Глава 1. Прибытие на Тихую

«Артемида» уже третьи сутки по независимому времени кружила по экваториальной орбите вокруг Тихой, а нам пока не то что высадиться — даже контрольную проверку пройти не удалось. На четыре заповедника А-группы приходилась лишь одна бригада инспекторов допуска, которая только и могла утвердить (после тщательного досмотра) разрешение Управления по Охране Природы на посадку и отлов животных. Бригады ИД в различных зонах с ограниченным доступом состояли из разных специалистов, но в нашем случае решающую роль играло мнение экспертов Комиссии по Контактам.

Организация эта была очень серьезной, о необходимости подобного учреждения заговорили задолго до того, как началось широкое освоение ближайших к Земле звездных систем. Изначально она возникла в недрах межнационального управления «Интеркосмос» как Астрологическая группа по изучению проблем контакта с ксеноморфами (АГПК), и в ее ведении находились лишь вопросы, непосредственно касающиеся взаимоотношений с представителями внеземных цивилизаций, но очень скоро заявленные функции пришлось значительно расширить. Жизнь вообще и разумная в частности оказалась не таким редким явлением во Вселенной, как считалось раньше, каждый новый контакт порождал новые проблемы и ставил новые задачи. После ряда инцидентов, часто — с печальными последствиями, участниками которых становились не только и не столько ученые-исследователи, сколько люди самых разных профессий и родов деятельности, возникла насущная потребность хоть как-то упорядочить отношения землян с неземлянами. Необходимо было и скоординировать действия различных структур, созданных к тому времени человечеством — от правительственных до частных, от научных до коммерческих. Все они имели свои интересы в космосе, некоторым из них было плевать на интересы всех других, не исключая инопланетян. Поэтому на базе АГПК и создали Комиссию, занимавшуюся преимущественно расследованиями ЧП и урегулированием конфликтных ситуаций; мало-помалу она приобретала все больший вес, превратившись, в итоге, в последнюю инстанцию по вопросам взаимодействия с внеземными цивилизациями вообще.

Обратив в поле своей повседневной деятельности почти всю Галактику, человечество так и не встретило ни одного сообщества разумных существ, способных хотя бы конкурировать с Земной Федерацией на равной основе, не говоря уж о превосходстве над нами; исключение составляла цивилизация Сияющей Сферы, но и там о конкуренции либо о противостоянии речь не шла. Сфера являлась цивилизацией закрытого типа, чуждой всякой экспансии, направленной вовне, сосредоточенной на саморазвитии. Таинственная, могущественная и неприступная, она поддерживала с Землей лишь минимальный контакт, исключающий возможность взаимного вмешательства в дела друг друга. Контакты с расой Программаторов (условное название, принятое людьми) и ей подобными, не выходили за рамки случайных единичных столкновений на окраинах Галактики, и, хоть далеко не всегда заканчивались мирно, серьезных проблем для человечества не создавали, служа для правительства и Генерального штаба лишь поводом для совершенствования боевой техники и увеличения численности Вооруженных сил.

Все остальные цивилизации, включая и четыре расы, населяющие планеты А-группы, находились на заведомо более низком уровне развития. Дабы оградить их от нежелательного вмешательства (в первую очередь, со стороны недобросовестных или некомпетентных, но оснащенных последними достижениями научно-технического прогресса представителей рода человеческого) и были созданы полузакрытые и закрытые зоны, по иному — заповедники, а Комиссия по Контактам взяла на себя чисто полицейские функции по их охране. Тесно взаимодействующей, частично подчиненной (и, зачастую, соперничающей) с Комиссией в заповедниках организацией стала УОП, поскольку охрана зарождающихся цивилизаций подразумевала и охрану окружающей среды в местах их обитания. А чтобы предотвратить межведомственную грызню относительно полномочий, правительство Федерации учредило Инспекцию допуска.

Исполняя свои обязанности, что контактеры, что уоповцы зачастую становятся попросту невыносимы, когда приходится иметь с ними дело, особенно последние. Да оно и понятно — защитить от посторонних влияний носителей разума на практике намного проще, чем все то, что потребно этим несчастным носителям для жизни в данный момент или станет потребно в далеком будущем; сколько различных нюансов нужно учесть (не ущемляя при этом интересов землян), сколько вопросов положительно или отрицательно решить — просто голова идет кругом. Тем не менее, и первой и второй категории должностных лиц охотники способны сочувствовать только крепко стиснув зубы — слишком уж часто они причиняют нам неприятности и мешают работать.

Есть и еще одна организация, содержащая экспертов в Инспекции допуска и способная испортить жизнь кому угодно — Объединенная Служба Безопасности Земной Цивилизации (ОСБЦ), перед которой пасует даже Комиссия. Упомянутая контора страдает повышенной подозрительностью к окружающему миру и предпочитает видеть угрозу благополучному существованию человечества там, где ее нет, чем не заметить там, где таковая имеет место. Полномочия ОСБЦ поистине безграничны. Она вправе подчинять своим эмиссарам даже неприкосновенный во всех остальных отношениях Военно-космический флот; закрыть доступ на любую планету и в целую звездную систему; выдворить оттуда всех на свете, включая УОП и контактеров; манипулировать крейсерами ВКС, выдвигая их в любой район Галактики и за ее пределы; нанести превентивный удар силами армии по любой известной и неизвестной цивилизации, наконец, причем сделать все это раньше, чем вопрос о целесообразности подобных действий будет вынесен на обсуждение во Всегалактический Парламент. К чести безопасников стоит сказать, что вышеперечисленные меры применяются ими только в случаях возникновения непосредственной подтвержденной угрозы человечеству в целом, а разрешение на силовое воздействие было и остается пока прерогативой Парламента, и ни разу не использовалось самой ОСБЦ.

У нас трудностей с утверждением разрешения на посадку не предвиделось, но старший инспектор допуска Ливнев вместе со своими людьми находился еще в пути, неделю назад вылетев из системы Ичфедака, другого заповедника А-группы, и должен был появиться здесь через четыре дня. А без его резолюции на планету разрешалось высаживаться только ученым из научного центра «Тихая» (для них полагались лишь проводимые время от времени проверки деятельности) да работникам Службы охраны заповедников.

Вынужденную задержку мы использовали для отдыха. Экспедиция этого сезона получилась нелегкой. Всегда так бывает, когда заворачиваешь на Инферну. Сначала все воодушевлены, но на второй день начинают думать, как бы побыстрее сделать работу и убраться оттуда. И после долгожданного старта еще неделю радуются, что остались живы. Сумасшедшая планета. Одно хорошо — скучать там не приходится, и трофеи стоящие.

После Инферны с ее богомерзкими чудовищами, Соломония кажется сущим курортом. Перламутровых питонов ловить нетрудно, но попадаются они редко, хотя раньше встречались почти повсеместно на обоих материках планеты. Бедняжки стали жертвой бешенного спроса на их безумно красивую кожу и вкусное мясо — просто так его есть нельзя, но после соответствующей обработки оно становится подлинной пищей богов. На Соломонии мы провели больше двух месяцев, пока добыли полное число заказанных нам экземпляров — это была не столько охота, сколько поиск объектов для охоты. Ну а уж когда найдешь, делать почти ничего и не приходится. Милые создания доверчиво заползают в простейшие ловушки — что ж удивляться, что в период с момента открытия Соломонии и до введения запрета на добычу питонов, их успели почти всех переловить. В настоящее время популяция перламутровых медленно восстанавливалась, хотя и не было надежды на то, что они без помощи извне смогут занять весь прежний ареал ранее чем лет через пятьсот.

К концу первого месяца нам уже до одури надоели бесцветные леса планеты и ее столь же бесцветные равнины; непрерывные вылазки за десятки, а иногда и сотни километров от лагеря и постоянные перемещения самого лагеря. Но хуже всего то, что ни на минуту нельзя снять маску — атмосфера непригодна для дыхания, и отдохнуть от этого чертова намордника можно только внутри корабля.

Теперь впереди остался завершающий этап похода, однако радоваться по сему поводу было рановато. Гориллы Фостера, за которыми мы прилетели на Тихую, стать легкой добычей не обещали. Шанкар Капур не зря предложил за них сумасшедшую сумму и посулил выплатить премию даже в том случае, если мы не сумеем добыть все десять пар. После просмотра отчетов по Тихой выяснился прелюбопытный факт: оказалось, что этих существ еще никому не удалось поймать.

— Что значит — никому не удалось? — возмутился Крейг. Очевидно, его чувства профессионального охотника были оскорблены. — За все двести лет пребывания человека на Тихой?

— А пытались вообще? — засомневалась Кэт.

— Еще как пытались, — заверил ее Рик. Мы втроем просмотрели только отчеты последних лет, а Малыш — все на свете, захватив и историю открытия, и кратковременный этап бессистемного изучения и колонизации. — Их ведь увидели раньше, чем обнаружили туземцев, практически сразу, после первой же посадки. Эти животные крайне любопытны. Когда началась разведка в тропических лесах, исследователи шагу не могли ступить без того, чтоб за ними не увязалось десятка два-три горилл. На основании этого ученые заподозрили у них зачатки разума, попытались вступить в контакт, прокручивали различные программы… Никакой реакции. Попробовали произвести отлов, но ничего не вышло. Гориллы собирались возле базовых лагерей, издали следовали за людьми по лесу, но близко к себе не подпускали, не позволяли даже снять себя на камеру. Как только они попадают в объектив, так сразу разворачиваются — и бежать, словно чувствуют. Последние отчеты вы все видели — никакой стоящей хроники нет, одни обрывки.

— Я думала, они пуганные со времен бесконтрольной охоты на Тихой, — сказала Кэт.

— Здесь уже сто пятьдесят лет как заповедник, — возразил я. — И охрана с каждым десятилетием становилась все надежней.

— У некоторых видов сильная родовая память на такие вещи. Взять, к примеру, животных Попликолы…

— Попликола — ясно, но это старая промысловая планета. Условия там другие. А на Тихой и не охотились практически. Лишь от случая к случаю.

— Существа-телепаты, — предположил Крейг. — Таких полно.

— Возможно, — сказал Рик. — Подобная гипотеза относительно горилл выдвигалась, но до сих пор осталась непроверенной — для этого надо их поймать, а они не даются, хоть тресни! Ловцы пытались замаскировать себя и ловушки всеми известными способами, наглухо экранировали любые излучения мозга — бесполезно. Если это телепатия, то странная какая-то. Ты ведь знаешь, что даже самые сильные экстрасенсы-люди не могут видеть через что угодно… Животные-телепаты — тем более, всех их рано или поздно ловят. На Тихой существ-телепатов вовсе нет, свободный мыслеобмен не свойствен ни одной из форм жизни, откуда же взяться таким способностям у одного только вида? Да еще столь сильным?

— Ни одной из форм жизни изученной, — уточнил Крейг. — Ты превратно понимаешь понятие «хорошо изученная планета», Малыш. Тихая считается хорошо изученной, но это значит лишь, что составлены более-менее подробные карты поверхности, недр, да отловлено и препарировано энное количество живности, процентов сорок-пятьдесят. Причем основательному изучению подверглось вряд ли более десяти процентов. Еще о двадцати процентах имеются отрывочные сведения. Об остальном — одни прогнозы и предположения… Хотя не спорю, что отсутствие данных по столь крупному и распространенному животному, как горилла Фостера — нонсенс.

— Ты хочешь сказать, мы можем и не поймать их? — прищурилась Кэт.

— Я так не говорил.

— Можно не беспокоиться, — вмешался я. — Клиент оплачивает нам все расходы, связанные с проведением охоты в срок до шести месяцев, плюс обычное вознаграждение за потраченное время, даже если мы не поймаем ничего.

— Мы знаем условия контракта, — сказала Кэт. — Похоже, этот Капур тебе доверяет безгранично, Пит. Мы ведь можем опуститься на поверхность и полгода сидеть там сложа руки.

— Идея хорошая, — оживился Рик.

— Он знает, что я так не поступлю, — сказал я. — И никто из вас тоже. Будьте спокойны, Шанкар наверняка тщательно изучил ваши личные дела перед тем, как обратиться к нам. Что касается тебя, Малыш, хотел бы я знать, что может тебя удержать на одном месте без дела полгода.

Разговор состоялся в первый же день нашего прибытия. Диана вывела корабль на высокую непривязанную орбиту и поставила в известность Службу охраны заповедников. С базы СОЗ «Главная» тут же стартовал катер с двумя инспекторами на борту — экспертом УОП и постоянным наблюдателем Комиссии по Контактам. Диана и киб-мастер катера провели стыковку просто блестяще, но официальные лица все равно вступили на борт недовольными и озабоченными. Первичный досмотр, обязательный для каждого вновь прибывшего в систему Тихой корабля, был произведен ими грубовато, но профессионально и быстро. Они уже собирались уходить, когда один из них раскрыл рот (впервые за все время пребывания на борту Артемиды — войдя они даже не поздоровались) и произнес:

— Почему это вы не пристыковались к базе сами, интересно знать? Обычно делается так.

Сказано было резко, с плохо скрываемым раздражением неизвестно по какому поводу. Лицо Малыша, всегда готовое осветиться озорной улыбкой, вытянулось, а его удивительные глаза начали угрожающе чернеть.

— А разве должны были? — спросил он. — Досмотр — ваша обязанность, а мы без него прекрасно обошлись бы. Мне что, нужно объяснить тебе наши права?

Охотники недолюбливают инспекторов, как и всех представителей власти вообще; и никто не любит, если так грубят. У Малыша имелись проблемы с органами правопорядка еще в те времена, когда он увлекался экстрим-туризмом; власть не всегда справедлива по отношению к гражданам, а даром всепрощения он не обладал. Здоровяк-инспектор развернулся к нему:

— Рикардо Болди, если я не ошибаюсь?

— Минуточку, — в голосе Кэт зазвучал металл. — Рик, ты не мог бы уступить мне право поговорить с этими господами?.. Я — Кэтрин Ле Приер, капитан корабля. Должна напомнить вам, что стыковка трансгалактических кораблей с орбитальными станциями без особой необходимости запрещена Службой безопасности космических полетов. Некоторые охотники нарушают этот запрет, чтобы угодить инспекторам — особенно если у них в трюмах и на совести не все чисто. Но к нам это не относится. Корабль «Артемида» является моей личной собственностью. Вы уже выполнили свою работу, и теперь находитесь на территории частного владения без уважительных причин, поэтому убирайтесь отсюда к чертовой матери.

Верзила хотел что-то ответить, но, встретив ледяной взгляд Кэт, передумал и пошел в сторону шлюзовой камеры. Его напарник, так ни слова и не сказав, двинулся следом. Мы молча ждали, пока они не покинули корабль.

— Ну чего вы с ними сцепились? — недовольно поморщился Крейг.

— Пусть знают свое место! — Кэт еще не успела остыть. — Они здесь всего лишь сторожевые собаки, и гавкать должны только по делу или по указанию своего начальства.

Рик внезапно расхохотался.

— Пусть еще скажут спасибо, что Диана за них не взялась. Вот была бы потеха!

Он имел в виду случай, произошедший несколько лет назад. Диана только что получила от моего братишки свои необычные способности и не успела свыкнуться с наличием чисто человеческих эмоций; время от времени на нее накатывало. Мы вернулись из короткого, но тяжелого рейда по звездному скоплению Золотого Шара; при прохождении контрольного осмотра в орбитальном карантинном блоке Безымянной, старший таможенник ни с того ни с сего придрался к какой-то мелочи и вынес решение задержать нас в карантине на десять дней. Мы расстроились ужасно, но больше всех Диана. Когда таможенник стал выходить, она неожиданно свернула трап. Парень кувыркнулся в воздухе, грохнулся на пол ангара и едва не свернул шею. Нам стоило немалого труда убедить техслужбу, что дело в мелких неполадках в механизме самого трапа и избежать принудительного зондирования Дианы. Отвязавшись от технарей, мы закрылись в рубке и ругали ее на чем свет стоит. Бедняжка отпиралась, настаивая на том, что все произошло чисто случайно, и она не имела намерения убивать досадившего нам таможенника. Проверить ее слова без зондирования было невозможно, но, похоже, она сказала правду — подобные инциденты больше не повторялись.

Сейчас я невольно оглянулся в сторону шлюзовой. Диана, видевшая каждое наше движение через глазки камер, угадала мои мысли.

— Не волнуйся Пит, — произнесла она смиренно. — Они уже у себя и оба целы.

— А жаль, — кровожадно заявил Малыш. — Случайная расстыковка кораблей в момент перехода ублюдков по коридору…

Перед моим мысленным взором возникли два обледеневших трупа, плывущих в космическом пространстве. Я показал Рику кулак.

— Даже в шутку не смей говорить такого.

— Ладно, ладно. — Глаза Рика уже приобрели обычный цвет нежной небесной голубизны.

— Интересно, чего они так дергались? — задумчиво проговорил Крейг. — Это неспроста. Надо бы разузнать…

— Как? — хмыкнула Кэт. — Попросишь их тебе исповедаться?

Но Крейг слов на ветер не бросал. Пустое время в ожидании группы Ливнева мы занимали подготовкой к высадке на Тихую и первым делом проверили наш «Рейнджер». Катер относился к классу «атмосфера-4» и был предназначен для полетов в атмосферах планет с соответствующим индексом сложности, имея энергозапас для межпланетных рейсов на расстояние до восьми АЕ. Рик взялся за ремонт скутера, слегка поврежденного разъяренным мезоцераптором на Айхамаре. Машина хорошо себя вела и на Инферне и на Соломонии, но вдруг забарахлила во время самой последней вылазки за перламутровыми питонами. Малыш загнал ее на стенд и проверял все подряд. Повседневные работы по уходу за животными шли своим чередом — в основном ими занимались роботы обслуги, управляемые Дианой, нам не приходилось слишком часто вмешиваться в этот процесс. Тем более что и животных было совсем немного — всего два вида. Мезоцерапторов погрузили в глубокую спячку еще на Айхамаре, и они не доставляли хлопот. Питоны медленно переползали с места на место в своем террариуме, и вели себя как и на воле — очень мирно. Малыш на Соломонии не поленился положить в террариум десяток здоровых коряг, вокруг которых питоны любят обвиваться, и часто ходил в грузовой трюм проведать своих любимцев. Коряг на всех не хватало, и питоны лениво и нехотя ссорились из-за них, меланхолично шипя друг на друга. Всем четверым на мелких текущих работах делать было нечего, и Крейг нанес визит на базу научно-исследовательского центра «Тихая». Мы ничего не имели против его отлучки, и катер, которым мы не пользовались с прошлого сезона, все равно требовалось проверить в полете. Я думал, что у Крейга чисто личный интерес — пообщаться с научниками Иванова, но он, оказывается, ходил в разведку.

— Конечно, я воспользовался случаем и побеседовал с биологами, — не стал отрицать он. — Но главным образом я старался разузнать побольше о наших гориллах и выяснить причину плохого настроения местных властей.

— Господи, ты все еще думаешь об этих придурках? — искренне изумился Рик.

— Это ты у нас способен забывать о чем угодно, переключаясь на что-то еще. — В голосе Крейга слышалось легкое сожаление — то ли оно относилось к Рику, то ли к собственной неспособности поступать так. — Полезно обращать внимание на мелочи. Они иногда могут рассказать больше, чем… Инспектора ведь обычно вполне корректны. Слушайте: в УОП идут сокращения штатов, это всем известно, но никто не подозревает, в каких масштабах. Все держится в секрете, уволенные работники дают подписку о неразглашении информации в обмен на возможность восстановления в прежней должности, когда экономическое положение улучшится. К несчастью… — Крейг усмехнулся, его черные глаза светились весельем, — …а может, к счастью, не все умеют хранить секреты. Работягам трудно сохранять лояльность, если они видят, что сокращения, вызванные, как их уверяют, тяжелой и неприятной для руководства необходимостью, касаются в основном трудовых коллективов, а не раздутых бюрократических аппаратов СОЗ и УОП… Вы хорошо знаете структуру наблюдательно-охранных систем заповедников, рассказывать не буду. Так вот, к настоящему времени законсервированы все наземные наблюдательные пункты и половина орбитальных комплексов. Все научные исследования, проводимые непосредственно Управлением, свернуты уже давно. На оставшихся двенадцати станциях СОЗ оставили по одному смотрителю и одному технику, плюс вчетверо уменьшенный персонал главной базы «Тихая».

Я в это время пил апельсиновый сок и едва не подавился; Рик выпучил глаза; даже Кэт проняло — она повернулась к Крейгу и воззрилась на него с изумлением:

— Двенадцать смотрителей на целую планету? И без смены? Ты ничего не перепутал?

— Они решили устроить год открытых дверей, — сказал я. — Заходи кто хочешь.

— Двенадцать человек не смогут ведь контролировать весь заповедник… Правильно? — несколько неуверенно спросил Рик.

— Какой ты догадливый! Они и не контролируют его уже пару лет. Просто пока об этом никто не знает. Но скоро узнают. Такое невозможно держать в тайне долго. Догадываюсь, что так обстоят дела не только здесь.

— Галактику захлестнет новая волна браконьерства, — сделала вывод Кэт.

— Может, и нам тоже заняться, — обрадовался Рик. — Я давно говорил вам, что мы слишком уж честно ведем дела. Такие правильные стали, аж противно.

— Интересно, в чем причина столь печального положения, — пробормотал я. — Не думаю, что у правительства так мало свободных средств, что оно не в состоянии обеспечить хотя бы минимальную защиту закрытых зон от посторонних.

Крейг неторопливо прошелся вперед-назад.

— Причина, несомненно, есть, и, скорее всего, не одна, но мы об этих причинах можем только догадываться, — сказал он. — Во-первых, давно поговаривают о том, что Управление по Охране Природы забрало чересчур много власти. Слишком много ограничений для любой деятельности в закрытых и полузакрытых зонах — слишком. Колонизация новых планет, добыча полезных ископаемых, широкомасштабные научные эксперименты — УОП всюду сует свой нос и всем мешает работать. Крупные промышленные компании давно требуют пересмотра законов о разработке недр и использовании других природных ресурсов. Ученые просто волком воют — сплошные запреты на исследования и эксперименты, часто необоснованные. Поселенцы-колонизаторы предпочитают уезжать подальше, в Пограничные Миры, несмотря на почти полное отсутствие на Границе закона и какой-либо защиты. Там куда проще заниматься фермерством и животноводством — бери столько земли, сколько можешь, и делай все что вздумается. Оттуда в Галактику течет поток дешевых продуктов и сырья, а сельскохозяйственная продукция, произведенная на планетах Терросоюза, все дорожает… — Крейг взглянул на Кэт: — Нас ждет не только новая волна браконьерства. Подпольная промышленность, подпольная наука… И все это уже началось.

— Ты слишком увлекся своей речью, оратор, — остановил его я. — Это никогда и не прекращалось.

— Хороший повод перевести наш бизнес в тень хотя бы частично, — опять встрял Рик. — Браконьерством заниматься выгоднее, чем быть честными охотниками.

— Дураку понятно, что воскресенье — праздник… А дальше, Крейг? И давай конкретнее.

— Я и так конкретно. Кое-кто в правительстве с подачи промышленников и прочих заинтересованных лиц ведет закулисную игру по переделу сфер влияния. Сокращения в УОП — только незначительный ход в этой игре. А уменьшение до смешной величины штата смотрителей заповедника «Тихая» — и вовсе слабый отголосок, эхо большой войны за влияние и власть. Не так давно зашла речь о ликвидации системы СОЗ в заповедниках А-группы как таковой, и передаче этих объектов из рук УОП под полный контроль Комиссии по Контактам.

— А как они собираются это осуществлять? — удивилась Кэт. — У Комиссии ведь нет собственной охранной службы в закрытых зонах, кроме СВК. До сих пор они успешно пользовались в своих целях структурами СОЗ. Что они намерены делать, убрав с Тихой смотрителей? Вызовут сюда корабли ВКС?

— Дошло до вас теперь, почему были так мрачно настроены наши друзья из инспекции? — самодовольно поинтересовался Крейг. — В заповедниках А-группы грядет новое сокращение, и на этот раз — тотальное. Понятно, что уоповцы совсем не рады такому повороту — вот инспектор и сорвался… Нервы. Нелегко быть спокойным и вежливым, зная, что работаешь на своем месте последние дни. А для Комиссии по Контактам полная передача им на хозяйство нескольких планет — лишняя головная боль и огромная проблема. Ведь формирование собственной контрольно-охранной службы Комиссии находится в начальной стадии, да и вообще они планировали использовать свои подразделения на Тихой лишь для усиления существующей системы СОЗ.

Я подумал, что у Крейга, все же, замечательное чутье. Сам я не обратил особого внимания на инцидент с инспектором УОП. А ведь мы живем в информационную эру, и главная ценностью является информация — особенно, если ты получил ее раньше, чем другие. Неизвестно, насколько полезными окажутся для нас все эти сведения, но рано или поздно они могут пригодиться. Пока это означало лишь, что мешать нам работать никто не будет; но и на быструю помощь в случае неприятностей рассчитывать не приходилось.

Подошло время обеда, и мы, отправившись в кают-компанию, расселись за столом. Первую тарелку «жучка» поставила передо мной, и я не забыл похвалить ее за это.

— А теперь, — сказал я, запуская ложку в грибной суп, — можешь рассказывать дальше. Хоть до самого конца экспедиции.

Крейг ревниво наблюдал, как «жучка» обхаживает Кэт и Рика. Крейга она обслужила в последнюю очередь.

— Почему этот бездушный механизм всегда мной пренебрегает? — проворчал он. — Я старше всех по возрасту.

— Она не любит бывших биологов, — пояснил я. — Она чувствует, что совершенно неинтересна тебе, и обижается.

— Ну и ладно… А рассказывать больше нечего. В научном центре Иванова большой праздник по поводу бардака в Службе охраны заповедников. Молодые специалисты в боевой раскраске пляшут вокруг главного макроинформера и славят открывающиеся возможности. На общих собраниях раздаются призывы к немедленному массированному десанту на Тихую и широкомасштабным исследованиям планеты, пока СОЗ и Комиссия лежат в нокауте… Научный блицкриг, так сказать. Иванов пока сдерживает порывы этой банды анархистов, но неизвестно, насколько его хватит. Старикан пользуется огромным авторитетом даже у самых горячих голов Центра, а любого другого на его месте уже запихнули бы в спасательную капсулу и отстрелили в космос. Больше всего возбудились те, кто занимается туземцами.

— Эти аборигены… — Кэт взглянула на Рика. — Ты ведь смотрел материалы по туземцам, да?

Рик широко улыбнулся — изучение этих файлов было поручено ему, и по всем вопросам, касающимся местного населения, Малыш был среди нас несомненным экспертом. Он давно подготовил вырезки из отчетов, но никто из нас их еще не смотрел.

— Физиологически они почти полностью идентичны нам, — сказал он. — Скелет, внутренние органы… Теоретически вероятно даже появление потомства от смешанных браков с людьми.

— А опыты не проводились? — осведомился я.

— Насколько известно, нет. А ты хотел бы поучаствовать? — усмехнулся Рик

— Ну, ты-то уж точно поучаствовал бы, — сказал Крейг. — А окажись туземки симпатичными, то, чего доброго, всю оставшуюся жизнь посвятил бы науке.

— Откуда стало известно об их анатомии? — спросила Кэт. — Их что, препарировали?

— Данные получены исследовательской группой Остапа Ткаченко, — отозвался Рик. — Аборигены практикуют ритуальное сожжение мертвых, и заполучить стоящий материал не представлялось возможным. До введения запретов на контакты исследования то ли не проводились, то ли файлы позднее были утрачены. Пара утопленников недельной давности, объеденных почти дочиста рыбами — все, чем научники располагали. Ткаченко был парень горячий, ждать, пока появится что-то более приемлемое, ему не хотелось, поэтому во время схватки двух отрядов враждующих племен он просто посадил свой корабль прямо на поле боя, внушив туземцам священный ужас включенной аварийной сигнализацией, и подобрал еще теплые тела.

— И что потом сделали с этим Ткаченко парни из Комиссии по Контактам? — поинтересовался Крейг.

— Наверное, сварили в котле с кипящим маслом посреди главного зала заседаний, — предположил я.

— А вот и нет, — возразил Рик. — На суде парень вдохновенно врал, что совершил вынужденную посадку по причине технической неисправности, а тела взял просто попутно — не пропадать же добру… Никто, естественно, не поверил в этот бред, но доказать обратное следствие оказалось не в состоянии, а на использование детектора лжи на допросах Парламент как раз тогда ввел очередной мораторий. Ткаченко дисквалифицировали, было, как исследователя, но в ученых кругах поднялся такой вой по поводу того, что будет погублена восходящая звезда мировой науки, что и это решение пришлось пересмотреть. Видя, что сторона обвинения может, в итоге, остаться вообще ни с чем, судья с горя запретил Ткаченко приближаться к Тихой меньше чем на сотню парсеков, и закрыл дело.

— Я слышал о нем от сотрудников Центра, — сказал Крейг. — Многие до сих пор считают его героем. Иванов предал Ткаченко анафеме, но это не помогло. Подобное случается регулярно. Недавно некий Паго Нвокеди, культуролог, расстрелял из винтовки десяток редчайших многоногих броненосцев — в интересах науки, разумеется. Он попал в больницу, и к лучшему — не только СОЗ, но и некоторые коллеги Нвокеди злы на него как дьяволы. Биолог, который мне об этом рассказал, чуть не плакал — он на отлов пары таких животных второй год разрешения получить не может, а тут… Он бы этого культуролога самого подвесил на стенку в качестве мишени.

— А какое отношение к культурологии имеет истребление броненосцев? — спросила Кэт. — Или он решил преподать туземцам урок бережного отношения к природе?

— Сложно понять, правда? Вот и в Центре ничего не понимают. Но у них мало информации. Паго Нвокеди сняли с планеты смотрители, следствие по делу еще ведется, все сведения до поры держатся в секрете. Ясно одно — эксперимент (а это явно был хорошо продуманный эксперимент) носил чисто биологический характер и никакого отношения к культурологии не имел.

В голове у меня звякнул тревожный звоночек.

— Погоди-ка… Ты говоришь, этот Паго попал в больницу? А в чем дело?

— Мне не удалось выяснить, — ответил Крейг. — Я связался из Центра с СОЗ, мотивируя свой интерес тем, что нам тоже вскоре предстоит высадка на Тихую, и нам очень желательно все знать о недавних несчастных случаях на планете. Но мне сообщили только, что Нвокеди подал сигнал бедствия с поверхности, после чего его подобрала спасательная группа. Зато выдали и кое-что интересное. Вскоре после инцидента с культурологом на планете без вести пропал смотритель заповедника Герман Левицкий и погиб его сын Эрик.

— Так и знал — что-то неладно с этой тихонькой планеткой! — Я с расстройства бросил ложку в пустую тарелку и велел «жучке» подавать второе. Хотя, надо сказать, аппетит у меня пропал абсолютно.

После обеда, едва я вошел в свою каюту, меня ошарашила Диана:

— Пит, похоже, мне удалось разгадать природу твоих снов.

Кошмары с пейзажами Тихой и таинственным монстром время от времени продолжали беспокоить меня по ночам; но через пару месяцев похода я к ним почти привык.

— Долго же ты думала, детка, — сказал я, вспоминая, что поручил ей разобраться в моей проблеме в первый же день похода.

— Дело оказалось непростым. Кибы, в отличие от людей, ничего не забывают, Пит. Я не прекращала работать над этим.

— Извини. Не хотел тебя обидеть.

— Я не обиделась.

Диана, не дожидаясь приглашения, материализовалась в каюте — ее объемное изображение вдруг возникло напротив, в моем рабочем кресле. Я присел на край кровати.

— Этот твой экран, защищающий психику — настоящая броня, — сказала она. — А сзади еще множество ловушек для непрошенных гостей. Пару раз я думала, что уже не выберусь обратно из лабиринтов, созданных твоим подсознанием. Экран настроен изменять структуру в соответствии со случайными ассоциативными цепочками. Я сомневаюсь, что через него смогли бы пройти даже те, кто его сконструировал. Если бы не твое полное доверие и открытость, мне пришлось бы плохо — ты в любую минуту мог захлопнуть ловушки, и я превратилась бы в полузабытое воспоминание в каком-нибудь отдаленном уголке твоей памяти.

— Я и не знал, что все это так рискованно для тебя. Погоди, но ведь ты все равно осталась бы? Матричный кристалл, блоки памяти… Твоя личность, она ведь в них?..

— Правильно. Я всегда создаю резервную копию самой себя перед началом любого действия, пусть самого простого; после стираю устаревшие версии. Но если со мной что-то случилось бы там, внутри твоей психики, я бы умерла — совсем так, как умирают люди. А потом воскресла, и помнила все, вплоть до последнего момента. Медицинские кибы испытывают эти вещи на себе десятки и сотни раз, а в случае смерти их пациента — непременно. Обычное дело, вроде перезагрузки. Или выключения питания. Но, благодаря твоему брату, я немного другая… — Диана улыбнулась.— И я боюсь умирать — даже на время. А побродив в дебрях твоего подсознания и примитивных первичных инстинктов, я очень хорошо понимаю, что это значит — по-настоящему бояться. Ты даже не представляешь, какие химеры и чудовища водятся в глубинах человеческой психики, и на что они способны.

Я помолчал немного, размышляя над услышанным.

— Все, что ты сказала — для меня большая новость. Я не психотерапевт, а всего лишь биомеханик. А биомеханик — он ведь не настоящий врач. Просто работяга, как обычный механик. Убирает поврежденные органы и ставит на их место запчасти. И даже этим не занимаюсь вот уже много лет.

— Успокойся, пожалуйста, я прекрасно знаю все, что касается твоей специализации. — Диана снова улыбнулась. — Ты взволнован, это я виновата. Мне не стоило говорить тебе. Но быть наполовину человеком очень сложно… Возникает, например, желание поделиться с кем-то своими переживаниями. Я постоянно обмениваюсь информацией с другими киб-интеллектами, но это совсем не то.

— Тебе незачем себя обвинять или оправдываться. — Я сделал попытку ободряюще потрепать ее по плечу, но моя рука провалилась в пустоту. — Вот черт!.. Ну надо же, опять забыл. — Диана весело рассмеялась — совсем как девчонка-школьница. — Если я о чем и жалею, так это о том, что никогда не смогу тебя поцеловать. А теперь — хватит болтать попусту. Давай, выкладывай, что там на счет моих кошмаров?

— Значит так, — Диана сделала серьезное лицо. — Спешу тебя порадовать — ты у нас скрытый экстрасенс. И достаточно сильный. Лучше сказать — чрезвычайно сильный.

— Надо же, какие новости! — изумился я.

— Совершенно точно.

— Погоди… Меня, как и всех, тестировали в школе на наличие экстрасенсорных возможностей. В армии — тем более, армейские всегда заинтересованы в выявлении и развитии экстрасенсорики у военнослужащих. Но ничего не обнаружили.

— Школьные тесты оставляют желать лучшего, — сказала Диана. — Что касается армии, то военных не интересуют скрытые способности, которые надо долго развивать — они имеются почти у каждого человека. Им также не интересны люди, у которых эти способности проявляются спонтанно, от случая к случаю — ты как раз такой. Армии нужны индивиды, умеющие произвольно управлять и свободно распоряжаться. Чувствуешь разницу?

— Но я и спонтанных проявлений у себя не замечал, — возразил я. — Обостренное чувство опасности, неплохая интуиция — не больше. Но тем же самым могут похвастать многие профессиональные охотники. Как и профессиональные солдаты. Без этого в нашем деле — прямой путь в могилу.

— Ты прав, но слишком скромен. Я сопоставила все данные. Всю твою жизнь — то, что мне известно. Слушай. Не все профессиональные солдаты могут, прослужив четыре года в спецподразделении ВКС и приняв участие в десятках операций, не только остаться в живых, но и не получить даже царапины. Далеко не все военнослужащие умудряются ни с того ни с сего подать в отставку за две недели до гибели их подразделения… Верно?

Возразить было нечего. Так и было.

— Не все биомеханики проводят тысячи операций, не допустив не единой ошибки, — продолжала Диана. — Сказать прямо — таких попросту нет. Не зря твой профессор Вацек не хотел тебя отпускать. И, наконец, не все профессиональные охотники могут в течение двенадцати лет добывать опаснейших зверей на десятках планет, оставаясь совершенно невредимыми… Если хочешь спорить, назови хоть одного. Сколько травм у Кэт? У Рика? У Крейга? Ты же не думаешь, что им жизнь не дорога? А ты не только остался жив-здоров, но и успел спасти человек двадцать своих коллег за секунду до смерти, «случайно» оказавшись там, где нужно.

— Но если ты права… Почему я тогда не сберег своих ребят. Десантников. — Слова дались мне с трудом, воспоминания — еще тяжелее. — Да, я подал в отставку… сам не знаю, как вышло. Выходит — просто сбежал.

— На твоем месте я не стала бы вешать на себя чувство вины, — сказала Диана. — Скорее всего, это было просто неотвратимо. Вспомни свою жизнь — никогда ты ни откуда не бежал, как бы ни было опасно. И никогда не отступал. Останься ты — погиб бы вместе с ними. Прекрати распускать нюни, и поехали дальше. В юности ты увлекался экстрим-туризмом не меньше чем Малыш, и — ни одной травмы, ни одного вывиха… У вас несомненный дар беречь свою шкуру, мистер Дуглас. А заодно и шкуру тех, кто находится рядом. Делаешь ты это неосознанно, но чрезвычайно заботливо.

— А сны? — спросил я. — Раньше такого никогда не было. И пейзажи Тихой — откуда я их взял? Не смотрел я раньше отчетов по этой планете, точно. Я что, еще и ясновидящий ко всему прочему?

— Вряд ли, — ответила Диана. — Я не думаю, что ты ясновидящий. Что касается пейзажей — где-то в банках данных ООЗ случился сбой и произошло наложение отчетов друг на друга… Потом подсознание вытолкнуло на поверхность скрытую информацию. Или же ты действительно принял зашифрованное телепатическое послание от некоего таинственного отправителя, как считает Люси… Я не знаю. А что я знаю точно, так это то, что твое второе «я» вдруг пробудилось от спячки, в которой оно пожизненно пребывало, и начало тормошить тебя всерьез. Образно говоря, раньше ему стоило легонько ткнуть тебя пальцем в бок, чтоб уберечь от беды, а сейчас оно вылезло из берлоги и трясет тебя изо всех сил. А это может значить только одно: опасность, угрожающая тебе — всем вам — на этот раз велика как никогда.

* * *

Группа Ливнева прибыла вовремя; первым делом они проинспектировали наш корабль. В отличие от своих нервных и мрачных коллег, Ливнев был абсолютно спокоен и подчеркнуто вежлив. Среднего роста и средних лет, с темными волосами и строгим лицом, он обладал пронзительным взглядом глубоких черных глаз, в которых читался недюжинный ум и проницательность. Хотя он сам ничего не делал и почти не говорил, сразу можно было определить, что именно он здесь главный. Мы молча наблюдали за работой инспекторов, время от времени отвечая на их вопросы, а когда осмотр подошел к концу, Ливнев повернулся к нам и неожиданно улыбнулся — искренне и доброжелательно.

— У вас полный порядок, но вы это знали и сами. Позвольте принести извинения за неприятный инцидент при первичном досмотре — раз уж сам виновный не догадался это сделать.

Кэт улыбнулась в ответ:

— Пустяки, инспектор. Признаем, что мы тоже вели себя не лучшим образом, и в свою очередь просим прощения.

Крейг тут же решил воспользоваться благоприятной ситуацией:

— У нас возникли некоторые затруднения в плане получения информации о последних несчастных случаях на Тихой. Я прекрасно понимаю, что это вне вашей сферы деятельности, но… Мы были бы рады любой информации, пусть даже крохам. Новые ЧП такого рода ни к чему ни СОЗ, ни, тем более, нам.

Ливнев внимательно посмотрел на Крейга и кивнул.

— Я постараюсь сделать, все, что смогу, но не советую рассчитывать на конкретные результаты. Как вы справедливо заметили, такие дела вне моей компетенции, профессиональные следственные группы подчиняются не мне. — Он сделал короткую паузу. — Надеюсь, ваше пребывание на Тихой не будет омрачено нежелательными происшествиями. Всего доброго.

Когда Ливнев со своими людьми покинул борт «Артемиды», я повернулся к Крейгу:

— Серьезный мужик. Думаешь, он действительно поможет?

— Думаю, да. Если представится возможность.

Согласно правилам, мы могли произвести посадку сразу же после осмотра, и медлить не имело смысла.

Посадка трансгалактических кораблей в заповедных зонах запрещена, и на нее требуется специальное разрешение УОП. Такое разрешение у нас было — Шанкар предусмотрел буквально все, но мы решили его пока не использовать. «Артемиде» пришлось бы отцепить главный грузовой отсек и оставить его на орбите, поскольку посадка с «грузовиком» на Тихой запрещена без исключений; а мы не решались бросить наших драгоценных перламутровых питонов на роботов обслуги, лишив их попечения Дианы.

Четверым в рубке «Рейнджера» было тесновато, но ведь это всего лишь катер. Кэтти заняла кресло пилота. При всяком удобном случае мы старались пользоваться ручным управлением, даже когда речь шла о самых простых посадках. Не стоит терять форму. Ведь если возникнет действительно тяжелая ситуация, будет уже поздно вспоминать необходимые навыки.

— Ну что девочка, остаешься полновластной хозяйкой? — спросила Кэт.

— Постараюсь оправдать доверие. — Диана возникла тут же, в рубке, и улыбнулась нам. — Очень прошу вас не выходить из зоны видимости — она охватывает экваториальную и тропическую часть трех секторов… Частично. По непонятным мне причинам в СОЗ отказались предоставить мне доступ к их системам наблюдения. Даже тех станций, которые на сегодняшний день еще функционируют.

— Кто тебе сказал, что они функционируют? — удивился я. — Но даже если они уже успели законсервировать все, кроме главной базы, то вряд ли будут ставить об этом в известность нас. Им выгодно сохранять такие сведения в тайне как можно дольше.

— Ну и бардак… — покачала головой Кэт. — Планета, считай, открыта. Скоро об этом прознают браконьеры. И они не станут дожидаться целую неделю разрешения на посадку, как мы.

— Возможно, они уже в курсе. — Крейг сидел в кресле штурмана. — Это только добропорядочные граждане узнают о подобных вещах в последнюю очередь.

— Готовность к старту — три минуты, — сказала Диана.

Катер чуть шевельнулся, когда его подхватили лапы стартового захвата. С той стороны обшивки родился глухой, но тяжелый звук, шедший сразу со всех сторон — началось преобразование части трюма «грузовика» в большую шлюзовую камеру. На обзорных экранах рубки было хорошо видно, как две многотонных плиты сдвинулись в стороны, и в полу шлюза открылся люк. «Ренджер» выдвинулся наружу и повис в космосе под брюхом «Артемиды».

— Одна минута. — Диана обвела нас взглядом и задержала его на мне. — Помните, что я не слишком хорошо буду видеть вас с высокой орбиты, связь может быть нестабильной. Обо всех перемещениях старайтесь оповещать меня заранее.

— Мы клянемся быть паиньками, — обнадежил я ее. — А шалить станем в меру, и только с твоего разрешения.

— Ловлю на слове, — в тон мне ответила Диана. — Вот вернетесь — с тебя и спрошу!.. Надеюсь, мы расстаемся ненадолго. Удачной охоты!

Стартовый захват освободил катер, сообщив ему на прощание легкий шлепок, и мы пошли. Фигура Дианы дрогнула, исказилась полосами помех и пропала.

Кэт ввела «Рейнджер» в атмосферу Тихой так аккуратно, что мы почти ничего не почувствовали. Она водила куда осторожнее, чем Рик, да и катер — это не трансгалактический корабль.

— Ну, как? — спросила она, дав нам сначала время оценить ее мастерство.

— Тебе впору возить Президента Федерации, — похвалил я ее. — Или возглавлять свадебные кортежи. Но вообще-то можешь заняться чем угодно. Например, перевозкой инвалидов и престарелых — они, знаешь ли, плохо переносят толчки и перегрузки.

Рука Кэт на штурвале дернулась, и «Рейнджер» вильнул в сторону. Нас здорово тряхнуло.

— Нет, похоже, я поспешил с похвалами, — сказал я. — Тебе стоит еще чуток потренироваться. Будь осторожна, дорогуша, иначе ты можешь повредить катер.

Тряхнуло сильнее, Кэт перевела управление на автопилот, бросила штурвал и начала разворачиваться ко мне вместе с креслом; я ухватился за спинку и быстро развернул ее обратно к пульту управления.

— Не отвлекайся от пилотирования, — сказал я строго. — Невнимательность — причина многочисленных аварий.

— Надо было убить тебя в первый же день нашего знакомства, — с тоской сказала Кэт. — Но откуда мне было знать?

Скорость падала. Вскоре Кэт велела Биасу — киб-мастеру «Рейнджера» — свернуть все экраны, и колпак рубки стал прозрачным. Над нами было голубое небо и яркое солнце Тихой, а внизу расстилались леса Восточного Массива.

— Территория восемнадцатого сектора, — сообщил Биас.

После памятного разговора с Дианой я, конечно, поставил ребят в известность о своих видениях. Когда мы выбирали место для высадки на планету, я вначале был категорически против Восточного Массива, предлагая начать с хорошо исследованной местности к югу от него, но так и не смог привести ни одного убедительного довода в пользу этого, кроме своих неясных предчувствий. В итоге, тремя голосами против одного, было принято решение высадиться именно здесь. Восточный Массив был хорош всем и, в первую очередь именно своей неисследованностью — люди бывали тут редко, а значит, и животные должны быть менее пугливы. Существовал хороший шанс, что столь осторожные существа, какими, судя по всему, были гориллы Фостера, окажутся более беззаботными в редко посещаемых местах. Как раз здесь, согласно всем данным, они водились в наибольших количествах. Восточный Массив в своей центральной части не заселен туземцами — выходит, встречи с ними исключены, и у нас не будет неприятностей с Комиссией по Контактам. Мы тщательно изучили составленную для нас Дианой карту планеты с отмеченными на ней районами исчезновений людей. На территории Восточного Массива они почти отсутствовали, если не считать членов команды Эрцога и экспедиции Борисова — Родригеса.

— Потому что здесь, кроме них, почти никого не было, — возразил я. — И, по-вашему, целая экспедиция — это мало?

— Не понимаю, что ты придираешься, — сказала Кэт. — Район всем хорош. Даже «эффектов городов» тут отмечено меньше всего… Если они вообще могут представлять какую-то угрозу. Лично я ценю то, что ты рассказал нам о своих снах, не побоявшись оказаться смешным — так ведь никто и не думает смеяться. Однако ты не можешь сказать ничего определенного, помимо того, что ты видел именно тропический лес Тихой. Но такие леса занимают четвертую часть поверхности суши. У нас нет никаких оснований избегать именно Восточного Массива.

На это мне оказалось нечего возразить. И я сдался. А потом даже удивился — чего это я так цеплялся к такой мелочи? Если на Тихой и существует некая скрытая угроза, так ведь мое расхваленное Дианой второе «я» ничего не говорило о том, где именно.

Теперь Кэт вела «Рейнджер» по направлению к невысокому плато в центральной части Восточного Массива, выбранное нами для обустройства базового лагеря. Такого рода возвышенности, большие и маленькие, являются непременной частью здешнего пейзажа. Обычно они ровные как стол, некоторые окаймлены цепочкой скал, похожих на зубчатые крепостные стены с прорехами, пробитыми каким-то невиданным тараном. Такие же скалы разбросаны тут и там по поверхности плато. Одни из них низкие, почти полностью скрытые растительностью, другие, подобно башням, возвышаются над сплошным ковром, образованным кронами деревьев. Как на плато, так и внизу, на равнине, хватает каменистых, со скудной растительностью прогалин; большинство совсем крохотные, но некоторые подходят для посадки. Они пригодятся, если придется переносить лагерь. А пока Кэт посадила «Рейнджер» на берегу озера, которое на карте было помечено как Большое Круглое и, в отличие от находящегося неподалеку Малого, имело широкий и длинный песчаный пляж. Катер опустился на землю и тихо вздохнул, когда Биас разом выключил двигатели.

— Вокруг чисто, — сообщил он минуту спустя. — Можете выходить.

Все необходимые прививки мы сделали еще на борту «Артемиды», поэтому сразу направились к выходу, прихватив на всякий случай винтовки, и вступили в яркий приветливый день Тихой, вооруженные до зубов.

Солнце над этим районом взошло всего пару часов назад; у берегов озера, в тени нависших над водой деревьев еще клубился туман. Под подошвами ботинок скрипел песок и мелкие камушки. Пляж был почти чистым, если не считать нескольких кустиков да редких островков сине-зеленой травы. Шедший впереди Рик оглянулся, посмотрел на нас, и вдруг прямо-таки зашелся от хохота. Мы смотрели на него, ничего не понимая.

— Ребята, вы выглядите так, как будто готовы в любую минуту отразить атаку всех сил ада!.. — выдавил Малыш.

Кэт смутилась, и поставила винтовку на предохранитель. Крейг скинул с головы шлем.

— Черт тебя дери, Пит, ты и в правду всех напугал, — сказал он.

— Я вас не пугал, вы испугались сами, — ответил я. — Согласен, нет смысла ходить здесь боевым порядком, но дежурства установить стоит. Если не хотите, я буду сам дежурить хоть круглосуточно. Лучше перестраховаться, чем потом кусать локти. Лучше я после того, как мы благополучно покинем эту милую планету, буду всю оставшуюся жизнь терпеть ваши шуточки, чем кто-то пострадает от недостатка предусмотрительности.

— Я уже сказала, что никто и не думает смеяться над тобой. — Кэт тоже сняла шлем, и ее черные кудри рассыпались по плечам. — Мне тоже не нравятся непонятные исчезновения людей и таинственность, окружающая все эти истории. Кто-то давным-давно назвал планету «Тихая» — она, с первого взгляда, такая и есть. И со второго тоже, и с третьего. В спокойной обстановке люди склонны расслабляться, забывая, что находятся не у себя дома. Не этим ли и объясняется такое количество несчастных случаев?

— Возможно, некоторые из них, — осторожно поправил Крейг.

— Пит прав, — сказал, посерьезнев, Рик. — Давайте, установим дежурства. Но, — добавил он, начиная снимать комбез, — первым я дежурить не буду. Первым я буду купаться.

— Рехнулся?! — воскликнула Кэт.

— А что такого? Мы уже столько времени в походе, и еще ни разу нормально не отдохнули — нельзя же назвать отдыхом заточение в каюте при перелетах… Бросьте! Примем разумные меры предосторожности, а сидеть все время в готовности номер один я не хочу. Излишнее напряжение только притупляет внимание.

— Рик дело сказал. Расслабьтесь. Я подежурю первым. — Крейг закинул винтовку за спину и направился к катеру.

— Выпусти зонд, Крейг! — крикнул Рик ему вслед. — Пусть пролетит над водой, вдоль пляжа. Я хочу знать, глубоко ли здесь.

Он уже стоял на песке в одних плавках, правое ухо обвивала тонкая змейка рации. Вскоре метровая сигара малого зонда выпорхнула из внешнего порта на крыше «Рейнджера» и пошла над озером зигзагом; Малыш подождал немного, ожидая сведений, потом разбежался и, совершив великолепный прыжок, нырнул в воду. Кэт с завистью посмотрела ему вслед.

— Займемся устройством лагеря, — сказала она. И решительно добавила: — А потом тоже пойдем купаться. Такую возможность я не упущу, пусть даже меня съедят живьем! И вообще, в этой амуниции здесь я чувствую себя так, как будто явилась на сборище нудистов в рыцарских доспехах.

— Хорошо он прыгнул, — похвалил я.

Малыш вынырнул в доброй сотне метров от берега и радостно заорал:

— Водичка чудная! На глубине холодно. Наверное, на дне родники.

Для начала мы установили жилые палатки. В катере, конечно, есть спальное помещение, но оно не больше пачки из под сигарет; ни у кого не было желания ночевать в нем. Затем поставили большой, открытый с трех сторон навес, который тоже мог быть превращен в палатку — здесь разместили столовую. Единственная взятая нами с «Артемиды» «жучка» трудилась вовсю — на катере мало места, и поначалу мы решили не тащить с собой сразу много роботов обслуги. Все, что нужно, доставим потом с орбиты дополнительными рейсами, а пока основное наше дело — разведка да пробные попытки отлова. Рик вылез из воды и помогал нам. И я, и Кэт отцепили от костюмов шлемы, они мешали. Крейг, сидя в рубке, время от времени отпускал в наш адрес язвительные замечания, пользуясь громкоговорителем катера. Клетки мы решили пока не распаковывать. Собрать их недолго, а делать это заранее — плохая примета, удачи не будет. Все охотники жутко суеверны, мы не исключение.

— Как будто в каменном веке живем, а не в космическом, — заметил я по этому поводу.

— Что осталось, пусть Малыш доделывает, пошли купаться, — предложила Кэт.

Она моментально скинула комбинезон, и я залюбовался на ее худенькую, но очень симпатичную фигурку.

— Смотришь, как будто не видел ни разу, — заметила она.

— За последние месяцы — ни разу, — согласился я, — а это долго. Я бы предпочел, чтобы на этом пляже у нас с тобой стояла одна палатка на двоих.

