словно по гигантской шахматной доске, потом по прямой пурпурной ковровой дорожке прямо к возвышению, на котором Мираб принимал гостей.

Сергей вспомнил, что об этом человеке ему успел рассказать Николай. Теперь о нем Волков имел некоторое представление — встречал он таких типов и на Уране. Понял Сергей и то, что, будучи тогда в одном бараке с Орловым, делясь своими воспоминаниями в попытке хоть на время отгородиться от бесконечных уранских дней, они как-то упускали из вида тот факт, что и Уран, и Мечтоград, и вся Империя давно уже отданы в руки таких вот Мирабов Мамедовых.

Мираб восседал на черном троне из полированного камня. Слева и справа от него полыхали огнем металлические чаши. Охраняющие своего господина рыцари держали в левой руке чадящие и рассыпающие искры факелы. Дым жирными пластами поднимался вверх, сливаясь с серым облаком, которое опутывало весь потолок.

Толстый, подвижный и энергичный, не желавший худеть по генетически сохранившейся убежденности в высочайшей ценности сала, как показателя благополучия и успеха, Мамедов восстановил и развил древнее искусство макиавеллевской интриги. Кто-то считал, что эта интрига и была самоцелью Мираба, но только некоторые знали, как далеко в результате проникла паутина его невидимой внешне силы и влияния.

— Именем Господина нашего Бога-Императора, мы приветствуем гостей Магического квартала.

Немедленно за спиной Мираба исчезла стена, и огромное, известное каждому по множеству окружавших подданных Империи с младенчества бюстов, статуй, изображений, фильмов лицо Императора заглянуло в зал. Зрелый человек, достаточно мудрый, чтобы успеть лишиться иллюзий, но и, естественно, тронутый манией величия, потому что Господин наш и Создатель — все же человек. Во всяком случае, был им, пока бремя власти и тяжесть ответственности за творения свои не тронула надменным изгибом рот, не углубила складки у носа, не сдвинула брови.

Лена, схватив Сергея за руку, — скорее инстинктивно, чем в испуге, — смотрела во все глаза на Создателя. Мираб Мамедов, огромный, толстый, наклонился к ним, и выражение, которое с начала его карьеры Вселенского Мага давно уже исчезло из темных горящих глаз, возникло вновь — насмешливое выражение презрительного любопытства.

Этот человек один из немногих, кому не было запрещено эксплуатировать имя Господина и Императора в собственных религиозно-идейных целях. Попутно он, разумеется, извлекал немалую экономическую выгоду. Кроме того, множество людей в Империи верили, что Мираб Мамедов является если не пророком, то уж точно любимым шутом Императора.

Основы религии Империи, по сути, были просты. Существует Бог-Император, создатель и правитель Империи, объединяющей все планеты, которые он заселил своими творениями и эмигрантами с других планет освоенной ойкумены. Господь же создал и некоторые законы, например законы долголетия, которое получают те, кто прожил жизнь честную и соответствующую этическим нормам, сохранившимся еще с христианских времен: не убий, не укради и прочее.

Относительное личное бессмертие обеспечивается переселением душ. Правда, некоторые высказывают сомнения, стоит ли называть бессмертием процесс, при котором теряется индивидуальная память? Пусть редкие, но все же случающиеся примеры полного восстановления памяти о прошлых жизнях лишают противников переселения аргументов. Впрочем, противники все равно ничего, кроме болтовни, предложить не могут. И каждый житель Империи надеется, что когда-нибудь именно он вспомнит все свои прежние ипостаси, суммирует опыт и заживет лучше некуда.

Внешнего проявления поклонения Господь-Император не требует, но и не запрещает возникающие время от времени неортодоксальные культы, вроде созданной пару сотен лет назад отцом Мираба Мамедова.

Кроме того, вера в Господа нашего Бога-Императора удовлетворяет кого угодно, от анимистов и пантеистов, включая агностиков, до правоверных атеистов. Господь, создав Империю и законы, фактически не вмешивается в жизнь подданных. Единственно, что составляет головную боль правительства, — это паломничество во дворец Императора, который построен в заповедной зоне, расположенной в трехстах километрах от границы Мечтограда. Паломничество должно происходить каждые десять лет. Паломники должны представлять все сословия, и даже семью Премьер-министра. Николай рассказывал, что незадолго до событий, отправивших его на Уран, в паломничество ушел его двоюродный брат.

Из таких походов никогда и никто не возвращается.

Ходят слухи, что в награду всем ушедшим к Императору дается лучшее перерождение, или что участники принимаются в ряды личных слуг Бога-Императора, или… Впрочем, это остается лишь сплетнями, а желающих пройти все возможные испытания и опасности заповедной зоны найти всегда трудно.

Все в зале застыло. Лицо на экране еще более нахмурило брови, огромные глаза с красными прожилками обозрели зал, гостей — сначала внимательно Лену, потом и Сергея. Странно было так близко видеть лицо императора — крупные поры, намечающиеся мешки под глазами…

Мираб Мамедов, не отрываясь, смотрел на гостей, даже не оглядываясь, очевидно, хорошо зная все, что должно происходить сейчас за его спиной. Но и он пораженно вздрогнул, услышав голос… Этого, видимо, не ожидал даже он.

Император произнес звучным, проникновенным голосом отца и защитника:

— Я рад, что ты задержался в этом мире и что твое десятилетие на Уране кануло. Рад, что жребий достался тебе, хоть скучать теперь не придется, а это главное.

У Мираба Мамедова глаза готовы были вылезти из орбит, ибо на его памяти еще никогда Бог-Император в видеоаудиенциях не обращался ни к кому лично.

Хорошо видя, как вместе с глазками мечутся по гладкой физиономии Вселенского мага тревожные мыслишки — не упустить ли чего? не отстать? — Сергей наливался злобой. Вновь вспомнив Николая Орлова, погибшего, может быть, и из-за этого Мираба, он стал подниматься к каменному трону.

Следящие за Мирабовыми эмоциями рыцари-телохранители дрогнули, но хозяин, будучи погруженным в свои расчеты, не отдал никакой команды. Великаны, не получив никакого сигнала, замерли, молча глядя, как Сергей подходит к хозяину и сокрушительным ударом вышибает его из седла.

— Это тебе аванс, жаба!

Мираб Мамедов лежит без сознания, его охранники, переглядываясь в нерешительности, по-прежнему остаются на своих местах. Над распростершимся хозяином жизни стоял довольный Сергей, а мертвую потрескивающую от сгорающей копоти тишину взорвали бешеные рукоплескания Лены.

А над ними вместо только что исчезнувшего экрана застыл строгий настенный барельеф Отца и Создателя Вселенной, Бога-Императора.

 

Глава 11. ПРОСТОЙ БОЙ У ВАРЯГОВ

Гнусный гном, поминутно гримасничая, проводил их с Леной из Зала Приемов.

— Чудо из чудес! Сам Император снизошел… — как заведенный твердил карлик.

— Как ты думаешь, это трюк или… на самом деле? — спросила Лена у Сергея. — Что это было? Не понимаю… Хотя я не помню, чтобы хоть кто-то рассказывал, что сам Император… Подумай, САМ!!!

— Чудо! Чудо! Император соизволил обратить свой взор на сына человеческого… — гнусавил гном, могучими плечами раздвигая толпу праздных зевак. Бубенчики на ногах гнома громко звенели.

Они прошли по настилу над рвом, заполненным тяжелой блестящей водой, в которой плавало что-то очень натуральное, но что именно, Сергей не разглядел. Когда кованые острия подъемных решетчатых ворот, освещенные двумя факелами, остались позади, Сергей с Леной очутились в полумраке прохладной галереи, где людей было уже меньше.

Со второго этажа им хорошо была видна царящая внизу ярмарочная толчея. Прямо под ними бродячие артисты раздвинули ширмы фургончика и давали представление кукольного спектакля. Не задерживаясь, гном повел их дальше. Со страшным скрипом открылись огромные, окованные медью двери. Каменный зал, в который они вели, освещался, как все здесь, факелами, но в нем царила полутемень.

По всему периметру зала были расставлены столы, за которыми уже началась трапеза. Гном (или шут?), визгливо смеясь, тянул их прямо к возглавляющей пиршество знати.

В огромном камине, мимо которого они прошли, аппетитно запекались куски мяса, целые поросята. Красноватый отблеск огня скакал по стенам. Кости хрустели на зубах огромных лохматых собак, устроившихся под столами. Одна, вспрыгнув на стол, рылась мордой в блюде. Жующий рядом воин в рогатом шлеме вырвал из рычащей пасти кусок мяса, в ответ на злобный лязг челюстей гневно ударил кулаком в мохнатый боки скинул пса на пол. Туда же полетело и мясо, а гнев воина мгновенно сменился на милость.

Вокруг знати суетилась молчаливая придворная прислуга, разнося многочисленные блюда.

Возглавляющий стол молодой князь сидел на резном деревянном кресле, на котором легко могли бы поместиться трое таких, как он. Не вытирая жирных губ и пальцев, с которых стекал мясной сок, князь схватил золотую чашу и крупными глотками стал пить.

На появившихся гостей никто не обращал внимания. Князь, выпив чашу, швырнул ее на пол. Звеня, кубок покатился прямо им под ноги, но кинувшийся слуга подхватил его. Князь вдруг уставился на Сергея, потом внимательно пригляделся к Лене. Не отрывая от незнакомцев взгляда, князь схватил с ближайшего блюда поросенка, разорвал пополам и жадно продолжил трапезу.

Напротив него сидел бородатый воин, недавно ссорившийся с собакой, который, громко рыгнув, схватил пробегавшего мимо слугу, бросил спиной себе на колено и с ужасающим хрустом переломил его позвоночник.

