Улетай. Этот город уже обречен.

Все гуляют, и никто ни при чем.

И только что почем на умах.

Улетай. За бессильем часто прячется страх,

И неправда заблудилась в словах.

И слишком много папах,

И рубаха на больших головах.

Дела навалились как снежный ком, и полетели по минутам и часам, подпрыгивая на рытвинах и сваливаясь в ямы. Лека отвезла в ремонт разбитый объектив камеры, встретилась со спонсором фильма, положила на карточку полученные от него деньги, купила ноутбук и билет до Денпасара. Собрала вещи, и половину из них отнесла на помойку.

В день отъезда приехала домой к обеду, и, наскоро проглотив приготовленный Асей суп, сказала:

– Сядь. Мне нужно с тобой поговорить.

Ася испуганно поставила на плиту незаконченный чай, и присела на краешек стула. Лека уставилась на нее пристально, осмотрела с ног до головы. Красивая женщина, черт возьми. Как она умудрилась такое с собой сотворить?

– Она тебя очень любит, – Лека удерживала глазами Асин взгляд, – но она страшно устала. Ты сильная женщина, это видно, и даже если однажды она тебя сломала, ты еще можешь подняться и стать ей партнером, а не обузой.

– Я не… – в уголках Асиных глаз появились слезы, но Леке было все равно.

– Молчи, дослушай. Я не знаю, чего там у вас произошло, и знать не хочу. Но я знаю Ксюху. Она за тебя жизнь отдаст, и даже с того света найдет способ подставить плечо и руку. Но пойми, она не железная. И держится сейчас на честном слове. Что бы там с тобой ни случилось, как бы тебя жизнь ни размазала, найди силы подняться. И тогда вы будете вместе. А иначе она просто сдохнет, только и всего.

Ася рыдала, положив голову на сложенные замком руки. Лека смотрела на ее опущенные плечи, дрожащую спину, и ей ни капли не было ее жаль.

У каждого свой путь, и требуется немало сил и мужества чтобы идти по этому пути. Но нужно в сто крат больше сил, чтобы подняться после оглушительного падения. Вот только есть одно "но", которое все меняет. Если все же поднимешься, если сможешь это сделать – дальше идти по жизни будет гораздо легче.

Лека не стала больше ничего говорить. К тому времени как приехала Ксюха, Ася уже привела себя в порядок и ничто на ее лице не выдавало недавних слез. Она тепло попрощалась с Лекой, и Ксюха повезла ее в аэропорт.

В аэропорту Лека крепко обняла Ксюху.

– Спасибо, – сказала искренне и тепло, – за то, что ты сделала для меня. И за то, что смогла стать такой.

– И тебе спасибо, – голос железной Ксюхи дрогнул, – ты принесла что-то новое и свежее в мою жизнь, и я рада тому, что ты была здесь.

Они улыбнулись друг другу на прощание, и одна отправилась на посадку, а другая – к выходу.

Через тринадцать часов Лека была дома.

***

Она выскочила из самолета первой, сбежала вниз по трапу и полной грудью вдохнула горячий сладковатый балийский воздух.

Паспортный контроль пролетела быстро. С рюкзаком за плечами выскочила на парковку, и рванула к стоянке байков.

– За сотню до Куты! – Крикнула курящим в стороне балийцам, и через пять секунд уже мчалась на байке, обнимая за талию водителя и сходя с ума от счастья.

Сердце колотилось как сумасшедшее. На кута-бич она спрыгнула с байка, сунула водителю сотню, и бегом побежала к океану, не обращая внимания на бьющийся на спине рюкзак.

Бросила его на песок, рванулась вперед, и прямо в джинсах по колено зашла в воду.

– Привет, милый. Я вернулась.

Океан раскинулся перед ее глазами бесконечным простором и яркостью красок. Полоса прибоя сместилась, убегая от Лекиных ног.

– Прости, родной. Я пыталась приехать раньше, но не смогла. Прости, что я так долго.