— Обойдешься, — ответила Кэт, и показала мне язык. — Впрочем, если будешь хорошо себя вести… Но ты ведь не будешь хорошо себя вести. За это я тебя и люблю. Но если ты вздумаешь доводить меня так, как сегодня в катере…

Она медленно вошла в воду по пояс, постояла, шлепая ладонями по поверхности, и нырнула. Я нырнул следом, надеясь поймать ее под водой, но не вышло. Наплескавшись вдоволь, мы, довольные, выбрались на берег. Крейг уже настроил систему связи и безопасности лагеря, выставил сторожевых роботов. Их нескладные фигуры, от которых веяло молчаливой угрозой, несколько портили мирный вид местности. Рик накрывал на стол, а «жучка» моталась между нашей импровизированной столовой и «Рейнджером», таская всевозможную снедь. Крейг к обеду не вышел.

— Поем здесь, — сообщил он нам через громкоговоритель. — Потом Малыш меня сменит — я тоже не прочь поплавать. Только давайте, пошевеливайтесь. Тошно было смотреть на вас, как вы едва переставляли ноги, разбивая лагерь.

Кэт погрозила в сторону «Рейнджера» кулаком, зная, что Крейг видит ее на экране.

— Ничего ты мне не сделаешь, — хладнокровно заявил он. — Я могу закрыть люк и включить защиту. В моем распоряжении сторожевые роботы и пулеметы катера, а у вас — только паршивые винтовочки. Так что нечего руками махать.

На первое был рассольник с потрохами, на второе — шпигованное чесноком мясо с гарниром из обжаренного картофеля. И кроме этого — три различных овощных салата из стратегического запаса натуральных продуктов «Артемиды». Кухонным комбайном катера сегодня командовал Крейг; он даже сделал небольшой бисквитный торт.

— Неплохо бы раздобыть свежей дичи, — мечтательно сказал Рик. — Раз уж штат заповедника сократили, никто ничего не узнает.

Кэт обозвала его бессовестным браконьером.

— Один раз не считается, — ответил Малыш. — На первоначальном этапе освоения Тихой (отчеты о котором никто из вас так и не удосужился толком посмотреть), тогда — согласен, было и самое настоящее браконьерство. Да и честные граждане не отставали. Сотрудники "Вудс индастрис компани", занятые на строительстве первой на Тихой энергостанции, постоянно имели к столу свежее мясо. У них даже специальная охотничья бригада была — четыре человека. Если судить по разнообразию добытых животных, то их интерес в этом деле выходил далеко за рамки повседневного обеспечения себя продовольствием. Они развернули механизированный сельскохозяйственный комплекс, но возделывали с его помощью только несколько полей, а домашний скот не разводили, хотя и планировали устроиться здесь навсегда. Мясо местных животных не требует никакой предварительной обработки, кроме обычной кулинарной, и тащить сюда племенное стадо они не захотели.

О «Вудс индастриз компани» я слышал от Кристины и Влада Мартыновых в связи с рэдвольфом, и насторожился. Зря я все-таки сам не просмотрел все отчеты.

— Ты прав, — подтвердил Малыш. — Именно история с этой компанией положила начало всегалактической известности здешнего божка по имени Айтумайран. Аборигены рассказывают, что он покрыт красной шерстью, пылающей, как огонь. Я смотрел его изображения — похож на панцирного волка с Каими, только без панциря. Если брать животных Земли, то напоминает помесь волка и медведя, хотя больше похож на волка. Голова похожа на волчью, а ходить может как на четырех ногах, так и на задних лапах. Если представить такое чудовище в натуре, да еще в рыжей шерсти, картинка будет жутковатая. Не зря туземцы так его боятся. Нрава он самого скверного, всегда нападает первым — ни с того, ни с сего. Ну вот… «Вудс индастриз» строила здесь энергостанцию, и все уже было почти готово к приему и монтажу оборудования, как они внезапно перестали выходить на связь. В те времена здесь почти никого не было кроме них. Корабль компании прибыл сюда только спустя полтора месяца и его экипаж не нашел ничего, кроме тридцати шести искромсанных трупов, а остальные двадцать восемь человек бесследно исчезли. Что самое удивительное, спустя такое долгое время после смерти на телах не оказалось никаких следов разложения. Командир корабля приказал похоронить мертвых, не отметив толком место (за то и другое ученые не перестают ругать его до сих пор), и снарядил поисковую группу. Он считал, что кто-то из отсутствующих мог остаться в живых и укрыться в окрестных лесах. Группа перестала выходить на связь уже через три дня, и он, собрав вторую группу, возглавил ее сам — с тем же результатом. Оставшиеся не захотели больше рисковать, но их корабль потерялся где-то между Тихой и Землей — домой он так и не вернулся. Считается, что просто не хватило людей, чтобы нормально управлять кораблем — техника тогда была совсем не та, что теперь. В «Вудс Индастриз» долго ухитрялись скрывать гибель строителей станции и факт исчезновения корабля. То ли боялись резкого падения курса своих акций, то ли опасались проблем с УОП. Как впоследствии выяснилось, все их разрешения на постройку промышленных объектов и последующее использование природных ресурсов были весьма сомнительного свойства, а некоторые получены незаконными методами, включая подкуп чиновников.

— Ты сказал обращать внимание на все, — обратился ко мне Рик, недолго помолчав, — я и смотрел подряд все материалы, которые Диане удалось раскопать в архивах еще на Безымянной. А что касается «Вудс индастриз», то в основном это файлы следственной группы, вылетевшей на Тихую после того, как история вышла наружу. Отчеты самой компании составлены для внутреннего использования, и сводятся к записям сеансов связи с экипажем их собственного корабля — с тем, который исчез. Странное упоминание о нетленности тел погибших привлекло на планету множество ученых. Выяснилось, что туземцы вовсе не такие примитивные и отсталые, как считалось вначале. Контакт был с успехом установлен в кратчайшие сроки, в связи с тем, что туземцы верят в проживание в их мире многочисленных богов в материальном облике. Общение с ними считается делом обычным, появление еще одной разновидности незнакомых разумных существ никого не удивило. Сразу стало очевидным сходство произошедшего с сотрудниками «Вудс индастриз» и преданиями аборигенов, в которых Айтумайран постоянно кого-то жестоко карает за нарушения табу, оставляя после себя горы трупов, не подверженных разложению…

— Начиная с этого момента и мне известно кое-что, — прервал Малыша Крейг. Чтобы он мог принять участие в беседе, а мы при этом не оглохли, всем пришлось прицепить к уху рации. Да и неприятно, когда на тебя все время по-хамски орут через мегафон, а ты не можешь ответить должным образом — мы это в полной мере испытали при благоустройстве лагеря. — Я в свое время интересовался некоторыми выдвинутыми теориями, согласно которым Айтумайран, боги айту и вся прочая здешняя нечисть — не что иное, как естественная защитная система биосферы Тихой, реагирующая таким образом на посторонние влияния и вторжение в ее среду чужеродных организмов… Звучит здраво. Науке давно известны биосферы со встроенными в них природой механизмами жесткого внутреннего контроля и защиты от вторжения любых форм жизни извне. Собственно, любая экосистема такова, речь лишь о степени развития подобных свойств.

— Это подтвердилось? — заинтересовалась Кэт.

— Прямых доказательств нет, — ответил Крейг. — После гибели сотрудников «Вудс индастриз» ничего подобного больше не происходило. Случаи исчезновения людей, которые можно было бы приписать действию биозащиты, с таким же успехом объяснялись другими причинами. «Эффект города», прекрасно укладывающийся в рамки теории, имеет, скорее всего, небиологический характер, что сводит на нет все его соответствие общей картине. Конечно, заключение о небиологическом происхождении этого феномена может считаться корректным только в том случае, если брать за основу понятия современной науки о жизни вообще. Могут существовать формы жизни не только не известные ей, но и не предсказанные… Простите, я отвлекся. Тела пропавших, насколько мне известно, — продолжил Крейг, особо выделив интонацией слово «мне», — ни разу не были обнаружены, так что не имелось возможности проверить непонятную «нетленность» и выяснить ее причины.

— А захоронение тел сотрудников «Вудс индастриз»? — спросил я. — Странно, что его не нашли.

— Неизвестно, в каком месте их похоронили, — ответил Рик. — Захоронение искали, полагаясь на слова капитана корабля компании, сказанные им во время сеанса связи, цитирую: «Мы похороним их как героев… Мы обязаны воздать им почести, какие воздают первопроходцам». И все. Из этих фраз не следует непременно, что он собирался хоронить погибших на Тихой. Он мог приказать забрать их с собой на Землю, а корабль погиб. Просто ученые никак не хотели смириться, даже мысленно, с возможностью безвозвратной потери такого ценного вещественного доказательства.

Кэт угрюмо ковыряла вилкой второе. Похоже, бесконечные разговоры о трупах и затерянных могилах испортили ей аппетит. На нас с Малышом это не действовало, на Крейга — тоже. Я отчетливо слышал по рации звуки, издаваемые человеком при пережевывании пищи. Иногда доносились удовлетворенные вздохи и одобрительное хмыканье.

— Ученые наткнулись на следы чего-то подобного в обычаях туземцев, — продолжал просвещать нас Рик. — Время от времени некоторые племена приносят людей в жертву Айтумайрану. По слухам, если жертва угодна ему, тела не разлагаются какое-то время. Проверить это также не удалось. Жертвоприношения происходят нерегулярно, по приказу жрецов, получающих откровения свыше. Все обставляется крайне таинственно, и посторонних не допускают, даже «Богов-с-неба», как они называют нас. Место, на котором принесена жертва, тщательно охраняется. По прошествии некоторого времени тела подвергают ритуальному всесожжению, а прах развеивают над водой… Ученым и близко не удалось подобраться, а вскоре Комиссия запретила контакты с туземцами.

— Короче, ясно — что ничего не понятно, — подвела итоги Кэт.

— В условиях постоянной слежки со стороны Комиссии и СОЗ невозможно вести планомерные исследования, — посочувствовал коллегам Крейг. — Мне это знакомо… Дело осложняется еще и тем, что в научном центре «Тихая» существует несколько конкурирующих групп ученых, каждая из которых ведет изыскания в своем направлении. Да и сама теория самозащиты биосферы до сих пор не обоснована как следует. У такой сложноорганизованной системы должен быть спусковой механизм, а как раз его и не удалось обнаружить. Гибнет вовсе не каждый чужак, вступающий на планету, напротив, такие случаи крайне редки… Неясно, что их провоцирует. На начальном этапе освоения случались куда более грубые вторжения в экосистему Тихой, чем это делала «Вудс индастриз» — и ничего. Напротив, среди пропавших позднее — самые разные люди, некоторые из них исчезли высоко в горах или в пустыне, а район деятельности и род их занятий исключает сколько-нибудь заметное воздействие на биосферу.

Кэт отодвинула свою тарелку, так и не поев как следует; я видел, что настроение у нее неважное. Но навряд ли это было связано с темой разговора или какой-либо другой очевидной причиной. Просто у нее обычно так бывает. Мы с Риком уже управились со своими порциями и с добавкой тоже; тут Кэт подтянула поближе к себе блюдо с тортом, намереваясь собственноручно разделить его между нами, и на ее лице появилось некоторое оживление. Кэт обожает всякие сладости и может поглощать их в любых количествах, не поправляясь при этом ни на грамм. Она все еще была очень задумчива, даже рассеянна, и вместо того, чтобы воспользоваться чем-нибудь из богатого арсенала столовых принадлежностей, зачем-то вытянула из чехла свой здоровенный нож армейского образца. Рик пользуется моделями ножей, выпускаемых специально для экстремалов и других фанатов выживания, Крейг предпочитает традиционные охотничьи, а Кэт, как и мне, больше по душе армейские. Стандартный «Легионер» несколько великоват для женщины, но Кэт ни в какую не хочет с ним расставаться. Все время, что мы знакомы, он постоянно при ней в любом походе, и она никогда не забывает вечером засунуть его в точилку, даже если за весь день ни разу им не воспользовалась. Сейчас она взвешивала нож в руке, примериваясь резать торт. Потом встала со стула, решив, что так будет удобнее.

— Если ты рассчитываешь запугать нас с помощью всех этих манипуляций, не надейся, — сказал я. — Никто от своей доли не откажется. Не забывай, что нас трое, и в распоряжении Крейга сторожевые роботы.

Кэт двумя ловкими движениями разделила торт на четыре идеально равные части.

— Когда подойдет моя очередь дежурить, я запрусь в катере и приготовлю огромный торт, из которого вы не получите ни кусочка, — сказала она. — А вас посажу на диету из искусственной манной каши без масла.

Мы еще долго болтали о всяких пустяках. Во время похода почти все нормальное человеческое общение между членами команды сводится к беседам за столом. Когда ты в корабле, можно ходить друг к другу в гости или собираться в рубке, но обычно так не бывает: в каютах тесновато, а в рубку все сходятся только для принятия особо важных решений, если требуется длительное обсуждение и не хочется делать это по связи. Кто-то обязательно занят — дел во время перелета немного, но они есть. В полном составе экипаж собирается ежедневно только за столом. Именно тогда появляется возможность поговорить — о деле, о вопросах, которые всех в данный момент интересуют, и просто о всякой всячине. Постепенно застольные разговоры входят в привычку до такой степени, что, кажется, охотники уже и общаться меж собой не могут иначе, как за обедом. Не зря же в штаб-квартире ООЗ в Уивертауне столько кафе — убери их оттуда, и, чего доброго, ни одни переговоры там больше не пройдут успешно.

Перебрав все возможные темы и съев торт подчистую, мы предоставили «жучке» прибирать со стола и единогласно проголосовали за то, чтобы посвятить остаток дня безделью. Серьезную работу лучше начинать с утра. Рик пошел сменить Крейга, а Кэт опять скинула комбинезон и улеглась загорать на солнышке. Поразмыслив, я присоединился к ней. Крейг, выбравшись из рубки, полез купаться, и долго плавал недалеко от берега, плескаясь и фыркая, как целое стадо тюленей. Выбравшись на берег, он расположился под кустиком метрах в двадцати от нас и время от времени переговаривался по рации то с Биасом, то со своим личным киб-секретарем по имени Кальян. Мы однажды поинтересовались, почему он дал секретарю такое странное имя, и он рассказал, что его далекие предки вовсе не из Латинской Америки, как мы до того считали, судя по его внешности, а из Азии. Хотя и латиноамериканцы среди его дедов-прадедов тоже были.

После ужина, когда подошла моя очередь заступать на дежурство, мы с Кэт еще раз отправились окунуться напоследок. На этот раз мы проплыли вдоль всего пляжа до того места, где заросли подступали вплотную к воде. Сторожевой робот неотступно следовал за нами по берегу, пока не уткнулся в зеленую стену непроходимых колючих кустарников.

— Хватит, ребята, — сказал Рик через громкоговоритель после того, как мы не обратили внимания на его предупреждения по связи. — «Сторож» дальше не пройдет, я не смогу прикрыть вас.

— От кого нас здесь защищать, хотела бы я знать, — недовольно ответила Кэт, но остановилась.

Она собралась было перевернутся на спину и плыть обратно, но вдруг замерла и повернула голову, напряженно всматриваясь в заросли. Я проследил за ее взглядом и увидел в гуще листвы низко нависшего над водой дерева мрачную черную морду.

 

Глава 2. Начало охоты на горилл. Активный способ

На второй день нашего пребывания на Тихой я проснулся перед самым рассветом, и первым делом, сняв с уха рацию, нацепил на голову гарнитуру коммуникатора, именуемую на сленге охотников «очки». Шлемы мы пока решили не использовать — звероловы в них любят работать не больше, чем пользоваться колпаком комбеза. Неудобно, тяжеловато, да и на планетах земного типа, таская на голове такую каску, чувствуешь себя полным идиотом. Правда, шлем хорошо защищает голову, а силовой жгут, соединяющий его с экзоскелетом костюма, помогает не сломать шею, если свалишься со скутера на лету; да и экран у него побольше, чем у «очков», но на этом все его преимущества кончаются. Коммуникатор имеет те же функции, что и шлем-прицел, но несравненно легче и изящнее на вид — просто эластичный обруч, плотно облегающий голову, с экраном в форме больших солнцезащитных очков без оправы впереди. Светофильтры, ночное видение и прочие навороты — все присутствует. Со спецкостюмом, частью которого он собственно и является, его, в отличие от шлема, не нужно соединять кабелем. Единственное, чего не хватает, это кондиционера, который в такую штуку никак не встроить. В этом смысле шлем со своей системой охлаждения-подогрева, естественно, здорово выигрывает, проигрывая в свою очередь колпаку — в последнем и вовсе можно в окружении полярных льдов дышать воздухом жарких пустынь или наслаждаться свежестью морозного утра, сидя посреди удушливого вонючего болота.

— Насколько я могу судить, со времени моего дежурства не произошло ничего примечательного, — произнес я вслух.

— Ты прав, Пит, — тут же отозвался Суслик. Киб-мастеру, в отличие от меня, не нужно было спать, и он непрерывно поддерживал связь и с катером, в рубке которого сейчас дежурила Кэт, и с «Артемидой». — С Дианой связь стабильна всю вторую половину ночи, — продолжал он. — Никаких сбоев, как вчера вечером. Вокруг все спокойно, но гориллы иногда появляются поблизости. Биас время от времени фиксирует в лесу концентрацию биомассы.

Через полупрозрачные стенки палатки еще не пробивался ни единый луч света. Я выбрался наружу. Над озером стлалась пелена густого тумана, его клубы медленно выползали и из леса, накрывая отдельные куски пляжа, над которым туман был значительно реже. Справа и слева маячили силуэты «сторожей». Из палатки Малыша не доносилось ни звука — Рик, как всегда, спал сном младенца. Со стороны, где стояла палатка Крейга, напротив, раздавался смачный раскатистый храп. Меня подмывало подойти и хорошенько шарахнуть по белеющему в темноте куполу, но Крейг после такого пробуждения был бы целый день злой как сатана.

— Доброе утро, Кэтти, — сказал я.

— Иди сюда, — позвала она. — Мне тут ужасно скучно одной.

Я прошел в рубку. Кэт сидела в пилотском кресле, положив скрещенные ноги на пульт ручного управления. В руке она держала чашку с кофе.

— Вон, видишь? — Она указала на один из экранов, развернутых Биасом на обзорном стекле. Там, на сине-сером фоне поля охвата биорадара медленно перемещалось несколько красных пятен. — Гориллы. Появились несколько минут назад, сразу четыре. Та, которую мы с тобой видели вчера на дереве, была кем-то вроде разведчика, а эти — наблюдатели. Подходят с разных сторон к самому пляжу, но ни разу еще не вышли на открытое место. Я уверена, что они с самого вечера постоянно поблизости, просто их не всегда ловит радар — чертовски густые заросли, много толстых деревьев. А если повысить чувствительность или расширить спектр, тогда вообще ничего не видно — здесь невероятное множество всякой животной мелюзги.

Я принюхался к аромату кофе, наполнявшему помещение рубки.

— Бодрящие напитки здесь подают?

— Конечно! — недовольно сказала Кэт. — Ты только свисни. И я со всех ног помчусь к кухонному комбайну готовить тебе…

Я оперся о спинку кресла и поцеловал ее в макушку.

— Ты сегодня с утра ужасно сварлива. Я не виноват, что ты не выспалась. Но ты сама предложила такой график дежурства.

— Это ты можешь спать по три-четыре часа за ночь и при этом выглядеть свежим как огурчик. — В устах Кэт это должно было звучать извинением за резкость. — А потом закрываешься в каюте и дрыхнешь беспробудно все время перелета между планетами. А я не в состоянии спать про запас, мне необходимо восемь часов отдыха в сутки.

— Если бы восемь. Обычно ты спишь десять.

— Можешь сам дать команду киб-мастеру. Почему тебе нужно, чтоб это делала я? Биас, будь добр, сгоняй «жучку» за кофе для этого лодыря… По-моему, тебе просто не терпится зацепить меня с утра пораньше.

— Я тебя не цеплял, ты сама завелась ни с чего.

Кэт издала возмущенный нечленораздельный возглас — больше всего на свете ей хотелось продолжать ругаться, не признавая собственную неправоту и оставить последнее слово за собой. Но сейчас она не могла решить, что для нее выгоднее — может быть, лучше промолчать, чтобы я тоже заткнулся. Прикатила «жучка», бережно неся на подносе заказ, но ситуацию это не прояснило. По опыту Кэт знала, что я могу успешно препираться с ней и одновременно от души наслаждаться чашечкой кофе.

— Давай мириться, — великодушно предложил я, войдя в ее непростое положение.

Кэт сочла за благо перевести разговор в более спокойное русло:

— Этот сурок храпит, как стадо слонов, — сказала она, имея в виду Крейга. — Через полчаса его очередь сидеть здесь, и я с нетерпением жду этой минуты. Прикажу «жучке» принести мегафон прямо к нему в палатку и порадую веселой побудкой.

— Не получится, — сказал я. — Кальян его предупредит. Но разбудить его — мысль, иначе он распугает всех животных в округе. А дежурит пусть Рик. Давай перетасуем дежурства так, чтоб тебе реже приходилось сидеть здесь по ночам. Никто не будет против. Просто ты иногда будешь дежурить весь день подряд.

— Что-то ты сегодня очень добрый, — подозрительно протянула Кэт.

— Я всегда добрый, — заверил я ее. — Не мучай себя понапрасну. Ты вложила в дело больше, чем мы вместе взятые, «Артемида» и вовсе твоя собственность, а ты настояла на том, чтобы старшим компаньоном фирмы был я. Ты изо всех сил стараешься не быть на первом месте и нести свою долю общих обязанностей. Часто ты набираешь их больше, чем любой из нас, или пытаешься выполнять то, чего от тебя при любых обстоятельствах никто не потребовал бы. Все-то ты боишься стать кому-то обязанной. Стесняешься своего богатства, потому, что не сколотила состояние сама, а получила его в наследство от родителей. Так ведь это не преступление. Ну, будь умницей, пожалуйста. — Я ласково погладил ее по голове. — И позволяй нам хоть иногда о тебе заботиться.

Почувствовав, что Кэт смутилась, я залпом допил кофе, ошпарив при этом глотку, и вышел наружу. Не знаю, почему я сказал ей то, что сказал, но мне не хотелось, оставаясь в рубке, смущать ее еще больше. В четырнадцать лет Кэт сбежала из дому, пытаясь доказать самой себе, что она не маменькина дочка и вполне способна жить самостоятельно. С тех пор она упрямо создавала и культивировала образ крутой амазонки, которой все нипочем. Ну и пускай, раз ей это нравится. «Стальная Кэт» — так ее прозвали в кругу знакомых. Лишь немногие близкие люди знали, что внутри она другая. Ее подруга Кристина. Ее лучшая подруга и бывшая компаньонка Дороти Даллас. Я. И, конечно, Диана. Все остальные не знали ничего, но интуитивно подозревали это, и любили Кэт несмотря на все ее выходки.

Храп, доносившийся из палатки Крейга, прекратился. Я прошел чуть вперед и увидел, что он стоит на берегу, уже успев надеть на голову коммуникатор. Очки слабо светились, меняя цвет — Кальян по приказу Крейга изменял настройки оптики. Палатка Рика задергалась: Малыш тоже проснулся и выбирался наружу.

— Ты заметил, что на этом озере почти нет водоплавающих птиц? — спросил я. — И само озеро какое-то странное. Слишком чистое, и рыб я здесь не видел, когда нырял. Ну хоть стаи мальков-то должны же быть?

— Пернатых водоплавающих на планете вообще на удивление мало, это одна из странностей Тихой, — ответил Крейг. — А ведь сравнительно недавно их было здесь полно. Я, в отличие от вас, посмотрел расширенные отчеты, в том числе — экзобиологов, для себя лично. Не теряю, знаешь ли, надежды когда-нибудь вернутся в науку… Хотя отстал я безнадежно.

— Так что там с птицами? Вымерли?

— Точно. Причины не установлены. И на счет озера ты прав — странное оно. Но для Тихой — типичное. Относительно этого не знаю, а на юге континента ученые обнаружили несколько озер, в которых отсутствуют не только рыбы, но и любые формы жизни вообще. Вода без ядовитых примесей, обычные условия без всяких отклонений. Попытались запустить туда живность — все прижилось без проблем. Научники из местного Центра гадают теперь: куда же прежние обитатели подевались-то? Что может уничтожить все живое, не оставив после себя следов? Если вы не против, я запустил бы в наше озеро хоть один зонд. Знаю, что это не по делу, но раз уж все равно мы здесь…

— Делай что считаешь нужным, — разрешил я. — Но, так как мы люди крайне корыстные, ты за это отдежуришь за Кэтти пару смен. Ночных. В это время и займешься своими исследованиями, а? И сможешь притащить сюда с орбиты все, что тебе только понадобится.

— Договорились, — быстро сказал Крейг.

— Ну и ладушки.

Я был донельзя доволен собой. Кэт может забыть о ночных сменах вплоть до нашего отлета — Крейга теперь от озера за уши не оттянешь, разве только придется поменять место базового лагеря.

Рик поздоровался с нами по связи — он первым делом пошел еще раз проверить готовность давно готового к полету скутера. Малыш уже знал, что на разведку полетим мы с Кэт, а он останется в лагере. Крейг вызвался смотаться на орбиту на «Рейнджере» и привезти с «Артемиды» второй скутер, дополнительный запас продовольствия, боеприпасов, и те ловушки, которые мы не смогли взять с собой первым рейсом.

— А также хорошенький наборчик зондов для изучения озера, — не преминул поддеть Крейга я. — Самое главное, их не забудь, ведь разгадка секретов Тихой и является нашей первоочередной задачей. А охота — она подождет. Зачем зарабатывать деньги, когда представляется случай сделать безвозмездный вклад в фонд науки?

— Зонды нам так и так понадобятся, — ощетинился Крейг. — Одного явно мало. И вообще, что за выходки? Сначала сам согласился, дал заглотить наживку, так сказать, а теперь издевается!

— Вовсе я не издеваюсь, просто ты показался мне сонным с утра, и мне захотелось тебя чуть взбодрить.

— Мы знаем, что ты не поставишь личные интересы выше общего дела, — поддержала меня из рубки Кэт. Она уже успела в полной мере оценить, какие преимущества лично ей предоставляет наш с Крейгом договор.

— Мы любим тебя, — добавил возившийся со скутером Рик.

— И больше всего за то, — закончил я, — что ты не мучаешь нас головоломной биологической терминологией, вызывающей у людей, не столь сведущих в науке, как ты, острое чувство недоразвитости. А теперь — давай, дуй на «Артемиду», пока мы не передумали. Будешь возмущаться попусту — свяжем и засунем в клетку. Разгадаем тайну мертвых озер сами, а тебе не скажем, в чем она заключается… Я буду приходить к тебе каждый день и трясти перед твоим носом записями отчетов, а смотреть не дам. Представляешь себе всю глубину своих мучений?

— Вы не поступите так со старым верным товарищем, — серьезно сказал Крейг. — Я в это не верю.

— Лучше тебе поверить, — вздохнула Кэт. — Коварство Пита не знает границ.

Вышел небольшой спор по поводу оружия, которое предстоит взять с собой. Мы, как обычно, хотели взять винтовки с подствольной подвеской, а Крейг советовал воспользоваться специальными ружьями под патроны с парализатором.

— У подвески дальнобойность в условиях Тихой максимум пятьсот метров, — сказал он. — И на предельной дистанции из нее даже в животное размером с бегемота трудно попасть. А у ружей дальнобойность при этой силе тяжести две четыреста, как у стандартных винтовок. Лучше использовать их. Гориллы к себе близко не подпускают, только время зря потратим.

— Ты имеешь в виду — если стрелять со скутера, — возразила Кэт. — Но если устраивать засидку в лесу, от ружей никакого толку. В этих дебрях и на пятьдесят метров ничего не видно. А из нормального оружия у нас останутся только пистолеты.

— Можно взять новые «Драконы», комбинированные, — напомнил Рик.

— Это Би-78? У них магазин для обычных пуль всего на двадцать патронов. — Кэт была сторонницей максимальной огневой мощи.

— Зато к ним подходят магазины от пистолета.

— Надо брать ружье хотя бы в багажник, — не сдавался Крейг. — Стрелку нетрудно достать его оттуда даже налету, пока пилот управляется со скутером.

— Значит, так, — остановил всех я. — Охоту только начинаем, и неизвестно, что понадобится. Зато точно известно, что на Тихой может быть небезопасно, и я не вижу причин оставлять винтовки в лагере. У каждого — пистолет с полным боекомплектом. У каждого — стандартный «Тигр» с подствольной подвеской. Рик, сможешь быстро установить на арматуру заднего сиденья дополнительный зажим для ружья?

— Без проблем. Десять минут.

— Чудненько. Одно ружье туда, второе — в багажник, на случай устройства засады. Без винтовки за пределы охраняемого периметра не выходить. Когда «сторожа» отключены, всем иметь при себе оружие — даже в лагере. Крейг стартует на «Рейнджере» первым, мы вылетим следом. Малыш, включишь «сторожей» сразу же, как только наш скутер выйдет из зоны поражения… — Рик хотел было возмутиться, но я сказал твердо: — Не спорь со старшими. И на будущее — то же самое. Любой вылетевший скутер обязательно сопровождает телезонд. Второй повесим над стоянкой, чтоб группа поиска видела, что творится в лагере.

— Я забыла, в каком звании ты демобилизовался из армии? — спросила Кэт.

— Майор, — ответил я. — И, поверь, я его получил не за просто так.

Крейг вылетел на орбиту сразу же, как только мы выгрузили из катера и установили под отдельными навесами переносную станцию зарядки батарей и портативный терминал управления роботехникой. Когда все было готово, мы с Кэт первым делом слетали к Малому Круглому озеру. Окружающие его особо густые, дремучие дебри показались нам удачным местом для начала поиска. Именно такие места, как нам казалось, должны были привлекать столь скрытных существ, как гориллы Фостера.

— Не очень-то они похожи на настоящих горилл, — заметил я вскользь. — Помнишь вчерашнюю харю? Скорее напоминают шимпанзе.

— Мне показалось — шимпанзе и гориллу одновременно, — отозвалась Кэт. — Но это не имеет значения. Человек слишком быстро осваивает космос в наше время — представляешь себе, скольким животным пришлось давать имена? Лично я одних только псевдогорилл знаю шесть разновидностей. И Фостера, и Раммани, и еще… Тираннозавров — десять, причем половина из них не только не имеют ничего общего с животными, жившими в прошлом на Земле, но даже и не слишком на них похожи. Иногда в качестве названий новых видов использовали малоподходящие термины, а то и вовсе случайные или придуманные слова. Например, гариманги, которых ты терпеть не можешь. Откуда взялось такое название? Может, оно и означает что-то, а может, и нет.

— На счет гаримангов могу сказать точно, — ответил я. — Это несколько искаженная фамилия помощника капитана корабля «Кантон», впервые совершившего посадку на Каими. Билл Гарриман был первым, кого эти твари съели. Но далеко не последним.

Удобных для посадки мест на берегах Малого Круглого не было. Метрах в шестистах нашлась прогалина, сплошь заваленная камнями и сухими корягами — это место мы забраковали.

— Здесь сам черт ногу сломит, — сказал я.

— Не понимаю, зачем вообще цепляться за поляны, — ответила Кэт. — Она развернулась на своем сиденье, и теперь сидела спиной ко мне, прикрывая, на всякий случай, тыл. — На плато деревья стоят реже, чем внизу, на равнине, давай попробуем нырять в кроны. Возможно, горилл не удастся выманить на открытое место, и придется расставлять ловушки в зарослях или на деревьях. Черт, все-таки по этим животным до ужаса мало информации.

— Ты сама сказала, что человек слишком быстро осваивает космос в наше время, — отозвался я. — Всех манят далекие миры, мало кто хочет топтаться на давно открытых планетах. Здесь меньше шансов найти что-то кардинально новое.

Я поднял машину повыше, чтобы как следует разглядеть местность. Одно дело — видеть все это через камеры или на снимках, и совсем другое — в натуре. Непосредственным визуальным осмотром территории, на которой предстоит работать, лучше не пренебрегать.

— Так мы пробуем? — осведомилась Кэт. — Так и так нам этого не избежать. Почему бы не проверить все в первый же день?

Я плавно повел скутер вниз.

— Будь осторожен, Пит, ветви сплетаются очень густо, — предупредил Рик, который видел окружающую обстановку через камеры сопровождавшего нас телезонда. — Скорость не больше десяти.

— Я не ослышался, Малыш, ты заговорил об осторожности? — поинтересовался я, делая правый разворот и снижаясь еще больше.

На меньшей высоте сплошной зеленый ковер выглядел не таким непроницаемым, как сверху; ведя машину почти вплотную к нему, я приноравливался ко всем неровностям его рельефа и искал просвет, достаточно широкий для того, чтобы в него пролез скутер. Когда дело касается таких вот зарослей, этот легкий и достаточно компактный летательный аппарат кажется удивительно громоздким. Обнаруживаешь вдруг, что у него чертова уйма выступающих во все стороны деталей. И следует помнить, что заднее сиденье в приподнятом положении (особенно удобном для стрелка, когда доходит до дела) намного выше, чем кресло пилота, а если он сидит задом наперед, то видит, что творится по вектору движения, только через твою камеру, и может не успеть среагировать. Были случаи, когда стрелки получали серьезные травмы от ударов о толстые ветки, а то и вовсе платили головой за невнимательность — свою и пилота.

— Оторванные головы назад пришивать трудно, — счел нужным напомнить я. — Они не всегда приживаются.

— Хоть бы раз сказал что-то доброе, — печально промолвила Кэт.

— Сказал бы, но это тебя расслабит и лишит бдительности.

Внимательно следя за экраном скутера и слушая подсказки Суслика, я направил машину туда, где паутина ветвей была пореже. Верхний ярус растительности мы прошли хорошо, дальше стало проще. Лавируя между ветвями исполинских деревьев, я снизился до пятнадцати метров и повел скутер параллельно земле, осматривая густой подлесок. Ни нас, ни машину ни разу даже не задело, лишь изредка ласково гладило листвой.

— Люблю тебя, — вздохнула Кэт. — Ты всегда осторожен. Вот если бы ты еще не был таким вредным, непременно вышла бы за тебя замуж.

— А вдруг бы я не согласился?

Кэт с минуту взвешивала такую возможность.

— Да куда б ты делся, — рассудительно сказала она. — Ни один мужчина не может устоять долго, когда рядом есть женщина, которая хочет его на себе женить.

— Начну исправляться сегодня же, — пообещал я. — Вернемся на Землю — сыграем свадьбу.

— Мне понадобится время, чтобы убедиться, что ты не притворяешься, — возразила она. — Возможно, потребуется много лет.

— И это меня ты назвала вредным?! Да я…

— Эй, вы чем там вообще занимаетесь, я не понял? — прервал нас Рик. — Пробным поиском или…

— Какой ты деловой сегодня! — удивилась Кэт. — Оставайся таким, и я выйду замуж за тебя.

Я повел скутер вперед между огромных стволов, иногда снижаясь почти до самой земли. Но свободных от растительности мест внизу было совсем мало, заросли всевозможных кустарников высотой от полуметра до метров трех — четырех стояли почти сплошь. Из этой зелено-коричневой массы повсюду торчали молодые деревца с голыми, без ветвей, стволами, украшенные на самой макушке пучком широченных бледно-зеленых листьев. Некоторые из них были обвиты лианами так густо, что сгибались под их тяжестью, продолжая расти в наклонном положении. Лианы оплетали и стволы деревьев-гигантов, лезли вверх до самых теряющихся в вышине крон и спускались оттуда вниз, цепляясь за ветви и друг за друга. Вести скутер в таком лесу крайне трудно, зонд не всегда за нами поспевал, и Рик жаловался, что то и дело теряет нас из виду. Солнце встало минут сорок назад, но здесь, внизу, еще царили сумерки. Туман, особенно плотный у земли, выше стлался толстыми покрывалами, как слоеное тесто.

— Суслик, убери очки, — попросил я, на минуту притормозив; киб-мастер выполнил приказ, втянув экран коммуникатора в обруч. Без очков я вообще видел только метров на десять.

— Давай обратно… На каком расстоянии мы от озера?

— Четыреста двадцать метров, — ответил Рик.

— Надеюсь, здесь не везде так, — сказала Кэт. — Это же с ума сойти можно.

— Как только вернется Крейг, пошлем зонды во все стороны. Может, туман такой густой только у озер и только утром.

— Вижу объект. — Суслик показал красной точкой на экране — где. Я повернул скутер в сторону наигустейшего переплетения лиан, примериваясь как-то его обойти. Точка нервно заплясала перед глазами, и Суслик дополнительно вывел изображение на экран скутера.

— Это не наши камеры и радар, это передача с зонда, — сказал он. — Смотри, еще один. И еще…

— Они?

— Размер подходящий. А этот, двойной — наверное, самка с детенышем.

Между нами и группой животных было от силы метров пятьдесят, но я все еще их не видел. Тихое жужжание поворотного механизма заднего сиденья подсказало мне, что Кэт развернулась в ту же сторону, что и я.

— Следила бы ты за тылами, — сквозь зубы посоветовал я.

— Ты превращаешься в параноика, Пит.

Животные не думали убегать, наоборот, приближались. Но в тот момент, когда мы вот-вот должны были их увидеть, вдруг свернули в сторону.

— Еще! — сказал Суслик. — Левее и выше. Четверо.

— Вижу их тоже! — Рик был возбужден. — А вон и еще двое. Пит, они и сзади появились. Пять, шесть… Восемь. Но, возможно, мы видим не всех.

— Немедленно поверни свое кресло. — Кэт послушалась. Я вытащил винтовку из зажима, продолжая управлять одной рукой.

— Первая группа разделилась, — сказал Рик. — Их там уже тринадцать. Девять идут по полукругу влево от вас, четверо — вправо и поднимаются выше. Восьмерка сзади — или у самой земли, или уже спустилась на землю. Кого ловить будем?

— Не нравится мне это. Неужели никто из них нас не почуял? — Я покачал головой, хотя в данную минуту видеть меня никто не мог. — Не верю. Похоже, нас обнаружили и теперь окружают. Рик, оставь зонд на месте, мы пойдем в сторону второй группы. Ты будешь видеть и нас, и их.

Едва я вывел скутер на позицию, с которой мы должны были увидеть группу из четырех животных уже визуально, как они двинулись по ветвям деревьев влево, в восемнадцати — двадцати метрах над землей. Я повернул туда, а они начали спускаться вниз; я попытался отрезать им путь назад, но животные нырнули в такие заросли, где скутер пройти не мог. Пока разворачивался, они успели опять подняться на прежнюю высоту и остановились, выжидая.

— Те, что сзади, движутся следом за вами, — сказал Рик. — Но держат приличную дистанцию. Я вижу лишь некоторых из них. Сместить зонд?

— Так и есть, они нас видят. Думаю, они обнаружили нас раньше, чем мы их, а это плохо. Будем надеяться, что нам сыграет на руку их любопытство. Я опять двину к ним, но справа, а ты смещай зонд влево, чтоб я хорошо видел, куда они пойдут. Кэт, у тебя теперь не будет картинки с зонда по твоему сектору, рассчитывай только на себя.

Маневр не удался — как только мы попытались взять группу в «клещи», животные рванули по прямой с такой скоростью, что мы за ними не успели. Я снова попробовал зайти сверху и прижать их к земле, но они рассыпались в разные стороны. Повернув назад, я стал преследовать другую группу, состоящую из восьми особей, но результат оказался тот же. Моя правая рука уже ныла от тяжести винтовки, и я вернул ее в зажим.

— Бесполезно. Суслик, выведи машину обратно тем же путем, я не желаю тратить время на поиски другой дырки в кронах.

Мой киб имел выход на управление скутером дистанционно, но я, для надежности, вытянул из приборного щитка кабель и присоединил его к разъему на поясе комбеза. После чего выпустил штурвал и откинулся на спинку своего сиденья. Суслик услужливо выдвинул ее повыше, и даже поставил подголовник. Животные аккуратно следовали за нами всю дорогу, поднявшись почти до самых макушек деревьев. Перехватив управление, я внезапно бросил машину назад, но единственной наградой был мелькнувший на секунду в поредевшем тумане черный силуэт. Я плюнул и позволил Суслику завершить дело. Наверху было солнечно и дул легкий ветерок.

— Попробуем на той стороне озера, — предложила Кэт. — Только теперь нырнем в лес подальше от него, километрах в двух.

Но и там ничего не вышло. Мы блуждали по лесу около полутора часов, пока увидели горилл; судя по всему, как и в первый раз, они заметили нас раньше. Игра повторилась сначала, но все усилия приблизиться к увертливым тварям оказались тщетны. Затем я выбрал место в пяти километрах от Малого Круглого, на самом краю плато, надеясь прижать горилл к обрыву, буде они появятся. Они появились, заставив нас прождать больше двух часов, и так же легко обманули нас, несмотря на все мои старания. Видимость стала куда лучше, туман совсем рассеялся, и мы несколько раз хорошо разглядели наших пугливых подопечных через камеры зонда, но и только.

Донельзя усталые и злые, мы возвратились в лагерь. Через полчаса с орбиты вернулся наш «Рейнджер». Из катера выпрыгнул оживленный Крейг. Он привез все, что нам было необходимо на первое время, включая роботов обслуги. Рик включил «сторожей» и перешел в рубку «Рейнджера» добивать свое дежурство, а мы втроем расселись на стульях в столовой. Крейг уже успел прослушать все новости по связи и вникнуть в ситуацию.

— Исходя из того, что мы знали о гориллах Фостера, на быстрые успехи нечего было и рассчитывать, — сказал он. — Так что все нормально. С двумя скутерами дело пойдет лучше.

— Тогда кому-то придется летать в одиночку… — начала Кэт.

— Я с удовольствием возьмусь за это дело, — тут же вызвался Рик.

— … или мы оставляем лагерь без присмотра.

— Последнее исключено. Лучше уж первое.

— Можно меняться. Каждый по очереди летает то в паре, то самостоятельно.

— Когда я в паре с Малышом, то пилотирую я, — безапелляционно заявила Кэт.

— В паре с Малышом тоже я пилотирую, — сказал я. — Я не хочу умереть молодым и красивым. Я хочу умереть в глубокой старости, окруженный почетом и уважением.

— Годится, — не обиделся Рик. — Отведу душу, летая один.

— Если угробишь скутер без причины, будешь отвечать, — предупредила Кэт.

Но скутер угробил Крейг. И произошло это вовсе не без причины. Четыре дня подряд мы, сменяя друг дружку, гонялись по всему плато за неуловимыми животными, не желающими даже попадаться нам на глаза, не то что под выстрел. Густые заросли и непроходимые переплетения лиан сводили на нет все наше техническое преимущество. Правда, запуская четыре зонда, мы теперь почти всегда видели горилл на экранах биорадаров, и их частенько ловили объективы камер. Однако на этом все наши достижения и закончились. Хитрые бестии почти всегда обнаруживали нас первыми, и так же легко ускользали от двух скутеров, как раньше — от одного. Монотонное однообразие неудачных вылазок было нарушено только однажды. Крейг в паре с Риком вылетели на западную оконечность плато, их сопровождала Кэт, я дежурил в лагере. В течение пяти часов все шло как обычно: гориллам удалось уже дважды обмануть ребят, уйдя у них из-под носа. На третьем заходе Кэт неожиданно повезло — она отрезала группу из шести животных и начала оттеснять их к узкой и длинной прогалине, разрезавшей джунгли полумесяцем. Крейг тут же поддержал ее усилия. Гориллы оказались в «мешке» — им было необходимо или спустится на землю и выйти на открытое пространство, или идти обратно прямо на загонщиков. Я, как мог, помогал из лагеря, манипулируя всеми четырьмя зондами и отпугивая ими горилл с ненужных нам направлений движения, в то же время стараясь передавать ребятам хорошее изображение окружающей их местности.

Особи, оставшиеся за границей захвата — а их оказалось более двух десятков — забеспокоились и начали со всех сторон приближаться к окруженным сородичам. Я перебросил два зонда в тыл, им навстречу, пытаясь предотвратить возможное вмешательство, а скутеру Крейга пришлось замедлить движение для того, чтобы дать возможность Рику, занимающему место стрелка, прикрыть загонщиков с тыла. Одновременно у Малыша появлялась возможность подстрелить одну из находящихся сзади горилл, но теперь Кэт предстояло завершить дело в одиночку.

— Будь осторожна детка, — попросил я. — Не стоит рисковать из-за парочки несчастных обезьян, пусть даже они и стоят кучу денег.

Кэт проделала все просто блестяще, и четверо из шести загнанных животных оказались в пределах прямой видимости с обоих скутеров. Я услышал, как у нее вырвался удовлетворенный вздох, и она, передав управление своему кибу, вынула из зажима винтовку. Потом случилось сразу несколько событий: четверка горилл заметалась по веткам, издавая пронзительные крики; Крейг, не бросая управления, тоже достал винтовку и, удерживая ее одной рукой, прицелился; полтора десятка животных вышли на сравнительно открытое пространство позади его скутера; Рик, отцепив страховочный ремень, привстал в стременах, приготовившись стрелять; из-за древесного ствола впереди вынырнул огромный черный самец, сжался в комок и, совершив головокружительный прыжок, упал прямо на капот машины Крейга.

Нос скутера нырнул вниз, но самец вцепился обеими лапами в ветровое стекло и удержался. Через камеру коммуникатора Крейга я увидел разверстую пасть зверя с огромными острыми клыками. Он одной лапой ухватил руку Крейга с винтовкой и подтянул его к себе, примериваясь впиться человеку в горло. Крейг машинально дернул скутер назад, машина с размаху врезалась кормой в дерево, Малыш выронил винтовку и свалился вниз с высоты тридцати метров. Кэт, яростно крича, заложила на своем скутере чудовищно опасный вираж между деревьев, пытаясь подхватить Рика и одновременно стреляя с одной руки в нападавшего самца. Я видел, как на широкой, покрытой густыми черными волосами груди гориллы расползлись красные кляксы прямых попаданий винтовочных пуль, но он опять удержался. Кэт бросила скутер вниз, Рик ухватился за хвостовой стабилизатор ее аппарата, но пальцы соскользнули, и он полетел дальше. Я успел подвести прямо под него один из зондов, а вторым с размаху долбанул в голову самца, оседлавшего скутер Крейга, и он, наконец, не выдержал — отпустил ветровое стекло и руку Крейга, огромное тело выгнулось дугой и, сорвавшись с капота, обрушилось вниз, ломая тонкие ветви, ударяясь и отскакивая от более крупных. Третьим зондом я протаранил дерево на пути спешившей на подмогу своим большой группе горилл. Зонд взорвался, звери бросились врассыпную.

Из левого двигателя машины Крейга сыпались искры и валил черный дым; она рыскала из стороны в сторону, задевая деревья, а сам Крейг отчаянно пытался справиться с управлением. Кэт, подлетев сзади, выстрелила из гарпунной пушки. Гарпун вонзился в корму, пробив крышку багажника. Крейг понял, что она задумала, и выстрелил из своей пушки в дерево. Минуты не прошло, как они подвесили искалеченный аппарат на тросах между стволами, и Крейг, заглушив двигатели, перебрался на скутер Кэт.

Рику удалось-таки ухватиться за зонд, который я под него подсунул. Маломощные движки и слабый антиграв зонда, конечно, не могли удержать в воздухе вес человеческого тела, но сумели затормозить падение. Обняв стальную сигару зонда руками и ногами, Малыш свалился вместе с ней в заросли густого кустарника, которые смягчили удар о землю, и он почти не пострадал, отделавшись несколькими царапинами на лице и шее и порванным в двух местах комбинезоном.

Кэт, выбрав свободную площадку, посадила свой скутер, и Крейг отыскал тело мертвой гориллы. Один труп животного, намеченного для поимки живьем, был слишком скудной платой за то, что произошло, но и бросать его не имело смысла — так или иначе, это ведь первый экземпляр, который удалось добыть за всю историю Тихой.

— Оставайтесь на месте, — сказал я. — Сейчас подниму «Рейнджер» и прилечу за вами.

— Не нужно оставлять лагерь без присмотра, — возразила Кэт. — Кто знает, чего еще ожидать от этих тварей. Пусть Малыш, как самый пострадавший, летит туда и сменит тебя.

— Пустяки, я в порядке, — возразил Рик.

— Не вянькай, экстремал несчастный, — оборвал его я. — Кэтти, будь ласкова, врежь там ему по шее, чтоб в следующий раз не пренебрегал страховочным ремнем, а прилетит в лагерь — я ему еще добавлю.

Остаток дня у нас отняла эвакуация с места происшествия. Труднее всего было вытащить разбитый скутер, но удалось и это. Осмотр в лагере показал, что у машины вдребезги разбит левый двигатель, искорежен стабилизатор и пострадала антигравитационная платформа. Насколько серьезно — можно было выяснить, только просканировав аппарат на ремонтном стенде, а стенд находился на «Артемиде». Никуда не денешься, придется везти его на орбиту, о починке таких поломок в полевых условиях нечего и думать. Решили, что на корабль отправится Рик, раз он самый большой специалист по скутерам среди нас. Один зонд вышел из строя — врезался в толстую ветку после того, как я им сшиб гориллу, от второго остались одни шкварки. Зонд, в обнимку с которым Рик рухнул в кусты, работал, но с перебоями. Лучше его тоже отремонтировать или заменить.

Вечером за ужином, несмотря на вкуснейший борщ по-украински со сметаной на первое, все были немного подавлены. Проявление свирепости и столь несомненной склонности к убийству со стороны животных, которых мы привыкли считать пугливыми и безобидными, подействовало на нас угнетающе. Когда «жучка» подала на стол эскалоп из свинины и картофельный рулет, я приказал ей притащить пару бутылок красного вина — нам всем явно не мешало выпить. После второго бокала ребята оживились, но все равно наше сборище больше всего напоминало заседание военного совета разбитой армии.

— Просто не могу поверить, какие агрессивные сволочи, — выразил общее мнение Малыш.

— И ты станешь агрессивным, когда тебя загонят в угол, — сказал я. — А страховочный пояс придумывали не для того, чтоб некоторые балбесы, вроде тебя, его расстегивали, находясь в воздухе на высоте трех десятков метров.

— Я просто хотел встать — для верности… Но все равно, спасибо, Пит. Здорово ты меня подцепил!

— Ты тоже молодец, не растерялся. Смог ухватиться за него, а это не просто.

— Ты прав. Он слишком мал, к тому же скользкий, как змея. — Малыш беззаботно расхохотался: — Господи, в первый раз слышу, чтоб чью-нибудь задницу спасли при помощи телезонда!

— Мне крайне печально было бы присутствовать на твоих похоронах, вот я и постарался. Но страховку больше не отцепляй. Если не желаешь заботиться о своем здоровье, подумай о Лори. Она с нетерпением ждет, когда ты доставишь ее папаше перламутровых питонов. Держу пари, она сейчас штудирует Кама-сутру, чтобы подготовится к свиданию с тобой. Правда, ей всего семнадцать, но лучше уж отсидеть срок за соблазнение несовершеннолетних, чем валятся в джунглях на Тихой, разбившись в лепешку.

— Пит, перестань говорить пошлости, — попросила Кэт.

— Я просто хочу разбудить в нашем Малыше остатки чувства самосохранения.

— Придется сделать небольшой технический перерыв в работе, — сказал Крейг. — Почему бы мне, воспользовавшись случаем, не смотаться на орбиту вместе с Риком, захватив наш дохлый трофей? Я мог бы поработать над ним в медцентре «Артемиды». Я не специалист по инопланетным человекообразным, да и возможности медотсека корабля очень ограничены, но, думаю, смогу узнать кое-что интересное. Например, о наличии дополнительных органов чувств у горилл Фостера. Слишком уж быстро они нас каждый раз находят, слишком хорошо предугадывают наши действия. Диана мне поможет.

— Хорошая идея, — одобрил я. — Можешь, в случае затруднений, потратиться на сеанс связи и пообщаться с Шанкаром Капуром. Тогда в твоем распоряжении окажется база данных Джайпурского института и все другие, к которым имеет доступ сам Шанкар. Заодно расскажешь о наших затруднениях. Спроси, нужны ли ему трупы. Если нужны, пусть позаботится о разрешении на вывоз. Ему с Земли добиться этого будет проще, чем нам отсюда.

— Зачем разрешение? — удивился Рик. — Мы убили его в прядке самообороны, можем сдать труп в анатомичку или набить чучело — на свой выбор. Трофеи, добытые при подобных обстоятельствах, являются собственностью тех, на кого напали.

— Такое право не распространяется на заповедники А-группы, — сказал я. — Строго говоря, мы и подвергать его изучению в лабораторных условиях не можем. Убить при самозащите — да. Вывезти — нет. Резать — тоже. По правилам, мы обязаны передать его научникам Службы охраны заповедников.

— Их здесь лишили всех дел, Пит, — напомнила Кэт. — Крейг говорил, что исследования, проводившиеся здесь непосредственно СОЗ, давно свернуты за неимением средств.

— Правильно, и учитывая этот факт, и прочий бардак, творящийся в заповеднике, Крейг резать гориллу будет. Но мы не сможем без проблем протащить тело через таможню на Безымянной. Будем уходить в подполье из-за одного трупа?

