Елена Соколова

Здравствуй, человек!

 

Ксения

 

1

С шестого этажа на седьмой можно было бы, конечно, подняться и пешком, но Ксения всегда вызывала лифт и настойчиво дожидалась его, даже если лифт успевал вызвать кто-нибудь другой буквально из-под носа.

Нина открыла дверь квартиры и крикнула через лестничный пролет:

– Ты долго еще будешь стоять там? Давно бы пешком поднялась.

Ксения вошла в открывшиеся перед ней двери лифта и нажала кнопку седьмого этажа. Лифт вежливо закрыл двери, качнулся, проехав один пролет, подпрыгнул и снова открыл двери.

Ксения вышла из лифта, подошла к закрытой двери Нининой квартиры и позвонила.

– Кто там? – послышалось за дверью.

– Издеваешься? – спросила вместо ответа Ксения.

Дверь квартиры открылась, и Нина раздраженно сказала:

– А ты не издеваешься, когда у лифта полчаса стоишь?

– Ну а зачем тогда он нужен, если пешком ходить? Команда конструкторов разработала такое удобство, а я высокомерно им пользоваться не стану?

Из кухни выглянул папа Нины и крикнул приветливо:

– Ксенечка, ты почему не проходишь? Опять моя Нина ворчит на тебя? Так ты иди со мной в шахматишки сыграй.

Ксения прошла в кухню, поздоровалась и принялась расставлять белые фигуры на доске.

– Садись, садись, мы с тобой чайку еще выпить успеем.

Ксения уселась на табуретку, а Нина вошла в кухню и облокотилась на угол стены:

– Папа, когда ты перестанешь встревать в мои разговоры с Ксенией? Ты мешаешь! Нам с тобой не интересно, ты понимаешь это?

– Нет, – улыбнулся папа Нины, – мне кажется, что со мной очень интересно, а главное, мне с Ксенией очень интересно.

Нина вышла из кухни, сильно хлопнув дверью. Ксении было неловко во время таких, довольно часто происходящих сцен. Неловко было видеть, как взрослого сильного мужчину, капитана дальнего плавания «отфутболивала» дочка-пятиклассница. Ксения росла без отца, и ей нравилось находиться рядом с этим добродушным человеком.

Доиграв партию в шахматы, Ксения извинилась и ушла в комнату за Ниной.

– Наконец-то! – сказала Нина, увидев в дверях Ксению. – Что ты боишься сказать ему, что не к нему пришла?

– Я не боюсь, просто с ним интересно.

– Не ври. Ладно, у меня тут поручение насчет тебя от пионерской организации школьной. Есть подозрение, что ты в Бога веришь. Это так? – при этом Нина просверлила Ксению взглядом. – В общем, ты должна сказать мне, что Бога нет.

Ксения молчала. В школе, в которой она училась, в коридоре на втором этаже, возле учительской и директорского кабинета, вся стена была увешана красочными богохульными карикатурами. На эту стену Ксения, сколько проходила мимо, не взглянула ни разу, и именно этот факт не давал покоя одноклассникам, которые стали рисунки подбрасывать Ксении на парту. Эти рисунки Ксения выбрасывала, не взглянув на них, опасаясь улыбнуться над юмором рисовальщика.

Нина вспылила:

– Это же смешно! В нашем современном мире быть такой глупой, чтобы слушать старушек и верить в Бога, да еще Его бояться!

Ксения ответила:

– Самое глупое – это не бояться Бога.

Нина грозно взглянула на подругу и жестко проговорила:

– Скажи, что Бога нет!

Ксения глубоко вздохнула и, глядя в окно, сказала:

– Скажи, что у тебя нет папы.

– Что? – растерянно спросила Нина.

– Скажи, что у тебя нет папы. А если ты даже скажешь так, станет ли это правдой?

Нина долго молчала, потом подошла к окну и, стоя к Ксении спиной, спросила:

– Как ты думаешь, для чего человек рождается?

– Не знаю, – честно ответила Ксения.

Нина засмеялась и колко, ядовито даже ответила сама себе:

– Чтобы умереть. Говорят, что в двухтысячном году будет атомная война.

Ксения села на диван и сказала:

– Нам с тобой будет почти по сорок лет… Интересно, что будет с нами в сорок лет?

 

* * *

Ксения шагнула в лес и, оглушенная шумом листвы, с удовольствием, глубоко вдохнула запах и мощь пружинистых ветвей и прямых стволов. Каждый листочек на деревьях таинственно шуршал, спеша о чем-то рассказать этой уже взрослой сорокалетней женщине. А высоко над головой этой женщины, сквозь густые ветви деревьев, проглядывало голубое небо.

Как чудно устроил все Бог! Сотворив небо, и землю, и все, что на небе вверху и что на земле внизу, поэтапно, не в мгновение – хотя мог бы и так, – Бог, любя человека, подарил ему возможность наслаждаться исследованием и познанием Божьего разума, движением Божьей мысли через исследование и познание шагов, этапов и составляющих Его творения!

Ксения, сколько себя помнила, любила приходить в лес и слушать его тревожный шум. Еще совсем маленькой девочкой, однажды на даче, когда мама заплетала ей жиденькие косички, Ксюша приложила пальчик к губам и сказала:

– Тише. Слышишь? Деревья шепчутся…

Ксения улыбнулась этим воспоминаниям и погладила ветку дерева. Под ногами ковром лежали опавшие листья. Они, эти листья, совершили свою миссию и теперь истлевали, став подкормкой для дерева, с которого осыпались.

Ксения просматривала свою жизнь, словно крону дерева, сложившуюся из отдельных малозначащих листочков-событий и переживаний, которые в свою очередь стали подкормкой для ума, пробуждая желание стремиться ввысь и просто наслаждаться каждым днем, подаренным жизнью. Уже не имели значения подвиги и свершения, радовало само присутствие в этом мире, таком простом и искреннем. Радовал каждый человек, пришедший однажды в этот простой и искренний мир, и радовала каждая встреча, соприкосновение с человеком, словно соприкосновение с иным миром, а при встрече радовал взгляд, если не было слов.

Чего же на самом деле искала душа среди всего того, что совершалось вокруг?

Во дворе, в котором Ксения провела свое детство, над подъездом дома был козырек. Козырек этот во время дождя протекал. Однажды пришли незнакомые дяди и аккуратно обложили его железом. Ксения смотрела на сильные руки мужчин. Она была счастлива. Глупо? Но это было так. Что именно давало это самое ощущение счастья? Забота о ней незнакомых людей. Кто-то что-то делал для нее.

Иллюзия заботы рухнула в тот момент, когда Ксения увидела, как жители подъезда рассчитались с работниками водкой. Оказывается, все дело не стоило ее или кого-то другого, оно стоило пары бутылок. Вода во время дождя не капала. Козырек был отремонтирован добросовестно, но не осталось места душе. На высоте, как всегда, оказалась выгода. И так происходило всегда, словно кто-то смеялся над ее наивностью и пытался доказать, что нет в этом мире места ни благородству, ни добродетели. Побеждает расчет, а значит, каждый ищет своего, а не пользы другого. Нет смысла быть благородным. Невыгодно быть добродетельным. Отвоевывай место для себя, иначе потеряешь и то, что имеешь.

Ксения не сдавалась, она искала доказательств того, что добро побеждает зло, что душа дороже денег, что весь мир не стоит одной слезы ребенка.

Лес шумел. О чем он шумел? Ксения тяжело вздохнула и, повернувшись в сторону дороги, направилась к припаркованной на обочине машине, села за руль и выехала на трассу.

Через полчаса Ксения въехала в город. Здесь, в городе, тоже были деревья, но они не шумели. Воткнутые между домами, деревья старались не беспокоить людей, живущих в этих домах. Бог одарил этих людей интеллектом, благодаря которому появилась возможность оценить великолепие сотворенного Богом мира. Интеллектуального человека Бог поставил царем над природой, а человек, погруженный в цивилизацию и увлеченный ею, терял саму жизнь и свою силу. Яркие рекламы на оживленных проспектах выпячивали самые яркие признаки болезней человеческой души. Рекламировалось все то, что могло сделать крутым и недосягаемым для тех, кто еще не заимел того, что сможет сделать крутым и недосягаемым, а значит, нужно поднажать, но обязательно, если не перепрыгнуть, то хотя бы допрыгнуть.

О, где же эта сердечная мышца? Где то самое откровение, которым должно двигаться сердце?

Природа стенала в ожидании откровений, которые человек должен был приносить в этот мир. Деревья в городе, задыхаясь от выхлопов машин, старались выжить от осени до осени. Город с высотными домами встретил Ксению и пробудил в ней желание поднять голову и взглянуть свысока на бедных и старых. Ксения уловила этот поток чувств и «налегла на весла», чтобы не попасть в него. Живой, сильный и настоящий лес оставил в душе и в сердце прочное основание, дающее уверенность, что нельзя сдаваться.

Ощутив ответственность за свое преимущество находиться за рулем, Ксения затормозила и уступила дорогу пешеходам, бегущим на автобусную остановку. Всегда был выбор: продемонстрировать свою силу или дать почувствовать другому, что он важен, и ради него приструнить, ограничить это самое преимущество и силу.

Среди пешеходов была женщина с двумя детьми, которые бежали быстрее своей мамы и тянули ее за руки, словно желая оторваться, как листья на деревьях, рвущиеся к свету с раскачивающихся ветвей. Эти «листья» еще не знали, что скорость их падения прямо пропорциональна силе их рвения. Мама не спешила и, уже зная о чем-то в этой жизни, держала своих малышей крепко за руки, удерживая при себе, пряча от взрослой жизни.

За переходом, не управляемым светофором, а обозначенным только «зеброй», Ксении улыбнулся работник ГАИ. Ксения улыбнулась ему в ответ и поехала дальше, по дороге успевая улавливать выражения лиц водителей машин, идущих навстречу.

Особую группу среди водителей составляли лица со сжатыми губами и напряженными скулами. Эти люди выезжали на дорогу, как на фронт, чтобы доказать свое влияние здесь, на трассе, не сумев, по-видимому, сделать этого в своем доме и на службе. С остервенением выворачивая несчастные колеса и разгоняясь от светофора до светофора, водители эти «строили» тех, кто ехал рядом. А сами машины помятыми боками и растрескавшимися фарами выдавали сущность тех, кто ими управлял. Такие же раны зияли на душах тех, кого бравые вояки оставляли в своих домах.

Чем же движим человек? Или, вернее, что движет человеком?

А ведь не что иное, как убеждение! И сколько людей, столько убеждений. Кто-то убежден, что нужно делать зарядку утром, кто-то убежден, что днем. Кто-то убежден, что не должно быть богатых, что все должны быть бедными. Кто-то убежден, что мужчины и женщины равны и не имеют отличий… Люди умирают за свои убеждения. Все революции, войны происходили под влиянием людей убежденных, а отказаться от своих убеждений для них было равносильно смерти.

И тут перед Ксенией, вокруг нее, осязаемо появились и заискрились слова из Евангелия. Такие привычные и простые: «Кто не берет креста своего и следует за Мной, тот не достоин Меня»! «Крест» – это не трудности в жизни, их мы не выбираем. Крест можно взять или не взять, а за Христом следовать… Отказаться от своих убеждений – это и есть «взять свой крест» и «сораспяться Христу». Это смертельно больно.

Страшно то, что масса людей следуют за Христом, сохраняя при себе свои убеждения, то есть, не беря свой крест, и по этой причине они так и не могут стать Его учениками. Они Его словом отстаивают свои убеждения, отыскивая подходящие фразы.

«Иго Мое легко и бремя Мое сладко»! – почти смеялась от радости Ксения, – конечно, когда человек берет свой крест, то ему становится легко, он освобождается от непосильного бремени пытаться изменить другого или как-то по-своему влиять на других. Каждый человек принимается таким, какой он есть. «Кто-то ест и благодарит, кто-то не ест и благодарит… живем ли умираем ли, все Господни!»

Когда-то пугающие и непонятные слова выстроились и Ксения, перехватив дыхание, прошептала:

– Господи, как все просто!

«И будет Он сетью, камнем преткновения; кто на Него упадет, тот разобьется, и на кого Он упадет, того раздавит…»

«Он» – это не кто иной, как Сам Иисус Христос!

Человек, который убежден, что грешник должен быть непременно наказан, чувствует себя подавленным, когда видит, что Христос этого грешника прощает. Человек, имеющий убеждение, разбивается, когда видит, что Бог есть все-таки любовь, а не справедливость и что милость превозносится над судом. Убежденные люди разбиваются о благодать и подавлены ею.

«Завяжи свидетельство и запечатай откровение при учениках Моих!!!» Открывает Слово Христос только Своим ученикам.

В плотном потоке машин, среди которых двигалась Ксения, справа от нее образовалось пространство, в которое можно было бы проскочить к ближайшему перекрестку. Этим решил воспользоваться водитель обшарпанного грузовика с длинным прицепом, но для грузовика расстояние между машиной Ксении и машинами, идущими справа от нее, было недостаточно, с чем водитель этого самого грузовика считаться не стал, увидев, что за рулем женщина. Он бойко вывернул руль, прогрохотал мимо Ксении, выломав на ее машине зеркало правого вида, и промчался к перекрестку, пытаясь скрыться.

Ксения вывернула руль и помчалась за ним. Водители других машин, оказавшиеся свидетелями этого инцидента, уступили Ксении дорогу.

Уже за перекрестком грузовик с длиннющим прицепом мчался по улочкам, пытаясь отделаться от не отстающей от него машины, с которой он сбил зеркало.

Грузовик мчался к металлургическому заводу, но, когда он готов был проскочить в открывшиеся перед ним ворота, машина без зеркала обогнала его и, преградив путь, остановилась.

Водитель грузовика с перекошенным от злости лицом вышел из кабины и, небрежно глядя на Ксению, спросил:

– В чем дело?

Ксения, не выходя из машины, через опущенное стекло ответила вопросом:

– А ты не знаешь?

Водитель грузовика ухмыльнулся и набрал чей-то номер по сотовому. Ксения в свою очередь набрала номер мастерской, где обычно ремонтировалась, и узнала, сколько будет стоить зеркало.

Минут сорок Ксения сидела в своей машине, а водитель грузовика – в своей. Наконец, подъехала к воротам завода «Нива», и из нее вышли трое мужчин – один здоровенный и двое маленьких.

«Шкаф и две тумбочки», – про себя отметила Ксения и вышла из своей машины.

Те трое подошли к ней. Тот, который «шкаф», заигрывающе улыбаясь, спросил:

– Ну, что у вас случилось?

Ксения, жестко глядя на здоровяка, ответила:

– Случилось то, что водитель твой сместил меня с моего ряда, сбил зеркало и пытался скрыться. Ты объясни ему, что хамство на дороге дорого стоит.

Пропустив речь Ксении мимо ушей, «шкаф» мило улыбнулся и кокетливо спросил:

– А что же вы ГАИ не вызвали на месте?

Ксения всегда ненавидела эти дешевые трюки мужчин, на которые те рассчитывали купить любую женщину, и, поняв к чему все дело клонится в данной ситуации, жестко, не моргая глядя в глаза здоровяку, сказала:

– Ты сюда с ребятами приехал? Ты думаешь, я в этом мире одинока?

«Шкаф», в мгновение ока сменив кокетливый тон голоса на деловой, сдвинул брови и спросил:

– Сколько стоит зеркало?

Ксения, не сводя взгляда со «шкафа», не повышая голоса, ответила:

– Стоит восемь. Мне поставят за пять. Так что пока – пять. Еще пара вопросов – и будет больше.

«Шкаф» молча отошел от Ксении и подошел к водителю грузовика. Там они, уже вдвоем, отсчитали пять тысяч, «шкаф» подошел к Ксении и, с уважением глядя ей в глаза, протянул купюры.

Ксения пересчитала деньги, села в машину и включила зажигание. Отъезжая от ворот завода, она мельком взглянула на водителя грузовика, который смотрел ей вслед не просто растерянно, а совершенно потерянно.

Ксения, держа курс в сторону автосервиса, где ее уже ждали, анализировала приключение. Она прекрасно понимала, что со своими сыновьями, которых у нее шесть, и с их непохожими характерами прошла такую школу в области отношений и психологии, о которой можно было бы только мечтать любому руководителю любого предприятия.

В автосервисе поменяли зеркало быстро, но долго расспрашивали, где она это зеркало умудрилась потерять. Ксению передернуло от насмешек, и она, насколько только могла, кратко рассказала случившуюся историю.

Владелец автосервиса, глядя на Ксению круглыми глазами, сказал:

– А ты знаешь, с кого сняла деньги? Это бандиты, которые нелегальным вывозом металла занимаются. Ими полгорода куплено.

Ксения пожала плечами:

– Мне все равно, мне без зеркала ездить неудобно.

Авторемонтники смотрели на Ксению, пока она не выехала за ворота автосервиса. А Ксения, как всегда, не теряя времени напрасно, рассуждала по дороге домой о том, почему мужчины так усердно подпитывают в себе убеждение, что женщина – существо по всем показателям отсталое и роль ее лишь в том, чтобы с восхищением принимать от мужчины парниковые условия существования, созданные им для нее.

Эти порножурналы, картинки из которых были расклеены по грузовикам и мастерским, выпячивающие огромную грудь и широченные бедра, и есть стремление скрыть за этими объемами внутренний мир женщины, ее интеллект. А причина? Страх оказаться слабее? Или что-то более существенное? Так или иначе, жизнь женщины до сих пор остается ущербной. Все, что может женщина позволить себе на полную катушку, – это дарить свой мир детям, и именно от высокоинтеллектуальных женщин мир получил великих мужчин, таких, как Соломон, сын Вирсавии, Моисей – Иохаведы, Самуил – Анны, да и Сам Иисус Христос был вверен в руки Марии, Благодатной, как назвал ее Ангел, к ней обратившийся.

Ксения, читая библейские истории, восхищалась разумными поступками людей – героев Библии. Однажды она прочитала в книге «Притчи Соломона» о том, что оказывается, разум и мудрость можно у Бога попросить и что Бог дает разум и мудрость без упрека каждому, кто об этом просит! С этого мгновения Ксения каждый день, как голодный просит хлеба, просила у Бога мудрости и разума.

Дома ее мальчишки, восемнадцатилетний Антон и пятнадцатилетний Никита, сидели в кухне за столом, уплетали виноград и смотрели фильм про летчиков.

– Мамуль, привет! Где была? Почему так долго?

Ксения кинула на дверцу шкафа плащ, коротко ответив:

– Привет, родные люди, деньги с бандитов снимала.

Мальчишки уставились на свою маму. Никита, в своей манере говорить прерывисто и ставить точку почти после каждого слова, спросил:

– Подробности нам станут известны?

Ксения ответила:

– Вам – да, – и, подойдя к винограду, рассказала всю историю с зеркалом.

Никита спросил скорее себя самого, чем маму:

– Почему люди бывают злыми и наглыми?

– Знаешь, – ответила Ксения, – Бог не помиловал.

– Как это?

– Помнишь, как о фараоне египетском сказано: «Ожесточил Бог сердце фараона»? Не расположен был Бог к этому человеку, чтобы дать ему доброе, мудрое сердце. За добрые поступки Бог награждает. Быть добрым – это возможность заработать. Не всем Бог предоставляет такую возможность, не всех трудоустраивает, понимаешь?

– Страшно быть злым, – вздохнул Никита.

– Очень страшно! – подтвердила Ксения.

Во входной двери квартиры в замке повернулся ключ. Это пришел с работы папа.

– Ксения, ты когда-нибудь научишься вешать свои вещи на место? – послышались первые слова его приветствия. – Сколько можно говорить?

Андрей вошел в кухню:

– Чьи кроссовки мне под ноги попали? Искать теперь будете их долго! Ты, Никита, посуду так и не вымыл? А я с утра тебя просил об этом.

Говорил Андрей всегда громко, потому как всю жизнь проработал на шумном грузовике и привык перекрикивать его мотор.

Никита ответил:

– Пап, я заботился о своем светлом будущем и в школе добывал знания, только что пришел, как и ты. А мы тут с мамой о злых людях рассуждали, как раз…

– Где ты их видел, злых людей? Меньше у телевизора сиди. А у тебя, – это было к Ксении, – почему «габаритки» в машине не выключены?

Антон поднялся из-за стола и сказал Ксении:

– Мам, давай ключи, я выключу фары. Там в холодильнике тебе салат остался.

Андрей уставился на всех присутствующих и обиженно спросил:

– Я плохой, значит, тут у вас всех, да? Только мне одному порядок в доме нужен?

Ксения поставила перед собой салат. Никита достал из хлебницы хлеб и как бы невзначай сказал:

– Мне сегодня грамоту выдали.

Ксения восторженно взглянула на Никиту и спросила:

– За игру по физике, где ты весь класс на первое место вывел?

– Да.

Ксения отодвинула салат и направилась в Никиткину комнату, по пути спросив:

– Где она?

– На моем столе, – крикнул Никита вслед.

Ксения несколько раз прочитала грамоту с текстом: «За блестящие знания по физике». В комнату вошел Никита:

– Удивлена?

– Нет, – ответила Ксения, – я всегда знала, что ты умный мальчик. Приятно, что это заметили и твои учителя. Андрей! Посмотри, какую грамоту твоему сыну вручили!

Андрей вошел в комнату и внимательно прочитал грамоту.

– Молодец! – сказал он. – Вот если бы еще в школу опаздывать перестал, было бы совсем хорошо.

– Пап, а можно без ядовитых добавок? – спросил Никита.

– Так чем больше яда, химии, так сказать, тем натуральнее цвет и вкус у продуктов, – ответил Андрей. – Ты что, по магазинам не ходишь?

Все долго смеялись, потом вернулись в кухню и продолжили смотреть фильм про летчиков, в котором лица актеров становились величественными в моменты совершения ими подвигов.

Ксения всматривалась в эту жажду мужчины хоть в чем-то для кого-то стать героем. Не важно, какого уровня был подвиг: спасение людей, предотвращение катастрофы, милостивое одолжение денег нуждающемуся, ремонт табуретки, перетаскивание тяжелых сумок… Закрепить бра в своем доме – это рутина, но сделать это же самое одинокой старушке – это поступок!

В своем доме могло не быть ни воды, ни хлеба, но вода и хлеб обязательно были доставлены в чей-то дом, обитатели которого смогут сохранить в себе щемящее душу чувство признательности. Этот обман, называемый широтой души, словно кислота, разъедал души и жизни людей, находящихся непосредственно на попечении героев. Отправляясь за подвигом, мужчина оставлял своих близких, которые вынуждены были ежедневно сами совершать подвиги: спасать свои жизни, предотвращать катастрофы, просить денег в долг, перетаскивать тяжелые сумки…

Ксения смотрела на экран, и слова Христа становились особенно понятными, когда Он говорил о том, что пришел к Своим и не мог отнять хлеб у Своих, и когда учил людей управлять домом своим. Даже совершая величайший подвиг спасения всего человечества, там, на Голгофе, Иисус Христос не оставил Свой дом пустым, поручив Свою мать на попечение Иоанну.

Из школы вернулся младший сын Сережа. Он кинул портфель у двери и махнул рукой:

– Всем привет!

Ксения поднялась от стола и подошла к Сереже, который, вымыв руки, направился к компьютеру:

– Есть хочешь?

– Нет, я в школе поел.

– Ребята салат приготовили…

– Мама, я худею, ты же знаешь.

Ксения села рядом с Сережей возле компьютера и спросила:

– Нас сегодня ругали в школе?

– Сегодня нет, – ответил Сережа, глядя на монитор, – даже четверку получил по русскому!

Сережа принялся быстро перебирать пальцами кнопки клавиатуры:

– Я уже на восьмой уровень перешел!

– А всего их сколько?

– До бесконечности. Только мои приятели на четвертый попасть не могут, а я уже на восьмом!

– Молодец! Я даже помню, как ты в четыре года говорил плохо, читать не умел, а любую игру находил, сам включался, «иссталиловался» и выключался, а однажды загадочно спросил: «Никит, а как мы в компьютер научились играть?»

Сережа рассмеялся:

– Да, потому что я как не помню, когда научился ходить и говорить, так и как с компьютером обращаться.

В комнату вошел Антон и подхватил разговор:

– А я помню, как у нас клуб компьютерный открылся и, когда мы все первый раз пришли туда, Сережа в своей шубке на стульчик забрался, «комп» включил, а к нему администратор подошел и предложил свою помощь, а Сережа сказал: «Не, мне не надо». А когда играть начал, вокруг него собрались взрослые дяди и спрашивали у него, как он перешел на тот или другой уровень, и Серега их учил!

Раздался телефонный звонок. Часть проживающих в квартире людей смотрела фильм, часть следила за игрой на «компе», а телефон все звонил и звонил, в общем-то, мешая всем одинаково. Наконец Никита дипломатично заметил:

– Мама, если снять трубку, он перестанет звонить.

Ксения подошла к телефону:

– Алло!

В трубке раздался голос Никиткиного приятеля:

– Привет, Серый! Никита дома?

– Привет, – ответила Ксения. – Никита, это тебя.

