редактор проявил ко мне неуважение, назвал мой роман рукописью и не извинился. я же стал опечален и сразу беден: кто как не я напишет так изукрыто о боли болезненной, о болючей болячке моей? ни страны в послевоенное время, ни нормальной работы в сложившихся обстоятельствах, ни возможности в тяжелых личных условиях сдать себя как собаку на передержку