На вопли умирающего слуги обратили внимание, похохотали вместе с воином, одобряя его славную шутку. Князь вдруг резко, обеими руками оттолкнул разделявшие их серебряные блюда с объеденными хребтами рыб, костями свиней и более крупной дичи, перекинулся через стол и что-то крикнул воину в рогатом шлеме. Тот, отбросив тело слуги, все еще продолжая веселиться и грызть кость, придвинулся ближе к князю, который зашептал ему что-то на ухо. Видимо, постепенно слова князя проникали в сознание — челюсти воина прекратили жевать, глаза, пробежав по залу, остановились на Сергее и Лене. В его сальной рыжей бороде с налипшими крошками открылась широкая пасть с твердыми желтыми клыками. После чего оба, глядя друг на друга, оглушительно заржали. Постепенно они привлекли к себе общее внимание, пирующие заражались весельем, не вникая в причину. Раскаты хохота потрясали стены.

Вдруг князь, казалось, едва оттолкнувшись, перепрыгнул стол и очутился на другой стороне стола — ближе к Сергею с Леной. Он медленно подходил к новым гостям, переводя взгляд с одного на другого. Князь был ненамного выше Сергея, но доспехи делали его гораздо шире.

Лена схватила Сергея за руку, воин ухмыльнулся. Волков все еще надеялся, что это очередной аттракционный фантом.

Остановившись напротив, князь тряхнул льняными, стянутыми цветным ремешком волосами. Повернувшись к столу, он что-то сказал, отовсюду послышались крики, залаяли псы. Воины перепрыгивали стол и окружали их широким полукругом.

Князь выхватил свой меч и демонстративно бросил на пол, кто-то поднял оружие. Потом в считанные мгновения князь скинул с себя кафтан, рубашку и, оставшись голым по пояс, ссутулился, вытянув вперед руки. Он явно вызывал Сергея на борьбу.

— Что ему надо? — перекрикивая общий гам, озадаченно спрашивала Лена. Вдруг она, повернувшись, решительно пошла прямо на окружившую их стену воинов. Ее грубо оттолкнули, она растерянно отступила.

— Ничего не понимаю, — озадаченно сказала она. — Это живые люди.

Ее веки дрогнули, губы приоткрылись — в красных отсветах живого огня Лена была невыразимо прекрасна! Сергей невольно улыбнулся неуместности своих мыслей.

— А отсюда нельзя как-нибудь уйти? — стала оглядываться девушка. — Где это мерзкий гном?

Когда исчез провожатый, они не заметили. Князь медленно продолжал приближаться. Сергей сорвал свою рубашку и бросил Лене. Она отступила к стене воинов, и на этот раз ее не оттолкнули. Наоборот, потеснившись, приняли в общий круг. С одной стороны, боясь оказаться смешным, с другой начиная заводиться, Сергей ощущал, как вновь попадает под обаяние риска.

Не зная правил боя, он давал возможность сначала проявиться противнику. Князь, будто уловив мысли Волкова, внезапно кинулся к нему, схватил одной рукой за кисть, другой обхватил горло и стал душить. Сергей ударил противника в солнечное сплетение, тот отпустил руки, сделал шаг назад и молниеносно ударил в висок. Сергей едва успел пригнуться, кулак просвистел над головой, а противник по инерции нырнул за ним, навалившись при этом Волкову на плечи. Воспользовавшись удобным случаем, Сергей обхватил соперника поперек туловища, прижал руки к телу и поднял над собой.

Стоя в кругу диких воинов с их вождем над своей головой, он взглянул на себя сторонними глазами и невольно устыдился. Его боевой порыв показался смешным. Возникло чувство, что он ввязался в такую же подделку, какой недавно было путешествие по озеру. Ни гнева, ни ненависти — все ему стало безразлично.

Сергей поставил противника на пол и отступил. Князь извернулся и, ударив кулаком по лицу, разбил бровь. Левый глаз, залитый кровью, перестал видеть. Весь пацифизм Сергея куда-то делся. Воины одобрительно взревели. Князь бросился снова к Волкову, охватил обеими руками его шею и стал душить. Молодой князь оказался очень сильным человеком, Сергей понял, что упустил свой шанс. Чувствуя, что еще мгновение и потеряет сознание, Волков взбеленился: его раскрытая ладонь врезалась в белый волосатый живот противника, пальцы проткнули кожу, мышцы, и, подхваченный своим диким порывом, Сергей рванул ладонь вниз, с наслаждением услышав треск связок и разорванной плоти.

Все еще сжимая шею врага, князь недоуменно поглядел вниз, потом оставил Сергея, попытался удержать вываливавшиеся внутренности и сначала медленно, потом быстрее стал заваливаться навзничь.

В полной тишине Сергей подошел к столу, плеснул из ближайшей чаши себе на руку, чтобы смыть липкую кровь, потом взял у оторопело молчавшей Лены свою рубашку и вдруг был оглушен неистовыми возгласами восхищения, ему, впрочем, понятными. Сергею было стыдно, но в то же время он радовался: он гордился честным боем.

И, может быть, это было плохо.

Их с Еленой окружили латы, кожаные куртки с нашитыми железными пластинками, рыжие грязные бороды, рогатые шлемы. Восторженные воины хлопали его по плечам, кто-то хрипло вопил. Потом девушка испуганно взглянула мимо него… и что-то обрушилось Волкову на голову.

Сергея волокли за ноги, видимо, вверх по лестнице — его голова мерно стукалась затылком о каждую ступеньку. Наверное, это и вернуло ему сознание.

Сергей разглядел над собой пыльный потолок с висящими по углам лоскутами — летучими мышами. Вдруг яркий свет ударил в глаза — его грубо подняли на ноги. Они находились на небольшой круглой площадке башни, ограниченной зубчатым метровым парапетом. Кроме воинов он заметил ухмыляющегося гнома и какого-то смутно знакомого типа в плаще, со спадающим на глаза капюшоном. Приглядевшись, Сергей узнал лейтенанта Стражникова. Вот так номер!

Сергея подтащили к краю площадки, откуда он увидел синее небо, диск желтого солнца, редкие облака, а далеко внизу — зеленый мох деревьев, пятна голубых озер, немного в стороне — колдуна со своей девицей, кажущихся отсюда совсем небольшими. Все пространство между зданиями заполняла цветная мозаика толп.

Вот в этот ярко-красочный калейдоскоп его и скинули, словно куль. Ветер, упругой подушкой подхвативший Сергея, выдул остатки послеобморочного безразличия. Аттракцион диким и страшным образом стал частью реальных интриг, результатом которых должен стать мешок его разбитого тела.

Тут мысли его выстроились в цепочку и закрутились с чудовищной быстротой.

Если последний инцидент с дикими северянами был результатом его оплеухи Мамедову, то зачем понадобилось напускать горилл? Или все происходит по заранее спланированному идиотскому плану?

И против кого направлено все: против Николая Орлова? Или Сергея Волкова?

Если Мамедов был замешан в отправке Орлова на Уран, то совершенно не важно, кого он, Сергей, здесь представляет: в любом случае человек оттуда, причем наверняка что-то знающий, здесь нежелателен.

Сергей решил занести Мамедова в список своих личных врагов.

А там посмотрим.

В глубине души Волков все еще надеялся, что его спасут: сладкая жизнь Мечтограда не принимала смерти. Но Земля так быстро надвигалась, что надежды на возможное спасение наконец выдуло окончательно. Сергей стал искать выход, которого не было.

Схватив полы вдетой в рукава, но так и не застегнутой рубашки, Волков попытался хотя бы изменить траекторию падения — при некотором везении удастся попасть в одну из этих голубеньких луж… Где-то что-то подобное уже было… где-то…

Попал. Попал точно в цель, словно в круглую мишень при учебной стрельбе. Сергей с головой, вперед ногами, ушел под воду, руками затормозил, так и не достал дна и, зависнув, резво пошел вверх.

Вокруг пруда гулял народ. Сергей шумно выбрался из воды. Никто не обращал на него внимания, его обходили, не замечая.

Волков наконец-то осознал, что совершенно ничего не понимает.

 

Глава 12. НИКОЛАЯ УБИЛ КОЛЛОИДНЫЙ ТУМАН

Немного отдышавшись и совершенно смешавшись с толпой. Сергей поймал пробегавший столик с бутылочками и аппетитными сладостями. Съев пирожки, которые просто таяли во рту, и выпив пару бокалов газированного напитка, он почувствовал себя совсем ожившим. Потом он решил отыскать Елену.

Потом ему пришла в голову мысль, что девушка давно дома, ничего с ней случиться не может, потому что… В общем, почему-то он был убежден. К тому же с площади лучше было на всякий случай уйти.

Сергей вызвал такси и дал адрес отеля «Титан».

В номере он сбросил одежду и отправился под душ, и на этот раз чудным образом взбодривший его. Постояв под горячими струями, казалось, пронизывающими все тело, Сергей почувствовал себя отдохнувшим.

Из гардероба выбрал строгий черный, в размытую бордовую полоску костюм. Все остальное, на его взгляд, не подходило к торжественному приему, неотвратимо надвигавшемуся вместе с вечером.

На этом его одиночество было нарушено, и администратор нежным голосом сообщил, что к нему пришли, и уточнил: гость, посланец, человек.

Сергей изъявил готовность принять.

В дверь вошел молодой человек лет двадцати пяти. Стройный, гибкий, с беспокойным, немного ироничным взглядом больших темных глаз.

Он представился: Илья Бондарев, глава Пресс-центра и советник Премьер-министра. Называя должности, он улыбнулся милой и насмешливой улыбкой, словно бы говоря: вот я, а вот мои должности, и, пожалуйста, не путайте меня с тем, что я представляю. Илья как-то пристально посмотрел на Сергея и вдруг отвел глаза, словно смутившись. Потом огляделся вокруг и, не найдя ничего, кроме голых стен, покачал головой:

— Как это у тебя… пусто.