Никита подошел к телефону и после недолгого разговора, положив трубку, сказал:

– Мам, Ванек извиняется, что тебя с Серегой перепутал.

Ксения улыбнулась:

– Да ничего, даже приятно.

В комнату вошел Антон и лег на тахту, закинув руки за голову Ксения села возле него и провела рукой по его голове, взлохматив густую шевелюру волос.

На тахту забралась собака – рыжий шарпей – и растянулась во всю свою длину.

– Каспер, – проворчал Антон шарпею, – только тебя здесь не хватало!

Каспер почавкал и закрыл глаза. Антон тоже закрыл глаза и, зевнув, спросил у Ксении:

– Что интересного расскажешь?

– Из жизни вечной или из этой жизни? – уточнила Ксения.

– На твое усмотрение. Я тебя в последнее время практически не вижу.

– Может, лучше ты о себе расскажешь?

– А что могу рассказать я? Настроение «на нуле». Мои любимые женщины пошли работать, и я себя чувствую заброшенным и потерянным.

– И кто эти женщины?

– Мамочка, не нужно притворяться глупенькой. Конечно, это ты и Лена. Может, и мне пойти на работу устроиться?

– Тебе учиться надо. Ты умный. Работать надо, если… – Ксения не закончила, услышав Антошкино сопение.

Андрей, досмотрев до конца фильм, выключил телевизор, выйдя из кухни, остановился в дверях комнаты и спросил Ксению:

– Уложила ребенка и собаку? Иди теперь со мной полежи.

Ксения осторожно поднялась с тахты и прошла за Андреем в другую комнату.

– А жизнь-то у тебя какая! С тем посидела, у того полежала, около другого постояла… – зевнул Андрей.

Ксения не смогла заснуть, она обдумывала вопрос Никиты о злых людях. Ведь попадались во все времена добрые люди в руки людей злых. Бог не избавлял от этого. Христиане пережили и голод, и войну. Почему? Ответ пришел очень неожиданно. Но ведь «Бог Сына Своего не пожалел…» Всплыли слова: «Только Его жертву Я приму…» Именно так. В определенных трудностях проливали слезы христиане, и слезы их принимал Бог, чтобы помиловать всех, живущих рядом, в этих же трудностях.

«Итак, прежде всего прошу совершать молитвы, прошения, моления, благодарения за всех человеков…»

 

2

Ксения перебирала в шкафу детские вещи, которые уже давно были малы ее парням. Вещи эти попросила соседка для своего внука. Глядя на коротенькие штанишки и маленькие рубашечки, она вспоминала времена, когда для ее сыновей все самое простое в этом мире было невероятно интересным для исследования, например вода! Вода – это что-то сверхзамечательное! Если возьмешь чашку и поднесешь ее к струе, то образовавшийся водопад продолжит форму перевернутой вверх дном чашки. Опустишь чашку ниже – и вода начнет бить по ней, а брызги разлетятся в разные стороны. Поднимешь чашку к самому крану – и вода польется в форме зонтика, а если прижмешь чашку к крану вплотную, то вода забьет во все стороны…

Максим с восхищением смотрел на фокусы, которые Миша проделывал с водой, бегущей из-под крана, потом зачем-то побежал в комнату. Из комнаты он появился со стопкой тарелок, которые достал из серванта. Максим нес столько тарелок, сколько унести не смог. Когда тарелки с грохотом рухнули на пол, из ванной выскочила Ксения, бросив стирку, выхватила из груды осколков Максима и поставила в кухне возле раковины.

После этого она решила помочь Мише домыть посуду, но проснулся Данилка и разбудил Антошку.

Ксения выключила воду, вытерла Мишу и Максима, взяв их за руки, привела в комнату и посадила на диванчик, дав в руки яркую книжку.

Пока разогревалась смесь для кричащего Антошки, Ксения переодела мокрого после сна Данилку и посадила его на стульчик возле маленького столика, поставив перед ним коробочку с кубиками.

Наконец Антон с удовольствием принялся потягивать через соску вкусную смесь из бутылочки, поглядывая по сторонам.

Миша, перелистав в книжке картинки и объяснив Максиму, что к чему, дошел до нарисованной желтой милицейской машины.

– Это машина, в которой милиция ездит, – сказал Миша.

Максим спросил:

– А куда она ездит?

Ксения пояснила Мише:

– Миша, Максим думает, что милиция – это такая тетя, которая ездит в желтой машине.

Миша внимательно посмотрел на Ксению, потом спросил:

– А она что, не в желтой машине ездит?

Ксения ничего не ответила и сосредоточилась на бутылочке со смесью, которой становилось все меньше.

Данилка за это время перебросал все кубики из коробочки на пол и стал капризничать. Ксения докормила Антона, положила его в кроватку и повесила над ним длинную яркую погремушку. Потом налила компоту Максиму и Мише, после чего послышалось их довольное причмокивание, сквозь которое Максим спросил:

– Мама, а это папа компот варил?

Ксения ответила:

– Да, папа.

Максим спросил:

– А зачем он в ягоды косточки «насувал»?

– Чтобы вы считать быстрее научились. Сколько косточек ты уже выловил?

– Пять, – сказал Максим радостно.

– А я четыре! – сосчитал Миша.

– А я, а я… а я сколько? – заерзал на стульчике Данилка, которому Ксения компот налила без ягод.

– А ты, – сказала Ксения, – сегодня поспал лучше всех!

Данилка весело затараторил:

– Я паля, паля… и вот!

– А тем, кто «паля» лучше всех, положено пойти на прогулку!

– Ура-а-а! – запрыгали на диване Миша и Максим.

Миша оделся самый первый, Даньку Ксения одела сама и почти одела Антона, когда к ней подошел Максим, сосредоточенно застегивая пуговки на кофточке. Он долго определял, где самая верхняя пуговка и самая верхняя петелька, чтобы правильно соединить две половинки этой кофточки, и спросил:

– Мама, а где дырочка для этой пугавки?

Ксения посмотрела на кофточку и ответила:

– Это запасная пуговка.

Максим аккуратно застегнул все пуговки и надел курточку, на которой не смог найти одну «пугавку». При этом петелька для той самой отсутствующей «пугавки» была. Через пару секунд он спросил:

– А это запасная петелька?

Ксения посмотрела на курточку, посадила Данилку на стульчик и ушла в комнату за иголкой с ниткой.

За Ксенией увязался Миша:

– Мама, а когда мой день рождения?

– В феврале.

– А когда мы поедем в февраль?

– Очень скоро.

– Мама, я описаюсь! – захныкал Максим.

Ксения помогла ему снова раздеться и посадила на горшок. Зачем после этого Максим полез мыть руки, не понятно, только вода затекла к нему в рукава, и он истошно заорал, что ему там, в рукавах, противно и мокро.

На этот крик среагировал Антон и тоже заорал, сидя в своей коляске, решив, что произошло что-то страшное.

В дверь позвонили. Эта была подруга Ксении Нина, которая забежала, чтобы спросить расписание женской консультации. Нина избавлялась от очередной нежелательной беременности.

Увидев через открытую дверь в ванной гору невыстиранного белья, разбросанные по коридору игрушки и орущих под дверью детей, Нина спросила:

– Все рожаешь? Твой Бог не разрешает аборты делать, а жить в такой обстановке разрешает? Вот так любовь Бога к Своим детям! А я, знаешь, весь месяц по Крыму ездила, теперь никак не могу в ритм обычной жизни войти.

Ксения ничего не ответила и молча протянула Нине листок из записной книжки с расписанием.

Нина не унялась:

– Нищету плодишь? Как только вы все помещаетесь в этой квартире? Думаешь, твое государство даст тебе другую?

– Мы на очереди стоим. Ребята хорошо одеты, я шью и вяжу на них… – попыталась защититься Ксения.

– А когда они все вырастут? С вами стыдно будет здороваться!

Нина ушла, Ксения собрала всех детей и вышла с ними на площадку.

В песочнице Ксения с Мишей построили широкую дорогу, по которой за веревочку катали грузовик. Максим нагрузил свой грузовик песком и катал его по луже. Брызги летели из-под колес как от настоящей машины, и Данилка бегал за Максимом, с восторгом повизгивая.

Максим закричал:

– Я папа! Я еду на стройку!

Миша выкатил свой грузовик из песочницы и помчался наперегонки с Максимом с воплем:

– Я тоже папа! Я тоже еду на стройку!

К Ксении подошла пожилая женщина с ребенком, которого держала крепко за руку, и спросила:

– Вы что, не видите, что ваши дети делают?

– А что они делают? – спросила Ксения. – Грабят кого-то или бьют?

– Они у вас по луже бегают! Представляю, что из них вырастет! Родить, милочка, мало, детей нужно воспитывать!

Миша и Максим почему-то сразу расхотели играть и запросились домой. Ксения собрала все игрушки и покатила Антошку в коляске к дому. Все молчали. Дома Ксения переодела, отмыла ребят после прогулки и зашла в кухню. Открыла буфет, взяла с полки пакет с горохом, чтобы достать стоящую за пакетом коробку с вермишелью. Пакет лопнул, и весь горох рассыпался по полу. Ксения, потеряв остатки сдержанности и мужества, села на табуретку посреди кухни и абсолютно отрешенным взглядом уставилась в пол. На шум рассыпавшегося по полу гороха прибежали из комнаты Миша, Максим и Данилка, которые до этого прыгали по дивану. Они увидели маму и молча принялись ползать по полу, собирать в ладошки рассыпавшийся горох, а Миша приговаривал:

– Мам, ты не расстраивайся, у меня, например, тоже такое бывает…

Ксения устало улыбнулась и поставила посередине кухни большую миску, в которую из детских ладошек весело застучал горох.

Вечером, когда Андрей вернулся с работы, Ксения читала Библию, но слова Нины перебивали слова священного текста, и Ксения прошептала:

«Господи, я благодарна тебе за то, что Ты не стыдишься нас и любишь бедных и богатых. Я знаю, что если действительно важно все то, что сказала сегодня Нина, то Ты решишь эти вопросы. У меня нет времени думать обо всем и не хватает сообразительности. Помоги нам».

– Ты о чем бормочешь? – спросил Андрей.

– Нина заходила сегодня, – ответила Ксения и пересказала разговор с подругой.

Андрей сказал:

– Я расстался со всеми своими друзьями, потому что они не смогли понять моего образа жизни. Может, тебе сделать то же самое со своей школьной подругой? Напиши ей прощальное письмо, например…

Ксения вздрогнула при слове «письмо» и сказала:

– Я напишу! Я в Москву напишу про то, что нам нужна квартира.

Ксения взяла лист бумаги и авторучку и принялась составлять письмо в Москву. Аккуратно запечатала конверт и на следующий день, во время прогулки с малышами, опустила конверт в почтовый ящик.

По дороге к дому Ксения столкнулась с Ниной.

Ксения сказала весело:

– Я письмо отправила в Москву, чтобы нам квартиру дали!

Нина взглянула на Ксению как на больную и ответила:

– В Москву пишут со всей нашей необъятной Родины! Так ты никогда квартиру не получишь!

…Ответ из Москвы Ксения с Андреем получили через три месяца в виде пяти вариантов новых квартир, предложенных горисполкомом.

Очень скоро семья переехала в новый район Рыбацкое, в четырехкомнатную квартиру. Ксения сняла с книжки накопленные деньги, которые включали в себя отпускные, декретные и детские пособия, и, заняв за три часа до открытия мебельного магазина очередь, смогла купить великолепную чешскую жилую комнату. Этим гарнитуром, двумя кроватями и кухонным столом со стульями, купленными вдобавок на оставшиеся деньги, была обставлена новая квартира, а буквально через два месяца произошло печальное событие в государстве – обесценились все деньги и остановились все очереди на квартиры в исполкомах города.

Произошел развал СССР.

 

* * *

Утро 5 мая 2006 года для Ксении обещало быть суматошным. Перед работой ей нужно было успеть занести соседке пакет с детскими вещами и съездить с Никитой в поликлинику.

Ксения заварила кофе и, потянув носом кофейный аромат, прищурила глаза от удовольствия.

В кухню вошел Никита:

– Мама, мы не успеем. Давай быстрее.

Он уже был готов выходить и смотрел на маму. Ксения проворчала:

– Никса, ты же знаешь, что выпить кофе для меня – ритуал. Не стой над душой.

– Мама, мне еще в школу нужно успеть.

– А мне на работу.

– Тем более.

Ксения сделала бутерброд с сыром, и мгновенно возле ее ног оказался Каспер – рыжий шарпей. Ксения отодвинулась от него подальше и откусила кусочек от бутерброда. Каспер нервно заерзал и пошевелил хвостом. Ксения откусила еще кусочек, Каспер приподнялся, вытянул шею и коснулся мордой локтя Ксении, подсказывая ей, что он, Каспер, тут, рядом. Ксения вздохнула, посмотрела на собаку, потом на бутерброд и отдала бутерброд собаке, а себе сделала другой.

Ксения спешно допила остатки кофе и быстро собралась.

На машине они с Никитой доехали до поликлиники. Ксения припарковалась и только в здании поликлиники вспомнила про бахилы.

– Никита, – сказала она, – у меня нет мелочи, а с тысячной купюры в гардеробе сдачи не наберут.

Никита вздохнул и, достав из кармана десятирублевую бумажку, сказал:

– Ладно, сегодня я угощаю.

Никита подошел к стойке гардероба, облокотился на косяк, положил десятирублевку на стойку и объявил гардеробщице:

– На все!

Гардеробщица весело выдала две пары бахил, в которых Ксения и Никита поднялись на второй этаж к кабинету.

Народу возле кабинета было много. Ксения оставила Никиту на диванчике, а сама спустилась к регистратуре и подошла к киоску, в котором продавались детские книжки.

– Что желаете? – спросила продавщица.

– Сказки, раскраски – все равно, – ответила Ксения.

– А для какого возраста?

– Девятый…

– На девятый годик у меня много чего.

– Девятый класс.

Продавщица рассмеялась:

– Тогда сами выбирайте.

Ксения купила сказки с яркими картинками, раскраски и бутылочку с мыльными пузырями. После этого она поднялась к кабинету и вручила покупки Никитке, сказав:

– На, это тебе, чтобы у доктора вел себя хорошо.

Никита радостно взял книжки и пузыри:

– Вот спасибо, мамочка! Особенно за пузыри.

Ксения, ожидая своей очереди, рассматривала людей и всматривалась во взаимоотношения между детьми и родителями. Ксения уже давно не была в поликлинике, и ее поразила огромная разница между тем, чем занимались родители в очередях десять лет назад, и тем, чем занимались родители сегодняшние в этих же самых очередях. Когда-то поход к врачу был особым проявлением заботы о своем чаде, и мамы копались в толстых медкартах, исследуя записи в них, отыскивая то, о чем могли умалчивать врачи, боясь расстроить родителей. В коридорах поликлиник царила тишина, и все состояние души родителей фиксировалось на ребенке, на его здоровье и благополучии.

Что же стало теперь? Ксения видела совершенно отчужденных друг от друга детей и родителей, а некоторые семьи просто шокировали своими уродливыми отношениями.

Вот, например, мама с четырнадцатилетней дочкой. Мама – яркая блондинка с высокой грудью, обтянутой свитером, в джинсах, подчеркивающих стройность бедер, – стояла посередине коридора и демонстрировала свое неувядание перед молодыми людьми – ровесниками ее дочери. Дочь на фоне своей мамы выглядела серой мышкой. Она явно была закомплексована и сидела на скамейке, опустив голову. Ее темные длинные волосы еще не знали краски и завивки. Девочка надеялась, что не внешность играет решающую роль в этой жизни. Она, эта девочка, сопротивлялась и не хотела следовать примеру своей матери, еще не понимая почему. Еще наивно дорожа чистотой и искренностью, а именно – сердцем.

Ксения всматривалась в поведение матери, которая легко разрушила бы хрупкие чаяния своего ребенка и легко увела бы парня у своей дочери ради того, чтобы почувствовать силу своих женских чар.

«Бедная девочка! – подумала Ксения. – Господи, найди для нее человека, который сможет сохранить эту душу и спасти ее мечту!»

Возле окна стояли папа и дочка-подросток. Эта парочка обсуждала конкурс красоты, прошедший на днях в Европе. Отец явно видел себя продвинутым и современным и с молодой дочерью был просто «не разлей вода». Затем они стали насмехаться над серостью и отсталостью жены, а для девочки – матери.

Ксения с печалью представила обстановку в доме этих людей: отец и дочь вместе рассматривают каталоги и журналы, обсуждая фигуры и прически, а мать на этом фоне, конечно, выглядит ворчливой, когда пытается объяснить дочери, что в этой жизни действительно стоящее, а что – сор, ко всему этому пытаясь занять в сердце и жизни своего мужа законное положение жены. Этот статус у нее отняла собственная дочь.

«Бедная женщина! – подумала Ксения. – Господи, помоги ей!»

Еще одна пара – стройная мама и толстая дочка. Страшно не это, а то, что мать стыдилась своей дочери, а дочь пыталась зарыться в свою мать, обнимая ее, чтобы спрятаться от взглядов сверстников.

Десять лет прошло, а словно два века пролетело. Как изменился мир! Как страшно изменился мир. Изуродованные жизни и души, разбитые сердца и молчаливый вопль из этих самых разбитых сердец. Война без войны. Великая Отечественная война не принесла столько разрухи, сколько принесло новое веяние «свободы» и раскрепощенности во всех темах на телевидении, в прессе, в кино и литературе. Ксения выросла на историях, в которых радовались возвращению с войны. Не важно было, косой, хромой или изуродованный – лишь бы живой. Сегодня пропаганда красоты сделала так, что если у человека не доставало хоть одного зуба, этого человека требовалось менять на молодого или молодую, на красивого или красивую. Просто неприлично прийти в круг друзей с «неполноценным» партнером или партнершей.

Ксения дождалась Никиткиной очереди. Врач выдала справку.

К машине Ксения шла молча.

– Ты, мам, чего это притихла? – спросил осторожно Никита.

– Страшно, – ответила Ксения.

– От чего?

– От того, куда мир катится.

– Да, согласен, – сказал Никита, – а делать что?

– Наверное, спасаться каждому самому, по отдельности. За собой наблюдать, чтоб не увязнуть. Я думаю, что самая нелепая ошибка – это браться кого-то спасать. «Спасай душу свою», то есть, занимайся собой, и все, кто окружает тебя, сами увидят, что ты следуешь правильным курсом, и за тобой вырулят. Так и спасутся. А время сейчас непростое. Видишь, раньше куклы какие были? Пупсы! Девочки в мам играли. А сейчас? Барби! Чему девочки учатся, играя в них? Наряжаться, фигуру беречь, влюбляться по несколько раз.

Ксения завезла Никиту домой за портфелем, дала ему триста рублей, которые нужно было сдать на охрану, а сама поехала на работу.

Работала она поваром в магазине. Готовила обеды работающим там продавцам. Работа занимала всего три часа в день, и деньги, которые ей платили, были не большими, но не лишними. «Лучше, чем совсем ничего, – говорила Ксения, – а на весь день я не могу. Сережка еще маленький».

Добросовестно отработав свое рабочее время, Ксения отправилась не куда-нибудь, а на приятнейшую встречу с подругами по своей прежней работе. Планировалось обсудить предстоящую поездку в Крым.

Ксения ехала в своей машине и улыбалась, предвкушая это мероприятие. А состоялось оно в самый разгар подготовки Петербурга к знаменательному политическому событию мира – встрече правительств восьми стран.

Под яркой вывеской торгового комплекса «Норд» Вероника, Люся и Саша уже ждали Ксению на ступеньках мраморной лестницы. Не хватало в компании Леночки, но у нее отпуск был намечен на другое время, и она не попадала в Крым вместе со всеми. Леночка даже не знала, что все остальные из дружной компании едут в Крым.

– Море! Увезите меня на море… – захныкала Люся, увидев Ксению.

– Не плачь, Люсенька, – успокоила ее Вероника, – прямо сейчас и поедем.

– Нет, – захныкала Люся, – накормите сначала меня мороженым! Ужасно мороженого хочется.

Девушки поднялись на последний этаж в сеть кафе и заняли столик у окна, после чего разбрелись по огромному залу в разные стороны в поисках вкусной еды.

Первой вернулась Ксения с пирожным и чашечкой кофе. К ней скоро подошла Люся тоже с пирожным и кофе. Она поставила все на стол и сказала:

– Не нашла мороженого.

С другого конца зала подошли Вероника и Саша. Они принесли в высоких красивых вазочках мороженое. Люся молча и быстро ушла в ту сторону, откуда принесли мороженое Вероника и Саша.

– Куда это она? – спросила Вероника, усаживаясь за столик.

– Не знаю, – пожала плечами Ксения.

Когда мороженое Вероникой и Сашей было съедено, к столику подошла счастливая Люся с большой красивой вазочкой.

Вероника отодвинула от себя свою опустевшую вазочку и, заглянув в вазочку, которую поставила на стол Люся, спросила:

– А ты почему одинаковое взяла?

– Разное, – честно ответила Люся, – здесь шоколадное и смородиновое.

– Да? – спросила Вероника и пододвинула Люсину вазочку к себе.

– Вкусное, – после нескольких ложечек сказала она.

Люся пододвинула к себе свое пирожное и принялась его смаковать, запивая кофе.

Через несколько минут Вероника отодвинула от себя опустевшую Люсину вазочку и спросила:

– Ну что? Готовы слушать?

Все насторожились, а Вероника достала из своей сумочки чистый лист бумаги и, положив его на стол, нарисовала карту Черноморского побережья с цепочкой городов, начиная с Севастополя.

– Вот здесь Алупка. Сюда мы и едем, – закончила она через некоторое время.

– Алупка? – переспросила Ксения. – А у меня в Алуште родной дядя живет.

Вероника нарисовала на карте точку, где расположен город Алушта. Ксения удивилась:

– Интересно, а дядя мой говорил, что его дом на самом берегу моря, а Алушта, получается, вообще от моря в стороне?

Вероника невозмутимо подрисовала берег моря, подтянув его к обозначенному на карте точкой городу Алуште и сказала:

– Здесь море идет вот так…

– А, понятно, – удовлетворилась Ксения.

– Кафе закрывается! – раздался громовой голос омоновца, отшлифовывающего предстоящее дежурство в кафе накануне политического события – встречи правительств восьми стран.

Девушки повернули головы в сторону прозвучавшего голоса и встретились взглядами с проговорившим «кафе закрывается» омоновцем. Очень исполнительным, почувствовавшим себя конкретно при деле и перепутавшим поддержание порядка с военным положением в стране.

Девушки пожали плечами, поднялись из-за стола и направились к выходу, по дороге успев проговорить несколько ярких фраз в адрес омоновца и тем самым напитав свое самолюбие.

Ксения, Александра, Вероника и Людмила вышли из кафе, спустились по лестнице на улицу и, дойдя до парковки, расположились в машине у Ксении, чтобы продолжить разговор. Вероника вырисовала на очередном листе бумаги, изъятом из сумочки, план поездки, дополнив его живописными пейзажами. Когда в ход пошел следующий лист, Люся спросила:

– Ты сколько там бумаги из офиса стащила?

– Много, – ответила спокойно Вероника и продолжила: – Вернемся к листу 2. Приезжаем мы сюда. Отсюда будем ездить сюда и сюда…

– Я уже в Крыму… – загадочно прошептала Люся.

– Я тоже, – подхватила Ксюша.

– У поезда встречаемся в 20:00! – закончила Вероника.

Саша рассмеялась:

– Приходят Люся с Ксюшей такие загорелые, отдохнувшие уже. В общем, намечтавшиеся!

– Пора расходиться, – серьезно сказала Вероника.

Выходя из машины, каждая взяла по экземпляру нарисованного Вероникой плана.

Уже открыв дверцу машины, Люся сказала:

– Мне очень стыдно, но придется Леночке не говорить про эту поездку. Она не понимает, что на работе нельзя проговориться. Там есть люди очень не расположенные к моей персоне, и я не хочу, чтобы они испортили своими завистливыми взглядами мой отъезд на море.

– Леночка думает, что если она по-доброму, то и все без злого умысла, – сказала Ксения.

– А как вернемся, так повинимся перед ней, – сказала Вероника.

– Леночка простит, – сказала Саша.

– А если не простит? – спросила Ксения.

– Чего это? – спросила Люся.

– Ой, как стыдно-то будет Леночке врать… – выдохнула Ксения, закрывая двери машины.

Ксения вернулась домой.

Дома ее встретил Никита. Выглядел он подавленным и растерянным.

Ксения спросила:

– Что-то случилось у тебя, сынуль?

– Да, – ответил Никита.

В кухню из комнаты пришли Антон и Сережа и приготовились слушать. Никита вздохнул и начал:

– Иду я сегодня в школу, ну ты, мам, знаешь, ко второму уроку. Подошли ко мне вплотную три парня, приставили нож и сказали: «Отдавай телефон».

Я сказал: «У меня нет телефона». Они мне: «А мы поищем». И стали меня обыскивать. Нашли те триста рублей, которые ты мне дала, и убежали.