Океан фыркнул и брызгами ударил Леку в лицо. Она не сопротивлялась.

– Знаю, малыш. Я тоже скучала.

И тогда подбежала к ее коленям ласковая волна, коснулась кожи под джинсами, и погладила нежно.

– С возвращением.

Не час и не два плескалась Лека в полосе прибоя. Падала на песок, поднималась и снова бросалась в волны. Умывалась соленой водой и смешивала ее со слезами радости. Все было хорошо. Все действительно стало хорошо.

В тот же вечер она сняла дом. Маленький, с двумя спальнями, кухней и большим залом. Ее привлекло то, как уютно было внутри, и огромный балкон на втором этаже, заваленный подушками.

– Спасибо, – сказала она небу, стоя вечером на этом балконе и слушая музыку ветра, – большое тебе спасибо.

От Семиньяка, где ей теперь предстояло жить, до Куты было всего несколько километров, но Лека на следующее утро отправилась на улицу и взяла в аренду черный мотоцикл – новый, с хромированными крыльями и ярко-зелеными полосами на сиденье. В придачу к мотоциклу здесь же купила черный шлем, и защитную куртку – легкую, продуваемую ветром.

В новом наряде забралась на байк и рванула с места. Скорость за пару секунд выросла до 90. Лека уверенно лавировала между машинами, обгоняла местных на их скутерах, и добралась до Куты всего за пару минут.

Завтрак в любимом варунге показался ей райской пищей. Она долго и медленно поедала национальное балийские блюдо наси-горенг, пила маленькими глотками кофе и запивала его апельсиновым фрешем. А когда на часах высветилась цифра 12, позвонила в школу.

– Школа серфинга слушает, чем могу помочь? – Это была Света, Лека узнала ее протяжный голос, но не подала вида.

– Добрый день. Я хочу записаться на урок по йоге, – сказала она, слегка картавя.

– Конечно! На какой день вас записать?

– На сегодняшний, конечно. Меня зовут Лена.

– Хорошо, записываю. В шестнадцать тридцать ждем вас в школе. Адрес знаете?

– Нет.

Света назвала адрес, и попрощалась. До встречи оставалось менее четырех часов.

Эти часы Лека провела с пользой – съездила в крупный магазин одежды, выбрала пару новых шортов, несколько маек, бандану. Купила и кроссовки черного цвета, и брюки. Затем заехала в другой магазин и приобрела коврик для йоги. Отвезла покупки домой, и отправилась в школу.

Первый раз она въезжала сюда на байке, а не шла пешком. Первый раз смело смотрела в глаза охранникам, и нахально бросала шлем прямо на мотоцикле. Первый раз не стала входить в здание, а вместе с ковриком сразу пошла на полянку. Села, одетая в широкие индийские штаны и футболку, скрестила ноги. Ждала.

В ушах играла самая прекрасная музыка, и в такт этой музыке билось под майкой сердце.

Я скажу тебе, что люблю тебя, и мир будет принадлежать только нам двоим.

Я скажу тебе, что прекраснее глаз я не видел на всем белом свете.

Я скажу тебе, что в моем сердце нет места ни для кого другого.

Я скажу тебе, что в моей памяти вечно живешь только ты.

Диана шла первой. Она смеялась, поправляя на ходу свои черные волосы, свободно спадающие на плечи. Она несла подмышкой коврик, а в руках – бутылку с водой. И она увидела Леку, лишь ступив голой ногой с дорожки на траву.

Я скажу тебе, что любовь слишком тонкая штука, чтобы быть старой.

Я скажу тебе, что все вокруг меркнет, когда ты появляешься в моих глазах.

Я скажу тебе, что прощание больше не имеет смысла, потому что ты никуда не уйдешь.

Я скажу тебе, что ты – и есть мое сердце.

Они смотрели друг на друга и улыбались. Так улыбаются друзья, встретившись в миг, когда надежды на встречу больше не осталось. Так улыбаются любимые, увидев друг друга на целых пять минут раньше задуманного. Так улыбается небо, ранним утром встречая из океана солнце. Так улыбается мир, и так улыбается жизнь.

