Посвящение

Сначала он писал рассказ, потом рассказ стал повестью, а повесть переросла в роман. Причина была в главной героине, Кате Осиповой, восьмилетней большеглазой девочке с длинными ресницами и волосами цвета несбывшихся надежд. Он сам ее придумал, но придумал так хорошо, что писать о Кате коротко стало невозможно. Он даже набросал карандашом ее портрет. Не удовольствовавшись результатом, стал рисовать заново, по-настоящему, и не успокоился, пока Катя не стала как живая.

Последнее было совершенно излишне, поскольку Кате предстояло умереть.

Добрая, веселая история о милой, в меру послушной, общительной девочке — но с плохим концом. Катя смело шла по жизни и рождающимся одна за другой страницам, имела кучу друзей-подружек, была любимицей школьных учителей и гордостью родителей — матери, воспитательницы детского сада, и отца, отделочника-универсала, зарабатывавшего неплохие деньги и бывшего страстным охотником. А в финале она замерзала в зимней тайге, одна, раздетая и обмороженная, так и не найденная поисковыми группами.

«Оттого и вышел роман, — думал Сергей, — что мне слишком нравится описывать ее жизнь и очень не хочется писать концовку. Любой эпизод обрастает бесчисленными подробностями. Они не лишние, и делают книгу даже интереснее, но… Но я все больше привязываюсь к ней. Еще немного, и я совсем не отпущу ее с отцом на охоту. Тогда о чем будет история? Нужно было продолжать писать детективы».

Как он попал в такую ситуацию, Сергей не понимал и сам. Впрочем, он и писателем стал точно так же — не успев оглянуться и понять. Просто, читая очередной томик какой-то криминальной серии, он вдруг страстно захотел сам написать что-нибудь. Может, дело было в коротких, рубленых фразах автора, бивших по его читательскому восприятию как березовые поленья, и в полной предсказуемости сюжета; может — в природной импульсивности вкупе с уязвленным самолюбием. Да ведь школьник лучше напишет! И я смогу! Он сел за компьютер, открыл Word и начал писать, толком не продумав сюжета. Позже все пришлось переделать, еще раз переделать и бросить по причине полной безнадежности. Сергей начал снова, стал выкладывать главы в Интернет. Подправить стиль и грамматику помогли юзеры «Самиздата», завалившие его раздел едкими комментариями. Он опять бросил и начал снова. На сей раз получилось, и Сергей с замиранием сердца отправил готовую рукопись по электронной почте. Хочу быть писателем!.. Пока работал над книгой, он как-то не думал об этом. Теперь желал издания так, словно от положительного решения редактора зависела его жизнь. Молился Богу, в которого толком никогда не верил. Хочу!.. И рукопись взяли. С первого же раза. В первом же издательстве.

Позже взяли и вторую, и третью книги. Бестселлерами они не стали, но и средние тиражи обеспечили Сергею приличную читательскую аудиторию и широкую известность в не столь уж узких кругах. Денег платили достаточно для того, чтобы бросить основную работу, благо ни семьи, ни дорогостоящих увлечений Сергей не имел, и в повседневной жизни был неприхотлив. Четвертая, пятая книга… Но, посвятив себя целиком писанине, он заметил, как от непрерывного сидения за компьютером садится здоровье. Этого еще не хватало! Спортсмен-любитель, как-никак, и любитель серьезный. Черный пояс по карате не каждому дают. Пусть желтых полосок на нем кот наплакал, но все же… Сергей навестил родной клуб, в который забыл дорогу вместе с началом новой карьеры, и после заставлял себя посещать его регулярно — два раза в неделю. Восьмая, десятая, пятнадцатая книга… Теперь он писал быстро и легко — с наслаждением.

Но однажды в Интернете ему попалась статья, автор которой сравнивал его творчество с работами другого детективщика, весьма нелестно отзываясь о них обоих. Сергей взбеленился. Нет, что касается собрата по цеху, он с автором статьи был совершенно согласен, но сравнивать его — с тем? Да еще обзывать производителем макулатуры? Схватив один из собственных романов, он пошарил взглядом по полкам и вытащил засунутый в дальний угол экземпляр продукции коллеги, не сразу вспомнив, что это тот самый детектив, с которого столь внезапно началась его писательская карьера. Читая и перечитывая страницы, через четыре часа, немного поостыв, Сергей был вынужден признать — как ни грустно, стиль и содержание романов действительно ничем существенным не отличаются.

Тогда он и начал экспериментировать с рассказами, выбрав в качестве жанра классическую прозу. Получалось так плохо, словно и не писал никогда ничего. Сергей смирился, мысленно надел белый пояс ученика и вновь отправился на «Самиздат». Юзеры были немало удивлены.

«Ну ты даешь, Серега! Сменил амплуа?»

«Удачи на новом поприще, Сергей!»

«С почином!»

«Надоело звание производителя макулатуры?»

Браться за масштабную вещь он не решался. Издательство требовало все новых детективов. Ни о каких экспериментах с жанрами там не хотели и слышать. «Поймите же, что ваши читатели привыкли к тому, что вы писали до сих пор. Кто вам сказал, что растеряв старую аудиторию, вы обретете новую? Нет-нет, будьте добры, дважды в год — минимум… Простите, Сергей, но вы не Конан Дойль. Перестанете публиковаться — через пару лет о вас никто и не вспомнит».

Вскоре у него скопилось множество начатых и не законченных рассказов. День Сергей привычно начинал с просмотра анонсов новостей на главной странице «Яндекса» — искал сюжеты из жизни. Катастрофы, теракты, митинги протеста… «В Нижегородской области обнаружено тело девочки, заблудившейся в лесу». Грабежи, убийства, изнасилования… Коррекционное изнасилование? Это еще что такое?..

Образ Кати родился в голове сам собой. Бредовая идея — у него никогда не было детей. Он их не слишком и хотел. Как писать, да еще про девочку? Но мгновенно придуманный сюжет уже захватил. Получится! Я сумею! Верю, потому что абсурдно!.. Вещь будет называться «Смерть Кати Осиповой». Пусть она будет небольшой. И, конечно, именно с таким прозаическим названием, без всяких выкрутасов. Названия вроде «Новый Чикатило» и «По следам чудовища» мы оставим для коммерции… Хотя, почему оно прозаическое? Пусть читатель с первой страницы ждет развязки, обозначенной столь недвусмысленно. Короткий злой плевок в лицо миру, в котором до сих пор убивают людей, в котором по отношению к кому-то применяют коррекционные изнасилования, в котором до сих пор теряются и гибнут дети…

Почти сразу Сергей обнаружил, что его героиня не хочет жить так, как он ей предписывает. Она охотно слушалась своих родителей и учителей — но только не его. Сотни вордовских страниц с кривобокими эпизодами были стерты, десятки документов выброшены целиком в виртуальную корзину операционной системы, прежде чем Сергей признал право Кати на самоопределение. И она отблагодарила автора — словно пригласила его в свою маленькую, но очень насыщенную жизнь, как приглашала к себе домой подружек-одноклассниц. Только подружки вскоре уходили, а он мог оставаться с Катей всегда, быть с нею в любую минуту ее жизни и сидеть возле ее кровати, когда она засыпала. Только и дел, что записывать по готовому.

Это было необычное ощущение, и Сергей начал понимать, что герои всех остальных его книг по сравнению с Катей — не больше чем марионетки. Он так увлекся, что не заметил, как абзацы стали превращаться в главы. По мере доработки они выкладывались на «Самиздате», а портрет большеглазой девочки с волосами цвета карандашного грифеля теперь стоял на столе рядом с компьютером в специально купленной для него фоторамке. Число успешно изданных детективов перевалило за два десятка, но это больше не имело значения.

Прошло полтора года, и теперь Сергей знал о Кате все. Красавица, как ее мама, а характером в отца — такая же уравновешенная, обстоятельная и упорная в любом новом деле, будь это вышивание крестиком или штурм твердынь арифметики, которая сперва ей никак не давалась. И в то же время живая, смешливая и непосредственная, как любой ребенок. Роман шел к завершению, на «Самиздате» с нетерпением ждали развязки. Финал был продуман до мельчайших деталей. Сергей медлил. Ему не хотелось дописывать короткую Катину жизнь. Кое-как он дошел до эпизода, где Катя с отцом оказывались в тайге, в охотничьей избушке. Отец часто брал ее с собой и раньше. Каково ребенку все время в городе?

Время осенних каникул. Ранний снег, ранние заморозки… Чистейший воздух, привычный маршрут. Но на сей раз они в последнюю минуту поменяли планы по совету случайного попутчика в пригородной электричке.

— Ты в Аношкино урочище загляни, — сказал он. — Вот где охота!

— Что-то я про хорошую охоту там не слыхал, — усомнился Катин отец.

— А туда городские не заглядывают, — рассмеялся попутчик. — Далеко очень. И волки пошаливают. Правда, не знаю, как ты со своей крохой туда доберешься. Нет, не пойдет, наверное…

Катя открыла рот, но не решилась возражать чужому взрослому дядьке с окладистой бородой, только посмотрела на отца в поиске поддержки.

— Она у меня привычная, — успокоил собеседника тот. — С пяти лет с собой беру. Ну, в пять-то мы, конечно, так далеко не ездили… А сейчас Катюшка моя ого какая самостоятельная! Расскажи ей дорогу — сама найдет твое урочище. А волки — что ж! Волков бояться — в лес не ходить.

Место, действительно, оказалось на редкость глухим. От станции до названной попутчиком деревни доехали на автобусе, делавшем всего два рейса в сутки. В сторону урочища, пока была дорога, их подбросил на тракторе нанятый отцом коренастый мрачноватый мужик. Избушку они нашли. Катя, хоть и не показывала виду, совсем измучилась. Но попробуй, скажи отцу. Пожалеет еще, и не возьмет с собой в следующий раз. Поэтому, даже не присев, она зажгла снятую с полки керосинку и принялась растоплять железную печку, стоявшую у входа. Печка, прогоревшая в нескольких местах, отчаянно дымила.

— Давай, давай, хозяйствуй, — подбодрил отец, раскатывая на широких деревянных нарах спальники. — Только смотри, не задуши нас.