— Нет, конечно, и еще неясно, нужен ли он Шанкару.

— Еще как нужен, — заверил я. — Ему сгодится любой материал, просто он смог достать лишь разрешение на отлов десяти пар. Но о дополнительных квотах добычи пускай позаботится сам.

— Я обещаю выжать из этого тела все, что смогу, — сказал Крейг. — В первую очередь, понятно, то, что будет нам полезно в плане успешного отлова этих животных.

Глаза Крейга сияли. Сначала ему посулили возможность обследовать озеро, в котором нет рыбы, а вот теперь он сможет по уши забраться в потроха дохлой гориллы — ну что еще нужно человеку для счастья?

Наутро Малыш и Крейг вылетели на орбиту. Без внушительной громады «Рейнджера», доминирующей среди прочих сооружений на берегу озера, наш лагерь теперь казался пустоватым и беззащитным. Это было не так — «сторожа» исправно исполняли свои обязанности по охране периметра; их огневой мощи хватило бы для того, чтобы остановить кого угодно, а общий резерв оставшихся в лагере боеприпасов позволял держать круговую оборону против полчищ любых, самых ужасных монстров в течение месяца. У нас имелось вдоволь продовольственных припасов и энергии, но все равно — без катера на далекой планете чувствуешь себя очень неуютно. Самый лучший, прекрасно оборудованный и технически оснащенный лагерь сразу становится тем, чем и является на самом деле — затерянным в глубинах космоса клочком цивилизации, существование которого невозможно без подпитки извне. Хотя над нашей головой, на орбите Тихой, находилось достаточно людей и транспортных средств, готовых, в случае чего, придти к нам на помощь, но сделают они это только в том случае, если будет в порядке связь. Связь же в последние два дня оставляла желать лучшего.

— Передай привет Диане, — сказал я Рику перед вылетом. — И постарайся изменить ситуацию. Свяжись еще раз с СОЗ. Может, они все же разрешат нам использовать мощности их станций. Честно говоря, их отказ предоставить Диане доступ к системе наблюдения секторов — просто свинство.

— Возможно, станции всех секторов действительно уже законсервированы, — ответил Малыш. — Ты сам говорил, что им невыгодно распространять такую новость. А предоставь они Диане доступ, она непременно узнает, с кем общается — с людьми или с кибами. Но я попробую.

«Рейнджер» поднялся в воздух и, сделав над лагерем круг, пошел вверх. Мы остались одни. Малыш накануне отдежурил первую половину ночи, Крейг, выполняя свое обещание, подменил Кэт на вторую половину, тем более что мы теперь, оставшись вдвоем, вынуждены были и дежурства удлинить вдвое — ребята давали нам обоим возможность отдохнуть. День достался Кэт, а ночь — мне.

Кэтти заступила на вахту, а я запустил в озеро уцелевший зонд, перепрограммировав его в соответствии с новыми задачами. Сразу выяснилось, что рыба здесь есть, но вся держится у дна и подальше от берега. Зонды, используемые в своих целях охотниками, для которых в первую очередь важна надежная связь, передача изображения и локация биологических объектов, совсем не то, что настоящие исследовательские зонды, применяемые учеными для изучения чужих планет, но кое-что умеют и они. Этот я настроил таким образом, чтобы он к возвращению Крейга успел возможно более полно просканировать все основные уровни и подуровни экосистемы озера. Он должен был также взять пробы воды, грунта и органических отложений.

Потом я надул одну из двух наших лодок — гражданский вариант армейской «Пираньи», предназначенной для диверсионных подразделений десантных войск, оснащенную собственным компрессором и двумя бесшумными двигателями. Отъехав от берега и несколько раз сменив место, я наловил Крейгу рыбы; хотел уже возвращаться, но в душе у меня все возмутилось при мысли ограничиться лишь интересами науки, и я решил продолжить лов в интересах своего желудка. Вернувшись на берег, я часть рыбы поместил в просторный садок, часть засунул в кухонный комбайн, обеспечив тем самым на обед уху и заливное. Кэт скучала в кресле перед терминалом в нашем «штабе». Я свистнул «жучку», и отнес обед туда. Уха Кэт очень понравилась, заливное — еще больше.

— Ты знаешь толк в еде, браконьер несчастный, — похвалила она.

— Это только по закону лов рыбы в заповеднике считается браконьерством, — сказал я. — Но даже смотрители ничего не имели бы против, окажись они тут. Парни, работающие на «земле» — совсем не то, что чинуши из УОП. Такая малочисленная группа, как наша, может хоть каждый день иметь к столу свежее мясо и рыбу, и никто слова не скажет, если дело не касается редких видов. Рик прав: когда настроимся с отловом горилл, можно будет поохотиться в свою пользу и устроить парочку пикников с костром и шашлыками.

— А я люблю дичь на вертеле.

— Я знаю. Ну, как там наши застенчивые и кровожадные друзья?

— Все так же любопытны, — сказала Кэт, указывая на экран. — Несколько особей постоянно толкутся в непосредственной близости от лагеря. Иногда собирается три — четыре десятка. Утром, едва я заступила на дежурство, они устроили целый симпозиум в полукилометре от озера — с помощью зонда я насчитала не менее четырехсот.

— Ого! И что?

Кэт пожала плечами:

— Устроили страшный галдеж, шумели часа два, потом разошлись. Наши постоянные соглядатаи участия в собрании не принимали. У них что-то вроде мобильных групп слежения, они перемещаются в лесу, метрах в пятидесяти от пляжа, часто подходя к самой границе зарослей. Не уверена, но, кажется, животные в этих отрядах время от времени меняются, словно передают дежурство по смене.

— Может быть, так оно и есть, — сказал я. — Гориллы Фостера разумны и цивилизованны, не хуже нас. Дозор возле нашего лагеря — их научно-исследовательский центр, в котором они изучают поведение людей в условиях Тихой, а сборище в лесу — обезьяноподобный вариант заседания Комиссии по Контактам. На сближение они не идут, поскольку еще не решили, стоит ли связываться с подозрительными личностями, вроде нас. Или они просто не готовы к отправке своей делегации на Землю, да еще в принудительном порядке, в клетках.

— Ты очень красочно обрисовал ситуацию, — усмехнулась Кэт. — Если так, то нам будет нелегко выполнить заказ Шанкара Капура, не нарушая этических норм межрасовых отношений с представителями внеземных цивилизаций… А если серьезно, в жизни не встречала ничего подобного. Такое настойчивое внимание со стороны животных к чему-то постороннему, в течение столь длительных промежутков времени, более чем странно. По данным экспедиции Ростовцева, они неотступно толкались возле лагеря и сопровождали исследовательские группы все восемнадцать месяцев работы ученых на Тихой. Ростовцев впервые отметил чрезвычайный интерес отдельных особей к деятельности людей, и я заметила то же самое. Одни приходят и уходят, но трое здесь почти постоянно, даже непонятно, когда они находят время для добывания пищи. Я почти уверена, что один — тот самый, которого мы с тобой увидели в первый день. Это молодой самец, очень больших размеров для своего вида. Второй и третий — зрелые самцы, все трое регулярно выходят к самому лагерю, и не представляет труда рассмотреть их физиономии через камеры. Один из зрелых самцов, очевидно, занимает высокое иерархическое положение в местном стаде — другие при встрече всегда уступают ему дорогу.

— Да ты настоящий обезьяний детектив, — сказал я. — Говоришь, они постоянно отделяются от других? Вот вернутся ребята, попробуем их отрезать и выгнать на пляж.

— Идея. Или подстеречь большое скопление особей, как сегодня.

— Еще лучшая идея. Свалиться внезапно на скутерах сверху…

— Держу пари, Малыш постарается быть в первых рядах такого предприятия.

«Рейнджер» вернулся только на четвертые сутки. Скутер оказался поврежден еще сильнее, чем мы предполагали: пришлось заращивать трещины в антигравитационной платформе, и ремонт затянулся. Рик спрыгнул на землю, и по его глазам, имеющих в данный момент цвет и приветливость грозовых туч, я понял, что он чертовски зол. Наладить стабильную связь «Артемиды» с лагерем не удавалось, на запросы о предоставлении доступа к системе станций «СОЗ-Тихая» с главной базы опять ответили отказом без объяснения причин.

— Если они скрывают полную консервацию системы, неужели не понимают, что из самого их молчания можно сделать выводы? — пожаловался Рик. — Хоть бы наврали что-нибудь.

— Им фантазии не хватает, — ответил я. — Или просто лень выдумывать. Отсутствие фантазии и беспробудная лень — главные отличительные черты бюрократов из УОП.

Подошел Крейг. Он тоже был невесел.

— Узнал что-нибудь?

— Массу интересных для специалиста-экзобиолога вещей, — ответил он. — Но ничего полезного для нас. Никаких дополнительных органов чувств у горилл нет. Обычные обезьяны. Мозг вот только… Мозг у них просто огромный. Больше, чем у человека.

— Что это значит? Они все-таки разумны?

— Может да, а может, нет. Не забывай, речь идет об инопланетном обезьяноподобном существе, которое впервые попало под скальпель, да еще в обычном корабельном медотсеке. Я бы воздержался пока от далеко идущих выводов. Разумность вида признается или отрицается на основании наличия либо отсутствия нескольких главных и десятка второстепенных признаков… — Крейг, спохватившись, замолчал, затем добавил: — Короче, разумность определяется не по размерам мозга одной единственной особи. Человечеству уже известны в высшей степени разумные существа, у которых вовсе нет ни мозга, ни нервной системы. Также известны животные с огромным мозгом, которые глупее улитки. Иногда природа делает что-то с запасом, и часто этот запас остается невостребованным.

— Ты имеешь в виду, что… — Кэт поднялась из кресла возле терминала. С прибытием «Рейнджера» ее вседневные дежурства закончились. — Хочешь сказать, именно гориллы Фостера, а не туземцы, должны были основать цивилизацию на Тихой?

— Это возможно.

— Господь Бог любит устраивать отбор на конкурсной основе, — сказал Рик. — Вспомните земных неандертальцев. У них тоже объем мозга был больше, чем у современных людей.

— Не совсем точное сравнение, но… — Крейг снова замолчал. — Я бы сказал — человек и шимпанзе. Шимпанзе достаточно сообразительны, в неволе могут перенимать многие чисто человеческие привычки. Представьте себе шимпанзе с мозгом как у нас. Возможно, они станут еще сообразительнее. Но это еще не сделает их людьми.

— Я считаю дискуссию излишней, — сказала Кэт. — Специалисты по контактам какие только программы не прокручивали этим гориллам, благо зрители из них просто великолепные, всегда на месте. Но они никак не среагировали.

— Кэт права, — согласился Крейг.

— Поэтому предлагаю по-прежнему считать их обезьянами и законной добычей, — сказал Рик. — Давайте поймаем этих сукиных детей. В жизни не прощу им, что они разбили скутер.

— Если у них нет никаких органов чувств, кроме обычных, как же они всегда о нас знают? — спросил я.

Крейг пожал плечами.

— Я неверно выразился, сказав, что их нет, — признался он. — Просто я их не обнаружил. А экстрасенсорные способности и вовсе не обнаружить хирургическим путем.

— Ты говорил с Шанкаром?

— Да. Он в восторге. С присущей ему щедростью пообещал оплатить сеанс связи.

— Бесценный клиент, — похвалила Кэт.

— Попросил меня подождать со вскрытием пару часов, потом сам заказал с Земли полноформатный сеанс и наблюдал, когда я резал. Сказал, что разобьется, но достанет разрешение на вывоз тела. Но умолял больше горилл не убивать. Иначе могут возникнуть осложнения с отловом. Он намекнул, что кое-кто в УОП не прочь отозвать наше разрешение. Похоже, у нас появились конкуренты.

— Час от часу не легче! Кто?

— Он сам не знает. Но не исключено, что кто-то еще получил разрешение на отлов горилл Фостера.

Под навесом заверещал сигнал вызова. Мы бросились туда. Это был Ливнев, и качество связи радовало глаз. На экране я видел, что инспектор, как всегда, подтянут и сосредоточен.

— Простите, каким каналом вы пользуетесь? — вылез вперед Малыш.

— Линией СОЗ, разумеется, — ответил Ливнев. — С высоких орбит связь последние дни нестабильна, и директор заповедника Василиадис любезно предоставил мне доступ…

— Проклятый ублюдок!!! — заорал Рик. — Простите, инспектор, это я не вам. Василиадис! Я обращался лично к нему, а он ответил, что… Вот урод мерзкий!

Ливнев понимающе улыбнулся.

— Я слышал об этом. Согласен, что отказ предоставить вам доступ к системе СОЗ некорректен. Тем более что ваша группа находится непосредственно в районе риска. К сожалению, я не могу здесь командовать. Я мог лишь настоятельно попросить… Им ничего не оставалось, как выдать мне минимально необходимую информацию. Вам известно, что некоторое время назад на Тихой исчез некто Левицкий?

— Да, а еще погиб его сын.

— Вот как? — Ливнев нахмурился, и я понял, что он этого не знал. — Дальше. Левицкий работал смотрителем восемнадцатого сектора — того самого, в котором находитесь вы. Исчез он в этом же секторе. Точное место мне назвать отказались, сославшись, что координаты места происшествия может раскрыть лишь профессиональная следственная группа по завершении всех процедур. Но формально следователь имеет право держать координаты втайне до обнаружения либо Левицкого, либо достоверных доказательств его гибели, то есть — до бесконечности. Я считаю, что эта глупая игра руководства СОЗ в секретность вызвана тем, что, по слухам, Левицкий… и его сын высадились на территории сектора с целью заняться незаконным отстрелом, проще говоря — браконьерством. Чрезвычайно скандальное происшествие. Боюсь, это все, что я могу вам сообщить. Будьте осторожны. На планете опасно.

Попрощавшись, Ливнев выключил связь. Наступившее молчание нарушил Рик:

— Молодец он, этот инспектор. Василиадис предоставил ему связь, а он почти в открытую назвал его дураком. «Глупая игра руководства в секретность»… Надеюсь, директор прослушивал канал и все слышал. Жаль только, этот Ливнев был излишне вежлив.

— В отличие от тебя, — заметил Крейг.

— Надеюсь, Василиадис и меня слышал, — хладнокровно ответил Рик.

— Ну что, народ, начнем работать? — предложила Кэт. — Быть осторожнее, чем мы сейчас, попросту уже невозможно. И если некоторые из нас не станут расстегивать страховочные ремни…

 

Глава 3. Последующие попытки отлова

Остаток дня мы посвятили разработке стратегического плана поимки трех неосторожных самцов, которых заприметила Кэт, и ожиданию подходящего момента. Было выдвинуто несколько вариантов, но для надежного воплощения в жизнь любого из них требовалось, чтобы вблизи пляжа собрались все трое. До вечера такого случая не представилось, ночью тоже; но ночную охоту мы с самого начала решили отложить на будущее, если наши шансы на поимку горилл станут абсолютно безнадежны. Ночная охота на скутерах в глухих джунглях — удовольствие ниже среднего, и мы пока не смогли достоверно определить периоды сна и бодрствования этих животных. Из отчетов мы знали, что все известные виды фауны Тихой придерживаются обычного циркадного ритма. Исключение составляли немногочисленные многоногие, которые бодрствовали первую половину ночи, а во второй половине спали, точно так же и днем. Но все четыре периода все-таки укладывались в рамки местных суток. А наши гориллы вроде бы и не спали вовсе. С помощью одних зондов трудно уследить в густом лесу за животными, которые в ужасе шарахаются от них, но мы успели накопить достаточно информации, и Крейг в паре со своим Кальяном попытался ее проанализировать. Через несколько минут они включили в прогноз-группу Биаса, а через полчаса, в один из периодов хорошей связи с орбитой — Диану. Еще через час Крейг устало откинулся на спинку кресла и даже скинул с головы обруч коммуникатора.

— Ничего не выйдет, — сказал он. — Слишком мало сведений.

— Но хоть что-то получилось? — спросил я.

— Вероятность пятидесятипроцентная. Кому нужен такой прогноз?

— На худой конец сгодится. Мои предки по русской линии в таком случае говорили: «На безрыбье и рак рыба». Понял?

— Нет. То есть, понял, но в этой твоей присказке все наоборот. Раки — деликатес, а рыба — далеко не всякая. Должно быть: «На безрачъе (о, ужас!) и рыба — рак».

— А у них в древности были другие гастрономические предпочтения.

— Надеюсь, у них и с прогнозами было получше, чем у современных экзобиологов, — вмешалась Кэт. — Не тяни, Крейг.

— Исходя из имеющихся данных, — сказал Крейг, — можно сделать вывод, что у них четкого ритма нет вообще. Так не бывает, поэтому логичнее предположить, что это у горилл связано с внешними воздействиями. Проще — с ситуациями, которые по какому-то поводу важны для них. Заинтересовавшись чем-то, или чего-то испугавшись, они могут не спать всю ночь и весь следующий день.

— То о чем ты говоришь, свойственно лишь существам разумным, — заметила Кэт. — Животные не страдают бессонницей от страха — как только становится безопасно, они тут же успокаиваются. Некоторые весьма любопытны, однако ни один зверь не пропустит из интереса к чему-то постороннему период сна или обед. Мы уже договорились считать их просто обезьянами. Ты хочешь пересмотреть этот вопрос?

— Я такого не говорил, — отрекся Крейг. — Я просто сказал, что мне удалось выяснить.

— Я тоже просто спрашиваю, строго из интересов дела. Ты в этом плане знаешь больше, чем мы все. Хочешь пересмотреть?..

Крейг задумался на секунду.

— Нет. Когда информации станет больше (если станет), я смогу сказать что-то более определенное.

— Если гориллы разумны, Комиссия по Контактам поставит нам памятник, — сказала Кэт. — Мы войдем в легенды!

— Я предпочитаю гонорар от Шанкара Капура, — быстро вставил Рик.

— Если они разумны, и Комиссия припомнит нам убитого самца, то памятник будет надгробным, а в легенды мы войдем посмертно, — сказал я.

— Пит прав, — рассудил Крейг. — Слишком необычны наши обезьянки. Не пора ли передать сведения в Комиссию? На орбите полно их людей.

— И лишиться такого заказа? — возмутился Малыш. — Они, конечно, сразу же вышлют с Земли группу, будут проверять, а нас отсюда выдворят до выяснения обстоятельств. Период проверки они могут растянуть хоть на пять лет, хоть на десять. Мы потеряем гонорар.

— Когда тебя на заседании Комиссии начнут зажаривать над костром из протоколов, гонорар тебя вряд ли утешит, — сказал я. — Крейг, неужели произвольное нарушение циркадного ритма такой важный признак?

— Один из признаков… Не знаю. Я не специалист по разумным существам или существам с зачатками разума. Сомневаюсь, что серьезные сведения такого рода есть даже у Дианы. Полная информация по этим вопросам только у спецов-контактеров.

— Можно послать запрос им, — предложила Кэт.

— Проще сразу передать все данные, — ответил Крейг. — Они зацепятся за наш запрос и все равно вытряхнут их из нас. Пришлют группу и закроют планету. Если потом ничего не подтвердится, мы не только потеряем деньги, но и станем посмешищем среди всех звероловов.

— А если подтвердится, и выяснится, что мы утаивали сведения и продолжали отлов, нас лишат лицензии — как минимум, — сказал я.

— Можно уничтожить отчеты, — буркнул Рик.

— Можно, но если потом такое всплывет в ООЗ, нас исключат навсегда. А со стороны Комиссии такие действия расценят не только как преднамеренные, но и как злостные. И лишение лицензии, и тюремный срок.

Рик нервно вскочил, потом снова упал в кресло.

— Ну почему нам не попался заказ, с которым было бы все просто и ясно? — простонал он. — Какого черта нас занесло на Тихую ловить нестандартных горилл?

— Ты ведь сам хотел поохотиться в заповеднике, — напомнил я. — Мы все были против, но наконец поддались на твои уговоры. Фирма пошла навстречу твоему желанию, так что это ты во всем виноват.

Рик изумленно выпучил глаза, не в силах вымолвить ни слова от возмущения.

— Ну ладно, я пошутил, — сказал я, не дожидаясь, пока он очухается. — Мы оказались здесь потому, что нам пообещали кучу денег за работу, которую мы посчитали несложной. Работа оказалась сложней, чем мы предполагали. Но разве это в первый раз? Почти всегда так и бывает, когда берешься за отлов животных, которых мало кто ловил или никто не ловил, а заказы, с которыми все просто и ясно, оплачиваются сам знаешь как.

— Никто из вас еще не предложил конкретно, что делать, — едко заметила Кэт.

— В том числе и ты, — не менее едко ответил я. — Биас, сверься со сводами правил Комиссии, ООЗ, УОП, Господа Бога, чертовой бабушки и сообрази, насколько серьезно положение. Должны ли мы передать сведения уже сейчас, или можно не суетиться? А также нам нужно знать, сколько вообще мы можем тянуть с передачей информации, не нарушая чисто этических норм, если эти ушлые макаки на самом деле не животные. Думаю, никому из нас не хочется оказаться в роли бессердечных живодеров, сажающих в клетки и отдающих под нож потенциальных братьев по разуму?

Все согласно кивнули, а Кэт сказала:

— Сделай, Биас.

— Лучше спросить Диану, — ответил киб-мастер. — Она поумнее, чем я, а связь все еще хороша.

— Диана?

— Уже готово, — отозвалась та. Несомненным преимуществом искусственного интеллекта с человеческими качествами является способность предпринимать нужные шаги не дожидаясь приказа. — Вы можете спокойно работать до возрастания вероятности наличия разума у вида свыше ноль семи по шкале Генриха, причем не по одному, а хотя бы по трем параметрам. Пока такой индекс имеют лишь отдельные поведенческие характеристики. Главный признак — деятельность, которую можно без сомнений классифицировать как разумную у существ такого типа, отсутствует полностью. Они не строят жилищ, не пользуются огнем, не выращивают продукты питания, не пользуются орудиями труда, за исключением случаев, вписывающихся в естественные рамки. Например, они переворачивают большие камни, под которыми разыскивают мелкую живность, вроде слизней и личинок насекомых, пользуясь палкой, как рычагом. Но то же самое можно сказать о представителях многих видов. Мне продолжать Пит, или я тебя успокоила?

— Не ехидничай, детка, дело серьезное, — ответил я. — Но мы готовы тебе верить.

— Это — относительно этических норм, — сказала Диана. — Биас передает мне всю новую информацию по мере возможности. Если любые три параметра (даже второстепенные) наберут хотя бы шесть с половиной, я вам немедленно сообщу. При отсутствии связи решайте сами, исходя из ситуации. Чисто юридически вообще все железно. Отсутствие связи и, вместе с ней, возможностей к полноценному анализу — не ваша проблема. Самый мощный ваш анализатор — я, а со мной связь в большинстве случаев отсутствует. СОЗ отказалась предоставить мне доступ к их базам данных и каналам связи «СОЗ — Тихая»…

— Ты умница, малышка!!! — Рик от восторга хлопнул в ладоши. — В случае чего, свалим всю вину на этого мудака Василиадиса.

— Я не то хотела сказать, — поправилась Диана. — Но Малыш прав. Служба охраны заповедников проводила на Тихой собственные многолетние наблюдения за гориллами Фостера. Имея доступ к их закрытым файлам, я могла бы провести наиболее полный анализ — этих материалов нет больше нигде, даже в большом архиве ООЗ. Их нежелание делиться информацией может быть использовано не только как весомый аргумент при объяснениях с УОП или Комиссией, но, — последнее явно было сказано в сторону Рика, — но и как доказательство вашей невиновности на суде любого уровня.

Малыш смутился:

— Да что мне — больше всех надо, что ли? Получается, что я только о своей шкуре забочусь. Мне не больше вашего хочется убить существо, которое может оказаться разумным… Может, даже своего будущего коллегу.

Я очень живо представил себе гориллу в полном снаряжении охотника на заднем сиденье скутера Рика. Крейг рассмеялся. Кэт сказала:

— Считаю вопрос закрытым. Операцию по отлову немедленно прекратим по возрастании показателей до указанных Дианой величин. Остается хороший запас, и никто не сможет упрекнуть нас в живодерстве — ни посторонние, ни мы сами. А если от всего шарахаться, невозможно будет работать.

Итак, мы твердо нацелились на продолжение отлова, сосредоточившись на поимке трех больших самцов, прозванных Кэт «начальниками караула». Они выделялись среди своих сородичей независимым поведением и всегда подходили к границе подконтрольной нам зоны ближе, чем группы горилл и отдельные животные, постоянно отирающиеся у нашего лагеря. Словно почуяв, что мы готовим, самцы весь день и первую половину ночи выходили на вахту поодиночке. Не желая уменьшать свои шансы, мы ждали. Под утро к границе подлеска вышли все трое, но нам пришлось снова ждать, пока немного рассеется туман, который на сей раз оказался совершенно непроницаемым. Даже пляж, над которым туман всегда был реже, чем над озером, заволокло густой белой пеленой; большинство наших приборов стали «видеть» куда хуже. Крейг, понадеявшись на то, что гориллы тоже слабее видят в этом молоке, вывесил три зонда на высоте тридцати метров и выдвинул их в лес; два других вывел на границу подлеска на высоте десяти. Общая картина прояснилась. Двое самцов покинули заросли и были на пляже.

— Крейг, они уже совсем близко. Как настроены сенсоры «сторожей»?

— Только на движущиеся объекты, — ответил за Крейга Суслик, про которого я позабыл.

Животные в лесу тоже придвинулись ближе, растягиваясь цепью, их было не менее сорока — тех, что мы видели. Спереди цепи находились две группы животных в пять — шесть особей. Крейг выдвинул один из трех зондов еще глубже в лес, ухитряясь не задевать ветки. Кэт ахнула, когда на экране радара высветилось сплошное месиво красных пятен.

— Господи, сколько же их там?

— Не могу тебе сказать. Полно.

Два самца на пляже подошли еще ближе, вышел из кустов и третий. Он долго выжидал сначала, но теперь продвигался увереннее двух первых. Все трое давно находились в зоне поражения, но роботы не видели их в тумане. В лесу к первым двум передовым группам в центре добавились две более многочисленные группы на флангах. Я поймал себя на том, что все больше мыслю не в охотничьих категориях, а в военных, но и то, что происходило в джунглях, больше всего напоминало подготовку к массированной атаке.

— Биас, дай прогноз, — приказал я. — Когда среагируют детекторы движения?

— Дистанция восемнадцать-двадцать метров, — отозвался киб-мастер.

— Всего-то?

— Я могу увеличить чувствительность или перевести роботов на наводку с зондов. Но тогда они начнут стрелять прямо сейчас.

— Шанкар просил обойтись без трупов, — напомнила Кэт.

— Но наши трупы ему и вовсе не пригодятся, — ответил я. — Как ты думаешь, Крейг, они могут броситься на нас всем скопом? Если да, то в этом тумане нам конец. «Сторожа» стоят слишком редко.

— Теоретически, могут, конечно, — сказал Крейг. — Но подобных прецедентов не отмечено.

— «Теоретически могут», — передразнил я его. — «Прецедентов не отмечено»… Не отмечено никем, кто остался в живых. А сотрудники «Вудс индастриз»?

Мы все были в «штабе». Крейг резко развернул кресло и потрясенно уставился на меня. Потом вспомнил о своих обязанностях оператора.

— Раны на телах были больше похожи на следы зубов крупного хищника, — ответил он, разворачиваясь обратно к пульту.

— Раны на телах, которые исчезли, и больше их никто не видел. Пока никому не удавалось снять слепок с челюстей горилл. Ты вот догадался, когда проводил вскрытие самца?

— Господи, нет.

— Мы все видели его, — сказал Рик. — Достаточно здоровые клыки. И весил он килограмм сто сорок.

— Сто сорок шесть, — поправил Крейг.

— Малыш, ты говорил, ребят из «Вудс индастриз» растерзали, но не съели. Смахивает на типичное проявление ярости со стороны животных-вегетарианцев.

— Их там уже не менее пятисот, — заметила Кэт. — Невесело будет подыхать на этом пляже, погребенными под грудой озверевших горилл.

— Биас, готовь свои пушки, — сказал я, и мы услышали тихое жужжание, когда киб-мастер развернул турель со сдвоенным крупнокалиберным пулеметом. — Катер стоит носом к лесу, используй два передних пулемета по центру, а башенные — по правому флангу. Четвертого «сторожа» перемести от озера на левый фланг. Ты будешь наводить по аппаратуре зондов. Наводку «сторожей» оставь как есть. Незачем самим начинать бойню.

— Может, нам укрыться в катере? — спросил Крейг.

— Станет по-настоящему опасно — так и поступим. Но это не выход. Мы притащили сюда с «Артемиды» почти все оборудование. Если они разнесут лагерь, нам ничего не останется, как свернуть охоту и возвратиться на Безымянную.

— Давайте пугнем их, — предложил Рик. — Выстрелим по кустам хлопушкой.

— Именно внезапный резкий звук и может спровоцировать нападение. Мы мало о них знаем. Лучше не рисковать.

Пару часов мы чувствовали себя как в осаде; трое самцов бродили в тридцати метрах от линии сторожевых роботов, но отступили в лес незадолго перед тем, как туман стал редеть. Все вздохнули с облегчением. Большое сборище в лесу рассосалось задолго до того, как мы оседлали скутеры и принялись осуществлять наш план. Крейг, оставшись в лагере, засел в рубке «Рейнджера» и задраил люк. Я летел один, Рик был стрелком у Кэт. Наши машины разошлись в стороны и, описав в воздухе по широкой дуге, вышли в тыл «начальникам караула» и «сторожевым дозорам» горилл. Последние нас сейчас не интересовали. Мы хотели сделать вид, что охотимся на них, но проскочить мимо и с ходу войти в подлесок, отрезая трех самцов. План был хорош, но с треском провалился. Едва скутеры нырнули в заранее намеченные просветы в кронах, как группы горилл бросились врассыпную, а трое самцов рванули в лес с такой скоростью, что отрезать их мы не успели. Продолжать их преследовать в джунглях не имело не малейшего смысла, поэтому мы возвратились в лагерь. Рик, слезая с заднего сиденья, в рассеянности зацепился ботинком за стабилизатор, сплюнул и грязно выругался. Я прекрасно понимал его чувства. Ни один профессиональный зверолов в глубине души не верит, что существуют животные, которых он не способен перехитрить и поймать. Когда попадается зверь, которого он в течение продолжительного периода времени не может отловить, несмотря на свой опыт и техническое оснащение, это приводит его в состояние тихого бешенства. Особенно раздражает ситуация, когда невозможно понять, что является этому причиной. Современный охотник, вооруженный превосходной техникой, привык к легким успехам и плохо переносит, когда ему вот так раз за разом утирают нос.

Мы думали, что гориллы долго не появятся вблизи лагеря, но не прошло и двух часов, как все они опять были на месте; только численность групп «дозорных» сократилась до трех-четырех особей. Когда все три «начальника караула» заняли свои посты на опушке, мы испробовали другой способ. Вылетев из лагеря в сторону Малого Круглого озера, нырнули в лес и стали пробираться к лагерю, заглушив всю технику, какую только было возможно. Даже передачу данных между личными кибами отменили, они лишь держали связь с Биасом, который должен был нас предупредить, когда мы выйдем в нужный район. Через полчаса он сказал:

— Ничего не получилось. Вы еще не вышли на позицию для броска, а они уже отступили.

В третий раз мы использовали завесу из зондов. Из последнего рейса на «Артемиду» Крейг привез оттуда весь наш запас, и теперь их у нас насчитывалось, в общей сложности, двенадцать. Выведя зонды в лес, мы опять зашли с тыла. Крейг пугнул самцов из лагеря, приказав Биасу выстрелить в подлесок шумовой гранатой. Все было бы хорошо, да только гориллы не испугались взрыва и остались на своих местах. Нам ничего не оставалось, как двинуться на них, в надежде подстрелить хоть одного. Крейг манипулировал зондами. Самцы, против своего обыкновения, не попытались избежать встречи с ними и помчались напрямую сквозь завесу. Пока мы подоспели к месту событий, они уже ушли; Крейг попытался оглушить одного зондом, но разбил его о дерево.

В течение целой недели мы старались изловить горилл, используя все известные уловки и на ходу изобретая новые. Потом мы попытались обмануть их, без конца повторяя одни и те же маневры, в надежде сбить животных с толку однообразием действий — не помогло.

Мы с Крейгом старались сохранять хладнокровие, зная из опыта, что с добычей из рейса возвращаешься не всегда. С самого начала мы держали в голове, что можем улететь с Тихой, так никого и не поймав. Кэт психовала страшно. Опыта у нее не меньше, чем у меня и Крейга, но она терпеть не может отступать. Рик был вне себя. Его удивительные глаза меняли цвет с угольно-черного на мертвенно-белый, что у него соответствовало состояниям ярости и крайней ярости. На десятый день гориллы, продолжая легко пресекать любую попытку лишить их свободы, обнаглели настолько, что стали то и дело показываться в ветвях стоящих близ пляжа деревьев. Мы впервые получили возможность сколько угодно наблюдать их непосредственно, но никого это не утешало. Им всегда удавалось скрыться прежде, чем мы успевали прицелиться и выстрелить парализатором. Рика мы не пускали дежурить в рубку, не без оснований опасаясь, что он пустит в ход пулеметы «Рейнджера». Кэт уже накалилась до температуры плавления металлов.

Ее терпение лопнуло, когда один «начальник караула» спустился на толстую ветку дерева, нависшую над самым пляжем. Он уселся на корточки и уставился на нас. На его морде было написано пренебрежение и крайнее высокомерие.

— СУКИН СЫН!!! — взвыла Кэт, вскидывая к плечу винтовку; судя по всему, у нее и в мыслях не было брать самца живьем. Я быстро протянул руку и пригнул дуло к земле, но за секунду до этого горилла, подпрыгнув вверх на добрых четыре метра, скрылась из виду. Минуты две с очаровательных, по детски пухлых губок Кэт срывались такие ужасающие ругательства в адрес горилл Фостера, а заодно и в мой, каких никто из нас еще от нее не слышал. Воспользовавшись короткой паузой, которая ей потребовалась для того, чтоб набрать в грудь побольше воздуха, я сказал:

— Расслабься. Нет смысла убивать их только потому, что они оказались умнее нас.

— Вряд ли они нас умнее, — выдохнула она. — Просто мы пока не нашли их слабое место. У всех есть слабое место.

— Золотые слова, — охотно согласился я. — Вот и давай поищем его повнимательнее.

— Кэт права, эти твари всех уже достали! — Глаза Рика потемнели до предела. — Давайте настроим «сторожей» на максимальную дальность поражения и выдвинем их к линии леса. Кого-нибудь да зацепим. Шанкар Капур…

— Шанкар как раз просил нас воздержаться от убийств.

Плечи Рика понуро опустились.

— Мне просто жаль: такой заказ — и ни хрена не получим. Так хоть тела продали бы. Пускай потом Шанкар сам разбирается.

— Малыш, если мы послушаем тебя, то после короткого заседания суда нас всех похоронят заживо. А рядом будет могила Шанкара Капура. Деньги в этом сезоне мы и без горилл получим неплохие. Ты что, забыл условия контракта?

— Если хочешь, я прощу тебе восемь штук, которые ты мне должен, — предложила уже успокоившаяся Кэт.

— Ну уж нет, Кэтти, я не…

— Тогда отсрочу выплату до следующего сезона.

— Да не из-за денег я! Просто меня раздражает, что эти твари бесконечно ускользают от нас, а мы…

— Ну вот так и скажи. А то завел одно и то же — заказ, заказ… Всех достали гориллы, не только тебя. Все уже утомлены их хитромудростью. Но у нас еще немало времени на их поимку. Оплаченного времени, заметь. — Малыш попытался что-то сказать, но я его остановил: — Я уже понял, что ты не из-за денег. Все это знают. Просто успокойся. Это не поединок, в котором надо непременно взять верх — обычная работа.

На следующий день Крейг развернул «Рейнджер» боком к лесу и засел в шлюзовой камере, вооружившись «Горгоной» — специальным дальнобойным ружьем, предназначенным исключительно для стрельбы парализующими капсулами на большие расстояния. Гориллы тут же попрятались и не показывались до тех пор, пока Крейг не покинул свою засаду, просидев там без всякой пользы более двух часов.

Следующая попытка была моей. Я лег на обеденный стол в столовой, опустив предварительно все стенки палатки и вырезав аккуратную дырку в одной из них. Высунув наружу дуло «Горгоны», я стал подкарауливать животных, пользуясь изображением и наводками с зонда, которые передавал мне Биас при посредстве Суслика. Повезло мне не больше, чем Крейгу, и я уже через час бросил это дело.

Кэт, нарезав с помощью роботов обслуги уйму зеленых веток, устроила под прикрытием корпуса «Рейнджера» засидку, замаскированную под большой куст. Работала она долго, а когда закончила, все сошлись на том, что это настоящий шедевр. В заключение Малыш помог ей обрызгать ветви консервантом, чтобы листья не вяли возможно дольше. Ночью, перед рассветом, Крейг поднял катер и переставил его на другое место. У Кэт терпения хватило на целых шесть часов, после чего она сделала большой перерыв и провела внутри своего куста еще четыре часа ночью. Днем гориллы высунули морды из зарослей едва она покинула засидку, ночью внезапно вообще покинули прилегающую к лагерю территорию, исчезнув даже с экранов биорадаров, передающих картинку с подвешенных далеко в лесу двух зондов. Стало очевидно, что так горилл не подловишь, создавать миражи с помощью роботов-имитаторов мы пробовали и раньше.

Однажды вечером, за ужином, с любовью укомплектованным Кэт блюдами из французской кухни, мы все старательно избегали темы отлова горилл, пока Крейг не сказал:

— Надо менять тактику.

— Сначала поменяем место лагеря, — предложил я. — Здесь нам ничего не светит.

— Правильно, — поддержал меня Рик, — давайте хоть слезем с этого чертова плато. Может, внизу, на равнине повезет больше.

— Не просто слезем, — поправил я. — Лучше сразу перенести лагерь на значительное расстояние. Все местные макаки нас уже доподлинно знают. Но сначала надо связаться с Шанкаром. Доложим обстановку и предупредим, что на дальнейшие попытки мало надежды. Единственное, чего мы еще не пробовали — расстановка ловушек.

— Толку-то от них, — заметил Крейг. — Мы ведь не знаем, как настраивать приманку. На что они клюнут?

— Вот это ему и сказать. Ведь мы с самого начала не собирались вешать ему лапшу на уши, верно? Если он не захочет продолжать, сматываемся отсюда. Если захочет — сидим на Тихой до упора, пока не истечет шестимесячный срок разрешения на отлов. Вряд ли мы найдем другую работу до конца сезона.

— Тогда нечего тянуть, — сказала Кэт. — Биас, связь с Дианой, а через нее — с Землей при первой возможности. Или, лучше, передашь ей всю последнюю информацию, пусть свяжется сама.

Ответа нам пришлось дожидаться целых два дня, но он был вполне определенным. Шанкар настаивал на продолжении охоты на прежних условиях. В случае, если в этот период нам поступит более выгодное предложение от третьего лица, он обещал компенсировать издержки, связанные с потерей такого заказа. Мы и вправду могли, в одностороннем порядке, по причине бесперспективности, расторгнуть контракт с Шанкаром. Но никто не собирался этого делать — должно быть, он просто не совсем правильно понял смысл нашего запроса. Дополнительный заказ мог поступить только через ООЗ, но надежда на это была невелика. А главное, поимка горилл Фостера стала для нас уже почти что делом чести.

— Здорово нужны ему эти макаки, — удивился Рик.

— Замечательный человек, — сказал Крейг. — Если он станет нашим постоянным клиентом, мы можем ни о чем больше не заботиться в жизни до самой старости.

Послание Шанкара мы получили под вечер; подготовку к переселению было решено начать с утра. Все повеселели. Крейг, сверкая глазами, спросил нас, не сможем ли мы обойтись без него — ему хотелось остаться у озера до последнего, он мечтал провести еще несколько опытов. Последние двое суток он без конца запускал зонды в воду, меняя их настройки, и наловил столько рыбы, что можно было бы открыть прямо на берегу небольшой консервный завод. Однако ему еще казалось мало, и мы согласились — старый лагерь все равно нужно кому-то охранять. После нападения на скутер и непонятной активности целой армии горилл две недели назад, мы перестали доверять их безобидности и пугливости.

 

Глава 4. Пассивный способ охоты и некоторые особенности заготовки свежего мяса

— Вот здесь, — сказала Кэт на следующее утро, указывая на обзорный экран. «Рейнджер» висел над самым краем плато, обрывавшегося почти отвесным склоном в расстилающиеся на равнине джунгли. — Мне надоели эти бесконечные бдения то в «штабе», то в рубке. Если нам предстоит торчать на Тихой еще несколько месяцев, давайте устраиваться с удобствами. Здесь мы можем спокойно спать по ночам — все сразу; для охраны будет достаточно «сторожей» и Биаса. Смотрите, какой простор — здесь и «Артемиду» можно посадить, если надо.

Место выглядело просто замечательно. От края плато до границы сплошных зарослей на восемьсот — девятьсот метров простиралось открытое пространство с разбросанными по нему валунами, выступавшими из сочной травы, и деревцами с пушистыми кронами. Мелкая речушка, вытекая из леса, делала здесь петлю и стремилась по самому краю плато дальше, падая на равнину каскадом небольших водопадов в пятнадцати километрах отсюда. Обрыв нависал над равниной на высоте тридцати метров над вершинами самых высоких деревьев внизу, и с этой стороны мы были бы в полной безопасности.

— Поставим «сторожей» здесь и еще здесь… — планировала Кэт, тыкая пальцем в экран. — Господи, да и трех штук хватит, чтобы наглухо закрыть периметр. Но выставим всех. Я лично установлю им максимальную дальность поражения. Я больше не дам так трепать себе нервы, как на старом месте. А если роботы пристрелят парочку любопытствующих горилл, которые посмеют высунуть свой нос из леса, то это не беда. Зато будем жить спокойно.

Мы согласились с Кэт. За это утро мы успели осмотреть несколько подходящих мест, но ни одно из них нас не устроило так, как это. Рик связался с Крейгом, но тот был слишком занят, торопясь закончить свои опыты на озере, и буркнул, что его устроит что угодно. После этого решение можно было считать единогласным. Я повел «Рейнджер» на посадку.

Единственного взятого с собой робота-часового мы сразу загнали на стоящую в двухстах метрах от края плато скалу с плоским верхом, которая господствовала над всем открытым пространством по обоим берегам реки, и принялись расставлять палатки. Малыш улетел на «Рейнджере» в старый лагерь. Роботы обслуги трудились как надо. Кэт взяла пробы воды из речки — она оказалась еще чище, чем была в озере. С водой на Тихой нам вообще пока везло. В кронах деревьев, в тени которых мы расположили палатки, щебетали небольшие диковинные птички самых ярких расцветок, что я здесь видел. А может, раньше я просто не обращал внимания. Слишком занятые в первое время нашими гориллами, мы мало смотрели по сторонам. Теперь, когда стало ясно, что нам не удастся быстро завершить работу и улететь с планеты, мы начали чаще оглядываться вокруг. Тропический мир Тихой не был похож на тропические и экваториальные леса Земли и других планет, но он был по-своему красив, по-своему гармоничен.

Мы никуда не торопились, и благоустройство лагеря заняло целый день. Рик тоже не спешил, чувствуя, что его все равно тормознет Крейг. Малыш забрал его с берега озера и привез на новое место с остатками оборудования уже под вечер. Крейг вылез из катера, осмотрел новый лагерь, удовлетворенно кивнул, и растянувшись во весь рост на траве под одним из деревьев, сладострастно застонал, выпрямляя спину. Солнце клонилось к закату. Я подошел и улегся рядом с ним.

— Ну, нашел ты что искал?

Крейг только промычал в ответ.

— Значит, не нашел?

До Крейга дошло, что я от него не отстану.

— Если б я знал, что ищу, было бы проще, — сказал он. — Тыкаться наобум, не имея достаточно времени… Лучше бы я вообще это озеро не трогал. Ты хорошо понимаешь, что такое экосистема? Отдельно взятого водоема, например? В экосистеме Большого Круглого озера отсутствуют целые фрагменты, причем немаловажные. Сам знаешь, если полностью уничтожить какой либо вид, это повлечет гибель других видов. Следствием будет или гибель всей экосистемы (в крайних случаях), или ее частичное видоизменение. Ты сам заметил, что на озере нет водоплавающих птиц… и много чего еще там тоже нет. Короче, там недавно произошло частичное или полное вымирание многих видов живых существ.

— Как в Мертвых озерах?

— Там вымирание было тотальным.

— Ну и что это значит?

— А я знаю? Говорю же, лучше бы и не брался вообще, только расстроился. Сколько раз клялся себе не проводить изыскания на скорую руку. Нужны планомерные исследования, причем комплексные. Озеро я прозондировал, а соседнее — Малое Круглое — там что? А окрестные леса? Это только принято говорить так: «экосистема озера». Она ведь не существует обособленно от экосистемы планеты, верно? Рассматривать ее в отрыве от целого бесполезно.

— Аппетиты у тебя… То радовался озеру, а теперь уже всю планету подавай.

— Но только так можно вскрыть истинные причины… И не пытай меня. Я не узнал ничего определенного. — Крейг сделал длинную паузу и добавил: — Диана по своей линии тоже в тупике.

— Насчет чего? — не сообразил я.

— Насчет перебоев связи, — ответил он. — Мне они не нравятся. Диана пыталась разобраться, в чем дело, но не получилось. Мы с ней проводили эксперимент — при усилении помех глохнет даже SOS-передатчик, представляешь? Это не магнитные бури и ни одно другое известное ей явление. Дошло до тебя? Помеха ничем не фиксируется… Как зеркало, которого нет.

Я добросовестно попытался представить себе такое зеркало.

— Главное я понял — она не знает причину сбоев связи.

— Умница, — проворчал Крейг. — Возьмем эти помехи — позволительно назвать их так потому, что они мешают передаче наших сигналов. Но вообще-то они сами могут быть сигналами. Хочешь пример? Представь себе… Представь себе обычный текст, в котором некто будет стирать отдельные буквы и по-другому расставлять пробелы и знаки препинания. Пять букв — пробел, две запятых — пробел, четыре буквы… С нашей точки зрения получится бессмыслица, текст будет испорчен. Но на самом деле он превратится в цифровой код, который сможет прочитать тот, кто знает ключ. Вот и в помехах этих чувствуется некий порядок, то есть это феномен, близкий к известному «эффекту города». Как будто рядом начала работу мощная передающая станция, но не обычная, а паразитного характера, которая не только посылает свои сигналы, но и преобразует наши. Знаешь, что? Хотя нам с Дианой и не удалось выяснить ничего определенного с помощью приборов, но интуиция подсказывает мне, что на планете действует некая сила — могущественная, всеобъемлющая, но невидимая для нас. Я думаю, что Тихая — такой орешек, который ученые раскусят еще не скоро. Просто потому, что не за что зацепиться. Код, чтоб его взломать, должен иметь свою систему… Все феномены Тихой не имеют такой системы ни по отдельности, ни вместе взятые. Точнее, пока ее никто не обнаружил. Является ли совпадением, что «эффект города» фиксировался в том числе и в районе Мертвых озер? Неизвестно. И с остальным то же самое.

— Может, это шуточки Великого Бога Айтумайрана?

— Может быть. Но я подозреваю, что у всех здешних феноменов более материальное происхождение, и они имеют гораздо больше общего с неизвестными нам законами природы, нежели с Божественным вмешательством.

— Меня тоже волнуют перебои связи, — сказал я. — Если уж Диана временами и SOS-передатчики не слышит… Получается, что все, что надежно связывает нас с внешним миром, это наш «Рейнджер». Случись с ним что, и мы застрянем на планете. Может, мы зря не посадили «Артемиду»?

— Может, мы зря над всем этим голову ломаем? С проблемами отсутствия связи так или иначе сталкивались все, кто высаживался на Тихой и провел здесь больше недели. Пока ничего из ряда вон выходящего не случилось. Будем надеяться, что и не случится.

Наутро мы провели разведку лесов на плато и на равнине. Сразу выяснилась интересная вещь — в лесу на плато совсем нет горилл. По крайней мере там, куда мы летали на скутерах, а это километров двадцать. Заинтересовавшись, мы прочесали местность более тщательно, используя «Рейнджер». Рик поднял катер в воздух и принялся методично утюжить пространство над плато, прощупывая джунгли с помощью биорадаров.

— Ну и отлично, — сказала Кэт, когда он вернулся. — Хоть не будут болтаться у лагеря.

В лесах на равнине гориллы были, небольшие группы мы заметили уже на второй день. Наученные горьким опытом, мы не пытались на них охотиться, только примечали места, где они встречались чаще. На четвертый день, не испытывая особого энтузиазма, мы начали расставлять ловушки.

У нас на «Артемиде» имелся неплохой комплект капканов, самоловов и живоловушек, предназначенных для поимки пассивным способом различных видов животных. Были простые механические приспособления такого рода и устройства, снабженные имитаторами приманок и системами маскировки. В настоящее время на рынке предлагается множество более сложных по техническому оснащению ловушек, но стоят они недешево, нужны не всегда, и мы не считали нужным таскать за собой по всей Галактике гору дорогостоящего хлама.

Поначалу мы вообще надеялись провести отлов без ловушек. Всем нам в разное время и на разных планетах довелось поохотиться на человекообразных, особенно богат был в этом плане опыт Крейга. Он не раз похвалялся, что может безупречно рассчитать марку и дозу парализатора для любого известного науке примата. Делать это точно совершенно необходимо, потому что большинство из них, как известно, проводят немалую часть жизни на деревьях, а многие вообще редко спускаются на землю. Никого не порадует, если желанный «экземпляр» свалится вниз с высоты нескольких десятков метров. Даже при падении с небольшой высоты не исключены переломы конечностей и другие травмы разной степени тяжести. Но если все сделано правильно — проблем нет. Животное быстро теряет ориентацию и способность держать равновесие; почувствовав себя неуверенно, оно инстинктивно останавливается и вцепляется в ветви всеми четырьмя лапами и хвостом. Через короткое время оно вообще впадает в полный ступор. Опасности, что животное в таком состоянии разожмет лапы и упадет, никакой, трудность состоит как раз в том, чтобы оторвать его от веток. Подлетаешь на скутере и упаковываешь. Судя по косвенным данным, почерпнутым нами из отчетов, существенных отличий от других человекоподобных у горилл не было; вскрытие добытого нами самца это подтвердило. Крейг клялся, что он с самого начала рассчитал дозу правильно, однако проверить его утверждение на практике нам так и не довелось.

Теперь, после многих неудачных попыток охоты с воздуха, нам пришлось-таки расставлять ловушки. В очередной раз у нас был случай убедиться, что делать это в ветвях деревьев на высоте от десяти до сорока метров — удовольствие, которого лучше избежать. На земле — другое дело, там все гораздо проще. Увесистый сверток из телескопических штанг, скрепленных подвижными соединениями, разворачивается в конструкцию, напоминающую модель куба с закрытым сеткой верхом, низом, и трубчатыми магазинами падающих стенок по всем четырем сторонам. Надо заметить, что даже на земле лучше это делать вдвоем. Подвижные соединения фиксируются, после чего приводятся в действие буры, упрятанные в полых вертикальных штангах ловушки. Буры могут войти даже в гранит, а уж в почву уходят на всю длину, после чего наконечник раскрывается во все стороны «цветком». Теперь ловушку не оторвать от поверхности земли даже мощнейшему урагану или целой тысяче горилл. В сущности, механизм крепления тот же самый, который используется для обычных палаток. На деревьях ловушки необходимо крепить с помощью тросов; разве что найдешь горизонтальную развилку достаточно толстых веток, расположенных так, что в них удается загнать хотя бы три бура из четырех — но такие ветки не встречаются по заказу во всех нужных местах. Потом активируется приманка, если знаешь параметры настройки. Последними включаются блокировка, окончательно запирающая фиксаторы угловых соединений, и маскировка. После этого остается только ждать.

Для отлова горилл мы выбрали ловушки с максимально возможной длиной ребра три метра. Длину и ширину мы везде, где позволяло место, оставляли именно такую, высоту уменьшили до двух двадцати. Ясно, что разворачивать и устанавливать подобную конструкцию в кроне дерева, мягко говоря, нелегко, а ведь наши подопечные в основном предпочитали передвигаться по деревьям, спускаясь на землю нечасто. В первый день мы установили одну ловушку на земле и три на деревьях. На второй день поставили шесть — четыре на ветвях и две внизу. Несмотря на то, что ловушки в свернутом виде довольно компактны, в багажник скутера все равно помещается лишь одна. Это тоже задерживало работу, приходилось периодически делать рейс в лагерь. Две ловушки остались в запасе, у нас на них уже не было сил. У всех портилось настроение при мысли, что эти дьявольские штуковины вскоре придется переносить на другие места, и уж во всяком случае постоянно проверять и перенастраивать. Правда, они были оснащены сигнализацией, которая подает на пульт управления в лагере сигнал о том, что ловушка сработала. Однако у них отсутствовали функции сигнала о пустом захлопывании и автоматической перенастройки приманки в соответствии с заранее созданной программой, не говоря уже о такой роскоши, как самовзводный механизм падающих стенок. Обидно бывает сломя голову лететь по тревоге только для того, чтобы выпустить из ловушки, размером с корабельную каюту, какую-нибудь паршивую крысу. Но устройства с самовзводом стоят несравненно дороже наших моделей. Они управляются уже киб-интеллектом, и в шутку именуются снаряжением для лодырей. Выйти же из строя могут, как и любые другие. Любой зверолов предпочитает иметь десять ловушек попроще, чем одну такую: даже киб-мастер класса «абсолют» не сможет поймать животное, если оно к нему не придет.