Ксения несколько секунд молчала, потом сказала:

– Какой ужас! Ведь это чьи-то дети! Как страшно, когда твой ребенок способен пойти на кого-то с ножом! Никит, пусть бы все забрали, отпусти их из сердца с благодарностью Богу за то, что Он тебя сохранил от такого зла, за то, что ты не способен на такие поступки.

Никита посмотрел на маму посветлевшим взглядом и сказал:

– Об этом я и не подумал.

Он успокоился, ушел в комнату, надел наушники и лег на тахту. К нему подсел Сережа и стал просить:

– Никит, дай послушать, какая там музыка, ну дай наушники послушать…

Никита сказал:

– Серег, там нет ничего особенного. Сначала барабаны, а потом: «птумс, птумс, птумс…»

Раздался телефонный звонок, и трубку снял Сережа:

– Алло!

Через несколько секунд Сережа обратился к Никите:

– Никит, Данил спрашивает, сможешь ли ты завтра перекинуть новую игру на его телефон? У него будет время заехать.

Никита снял наушники и, сдвинув задумчиво брови, спросил:

– А посмотри, какое над нами завтра созвездие, Старой свиньи? Мне нужно созвездие Волосатого бабуина. Скажи Данилу, что завтра не смогу.

Ксения с трудом сдерживала смех, а Сережа, поддерживая Никиткин розыгрыш, спокойно ответил в трубку:

– Нет, Данил, Никита не сможет завтра. Не то созвездие.

Ксения спросила:

– Ребята, может кто-нибудь со мной чай попить?

Никита поднялся с тахты и направился в кухню. Сережа поставил чайник и включил мультик «Немо».

Только послышалась вступительная музыка, как открылась входная дверь и в квартиру с шумом вбежали Андрей со старшим сыном Мишей и его женой Наташей, Максим с женой Катей и с ними малыши-внучата: Лерочка, Димочка и Артемка.

Ксения выбежала в коридор, чтобы всех встретить:

– Ты, Андрей, где столько гороха набрал? – смеялась она, обцеловывая малышей.

– Да вот, искать нужно лучше, и найдешь. Ну-ка, нам еды и питья – быстро! Мы все с работы и устали.

– Капилю, атань, бубуська, кази иму… – послышался смех Лерочки, которая не могла отвязаться от «поцелуев» счастливой собаки.

– Каспер! – строго скомандовала Ксения, – ну-ка, отстань от ребенка!

Каспер поджал хвост и лег на пол возле Лерочкиных ботинок, которые она аккуратно поставила у двери.

Захиопала дверца холодильника, зашумели стулья, на которые вскарабкивались Лерочка и Дима.

Артемка не слезал с Максимкиных рук.

Максим спросил у Артемки:

– Может, ты к мамочке на ручки хочешь, сынок? А то твоему папочке достанется только посуду за всеми вымыть.

Андрей предложил:

– Давай, я Артема на Каспере покатаю, а Катя пускай и сама тоже к столу проталкивается. У нас вкуснятины – полный холодильник. Покупаем по привычке на многодетную семью, а народу-то в доме теперь немного. К этому привыкнуть не можем никак.

– А у нас событие! – объявил Миша. – Мы машину стиральную купили новую и уже установили, теперь вашу машину стиркой загружать не будем.

Звонок в квартиру прервал Мишу на полуслове. Это приехали Данил и Вика и добавили шума.

– А по какому поводу сбор? – спросил Данил, – я думал, что мы с Викой наедине с родителями пообщаемся… Никит, что за созвездие тебе нужно, чтобы мне игру скачать?

– Понимаешь, Данил, – ответил Никита, – по телефону тебе отказывать легче, чем когда ты вот так смотришь мне в глаза. Я могу перекачать тебе игру, это правда, но мне неохота, кепка упала.

– Что? – не понял Данил.

– Кепка упала, – повторил спокойно Никита, кивнув в сторону тумбочки, на которую Данил, входя в дом, положил свою кепку. – А собрались все без повода, без предупреждения, как всегда, по вдохновению.

Данил поднял с пола кепку и положил перед Никитой свой телефон, в который просил перекачать игру.

– А что такое секретное вы хотели обсудить? – спросил Максим у Данила.

– Да вот, событие у нас с Викулей. Мы готовимся стать серьезными людьми, – сказал Данил и добавил, обращаясь к Никите: – Неохота, значит?

– Ну, не томи, – вступил Миша, – Вика, скажи ты, в чем дело, а то от Данила не дождаться.

– А мы, кажется, тоже малыша ждем, – улыбнулась Вика.

– О-о-о! Вот это событие так событие! Не то что там ваши стиральные машины, – обрадовался Андрей, придерживая Артемку, который сидел верхом на Каспере и счастливо улыбался, – хотя, конечно, покупки – это тоже важно, не обижайтесь.

– И сколько вам уже? – спросила Наташа.

– Шесть сантиметров, на УЗИ так сказали, – ответила Вика.

– Крупненький какой он у вас, – рассмеялся Никита, – винограда хочешь?

– Я-то, может, и хочу, а мой крупненький ничего не хочет – все, что съем, обратно выталкивает, так что я из кухни лучше уйду, не обижайтесь.

Миша, попробовав все, что было на столе, предложил всем перебазироваться в комнату за Викой, с чем все согласились.

Лерочка тем временем раздевала всех кукол, какие нашлись в доме, и аккуратно рассаживала их по всей длине спинки дивана. Каждая кукла была кем-то. Лерочка бубнила себе под нос:

– Это мама, это папа, это бабуська, это дедуська, это Димитька…

Дима вытряхнул из ящика игрушки и разбросал их по комнате, Артемка ходил по коридору в обнимку с Каспером, который устал его катать.

Никита принялся перекачивать Данилу на телефон новую игру. Максим обнял Ксению и спросил:

– Что, мамуль, новенького?

Ксения ответила:

– В Крым собираюсь с девочками и Сережу с собой беру.

– И что ты будешь делать там, в Крыму?

– Скажу, что я там не буду делать: я не буду мыть посуду, стирать, гладить, готовить. Я буду бездельничать!

Миша развалился на диване, при этом галантно откинул полы пиджака, чтобы они не пузырились в области живота, и спросил корректно у всех присутствующих:

– Я могу задать маме серьезный вопрос, который мне важно решить, пока она не уехала в Крым бездельничать?

– Конечно, – ответил Данил, – мы не будем мешать.

– Я просматривал устав коммунистов, и оказалось, что в нем все соответствует Евангелию. Просто замечательные люди составили устав этот, а сердце к ним не лежит. Почему?

Ксения ответила:

– Насколько я могу помнить, содержание всех школьных рассказов и мультиков моего детства было примерно одинаковое: «Жил-был мальчик Петя, и был он двоечником, забиякой и прогульщиком. Однажды мальчик Петя взял себя в руки, проявил силу воли и (о чудо!) стал хорошим мальчиком». Улавливаешь?

– Нет, – честно ответил Миша.

– Победил грех! Во всей идеологии коммунистов тема одна – Бог не нужен, чтобы стать хорошим. Светлое счастливое царство можно построить и без Бога. А самое страшное издевательство знаешь в чем было? Бог Отец отдал Своего Сына на смерть в искупление грехов, когда можно просто проявить силу воли, взять себя в руки и стать честным, добрым, послушным и жертвенным. И разве Бог есть любовь после всего этого?

– Ой, – послышался голос расстроенной Лерочки, которая сползла с дивана и наступила нечаянно на одну из кукол, упавшую на пол – я на дедуську наступила…

– Страшное дело, – сказал Максим и добавил, улыбнувшись: – Нет, Лерочка, это я не тебе, это я с бабушкой разговариваю.

– Не то слово, – продолжила Ксения, придерживая Лерочку, которая пыталась вскарабкаться на увиливающего Каспера. – Во всех периодах истории человечества Бог дал возможность людям и силам небесным пробиваться к счастью любыми путями, чтобы убедиться все могли, что другого пути у Бога не было, как только Голгофа. Мало того, я думаю, что для Самого Бога Голгофа остается еще незакрытой раной.

– Очень многие люди считают, что сами по себе они хорошие и им Бог не нужен, – сказал Максим, – между прочим, в мультике про Симпсонов эта же идея пропагандируется. Они, эти Симпсоны, такие прикольные, веселые, и семья у них такая дружная.

Ксения кивнула головой:

– Любое доброе побуждение в человеке – от Бога, и все благородное в человеке – тоже, знает человек это или нет. При сотворении Бог отдал некоторую Свою часть человеку, и только с человеком Он может строить и творить, но когда люди считают, что могут творить без Бога, то это приводит к катастрофам, как бы все красиво ни обставлялось. Я, когда была маленькая, никак не могла смириться с тем, что ничего не могу сама по себе. Ну как это? А сейчас ничего не хочу уметь сама по себе.

– А почему человеку хочется творить без Бога? – спросил Сережа.

– Вот в этом-то и корень греха. Это та ложка дегтя от змея, которая попала в человека в Эдемском саду от дерева познания добра и зла. Причем это то, что назвать и объяснить невозможно. Это навязано человеку от лукавого, потому что именно он, лукавый, хотел занять место Бога. Каждому человеку необходимо «вернуться в послушание Отцу». Это значит, что быть послушным Богу – это сладкое, милое и желанное состояние нормального человека. Быть непослушным Богу – это ненормально для человека.

– Да, столько тренингов изобретено, чтобы человек притушил в себе склонность к преступлениям, а как все просто на самом деле.

Ксения продолжила:

– А вы обращали внимание, что, бывает, в порядочных семьях вырастают непорядочные дети? Есть в Евангелии слова такие, что когда нечистый дух выйдет из человека, то ходит по бездонным местам, ища покоя и т. д., потом возвращается, находит дом незанятым, берет с собою семь других духов, злейших себя, и, войдя, живут там и бывает для человека последнее хуже первого.

 

– Ну да, – сказал Миша, – помним такое. И что?

Ксения сказала:

– А к какому тексту привязан этот комментарий человеческого поведения, не помните: «Царица южная восстанет на суд с родом сим и осудит его, ибо она приходила от пределов земли послушать мудрости Соломоновой; и вот, здесь больше Соломона»? У царицы Савской было все, и она была умной женщиной, но в ее бытность жил Соломон, и эта женщина использовала возможность послушать Соломона. В нашу бытность есть Иисус Христос – больше Соломона. Иисус Христос принес людям избавление от греха, от порока, а люди не идут к Нему. Они избирают методики воспитания, философии, психологию, чтобы стать хорошими и сделать хорошими своих детей. Что получается? Допустим, победил, изжил из себя человек такой порок, как жадность, и сияет своим милым характером. Постепенно приходит высокомерие, потом критика в адрес других, потом мысль: «А с чего это я буду милым и щедрым? Ради кого?» Так, под прикрытием, возвращается жадность, а с ней – лукавство, чтобы эту жадность скрыть. Дальше – раздражение на себя, что не удержал в себе порядочность. А что значит «место занято»? Это когда, видя ваши добрые дела, люди прославляют Отца вашего Небесного. Сияет победа Христа!

– Я хочу, чтобы Богу было хорошо, – сказал Сережа.

– А ему хорошо, когда людям хорошо. А для того, чтобы нам, людям, было хорошо, нужно верить в то, что Бог есть и ищущим Его воздает.

– Откуда ты все это знаешь? – спросил Сережа.

– Просто знаю.

 

3

Старший сын Ксении и Андрея Михаил, первенец, родился холодной февральской ночью под завывание ветра, проникающего в родовую палату через растрескавшиеся рамы в окнах старого роддома. Ксения с ужасом смотрела на новорожденного мальчика, которого ей показали, как только перерезали пуповину. Ее сын, мокрый и беспомощный, кричал на все родовое отделение. Что она, как мать, могла дать этому родившемуся человеку, чтобы он мог почувствовать себя счастливым? Накормить? Отмыть? Купить теплую одежду? Из чего на самом деле складывается ощущение счастья?

Еще будучи беременной, Ксения, просиживая в очередях поликлиник, всматривалась в лица стариков, которые приходили за бесплатными лекарствами, как бы выпрашивая у докторов еще один год, месяц, а может быть, и день жизни. Ксения жалела этих людей и про себя умоляла Бога, чтобы жизни ее детей были в Его, Божьей руке, чтобы дети ее не боялись смерти потому, как только тогда можно полноценно строить эту земную жизнь.

После выписки из роддома Ксения подстроила свой режим под режим малыша, внимательно прислушиваясь к тому, когда он хотел кушать и спать. Малыш все равно плакал, и вопрос его внутреннего комфорта беспокоил Ксению.

«Больше всего хранимого храни сердце твое; потому что из него источники жизни», – вчитывалась Ксения в слова Соломона.

Да, именно так. Все из сердца. Можно иметь много и быть недовольным, а можно иметь мало, и всего будет хватать. Можно среди людей быть одиноким. Все от состояния сердца. В сердце своего сына и старалась вникать Ксения, боясь нарушить его мир.

Ксения поняла ясно, что со здоровым сердцем ее сын всегда будет окружен хорошими людьми и всегда будет востребован в этой жизни, и Сам Бог не побоится дать ему много, зная, что это многое не совратит.

«Прежде всего ищите Царствия Небесного, а остальное приложится вам…»

Из здоровых сердец строится здоровое общество.

Эти мысли занимали Ксению, и она боялась одного, задавая вопросы Богу о том, что важно и что второстепенно, Ксения боялась своей нерасторопности, заторможенности, она боялась за суетой в стирках, кормежках, прогулках не успеть увидеть и отреагировать в нужный момент на ту или иную потребность души своего маленького сына.

Пришло время сдать на работу больничный лист после декрета, и она попросила свою маму посидеть с Мишей, а сама отправилась на трамвае в институт, в котором работала после окончания техникума.

В трамвай вошла женщина с мальчиком лет двенадцати. Мальчик – наголо бритый, уставший и бледный, в фуфайке. Он ехал явно из воспитательного заведения. По-видимому, маме разрешили на выходные взять сына домой.

В обычной жизни, которая Ксению окружала, мать такого ребенка постаралась бы от стыда незаметно прошмыгнуть дворами, но эта женщина светилась счастьем и гордостью, с восхищением глядя на мальчика. Она ехала со своим сыном! Это ее сын! Смотрите все!

Ксения смотрела на женщину. Именно от нее получила она незабываемый урок, какой нужно быть матерью. Ей никогда не должно быть стыдно за своего ребенка. От матери требуется любить, восхищаться, гордиться сыном и радоваться тому, что он есть.

Этот урок усвоила Ксения хорошо и не забыла о нем, когда дети пошли в садик, и воспитательница, которая не любила Ксению только за то, что дети Ксении растут в многодетной семье, заявила на всю площадку, что ее сын Максим ругается матом.

Ксения была ошарашена таким заявлением и спросила у Максима. Максим не смог найти слов для объяснения, потому как был совершенно подавлен жалобой воспитательницы; и Ксения на следующее утро собрала всех детей из группы, в которую ходил Максим, в раздевалке и спросила у них, у всех детей:

– Что вчера произошло?

Все дети рассказали одно и то же, а именно то, что Максим бежал и одна девочка подставила ему подножку. Максим упал и сильно ударился, а на девочку сказал:

– Нахалка!

Ксения взглянула очень серьезно на воспитательницу, присутствующую при этом опросе и спокойно ушла домой.

Ксения не забыла урок, данный ей той мамой в трамвае, когда ее парни вошли в подростковый возраст и старались утвердить себя как мужчины.

Помнила и когда ее вызвал к себе директор школы.

– Вашего сына могут оставить на второй год, – сообщил он, просверлив Ксению взглядом, – у него по химии одни двойки, по физике тоже двойки и с математикой проблемы.

Ксения сказала:

– Так поставьте ему тройку. Он ни одного урока не прогулял. Предметы эти для него сложные, все равно не сможет исправить. Мой сын не собирается в академию идти. Я не могу понять, почему парень не может стать токарем или водителем, если не знает расположения звезд на небе и таблицу Менделеева?

Директор беспокойно заморгал глазами и растерянно сказал:

– У нас программа.

Ксения спросила:

– А кто придумал эту программу? Бывшие усидчивые девочки? Вы сам-то понимаете, что вся эта программа и гонка за ней разрушает все мужское в наших мальчиках. Ведь его искусственно вгоняют в состояние страха на уроках. Почему мальчик у доски должен сгорать от стыда перед насмешливыми девочками, которые на два года опережают мальчиков в развитии? Парень, который сможет распилить доску, сколотить скворечник, отнести тяжелую сумку, во что превращается, если не может найти какую-нибудь страну на карте? Откуда у нас появятся ответственные мужья и отцы? Где и как научится человек себя уважать? Особенно мужчина.

Директор сказал:

– На самом деле вы правы, и нигде в мире нет такой школы, как у нас.

В этот момент открылась дверь, и в кабинет вошла завуч школы с какими-то папками. Она, услышав эти слова, сказала строго:

– Правда, правда, нам нужно сохранить нашу, советскую школу! Нигде в мире нет такого образования!

Директор растерялся и сказал Ксении:

– В общем, вам придется строго поговорить с сыном и принять жесткие меры. Кирилл его зовут, да?

Ксения ответила:

– Антон. И знаете что? Вас, уважаемый Владимир Савельевич, я сегодня вижу, а через год даже с трудом вспомню ваше имя и отчество, а мой сын – это мое будущее. Поэтому я лучше перессорюсь со всеми школами, но отношения с сыном сохраню.

Завуч вознегодовала:

– Вам стыдно должно быть! Мама! Посмотрите в журнал!

Ксения ответила:

– Мне не стыдно за своего сына. Мало того, я горжусь своим Антоном и каждой матери пожелала бы такого сына, как он! Кстати, парадокс какой: при такой уникальной школе, которой вы гордитесь, такие провалы во всех областях! В производстве, в быту, в социальной жизни! Все мы живем за счет Европы и Америки, где такое отсталое образование, по-вашему. Может, стоит задуматься? Может, не совсем тем мы с вами заняты? В общем, чем в школе мой Антон будет просиживать в двоечниках, пусть лучше идет в училище профессию приобретать.

Завуч спросила:

– Ему четырнадцать лет еще! Кем он станет?

Ксения спокойно ответила:

– Клоуном в цирке. И будет зарабатывать деньги, и уважать себя. Это главное.

Из школы Ксения и Андрей Антона забрали, и на следующий год он пошел учиться в ПТУ, в которое брали с четырнадцати лет.

– Для дураков, – посмеялась классная руководительница.

В училище этом Антон учился на токаря и оказался настолько талантливым в работе с металлом, что директор завода, на котором прошла практика, поручал Антону самые ответственные задания, а в училище отправил бумагу с просьбой присвоить Антону повышенный разряд.

Когда Антон поднимался по лестнице к кабинету директора училища, чтобы получить документ, подтверждающий присвоение четвертого разряда, в холле толпились учащиеся из других групп. Кто-то из толпы громко крикнул, глядя на Антона:

– А Антон ходит в церковь, Богу молиться!

В холле грянул дружный хохот, а Антон остановился на ступеньке, свесил голову через перила лестницы и громко сказал:

– Единственное, чем могу похвастаться, – это тем, что хожу в церковь Богу молиться!

В холле наступила тишина, а Антон продолжил свой путь.

Антон окончил училище с отличием и в свои семнадцать лет имел четвертый разряд токаря. Всего разрядов этих шесть.

Антон возмужал, почувствовав себя уважаемым человеком. Он поступил в вечернюю школу и получил среднее образование, которое было необходимо для того, чтобы поступить в техникум.

В техникум Антон поступил в тот же год, в который поступали в учебные заведения и его бывшие одноклассники. Основными предметами в техникуме оказались химия и физика. По этим предметам Антон стал получать одни четверки и пятерки, а на контрольных у него списывала вся группа. Антон не просто решал задачи, он их чувствовал и понимал, что должно получиться в результате.

– Мой сын не может быть двоечником! – восторгался Андрей. – Я физику и математику решал, как орешки щелкал!

 

* * *

Ксения приехала на работу в маленький магазинчик, удобно для себя разложила на столе продукты и принялась спешно кромсать и резать, закладывая в кастрюлю. В кухню вошел парень из отдела электрики и весело спросил:

– Когда кушать?

– За сметанкой не хочешь сходить, хороший мальчик? – спросила Ксения.

– Не-е-е, я уже сегодня в магазин бегал, больше не хочу.

В кухню вошла Лена из отдела сантехники:

– За сметанкой не хочешь сходить? Ну ты, Кирилл, лодырь!

Ксения подхватила:

– Я и сказала ему только что, что он плохой.

– То хороший, то плохой – не поймешь, – улыбнулся Кирилл.

– Так у женщин все от настроения. Тебе тридцать, и ты еще об этом не знаешь? – спросила Ксения.

– Ну и каким я буду завтра?

– Так смотря какое будет настроение…

– А у меня всегда хорошее настроение.

– А при чем тут твое настроение? Смотря какое будет у меня настроение!

Кирилл тяжело вздохнул, протянул руку на полку за куском батона и при этом коснулся краем рубашки открытой банки майонеза.

– Ну вот, – расстроился он и принялся оттирать пятно ладонью.

Ксения сказала:

– Салфетку возьми, не втирай в рубашку. Жениться тебе, Кирилл, надо.

Кирилл взвыл, закатив глаза:

– Ну почему меня все хотят женить? Я сам должен этого захотеть.

– А ты когда-нибудь захочешь? Тут только руки за спину – и в загс!

Кирилл сказал печально:

– Бедный Адам, теперь я понимаю его. У него ж выбора не было, как только взять Еву.

Ксения улыбнулась:

– Глупенький ты, Кирюшенька, Бог только привел Еву к Адаму, а женой своей Адам Еву сам назвал. Знаешь почему? Потому что Бог так угодил Адаму этой самой Евой, что Адам сказал: «Вау!» Другого выбора Адам для себя и не хотел.

Тут у Ксении зазвонил телефон. Это был Никита:

– Мама, не поверишь! Шел я сегодня утром в школу, как всегда, опаздывал. Смотрю, на дороге тысячерублевка валяется, я думал, ксерокопия, даже поднимать не хотел. Потом вернулся почему-то и взял. В школу принес, а она настоящей оказалась! Так что я сдал те триста рублей.

– Ну, утешил тебя Бог? – рассмеялась Ксения.

– Да, даже еще в кармане осталось. А ты когда дома будешь? – спросил Никита.

– В четыре, – ответила Ксения.

– Не задерживайся, у нас тут парень приехал, так на «бемиксе» катается! Ты должна это увидеть! Подъезжай к мосту.

– Хорошо, – ответила Ксения и отключила телефон.

За шутками и разговорами рабочие часы прошли быстро. Накормив всех и вымыв посуду, Ксения со всеми распрощалась и вышла на улицу.

На улице Ксения отстегнула заколку и тряхнула головой. Волосы рассыпались по плечам, и теплый ветер растрепал их ласково и по-свойски, как будто имел на это право.

Ксения улыбнулась. Когда-то в детстве она поднималась на высокий холм и, раскинув руки, буквально ложилась на поток ветра, который по утрам в той местности, куда ездила Ксения на лето, был настолько сильным, что невозможно было идти против него.

Ксюша не шла против. Она удобно располагалась всем телом в этой стихии, и стихия ласково убаюкивала Ксению на руках. По-свойски, словно имела на это право.

Интересно, что порывы ветра оставались длительными настолько, насколько этого хотела сама Ксюша. Эта игра приводила девочку в восторг, и домой она всегда возвращалась в прекрасном расположении духа.

Ксения села в машину, включила зажигание и поехала к мосту, под которым катались скейтбордисты и бемиксеры.

По полосе препятствий и по ступенькам лихо прыгал и вертелся на потертом «бемиксе» высокий лохматый парень. Выдавал он действительно сложные па.

Ксения внимательно и долго смотрела. К ней подъехал Никита на своем новеньком «бемиксе» и восхищенно спросил:

– Ну как?

Ксения нежно взглянула на сына и ответила:

– Родной, не переживай, тебе не нужно будет так прыгать. Тебя и без того любят.

Никита взглянул на маму и серьезно сказал:

– Да, это правда.

Потом он вскочил на свой «бемикс» и поехал падать и спотыкаться о полосу препятствий.

Ксения поспешила в сторону дома. Ей нужно было отвезти Сережу на занятие хора.

Ксения остановилась возле перекрестка, вдруг подбежал мужчина лет сорока пяти, раскрыл дверцу машины, сел на переднее сиденье и быстро заговорил:

– Ты должна мне помочь! Ты женщина, ты знаешь, что такое любовь. Понимаешь, она замуж вышла. Она не любит этого мальчишку. Мы с тобой заберем ее со свадьбы!

Ксения ответила:

– Сейчас я заеду за своим сыном и тебя подкину.

– Никакого заедем! Ты поедешь со мной прямо сейчас!

Ксения вырулила машину к дому и позвонила Сереже, чтобы он выходил.

Сережа вскоре вышел из подъезда, сел в машину, сказал «здрасьте» дяде и надел наушники плейера.

Всю дорогу до места, где проходили занятия хора, Ксения выслушивала историю незнакомца о его страстной любви.

– Я Валера. Я женат. Жена у меня замечательная! Но скучно мне стало, и я «снял» себе девочку, да так полюбил ее, как никого никогда не любил. А она замуж вышла. Ты женщина. Ты должна меня понять! Об этом книгу написать можно, о любви моей.