— Как разгорится, я дверь приоткрою…

— Зачем — дверь? Вон, окошко волоковое — видишь, задвижкой закрыто. Его и открой.

Дальше все было просто. По крайней мере так представлялось Сергею, когда он задумал историю. Ночной пожар от выпавшего из печки уголька. Двое усталых путников спят крепко. Катя — та вообще без задних ног. Отец просыпается, когда половина избушки уже объята огнем. Горит потолок, горит дверь, горят запасы хвороста в сенях; горит растекающийся из расплавленной пластмассовой канистры керосин. Печка в избушке дырявая, а крыша хорошая, и все под ней сухое как трут. Нельзя потушить огонь, нельзя выйти, только и остается, как выхватить из спального мешка надышавшуюся дымом, испуганную и полусонную Катю, и вытолкнуть ее в узенькое волоковое окошко — высотой в одно бревно и шириной в три четверти. Горит, горит на спине рубашка, горят нары, спальники, пол под ногами; а Катя, стоя босиком на снегу, с ужасом слушает доносящиеся изнутри удары топора, которым отец пытается расширить слишком узкое для него окно; и все рвутся один за другим патроны. Пылает крыша, трещат стропила, рушится потолок, летят во все стороны головни. Вокруг избушки быстро тает снег, лицо жжет нестерпимым жаром, а спину холодит зимним ветерком…

А потом Катя еще долго будет сидеть у догорающих бревен, понадеявшись, что зарево и дым пожара заметят лесники или жители той деревни, откуда их подвез тракторист. Да и как еще согреться без одежды в начале ноября? Когда она решится уйти, огня у нее не будет: спичек нет, а головню далеко не унесешь. Но она встанет и пойдет, когда ей станет слишком холодно даже лежа на слое остывающего пепла. А искать Катю начнут нескоро — тогда, когда мать в городе забеспокоится, что нет звонков. И те, кому надлежит оперативно реагировать, будут убеждать женщину, что ее муж и дочь просто зашли туда, где не действует сотовая связь, и раскачаются только на второй день; а раздолбай Матюхин, которому следовало бы скоординировать действия частей МЧС и добровольческих поисковых групп, ничего толком не скоординирует, хоть и должен. А Катина тетушка позвонит через пол-страны Катиной маме только затем, чтобы закатить скандал и обвинить сестру во всех смертных грехах; и мама попадет в больницу с нервным расстройством…

И Катя собьется с дороги, напуганная одиноким волком — покалеченным волком с перебитой капканом передней лапой, отощавшим и слабым, но все еще очень опасным. И единственное оружие, которое у нее будет, это выкопанная из-под снега суковатая палка, потому что ствол отцова «тройника», найденный на месте сгоревшей избушки, окажется слишком тяжел. И когда волк наконец, обезумев от голода, бросится на нее, Катя будет драться с ним и врежет ему с размаху своей палкой по самому чувствительному месту — по носу, а когда зверь повторит попытку, ей снова повезет, и она врежет ему еще раз. И этот матерый волчина, сейчас еле живой от недоедания, а когда-то — смелый и безжалостный охотник, отскочит в сторону и заскулит как беспомощный щенок, которого двинули сапогом, чтоб не мешался на дороге. Но совсем он не отстанет, и пойдет по Катиным следам, дожидаясь момента, когда девочка умрет. А Катя будет идти по зимнему лесу трое суток без остановки, потому что останавливаться нельзя, потому что тогда замерзнешь, и потому, что сзади идет волк.

Будь нож, она бы сделала себе из бересты обувь. Из бересты много что можно сделать, но отцов нож она так и не нашла, сколько ни рылась на пепелище, обжигая руки, а когда наткнулась на обгоревшие кости, перестала искать. Из одежды — только трико и футболка. Днем пригревало солнышко и становилось чуть теплее, снег начинал подтаивать. Ночью он застывал, покрываясь коркой, которая ломалась под ногами и резала ступни не хуже бритвы — но кровь из них уже не текла.

На третьи сутки, когда стемнеет, Катя совершенно обессилеет и, раскопав толстый слой палой хвои под огромным кедром, зароется в нее, но в насквозь промерзшем теле уже не найдется ни единой калории тепла, чтобы согреться. И удивительно, что еще бьется в этом теле сердце и что вдруг потекли из глаз слезы… И последнее, что увидит Катя, будет силуэт крадущегося к ней волка.

Все было продумано — все, но повествование замерзло гораздо раньше главной героини, и Сергей не находил в себе сил, чтобы его оживить. Несколько дней он мучился, пытаясь продолжить — писал и стирал написанное, потом бросил. Попробовал взяться за очередной детектив, но вышло еще хуже. Дни складывались в недели, работа стояла. К концу второго месяца полного бездействия Сергей понял — убить Катю он не сможет.

Катя не хотела умирать. Она хотела жить, и он, ее творец и бог ее мира, ничего не мог с этим сделать.

На третий месяц он сдался. Летит к черту весь первоначальный замысел? А кому он нужен, такой замысел?!..

Сергей сел за стол и включил компьютер.

Для начала он открыл документ с рукописью и немедленно удалил в названии слово «Смерть», заменив его на «Жизнь» с восклицательным знаком, хоть и понимал, что его придется удалить в окончательной редакции. Потом перешел к последнему эпизоду, в котором Катя и ее отец готовились лечь спать. Охотничья избушка с дырявой дымной печуркой, деревянные нары…

— Трико и майку мы оставим, — сказал отец, потрепав Катю по голове. — Не протопился хорошо сруб, остынет быстро, ночью может быть холодно. А носочки сними, иначе резинками надавит. Сейчас я еще дровец подброшу…

Сергей читал, надолго задумывался, правил, дописывал, пока не дошел до места, где девочка, почти через десять часов после пожара, уходила прочь от догоревших головешек. Дальше ничего не было. Дальше была только пустая страница вордовского документа — белая, как мелованная бумага, как снег, по которому шла босиком Катя.

Сергей вернулся по рукописи назад и убрал раздолбая Матюхина, поставив на его место инициативного и умного начальника, который грамотно скоординировал действия поисковых групп из добровольцев с частями МЧС. Он в спешном порядке исправил характер Катиной тетушки. Она стала доброй и отзывчивой. Она не стала по телефону закатывать истерику Катиной маме. Она потратила последние деньги на самолет, пересекла пол-страны, поддержала сестру морально, и та не попала в больницу…

Нет, не то! Сергей оттолкнул от себя клавиатуру. Совсем не то! Уж проще сразу послать вертолет к сгоревшей избушке. Или сделать так, что одинокий охотник постучится в дверь тогда, когда только закурится дымок от вылетевшего из печки уголька.

Не так надо, не в этом дело. Оно вот в чем: он не может убить Катю, но не может и убрать эти трое суток перехода по лесу от пепелища до добровольно вырытой могилы в кедровой хвое. Она их уже прошла — если не в романе, то в его мыслях, и эти дни и ночи никуда не денешь.

Сергей вздохнул, посмотрел на стоявший справа от монитора Катин портрет и начал писать. Будто и не было двух месяцев, когда он не мог выдавить из себя ни единого абзаца. Но теперь он перестал быть посторонним наблюдателем, перестал быть гостем в чужой жизни, которого пустили туда и снисходительно терпят постоянное подглядывание. Он стал действующим лицом особого рода — призраком автора, который не оставляет следов в своем собственном романе. Кате сейчас было не до него — впрочем, ему самому тоже. Теперь он пробуждался в объятой огнем избе, его выталкивали через узенькое окошко, а потом он рылся в пепле и головнях в поисках ножа. Он ел кусочки коры с молодых осинок и орехи из палых кедровых шишек; ногтями и зубами рвал обшивку сиденья брошенного на старой вырубке трелевочника, пытаясь изготовить себе хоть какую-то одежду; брел по снегу рядом с Катей, вместе с ней дрался с волком, терял последние силы и зарывался в мерзлую хвою, чтобы умереть.

Какая разница, что телом он остался в своей квартире? Он забывал есть, он забывал спать. Несмотря на то, что на улице стояло жаркое лето, ноги замерзали в теплых комнатных тапочках, а руки коченели так, что пальцы начинали бестолково тыкаться в клавиатуру, плодя бесконечные ошибки. Сергей шел в ванну и подставлял руки под струю горячей воды — никакая разминка и гимнастика не помогали. Три дня повествования растянулись на пятнадцать дней работы, и под конец Сергей начал думать, что не выдержит этого похода по зимнему лесу первым.

Дважды за это время прямо над Катей пролетал вертолет, но оба раза она как на беду оказывалась в слишком густых зарослях и не успевала выбраться на открытое место. И с каждым сделанным шагом она подходила все ближе к старому кедру, под которым должна была закончиться ее жизнь и последняя глава романа. И не виделось никаких выходов, и ничего не придумывалось…

А зачем что-то придумывать? Ничего мне не нужно придумывать! У меня есть моя послушная-непослушная Катя с длинными ресницами и волосами цвета горелого дерева, которая очень любит жизнь — и этого достаточно. Может, она и заплакала бы перед смертью, да она и плакала не раз в эти дни; но она не останется лежать в тайге, зарывшись в заиндевелые иголки. Она встанет и пойдет дальше.

Пусть потом смеются читатели на «Самиздате», пусть тычут его носом в тот факт, что ни один человек в таких условиях не выживет; пусть рукопись отвергнет его издательство и забракуют все остальные!

Катя с трудом открывает глаза, помогает себе непослушными руками, разрывая смерзшиеся от слез ресницы. Красавица как мама, но характер у нее отцов. Поэтому она не умрет здесь, зарывшись в хвою, и не позволит искалеченному волку себя сожрать. Папа всегда говорил — зимой в лесу нельзя останавливаться, если нет огня, иначе замерзнешь.

Она пошарила рядом с собой, отыскивая свою палку, и попыталась обхватить ее негнущимися пальцами. Медленно поднялась, едва не упав, и уперлась спиной в ствол кедра, под которым только что лежала. Подошедший совсем близко волк шарахнулся в сторону. Он прекрасно помнил, на что способна эта девочка. Лучше подождать еще, пока жертва окончательно ослабеет.