– Когда Светка сказала, что какая-то Лена записалась на йогу, я так и думала, что это ты. Но она сказала, что ты не знала адреса, и я засомневалась…

Я скажу тебе "здравствуй", и мир рассмеется нашей радости.

Я скажу тебе "помню", и ты будешь знать, что я говорю правду.

Я скажу тебе, что для любви нет меры и нет границ.

Я скажу тебе, что на самом кончике моего счастья живут мысли о тебе.

Шел урок, Лекино тело послушно принимали нужное положение, и вставало в ассаны. Диана как раньше показывала, и исправляла ошибки. Но только то и дело срывался в сторону взгляд, встречался с другим – таким же синим, отличающимся лишь оттенком, и погружался в него, приглашая к красивому нежному танцу.

И в ассане, которая никогда толком не получалась, Лека не оборачиваясь почувствовала, как ложатся на ее плечи сильные руки, и тянут, впиваясь пальцами а кожу.

И скорее угадала, чем услышала, едва различимый шепот над ухом:

– Я рада, что ты вернулась.

***

Прошло два месяца. Отгремел дождями февраль, и словно галантный кавалер уступил место весне.

Лека больше не ходила на занятия – теперь под навесом ее дома на специальных держателях стояла ее собственная доска – белоснежный лонгборд с черным иероглифом, выгравированным посередине, и означающим слово "счастье".

Йогой она теперь занималась на заднем дворике, два раза в день – с первыми и последними лучами солнца. Там же, на заднем дворике, теперь стоял металлический каркас, увешанный осветительными приборами, и покрытый березентом на случай дождя. Грег называл это сооружение Савина-пикчерс, и неизменно доказывал, что все великие режиссеры должны начинать именно с такой студии.

На втором этаже Лека оборудовала монтажную. Там у нее стоял огромный монитор, к которому подключался ноутбук, маленький декодер и стеллаж с валяющимися вперемешку деталями оборудования.

Сегодня снимали любовную сцену. Лека с самого утра установила свет, подготовила разметку на земле и отформатировала карточку фотоаппарата. Идея снимать видеокамерой была забыта как страшный сон – на новом Лекином кэноне картинка получалась лучше, и монтаж шел гораздо быстрее.

Из-за ворот побибикали. Лека быстро собрала в хвост отросшие волосы и отправилась открывать.

– Где тут самый великий режиссер всех времен и народов?

Ну конечно, это был Тони. Он всегда приезжал раньше всех, развивая на своей ямахе нешуточную скорость, и начинал острить прямо с порога.

– Стоит на полке, между Спилбергом и Джоссом Уэддоном, – ответила Лека, обнимая Тони за шею и с удовольствием целуя его чисто выбритые щеки, – костюм привез?

– Ритец привезет. Обещала даже погладить.

– Вы меня в могилу сведете, – пожаловалась Лека. Иди пей свой кофе и учи текст.

– А можно сначала кофе, а потом текст? – Тони умоляюще заглянул в Лекины глаза и захлопал рестницами.

Та развернулась и отвесила ему увесистый пинок.

– Брысь, вымогатель! Там того текста три строчки, а ты еще жалуешься.

Одна проводила взглядом скрывшегося за дверью дома Тони, и выглянула за ворота. Там, в конце улицы, поднимались огромные клубы пыли. А вот и Рита.

И это была действительно она – на огромном джипе пролетела мимо дома, затормозила, и, поднимая еще большее облако и вызвав лай соседских собак громким шансоном, доносящимся из колонок, сдала назад.

Лека улыбалась, глядя как она выпрыгивает из машины, вытягивает следом чемодан и костюм на плечиках, и важно шествует к воротам.

– Ты без представлений не умеешь, да?

Они обнялись. Чемодан стукнул Леку по спине, и заставил отпрыгнуть назад.