– А дети есть у тебя? – спросила Ксения.

– Дочка, пятнадцать лет.

– Книгу о ее разбитых надеждах написать можно будет после предательства отца.

Валера растерялся и сказал довольно зло:

– Зря я тебе это рассказал.

– Мне – зря, – ответила Ксения, – я сама жена, и дети у меня есть.

– Это любовь!

– Есть кое-что важнее. Ответственность называется. Слышал такое слово?

– Я люблю эту девчонку!

– А жену?

– И жену люблю.

– А когда помирать будешь, перед кем больше будет стыдно? Перед женой или перед этой девчонкой?

Интересно, что пока они ехали, по сотовому не один раз звонила жена этого влюбленного. Насколько нужно чувствовать ситуацию, чтобы звонить именно в такой острый момент! Валера отвечал, что очень занят на работе.

С горящими глазами он сказал Ксении:

– Ты должна мне помочь! Я в подводной лодке горел, много чего пережил в жизни, любил много раз, но такого никогда не испытывал. Мы увезем ее со свадьбы.

– Колбасит тебя, – сказала Ксения, – как, впрочем, и весь мир сейчас колбасит.

Валера набрал номер телефона невесты, которую собирался забрать со свадьбы и о чем-то с ней говорил. Ксения не вслушивалась. Потом она услышала:

– Если бы ты знала, с какой я женщиной сейчас еду… Если бы не ты, я бы с ней закрутил…

Ксения резко спросила:

– Точный адрес знаешь?

– Да, конечно, – заигрывающе сказал Валера, – вон тот дом.

Ксения припарковалась и на балконе увидела невесту, которая принялась махать руками, увидев вышедшего из машины Валеру. Жестами она просила его уехать.

– Жди меня здесь! – скомандовал Валера Ксении.

Ксения медленно отъехала от поребрика. Она везла Сережу на хор.

После занятий Ксения и Сережа ехали обратно домой. В машине играла спокойная музыка. Сережа спал. Когда подъехали к дому, Ксения сказала тихо:

– Сережа, подъем! Иди домой, а я в гараж.

Сережа открыл глаза и потянулся:

– Я с тобой в гараж пойду.

– На улице холодно, и спать ты хочешь.

– Мам, я тебя не брошу. Как ты одна по темноте из гаража пойдешь?

Ксения ласково улыбнулась:

– Самые верные мужчины – это сыновья!

– Как съездили? – спросил дома Никита Ксению и Сережу.

– Как всегда, с приключениями, – ответила Ксения и рассказала историю с Валерой, после чего спросила у Никиты, которому девочки в школе не давали проходу:

– Показательный урок жизни?

Никита нахмурился и ответил:

– Даже очень.

Ксения зашла в большую комнату и увидела на комоде карманные вещи Андрея: ключи от машины, фонарик, бумажник.

Ксения спросила у Никиты:

– А что, папа приезжал?

Никита ответил:

– Да. Приехал, накричал на нас с Антоном и уехал.

Ксения спросила:

– А почему он на вас кричал?

Никита невозмутимо ответил:

– Мама, можно объяснить, почему плачут маленькие дети? Можно объяснить, почему кричит папа?

Приехал Андрей часа через два и, переступив порог, с ходу направился к Никите с вопросом:

– Ну, что? Ты убрал то, что я тебя просил?

Никита посмотрел на маму и сказал:

– Ты же видишь… – и ответил папе: – Убрал, папа, убрал!

Андрей сказал:

– То-то же, а то вообще ничего в доме не делает. Смотри, Ксения, какой он бледный уже от компьютера!

Никита невозмутимо сказал:

– Папа, это самовнушение. Выброси из головы.

Андрей ушел в кухню, с трудом сдерживая смех. В кухне он поставил фильм про морских рыб и через несколько минут крикнул:

– Никита! Иди-ка сюда, посмотри, какая красота! Оторвись от компьютера.

Никита пришел к папе в кухню и сел рядом с ним перед телевизором. На экране стая молодых дельфинов ныряла в волну. Зрелище потрясающее: дельфины спокойно ждали, когда подойдет высокая волна, и, круто разворачиваясь, все дружно ныряли в нее.

Никита все добросовестно досмотрел и сказал:

– Ведь балуются! А где-то в море их родители ворчат между собой: «И когда они от этой волны оторвутся? Лучше бы рыбку пошли ловить!»

Раздался телефонный звонок. Никита подошел к нему и взял трубку:

– Алло! Да, дома. Мама, это тебя.

Ксения взяла трубку, а Никита вернулся к папе смотреть с ним про морских рыб.

Звонила Таня, племянница Андрея:

– Тетя Ксения, можно у Вас проконсультироваться? Есть у Вас время?

– Да, Танюша, в чем дело?

– Мы с Димой вчера вышли в садик гулять, в песочницу с формочками, Дима из дома их принес. Только все формочки разложил, как подошла девочка и попросила у него эти формочки. Дима не дал, а бабушка этой девочки в грубой форме назвала Диму «жадиной».

Ксения ответила:

– Нечестно. Формочки Димины, и он вправе дать ими поиграть и вправе не дать. Нельзя на такие вещи обижаться.

– Дима расстроился очень, а я не знаю, как объяснить ему, что он ничего плохого не сделал, – сказала Таня.

– Не обязательно объяснять. Объясни на этом примере, что он не должен обижаться на Юлю, когда она не дает ему свою игрушку. Каждый человек имеет право на собственность. Это не жадность.

– Хорошо, а еще вопрос. Когда мы ходим с детьми в «Ленту», Юля постоянно умудряется взять по-тихому шоколадку или конфетку и съесть. Это по малолетству? Как к этому относиться?

– Очень жестко! Юля достаточно большая, чтобы понимать, что в магазине то, за что не уплачено, – чужое. Она и сама понимает это, раз старается съесть по-тихому, а потом глупенькой прикидывается, что, мол, не знала, что нельзя. Некоторые умеют не украсть и в то же время взять чужое, а потом глазами хлопают: «Ой, а я думал, что это можно…»

– Ужас… – расстроенно сказала Таня.

Ксения добавила:

– Ужас, когда мать не замечает поступки своего ребенка. До определенного возраста все можно скорректировать.

– Тетя Ксеня, а что во мне самой должно быть, чтобы дети меня слушались? Чтобы всерьез воспринимали мои слова?

– Честность. Когда ты ведешь ребенка на укол и говоришь, что это не больно, то ребенок знаешь как воспринимает эти слова после укола? «Всем не больно, а я трус какой-то», или по-другому: «Для мамы ничего страшного в том, что мне больно». А когда он поймет, что ты его просто обманула, то и в остальном все будет им ставиться под сомнение. Все складывается из мелочей, и доверие тоже.

– Иногда быть честной не позволяет давление окружающих людей. Ну да ладно, а мне муж машину хочет покупать!

– Ух ты! Поздравляю!

– Так я ездить боюсь.

– Можешь не бояться, если с этим делом даже я справилась, значит любой сможет, а тем более ты.

– Спасибо Вам, – весело рассмеялась Таня.

Тут Ксения вспомнила одну печальную историю:

– Никита, когда был маленьким, попал с ожогом в больницу и после этого страшно боялся врачей. Ему было четыре года, когда мне пришлось устроить его на полдня в садик, чтобы легче было с маленьким Сережей. Пришлось долго объяснять, почему нужно сдать кровь и обещать, что это один-единственный раз. Уговорил Никиту папа, твой дядя Андрей. Он же с Никитой и сходил на этот анализ. На следующий день пришли мы в садик, и что ты думаешь?! В группе только закончился карантин по желтухе, и всех детей вели на сдачу крови на анализ. Никита вцепился мне в руку. Я сказала медсестре, что мы сдали анализ вчера, но медсестра заявила, что анализ наш не годится и нужно сдать сейчас со всеми. Никита дрожащим голосом спросил у меня: «А если заставят?» Я ответила: «Тогда мы вообще в садик не пойдем, но кровь сдавать больше не станем». На меня начали все ругаться: «Что вам, трудно сдать со всеми вместе?» Я попыталась объяснить, что обещала своему ребенку, что уколют его один раз. На меня смотрели как на чокнутую. Медсестра сказала: «Знаете что, звоните, если хотите, в СЭС!» Я ушла с Никитой домой, из дома позвонила в СЭС и объяснила ситуацию. В СЭС обещали разобраться, а через два часа мне позвонила медсестра из детского сада и извинилась за то, что все напутала и нашего анализа действительно достаточно. А если бы я пошла у всех на поводу, то в глазах этих самых «всех» была бы хорошей мамой, но в отношениях с сыном появилась бы такая брешь, которую ничем не смогла бы залатать никогда.

Таня вздохнула тяжело и сказала:

– Спасибо, что Вам всегда можно позвонить.

– На здоровье. А знаешь, почему тебе Бог помогает? Потому, что ты не считаешь для себя унизительным спросить у взрослых о том, в чем сомневаешься. Используешь возможность. До свидания, родной человек.

Сережа сидел за письменным столом и что-то рисовал в своем альбоме, потом повернул к Ксении голову и сказал:

– Мам, мне так повезло, что ты моя мама!

Ксения рассмеялась. В комнату вошел Никита и спросил:

– А что значит «за каждое праздное слово человек даст отчет в день суда»?

– «Праздное слово» – это слово, требование, свидетельство, не подтвержденное делом. Когда я требую от другого того, что сама не исполняю. Если я учу переходить дорогу по зеленому сигналу светофора, а сама перебегаю по красному, я говорю праздные слова. Страшно то, что личность ребенка разрушается, а душа травмируется, когда он слышит от родителей одно, а видит на деле совсем другое. Почему у некоторых проповедников непослушные дети? Потому что проповедники эти с кафедры говорят одно, а дома ведут себя по-другому и от детей требуют того, чего сами не выполняют. Боятся авторитет потерять, если дети ведут себя не так, как положено. Пусть ты выполняешь в жизни правила на троечку, но это твоя, честно заработанная, делом подтвержденная троечка. Дети пойдут дальше, имея эту опору. Иисус Христос «преломил хлеб и раздал ученикам». Сначала исполнил Сам, а потом научил других, понимаешь? Христос говорил «как власть имеющий». Почему? Потому что Бог был свидетелем того, что Он исполнял то, о чем говорил другим. Сам Бог будет давать вес твоим словам, когда они не праздные. Бог сделает твои слова авторитетными, если ты будешь сам поступать так, как учишь других.

 

4

Когда Ксения была маленькой, ее со старшей сестрой Аней мама отправляла на лето в маленький городок Торо-пец, к бабушкам.

Каждое лето начиналось с сутолоки в вагоне поезда, подъезжающего к платформе. Ксюша кричала сестре:

– Торопец! Уже приехали! Быстрее к выходу! Выйти не успеем!

– Мама сказала, чтобы мы сидели и ждали, когда за нами войдут в поезд, – отвечала Аня и продолжала всматриваться сквозь мутные стекла окна в толпу на перроне.

– Вот они! Видишь? – нервничала Ксюша. – Бери вещи!

Вскоре в вагоне раздавались беспокойные голоса двух бабушек:

– Анечка! Ксюшенька! Доченьки, где вы? Ах, вот вы где, миленькие!

Приезд девочек в Торопец из большого города Ленинграда был событием. В маленьком городе наблюдали за тем, какими культурными были ленинградцы: не ели с одной тарелки, чистили зубы, носили белые гольфики, а туфли – с дырками. Босоножки называются.

В это лето «ленинградские девки» приехали в шляпах-сомбреро, которые привезли из Сочи!

Каждое воскресенье бабушки Ани и Ксении ходили в церковь молиться. На скамейках вдоль дорожки, ведущей к церкви, сидели пожилые женщины и осуждающе разглядывали каждого, кто шел мимо них. Когда в одно из воскресений вместе с бабушками в церковь отправились «ленинградские девки» в своих шляпах-сомбреро, это было шоком.

– И эти туда же, Богу молиться! – громко посмеялась одна из женщин на скамейке.

Ксения услышала эти слова и, приподняв голову, пошла бодрее. Она шла не куда-нибудь, а молиться Богу! Пусть видят все!

Тетя Катя прошептала уже на ступеньках:

– Вы, доченьки, не стыдитесь, у Бога все просите, чего хотите. Бог, Он особенно детские молитвы слышит, а тем более сирот. Вы-то без отца растете, сироты значит, хотя и жив отец ваш.

В церкви отпевали молодую женщину. В гробу радом с ней лежал новорожденный ребенок. Женщина эта умерла при родах. Ксения с сожалением всматривалась в синее перекошенное лицо покойной и вздрогнула, когда в трогательной тишине послышался шепот мужа этой женщины:

– Какая она красивая!

Ксюша закрыла глаза и зашептала тихо-тихо:

«Господи, я так рада, что Ты есть у нас, людей, и что Ты такой хороший и ласковый. За то, что Ты однажды пришел к нам на землю, и я хочу, чтобы Тебе было хорошо с нами, людьми, и со мной. Научи меня жить так, чтобы я никогда не стала Тебе в тягость. Научи меня понимать Тебя».

На обратном пути Ксенина и Анина бабушка Зина шептала девочкам, оглядываясь по сторонам, чтобы никто не услышал и не посмеялся:

– Запомните, доченьки, никому нет дела до того, сыты вы или голодны, есть крыша над вашей головой или нет. Только Бог будет по-настоящему обеспокоен тем, как вам живется. Все Ему рассказывайте, и доброе и худое. Никто как Бог любить не может.

Около дома их ждал дядя Ваня – младший брат бабушек Ксении и Ани.

– Я думал, вы раньше вернетесь, – сказал он.

– А ты чего приехал-то? – спросила бабушка Катя.

– Керосин вам привез.

– A-а, за это спасибо, это кстати.

Сначала скрипнула калитка, потом крыльцо под ногами всех, кто поднимался в дом, и наконец забренчал дверной замок.

– Ах ты! Кот! – грубо крикнула бабушка Зина. – Ты смотри, куда мордой своей залез!

Бабушка Зина поднесла к лицам всех вошедших в дом блюдце со сдвинутой в сторону крышкой от кастрюльки.

– Масло все сожрал, паразит такой!

Под ногами у всех в дырку под дверью юркнул на улицу черный кот.

– Все равно вернешься – получишь! – пригрозила рассерженно бабушка Зина вдогонку нахальному коту.

Интересно, что кличек ни у каких котов в этом доме никогда не было. Просто кот. «Кот, иди ешь!» или: «Кот, иди долой с дивана!»

Дядя Ваня весело посмотрел на Аню с Ксюшей и спросил:

– Ну, как дела?

– В церковь ходили, – ответила Аня.

Дядя Ваня сказал:

– Меня ваши бабушки тоже молиться научили. Я человек-то занятой, ничего и так не успеваю, а еще молиться теперь нужно. Уж так громоздко это для меня, так неудобно. А не молиться не могу, обязательно что-то плохое случается, если не помолюсь. А молиться тяжело. Легче дров нарубить, все что угодно могу, только б не молиться.

– Вот так Бог тебя и заставляет о Нем не забывать! – засмеялась бабушка Зина. – С кем-то Он кнутом, с кем-то – пряником, лишь бы душа не умерла.

Перед сном Ксения неожиданно вспомнила слова мужа покойной, там, в церкви, и сказала Богу:

– Господи, найди для меня человека, который всю жизнь смог бы любить меня одну.

Нужно сказать, что для девочки тринадцати лет это была довольно разумная мысль.

 

* * *

Ксения лежала в постели и, прикрыв веки, смотрела на лучи весеннего солнца, пробивающиеся через занавески окна. Она вспоминала Торопец. В комнату вбежал Сережа:

– Мама, мама, хватит спать, выходной сегодня!

Ксения взглянула на Сережу и прикрыла глаза, но сын затараторил:

– Не спать, не спать! Ты меня к дедушке должна отвезти. Мы с ним на рыбалку поедем.

Ксения поднялась и направилась к ванной. Проходя мимо Никиткиной комнаты, она увидела, что Никита топчется возле стола с компьютером. Никита спросил озадаченно сонным голосом:

– Мам, а где моя спецовка?

Ксения спросила:

– Какая спецовка?

– Шорты и футболка, в которых я играю в комп!

Ксения сказала:

– Я в стирку вчера положила.

– Ну и в чем мне сегодня работать?

– Если не в чем работать, может, с нами к дедушке съездишь?

– У меня выбора не остается.

– Тогда собирайся, – сказала Ксения и ушла в кухню.

Ксения заварила кофе, налила его в чашку, сделала бутерброд, открыла сахарницу и обнаружила, что она пуста.

Ксения открыла буфет и перекопала все его содержимое. Сахара не было нигде. Мысль о том, что придется идти в магазин, мягко выражаясь, не радовала, и Ксения снова открыла буфет. Передвинув все пакеты, она увидела у самой стенки старую кружку с отбитой ручкой и надписью на ней: «Никогда не сдавайся!»

– Так, – сказала Ксения, – думай.

Она принялась выдвигать все ящички и наткнулась на забытую всеми маленькую металлическую баночку из-под конфет.

Как-то Ксения с Андреем возили детей в Макдоналдс.

Ксения тогда пожалела выбросить оставшиеся пакетики с сахаром и сложила их в эту самую баночку Ксения взвизгнула от радости и с удовольствием принялась пить послащенный найденным сахаром кофе.

Ксения, Никита и Сережа вышли из дома и направились к гаражу.

Выкатив машину, пришлось потратить время на ее заправку.

На заправке Ксения открутила пробку бензобака, установила пистолет, отправила пятьсот рублей в автомат, который «сдачи не дает» и нажала кнопку выбора колонки. Когда раздался свист с колонки, Ксения поняла, что нажала не на ту кнопку и горючее подключилось к колонке, находящейся с противоположной стороны.

– «Никогда не сдавайся!» – процитировала Ксения надпись с кружки.

К колонке, которую случайно оплатила Ксения, подъехал микроавтобус, и Ксения мгновенно подскочила к вышедшему из него водителю:

– Вы на пятьсот рублей будете заправляться?

Водитель отшатнулся и сказал, извлекая из бумажника пятисотрублевую купюру:

– Да.

Ксения сказала:

– Тогда отдайте мне ваши пятьсот рублей.

Водитель молча уставился на странную незнакомку, а Ксения пояснила:

– Я ошиблась и подключила вашу колонку. У Вас дизель?

– Да, – водитель микроавтобуса установил пистолет в бак и удивился, что горючее сразу зашумело по шлангу.

Купюру мужчина из рук не выпускал, и Ксения сказала:

– Вы не сомневайтесь, там на пятьсот.

Водитель микроавтобуса отдал Ксении деньги, и Ксения отправила их в автомат, который «сдачи не дает».

Сережа спросил:

– Мама, ты хоть что-нибудь можешь сделать без приключений?

– Поверь, сынок, я очень стараюсь.

Никита рассмеялся:

– А если что, так мы бы этот автомат избили бы, правда, мам? Он ведь сдачи не дает! Драться с ним не опасно!

По дороге в Гатчину, где жил дедушка – папа Ксении – Ксения позвонила своей приятельнице Ирине:

– Ириш, не хочешь прокатиться в Гатчину? Только туда и обратно. Я еду туда сейчас со своими парнями.

– С удовольствием, – ответила Ирина.

Ксения проехала несколько перекрестков, свернула на узкую улочку и припарковалась.

Ирина подошла к машине уже через пять минут.

– Здравствуйте, мужчины! – весело сказала она, усаживаясь в машину, – а я так устала дома сидеть.

Ксения отъехала от поребрика, и все молча смотрели в окна машины, наслаждаясь тихим ходом по гладкой дороге.

– Погода-то какая! У вас, ребята, каникулы скоро? – спросила Ирина, когда машина выехала далеко за пределы города.

– Через неделю уже, – ответил Сережа.

– Куда маму на лето отправишь?

– Мама со мной поедет на море.

– Ух, ты! Куда именно? – спросила Ирина уже у Ксении.

– В Крым, уже билеты заказаны. Не могу без моря. Зовет оно меня. Ой! Смотрите у обочины машина, как будто срезана по всему левому боку.

– Да-а, а рядом грузовик, который этот бок, по-видимому, и срезал, – сказал Никита.

Ксения выкрикнула:

– Так это тот самый грузовик, который мне зеркало сбил!

Все, насколько могли увидеть, смотрели на эту аварию.

Ксения вздохнула:

– Говорила же я ему, что хамство на дороге дорого стоит.

После некоторого молчания Ирина сказала:

– Я прочитала книгу, и в ней автор утверждает, что богослужение должно проводиться по субботам, а если в воскресенье, то это богоотступничество.

– Так кому это было сказано? Моисею? Он новое государство основал. Государственная система была построена по Божьему законодательству. А мы в каком государстве живем? Мы не можем перестраивать политический строй.

«Не человек для субботы, а суббота для человека».

– Ну да, а то расстроилась я очень.

Проехав Гатчину, Ксения свернула с шоссе к трехэтажному дому и заглушила двигатель.

Из дома вышла Света, сестра Ксении по отцу и дочка Светы Аня.

Аня сказала, весело улыбаясь:

– Здравствуйте!

– Как хорошо ты буквы выговариваешь! – похвалила Ирина.

Аня сказала:

– Ну так, конечно, мне пять лет!

Из-за дома показался отец Ксении и Светы:

– Рад вам всем! Сережа готов рыбачить?

– Да! – запрыгал Сережа, – а во сколько поедем?

– С утра. Я уже лодку в микроавтобус свой загрузил.

Света спросила:

– Может, на улице чай попьем?

После беготни из дома во двор и наоборот, после суеты и толкотни в кухне все уселись вокруг стола под кустом еще не распустившейся сирени. Взрослые наслаждались тишиной. Время словно замерло.

Ксюшин и Светин отец принес с грядки пучок укропа и, прежде чем положить на разделочную доску, поднес укроп к носу, вдохнул глубоко и по-философски произнес:

– Все, что человек творит, оно из праха, все из земли: из камня, из железа, из глины; а растительность, она из воздуха, из воды, из тепла солнечного в себе накапливает, поэтому-то и успокаиваемся мы, люди, глядя на растительность, и вокруг себя хотим побольше цветов видеть. Жизнь в них сконцентрирована.

Аня подбежала к Ксении и спросила:

– Хочешь, я тебе цветок сорву?

Ксения ответила:

– Да, но у мамы спроси, вдруг нельзя?

Аня бросилась к Свете:

– Мамочка, можно я Ксюше цветок сорву?

Света сказала:

– Конечно, можно. Нарви букет.

Аня побежала в сад и нарвала полную охапку тюльпанов и нарциссов.

Аня принесла букет Ксении, а Света спросила:

– Ты, Ксюша, когда в следующий раз к нам соберешься?

Ксения ответила:

– Тюльпанов и нарциссов набрала, теперь за сиренью приеду, когда вот этот куст распустится, – Ксения показала рукой на куст сирени, под которым был накрыт стол.

Света с отцом переглянулись и почему-то рассмеялись, но ничего не сказали.

Ирина, нежно глядя на резвящихся детей, спросила:

– Ну отчего же в этом мире происходят плохие вещи, когда все хотят доброго? Откуда зло взялось в этом мире?

Ксения сказала:

– Иногда это доброе – доброе в наших глазах.

– Доброе, оно и есть доброе, – не согласилась Ирина.

Ксения сказала:

– Хорошо. Тогда такой пример: намечается праздник, мама захотела приготовить шикарный торт. Сходила в магазин, отстояла очередь, купила дорогие продукты: сливки, ликер, масло, сахар, ванилин, ананасы, персики, муку.

Принесла домой и пока у соседки уточняла рецепт, дочка из этих продуктов приготовила блинчики со взбитыми сливками, фруктовый салат, яичницу Ирина рассмеялась:

– Да, такой сюрприз маму не обрадует.

Ксения сказала:

– Как маме объяснить дочке ее поступок? Она берет с собой дочку и уже вместе с ней идет в магазин, отстаивает очередь, покупает те же дорогие продукты и вместе с дочкой несет тяжелые сумки. Вход в кухню до определенного момента дочке запрещен, а после праздника дочка получает в школу денег вдвое меньше, чем обычно.

Никита пояснил сам себе:

– Ну да, потому как на торт потрачено вдвое больше.

Ксения продолжила:

– Помнишь слова Петра Христу перед Голгофой «пожалей Себя»? А сколько под этой пропагандой добра и всеобщего благоденствия к людям бед пришло! Восстание на Небе тоже выглядело заботой о всех тварях.

– А может быть, – спросила Ирина, – Адам должен был явить всем характер Бога, учась тому, что есть зло и что есть добро?

– Для того и было дерево познания добра и зла. И ведь не дерево зла и добра, а дерево «познания добра и зла», то есть самого зла в нем не было! А что произошло? Через змея все, что осуждено Богом, попало каким-то образом в человека, стало его частью, понимаешь, Ирочка?

– Понимаю. Была нарушена генетика.

Света сказала:

– Ну как в истории с тортом: использовать продукты нельзя, и то, что из них приготовлено, на стол поставить тоже нельзя.