Кедровый ствол был таким же мерзлым, как все вокруг. Сердце продолжало редкими толчками гнать по венам тяжелую, густую кровь. Легкие расправлялись и сжимались с таким трудом, словно их наполнили мазутом.

Нельзя больше сворачивать, пытаясь убежать от волка, надо просто идти в одном направлении, только в одном направлении — на север. Так больше шансов наткнуться на какую-нибудь деревню или зимник, по которому возят в деревню сено… Так можно видеть прямо перед собой мох на деревьях и держать направление даже тогда, когда не останется сил думать, как уже не осталось сил бояться.

Катя тоненько всхлипнула, оттолкнулась от ствола, который помогал ей стоять, и побрела вперед — восьмилетняя девочка с волосами цвета вороненной стали, у которой внутри уже замерзло все, кроме души. Сергей сжал и разжал руки, пытаясь восстановить кровообращение в бесчувственных ладонях, и пошел следом. Сзади, поджимая перебитую лапу, двинулся волк.

И встало солнце, и настала ночь; и еще раз встало солнце, и опять стемнело; и поздним вечером пятого дня Катя вышла по бездорожью на окраину маленькой деревушки. Далеко справа мелькали фонари очередной группы добровольцев, отправлявшихся в тайгу на ее поиски, а где-то за тридевять земель, в райцентре, заменивший раздолбая Матюхина нормальный начальник ругался по телефону с другим начальником, требуя еще людей и еще вертолеты…

Катя видела цепочку идущих к лесу мужчин, попыталась крикнуть, но не смогла. Тогда она повернулась и пошла по мелким сугробам к крайней избе, неловко переступая насмерть обмороженными ногами.

Закончив роман, Сергей отсыпался целую неделю. Пробуждаясь от мертвого сна, он вставал, брел на кухню, ел, опять ложился, а когда кончились продукты, прогулка до ближайшего магазина оказалась сравнима с выходом в открытый космос — так все вокруг было непривычно. Чтобы не мучиться с готовкой, он набрал тушенки, соков, овощных консервов и, вернувшись, выставил все это на журнальный столик рядом с диваном, поставив туда же чайник и положив консервный нож. Снова ел, спал и смотрел на DVD какие-то тупые зарубежные боевики и комедии, казавшиеся ему сейчас шедеврами мирового киноискусства. При мысли о том, чтобы посмотреть или почитать нечто умное, где надо напрягать мозги, его сразу начинало тошнить. Но уже на второй день он выложил на «Самиздате» недостающие главы, сменив заодно название романа.

Теперь, несколько придя в себя, он зашел на сайт почитать комментарии, которые сперва хотел было отключить, дабы не тратить нервы, и обнаружил, что над романом никто не смеется. Некоторые читательницы, напротив, признавались, что плакали в финале, и спрашивали, не случалось ли в жизни Сергея чего-то подобного или, упаси Бог, не попадала ли в беду его собственная дочь? Если попадала, то, надеемся, сейчас с нею все в порядке?.. Какой-то мужчина грубовато возражал дамам, утверждая, что для того, чтобы писать с таким знанием предмета, нужно иметь не одну дочь, а несколько, и все сразу в беду попасть не могли. Когда Сергей написал, что никаких дочерей (как и сыновей) у него нет, ему не поверили.

Редактор, с которым они давно были на «ты», прислал письмо, интересуясь, готов ли очередной роман. Сергей, все последние месяцы кормивший того одними обещаниями, послал в издательство «Жизнь Кати Осиповой» с уведомлением, что ничего другого у него нет и в ближайшее время не предвидится. Последовала вполне предсказуемая реакция: «Сережа! Ну что за фокусы? Под каким видом мы это подадим читателю, как ты думаешь? Ты у нас детективщик, и вдруг — такое!». Сергей написал, что он больше не детективщик — начиная с этого романа. В ответ пришел отказ в публикации — первый в его практике — и сдержанное требование возвращения к исходному жанру «или, хотя бы, чему-то близкому». В качестве поблажки предлагалась параллельная переработка истории о Кате — «раз уж она тебе так дорога» — с введением новых действующих лиц и дополнительной сюжетной линии на правах главной.

Сергей крепко задумался. Задвинуть свою героиню на задний план? Отдать ее на переработку?.. Встал от компьютера и подошел к полке, где выстроились в ряд книги, кормившие его последние годы. Потрогал корешки авторских экземпляров. В конце концов, быть издаваемым писателем и просто писателем — не одно и то же…

В открытое окно задувал теплый летний ветер, так не похожий на ледяной сквозняк, тянувший между деревьями тогда, когда он шел по тайге вместе с Катей.

— Это точно, — сказал он вслух. — Совсем не одно и то же…

Вновь подойдя к столу, Сергей кликнул мышкой по кнопке «Ответить» и быстро написав: «Менять содержание не согласен», нажал «Отправить» даже не поставив подпись. Откинулся на спинку кресла и посмотрел на Катин портрет.

— Может, прорвемся, — сказал он, закрывая вкладку и переходя на домашнюю страницу. — Не хлебом же единым, верно? Добрались же мы с тобой до деревни… как и до конца романа. Доберемся и до его издания. Давай, попробуем?

И невольно вздрогнул, увидев на виджете почты «Яндекса» уведомление о новом письме. Только что непрочитанных писем в почтовом ящике не было.

— Очередной коммент на «Самиздате», — буркнул он и перешел по ссылке.

Однако это был не комментарий. Редактор издательства, в котором Сергей до сего дня и не мечтал печататься, предлагал обсудить возможность издания выложенной в Интернете книги. Не успев дочитать до конца, он нажал «Ответить» и торопливо настучал несколько строчек. Вновь взглянул на портрет.

— Что-то у нас с тобой на этот раз все слишком быстро кончилось, — пробормотал он. — И начать-то не успели толком.

Сергей уже хотел было прикрепить к письму заветный вордовский файл, но остановился, открыл его и, ненадолго задумавшись, приписал в самом начале рукописи: «Посвящается моей героине Кате Осиповой, оказавшей мне неоценимую помощь в создании этой книги».

 

И увидел я зверя

Скромные мужские посиделки быстро становятся традицией, если наличествует хороший друг с похожими привычками, а у меня он был. Жили мы в одном подъезде — я на третьем этаже, а он на пятом — куда уж ближе! Однако мы никогда не заходили друг к другу, предварительно не созвонившись. Незваный гость хуже татарина — это у нас общее правило, служащее, помимо прочего, неистощимым источником для шуток, так как третий член нашего закрытого клуба по национальности татарин. Однако Айваз лежал в больнице вот уже пятый месяц, и наша троица временно превратилась в тандем. Правда, следует заметить, что и раньше татарские нашествия на мирные славянские хаты случались не часто, так как Айваз в подходящее для набега время нередко бывал занят.

Как-то в конце декабря, в пятницу, придя домой после работы, я плюхнулся в кресло и вытащил из кармана мобильник.

— Привет, Слава, — сказал я, в ответ на задумчивое «М-м-м… Алло?» моего собеседника. — Ты знаешь, какой сегодня день? Сегодня великий день.

— Это у Айваза каждая пятница великий день, — ответствовал Слава. — Всякий раз, когда она наступает, ему кажется, что другой уже не будет — иначе как объяснить количество принимаемого им на грудь алкоголя?

— Он же шофер. Кстати, надо позвонить ему и поздравить с профессиональным праздником… И ты несправедлив к бедному Айвазику, сейчас он не пьет.

— Ну еще бы он продолжал пить при своем туберкулезе! Да это же верная смерть! И сразу выпишут к чертям за нарушение больничного режи…

— Стой, — перебил я. — Кончай проповедовать. Ты меня совсем с толку сбил. Сегодня не просто пятница, а двадцать первое декабря две тысячи двенадцатого года. Конец света по календарю майя. Предлагаю отметить, только давай определимся, у меня или у тебя.

— Новый календарь майя ученые обнаружили еще в десятом году в Гватемале. Судя по нему, никакого конца не будет. Живем спокойно еще семь тысяч лет.

— Давай представим, что его не нашли.

— Но и по старому календарю дату высчитывают по разному — на двадцать первое, двадцать второе и двадцать третье. Ты что, подбиваешь меня на трехдневный запой?

— Нет. По закону подлости все самое плохое происходит в пятницу, чтобы у людей оказались испорчены выходные. Так что апокалипсис начнется сегодня. У кого собираемся?

— У меня. Я фарш купил, сейчас буду стряпать чебуреки.

Мой желудок тотчас заявил о себе, хотя секунду назад я еще не был голоден. Слава готовил изумительно. Да и я неплохо. Собственно, холостяку ничего больше и не остается, как повышать кухонный профессионализм, если он не хочет день за днем питаться сосисками с лапшой и магазинными пельменями. Мы даже пробовали разработать со Славой соответствующую теорию, но нам мешал Айваз, который готовил лучше нас обоих, будучи женатым.

Приняв душ, я оделся, захватил из холодильника бутылку «Шахдага», и пошел на пятый этаж. На мой вкус именно красное вино подходит под мясные блюда как нельзя лучше, но у Славы на сей счет могли быть собственные взгляды, согласованные с мнением мировых экспертов, — особенно в том, что касалось марки. Ну, если вздумает вредничать, стукну его бутылкой по голове. Мне ее друзья из самого что ни на есть Азербайджана привезли, пусть только попробует забраковать. Однако Слава ничего против не сказал, только пощупал емкость, определяя температуру, и поставил бутылку на подоконник. Может, марка понравилась, а может он предчувствовал, что захочу его стукнуть.

Я сел на табурет и принялся наблюдать, как он раскатывает тесто. С работы ведь приходит всего минут на двадцать раньше меня — когда успел замесить?.. На кухне Славик управлялся необычайно ловко. Рядом стояла тарелка с фаршем — уже посоленным, поперченным, с мелко нарезанным луком.

— Надо было своего накрутить, — извиняющимся тоном сказал он. — С покупного фарша разве можно изготовить что хорошее? Так ведь конец света на носу, некогда. А раз чебуреки будут ненастоящие, то и твое подозрительное пойло сойдет… Ладно, не оскаливайся так, и втяни когти. Хорошее вино тебе привозят, знаю. Салат покрошишь? Бери нож и помни: резать нужно помидоры и прочее — не меня. Иначе сам будешь доделывать чебуреки.

