– Женька вернулась.

– Я в курсе.

Инна никак не отреагировала на новость. Впрочем, она в последнее время на все так реагировала – вяло, глухо, равнодушно.

Леша проводил взглядом деревянную лошадку, на которой по кругу с визгом пронеслась Лека, и вздохнул.

– Ничего нового?

Инна только плечами пожала. Она с отсутствующим видом смотрела на карусель, и казалось, что смотрит она не вокруг, а внутрь себя.

Да и вопрос был глупым, по правде говоря, и Леша хорошо это понимал. Что могло быть нового, если Лиза ушла и забрала Дашу? После первой ночи в новой квартире и новом – забытом уже – одиночестве, Инна стала другой. Молчаливой, замкнутой и бесконечно спокойной. Со стороны могла бы показаться высокомерной, но близкие видели – ей просто очень и очень больно.

– С Ольгой видишься? – Сделал еще одну попытку Леша.

Инна качнула головой.

Она так и не согласилась поговорить с Будиной. На работу ходила, в совещаниях участвовала, а разговаривать наедине не соглашалась. Молча слушала одну-две тирады, и так же молча уходила в свой кабинет.

– А она?

А она виделась. Сидела с ней в кафе, приглашала в театр, дарила цветы и почти каждый вечер жаловалась Инне, что ничего не выходит. Она словно забыла, что еще совсем недавно они были женаты, и рассказывала о своих горестях так, словно они просто друзья. И всегда были друзьями.

Да и кому еще ей было жаловаться? Он, Леша, эту гадину даже на порог не пустил бы. Кристина тоже. А других друзей у нее не было. И только Инка, бедная, каждый вечер таскается к ней домой, ужин готовит, Дашке сказку читает, а потом до глубокой ночи сидит и слушает: Оля то, Оля се… Оля посмотрела, да Оля сказала… Тьфу. Мерзость какая.

А попробуй скажи хоть слово – посмотрит своим пустым взглядом, пожмет плечами и продолжит делать то, что делает. Мол, моя жизнь – как хочу, так и живу. А самой даже поплакать не с кем.

Карусель остановилась, Леша снял дочку с лошадки и, прижимая к себе, вдохнул детский теплый запах. Лека восторженно ворковала что-то ему в ухо, из чего он разобрал только "папа", "лошадка" и "еще".

– Милая, еще завтра покатаемся, ладно? Мама дома ждет.

– Мама! – Взвизгнула Лека, и немедленно возжелала идти домой. Леша и Инна переглянулись.

С тех пор как Женька вернулась, Лека от нее ни на шаг не отходила. Засыпала только положив под щеку мамину руку, ела только из маминых рук, и даже в парк с папой согласилась пойти только после долгих уговоров.

Каждый рабочий день превращался для нее в трагедию – она рыдала, вцепившись в мамины ноги, и отказывалась слышать, что "маме надо на работу".

– Хочешь, я вас отвезу? – Предложила Инна. – Заодно Дашу заберу.

– Опять к ней поедешь? – Недовольно спросил Леша, сажая дочку на плечи. – И не надоело тебе?

***

Нет, ей не надоело. Она просто однажды запретила себе думать о том, что Лиза больше не ее жена, что они больше не вместе. Принимала то, что ей давали, и не ждала ничего большего. Иногда ей казалось, что сердце ее – еще недавно такое живое и теплое – остановилось, притормозило свой бег, и бьется теперь ровно столько, сколько нужно чтобы не умереть, и ни ударом больше.

Она знала, что думают об этом друзья – у Леши все было на лице написано, а Леля откровенно ругалась, звоня по телефону – но ей было все равно. Ей даже больно не было. Просто никак. Пусто, глухо и никак.

Припарковавшись, Инна вылезла из машины и вытащила из детского кресла Леку.

– Побегу, – сказал Леша, – поцелуй Дашку за меня.

Она только кивнула и пошла к подъезду.

– Тетя Инна, а почему ты такая грустная? – Спросила Лека, обдавая теплым дыханием Иннину щеку.

– Потому что мне грустится, малыш, – через силу улыбнулась та, – у тебя бывает так, что просто грустится?

– Да, – неожиданно серьезно ответила Лека, – тогда я плачу и все проходит.

Инна только вздохнула и нажала на звонок. К сожалению, ей этот способ никак не подходил.

Дверь открыла Женька – растрепанная, одетая в короткие балийские шорты и майку.