– Ой, ты не представляешь, как я ехала! – Тряся рыжими дредами, затараторила Рита.

– На скорости двести километров в час и разбивая по пути стекла своей музыкой? – Перебила Лека. – Ну как же, вполне представляю.

– Да нет! – Рита сунула Леке в руки вешалку. – Держи костюм. В общем, на Легиане куча балийских ментов в сапогах, они всех останавливают и требуют права.

Прав у Риты не было никогда. Она научилась водить машину сама, по распечатанной инструкции из интернета, и всегда говорила, что ниже ста пятидесяти ездить – так лучше просто пешком ходить.

– Ну я остановилась, а он чешет мне что-то на балийском, и не отстает. Я под дурочку, а он ни в какую. Ну я и стартовала на сто восемьдесят. Где уж им с их стадвадцатью кубами за мной угнаться! А Тоник тут уже?

Лека только глаза закатила.

– Тоник-дальтоник, – заорала Рита, – свари мне кофе!

– Хамкам не подаю, – голова Тони высунулась в окно, и была немедленно зацелована, – ладно, так и быть, сексуальным хамкам подам.

Кофе пили на балконе. Валялись на пуфиках, курили кальян и то и дело друг друга подначивали. Лека еще успевала в перерывах между кальяном просмотреть сценарий сегодняшней съемки и сделать несколько пометок.

– А когда же приедет главная героиня? – Спросил Тони, когда с кофе было покончено.

– Тоник-мнемоник соскучился по нашей красотке? – Рита съехидничала, за что и была немедленно наказана дружеским подергиванием за дреды.

– Идите гримируйтесь, – скомандовала Лека, – я включаю аппаратуру, и начнем.

И ушла вниз, спиной чувствуя провожающие ее взгляды.

Шум байка за воротами раздался в момент, когда Рита закончила работу, и Тони – в костюме, с толстым слоем грима на лице, спускался вниз по лестнице.

Распахнулась калитка от осторожного подталкивания, и во двор вошла ослепительно красивая, одетая в короткое вечернее платье, Таня. Она как всегда тихо поздоровалась, и как всегда подошла к Леке и заглянула снизу вверх в ее глаза.

Они поцеловались.

– Как ты, малыш? – Шепотом спросила Лека, замирая от невесомой нежности.

– Теперь хорошо, – Таня немножко подержала ее за руку и отпустила, – готова работать.

Работа закипела. Вначале отсняли короткий диалог, затем сцену флирта, и далее – поцелуя.

– Тони, не увлекайся! – Ругалась Лека из-за объектива. – Мы делаем стилизацию, и совершенно не нужно целоваться взасос. Просто отвернитесь немного, и коснитесь щеками.

– Тем более, что Танька-ружбайка из-за твоих поцелуев моментально краснеет, – включалась Рита, выскакивая на площадку и поправляя Тане грим.

– Танюш, порядок? – Лека взволнованно ловила ее взгляд.

– Да, все хорошо, – еще сильнее смущалась Таня, и съемка продолжалась.

Когда, наконец, закончили, солнце уже вовсю клонилось к закату.

– Снято! – Сказала Лека, выключая аппаратуру. – Все молодцы.

Тони немедленно усвистал в душ, Рита отправилась складывать грим, а Таня тихонько подошла к Леке.

– Останешься? – Спросила та. – Мне нужен час на йогу, а потом можем поболтать.

– С удовольствием.

Выполняя ассаны, Лека отрешилась от всего. Она точно знала, что Таня уже переоделась в ее футболку, едва прикрывающую бедра, и сейчас готовит внизу легкий ужин.

Лежа в шавассане, вдруг мимолетно подумала о Диане. Пронесся перед глазами ее образ и растаял, словно его и не было.

Затем был душ, и чистые свежие шорты, и майка на тонких бретельках. И накрытый столик на балконе, где Таня уже сидела на пуфике, стыдливо прикрывая голые колени.

– Как ты, зайка? – Лека уселась рядом и обняла ее за плечи.