Я взялся за работу, и Слава тут же заметил:

— Салат не постоит, жаль. Не будет вкуса. Хотя это не важно, апокалипсис же надвигается — я все забываю… Так и знал, что ты сегодня ко мне нагрянешь. У тебя ведь последняя книга как раз апокалипсис?

— Пост, — уточнил я. — Все самое плохое уже случилось, и уцелевшие вынуждены вместо чебуреков питаться дохлыми крысами.

Слава на мгновение замер со скалкой в руке.

— Знаешь, даже и крыса, если приготовить ее как следует… — задумчиво протянул он. — Я бы в такой ситуации…

— А ты в моем мире не выжил, — злорадно сказал я. — Мучительно страдая от радиационных ожогов, ты полз по руинам, когда на тебя напали мутанты и сожрали живьем, вкусно причмокивая.

— Ну вот, а ты говоришь, что там только дохлыми крысами питаются, — удовлетворенно сказал Слава. — Один ляп я у тебя уже нашел, не успев прочитать книгу.

Тут он сообразил, что я сейчас могу выдать, и повернулся ко мне, сделав суровое лицо.

— Не беспокойся, оговоркой твоей не воспользуюсь, — успокоил его я. — Дискуссант должен владеть наличным материалом, а не наоборот. К тому же ты еще не был мертв, когда тебя съели.

Славик вооружился вилкой и зацепил первую порцию фарша.

— Знаешь, а я бы другую книгу написал, — сказал он. — Есть идея.

— Давно тебе говорю, — отозвался я. — Но ты лишь кормишь своими идеями меня, надеясь тем самым возместить недостатки своей стряпни. Не обольщайся — то и другое одинаково плохо. Именно из-за твоих идей в моих книгах их игнорируют издатели. Попробуй пропихнуть что-нибудь сам, и ты поймешь…

— Вот возьму и попробую, — перебил Слава. — Повод есть — этот самый конец света. Сперва его ждали с ужасом, а теперь, я гляжу, с нетерпением. А то, что люди так ждут, просто не может не случиться. В Сети давно опубликован календарь самых вероятных концов до средины столетия. Даты стоят плотно, иногда по нескольку на один год. Имеющиеся пробелы, я думаю, вскоре заполнят. И я напишу книгу…

— Кулинарную, — подсказал я. — Эксклюзивные блюда из дохлятины. Постапокалиптическая диета.

Слава опять повернулся, но на сей раз поглядел на меня заинтересованно.

— Да, кулинарную! Нам с тобой еще предстоит разобраться, кто кого кормит идеями… Называться она будет: «Рецепты выпечки пророчеств».

— «Рецепты выпечки» — не очень, — не одобрил я. — Лучше — «механизм создания».

— Нет, это еще хуже.

— Ладно, с названием потом разберешься. О чем книга-то будет?

— О пророчествах, и откуда они берутся. Ты же знаешь, что некоторые из них очень даже сбывались. Видеть будущее человеку несвойственно — тогда как наши предки это делали?

— Ну-ка, ну-ка, — подзадорил я.

— А что — «ну-ка»? — сказал он. — Все очень просто. Я считаю, и тому есть масса подтверждений, что человеческая история развивается циклически, раскручиваясь из прошлого в будущее наподобие спирали. Каждый виток имеет отличия от предыдущего, но в общих чертах его повторяет — на новом уровне. Поэтому, хорошо зная события собственной эпохи, запросто можно предсказать события эпох будущих. Любые мелкие и крупные неточности отсекаются свойственными всем пророчествам иносказаниями, образами и прочим туманом.

— Хотел бы я посмотреть, как лично у тебя получится что-то предсказать, — хохотнул я.

— Получится, — ответил Слава, выкладывая на сковородку первую порцию чебуреков. Масло весело зашипело. — Но я не стану этого делать, разве что в шутку, поскольку исторические витки отделяет друг от друга достаточно много времени. Проверить мою правоту опытно мы все равно не сможем. Однако я с удовольствием покажу тебе, как это может выглядеть, используя пророчества уже произнесенные. Если, конечно, обещаешь не слишком придираться.

— Обещаю, — быстро сказал я. — Тема пророчеств?..

— Конец света, что же еще, раз уж у нас сегодня дата подходящая. Майя и прочая Южная Америка меня не интересуют, а вот Откровение Иоанна Богослова — очень даже. Ты не станешь отрицать, что многие признаки, обозначенные там, подходят к нашему времени?

— Может и стану. Они к какому угодно времени подходят. Смотря как толковать.

— Вот я и говорю! Наша спираль событий помимо больших витков имеет и малые. Несколько признаков могут совпасть применительно к любому значимому периоду истории. Все — только при прохождении нового большого витка.

— Приведи примеры.

— А ты знаком с толкованиями Откровения применительно к недавнему прошлому и нашим дням?

— Да нет, — сказал я. — Разве что на уровне газетных «уток». Да и то не помню толком, о чем там шла речь.

— Так даже лучше, потому что я и намерен для начала скормить тебе несколько «уток», не столько газетных, сколько интернетовских, — честно признался Слава. — Впрочем, газетных тоже, да и книжных. Но запомни, что «утка» остается таковой, пока ничего не подтвердилось. Точно так же и предсказание люди вольны считать досужим вымыслом, пока оно не сбылось. А когда сбывается, его сразу начинают именовать пророчеством, или, на худой конец, гениальным прогнозом будущего. Автор возносится на пьедестал. Даже не важно, собирался он что-то предсказывать на самом деле или просто пошутил. То же Откровение вошло в Новый Завет самым последним, в конце четвертого века, а до того считалось либо просто душеполезной книгой, либо и вовсе еретическим враньем.

Слава прервался, чтобы перевернуть чебуреки.

— Итак, Откровение Иоанна Богослова в свете моей теории. Помнишь, как там описывается антихрист? «И стал я на песке морском, и увидел выходящего из моря зверя с семью головами и десятью рогами: на рогах его были десять диадим, а на головах его имена богохульные… И видел я, что одна из голов его как бы смертельно была ранена, но эта смертельная рана исцелела… И дано ему было вести войну со святыми и победить их; и дана была ему власть над всяким коленом и народом, и языком и племенем».

— В твоей цитате немало купюр.

— Знаю. Но я же предупреждал, что совпадение признаков на малых исторических витках все равно будет неполным. Я хочу лишь пояснить сам принцип создания пророчеств исходя из уже произошедших событий. Для начала разберемся с символикой. Зверь — антихрист, число его имени шестьсот шестьдесят шесть. Семь голов — семь гор или холмов, на которых стоит город, что станет его резиденцией, и одновременно семь каких-то царей, с которыми все очень запутано. Десять рогов — еще десять царей, которые примут власть вместе с антихристом, что-то вроде его вассалов… Первым кандидатом на роль зверя был Нерон. Как римский император он имел власть над «всяким языком и племенем», правил в городе, стоящем на семи холмах, истреблял христиан, то есть вел войну со святыми, и под его началом было в достатке разных царей в римских провинциях. Нерон покончил жизнь самоубийством. Как говорят, он воткнул два кинжала себе в шею. Малоприятный способ, и медленный, поэтому мы вправе предположить, что на самом деле он воткнул кинжалы под нижнюю челюсть, ударив лезвиями через небо в мозг. Я даже где-то читал, что так оно и было. Вот тебе и смертельная рана на голове… А через несколько лет в Римской империи началось восстание под предводительством так называемого лже-Нерона. Вероятно, то был двойник настоящего императора, или просто человек, на него похожий. Но люди могли верить, что воскрес подлинный Нерон. Кстати, число его имени как раз и было шестьсот шестьдесят шесть.

Слава вновь сделал паузу, воспользовавшись ею для того, чтобы выложить на сковороду вторую порцию чебуреков.

— Некоторые утверждают, что Откровение было написано еще до Нерона, — продолжал он. — Это невозможно принимать всерьез, и я как раз считаю, что Иоанн писал свой труд по фактам событий, имея представление об их повторяемости. Под видом антихриста он описал Нерона, прекрасно зная, что это не последний тиран в истории. Что и дало потом возможность едва ли не каждому поколению христиан ассоциировать «последние времена» именно с тем веком, в котором жили они сами. Следующим по хронологии кандидатом в антихристы был Домициан, однако такой старины я касаться не стану, а использую пару ярких примеров поближе… Возьмем Наполеона. Имел власть над изрядным куском цивилизованного мира, готовился захватить все остальное. Число имени — шестьсот шестьдесят шесть.

— Но этот христиан не трогал. Даже заключил конкордат с Папой Римским.

— Несущественное возражение. Согласно более поздним пророчествам, антихрист поначалу как раз и будет заигрывать с церковной властью, с целью в итоге подмять под себя религию. И мы ведь говорим о предтечах антихриста, просто похожих на него.

— Но Наполеон и ранения в голову не получал. Ни смертельного, никакого.

— Его медицинскую карту я не читал, — признался Слава. — И я и не обещал, что совпадут все признаки. Однако сто дней-то были, и его бывшим соратникам вполне могло казаться, что он воистину воскрес, вернувшись с острова Святой Елены. Ведь в ссылке он был все равно что похоронен… Теперь возьмем Гитлера. Стремился к мировому господству, в чем немало преуспел. Гонения на христиан были. Покончил самоубийством, выстрелив себе в голову из пистолета. Но Абель Басти в своей книге пишет, что самоубийство было инсценировано, а на самом деле Гитлер умер в шестьдесят четвертом году в Парагвае.

— Даже если так, ста дней у него не было.

— Но исцеленная смертельная рана в голове налицо, а число имени тоже шестьсот шестьдесят шесть. Ты уходишь в сторону — мы рассматриваем эпохи на предмет их соответствия Откровению, а не друг другу. Более существенные возражения есть?

— Пожалуйста. Ни Париж, ни Берлин не стоят на семи холмах. Название последнего вообще образовано от слова «болото».

— Предшественница Парижа, Лютеция как раз стояла на холме. На холме расположен Латинский квартал. Думаю, мы без проблем насчитаем семь возвышенностей в парижской городской черте. Да все древние города основывались на возвышенностях, по крайней мере первоначально. К мелочам ты обещал не придираться, так что Берлин мы пропустим, тем более что я ничего о нем не знаю. Зато на семи холмах основана Москва, которую, как тебе известно, называют также и Третьим Римом.