Ксения улыбнулась:

– Именно так! Принять этого человека было нельзя. Теперь вопрос: откуда же вообще взялось зло? Ангелы, духи обладают Богом подаренными качествами: ум, приветливость, власть, любовь к порядку, честь, справедливость, вера. Восставшие ангелы потеряли в себе присутствие Бога, а Бог есть любовь. Во что превращаются эти же качества без любви? Ум – в хитрость, приветливость – в лицемерие, власть – в насилие, любовь к порядку – в придирчивость, честь – в высокомерие, справедливость – в жестокость, и даже вера без любви становится фанатизмом.

Пока взрослые беседовали, Сережа с Аней по очереди раскручивали обруч. У Ани получалось досчитать до двадцати, пока обруч не падал с ее талии, а у Сережи обруч падал после третьего оборота. Выглядело это очень даже забавно, и возле сетчатого забора со стороны улицы остановился проходивший мимо мужчина. Он рассмеялся, глядя на Сережу.

Сережу это не смутило, а Аню подзадорило крутить обруч еще дольше.

Незнакомый мужчина сказал громко, чтобы было слышно через забор и через территорию двора:

– Ты молодец какая. Такая маленькая, а уже так с обручем управляешься!

С незнакомцем поравнялся известный на всю округу пропойца. Шел он по дороге неровно и постоянно обо что-то спотыкался. Пьяный «в ничто» мужчина притормозил возле говорившего с Аней незнакомца и сказал ему, с трудом отделяя звуки один от другого:

– Да сектанты там живут, в этом доме. С ними только заговори, сразу попал! А как попал, так пропал.

Незнакомец почувствовал себя неловко, а пьяный добавил, сплюнув на дорогу:

– Я к их дому близко не подхожу! Страшное дело!

Пьяный пошел дальше, побрякивая пустыми бутылками в пакете, а незнакомец взглянул ему вслед и, кивнув Анечке, с улыбкой сказал ей:

– У тебя чудесная семья. Слушайся свою маму.

После этого он отошел от забора и пошел своей дорогой. А Аня с Сережей придумали другую игру. Они положили обруч на землю и стали закидывать в обручем ограниченный круг игрушки.

Ксения продолжила:

– На Голгофе Бог дал людям не только искупление, но и новое сердце, свой характер – это рождение Церкви. Итак, трудности остаются до самого праздника.

Отец подхватил:

– Убыток, тяжелые сумки, запрет входить в кухню…

– Чувство разочарования, – продолжила Ксения. – Но процесс движется, и торт к празднику будет. Почему?

Света ответила:

– Потому что куплены новые продукты!

Ксения сказала:

– Точно. И какое бы доброе дело мы не запланировали вне Христа, все это будет только порчей продуктов. А нам пора ехать. Всем спасибо, ты, пап, не забудь, что Сереже в школу в понедельник.

– Не забуду, привезу в воскресенье, – ответил отец.

Ксения, Ирина, Никита загрузились в машину, распрощались через опущенное стекло с остающимися в доме и выехали на трассу в сторону Питера.

Ирина предложила:

– Может, заедем на кладбище?

– Да, конечно, – согласилась Ксения.

Проехав где-то десять километров, Ксения съехала с трассы на дорогу, ведущую к огромному кладбищу. Машина печально и торжественно шуршала шинами по песочным дорожкам. Возле одного из памятников машина остановилась, и Ксения заглушила двигатель. Ирина тихо вышла из машины и принялась привычными движениями поправлять цветы, рыхлить землю. Страшно произносить и даже думать об этом, но здесь похоронена вся Ирина жизнь – ее единственный сын Алексей.

Он разбился в машине при лобовом столкновении с другой машиной, выехавшей на встречную полосу Почему-то возле могилы Алексея не было ощущения потери. Что-то величественное обитало над этим местом. Как будто похороненный здесь человек в нужный ему срок ушел домой, отбыв на земле некоторое время. Уход его – боль для оставшихся, но не для него самого.

Когда Ирина полила из ручья, бегущего невдалеке, клумбочку и села в машину, она спросила:

– Почему Бог так поступил со мной?

– Не знаю, – ответила Ксения, – я не знаю, почему в концлагерях мучились невинные люди. Я не знаю, почему у матерей отбирали детей и почему отцов превращали в животных. Я не знаю, почему непристойные женщины побеждают, уводя из семей чьих-то мужей, и почему наркотики разрушают жизни. Но во всем этом меня удивляет знаешь что?

– Что? – спросила Ирина.

– Меня удивляет, когда я вижу на старых документальных лентах, как опухший от голода подросток впихивает последний кусок хлеба в рот своему младшему братику. Меня удивляет, что мать убитого солдата смотрит с сожалением на убийцу, видя в нем чьего-то сына. Меня удивляет, что женщина остается женой и матерью при самых неблагоприятных для этого условиях в мире. Может быть, это и есть присутствие Божьего, жертвенного, не ищущего своего, а пользы другого, ходатайственного в человеке? Того, что «превыше всякого разумения» и выше всякой логики. Что-то очень страшное произошло в Эдемском саду. По-видимому был брошен вызов божественному в человеке. А от сил зла до сих пор звучит вопрос: «Где твой Бог?» А твой Бог плачет вместе с тобой и страдает сильнее, потому как и любит сильнее.

Никита все это время молчал.

Ирина сказала тихо:

– Я устраиваюсь на работу в Пулково.

– Удачи тебе, – сказала Ксения.

Когда Ксения завезла Ирину домой и приехала с Никитой домой к себе, дверь открыл Андрей и с выражением страдальца на лице пожаловался:

– Я упал, когда с работы шел.

– Как это? – удивился Никита, – ты же не ребенок уже.

– А упал по-детски, – сказал Андрей, провожая всех до комнаты, – бежал через дорогу не по переходу, а в траве проволочина валялась. Я об нее споткнулся и, вытянув вперед руки, чтобы прикрыть голову, нырнул под колеса машин. Газель еле успела затормозить.

Ксения старалась не смеяться, а Никита совершенно серьезно спросил:

– Ты, папа, хоть успел крикнуть «Я суперме-е-ен!»

Ксения больше не могла сдерживать смех. Андрей обиженно сдвинул брови, а Антон сказал, взглянув на него:

– Ты, папа, сердитый, прям как те ботинки.

Тут уже смех не сдержал Андрей, а Никита спросил:

– Какие ботинки?

Ксения рассказала:

– Да это было, когда Антоша маленький совсем был. Пришли мы как-то с улицы, а Антон вкатил в коридор свой велосипед, поставил его аккуратненько, потом подошел ко мне и шепотом сказал: «Мама, папины ботинки рассердились». Я спросила: «Как это?» А Антон сказал: «Вот так, – и смешно сморщил носик, – по ним мой велосипед проехал».

Никита попросил:

– Ой, ну еще что-нибудь смешное расскажите.

Ксения сказала:

– Когда было Мише шесть лет, склеивал он кубик из картона, перемазался весь в клее, а кубик смял и выбросил, потому как он не получился у него. Я достала кубик этот из мусора, расправила, аккуратно по линеечкам все стороны загнула, кубик получился, и я сказала Мише: «Любое дело нужно доводить до конца». Потом я прочитала, по-видимому, занудную нотацию на эту тему. Сходили мы после этого в магазин и купили кроме всего прочего маленький тортик, который дома разделили на всех. Папин кусочек убрали в холодильник, а когда папа с работы пришел, мы ему, после того как он поел, кусочек этот выставили на стол. Папа сказал: «Ну что, я один буду торт есть?» Я пояснила: «Мы все уже свои кусочки съели». Папа сказал мне: «Ну откуси хоть кусочек, попробуй». А Миша улыбнулся и сказал: «Мама не умеет пробовать, она любое дело доводит до конца».

– Еще что-нибудь расскажи, – пристал Никита.

– Посмотрел Максим мультфильм про крокодила Гену. Фильм очень понравился, и решил Максим сделать книжку по этому мультику. Нарисовал картинки, сложил странички, как книжку, а вписать текст попросил меня. Максим диктовал, я вписывала текст под картинки, потом Максим проверил и возмутился: «ты написала «пиОнер», а я просил «пиАнер»!» Я объяснила, что слово «пионер» пишется через «о», а Максим расплакался, и мне пришлось исправить на «пиАнер». Работаем с ним дальше над книгой, дошли до слов «приЯтный сюрприз», а Максим предупредил меня: «Только, смотри, не напиши, как там: «приОтный сюрприз»!

Никита не отставал:

– А еще что-нибудь!

– Теперь, папа, твоя очередь рассказывать, – сказала Ксения.

– Ну что я могу рассказать? Вырастила меня улица. Ни мать, ни отец мной не интересовались, а отец был алкоголиком, все пропивал. Я никому не был нужен. Даже если домой не приходил, меня не искали. Однажды летом забрался на крышу – пятнадцать лет мне было, маме вашей было тогда тринадцать – на самый край встал и качнулся вперед, упасть не боялся, потому что смысла не видел в жизни своей. Знаете что спасло? Рукой зацепил случайно провод, и меня током ударило и назад отбросило, а через два года встретил вашу маму. С тех пор только для нее и ради нее живу. Столько лет прошло, а я люблю ее одну, и все сильнее.

Наступила тишина, прервал которую телефонный звонок.

– Алло, – подняла трубку Ксения, – дядя Ваня?! Здравствуйте! Сто лет Вас не слышала!

– Да и я тебя. Как жизнь? – послышался из телефона хриплый старческий голос.

– Мальчишки работают, младшие учатся. Чем Вы-то занимаетесь? Слышала, дом у Вас новый?

– Да, дом новый, только сил уже ни на что нет, даже дров не могу нарубить. Единственное, что могу, – молиться. Этим живу, радуюсь. Так мне сладко от того, что это сохранилось для меня. Я что звоню-то? Ты там, в большом городе да в суете с детишками, молиться не забывай, помнишь, как бабушки учили?

 

5

Почему-то Ксении вспомнились времена перестройки в стране, а именно девяностые годы.

Однажды утром раздался осторожный звонок в квартиру. Ксения поднялась с постели и тихонько открыла дверь.

– Здравствуйте, тетя Ксения, – весело сказал Женька, мальчик из соседнего подъезда, – посмотрите, я хорошо оделся? Меня с классом в театр взяли.

Одет был Женя в женский свитер, который взял у матери – единственная приличная вещь, которую смог Женька найти в своем доме. Отец и мать у него – алкоголики, и заработки на хлеб, чтобы прокормить младшего брата Дениса, лежали на плечах этого худенького двенадцатилетнего паренька. Зарабатывал он тем, что по ночам, после школы, ходил пешком на совхозное поле. Там натаскивал что повезет и на следующий день после школы продавал возле универсама. Когда был не сезон для полевых вылазок, Женька мыл машины, помогал грузчикам, в общем, где мог, там и пристраивался.

Отец часто Женьку избивал и даже однажды чуть не сбросил с балкона, за то что тот принес двойку из школы.

В моменты опасности Женька со своим братом Денисом прятались у Ксении и Андрея, отсиживаясь порой до утра. Поесть эти мальчики приходили тоже к Ксении с Андреем. Здесь, в этом доме, Женька узнал, что перед едой и после туалета нужно мыть руки, и о том, что нужно обязательно каждый вечер стирать свои носки.

– Ну как? – снова спросил Женька, показывая Ксении свой наряд.

– Это женская кофта, – сказала Ксения.

Улыбка с Женькиного лица исчезла.

Ксения сказала:

– Подожди, я посмотрю что-нибудь на твой размер у мальчишек.

Ксения принесла Максимкин джемпер и протянула Женьке. Он быстро переоделся, сказал «спасибо» и убежал.

Ксения вернулась в комнату. Сережа уже проснулся и пытался через деревянные перила кроватки дотянуться до пустышки, которая валялась на полу. Ксения взяла Сережу на руки и наклонилась так, чтобы Сережа смог-таки поднять упавшую пустышку. Сережа схватил соску в кулачок и хотел взять в рот, но Ксения сказала:

– Нет, милый, кинь в кроватку, ее вымыть нужно, и тебя тоже.

Когда вымытый и накормленный Сережа сел в свои ходунки, то сразу покатил к комнате, в которой спали Миша, Максим и Дима – Мишин одноклассник. У него на днях умерла мать, а отец съехал с квартиры, заявив, что оплачивать не станет ни квартиру, ни обучение, ни пропитание ни Димке, ни его старшей сестре Лене. В доме у Ксении и Андрея Димка перебивался, чтобы не голодать, пока какой-то знакомый Димкиной бабушки устраивал его на работу – шить пивные палатки.

Девятый класс Димка закончить не смог.

Молодежь проснулась от Сережиного визга под дверью. Дверь открылась, Сережа весело въехал на ходунках в комнату и захлопал в ладошки.

– Сережа! – обрадовались Миша с Максимом, а Дима включил для Сережи мультик «Ну, погоди».

Сережа схватил с журнального столика пульт от телевизора и стал нажимать на все кнопки, из-за чего телевизор то терял все цвета, то выключался, то звучал слишком громко, то не издавал ни малейшего звука, сохраняя изображение.

– Сережа, отдай пульт мне! – скомандовал Миша и протянул руку.

Сережа рассмеялся, прижал пульт к себе и быстро принялся перебирать ножками, укатывая от Миши в другой край комнаты. Максим подбежал к нему и протянул руку:

– Ну-ка, отдай пульт!

Сережа рассмеялся еще заливистее и заперебирал ножками в другой угол, а там к нему подскочил Дима. Старшие мальчики делали вид, что сейчас отберут пульт, а Сережа на полном серьезе верил, что пульт у него отнять не могут, и очень этому радовался.

– Ну, теперь нам всем мультики будет не посмотреть из-за Сережи, – сказал Миша.

Сережа подъехал на ходунках к Мише и протянул ему пульт.

Максим поднялся с постели, умылся и сел за уроки.

– Ты что это так правильно все сделал? – испугалась Ксения.

Максим ответил:

– Нам задали сочинение написать о катаклизме каком-нибудь в природе. Нужно в книжках покопаться.

Ксения сказала:

– Так давай про Ноев потоп напишем. Это стало причиной всех последующих катаклизмов.

– Отлично! – обрадовался Максим.

Ксения достала книгу Елены Уайт и нашла рассказ о потопе. По этой книге Максим написал замечательное сочинение.

В середине дня, после театра, Женька снова забежал к Андрею с Ксенией, чтобы вернуть джемпер, а Андрей спросил:

– В зоопарк поедешь с нами завтра? Только с утра, до дневного сна Сережиного.

– Поеду! – радостно ответил Женька.

На следующий день старенький дребезжащий «Рафик» трещал по всем стыкам и заклепкам, пересчитывая детей, поднявшихся на его борт. Ехали Женька со своим братом, Димка со своей сестрой и все шесть человек детей, родных Андрею и Ксении.

При входе в зоопарк вахтерша с улыбкой пропустила всю толпу, даже не спросив ни одного билета. Попугаи, обезьяны, жирафы, медведи, тигр за решеткой, лев и… тетя-маляр, красившая в пустой клетке черную решетку! Все было «здоровски», но когда Сережа увидел плавающих уточек, он завизжал на всю площадку, и почти час Ксении пришлось сидеть возле пруда, пока Сережа не насытился этим потрясшим его воображение зрелищем. Остальные дети успели покататься на пони, на верблюдах, на паровозике.

Домой все вернулись уставшие и счастливые. А под дверью их ждал приятель Данила Кирилл:

– Можно у вас пожить пару дней? – спросил он. – Отец в серьезную аварию попал, мать целыми сутками у него, а я один не могу дома сидеть.

– Да, места-то у нас хватает, – ответил Андрей, распахнув дверь.

 

* * *

Прошла ровно неделя после поездки Ксении в Гатчину.

Ксения находилась на работе, когда ей позвонила Света и сказала:

– Ксюш, сирень-то распустилась! Да еще как распустилась! Так что приезжай, пора уже.

– Хорошо, – ответила Ксения, перемешивая салат в миске.

Света рассмеялась:

– Ты не поняла. Этому кусту сирени уже больше десяти лет, и он ни разу не цвел! Бутоны завязывались и осыпались. Отец приехал на дачу, увидел этот куст распустившимся и остолбенел. Говорит мне: «С чего это сирень решила распуститься?» А я ему ответила: «Так помнишь, Ксения сказала, что приедет, когда эта сирень распустится…»

Ксения просияла и сказала:

– Господи, как приятно! Да, теперь ради этой сирени приехать придется, чтобы ее не обидеть.

Когда после работы Ксения вернулась домой, Никита сидел за компьютером. Антон уговаривал Никиту:

– Никита, ну пойдем на Неву загорать…

Никита ответил:

– Не-е-ет, Антон, на Неву не хочу. Если бы на озеро…

Антон не сдавался:

– Какая разница, где загорать? Чем отличается река от озера?

Никита откатился в кресле на колесиках от компьютера, глубокомысленно вздохнул и не спеша пояснил:

– Во-первых, рельефом местности. Во-вторых, географическим расположением, в-третьих… Мама, – повернул голову в сторону Ксении Никита, – что такое «секта», и как человеку, действительно ищущему Бога, не запутаться?

Ксения сочувственно пожала плечами перед отступившим в споре Антоном:

– Ну, придется тебе, сына, кого-то другого на Неву заманивать. А те, Никита, кто действительно ищет Бога, находят Его. Бог Сам таких ищет. Мы можем думать, что ходит какой-нибудь человек из общества в общество, из секты в секту, как сейчас говорят, плутает, глупым выглядит, но Бог никогда не посмеется над таким, в какое бы нелепое понятие человек не попался. Помнишь, женщина в Евангелии истратила все состояние на врачей? А самарянка имела пять мужей. Ведь что-то она не могла найти, не могла успокоить душу. А слепой, который Христа принял за очередного лекаря? Христос и вел Себя как лекарь, сделав мазь и положив ее на глаза. Эти люди сделали все, что могли, и к ним вышел Христос, внеся корректировку в Свои планы и маршруты. Если человек не нашел Бога, значит, утешился чем-то другим, успокоился тем, чем располагает цивилизация.

– Мама, погладь мне, пожалуйста, футболку, – попросил Антон, раскладывая гладильную доску и включая утюг.

– Антоша, так не хочется…

– Мам, ну пожалуйста! Тебе даже не нужно будет ничего делать, просто утюгом поводить туда-сюда…

Ксения подошла к гладильной доске и взяла утюг.

– Я снова о сектах, – сказал Никита, – почему-то находятся похоже думающие люди.

– Человек сотворен из праха, из земли. В земле, как в почве, любой червь завестись может, а потому как люди все состава одного, то единомышленники для любой ереси найдутся. Есть единственный выход из заблуждения – Иисус Христос – «путь, истина и жизнь». Ты идешь по Его стопам, Его путем, и для этого нужно Ему поверить. Следуя по этому пути, ты познаешь истину, а истина дает тебе жизнь, и жизнь с избытком. Путь этот один, но приходят, вступают на этот путь по-разному.

– Но ведь каждый, вступивший на этот путь, может доказать, что только так, а не иначе должно быть в жизни.

– После грехопадения Бог дал человеку кожаные одежды. Каждому – свою. Почему кожаную? Кожа очень удобна, и чем дольше носишь вещи из нее, тем больше они приобретают форму человека, на котором надеты. Это те самые личные отношения с Богом, у каждого свои. За эти отношения была когда-то пролита кровь животных, а однажды кровь Иисуса Христа. Если я со своим опытом приду к тебе и расскажу о нем, то это будет правдой, но если я стану убеждать тебя, что ты должен поступить так же, как я, то тебе это будет неудобной одеждой, не по твоему характеру. Это те самые «бремена неудобоносимые». Иоанн Креститель ходил в верблюжьей одежде, но никого не призывал к этому же. Это была его одежда, его отношения с Богом. Если я возьму посох в руку, то не стану от этого Иоанном Крестителем.

– Хорошо, но про секты я не понял.

– Никита, вспомни по Библии Египет, Вавилон, а по истории – фашистов, коммунистов. Что происходило? Обжигали кирпичи, то есть делали людей удобными. Кирпичи легко укладывать. Это и есть секта! Когда стирается личность, и все одинаковые, удобные. «Выйди из Египта», «выйди из Вавилона» – это призыв выйти из секты на личные отношения с Богом. Бог строит из камней. Он сохраняет личность. Жертвенники складывались из камней, которых не касалось тесало. Чем сложнее характер, тем больше нужно связки, чтобы уложить ровно в общем строении. Связка – это любовь. Бог не ломает психологию человека.

– А как же тогда «если ударят по правой щеке, подставь левую»?

– А ты заметил, что Христос никогда не был униженным, хотя его старались унизить? Даже на кресте. Почему? Он уважал в Себе личность. Дьявол бьет по личности: не докормить, не заплатить, обозвать, ударить… Потому что личность – это та самая Божья часть в человеке, и в каждом особая. Нужно полюбить в себе именно ту часть, которую уделил Бог от Себя лично тебе. Чувство собственного достоинства должно быть высоко развито – это не гордыня, это богопочитание. А насчет пощечины, – не теряй своего достоинства, не становись как те, которые унижают.

Никита сказал:

– Да, я сейчас подумал, ведь ученики Христа были очень разные по характеру и по сословию, а все были объединены Христом, Его учением.

– Христос не подбирал одинаковых, удобных. Это не было сектой. Мы читаем Библию, и нам хочется быть как Илия или как Давид, Даниил, а Бог сказал: «Ты следуй за мной»! Ему важно именно твое сердце, и именно твой характер принесет пользу для Вечного Царства в нужном уделе.

Никита спросил:

– Ты когда уезжаешь в Крым?

– Через две недели.

Никита подкатил кресло на колесиках к компьютеру и вздохнул:

– Вот ведь, повезло Крыму!..

Ксения сказала:

– Спасибо, пойду посплю немного.

Никита спросил:

– А кому верить из людей можно?

– Тому, сынок, кто любит Бога. Первый показатель верных отношений с Богом – это кротость. Причем, кротость не означает быть тихим или молчаливым. Кроткий человек – это такой, который за себя и свое «я» биться не станет, а за Бога и Его интерес не побоится перед царями вступиться. Таким людям Бог Слово Свое открывает. Слово Божье – это содержание Божьего сердца. Насколько человек любит Бога, настолько Бог этому человеку и открывается. Помнишь, как Авель и Каин принесли Богу жертву? Авель хотел порадовать Бога, и Бог Сам открыл ему, чем он сможет порадовать Его, что окажется Ему по сердцу. Помнишь, Каин огорчился? Бог спросил: «Если желание твое доброе, то не поднимаешь ли лица?» Каин что-то навязывал свое, то, что нравилось ему, Каину. Если бы он действительно хотел порадовать Бога, то обрадовался бы за Него и сказал бы Авелю: «Какой же ты молодец, что догадался принести для Бога именно этот дар! Бог так обрадовался!» Угодить Богу – это самое сокровенное желание любого живого существа. У евреев было преимущество перед другими народами – им через Моисея Сам Бог рассказал, как можно Ему угодить. А кому рассказал? Моисею! Весь народ израильский от беды из Египта вышел, а Моисей, он царственность свою оставил ради того, чтобы послужить Богу. Моисей от роскоши в пустыню ушел. Поэтому никому Бог не позволял ничего плохого говорить о Моисее. Один Бог знал о том, чем Моисей пожертвовал. Не бойся, сынок, щедро сеять. Бог никому не остается должным. Между прочим, если мы действительно хотим порадовать Бога, то не огорчимся, когда кто-то споет лучше нас, нарисует, скажет…

Никита спросил:

– Кстати, а что за сочинение такое знаменитое Максим когда-то сдал в школе на русском? Про Всемирный потоп.

Ксения рассмеялась:

– А что?

– Да учительница мне Максима в пример поставила с сочинением его и сказала, что его вся школа с восторгом читала, а я, мол, ленивый, хотя мог бы и постараться.

– Как приятно! Понравилось, значит, сочинение-то!

Ксения зевнула и направилась к своей комнате. Только легла на диван, как в квартире раздался звонок.

Ксения поднялась с дивана и открыла входную дверь. На лестничной площадке стояли две женщины и молодой человек с Библией в руках.

Молодой человек бойко проговорил:

– Здравствуйте! Вы, наверное, не хотите попасть в гиену огненную? А хотите узнать, как избежать гнева Божьего?

Ксения молча смотрела сонными глазами, а одна из женщин спросила:

– Вы когда-нибудь читали Библию?

Ксения устало рассмеялась, а женщина возмутилась:

– Ничего смешного! Если не примите истину, то погибнете! Вот вам мой номер телефона и свежий номер журнала.

Ксения приготовилась закрыть дверь, а молодой человек спросил:

– Неужели вы не хотите узнать, что Бог говорит человечеству? Неужели не хотите узнать о Боге?

К двери подошел Никита, и молодой человек обратился к нему:

– Ты хочешь узнать, как спастись?

Никита ответил:

– Это самое важное для меня.

Ксения сказала:

– Мой сын получает достаточно серьезное духовное образование, так что не переживайте за него.

Одна из женщин свысока взглянула на Ксению и сказала:

– «Не всякий, говорящий мне „Господи! Господи!“ Войдет в Царство Небесное»!