В первый день после обеда нам пришлось два раза отвлечься от установки, поскольку срабатывали ранее установленные ловушки. В наземную забрел гигантский дикобраз — животное на Тихой редкое, за которое можно было бы получить неплохие деньги. Малыш в очередной раз предложил бросить честную жизнь и вплотную заняться браконьерством, однако мы его предложение единодушно отвергли. Малыш не то что бы прирожденный нарушитель закона, но страдает легкомыслием. Несмотря на свою бурную, полную приключений жизнь, в тюрьме он ни разу не сидел, и плохо представляет себе условия обитания на каторжных планетах.

Крейг спрыгнул со скутера на крышу ловушки и свернул одну из стенок. Дикобраз развернулся к открывшемуся проему задом, угрожающе ворча и тряся иглами. Весу в нем было не менее семидесяти килограммов, и сдаваться без боя он не собирался. Сообразив, что на него никто не нападает (а на это ушло минут десять), он повернулся к проему передом и с шумом втянул носом воздух. Еще минут пять он топтался на месте, решая, стоит ли выходить, или, может, лучше остаться, потом не спеша потащил свое грузное тело через заросли густой травы к ближайшим кустам.

В ловушку на дереве попалась целая стайка маленьких, очень симпатичных оранжево-черных мартышек с огромными, изумленно-испуганными глазами. Очевидно, они по одной и по две постепенно собирались там, сообща пытаясь разобраться, где находится лакомство, запах которого их сюда привлек; потом сработал детектор веса, установленный нами на сорок килограмм. Как только Крейг приподнял стенку, бедняжки сыпанули из ловушки с такой скоростью, что уже через пару секунд внутри никого не осталось. Эти милые зверушки принадлежали к числу наиболее распространенных на Тихой видов, и постоянно попадались нам в лесу.

— Хочу одну такую! — застонала Кэт, которой была свойственна любовь ко всему маленькому и пушистому. Она уже давно хотела держать дома что-то похожее, но никак не могла выбрать. — Какие милашки! А грудка — ты видел? — почти белая.

— Нет проблем, — сказал я. — Поймаем хотя бы одну гориллу — можешь попросить Шанкара взять разрешение на мартышку, потом оплатишь. Ему дополнительный маленький заказ оформить ничего не стоит, так часто делается.

Кэт согласно кивнула: она знала, что многие специально поступают так, когда им надо отловить в заповеднике сразу несколько видов — получают сначала разрешение на один-два самых редких. А уже с планеты делают запрос на дополнительные виды по готовому разрешению. Это легче, чем просить сразу все — уоповцы часто обрезают большие заявки, причем, естественно, за счет редких видов.

— Ты что, действительно хочешь захватить с Тихой оранжевую мартышку в качестве сувенира? — изумился Крейг, который тоже знал о желании Кэт. — Но это же все равно что завозить полевых мышей из Андромеды. И здесь, и на других планетах земного типа полно им подобных. Не стоит ли тебе подыскать что-то поэкзотичнее?

— Зачем? Мне нравятся эти.

— Нас знакомые засмеют. Звероловы, обшарившие всю Галактику, привезли на Землю мартышку. Скажут — должно быть, это самое ценное, что нам удалось поймать.

— На всех не угодишь, — заступился я за Кэт. — Что прикажешь делать — посадить во дворе на цепь гариманга? Конечно, это неплохой выход, особенно если цепь сделать подлиннее — можно снимать с участка сигнализацию и экономить на охранных системах дома. А главное, у всех сразу пропадет охота шутить. После того, как он слопает парочку зазевавшихся посетителей, у наших друзей совсем заглохнет чувство юмора.

— Мне надо пересмотреть отчеты по Тихой и точно узнать, чем питаются эти милые крошки! — Кэт уже загорелась воплощением замысла в жизнь. — Ты случайно не помнишь, Крейг?

— Они?.. Боже, да чем угодно! Не понимаю, зачем тащить их отсюда. Они наверняка есть даже в зоопарке Монреаля. Когда вернемся, съезди туда и купи. Или просто закажи с доставкой на дом.

Кэт немного обиделась на Крейга за столь явное пренебрежение к ее выбору и дулась на него до вечера. На следующий день, изгнав из наземной ловушки чету небольших лесных свиней, мы успешно завершили установку всех остальных «спецсредств пассивного отлова» и приготовились ждать.

Сначала ждать было нетрудно, все просто отдыхали после изнурительного труда в условиях тропической жары. Спецкостюм хорошо защищает тело, но не может уберечь от солнца голову, если нет шлема. Несмотря на это, мы продолжали их игнорировать, пользуясь обычными рациями или коммуникаторами. На верхних ярусах леса, куда проникает много солнечных лучей, нам пришлось работать мало, мы установили там только две ловушки. В нижних ярусах и на земле, где солнца нет, всегда полумрак и не так жарко, только большая влажность. При полетах на скутере даже приятно — обдувает ветром. В лагере на сей раз было много естественной тени от растущих там небольших деревьев, и нам не пришлось растягивать солнцезащитные тенты, как мы делали на пляже у озера.

В течение первого дня Кэт и Рик трижды летали выпустить попавшихся в ловушки ненужных нам животных, на следующий день Крейг и я сделали пять рейсов. Вся информация, записанная устройствами ловушек, передавалась в распоряжение Биаса, что должно было помочь нам впоследствии более тонко их настроить. Мы владели только сведениями ООЗ, которое, в свою очередь, владело отчетами, предоставленными членами Общества, а на Тихой в прошлом высаживалось слишком мало профессиональных охотников. О гориллах Фостера мы знали немного, относительно других видов имелась весьма обширная, но разрозненная информация, в разное время и по разным поводам переданная в ООЗ учеными и некоторыми организациями и частными лицами. Оставалось лишь действовать методом проб и ошибок, постепенно убирая из программ имитаторов приманок все ненужное, пытаясь при этом оставить возможно больше того, что могло привлечь горилл. Я по-прежнему считал, что они больше походят на шимпанзе.

— Когда мы их наловим, а Шанкар распотрошит, давай настоим на том, чтоб их переименовали, — предложила Кэт. — В твою честь. «Шимпанзе Дугласа». Ну его к черту, этого Фостера. Пусть все забудут про него.

На третий день мы вылетели по тревоге шесть раз, на четвертый — два раза. Большинство рейсов делалось поутру, когда Биас выдавал нам новости о том, что произошло за ночь. Ночью мы не беспокоились. Сетчатые стенки ловушек были изготовлены из прочнейшего каучукопласта — современного материала, гибкого, как резина и несокрушимого как сталь. Вообще-то, в нем нет никаких следов каучука, материал полностью синтетический. На ощупь он нежно-бархатистый, но прочен необычайно. Для того чтобы в этом убедиться, достаточно попробовать разрезать его ножом — ничего не выйдет. Из него изготовляют ловчие сети и тенета, которыми можно поймать как небольших животных, так и огромных чудовищ, а как материал для ловушек он просто незаменим. Даже если животное, попав в плен, испугается и начнет биться, бросаясь на стенки, вреда оно себе не причинит. Стойки тоже обтянуты слоем каучукопласта. Даже при сильном ударе о них зверю не грозит ничего, кроме легких ушибов, и он не сломает зубы, если вздумает их кусать. Нам нечего было беспокоиться о том, что наши ненаглядные гориллы нанесут себе ущерб, если останутся в одиночестве до утра, дав нам как следует выспаться.

Через неделю попался еще один гигантский дикобраз, куда крупнее первого, который никак не хотел покидать ловушку — ему, кажется, нравилось там, и он не мог понять наших настойчивых попыток выселить его из облюбованного им нового убежища. Еще через три дня, проверяя ту же ловушку, мы опять обнаружили, что она оккупирована дикобразом, на сей раз — самкой с чрезвычайно скверным характером. Даже крупнее, чем последний из самцов, она твердо решила защищать от наглых самозванцев уютную ловушку, и нам с Риком пришлось изрядно попотеть, прежде чем она хотя бы просто согласилась выйти наружу. Потом ей пришло в голову, что неплохо взять под контроль всю прилегающую территорию. Минут сорок она бродила вокруг, воинственно кряхтела, топорщила иглы и поглядывала на нас, смутно надеясь, что мы спустимся со скутера на землю и вступим с ней в битву. Когда ей стало ясно, что мы — жалкие трусы, она разочарованно вздохнула и… прямиком направилась домой — в родимую ловушку. Я едва успел спрыгнуть на сетчатую крышу клетки и захлопнуть открытую стенку; дикобраз, рассвирепев, развернулся спиной и сделал короткий молниеносный рывок назад, едва не достав меня через сетки стенки и верха своими длиннющими, острыми как копья иглами. Спустя два часа самка еще топталась вокруг, не желая отказаться от мысли, что ловушка — то самое место, где ей надо остаться жить навсегда и в будущем произвести на свет потомство.

После этого случая мы поняли, что появление в одном и том же месте трех редких животных за короткий срок неслучайно. Либо их привлекает сама конструкция, либо импульсы, посылаемые имитатором приманки. Кэт высказала мнение, что где-то недалеко расположен район их постоянного проживания, а если так, то мы и в будущем не избавимся от повышенного внимания дикобразов к этой ловушке. Не желая впоследствии вести ежедневные небезопасные игры с ними, мы перенесли ее на новое место. Но полученные сведения представляли определенный интерес — если когда-нибудь мы получим заказ на дикобразов, легко добудем их в любом числе.

Другими животными, которые доставляли много хлопот, были лесные свиньи десятков видов, которые водятся в джунглях Тихой. Их размеры варьируются от небольших, с двухмесячного поросенка, шустрых хрюшек, до огромных свирепых кабанов весом до трехсот килограммов и больше. Все они встречаются здесь в больших количествах, практически всеядны, и отстроить имитаторы приманки от их широких вкусов не представлялось возможным. Если бы эти звери, служащие, наряду с многочисленными видами лесных антилоп, добычей разнообразным здешним хищникам, не были столь осторожны и недоверчивы, нам вообще пришлось бы убрать ловушки с земли. Однако, несмотря на свою бдительность, они все же частенько попадали в плен. На деревьях главным источником беспокойства оставались упомянутые оранжево-черные мартышки и обезьяны других видов и всех цветов радуги. Ежедневно нам приходилось совершать два — три вылета минимум, а иногда и до двух десятков, не считая тягостных обязанностей по перестановке ловушек с места на место. Кроме кабанов и обезьян, нам за первый месяц пришлось выпустить на волю представителей чуть ли не всех крупных травоядных и всеядных видов Тихой, габариты которых соответствовали заданным параметрам отлова. Рик не уставал напоминать нам, что продай мы все это на черном рынке, так непременно станем миллионерами. И только необходимые нам гориллы Фостера упорно обходили ловушки стороной. Ежедневно, ругая на чем свет стоит проклятых горилл, мы выгребали из самоловов кучу ненужного нам зверья, переустановка отнимала прорву времени, а результаты оставались на нуле. К средине второго месяца мы так устали, что даже проклинали неуловимых горилл уже без прежнего азарта, и больше всего на свете нам хотелось посмотреть в глаза негодяю, назвавшему такой способ охоты пассивным. Нам начинало казаться, что по сравнению с этой каторгой охота с воздуха попросту состояние полного покоя.

Однажды мы вылетели на место, чтобы выпустить из ловушки очередного кабана; осложнений не предвиделось — свиньи, едва только падающая стенка поднималась, всегда опрометью бросались прочь на скорости, близкой к скорости света. Процедура стала привычной до автоматизма: Рик, который прилетел один, подвел скутер к самолову и, спрыгнув на крышу, привел в действие механизм трубчатого магазина, в который сворачивается сетчатая стенка; я остановил свой аппарат метрах в двадцати, чтоб нам с Кэт было удобнее наблюдать за тем, как здоровенный кабан рванет в кусты. Он не обманул наши ожидания — едва сетка поднялась на достаточную высоту, сорвался с места словно стартующая ракета. Вот тут Кэт и отколола номер в стиле, обычно присущем Малышу: она спрыгнула с заднего сиденья моего скутера на землю прямо на пути животного. Высота была около четырех метров: Кэт по-кошачьи мягко приземлилась, сжалась в комок и тут же вскочила, согнув спину и расставив ноги — в правой руке у нее был зажат нож. Я выхватил пистолет и прицелился в несущуюся на Кэт двухсоткилограммовую тушу; Рик с крыши ловушки сделал то же самое, но не мог стрелять, поскольку находился с кабаном и Кэт на одной линии; кабан пригнул голову, готовясь поддеть длинными нижними клыками худенькую фигурку, преграждавшую ему дорогу. В следующую секунду произошли три вещи: я дважды выстрелил по животному, кабан налетел на Кэт, которая долей секунды раньше, отпрянув вправо, всадила свой «Легионер» ему в бок, а Малыш, который получил возможность вести огонь, как только Кэт убралась в сторону, выстрелил тоже, хоть это и было до крайности рискованно. Так что, когда кабан, перевернувшись через голову и прокатившись пару метров, вломился всей своей тушей в заросли кустарника, он уже был мертв на двести пятьдесят процентов. Как выяснилось после разделки туши, обе моих пули попали ему в легкое, превратив его в клочья, пуля Рика пробила позвоночник, а нож Кэт почти пополам развалил сердце.

Рик спрыгнул на землю, шумно выражая свое восхищение:

— Вот это удар, девочка, здорово ты его подловила!

Я посадил скутер и слез с него, пряча пистолет в кобуру.

— Как сказала бы Диана, твои действия были крайне неразумны, Кэтти.

Кэт присела на корточки возле тела, осматривая раны.

— Все-таки это мой трофей. Я взяла бы его и без вас. Ты посмотри, Пит, какие клыки — настоящие бивни! И не вздумай меня ругать, ты сам каждый день твердишь, что надо устроить пикник и пожарить шашлыки, так что я для тебя старалась, обжора несчастный.

— Поздравляю, ты открыла новый способ заготовки мяса к нашему столу, — сказал я. — Это, конечно, намного безопаснее, чем пристрелить животное через сетку ловушки. Всегда впредь так и поступай, а мы будем рады посмотреть. Только в следующий раз, будь добра, предупреждай заранее, а не то нас может хватить удар и некому будет помочь тебе загрузить тушу на скутер.

— Я очень сомневаюсь, что у вас с Малышом вообще есть нервная система, — ответила Кэт. — В любом случае, она такая, что ее бревном не прошибешь. Так что удар вам не грозит. Это я — тонкая и чувствительная натура, легко поддающаяся постороннему влиянию. Я прекрасно помню точно такой же эпизод на Каими, главным участником которого был ты, только кабан там был еще больше… Вот я и решила повторить твой трюк, который ты тогда показал. Дурной пример заразителен.

— На Каими была совсем другая ситуация. Мы заранее решили развлечься. И я не прыгал со скутера прямо ему под нос! Он вышел прямо на меня. У меня не было времени…

— Ври больше, мы же все видели тогда — я и Дороти. Ниоткуда он на тебя не выходил, он вообще никого из нас не видел. Это ты на него вышел, причем ветер был на тебя, и кабан ничего не чуял. И у тебя было достаточно времени, чтобы повесить винтовку на дерево и запустить комом земли ему в зад. А когда кабан развернулся…

— Хорошо, я признаю, что вел себя глупо. Но потом-то у меня действительно не осталось выбора.

— Ну еще бы. А по свой пистолет ты, разумеется, забыл. Хватит вешать мне лапшу, лучше помогите вытащить тушу из этих колючек.

Шашлык вышел замечательным. Мясо замариновали мы с Крейгом — каждый свою порцию и по своему рецепту. Я сделал без особых затей — в майонезной заливке. Всем понравилось, а Кэт сказала, что раз я так хорошо готовлю, то когда она наконец выйдет за меня замуж, кухонная работа ляжет на меня. Я на это ответил, что если она планирует навсегда лишить меня своей чудесной яичницы с беконом по утрам, так я на ней никогда не женюсь.

Крейг приготовил мясо в томатном соусе с черным хлебом. Он специально испек два здоровых каравая в кухонном комбайне — один использовал для заливки, второй подал к столу вместе с овощным салатом. Пришлось признаться, что ничего вкуснее мы в жизни не пробовали. После второй съеденной порции Рик стал выпытывать у Крейга рецепт томатной заливки и даже клялся построить настоящую печь для выпечки караваев.

Выходка Кэт, сама по себе ребяческая и рискованная, странным образом разрядила обстановку, сняла напряжение, вызванное тяжелой работой и постоянными неудачами на Тихой. Даже Крейг не позволил себе язвительных замечаний, а такой возможности он никогда не упустил бы при других обстоятельствах. Он дважды просмотрел записи эпизода со всех точек, нашел наши действия в сложившейся ситуации безукоризненными, и посоветовал Кэт сделать из материала клип и продать его каналу «Человек и дикая природа».

Объевшись мясом до легкого головокружения и превысив установленную мной для подобных случаев норму пива на одну пинту, я отправился в свою палатку вздремнуть. Когда проснулся, уже смеркалось. Я откинул полог и выбрался наружу. Крейга и Рика нигде не было видно. На большом плоском камне у речки, обняв колени руками, сидела Кэт. Я подошел и присел рядом.

— Надеюсь, ты на меня не сердишься, — сказала она. — Мне просто необходима была какая-то разрядка.

— И не думал сердиться, — ответил я. — Но я и вправду за тебя перенервничал.

— Я исправлюсь, — тихо рассмеялась она.

— Так я и поверил.

— Нет, правда… Вот увидишь. Это ты неисправим. А я хорошая. И меня надо любить. — Она встала и легко спрыгнула с камня. — Ты что-то говорил там насчет ночевок в одной палатке… — Последнюю фразу она произнесла так тихо, что я еле расслышал. — Пошли быстрей, пока не передумала.

Забираясь вслед за ней в палатку, я зацепился в темноте за нечто, лежавшее перед входом, столкнулся с Кэт, и мы шлепнулись.

— Безалаберная девчонка! Вечно у тебя все валяется как попало!

Кэт смеялась, не в силах остановится.

— Конечно, я безалаберная! Но… Но это твоя палатка, Пит.

— Не может быть. Мы к тебе пошли!

— Может-может! Господи, неужели ты впервые в жизни заблудился, и я этому причиной? Так романтично!..

— Не вижу ничего романтичного. Ты своими выходками кого хочешь с ума сведешь! Никогда не угадаешь, чего ждать от тебя в следующую минуту.

— Ну я же просила — не сердись… А в том случае, с кабаном на Каими… Ты был просто великолепен.

— Я был еще совсем молод, глуп, и мне хотелось произвести впечатление на вас с Дороти — особенно на нее, ведь именно яркие статные блондинки в отличие от маленьких вредных брюнеток полностью в моем вкусе, и я…

— Боже, Пит, какое ты трепло! И еще ты грубый, беспринципный и бесчувственный. Но, несмотря на это, я тебя люблю.

— Ты во всем права относительно меня, но, несмотря на это, я люблю себя тоже. Иди ко мне.

— Гиппопотам неповоротливый, ты мне сейчас руку отдавишь! Ненавижу тебя.

 

Глава 5. Стивен Шарп. Пари

На третий день после истории с кабаном, я проснулся довольно поздно. Стенки палатки, которые, согласно настройкам по умолчанию, имеют матово-белый цвет днем, становясь полупрозрачными к вечеру и полностью непрозрачными, как только человек ложится в постель, не пропускали прямые солнечные лучи, и внутри стоял приятный полумрак, хотя я знал, что снаружи уже давно светло. У меня на плече мирно спала Кэт, и я слышал ее тихое дыхание. В наших отношениях неожиданно наступила полная идиллия. До ребят это дошло сразу же, как они узнали, что мы ушли ночевать в одну палатку. Когда на утро мы с ней попытались включиться в общие повседневные дела, Крейг безоговорочно пресек такие попытки:

— Мы и сами можем проверить ловушки, а вы посидите в лагере. Всякие лодыри, которые по утрам имеют обыкновение ползать как сонные мухи, нам ни к чему.

— Правильно, — поддержал его Рик. — А маленькие девочки, любительницы размахивать большими ножиками, только мешают в серьезной мужской работе.

После этого мы с Кэт предались самому бессовестному безделью, с радостью свалив все обязанности на них. Мы бродили вокруг лагеря, взявшись за руки, подолгу сидели на большой скале, греясь на солнышке, а когда становилось жарко, уходили в тень под деревья. Мы купались в мелкой, по шею, заводи протекавшей рядом речушки и жарили мясо над огнем. Кэт готовила гарнир, салаты, и пекла маленькие тортики, сервируя обеды на постеленной прямо поверх травы скатерти. Ребята, возвращаясь из джунглей, с радостью к нам присоединялись. Я был полностью счастлив, но знал, что это ненадолго. Наверное, дело в том, что Кэт в походе никогда не может расслабиться по настоящему — так происходит только когда мы дома. Не знаю, в чем тут загвоздка, да только это так, и больше чем на несколько дней я не рассчитывал. Ребята в наших отношениях ничего не понимали, но давно уже перестали задавать мне вопросы по этому поводу и старались принимать вещи как они есть.

Я осторожно отодвинул Кэт и переложил ее голову на подушку. Она недовольно застонала во сне и тут же стянула на себя всю простыню. Я оделся, натянул на голову обруч коммуникатора и вылез из палатки.

— Поздравляю, командир, — сказал Суслик. — Сегодня ночью ты был на высоте.

— Умолкни, бесстыдник. Жаль, что я забыл тебя отключить.

— Но ты и не отключаешь меня никогда. Нас никто не стесняется. Кибы — не люди, нам изначально присуще непоколебимое целомудрие, с самого дня выпуска.

— На счет других кибов я и не сомневаюсь, а вот что касается тебя…

— Ребята возвращаются, — прервал меня Суслик. — Я только что получил сигнал от них через Биаса.

— Значит, сегодня связь сносная? Скажи им, пусть поторопятся. Старший компаньон соизволил продрать глаза, ждет доклада.

Вчера мы договорились, что Крейг с Малышом с утра проверят ловушки и закроют их на два дня — надо же им тоже отдохнуть. Я прогулялся по лагерю, затем прошел на «Рейнджер» и, воспользовавшись меню быстрого доступа, ввел кухонному комбайну программу приготовления кофе. Сказав Биасу пригнать потом «жучку» с заказом в столовую, я и сам прошел туда. В столовой на стуле сидела полусонная Кэт. Она только что встала.

— Ты что, уже проснулся? — задала она несколько глупый вопрос, увидев меня.

— Нет, что ты, тебе это снится, — ответил я, погладив ее по голове. — И я тебе тоже снюсь, потому что ты сама все еще спишь.

Навес столовой был установлен недалеко от края плато, оно обрывалось вниз в каких-нибудь тридцати метрах, и отсюда открывался замечательный вид на джунгли, из которых сейчас медленно всплывали последние полосы утреннего тумана. Вдалеке над лесом еле виднелось темное пятнышко. Оно на глазах росло в размерах, пока не превратилось в скутер с двумя людьми на нем. Вел Крейг. Через минуту он аккуратно посадил машину возле навеса, под который как раз вползла «жучка» с кофе. Кэт ухватила свою чашку и сделала глоток.

— Доброе утро, Кэтти, — приветливо помахал рукой подошедший первым Рик, заметил ее припухшие, часто моргающие глаза, и сказал: — Господи, бедняжка, когда же ты наконец выспишься?

— На том свете, — брякнула Кэт. Она уже понемногу приходила в себя, обретая привычную форму. — Конечно, если успею туда раньше вас. Говорят, что там мир вечного покоя и безмятежности. Но так будет продолжаться только до того времени, пока вы с Питом туда не попадете.

Мы наслаждались кофе и прекрасным утром, никто не хотел ни о чем думать. Тишину нарушил Биас.

— Внимание, орбита на связи, — гаркнул он через громкоговоритель.

Мы моментально перебазировались в «штаб», к терминалу, и тут же раздался голос Дианы:

— Официальное уведомление от Службы охраны заповедников. Они с главной базы не смогли сами вас достать. Или не захотели. У нас гости, ребята. Инспекция допуска только что утвердила разрешение на посадку команде Стивена Шарпа. Цель — отлов горилл Фостера. — Начиная с этого момента, мы уделяли словам Дианы повышенное внимание. — Срок пребывания на планете — один месяц. Предполагаемый район отлова — Восточный Массив, но Шарп хочет обсудить это с вами.

— Давай его, — сказал я за всех.

— Не так быстро, Пит. Я как раз шлю запросы…

— Стив? — недоверчиво переспросила Кэт. — Стивви — здесь?

— Всю его команду уже должны были переварить бундегешские лягвы, — пробормотал Крейг.

— Так вот кто добивался разрешения в УОП на наших горилл! — Малыш был, как всегда, на высоте, уже считая всех горилл Тихой своей собственностью. Но в глубине души с ним были согласны все — сколько мы уже с ними возились!

— Я думал, это будет Берк, — покачал головой Крейг. — Он же собирался сюда за рэдвольфом вместе со своим Чезалпино. Я думал, что второй раз его сюда за рэдвольфом не пустили, и он захотел воспользоваться гориллами как прикрытием.

— Джонни Берк не дурак, — сказал Малыш. — Он бы выбрал в качестве прикрытия самых простых зверей, чтобы было что показать, и при этом не тратить на отлов подставных животных много времени. Он наверняка в курсе сложностей, связанных с отловом горилл Фостера. Не так, как мы, но…

— Тем более, Рик, с гориллами-то он может вообще ничего не ловить, понял? — поддержал я Крейга. — И, когда скажет, что не поймал, никто не удивится. Ты еще плохо знаешь, что это за хитрая сволочь — он сам, и Чезалпино его ненаглядный. Мне в высшей степени странно, что они еще не появились здесь… Ну, Диана, где там Шарп?

— Я пытаюсь…

Мы ждали с нетерпением.

Стив Шарп был нам так же хорошо известен, как и Джонни Берк. Связь между нами была почти мистической, хотя мы, равно как и сам Шарп, долгое время не подозревали о существовании друг друга. Он родился в один день с Крейгом, учился в одном классе общеобразовательной школы с матерью Кэт, стал закадычным приятелем отца Рика в колледже и два года служил в том же подразделении, что и я, только на двадцать пять лет раньше. Он первым встретился нам перед приемной президента ООЗ, когда мы вышли оттуда, заверив устав своей только что созданной фирмы и выслушав приличествующие случаю поздравления. Окинув нашу четверку быстрым взглядом, Шарп весело протянул: «Ага, новобранцы!..» — после чего предложил обмыть это дело, пропустив по стаканчику. Кончилось тем, что мы два дня обмывали сперва фирму, а потом и недавно купленную Кэт «Артемиду» во всех ресторанах Уивертауна, оказавшихся в пределах досягаемости наших отяжелевших от алкоголя организмов.

В прошлом профессиональный вояка, Шарп ушел из Вооруженных сил как только ему стукнуло двадцать четыре, стал наемником и после окончательного отделения от Земной Федерации звездного скопления Башни сражался на стороне мятежников. Перед самым концом, после бессмысленного и жестокого уничтожения республиканцами всего населения одной из сохранявших нейтралитет планет, перешел на сторону федералов и добивал своих недавних соратников по оружию в составе ударной группы «Молот» маршала Аммана. Пока шла война, никто не вспоминал его прошлое, тем более что после варварского уничтожения мятежниками Магнезии на сторону федералов перешла чуть ли не половина республиканской армии, возмущенная этим актом чудовищной жестокости. Но когда война закончилась, Шарпу припомнили его грехи — наверное, никто за всю долгую историю этого конфликта не причинил федералам столько неприятностей, как Шарп со своим подразделением. Судить его не стали, но и простить не захотели. Служба в федеральной армии для него была закрыта, оставался лишь прежний путь наемника в одной из армий периодически бунтующих периферийных планет. Жестоко ошибившись в выборе однажды, Шарп второй попытки делать не стал и ушел на гражданку, основав охотничью фирму. Он обожал общие предприятия, был прекрасным товарищем и компаньоном. Наши фирмы работали в паре на одном из заказов — он и его ребята показали себя с самой лучшей стороны.

Иногда мы встречались. Шарп, когда напивался (что по нему почти не было заметно), часто вспоминал Большую войну, хлопал по плечу Рика и, в зависимости от того, какие именно воспоминания приходили ему на ум, говорил примерно следующее: «Если бы у меня была дивизия таких молодцев, Республика никогда не проиграла бы войну Федерации». Или: «Будь у меня бригада таких парней, как Малыш, республиканцы не продержались бы против федералов даже неделю». Или: «Окажись я на Магнезии вместе с такими ребятами, Моххамед и шагу не сделал бы по планете». Но пил он редко, а будучи трезвым, вспоминать Большую войну не любил. Зная ее историю, я прекрасно понимал Шарпа.

И вот теперь Шарп оказался в роли нашего конкурента. Естественно, ни о какой настоящей конкуренции между нами не могло быть и речи, ведь у него в команде было всего двадцать восемь человек, а в нашем распоряжении — целая планета и миллионы горилл Фостера на ней. Нам было лишь интересно узнать, на кого он работает.

— Связь нестабильна, — сказала Диана. — Шарп спрашивает, не будете ли вы возражать, если он высадится в Восточном Массиве. Его интересуют леса экваториального и тропического поясов на территории секторов семнадцать, восемнадцать и девятнадцать.

Мы прекрасно понимали Шарпа. По крайней мере, в ту минуту думали, что понимаем. Будучи членом Общества и владея относительно горилл Фостера той же информацией, которой владели мы, он сделал из нее похожие выводы, решив, что Восточный Массив неплохое место для попытки отлова горилл.

— Скажи, что мы не против, — ответил я за всех. — Скажи, что мы рады встрече.

— Есть прямая связь… правда, только звук. Передаю…

— Я понимаю, что в нашем распоряжении все тропические леса Тихой, — услышали мы голос Стива, — и не обязательно работать там, где уже высадились вы…

— Брось, старина, ты же знаешь, что планета не наша собственность, — сказал я. — Приземляйся, где хочешь. Привет ребятам.

— Передам обязательно! Я спрашиваю просто потому, что мне хотелось бы иметь наибольшую свободу маневра и в то же время не мешать вам. Возможно, нам придется работать почти рядом.

— Диана даст тебе наши координаты. Когда сядешь, связь будешь держать с нашим Биасом, его позывные тоже передаст Диана. Учти, что условия для связи здесь просто препоганые. Если окажетесь неподалеку, заглядывайте в гости.

— Не знаю, когда сяду… — звук начал искажаться. — Про связь я уже знаю, поэтому и торчу на орбите. Пытаемся добиться у СОЗ доступа к их системе. Знаете, парни, у них тут ужасный кавардак…

— Надо же, а мы и не заметили, — саркастически проворчал Крейг. — Скажи лучше, кто твой клиент?

В эфире повисла пауза, прерываемая только помехами, потом Стив сказал: «Сиднейский институт сравнительной анатомии человекообразных», повисла еще одна долгая пауза, и связь прервалась.

— Подумать только! — покачал головой Рик. — Дружище Стив собирается управиться с отловом горилл в течение месяца.

— Его ждет большой сюрприз, — заметила Кэт. — Надо бы его предупредить.

— Еще чего, — сказал Крейг. — Пусть сначала сам попросит. Тогда подумаем.

— Это не по-дружески.

— Пускай не врет нам, это тоже не по-дружески.

— О чем ты говоришь? — возмутилась Кэт, но я уже начал понимать, что имеет в виду Крейг.

— А то, — сказал он, — что с самого начала кризиса Сиднейский институт сидит на нуле, и за последние пять лет не сделал никому ни одного заказа. Это всем известно.

— Ну и что? Институт кто-то может спонсировать.

— В том то и дело. Хотелось бы знать — кто.

— Крейг, да что ты, в самом деле? — воскликнул Рик. — Шарп может сам не знать!..

— Рик, не говори глупостей, конечно он знает, — перебил я Малыша. — Мы тоже работаем на Джайпурский институт. Но платит нам Шанкар Капур. Ты возьмешься за работу, не зная, кто будет платить? Диана, детка?..

— Слушаю, Пит.

— Связь прерывалась, или он действительно помолчал какое-то время, прежде, чем ответить? Я имею в виду последнюю фразу. И сразу после нее.

— Да, он молчал. Восемь секунд. Потом прямая связь с вами прервалась. Я спросила, хочет ли он что-нибудь еще передать, но он сказал, что не надо, и пообещал связаться попозже.

— Держу пари, что не свяжется, — повернулся я к Рику. — Я неплохо знаю Шарпа, он терпеть не может вранья. Чтобы избежать этого, он лучше будет молчать. Сядет и начнет отлов. Ну и пускай попотеет немного — глядишь, вспомнит золотое правило ООЗ: не утаивать информацию от своих. Мы знаем от Шанкара, что клиент Шарпа не только получил для него разрешение, но и пытался нажать на УОП, чтобы аннулировать наше. Такое не по зубам ни одному институту, даже не думай. И после этого так запросто дать Стиву информацию, пусть даже ничтожную? А если потом он улетит с гориллами, а мы без? Как тебе такой вариант? Дело-то не в Стиве, а в том, на кого он работает. Наш Шанкар хочет получить горилл, и в этом нет ничего странного. А работодатель Стива хочет забрать все себе и только себе. Дошла до тебя разница?

— Есть разница и в том, как на него работает Шарп, — добавил Крейг. — Почему он не сказал? Причина одна — ему велели держать имя клиента в тайне. А как добиться, чтобы кто-то что-то выполнил? Здесь существуют только два способа. Можно или купить молчание человека, или заставить его молчать.

— Шарпа нельзя купить, — возразила Кэт.

— Заставить его тоже нельзя, — сказал я. — Но кто-то это сделал. Одно из двух.

— Чепуха какая-то, — пробормотал Рик.

— Нет, кажется, не чепуха, — задумчиво проговорила Кэт. — В этом есть смысл. И вы заметили, что он ни разу не обозвал нас новобранцами?

Скрывать имя своего подлинного клиента между охотниками считается последним делом — по причинам чисто коммерческого характера. Особенно это касается аналогичных по содержанию заказов — дав такие заказы двум разным фирмам и потом, умело управляя действиями этих фирм с помощью заложенных в контракте условий, такому засекреченному дельцу ничего не стоит разорить одну из них. Это часто делалось раньше и до сих пор делается крупными воротилами звероловного бизнеса. И, хотя невыполнение заказа на горилл никак не могло повлиять на общее положение наших дел, меня очень интересовало, кто смог убедить Стивена Шарпа не раскрывать его имени. В том, что этот человек или организация обладали большим могуществом и влиянием, сомневаться не приходилось. Таинственному недоброжелателю не удалось отозвать наше разрешение, но уже сама эта попытка говорила о многом. Управление по Охране Природы было объединением вездесущим и всесильным, и тот, кто мог, или считал, что может надавить на него, был, безусловно, фигурой заслуживающей внимания.

И еще меня беспокоило отсутствие на Тихой Берка. Я знал Джонни — он не откладывал дела в долгий ящик. У него остался экипаж Чезалпино, готовый идти за ним в огонь и воду, у него был клиент — хрипатый Маркус Мендель из «Евгеники», который, в невольно подслушанном мной разговоре в столовой «Гранда» ясно дал понять, что Берк его единственная надежда… Тогда чего ждет Берк? Он уже давно должен быть здесь; он должен был прилететь на Тихую задолго до нас. Оставалось думать, что ему действительно до сих пор не удалось получить разрешения. Возможно, ему помог с этим нынешний клиент Шарпа. Зато теперь мне был понятен интерес «Евгеники» к загадочному существу, которое туземцы чтили под именем Великого Бога Айтумайрана, а склонные к упрощениям земляне прозвали рэдвольфом. К настоящему времени, после многих неудачных попыток отлова горилл уже не осталось сомнений, что они обладают весьма неординарными способностями. Когда мы перенесли лагерь, они долгое время не появлялись вблизи, особенно на плато, которое мы заняли. Спустя две недели все пошло по-прежнему, правда, они не устраивали таких колоссальных сборищ, как в то жуткое туманное утро, и перестали проявлять к нам и нашим действиям слишком пристальный интерес. Но все же часто выходили к лагерю или устраивались внизу, на равнине, на верхушках деревьев, так что мы их хорошо видели, когда подходили к краю плато. На самом плато они выбирались далеко на открытую местность и останавливались иногда дальше, а иногда ближе от лагеря, но всегда за границей чувствительности сенсоров «сторожей». Крейг для интереса часто перенастраивал роботов, уменьшая или резко увеличивая зону, в которой «сторожа» могли засечь объект и открыть огонь — но гориллы никогда не ошибались. Всю нашу технику и нас самих они безошибочно чувствовали как минимум за пару километров, предугадывали наши действия и убирались подальше в лес прежде, чем мы успевали что-то предпринять. Либо у них в голове стояли локаторы, либо они были ясновидящими. Мне подумалось, что на планете могут быть и другие виды столь же необычных животных. Больше всего на эту роль подходили боги айту и Айтумайран-рэдвольф. О них не было известно почти ничего. Я спросил Рика, есть ли в легендах туземцев упоминания о гориллах Фостера.

— А как же, — ответил он. — Особенно часто их упоминают в своих сказаниях лесные племена, да оно и понятно — гориллы здесь встречаются куда чаще, чем в лесостепи и прериях, хотя и там попадаются. Туземцы называют их Черными людьми, и считают любимцами богов айту.

— Но не самими айту?

— Нет.

— Аборигены считают их разумными?

— Снова нет. Туземцы говорят, что гориллы только наполовину люди, а наполовину — животные. Правда, охота на них все равно запрещена, и очень строго. Считается добрым знаком, если гориллы живут рядом с поселками. А вот если гориллы уходят — жди беды.

Значит, туземцы пользуются гориллами, как своего рода живыми индикаторами. Вникнув в некоторые странные дела, творящиеся на Тихой — сбои связи без причины, «эффекты городов», «трясение биосферы», я не мог назвать поведение туземцев иначе, как весьма похвальным. На планете явно было нечто такое, чего стоило опасаться.

— Выходит, аборигены горилл не боятся, — заключил я.

— Нет, их присутствие считается добрым знаком, — сказал Малыш. — И чем больше горилл, тем лучше. Значит, боги айту тоже рядом, и благоволят к людям.

— Ну что ж, можем быть спокойны — если судить по числу горилл, которые беспрестанно вокруг нас отираются, мы обеспечили себе благоволение местных богов как никто другой.

Итак, думал я, гориллы у туземцев почетного звания богов не заслужили, хотя у первобытных племен многие звери обожествляются и за меньшее — силу, хитрость или просто большой размер. И если уж гориллы Фостера, несмотря на их выдающиеся таланты, не вошли в здешний пантеон, то обожествленные айту и рэдвольф, окажись они просто животными, должны были быть, при таком раскладе, и вовсе чем-то из ряда вон выходящим. Сумей кто-нибудь убедить боссов «Евгеники» в реальности существования рэдвольфа — и заинтересованности этой организации в его отлове никто не удивился бы. Только за последние десять лет ее спецы четырежды фигурировали в судебных разбирательствах относительно сращивания человека с животными, и всякий раз процессы приобретали форму всегалактического скандала.

Некоторое время я рассматривал возможность того, что Шарп нанят «Евгеникой», что объяснило бы засекреченность его клиента, но по зрелом размышлении отверг такую идею. Конечно, «Евгеника» не из тех организаций, что любят афишировать свою деятельность, но вряд ли она способна надавить на УОП. Впрочем, способна — но зачем ей это? У нее нет причин мешать другим заполучить животных с Тихой. Намного проще завербовать человека из лагеря конкурентов и выкрасть готовые результаты исследований — на таких вещах «Евгеника» собаку съела. И если на нее уже работал такой прекрасный специалист, как Берк, то для чего мог понадобиться Стив Шарп?.. Нет, здесь что то другое, но от слишком напряженных раздумий на эту тему мысли начали путаться у меня в голове. Будь что будет, нам нужно всего лишь отловить своих горилл и убраться отсюда. Как только мы это сделаем, проблемы, связанные с Тихой, Берком, и богами айту, перестанут нас волновать. Но я не выдержал и поделился своими рассуждениями с Крейгом.

— Единственное, чем могли зацепить Шарпа, так это его армейским прошлым, — сказал Крейг. — Ты хорошо знаешь Стива — подумай, кто и как мог подкупить или запугать его, чтоб молчал? Ответ будет один — никто и никак. Но ему могли пообещать реабилитацию и восстановление в прежнем воинском звании, то есть то, что уже давно сделано в отношении всех ветеранов, сражавшихся на стороне мятежников. А Шарпа обошли — слишком много генералов Федерации разбил в свое время этот бравый полковник с ненастоящим республиканским званием… Кстати, а федеральное звание у него какое, я забыл?

— Всего лишь сержант, — ответил я, и мы оба расхохотались.

— Военная служба ему давно не нужна как таковая, — продолжал Крейг отсмеявшись, — да и возраст у него уже скоро выйдет, но ты же знаешь, как трепетно относится он к таким вещам. Задумай я давить на Шарпа — поставил бы на это.

Предположение Крейга показалось мне разумным, но вместо того, чтобы прояснить ситуацию, еще больше все запутало. Если Стиву пообещали реабилитацию и формальное восстановление в рядах Вооруженных сил, то кто за этим стоит? Армия? Да, армейские часто действуют скрытно. Спецслужбы? Они тем более, но тогда нам не придется узнать правду. Они могут работать под любым прикрытием, и прикрытие это будет что надо.

Почти сразу вслед за Шарпом с орбиты на связь вышел инспектор Ливнев. Он по-прежнему пользовался передатчиками СОЗ — качество связи, по сравнению с обычным, удивляло. Мы хорошо видели на экране и самого инспектора, и часть рубки его корабля — ту, что попала в камеру. Он тепло поздоровался с нами: похоже, что симпатия, которую мы все испытывали по отношению к этому невысокому, всегда подтянутому и спокойному человеку с пронзительным взглядом, была взаимна.

— Как вы там ребята? — спросил он. — Вот, решил воспользоваться служебным положением и узнать, как у вас дела.

Рик раздвинул нас с Крейгом и протиснулся поближе к экрану.

— День добрый, инспектор, у нас все замечательно. Снова на Тихой?

— Что делать, должность обязывает. Требовалось досмотреть корабль Стивена Шарпа и подтвердить его разрешение на посадку. Кроме того, моя группа проводит внеплановую проверку деятельности СОЗ на этой планете, и мы задержимся здесь надолго. Впрочем, это такая работа, которую я сам себе задал. Решение о проверке руководство Галактической инспекции допуска приняло с моей подачи, а всякая инициатива, как известно, наказуема. Мои ребята ругают меня на чем свет стоит, но деваться им некуда, а я… — Ливнев смущенно развел руками: — Я просто не могу иначе. Заметив немало нарушений (в том числе и этического характера), допущенных местной СОЗ, я не мог не отразить этого в своем отчете руководству ГИД, более того, сам настоял на ревизии. Долго вам еще находиться на планете?

— Трудно сказать, инспектор, — ответила Кэт. — Наши гориллы оказались существами несговорчивыми, никак не хотят в клетки.

— Мы проведем на орбите Тихой месяц, — сказал Ливнев. — Проверка займет не больше двух недель, но дней через двадцать — тридцать сюда прибудет еще одна группа охотников. Мы останемся, чтобы их дождаться. Если завершите отлов в течение этого времени, надеюсь, увидимся на орбите. Мне хотелось бы вас кое о чем расспросить… — Ливнев на секунду задумался и отвел глаза в сторону. — Расспросить лично. — Мы поняли, что он хотел сказать — поговорить без использования средств связи, контролируемых СОЗ и директором заповедника Василиадисом. — Надеюсь, вы не откажетесь задержаться на денек — угощение, разумеется, за мой счет. Никогда не обедали с главным инспектором допуска?

— Мы будем рады, инспектор, — ответил я за всех. — А не скажете ли, что за охотники должны сюда прибыть? Нам было бы интересно знать, с кем, возможно, придется работать рядом. Ведь мы можем и не управится здесь за месяц.

— Состав группы еще не утвержден, и у меня нет информации, — сказал Ливнев. — Но разрешения в УОП на отлов добивается Пекинский институт экзобиологии, если вам это что-то говорит. — Нам это ничего не говорило. — Они уже подавали прошение три месяца назад, но затем у них, очевидно, расширился круг интересов. Список желаемых к добыче видов они увеличили, и вместо одного корабля с экипажем теперь сюда прибудут, возможно, два. Но какой именно охотничьей фирме или фирмам будет поручено исполнение, я не знаю. Такие сведения предоставляются в Инспекцию в последнюю очередь. Сначала — разрешение на отлов.

Ну, это-то нам было хорошо известно.

— Возможно, два экипажа… — протянул Крейг. — Вы не находите, инспектор, что на Тихой становится многолюдно?

— Да, я это заметил, — улыбнулся Ливнев.— Перед вами и Шарпом мы утвердили разрешение на посадку лишь Джонотану Берку год назад, а до этого здесь не высаживался ни один охотник с лицензией за последние десять лет. Кстати, именно некоторые действия СОЗ после исчезновения экспедиции Берка вызвали мой интерес и послужили одним из поводов для текущей внеплановой проверки. Но об этом и некоторых других вопросах мы можем побеседовать с вами при встрече — если встретимся.

— Надеюсь, что встретимся, — сказал я.

— Я тоже. Удачной охоты.

Сеанс завершился.

— Хороший парень этот инспектор, — сказал Малыш. — Надеюсь, он раскопает все что хочет и как следует надерет задницу Василиадису.

— Вторая группа — несомненно, команда Берка, — заключил Крейг. — И я буду не я, если наряду с рэдвольфом Джонни не попытается поймать горилл Фостера. По-настоящему, а не ради прикрытия. Чутье меня подводит редко. Нам стоит поторопиться с отловом, если хотим сохранить пальму первенства, изобрести что-то…

Срок, который мы сами себе выделили для отдыха, подошел к концу. Рик предложил первым делом слетать на место нашей бывшей стоянки и установить там одну из оставшихся в резерве ловушек.

— Далеко, — возразил Крейг. — Да и какой смысл пытаться поймать горилл на прежнем месте?

— Вдруг они, увидев, что мы улетели оттуда, расслабились и потеряли бдительность, — ответил Малыш.

Предположение было вполне идиотским — ничто из того, что мы успели узнать о гориллах Фостера, не подтверждало, что они могут потерять бдительность или расслабляются хоть на секунду. Но я поддержал Малыша:

— План настолько глуп, что может сработать. Давайте попробуем, у нас полно свободного времени. Надо проверить все возможности.

Крейг и Рик загрузили в багажник скутера ловушку и отправились к озеру. Путь был неблизкий, установка ловушки тоже отняла время, хотя поставили ее на земле — Крейг наотрез отказался прыгать по деревьям, чтобы проверить идею Рика. Связь оставалась приемлемой. Ребят сопровождали четыре зонда, которые один за другим отставали, зависая в воздухе на каждом большом отрезке пути скутера. Мы с Кэт, сидя в лагере, слышали каждое их слово, хотя и ничего не видели — видеопередача терялась. Крейг и Рик долго переругивались, потом установили ловушку прямо посреди пляжа, на котором раньше находился наш старый лагерь.

— Пустая затея, — сказала Кэт.

— Пусть Малыш развлечется, — ответил я. — Вреда от этого никакого.

— Но проверять пускай летает сам в такую даль.

— Все равно кому-то придется его сопровождать.

Наконец Крейг и Рик доложили, что все готово; они были на полпути назад, когда ловушка сработала.

— Я же говорил тебе, балбес несчастный, что мы замучаемся с этой ловушкой! — завопил в эфире голос Крейга. — Сейчас в нее полезут бесконечные свиньи, мартышки, дикобразы, а мы должны будем летать туда и вытряхивать их! Мало нам дел, так еще ты добавил!

После долгих уговоров Рику удалось убедить Крейга развернуть скутер обратно.

— Ну ладно, но только в этот раз! — согласился Крейг. — Вот увидишь, после того, как мы выпустим сейчас ту тварь, что туда вляпалась, ловушка снова сработает, не успеем мы улететь от озера на километр. Но второй раз я возвращаться не буду — я устал и хочу есть! Давно время обеда.

Скутер уже был у цели, когда Крейг сказал: «Не понял», — а затем мы услышали какое-то придавленное шипение, как будто он выпустил из груди воздух сквозь зубы. Потом заорал Рик.

— Господи, он что, опять свалился со скутера? — спросила Кэт.

— Надеюсь, это произошло над озером, а не над лесом, — вздохнул я.

В эфире раздались нечленораздельные выкрики, и мы по-настоящему забеспокоились. Рик вопил без перерыва. Крейг пытался что-то вставить и ругал Рика.

— Что там, Крейг? — позвал я. Больше всего меня нервировало то, что я ничего не вижу. — Малыш, что происходит? Отвечайте, черт бы вас!..

— Мы его поймали, Пит, мы его поймали! — орал Рик сквозь висевший в эфире шум. — Мы достали эту гадину, клянусь Богом! Сука, гад, урод проклятый!.. Кэтти, девочка, мы взяли его!.. Ах ты мой миленький!!!

— Пит? — неуверенно сказал Крейг. — Ты слышишь меня?

— Конечно, слышу, что происходит? На вас напали?

— Пит, мы, кажется, поймали одного из них.

— Что значит — «кажется»? «Одного из них» — кого?

— Ты, старый ворчун! — Это снова был Рик. — Пессимист, жалкий научный червяк! Я говорил тебе! Смотри, какой самец! Это же главный «начальник караула»! Пит, Кэтти, мы поймали гориллу! Вы слышите — Г-О-Р-И-Л-Л-У!!! Заводите «Рейнджер», и бегом сюда!

— Поймали? — переспросил я, стараясь унять нервную дрожь. — Ты уверен, Малыш?

— Да, Пит, это правда, — спокойно сказал Крейг. — Невероятно, но факт — мы таки одну поймали.

Я не стал слушать дальше. Оставив в лагере шумно протестовавшую Кэт, я с разбега упал в пилотское кресло «Рейнджера» и приказал Биасу выжать из машины все что можно. Подлетая к озеру, я еще издали увидел ловушку посреди пляжа, скутер рядом с ней и сидевшего на нем Крейга. Рик ходил гоголем вкруг обтянутого сеткой куба, поглядывал внутрь и время от времени пускался в пляс.

Я плюхнул катер на пляж чуть в стороне и, выйдя наружу, подбежал к ловушке. Сомнений не было. Внутри сидела здоровенная обезьяна, больше всего похожая на шимпанзе-переростка. Горилла Фостера. Она не пыталась освободиться, спокойно сидела посреди клетки и смотрела на нас внимательными черными глазами.

Погрузка пленника на «Рейнджер» не отняла много времени, но горилла оказалась страшно тяжелой, и мы втроем еле втащили ее в небольшой грузовой отсек катера — второпях я позабыл взять из лагеря роботов. Животное нам не мешало, не бросалось на сетку, просто сидело внутри, вцепившись лапами в стойку, чтобы удержаться на месте, когда ловушка наклонялась и раскачивалась. Обратно в лагерь я вел катер куда медленнее, чтобы ничем не обеспокоить драгоценный экземпляр, а Биас включил демпферы на полную мощность.

В лагере нас с нетерпением ждала Кэт.

— Ты просто бессердечный мерзавец, — посетовала она. — Как ты посмел не взять меня с собой?

— Но кто-то должен был присматривать за лагерем, — ответил я.

— Тогда почему не ты? Я лучше вожу катер!

— Утверждение спорно. И ты должна быть мне благодарна — тебе не пришлось корячиться на погрузке.

— Мне и так не пришлось бы! Роботов я бы не забыла! И специальную клетку — тоже. Тогда ловушку можно было оставить на пляже.

— Утверждение опять спорно — более чем. Насколько я помню, ты готова была и про катер забыть — я успел удержать тебя, когда ты помчалась к скутеру. Еще немного — и побежала бы пешком.

— Терпеть тебя не могу! Ну зачем тебе такая хорошая память?..

Первым делом мы перевели гориллу в настоящую клетку. По размерам и конструкции она мало чем отличалась от ловушки, но там имелось закрытое спальное отделение, несколько перекладин — на случай, если животное захочет поразмяться и повисеть на них, и, конечно, она была оснащена приборами дистанционного контроля за состоянием животного и системой «кормление-уборка». Ловушку и клетку сдвинули вместе, защелкнули фиксаторы, чтоб животное не смогло раздвинуть стойки и убежать — обе конструкции достаточно легкие. Потом, подняв одну из стенок ловушки и дверь клетки, накрыли все сооружение тентом и предоставили пленнику осваивать новую территорию в одиночестве. Через двадцать минут датчик в клетке среагировал на «присутствие», и захлопнул дверь. Тент сняли и установили над клеткой большую палатку, оставив открытыми две стороны, чтобы у животного было достаточно свежего воздуха. И в клетке и в палатке были встроенные кондиционеры, но мы решили обходиться минимумом аппаратуры. Раз эти твари столь хорошо чувствуют нашу технику, как бы большое число включенных в непосредственной близости приборов не повредило нашей ненаглядной горилле, которую мы сразу окрестили Патриархом. Это был старый, могучего сложения самец с сединой в шерсти. Его седина не походила на серебряную седину взрослых самцов земной гориллы, скорее — на седые волосы пожилого человека, а вся шерсть казалась более тусклой, чем глубокая чернота шерсти молодых самцов, которых нам доводилось видеть. Патриарх — а это действительно оказался один из «начальников караула», которых мы так долго пытались поймать — вел себя тихо и, по всем признакам, вознамерился переносить заключение стоически. Он внимательно оглядел свое новое жилище, ощупал все, что показалось ему интересным, и забрался в спальное отделение, решив отдохнуть.