Лека немедленно завизжала от радости и рванулась к ней.

– Кофе будешь? – Предложила Женя, забирая дочь и краем уха слушая ее восторженные вопли.

– Нет, Дашу заберу и поеду. У меня еще дела сегодня.

Инна увидела, как округляются Женькины глаза, и все поняла.

– Она уже забрала ее, да?

– Да. Она не позвонила тебе?

– Нет. Ладно, Жень. Мне пора.

Развернулась и побежала вниз по ступенькам, силясь унять заколотившееся вдруг сверх нормы сердце, и усмирить горечь, разлившуюся по венам.

Добежала до машины, села за руль, и сидела так, глядя впереди себя и ничего не видя, пока вокруг не сгустились сумерки. А потом завела мотор и поехала к Лизе.

***

Лиза выключила звук у настойчиво звонящего телефона, и исподлобья посмотрела на Ольгу. Ей очень хотелось сделать взгляд сексуальным, а получился он скорее растерянным и жалким.

– Что ты хочешь этим сказать? – Спросила она.

– Только то, что сказала, – улыбнулась Ольга, – сколько бы ни думала об этом, никак понять не могу, зачем я с тобой встречаюсь.

Лиза сглотнула. Она не знала, что отвечать, да Ольга, похоже, и не ждала ответа – пила свой латте, курила тонкую сигарету и смотрела на Лизу тем волнующим взглядом, от которого ей всегда немедленно хотелось отвести глаза.

– Мне хорошо с тобой молчать, – продолжила она, – когда мы начинаем говорить, получается какая-то ерунда и пошлость.

– Это потому что ты отказываешься отвечать на мои вопросы, – вспыхнула Лиза.

– А я думаю, это потому что мои ответы тебя не устраивают.

Лиза дотянулась до пачки и закурила тоже. Под вечно насмешливым и тонким Ольгиным взглядом она вечно чувствовала себя толстым глупым прыщавым подростком.

– Бросала бы ты курить, – улыбнулась Ольга, – тебе совсем не идет сигарета.

– Знаешь, что?…

Лиза вскочила на ноги и рывком бросила недокуренную сигарету в пепельницу. Она вся полыхала гневом. Опять она издевается! Опять насмешничает! Опять!

Губы ее разжались в попытке что-то сказать, но под внимательным взглядом слова не шли, и тогда Лиза схватила сумку и выбежала из кафе, приговаривая себе под нос:

– Хватит! Все! Пошла ты к черту!

Она почти дошла до Чехова, когда в сумке зазвонил телефон. Даже не глядя на экран, она поняла, кто звонит.

– Что? – Рявкнула в трубку.

– Куда ты ушла? – Раздался голос, от которого ее сердце рвануло вниз, а по телу разлилась сладкая истома. – Вернись.

– Зачем? Чтобы ты снова начала надо мной издеваться?

– Нет. Просто вернись.

Она захлопнула крышку телефона и глубоко задышала. А потом повернулась и пошла назад. Ничего. Ничего. На это раз все будет иначе. Конечно, будет.

***

– Хочешь, принесу тебе кофе? – Славик смотрел так жалобно и умоляюще, что Инне ничего не оставалось кроме как согласно кивнуть.

Он стремительно подорвался с места и кинулся в приемную, захлопнув за собой дверь.

Работа сегодня не ладилась с самого утра. Инне предстояло вскоре ехать в Москву, отвозить аналитический отчет за первое полугодие, но сначала этот отчет предстояло утвердить у Будиной, и это и было самой большой проблемой. Не придумав, как обойти правило утверждения всех главных документов у генерального, Инна просто тянула время. Но сегодня поняла, что дальше тянуть некуда – если не утвердить его сегодня, поездку можно смело отменять: в сроки она не уложится.

Инна покачалась в кресле и посмотрела на темно-синюю папку с отчетом. Покачалась еще.

– Вот! С молоком, как ты любишь, – Славик бухнул перед ней на стол чашку из белого фарфора, от чего она вдруг пошла трещинами и под пораженным Инниным взглядом рассыпалась на куски, зашивая документы коричневой жидкостью.

– Ой, – прошептал Славик и кинулся в туалет за тряпкой, а Инна сидела и смотрела, как коричневые потоки стекают по столу, огибая синюю папку и не оставляя на ней даже капель.

– Иди, – сказала она себе, – просто встань и иди.