Он взял с полки у входа пульт управления и забегал пальцами по клавишам. Квартира вздрогнула, а он продолжал говорить, лишь временами, как бы случайно, остро посматривал на Сергея, отрывая взгляд от пульта.

— Я, когда узнал, что сегодня ты будешь на приеме, сам решил заехать. Обычно, по протоколу, ограничиваемся официальным приглашениям, но тут случай, как сам понимаешь, особый.

Сергей-то как раз не понимал, почему особый случай, но приготовился слушать дальше.

А между тем звуко-, цвето-, ароматические волны наполнили комнаты, наслаиваясь и сплетаясь в музыку цветов и звуков. Чувствовалось, что, в отличие от него, Сергея, парень хорошо знаком с этим аппаратом. Из пола возникли и заполнили номер кресла, диванчики, приспособления, назначения которых Сергей не знал, сверху свесились люстры, ожил и сам потолок — теперь по нему ползали, переливались и танцевали разноцветные светляки.

— Как вы это делаете? — поинтересовался Сергей, кивая на пульт.

— Как? Просто… — Новый знакомый отложил пульт и присел на один из возникших диванчиков у стены. — Я бы хотел поговорить, если не возражаешь. Кстати, мы теперь уже на «вы»?

— Можно и на «ты», — сказал Сергей, подумав, что, вероятно, они с Николаем были достаточно хорошо знакомы.

— Кстати, ты не знаешь Елену Ланскую? — на всякий случай спросил Сергей.

— Кто ее не знает, — рассеянно заметил он. — Женщина богатая, красивая и независимая.

Он взглянул на Сергея, перевел глаза на беззвучный настенный экран, а затем вздохнул и произнес:

— Прежде всего хочу сказать, что никто из нас просто не мог поддерживать с тобой связь на Уране. Ты сам это понимаешь лучше, чем кто-либо другой. Да, я обещал попытаться, но это оказалось невозможно.

— Уран система замкнутая, — согласился Сергей. — Никакой связи с внешнем миром.

— Вот, ты понимаешь, — оживился Илья. — Тогда не мог бы хотя бы сейчас объяснить, что это ты еще затеял? И зачем изменил личность? Для чего назвался каким-то Сергеем Волковым? Разве этим кого-нибудь здесь обмануть? Уж мне-то, как своему другу, ты можешь все открыть?

Он отвел взгляд. У него несколько раз выступили желваки на скулах. «Он что-то знает, — подумал Сергей. — Знает, но недоговаривает».

— Отпечатки пальцев и проверка глазной сетчатки… — начал Сергей.

— Это-то всех и удивляет, — неожиданно перебил его Пресс-секретарь. — Если бы ты изменил и внешность, было бы понятно. Но ты остался прежним, кроме такой малости, как отпечатки и рисунок сетчатки, которые можно изменить за один день, имея соответствующую аппаратуру.

— Илья, ты думаешь, она у нас была на Уране? Я — Сергей Волков, серийный номер XXII-635718, и больше никто.

— Поэтому все и задают себе вопрос, — вздохнув, опустил глаза Илья, — может, ты и впрямь замешан в убийстве своего отца?

— А какие еще вопросы задают?

— Сказать?

— Конечно.

— Всех интересует, каким образом ты попробуешь сместить с должности нынешнего Премьер-министра Кравцова Владимира Алексеевича. Если бы ты прибыл, как Николай Орлов, никто особенно не беспокоился бы.

— Не понимаю эту логику.

— Все ты понимаешь. Впрочем, не хочешь говорить, не надо.

Сергей решил сменить не совсем понятную ему тему.

— Ты знаешь, меня эти дни постоянно пытаются убить. Уже несколько раз.

— Что в этом странного? — пожал плечами Илья. — Ты сейчас непредсказуем. Темный неучтенный фактор. Конечно, будут пытаться убрать тебя. Твой единственный выход — самому всех нейтрализовать. Тем более что о вас, выживших на Уране, ходят такие легенды!.. — Он оживился. — Вы правда там становитесь такими?

— Какими «такими»?

— Непобедимыми, живучими.

— Не знаю. На Уране люди мрут как мухи. Там мы все были смертными и слабыми.

Они замолчали. Илья робко взглянул на Сергея, словно боялся, что тот рассердится. Волков видел это, но не мог разобрать, боится ли бывший друг Николая его нынешнего или причина тянется из прошлого?

— Я бы хотел тебя попросить об одной вещи, — сказал Сергей.

— Конечно, — с готовностью отозвался собеседник. — Все что угодно.

— Расскажи мне обо всем. Так, будто не знаешь меня и беседуешь с посторонним человеком. Все, что ты знаешь обо мне, об этих убийствах.

— Зачем? — удивился парень.

— Потом и я тоже расскажу тебе кое-что интересное. Илья хотел что-то возразить, но передумал. Он испытующе поглядел на Сергея и покачал головой.

— Я не много знаю об этом. Все было так засекречено! Почти никого не допустили.

— Тогда начни не с убийства, а с самого начала. Илья молчал, видимо, собираясь с мыслями.

— Ну что ж, если ты так хочешь… — начал он. — Мы с тобой знакомы с детства. Мы почти одногодки и всегда были друзьями. У нас даже учителя одни были. С нами еще дружила Вронская Маринка.

— Кто это?

— Как кто? Племянница Премьер-министра! Ее каждый знал!

— Почему — знал?

— Так ведь после того, как тебя осудили, через несколько лет она исчезла.

— Какая связь?

— С тобой? — переспросил Бондарев.

— С делом об убийстве.

— Какая может быть связь? Никакой, наверное.

— Хорошо, продолжай.

— Не знаю о чем говорить, — пожал плечами Илья. — Учеба, занятия. Тебя готовили к должности Премьер-министра. Потом жребий пал на моего отца и твоего брата. Они оба ушли с последним паломничеством. Я после смерти родителя обязан был возглавить Пресс-центр. А через полгода произошло убийство Премьер-министра…

— Неужели не о чем больше вспомнить?

— Не знаю. В детстве, да и потом происходило так много разных событий, не знаю, что тебе из них рассказать… Может, как один раз мы с тобой хотели сбежать в Дикую Зону, но нас быстро засекли почти на границе? Или о том, что мы соперничали с тобой перед Маринкой? Правда, это было давно, еще до того, как ты с ней… Она тебя ждала все это время. Ты знаешь. Но зачем тебе все это?

— Хотя бы потому, что я действительно Сергей Волков, а не ваш Николай Орлов. Орлов погиб у меня на глазах, его сожрал коллоидный туман, неужели вам никто об этом не сообщил?

Илья недоверчиво слушал Сергея. Настроенная им музыка заполняла комнаты. Сергею было все равно, поверит ли он.

— Кто же тогда ты, Сергей Волков?

— Я и сам хотел бы это знать…

Илья посмотрел на него, как глядят на сумасшедшего.

— Про себя я помню немного. Родом с Радуги, из семьи фермера, ныне уже усопшего. А потом я в какой-то драке убил соседнего парня, за что и загремел на Уран.

— Что-то все равно не сходится, — нахмурился Илья. — Что-то неправильно.

— Ну а то, что мы встретились с Николаем, было удивительным совпадением, которое может произойти раз в тысячу лет! Если ты веришь в совпадения…

— Допустим.

— Я могу о себе знать лишь то, что хранится в официальных банках данных. И еще то, что рассказали обо мне товарищи. В памяти сохранились события лишь последнего года до каторги. То, что меня зовут Сергей Владимирович Волков, потому что во время того несчастного случая при мне было удостоверение именно на это имя. С грехом пополам могу восстановить события, произошедшие примерно за двадцать часов до трагедии…

— Что у вас произошло?

— Извержение вулкана. Наш лагерь был разбит слишком близко у подножия Грозного, и сейсмологи неоднократно предупреждали, но никто ничего не предпринимал. Так бывает всегда. Я помню, как среди ночи нас разбудил страшный взрыв, рев огня, треск рушащихся зданий. В трещинах почвы и в разлившейся лаве погибла половина поселенцев из лагеря. Я помню красное огненное море, каменный дождь, пепел… Потом я, конечно, пришел в себя. Меня, как и других пострадавших, эвакуировали в госпиталь. Позже я узнал, что моего спасителя зовут Николай Орлов — он успел оттащить меня от края лавового потока…

— А что было дальше? — нетерпеливо прервал паузу Илья.

— Я очнулся лишь через два дня в госпитале. Николай пришел меня проведать. Вот тут-то все и начинается. Когда я пришел в себя, то подумал, что спятил. Я лежал на кровати, глядя в упор на самого себя… Тогда я стал своего рода знаменитостью: во-первых, у меня была абсолютная и полная амнезия, во-вторых, между мною и моим спасителем было поразительное сходство. С тех самых пор мы с Николаем не разлучались и все делили пополам. Передряг, в которые мы с ним попадали, вполне хватило бы на десятерых, и вскоре нас прозвали «братья-бесы».

Сергей помолчал, вспоминая тот ад, что теперь казался страшным сном. Вспоминать об этом было трудно.

— А пару недель назад, — продолжил он рассказ, — нас с Колей в составе небольшого отряда отправили на разведку к северо-востоку от карьера, где мы добывали нейрозит. Уже несколько дней в том направлении пропадали люди. Мы должны были разведать, в чем дело. Понимаешь, там… Ты сам что-нибудь знаешь об Уране?

— Ну, как все…

— Значит, ничего. Уран не просто планета смерти. Она постоянно продуцирует смерть. Это планета с повышенной мутагенной реакцией. Там постоянно возникают новые виды смертельно опасных организмов, а существа, завезенные с других планет, немедленно мутируют, причем в наиболее опасном для окружающего мира варианте.

— Почему?

— Никто не знает. Просто это есть. Вероятно, это так пожелал Создатель. Ну а его пути неисповедимы, как ты знаешь…

— Ты говорил о разведке, — вернул Сергея к рассказу Илья.