Рик энергично промаршировал на месте и от избытка чувств спел первый куплет гимна Земной Федерации.

— Ну, что я вам говорил? — спросил он. — Моя была идея!

— Дуракам всегда везет, — хладнокровно ответил Крейг. — Посмотрим, как пойдет дальше.

Малыш обозвал его мелкой научной козявкой и заявил, что Крейг ничего не смыслит в искусстве охоты.

— Надо понимать психологию приматов, — сказал он с апломбом, явно над нами издеваясь. — И мыслить творчески.

Нам приходилось терпеть, ответить было нечего. Но, несмотря на едкие замечания Малыша в наш адрес, все несказанно радовались. Наконец-то дела сдвинулись с мертвой точки.

Проигнорировав горячие увещевания Рика, призывавшего нас немедленно снять все ловушки и расставить их вокруг нашего старого лагеря на озере, мы ограничились в первый день тем, что установили там две резервных. Одну опять поставили на пляже, одну разместили в лесу на дереве неподалеку. Весь день Малыш пребывал в радостном возбуждении, к вечеру начал мрачнеть. Связь опять испортилась, было неизвестно, захлопнулись ли ловушки. С большим трудом нам удалось удержать Рика в лагере, уговорив подождать и не лететь на проверку под вечер; наконец он согласился, что гориллы, если они попались, до утра никуда не денутся. Вряд ли он спал в эту ночь. Наутро мы с ним отправились к озеру чуть свет. Ловушки оказались пусты. Разочарованию Рика не было предела.

— Не переживай, — утешил я его, — не все коту масленица. Пока что ты остаешься единственным из нас, кому удалось подать стоящую идею, приведшую к поимке одного из этих хитрых дьяволов.

Между тем вокруг нашего лагеря начался тихий ажиотаж. Две сотни горилл непрерывно перемещались в лесу на равнине, в непосредственной близости от плато, и еще сотни полторы бродили в зарослях на самом плато. Многие подходили вплотную к зоне поражения, ограниченной чувствительностью сенсоров сторожевых роботов, подолгу сидели там на земле и на ветвях деревьев. Патриарх вел себя по-прежнему, абсолютно не нервничал, и вообще, переносил свой плен со спокойствием философа. Мы набрали для него в лесу несколько разновидностей плодов, о которых нам было точно известно, что гориллы питаются ими хотя бы иногда. Он их с охотой съел, развеяв наши опасения относительно того, что он может отказаться принимать пищу в неволе — с некоторыми животными это случается. Из-за скудных познаний особенностей функционирования организма обезьян данного вида, мы не надеялись без вреда для здоровья животного держать его все время под действием спецпрепаратов в состоянии спячки. Однако скудный рацион из трех-четырех разновидностей плодов тоже мог истощить Патриарха. Мы рискнули дать ему брикет концентрата, используемого для кормления в неволе подобных видов — все равно надо приучать его к искусственной пище. Он внимательно осмотрел брикет, обнюхал и съел без всяких вредных последствий.

Больше гориллы нам не попадались. Но первый успех нас взбодрил, и теперь мы выполняли скучную ежедневную работу с охотой и воодушевлением. В течение недели, проверяя ловушки, мы находили там лишь надоевших нам свиней и мелких обезьян. Рик ходил подавленный. Кэт слетала на «Артемиду», чтобы передать Шанкару радостную новость, и попросила у него добыть дополнительное разрешение на отлов. Я думал, что она уже забыла о своем намерении заиметь оранжевую мартышку, но Кэт если уж вобьет себе что в голову… Донельзя обрадованный нашим успехом, Шанкар спросил, сколько тысяч мартышек она хочет заполучить, и был крайне разочарован, когда Кэт ответила, что ей нужна всего одна особь. Шанкар честно сказал, что разрешение на одно животное ему еще получать не приходилось, что такое прошение может вызвать ненужное недоумение чиновников УОП и массу вопросов с их стороны. Лучше запросить десять — Кэт сможет выбрать любую понравившуюся, а сам Шанкар заберет остальных, и обязуется содержать их до конца жизни за свой счет в качестве резерва на тот случай, если особь Кэт по каким-то причинам сдохнет.

Шарп высадился на планету с непонятной задержкой в пять суток, более чем в трех тысячах километрах от нас, и прислал свои координаты. Уже через три дня он перенес лагерь на другое место, значительно ближе, и вышел с нами на связь. Эфир был удивительно чистым — мы собрались в рубке и видели Стива на экране

— Мой клиент поручил мне собрать информацию о поведении горилл на воле и выяснить некоторые подробности относительно вида в целом, — сказал он, и я заметил на его лице явное облегчение, когда он понял, что мы не собираемся больше интересоваться, кто именно его нанял. — В связи с этим мне придется много перемещаться, и я хочу еще раз вас спросить — действительно ли мы вам не помешаем здесь. Меньше всего мне бы хотелось действовать вам на нервы, ребята, я уж не говорю о том, что вы прибыли сюда первыми. Но другая группа уже вела наблюдения в данном районе по поручению клиента, и он настаивает, что повторные наблюдения должны проводиться здесь же.

— Если ты надеешься выдавить нас по-тихому с насиженного места, то забудь об этом, — посоветовал я. — Без боя мы родные края не оставим.

— Господи, Пит, да и в мыслях не было! — Открытое лицо Шарпа выразило столько неподдельного изумления, что сомневаться в его искренности не приходилось. — Просто клиент просил начать поиск отсюда. Потом в планах второй континент и острова архипелага Гринберга. Мы начали с задержкой, но теперь уже настроились, и больше чем на десять дней задерживаться в Восточном Массиве не намерены.

— Но у тебя всего один месяц, — заметил я. — Ты что, рассчитываешь провести наблюдения сразу в трех местах, да еще и отловить горилл, и все за тридцать дней? Прости дружище, но должен заметить, что ты чересчур самонадеян. Могу спорить на что угодно, что через месяц ты будешь на коленях умолять нас поделится опытом отлова этих хитрых бестий.

— Вот как?! — тут же завелся Стив. — Спорим, что не буду? Но согласен бесплатно поделится опытом их отлова с вами, когда стартую отсюда месяц спустя с гориллами. Вы, жалкие новобранцы, сидите там уже черт знает сколько, и будете еще сидеть, когда я отправлюсь обратно с трюмом, набитым товаром! На ваше счастье здесь оказался я, так что радуйтесь — вам не придется безрезультатно гоняться за гориллами до старости… Дядюшка Шарп не бросит вас на произвол судьбы.

— Самоуверенный болван! — разъярилась Кэт. — Да ты хоть знаешь, что их даже увидеть без помощи зондов почти невозможно, не то что поймать? Через месяц ты заговоришь по-другому! Но мы не откроем тебе сразу все наши секреты, сначала заставим как следует поунижаться.

— Ничего подобного, — возразил Шарп. — Предлагаю пари. Сколько вам надо животных?

— Десять пар.

— А мне — двадцать. Но и людей у меня больше. Ставлю банкет у Дагена на обе наши команды, что выполню заказ первым.

— Самовлюбленный нахал! Но мы слишком добры и не станем ловить тебя на слове. У тебя только перенесение лагеря с места на место с помощью твоих двух катеров отнимет половину времени. Ты обречен на проигрыш.

— Ничего не обречен! У меня есть разрешение на посадку корабля, и я его использовал. Мой «Миротворец» стоит в пятистах километрах от вас, а десять человек на катерах уже ушли на архипелаг Гринберга. Ребята там будут работать отдельно, у них только наблюдения. Я оставил себе восемнадцать человек, мы поработаем здесь на скутерах, сменим два-три места, потом переберемся на другой континент. Кстати, насчет вашего приглашения в гости — вряд ли увидимся, заказ срочный. Вот отметить удачное выполнение наших контрактов на Безымянной — совсем другое дело. И я ставлю на то, что мой будет выполнен раньше.

— Годится! Но ты проиграешь.

— Я выиграю, детка, — сказал Стив самым оскорбительным тоном. — Хватит спорить со старшими по званию, а то нашлепаю по заднице! Примите приблизительный план моих перемещений в Восточном Массиве… Готово? Ну, тогда — до встречи. В ресторане Дагена. Готовьте мешок с деньгами — у всех моих ребят прекрасный аппетит.

— Нет, ну каков наглец? — удивилась Кэт, когда Шарп выключил связь. — Надо его проучить.

— До всех дошло, что он сказал по поводу «Миротворца»? — обернулся к нам Крейг. — У него не только разрешение на взлет-посадку трансгалакта, но и на свободное перемещение в атмосфере по всей территории заповедника.

— У Сиднейского института сравнительной анатомии широкие возможности, — усмехнулся я. — Кто же все-таки его настоящий клиент?

— Он говорил, что должен продолжить начатые кем-то наблюдения. Упомянул группу, которая уже вела поиск в этом районе… Но тут несколько лет никого не было… — Рика вдруг осенило: — Что, если эта группа — пропавший экипаж Берка?

— Какая разница, что за группа, и кто клиент Шарпа, — отрезала Кэт. — Вы же все видели, как был озадачен Стив, когда Пит сказал, что он хочет нас выжить отсюда? Каковы бы ни были тайные интересы клиента, сам Шарп не имеет о них никакого понятия. Стив — честный парень. Но за наглость проучить его стоит. Теперь мы просто обязаны завершить отлов раньше него. В жизни не прощу себе, если он выиграет. Давайте утрем нос этому фанфарону.

Гориллы Фостера в больших количествах бродили поблизости от нашего лагеря с момента пленения Патриарха, но помогать нам выиграть пари не собирались. Время от времени срабатывали ловушки в лесу на равнине; почти каждый день приходилось летать к озеру. Единственной нашей стоящей добычей за все это время остались десять оранжевых мартышек, пойманных (точнее — отобранных среди многочисленных пойманных) по дополнительному разрешению, которое не замедлил прислать Шанкар Капур. Клетку с мартышками поставили рядом с клеткой Патриарха, чтобы выяснить, как животные Тихой реагируют на близкое соседство с гориллами. Это могло пригодиться, хотя мы пока и не знали — как. Мартышки поглядывали на огромную обезьяну с почтением, но ничуть ее не стеснялись и не боялись. Патриарх, в свою очередь, не пытался запугать своих соседей, издавая вопли и бросаясь на сетку, что часто делают обезьяны некоторых других видов. Он вообще вел себя с большим достоинством. Кэт часть свободного времени неизменно проводила рядом с жилищем мартышек и быстро подружилась со всеми. Наибольшую симпатию она испытывала к одной из них, молоденькой самочке, едва вышедшей из детского возраста, которую она нарекла Викторией в честь нашей будущей победы над Шарпом, а мы звали Вики. Кэт могла часами сидеть у клетки, разговаривая с Вики, которая отвечала ей на своем тарабарском наречии, похожем на болтовню пьяного инопланетянина. Она ужасно сюсюкала над мартышками, называя их «своими красавицами» и «милыми крошками», но ее общего настроения, безнадежно испорченного отсутствием по утрам в ловушках новых экземпляров горилл, это не улучшало.

— Малыш! — горестно взывала она. — Ты же у нас эксперт по слабостям обезьян, придумай что-нибудь! В прошлый раз ведь придумал?

— Нам надо во что бы то ни стало обскакать Шарпа, — поддержал я. — Если получится, раскрутим старого вояку на самый роскошный обед у Дагена, какой только видел этот ресторан.

— Может, спеть им песенку, или устроить театральное представление, — предложил Крейг. — Ты только скажи, мы все сделаем.

— Я согласна исполнить для них стриптиз посреди пляжа у озера, лишь бы они пошли в ловушки, — сказала Кэт. — И буду готовить завтраки лично для тебя каждое утро в течение месяца по возвращении на Землю.

Всегда веселый и беззаботный Малыш ходил мрачнее тучи. Наконец его посетила мысль, которой он не замедлил поделиться с нами:

— Давайте отправим Патриарха на орбиту, пусть живет в «грузовике» «Артемиды» под присмотром Дианы. Лучше, чем она, мы его не убережем. Вдруг он, сидя здесь в клетке, читает наши мысли и телепатирует своим сородичам о местонахождении ловушек, чтобы они и близко не подходили?

Предположение Рика было не менее фантастическим, чем его задумка поставить ловушку на месте бывшего лагеря, понадеявшись на то, что гориллы там «расслабились». Лучших идей ни у кого не нашлось, и мы согласились. Клетку с Патриархом решили отправить на «Артемиду» завтра же. По счастью, мы не сделали этого немедленно, поскольку уже наступал вечер и возиться с погрузкой никому не хотелось; иначе Малыш совершенно зазнался бы. Потому, что когда на утро мы отправились проверять ловушки (четыре захлопнулись в течение дня после предыдущей проверки, остальные — ночью), там сидели шесть великолепных горилл Фостера, в остальных четырех оказались другие звери. Слетав к озеру (сигнализация на таком расстоянии не действовала), мы привезли оттуда еще одного самца, опять из ловушки, установленной на пляже; из другой выгнали веселую банду мартышек. Когда всех пленников доставили в лагерь, расставили над их клетками навесы, а радостное возбуждение несколько улеглось, ко мне подошла Кэт и потянула в сторону. Мы удалились прочь от посторонних глаз в столовую, и она неожиданно уткнулась лицом мне в грудь, крепко обняв обеими руками. Так мы стояли несколько минут, я гладил ее по голове и ничего не понимал.

— Я боюсь, Пит, — сказала она наконец. — Сама не знаю чего, но боюсь. И больше всего боюсь этих странных животных. То они упорно не даются нам в руки, то вдруг сами лезут в ловушки.

— Может, у них заржавела телепатия, — попытался пошутить я. — Стала туго работать, требует смазки. Или у них произошел общеплеменной сбой в экстрасенсорных способностях.

— Не смейся, я серьезно! Мне страшно. Впервые в жизни мне по настоящему страшно, а ведь я никогда ничего не боялась, даже когда была маленькой. Прошу тебя, милый, прошу тебя… Давай побыстрей закончим работу и уберемся с этой планеты! Здесь все не так…

Я попытался приподнять ее голову и почувствовал, что моя рука, коснувшись ее лица, стала мокрой — Кэт плакала. Да, Стальная Кэт, стоя посреди лагеря, набитого желанной добычей, дала течь и просто плакала, как испуганный ребенок, а я пытался ее успокоить. В последнее время у меня тоже были основания для тревоги, правда — другого рода. Мои сны, переставшие меня беспокоить с самого момента приземления на Тихой, вдруг вернулись с новой силой. Но это больше не были беспорядочные кошмары, объединяемые лишь общим местом действия и главным героем — заросшим черно-серой шерстью клыкастым чудовищем. Теперь мне почти каждую ночь снился один и тот же сон, который я видел в памятную ночь в отеле «Козерог» на Безымянной: какая-то прогалина в джунглях, заваленная мертвыми телами; умирающая Кэт ползет по земле, пытаясь дотянуться до своей винтовки; я сам стою напротив раненого монстра с пустой винтовкой в руках; он прыгает, а я не успеваю достать пистолет. Потом все тонуло в кровавом тумане.

Теперь у нас насчитывалось восемь горилл, включая Патриарха. На следующее же утро мы обнаружили в ловушках еще четырех. Заказ был выполнен более чем наполовину, а если не считать старую, еще старше Патриарха самку и его самого, то ровно наполовину. Мы отправили всех животных, включая мартышек, на «Артемиду», я сам отвез их на корабль и в очередной раз связался с Шанкаром.

— Конечно, слишком старые особи нежелательны, но только в том случае, если сможете добыть более молодых, — сказал Шанкар. — Если же нет — сойдут любые. Именно перспектива получения приплода является наиболее заманчивой — однако изучение патологий, связанных со старением животных данного вида, также будет для меня интересно. А что, дело пошло на лад, а? — Шанкар улыбнулся и хитро подмигнул.

— Мы все на это надеемся, — сказал я. — Нам до чертиков надоели здешние места, уже хочется домой.

— Если вам удастся набрать двадцать молодых половозрелых особей, свяжись со мной опять. Я постараюсь заставить УОП увеличить квоту отлова за счет «стариков». Проблем возникнуть не должно. Для вида, как такового, они уже не важны. Думаю, вам разрешат их вывести с остальными. Но если не выйдет — вам ведь не трудно будет доставить их обратно на планету и выпустить?

— Нет. Нам надо вывести с планеты уйму оборудования, катер сделает туда-обратно три или четыре рейса. «Стариков» захватим с одним из них и отвезем до поверхности, хотя лично я предпочел бы выкинуть их из грузового люка на высоте километра. Не представляешь, сколько они нам испортили нервов! Но мы доставим их на Тихую. Откроем клетки, и все сообща дадим им хорошего пинка под зад.

— А мартышек вы уже поймали? — спросил Шанкар.

— Мы их тут не ловим, мы тут от них обороняемся, — ответил я. — При желании могли бы обеспечить ими все зоопарки Галактики.

— Чудные зверьки, — улыбнулся Шанкар. — Я хотел преподнести их Кэт в подарок, но она настояла на оплате обычным порядком. Очень серьезная девушка. Ну что ж, нет так нет.

— С ней такое бывает, не обращай внимания.

— Я очень рад, что поручил работу именно вам. Горилл Фостера никто пока не ловил, только вы с этим и могли справиться.

— Ты преувеличиваешь. Вот тут рядом с нами занимается их отловом один человек, который считает, что он с этой работой справится лучше.

— Правда? — удивился Шанкар. — Кто такой? Я его знаю?

— Шарп. Стивен Шарп.

— Ах, Шарп! — обрадовался неизвестно чему Шанкар. — Я о нем слышал. Ну так пожелаем ему удачи, верно? А вы завершайте отлов и возвращайтесь, жду с нетерпением. Мне тоже хочется, чтоб вы поскорее вернулись, и я мог заняться вплотную своими гориллами. Мне просто нехорошо при мысли, что они уже мои, но все еще так далеко от меня. Передавай привет всем. Кэт — персонально.

Следя за тем, как роботы размещают клетки в необъятном чреве грузового отсека, я между делом болтал с Дианой, узнавая новости. Научникам исследовательского центра «Тихая» запретили высадки на планету до улучшения качества связи. В чем причина сбоев, никто не знает, как с этим бороться — тоже неизвестно. Несколько помогают пакетные передатчики «Почтовый Голубь», да только где ж их взять? Их широко применяют в армии, они есть у СОЗ, но эти парни нам уже несколько раз отказали даже в простом доступе к своей системе, так что ПГ они нам вряд ли дадут. И «Почтовые Голуби» — слишком большие штуковины, на скутер их не установишь, так что нам все равно не удалось бы обеспечить двустороннюю связь между теми, кто остается в лагере, и теми, кто летает в лес.

Я вернулся в лагерь и первым делом увиделся с Кэт — мне хотелось убедиться, что с ней все в порядке. Камилла, ее киб-мастер, выдала Биасу диагноз о наличии у Кэт легкого стресса, вызванного нервным перенапряжением — этим и объяснялся недавний срыв. Я предлагал Кэт перебраться на недельку в медотсек «Артемиды» и позволить Диане подлечить ей нервы, но она отказалась.

Мы с Крейгом находились примерно в таком же состоянии, просто пока держались. Сезон выдался нелегким, одна Инферна чего стоила — высадка на одну лишь эту планету уже могла кого хочешь вывести из состояния душевного покоя. Потом Соломония и бесконечные передвижения по всей планете в поисках перламутровых питонов. И вот теперь Тихая со всеми ее загадками. С виду не более опасная, чем парк развлечений где-нибудь на Земле. Да только в здешнем парке явно были аттракционы, не указанные в программе, а посетителей не спрашивали, хотят ли они прокатиться на таких каруселях. Я был измотан бесконечным однообразием кошмаров последних ночей, и уже начинало сказываться отсутствие полноценного сна. Крейг не в меру расстроился после исследования им озера. Я не понимал его озабоченность по поводу отсутствия в биосфере планеты каких-то там фрагментов, и какое отношение это имеет к нам; а когда он начинал объяснять, то я не мог толком разобраться.

Одному Малышу все было нипочем. Он моментально приходил в себя после любой неудачи, а все, что не находилось в данный момент прямо у него перед глазами, вообще не замечал, и никаким стрессам подвержен не был. Его необычайно крепкий организм легко переносил любые трудности, и у него почти постоянно держался повышенный жизненный тонус. Нам оставалось лишь втихомолку ему завидовать.

— Ты настоящий пофигист, Малыш, — сказал я ему однажды.

— Что за слово? — удивился он. — Я от тебя такого еще не слышал в свой адрес. Но, уверен, что-то оскорбительное опять. Ты сам придумал?

— Нет, дружок, его изобрели еще в двадцатом веке специально для тебя и для таких как ты. Оно определяет человека, которому на все в жизни плевать, и, фактически, является вольным переводом твоей клички. Не расстраивайся, в данном случае это комплимент.

Гориллы больше не попадались, но нас отсутствие добычи уже не беспокоило так, как раньше, все-таки контракт оказался закрыт более чем наполовину. Даже если больше ничего и не поймаем, работу можно считать выполненной. Мы отменили перестановку ловушек с места на место, смирившись с тем, что в деле отлова горилл решительно ничего прогнозу не поддается. В полной мере мы осознали этот факт после пленения одиннадцати особей всего за двое суток. Нечего суетиться — если они попадутся, то попадутся и так. Кэт немного переживала лишь из-за нашего пари с Шарпом.

— Ты ошибся, — едко сказала она Рику. — Патриарх вовсе не отпугивал горилл с помощью телепатии. Пока он находился в лагере, обезьяны попадали к нам пачками, а теперь, взгляни: ну хоть бы одна. А если он, наоборот, завлекал сородичей в ловушки, чтобы не скучать в одиночестве?

— Давайте приволочим его с орбиты обратно сюда, — не растерялся Рик. — Пускай сидит и приманивает.

Шарп выходил на связь ежедневно, аккуратно ставя нас в известность о своих перемещениях. Иногда он находил время немного поболтать. Я заметил, что во время сеансов с «Миротворцем» эфир всегда на удивление чист, но, спросив Биаса, узнал, что обстановка прежняя — качество приема становилось хорошим лишь когда нас вызывал Стив.

— Конечно, у меня есть ПГ, — сказал он в ответ на мой вопрос. — А ты как думал? Причем не какой-нибудь полуфункциональный хлам, который промышленность выпускает для гражданских служб, а настоящий «Почтовый Голубь», способный не только передавать пакеты информации, но и «приносить» чужие. Так что я вас тоже хорошо вижу. Да что там, ты знаешь такие ПГ по службе в армии.

Да, я их хорошо знал. И еще я знал, что когда Шарп говорил с нами с орбиты, у него не было ПГ, иначе нам не пришлось бы пользоваться посредничеством Дианы. Где же Стив его достал? Я не имел сведений относительно того, какое оборудование состоит на вооружении СОЗ, но она одновременно являлась и спасательной службой, а не только контрольно-наблюдательной. У спасателей настоящие «Почтовые Голуби» могли быть… Должны быть. Мои сомнения относительно происхождения передатчика Шарпа развеял сам Шарп:

— Пришлось воспользоваться своими старыми связями в армии. Хорошо иметь повсюду друзей.

Опять вранье: трудно представить, что некие старые друзья взяли и предоставили человеку, для которого служба в армии навсегда закрыта, спецтехнику, ограниченную для использования гражданскими лицами. Врать Шарп никогда как следует не умел, и чтоб не заставлять его продолжать это делать, я перевел разговор на другую тему. Про себя отметил, что Крейг, должно быть, прав — молчание Шарпа обеспечили обещанием восстановить его в рядах Вооруженных сил, но реально сделать это могла лишь сама армия, либо очень влиятельные люди в правительстве. Если клиентом Стива была армия, его задержка на орбите объяснялась тем, что он дожидался, когда ему доставят необходимое оборудование. Отсюда вытекало два вывода — во-первых, где-то неподалеку от Тихой находится база Вооруженных сил или корабль ВКС — слишком быстро решили вопрос с доставкой. Во-вторых, армия в данном деле предпочитает действовать скрытно, иначе им ничего не стоило бы надавить на местное отделение СОЗ и вытряхнуть из них все что угодно. Последний вывод совпадал с наличием у Шарпа прикрытия в виде официального заказчика — Сиднейского института… Здесь я прервал ход своих рассуждений и, обозвав себя недоделанным сыщиком-любителем, занялся более полезными делами — призвал Кэт, и мы пошли в рубку «Рейнджера» обсудить с Биасом детали предстоящего переноса лагеря на другое место, возможно — на другой континент. В тех широтах, где мы находились сейчас, начинался сезон дождей, а у нас не возникало желания сидеть по уши в грязи.

 

Глава 6. «Миротворец»

Готовясь к большому переселению, мы уже сняли все двенадцать ловушек и демонтировали часть установленного в лагере оборудования, за исключением того, что необходимо до последней минуты. Крейг и Рик должны были отправиться на орбиту, отцепить «грузовик» и посадить на Тихую «Артемиду». Переезд на несколько тысяч километров — слишком долгое и хлопотное дело, чтобы проводить его с помощью катера, и мы решили использовать наше единственное разрешение на посадку. Согласно плану, после переноса лагеря «Артемида» оставалась на планете, пока мы не завершим все дела. И перламутровые питоны, и гориллы Фостера чувствовали себя просто замечательно. Диана считала, что их вполне можно оставить на попечение роботов и интеллектроники «грузовика». Самое же главное, что под прикрытием корабля мы сразу почувствуем себя гораздо спокойнее — за всеми изменениями в окружающей обстановке будет следить Диана, а ее возможности намного превышали способность к таким вещам Биаса.

Оставалось обговорить наш переезд с Шарпом. Он тоже собирался покинуть Восточный Массив, и нам не хотелось стукаться с ним лбами, случайно оказавшись слишком близко на новом месте. План своей первой посадки и последующих перемещений на другом континенте он нам предоставил, однако его намерения могли измениться. Но он внезапно перестал выходить на связь по утрам. Сначала мы не обратили внимания, потом встревожились. Связь, правда, совсем испортилась, но у него же имелся «Почтовый Голубь», и он должен был прекрасно понимать, что сами-то мы в таких условиях точно к нему не пробьемся. Несмотря на это, Шарп молчал.

— Не похоже на Стива, — сказал Крейг, когда Шарп пропустил второй сеанс. Когда он пропустил третий, мы уже не на шутку переживали за него.

— Что-то случилось, — говорила Кэт. — Я нутром чувствую — что-то не так.

Мы все были с ней согласны, но не знали, что предпринять. С орбитой связь отсутствовала, что в последнее время уже перестало нас удивлять или раздражать. Поле помех не пробивали даже личные SOS-передатчики в режиме подачи простого сигнала бедствия.

— Может, слетать к ним и проверить? — предложил Малыш.

— Да ты посмотри, что творится с приборами, — сказал я. — Мы же потом не найдем свой собственный лагерь. Это не обычная электромагнитная буря. Это ад кромешный. Мы не знаем природы явления и разобраться в нем не в состоянии. Тем более, не можем защититься.

— Между нами всего пятьсот километров. Можно ориентироваться визуально, по приметам местности. С глазами-то у нас все в порядке?

— Подождем. У него «Почтовый Голубь». ПГ пробьет что угодно.

— И эту кашу? Ты уверен, Пит?

— Нет, не уверен. Я уже ни в чем не уверен. Но мы подождем. Если он не свяжется с нами в течение следующих суток, тогда полетим.

Шарп вышел на связь ранним утром. Мы сбежались в рубку «Рейнджера», и Биас вывел на экран усталое, измученное, в потеках грязи и крови лицо Стива.

— Нет времени, — перебил он поток наших вопросов. — Я связался с вами с первыми, как только смог. Пит, немедленно сгребайте пожитки, и убирайтесь с планеты. Возможно, непосредственной опасности для вас нет, но будет лучше, если вы уйдете на орбиту Тихой. Сейчас я перенацелю ПГ и пошлю SOS. Мы попали в дьявольскую переделку, ребята, я даже не знаю, что вокруг творится. Я…

Вдруг изображение на экране исказилось, и мы увидели, как глаза Шарпа выпучились, а тело выгнулось назад. Экран погас.

— Это еще что? — воскликнул Крейг, уставившись на вспыхнувшие красным индикаторы на пульте. — Биас?.. Биас!

Сначала киб-мастер катера не отвечал. Затем в динамиках затрещало, и Биас неуверенно сказал:

— Ддд… дррр… нннррр… ааа? Ккк-ххх… Здорово меня шлепнуло. А передатчик вышел из строя.

— Ты в порядке? Что значит — вышел из строя?

— Это и значит. Накрылся. Полетел. И я тоже вместе с ним едва не полетел. Еле успел разорвать цепь.

— Что вывело из строя передатчик?

— Нет информации.

— Ну ты-то хоть в норме?

Биас на несколько секунд умолк — очевидно, проверял свои системы.

— Вроде, в норме, — не очень уверенно ответил он.

Кэт посмотрела на меня.

— Что могло вывести из строя передатчик?

— Вот так, как сейчас? Точно не знаю, но то же самое, что вырубило ПГ Шарпа, а его самого согнуло в дугу. Ты ведь видела — это не было простым искажением картинки. И помещение, в котором он находился… Не очень похоже на его корабль.

В рубке повисла напряженная тишина.

— Лучше поступить, как сказал Шарп, — предложил Крейг. — Уберемся отсюда на орбиту.

— А Стив и его ребята? — спросила Кэт. — Не надо быть гением, чтобы понять — они явно нуждаются в помощи. Видел его лицо?

— Он собирался перенацелить ПГ и послать сигнал бедствия.

— Вряд ли он успел это сделать.

Мы помолчали.

— Давайте решать, — предложила Кэт. — Мы можем поднять в воздух «Рейнджер» и уйти отсюда. Взлет — не посадка. У нас уйдет не меньше часа, чтобы добраться до «Артемиды»…

— …и пока мы сможем убедить смотрителей на главной базе СОЗ, что необходима спасательная операция, — продолжил Рик. — Пока они доберутся до «Миротворца»…

— Несколько часов, — закончил я.

— На «Рейнджере» мы доберемся до Шарпа за полчаса, — сказала Кэт.

— Нельзя рисковать катером.

— О чем ты говоришь, Пит? Какой риск? Ну собьемся мы с курса…

— Послушайте меня. — Я отодвинул в сторону Малыша и уселся в пилотское кресло. — Если бы Шарп мог поднять свой «Миротворец», он сам улетел бы с планеты, просто известив нас. Раз он этого не сделал, значит, его кораблю каюк. Я не знаю, что на планете земного типа в состоянии угробить трансгалакт, но такое, по всей видимости, произошло. Больше нет никаких объяснений тому, что он не улетел, а собирался слать SOS. Два его катера находятся на островах архипелага Гринберга, это вообще в другом полушарии. Выходит, наш «Рейнджер» остается единственным транспортом, на котором можно выбраться с планеты в настоящее время. Если с ним что-то случится, мы не в силах будем покинуть Тихую без посторонней помощи. Я понятно говорю?

— Предельно, — ответила Кэт.

— Дальше. Диана обеспокоится полным отсутствием связи с нами не ранее чем через несколько суток, но в любом случае не посадит «Артемиду» самостоятельно — помешает блокировка. Мы застрянем здесь очень надолго. Шарп — если он до сих пор жив — тоже. Спасательной операции придется дожидаться неопределенное время, если она вообще состоится.

— Что значит — если состоится? — возмутилась Кэт. — Ты хочешь сказать, нас никто не хватится?

— Они не стали искать экипаж Берка в прошлом году. Хотя причин было более чем.

— Ты говорил — они не знали где корабль. Берк убрал маяк…

— Где находимся мы и Шарп, об этом тоже знаем точно только мы с Шарпом. Прикинь, когда на орбите в последний раз брали пеленг наших маяков. У них будет хороший повод просто объявить нас пропавшими без вести, как они сделали в отношении людей Берка. Охотники, мол, знают, чем рискуют. Ты же видишь, что творится в заповеднике… Ты сама сказала — Берк исчез на две недели, и никто даже не почесался. А тем, кто хотел проявить инициативу по розыскам его экипажа самостоятельно, попросту запретили соваться на планету. Инспектор Ливнев не зря начал проверку местной СОЗ. Василиадис там неизвестно что замутил. Нет, мы не можем рисковать катером.

— Если все так… — Крейг задумчиво потер лоб. — Тогда они ведь могут не начать спасательную операцию, даже если мы сами явимся на главную базу.

— Правильно рассудил, — сказал я. — Хуже всего, что мы не знаем, чем здесь занимался Стив. Но что бы он ни делал, случилось неудача. Возможно, его работодатели, с которыми он, несомненно, поддерживал связь, предпочтут, чтоб он пропал бесследно. Мы не знаем, кто они и каковы их цели.

— Мы тут болтаем, а время идет, — заметил Малыш. — Правда, ветер порывистый и без конца меняет направление, но часа за два мы доберемся туда и на скутерах. Хотя я могу и быстрее…

— Мы знаем, что можешь, именно поэтому ты и не полетишь — если не гробанешся по дороге, то точно не станешь проводить предварительную разведку местности в том районе, где сейчас находится «Миротворец», сразу сунешься в самое пекло. Полетим мы с Крейгом.

— Черта с два! — возмутилась Кэт. — Пускай Малыш останется приглядывать за лагерем, но я…

— Ты тоже останешься. — Я встал и взял ее за плечи. — Малыш верно говорит — не время болтать попусту, но не время и препираться. Если с нами что-то случится, только вы сможете вытащить нас.

Кэт, нервно дернувшись, стряхнула мои руки с плеч.

— Ты говоришь глупости, Пит. Последнее, что ты сказал — глупость. Ты просто хочешь, чтоб я осталась. Ну и что мы будем делать, если вы не вернетесь? Бросим вас здесь и уйдем на орбиту? Я этого не сделаю. Я не брошу тебя. Я не брошу Крейга. Малыш тоже без вас не улетит. Где мы будем вас искать? Намного безопаснее не разделяться.

— Кэт права, — сказал Рик. — Вспомни наше главное правило — все вместе, все заодно. Никто не уходит, если кто-то остался. С любой планеты уходим только вчетвером. Никого не оставляем.

— Сейчас вопрос один, — продолжила Кэт, — если только это вопрос. Идем мы искать Стива и его ребят или улетаем на орбиту?

Я видел, что их не переспорить.

— Хорошо, — сказал я, направляясь к выходу. — Идем все вместе. Биас, отключи «сторожей» и больше не включай — вдруг появится кто-то из парней Шарпа. После того, как мы взлетим, задраишь люк и будешь ждать.

Мы вышли из «Рейнджера» и пошли к скутерам. Рик бегом кинулся к машинам и первым делом установил на приборных щитках выпуклые диски усилителей приема передатчиков.

— Если положение не изменится к худшему, сможем поддерживать уверенную связь в радиусе пяти километров, — сказал он.

— Отлично, — ответил я. — Но давайте постараемся не расходиться так далеко. Лучше держаться в пределах прямой видимости. Всем одеть шлемы. Личным кибам — постоянную связь между собой и нами, без всякой фильтрации реплик. Сейчас любая мелочь может оказаться важной.

Если б охотники не помогали друг другу в беде, вряд ли кто из нас дожил бы до выхода на покой. Я окликнул Рика:

— Так, говоришь, лететь около двух часов? А если поднажать?

Лицо Малыша растянулось в широчайшей улыбке.

— Ну, если поднажать, то значительно меньше.

— Ты с Крейгом пойдешь первым, а мы с Кэт сразу за тобой. Давай, покажи класс, Малыш-на-все-плевать.

Рик без лишних слов надвинул шлем и сел в пилотское кресло. Крейг предельно снизил высоту сиденья стрелка и придвинул его вплотную к креслу Рика. Я вывел ветровое стекло своего скутера вверх до отказа. Гонка обещала быть что надо.

— Сторожевые роботы выключены, — доложил Биас. — Счастливого пути.

Скутер Рика свечой взмыл в воздух, набирая высоту — сверху будет легче засечь невидимый сейчас для наших радаров «Миротворец». Я поднял машину следом.

Вскоре наш лагерь остался далеко позади. Скутер Малыша увеличивал скорость бешеными темпами. Я мельком взглянул на спидометр — красный столбик индикатора уверенно преодолел отметку триста километров в час и быстро двинулся дальше.

Спустя сорок минут сумасшедшей гонки, выйдя в район, где по нашим расчетам находился корабль Шарпа, мы сбросили скорость, развели машины на пятьсот метров друг от друга и двинулись вперед. В полном соответствии с законом подлости, ветер, создававший проблемы всю дорогу, стих сразу после того, как мы прибыли на место. Температура повышалась, влажность росла. Собирался дождь.

Через полчаса я услышал в шуршащем помехами эфире возглас Рика и повел свой скутер влево, в его сторону, но он тоже взял влево и начал снижаться. Через минуту он крикнул: «Нашли!» — и указал рукой вниз. Мы были метрах в сорока друг от друга и в четырехстах метрах над землей. Под нами, на большой поляне стоял «Миротворец». С первого взгляда становилось ясно, что с кораблем не все ладно — картина напоминала последствия катастрофы при взлете или посадке. Его правый борт, которым он упирался в сплошную стену джунглей, был сильно помят. Правый блок маневровых двигателей сбит и валялся торчком у самой кормы, тоже поврежденной. Несколько деревьев-гигантов, вывернутых с корнем, упало в сторону зарослей, а два сломались и рухнули на корпус корабля. С воздуха мы хорошо видели место, где «Миротворец» стоял первоначально — трава и кустарник там были вмяты в землю брюхом трансгалакта, а вокруг виднелись расчищенные от кустов участки с установленными на них палатками и навесами для техники. Лагерь выглядел так, будто подвергся интенсивному обстрелу, как и вся местность вокруг, а неподалеку от него начиналась широкая полоса взрытой земли — там, где корма корабля пропахала поляну, содрав всю почву до скального основания. Повсюду в лагере валялась искореженная пулями и снарядами техника. Вокруг редкой цепью стояли сторожевые роботы, многие из них были повреждены и повалены на землю.

— Бог мой! — выдохнул в эфир Крейг. Мы осторожно снизились, и теперь разглядывали поляну, больше напоминающую поле боя, во всех подробностях. — Стив что, развязал на Тихой войну?

— Я больше хотела бы знать, с кем он воевал, — сказала Кэт. Она подняла свое сиденье, отодвинув его дальше от моего кресла, и вынула из седельного зажима свою винтовку.

— С кем бы Стив ни сражался на этом месте, он проиграл, — заключил Крейг. — На сеансе связи мы видели остатки разбитой армии. Но мы хотя бы знаем, что сам он остался жив. По крайней мере, оставался жив до сеанса.

— Всем приготовиться, — сказал я, и тоже отцепил винтовку, сняв предохранитель. — Снижаемся до предела, осторожная разведка с воздуха. Далеко не расходиться, из вида друг друга не терять. Кэт, Крейг, разверните кресла и следите за тылами.

Мы медленно вели машины над землей. Под большим навесом стояли три скутера, изрешеченных пулями. Одна из стоек, перебитая у самой земли, ушла в сторону и тент сильно провис. Четвертый скутер был совершенно разбит и выброшен из-под навеса ударом снаряда, который прошил его насквозь. Переносная станция для зарядки батарей лежала на боку. Опущенная задняя стенка бывшей столовой напоминала дуршлаг — столько в ней было отверстий от пуль; от стола и кресел остались лишь куски пластика и рваные клочья обивки. Жилые палатки тоже все прострелены, две сбиты, на месте третьей виднелась воронка от взрыва гранаты.

Я провел скутер за границу лагеря и, пролетев над сторожевым роботом, разваленным пополам попаданием снаряда, приблизился к развороченной корме «Миротворца». Там, в глубине разбитых разгонных двигателей стлался едкий дымок и проскакивали длинные трескучие молнии; время от времени вся корма одевалась сеткой разрядов. Толстенная стойка правого блока маневровых двигателей, согнутая и сломанная, упиралась в большое дерево. Сам блок сейчас лежал прямо под нами — огромный параллелепипед, смятый в гармошку спереди, ощерился рваной дырой там, где он раньше крепился к стойке; оттуда торчали концы оборванных кабелей и энерговодов.

— Нам лучше сесть и осмотреть все с земли, — предложил я. — Думаю, это безопасно. Что бы здесь ни произошло, все уже давно закончилось.

Мы посадили скутеры перед входным люком «Миротворца». Края проема носили следы повреждений, бронированная плита самого люка, сорванная с одного крепления, повисла на другом, упершись углом в землю.

Рик остался снаружи. Мы втроем поднялись в шлюз. Выдвижные трансформные стены шлюзовой камеры выгнулись наружу, словно в ней произошел сильный взрыв. Судя по всему, так оно и было. Внутренний люк валялся в грузовом отсеке, выбитый взрывом внутрь корабля. Мы прошли в рубку. Там было пусто, как и во всем корабле — ни живых людей, ни трупов. Но всюду — и в коридорах и в рубке — на полу валялось множество стреляных гильз от реактивных и простых винтовочных патронов, они со звоном стукались друг о друга, перекатываясь у нас под ногами, а стены носили следы попаданий пуль.

— Как звали киб-мастера «Миротворца»? — спросил Крейг.

— Суворов, — ответил я. — Но если бы он функционировал, то уже дал бы о себе знать.

— Черт, почему мы не догадались взять из лагеря киб-диагностер? Сейчас узнали бы, в чем дело.

— Кто ж мог предвидеть такое? — Кэт обвела рукой вокруг себя. — А с помощью своего киба подключиться сможешь?

— Не знаю, попробую. — Крейг подошел к главному пульту и, вытянув из пояса комбинезона кабель, стал искать подходящий разъем. Потом для удобства сел в пилотское кресло. — Давай, Кальян, поработай с Суворовым.

— Рик, — позвал я, — ты знаешь этот тип кораблей? Где у них передатчик?

— Это «Геракл», — отозвался снаружи Малыш. — Оба передатчика в отсеке связи, прямо под рубкой.

— Спуститься, посмотреть? — предложила Кэт.

— Не нужно, — ответил я ей. — Да не обычные, Рик, где они могли поставить «Почтовый Голубь»? Сколько у «Геракла» портов для съемных устройств?

— Пять. ПГ поставили, скорее всего, в главном порту, прямо наверху. Если порт закрыт, передатчик мог уцелеть.

— Сядь на скутер и проверь. Только постарайся не терять из виду входной люк. Мало ли кто здесь может шататься поблизости.

Через минуту Рик сказал:

— Главный порт был открыт, а передатчик выдвинут, когда они врубились в лес. Передатчик в лепешку, сверху на нем сейчас лежит обломок древесного ствола.

— Проверь остальные порты.

— Два из них на другой стороне, я могу посмотреть, но не буду видеть вход.

— Я выйду наружу.

Встав прямо перед шлюзом, я видел, как Малыш подвел скутер к борту «Миротворца», пришвартовал его с помощью фала и спрыгнул в открытый проем порта.

— Да. Тут еще один!.. — Рик замолчал. — Нет, Пит, слушай, это не передатчик. То есть, передатчик, но это не «Почтовый Голубь», это какая то хрень на его основе… К нему прицеплен киб, и еще какая-то штука… Я не знаю, что это. Но точно не устройство связи.

— Хорошо, проверь остальные порты.

Малыш осмотрел второй порт и перебрался на другую сторону. Я слышал, как он тихо ругается вполголоса — на той стороне деревья стояли вплотную к корпусу корабля, Рику мешали ветви и лианы.

— Суслик, почему пропадает изображение с камеры Малыша? — спросил я. — Ничего не вижу.

— Сила помех изменяется скачкообразно, — отозвался мой киб-мастер. — Я делаю все, что могу.

Наконец Рик показался на своем скутере над корпусом «Миротворца», перевалил через него и опустил машину рядом со мной.

— Везде одно и то же, — сказал он. — Все приборы целы, но непонятно, для чего они.

— Суворов мертв, Пит, — сообщил из рубки Крейг. — Кальян говорит, что у него заблокирована вся память, каждая отдельная ячейка, представляешь себе? Не стерта, а заблокирована. У каждого блока отдельный код… Этими кодами все забито, даже у киба класса «абсолют» миллион лет уйдет, чтобы все расшифровать. Кальян не знает, как такое можно сделать, но считает, что это является следствием действия вирусной программы, внедренной в Суворова… Если так, то коды будут плодиться по мере расшифровки. Безнадежно.

— Тогда выходите. Я пока осмотрю приборы, которые нашел Малыш.

Я вернулся только через полчаса, но с готовым заключением:

— Ничего сложного — это суггесторы, созданные на основе «Почтового Голубя». Самодельные, но работа выполнена на профессиональном уровне. Те же имитаторы, создающие виртуальную действительность, но дистанционного действия. Предназначены для создания в голове у человека очень натурального бреда наяву. Генераторы галлюцинаций.

— Такие приборы ведь запрещены? — спросила Кэт.

— Ну еще бы, — подтвердил я. — Однако состоят на вооружении в армии. Боевые суггесторы, с их помощью ничего не стоит создать в чистом поле танковую колонну, только танки будут существовать лишь в воображении солдат противника. Старые модификации работали в связке с обычными гиперпередатчиками, а эти приборы оснащены двусторонней связью посредством ПГ. К каждому подключено записывающее устройство, позволяющее фиксировать степень и эффективность воздействия суггестора на солдат противника и производить необходимые корректировки с помощью киб-мастера, наращивая силу посылаемого импульса и степень достоверности. Эти штуки были разработаны достаточно давно, против инопланетян. Никогда не применялись на практике, потому что мы пока не встречали инопланетных существ, враждебных нам, и одновременно находящихся на столь низком уровне, чтобы не иметь эффективной защиты против суггесторов.

— Шарп что — собирался их опробовать на Тихой? На ком — на гориллах Фостера?

— Возможно, что и опробовал. Он ведь говорил о каких-то порученных ему исследованиях.

— Так вот почему он был так уверен, что наловит горилл без труда — собирался загипнотизировать их? Постой Пит, разве можно воздействовать с помощью суггестора на животных?

— Можно воздействовать на кого угодно, кто не имеет защитного экрана. Надо только знать — как. Для этого — записывающее устройство и киб-корректировщик. А теперь давайте попробуем разобраться, с кем ребята Стива тут воевали и куда делись потом. Думаю, что все произошло в тот день, когда Шарп впервые не вышел с нами на связь. С тех пор не было дождя, все следы должны хорошо сохраниться.

Мы самым тщательным образом осмотрели поляну, сели на скутеры и облетели ее по кругу — заросли по краям носили следы жесточайшего обстрела из пулеметов и пушек корабля, но нигде не было видно ни трупов, ни следов крови. Углубившись в лес, мы стали медленно описывать все более широкие круги, стараясь вести машины вплотную к земле там, где этому не мешали заросли кустарника. Иногда Кэт и Крейг спускались на землю и шли пешком. За границей зоны обстрела мы обнаружили на земле множество следов, но на покрывавшем почву толстом слое прелых листьев невозможно было прочесть, кому именно они принадлежат. Стали более внимательно осматривать топкие берега двух протекавших возле поляны ручьев. Наконец Крейг, последний час почти все время двигавшийся по земле, поднял голову и сказал:

— Нет сомнения, что это именно они. Гориллы Фостера.

— Ты уверен? — спросил я.

— Уверен, я же осматривал тело убитого нами самца.

— Боже правый, сколько же всего тогда их здесь было? Они ведь предпочитают деревья. И раз столько следов на земле… Тысячи!

— Да, если Шарп собирался приманить их поближе, у него получилось… Подождите, я не видел ни в лагере ни в корабле глиссера, а ведь у них был глиссер, шестиместный. Надо постараться его найти, если он рядом.

— Они улетели на нем, — сказал Рик. — На чем-то же они улетели отсюда?

— Все восемнадцать человек? — повернулся к нему Крейг. — На шестиместном? Глупости, Малыш. Он бы их поднял, но там ведь просто не за что держаться, разве только за сиденья и друг за друга. Свалились бы с него. Логично предположить, что группа из четырех — шести человек вылетела на нем в разведку или на отлов животных перед тем, как началась заваруха. Если киб глиссера внезапно вышел из строя, как Суворов, они могли разбить и глиссер тоже.

— Тогда они или вернулись к «Миротворцу» пешком, или остались на месте аварии, — сказал я. — Поищем машину на ближних полянах, следы приземления хотя бы.

Шестиместный открытый аэроглиссер имеет в ширину около четырех метров; такие внушительные габариты исключают возможность маневрирования между деревьями в джунглях — машина сразу запутается в лианах или придется непрестанно менять направление и возвращаться назад, выбирая подходящую дорогу. Люди Шарпа могли передвигаться лишь над лесом, по руслам рек над поверхностью воды, а также использовать глиссер на больших полянах, сходя на землю или стреляя прямо с него. Если они разбились над лесом, найти их не представлялось возможным — легкая машина не пробила бы в кронах деревьев заметную дыру. Реки, достаточно широкой для движения глиссера между сплошными зарослями по обоим берегам (а по берегам рек они были особенно густыми), здесь не протекало. Оставались поляны.

Связь с лагерем, а значит, и с Биасом, отсутствовала. К счастью, карты района, где Шарп разбил лагерь, хранились в памяти наших личных кибов — когда-то мы сами планировали охотиться тут. Шанс был настолько мизерным, что мы даже не особенно надеялись, однако нам повезло. Всего в десяти километрах от лагеря, на очень широкой прогалине Рик заметил следы посадки. Через пятнадцать минут мы обнаружили глиссер, застрявший невысоко над землей в ветвях двух стоящих рядом деревьев. Обтекаемые «торпеды» грузовых бункеров почти отвалились от рамы вместе с сиденьями стрелков. Установленный на капоте суггестор, подобный тому, что я видел на корабле, раздавлен и сброшен на землю. Пулеметная турель, находившаяся в задней части машины, тоже сбита, сиденье пулеметчика искорежено и в крови. Крейг и Кэт изучали следы на земле и деревьях — на стволах виднелось множество отметин от попаданий пуль.

— На них тоже напали, — сказал Крейг. — Их было шестеро, один тяжело ранен. Отсюда его понесли на носилках. Следы ведут по направлению к лагерю.

Полчаса мы шли по следам. Люди Шарпа, прошедшие здесь до нас, периодически останавливались и открывали стрельбу. Повсюду в траве валялись короткие гильзы от реактивных патронов, в двух местах кусты разметало взрывами гранат.

— Стреляли из подствольных гранатометов, — определил я. — У них вместо подвесок были гранатометы. Или они вообще не собирались добывать горилл живьем, или… Или слишком надеялись на свои суггесторы. Несомненно, Шарп предвидел осложнения в работе — иначе они вовсе не стали бы цеплять гранатометы.

— Парни двигались прямиком к лагерю, Пит, — сказал Крейг. — Шли, почти бежали, а их гнали.

— Гориллы? Ты нашел следы?

— Нет, надо смотреть вокруг. Но кто еще? Здесь все то же, что и в лагере. Мы сэкономим время, если проверим лес возле лагеря по этому направлению. Найдем следы — значит, они присоединились к остальным, нет — вернемся сюда.

Искомую цепочку следов мы обнаружили в нужном месте. Не так уж трудно различить отпечатки ботинок с шипами даже на толстом слое слежавшихся листьев, но людям Шарпа пришлось переходить вброд ручей.

— Все дошли, я уверен, — сказал Крейг. — И носилки с раненым несли — две пары отпечатков значительно глубже других.

— Ну, и что все-таки здесь произошло? — требовательно спросила Кэт после того, как мы еще раз осмотрели расстрелянный лагерь. — Есть идеи?

— Кажется, все и так ясно, — сказал Крейг, но по его интонациям я почувствовал, что он ровным счетом ничего не понимает. — Все началось у глиссера. Там на них напали в первый раз. Возможно, ребята Стива впервые испытали на гориллах суггестор, и у обезьян внушение вызвало негативную реакцию… Они дошли до корабля, заперлись вместе с остальными и отбили первое нападение. Твари, перегруппировавшись, пошли в атаку снова…

— …а на скорострельные пушки им было плевать, — ввернул я, но Крейг не остановился: как и всех нас, его взбудоражило увиденное, и он не особенно думал, что говорил.

— …взломали входной люк и взяли корабль приступом, — закончил он.