Поднялась на ноги, поправила на бедрах задравшуюся юбку, одернула майку, и вышла из кабинета. Мимо секретарши, мимо Славика с тряпкой, мимо отдела технического обеспечения, прямиком к обитой серым двери.

– У себя? – Спросила Инна у секретарши, дождалась кивка, постучала и вошла внутрь.

Ольга сидела на краешке стола и листала какие-то бумаги. Она подняла голову и улыбнулась.

– Привет.

– Добрый день, – Инна прикрыла за собой дверь и сделала шаг вперед, – я принесла отчет за первое полугодие. Нужна твоя виза.

– Конечно.

Ольга отложила документы, подошла к Инне, взяла из ее рук папку, и вдруг стремительно шагнула к двери, заперла ее на ключ и под ошалевшим Инниным взглядом спрятала ключ куда-то за пояс юбки.

Инна молчала, глядя на это представление. Она молчала, пока Ольга возвращалась к столу, пока кидала папку на кресло – словно ненужную вещь! – и пока доставала из ящика стола бутылку коньяка и два бокала.

– Теперь тебе придется меня выслушать, – сказала Ольга, разливав коньяк и залпом опустошая свой бокал. Когда она поставила его на стол, капли коньяка остались на накрашенных губах, придавая им томно-сексуальный вид.

И тогда Инна заговорила. Тихо, едва сдерживаясь, чтобы не закричать.

– Я не хочу с тобой разговаривать. Открой дверь и прекрати этот спектакль.

– Нет уж, дорогая. Тебе придется меня послушать. Впрочем, у тебя есть и альтернатива – можешь залезть ко мне в трусы и забрать ключ.

Ольга снова присела на край стола и взяла в руки второй бокал. Инна осталась стоять. Ситуация была настолько унизительной, что она просто не понимала, как быть. Не драться же с ней, в самом деле!

– Я познакомилась с ней в интернете, – сказала Ольга, делая еще глоток, – она была просто симпатичной девочкой, написавшей мне милое сообщение, и все. Я ответила и мы начали общаться.

Видит бог – Инне до боли не хотелось все это слушать! Она сжала зубы и не двигалась с места.

– Потом наше общение стало более сексуальным, она была такой славной и такой заводной, что мне захотелось немножко пошалить. Кто ж знал, что милые интернет шалости выльются в то, что однажды я встречу ее в коридоре нашего офиса и узнаю, что, оказывается, мы вместе работаем?

Она сделала еще глоток.

– Не буду лгать – она показалась мне сексуальной и в реальности. Я приближала ее к себе, потом отдаляла, потом снова приближала. Это было весело и забавно. Пока не появилась ты.

Инна почувствовала, что ее сейчас стошнит, но осталась стоять. Теперь уже ей нужно было дослушать до конца. В том, что говорила Ольга, было много мерзости, но был и шанс.

– С тобой играть мне не хотелось. Честно говоря, сначала мне хотелось тебя прибить. Ты была слишком самоуверенна и слишком холодна. Но потом мы стали общаться, и я…

Этого Инна слушать уже не хотела. Она подошла к замершей Ольге, взяла из ее рук бокал, поставила на стол. Посмотрела прямо в глаза. И рывком запустив руку ей под юбку, вытащила ключ.

Ольга дернулась, но Инна схватила ее руки и прижала к столу. Теперь они были так близко друг от друга, что могли различить даже запах дыхания.

– Посмей только еще раз так сделать, – тихо и холодно сказала Инна, – и ты узнаешь всю глубину моей самоуверенности.

Отбросила от себя Ольгины руки, открыла дверь и вышла вон.

Бедная Лиза. Она даже не представляет, насколько все плохо.

***

Женька шла с работы, едва передвигая ноги. Эти летние занятия с отстающими учениками выматывали похлеще чем обычный учебный процесс – каждое утро она теперь просыпалась с тоской, понимая, что предстоит еще один трудный рабочий день.

– Кому ты врешь, – прозвучал внутри голос, до боли похожий на Лекин, – ты просто не хочешь больше этим заниматься.

Женька помотала головой, прогоняя голос, и продолжила путь. К черту. Пора возвращаться в реальность. Бали, серфинг и путешествия остались в прошлом. Ей нужно работать, нужно растить дочь, и перестать мечтать о небесных кренделях.

Но о кренделях почему-то мечталось… Проходя мимо каменной лестницы, она вдруг неожиданно для себя свернула и пошла вниз по ступенькам, к заливу.