— И кто у нас был антихристом?

— А почему обязательно был? Вполне вероятно, что еще будет. И как раз на большом историческом витке, а не на промежуточном.

— Это тоже в рамках твоей теории?

— В рамках, в рамках… Так, все готово, давай оценим первую партию. Остальное дожарю после, чтобы погорячее было.

Перед тем как сесть за стол, Слава включил стоявший на холодильнике небольшой телевизор. Удивительно, что он до сих пор этого не сделал — обычно телевизор у него работает все время, пока он на кухне.

— Посмотрим, что происходит в мире, — пробормотал Слава, разливая по бокалам вино.

— Ты ничего не увидишь, потому что сидишь к телевизору спиной, — сказал я. — И не услышишь тоже. На кой черт он вообще тебе нужен, если ты никогда не включаешь звук?

— А зачем мне звук? — удивился он. — Я и так знаю, что говорят люди в тех или иных передачах, на тех или иных ток-шоу, и желание слушать всякий бред у меня пропало уже давно. Интеллектуальные и сердечные испражнения духовно богатых личностей мало того что не вызывают восторга, так еще и похожи друг на друга так, словно для их генерации указанные личности пользуются одной и той же программой, написанной отчисленным за неуспеваемость студентом. Над свежими шутками наших юмористов я смеялся год назад, когда читал их в Интернете, а чтобы понять, о чем поют звезды нашей эстрады, достаточно знать слова одного — двух хитов из репертуара каждой звезды; более того, можно с уверенностью судить о том, что они споют через год, и почти дословно привести тексты песен, еще не написанных для них поэтами. — На последнем слове Слава нарочито заикнулся, и получилось «попоэтами». — О событиях в стране и в мире я узнаю от сослуживцев на работе, — продолжал он, — а как их прокомментирует тот или иной канал, заранее известно любому ребенку. Вот ты, еще до того, как по первому каналу новости начнутся, — сказал Слава, кивая в сторону невидимого для него телевизора, — ты что, не сумеешь угадать, какого человека там покажут обязательно — крупным либо мелким планом? Имя назвать тебе? Нет?.. Тогда какая разница, что ты сидишь к телевизору лицом, а я — спиной? И я все же изредка смотрю на экран. Если на планете Земля или вне ее случится нечто экстраординарное, я об этом узнаю просто по выражению лиц ведущих. Тогда и звук включу. А пока и так ясно, что наш мир стабилен и ничего интересного в нем не происходит.

— Все предсказуемо, да? — сказал я. — Большие витки, малые… Ты давай, давай — разглагольствуй дальше, и все чебуреки достанутся мне.

— Конечно, все предсказуемо, — ответил Слава. — Поэтому я и говорю — зная настоящее можно предсказать будущее, чем, на мой взгляд, и занимались все пророки. Из ряда вон выходящие события, которые предвидеть невозможно, мы вправе отнести к исключениям, что никак не нарушает целостности гипотезы. А будь у нас возможность рассматривать историю на очень больших промежутках времени, мы наверняка заметим, что и большая часть исключений также подпадает под наше правило.

— Твое правило, — поправил я. — Примеры с Гитлером и Наполеоном меня пока ни в чем не убедили.

— Ты же не ждешь, что я тебе состряпаю диссертацию, стоя у кухонной плиты? — возмутился Слава.

— Но ты уже не стоишь. Мы пьем вино. Мы едим чебуреки.

— Еще хуже. Поедание чебуреков несовместимо с диссертациями. Такое вино — тем более.

— Ладно, я признаю, что твоя гипотеза меня зацепила. Бреши далее. Ты, помнится, заикался на счет Москвы, холмов и антихриста? При чем тут Москва?

— Если следовать христианской логике, которой сами христиане в неудобных случаях забывают пользоваться, то антихрист должен воцариться именно в Москве и нигде больше.

— Антихрист должен править всем миром, — возразил я. — России же до мирового господства еще далеко. Может, лучше Вашингтон? Точное число холмов под ним мне неизвестно, однако Капитолийский холм…

— Нет. Только Москва, — уверенно сказал Слава. — Ставленник сатаны не может быть каким-то там президентом. Он будет православным царем.

Я обжегся соком из очередного чебурека и с сомнением посмотрел на Славу.

— Идея слишком нова, тебе не кажется?

— А она от этого становится хуже? — удивился он. — Израильтяне тоже не ждали явления мессии в образе нищего проповедника, и вряд ли кто вообще мог представить себе рождение спасителя мира в нищей римской провинции. Думаю, и антихрист найдет чем нас удивить. Люди ожидают его пришествия как мирового владыки или, в крайнем случае, нового царя иудейского — а он возьмет и всех разочарует. Подумай сам, зачем антихристу делать ход, который уже все предугадали, в том числе и его враги? Если принимать Библию всерьез, я скорее поверю, что общепринятая версия не более чем дезинформация, подкинутая дьяволом для того, чтобы его протеже смог без проблем взять власть в том государстве, которое ему нужно, не особо осложняя себе при этом жизнь. Вспомни, что говорят о дьяволе — он обезьяна Бога; ну, и его человеческий аватар будет таким же. Настоящий антихрист — не предтечи, вроде Гитлера, а настоящий — когда настанет его время, станет имитировать Христа, его первое пришествие. Поэтому никакого мирового господства не будет. Иисус явил себя в одной-единственной стране, среди народа, считавшегося богоизбранным. А какой народ сейчас считается богоизбранным? Русский! Не имеет значения, что таковыми мы объявили себя сами — две тысячи лет назад богоизбранность евреев тоже вряд ли кто признавал кроме них самих. Мессии, как и их антиподы, являются лишь к тем, кто в них верит… Православные богословы утверждают, что католики ушли в раскол тысячу лет назад, и если ты беспристрастно изучишь историю вопроса, то найдешь, что они в целом правы. Наиболее полную преемственность с апостольской церковью сохранила именно Восточная церковь, а не Западная. Естественно, православные есть не только в России, но ведь и во времена Иисуса правоверных иудеев по другим странам хватало. И еще — какая польза дьяволу от власти над нашей цивилизацией? В Библии он и так назван князем мира сего. Нет, его задачей является именно совращение народа-избранника.

Верующие евреи продолжают считать богоизбранными себя, да и многие другие тоже, поэтому местом вероятного воцарения антихриста некоторые христианские толкователи называют Израиль, и говорят о восстановлении в Иерусалиме Соломонова храма, где он и воссядет. И будет «мерзость запустения, стоящая на святом месте». Но мне кажется, что они не правы, и слово «запустение» нужно понимать буквально, как пустоту, отсутствие божьей благодати. «Оставляется вам дом ваш пуст» — сказал Иисус иудеям, и сказано это было о прежнем храме, позже разрушенном римлянами. Так что его восстановление ни к чему не приведет, и сам по себе он святым местом с чисто богословской точки зрения не станет — если, конечно, верить Евангелию и Новому Завету в целом, а ведь как раз одну из книг Нового Завета мы и обсуждаем.

Дальше… Христос был из царского рода, и одновременно стал первосвященником новой религии, точнее — религии обновленной, то есть объединил в себе мирскую и духовную власть, хотя на деле и не царствовал. Антихрист, я полагаю, от чести не откажется, и чтобы заполучить Россию, ему необходимо стать царем — здесь, у нас. Объединить мирскую и духовную власть будет нетрудно. Прецеденты искать не придется, сойдет и простая интерпретация известных исторических фактов в нужном ключе. Константин Великий председательствовал на церковных соборах, еще будучи язычником. Один из законов Российской Империи гласил: «Император именуется Главою Церкви как верховный защитник и хранитель догматов Православной Веры». Современные монархисты прямо утверждают, что православный царь должен быть одновременно и патриархом. Клянусь, если такое осуществится, то наши вбогаверующие своими руками посадят антихриста себе на шею.

После столь длинной тирады Слава умолк, намереваясь отдохнуть, но я ему не дал:

— Занятно. Я лишь не могу понять, из каких именно событий своего времени это мог вывести Иоанн Богослов.

— Прорабатывать такие детали, как место явления антихриста народу, ему не было нужды, — снисходительно сказал Слава. — Христианство — религия абсолютная, проповедующая Абсолют, и она была обязана породить абсолютную власть — непререкаемую, освященную Богом, наследственную — что мы и видим в истории. Антихрист просто не может не явиться при подобном устройстве общества. Именно это и предсказал Иоанн. Он прекрасно знал, что язычество с его веротерпимостью не сумеет долго противостоять монотеизму. И теперь любая страна может стать вотчиной антихриста, но станет та, в которой больше всего кичатся верой в Бога — точно также как любой из апостолов мог предать Христа, не выдержав искушений, но предал его Иуда, променявший первоначальный огонь веры на деньги. Вот что говорит Писание: «Случилось, что когда они были в пути, некто сказал Ему: Господи! я пойду за Тобою, куда бы Ты ни пошел». Имя человека не называется, но Предание гласит, что это и был Иуда. «Иисус сказал ему: лисицы имеют норы, и птицы небесные — гнезда; а Сын Человеческий не имеет, где приклонить голову». Иисус, видишь ли, сразу разглядел в нем страсть сребролюбия, но позволил войти в число апостолов, чтобы не лишать свободы выбора. Теперь взгляни на РПЦ и ее деятелей. Чем больше всего гордятся? Чистотой веры, сохраненной с апостольских времен. В чем их чаще всего упрекают оппоненты? В сребролюбии. «Создам Церковь мою, и врата ада не одолеют ее» — сказал Иисус, но он ничего не говорил о том случае, когда осажденные сами впускают врага в крепость.

— Погоди-ка, погоди. Наш мир принято называть постхристианским…

— Две тысячи лет развития идей и государственного устройства не уберешь так просто лет за пятьдесят–сто, — отрезал Слава. — И, повторяю, — мир тут не при чем. Я сейчас об отдельно взятой стране тебе толкую. Уверен, что она у нас постхристианская? Даже если так, антихристу последнее только на руку — в действительно христианской стране ему делать нечего. В ней объединение в одних руках царства и патриаршества не пролезет. В дореволюционной России этого не произошло, верно?