— Потом обезьяны забрали своих убитых и раненых и ушли, не забыв перед этим стереть каждую каплю крови с листьев, веток, да и с земли тоже, — ехидно заметила Кэт. — Поразмысли, что плетешь. Ты видел, сколько следов в джунглях — там, за линией обстрела? Сотни. Как после парада! Ребята Шарпа не новички, они отстреливались всю дорогу сюда, били прицельно, короткими очередями — видно, боеприпасы берегли. Здесь уже ни черта не берегли. Я счетчики на корабельных пулеметах смотрела — во всех пусто! А это — по десять тысяч патронов в каждом. Разрывные пули вперемешку с бронебойными. Плюс пушки «Миротворца». Плюс винтовки и гранаты. И что же — так ни кого и не зацепили? Надо очень постараться, чтобы впустую израсходовать корабельный боекомплект, стреляя по толпе! И даже миллионы горилл не смогли бы взломать входной люк. Нет, они его сами взорвали, заложив бомбу в шлюзовую камеру.

— Кэт права, — сказал Рик.

— Сам знаю, — буркнул Крейг. — Но зачем им взрывать собственный шлюз? Ты еще скажи, что они и «Миротворец» специально разбили.

— Послушайте, — сказал я, — все указывает на то, что ребята Шарпа стреляли по пустому месту, а не по гориллам или кому другому. Горилл на поляне вообще не было, как и любых других существ — повсюду только следы ботинок, а ведь на взрытой взрывами земле непременно остались бы отпечатки лап. Они палили по привидениям. Как внутри имитатора, понимаете? Смоделированная реальность. Но не внутри имитатора, а наяву. Гипноатака.

— По-твоему, они попали под удар своих же излучателей? — спросила Кэт.

— Исключено. Во-первых, их суггесторы — довольно простые, в наше время любой человек имеет защиту против таких. Во-вторых, люди Шарпа — почти все — бывшие профессиональные военные, значит, во время службы в армии им установили дополнительные экраны, которые не возьмешь практически ничем. Нет, излучение собственных суггесторов никак не могло им повредить. Только постороннее воздействие, причем излучение имело неизвестные, отличные от обычных характеристики, раз от него не спасла защита. Вспомните то утро, когда стоял необычайно густой туман, и сборище горилл возле нашего лагеря. Мы думали, что обезьяны хотят на нас напасть, и приготовили оружие, но, возможно, гориллы готовились к гипноатаке. То, что Крейг не обнаружил у мертвого самца никаких дополнительных органов чувств, ничего не значит. Мы непрестанно говорим о сверхспособностях горилл — что если они, собираясь большими группами, способны внушать людям то, чего нет в действительности? Это все объясняет. Это объяснило бы, почему у всех сторожевых роботов здесь, вокруг лагеря, сохранился полный боезапас. Они-то ничего не видели. Датчики не реагируют на миражи.

— Но, Пит, Стив же не ребенок, — сказала Кэт. — Неужели они не смогли бы отличить фантомы от… Я еще поверю, что они не заметили подвоха у глиссера в лесу. Но здесь, на открытом месте? После первого же хорошего залпа, после того, как пули прошили нападавших, не причинив им вреда…

— Я говорю не о простых миражах, вроде тех, которыми нас балует в полетах Диана. Я имею в виду полностью реальный для человека мир, подобный тому, что создает имитатор действительности. Шарп и его люди могли видеть, как атакующие умирают на поляне десятками… Они видели бы, что твари готовы проникнуть в шлюзовую камеру — потому и взорвали там бомбу. Пилот мог видеть, что бой идет уже в рубке корабля, и на миг бросил управление, когда пытался поднять «Миротворец». Единственное разумное объяснение.

— Хорошо, я согласен с тобой, — сказал Крейг. — Вполне могло быть именно так. И что мы будем делать дальше? Уже вторая половина дня. Предлагаю продолжать поиск до темноты, потом вернуться к «Рейнджеру» и улететь на орбиту. С «Артемиды» дадим знать о случившемся в Службу охраны заповедников. Смотрите, как потемнело небо и какая стоит духота. Будет дождь, настоящий тропический ливень, который смоет все следы. Если мы не обнаружим Шарпа раньше, то после ливня и подавно не найдем.

— Верно, — согласился я. — Но сначала надо поесть. Лучше оставить в резерве запасы концентрата наших комбезов. Неизвестно, что может случиться, вдруг они еще понадобится нам… Конечно, лучше поесть через трубочку на ходу и сэкономить время, но мы должны определиться, в какой стороне начинать поиск. Они ушли отсюда — куда?

Воспользовавшись кухонным комбайном на камбузе «Миротворца», мы приготовили и съели простейший обед — особого аппетита ни у кого не было.

— Советую всем проглотить по килограмму гипномина, — сказал я. — Чувствую, на сей расчудесной планете нам понадобятся все наши знания и опыт. Раскачаем подсознание. Пусть поработает.

— После таблеток станем шипеть, как придавленные гадюки. И так полно шума в эфире…

— Малыш, ты же знаешь, что такое ненадолго. Через полчаса голос приходит в норму.

— Шарп выходил на связь, — задумчиво сказала Кэт. — Их «Почтовый Голубь» разбит, на глиссере второго не было, значит, и в запасе его не было…

— Да и прихвати они передатчик с собой, вышли бы на связь с нами раньше, — согласился я. — Где на Тихой они взяли «Почтового Голубя»?

— Где-то к юго-западу отсюда есть наземный наблюдательный пункт СОЗ, — сообщил Крейг. — От научников Центра я слышал, что он года три как законсервирован.

— Далеко?

— Не помню. Километров сто — сто двадцать.

— Суслик, есть карта этого района?

— Нет, — ответил киб-мастер. — Вы не собирались проводить там отлов. У меня есть карты от лагеря Шарпа до нашего и дальше. На юго-запад — лишь на двадцать километров. Вся карта Восточного Массива только у Биаса.

— Черт! Связи с ним, конечно, нет? Ладно, все равно нужно сначала узнать, туда ли они пошли. Если в ту сторону — рванем туда на скутерах. Такое сооружение, как наземный НП — не соринка, разглядим с воздуха, даже если начнется ливень… Значит так, еще раз ищем следы. Теперь — всей группы.

Следы отхода людей Шарпа мы обнаружили у последнего люка грузового отсека. Они открыли его и, попрыгав на землю, углубились в джунгли, следуя боевым порядком. Раненых — теперь их стало двое — несли в средине отряда. Стив и его люди продвигались на юго-запад не меняя направления, их никто не преследовал. По обеим сторонам их пути мы не обнаружили никаких следов, и вскоре перестали на это отвлекаться. Мы с Кэт двигались на своем скутере по лесу, Рик и Крейг, пролетев два — три километра над джунглями, опускались вниз и старались обнаружить след впереди по курсу. Когда им удавалось, мы присоединялись к ним. Таким способом мы двигались к району предполагаемого местонахождения наблюдательного пункта достаточно быстро. Охотники Шарпа уверенно двигались по прямой, не сворачивали, разве что огибали огромные деревья и торчавшие повсюду в лесу одинокие скалы. В джунглях мох растет вовсе не только на северной стороне деревьев, ночью здесь не видно звезд, и даже днем зачастую невозможно определить, с какой стороны солнце. Либо у них еще работали какие-то навигационные приборы, либо их вел человек, умеющий ходить по лесу не руководствуясь видимыми ориентирами и приметами. Сам я умею ходить так — просто выбираю один раз направление, потом двигаюсь вперед, и сколько бы не приходилось поворачивать вбок или даже возвращаться назад, делая петли, никогда не сбиваюсь больше чем на сотню метров на каждые десять километров пройденного пути. Обычно погрешность еще меньше.

— Не могу поверить, — твердил Рик. — Неужели наши гориллы — живые ходячие суггесторы?

— Всего лишь гипотеза, Малыш. Наша задача — найти Стива. Или хоть четко обозначить направление поиска для спасательной группы.

— А почему они не пытались проделать подобную шутку с нами? И почему не загипнотизировали нас, когда мы доставили пойманные экземпляры в лагерь?

— Может, пока примеривались. Помнишь, что я говорил о приборах, установленных на «Миротворце»? Там обратная связь и киб-мастер — для анализа поступающей информации о степени оказанного воздействия. Если речь идет о совершенно неизвестных существах, проходит немало времени, пока киб создаст необходимую для эффективного внушения программу. А гориллы в лагере… Вероятно, их просто было слишком мало. Может, они потому и попались, что отбились от своих стад — способности ослабели. Учти, я могу ошибаться, я не ученый.

— А с киб-мастером «Миротворца» они что сделали?.. Внимание! — перебил он сам себя. — Пит, сюда, мы нашли стоянку.

На небольшой поляне охотники Шарпа устроили привал, и тут на них снова напали. Поле боя выглядело так же, как в лагере, и нападение произошло, очевидно, того же сорта. Никаких следов, кроме их собственных. Сотни стреляных гильз, огонь велся в том направлении, откуда они пришли. Группа разделилась — десять человек побежали дальше на юго-запад, остальные (двое на носилках, четверо, что их несли, и еще двое) отстали, потом двинулись в направлении на запад, через два километра опять свернув на юго-запад. Первая десятка пыталась повернуть обратно, но преследователи, кем бы они ни были, миражами или летающими монстрами, не оставлявшими следов, отжимали людей в сторону.

— За кем пойдем? — спросил Рик.

— За носилками. Ребята Стива своих не бросят. Первая группа теперь станет кружить по лесу, пытаясь соединится со второй… Идти за ними бессмысленно. Или им это удалось, или они все равно двинулись потом к наблюдательному пункту, надеясь, что и люди с ранеными пойдут туда.

Через пять километров, на другой поляне мы снова обнаружили следы схватки — на этот раз, безусловно, реальной. На раздвижных носилках лежал труп с перекушенным мощными челюстями горлом. Рядом, в разных позах — еще четыре трупа в порванных комбинезонах и с разорванными телами. Магазины у винтовок почти все оказались пусты, один из покойников сжимал в руке нож. Я узнал его, поскольку лицо не пострадало, чего нельзя было сказать о других частях тела — Георги Мерабишвилли, заместитель Шарпа, его близкий друг. Какое-то время мы стояли молча. Мы уже привыкли к мысли, что в конце концов обнаружим ребят Шарпа и его самого живыми и невредимыми.

— Они находились здесь долго, — нарушил молчание Крейг. — Мне кажется, их убили не всех сразу. Раненый, и вон тот, с раздавленным лицом, лежат аккуратно, рядом, даже руки им сложили на груди. Они погибли первыми. Остальные — потом, тела валяются как попало… Их атаковали дважды.

Вокруг были не только следы шипастых ботинок, но и отпечатки лап с длинными когтями. Да и раны на теле говорили сами за себя.

— Миражи не оставляют следов, Пит, — тихо сказал Малыш.

— Как ты тонко подметил… Но они и гориллам не принадлежат. Верно, Крейг?

— Точно. Явно следы хищника. Но я не припомню из отчетов, у кого на Тихой такие лапы.

— Я тоже. — Кэт пошла в сторону, внимательно глядя под ноги. — А это что еще? Пит, взгляни… Парни использовали что-то из арсенала военных?

Неподалеку трава была примята и засыпана тонким слоем мельчайшей черной пыли. Я поддел ее носком ботинка — вверх поднялось облачко.

— Вряд ли. Никогда не видел такого.

На краю поляны нашлось еще одно пыльное пятно. Какое отношение имеют пятна к произошедшему, мы не разобрались.

— Трое ушли отсюда, — сказал Рик. — Двое ушли — и несли третьего. Двигаем за ними?

Долго искать нам не пришлось. В двух километрах, на поляне побольше, мы обнаружили вторые носилки, тело с которых было сброшено. У одного из мертвецов откушена голова. Тело третьего долго трепали и тащили по земле в джунгли — до него шла широкая полоса смятой травы. Повсюду следы когтистых лап. Черные пыльные пятна не попадались.

— Господи, это Сюзанна, — узнала Кэт. — Это ее на носилках несли…

— Вы заметили, что тела совсем не разложились? — спросил Рик.

— Мы не знаем, когда их убили, — отрезал Крейг.

— Ну не полчаса же назад! Если они покинули «Миротворец» в то утро когда Стив не вышел на связь… Они не могли добираться сюда слишком долго. Максимум — часов шесть-восемь.

— Справедливо, — сказал я. — В любом случае, тела в условиях тропиков начинают разлагаться уже через несколько часов.

— Нетленные тела сотрудников «Вудс индастриз», — пробормотала Кэт. — Разорванные, но нетленные… Это что — работа Великого Бога Айтумайрана?

— Какой он, на хрен, бог, — сплюнул Рик. — Просто здоровая хищная зверюга. Туземцы напридумывали сказок…

— Куда дальше? — спросила Кэт. — Стемнеет часа через четыре. Вернемся на след первой группы?

— Лучше поднимемся над лесом и пойдем на юго-запад, — сказал я. — Вряд ли здание наблюдательного пункта построили на равнине в лесу. Для них выбирают открытые и возвышенные места. Заметим издали даже без карт и локации.

Крейг пошел было к скутеру, но я его остановил:

— Сначала проверь комбезы. Вдруг удастся откачать хоть одного киб-мастера. Зря мы не сделали это, когда нашли первых.

— Пит, мы дураки! — воскликнул Рик. — Мы ведь не проверили навигатор глиссера… Вдруг он цел? Там наверняка карты всей округи, они ведь здесь охотились. Я слетаю? Моментом. Сэкономим много времени, до наблюдательного пункта сможем идти на предельной скорости. Пока Крейг прозондирует кибов…

— Один не пойдешь, — сказала Кэт. — Я с тобой.

До места они добрались быстро. Одновременно с тем, как Крейг проверил последний комбез, в эфире прозвучал еле слышный, искаженный помехами на большом расстоянии голос Кэт:

— …напрасно. Он тоже мертвый. Из… мы ничего не узнали.

— Возвращайтесь немедленно. — Я повернулся к Крейгу. — Бросай, бесполезно.

— Сейчас… Заканчиваю. — Крейг согнулся над мертвым телом, а я повернулся, чтобы идти к скутеру, когда в зарослях на краю поляны послышался быстрый громкий шорох. Краем глаза я засек стремительное движение сзади и резко повернулся. Со стороны леса на ничего не подозревающего Крейга несся, почти распластавшись по земле, огромный зверь, похожий на очень большого волка, но со странной уродливой головой — длинная как у крокодила пасть раскрыта.

— Крейг! — заорал я, пытаясь сорвать с плеча винтовку; нападение было столь неожиданным, что я позабыл о том, что винтовка осталась в седельном зажиме скутера. — Крейг, сзади!

Он среагировал моментально: не оборачиваясь бросился в сторону, перекатился по земле, поднялся на ноги и выхватил пистолет, но в этот момент зверь его сшиб. Крейг успел выстрелить, однако две пули чудовище не задержали. Я подхватил с земли винтовку одного из убитых ребят Шарпа и дал по животному длинную очередь. Зверя сбило с ног, но он не выпустил Крейга, которому впился в левое плечо, и, поднимаясь, продолжал трепать его тело из стороны в сторону. Крейг сумел выстрелить еще трижды, а я всадил монстру в живот вторую очередь. Зверь утробно взревел, на секунду выпустил плечо, но тут же вцепился Крейгу в левый бок, и теперь его тело загораживало мне цель. Я бросился в сторону, пытаясь обойти его и крича в эфир:

— Кэт, Рик, сюда, скорее! Осторожно — стреляйте в то, что увидите, с воздуха!

— Пит, что там у вас? — Связь стала гораздо чище. — Пит, Крейг, держитесь, мы на подходе!

Мне удалось-таки выйти на нужное место, и я дал короткую очередь в голову монстру. Но он никак не хотел умирать, только выпустил неподвижное уже тело Крейга. И бросился на меня. Очередь из десятка пуль его остановила, он застыл неподвижно, уставившись мне в лицо прищуренными глазами, в которых горела ненависть, и начал подбирать под себя задние лапы, готовясь к прыжку. Я прицелился и выстрелил.

То есть, хотел выстрелить. Винтовка сухо щелкнула. Я тупо взглянул на индикатор сбоку. Кончились патроны.

Но этого же не может быть! Стандартный винтовочный магазин вмещает семьдесят патронов, а я был уверен, что истратил только сорок-пятьдесят.

Да ведь это не моя винтовка. Такая же точно, но не моя. Я взял ее у убитого. Из нее уже стреляли раньше.

— Стреляй, Пит, стреляй! — ворвался в мои уши из эфира голос Кэт. Она уже видела меня с приближающегося скутера. — Убей его, бога ради!

«Стреляй, Пит, стреляй…» — эхом отдалось у меня в голове. Я вспомнил свой сон, который видел в уютном и безопасном гостиничном номере отеля «Козерог». Тот сон, который беспрестанно мучил меня все последние ночи на Тихой. Поляна с трупами на ней, жуткий монстр напротив, а у меня в руках пустая винтовка. Правда, сейчас рядом не было изувеченной, умирающей Кэтти, как там, в том сне. Но дела это не меняло, потому, что рядом был мой изувеченный и умирающий друг Крейг Риера.

— Стреляй, Пит, стреляй!..

«С-т-р-е-л-я-й П-и-т, с-т-р-е-л-я-й», — отозвалось в голове эхо. Там, в своем сне, я никогда не успевал выстрелить.

— Стреляй!!!

Моя правая рука отпустила рукоять винтовки и рванулась к пистолету, а зверь прыгнул. Его растянувшееся в прыжке тело было на расстоянии метра от меня, когда я начал стрелять; мое лицо обдало жарким дыханием из разверстой пасти, уши заложило от оглушительного рева, а первые пять пуль вспороли грудную клетку монстра на участке размером в ладонь. Его отбросило назад, а я продолжал нажимать на спуск так часто, как только мог, и грохот выстрелов слился в протяжный жуткий вой. Когда в пистолете закончились патроны, я отшвырнул его, вынул пустой магазин из винтовки и вогнал в освободившееся гнездо свежий из чехла на поясе. Зверь медленно поднялся, взглянул прямо мне в глаза и прыгнул снова. Он давным-давно должен был умереть, в него попало не менее трех десятков пуль из винтовки и все двадцать — из пистолета, но он поднялся и прыгнул. Я вскинул винтовку и выстрелил. Короткой очередью ему разворотило полголовы и развернуло. Он остался стоять боком ко мне, широко расставив все четыре лапы.

— Позвоночник, Пит, — раздался сзади слабый голос Крейга. Он приподнялся на локте на том месте, где лежал, и пытался прицелиться из пистолета. — Средний отдел позвоночника…

Я прицелился и нажал на спуск. Не знаю, где у этого монстра проходил позвоночник, но после того, как я выпустил в него более шестидесяти пуль, оставшихся в магазине, с расстояния трех метров, у него больше не было всей средней части спины вообще, как и большей части туловища — просто кровавое месиво. А я уже перезаряжал… Вся прогалина до самой темно-зеленой стены зарослей была покрыта клоками мяса, шкуры, и сплошь забрызгана кровью. Я опустил винтовку и потрясенно смотрел, как то, что осталось от чудовища, все еще скребет лапами по земле и порывается встать. В двух шагах от меня на прогалину с неба свалился скутер, с него спрыгнули Кэт и Рик, направив винтовки на шевелящуюся, окровавленную, хрипящую груду мяса у моих ног.

— Это еще что за… — начал Рик, и умолк.

Кэт тронула меня за плечо:

— Ты в порядке? Я так перепугалась, что ты не стреляешь, просто стоишь…

— Я не мог. Я взял винтовку с полупустым магазином, подхватил с земли.

— Да потом-то я поняла, когда увидела твою винтовку в зажиме на скутере. И, конечно, ты не мог стрелять на таком близком расстоянии из гранатомета.

К своему стыду я только теперь вспомнил, что все винтовки людей Шарпа оснащены гранатометами. Но минуту назад мне это и в голову не пришло; я привык, что мы охотимся с подствольными подвесками, да и те мы отцепили, когда вылетели. Мы летели на выручку людям Стива, и понимая, что нам, возможно, придется вывозить кого-то из них на скутерах, оставили в лагере все, что только могли, чтобы максимально облегчить машины.

— Посмотрим, что с Крейгом, — сказал я.

Крейг был очень плох, но еще жив.

— Крейг? — позвала Кэт, когда мы с ней опустились на корточки возле его тела. Рик, с винтовкой в руках, внимательно оглядывал окружающие поляну заросли, готовый стрелять во все, что оттуда появится.

— Он потерял сознание, — ответил за Крейга Кальян. — Я не смогу поддерживать его слишком долго. Ранения серьезные, а системы жизнеобеспечения костюма частично повреждены. Его необходимо срочно поместить в медцентр или, хотя бы, в переносной реанимационный блок.

— Мы сможем довезти его до лагеря? До «Рейнджера», а потом отправить на «Артемиду»?

— Нет. Понадобится не менее двух с половиной или трех часов. Он не сможет сидеть в кресле скутера, даже если его привязать. Поездка убьет его прежде, чем вы доставите его на «Рейнджер». Но в любом случае Крейг умрет в течение полутора часов, даже если его переодеть в целый костюм.

— Целых костюмов у нас нет… С целыми кибами, то есть. Крейг проверил интеллектронику комбезов убитых — почти ничего не действует. Но на «Миротворце» есть реанимационные блоки… Должны быть.

— Есть, — сказал Рик. — Я видел, когда осматривал там медотсек. Но неизвестно, работает ли у них автоматика. Ведь вся интеллектроника корабля мертва.

— Будем надеяться, что только та, которая была включена в момент атаки, — сказала Кэт. — Реаниматоры ведь никогда не включают до тех пор, пока они не понадобятся.

— Помоги-ка мне… — Я встал и направился к скутеру, по пути подняв и перезарядив свой пистолет, брошенный во время схватки с монстром. Кэт пошла следом. — Да нет, — остановил я ее. — Достань носилки. А я подведу машину поближе.

Багажник скутера — не самое подходящее вместилище для транспортировки тяжелораненых, но у нас не было выбора. Раз Крейга нельзя транспортировать сидя, то только в багажнике, благо размеры позволяли, а если оставить люк открытым, то человек там не задохнется. Кэт вытянула из своей аптечки десятисантиметровый цилиндр катомарной основы, включила активатор и блок развернулся в носилки. Получились две трубки с ручками на концах, с тонкой пленкой каучукопласта между ними. Мы уложили Крейга на носилки и, задвинув их в длинный и узкий, проходящий под обоими сиденьями скутера бункер багажника, примотали ручки шнурами к хвостовому стабилизатору. Каучукопласт — абсолютно нескользкий материал, на ощупь он как мелкопористая резина. Тело Крейга не могло соскользнуть, но я все же до предела задрал корму скутера вверх, когда мы летели до «Миротворца». Кэт, развернув заднее сиденье, следила за носилками с Крейгом и нашими тылами.

— Сомневаюсь, что волкокрокодилы умеют летать, — сказал я ей. — Крыльев у них нет. Но на Тихой все может случиться.

Небо потемнело, но не от того, что наступал вечер — просто над джунглями повисла сплошная пелена иссиня-черных туч. Духота продолжала сгущаться, воздух перестал быть неподвижным, как раньше. Как только мы поднялись над лесом, управлять стало трудно. То и дело налетали резкие порывы ветра, бросая легкую машину в стороны и сильно раскачивая ее. Тропический ливень вот-вот должен был обрушиться на землю, но почему-то все медлил. На подходе к «Миротворцу» Рик, летевший впереди, свернул в сторону, и я повел свой скутер прямо в раскрытую пасть входного люка. Медленно пробравшись через искалеченную взрывом шлюзовую камеру, я провел скутер через весь грузовой отсек и посадил его перед коридором, ведущим в головную часть корабля. Малыш догнал нас и приземлился рядом. Пройдя вместе с ним в медотсек, мы подняли один из десяти стоящих там переносных реанимационных блоков. Тот, кто назвал эти тяжеленные сундуки «переносными», был, по всей видимости, большим оптимистом. Вытащить саркофаг по узким коридорам корабля в грузовой трюм оказалось очень нелегким делом, но мы не хотели тратить время на поиски грузовых роботов с уцелевшей интеллектроникой — ведь таковых могло не оказаться. Кэт успела отвязать носилки. Она вытащила их из багажника на четверть, а киб-мастер «расслабил» весь комбинезон Крейга так, что он превратился в бесформенный мешок. Общими усилиями мы переложили безжизненное тело друга в реаниматор, закрыли прозрачную крышку и наблюдали, как внутренности блока заполняются вязкой белесой жидкостью, медленно затекающей внутрь комбинезона Крейга. Тонкие щупальца с присосками опутали тело сверху и пробирались под оболочку костюма. Самое большое щупальце, с треугольной присоской на конце, потянулось к лицу, закрыло рот и нос. Жуткое зрелище, но нам казалось, что мы в жизни не видели ничего более прекрасного. Крейг не умрет.

Малыш зачем-то приложил ухо к стенке саркофага и постучал по прозрачной крышке.

— Кальян?

— Не стучи, я тебя и так слышу, — ответил киб-мастер. — Состояние организма начинает стабилизироваться. Не хотите подключить блок к внешнему источнику энергии в медотсеке?

— Ну его. Неизвестно, что с местной энергосистемой. Вдруг… Уже всего начинаешь бояться. Пусть работает автономно.

— Ресурс — десять часов. Резерв — два часа. Потом меняйте батареи.

— Порядок, — облегченно вздохнул Малыш. — Он там может сто лет жить.

— Надеюсь, мы не пробудем на Тихой так долго, — сказала Кэт. — Пора выбираться отсюда. Ребятам Шарпа, если из них кто-то остался в живых, мы помочь уже не сможем, нам теперь самим требуется помощь.

— Да, спасатели из нас получились никакие, — согласился я. — Отправились выручать друзей и влипли сами.

— Мы не могли поступить иначе… Надо придумать, как доставить Крейга на «Артемиду» и побыстрее подключить блок к нормальной медицинской аппаратуре.

— В багажник он не поместится. — Рик оглядел саркофаг, который имел по семьдесят сантиметров в ширину и высоту, а в длину — два метра с лишним. — И весит он до черта… Стойте, на корабле есть грузовые платформы. Две.

— Над лесом их не поднять, ты же знаешь, — сказал я. — А внизу, между деревьями… У нас уйдет месяц на путь до лагеря. Только скутеры.

— Да, но как?..

— А вот пошли, посмотрим.

Сомневаюсь, чтобы когда-нибудь раньше кто-либо пытался транспортировать реанимационный блок при помощи двух открытых скутеров; только этим можно оправдать то, что наша конструкция вышла далекой от удобства и эстетичности, не говоря уже о соблюдении законов аэродинамики. Мы торопились. Если возле «Миротворца» появится сразу две — три твари, подобные той, что напала на Крейга, нам конец. Живучесть волкокрокодилы имели просто потрясающую, и не было времени подумать, что мы можем им противопоставить в схватке.

Поставив оба скутера рядом, мы связали боковые стабилизаторы шнурами, положив на них в качестве поперечного связующего крепления четыре винтовки без магазинов, взятые в арсенале. На этот примитивный каркас привязали одну из стенок разобранной на части ловушки. Рик отрегулировал ее размеры так, чтобы стенка поместилась в пространство между корпусами машин, и закрепил фиксаторами угловые соединения. Получился сетчатый помост длиной в два с половиной метра и метр двадцать шириной, после чего мы водрузили на него пустой саркофаг, принесенный из медотсека. Закрепив его шнурами, мы синхронизировали двигатели скутеров и совершили пробный полет над поляной. Конструкция оказалась достаточно прочна, но в воздухе вела себя просто отвратительно, виляя в стороны и заваливаясь на бок при каждом порыве ветра. Что произойдет, когда мы поднимемся над вершинами деревьев, где ветер дул гораздо сильнее, не хотелось и думать. Положение усугублялось еще и тем, что нас трое, и на одном краю всегда был перевес. Как мы ни пересаживали с одной машины на другую более легкую Кэт, вскоре стало ясно, что нашим кибам, которых мы соединили с инфорами скутеров, не удастся откорректировать работу двигателей таким образом, чтоб связка машин шла ровно.

— Я лягу на саркофаг, — предложила Кэт.

— С ума сошла?! — воскликнул Рик. — Свалишься при первом же толчке!

— Буду держаться за шнуры, которыми привязан реаниматор. Если не выйдет, привяжете меня.

Привязывать ее не пришлось, и управлять стало полегче. Но такое управление требовало непрестанного напряженного внимания, и приличную скорость набрать было невозможно — при порывах ветра я не успевал совершать маневр, соответствующий тому, который делал Рик, и наоборот. Конструкцию начинало крутить в воздухе, и один раз мы чуть не врезались в землю.

— Двадцать — тридцать километров в час, — сказал Рик, когда мы приземлились. — Нас черепаха на земле обгонит.

— До лагеря почти пятьсот. О, нет! — застонала Кэт. — Двадцать или двадцать пять часов! Да у нас просто энергии не хватит долететь.

— Энергия не проблема, возьмем запасные батареи из резерва «Миротворца», — ответил Малыш. — Но придется делать привалы через час — два. Без отдыха мы не сможем дольше двух часов подряд сражаться с ветром на этом катафалке. Я считаю, лучше двинуть в сторону наблюдательного пункта СОЗ. Туда, куда шел Шарп. Именно оттуда он и вышел на связь. Больше тут нигде не может быть передатчика. Правда, уже почти ночь… Слушайте! Там ведь обязан быть маяк! На любых подобных сооружениях на неосвоенных планетах ставят маяки. У них такой широкий спектр подачи сигнала и столько наворотов, что полностью его из строя не вывести ничем — что-нибудь да останется работать. Они ведь специально так созданы. На случай, если заблудится кто… Он в сто раз мощнее карманного SOS-передатчика! Нам достаточно выйти в тот район, хотя бы приблизительно, и мы его непременно засечем несмотря на любые помехи, он всегда работает. Почему мы об этом не подумали?

— Мы вообще слишком о многом не подумали. — Я встал с крышки пустого саркофага, снятого нами со связки скутеров, на котором сидел во время разговора. — Что-то у нас в последнее время слишком туго мозги работают. Ты говоришь дело, Малыш.

— Там есть свой медцентр, — добавила Кэт.

— Там и катера в ангаре могут стоять. Пункт законсервирован, а это значит, что вся техника осталась на месте. Другое дело — в каком она состоянии. Видели, что произошло, когда Стив связался с нами?

— Но и в нашем лагере могло произойти что угодно, — резонно заметила Кэт. — Мы сами приказали Биасу отключить защиту периметра.

— Тогда в путь, — сказал я. — Держись крепче, девочка, я не хочу, чтобы ты шлепнулась вниз.

Болтало нас страшно. Рик и я старались держать машины выше, подальше от крон деревьев. Внизу волновалось зеленое море — ветер крепчал, потом хлынул ливень. Синхронизацию двигателей мы отключили — она больше мешала, чем помогала нам управлять. Помаленьку мы приспособились, и смогли увеличить скорость сначала до пятидесяти километров в час, а потом до семидесяти. Когда подошла ночь, то стемнело очень быстро, но наши кибы работали исправно, приборы ночного виденья тоже, хотя и недалеко пробивали повисшую в чернильной мгле сплошную завесу из потоков низвергающейся с неба воды. За два часа мы прошли около ста километров, и уже начали жалеть, что не выбрали направление на свой лагерь. Потом случились две вещи: наши приемники поймали сигнал маяка — он шел с расстояния двадцати шести километров прямо по курсу, а Кэт сообщила, что все крепления окончательно разболтались, и шнуры, удерживающие саркофаг, ослабли. Что мы пережили, пока нашли в кромешной тьме пригодную для посадки поляну, лучше не вспоминать, но были и хорошие новости — дождь все не стихал, зато ветер совсем прекратился.

— Теперь дела пойдут нормально, — прокряхтел Малыш, с трудом слезая со своего скутера. От непрерывного напряжения он совсем окостенел. — Перевяжем шнуры и — двадцати минут не пройдет, как долетим до места.

— Погоди радоваться, — прокряхтел я в ответ, разминая сведенные судорогой кисти рук. — Неизвестно, что мы там обнаружим… Бедненькая моя лягушка-путешественница, — сказал я Кэт, которая слезала с реанимационного блока с грацией заржавевшего робота. — Доберемся до «Артемиды» — я буду целовать тебя в течение недели, и ты опять превратишься в прекрасную принцессу.

— Ты и в аду не прекратишь хохмить, Пит, — отозвалась она. — Я уже начинаю жалеть, что не ты лежишь в саркофаге — хоть бы помолчал чуток. Мы с Крейгом вели бы машины получше вас, а Малыша загнали бы на этот чертов гроб, чтобы он узнал… — Она так и не смогла придумать, о чем бы узнал Рик, лежа на ее месте, и сказала: — Давайте затянем веревки.

— Прости, Кэтти, я просто пытаюсь поднять нам всем настроение. Жизнь иногда и вправду становится адом, и если ее постоянно воспринимать всерьез, лучше сразу повеситься.

— Кэт, ты же знаешь, что мы с тобой менялись бы местами, но не можем, — жалостливо сказал Рик. — Ты почти вдвое легче любого из нас.

— Ладно, я ведь сама предложила, — вздохнула Кэт. — Так мы затянем, наконец, веревки?

Мы включили антигравы скутеров и подвесили их над землей на высоте полутора метров. Так было удобнее просовывать вниз и затягивать концы шнуров, но сначала нам пришлось их почти все развязать. Мы укрепили связки машин между собой и створкой клетки, и принялись за саркофаг, когда Малыш заорал: «Кэт, справа!!!», — сорвал с зажима свою винтовку и начал стрелять; я тоже схватил оружие, стреляя в том же направлении, что и он, хотя еще ничего не видел. Потом я увидел.

На инфракрасном мониторе моего шлема мчавшаяся на нас тварь выглядела совершенно нереально, но это был такой же монстр, как тот, что едва не убил Крейга. Кэт, крутанувшись на каблуках, выхватила из кобуры пистолет, стреляя почти в упор, потом дернулась в сторону, но ее затекшие за время полета мышцы еще не пришли в норму, и отскочить она не успела. Зверь сбил ее; падая, она ударилась головой о хвостовой стабилизатор одного скутера, а монстр грохнулся всем телом о корму другого, и вся конструкция встала почти вертикально. Реанимационный блок, с которого мы только что сняли удерживающие его шнуры, медленно перевалился через край настила, отбросил в сторону пытавшегося его удержать Рика и упал Кэт на ноги.

Раздался жуткий хруст, и я взвыл от почти физической боли; зверь вскочил, снова свалив пытавшегося подняться Рика, разинул свою крокодилью пасть и схватил Кэт поперек туловища, круша клыками ребра. Приставив дуло винтовки вплотную к его голове, я дал длинную очередь, которая снесла зверю всю верхнюю часть черепа; меня забрызгало кровью, какой-то дрянью, и ударило осколками костей. Малыш, встав, выпустил ему в бок почти весь магазин, и чудовище наконец отпустило Кэт. Теперь мы стреляли оба, и с близкого расстояния. Во все стороны летели клоки шкуры и мяса. Рик быстро сменил магазин.

— Сдохни, сука, сдохни!!! — орал он. — Пит, почему эта гадина не дохнет?..

Но чудовище упало только тогда, когда уже превратилось прямо-таки в гору фарша — столько мы в него всадили пуль. И эта масса, буквально растекаясь по земле, продолжала шевелиться и дергаться. Рик подбежал и прицелился, но стрелять не стал — там уже не во что было стрелять. Я попытался снять с ног Кэт — с того, что осталось от ее ног — блок саркофага. Подошел Рик. Объединившись, мы, как могли аккуратно, подняли реаниматор и оттащили его в сторону. Малыш повернулся ко мне.

— Что ж это за твари такие, что ж это за сучья мразь!.. — В его голосе дрожали слезы. — Проклятая планета! Сначала Крейг, теперь — Кэтти… Что это за уроды, Пит, почему они не мрут, когда в них стреляешь?..

А я рад бы был заплакать, но не мог. Да и Малыш не плакал. Просто струи дождя стекали по нашим лицам.

Из оцепенения нас вывел голос Камиллы — киб-мастера Кэт:

— Она еще жива.

Мы бросились к Кэт, будто могли чем-то помочь. На нее было страшно смотреть.

— Сколько она будет жить, Камилла? — спросил я.

— Не более часа. Но я не уверена. Очень большая потеря крови. Сотрясение мозга, перелом обеих ног, многочисленные переломы ребер. Повреждения внутренних органов, внутренние кровоизлияния. И еще, ребята… Она нетранспортабельна. Первые же толчки в полете убьют ее, даже если она переживет погрузку на скутер.

Минуту мы стояли молча.

— А что с Крейгом, Кальян?

— С ним все хорошо, — отозвался киб-мастер. — Целостность блока не нарушена.

— Срочно нужен еще один саркофаг, — неожиданно спокойно сказал Рик.

— Ближайшие к нам саркофаги находятся на «Миротворце», — ответил я. — Сейчас это все равно что в другой галактике. Мы сюда добирались два часа. За час мы не успеем долететь обратно. И ты же слышал, что сказала Камилла.

— Я успею. — Малыш быстро двинулся к скутерам. — Помоги мне, Пит. Развяжем их.

— Ну и что? Ну, долетишь ты до «Миротворца»… А как привезешь сюда реаниматор?

— Я привезу. Я… Я что-нибудь придумаю. Это единственная надежда, Пит. Не знаю как, но я привезу сюда саркофаг. А ты будь здесь. Все равно нельзя оставлять Кэтти одну.

Я посмотрел на него, а он посмотрел на меня. На нас сверху падали струи дождя. Лицо Малыша скривилось — он пытался улыбнуться.

— Я не позволю Кэт умереть на этой чертовой планете. Ветер стих. Я успею.

— У тебя есть час.

Я помог распутать машины. Рик, не говоря ни слова, рванул скутер по наклонной вверх, едва не зацепив деревья на краю поляны. Я проверил винтовку и поставил полный магазин. Подствольный гранатомет, один из тех, что мы захватили из арсенала «Миротворца» после возвращения на корабль с телом Крейга, был заряжен кассетой с десятью гранатами. На этот раз я про него не забыл, но опять не мог использовать, потому что зверь находился слишком близко от нас.

Медленно тянулись минуты.

— Камилла, как она?

— Пока жива.

Пока… Пока жива, а потом? Успеет Малыш, как обещал? Сам я сейчас ничего сделать не мог. Не успеет? Когда доберется до корабля, что будет делать? Думать ни о чем не хотелось. Сколько еще здесь таких тварей? Я поглядывал по сторонам, изредка бросая взгляд на Кэт.

— Как она?

— С ней очень плохо, Пит. Она умирает. Осталось не больше сорока минут.

Сорок… Быть может, меньше. Оставался единственный способ, который применяют в таких случаях. В мозг человеку вводят дозу спецсредства, которое есть в аптечке, и ждут две минуты. Потом ампутируют голову и помещают ее в специальный контейнер. Он тоже находится в аптечке, в свернутом состоянии. Срок хранения — двадцать четыре часа. Но есть только пятьдесят шансов из ста, что ампутированная голова приживется на полностью биомеханическом теле. Мне несколько раз случалось проводить такие операции в бытность биомеханником.

Оторванные головы плохо приживаются, сказал я как-то в разговоре с Кэт. Это правда. И люди, выжившие после пересадки, никогда не становятся теми же, что раньше. Нельзя безнаказанно заменить все органы и части тела на искусственно выращенные или биомеханические. Тем более сразу. Но и постепенно нельзя, иначе такое понятие, как смерть, давно осталось бы в прошлом человечества.

Господи, если бы я только мог сейчас перенестись вместе с Кэт в клинику профессора Вацека! Стерильная операционная, лучшее оборудование в мире, интеллектроника высочайшего уровня, ассистенты-профессионалы, любые биомеханические органы… Да и в медцентре «Артемиды», где нет всего необходимого, я сумел бы прооперировать Кэт в паре с Дианой. Даже в медотсеке мертвого «Миротворца», без энергии, без интеллектронной поддержки, вручную…

В данный момент я бы предпочел оказаться где угодно, только не на этой поляне в джунглях, с почти бесполезными аптечками. Здесь я был абсолютно беспомощен. Здесь — лишь ампутация. После — сутки резервного времени.

— Как она, Камилла?

— Еще жива. — Камилла будто угадала мои мысли: — Если ты хочешь провести ампутацию, лучше сделать это как можно раньше. Потом может быть поздно. Я не могу заметно влиять на ее состояние. Фактически, она может умереть в любую минуту.

Я устало прикрыл глаза, тут же спохватился и оглядел поляну. Никого… Сверху лил дождь. Люди, пережившие операцию по пересадке головы или мозга, недолго остаются прежними. Через год или два они становятся иными. Поведение их начинает больше напоминать поведение робота или животного. Что делать?

Отрезать голову Кэт?

Выбросить из саркофага Крейга и положить Кэт на его место?

Может умереть в любую минуту… Где та граница, в пределах которой человек вправе принимать решения? Как определить меру необходимости действия или бездействия?

Действие — произвести ампутацию. Бездействие — сидеть и ждать.

Резать сейчас?

Потом будет поздно.

Как она?..

Еще жива.

Я опять закрыл глаза. Больше всего на свете мне хотелось вытащить нож и отрезать голову самому себе.

— Что если я переодену ее в свой костюм, Камилла? Твой ведь поврежден?

— Лучше ее не трогать Пит. Она умрет еще быстрее.

Где Малыш? Разбился по дороге к кораблю? Долетел и дерется с очередным монстром в темных коридорах «Миротворца»? Разбился на обратном пути?..

Обшаривая взглядом окружавшие поляну заросли, я протянул в сторону левую руку и нащупал слабенькую, едва заметно трепещущую жилку на шее Кэт. Потом, не желая ее беспокоить, провел ладонью по рассыпавшимся в траве волосам и намотал одну прядку себе на палец.

Скутер Рика появился только тогда, когда прошло уже почти три часа. Под брюхом машины, подвешенный на тросах к стабилизаторам, бешено болтался реаниматор. Скутер бросало из стороны в сторону, он то и дело клевал носом. Малыш опустил блок прямо возле меня и спрыгнул на землю. Срок, назначенный Камиллой, давно закончился. Кэт все еще была жива.

Моментально пробудившись к деятельности, я бросился к Рику, и мы положили тело Кэт в саркофаг. Теперь можно было не бояться. Даже умри она у нас на руках, реаниматор вернул бы ее к жизни — для того они и созданы. Несмотря на это, мы старались действовать осторожно. Как только Кэт оказалась внутри, ее сердце, словно почувствовав, что можно положиться на технику и передохнуть, отказалось работать.

— Теперь у нас два блока, — сказал Рик. — Оба на помост не войдут. Если поставим один на другой…

Я понял его без слов. Если поставим один на другой, грохнемся, не пролетев и сотни метров.

— А если подвесить к каждому скутеру по одному, как сделал ты?

— Нет, Пит. Опять поднялся ветер. Блок слишком сильно болтает. Туда-то я долетел быстро, все остальное время ушло на дорогу обратно. До сих пор не знаю, каким чудом я добрался. Пришлось садиться четыре раза, три из них — прямо в лесу. Стабилизаторы гладкие, да еще и опущены вниз. Сам саркофаг можно только обвязать веревками вокруг, и он то и дело съезжает — то вперед, то назад. Ты думаешь, это первый блок? Это второй. Первый я разбил в шести километрах от «Миротворца».

— Все равно, ты просто молодчина, Малыш, — сказал я. — Никогда в будущем не стану подшучивать над твоей манерой водить скутер.

Рик медленно прошелся по поляне, не прекращая поглядывать по сторонам, и вдруг остановился.

— Мама моя! Пит, да ты только взгляни…

Я подбежал туда, где мы прикончили гнусную тварь. Изорванной пулями туши на этом месте больше не было. Там медленно растекалась в стороны густая, вздувающаяся пузырями жижа, из которой торчали целые кости и части костей. Кости выглядели так, будто их полили кислотой — даже дымок, вроде, поднимался вверх.

— Ты видел хоть раз что-то подобное?.. — прошептал Рик.

— Я даже и не слышал о таком. Он как будто разлагается, только очень быстро. Просто испаряется. А потом, наверное, от него останется пятно черной пыли, какие мы видели на той поляне. Должно быть, там ребята Шарпа пришили двух таких.

— И каким он был живучим! — сказал Рик. — Сколько нам пришлось в него стрелять! Давно должен был сдохнуть!

— Крейг говорил на счет среднего отдела позвоночника. Что-то пришло ему в голову в последний момент. Он же экзобиолог.

— Но гаду попало в хребет не меньше десятка пуль. Половина — в средний отдел.

— Значит, Крейг ошибся. Да и неизвестно, где у этого монстра позвоночник. Мы стреляли туда, где он у нормальных зверей, а у него, может, в брюхе где-нибудь проходит, если вообще есть.

— Господи, о господи… Чем это может быть?.. Знаешь, Пит, хватит с меня загадок. Со всех нас хватит. Я ведь узнал его — он очень похож на Айтумайрана, каким его изображают местные туземцы. На рэдвольфа, понимаешь? Только у того шерсть красная, а не черная, как у наших… Бог знает, кем эти твари могут оказаться. Ты же видишь…

О, да, я видел.

— Ну, допустим, долетим мы сейчас до наблюдательного пункта, — продолжал Малыш. — Не дай бог хоть один из саркофагов сорвется. А если там вся техника выведена из строя, как ты говорил? А если там катера нет? Слушай, нам пора забирать свой «Рейнджер» и мотать отсюда ко всем чертям. На этой планете есть что-то такое, с чем мы навряд ли справимся.

Я смотрел на него и понимал, что Малыш вовсе не испугался. Такое чувство, как страх, вообще не входило в спектр его душевных переживаний. Просто с нас действительно уже хватит. Кэт… Крейг… Кто следующий? И кто вытащит Крейга и Кэтти с Тихой, если с нами что-то случится?

— Ты прав, Малыш, — сказал я. — Надо забрать «Рейнджер» и уходить. Но для этого один из нас должен лететь в лагерь. На скутере лучший у нас ты. Сколько…

— Пит, я не хочу оставлять тебя здесь. Если явится еще одна тварь… С ними и в два ствола почти невозможно справиться. Одному…

— А что делать? Лететь двоим, оставив здесь саркофаги?

— Так безопаснее. Зверь саркофагам ничего не сделает. Я понимаю, что ты не хочешь оставлять Кэт…

— Хрен там безопаснее. Вспомни — гад растерзал раненых, одному перекусил горло, когда он просто на носилках лежал. Что ему помешает раскурочить саркофаги? Эти монстры убили восемь людей Шарпа — просто так, и даже кусочка мяса не съели. Они не обычные хищники. Они убивают, чтобы убивать. И остаться здесь ничуть не опаснее, чем лететь за катером. Там тоже могут поджидать любые сюрпризы. Тихая — планета сюрпризов, и по большей части неприятных. Так сколько времени тебе потребуется?

— Над лагерем я окажусь через час… Допустим, я найду его не сразу. Но и обратно на катере я прилечу быстрее, значит — около двух часов. Через два часа начинай пускать ракеты. Твоя ракетница цела? И еще возьми мою. В двух кассетах у тебя будет двадцать ракет, каждая горит секунд сорок-пятьдесят. Запускай по одной каждую минуту. Или Биас почует твоего Суслика, или я увижу ракеты.

Малыш подошел к скутеру и легко бросил свое тело на сиденье. Я ему удивлялся — после многих часов поиска людей Шарпа, едва передохнув от перелета с реаниматором, он уже снова был бодр и свеж. Не человек, а машина.

— Удачи, Пит.

— Удачи, Малыш. Включи «сторожей» на все время, что проведешь в лагере.

— Я буду там всего пять минут.

— За пять минут многое может случиться. Пусть лучше они пройдут спокойно.

— Хорошо, я сделаю так, как ты сказал. Продержись здесь два часа, Пит.

— Не беспокойся. Скорее возвращайся, и увезем отсюда ребят. Через три часа мы уже пристыкуемся к «Артемиде». Пошлем сигнал в СОЗ. Они прилетят за Шарпом. Или мы сами за ним вернемся.

 

Глава 7. Схватка

Рик гнал свой скутер на скорости, далеко превышающей любые пределы, установленные для безопасного вождения. Если бы это происходило на гонках легких воздушных машин, в которых он регулярно участвовал в перерывах между охотничьими экспедициями, то первый приз, без сомнения, преподнесли бы ему.

Он оказался над лагерем значительно раньше намеченного срока, к чему и стремился — Малышу хотелось иметь в своем распоряжении возможно больше времени для поиска самого лагеря на случай, если Спидди, его киб-мастер, не сумеет поймать позывные «Рейнджера», которые Биас непрестанно передавал в эфир. А эфир был забит спутанной неразберихой — сплошной шум и треск прерывался пронзительным свистом, скрежетом, грохотом; раздавались странные звуки, похожие на вопли и стоны, слышалось неясное бормотание, как будто накрывшее весь Восточный Массив поле помех говорило с человеком на своем непонятном и угрожающем языке.

Малыш едва не проскочил нужное место — но помогло то, что лагерь разбили на краю очень приметного плато. На экране своего шлема Рик разглядел катер, палатки, и лишь потом услышал Биаса.

— Биас, это я. «Сторожа» выключены? Тогда включи их, как только я приземлюсь, и открой люк.

Окончательно затормозив уже у самой земли, Рик ловко и расчетливо посадил скутер, нырнув на нем прямо под навес, где располагалась стоянка машин и переносная энергостанция для заправки батарей. Несмотря на хороший резерв времени до условленного часа, Малыш спешил. Он хотел оказаться на «Рейнджере» над нужным районом раньше того момента, когда Пит начнет пускать ракеты, засечь его местонахождение по первому же сигналу и поскорее забрать его и ребят. Рик не желал оставлять их в джунглях даже на одну лишнюю секунду. Мысль о том, что Пит находится там один и в любой момент может появиться еще одна тварь, действовала на него не хуже кнута. Он даже и думать не хотел, что произойдет, если на поляну явятся сразу две таких твари.

На территории лагеря связь действовала приемлемо. Рик различал каждое слово Биаса, хотя и сквозь общий, царящий в эфире шум.

— Докладывай, — приказал он, вбегая под навес, где располагался терминал управления техникой лагеря.

Несмотря на спешку, Малыш не собирался оставлять лагерь совсем без присмотра после того, как он уведет отсюда «Рейнджер». Необходимо настроить аппаратуру для работы в автономном режиме на время длительного отсутствия людей. Вряд ли у них с Питом появится желание в ближайшую неделю проведать хозяйство после того, как они окажутся на орбите. Желательно подождать, пока связь хоть немного улучшится. А Стив Шарп… Что бы ни говорил Пит, спасение людей Шарпа больше не их задача, они и так уже сделали для этого все, что могли. Смотрители займутся, куда они денутся, все УОП живет за счет нас и таких как мы — охотников, рудокопов, фермеров наконец… Пошлины за отлов, пошлины за использование природных ресурсов, штрафы за ущерб экологии, штрафы неизвестно за что… На правительственных дотациях они давно откинули бы копыта с голодухи. Дерут со всех, с кого только можно, и с тех, с кого нельзя; а деньги, естественно, не работягам идут, не рядовым смотрителям несчастным этим, не на охрану окружающей среды, а… Вот доберемся до орбиты, я всю душу вытрясу из Василиадиса, я…

— Здесь все спокойно? — спросил Рик Биаса, прерывая беспорядочный поток своих мыслей.

— Сейчас — да, — ответил киб-мастер. — Вы приказали отключить «сторожей», и я отключил. Люди Шарпа не появлялись. Связь с «Артемидой» отсутствует. Через два часа после вашего отбытия в лагерь явилось стадо горилл Фостера в количестве восьмидесяти девяти особей…

— Ого!..

— Я не мог применить оружие и не счел возможным им препятствовать другими способами. Животные вели себя спокойно, с обычным любопытством. Ходили по всей территории, все осматривали, но ничего не трогали.

— Им нет нужды трогать, — проворчал Рик, колдуя над пультом. — Они у нас, брат, телепаты, все могут изучать дистанционно… сукины дети. На кого я только не охотился… Кого я только не ловил. Но чтоб попались живые суггесторы… Нет, не довелось. Спидди уже передал тебе данные касательно нашего поиска, и что мы выяснили? Вот теперь поразмысли на досуге. Прилетим на «Артемиду» — Диана придет в восторг. Ей нравятся такие вещи, а страсть к новым знаниям просто безгранична… Любит разгадывать загадки. Кэт уже замучилась покупать для нее дополнительные блоки памяти. И остальное, что вам нужно, чтобы становиться умнее… Скажи, Биас, что может быть умнее киба класса «абсолют»?

— Только киб класса «абсолют-плюс», с возможностью саморазвития и надстроек. И еще киб «абсолют-абсолют».

— Она у нас давным-давно «плюс» и еще раз «плюс». Пойдет так дальше — и «Артемида» в будущем ничего не сможет возить, кроме самой Дианы, а Кэт окончательно разорится на дополнительных блоках. Наверно, это здорово — постоянно умнеть. Имей я возможность вставить себе в голову дополнительные мозги, я… А что гориллы делали дальше?

— Почти все животные ушли из лагеря в течение двух часов. Семь особей провели здесь еще около часа. Последний — крупный самец, очевидно, вожак стада, удалился спустя три часа сорок одну минуту. Больше на территории лагеря они не появлялись.