— Да. Аккумуляторов, как всегда, не хватило. Поэтому нам не разрешили углубляться далеко, но буквально через три километра мы попали в туман. Туман был не обычным, а больше похожим на какую-то коллоидную, очень густую смесь. Маски нашлись лишь у меня, Николая да Юры Семенова. Старший группы поручил нам втроем пройти еще метров на сто-двести. Остальные остались на границе тумана.

— А что за маски?..

— Это мы сами их так называли. На самом деле это силовые устройства, которые создают локальное поле отталкивания. Можно дышать, смотреть в воде или, как тогда, в тумане, не боясь контакта с кожей.

Втроем мы ушли, но недалеко. Оказалось, что в тумане невозможно было быстро двигаться. Стоило увеличить скорость, как туман начинал вокруг еще больше сгущаться, уплотняться и давить сверху. А потом вокруг стали мерещиться тени каких-то тварей… Казалось, опасность поджидает со всех сторон.

Потом выяснилось, что туман — это организм, состоящий из множества самостоятельных частиц-молекул. Мельчайший элемент — что-то вроде амебы, но в случае, когда внутрь него попадало биологически активное, живое существо, разрозненные молекулы мгновенно образовали более сложный организм, способный справиться и переварить источник раздражения. В тот раз источником раздражения стали мы.

Мы шли в связке, обвязавшись прочной веревкой, которую туман уничтожил почти сразу. Уже через десяток метров мы потеряли друг друга. Пробовали кричать, но звук совершенно поглощался этой молочной взвесью.

Позже оказалось, что этот коллоидный организм, каким и был этот туман, кроме всего прочего вырабатывал излучение, угнетающе действующее на психику жертв. Словом, нас охватывал ужас. Мы бродили, словно слепцы, уже понимая всю бесполезность нашей разведки и желая только одного: выбраться. Но ни я, ни Николай, ни Юра никогда не бросили бы друг друга.

Семенова я нашел первым. Наверное, он пытался бежать, чем и запустил механизм… Сначала я споткнулся обо что-то резиново-плотное, начал обходить — и совсем близко увидел мертвые глаза Юры, разинутый в немом крике рот. Снизу до шеи Юра был обвит упругой мускулистой плотью тумана, уже переваривавшего его. Я бросился к товарищу, попытался спасти, но было поздно— у меня в руках осталась лишь голова Юры, которую я положил в сумку. Когда я повернулся, чтобы уйти, то увидел нечто паукообразное, уже нависшее надо мной.

Наступал мой конец.

Вернее, я подумал, что мне конец. Я не понял, как это случилось, но в последний момент Николай буквально врезался в этого туманного паука. Понимаешь, он не решился выстрелить, во-первых, цель была совсем рядом со мной и меня мог задеть луч лазера, а во-вторых, непонятно было, остановит ли этого аморфного хищника выстрел. Вероятно, Николай хотел оттолкнуть меня, а может, действительно решил справиться с этой тварью. Этого теперь уже никто не сможет сказать наверняка. Знаю только, что он сделал все, чтобы спасти меня. И вот я жив, а он погиб.

Паук обхватил его мгновенно, образовав вокруг кокон, подобный тому, который я видел на Юре, — Сергей закончил рассказ и словно вернулся в те дни. Ему показалось, что жуткое молоко протоплазмы опять хаотично пульсирует вокруг него.

В комнате наступило молчание, нарушаемое лишь волнами музыки, нарастающими и протяжными, словно собирались вырваться из замкнутых стен номера.

— Что стало с Николаем? — решился спросить Илья.

— То же, что и с Юрой. Мне повезло, что фрагменты протоплазмы, занятые перевариванием жертвы, на некоторое время теряют активность. Я смог вынести их головы. А вот каким чудом вышел сам, можно только догадываться. Скорее всего, в состоянии ступора, в котором я находился, я не был способен на резкие движения и просто брел, куда несут ноги.

— Вы их похоронили? Сергей кивнул.

— Кое-что Николай мне до этого рассказывал, — продолжал Волков. — Я знал, что семьи у него нет, что отец погиб. Так что я оказался вроде как его единственным наследником. Когда мне отдали его вещи, я просмотрел их. Понимаешь, Николай даже со мной был скрытен, и только теперь я понял почему. В его сумке я нашел пленку с начатым им когда-то письмом. Вероятно, он просто забыл о нем, но мне оно пояснило кое-что из его прошлой жизни. Я читал его столько раз, что просто выучил его наизусть. — Сергей начал цитировать: — «Меня вышвырнули из Мечтограда три года назад. Отняли семью, положение, честь и мою девушку. Они лишили меня всего, что у меня было. Я любил ее, а она смеялась, глядя на то, что происходит, потому что сама была во всем замешана. Она смеялась, уходя под руку с этим негодяем. Это животное, которое работает на него, пытался прикончить и меня. Мне пришлось убежать, и бег мой закончился здесь, на Уране. Я сделал ошибку…»

— А дальше? — спросил Илья.

— На этом письмо обрывалось.

— Он не указал никаких имен, — заметил друг Николая.

— Верно. Там не было никаких имен. Да мне они и не нужны. Я все равно узнаю, кто эти люди. И тогда знаешь, что сделаю?

Сергей дал ему возможность догадаться самому.

— Зачем вы ввязываетесь во все это? — спросил он. Сергей понял, что Илья ему поверил, по тому, что тот невольно дистанцировался вежливым «вы».

— Затем, что Николай был мне другом. Вы тут никогда не сможете понять, что такое друг в мире, грозящем каждую секунду тебя уничтожить. Может, только наша дружба и помогла мне выжить. Возможно, из нас мог выжить только один, но то, что в живых остался я, делает меня должником. И я поклялся вернуть ему все, что у него отняли.

— Отлично! Очень здравое рассуждение. Наивное, конечно, но благородное. И вы уже заранее все решили, всех осудили, даже не зная, виноват Николай на самом деле или нет?

Сергей сухо улыбнулся:

— За год можно отлично узнать человека, с которым на Уране дерешься бок о бок. Я знаю Николая, как самого себя. Орлов никого не убивал.

Секунду Илья пристально смотрел на Сергея и вдруг, откинувшись, утонул в мягкой прозрачной спинке диванчика и шумно выдохнул:

— Все. Я вам верю. И я ваш союзник.

— Тогда давай обращаться друг к другу снова на «ты».

— Да? — удивился он. — А мы разве не перешли?

— Сначала ты говорил мне «ты», теперь — «вы».

— Хорошо, исправлюсь, — рассмеялся Илья. — Есть хочешь? — спохватился он. — Прием назначен на шесть, потом торжественная часть… Стоит перекусить.

Заказывая, он что-то долго требовал у администратора, добился своего, после чего из пола вырос большой стол, заставленный так плотно, что у меня невольно вырвался вопрос:

— Ты что, хочешь объесться?

— Учись. Ты должен схватывать на лету. Я заказал блюда вкусные, некалорийные и воздушные. Если ты даже сам все уничтожишь, то и тогда особенно не перегрузишься.

Все оказалось действительно очень легким и вкусным.

А потом Сергей решил продолжить расспросы Ильи о Николае.

— Ты говорил, что вы дружили с Мариной. Вронской, если не ошибаюсь. С племянницей Премьер-министра… Кстати, нынешнего или усопшего?

— Нынешнего.

— Ты упоминал о том, что у Николая с ней что-то получилось?

— Да. Они правда долго были просто друзьями. А потом… Знаешь, я очень не одобрял, когда он с ней… Это было как раз незадолго до смерти Премьера.

Сергей неожиданно для себя спросил:

— Ты тоже на нее виды имел?

— Да, — честно согласился он. — Я считал, что они не пара и что ей нужен другой человек.

— Ты имеешь в виду себя?

Он перестал есть, побагровел и быстро ответил:

— Да, именно так. Но Николай вскружил ей голову, влюбил в себя просто потому, что это было у него своеобразным спортом. Марина любила его так сильно, что даже после высылки на Уран оставалась верна ему.

Сергей улыбнулся:

— Бывает. Но это ваше дело.

И по совсем не сложной ассоциации спросил:

— Ты говорил, что знаешь Ланскую?

— Конечно.

— Она что, здесь настолько известна?

— Еще бы! Появилась несколько лет назад откуда-то с дальних звезд. В средствах, мягко говоря, не стеснена. Шикарная женщина. И очень заметная. А ты тоже?..

— Что? — переспросил Волков.

— Тоже… ее заметил?

Сергей не совсем понял, что Илья имел в виду, поэтому решил подойти к интересующему его по-другому:

— Мы сегодня по приглашениям были с ней у Мираба Мамедова в Магическом квартале. Там нас, а возможно, только меня, хотели убить. Потом я ее потерял. Можно ли узнать, где она сейчас?

— Конечно.

Илья вызвал робота и спросил, где сейчас находится Елена Ланская, и попросил срочно соединить. Робот некоторое время пребывал в прострации, потом суетливо задергался и сообщил:

— Абонента не могут найти.

— Как это не могут? — искренне удивился Илья. — Соедините немедленно.

Вдруг настенный экран помутнел, мигнул черным, багровым, фиолетовым, прояснился на мгновение, что-то показал невнятное… и тут возникла Лена, растерянно взирающая с экрана. Девушка сидела в кресле посреди комнаты возле металлического шеста, к которому была прикована цепью, закрепленной железным обручем вокруг ее талии.

Увидев нас, Лена обрадовалась и рассердилась одновременно:

— Что за дьявол! Меня похитили. Они сказали, что ты мертв. Илья! Ты тоже здесь? Очень хорошо. Сделайте что-нибудь. Идиотизм какой-то!

— Ты где?

— Этот мерзавец говорит, что в замке Императора, но этого, конечно, не может быть.

Из-за спины Лены словно бы материализовался давешний гном.

