высох и стал беззаботен Гербарий Арсеньевич. тысячу раз подавал он на визу и к ничему привык, но однажды нашел возле консульства в перелеске сереньком гриб-дробовик. что ты хочешь сказать мне — подумал — сбивчивым этим сигналом? что мне сделать такого, чтоб зря русский срок не мотать? что ли буду ходить по дворам с червивым моим самопалом, сочувствующих собак собирать? или в третьем классе, просвеченном солнцем, поеду, если выпустят, если попросят к доске. выйду к учителю налегке. за окном приграничная рощица в поле, как голова на блюде, остается лежать и меня поминать, если выпустят, а не выпустят — буду в воду стрелять, в землю стрелять, в листья стрелять.