Ксения предложила:

– А вы не пробовали проповедовать тем, кто Библию не читает и в Бога не верит? Я вам пояснила, что в этом доме не нуждаются в информации, которую вы принесли.

– А в какое собрание вы ходите? – назойливо спросила другая женщина.

Ксения сказала:

– Я даже не стану отвечать на ваш вопрос, – и обратилась к молодому человеку: – Вы когда-нибудь ходили на концерт классической музыки?

– Да, – ответил молодой человек.

– И вы были в восторге? И хотели бы рассказать об этой музыке всем? А я, допустим, не знаю, что такое музыка. Объясните мне на словах, что такое музыка и что вы слышали на концерте.

Молодой человек молчал, а Ксения сказала:

– Бог, как музыка, о которой мы не имеем представления. Существуют определенные известные нам ноты, и Бог пытается нам на нашем языке, на жизненных примерах рассказать о Себе. Кто больше прав? Тот, кто понял звучание арфы или бубна? Я думаю, что нужно пробуждать в человеке желание двигаться к Богу, а Бог Сам определит степень жажды и откроет о Себе настолько, насколько сочтет необходимым.

Молодой человек спросил:

– А почему вы не берете наши журналы? Что вам не нравится в нашем учении?

Ксения ответила довольно жестко:

– Вы изображаете Иисуса Христа мирным пастухом, служащим Своему отцу. Вы такую роль отвели Ему. Вы унижаете служение Христа, а ведь Он, Иисус Христос, и море усмирял, и плеть в руки брал, и грехи прощал, и смоковницу проклял. Вы проповедуете Иегову, а Иисус Христос и есть Иегова.

Незнакомые люди ушли, а Ксения вернулась на диван и, засыпая, успела подумать:

«Господи, что-то давно никто в нашем доме не укрывался, а ведь когда-то столько людей у нас приют нашли, может, кто-то нуждается в чем-то подобном, а я не вижу? Может, чуткость потеряла?»

Проснулась Ксения от телефонного звонка. Звонила одна хорошая знакомая:

– Ксень, выручай, мы с семьей с квартиры съезжаем, но пока найдем другую, нам придется у родителей моих пожить, а кота нашего они не пускают, требуют усыпить. Ты же знаешь, дочка наша без этого кота не может. Он вместо няньки был у нее, она даже дома не боялась без нас оставаться, с котом этим. Андрей не будет против?

– Да нет, конечно. Привози. А на какое время?

– На две недели всего приютить-то надо.

– Приютим, не переживай.

 

6

Когда ребята были маленькими, Ксения выезжала с ними на дачу, в деревню Тобино. Народу из города на летнее время съезжалось в эту деревню много. Дети собирались разнохарактерные и разновозрастные. Примечательно, что все дети со всей деревни играли целыми днями возле дома, где жила Ксения со своей гвардией. Ксения со всеми детьми играла в футбол, строила город в песочнице, каталась на велосипедах, ездила на карьер купаться, жгла по ночам костры.

В это лето Ксения привезла видеокамеру, и ребята предложили поставить фильм.

Идея вдохновила абсолютно всех. Сценарий обсуждали в один из дождливых вечеров на веранде. Под стук капель по крыше рисовали отдельные сцены и расписывали роли.

В определенный день съемочная группа в лице Ксении передвигалась по деревне, снимая сцены то в заброшенном колхозном телятнике, где были спрятаны заложники, то возле разрушенного моста, на котором встречались наркоторговцы для передачи товара, то на поле, на котором произошла стычка двух бойцов-каратистов.

Заложников освободила группа захвата, и бандиты сначала отстреливались, а потом перешли врукопашную.

После отснятого фильма вся толпа актеров перед камерой весело помахала руками и крикнула:

– Привет из Тобино!

Вдохновившиеся успехом, актеры и сценаристы приступили к съемке следующего фильма, уже кинокомедии.

Был оформлен плакат с названием фильма и именами актеров, была огорожена съемочная площадка, а сценарий дорабатывали вокруг костра в один из вечеров.

Фильм получился коротким, но очень веселым. После окончания работы Ксения намывала овощи для винегрета и вдруг услышала Антошкин рев. Плакал он на всю деревню. Ксения выскочила из дома и увидела, что Антошка шел по деревне весь в жиже с ног до головы. Оказывается, он спустился в пруд, где высохла почти вся вода, поскользнулся и бултыхнулся в месиво, оставшееся после воды. Уставшая Ксения, оценив объем предстоящей работы по отмыванию Антошки от жижи, взглянула на него такими глазами, что Миша, который помог Антону придти домой, сказал:

– Мам, я отмою его.

Ксения вернулась к овощам, а Миша принес тазик, налил в него теплой воды, снял с Антона вымазанную одежду и принялся губкой смывать жижу с всхлипывающего Антона, который выговорил сквозь слезы:

– Жалко, что видеокамеры не было, вот бы кадр получился!

 

* * *

Дети повзрослели, трое старших сыновей женились и разъехались по другим квартирам. Антон с Никитой были самостоятельными, и Ксения планировала летнее время более масштабно, чем поездка в Тобино. В этом году под прицелом внимания Ксении оказался Крым.

В нужный день и в нужное время граждане, отъезжающие в Крым, стеклись к Московскому вокзалу. В толпе продвигались, отыскивая нужную платформу, Ксения с сыном Сережей, который был включен в поездку для большего ощущения праздника.

Ксения увидела Люсю, Люсину маму и Люсиного папу возле табло с расписанием поездов и крикнула:

– Поезд уже подали, пойдемте к вагону!

– Нет, – ответила Люся, – мне Вероника сказала ждать ее здесь.

Ксения с уважением взглянула на Люсю и потащила чемодан к поезду, а когда подошла к нужному вагону, увидела возле него Веронику с Сашей, мило прощающимися с Сашиным папой.

– Там на посту под табло с расписанием поездов Люся стоит и почему-то отказывается идти к поезду, – сказала Ксения Веронике.

Вероника набрала на телефоне Люсин номер и спросила у нее:

– А что ты стоишь там? Мы уже все у вагона.

Через несколько минут Люся поднималась по ступенькам вагона, что-то бормоча себе под нос.

Мчащийся по рельсам поезд, раскачивающиеся на столике стаканы с чаем, запах хлорки из туалета, кроссворды; каждые полминуты в течение всего пути спрыгивающий с верхней полки Сережа и он же залезающий обратно; ворчащая по этому поводу Люся; умиляющаяся, глядя на Сережу, Ксения; читающая неинтересную книгу Саша и что-то записывающая Вероника. Это все, что можно сказать о дороге длиною в две ночи и один день. Единственным и никогда не изменяющим развлечением была еда. Ксения, Сережа и Люся ели без передыха, и, когда перед Севастополем в поезде что-то сломалось и пришлось три часа стоять на ремонте, Вероника эту поломку отнесла на счет Ксении, Люси и Сережи, заявив, что поезд не выдержал такой нагрузки.

А Ксения, Люся и Сережа обиделись, и еще они обиделись на Веронику за то, что она сказала, что Ялту накроет волной, когда Ксения, Люся и Сережа войдут в море.

Когда поезд прибыл-таки в Севастополь, Саша, Люся, Ксения и Сережа, перешагивая через чьи-то тюки и чемоданы, побежали искать море.

– Подождите! – крикнула им вслед Вероника. – Нам еще на машине ехать!

Этот вопль услышал хозяин старой «Волги» и, схватив Вероникин чемодан, сказал:

– Я вас довезу. Без шума и пыли!

Пыли действительно не было, а порой не было и шума мотора, потому как машина без конца останавливалась на подъемах в гору, откатывалась назад, глохла и начинала дергаться. Водитель принимался что-то рассказывать своим пассажирам, отвлекая их внимание от машины и обращая это самое внимание на красоты Крыма. За полтора часа пути можно было успеть увидеть многое, тем более что посмотреть было на что. Просто не верилось, что это настоящий Крым!

Въехав в город Алупку, подъехали к дому, в котором Вероника заранее сняла квартиру, и выгрузились сами, а потом выгрузили вещи.

Две комнаты, ванная с туалетом, кухня, стиральная машина, да все около самого моря, было просто счастьем!

Саша увидела в комнате магнитофон и включила его на всю катушку. Сережа принялся прыгать, Люся приплясывать, Вероника подпевать. Поднялся шум, гам и пришел сосед снизу с жалобой на этот шум и гам.

Саша сделала магнитофон потише. Когда разложили все вещи и попили кофейку, все, кроме соседа снизу, отправились на пляж.

К пляжу вели три каменные лестницы вниз под гору. Потом нужно было пройти через великолепный сад с лебединым озером и снова спуститься по еще одной каменной лестнице. Уже на пляже Ксения подошла к воде и спросила:

– Ну и где тут ваше море хваленое?

Волна скользнула по ногам и отошла назад. Назад отошла и Ксения. Вода показалась ей холодной. Набежала следующая волна…

– Ну, що це таке? – возмутилась Ксения, повернув голову в сторону спасательной будки. – Урегулируйте как-то этот процесс. Я, между прочим, деньги плачу за отдых.

Тут мимо Ксении пробежал Сережа и окатил ее, нырнув в волну. Ксения не удержалась на ногах и упала в воду. В самое море! То самое море, к которому она столько времени ехала, выслушивая замечания Вероники, ворчание Люси и умные ответы Саши, отгадывающей в кроссворде трудные слова. Морская вода ласкала плечи, разглаживала живот и скользила в ладонях, что-то рассказывая, о чем-то шепча и напевая вечные мелодии. Ксения отогнала от себя стаю медуз и заглянула под воду. Морское дно, веками не меняя традиций, выглядело загадочным и таинственным, украшенное валунами, покрытыми водорослями. Жизнь была прекрасна, и мир устойчив.

В воду вошла Люся и, отстегнув заколку, уронила на плечи великолепные черные вьющиеся волосы.

– Люся! Какие у тебя волосы! Ты их выпрямляешь? А они-то у тебя вьются!

– Ненавижу вьющиеся волосы.

– Люся! Столько времени тратить каждый день, чтобы выпрямить волосы и в итоге спрятать такую красоту!

А Люся не слушала, она улыбалась, стоя в море и иногда приседала, чтобы намочить плечи. Плавать Люся не умела совсем.

Накупавшиеся Ксения и Люся, выходя на берег, наткнулись на большой валун, торчащий своей верхней частью из воды. Волны били по камню. К воде по берегу шла Саша. Ксения с Люсей быстро легли в воду, схватились руками за валун и закричали, толкаемые волнами на берег:

– Нас несет на скалы! Вызовите 911!

– Ну, как вода? – спросила спокойно Саша, когда подошла к ним.

– Вода отличная, – ответили Люся и Ксения, выползая из-за камня. Они направились к Веронике, аккуратно обходя загорающих, поджимая пятки, защищаясь от гальки и сталкиваясь со снующими под ногами детишками.

Возле Вероники стоял пляжный массажист. Люся услышала, что он спросил у Вероники, как ее зовут и ее номер телефона.

Люся, вытянув шею вперед, скороговоркой спросила:

– А зачем это Вам?

Массажист повернулся к Люсе и сказал:

– Здравствуйте.

Ответила Ксения:

– Здравствуйте. Меня зовут Ксения, я из Питера, у меня шестеро детей и трое внуков, а телефон мой: 8 921…

В этот самый момент над ухом Ксении громыхнула музыка и мимо прошагала веселая компания с магнитофоном. На весь пляж из магнитофона звучала песня «И Ленин такой молодой, и юный Октябрь впереди…»

Пляжный массажист куда-то исчез. Молодые люди с магнитофоном бросили взгляды в сторону девушек и расположились недалеко от них. Кинув покрывала и поставив магнитофон, под песню «И Ленин такой молодой…» парни стали громко шутить и нырять с пирса, демонстрируя ловкость и бесстрашие. Вероника некоторое время оценивающе смотрела на ныряльщиков, потом подошла к краю пирса, ловко нырнула и мастерски поплыла. Песня, летевшая из магнитофона уже в пятый раз, оборвалась на половине куплета.

Когда Вероника вернулась, Люся поднялась со своего полотенца и сказала:

– Пойдемте есть.

Подошел мокрый Сережа и принялся помогать маме складывать пляжные вещи.

Со стороны компании бравых ныряльщиков послышались возгласы:

– А девушки-то наши уходят!

– Мы их теряем!

– Вы еще придете сюда?

Один из парней подбежал, встал на колени и попросил:

– Ну пожалуйста!

– Хорошо, – согласилась Люся, – только если у вас найдется на эту песню ремикс.

– Найдется! найдется! – загалдели парни. – Только батареек надолго не хватает.

Саша ухмыльнулась и сказала:

– Такие молодые люди – и проблема с батарейками… Пойдемте, девочки, сахарную вату купим.

– И мальчики тоже, – заметил Сережа.

Сахарную вату купили на пляже, а доедали в сосновом парке. Саша съела вату первая и, облизав палочку, подошла к одной из сосен и воткнула палочку рядом в землю:

– Пусть к следующему лету вырастет дерево с сахарной ватой, – тихо пробормотала она.

Сережа подбежал и шепнул:

– И с попкорном!

Вероника крикнула:

– И с кока-колой!

Ксении надоел этот бред, и она сказала строго:

– Никаких ват, никаких «попов корнов» и «коков-кол» здесь расти не будет! Хватит мусора и без этого!

Саша отошла от сосны и сказала:

– Ну вот, все испортила!

По дороге к дому Люся купила себе огромный ярко-розовый надувной круг.

Когда пришли домой, первым делом кто-то включил магнитофон. Поднялся шум, гам, пришел снизу сосед с жалобой.

Ксения сполоснулась под душем, вышла из ванной, и после нее в ванную отправилась Люся.

Ксения восторженно сказала:

– Я не могу поверить, что нам дано каждый день по несколько раз проходить через такой великолепный парк! Ведь люди сюда издалека приезжают на однодневную экскурсию, а мы здесь остановились!

Вероника сказала:

– Поверь, это только начало, так скажем, разгон для предстоящих восторгов.

Люся вышла из ванной комнаты, прихрамывая на одну ногу и, охнув, легла на диван:

– Первый восторг мой… Почему именно я наступаю на камни, которые эта Ксюша разбрасывает?

Вероника вооружилась острой булавкой и села на диван рядом с Люсей:

– Давай ногу, я вытащу камень.

Люся повернулась на живот и согнула ногу в колене:

– И всего-то, чего я хотела, это просто сполоснуться под душем.

Ксюша в этот момент с лучезарной улыбкой любовалась своим сыном Сережей, который в свою очередь боролся с Люсиным надувным кругом. Круг проминался и скрипел под крупным Сережей, которого Ксения называла «мой любимый толстячок»

Круг складывался пополам, пружинисто распрямлялся, вытягивался под давлением вытянутых Сережиных ножек, выпрыгивал то из-под одного бока Сережи, то из-под другого.

– Какой ты, Люся, круг хороший купила, – сказала счастливая Ксения, – Сереже он так понравился!

– Играйте на здоровье, – простонала Люся.

Вероника, промыв в бутылочке со спиртом острую булавку, спросила:

– Ксюш, а ты не пробовала купальник в море споласкивать? Вытащила! Смотри, Люся, какой острый!

Люся взглянула на камушек и спросила:

– И как это он Ксюше в купальнике не колол? – и, взглянув на Сережу, сказала: – Осталось этот круг научить кусаться и вилять хвостом.

– Нога не болит? – спросила Ксения.

– Болит, – ответила Люся.

– Пройдет, – сказала Ксения.

– Не скоро, – сказала Люся.

– А ты отвлекись чем-нибудь.

Люся, чтобы избежать ссоры, ушла в другую комнату, открыла окно и подставила лицо палящему солнцу.

Через пару секунд Ксения встала в дверях этой самой комнаты и сказала:

– А ты знаешь, что это окно сломано и я его полчаса закрывала, когда мы приехали?!

– Чего это? – спросила Люся, испугавшись.

– Твои «чего это» не помогут. Как мы теперь из дома уйдем? Здесь окна, что двери, входи – не хочу!

– У меня нога болит… – попыталась защититься Люся.

– Не стыдно тебе ногой прикрываться? – съязвила Ксения, нервно дергая створки окна, пытаясь это окно закрыть.

Люся принялась помогать, и с большим трудом, но все же окно закрыли. Ксения его зашторила, а штору прижала тяжелой вазой, чтобы никто к этому окну не подходил.

– А ты говорила, что окно не закрывается, – беззаботно посмеялась Люся, но, встретив взгляд Ксении, замолчала и пошла в другую комнату, напевая песню: «И Ленин такой молодой, и юный Октябрь впереди…»

Глубокой ночью Ксения проснулась от громкого настойчивого шороха в полу.

«Крыса!!!» – мгновенно среагировала она и накрылась одеялом с головой.

Шорох слышался и через одеяло. Ксения высунула руки из-под одеяла и приготовилась хлопнуть в ладоши, но не успела, потому как из соседней комнаты послышался удар каблука об пол.

Скрежет под полом ни на миг не прекратился. Из соседней комнаты снова послышался грохот. Это был утюг, который кто-то опустил на пол. Скрежет в полу звучал по-прежнему. Крыса оказалась на редкость целеустремленной и настойчиво прорывалась в кухню. Ксения нарисовала в своем воображении самые красочные картины крысиного прорыва на поверхность и уже почти видела несущуюся по полу длиннохвостую тварь, о которой имела подозрение, что Ной не брал ее в ковчег, что она, эта тварь, сама туда пробралась, когда из соседней комнаты послышались тяжелые шаги Вероники в сторону кухни и ее голос уже из кухни:

 

– Я разберу этот плинтус… И посмотрю ей в глаза!

– По носу ей дай! – подзадорила счастливая Ксения, высунув голову из-под одеяла.

Послышался голос Саши:

– Не трогай плинтус, может, это несущая, и весь дом на нем держится!

В разговор вступила заспанная Люся:

– Хозяйка придет, а вместо дома одни развалины.

– А на развалинах сидит крыса и грызет корку от апельсина, – добавил проснувшийся Сережа.

Скроботанье в полу прекратилось, и Вероника вернулась в постель. Через несколько минут она гневно сказала:

– Нет, я теперь долго не усну. Пойдемте на пляж.

– Ночью?! – хором спросили все. – Пойдемте!

Собирались не долго. Заперев дом на ключ, Вероника, Люся, Саша и Ксения (Сережа поленился) шагнули в ночную непроницаемую крымскую мглу, спустились по длинной лестнице на нижнюю улицу, дошли по ней до следующего спуска и оказались в парке, который в темноте не выглядел интересным или красивым. Кипарисы, похожие на неподвижных великанов, пугали. Где-то ухала сова, а в траве шуршали кошки. Было страшно. Парк не был освещен и, шагая по дорожкам, девочки постоянно натыкались на бордюры. Спотыкаясь и поддерживая друг друга, став друг для друга надежной опорой в этот нелегкий час испытания, Вероника, Саша, Люся и Ксения продвигались к пляжу. Особую трудность в этом предприятии составляли Ксюшины каблуки длиною в десять сантиметров. Каблуки эти то застревали между камнями, то подворачивались на камнях, то выворачивались при спуске, а нужно пояснить, что дорога к пляжу была не чем иным, как этим самым беспрерывным спуском.

– Может, тебе разуться? – предложила Люся, за которую Ксения крепко держалась.

– Некрасиво будет босиком, – ответила Ксения, стиснув зубы.

– Смотрите, – обрадовалась Саша, – море блестит!

– Ура! – громче всех закричала Люся.

Ночное море было абсолютно черным.

– Теперь я знаю, почему это море назвали Черным! – заметила Ксения.

Вероника сказала:

– Ты лучше фотоаппарат включай.

Ксения защелкала фотоаппаратом, и тут же просматривая снимки, радостно приговаривала:

– Всем покажу Черное море!

Идти обратно было веселее, потому как Саша догадалась освещать дорогу включенным фотоаппаратом.

– Столько страхов натерпелись, когда можно было с самого начала так сделать, – сказала Люся, – ну-ка, Саша, сфотографируй меня.

Саша сделала несколько кадров, и вдруг в кустах послышался шорох, от которого кровь у всех застыла в жилах.

Выпустив из рук фотоаппарат, Саша ринулась вверх по лестнице, и все остальные за ней. Когда выскочили на освещенную улицу, стали громко смеяться друг над другом:

– И чего испугались?

– Это Саша всех напугала!

– Да вы бежали быстрее меня!

– А Ксюше даже каблуки не помешали. Может, она притворялась, что ей на них идти тяжело, чтобы я ее тащила? – предположила Люся.

– Да ничего там страшного не было! – сказала Ксения.

– Давайте прекратим этот спор и вернемся, посмотрим, что нас всех так напугало, – предложила умная Вероника.

Спор утих, а Люся сказала:

– Можно было бы и вернуться, только Ксюша снова про свои каблуки вспомнит.

– Саша! – крикнула Ксения. – А фотоаппарат где?

– А куда он денется? – спокойно сказала Саша, подняв руку, – он к руке веревочкой привязан.

Все принялись просматривать кадры, на которых на фоне абсолютно черного моря выделялись испуганные вспышкой лица девочек. А на кадрах, сделанных в парке, вообще ничего не было видно, кроме черной стены кипарисов. Дело в том, что Ксюша без конца спотыкалась, и в самые моменты съемки резко припадала на подвернувшуюся то одну, то другую ногу, утягивая за собой Люсю.

Когда девочки вернулись в снятую квартиру, спать так и не легли. А за чаепитием Люся спросила:

– Ксюш, в такую приятную ночь хочется поговорить о главном. Скажи, как все-таки Бог выбирает людей? Кому Он помогает?

Ксения ответила:

– Если внимательно читать Библию, то видно, что ее героями стали люди, задумывающиеся о душе, о сердце. Соломон просил не богатства, а мудрости, Иоиль просил сохранить его от зла, Иов старался жить праведно, Давид утешался Богом, Его милостью, а не богатством, и так далее. Бог участвует в жизни того, кто думает о душе. Бог не станет вкладывать силы и сердце во временное, в землю, в то, что в итоге сгорит. Он вкладывает в вечное – в душу. Если твоей мечтой будет купить самый дорогой автомобиль, то Бог не пойдет в этой мечте рядом, но если твоей мечтой будет Божье расположение к тебе, то Богу нетрудно, когда понадобится, дать тебе самый дорогой автомобиль, но не он и ничто другое не станет для тебя дороже твоих с Богом отношений.

Саша спросила:

– А зачем люди молятся, если Бог и так знает, что человеку нужно?

– Затем, что от плюса к минусу ток не пойдет от генератора, если не включить цепь, если на кнопку не нажать. Нечто отдано человеку, и без его участия не может работать. Молитва – это как кнопка, грубо говоря, которая включает цепь, и ток пошел, включился свет, заработал двигатель, ожил завод и пошла продукция. Без молитвы нет жизни.

– А если всем доволен и не о чем просить? – спросила Вероника.

– Ребенок маленький порой подходит к маме и лезет к ней на ручки. У него ничего не болит, он ничего не хочет, ему нужно просто на ручки. Вот так и к Богу приходи просто на ручки.

 

7

Как-то, когда Сереже было еще четыре годика, Ксения, сидя за столом, переписывала из Библии текст, который ей был непонятен. Сережа рядом раскрашивал раскраску, потом он отложил в сторону карандаш и спросил:

– А зачем ты переписываешь?

Ксения ответила:

– Потому что это для чего-то написано. А я понять не могу. А как тогда пользоваться этим?

Сережа спросил:

– Мама, а у меня есть Библия?

Ксения ответила:

– Конечно. Мы тебе ее купили, как только ты родился.

– А покажи мне ее.

Ксения поднялась из-за стола и достала из шкафа Библию в темно-красной обложке.

Сережа протянул свои ручки и бережно взял Библию. Он сел за стол рядом с Ксенией и стал перелистывать страницы, рассматривая буковки, которые еще не умел читать. Весь день Сережа любовался своей Библией, а когда лег спать, положил ее под подушку и ладошку положил между страницами. Так и проспал всю ночь.

Утром нужно было идти в садик, и Сережа, когда оделся, взял Библию под мышку и вышел из квартиры.

В детском саду на прогулке все дети играли со своими игрушками, а Сережа ходил по площадке с Библией в маленьком пакетике.

Когда ребята привели Сережу домой, Ксения спросила у него:

– Ну что? Читали твою Библию в садике?

– Да, – сказал Сережа, – нянечка читала и сказала, что такую книгу в садик еще никто не приносил.

– Ну, если она заинтересовалась, то нужно ей подарить одну книжку, которая ей будет понятна.

Ксения достала из шкафа книгу Александра Меня «Сын человеческий».

Эту книгу на следующий день Сережа подарил своей няне.

 

* * *

После ночной прогулки на пляж, на следующий день на море девушки и Сережа пришли только к середине дня. С пирса раздался громкий возглас из рупора:

– Поприветствуем девушек из города Санкт-Петербурга!

– Вау! – отозвались Вероника, Люся, Саша и Ксения.

– И мальчиков тоже! – крикнул Сережа.

Загорать было скучно. Ксения, лежа на спине, укрыла лицо панамкой и из-под панамки потянулась нараспев песня:

Песню подхватила Люся и потянула:

Вероника аккуратно стащила с Ксюши панамку и положила ее над головами Ксении и Люси для сбора вознаграждений от благодарных слушателей.