— Очень даже может быть, — вмешался он. Лена вздрогнула:

— И ты здесь, мерзавец!

— Где же мне быть? Я в некотором роде ответственный.

— Кто это? — спросил Илья.

— Наш проводник по мирабовскому магическому вертепу.

— Отвечай! — свирепо потребовал Сергей. — Где ты ее держишь?

— Она сказала правду. В замке Бога-Императора. И тебе придется прийти за ней. Выбора, однако, нет.

— Что за дьявол!

— Коля! — крикнула Лена. — Сделай что-нибудь! Экран вновь мигнул, вернул на место перламутрового робота, мелодично сообщившего:

— Абонент отключился.

— Местонахождение абонента? — быстро потребовал Илья.

— Замок Бога-Императора, — без промедления сообщила машина. — Будут еще какие-нибудь приказания? Распоряжений не последовало, и робот исчез с экрана.

— Знаешь что? — нарушил молчание Илья. — Сейчас пять часов. Отправлюсь ка я в Пресс-центр, попробую узнать что-нибудь, а ты около шести спускайся в вестибюль, я закажу машину сопровождения.

— Хорошо, — согласился Сергей.

Он ушел, и Волков снова остался один. Он еще до конца не понимал, что произошло. Как? Почему? Он смотрел на экран визора и ничего не видел. Как могло все это получиться? Во время их первой встречи Сергей даже не особенно присматривался к ней — красивая молодая женщина, первая из многих, что готовы помочь ему забыть проклятые годы. И даже сегодня ничего не предвещало того мучительного, чудовищного, неотвратимого переворота в нем, который он ощущал сейчас. Такое чувство, словно в нем возникло другое существо, которое неожиданно и прочно утверждается… Еще утром Волков просто бы рассмеялся, если кто рассказал ему… а сейчас впору было бы расплакаться, если бы умел. Это невероятное заточение Лены, будто поворот игрушечного калейдоскопа, разом изменило устоявшийся узор его мировоззрения. И с холодной ясностью Сергей понял, что дьявольский гном — или кто там за ним стоит: Мираб? Премьер-министр? — рассчитал верно: конечно, он пойдет в Дикую Зону, найдет ее, и тогда кое-кому не поздоровится. Кое-кто очень пожалеет, что осмелился вступать в подобные игры с человеком, прошедшим Уран!

Сергею хотелось немедленно броситься искать резиденцию Бога-Императора. Все остальное, нынешний прием у Премьер-министра, предстоящие разговоры… представилось ему теперь таким ничтожным, глупым!..

Но это уже похоже на сумасшествие. Нужно было взял себя в руки. Сергей несколько раз глубоко вдохнул, выдохнул. Походил по комнате. Попросил кофе. Взял мелко дрожащими пальцами чашку, выпил. А когда закурил, почувствовал, что дикий порыв, незаметно овладевший им, обуздан. Холодно, расчетливо он продумал свои возможные шаги. Остался доволен. Если понадобится, он взорвет этот Мечтоград, но Лену найдет. И конечно же отомстит. За нее, за Николая, за все.

Теперь он мог думать спокойно. Почти спокойно.

Да, все случилось неожиданно в один момент, когда он понял, что ее захватили из-за него, что он сам стал причиной. Как просто!..

Сергей подумал, что теперь память о погибшем друге и любовь к ней страшным образом сплетались: долг и любовь, смерть и любовь…

Волков ходил по комнатам. Автоматика едва успевала убирать все то «движимое» имущество, что сотворил Илья. Сергей ощущал все мышцы. Его будто зверя раздирали на части. Он сел, кресло подхватило его. Лена в опасности, и он должен спасти ее. Что, если она похищена с согласия Императора? Ну, тогда!.. Если понадобится, он снесет замок Бога-Императора!..

Он понимал, чувствовал, что все сможет.

Сергей не сразу сообразил, что робот-администратор обращается к нему.

— Да? Что? Повторите.

— Вам пора идти. Скоро приедет машина сопровождения.

— Хорошо. Я готов.

Глубоко вздохнув, Сергей снова попытался успокоиться. Ему надо на прием, который тоже не случаен. Вернее, приглашение ему сделали не случайно. Сначала он думал, что им хотят просто позабавить гостей — этакая экзотическая приправа к постной столичной жизни. Но теперь казалось, что на этом приеме что-то должно решиться. Илья! Начальник Пресс-центра… Он тоже может что-то узнать.

Внизу робот перламутрово улыбнулся.

— Машина ждет.

Сергей вышел за дверь, сразу несколько бластеров нацелились ему в грудь.

Все так переплелось: утреннее посещение Магического квартала, схватки, исчезновение Лены и вспыхнувшее, как порох, его чувство к ней… Сергей молча переводил взгляд с одного полицейского на другого. Десятилетняя привычка заставила его подчиниться.

— Руки за голову! — К стене!

У них на Уране полицейские были, по сути, такими же узниками, поэтому позволить себе идиотскую выходку, глупое издевательство, шутки ради, мог только потенциальный покойник.

Сергей увидел майора Михайлова и лейтенанта Стражникова и еще троих неизвестных ему легавых.

Когда он понял, что грубое ощупывание и обстукивание его ног служит лишь развлечением, он испытал удивление столь сильное, что это отразилось на его выражении лица. Полицейские дружно смеялись, потешаясь над ним, майор едва выговорил сквозь смех, сотрясавший его могучее тело:

— Нас просили проводить тебя, Волков Сергей Владимирович, на прием к Премьер-министру. Иди! Что застыл, словно девица?

Сергей направился к машине.

— И из-за этого козла еще полицию тревожить, — добавил лейтенант Стражников, когда Сергей проходил мимо него.

Волков не мог забыть, что именно лейтенант сбрасывал его с башни, и мгновенно схватил того за горло. Стражников дернулся. Помедлив секунду, все бросились разжимать пальцы. Сергей повернулся к майору:

— Ты, шутник, если будешь стрелять, Премьер тебя с потрохами сожрет.

Михайлов замешкался, трое его подручных дружно и безуспешно пытались отодрать пальцы Сергея, пока он с диким наслаждением наблюдал, как синеет, видимо, только заживленное после его прошлых побоев лицо полицейского.

В точно рассчитанное мгновение он бросил тело лейтенанта, Стражников сполз по гладкому боку патрульной машины, его подхватили.

— Ты мне еще за башню должен, — сказал Сергей. — Это была только шутка.

Ах! Как же хотелось сломать ему шею! И это почувствовали все. Зверь в человеке ощущается сразу. Майор Михайлов выругался злобно и длинно. Но Сергею было на него наплевать. Он молча сел в машину и прикрикнул на несколько растерявшихся служителей закона:

— Поторапливайтесь! Я могу опоздать из-за ваших нерасторопных шуток.

Держась за шею обеими руками, лейтенант не отрывал от Сергея горящего черной ненавистью взгляда. Майор тоже пыхтел. Волков перестал обращать на них внимание, а потом они полетели.

 

Глава 13. ПРИЕМ У ПРЕМЬЕР-МИНИСТРА

Еще издали показался вздымавшийся в золотистых лучах среди островков жилых кварталов массив стеклянных сверкающих скал — исполинский дворец наместника Бога-Императора на земле.

Экипажи приземлялись возле него непрерывно. Между машинами точно так же безостановочно метались юркие роботы. К Сергею, как и к остальным, подлетели, сверили, проводили к горящей колонне, одной из многих, словно прожектор цветного света устремленной ввысь. И показали, в какой стороне собираются гости…

Сергей вышел прямо в зал. И сразу попал в гущу толпы, медленно куда-то перемещавшейся. Зажатый телами, он двинулся вперед. Некоторое время спустя он разглядел, сколь огромно это помещение. К тому времени единый людской поток разлился на множество ручейков: гости разбредались по сторонам, поэтому стало свободнее.

Обернувшись, Волков понял, что в зал попал прямо через одну из колонн, которые поддерживали купол свода. Да свода ли? Высоко над головой переливалось голубовато-жемчужное марево, сквозь которое, словно кольца цветного дыма, лилось концентрическими оранжевыми кругами сиянье нерезкого солнца. Сергей еще раз оглянулся на колонну, откуда вышел. Танцующая тень внутри расплывалась, теряла конкретность абриса, все было рассчитано на немедленный эффект, как и танец ароматов вокруг, пронизывающих воздух и бодрящих, словно легкий наркотик…

Казалось, здесь сам воздух под торжественную музыку буквально сиял, пронизывал зал и толпы людей: стоящих, беседующих и тихо передвигающихся в медленном танце, что вносило определенный порядок в это огромное скопление ожидавших приема гостей. А в казавшихся прозрачными, как стекло, колоннах, тут и там разбросанных по всему залу, плясал цветной огонь, словно танец мистических саламандр…

Неожиданно кто-то подхватил его под руку. Сергей оглянулся — это был Илья.

— Пойдем, тебе надо быть ближе к алтарю.

Илья ловко проводил его между группками беседующих людей. На ходу здоровался, кивал, издали приветственно махал кому-то рукой. Илью знали, и Сергей ловил на себе любопытные взгляды. Какой-то низкорослый толстяк, еще больше раздутый от оранжевых мехов, подлетел к ним, пытаясь что-то сказать, но Илья отмахнулся, внезапно заторопившись.

Наконец они остановились.

— Стой здесь, — сказал Илья, — чтобы я знал, где тебя найти, если ты мне срочно понадобишься.

Люди вокруг зашевелились, взгляды обратились к Сергею.

— Я ненадолго, — пообещал Илья.

— Возвращение из мертвых? — услышал Сергей за спиной женский голос. — Я думала, что уже не дождусь моего леопарда.

— Да?.. — Сергей не знал, что сказать незнакомке.

— Почему ты сразу не навестил свою кошечку?