— И все же мне кажется, что антихрист уже опоздал со своим пришествием, — сказал я. — С кем он будет бороться? Против каких святых вести войну? Сам же говоришь — все погрязли, Церковь — тоже…

— Да не нужна ему война! — поморщился Слава. — Он к власти стремится, а ради нее и на войну готов. Это разные вещи.

Мы одновременно потянулись к последнему чебуреку на общем блюде, и Слава, улыбнувшись, великодушно убрал руку. Я тоже убрал, но он картинно нахмурился, встал из-за стола и пошел к плите.

— Нет уж, ты жуй, чтобы скучно не было. А я пока еще…

— Нет, ты постой! Так ты считаешь, что антихрист…

— Я ничего не считаю, — сказал Слава. — Я лишь попутно изложил то, что вытекает из Откровения, православного Предания и всеобщей глупости, многие века позволявшей тиранам приходить к власти. Попросту спроецировал измышления двухтысячелетней давности и чуть моложе на сегодняшний день, исходя из наличного положения дел в нашей стране. Но давай вернемся к моей гипотезе — механизму создания пророчеств…

— Э-э, стоп. Она меня больше не интересует. То есть, интересует, но не сейчас. Мне вдруг вспомнился Матвей Ганапольский — он утверждает, что Путин готовится из президента превратиться в царя, основать династию. Я это в Инете прочел и забыл, принимая во внимание личность автора прогноза. Но теперь ответь — ты как считаешь, может, Ганапольский умнее, чем я думаю?

— Пророческие и умственные способности Матвеюшки я оценить не возьмусь. — Слава широко перекрестился на телевизор, где как раз показывали Путина. — И вообще, нельзя обсуждать власть, Богом данную. Грех это!

— А ну тебя!

— Это тебя «ну»! Мне уже впору обдумывать другую книгу — «Откровение Иоанна применительно к российской действительности».

— Ты все равно ее не напишешь — как и диссертацию о выпечке пророчеств. Согласен удовольствоваться устным изложением.

Некоторое время слышалось только шипение масла. Потом Слава зачем-то начал возить сковородой по конфорке, но вскоре оставил ее в покое и, подойдя к окну, чуть приоткрыл форточку.

— Вытяжка совсем не работает, — пояснил он. — А когда она не работает, чад с кухни расползается по всей квартире. Наши госповара тоже вовсю жарят чебуреки, но форточку открывать не хотят…

— Склоняюсь пред тобой низко, Вячеслав Новый Богослов, — сказал я. — Но должен заметить, что в плане иносказаний и образов тебе до Иоанна далеко.

— На самом деле мне просто нужно было подумать, — ответил Слава. — Иносказания пророки применяют в первую очередь тогда, когда им нечего сказать по существу, а так обычно и бывает… Нет, я не думаю, что Путин сумеет взойти на царство. Я даже не уверен, что он хочет этого. Оставим в стороне вопросы легитимности — с ними и так все ясно. Но реставрация монархии в настоящее время вряд ли возможна в иной форме, кроме конституционной, да и то со скрипом. Вот и прикинь, нужно ли Путину становиться конституционным монархом. Это лишь ограничит его власть по сравнению с президентской и восстановит против него антимонархически настроенную часть населения. Где же смысл? Намного проще остаться президентом и удовлетворить растущие запросы РПЦ и верующих, подсунув им игрушечного царя — Романова, или какого другого. На данном этапе это не только не вызовет волны возмущения, как могло случиться при подобном сценарии в начале девяностых, но и может быть воспринято почти всеми влиятельными группировками как хороший предлог для консолидации общества или, по меньшей мере, как символ таковой. Массы стерпят — во-первых, они у нас стерпят все, а во-вторых, им это вскоре начнет нравиться: достаточно вспомнить о прямой трансляции первым российским телеканалом свадьбы английского принца, чтобы подтвердить мою правоту. Кого-то это возмутило, но большинство осталось довольно зрелищем. Люди обожают всякую мишуру — венчания, мундиры, парады, аксельбанты, коронации… И уже потом игрушечный царь — или его наследник — упрочит свою власть и подгребет под себя патриаршество. Он и станет антихристом… Пойми, антихристу не важно, какой именно кусок реальной власти у него окажется, если его подземному рогатому патрону и так принадлежит весь мир. Она ему нужна для узурпации власти духовной — не больше.

— Логично, однако, плохо для тебя, как для автора будущего бестселлера. Путин в роли антихриста был бы более популярен у публики. Особенно, оппозиционно настроенной.

— Ты всерьез считаешь, что Путину нельзя найти места в столь дивной книге, каковой является Откровение? — удивился Слава. — Да если хочешь, я специально для тебя сию же секунду загоню его туда, причем с Медведевым вместе. Слушай: «И увидел я другого зверя, выходящего из земли; он имел два рога, подобные агнчим, и говорил как дракон. Он действует перед ним со всею властию первого зверя и заставляет всю землю и живущих на ней поклониться первому зверю, у которого смертельная рана на голове исцелела». Дракон здесь сам диавол, первый зверь — антихрист, а рога, как ты уже понял, можно толковать как царей или, в широком смысле, правителей. И если тандем Путин–Медведев не подходит под образ двух рогов на одной голове, то чтоб мне всю оставшуюся жизнь питаться дохлыми крысами. Еще о втором звере сказано: «И он сделает то, что всем, малым и великим, богатым и нищим, свободным и рабам, положено будет начертание на правую руку их или на чело их, и что никому нельзя будет ни покупать, ни продавать, кроме того, кто имеет это начертание, или имя зверя, или число имени его». Ты о грядущей чипизации жителей России слыхал? Тема настолько заезженная, что мне неловко распространяться. Сначала нам выдадут электронные карты, заменяющие все документы и кредитки, а их, в свою очередь, в недалеком будущем заменит электронный чип, вживленный в тело. Знаешь, я смотрел видео, как это делают добровольцам в Штатах. Чип этот, по странному совпадению, ставят на правую руку, и люди мало-мальски религиозные уже намозолили себе языки, цитируя соответствующее место из книги Иоанна. Деньги нам грозятся сделать исключительно электронные, упразднив наличные, так что действительно никто не сможет ни покупать, ни продавать, не имея чипа.

— А еще нам на лоб, то бишь на чело, поставят штрих-код с числом шестьсот шестьдесят шесть, — хмыкнул я.

— Мне стыдно слышать от тебя такую ахинею, — сказал Слава, выкладывая на блюдо потрескивающие чебуреки. — А если ты хотел меня поддеть, то это мимо. О трех шестерках в штрих-коде я говорить не собирался — формально они там не присутствуют. Я все ждал, когда ты прицепишься к шестеркам в именах Нерона и Наполеона, но ты, к сожалению, не клюнул, и я расслабился.

— Не такой я дурак. Раз ты не стал заострять на этом внимание, то исследователи наверняка напортачили. Например, применяли разные системы перевода букв в цифры.

— Довольно и того, что они использовали разные алфавиты. Фрицше, скажем, работал с еврейским алфавитом, а Гецель — с французским. В случае с Гитлером математик-любитель вообще взял русский и пронумеровал букву «а» не единицей, а числом «сто». Практическую же ценность может иметь лишь расчет в одной-единственной системе, которая существовала бы уже во времена Иоанна. Число шестьсот шестьдесят шесть на мой взгляд имеет скорее символический смысл. Подходящий символ логично искать в той же Библии. И найдем мы его без труда — это число золотых талантов, которые собирал с подвластных земель Соломон. Власть — деньги. Деньги — власть… Короче говоря, это численное воплощение тотального налогообложения, что под силу лишь очень влиятельному владыке. Еще в первобытных племенах вождю подносили подарки, и это считалось признанием его главенства. Сегодня же повсеместное введение универсальных электронных карт, а затем и чипов, приведет к тому, что уклониться от налогов станет невозможно. Тут уж признаешь ты власть или нет, будет совершенно неважно.

— В таком случае антихрист по-настоящему большая сволочь. Вездесущая налоговая полиция — что может быть ужаснее? Самая страшная маска апокалипсиса.

— А ты не смейся. Я слышал, в средневековой Европе одного человека сожгли на костре только за то, что он позволил себе улыбнуться при упоминании о непорочном зачатии Богородицы. Тебя никто сжигать не станет — просто карту твою заблокируют в случае чего, и ты даже денег занять не сможешь, поскольку их не будет. Или ползи на карачках прощения просить и смиряйся со всем подряд, или по соседям иди с протянутой рукой и слезной просьбой о корочке хлеба. Еще ты можешь уйти вместе с другими обиженными в леса и попытаться начать партизанскую войну, но тогда стоит поторопиться, потому что после замены карт на чипы такая возможность исчезнет. Ведь твой чип будет виден через спутники в любой точке земного шара. Кроме вышесказанного, объединенная база данных о гражданах, как и любая другая, будет подвержена взлому, вот и прикинь, что произойдет, если какой-нибудь хакер в один прекрасный день сотрет все сведенья о тебе. Под угрозой этой возможности — весьма маловероятной, но реальной — ты и штрих-код себе на лоб поставишь, и на задницу заодно; иначе как ты будешь доказывать при случае, кто ты такой? Мало того — в перспективе чипы можно использовать не только для контроля, но и для прямого управления. На данную тему можно посмотреть ролики на Ютубе. Их там полно. Их высмеивают, обзывают бредом параноиков и фантастикой, но ничего другого перед введением в строй подобной системы нельзя и ожидать. И когда мы все увязнем в этой трясине с головой, навряд ли у кого найдется желание протестовать против введения какой-то там конституционной монархии. А конец света…

— Действительно! Как на счет него?

— Меня сия проблема не волнует, — сказал Слава. — Если Айваз умрет в больнице от своего туберкулеза, то смерть и станет для него личным, персональным концом света. Для меня, тебя, любого — точно так же. И если мы умрем все вместе, разве это что-нибудь изменит?

— Ну нет. Предугадать приближение настоящего апокалипсиса никто не откажется.