– Мне очень нравится то, что у тебя получается. Отличный выйдет фильм.

– Не у меня, а у нас. Но я спрашивала о другом. Как ты?

Таня отвела глаза. Она всегда смущалась, когда Лека смотрела на нее вот так – в упор. С самой первой встречи.

Они познакомились у океана. Лека шла по пляжу, играя с прибоем в веселые игры, и вдруг заметила впереди ореол светлых волос. В темноте ей показалось, что это ангел спустился с небес и сидит одиноко на камне, скучая по небу.

Она подошла и присела рядом. Ангел даже не пошевелился. И долго-долго они сидели и молчали каждый о своем, пока ангел не прошептал нежным женским голосом: "До завтра, родной" и не заорал истошно, обнаружив рядом Леку.

– Эй, Эй, успокойся, все хорошо! – Ангел так припустил по пляжу, что Лека едва поспевала следом. – Ну куда ты? Да постой же!

Они бежали так, пока ангел не выдохся. Тогда Лека наконец смогла заглянуть в его лицо и обнаружила молоденькую девочку, очень красивую, с такими тонкими чертами лица, что они казались совершенно прозрачными.

– Ты чего испугалась? – Спросила она. – Меня Лека зовут.

Ангел молчал, испуганно таращась и задыхаясь от долгого бега.

– Я тебя напугала, да? Прости. Я не думала, что ты меня не замечаешь.

– Я говорила с океаном, – тихонько сказал ангел.

Выяснилось, что ангела зовут Таней, что она живет на Бали всего две недели, и очарована красотой и величием океана не меньше Леки.

Так они и подружились. Лека научила Таню ездить на байке, дала несколько уроков серфинга, и свозила в Убуд. А Таня летела глазами ей навстречу, завороженно ловила каждое слово, и могла бесконечно говорить о том, каким для нее сегодня был океан, и какими были волны.

– Так как ты? – Третий раз повторила Лека свой вопрос.

– Мне немного грустно, – склонила голову Таня.

Лека вздохнула. Она прекрасно знала причину этой грусти, но вместе с тем знала и то, что мало чем может Тане помочь. Поэтому просто потрепала ее светлые волосы и продолжила пить чай.

– Ты видишься с Дианой? – Спросила Таня несколько минут спустя. Она старалась скрыть всю гамму чувств, скрывающихся за этим простым вопросом, но не смогла.

– Практически нет. А когда вижу… Лучше б не видела.

Это было абсолютной и совершенной правдой. За прошедшие месяцы Лека видела Диану раз пять, и ни один из них не принес никакого удовольствия.

Первый раз они столкнулись на Легиане, в спортивном магазине, где Лека выбирала плавники для своей новой доски. Она увидела Диану за соседним стеллажом, и подошла, улыбаясь и радуясь встрече.

– Что ты здесь делаешь? – Подняла брови Диана в ответ на Лекино "привет", и от тона, которым это было сказано, улыбка немедленно сползла с лица, а скулы напряглись.

– Плавники покупаю, – Ответила все же Лека.

Она не ожидала такой реакции, но дальнейшее было еще более неожиданно.

– Разве ты уже выросла из детских штанишек и катаешься на профессиональной доске? – Ехидно пропела Диана, и ушла, не дожидаясь ответа.

Лека осталась стоять – ошарашенная и расстроенная до глубины души.

Следующий раз был не лучше. Она заехала в школу повидаться со Светой, а нарвалась на Диану, которая сидела на стойке и насмешливо заявила:

– Пришла еще поучиться? Боюсь, в твоем случае это пустая трата денег.

И еще раз, и еще, и еще.

Лека недоумевала – с чего вдруг такая неприязнь? Но про себя решила видеться с Дианой как можно реже – тем более, что съемки фильма и общение с новыми друзьями захватили ее с головой и не оставляли времени ни на что другое.

Но говоря так, она интуитивно чувствовала – им с Дианой еще предстоит столкнуться, и не раз. Так оно и вышло.