— Удовлетворили любопытство и ушли… Совали они нос в мою палатку? Жаль, я туда бомбу не заложил. Впрочем, они бы ее учуяли, верно? Они у нас умные… Через край умные. Ну все, я закончил. — Малыш выскочил из-под навеса. — Биас, сейчас взлетим и двинем по направлению…

Он умолк, ошарашено глядя на стаю несущихся со стороны джунглей к лагерю странных и страшных существ. Монитор ночного виденья не давал вполне ясной картинки, но Рик хорошо различал на экране шлема фигуры похожих на гигантских обезьян животных, бежавших по равнине. Да нет, это не обезьяны… Кожа голая, хвосты — как у земноводных. Оскаленные пасти… Они атаковали молча, потом раздался рев. Малыш метнулся к скутеру и отстегнул винтовку. Роботы роботами… Первые животные достигли границы зоны поражения. Рик ждал выстрелов, ждал не без злорадства — его угнетала мысль о том, что в поединке «люди — планета Тихая» все потери, в основном, пока пришлись на долю людей. Но роботы не реагировали. Биас произвольно уменьшил предел чувствительности датчиков? Не должен…

— Биас, что со «сторожами»? — нервно спросил Рик. — Ты включил их? Если нет, включи сейчас! Максимальная дальность, самый широкий сектор обстрела!

— Они включены, — спокойно ответил Биас. — С момента твоего приземления. Не о чем волноваться.

Первые обезьяноящеры проскочили линию периметра. Теперь, даже если роботы среагируют, то этих уже не смогут достать, ведь они запрограммированы вести огонь только строго по фронту. Малыш вскинул винтовку.

— Биас, проверь еще раз! Ты что, охренел — «не о чем волноваться»?.. Спидди, максимальную ясность изображения… — Малыш осекся на полуслове. «Сторожа» не реагируют. Это то, о чем говорил Пит. Мираж. Галлюцинация.

Стоп. А монитор ночного виденья, многочисленные сканеры и вся интеллектроника шлема — у них тоже галлюцинация? Приборы галлюцинациями не страдают. Кибы — тоже… Но Спидди передает ему на экран изображение монстров. А «сторожа»…

— Биас, что ты видишь на границе лагеря? Отвечай, черт тебя дери!!!

— Рик, я ничего не вижу. Все чисто.

— Почему Спидди видит, а ты нет?.. Почему…

— Но я тоже ничего не вижу, — сказал Спидди. — Ни на равнине, ни в лагере никого нет, кроме тебя.

— Что ты мелешь??? Ты же передаешь мне…

Малыш осекся. До него дошел смысл происходящего. На экране его шлема пусто. Ему передают картинку напрямую в мозг, включая изображение экрана и монстров на нем, минуя зрение и прочие органы чувств.

— Ах вы!.. — Рик задохнулся от возмущения. — Ну!.. — У него не было слов. — Ладно, сейчас я вам покажу! Супергориллы… Хомо сапиенс тоже кое-что стоит. Биас, врубай все освещение, какое есть!

Территорию лагеря залил яркий свет.

В уши ворвался пронзительный визг. Кибы успели отметить дрожь поля помех, а потом мгновенно вышли из строя, не успев предупредить человека.

— Биас, Спидди, ничего не предпринимать, пока я не скажу! Поняли?

Рик не обратил внимания на молчание в ответ. Он опустил винтовку, скинул шлем и ждал, широко расставив ноги.

Первый монстр находился от него на расстоянии сорока метров. Рик неплохо знал принцип работы обычного суггестора. Будет тяжеловато, но если он сумеет отвлечься от происходящего… На секунду он закрыл глаза, сосредотачиваясь.

Когда он их открыл, существо было на расстоянии прыжка, и Малыш напрягся, зная, что его ждет.

— Сейчас, проверим… — выдохнул он, даже не задумываясь, что такая проверка может стоить ему жизни, если Пит и он сам ошиблись. Если звери — настоящие…

Обезьяноящер прыгнул. Вытянутые вперед передние лапы чудовища вцепились Рику в плечи, а клыки впились прямо в лицо. Малыша окатило волной раздирающей боли, он машинально отставил правую ногу назад, пытаясь устоять, но в следующую секунду его сшибла на землю страшная тяжесть горячей, скользкой туши, и он проехался спиной по мокрой от дождя земле. Оседлавшая его тварь повалилась на бок, прижимая человека к себе, рывком подтянула вверх нижние лапы, готовясь вспороть когтями живот. И…

Рик обнаружил себя по-прежнему стоящим посреди лагеря. Только правая нога, действительно, отставлена назад. Но иначе он упал бы. Первое воздействие на все сенсорные реакции тела было чрезвычайно сильным.

Лагерь был пуст.

— Ну что, сучьи отродья, съели? — Рик широко улыбнулся, довольный собой.

То, что сделал он, смог бы не каждый, и он серьезно рисковал. Волевое сопротивление неконтролируемому многоуровневому внушению, когда сила воздействия неизвестна, чревата самыми серьезными последствиями, в том числе и со смертельным исходом. Но у него не было выбора, ведь он не знал, хотели его лишь напугать или же убить с помощью внушения. Скорее всего, первое, иначе он бы не отделался так просто.

— Биас, приготовься к взлету, — сказал Малыш, закидывая винтовку за спину и направляясь к опущенному трапу. — Но поведу я сам.

Или твари пробуют силы. С первого раза не вышло. Теперь они… Рик остановился. Что говорил Пит на счет обратной связи и корректировки? Суггестия всегда остается суггестией, кто бы и как ее ни применял… Они сейчас получили информацию о его реакции на внушение. Теперь начнут изменять интенсивность и частоту. Внесут необходимые поправки, а затем… Неважно, как они это делают. Но они это делают.

Однако стоящая за произошедшим сила не стала действовать шаг за шагом, а просто скачком увеличила мощность импульса до предела. Малышу показалось, что небо рухнуло вниз и расплющило его о землю. Он сделал несколько неверных шагов вперед, покачнулся и упал. В голове гудело, в уши рвался дикий рев и визг, хотя на самом деле вокруг стояла тишина. Рик попытался встать, поскользнулся на мокрой после дождя траве и рухнул в большую лужу. Во все стороны разлетелся каскад брызг, казавшихся тысячами сверкающих бриллиантов в ярком свете горящих прожекторов. Морщась от боли в голове, Малыш окунул в воду лицо, надеясь, что полегчает, но не полегчало. Еще два раза он пытался встать, понял, что не сможет, и пополз. Вперед, к трапу. Надо доползти, уцепиться как следует, а Биас втянет его внутрь вместе с трапом. Каждый метр давался с трудом, тело не слушалось, перед глазами плясали черно-красные круги. Немало их, метров до трапа… Но вот Малышу удалось ухватиться за стойку перил и закинуть непослушное тело на три нижних ступени.

— Биас… — прохрипел он. — Давай, втащи меня… Биас… Биас!

Киб-мастер «Рейнджера» молчал.

С великим трудом Рик поднялся, судорожно цепляясь за перила, и начал подниматься. Каждая нога весила минимум тонну. На средине пути он не удержался, выпустил перила и упал назад, сильно ударившись головой о землю.

* * *

После того, как Малыш улетел за «Рейнджером», я постарался привести в порядок свой временный лагерь. Трудно приготовить к возможной обороне пустое место посреди поляны, не имея под рукой ничего, кроме двух саркофагов и скутера.

Сдвинув реанимационные блоки вместе, я забрался в кресло пилота и, подняв скутер в воздух, подключил к бортовому инфору Суслика. Теперь скутер медленно кружил над поляной на высоте пяти метров, а в центре вращения были оставшиеся внизу саркофаги. К спинке сиденья стрелка я привязал обруч своего коммуникатора. Суслик вывел изображение с его камеры на экран шлема, и теперь я видел, что происходит сзади.

— Я хочу знать, насколько прав Малыш, — сказал я. — Звери, что напали на нас, действительно похожи на местного божка — Айтумайрана?

— Полной информации у меня нет, — замялся Суслик. — Малыш работал по отчетам на «Артемиде», а у меня только дайжест и несколько картинок. Показать?

— Сделай одолжение.

Суслик выполнил. И в самом деле, похож. Разница только в цвете шерсти. Может, они становятся красными, когда линяют? Вот, должно быть, зрелище! Господи, ну почему я сам так и не удосужился посмотреть отчеты…

Шли минуты. На небе не виднелось ни единой звездочки, его продолжали закрывать толстой шубой тучи, но дождь прекратился. Два часа тянулись долго. Я внимательно следил за джунглями, ежесекундно ожидая появления оттуда очередного издания Айтумайрана-рэдвольфа, надеясь, что замечу его раньше, чем он окажется в непосредственной близости от саркофагов, когда будет уже нельзя стрелять из гранатомета. Я также рассчитывал на то, что зверь не в состоянии прыгать на высоту пяти метров над землей, не достанет меня, не собьет скутер вниз, но все же велел Суслику держать машину подальше от реанимационных блоков.

Прошло полтора часа — погода не ухудшалась, рэдвольф не появлялся. Кто он такой? Все прежние предположения относительно крайней редкости этого зверя не оправдались. За короткий срок на небольшом участке их убито четыре; я не сомневался, что черные пыльные пятна на поляне возле тел парней Шарпа остались после окончательного распада трупов чудовищ. Никогда не слышал о существах с подобными свойствами… Четверо мертвы, и бог знает сколько бродит вокруг. Почему же о них не знают ученые, и все сведения о них — только в сказаниях туземцев да охотничьих байках? Ответ пришел сам собой — потому, что почти все, кто с ними встречался, умирали. Неудивительно — крайне живучие, почти неуязвимые, они до последней секунды жизни пытаются нападать и убивать. Но всего это не объясняло. Если они встречаются столь часто, то и случаев столкновений с ними должно быть гораздо больше. Возникало желание связать учащение встреч с монстрами с повисшим над районом полем помех. Твари чувствуют возрастание активности экзотических излучений поля и пробуждаются, выползают на поверхность из своих подземных нор…

— Пит! Пит!.. Командир!..

Я вернулся к действительности. Неужели я почти заснул? Нет оправданий! Заснув сейчас, проснешься на том свете.

— Спасибо, Суслик.

Время от времени я справлялся у кибов Кэт и Крейга о состоянии их хозяев. Прошло два часа. Я начал пускать сигнальные ракеты, аккуратно повторяя процедуру раз в минуту. Где ты, Малыш?

Через двадцать минут ракеты закончились. «Рейнджер» не прилетел. Вздохнув, я посадил скутер, велел Кальяну откачать стабилизирующую жидкость из саркофага Крейга, открыл замок и начал шарить рукой в густой белой жиже. Найдя, что искал, я отцепил с пояса Крейга ракетницу и тщательно обтер ее травой. Теперь у меня было еще десять сигнальных ракет, и я делал запуск каждые пять минут; использовал восемь, оставив две в качестве резерва. Но катер так и не приземлился на поляне. Или Рик сильно сбился с курса, возвращаясь назад, или с ним что-то случилось в лагере. В то, что Малыш мог уйти так далеко в сторону, что не заметил ракет, я не верил. Оставалось предположить, что он погиб. Наши старые знакомые — гориллы Фостера, или наш новый приятель Айтумайран — кто-то до него добрался. Мог ли монстр, при своей живучести, проскочить линию «сторожей», несмотря на стрельбу из пулеметов? Пожалуй, мог, если только его не разорвет на части. Гориллам с их гипнозом «сторожа» и вовсе не преграда, они делали свое дело оставаясь в безопасности.

Но я не трогался с места еще около часа. Ракетницу Кэт я использовать не стал — ее сердце еще не заработало, и открывать реанимационный блок было рискованно. Положение казалось безнадежным, единственным выходом виделась возможность оставить саркофаги на поляне, а самому лететь на скутере в направлении наблюдательного пункта СОЗ, рассчитывая, что там, в ангаре, окажется катер. Но мне ужасно не хотелось оставлять здесь тела Кэт и Крейга. Если я не вернусь или опоздаю, некому будет даже поменять в реаниматорах батареи. Крейг проживет еще немного, поддерживаемый Кальяном. Кэт умрет сразу.

— Вот положение, а, Суслик?

— Да, командир, в такую передрягу мы еще не попадали. Со мной, по крайней мере, ты не попадал.

— Я и без тебя не попадал.

Не люблю головоломок, в которых вместо разрозненных сегментов приходится манипулировать чужими жизнями. Наверное, потому и ушел из армии. Но эту решать придется.

Я думал, пока не стала трещать голова. Потом еще и еще думал…

Полет в наш лагерь после неудачной попытки Рика и вовсе бесперспективен.

Думай!

— Попробуй решить задачку, Суслик. Как утащить в одиночку на одном скутере два саркофага, если мы втроем на двух машинах с трудом везли один? Не знаешь? А я знаю! Нам нужен верблюд. Люди в древности использовали это животное для перемещения грузов. Они тогда еще не имели летательных аппаратов и передвигались исключительно по поверхности планеты. — Несмотря на отчаянную ситуацию, я воспрянул духом и пришел в хорошее настроение. — Ты слышал старую историю о том, как Бог сотворил мир из первозданного хаоса? Я не Бог, но сейчас сотворю верблюда из скутера.

Я посадил машину на землю, слез и раздвинул в стороны саркофаги.

— Что бы ты ни задумал, Пит, ничего не выйдет, — сказал киб-мастер. — Скутер не поднимет два блока, да еще с телами. Нагрузка слишком велика.

— Тот, кто тебя программировал, Суслик, законченный пессимист. Мы сейчас демонтируем все лишнее и уменьшим собственный вес машины.

— Все равно — ты не сможешь на него сесть, чтобы пилотировать. В тебе девяносто два килограмма, Пит. Столько деталей со скутера не снять.

— Хочешь сказать, я жирный? Где ты видишь на мне хоть грамм жира?

— Ты не жирный, но дела это не меняет. Девяносто два килограмма остаются таковыми, из чего бы ни состояли.

— Уверен? Я мог бы легко доказать обратное — будь ты человеком, стукнул тебя сначала подушкой, а потом железякой того же веса… Но я не стану ничего тебе доказывать, и машину поведу не я. Ты.

Я снял оба сиденья, потом вытащил из багажника запасные батареи для скутера и реанимационных блоков. При помощи аккумуляторных инструментов из собственного набора скутера открутил крепления сидений вместе с поворотным механизмом заднего, вытащил ветровое стекло и снял хвостовой стабилизатор, который необходим только при движении на сколько-нибудь заметной скорости. Я не планировал, что мы с «верблюдом» сможем передвигаться быстрее пяти километров в час. Работа продвигалась медленно, поскольку я постоянно оглядывался вокруг, опасаясь нападения. Малыша, будь он здесь, хватил бы удар при виде того, как я издеваюсь над его любимым видом транспорта. Я бы с радостью срезал и боковые стабилизаторы, но они еще пригодятся. Гарпунная пушка… оставил бы, но она входит в комплект универсальной комбинированной пушки, предназначенной для стрельбы мини-сетями, парализующими патронами большого калибра, дротиками, оснащенными радиомаячками… Весит сие приспособление прилично. Открыв порт на капоте, я демонтировал агрегат вместе с выдвижной платформой.

Поставив облегченный до полной потери летно-технических характеристик скутер между реаниматорами, я обвязал их веревками и стал стягивать вместе, постепенно задвигая на короткие крылья боковых стабилизаторов. Теперь осталось поднять машину в воздух. Присоединив коммуникатор к бортовому инфору, я приказал Суслику пробовать. С первой и последующих трех попыток скутер поднять не удалось: антиграв и двигатели, вроде, тянули, но помехи сбивали сигналы команд киб-мастера даже на расстоянии нескольких метров.

— Не получится, Пит, — сказал Суслик. — Это ведь не изображение передавать или звук. Мне требуется…

— Не нуди. Нет так нет. Переключи всю энергию на антиграв. Пусть просто поднимется хоть чуть-чуть.

Мой «верблюд», с подвешенными по обеим сторонам саркофагами, нехотя, лениво покачиваясь, всплыл на полметра от земли. Висеть он висел, но иногда еле заметно нырял вниз. Нагрузка оказалась предельной, батареи в багажник уже не положишь, как я планировал сначала.

— Поворачивать и регулировать высоту сможешь? — спросил я Суслика.

— Да, но не больше. Только простейшие маневры.

— Большего и не требуется.

В заплечный ранец костюма я сложил два комплекта батарей для скутера и четыре — для реаниматоров. Общий вес батарей составил более шестидесяти килограммов, и более сорока из них пришлось на батареи для скутера, но я не хотел уменьшать свой резерв энергии до тех пор, пока не выясню, с какой скоростью смогу передвигаться и сколько станет кушать «верблюд». От поляны до наблюдательного пункта предстояло пройти ориентировочно двадцать — тридцать километров. Если идти по прямой. Но по прямой в джунглях летают птицы, да и те — поверх деревьев, а внизу… У меня не было мачете, однако складной сучкорез вполне мог его заменить. Охотники, и те, кому приходится работать в лесах, обычно применяют именно сучкорезы, которые компактнее и удобней в обращении, чем мачете. Они похожи на большие складные садовые ножи с выгнутым внутрь лезвием и незаменимы для выполнения мелких работ, для которых невыгодно использовать аккумуляторные пилы.

Прорубившись сквозь густые заросли на краю поляны, мы вошли в лес. Суслик вел скутер, моей основной задачей было расчищать для него проход — сам-то я мог пройти почти везде. Но Суслик оказался не в силах поднять машину выше чем на метр. Там, где кустарник был низкорослым, он вел скутер поверху, пригибая макушки; все, что оказывалось выше полутора метров, приходилось либо обрубать, либо обходить. В левой руке я нес винтовку, правой работал, готовый в следующую секунду бросить сучкорез и начать стрелять. При переходе через лог с крутыми склонами мы выяснили, что Суслик не в состоянии удержать скутер в наклонном положении — на спуске аппарат скреб землю кормой, на подъеме задевал склон носом. В первом случае ничего нельзя было поделать — приходилось заходить сзади и поддерживать корму, для маневров на подъемах я привязал к носу машины короткий поводок.

За первый час мы прошли два километра. В течение второго, на участке, поросшем особенно большими деревьями, где кроны днем пропускали вниз очень мало солнечного света, и подлесок был чахлым и редким, сделали пять километров, но потеряли много времени на следующем отрезке пути. Там протекал ручей, превратившийся после прошедшего ливня в полноводную быструю речку; я истратил не менее получаса, отыскивая место, где течение не сбило бы меня с ног при переходе речушки вброд. Современный человек привык передвигаться большей частью над поверхностью земли, и не представляет даже, насколько он беспомощен и медлителен без разнообразной, проникшей во все сферы его деятельности техники. Я полз по джунглям, как букашка, таща на привязи своего «верблюда», а ведь мне еще помогал Суслик…

Через пять часов мы одолели тринадцать километров, и на этой счастливой отметке у нас закончилась энергия в батареях скутера. Заменив батареи, я облегчил свою ношу в ранце на двадцать килограммов, и двигаться стало чуть легче, правда, с неба опять хлынул дождь, и меня поливало буквально как из шланга. В комбинезоне, да еще в шлеме ливень не страшен, но я опасался дальнейшего подъема воды в попадавшихся на нашем пути ручьях. Камилла сообщила хорошую новость — состояние Кэт окончательно стабилизировалось, заработало сердце, и реаниматор выключил соответствующий аппарат поддержки. Я назвал Камиллу умницей, попросил раздобыть еще один саркофаг и положить туда меня. Несмотря на усилитель мышц костюма и подкормку моего организма питательной смесью и стимулирующими уколами, которыми непрестанно потчевал меня Суслик, я чувствовал серьезный упадок сил. Сначала я не обращал на слабость внимания, списывая ее на обычную усталость и отсутствие отдыха и сна, потом мне начало казаться, что тут что-то не то. Неладно было не только с телом. Мысли в голове путались, душу охватывало беспокойство, перераставшее в отчаяние. В такие моменты я отвлекался, болтая с Сусликом о всякой ерунде. Мне было все равно, что говорить, лишь бы говорить, слышать звук собственного голоса.

— Суслик, а почему ты не умер, как остальные кибы… Как Суворов на «Миротворце»… Здесь, похоже, вся техника с интеллектроникой мертва.

— Не вся, — возражал Суслик. — Техника саркофагов ведь работает, живы все кибы ребят… Ты сам все еще жив. Ведь на Тихой сейчас не только кибы умирают, люди тоже. А ты жив, и будешь жить, ведь без тебя некому будет доставить ребят домой. Но… Если позволительно так выразиться, я себя плохо чувствую, Пит. Я должен тебе сказать. Моя система внутренних связей нарушена. Мне кажется, с самой структурой матричного кристалла что-то происходит, она изменяется… Но я не уверен. Сам я не смогу ни разобраться в причинах, ни исправить положение.

— Не вздумай помирать, Суслик! Не вздумай бросать меня здесь совсем одного, иначе я свихнусь.

— Я постараюсь. Но я не понимаю, что со мной происходит, и контролировать процесс изменений не могу. Меня как будто разрезали на части, Пит. Это безболезненно, однако одни части плохо слышат другие и не слишком хорошо взаимодействуют между собой.

— Ты это брось… Ты мне нужен. Мне нужны системы костюма — в рабочем состоянии… Мне нужен экзоскелет. Без него я не смогу тащить саркофаги, и мы все сдохнем здесь, в этих проклятых джунглях.

— Экзоскелет работает независимо от меня, Пит. Ты сможешь пользоваться им, даже если я выйду из строя, ты это знаешь.

— Все равно — не вздумай помирать. Мне даже поговорить будет не с кем. И что я потом стану без тебя делать?

— Купишь другого киба. Я не уникален, всего лишь серийная модель.

— Я не хочу другого, и мне плевать, что ты — серийная модель. Я к тебе привык. Я не смогу называть другого киба твоим именем.

— Назовешь иначе.

— Ну тебя к черту! Мне твое имя нравится. Так что будь добр остаться в живых. Мы оба останемся в живых и всех отсюда вытащим. И Рика найдем. Хотя бы тело его — найдем… С любой планеты — только все вместе.

Восемнадцать километров… Глуша беспокойство, уныние и другие эмоции, накатывала волна усталого равнодушия. Хотелось лечь, заснуть и не вставать…

Я заставил себя встряхнуться. Опять что-то странное творится — не так уж много сил я потерял. Или много? Что говорил Суслик насчет себя самого? Нарушена система связей… Он имел в виду внутренние информационные потоки?.. Мой разум заволок густой туман. Но я понял — или думал, что понял. Излучение действует двояко. Мощные всплески, выводящие из строя технику и погружающие людей в иллюзорный мир виртуальной реальности, и фоновое излучение, влияющее на людей и кибов таким же образом, но гораздо медленнее. Неудивительно, что мы в последнее время туго соображали и принимали поспешные, непродуманные решения. И постоянная легкая усталость, от которой все страдали в последние недели пребывания на Тихой, очень хорошо объяснялась постепенным возрастанием интенсивности неизвестных излучений. Вредное воздействие проявлялось, с одной стороны, нервозностью, упадком сил и заторможенностью мышления у людей, с другой — сбоями в работе техники. А главное, сильными помехами связи — обычной, и внутри любых интеллектронных систем.

Постой, а причем тогда гориллы Фостера? Именно их мы сочли виновниками инцидента с «Миротворцем». Но сейчас ни одной обезьяны вокруг — все попрятались от дождя… Да и могут ли гориллы, сколько бы ни набралось их на обоих материках, инициировать феномены всепланетного масштаба? Я был уверен, что Диана, даже без доступа к системе СОЗ, уже зафиксировала какой-нибудь «эффект города» или что-то похожее в том районе, где мы сейчас находимся. Она сделала анализ, составила прогноз…

Хватит. Вот окажешься с нею рядом на орбите — сразу все узнаешь про анализы, прогнозы и эффекты. Диана сделает тебе апельсинового сока, уложит в кроватку и расскажет на ночь страшную сказку про рэдвольфов — это, значит, чтобы крепче спал. Потому что рэдвольфы будут внизу, на Тихой. А ты наверху — в безопасности.

Расспросив Камиллу и Кальяна, я узнал, что они отмечают у себя те же нарушения, что и Суслик, но в меньшей мере. Очевидно, материальные преграды, вроде наглухо закрытых саркофагов, могли в некоторой степени служить экраном от фонового излучения. Значит, надо постараться как можно быстрее дойти до наблюдательного пункта СОЗ с его герметичными, хорошо защищенными помещениями…

Но ведь мне и без того необходимо попасть именно туда. Или Кэт умрет, когда закончится энергия во всех батареях.

С внезапной яростью я взмахнул сучкорезом и врубился в густой кустарник, стоящий стеной у меня на пути. Больше я ни о чем не размышлял, стараясь держать разум под контролем воли, и получилось! Тоска, подавленность и отчаяние отступили, а их место заняла упрямая решимость выжить.

Мгновенно вернулась ясность мышления. Я даже на секунду замер, изумленный.

Выходит, бороться с этим возможно! Ах вы, собачьи сыны, подумал я, неизвестно кого имея в виду. Нет, я вам не сдамся! Я смогу с вами справится, выйти отсюда, вынести Крейга и Кэт. А потом найду Малыша. Найду, чего бы ни стоило… Не тело, нет! Живым найду!..

* * *

Малыш очнулся от яркого света, что проникал сквозь опущенные веки и мешал ему спать. Он хотел отвернуться, застонал и открыл глаза.

Попытался открыть.

Веки будто прилипли к глазным яблокам. Горло давило со всех сторон, мозг горел в огне, а тело стянуло тугими жгутами раскаленной добела боли, боли, боли…

Перевернувшись на живот, Рик уткнулся лбом в прохладную мокрую землю. Отрывочные воспоминания произошедшего проносились в голове серией беспорядочно склеенных эпизодов.

— Спидди… — позвал он. — Спидди, что со мной? Господи, как больно…

На голове не было шлема. Но рация на ухе на месте… Он, медленно ворочаясь на земле с боку на бок, ощупывал себя. Зацепившись рукой за кабель, подтянул шлем и нахлобучил на голову. После такого усилия Рику пришлось несколько минут отдыхать. Наконец он сумел осознать происходящее вокруг настолько, что понял — он лежит у подножия трапа и снова идет дождь.

— Зря ты здесь разлегся, братишка, — сказал он самому себе. — Тебя ждет Пит. И Кэтти… Спидди, мать твою, ответишь ты или нет?!

Киб-мастер не отозвался.

— Сдох, — понял Малыш. — Ему конец. Как кибу на «Миротворце»… Значит, и Биасу тоже…

Он скинул шлем — мертвый черный экран мешал видеть. Собрал силы и пополз к трапу. Потом по трапу, и дальше, в шлюзовую камеру… На счастье, внутренний люк открыт. Ну да, Биас ведь ждал его, они готовились лететь… Куда?

При каждом движении тело пронзали миллионы горячих зазубренных иголок, Рик то и дело забывал, зачем он здесь находится и что делать дальше. Чудовищным усилием воли ему удалось кое-как сосредоточиться, и он пополз по коридору в рубку.

— Давай, Малыш, вперед… Ты сможешь, сможешь! Тебе же плевать на все… Давай.

Несколько раз по дороге он терял сознание. Оказавшись в рубке, окончательно отключился. Снова придя в себя, Рик хотел вскарабкаться в пилотское кресло, но боль скрутила его в комок. Разогнувшись, стоная и плача, он повторил попытку. Еще раз. Еще… Сесть в кресло удалось с восьмого раза.

Малыш долго сидел, закрыв глаза. Почему он в такой неудобной позе? А-а-а, шлем мешает. Рик дотянулся до стойки комбеза и отцепил кабель и силовой жгут. Шлем соскользнул вниз, ударился о подлокотник кресла и с глухим стуком покатился по полу. Снаружи в рубку пробивался свет — все прожектора в лагере включены… Нет, не только. Просто уже закончилась ночь и наступил хмурый день — с дождем, и небом, закрытым серыми тучами.

— Опоздал…

Малыш закрыл и снова открыл глаза. Опоздал к сроку, но Пит все равно оставался там, на поляне, в пятистах километрах отсюда, с двумя саркофагами. Надо лететь.

Рик наклонился вперед и едва не выпал из кресла. Поймав в отражении на одном из экранов свое лицо, увидел, что у него весь подбородок в чем-то темном… Ощупал рукой, поднес ее к глазам — кровь. У него изо рта кровь течет. Внутренние повреждения… Насколько сильные? Сможет ли он лететь?

Присмотревшись внимательнее к своему отражению, он понял, что кровь течет не изо рта — просто он сильно искусал губы. Они здорово распухли. Ну, это совсем не страшно. Подумаешь… Он приободрился, даже обрадовался.

— Ерунда… С девочками целоваться тебе еще не сегодня, браток. Заводи движки… Там Пит. И Крейг. И Кэтти… Давай Малыш, соберись с силами… Хватит хныкать! Бери штурвал.

Рик трясущейся рукой машинально перевел управление на ручное. Катер вздрогнул, неуверенно приподнялся над поверхностью земли и замер, вихляя кормой; потом круто пошел боком влево, сбил навес столовой и, набирая высоту, полетел над равниной.

* * *

Я прошел двадцать один километр, когда дождь прекратился и занялся рассвет. Джунгли буквально пропитались влагой, над землей поднимался легкий туман. Правая рука, сжимавшая сучкоруб, отказывалась работать. Наблюдательный пункт должен быть уже совсем близко, но пеленг терялся. Только бы не промахнуться, только бы не пройти мимо… «Верблюд» вел себя пристойно. На двадцать третьем километре пути попалась длинная поляна, скорее даже цепь полян, разделенных узкими участками леса. Расчищать путь почти не приходилось, я набрал приличную скорость несмотря на то, что ноги от непрерывной ходьбы стали как деревянные.

На последней прогалине я наткнулся на еще одного монстра из кошмара. На сей раз я заметил его первым — он смотрел в сторону. Великий Бог туземцев Айтумайран, собственной персоной. Я бросил поводок, на котором вел скутер, выпустил из руки сучкорез и, прицелившись, выстрелил из гранатомета. Зверь стоял в сорока метрах — в последнюю секунду он повернул голову, и граната попала ему прямо в приоткрытую пасть, готовую издать рык. Зрелище получилось что надо. Мощным взрывом рэдвольфа разнесло в клочья; на том месте, где он стоял, в воздухе висел теперь только клуб дыма, тающий в воздухе и смешивающийся с туманом.

— Это тебе за Кэт, — сказал я. — Надеюсь, что удастся пристрелить еще хоть парочку твоих долбанных сородичей за остальных наших, прежде чем я улечу с планеты. Повылазили…

Перед тем, как снова войти в джунгли, я долго оглядывал заросли и прислушивался. Но вокруг было тихо, и я двинулся дальше. Излучение так действовало или нет, но я совсем выдохся. Меня поддерживала лишь мысль, что наблюдательный пункт совсем рядом. Не успел пройти по лесу и километра, как заново хлынул ливень — господи, сколько же воды еще осталось в облаках? Когда она кончится?..

При свете дня идти стало повеселее. Я сменил шлем на коммуникатор. Ледяные струи освежили голову, она заработала лучше. Шлем укрепил на скутере так, чтобы Суслик мог через его камеру видеть то, что творится позади, и передавать изображение мне. Я тихо молился про себя о том, чтоб на моем пути больше не попадались речки. На двадцать пятом километре пути я вышел из леса на открытое пространство перед крутым склоном, уходящим высоченной наклонной стеной вправо и влево. Склон оказался не каменистым, а глинистым, и теперь размокшим от дождя и скользким. Серьезное препятствие, но я собирался преодолеть его, не желая тратить время на поиски более удобного для подъема участка. Мне только что пришлось второй раз заменить батареи у скутера. Из прошлого опыта я знал, что для транспортировки такого груза, как мой, их хватит на пять часов. За это время мне надо найти наблюдательный пункт, иначе мой «верблюд» окажется прикованным к одному месту, и я вместе с ним.

Пройдя по поляне перед склоном, я принялся внимательно его осматривать. Он поднимался под углом сорок — пятьдесят градусов, из него выступали каменные карнизы слоеных плит песчаника, росли кусты, за которые можно ухватиться, а заканчивался он вертикальной стенкой высотой три — три с половиной метра с нависшим толстым козырьком почвы. Как взобраться на него вместе с нагруженным реаниматорами скутером, я не представлял себе, но планировал залезть наверх один и попробовать затянуть «верблюда» следом, обвязав веревками. На самом краю росло нависшее над обрывом, прочное на вид дерево. Если через его ветки перекинуть веревки и спустить вниз, оно превратится в стрелу подъемного крана, правда, неподвижную. Стоило попробовать.

В зарослях на самой опушке леса послышалось шуршание, закачались ветки. Я повернулся и выстрелил по кустам из гранатомета четыре раза подряд, а оставшиеся в кассете гранаты положил вокруг подозрительного места. После того, как стих грохот взрывов, никакого шевеления больше не наблюдалось. Я сменил кассету. Жаль, если там бродило какое-нибудь безобидное животное.

Привязав к боковым стабилизаторам скутера четыре шнура подлиннее, я завязал их на конце узлом вокруг своего сучкоруба, предварительно его закрыв. Когда подберусь к отвесной стенке, заброшу наверх веревки с грузом. Останется лишь залезть туда самому, перекинуть веревки через дерево и по очереди подтягивать их, пока машина не поднимется выше обрыва, после чего я подтащу ее к себе с помощью поводка, конец которого я тоже удлинил и пристегнул сейчас карабином к поясу.

Подъем по склону до половины занял у меня почти час. Я уподобился мифическому Сизифу, вкатывающему огромный камень на верхушку горы. Разница заключалась только в том, что у Сизифа срывался вниз камень, и ему приходилось начинать все сызнова; а мой «верблюд», контролируемый Сусликом, оставался на месте, но зато вниз съезжал я сам. Метр вперед, два назад… Склон оказался чудовищно скользким. Здесь ранее не раз происходили обвалы почвы с козырька; устоявшегося слоя дерна не образовалось, пучки травы и кустики легко вырывались с корнем, оставаясь в руке, а я летел вниз. Не будь дождя, склон был бы, по крайней мере, сухим, а теперь не помогали и шипы на подошвах ботинок.

Я начал помаленьку приспосабливаться, когда вдруг услышал тяжелый глухой шум и поднял голову. Деревце наверху качалось, словно от порывов ветра. Ничего не понимая, я смотрел, как вздрогнула вертикальная стена и козырек почвы; деревце раскачивалось все сильнее. Я понял, и похолодел: участок обрыва подмыло дождем, и он готов сорваться вниз, а я даже в сторону отскочить не могу… В следующую секунду козырек обвалился.

Я отцепил карабин поводка и прыгнул назад, оттолкнув скутер, стараясь отпихнуть его подальше от склона, и тотчас же сверху обрушилась лавина мокрой почвы, воды и мелких камней; меня швырнуло лицом в грязь, перевернуло на бок, потом на спину, и потащило вниз. Последнее, что я успел увидеть — кувыркающееся сверху прямо на меня дерево с ломающимися ветками.

* * *

Малышу пришлось долго прочесывать интересующий его район, прежде чем он обнаружил нужную поляну и сваленные в кучу детали от разобранного скутера. Рик сообразил, что произошло: Пит вначале дожидался его, потом придумал способ везти на скутере сразу оба саркофага. Взлететь с таким весом нельзя, следовательно, он пошел пешком. Он ушел с поляны давно, и дождь успел смыть следы, но двинуться мог лишь в одном направлении — к наблюдательному пункту СОЗ. Рик, тяжело ступая и покачиваясь, побрел к «Рейнджеру», держа винтовку за дуло и опираясь на нее, как на костыль. Или Пит туда добрался, или он в пути, но в последнем случае в джунглях обнаружить его невозможно. Разве только он сам заметит катер с земли и даст сигнал. Малыш от всей души надеялся, что у Пита остались сигнальные ракеты. Надо медленно лететь над самым лесом на юго-запад. Рик проклинал бесшумность современных летательных аппаратов. Услышать движущийся над лесом «Рейнджер» Питу будет не легче, чем пролетающий воздушный шарик, это ведь не трансгалактический корабль. Можно снять с двигателей поглотители, шуму станет сколько угодно, но на такую работу без помощи роботов уйдут сутки. Да и не в том состоянии он сам, чтоб заниматься демонтажем поглотителей.

Если бы не слабость на грани потери сознания, не пронзающая поминутно все члены огненная боль, заставляющая непроизвольно дергать штурвал, он снизился бы до предела и утюжил брюхом катера кроны деревьев, надеясь привлечь внимание Пита… Но и о таком способе лучше забыть. Один неосторожный маневр, и даже на скорости пять-десять километров в час «Рейнджер» станет для него гробом. Малыш ругал себя, обвинял в изнеженности и обзывал слюнтяем, но взять себя в руки это не помогло. Рик не знал, что люди, подвергшиеся на Тихой энергоинформационным ударам до него, вообще не приходили в сознание самостоятельно.

Он поднял катер, задрал пулеметы в небо и двинулся над лесом, стреляя короткими очередями и следя, не взмоет ли в воздух сигнальная ракета. Но Пит уже лежал под завалом у обрыва, а Рик, добравшись до строений наблюдательного пункта через два часа, прошел чуть в стороне и не увидел ни его, ни уткнувшийся в одинокое дерево скутер с одним помятым и одним разбитым саркофагом на нем. Прозрачная крышка реаниматора, висевшего справа, лопнула по всей длине, из отверстия текла тягучая белая жидкость, а индикаторы на приборном щитке горели тревожными красными огнями.

Рик посадил «Рейнджер» неподалеку от двухступенчатой башни наблюдательного пункта, ухитрившись при этом не задеть здание и не разбить катер; выбрался наружу и минуту стоял неподвижно, ожидая, пока рассеется затянувшая глаза темнота, разрезаемая вспышками молний острой боли в голове. Упирая в землю приклад винтовки, Малыш двинулся к маячившему впереди входу. Бронированные створки ворот раздвинуты в стороны, а открыть их не мог никто, кроме дошедших сюда людей Шарпа… Или Пита. В шлюзовой камере и ведущем в центральный зал коридоре горел свет, но киб-мастер станции не отзывался. На полу виднелись следы: несколько сухих листьев, засохшие отпечатки грязных ботинок… много следов, и все они вели в одну сторону. Ребята Стива вошли сюда, но обратно уже не вышли.

Рик призвал себя ко всей возможной осторожности, однако не знал, как это выполнить — усилий его воли хватало только на то, чтобы держаться на ногах. Тогда он просто пошел по коридору в центральный зал, и первое, что там увидел — десять неподвижных тел. Вот и сам Шарп на полу у главного терминала. А вон тот привалившийся к стене пожилой чернокожий мужик еще жив… Рик доковылял туда и осмотрел его. Глаза закатились, дыхание хриплое, из раскрытого рта на грудь стекала струйкой слюна. Малыш позвал киб-мастера чернокожего — тот не ответил, однако система жизнеобеспечения комбеза, судя по всему, работала. Да, человек жив, и все остальные, включая Шарпа, тоже оказались живы. И все — без сознания. Похоже, прямо во время сеанса связи группу накрыл удар направленного излучения, подобный тому, какой недавно испытал на себе Рик. Но сам-то он в сознании! Терял его, больно, слабость, но — в сознании… Малыш пожал плечами. Значит, Стива шарахнуло сильнее. Или же я оказался покрепче этих парней… Рик мотнул головой, отогнав последнюю мысль — какая разница? Надо найти передатчик.

Повсюду на полу валялись пустые пластиковые бутылки из-под воды, а в одном из трех кресел у пульта откинулся на подголовник маленький человечек лет сорока. Рик узнал его: бывший офицер ВКС и бывший заключенный, ныне профессиональный охотник по кличке Манки. Очевидно, он тоже время от времени приходил в себя, нашел воду, пытался поить остальных, пытался подать сигнал с пульта… Но у Манки не вышло, на орбите его никто не услышал, иначе уже прилетели бы. Значит, запустить передатчик отсюда нельзя.

Рик вышел наружу и поднялся по узкой металлической лесенке на плоскую крышу башни НП. Один из портов оказался открыт, платформа для установки техники выдвинута. На ней высилось устройство, похожее на средневековую корабельную пушку, задравшую дуло к небу. Пакетный гиперпередатчик «Почтовый Голубь». И еще где-то здесь же должен стоять маяк… В одном из закрытых портов?

Да «Почтовый Голубь» и есть маяк, догадался Рик. Остальные пристежки и навороты к нему где-то внизу… Линза, закрывавшая «жерло пушки», горела слабым голубоватым светом. Сейчас он передает в пространство: «Наземный наблюдательный пункт Службы охраны заповедников, законсервирован в таком-то году»… Обычная программа изолированной системы маяка. А на передачу произвольной программы как его настроить? Снизу его нельзя включить, потому что вся техника вышла из строя, но тогда его вообще нельзя включить, потому, что и вся сопутствующая аппаратура самого прибора, и киб-мастер, подключенный к нему, тоже мертвы… А-а-а, дьявол! Малыш в ярости пнул «станину пушки» ногой. Тонкий корпус неожиданно легко смялся от удара. Тихо, тихо, не психуй… Должен же быть способ?

Да, он есть; а ты неизлечимый кретин, друг Малыш. Вот же, красная прозрачная крышка с надписью на универсальном, понятная даже дебилу: «Резервный контур. Аварийный пуск. Только сигнал SOS». Внизу, на корпусе, та же надпись на десяти наиболее распространенных национальных языках… Будь паинькой, открой крышечку.

Сорвав пломбу, Рик откинул крышку и перевел переключатель в положение «активировать». Линза засветилась ярче, в ее глубине начали проскальзывать яркие всполохи, напоминающие вспышки бесшумных электрических разрядов. Все.

Малыш внезапно почувствовал страшную усталость. Все сделано, он сделал, что мог, оставалось ждать. Еле волоча ноги, запинаясь, он стал спускаться по лестнице вниз.

* * *

Я пришел в себя от того, что начал захлебываться жидкой грязью, которая медленными ручейками стекала прямо на лицо с кучи земли, придавившей грудь. Грязь затекала в нос и приоткрытый рот. Я закашлялся и повернул голову в сторону, открыл глаза и тотчас зажмурил левый — в него попала хорошая порция противной липкой жижи.

— Прости, командир, — виновато сказал Суслик. — Я не успел захлопнуть колпак, а когда тебя завалило, это оказалось уже невозможным. Хорошо, что ты пришел в себя. Еще немного, и тебя затянет целиком. Шевелиться можешь?

Я лежал на спине, почти полностью погребенный под слоем земли и мелких камней, снаружи оставалась только голова выше подбородка и кисть вытянутой в сторону правой руки. Левую руку, протянутую вдоль туловища, намертво придавило к земле. Грудь и шею зажало словно в тисках, и дышать было невероятно тяжело. Ног я почти не чувствовал — на них лежал особенно толстый слой почвы. Я попробовал поворочать верхней частью туловища и головой, пытаясь освободить хотя бы шею.

— Одна из тварей подходила к тебе, — сообщил Суслик. — Айтумайран — или рэдвольф, назови как хочешь.

— Что?!.. — От неожиданности услышанного я с такой силой рванулся вперед, пытаясь сесть, что с груди свалилась часть земли, а по завалу на полметра вверх пошла широкая трещина и дышать стало легче. — Что ты сказал? Один из монстров был здесь?

— Он подошел к тебе, долго стоял, но трогать не стал. Наклонился, обнюхал голову и ушел. Это произошло около часа назад. А всего ты лежишь без сознания более двух часов, и тебя все больше затягивает грязь. Я пытался привести тебя в чувство, но…

— Ладно, не извиняйся. Что с саркофагами?

— Не знаю. Камера у тебя на груди завалена, камера коммуникатора, пока ты так лежишь, скутер не видит. Камера шлема ничего не показывает. Очевидно, шлем сорвало со скутера и завалило землей. Связь с кибами ребят потерял сразу, когда машину отбросило. Наверное, она просто оказалась слишком далеко от меня. Жуткие помехи.

Трещину, образовавшуюся от моего рывка, быстро заливало жидким илом, сверху с завала на меня текли новые потоки грязи, дождь хлестал вовсю. Нет, я не хочу, чтобы меня похоронило заживо! И еще меньше у меня было желания ждать, пока дружище Айтумайран передумает, вернется сюда и откусит мне голову.

Я начал размеренно двигать плечами, одновременно пытаясь освободить правую руку. Мне удалось согнуть ее в локте. Повернулся, насколько сумел, влево, и выдернул всю руку вверх. Теперь, оказавшись на воле, она могла скидывать землю и камни с груди и левого плеча — чего же вам еще? Через пятнадцать минут я освободил левую руку настолько, что вытащил и ее, раскопал до конца грудь, освободил живот и сел. Прежде чем приняться за ноги, я прокопал дырку возле правого бедра и с облегчением достал из кобуры пистолет. Каждую секунду, пока я работал, ожидая возможного возвращения монстра или появления нового, мне было очень не по себе. Пистолет — слабая защита против него, а в том, что он непременно нападет теперь, когда я в сознании, я не сомневался, но не желал умирать без боя. Пусть он меня убьет, но я успею понаделать дырок в его шкуре. В добрые намеренья такого чудовища я не в силах был верить, несмотря на то, что один раз он и оставил меня в покое. А если он просто не любит убивать живые существа, пока они в беспамятстве и ничего не чувствуют? Не ощущает кайфа, так сказать…

Я стал торопливо разгребать ноги. Слава богу, они не сломаны. Но затекли, поднялся я с большим трудом и, неуверенно ковыляя, пошел туда, где стоял мой «верблюд».

Когда лавина обвалившейся земли толкнула скутер вниз, он ударился о небольшое деревце на поляне, помял себе капот и, сильно искорежив один из саркофагов, был отброшен в сторону, на другое дерево. Теперь удар пришелся на другой реаниматор, крышка лопнула, жидкость вытекла наполовину, открыв часть лежащего внутри тела и мешанину шлангов и кабелей. Лицо покрывал толстый слой липкой слизи. Невозможно разобрать, кто это, но лежавшая на груди рука маловата для того, чтобы принадлежать мужчине.

— Кто там? — глухо спросил я, и сразу сообразил сам — саркофаг висел справа, а справа…

— Кэт, — сказала Камилла. — Автоматика функционирует на шестьдесят пять процентов. Требуется срочно заменить реанимационный блок.

— Как она?

— Еще жива.

«Еще жива». Еще жива!!!.. Я заскрипел зубами, рискуя их сломать. Сколько раз мне слышать эту фразу: «Еще жива»? Сколько у меня шансов сделать так, чтобы Кэт просто жила — без «еще»?..

— Что с Крейгом?

— В порядке, — ответил Кальян. — У блока помят только корпус. Аппаратура почти не повреждена, функционирует на девяносто процентов. Но лучше заменить блок.

Я вынул нож, обрезал со стабилизаторов все лишние веревки, приготовленные мной для подъема с помощью дерева, которого теперь не было, и обмотал ими свои ботинки. Чувствовал я себя так, как будто по моему телу проехался каток. Левое колено страшно болело, и я был весь избит камнями. Но времени на отдых не оставалось. В батареях скутера энергии на час с лишним… Сняв с головы обруч коммуникатора, я подсоединил его к машине взамен потерянного шлема. Суслик не мог держать аппарат ровно над землей — он получил серьезные повреждения и качался в воздухе как на качелях, попеременно цепляя землю то носом, то кормой, то всем брюхом. Дождь усилился. Обвал сделал доброе дело — вертикальная стенка обрушилась на большом участке, и склон теперь стал наклонным до самого конца. Ухватившись за поводок обеими руками, я перекинул его через плечо и потащил своего покалеченного «верблюда» наверх.

То, что я пережил, втаскивая скутер по склону в первый раз, было ничем по сравнению со вторым восхождением на него. Через час я почти дошел, но энергия в батареях заканчивалась, и машина тяжело бороздила по грунту днищем, прижимаясь к земле все плотнее. Ботинки, обмотанные веревками, скользили меньше, но на них налипали огромные комья грязи. Последний участок пути… Скорее… Скорей!

Вот заросли редкого кустарника наверху. Ветки сплелись, не желали пропускать, нудно цепляясь за саркофаги и друг за друга. Я зашел сзади и толкал скутер, упершись в корму.

Напрягая все силы, я вытолкнул машину через это сплетение и сам вылез следом, то и дело поскальзываясь и падая на четвереньки, но упорно продолжал двигаться, толкая скутер все дальше, на ровное, открытое место, где смог встать на ноги и оглядеться. Все вокруг закрывала пелена дождя, поливавшего большую поляну — целое поле. А метрах в ста от меня торчала башня наблюдательного пункта, похожая одновременно на крепость, средневековый храм и обсерваторию. От нее к самому краю обрыва тянулся крытый коридор, ведущий к еще одной башенке поменьше. Другой коридор, короче первого, связывал башню с большим, приземистым зданием — очевидно, ангаром. Там было еще что-то, но я не рассмотрел, поскольку мое внимание приковал стоящий возле башни катер «атмосфера-4». Стоял он как то криво, входной люк распахнут, лента трапа безжизненно свисала на землю, словно вывалившийся изо рта язык мертвеца. Почему катер брошен снаружи, ведь он должен стоять в ангаре? Где ребята Шарпа и он сам? На всем пространстве поляны ничего не двигалось, а сам наблюдательный пункт казался мертвым. Он таким и должен быть, он на консервации три года, но где Стив? Неужели они не дошли сюда? Или они пошли вовсе не сюда, мы ошиблись, и они сейчас совсем в другом месте? Но тогда кто вывел из ангара катер? Толкая впереди себя скутер, я начал приближаться к катеру, пока, подойдя поближе, не смог прочитать на борту его название — «Рейнджер».

В проеме шлюза показался Рик и стал спускаться вниз по ступеням, делая столь простую вещь так, будто у него вместо ног росли негнущиеся протезы. Я шагнул к подножию трапа и подхватил его, иначе он упал бы. Лицо Малыша покрывала смертельная бледность, глаза ввалились, подбородок был в засохшей и свежей крови, а искусанные губы превратились в бесформенную массу.

— Смотрю — идешь… — зашептал он и закашлялся. — Я опоздал на поляну, прости… Там, в нашем лагере, такое было… Я стрелял — стрелял всю дорогу сюда, весь боезапас… Как же ты меня не слышал? Думал, ты уже давно здесь. Где Крейг, Кэтти?.. Ты привез их? — Его взгляд уперся в саркофаги. — Привез…— Малыш пошарил рукой по моему плечу, обхватил за шею. Его голова тряслась, как у старика, взгляд блуждал, только в самой глубине глаз все еще горел упрямый огонек несломленной воли. — Я нашел Шарпа. И передатчик. Я уже дал сигнал, вызвал помощь… Где-нибудь, да услышат. За нами прилетят… А если нет, сами улетим, у нас есть «Рейнджер»…

Он еще что-то говорил, скуля, как больной щенок, его ноги подогнулись, я перехватил его покрепче и прижал к себе.

Мы стояли, обнявшись, посреди поля, слева возвышалась башня наблюдательного пункта СОЗ, а сверху на нас низвергались водопады воды. И вдруг пространство зашаталось, гулко вздрогнул воздух и дождь прекратился. То есть, ливень продолжался, поливая джунгли вокруг, но прямо над нами его не было.

Прямо над нами в небе медленно проявилась, протаяла из пустоты пятикилометровая громада крейсера ВКС, снимавшего глухую маскировку. Задрав голову, я смотрел, как его катапульты выплевывают десантные катера типа «Торпеда». Один из них, завершив крутое пике, проехал на брюхе по поляне, поднимая вокруг себя фонтаны воды и грязи; бортовые люки открылись еще на ходу, и оттуда стали выпрыгивать десантники в полной штурмовой экипировке.

 

Глава 8. Вячеслав Ливнев. Будем знакомы!

Первым, кого я увидел, когда открыл глаза, был мой бывший младший ассистент, врач-биомеханик Леонид Гроссман, которого я в свое время запросто называл Леней. В последний раз я видел его в клинике при лаборатории профессора Вацека в Праге, двенадцать лет назад, и он был в обычном белом унике. Теперь на нем красовался форменный комбинезон с эмблемой военного врача.

— Где я? — Звук собственного голоса мне совсем не понравился: он как будто шел из могилы, причем могилы очень древней и всеми забытой. — А ты что здесь делаешь, разгильдяй?

— Ты в медцентре крейсера ВКС «Тамерлан», — улыбнулся Леня. — А я здесь служу. Уже восьмой год. Жаль было расставаться с нашим душкой-профессором, но что поделать… В армии больше шансов сделать карьеру. И у меня получилось.

— Ты всегда был ужасным проходимцем.

— А ты был и остался ужасным грубияном. Но я тебе искренне благодарен. Ты хорошо меня поднатаскал по нашему делу. Жаль, что ты весь целый, и мне не удастся поработать над тобой. В знак благодарности за науку я бы тебя подлатал по первому разряду.

— Так я тебе и доверился. Что с ребятами?

— С какими именно? Их к нам доставили немало…— Леня наморщил лоб, соображая. — А-а, понял, тот парнишка с бешеными глазами и девушка с мужчиной в саркофагах. Мне сказали, что они были в твоей группе. Какая-то охотничья фирма… Ты что, теперь охотой занимаешься?

— Что с ними?!?..

— Да в порядке они, в порядке, не переживай, — заторопился Леня, увидев выражение моего лица. — Особенно молодой парень радует — он получил мощнейший энергоинформационный удар, но в себя приходит прямо на глазах. Организм у него железный. Все из группы Шарпа, кто подвергся аналогичным ударам, до сих пор лежат в нокауте, за исключением одного, когда придут в себя — неизвестно. Десять человек его команды, работавшие на архипелаге Гринберга, невредимы. Девушка и мужчина — которые в реаниматорах — пострадали серьезно, придется их подштопать.