— И здесь кроется главный ингредиент любого пророчества, — подхватил Слава. — Оно должно быть написано на животрепещущую тему. Которая останется животрепещущей во все времена. Как думаешь, сколько всего людей пытались расшифровать образы книги, которая издевательски называется Откровением?

— Вдруг именно у нас и получится.

— Предшественники как раз так и думали. Призыв «Кто умен, сочти число зверя» на это и рассчитан. Это же прямое обращение к сразу двум сильнейшим человеческим чувствам — любопытству и тщеславию. Дураком, понятно-ясно, никто себя признавать не спешит, да и стать адептом тайных знаний очень хочется. Кстати, никто не мешает тебе предугадывать — по-настоящему. И для того, чтобы узнать очередного антихриста с маленькой буквы или Антихриста с большой, совсем не обязательно заморачиваться с арифметикой. Достаточно смотреть на его дела. Диктаторы во все времена поступают одинаково…

Мы просидели со Славой до позднего вечера, но бутылка так и осталось недопитой. Такие уж мы с ним хреновые алкоголики, а Айваза с нами не было. Однако чебуреки мы подъели все. Прощаясь в прихожей, я пожелал Славе все же написать книгу или хотя бы статью, а он спросил, когда и у кого встречаемся в следующий раз.

— Теперь уже на Новый год, наверное, — сказал я. — Давай у меня?

Слава покраснел и надулся, пытаясь сдержать хохот, но не выдержал.

— Так ведь… апокалипсис… сегодня… какой тебе Новый год?.. — выдавил он по частям в промежутках между жеребячьими руладами. — Подловил все-таки я тебя… по-крупному!..

Я послал его к черту, посоветовал сегодня же заняться вычислением имени Путина с помощью алфавита майя и спустился к себе.

Почему-то я спал беспокойно в эту ночь. Несколько раз просыпался, вставал, курил и думал про апостола по имени Иоанн. Пророком он был или обычным человеком? На самом ли деле он знал нечто сокровенное или просто описал собственное время согласно теории, разработанной Славиком на кухне во время возни у плиты? В том, что Слава не придумывал ее заранее, у меня не было сомнений. Достаточно давно я его знаю, чтобы поверить в такую чушь. Идея пришла ему, самое раннее, после моего звонка, или тогда, когда он, предугадав мое сегодняшнее появление у него, покупал в магазине фарш.

Наконец я залег под одеяло с твердым намереньем там и оставаться. Мозг смирился с неизбежностью и отключился. Я заснул — и видел очень странный сон. Я видел нашу планету, до краев наполненную людьми, не готовыми умирать стоя, но согласными жить на коленях ради еще нескольких лет существования и кусочка материального благополучия. И услышал я голос, сказавший мне: иди и смотри.

И перенесся я на берег моря и стал на песке морском. И было море красно как кровь, а с неба падал огненный град.

И увидел я зверя, выходящего из моря. У него было семь голов и десять рогов; на рогах были диадемы, а на головах — имена богохульные. Ноги у него были как у медведя, а пасть — как у льва. Лица же — лица у звериных голов были человеческие.

И грянул гром, и дрогнула земля от шагов зверя, и все живущие на ней поклонились ему.

И свернулось небо, как свиток, и третья часть звезд пала с него.

И шагнул я вперед, чтобы рассмотреть лица.

 

Почему плачут иконы

Предисловие

Нижеприведенный текст перегружен специальными терминами и жаргонизмами из церковно-приходского обихода, что может затруднить его понимание далекими от церковной жизни людьми.

Он также изобилует описанием малопривлекательных эпизодов приходской жизни, что может вызвать его неприятие верующими.

И, наконец, в нем встречаются упоминания о так называемых «чудесах», причем как о явлениях, действительно имеющих место в реальности, что не исключает полное отторжение данного текста у людей, привыкших мыслить рационально.

Принимая во внимание все вышесказанное, автор настоятельно рекомендует данный текст не читать.

Краткий словарь церковных терминов

Алтарь — наиболее почитаемая часть храма, вход в которую разрешен только священнослужителям.

Благочиние — церковный округ, объединяющий несколько приходов (храмов).

Владыка — правящий архиерей епархии, епископ или архиепископ.

Духовник — священник, принимающий исповедь у верующих. Духовник благочиния — священник, принимающий исповедь у других священников церковного округа.

Епархия — церковная область, включающая в себя несколько благочиний (округов), и управляемая епископом. В тексте под «епархией» подразумеваются также высшие органы епархиального управления.

Епитимья — церковное наказание, могущее выражаться в чтении провинившимся определенных молитв, совершении поклонов и т.д.

Киот — неглубокий ящик для икон, иногда украшенный резьбой, с застекленной передней стенкой или открывающейся застекленной створкой.

Кружка — деревянный или металлический ящик для сбора пожертвований.

Ланита — щека.

Литургия — главное богослужение с приготовлением Святых Даров.

Матушка — жена священника

Миро — особая благоуханная жидкость, применяемая в таинстве Миропомазания. Мироточение — появление на иконах пятен или капель маслянистой жидкости с приятным запахом, которая, однако, имеет мало общего по составу с настоящим миром.

Престол — стол в центральной части алтаря, служащий для освящения Святых Даров.

Святые Дары — хлеб и вино, ритуально приготовленные священником на литургии.

Староста храма — церковный завхоз.

Из дневника настоятеля храма Покрова Пресвятой Богородицы города N

30 декабря **** года от Р.Х..

Второй день приходится вести неприятное разбирательство. В преддверии Филиппова поста наш староста приобрел по сходной цене говяжью ногу (заднюю) для разговления на Рождество. И вот теперь, зайдя в холодный склад, где оная нога висела на крюке, он заметил, что она ощутимо похудела. При ближайшем рассмотрении на ней обнаружились явные следы работы ножом, о чем староста мне и доложил.

Стал расспрашивать ночных сторожей, а особо — Ивана и Антонину, которых пришлось вызвать из дому. Они — муж с женой, дежурят в одну смену, и ранее были заподозрены в попытках вытряхивания мелочи из церковных кружек в храме — как раз после того я и дал указание плотнику прикрутить их к полу. Тогда они не признались, и сейчас отпирались оба, а Иван все повторял: «Да ведь выветривается же мясо на морозе, выветривается!»

Так ничего и не добился ни от этой пары, ни от остальных. Сказал старосте, чтоб он припрятал ногу куда подальше, пока она не выветрилась совсем.

12 мая **** года от Р.Х..

Сегодня отец Гавриил, пребывая в непотребно пьяном виде, мочился на угол храма, за коим занятием и был замечен двумя прихожанами, задержавшимися после вечерней службы в церковном дворе. И если бы такое в первый раз! Священники жалуются, что сослужить с о. Гавриилом совершенно невозможно из-за сильнейшего запаха перегара. Престарелый о. Власий, помнится, однажды заявил во всеуслышание в трапезной, что у него уже в двух метрах от отца Гавриила начинается кислородное голодание. Алкоголик хронический, прости Господи… Буду писать о нем владыке. Пока передвинул о. Гавриила в очереди на служение и наложил на него сорокадневную епитимью с поклонами.

26 мая **** года от Р.Х..

Прошло две недели. Владыка никак не реагирует на мою докладную относительно о. Гавриила. Не могу же я бесконечно его передвигать? Сегодня подходил о. Василий, предупредил, что могут быть санкции в отношении меня от архиерея. Как будто я сам не знаю, что санкции могут быть… Но все равно, благодарен ему за поддержку — моральную и молитвенную.

1 июня **** года от Р.Х..

Владыка отреагировал. Велено восстановить о. Гавриила в очереди. Похоже, все опять обойдется для него без последствий. Странно… Сам заработал выговор. Епитимью владыка велел снять с о. Гавриила тоже. Да имеет ли он право? Я все-таки духовник благочиния.

8 июня **** года от Р.Х.

Сегодня узнал, что о. Гавриил — двоюродный брат секретаря епархиального управления. Просто у них фамилии разные. Теперь понятно…

17 ноября **** года от Р.Х..

Позавчера пономарь нашего храма Георгий пойман свечницей Серафимой на воровстве из церковной кружки. Орудие преступления налицо — длинный крючок из проволоки. А я-то все удивлялся — почему в последнее время при снятии кружек обнаруживается так много рваных купюр?

Не знаю, что и делать с этим Георгием — он племянник о. Гавриила.

Сказал плотнику осмотреть все кружки и смастерить на обратной стороне крышек что-нибудь из жести похитрее — чтобы крючком нельзя было деньги доставать.

20 июля **** года от Р.Х..

Машину о. Артемия, сильно пьяного, остановили сотрудники ГАИ. Скандал на весь город. Артемий утверждает, что пьян не был, просто как обычно потребил после литургии остатки Святых Даров. И у него еще хватило наглости просить меня, чтобы я это подтвердил, а сам эту неделю выходной, и в храм не заглядывал. Каков мерзавец?

4 декабря **** года от Р.Х..

Беда куда ни глянь. Иеромонах Феодосий уличен в сожительстве с прихожанкой нашего храма Е.С., работающей у нас же дневным сторожем. Давно ходили слухи, да я верить не хотел. Но вчера вечером их застукал в сторожке наш староста.

Запираться о. Феодосий не стал. Не выдержал, и немедленно отстранил его от служения, наказав даже не приближаться к алтарю. Буду писать владыке.

19 декабря **** года от Р.Х..

Владыка не реагирует относительно о. Феодосия. Буду писать повторно.

22 декабря **** года от Р.Х..

Владыка отреагировал. Приказано немедленно допустить о. Феодосия к служению предварительно извинившись, и впредь его не трогать. Необъяснимо… Сам заработал выговор за самоуправство. Но мог ли я поступить иначе? В заключение владыка призвал не верить наветам. Какие наветы?..

4 января **** года от Р.Х.

Все объяснилось. Но объяснения даже излагать не хочу. Но если правда…

Что делать с о. Феодосием? Он скоро эту Е.С. на престоле в алтаре валять будет. Написать, что ли, архимандриту Сергию? Только поможет ли? Феодосий после пострига и рукоположения и дня не жил в монастыре. Наложить бы на него хоть епитимью, но я больше не духовник благочиния.

Один о. Василий меня радует. Всегда во всем у него порядок.