Высокая брюнетка, стоявшая перед ним, улыбалась спокойной улыбкой вполне красивой женщины. Хотя она сейчас беседовала с Сергеем, но чувствовалось, что она улыбается сразу всем, как бы любезно предоставляя каждому право полюбоваться совершенством своего тела, гладких плеч, открытой груди и спины. В ней не только не было заметно и тени кокетства, напротив, ей как будто совестно было за свою несомненную и слишком победительно демонстрируемую красоту.

Ее спокойный вид удивительно не соответствовал игривым словам.

— Я, право же… — начал Сергей.

— Или ты всерьез хочешь огорчить меня. Я слышала, что Ланскую взял Император? — внезапно переменила она тему. — Это ей за жадность: нельзя же все под себя грести.

Сергей сжал зубы.

— Зачем меня сюда пригласили? — спросил он, решив просто плыть по течению.

— Ну, если вспомнить, кем ты был каких-то десять лет назад…

— Я не тот, — твердо произнес Сергей.

— …то сейчас ты еще более интересен, — закончила она свою фразу. — Ну и как она в постели, лучше меня? Волков пожал плечами:

— Я не помню вас. Год назад я потерял память.

— Ах, бедняжка, — сказала она, и лицо ее приняло жалостливое выражение. — Так ты не помнишь свою Катеньку?

Ее лицо вновь изменило выражение, отобразив удивление и досаду.

— Так вот почему Ланская так засуетилась! А я — то дура!.. Упустить такое! Что ж, так даже интереснее: меня зовут Екатерина Малинина, для тебя — Катенька. Мужа моего тоже не помнишь?

— Нет.

— Валентин Малинин, философ и писатель. Недавно он еще одну несъедобную книгу родил.

— Несъедобную?

— А кто ее читать будет, кроме заплесневелых академиков? «Бог-Император как мистический факт», хорошо хоть название запомнила… Ах! Я начинаю понимать! — вдруг воскликнула она. Так это же меняет дело!

— Что меняет?

— Теперь понятно!..

— Что?

— Ты хоть о паломничестве помнишь?

— Об этом мне только и говорят.

— Тогда, скорее всего, ты тоже пойдешь.

— Почему?

— Почему, почему… Не знаю. А иначе зачем тебя сюда пригласили? Так вот, мой муж тоже идет. А я тут сейчас вот подумала и придумала, что мужа бросать нехорошо. Я тоже с вами пойду.

— Да? А как же жребий?

— Добровольцы, как ты знаешь, обходятся без жребия.

— Я не знаю.

— Да, забавно. Ну, так знай: мы отправляемся вместе.

— Прекрасно! Я теперь знаю немного больше, чем прежде. Благодарю.

— Мне тебя ждать вечером? — томно произнесла Катенька.

— Нет, я очень устал.

— Тогда, когда все кончится, спокойной тебе ночи. А я сегодня буду мечтать. Ты знаешь о чем.

— Не знаю.

— Узнаешь еще, мой милый. И она отошла.

— Что за красавица! — немедленно услышал Сергей. Ему показалось, Катенька тоже услышала, но даже не дрогнула.

Сергей повернулся. Говорил невысокий мужчина, криво усмехающийся тонким, словно прорезанным ртом.

— С кем имею?..

— О! Я слышал об этом ловком ходе.

— Вы имеете в виду?..

— Да, вашу уловку насчет потери памяти. По-моему, это слишком: поменять личность уже достаточно. Потеря памяти — несколько… А впрочем, с дураками лучше использовать идиотские ходы.

— Так с кем я имею честь?..

— Главное, последовательность. Вы имеете честь беседовать с Кириллом Исаевым. Я говорю, какая красавица! Лично я предпочитаю женщин пожарче, но и в этой ледышке что-то есть: она сверкает, словно под солнцем айсберг. Который, впрочем, может и раздавить. Или заморозить. Но я отвлекся. Раз вы ничего не помните, представляю вам и мою жену Маргариту.

Я повернулся:

— Добрый вечер.

— Добрый вечер, Коля, — улыбнулась Сергею высокая, почти одного роста с мужем, смуглая женщина. Ее хорошенькая, с чуть черневшими усиками верхняя губка мило дрогнула, силясь удержать смех, но не смогла.

— Какой ты смешной, Коленька. Нет, ты сейчас самый таинственный человек в Империи. Ты что, как мой муж решил посвятить себя революционной борьбе за ниспровержение кошмарного строя? Или хочешь вернуть престол?

Как это всегда бывает у вполне привлекательных женщин, даже недостатки ее — несколько длинный нос и легкая косина — казались ее особенною, присущей только ей красотой. Было приятно смотреть на эту полную здоровья и живости хорошенькую брюнетку.

— Марго! — вмешался ее муж. — Это не Николай, а Сергей, сколько тебе говорить. Кроме того, он ничего не помнит, поэтому изволь соблюдать приличия.

— Как интересно! — сказала она, и губка ее вновь дрогнула от сдерживаемого смеха. — Это так романтично. Значит, нам придется узнавать друг друга заново?

— Не болтай лишнего, Марго.

— Не буду, — сказала она и чинно спросила: — Будете возглавлять нашу экспедицию?

— Тебе же объяснили, что Сергей Владимирович ничего не помнит и не знает, — вновь вмешался муж. Было заметно, что жена превратилась для него в игривое дитя, а сам революционер — в няньку. Роли им, впрочем, нравились. — Это она о паломничестве. Полагают, что вы будете нашим проводником.

— Интересно. Я так понимаю, что все уже решено. А вы не едете? — спросил Сергей.

— А как же! — первой успела ответить Маргарита. — Разве мой муж упустит счастливый случай разделаться с Богом?

— А вы?

— Я? Куда же он без меня?

Она легко взглянула на Сергея, и насмешливая улыбка тронула ее губы:

— Посмотри на него, он же пропадет один среди диких зверей.

В этот момент Кирилл Исаев был уже достаточно далеко, чтобы слышать сказанное, да и смотрел совершенно в другую сторону. Он был занят беседой с человеком среднего роста, курчавым и светлым, с ярко-голубыми глазами. Как и большинству здесь, на вид тому было лет тридцать. Он был серьезен, но рот его странно изгибался, являя миру как бы две полуулыбки, что в соединении с твердым, наглым, умным взглядом составляло впечатление такое, что нельзя было не обратить на него внимания.

— Он тоже едет, — сказала Марго, кивая на собеседника мужа, заметившего их внимание, но не показывавшего явно вида.

— Будет нашим телохранителем, — пояснила Марго.

— Тут что, все присутствующие намерены идти в это паломничество?

— Нет, просто все концентрируются вокруг вас. Вы знаменитость и наша надежда.

— Что вы имеете в виду?

— Считается, что у тех, кто выжил на Уране, очень, высокий коэффициент выживаемости.

— Я должен быть польщен?

— Это уже ваше дело.

Разом, словно из воздуха, возник Илья.

— Привет, Марго. Познакомились?

— Да. — Ее губки вновь расплылись в улыбке. — Очень романтичное знакомство. Мы тут как раз говорили о Семене Кочетове.

— Да, да, для нас очень полезная кандидатура. Мне кажется, в этот раз будут одни добровольцы, — добавил Илья.

— О! Ты тоже идешь? — воскликнула Марго.

— Да. — Он посмотрел на Сергея и добавил, словно оправдываясь: — Хочу узнать, что стало с отцом.

— А как же наследственная должность? — спросил Сергей. — Оставишь пустой?

— Свято место пусто не бывает. Тем более "у меня есть какой-то троюродный брат из долгоживущих. Его и пристроят.

Между тем воздух в зале словно сгустился, и от этого цвета стали ярче. Высоко-высоко над головами, нарушая все мыслимые законы перспективы, возникла и стала медленно опускаться дисковая платформа, на которой спокойно и величаво застыла фигура человека. Эффект был поразительный! Человек, его одежда, лицо — суровое, умудренное опытом, бесконечно доброе лицо мудреца! отца! патриарха! — все было видно так ясно, как будто золотой диск, на котором стоял Император, был совсем рядом.

Зрелище завораживало, притягивало. Чем ближе опускалась платформа, тем больше вырастал Правитель. Правитель, Император, Бог! Отец всех людей! Он становился все больше и больше, но, когда диск, звякнув, улегся на отмеченное красочной линией место, оказалось, что рост Бога-Императора под стать залу — метров тридцать-тридцать пять, определил Сергей на глаз. Вдруг огромные губы шевельнулись. Волков уже приготовился к громогласным звукам, но ощущение было такое, словно говорил человек, находящийся не более чем в метре от него.

Сергей не разобрал слов Бога, но закричал вместе со всеми: напряженные шеи, восторженные взгляды! И где-то совсем глубоко шевельнулось сомнение… странное несоответствие: всеобщий запал воодушевления, визжащая от радости Марго, вопли революционера-мужа, потрясающий вскинутой рукой Илья!..

Внезапно наступила тишина. Бог-Император улыбнулся, глаза его ярко засияли, и Сергей погрузился в отеческую ауру, удостоился личной беседы с Богом-Правителем!

— Очень рад тебя видеть! — сказал Бог-Император. Бог совсем рядом, благородный лоб, морщины, избороздившие чело, умудренные долгой жизнью глаза — величественный! Отец народов! Владыка Империи! — Рад побеседовать с тобой!

 

Глава 14. СИЯТЕЛЬНЫЙ ПРЕМЬЕР-МИНИСТР

— Рад побеседовать с тобой. Я вижу, ты огорчен. Могу сказать только одно: если любишь — борись. В жизни вообще очень мало хорошего, да и то немногое приобретает ценность только после борьбы. Ты дышишь, но не ценишь этого, а попробуй лиши тебя воздуха! Ты был близок с Леной и не ценил этого, а вот сейчас готов идти за ней на край света.

— Но почему?..

— Я не мог иначе. Придет пора, ты все поймешь и еще будешь с тоской вспоминать время, когда мог дышать свободно…

— Я не понимаю…

— Потом поймешь. И возблагодаришь. А пока благословляю тебя на подвиг.