Мимо пробежала девочка с бумажкой от мороженого и вдруг к панамке вернулась, остановилась. Вероника тихо сказала:

– Девочка, это не для мусора.

Ксения перевернулась на живот и вытянула руки вперед, прижав ладони к горячей бетонной плите. Не повезло Ксении. По пирсу вприпрыжку пробежал крупный мальчик и одной ножкой прыгнул Ксении сначала на одну ладонь, а потом второй ножкой прыгнул на другую ладонь.

Ксения вскочила и, потерев ладони, сказала:

– Хватит тут перед всеми ковриком стелиться! Я в парк пойду.

– А что, ручки болят? – спросила Люся.

– Нет, не болят! – ответила Ксения, стараясь казаться спокойной.

Люся сказала:

– У меня пятка тоже не болит после камушка, который мне в ванной впился, который мне Вероника острой булавкой вытащила, которую в спирт опускала, который больно щипал.

Ксения мило улыбнулась и принялась нервно собирать полотенца, кремы и Сережу. Придя в парк, она расстелила под сосной полотенце для себя и для Сережи и легла отдохнуть. Ксения закрыла глаза, вдохнула чистый воздух и, когда была готова поверить в то, что жизнь прекрасна, на нее с сосны посыпались иголки и чешуя от шишек. Белка сидела на ветке и выгрызала из шишки семена.

На шорох падающих чешуек прилетели воробьи и синички и стали перепрыгивать через руки и ноги Ксении в поиске семян, которые белочка могла обронить.

Ксения вскочила, сложила полотенце и раздраженно сказала Сереже:

– Все, хватит отдыхать! Пойдем в чебуречную!

Только Сережа и Ксения шагнули на тропинку, ведущую в город, как у них за спиной раздались голоса девушек:

– А куда это вы?

Ксения повернулась и беззаботно улыбнулась:

– Никуда. Так, гуляем просто.

– Не ври! Хотели без нас в чебуречную пойти, чтобы мы не видели, сколько ты слопаешь!

– Да ничего я не хотела, я вообще вас искала, – сказала Ксения.

– Нашла? – спросила Саша.

– Да, – ответила Ксения.

– И где мы были? – спросила Люся.

– Ну, пойдемте в чебуречную уже, – сказал Сережа, – кушать хочется.

– Не знаем, можно ли туда голодным врунишкам? – засомневалась Люся.

– Можно! Можно! – ответил всерьез проголодавшийся Сережа.

После сытного обеда в чебуречной компания в добром расположении духа двинулась в сторону квартиры. Только пришли, только закрыли за собой дверь, как позвонила хозяйка квартиры. Открыла ей Вероника.

– Здравствуйте, девочки! – громко сказала хозяйка.

– И мальчики тоже, – добавил Сережа.

– И мальчики! Как вам тут? Хорошо?

– Хорошо, – ответила Вероника, – только соседи внизу очень шумные, постоянно прибегают жаловаться.

– Да, они у нас такие.

– А еще крыса ночью…

– Ой, ну, я побежала, мне на работу успеть нужно, – протараторила хозяйка и спешно ушла.

А Вероника обратилась к Люсе:

– Люся, я хочу заставить тебя спрыгнуть с пирса. Это так интересно! И плавать ты сразу научишься.

– Хорошо, – безропотно согласилась Люся.

К вечеру девушки и Сережа отправились на пляж. Люся прижала к себе огромный розовый круг. Она решительно намеревалась прыгнуть.

Уже на море, на краю пирса, Вероника принялась отдавать последние наставления, объясняя, что Люся должна будет почувствовать в момент прыжка и в момент выныривания.

Люся стояла на краю пирса, покачивая надувной круг, и, опустив голову, внимательно слушала.

– Люся, ты с кругом будешь прыгать? – спросила Ксения, наблюдая за этой картиной.

– Конечно, – ответила Люся, взглянув в страшное море, ожидающее ее, словно жертву.

– Смотри не застрянь в нем, а то будешь торчать вверх ногами. Круг-то хороший, держать долго сможет.

Все, кто были на пирсе, рассмеялись, но Люсе смешно не стало, а Вероника снова принялась убеждать Люсю, чтобы она прыгнула. Люся на каждое слово кивала головой, потом, слегка повернув корпус тела сначала вправо, потом влево и нежно толкнув указательным пальцем Веронику в живот, кокетливо сказала:

– Нет, Вероникочка, я не буду прыгать.

С этими словами она бросила круг рядом с берегом и по камням сползла к воде. Дотянувшись рукой до круга, Люся погрузилась в воду, вскарабкалась на круг и уселась так, что в воде оказались одни пятки.

Люся была счастлива. Она качалась на волнах совсем не страшного моря.

Вечером оказалось, что Люся простудилась. Она измерила температуру, и термометр показал отвратительную цифру – 38 и 5.

– Это не термометр, а диверсант какой-то.

– Диверсант не диверсант, а к Люсе подходить нельзя! И к ее дивану тоже: там микробы! – сказала Вероника.

– Да, да, – сказала Люся, – вот они сидят тут все в рядочек, ножки свесив.

– Не смешно, – не сдалась Вероника, протянув Люсе таблетку и стакан с водой, – все заразимся.

Сережа тем временем перебрал на полке все видеофильмы и нашел кассету с фильмом «Такси-3». Он включил телевизор, а по Люсиному сотовому позвонили. Это была Люсина начальница:

– Как, Люсенька, отдыхаешь?

– Заболела, температура 38 и 5.

– Бедненькая, ну, лечись, – послышался радостный голос начальницы.

Люся выключила телефон и сказала:

– Теперь поняли, почему нельзя, чтобы у меня на работе знали обо мне?

На следующий день на пляж пошли без Люси, а Люся капала капли, пила таблетки и спала. Проснулась она под тихий говор из телевизора. Это Сережа вернулся с пляжа и смотрел «Такси-3».

А на следующий день Ксюша поднялась раньше всех и решила сходить одна на море, пока все спят. Она попила кофейку, привела себя в порядок и тихо вышла из дома. На улице было безлюдно и тихо. «То, что надо!» – подумала Ксения, когда спускалась по длинной лестнице на нижнюю улицу.

Когда Ксения оказалась на последней ступеньке, над ее головой в ветвях сосен что-то зашуршало, потом послышался стрекот, и прямо над головой с сосны на сосну перелетела пушистая рыжая белка.

Оказавшись в парке, Ксения прошла по хорошо известной ей дорожке, которую Вероника не раз показывала, чтобы все запомнили, как попасть на пляж.

Ксения прошагала по той самой дорожке, по которой ходила не один раз в день вместе с девочками и с Сережей, но скоро заподозрила, что вышла не туда. Уж очень незнакомым выглядело все вокруг, а чувство глубокого одиночества, охватившее ее, убедило в том, что она заблудилась. Парк был огромным, дорожек в нем не счесть как много, а к пляжу ведут только две из них. Выйти на нужную дорожку Ксения не смогла, и спросить, по причине полного безлюдья, было не у кого.

Через полтора часа блужданий Ксения вышла к ряду ларьков с сувенирами и сразу поняла, где находится. В самом дальнем краю города Алупки, а если точнее, то на самом выезде из него. Теперь Ксения точно знала, куда нужно идти. Она развернулась и зашагала ровно по бордюрчику, чтобы не пройти нужный поворот.

«Так, здесь вчера играла девочка на скрипке, а здесь мы купили кукурузу… Понятно! Поворот я снова прошла!»

И все же Ксения, пройдя не один круг, нашла, как выйти на пляж. Она спустилась по лестнице к морю, и ее встретили загорающие после долгого купания девочки и Сережа, который сказал:

– Мама! А куда ты ушла с утра?

– Да, мы проснулись, а тебя нет, – вставила Саша.

– Сувениры хотела посмотреть в лавках на выезде из города, – ответила спокойно, стараясь скрыть одышку, Ксения.

– Подобрала что-нибудь? – спросила Люся.

– Там кораллы были? – спросила Вероника.

– Не буду я вам ничего говорить, – закончила разговор Ксения, – пойду лучше искупаюсь.

Идя к воде, Ксения услышала за спиной смех девочек и их шепот между собой:

– Решила без нас искупаться, пойдемте за ней, проследим, чтобы в море не заблудилась, а то вынырнет где-нибудь в Турции…

После купания очень захотелось есть. Ксения с трудом дождалась двух часов дня и принялась всех торопить в чебуречную.

Путь длиною в три каменные лестницы показался Ксении переходом через пустыню Сахару, и по лестнице, ведущей к входу в чебуречную, Ксения вползла уже, помогая руками. В дверях она выпрямилась и прошептала официантке:

– Питья и еды, пожалуйста!

Официантка принесла меню и терпеливо подождала, когда рассевшиеся за столиком клиенты закажут нечто определенное. Когда Ксения прочитала список блюд, она спросила:

– Окрошка, это у вас что? На квасе?

– Нет, на кефире, – ответила официантка.

– Мне ее с укропчиком, а «долма» это что?

– Это как у вас голубцы.

– Со сметанкой мне их, пожалуйста. Еще чебуреков… Ксения перехватала взгляды девочек и сказала им:

– И не нужно на меня так смотреть! У меня «жирометр» сработал, пора пополнить баланс. Четыре чебурека мне! С мясом, с много мяса, мясом!

Получив заказ и поев, слегка опьянев от еды, Ксения умиротворенно произнесла:

– Я сегодня ночью пойду одна на море.

Саша сказала:

– Ксюша пойдет одна на море! Представляю!

Люся добавила:

– Днем дорогу найти не может…

Сережа сказал:

– Мама, там, между прочим, ступеньки-пеньки-пеньки! А Вероника подбросила:

– «Тиха украинская ночь…»

Ксения обиделась и ни с кем не разговаривала очень долго, пока не доела последний чебурек, а когда доела, сказала:

– Тогда завтра в шесть часов утра!

Вероника сказала:

– Меня с собой возьми, я тоже хочу утром на море.

На следующее утро Ксения проснулась очень рано и направилась в комнату, где спала Вероника.

– Я уже не сплю, – прошептала Вероника и поднялась с постели.

Ксения заварила кофе и сделала бутерброды. Размешивая чайными ложечками сахар в кружках, Вероника и Ксения шепотом разговаривали, чтобы никого не разбудить. Вдруг выскочила из комнаты взлохмаченная Люся и прошептала, опасаясь разбудить Сашу и Сережу:

– Уж говорите тогда во весь голос, если ложками гремите на весь дом! Чтобы честно было видно, что вам до остальных нет дела!

Сказав это, Люся вернулась к постели, хлопнув дверью так, что проснулся Сережа и прошептал из своей комнаты, чтобы не разбудить Сашу:

– Почему купаться идут двое, а не спать должны все?

Вероника и Ксения выбрались из дома, и уже на улице Ксения сказала в адрес Люси:

– Истеричка!

– Точно! – подтвердила Вероника.

На одной из лестниц, по которым спускались девочки, Ксения сказала:

– Вероника, иди тихо, здесь белок можно увидеть. Стой! Слышишь шорох в траве? Белки иногда в траву спускаются.

Вероника приготовила фотоаппарат и притихла. Когда из травы показались рыжие ушки, Вероника нажала на кнопку. Сработала вспышка и… Мимо пробежала кошка.

– Тварь какая! Под белку вырядилась!

– И шуршала так натурально!

Ксения достала из кармана халата орешки и по дороге разложила их по веткам сосен, пояснив:

– Знаешь, как интересно на обратном пути орешки эти не находить?! Значит, белочки нашли.

Девушки спустились на пляж. Войти в утреннее, не прогретое солнцем и не заполненное купающимися людьми море было загадочно и эгоистично-приятно.

Когда счастливые Вероника и Ксения вернулись домой, Люся сказала:

– Меня завтра тоже разбудите.

Ксения сказала:

– Ты же сцену устроишь!

Люся возмутилась:

– Я сцену устрою? А чего шептаться, если на весь дом ложками греметь?!

Сережа смотрел фильм «Такси-3».

Днем дружная компания отправилась на самую главную прогулку всей поездки – на гору Ай-Петри! Поднялись по канатной дороге, проболтавшись в маленьком вагончике над пропастью.

– И телевизора не надо… – ахнул Сережа.

Когда оказались на вершине горы, принялись фотографироваться. Было очень страшно, но желание увековечить исторические мгновения было сильнее страха перед высотой.

В горной долине, в татарском поселении, путешественники заказали себе пять лошадей и вместе с проводником отправились на прогулку верхом. В этом приключении очень пригодились навыки, которые девочки и Сережа приобрели, нередко катаясь на лошадях в Питере, на ипподроме. Сережа держался в седле так, как будто родился среди лошадей, а Саша с лошадью слилась в одно целое и даже галопом ускакала далеко от всех в степь. За Люсиной лошадью увязался жеребенок и ни на полметра ни разу от Люсиной лошади не отошел. Остальные девочки с завистью поглядывали на Люсиного жеребеночка, которого невозможно было переманить, а когда Люсе на лоб села огромная красивая бабочка, девочки сделали вид, что этого не заметили.

Сережа восторженно взвизгнул и схватил фотоаппарат. Кадр получился великолепный!

Проводники рассказали историю своего поселения и при этом успели покрасоваться своим умением скакать на лошадях, а фотоаппарат щелкал без устали, сохраняя в себе кадр за кадром.

После великолепной прогулки верхом отправились пешком на противоположную сторону горы. В горах нет причин для ссор и препирательств. Все чувствовали себя необыкновенно спокойно и благородно-весело. Цветущие горные луга, камни под ногами, кузнечики, бабочки, цветочки…

– Ну, Вероника, спасибо тебе, – сказала Ксения, – я в детстве мечтала о таком путешествии.

– И телевизора не надо… – выдохнул Сережа.

После долгого пути вышли к небольшой каменной беседке, построенной на самом краю пропасти. Из беседки этой была хорошо видна дорога-серпантин, по которой предстояло съезжать на машине, которую нужно было еще нанять в поселке, до которого нужно было еще дойти.

– Неужели мы поедем по этой дороге? – с восхищением проговорила Ксения.

В беседку забежали трое разодетых мужчин и с ними три ярко размалеванные девицы. Все они шумели, красовались друг перед другом: мужчины – деньгами, девицы – стройностью ног. Эти люди не увидели красоты вокруг себя. Природа как будто закрылась для них, а им было почему-то весело.

Люся, Ксения, Вероника, Саша и Сережа отвернулись от шумной компании и стали пристальнее всматриваться вдаль, желая насытить сердца и души величием, которое открыл перед ними щедрый, такой простой и искренний Крым.

– Кто спрыгнет с этой высоты с парашютом, тому плачу двести гривен! – заявил во всеуслышание один из мужчин.

– За лечение? – уточнила Люся.

– Если понадобится, – сказала Ксения.

– Если нет, то на услуги в мою компанию, – добавила Вероника загадочно.

– А в какую компанию? – спросил мужчина.

– В ритуальную, – честно ответила Вероника.

Сережа стоял так, что мешал одной парочке фотографироваться, и девушка возмущенно взвизгнула:

– Чей это ребенок? Он мешает!

Ксения обняла Сережу и нежно сказала:

– Это мой ребенок! Он всегда мешает.

А в беседку впрыгнул хозяин расположенного рядом ресторанчика, некий Роджер, и принялся зазывать всех к себе. Ресторанчик его выглядел заманчиво, и все согласились. Пока девочки и Сережа ждали заказанную еду, Роджер, желая выглядеть не просто круто, а неповторимо круто, засыпал всех анекдотами. Анекдоты были несмешными и даже оскорбительными, и в основном про евреев. Когда наступила небольшая пауза, Ксения спокойно и с достоинством сказала:

– Два фирмача переговариваются друг с другом, и один у другого спрашивает: «А вы евреев на работу берете?» Тот отвечает: «Да, берем». «А где вы их берете?»

Смех грянул такой, что перекрыл все предыдущие шутки Роджера. Одесситы, подъехавшие не так давно, буквально покатились под стол, а Роджер куда-то ретировался.

Обратно с Ай-Петри, как и мечтала Ксения, возвращались по серпантинной дороге. Через двадцать минут болтания туда-сюда в окно никто смотреть не мог, а Ксения уперлась головой в сиденье и стонала на поворотах.

– Ксюша, мы по серпантинной дороге едем, ты же мечтала об этом. Не хочешь в окошко посмотреть? – съязвила злая Саша.

Через два часа все приехали в Алупку и с трудом добрались до квартиры, там рухнули на диваны и заснули.

Проснулись от шума, доносившегося с улицы.

Ксения с Сережей подскочили к двери. Ксения, в темноте нащупав дверную ручку, толкнула дверь и успела сказать:

– Сережа, сходи посмотри, что там.

Дверь оказалась запертой на замок, и Ксения сказала:

– Сережа, подожди, – но прозвучала эта фраза поздно, и Сережа ударился головой о дверь.

Ксения сказала:

– Потому что маму не слушаешься.

Сережа, потирая голову, сказал обиженно:

– Ах, вот почему! А я-то думал, потому что темно или дверь еще не открыта…

Сережа сбегал на улицу, вернулся и крикнул:

– Дискотека! День города сегодня, оказывается.

Девочки вскочили с диванов, как могли быстро нарядились и пришли на площадь.

Смотреть на танцующих и радующихся людей было очень весело. Еще веселее было смотреть на Люсю, которая, грациозно пританцовывая, проплыла в толпу. Танцы были ее стихией. Где появлялась Люся, там собирался хороший круг танцующих. В стороне от всей толпы Ксения увидела долговязого, сутулого парня, который переминался с ноги на ногу, не решаясь войти в круг. Парень явно отставал в умственном развитии. Мимо него прошли три пацана и зло над ним посмеялись. Долговязый, по-видимому, привык к издевательствам и не среагировал, только опустил голову.

Ксения подошла к этому парню и стала пританцовывать возле него. Долговязый взглянул очень тепло на Ксению и принялся топтаться на одном месте, постепенно все более вписываясь в ритм мелодии. Через несколько минут парень этот был уже вовлечен в общий круг, а Ксения направилась в сторону снятой квартиры, и Сережа за ней, но тут начался настоящий фейерверк! Сверкающие огни рассыпались над самыми головами толпы под великолепную музыку. Сережа прошептал:

– Вот это да! И телевизора не надо!

После такой прогулки легли, конечно, поздно, а рано утром Ксения поднялась, чтобы пойти на пляж и нашла на постели записку: «Ксюша, разбуди меня. Люся.»

Ксения прошла в комнату, где спала Люся и подошла к ее дивану.

Люся приоткрыла глаза и пробормотала:

– Нет, нет, Ксюнечка, иди без меня.

С Ксюшей в этот раз пошел Сережа, а когда они, накупавшиеся, вернулись, Люся спросила:

– Ксения, а почему ты меня не разбудила? Я даже записку тебе оставила.

Сережа включил фильм «Такси-3» и сказал за маму:

– Мало, значит, оставила.

– Не умничай, Сережа! – сказала Люся. – Нужно было всю квартиру обвесить?

Сережа рассмеялся:

– Представляю, встаем мы с мамой, а по всему дому: «Разбуди меня!» Приходим на пляж, а там плакат над морем: «И почему ты, Ксюша, меня не разбудила?»

Проснулась Вероника и, взглянув на экран телевизора, раздраженно сказала:

– A-а, «Такси-33»!

 

8

Ксения проснулась рано и, лежа на диване, вспоминала далекие времена, как ехала в переполненном трамвае с Андреем, с маленькими Мишей, Максимкой, Данилкой и Антолткой. Она была тогда беременна Никиткой. Ехали все с богослужения. На остановке простояли больше получаса. Замерзли, устали и в трамвай с трудом втиснулись.

– Сколько их тут! Это все ваши что ли? – брезгливо спросила какая-то старушка, взглянув на большое семейство.

– Нет, не все, – ответил громко Андрей, – еще столько же дома остались!

– Нищету плодить! – не утихла старушка.

В разговор вступила молодая женщина и сказала, повернув голову к старушке:

– Да если бы у нас каждая женщина так рожала, в нашей стране проблем бы меньше было! Вы посмотрите, какие детки все чистенькие и хорошенькие у них! Как вам не стыдно оговаривать людей?! Полный трамвай взрослых людей и стариков, а четыре ребенка помешали!

Молодой мужчина подал голос:

– Да если бы моя жена так рожала, я бы только для нее и жил! Второго ребенка еле уговорил родить.

Антошку Андрей взял на руки. Миша с Максимкой протиснулись к окну и спорили, какие из обгоняющих трамвай машин лучше. На Данилку жалко было смотреть, с каким трудом он, пятилетний малыш, стоял в дребезжащем и дергающемся вагоне трамвая.

Рядом сидел молодой парень с очень печальным выражением лица. Ксения с состраданием пыталась понять, чем можно было бы развеять мрачные мысли, явно удручающие этого человека, и заметила, что Данилка тоже смотрел на этого парня. Вдруг Данька, глядя ему в глаза, сказал:

– А ты на небо пойдешь.

– Что? – растерянно переспросил, словно проснувшись, парень.

– Ты на небо пойдешь, – спокойно и уверенно повторил Данилка.

И словно включился свет! Нужно было видеть, как просияло лицо этого молодого человека! Как будто эти слова попали именно в ту область души, которая мешала радоваться жизни и наслаждаться ею. Молодой человек с глубокой нежностью взял Данилку на руки и посадил себе на колени. Ехали они до самого дома молча, обнявшись. Счастливы были оба: незнакомец – решением своей проблемы, а Данька – своей, потому как всю дорогу ехал сидя.

А дома трезвонил телефон. Андрей открыл дверь квартиры и подбежал снять трубку. Звонила его сестра Ира:

– Ксюша дома? Позови ее, пожалуйста.

Ксюша, в пальто, только успев снять сапоги, подбежала к телефону:

– Да, Ира, что ты хотела?

– Ксюш, вы с Андреем что, снова ребенка ждете?

– Ну да.

– Неужели в этом мире есть еще что-то хорошее?! Какие вы молодцы! Я не говорила, но мой муж, когда узнал, что вы верующие, знаешь, что мне сказал? «Посмотришь еще, какие они верующие, вот увидишь, аборты делать будут, рожать-то не станут, если что!» Ты просто не представляешь себе, что для него все это значит!

 

* * *

Люся, Ксюша, Сережа, Саша и Вероника отправились в этот день в Ливадию, чтобы побывать в доме-музее Романовых. Дом, в котором жили Романовы, оказался по-домашнему уютным, совсем не как дворец. Разглядывать личные вещи царской семьи было трогательно. Эти детские рисунки, дневники, фотографии. Страшно было думать о том, что кто-то посмел разорить такое гнездышко.

Из дома Романовых все посетители выходили молча, с грустью. Сколько людей – столько соболезнований в адрес погибшей царской семьи. Вот такая вечная память…

Вероника, выйдя из музея, увидела мужчину в матросской шапочке и попросила его одолжить ей эту шапочку, чтобы в ней сфотографироваться. Шапочку ей мужчина любезно одолжил, и Вероника, положив свои солнцезащитные очки на ровно подстриженный куст лавра, надела шапочку, а Саша приступила к съемке.

После фотосессии Вероника с благодарностью вернула шапочку ее хозяину, повернулась к аккуратно подстриженному кусту, чтобы взять свои очки, но очков на нем не оказалось. Вероника обшарила все кусты и, не найдя очки, очень расстроилась, потому как очки эти подарил ей дорогой для нее человек. Это происшествие с очками испортило настроение Веронике, и даже вид с Ласточкиного гнезда не развеселил ее. И даже возвращение в Алупку не на чем-нибудь, а на теплоходе!

Вернувшись в квартиру, все спешно переоделись и побежали купаться. Море встретило ласковой гладью и с радостью приняло путешественников в свою пучину.

Вечером, уже по темноте, вернулись Вероника, Люся, Ксения, Сережа и Саша в квартиру.

Уставший Сережа грохнулся на пол возле телевизора, а Вероника, с так и не поправившимся настроением, сказала:

– Сережа, тише, внизу люди спят.

Люся уточнила:

– Можно сказать, спали…

Вероника открыла холодильник и достала из него все оставшиеся йогурты и, чтобы отвлечься от печали по поводу утерянных очков, принялась все йогурты доедать, пояснив всем, кто следил за ее действиями:

– Я спасаю продукты.

Люся спросила у Ксении:

– Ксюша, ты вызывала службу «911»?

Ксюша ответила:

– Я – нет.

– И я – нет, – сказала Люся, отобрала у Вероники два йогурта и вернула их в холодильник.

После этого Люся подошла к розетке, чтобы включить утюг, нечаянно зацепила провод от телевизора, и телевизор выключился.

Сережа, стараясь быть ласковым, сказал:

– Маленькая свинка!

– Извини, пожалуйста, – сказала Люся и язвительно добавила: – А ты со своей мамой вместе не разбудили меня на пляж!