1 апреля **** года от Р.Х.

Пономарь Петр, сынишка о. Артемия, опять пойман на воровстве — стащил зарплату из кошелька псаломщицы Марии. В пономарке уже давно никакие деньги оставить нельзя — все тащит. Теперь за псаломщиков взялся… А отец Артемий потом в трапезной хвастается — то Петруша в автоматах выиграл, то в лотерею, то прямо на дороге бумажник нашел. Ну, может, теперь прикусит язык?

6 июля **** года от Р.Х.

Наш почтенный о. Власий поехал на своей машине в епархию на заседание церковного суда и на трассе врезался в корову, которая забрела на проезжую часть. Корова погибла, машина сильно помята, о. Власий не пострадал. Утверждает, что корову не заметил. Удивительно! Как можно не заметить корову? Это же не заяц, выскочивший из кустов прямо под колеса! По свидетельствам очевидцев, корова стояла на трассе задолго до столкновения с ней отца Власия, и другие водители ее объезжали. Должно быть, наш старец опять заснул за рулем, как это с ним уже бывало.

29 октября **** года от Р.Х.

Докатились! Одна из прихожанок вчера обнаружила своего мужа (налогового инспектора) в сауне, в компании одного бизнесмена, трех проституток и нашего о. Артемия. Все были пьяны в дым. Писать ли владыке? Напишу, а потом окажется, что о. Артемий был в сауне по делу — проповедовал Святое Евангелие мытарям и блудницам.

11 ноября **** года от Р.Х.

Не вынесла душа — написал владыке. Не реагирует. Навел справки о родственных связях о. Артемия. Ожидаемо…

Иногда мне начинает казаться, что во всей епархии я один без когорты родственников за спиной.

25 февраля **** года от Р.Х.

О. Гавриила переводят от нас с повышением — настоятелем храма мучеников Севастийских. Тамошний штат в ужасе. Только они от своего о. Анатолия избавились, а тут… Помоги им Господи. Зато у нас праздник.

14 марта **** года от Р.Х..

Прислали нового священника на место о. Гавриила. Присматриваюсь пока к нему. Вроде ничего — молодой и ревностный, недавно рукоположен. Только куда его селить? Дом, в котором жил о. Гавриил, требует ремонта. Пол в бане провалился. Послал туда плотника. Староста сказал, что чердак и подсобные строения замусорены страшно — одних только пустых бутылок уже вывезли два полных мусорных контейнера.

9 августа **** года от Р.Х.

Наш диакон, похоже, опять напрямую берет деньги с прихожан за поминальные записки. Три месяца не прошло, как разбирался с ним! Теперь он заказал в фирме по изготовлению печатей штамп с надписью: «Приход храма Покрова Пресвятой Богородицы. Оплачено», о чем рассказала мне жена мастера фирмы, наша прихожанка.

3 сентября **** года от Р.Х.

Нашего молодого священника переводят в Кривиху настоятелем храма св. Вонифатия, от которого пока в наличии только название и фундамент. Совсем молодым не дают опыта набраться — полгода, и уже на приход… А что он там делать будет?

К нам шлют нового, точно такого же. Посмотрим…

30 сентября **** года от Р.Х.

Матушка отца Василия, с которой он уже год живет отдельно, написала жалобу в епархию, обвинив его в прелюбодеяниях, мужеложстве и чуть ли не педофилии. Владыка отреагировал — отцу Василию велено или воссоединиться с супругой, или сложить сан. Пока батюшка запрещен в служении на год. Господи, неужели последнего нормального священника лишусь? Вот где наветы! Кто у меня директором воскресной школы будет — о. Артемий, что ли?

О. Василий уже заявил, что лучше умрет под забором с голоду, чем будет жить с матушкой. Зная матушку, прекрасно понимаю его настроения.

2 апреля **** года от Р.Х.

Свечница Серафима, что постоянно живет при храме, прибежала ко мне утром с вестью, что замироточила наша афонская икона Спасителя. Ходил, смотрел. Да, большое масляное пятно на правой ланите, прямо под правым оком, с характерным запахом. Ну, если это опять Аннушка намазала миром икону, чтобы ватки с этим миром прихожанам продавать, я ее…

10 апреля **** года от Р.Х.

Вновь смотрел икону Спасителя. Пятно стало гораздо больше, на нем выступают капли, набухающие прямо на глазах. О происках со стороны Аннушки не может быть и речи. Просил у нее прощения за дурные мысли и пустые подозрения — она умилилась и расплакалась. Я не выдержал и расплакался тоже. Большая икона Покрова, что на алтарной стене снаружи, тоже мироточит, и обильно, и, очевидно, давно. Высоко она, поэтому только сейчас заметили.

19 мая **** года от Р.Х..

Позавчера замироточила икона Тайной Вечери, что над Царскими вратами, да так, что жидкость с нее капала вниз. Вчера истечение мира ослабло, но совсем не прекратилось.

Сегодня какая-то женщина средних лет во время литургии стала рвать на себе одежду, обнажилась до пояса и с воплями полезла на иконостас. Двое из нашего местного Православного братства, присутствовавшие на службе, запрыгнули на амвон и с криком: «Куда лезешь, дура болящая?» — принялись стаскивать ее вниз. Судя по рассказам очевидцев, получилась очень некрасивая сцена.

Утешаю себя мыслью, что по мере умножения благодати умножаются также искушения.

21 мая **** года от Р.Х..

На скамье, что под деревьями напротив входа в пономарку, кто-то вырезал надпись: «РПЦ — русский православный цирк». Резьба глубокая, выполнена художественно, работали долго. Куда смотрит дневная сторожиха?

Впрочем, понятно куда — в штаны о. Феодосию… Прости меня Господи, грешного! В душе осуждение и злоба бессильная.

Сказал плотнику, чтобы заменил доску.

3 июня **** года от Р.Х.

О. Артемия, пребывавшего в изрядном подпитии, опять остановили сотрудники ГАИ. Не хочу сейчас об этом думать.

Замироточили сразу несколько икон в киотах по стенам храма, а также и в иконостасе. Люди уже идут с других приходов, со всего города, с других городов едут. Во дворе храма не протолкнуться. Несомненное чудо нам явлено — за что, при наших то грехах? Написал владыке. Слухи, оказывается, до него уже дошли. Он перезвонил мне, едет к нам. Помоги нам Господи — опять предстоит готовить очередной лукуллов пир. Сколько раз у меня было искушение сказать старосте, чтобы встретил владыку квасом и черным хлебом с редькой — он же монах? Но хоть разорение нам на сей раз не грозит — доходы храма за последние недели возросли многократно.

12 июня **** года от Р.Х.

Владыка прибыл, третий день у нас. В город ожидается приезд губернатора. Ночные сторожа замучили меня жалобами на то, что ночью им приходится постоянно открывать и закрывать ворота — то иподиаконы за водкой поехали, то обратно вернулись. Свечница Серафима говорит, что келейник владыки первую ночь провел с ним в одной комнате, хотя ему выделена отдельная. Не выдержав недвусмысленных намеков, обругал ее и выгнал прочь. Не хочу верить. Немыслимо! С ума сошла старуха.

Без даты

Иконы мироточат уже все, сколько есть в храме, даже засиженная мухами бумажная репродукция Покрова в сторожке. Сказал плотнику срочно сделать для нее киот.

Без даты.

Бухгалтер и казначей жалуются, что не успевают снимать кружки для пожертвований — когда они переполняются, люди начинают класть деньги рядом, прямо на пол храма. Кроме того, многие бросают в кружки сережки и кольца, и они застревают в щелях. Сказал проверять и снимать кружки регулярно, а на подсчет денег подключить женщин из просфорной.

Без даты

Служил сегодня литургию. Обедать пошел домой, как и обычно. Возвращаясь, приметил мальчика лет десяти, который шел впереди меня. Думал, он свернет где, но он так и дошел до храма, остановился на секунду, огляделся, и обратился к нашей вратарнице бабке Лене: «Правда, что у вас в церкви все иконы плачут?», — а та зачем-то стала долго и нудно объяснять ему разницу между понятиями «храм» и «Церковь». Я подошел сзади, потрепал мальчонку по голове и сказал: «А ты войди да посмотри». Тут он, пожалуй, и вошел бы, но подслеповатая Лена, только теперь заметившая меня, ринулась вперед, чтобы взять благословение, и едва не сбила парнишку с ног. Он не на шутку перепугался и бросился прочь. Выговорил я бабке Лене — а ей что, как с гуся вода.

Не успел войти в кабинет, а ко мне уже бухгалтер с казначеем — Д.Ф., весьма известный в нашем городе предприниматель, хочет сделать крупное пожертвование непосредственно в церковную кассу. Дожидается меня в трапезной.

Не порадовало, если честно. Деньги приобретаем, души — теряем. Куда пошел от нас этот мальчонка?

Без даты.

Наверное, меня переведут. О. Гавриил приезжал забрать из церковного гаража свою вторую машину, о чем я давно его просил, и по секрету передал, что указ уже готов. Какой-то приход в селе Глухие Кушири — даже не знал, что у нас в епархии есть такой. Рядом с селом, вроде, колония-поселение. А новым настоятелем здесь будет Феодосий. Вряд ли о. Гавриил врет — незачем ему. Подумывал о том, чтобы написать в патриархию, но не стал. Вместо этого съездил в монастырь к архимандриту Сергию, исповедался, просил наставления — он тоже писать не благословил.

Сказал матушке помаленьку собирать вещи. На все воля Божия.

Послесловие

Бывший настоятель храма Покрова Пресвятой Богородицы скончался спустя три года от туберкулеза, заразившись им от заключенных колонии. Похоронен в селе Глухие Кушири. Отец Феодосий настоятельствовал совсем недолго, и вскоре был смещен; его место занял бывший келейник архиепископа N-ской епархии, принявший постриг, рукоположенный в иеромонахи и получивший назначение на приход Покрова Пресвятой Богородицы в один и тот же день. Молодой священник, переведенный в Кривиху, сумел отстроить храм св. Вонифатия и своим безупречным образом жизни заслужил уважение не только прихожан, но и всех жителей села. Отец Василий, лишенный сана, вторично женился и ныне работает учителем в школе № 29 города N.