— Я пришел сюда ради Николая.

— Знаю. А вот можешь ли ты знать, где найдешь, а где потеряешь? Иди навстречу Судьбе. Прощай.

Император величественно удаляется. Сергей заметил, что многие вокруг еще продолжали беседу… сами с собой? с Богом? Все, каждый в зале восторженно шепчут что-то неслышное окружающим…

— Уф! — отдуваясь, говорит рядом Илья. — Сколько раз это уже со мной случалось, а все никак не привыкну. Господь обещал уладить мои проблемы с оставляемой должностью. Я, честно говоря, беспокоился. А ты о чем с ним говорил? Впрочем, молчу, тайна исповеди…

Однако стало значительно свободнее. Люди, сбросившие с плеч тяжесть ожидания, повеселели.

— Давайте выпьем, — с бокалом обратился к ним с Ильей Исаев, который подошел вместе со спокойно и твердо улыбающимся Кочетовым. Впрочем, за ними подходили другие, так что Сергей немедленно стал центром своеобразного островка, на который суетливо накатывались людские волны.

Откуда-то вмиг возникли столики, кресла, и все стали рассаживаться.

— Сомнений нет, — поднимая бокал, сказал Исаев. — Император дал добро. И вот что я могу сказать, друзья и возможные соратники: до чего же подл человек! Вот возьмите меня, получил одобрение у Создателя на борьбу с мироустройством и рад. Я жизнь готов отдать, чтобы уничтожить Господа нашего Бога-Императора, а Он одобрил, и я готов просто расплакаться.

— Интересно, а что было сказано вам? — спросил Сергей у Кочетова. Но тот посмотрел на Волкова своими холодными ясными глазами и вдруг усмехнулся:

— Позвольте, это останется между мной и Им.

— А мне Император сказал, что поедут восемь человек, в том числе какой-то майор Михайлов, — раздался чистый голос Екатерины Малининой.

Она вела мужчину, видимо мужа, а говорила сразу со всеми, смотря поверх голов, чтобы не смущать кого-либо взглядом, вздумай этот кто-то именно в данный момент любоваться ею.

— Мой муж, Валентин Малинин, — представила она, вероятно, только Сергею своего известного мужа, тот кивнул, сел в кресло, взял первый попавшийся бокал и внимательно стал рассматривать его содержимое на свет.

— Михайлов, — продолжала Катенька, — это полицейский, и что он будет делать, не знаю. Кто-нибудь с ним знаком?

Сергей решил промолчать.

— Что вы об этом думаете? — Малинин-муж закончил изучение бокала и теперь рассматривал Сергея.

— Повторите, пожалуйста, я отвлекся.

— Я сказал, что Императора нет, и никогда не было. Что вы думаете об этом? — повторил академик и еще более внимательно вгляделся в Сергея.

— А как же совсем тут недавно?..

— Не смешите, это просто спецэффекты. Если вас интересует, я могу объяснить, как все устроено: немножко наркотика, немножко волновой психотерапии, немножко самовнушения… Знаете, что мне только что сказал Император?

— Нет.

— Император сказал, что он тоже агностик и что за всем этим коловращением — он, разумеется, говорил о себе — стоит каждый из нас.

— Что он имел в виду? — уточнил Волков.

— Что имел, то и сказал. Мол, неизвестно, кто создал этом мир: Он, Бог-Император, или каждый из нас.

— Он не верит в познаваемость мира? Тогда как же Он создал Империю?

Сергей разговаривал с новым знакомым довольно рассеянно — все его внимание было сейчас привлечено к залу, ставшему вогнутым, словно дно чаши. Волков оказался на своем месте, будто на вершине холма, с которого все хорошо видно. Потолок, арки которого только угадывались по остриям декоративных капителей, исчез высоко в полумраке расширяющейся залы. Над головами, словно живые змеи, мелькали длинные ленты светильников, на самом верху сквозь ажурные нервюры засверкали первые звезды, а следом появился узкий полумесяц луны. В зал продолжают вливаться толпы людей — сначала одетых в должностные мундиры, затем людской поток расцветился цветочным вкраплением воздушных женских нарядов. Мягкий, глухой, дробный говор гостей все слышнее вплетается в насыщенную музыкой и ароматами атмосферу огромного, продолжающегося расширяться помещения.

— …и что удивительно, Бог-Император сразу согласился, что его нет, что он просто настоящий продукт коллективного творчества подданных Империи и существует только благодаря этой всеобщей вере. Понимаете, — лошадиная физиономия Малинина увлеченно приблизилась к Сергею, — Император утверждает, что, будучи агностиком, не может понять, как Он, опираясь на отражения, а не сами объекты, сумел сотворить столько миров. Он, видите ли, еще не решил, кто менее реален: Он как творец мира или мы как творцы Бога. Каково! Ничего, ничего, — продолжил Малинин, откинувшись на спинку кресла, — когда мы доберемся до замка, я ему покажу существование.

— Кто такой этот Кочетов? — решив, что монолог ученого можно считать оконченным, спросил его Сергей.

— Кочетов? Небезынтересная личность. Вы знаете, вынырнул откуда-то несколько лет назад, долгоживущий, но без смысла. Нет хуже ничего, чем долго жить и не видеть в этом смысла. Посмотрите, даже Катька и та находит смысл хотя бы в собственном совершенстве. Нарциссизм — чем не смысл? Про ниспровергателя строя я не говорю, с ним все ясно. Илья находит смысл в самом процессе проживания. А вот Семен Кочетов лишен идеи. И чем-то, знаете ли, обижен. Своеобразный огромный запас заключенных в темницу сил. Он старается быть первым во всем, что так или иначе интересует других, а его самого не интересует. В итоге он проигрывает вдвойне: и за себя, и за других. Сам он этого не понимает. Вот мы идем в экспедицию, и он решил пойти. И будет лучше других. А спросите его для чего, не ответит.

К ним подошла Екатерина Малинина, послушала мужа и, не меняя приветливого выражения лица, стала вглядываться в зал. Незаметно для себя она прижалась к плечу Сергея теплым бедром, а рукой оперлась на его плечо. У нее это получилось так естественно, словно это было неким природным явлением. Муж, слегка отодвинув ее, дабы не загораживала собеседника, продолжал развивать мысль.

Сергей вздрогнул и сделал движение, удивительно совпавшее с невольным движением всего зала, всех людей, забравший внимание присутствующих чистый звонкий аккорд пронесся, подобно вздоху тяжелого древнего колокола. Недалеко от места, где в начале вечера был вход, точно посередине между спиральным бассейном и группой цветочных фонтанов, на возвышенности, откуда пурпурной лентой стекала пологая лестница, возник и тут же рассеялся молочно-голубой столб света. Вице-премьер с супругой, улыбаясь, оглядывали людское море под ногами, рев приветствий, непринужденное и вольное, согласно, впрочем, этикету, изъявление восторгов… все усиливающихся по мере сокращения расстояния между символом Власти и подданными.

Лестница, закончившись, плавно переходила в живой коридор, образованный восторженной толпой. Змеи светильников, устремившиеся к месту встречи, свились в клубки и плыли над головами главы правительства и его супруги, словно живые нимбы, излучая нерезкий серебристый свет. Величественный, худощавый, весь в черно-белом, Президент медленно вел супругу, однако, что удивило Сергея, вдруг оказался рядом, в светлом круге, выхватившем из полумрака их троих.

— Очень рад, господин Волков, наконец, встретиться. Мария, это Сергей Владимирович Волков, наш скромный герой. Познакомьтесь, моя супруга Мария Ильинична.

— Представьте себе, вопиющий случай! Впервые в истории, насколько нам известно, человека заточают прямо в замке Бога-Императора. И так неожиданно! Но вы нас понимаете. Мы знаем, вы тоже принимаете участие в судьбе Елены Ланской. Кто бы мог подумать! — говорила Мария Ильинична, скорбно покачивая головой.

— Друг мой! — обратилась она к мужу. — Может, нам стоит?..

— Действительно, Сергей Владимирович, давайте отойдем в сторонку, не будем мешать людям, — сказал, мягко улыбаясь, Премьер-министр, и только тут Сергей замечает, как по живому коридору все еще двигается сиятельная пара, раскланиваясь с верноподданными, удаляется в сиянии огней, а настоящий Премьер-министр с натуральной супругой стоят подле, и вокруг все сгущаются тени, и только они втроем движутся в окружении серебристого сияния, отделяющего их от суетного окружающего мира. Сергей видит, как какой-то мужчина, развлекающий веселой болтовней двух хорошеньких женщин, резко поворачивается с пустыми бокалами и сейчас пойдет прямо на них, неминуемо приводящий к столкновению, но он вдруг запинается и обходит светлую границу, так и не отобразив ни в лице, ни в глазах ни малейшего беспокойства или удивления.

— Я могу быть с вами откровенным? — между тем спросил Премьер.

— Разумеется.

— Я не ждал другого ответа. Вы, наверное, теряетесь в догадках, почему вас пригласили на прием?

— Да, признаться, мне не совсем все понятно. Единственная моя догадка связана только с внешним сходством с неким известным вам лицом.

— Как жаль, что Николай не смог дожить до этого дня. Мы так надеялись, мы так его любили, — вмешалась Мария Ильинична.

— Значит, нами движут одни и те же побуждения? — поинтересовался Сергей.

— Ну конечно, — горячо заверил его Кравцов. — Ведь в этом деле очень много неясного. Я имею в виду убийство моего двоюродного брата, отца Николая. Но решающее значение здесь имеют только факты, да и закон, который должен быть один для всех. Мы не могли идти на поводу собственных сомнений. Давайте присядем, — прервал он себя. — Вот, хотя бы сюда. — Он указал на маленький столик, уставленный бокалами с напитками, вокруг которого три кресла.