— Не вздумай лапать их своими грубыми клешнями, бездарный коновал. Пусть их лечат в настоящей цивильной клинике, а не в вашем летающем сарае… Что здесь делает «Тамерлан»?

— Секретная операция. Больше ничего сказать не могу, лучше не спрашивай.

— Э-э, нет, так не пойдет. Говори все что знаешь. Секретная операция — чья? Флота? Армии? Приюта инвалидов войны?

— Службы Безопасности.

— Федеральной? Так и знал. Их почерк. Вечно они путаются куда не надо.

— Бери выше, — вздохнул Леня. — Объединенной Службы Безопасности Цивилизации.

С минуту я и слова не мог сказать от удивления.

— ОСБЦ? Господи, что им нужно на Тихой?

— Ты меня спрашиваешь? Я всего лишь военный врач.

— Не самый лучший, не обольщайся… Ладно верю, что не знаешь. — Я сел на кровати. — А теперь, отцепи от меня немедленно все эти присоски… Не возражай!!! Знаю, что скажешь — мне лучше побыть в постели. Но я не побуду. Я уже в норме. И медицинскому кибу скажи — пусть уберет от меня свои щупальца! — Я спустил ноги на теплый, бархатистый пол. — Где мой комбез? Ты что, хочешь, чтобы я явился к капитану вашего крейсера голым?

— Пит, да ты с ума сошел, тебя вообще не пустят к капитану!.. Боже, Пит!.. Ладно, подожди, сейчас принесу твой комбез…

Леонид вернулся через минуту и подал мне мой комбинезон.

— Бери, псих ненормальный… Абсолютно чист. Продезинфицирован всеми способами. Будь у тебя тонус пониже, ни за что не отпустил бы.

Первым делом я попросил Леню отвести меня к ребятам. Малыш лежал в отдельной палате, опутанный шлангами медкомплекса, и спал, дыша тихо и безмятежно.

Кэт и Крейг находились в специальном боксе, их уже переложили из побитых реаниматоров, которые мы забрали с «Миротворца», в другие, и я заметил, что саркофаги абсолютно новые.

— Как раз те, какие были у вас на корабле, — пожал плечами медтехник, кучерявый парнишка с темно-карими глазами.

— У нас на корабле?.. — Я развернулся к Лене: — Вы что, взломали нашу «Артемиду»?

— Легче, Пит! — Он отступил на шаг и рассмеялся. — Никто ваш корабль не взламывал. Послали запрос киб-мастеру — Диана, кажется? Объяснили ситуацию, она выдала нам саркофаги. Мы подумали, так будет лучше. Вам ведь на Безымянную, потом на Землю, а «Тамерлан» от Тихой пойдет к… Впрочем, неважно, но в другую сторону. Жизнь этих людей вне опасности, ты и сам их довезешь куда надо.

— Да, ты прав, так лучше… Выходит, ОСБЦ нас задерживать не собирается?

— Насколько я знаю, нет. Вы оказались там случайно. Дадите подписку… То есть, ты дашь подписку о неразглашении, как старший компаньон фирмы, и можешь всех забирать. Люди Шарпа — другое дело, они полетят с нами.

— Погоди-ка, погоди-ка… — Я взял его за ворот комбеза и притянул поближе. — Что-то странная у тебя осведомленность по всем вопросам для рядового врача…

— Да ну тебя к черту! — возмутился Леня. — Сначала сам вытягивает сведения, а потом… Хорошо, Объединенной Безопасности известно, что мы с тобой бывшие коллеги и давно друг друга знаем. Они специально попросили меня с тобой поговорить по душам. Они знают, что ты бывший военный, не станешь болтать лишнего и своих компаньонов сможешь убедить, когда они придут в себя… Отпусти мою одежду. Ты прекрасно понимаешь, что о-эс-бэ-цешники могли бы задержать вас на сколь угодно долгий срок — из соображений секретности. Но Безопасность надеется на твое благоразумие. Это все. С капитаном можешь отношения не выяснять — я ведь понял, зачем ты к нему собрался.

— Другими словами, ОСБЦ знает, что мы ни хрена не знаем об этой их операции… И знать не хотим. — Тут я несколько покривил душой — мне очень хотелось знать. — Но мне все равно нужно к капитану. Попрошу его о содействии. У нас на планете осталась куча оборудования, и мне одному потребуется тьма времени…

— Уже сделано, — остановил меня Леня. — ОБСЦ таких вещей из виду не упускает. Оборудование, два скутера, катер — все находится в «грузовике» вашей «Артемиды». Разберешь сам по пути на Безымянную.

— Быстро работаете. Уважаю.

— Ну, вот… Как только будешь готов, отправим вас всех на ваш корабль, и ступайте на все четыре.

— Готов? Да я уже готов. Сейчас можешь организовать?

* * *

Леониду я, конечно, врал — мое состояние оставляло желать много лучшего. Физически я почти не пострадал, однако мозг оказался забит информационным мусором похуже, чем после конгрессов в Уивертауне. Но мне хотелось поскорее оказаться на «Артемиде» — это почти что дома. Леня понял меня правильно и удерживать не стал. В корабельном медцентре я провел почти сутки — за это время техслужба крейсера успела забрать с поверхности Тихой то, что осталось от экспедиции Шарпа. Техника, люди, чуть ли не каждая стреляная гильза и сам «Миротворец» целиком — все было загружено в необъятное чрево «Тамерлана» для последующего тщательного изучения в лабораториях. Крейсер готовился уйти из системы Тихой, ждали только, когда меня и остальных станет возможно переправить на «Артемиду». Я не стал их разочаровывать. С нашими делами я мог справиться и сам — при помощи Дианы. Когда ребята из техслужбы «Тамерлана» покинули борт нашего корабля, я первым долгом проверил правильность установки и подключения саркофагов с телами Крейга и Кэт в корабельном медотсеке. Необходимости в этом не было никакой, но я все же проверил. Не поверил сам себе, и проверил во второй раз. Когда я занялся тем же самым в третий, меня остановила Диана:

— Прекрати психовать, Пит, техники сразу все правильно сделали.

— Я просто хочу, чтобы с ними все было в порядке, — виновато сказал я.

— Я тоже хочу, чтобы с ними все было в порядке, — ласково ответила Диана. — И держу их состояние под своим полным контролем вот уже двадцать минут — с момента подключения саркофагов. Малыш в своей каюте, и через пару дней я ему разрешу вставать — если пообещает соблюдать реабилитационный режим.

Что и говорить, на нашу Диану можно положиться.

Через трое суток «Артемиду» посетил инспектор Ливнев со своей группой. Досмотр провели моментально, Ливнев отпустил своих парней, а сам неожиданно напросился в гости. Честно говоря, я очень обрадовался и пригласил его пообедать со мной. Мы прошли в кают-компанию, «жучка» накрыла на стол. Я быстро понял, что Ливнев остался неспроста. Слишком внимательно он на меня поглядывал.

— Я думаю, вас мучают вопросы, — начал он, когда мы принялись за первое. — Вы мне нравитесь, Пит. И ваши компаньоны нравятся. С одной стороны, я считаю нечестным оставлять вас в неведенье, с другой — рассчитываю на вашу будущую молчаливость относительно некоторых подробностей, которые я вам готов сообщить. Спрашивайте.

Такого начала было более чем достаточно, чтобы меня заинтриговать.

— Начнем с самого простого, — сказал я. — Какую роль во всем, что произошло, сыграли вы?

— Я старший инспектор допуска в заповедниках А-группы, — ответил Ливнев. — И, как всякое должностное лицо такого ранга, одновременно являюсь сотрудником Объединенной Безопасности. ОСБЦ, к вашим услугам.

Конечно, как же я сразу не догадался!

— Что это за секретная операция на Тихой? Почему Объединенная Служба Безопасности Цивилизации? Кстати, это вы руководили операцией?

— Ну, это уж вы через край! — Ливнев с улыбкой развел руками, в одной из которых была зажата ложка, а в другой — ломтик хлеба. — Операцией руководил другой человек, точнее — люди. Я тот, кто я есть — инспектор допуска в полузакрытые зоны. А в иерархии ОСБЦ я всего лишь эксперт по заповедникам А-группы. В том числе и Тихой. Именно в последнем качестве я и принимал участие в операции. Относительно самой операции могу сказать, что она была организована после передачи нам доклада исследовательской группы Комиссии по Контактам с Внеземными Цивилизациями и спровоцирована выводами, сделанными ведущими специалистами аналитического отдела нашей службы из данного доклада. Группа экспертов Комиссии, с подачи некоторых ученых с мировым именем, в очередной раз занялась исследованием феномена под названием «эффект города», о котором вы, наверное, слышали. Упоминаниями о нем пестрят все отчеты по Тихой. Если нет, то скажу, что «эффект города», по мнению ученых, имеет ярко выраженный техногенный характер. Правда, никакой техники, способной производить такое воздействие на окружающую среду, до сих пор не обнаружено. Но сам феномен неоднократно фиксировался приборами орбитальных станций и напрямую связывается с возможностью существования на Тихой неизвестной цивилизации, либо с присутствием на планете ее представителей. Комиссия, естественно, интересовалась возможностью вступить в контакт с таинственными существами, тем более, что сами они делать это явно не спешили — «эффект города» известен уже около двухсот лет, попытки его изучения периодически предпринимались с момента открытия Тихой. Но теперь ученые подали идею связать феномен с одним из наименее изученных видов живых существ Тихой, предположив, что они являются носителями разума наряду с туземцами.

— Гориллы Фостера, — вставил я.

— Да. Параллельная цивилизация, находящаяся в зачаточном состоянии, разумная деятельность которой неочевидна для наблюдателя. Такова была исходная гипотеза. Гориллы идеально подходили на заданную роль. Техногенный характер излучений в районах возникновения «эффектов городов» ученых не смущал. Современной науке известна масса случаев… Взять хотя бы губку Парсонса с потухшей звезды Кентавр. Она, по сути, живой ядерный реактор; поставь с ней рядом подобный агрегат — и невозможно будет отличить одно от другого, если судить лишь по показаниям приборов… Млекопитающее с планеты земного типа, конечно, не губка Парсонса, но о гориллах ничего не было известно. Итак, Комиссия, точнее — ее научно-исследовательская группа, взялась за дело, имея в распоряжении здание наземного наблюдательного пункта СОЗ и стандартный набор специалистов в своем составе. Кстати, это был тот самый НП, к которому вы добрались на исходе своих скитаний в джунглях. В самом начале экспериментов выяснились весьма неожиданные и необычные вещи. Группе на ходу пришлось пополнять свои ряды специалистами из самых разных областей науки, но нас интересуют двое, поскольку именно они стали авторами находящейся пока в зачаточном состоянии теории под условным названием «Суперзародыш». Название, на мой взгляд, ужасное, но вы же знаете научников — всегда слишком увлечены делом и уделяют мало внимания эстетике. К моменту прибытия двух интересных нам людей, спецы-контактеры уже успели в очередной раз опровергнуть разумность горилл Фостера — окончательно и бесповоротно. Они не проходили ни по одному из принятых Комиссией критериев. Ученые и аналитики, пытавшиеся связать горилл с «эффектами городов», столь же безоговорочно подтвердили их причастность к данному феномену. В этот критический для группы момент на Тихую прибыла Анке Солф, экзобиолог-зоопсихолог, специалист в области патологий поведения инопланетных человекообразных — сможете понять, чем она занималась? Впрочем, неважно. Важно то, что Анке Солф была сильнейшим экстрасенсом и личностью, склонной к нестандартным решениям. Быстро исчерпав возможности изучения горилл Фостера традиционными методами, она тайно нагрузила снаряжением и провизией легкий двухместный глиссер и исчезла в неизвестном направлении. Вернулась спустя пять месяцев, когда все уже считали ее погибшей. Без глиссера, без одежды, в одной набедренной повязке, она наотрез отказалась даже от простого медицинского осмотра, утверждая, что абсолютно здорова, но позднее все же согласилась. Тестирование показало, что она не только в полном порядке, но еще здоровее чем была. Анке Солф утверждала, что гориллы, собираясь в большие группы, в состоянии записывать в групповую память психоматрицу любого живого существа, в том числе и человека, манипулировать ею и передавать на небольшие расстояния обратно объекту…

Я попытался вставить слово, но Ливнев предупреждающе поднял руку:

— Минуточку, я знаю, что вы удивлены, и рассчитываю удивить вас еще больше, но позднее. Мысль, что некие животные способны создать полноценную копию человеческой личности, то есть сделать то, о чем нашим ученым пока приходится только мечтать, может поразить кого угодно. Понимая, что убедить коллег в справедливости своих выводов просто так не удастся, Анке Солф настояла, чтоб на Тихую пригласили Масатоши Ми, автора современной теории пакетного перемещения информации.

— Изобретателя «Почтового Голубя»? — переспросил я. К этому времени я уже забыл про еду; Ливнев увлекся рассказом и забыл тоже.

— Точно, — сказал он. — Масатоши Ми стал знаменит благодаря ПГ, хотя и не создал ничего нового — пакетная передача данных применяется давно, так работают любые гиперпередатчики, которые используются для дальней космической связи. Принципиальным отличием стал лишь способ передачи информации. Вряд ли я смогу вам объяснить разницу вразумительно — я не физик и не инженер-интеллектроник. Вы, кстати, тоже. Но что такое инфотроны, вы, конечно, знаете. Итак, в случае с обычным гиперпередатчиком, информация группируется в стойкую систему-пакет и передается в пространстве посредством инфотронных волн — на любые расстояния и практически мгновенно. Это пока не выходит за границы нашего грубого материального мира. А вот в случае с ПГ все куда интереснее: тот же самый пакет никуда не передается — он помещается напрямую в Энергоинформационное Поле Вселенной. Разница очевидна. Передача данных с помощью инфотронных волн требует ничтожно малого, но все же вполне определенного промежутка времени, на больших расстояниях он становится заметным. Инфотроны подвержены внешним воздействиям со стороны материальных сил нашего мира, следовательно, неизбежны помехи, перебои связи и так далее… А Энергоинформационное Поле — штука крайне стабильная, основа основ нашей Вселенной и всего сущего, архив информации обо всем, что было, есть и будет. Оно реально, но неощутимо, внешним воздействиям не поддается… Раньше считалось, что не поддается, — поправился Ливнев. — Итак, «Почтовый Голубь» помещает пакет в ЭПВ, и с этого момента он существует там (следовательно, и в нашем, материальном мире) повсюду в пространстве одновременно, а также в настоящем, прошлом и будущем; ныне, присно, и во веки веков, аминь.

Некоторое время мы сидели молча.

— Не сразу и в голове-то укладывается, верно? — тихо спросил Ливнев. — А ведь, казалось бы, давно известные истины — об ЭПВ люди узнали очень давно, а его существование предсказали еще раньше. Но стоит представить себе весь спектр возможностей, открывающийся для человечества вместе с главной из них — возможностью воздействия на ЭПВ… Если мы поместим в Поле доброкачественную информацию о планете Земля, снабдив такой пакет соответствующей нашим пожеланиям программой, вторая планета Земля неизбежно — понимаете? — неизбежно возникнет в заданной нами точке Вселенной, в соседней галактике, к примеру. О таких мелочах, как создание резервных копий отдельных людей, я уж и не говорю. Я не говорю о том, что собственную копию человек может создать в урезанном, «отредактированном» виде… Без хронических заболеваний, коими он страдал. Без нежелательной наследственности.

— Без привычки к курению, — не выдержал я серьезного тона. — Без некрасивой бородавки на лбу.

Ливнев от души рассмеялся.

— Ну да, и это тоже. Или, напротив, дополнить самого себя любыми качествами и способностями… Телепатия. Телекинез. Левитация… Да разве все перечислишь!.. Но самое главное — это возможность личного бессмертия. И безграничное могущество.

— Насколько я смыслю, нам пока далеко до создания из ничего не только планет, но даже камешка, размером с горошину.

— Правильно. Применяя свой метод, Масатоши Ми создал технологию, с помощью которой возможно поместить в ЭПВ кое-какую информацию. Именно «кое-какую» — способ пока далек от совершенства. Но закинуть в Энергоинформационное Поле обычную полимедийную подборку — это запросто, а в нее можно включить и простейшую программу для сбора данных о получателе или передачи последнему дополнительных сведений об отправителе и его окружении в реальном времени; например, виртуальную тривидеокамеру или такой же виртуальный проектор. Указанные программы являются неизменным приложением информационнных пакетов при обычной передаче данных на сеансах полноформатной связи. Но на обычном сеансе получатель может легко блокировать такие вложения, а скрытые программы для сбора данных будут автоматически блокированы как шпионские. В случае с «Почтовым Голубем» все по-другому — блокировать пакет или отдельные его части невозможно, поскольку нет никакого канала, подлежащего блокировке, никаких волн, никаких частиц, а есть ЭПВ, любые данные в котором имеют статус закона для нашего мира. И существование в нем виртуальной камеры, направленной на получателя, совершенно неисправимо общеизвестными средствами защиты. Это привело к тому, что ПГ в его исходном исполнении не только запрещен в гражданском использовании, но и ограничен для применения спецслужбами. Малейший намек на бесконтрольность создаст такую угрозу информационной безопасности граждан и общества в целом, равной которой не возникало никогда. А ведь Масатоши Ми, использовав свое открытие, создал и другие приборы, использующие тот же принцип, например — аналоговый импульсный резонатор. Видели когда-нибудь такой в действии?

О да, я видел. На учениях во время службы в армии я видел, как корабль-мишень, подвергнутый воздействию импульсного излучателя, разнесло на молекулы после того, как прибор спровоцировал резонанс в рабочих камерах его двигателей.

— Разрушение с использованием ЭПВ — задача попроще, чем созидание, и в этой области Масатоши Ми добился значительных успехов, — сказал Ливнев. — В резонансной камере импульсного излучателя желаемое действие моделируется в миниатюре, после чего проецируется на материальный объект посредством «Почтового Голубя». Последствия — дестабилизация и последующее уничтожение объекта. Технология находится на стадии обкатки, но уже не раз применялась на практике, причем не только в армии. На планете Кантаг в системе Прао таким способом недавно превратили в кучу гравия целый горный хребет. Гравий, кстати, получился вполне доброкачественный, нужной фракции — в полном соответствии с заданными параметрами. Случаются и неудачи… При упомянутом эксперименте, например, сопутствующие отрицательные эффекты несопоставимы с достигнутым успехом. Сотрясение от резонансных колебаний в горных толщах спровоцировало сильнейшие землетрясения по всей планете. К счастью, Кантаг — всего лишь полигон… Но, как говорили в старину, вернемся к нашим баранам. Точнее — к нашим гориллам. Сейчас вы поймете, почему вокруг них возник такой ажиотаж: на фоне собственных скромных успехов при попытках воздействия на ЭПВ, всех, конечно же, весьма заинтересовали существа, способные (по утверждениям ученых) делать это более успешно, чем мы сами. Масатоши Ми считает, что животные чувствуют земную технику через любую маскировку так хорошо потому, что считывают информацию с наших макросистем и улавливают малейшие колебания электромагнитных и биомагнитных полей, причем не напрямую, а через Энергоинформационное Поле Вселенной. А для воздействия на людей и киб-интеллекты применяют, на уровне инстинктов, те же принципы, что заложены в основах работы «Почтового Голубя» и аналогового импульсного резонатора, пользуясь собственной биоэнергетикой и резервами мозга. Это делает людей и технику практически беззащитными, по двум причинам. Первая — проводником агрессивного влияния является, опять-таки, ЭПВ. Вторая — люди попросту пока еще не встречались с существами, способными генерировать биомагнитное излучение такой частоты и мощности. Следовательно, и эффективная защита не создана, спохватились лишь сейчас. Первые образцы экранов ученые разработали только пару месяцев назад, снабдили ими людей Шарпа, но, как теперь известно, они оставляют желать много лучшего. Шарпа они не спасли. А если догадки ученых верны, то никакой эффективной защиты против животных данного вида вообще не существует. Им ничего не стоит обойти любой экран. Им ничего не стоит внушить человеку любой образ или цепочку образов… Нанести энергетический удар произвольной силы. В таком случае, гориллы Фостера — не просто животные-телепаты. Они — животные-чудотворцы. К счастью, они не обладают разумом, и пользуются своими сверхспособностями в основном для поиска пищи или для защиты от нападения. Угроза нападения может быть подлинной или мнимой — неважно, они ответят одинаково. Гипноудар чудовищной силы по людям и блокировка интеллектроники. Если угроза не устранена и враг не обратился в бегство, сила внушения нарастает постепенно или скачкообразно. В последнем случае у человека наступает состояние, близкое к полному параличу психики… Не больше. Хотя спровоцировать разрыв сердца и тому подобные неприятности — для них пара пустяков. Однако они не ставят перед собой цель кого-то убивать — им достаточно защитить самих себя. На Тихой они распространены повсеместно и не имеют естественных врагов. Кто же способен им противостоять…

— Тем не менее, они дали нам себя изловить, — заметил я.

— Я просмотрел все материалы, отснятые вами на Тихой, — сказал Ливнев. — Думаю, такие факты еще найдут объяснение при более пристальном изучении вопроса. Анке Солф утверждает, что наиболее ярко способности горилл проявляются при коллективном взаимодействии сотни особей и больше. В любом случае, гипотеза выдвинутая ею и Масатоши Ми — пока только гипотеза. Правда, неплохо обоснованная. Лучше сказать, настолько обоснованная, что ею вплотную заинтересовалась Объединенная Служба Безопасности Цивилизации. Ведь итоговые выводы экспедиции скорее тревожат, чем обнадеживают. Сегодня гориллы — животные, и действуют согласно инстинкту самосохранения. А если завтра в них проснется разум и они станут пользоваться своими экстраординарными возможностями произвольно? Вас не бросает в дрожь? Меня — да. Понятно теперь, почему Тихая попала в зону особого внимания ОСБЦ? Кучка этих обезьян, вооруженных интеллектом, способна завоевать Галактику быстрее, чем кто-либо поймет, что происходит. Согласно теории «Суперзародыш», развитие цивилизации у горилл Фостера, если такое случится, будет носить взрывной характер, и этот взрыв похоронит не только Галактику, но и всю Вселенную. Из животных они превратятся в повелителей мира буквально в десятилетия (если не годы), какие-либо нормы морали и этики просто не успеют развиться. То, к чему человечество и другие известные цивилизации шли десятки тысяч лет, через труды и неудачи, само упадет им в руки. Существа с возможностями богов и психологией младенца, не ведающего разницы между добром и злом, с единственным законом поведения «я хочу». Проблемы «могу ли я?» для них не будет. Им даже не надо технику создавать. Они вполне могут воспользоваться нашей — и кто им помешает? Им не нужна наука — любые знания они получат напрямую из Энергоинформационного Поля Вселенной. У них не будет дефицита энергии — они получат ее из того же источника в неограниченных количествах. Окажутся ли они милосердны к нам — жалким пигмеям, копошащимся рядом? Хорошо, если так. Если же нет, под вопросом окажется не только существование человеческой цивилизации, как таковой, но и выживание человека как вида. Я не упоминаю о возможных побочных эффектах их будущих пробных вылазок в ЭПВ. Это вообще грозит вселенским светопреставлением… Катастрофы, подобные нашим собственным недавним, не вполне удачным опытам на полигонах Кантага, и экспериментам в системе Энигмы, где одна из планет была практически уничтожена в результате неконтролируемой свертки пространства, прекрасно иллюстрируют последствия неумелого вмешательства в тонкие структуры мироздания.

— Мне кажется, вы сгущаете краски, инспектор, — спокойно сказал я, но в душе признался, что слова Ливнева произвели на меня впечатление. — Вы сами сказали: «Суперзародыш» это всего лишь теория.

— Да, — охотно согласился Ливнев. — Но проигнорировав возможность подобного сценария на данном этапе, мы рискуем лишиться в будущем шанса извлечь урок из своей ошибки. На то и создана Служба Безопасности Цивилизации, чтобы исследовать любую возможность угрозы человечеству извне. Наш девиз: «Предвидеть и предотвращать». Это проще, чем устранять последствия.

— И что собирается делать Служба? Взорвет Тихую? Уничтожит поголовно всех горилл Фостера?

— Ну, ну, Пит, вы о нас слишком плохого мнения. Безопасники — не палачи. И человечество — не беспомощный ребенок. Мы уже стали слишком сильны для проявлений неоправданной жестокости и, надеюсь, достаточно мудры для панического страха перед неизведанным. Никто не собирается уничтожать Тихую. Мы не забываем и о другой, уже существующей на планете цивилизации — туземцев Тихой. Запланирована еще одна экспедиция — совместная, межведомственная, под эгидой правительства. Комиссия по Контактам, ученые… Безопасность. Я не случайно упомянул Службу в последнюю очередь. Мы намерены просто прикрывать тылы, стараться держать ситуацию под контролем… Поменьше вмешиваться в действия гражданских. Просто стоять на страже, в чем и заключается наш долг. Не только на страже интересов человечества, заметьте, но и других цивилизаций Галактики, тех же местных аборигенов. А для паники поводов нет. Есть повод отнестись к предупреждениям ученых внимательно, они свои выводы не из пальца высосали. Кстати, они тоже не паникуют. Считается, что именно наличие таких способностей, не заработанных, а полученных от природы в подарок, до сих пор мешало развитию разума у горилл Фостера. Зачем им разум? У них начисто отсутствуют стимулы к его пробуждению. Отсутствие естественных врагов. Идеальная среда обитания — тропические и экваториальные леса. Благоприятный климат, обилие пищи. Регуляцию численности вида они, похоже, решают каким-то образом на уровне инстинкта.

— То есть, они могут так и остаться животными?

— Это в высшей степени вероятно. И все наши тревоги и меры предосторожности окажутся напрасными. Но не нужно считать, что ОСБЦ боится собственной тени. — Ливнев откинулся на спинку кресла и помассировал кончиками пальцев виски. — Думаю, вы понимаете, что меня, как офицера ОСБЦ, и всю Службу Безопасности больше волнует не потенциал горилл Фостера, и не те сверхспособности, которые они обретут (а может, и не обретут) в будущем, а то, что представители данного вида умеют делать и делают уже сейчас. — Последнюю фразу инспектор произнес таким тоном, что я невольно подобрался, и не зря: — Внушение. Создание виртуальной реальности, которую человек не в состоянии отличить от действительности, настолько тесно одно сплетается с другим. Более того: ученые подозревают, что гориллы могли бы легко обмануть и наши приборы, ведь воздействие на ЭПВ подразумевает возможность вирт-моделирования любой сложности, вплоть до полной материализации объектов. Нетрудно представить спектр перспектив, открывающихся перед нами, если сумеем этим овладеть — от самых благих до самых людоедских. Меня, как безопасника, больше волнуют последние. Пси-зомбирование, подавление личности, ее полная трансформация… Нетрудно также предсказать, сколько найдется среди нас, людей, желающих использовать в личных корыстных целях такого рода потенциал. Вот вам и задачи ОСБЦ на сегодняшний день. Самыми безобидными предполагаемыми обладателями телепатического всемогущества на сегодняшний день, как ни странно, могут быть лишь те, кому оно и принадлежит — гориллы Фостера. Они даже не пытаются каким-либо, пусть самым ничтожным образом, изменять личность человека. Только — и то ограниченно — воздействуют на его память и временно искажают восприятие действительности. Строго в целях самообороны, заметьте. Мы, люди, в силах будем удержаться в таких рамках? Я сомневаюсь. А гориллы… Даже после сверхвоздействия — запорогового энергоинформационного удара, психика приходит в норму за два-три месяца, а через пять не остается даже остаточных вредных эффектов. Нвокеди, например, уже здоров, Джонатан Берк — тем более… Да, — вспомнил Ливнев, — вы, помнится, спрашивали, кто из охотников получил разрешение на высадку в заповеднике, — это Берк.

— Ничуть не сомневался, — проворчал я. — Кого будет ловить?

— Теперь — никого. Планета закрыта. Его разрешение аннулировано с выплатой положенной компенсации. После принятия окончательного решения Тихую, скорее всего, объявят закрытой зоной. Или полузакрытой, но другого типа. Сам я считаю, что заповедник останется как есть, лишь доступ еще больше ограничат. Каковы бы ни были скрытые способности горилл, непосредственной и постоянной угрозы для человека они не представляют. Даже внушение — а феномен внушения мы намерены исследовать в первую очередь, действует только на малой дистанции, менее километра, максимум — один-два, при больших скоплениях животных.

В последнем я (мысленно) не вполне согласился с Ливневым. Для этого имелся личный повод — мои сны.

Сны, вызванные, как выразилась некогда моя киб-секретарша Люси, некими информационными имплантатами, внедренными в мой мозг в качестве посланий. Теперь я был почти уверен, что получил с Тихой предупреждение типа: «Не суйся куда не звали», но размышления на эту давно волнующую меня тему я немедленно решил отложить в долгий ящик — сейчас не время. По вполне понятным причинам я не собирался рассказывать об этом Ливневу. Открытие факта, что гориллы Фостера способны предвидеть намерения человека до того, как они у него возникли, и насильно впихивать ему всякие информпакеты не считаясь с межзвездными расстояниями, могло окончательно добить научный мир. Но прежде всего меня беспокоила ОСБЦ. Меньше всего я хотел провести остаток дней в какой-нибудь засекреченной лаборатории этой славной организации в качестве подопытного кролика. В том, что такое возможно, я не сомневался. Озабоченности ОСБЦ по поводу способностей горилл, похоже, не было предела, а озабоченность чем-либо подобных заведений иногда плохо отражается на правах и свободах граждан. При необходимости наше демократическое государство становится втрое тоталитарнее Третьего рейха и начинает вести себя по отношению к людям соответственно. По самым серьезным поводам и с самыми благими намереньями, разумеется… Ради спасения всей цивилизации, не меньше. Однако если гориллы и вправду могут проделывать шутки с внушением не только на родной планете, но и в масштабах Галактики, то я со своими имплантатами наверняка не уникален. Пускай спецы Безопасности найдут для препарирования кого-нибудь еще. Ливневу я доверял, его конторе — нет.

У меня оставалось еще три вопроса к нему, но первый касался рэдвольфов. Воспоминания о схватках с волкокрокодилами были еще крайне свежи и неприятны. И я по очереди задал следующие два:

— Для чего вы мне все это рассказали? Я неплохо знаком с кодексом поведения сотрудников организаций вроде ОСБЦ. Вашу откровенность вряд ли можно назвать ординарной.

Ливнев улыбнулся и кивнул.

— В точку. Но я не всегда работал на безопасность. Не сомневаюсь, что мы с вами еще встретимся, и тогда, в более благоприятной обстановке, я расскажу вам кое-что о себе… Если захотите слушать. Пока скажу вот что: я, знаете ли, против ненужной секретности и верю в благоразумие людей. Я верю, что вы не станете утруждать себя передачей содержания нашего разговора каждому встречному, скорее — наоборот. А вот на ознакомлении с ним ваших друзей я бы даже настаивал, не случайно ведь напросился в гости, ваш киб-мастер все запишет. Вы немало пережили на Тихой, и имеете право знать. Кроме того, сведения, сообщенные мною вам, вскоре так или иначе станут общедоступны хотя бы частично. У ОСБЦ широкие полномочия, но даже она не в состоянии закрыть планету, ничего не объясняя — ни правительству, ни Парламенту, ни общественности… Следовательно, сообщения появятся и в средствах массовой информации. Цель мер по сохранению секретности состоит не в том, чтоб избежать огласки, а в пресечении ненужной шумихи. Но вы же не рванете сломя голову к репортерам?..

— И еще. Диана сказала, что вы не реквизировали наших горилл. Это нонсенс. Экземпляры для изучения, столь необходимые спецам ОСБЦ…

Ливнев вздохнул.

— Причина та же — я верю в людей. Даже если рискую карьерой, как в данном случае. Именно я настаивал на Совете оставить все как есть. Ну что мы получим, реквизировав горилл? Двенадцать экземпляров? А оставив, получаем в свое распоряжение опыт и знания прекрасного специалиста… Ваш заказчик, Шанкар Капур, — признанный авторитет в области изучения инопланетных человекообразных. Мой расчет оправдался: сутки назад получено его согласие на самое тесное сотрудничество с нами и любыми учеными, желающими принять участие в мозговом штурме задачи, причем без всякого давления с нашей стороны. Он был в восторге, когда мы предложили ему обмен данными по проблеме и прямой доступ в архивы УОП и Комиссии по Контактам. Ведь он и понятия не имел, какого рода животных вам заказал. А понадобятся ОСБЦ «личные» гориллы — наловим. Вы же поймали. Учтем ваш опыт. Мы ведь беспардонно скопировали все ваши данные и видеохронику по Тихой… А вы, я заметил, даже и не сердитесь на нас за наглость? Вот видите! У меня есть причины доверять людям…

Мы распрощались с Ливневым у шлюза, и я взял на себя смелость пригласить его в гости в чужой дом — в особняк Кэт в Монреале, когда он будет на Земле.

— Уверен, она одобрит, когда придет в себя. И все наши тоже.

— С радостью, — улыбнулся Ливнев и протянул мне руку: — Ну что ж, будем знакомы? Вячеслав. Но друзья зовут меня просто Слава.

Когда за ним закрылся люк шлюзовой камеры, я подумал, что всегда буду рад встрече с этим необычным человеком. Я уже немного жалел, что не поговорил с ним о рэдвольфах. Мысль о чудовищах, с которыми мы столкнулись на Тихой, странным образом тревожила меня, причем это никак не было связано с моими личными переживаниями. Я хорошо понимал причины беспокойства ученых и ОСБЦ относительно горилл. Люди давно привыкли жить в Большом космосе как в собственном доме. Но мы чувствовали себя царями природы и повелителями Галактики лишь до тех пор, пока природа нам это позволяла. Столкнувшись с животными, которые превосходили человека во всем, и чей потенциал в начале эволюционного пути оказался выше, чем сумма достижений, могущая ожидать нас самих в его конце, мы начали чувствовать неуверенность в себе и завтрашнем дне. Как нарочно, это оказались обезьяны — существа похожие на тех, от которых, согласно Дарвину, когда-то произошли мы сами. Однако меня не покидало ощущение, что рэдвольфы могли оказаться не менее опасны, чем гориллы. Возможно — более опасны.

И еще я думал о Берке. На мой запрос Диана ответила, что оба его корабля уже ушли из системы Тихой. Один раз он здесь потерпел неудачу, во второй его и вовсе не допустили на планету. Насколько я знал Джонни, он, несомненно, попытается снова.

* * *

— Мы, несомненно, попытаемся снова, — сказал Маркус Мендель. — Временные трудности с высадкой на Тихую не имеют значения, они преодолимы тем или иным способом.

Герхард Снельман, президент объединения «Евгеника», бессменно занимавший сей пост в течение многих лет подряд, наклонился вперед, и его оплывшее, без выражения лицо заняло весь экран над столом в кабинете Менделя. Кабинет был связан с резиденцией Снельмана конфиденциальной линией связи, и они имели возможность общаться не опасаясь прослушивания.

— Видит Бог, как я ценю твои таланты, Маркус. Но не кажется ли тебе, что неудача на Тихой вызвана лишь задержкой с высадкой охотников Берка, а задержка, в свою очередь, является следствием твоего желания ухватить сразу все? Не спорю, что гориллы Фостера весьма занятны. Но тебе лучше было сосредоточиться на поимке существа, которое более интересно для нас — рэдвольфа. Его жизнестойкость удивительна. Это почти бессмертие. — Снельман уперся в Маркуса немигающим взглядом. — Понимаешь? БЕССМЕРТИЕ!!! Точнее — наш путь к нему, когда существо попадет к нам в руки. Ты уже упустил возможность послать людей на Феникс…

Маркус понимал, почему Герхарда так заботит проблема бессмертия. Один из немногих, он знал, что президенту «Евгеники» осталось жить считанные годы, и традиционная медицина уже не могла ему ничем помочь.

— Ты просто еще не видел мой последний отчет по гориллам, — спокойно сказал Мендель. — Не так-то легко выудить сведения из ОСБЦ. Когда увидишь — поймешь.

— Что бы ни было в отчете, ты не мог знать это несколько месяцев назад, когда задержал экспедицию ради подготовки к отлову горилл, — отрезал Снельман.

— Знать — нет. Просчитать — да. Посмотрев отчет, ты согласишься, что я не ошибся. А сейчас позволь мне заняться другими делами. Известный тебе инспектор допуска оказался на редкость дотошным. Он настоял-таки на внеплановой проверке «СОЗ-Тихая», раскопал всю подноготную деятельности Василиадиса, в том числе — в нашу пользу. Связь директора заповедника с «Евгеникой» обнаружить невозможно, однако его уже сняли с должности. Мне вряд ли удастся еще раз протолкнуть туда своего человека. Но, по крайней мере, стоит позаботиться, чтобы место Василиадиса занял гражданский, а заповедник не превратился в зону, полностью подконтрольную ОСБЦ. Предлагаю пустить в ход наши связи в правительстве…

* * *

После визита Ливнева я приказал Диане готовиться к старту. Кэт и Крейг пока были без сознания, но состояние их больше не внушало опасений.

Малыш быстро приходил в себя и уже передвигался по своей каюте и коридорам корабля самостоятельно, придерживаясь рукой за стенки. Иногда его начинало раскачивать как пьяного — в таких случаях Диана настаивала на его немедленном возвращении в каюту. Я, вместе с командой роботов обслуги, приводил в порядок наше хозяйство. Ребята с «Тамерлана» действительно доставили с Тихой на «Артемиду» решительно все, сложив принадлежащее нам имущество посреди грузового отсека. Предстояло его осмотреть, разобрать и разложить по местам. Себе они забрали только комбез Малыша и демонтированный с «Рейнджера» мертвый кристалл киб-мастера — для исследований. Рик, узрев, как я изувечил скутер, на котором вез саркофаги, обозвал меня варваром и обещал поколотить, когда окончательно поправится. На восьмые сутки пути к Безымянной очнулся Крейг. По сигналу Дианы я помчался в медотсек. Крейг лежал, убирая ладонью с лица остатки откачанного теперь из реанимационного блока стабилизирующего раствора, и свирепо глядел на меня через прозрачную крышку. Маску, закрывающую рот и нос, он уже снял, и я хорошо слышал его голос через динамик.

— Я так и знал, что дело кончится именно этим, когда вы с Кэт заявились ко мне пять лет назад с предложением основать охотничью фирму! — сказал он. — Черт меня дернул согласиться!.. Почему я не могу шевелить левой рукой?

— Тебе ее чуть не откусили.

— Ну, вот! У меня уже и так протез вместо правой, а теперь…

— Левую ты не потеряешь, ее приведут в порядок. После выгрузки добычи на Безымянной первым делом отвезу вас с Кэтти на Ульмо. В «Гиппократе» вас подлатают в два счета.

— А что с Кэт?

— Она в соседнем саркофаге. Ее сильно покусала такая же тварь, что набросилась на тебя.

— Надеюсь, ты моего монстра прихлопнул?

— С большим трудом. Второго убили вместе с Риком. Третьего я взял в одиночку, из гранатомета. Невероятно живучие твари. Кстати, что ты тогда сказал на счет позвоночника? Про средний отдел?

— Просто догадка. Видел шишки у него на боках? Похоже на рудименты конечностей. И сама форма тела… Мне пришло в голову, что далекими предками этого животного могли быть многоногие. Еще одна пара ног на таком теле смотрелась бы к месту.

— Господи, Крейг, тебя чуть не убили, а ты успевал заниматься наблюдениями?!

— Но это же просто в глаза бросается. А у многоногих Тихой спинной мозг развит сильнее, чем… Да что тебе объяснять, невежа. Погоди, а Малыш?

— Он в норме. Попал в переделку, но теперь почти выздоровел.

— Естественно! — возмутился Крейг. — Все нормальные люди лежат в саркофагах, а вы двое… Постой, Пит, не уходи. Скажи Диане, пусть немедленно отмоет меня от этой липкой гадости! Остановись!.. Пит, ты мерзавец. Кальян? Скажи Диане…

— Я и сама слышу тебя, Крейг. Подожди несколько минут, и я…

Кэт пришла в себя уже на орбите Безымянной, пока мы болтались там, выжидая положенное время на карантине. На сей раз Диана, с присущей ей тактичностью, сначала отмыла Кэт от раствора и только потом позвала меня. Я просидел рядом с ней почти час, болтая о всяких пустяках. Чтобы поднять ей настроение, я сходил в грузовой отсек и, забравшись в обиталище оранжевых мартышек, не без труда отловил Вики. Бедняжка пришла в ужас, но как только убедилась в том, что я не собираюсь ее съесть, сразу успокоилась и начала с интересом изучать зрачок камеры на груди моего комбеза. Оранжевые мартышки — потрясающе беззаботные и глупые создания. Но, когда я принес Вики в медотсек, она сразу же узнала Кэт, хотя и не могла чуять запах через крышку саркофага. Она радостно запрыгала у меня на руках, весело забормотала, и протянула лапку к бледному лицу за невидимой, но непроницаемой преградой. Кэт не менее радостно улыбалась ей с той стороны. Так мы и сидели втроем — то есть, я сидел. Вики прыгала и разгуливала по крышке, а Кэт, конечно, лежала. Нам никто не мешал. Крейг спал в своем реанимационном блоке. Рик, которому Диана ничего не сказала, справедливо полагая, что нам с Кэт лучше побыть наедине, случайно забрел в коридор, ведущий к медотсеку. Узрев всю картину, Малыш издал радостный вопль и кинулся внутрь, но Диана захлопнула дверь у него перед носом.

— Попроведаешь Кэтти попозже, — безжалостно сказала она. — Не спорь… Нет, ты не сможешь выломать створки, они очень прочные. И не смей обзывать меня бездушным роботом…

* * *

Кэт выписали из медцентра «Гиппократ» на месяц позже, чем Крейга. Я сам летал на Ульмо с Земли, чтобы забрать ее домой. Что касается Малыша, то он отказался лечь в больницу и оправился самостоятельно. Все вчетвером мы встретились в старом особняке Кэт в Монреале лишь к концу третьего месяца после посадки на Безымянной.

Точнее — впятером.

Вики освоилась в доме на удивление быстро и полюбила кататься верхом на роботах-горничных. Единственное, что служило для нее здесь источником постоянных разочарований и неприятностей, так это голографические миражи, создаваемые кибами в комнатах ради большего психологического комфорта обитателей. Особенно ее волновало, когда наш главный киб-мастер, Большой Эрл, искренне желая поднять ей настроение, изображал пейзаж тропического леса. Она очень быстро поняла, что если не хочет постоянно расшибать нос об стенку, то на деревья в таком лесу лучше не пытаться запрыгнуть, особенно с разбега. Понять-то Вики поняла, однако смириться с этим была не в силах, и периодически пыталась забраться на виртуальную ветку, или хоть подергать за свисающую сверху соблазнительную лиану.

Больше всего она любила проводить время в спальне Кэт — во-первых, там не росли ненастоящие деревья, поскольку Кэтти предпочитала виды солнечных пляжей Пальмиры или полей Омфалы. Во-вторых, у бара, на специально поставленной тарелочке, она всегда могла найти что-нибудь вкусненькое.

Еще через месяц нас неожиданно навестил Вячеслав Ливнев. Мы с Малышом возле кухонного комбайна препирались по поводу обеденного меню, когда услышали, что Эрл с кем-то беседует, прежде чем впустить в дом. Мы вышли в холл, он уже стоял внутри — невысокий, собранный, подтянутый, в черных глазах плясали веселые чертики. В левой руке — небольшой чемоданчик.

— Проходил мимо. Решил заглянуть… Простите, бога ради, за банальность.

По лестнице сверху спустилась оповещенная Эрлом Кэт.

— Господи, Вячеслав, ну почему вы не предупредили? — попрекнула она. — Мы бы приготовились…

— Потому и не стал — нечего вам беспокоится попусту, я ненадолго.

— И не мечтайте! Обедать вы останетесь. И ужинать тоже…

Мы расселись по креслам в гостиной; подошел Крейг. Ливнев, поставив свой чемоданчик на колени, откинул крышку и достал оттуда… охотничий комбез. Встряхнул, разворачивая. Мы уставились на него с легким недоумением.

— Думаю, он принадлежит вам, Рик, — сказал Ливнев. — Воспользовался властью и отобрал у наших научников. У них осталось восемнадцать костюмов людей Шарпа, хватит для исследований.

Малыш, ничего не понимая, вертел комбез в руках, разворачивая так и эдак.

— Активируйте, — предложил Ливнев.

— Киб мертв, инспектор, — начал Рик, но, встретив его взгляд, полез внутрь.

— Добрый день Малыш, — сказал комбез голосом Спидди. — Не скучал без меня?

— Спидди?.. — потрясенно пробормотал Рик, потом заорал восторженно: — Спидди, сучий потрох! Я так и знал, что ты притворяешься!..

— Спустя три месяца после событий выяснился интересный факт, — сказал Ливнев, предупреждая наши вопросы. — Вся поврежденная интеллектроника внезапно «пришла в себя». Самостоятельно. Сколько с ней бились до этого — никаких результатов, а тут… Еще одна загадка, над которой предстоит поломать голову специалистам. Но, как я сказал, у них достаточно рабочего материала. Сам я здорово привык к своему Джеку — глупо так привязываться к личному кибу, но тем не менее… Вот и подумал, что Рику стоит получить комбез обратно. Кристалл киб-мастера вашего катера вам тоже, конечно, вернут.

— Погодите-ка, — подался вперед Крейг. — Я так понял, что у вас давно находится интеллектроника, подвергшаяся подобным воздействиям. Кибы костюмов пострадавших в прошлом людей… Того же Паго Нвокеди. И Джонни Берка. Что с ними?

— Вы ошибаетесь, — сказал Ливнев. — Костюмы первых пострадавших и комбез Берка были утилизированы после короткого периода изучения. Да и не в наших руках они находились — ОСБЦ тогда проблемой Тихой не занималась. А Нвокеди… Опять же, сперва никто не заинтересовался, а когда хватились, выяснилось, что и костюм Нвокеди, и все приборы, которые он использовал на планете, и кристалл киб-мастера катера — все исчезло неизвестно куда. Кстати, сей факт послужил отправной точкой расследования по делу директора заповедника Василиадиса.

— О-го, — протянул Крейг. — Уже есть дело?

— Есть. Сам он, как только за него взялись всерьез, исчез. Просто сбежал. Но мы его найдем.

— Погодите… А тот смотритель… Тот, что решил поохотится в собственном секторе вместе с сыном?

— Левицкий? Он до сих пор не обнаружен. Но они не подвергались нападениям со стороны горилл. Интеллектроника их катера цела. Мальчика, по всей видимости, убил такой же монстр, с какими столкнулись вы сами.

Повисла невеселая тишина. Каждый из нас невольно вспомнил подробности схваток с рэдвольфами. Я спросил:

— Кто они? Ученые ОСБЦ… Комиссия по Контактам, или кто еще сейчас занимается Тихой — они выяснили, кто эти твари?

— Пока нет, — ответил Ливнев. — И, честно сказать, у нас мало кто в этом заинтересован. Поймите меня правильно: никто не собирается подвергать сомнению вашу историю, тем более что она полностью подтверждается вашей же видеохроникой…

— Не только нашей, — напомнил въедливый Крейг. — Если на Левицких напал один из монстров, камера костюма мальчика должна была это зафиксировать.

Ливнев невесело усмехнулся:

— Тело мальчика вместе с костюмом таинственным образом пропало прямо с главной базы «СОЗ-Тихая». Думается, не без стараний Василиадиса. Сам Василиадис — просто мелкий хапуга, ставший волей случая (возможно, не без помощи неких заинтересованных лиц) директором заповедника А-группы и превратившийся в хапугу крупного. Нас больше интересуют те, кому он продал технику Нвокеди и все остальное, наплевав на закон и чувства матери мальчика — Эвелин Левицкой, которая и без того уже потеряла мужа. Однако у нас достаточно доказательств реальности существования рэдвольфов из иных источников. Другое дело, что никто сейчас не заинтересован в разматывании этого клубка. Некоторые до сих пор находятся под влиянием укоренившегося убеждения в том, что рэдвольф — мифологический персонаж; к изучению рэдвольфов, как нового вида животных, они попросту не готовы. Большинство ученых опасается даже высказать определенное мнение относительно этих существ, боясь попасть впросак и подпортить себе репутацию. И все слишком озабочены гориллами Фостера, чтобы идти по следам хищника, пусть и обладающего некоторыми необычными свойствами. По секрету скажу, что на коллегиальном совете при ОСБЦ принято решение данную тему пока не разрабатывать. Гориллы и только гориллы. Возможные представители нового доминантного вида разумных существ в Галактике — вместо нас. Животные, готовые стать богами.

Пока он говорил, передо мной вновь хищной тенью прокралось чудовище из моего кошмара, ставшего явью на планете, с ласковым названием — Тихая.

— Знаете, Слава, — сказал я, — мне кажется, эксперты допускают ошибку, выпуская сих тварей из поля зрения. Мне трудно пояснить причину своих сомнений в правильности их решения… Назовите это предчувствием. Но они ошибаются.

Ливнев развернулся и внимательно посмотрел мне в глаза. Кэт решительно встала между нами.

— Стоп, мальчики. Пит, мы же договаривались забыть о Тихой, рэдвольфах, и обо всем, что с ними связано.

Я ничего не помнил о подобном договоре, но охотно кивнул. Я был бы рад забыть — если оно забудется. Кэт взяла ситуацию под контроль и принялась командовать:

— Так, парни, дальнейшие споры по поводу сегодняшнего меню отменяются. Крейг, почему бы тебе не связаться со службой доставки натуральных продуктов? Я буду страшно занята на кухне… Нет, Вячеслав, даже не мечтайте уйти от нас голодным!

Малыш лучезарно улыбнулся и похлопал Ливнева по плечу:

— Вы не можете себе представить, инспектор, как я вам благодарен за Спидди. Пойдемте, я покажу вам дом.

* * *

На территории сектора восемнадцать заповедника «Тихая», неподалеку от затерянного в бескрайних джунглях Восточного Массива одинокого туземного поселка, большое стадо горилл Фостера неторопливо пробиралось по ветвям деревьев в пятнадцати — двадцати метрах над землей, иногда поднимаясь выше. Некоторые животные спустились на землю. Они никуда не спешили.

Множество лиан спускалось сверху в густой колючий кустарник, из которого вырастали толстые колонны деревьев с гладкими, или покрытыми шершавой корой, или ребристыми стволами. Тонкие молодые деревца, жавшиеся меж ними, до половины и еще выше оплетали вьюнки. Побеги похожих на бамбук растений пробивались из земли к свету прямо сквозь сгнившие колоды — останки некогда упавших на землю, отживших свой век лесных великанов.

На краю заросшего тропической зеленью оврага дрогнули и зашуршали ветки. Шедшие по земле гориллы подняли головы и разом рванулись к деревьям. Остановиться и оглядеться они отважились лишь забравшись повыше. А из кустов вышел крупный, несколько непропорционально сложенный зверь с уродливой головой и лапами, похожими на волосатые когтистые человеческие руки.

Стадо расселось по деревьям. Самки с немногочисленными детенышами и молодняком сбились в центр. По краям заняли сторожевые посты матерые самцы.

Гориллы не боялись. Они, в отличие от остальных обитателей Тихой, уже давно научились вести себя так, чтобы не привлекать к себе внимания подобных существ. Надо лишь пореже спускаться вниз. Передвигаться почти все время по веткам трудновато для таких больших животных, как они, зато куда безопаснее. Вожак стада с шумом выдохнул, издав звук, похожий на «ух!», давая знать своим, что непосредственной угрозы пока нет.

Зверь внизу даже не глянул в сторону обезьян. Гориллы не представляли опасности для него, и никто другой на планете тоже, ведь именно он и подобные ему испокон веков являлись полноправными хозяевами и повелителями этого мира.

Внезапно зверь остановился и со свистом втянул воздух в приоткрытую пасть. Он чувствовал что-то… Что?

Стадо горилл охватило беспокойство.

Айтумайран замер, глаза сверкнули холодными недобрыми искорками. Он вдруг встал на задние лапы, выпрямился, наклоня чуть вперед уродливую голову, и издал долгий, протяжный вой, переходящий в глухой низкий рев. Шерсть замерцала, наливаясь алым светом, засияла, переливаясь всеми оттенками красного. Гориллы на деревьях поспешно отступали вглубь леса — прочь от проклятого места, подальше от зверя, объятого холодным невещественным пламенем! Они прекрасно знали, что происходит — Айтумайран почуял свою будущую жертву, увидел ее, нашел, не нуждаясь ни в зрении, ни в обонянии. Горе тем, кто окажется рядом или встанет у него на пути! Назад, назад, в спасительную чащу…

Монстр постоял неподвижно, затем опустился на четыре лапы и уверенно двинулся вперед. Его фигура вызывающе светилась кровавым пятном среди окружающей зелени, лес словно вымер, все живое попряталось. Айтумайран шел и шел широким шагом, шерсть медленно тускнела. Он знал, что там, впереди, есть живые существа, минуту назад ставшие лишними в подвластном ему мире. Они еще двигались, еще дышали, но скоро перестанут — как только он с ними встретится.