– Ну что, большая и старая? – Снова прозвучал голос. – Долго еще будешь себе врать?

Она задыхалась в этом городе. Задыхалась в этой – старой и привычной, но такой скучной жизни. Задыхалась дома, задыхалась на работе, задыхалась с друзьями. Словно после возвращения на ее грудь натянули железный обруч, сковывающий и движения, и даже дыхание.

Залив встретил ее зеленоватым блеском и криками чаек. Она остановилась у парапета и закурила, откинув назад сумку с тетрадями.

Все здесь было не так. И солнце не то, и море – не океан, и она – не она, а кто-то совсем другой.

– Привет, Жень, – Женька обернулась и увидела Лизу, – не помешаю?

– Нет, – пожалуй, она была даже рада компании. Разговор вслух хотя бы ненадолго заглушил бы надоедливый голос, – а ты чего не на работе?

– Отпустили пораньше, – Лиза тоже достала сигареты и встала рядом, глядя куда-то вдаль, – Жень, скажи, ты тоже меня ненавидишь?

Вопрос не был неожиданным, и ответ уже был готов давно.

– Нет, Лиза, я тебя не ненавижу.

– Почему?

А вот это уже было глупо. Неужели она таким образом хочет найти себе оправдания? Раз уж кто-то ее не ненавидит – значит, она и не виновата ни в чем?

– Лиз, если ты хочешь поговорить – давай поговорим. Но не проси меня делать тебя из плохой хорошей.

Лиза вздохнула и кивнула.

– Ты права… Я действительно хочу поговорить. Со мной в последнее время мало кто разговаривает, только Инка, а ей я не могу рассказать всего…

Женька вскинула брови.

– Да-да, Жень, не такая уж я тварь, как вам всем кажется. Я очень стараюсь не ранить ее, правда.

– Так себе получается, – хмыкнула Женя.

– Знаю. Но как могу.

Женька повернула голову и посмотрела на Лизу. Выглядела она, как и Инна, так себе – синие круги под глазами, бледная. Видимо, маловато счастья принесла ей новая любовь.

– Ладно, – решительно сказала Женя, – давай пройдемся и ты мне все расскажешь. Помощь не обещаю, но выговориться тебе, похоже, и правда надо.

Они пошли вдоль пляжа, к порту. Женька курила и слушала, поражаясь про себя, какие зигзаги иногда выделывает жизнь.

– С ней очень трудно, и легко одновременно, – грустно говорила Лиза, – она непростая и, видимо, совсем не верит в то, что ее можно любить. Стоит между нами возникнуть хоть тени близости, как она меня отталкивает. А стоит мне уйти – зовет вернуться. Я уже не знаю, как еще ее обогреть. Я приносила ей цветы, оставляла кофе под дверью, писала стихи, окружала заботой и лаской, но ничего не меняется…

– А секс у вас есть? – Спросила Женя.

– Нет. Мы и целовались-то раза три, не больше. И знаешь, в интернете она совсем другая – более раскованная, более теплая. Пишет нежности. А потом встречаемся – и опять лед и холод.

– А ты спрашивала, чего она хочет от ваших отношений?

– Да я постоянно об этом спрашиваю! – Всплеснула руками Лиза. – А она уходит от ответа. Максимум что говорит "не хочу чтобы ты уходила". А у меня уже сил нет вот так болтаться между небом и землей.

Женя сочуственно посмотрела на Лизу. Все это напоминало ей старую историю с Лекой – когда та была то ли подругой, то ли любовницей, то ли любимой – пойди разбери…

– А ты сама чего хочешь?

– Отношений, – не задумываясь, ответила Лиза. – Хочу растопить ее сердце, обогреть и сделать счастливой.

Женька только головой покачала. По ее опыту выходило, что хочет Лиза невозможного. Но как знать – может, у нее и получится?

– Слушай, – сказала она, – прости, что спрашиваю, но… А как же Инка? Неужели ты ее совсем разлюбила?

От ответа зависело многое. Очень многое. Женя даже замерла в ожидании.

– Нет, – ответила Лиза, – не совсем. Но сейчас я хочу быть не с ней. И это больно, я знаю, но хотя бы честно.

Женька кивнула. Такой ответ ее вполне устраивал.

– Ладно, – сказала она, останавливаясь, – пойдем ко мне. Попьем чаю и подумаем, что делать с твоей снежной королевой.

Счастливый взгляд, полный благодарности, был ей ответом.