Сергей видел, что, несмотря на яркую освещенность, их столик не привлекал внимания затененных людей-силуэтов, и он решил не обращать внимания на антураж.

— Сергей Владимирович! Может, у вас есть какие-нибудь вопросы?

Волков посмотрел на доброжелательного и невозмутимого Премьера, осторожно пригубливающего бокал.

— До сегодняшнего дня единственная причина моего присутствия здесь состояла в желании узнать правду об убийстве отца Николая. Я и сейчас намерен полностью реабилитировать его честное имя. Я хочу найти настоящего убийцу.

— Вы сказали, «до сегодняшнего дня», — вмешалась Мария Ильинична. — Что-нибудь изменилось?

— Как же?.. Похитили твою знакомую. И следы ведут во дворец Бога-Императора.

— Да, это прискорбный факт, — согласился Кравцов.

— И только?!

— Господин Волков, чтобы исключить между нами малейшие недоговоренности, я тоже хочу отметить, что мы — творения Бога-Императора. Поэтому вопрос о свободе воли приобретает не только практическое, но и политическое значение. Является ли каждый из нас вещью Бога, вещью, обреченной на произвол, будем говорить так, или существуют какие-то высшие законы, которым подчиняется и Император? Вот что должно нас интересовать.

— Но как это связано с похищением Лены? Вы тоже думаете, что ее исчезновение и гибель вашего брата как-то связаны?

— Разумеется.

— Мне кажется, это прямое вмешательство Бога-Императора в нашу жизнь. Может быть, такого рода вмешательства происходят постоянно? Может, вся наша жизнь находится в руках Бога? Никто не знает точно.

Он, прищурившись, смотрел в зал. Потом взглянул на жену, на Сергея — колебание возникло и сразу исчезло на его лице.

— Вы знаете, — сказал он, — существует множество теорий, которые отрицают факт его присутствия здесь. Более того, некоторые утверждают, что под видом Бога-Императора государством давно уже управляет некая тайная организация. Все это, как вы понимаете, ересь. Бездоказательная ересь. И лишь одно объединяет все эти теории. Догадываетесь, что именно?

— Нет.

— Не существует прямых твердых доказательств верности того или иного учения. Вот для чего вы и понадобились.

— Я по-прежнему не вижу связи.

— Вы должны возглавить экспедицию в замок Бога-Императора, разобраться во всем и вернуться. Никто, кроме вас, не способен на такое, ни у кого другого нет даже шанса. До замка не так трудно добраться, но вернуться еще никто не смог. Если нами правит Бог, то этого шанса не имеете и вы. Если существует группа людей, загадочная тайная структура, то вы сможете выбраться.

— Но я могу не захотеть никуда идти.

— Можете, но пойдете.

— Почему? Никто не способен меня убедить что-либо сделать, а тем более заставить.

— Да, заставить не сможет. Но вы пойдете. К этому выводу я пришел сугубо логическим путем. Сергей промолчал, ожидая разъяснений.

— Я рассуждал так: если вы, Волков Сергей Владимирович, готовы рискнуть всем ради чести умершего друга, то уж ради своей знакомой Елены Ланской тем более. Да, мы осведомлены о ваших взаимоотношениях. И не возражайте, — протестующе махнул он рукой. — В побудительных мотивах отдельного человека мы пока разбираемся. К тому же есть еще довод в пользу вашего участия в экспедиции.

— Какой?

— Вы не можете не понимать, что в Империи очень мало сил, которые с легкостью могут убирать Премьер-министра и почти мгновенно перебрасывать достаточно известную в Империи личность в замок Бога-Императора. Пора нам разобраться в силах, которые управляют нашим миром. Пора нам перестать быть марионетками в чужих руках. Вот для чего нужны вы и ваша исключительная невероятная живучесть.

Сергей посмотрел на Кравцова, на его тактично отсутствующую супругу, на погруженное в сиреневый полумрак мельтешение призрачных теней, сгущавших сумрак своего бытия радостью, удовольствием, восторгом — многим, чем одаривал сегодня столь превосходный прием, на котором везде — зримо и незримо — присутствовал Премьер-министр.

Волков почувствовал, как все в нем напряглось, когда они поднялись и стали вежливо и, возможно, навсегда прощаться. Он подумал о навязанном ему путешествии, об убийцах, о тайной секте, о Боге, о философе Малинине, отрицавшем Бога и надеявшемся найти Его, о полицейском Викторе Михайлове, который хочет его смерти, о любящей весь мир, себя и все-таки глубоко равнодушной ко всему Катеньке Малининой, о ненавидящем власть и порядок Кирилле Исаеве и о Семене Кочетове, который ненавидит всех, потому что не знает, зачем живет. А еще он подумал о Николае, своем друге, десять лет назад попавшем в центр ядовитого клубка интриг и страстей, и о Лене, ради которой он, конечно же, совершит это путешествие.

 

Глава 15. ОБОРВАЛАСЬ ЕДИНСТВЕННАЯ НИТЬ

Они разместились в большой, обычной для столицы черной машине, и, пока она пронзала облака, дождь, похожий на туман, и, наконец, просто кристально чистый воздух, Сергей в своих мыслях незаметно переместился на Уран, к Николаю, когда-то оторванному по чьей-то злой воле от привычной жизни, от своей Марины. Следом за этим в его памяти всплыла Лена, и воспоминание о ней отозвалось в нем мучительной болью. Волков попытался отогнать свои мысли, и это удалось, хотя ощущение невыносимой тяжести долго было мрачным фоном воспоминаний о событиях вчерашних встреч, приема во дворце и короткой ночи, которую он, впрочем, безмятежно проспал. Сергей размышлял о поджидавшей их таинственной стране, о которой не было известно практически ничего, о барьере, куполом покрывавшем заповедник Бога-Императора, природа которого, как было установлено, как-то связана со временем.

— Может, тысячная, может, миллионная или даже десятимиллионная доля секунды, а барьер непреодолим, словно нейтринная стена, — пояснил ему еще вчера Малинин, который сейчас равнодушно поглядывал вниз сквозь прозрачное днище машины.

Сергей вспомнил о том, что оружие с собой брать не советовали, через барьер не проходят механизмы, а потому путешествовать (неизвестно, сколь долго) они будут пешком или по рекам, если таковые встретятся, да еще если будет из чего сделать плавсредство.

«Это была экспедиция безумия, и, если бы не обыденность совершаемого мероприятия, — подумал Сергей, — идти никто из присутствующих не согласился бы».

Ему пришла в голову мысль, что Премьер-министр вчера несколько покривил душой. Вернее, как всякий политик, уже по определению готовый к предательству и подлости, заставлял Сергея так думать и о себе. Своим сходством с Николаем Сергей являл для него пусть и незначительную, но все же угрозу, мимоходом нейтрализовать которую дело необходимое и полезное. Похищение Лены мог устроить и он сам, ибо нет уверенности, что она во дворце Бога-Императора, а у не Премьер-министра, получившего должность в результате смерти Ивана Орлова и осуждения Николая.

А пока под ними проносился город, островки живых массивов, парки, леса, небольшое море. Потом они летели вдоль извилисто рыскавшей меж холмов реки и, наконец, приземлились.

Посадку совершили за пределами города. По сути, здесь было только небольшое, из серого камня сложенное одноэтажное строение, возможно продолжавшееся под землей.

Они вышли из машины, которая сразу же улетела, и Сергей увидел, как все взглядом, с одинаковым выражением на лицах, провожали ее, словно улетающий механизм был единственной обрывающейся нитью с покидаемым ими миром. «Впрочем, это на самом деле так», — подумал он, но тут же решил отбросить глупые мысли.

— Ну что, двинули? — бодро сказала Маргарита Исаева и повернулась к пустому на вид дому. — Может, мы и совершаем большую ошибку, но пока не попробуешь, этого не узнаешь. Незачем оттягивать, — тихо добавила она совершенно другим голосом, но Сергей услышал.

Они вошли в серое, грязное строение. Их встретил серый же робот, который провел по странно пустому коридору. В нишах по бокам прохода стояло еще несколько неподвижных роботов. В небольшом овальном кабинете он усадил всех в кресла, взял из стенного шкафа серую тетрадь и, листая ломкие страницы, стал объяснять правила перехода границы, всем уже известные. Несколько попыток прервать его ни к чему не привели, так что пришлось слушать до конца.

Это пустое времяпрепровождение, вместе с ожиданием чего-то неведомого и таинственного, повлияло на их несколько сонное с утра состояние. Каждый задумался, может быть впервые с момента принятия решения идти в паломничество, о последствиях (во всяком случае, Сергею так казалось, когда он глядел на их лица), и волнение исподволь овладевало всеми. Они слушали робота, кивали, и в какой-то неподходящий момент, а вопрос касался запрета на перенос взрывчатых веществ скорее номинального, ибо ничего, что запрещено, поле не пропускало, — Катенька, сидевшая возле мужа, мерно кивающего головой в такт словам робота, вдруг сказала:

— Ничего с нами не случится…

Робот закончил читать, всех попросили расписаться в тетради. После чего робот поинтересовался, есть ли вопросы.

— Существуют ли прецеденты возвращения паломников назад? — спросил Малинин.

— Да, — подтвердил робот. — Единственный прецедент был зафиксирован как факт, но без подробностей.

— Почему? — продолжал допытываться философ.

— Исключению может сопутствовать и недостаток информации. Именно поэтому и существуют исключения, — менторским тоном заявил робот и повел их на контрольно-пропускной пункт.

Это был просто коридор, перекрытый глухой черной мембраной. Сергей шагнул первым — мрак был полным. Ничего не видя и не ощущая, он сделал еще один шаг. Яркий свет, трава, деревья, люди, лошади, гневный клекот орла и снова мрак, — словно кто-то, стоявший сбоку, обрушил этот новый мир ему на голову вместе с дубинкой.