Сережа покачал головой и взглянул на маму, которая прошла мимо него, скрючившись. Люся испуганно затараторила:

– Ксенечка, что с тобой? Что у тебя болит? Что сделать для тебя, чтобы прошло? Ксюша, скажи что-нибудь…

Ксюша, с трудом выговаривая слова, произнесла:

– С животом что-то. А что сделать? Спляши.

Люся включила музыку и стала танцевать в своем неповторимом крестьянском и одновременно грациозном стиле, со всеми качественными поворотами корпуса и наклонами головы.

– «Разве можно грустить, когда у тебя в руках настоящий воздушный шарик?!» – смеясь, процитировала Винни-Пуха счастливая Ксения.

Люся закончила танец, и тут раздался голос Сережи из другой комнаты:

– Мама, у меня температура.

Ксения простонала:

– Люся, иди, пляши!

На следующий день Вероника, Саша и Люся отправились в поездку в Севастополь, а Сережа и Ксения остались дома по причине неважного самочувствия, но в парк все же сходили.

Невероятным образом именно в этот день расцвела магнолия, которую так мечтала увидеть Ксения, и в пруду распустились лилии, возле которых сфотографировался Сережа.

Лилии распустились на один день и снова закрылись, а в фотоаппарате остались великолепные снимки.

Вернулись девочки из поездки очень уставшие и вручили Ксении фотоаппарат с отснятыми на него кадрами.

– Там для тебя сюрприз, – сказала Саша.

Сюрпризом оказался видеоролик, который отсняли девочки специально для Ксении.

На видеоролике был записан великолепный перезвон колоколов в соборе. А Люся показала иконку, которую в этом соборе купила. Ксения сказала тихо:

– Не просто красиво, а как будто для тебя лично исполнена. Даже фон такой лазурный, в твоем стиле. Я поздравляю тебя с такой покупкой! Очень за тебя рада.

Люся с нежностью сказала:

– У меня такое чувство, что я из-за этой иконки и попала в Севастополь, как будто иконка эта меня ждала. Почему из всего радует именно это?

Ксения сказала:

– Ну ты даешь! Это же не что-нибудь, а внимание Неба к тебе!

– А почему тогда, когда я думаю о церкви, мне страшно? – спросила Люся.

– Нам, людям, трудно поверить, что Святому Богу есть дело до нас, смертных. Тем более трудно поверить, что мы можем быть Богу симпатичны. На самом деле Бог очень простой и очень искренний.

– А почему многие люди, которые ходят в церковь, – не очень хорошие люди? И ворчат постоянно, стоя возле дверей, когда в храм войти хочется?

– Так это как в жизни. Женятся все, но не все по любви. Так и к Богу приходят все, но не все по любви.

– А как человек может спастись? Ведь, в общем-то, это самый важный вопрос в жизни человека, – вступила в разговор Вероника.

Ксения процитировала строку из Евангелия:

– «Человеку это невозможно».

– Ну ты даешь! Вот так обрадовала!

– «Но все возможно Богу», – продолжила Ксения, – и самое потрясающее – то, что Бог это уже сделал!

Ласковое море простиралось перед девочками и Сережей, когда они пришли на пляж. С морем прощались. Следующий день был днем отъезда. Всей компанией грустно прошлись по парку с лебединым озером. Ксения протянула руку, чтобы в последний раз положить для белочки орешек на ветку сосны, и – чудо! – белка подбежала и взяла орешек прямо из руки Ксении. Ксюша так мечтала об этом! И в последний день это произошло, словно последний штрих на прекрасном полотне двухнедельного отдыха на берегу Черного моря, в городе Алупке.

 

* * *

Поезд Севастополь – Петербург доставил отдохнувший и поправивший здоровье питерский народ на Московский вокзал, к самой станции метрополитена.

Электричка метро по прямой ветке доставила Ксению с Сережей к станции Рыбацкое. Снова милая квартира и ее обитатели.

Из кухни – Сережин голос:

– Никита, ты пойдешь лопать со мной?

Никита вошел в кухню и поправил:

– Не лопать, а пополнять витаминный баланс в истощенном чрезмерным увлечением учебой организме посредством приема пищи! Сколько можно объяснять?

Послышался голос Антоши из ванной:

– Где можно взять хоть одни приличные носки?

Никита пришел на помощь:

– Я знаю где. Нужно пройти через темную пещеру, победить всех монстров, и в конце туннеля, на алтаре, будут лежать два одинаковых нерваных носка…

Телефонный звонок. Звонила Юля из Молдавии. Она уже полгода звала к себе Ксению и, узнав, что Ксения съездила в Крым, а к ней так и не собралась, Юля сильно огорчилась. Ксения сказала:

– Юля, Андрей с работы вернется, я тебе перезвоню.

– Ну, а что тут поделаешь? – всплеснул руками Андрей. – Было бы хуже, если бы мою жену отовсюду гнали, а не приглашали. Я бы тебя тогда бросил.

Уже поздно разбудил успевшую заснуть Ксению телефонный звонок.

– Алло, – сказала Ксения, сняв трубку.

В трубке послышалось чье-то всхлипывание, и сон у Ксении мгновенно пропал:

– Алло, кто это?

– Это Нелли Ивановна, няня Сережина из садика, помните?

Ксения ответила:

– Конечно, помню, здравствуйте, Нелли Ивановна, что-то случилось?

Нелли Ивановна сказала:

– Вот, смотрю, на твой подарок и думаю, как все правильно. Все под Богом ходим.

Ксения не сразу поняла, про какой подарок сказала Нелли Ивановна, и вдруг догадалась, что она о книге, которую ей Сережа подарил.

– Подарок твой на полке у меня всегда перед глазами стоит. Муж-то мой умер на днях. Такой добрый человек был! Ну, ты же знаешь, видела его. Спасибо тебе за книгу эту…

 

* * *

У Ксении было всего два дня, чтобы привести квартиру в порядок после двухнедельного отсутствия. Перестирав и перегладив белье, проведя необходимые воспитательные мероприятия со своими детьми, Ксения двинулась к вокзалу, с платформы которого отправлялись поезда в Кишинев.

Ксения в раскачивающемся вагоне обшарпанного поезда Петербург – Кишинев ехала к Юле в Молдавию. Поехала она одна, потому как поездка в Молдавию была не развлечением, она была жертвенной.

Через два дня и полночи, в два часа поезд прибыл на станцию Бельцы, где Ксению встретили Юля и ее дочка Ирина. Всего у Юли четверо детей. Муж – алкоголик, и пропил все, что в доме было приличного. Юля приезжала на заработки в Питер – этим в основном и выживала. Сейчас возникли серьезные проблемы в отношениях с детьми, особенно с сыном, школьником.

Юля призналась, что плохо ей от всех проблем, что в груди словно пережато что-то и продохнуть нет возможности.

Юля очень рассчитывала на приезд Ксении.

От вокзала до дома доехали на такси. Домом эту лачугу назвать сложно. Ксения, конечно, бывала в разных домах, но такой бедности еще не видела.

Навес над крыльцом, под которым был поставлен старый топчан и маленький кухонный стол, был самой полезной площадью этого жилища. Юля показала в сторону абсолютно плоского топчана и сказала:

– Это наш папа спит. Не обращай на него внимания. Он целыми днями будет ходить и матом ругаться.

Из-под навеса Ксения попала в крошечный коридорчик, который был еще и кухней. За ним шла «комната», всю площадь которой занимал тюфяк, на котором спали двое младших Юлиных детей – Катя и Володя. Из этой комнаты прошли в следующую, где для Ксении была застелена кровать. Рядом на диване спала старшая Юлина дочь Саша. В комнате смог поместиться сервант и маленький столик.

Спать, конечно, долго не ложились, а когда все же улеглись, до утра осталось всего полтора часа. Утром Ксения открыла глаза и увидела школьника Володю, который радостно крикнул:

– Ксения уже не спит!

Ксения сказала:

– Мало того, она готова отправиться в магазин за едой. Вовка, пойдешь со мной?

– Конечно! – ответил радостно Володя.

В доме – ни одного зеркала. Одни осколки. Приводить себя в порядок пришлось по-походному. На топчане под навесом все так же спал Юлин муж, не создавая своим исхудавшим телом никакого объема. Звали Юлиного мужа, как и сына, тоже Володей.

В городе Ксения с Вовкой прошлись по рынку и купили много еды и большой арбуз, который еле дотащили до дома.

Ксения заварила чай и сделала на всех бутерброды. Кружек не хватило, и двоим пришлось пить чай из пол-литровых банок. Чайных ложек оказалось всего две, а вместо сахарницы на стол поставили пластиковое ведерко из-под майонеза.

Ксения находилась не на своей территории и полностью подчинилась быту и закону дома, в котором оказалась.

Юлин муж, пока Ксения ходила за едой, перебрался в комнату на тюфяк.

За чаепитием Юля ошарашила Ксению фразой:

– Может, у меня жизнь такая тяжелая от того, что я детей мало родила?

Ксения спросила:

– Тебе мало четверых детей? С ними еще дай Бог управиться.

– Но ведь женщина должна рожать.

– А муж что должен чувствовать, когда не может содержать столько, сколько ты родишь? Ты молодец, права со всех сторон перед Богом, а муж что?

Юля удивленно посмотрела на Ксению и сказала:

– Я никогда не задумывалась о том, что чувствует муж, хотя он действительно всегда страдал от того, что не может достаточно заработать для семьи.

Две женщины некоторое время молчали, потом Ксения сказала:

– И на дочерей своих не накладывай того, что они снести не смогут. Ты ответственность берешь на себя за каждого рожденного. У тебя веры хватает на то, в чем ты живешь, а если дети в огорчении вырастут за то, что у них конфет не было?

А то, что ты не задумывалась о том, что чувствует твой муж, меня удивляет.

– Я хочу угодить Богу, – сказала Юля.

– Тогда не нужно было выходить замуж. Если ты замужем, то должна угождать мужу, а для этого нужно вникать в его желания.

– Ну, у вас у самих много детей…

– Андрей сам хотел этого и готов был к трудностям.

– Но в Библии говорится о женщине…

– Юля, в Библии и о многоженстве говорится, и о том, что женщина только в особом месте могла находиться в храме. Там, где мужчин не было. Это был Древний Восток. Жизнь была другая и психология. А у женщины выбора не было – кто ее взял, тому она и принадлежала. Восток Востоком и остался, и Христа не принял. Бог нас ведет не на Восток, хотя именно оттуда Сам пришел. Бог ведет нас в Эдем! Причем Христос во всех государствах с разными устоями и понятиями ужился.

– А кстати, о многоженстве… Мужчины действительно могли.

– Дорогая, в Библии речь идет о мужчинах, а в нашем государстве все мужское выбито. Если мужчина дорожит женщиной и берет под свое крыло ее не одну – это одно, а если мужчина разрушил жизнь одной женщине и отыгрывается еще на нескольких – это другое. Навал грубо обращался с Авигеей, своей женой, и Бог Авигею отдал Давиду, человеку, который умел ценить женщину и действительно был способен любить. Дальше рассмотрим вопрос материальный. Если сегодня на Востоке мужчина имеет не одну жену, то каждой из них он обязан выстроить дом, дать образование, и если кто из жен пожалуется на мужа, так священник принудит мужа быть внимательным и щедрым. У нас же каждый, извините, сантехник хочет иметь не одну жену. В итоге оправдывает блуд. Только брать жену – это брать ответственность за ее жизнь. Если в наше больное общество принести идею о многоженстве, то рухнет и то, что с трудом до сих пор удерживалось. Бог очень практичен и учит этому Своих детей, скромно отведя для Себя в нашем расписании один день в неделю, понимая, что жизнь обязывает трудиться. Бог одежды кожаные дал Адаму и Еве, но когда пришел на землю, то ходил в тех же одеждах, в которых было принято ходить в то время и в той местности. Существуют устои, веками сложившиеся, и то, что воспринимается в одной части полушария, не воспринимается в другой. А мне в ванную бы попасть.

– Так пойдем к Оле, она в высотном доме живет, у нее ванная есть.

Ксения заготовила все, что было необходимо для плова, и вместе с Юлей отправилась в гости к Оле, по дороге прикупив для нее арбуз.

Оля встретила Ксению более чем радушно и проводила в ванную. Выйдя из ванной, Ксения увидела подругу Оли Надю, которая пришла специально для того, чтобы встретиться и познакомиться с Ксенией.

Надя работала в местной церкви с молодежью. Все собравшиеся удобно расположились вокруг стола с разрезанным на нем арбузом.

Разговор начала Надя:

– У меня появились сложности с некоторыми людьми. Мне они кажутся недостаточно активными. И на занятиях они невнимательны.

Оля сказала:

– У Нади нашей пунктик на активности. Она не хочет понимать, что емкость каждого сердца разная. Это же парни! Они двигаться должны!

Надя спросила?

– А как же агрессия?

Ксения попыталась помочь:

– Агрессия – это Богом вложенное качество. Как в женщину – любовь. Только любить можно всех подряд, стоя на панели, тогда любовь эта – на разрушение, а можно любовь в семью направить, на созидание. Агрессивно можно обижать, а можно защищать слабых. Чтобы зарабатывать на семью, тоже нужна агрессия, и даже чтобы отстаивать истину, тоже нужна агрессия и мужественность. Наших мальчиков и так достаточно много заставляют сидеть неподвижно в школах.

– Так ведь дисциплина, а в школе – программа…

Ксения печально вздохнула:

– Что только не придумают, чтобы убить в мальчиках все мужское! И ведь получается. Искусственно вгоняют их в состояние неполноценности.

Оля сказала:

– У моего мужа очень серьезные проблемы из-за комплексов, а страдает вся семья.

– Моему сыну тоже не легко, – вздохнула Надя.

Ксения добавила:

– А мне жалко смотреть на здоровенных парней, которые после окончания институтов, в которые их впихнули родители, стоят в супермаркетах на дверях, проверяя, кто из покупателей за что уплатил. Лучше быть востребованным каменщиком, чем никому не нужным инженером. Как мужчина себя уважать будет, если не нужен никому и не умеет ничего? А сколько после институтов переучиваются на сантехников! Это такая катастрофа для многих – со студенческой эйфории попасть в реальную жизнь добывания куска хлеба. А сколько по этому поводу спившихся парней! Может, нужно научиться уважать парня за то, что он умеет табуретку сколотить? Может, помочь ему специальность получить, а уже потом пусть идет выше учиться, если желание появится?!

– Но в школе требуют.

– Мама должна понимать, что мальчику высидеть шесть часов на одном месте – это ненормально, ребенок только тогда высидит, если будет чувствовать тыл свой защищенным.

– А как же тогда смирение?

Оля вспылила:

– Не нужно за смирение и религию прятаться от действительности. Нужно, надеясь на Божью помощь, изо всех сил стараться самим решать проблемы.

Ксения сказала:

– Между прочим, Давид сражался, и Бог был с ним. Павел что-то предпринимал, планировал, и Бог его благословлял. Каждый подвиг в Библии имеет свое имя, имя того, кто этот подвиг совершил. Бог хвалится Своими героями. В вечности человек получит награду. Каждый – свою, им честно заработанную. А ты, как лидер молодежи, в каждом мальчике должна прежде всего увидеть будущего отца семейства.

После долгой беседы Ксения и Юля встретились на остановке с нарядными Ириной, Катей и Володей. Все отправились на центральный рынок. На рынке Ксения купила Кате коляску с куклой, а Володе – военную машину с радиоуправлением. Ирине и Саше Ксения купила по хорошему зеркальцу карманному и одно зеркало – домой.

Во время похода по городу и по рынку Ксения всех фотографировала, потом зашла в фотоателье и сдала карту памяти в печать. Маленький Володя успел много рассказать Ксении о своем отце, что он у него служил на флоте и что он очень умный и отлично решает любые задачи по математике.

Пока гуляли, фотографии были напечатаны, и вся компания, счастливая и веселая, вернулась домой.

Первым делом приготовили плов. Было уже темно, когда собрались за столом под навесом. В гости пришли дети из соседнего дома вместе с их мамой и одна из Ириных подруг. Все по очереди рассказывали разные смешные истории и дружно смеялись.

На следующий день Ксения поднялась раньше всех и первая вышла во двор.

Во дворе ее встретил улыбающийся муж Юли Володя. Он сказал:

– Любит Бог меня!

Ксения вопросительно взглянула на хозяина дома. Володя продолжил:

– А знаешь почему? Потому что ты к нам приехала. Я всем соседям хвастался. Что к нам из Питера гость приедет. Мне не поверили, сказали: «К вам? В вашу хибару? Да вам и положить негде», а я сказал, что мы найдем место. Ты думаешь, я спал? Я могу каждое слово повторить, о чем ты говорила, с того момента, как ты с поезда пришла.

Володя взял ведро со скамьи и отправился бегом за водой. Вскоре вернулся, вылил воду в умывальник и сказал торжественно:

– Думаешь, это тебе? Это для Иисуса!

Володя сел на край лежанки под навесом, закинул ногу на ногу, тряхнул головой и со слезами на глазах сказал, ударив себя в грудь:

– Зачем ты это делаешь со мной?

Володя поднял на Ксению счастливые по-детски глаза и сказал:

– Зачем ты бьешь меня в самое сердце? И вот, ты умная такая, да? А скажи мне, почему Христос дал это тебе, ребенку, а не какому-нибудь козлу?

Помолчав немного, Володя опустил низко голову и сказал уже не Ксении:

– О Иисус! Ты молодец!

После этих слов Володя ушел. Ксения умылась, вскипятила чай и накрыла на стол. После чаепития все, кроме мужа Юли, пошли в молитвенный дом на служение. Народу в доме было очень много. С кафедры говорили люди разные, но, когда вышел и стал проповедовать пожилой человек, Ксения буквально оторвалась от реального мироощущения. Проповедь шла на молдавском языке, и Ксения не поняла ни одного слова, и именно поэтому информация, минуя разум, попала прямо в сердце. Ксения уже не помнила, когда так комфортно чувствовала себя. Никогда прежде не испытывала она такого глубокого покоя. Слезы потекли по щекам, и Ксения опустила голову, чтобы спрятаться от людей. Она знала, что Бог говорит что-то лично ей, что-то сокровенное, нежное, и ее сердце не могло не распахнуться навстречу этим словам.

Уже после окончания служения Ксения спросила у Оли, которая сидела рядом, о чем была проповедь, и Оля ответила:

– О том, что Христос дает с избытком.

Ксения молча вышла со службы и прошла мимо толпящейся молодежи. Дорога от Дома молитвы шла круто под гору. На дороге стояла, опираясь на клюку, очень старая женщина. Весь вес своего тела она удерживала на этой клюке и боялась шагнуть, потому как чтобы сделать шаг, необходимо перенести опору, а сделав это, она непременно упала бы. Осложняло ситуацию то, что под мышкой женщина держала литровую банку с молоком. Ксения посмотрела в сторону молодежи и, как бы извиняясь, что вынуждена вмешаться не в свое дело, подошла к женщине, взяла ее под руку и предложила помощь. Ксения довела старушку до ее дома, и старушка эта не отпустила Ксению от себя, а попросила войти в дом.

В доме было очень чисто. Ксения села на стул, а старушка заговорила, глядя нежно на Ксению:

– Аллилуйя! Аллилуйя! Доченька, ты расскажи, откуда приехала. Какая ты умница, что приехала!

Побыв недолго в этом доме, Ксения вернулась в Юлин дом, а Юля в чьем-то доме в это время была на встрече молитвенной группы.

Дома встретил Ксению Володя, Юлин муж. Он был одет в чистую рубашку и очень обрадовался, когда увидел Ксению. Володя принялся рассказывать Ксении о себе. Во время всего разговора под ногами сновали маленькие гуси и утки. И вдруг неожиданно хлынул дождь! Не просто дождь, а «проливень», как говорили когда-то в Торопце, словно небо раскрылось.

Володя выскочил из-под навеса во двор, под дождь и радостно закричал:

– Смотри! Дождь! Это ты нам дождь привезла! Ты знаешь, какая у нас была засуха?!

Володя кинулся собирать в кучку гусей и уток, чтобы загнать их в сарай. Из дома выскочил сын Володи, Вова, и кинулся помогать отцу. В это самое мгновение с молитвенной группы вернулась Юля и со смехом тоже включилась в общую кутерьму.

Картина стоила того, чтобы ее увидеть, а для этого проехать огромное расстояние на поезде: папа, мама и сын бегали счастливые по двору и подзадоривали друг друга, обливаемые потоком долгожданного дождя.

Когда промокшие гусята и утята оказались в сарае, Юля подошла к Ксении и сказала:

– Все ждут тебя у Тавифы дома. Очень хотят послушать.

Юля вызвала такси и, когда машина приехала, Володя старший с зонтом в руке побежал всех до машины провожать. Он раскрыл зонт над Юлей, обнял ее и закричал, перекрикивая гром и шум дождя:

– Юльти! Как я тебя люблю! Как я тебя люблю!

А поздно вечером в доме Юли и Володи их малыши Катя и Вова устроили представление, разыгрывая очень смешные сценки.

Маленькая хибара буквально сотрясалась от веселья. Юля принялась рассказывать разные истории, а Володя-старший достал со шкафа свой армейский альбом с фотографиями, чтобы показать Ксении, каким он был в молодости.

Ксения осторожно взяла альбом и внимательно посмотрела все фотографии, задавая по ходу вопросы о корабле и друзьях.

Когда Ксения закрыла альбом и отдала его Володе, он сказал:

– Спасибо тебе, что ты посмотрела эти фотографии.

А Саша, старшая дочка протянула отцу новые фотографии, которые были отпечатаны Ксенией. Володя просмотрел внимательно их и вдруг очень проникновенно сказал странные слова:

– Вот как можно так, беду у людей забирать?

Ксения ничего не ответила. Дети разыграли очередную сценку, и Ксения рассмеялась, а Володя-старший снова всех удивил:

– Вот ты смеешься, а я Христа вижу…

Пора было уже двигаться к вокзалу. Ксения спросила у Володи:

– Провожать пойдешь?

Он ответил:

– Нет, конечно. Я же там расплачусь, как маленький.

Володя так пожал руку Ксении, что она почувствовала физически, как ток пробежал от его руки к ее. Свою слабую жизнь, все, что осталось живым в сердце, через это рукопожатие этот человек отдал Ксении, не ей, конечно, а Иисусу Христу, надеясь на то, что Он знает, что сделать с тем, что осталось в нем.

По дороге к вокзалу Юля спросила:

– А ты хоть понимаешь, что не сама все это делаешь?

– Да, – ответила Ксения.

На улице было очень темно. Дети шли по дороге, держась крепко за руки, словно боясь растеряться. Свет уличных фонарей падал на лица и не освещал заношенные, латанные-перелатанные брюки и платья. Оставались видимыми лишь улыбки и руки, а в вечерней тишине слышалось дыхание и шорох гравия под ногами.

Красивая тихая молдавская ночь.

– А хочешь, я тебе историю расскажу? У нас семья есть многодетная, и у них с жильем проблема. Мать этого семейства объявила пост и сказала, что есть не будут все, пока не упросят Бога о квартире. Есть не давала даже младшей дочке, а ей четыре годика. Во время молитвы было пророчество в собрании у нас. Бог сказал: «Дам просимое по молитве младшей дочери». Все, конечно, стали спрашивать у ребенка, как она помолилась, а девочка ответила: «Я сказала: – Господи, дай Ты маме эту квартиру, а то кушать очень хочется…»

Ксения захлопала в ладоши:

– Вот так история! Вот спасибо, Юльти!

И тут за спинами у всех раздались залпы салюта. Оказывается, в Бельцах был праздник, день города. Катя закричала:

– Смотрите! Салют! Это для Ксении, в день отъезда!

Уже на вокзале, когда подошел поезд и Ксения поднялась на ступеньку вагона, провожающие ее Юля, Тавифа, Саша, Ирина, Катя и Володя-младший запели гимн «Господь нам встречу подарил». Под эту песню Ксения поехала, а дети бежали по платформе, махали ей руками и кричали:

– Приезжай еще!

 

9

Ксения ехала в поезде домой и вспоминала, как со своими маленькими сыновьями ходила по музеям. Особенно любили дети ходить в Эрмитаж.

Поход в Эрмитаж был всегда событием.

– О! – воскликнули с восторгом Миша и Максим, глядя на резную позолоченную мебель, великолепные паркеты, посуду, часы «Павлин».

– Мама! Это что, царь пользовался всем этим? Ничего себе, в таком доме жить!

Старенькая смотрительница музея услышала слова детей и очень строго сказала Ксении:

– Это вы так детей учите? В этом зале произошло свержение царского правительства! Сигналом был залп из орудия крейсера «Аврора»! Революционеры завоевали власть. Ленин победил. «Камень на камень, кирпич на кирпич; умер наш Ленин, Владимир Ильич!» – вот какие слова должны маленькие дети знать! А вы им о царе…

Ксения сказала:

– Теперь объясните детям, кто такой Владимир Ильич.

Смотрительница музея невозмутимо ответила:

– Вождь Социалистической революции!

– А теперь объясните детям, что такое Социалистическая революция.

Смотрительница растерянно посмотрела на детей и замолчала.

Ксения с детьми направилась в зал с огромными картинами. Там она сказала детям:

– Когда я была такая маленькая, как вы, у нас не было Библии и вообще о Боге говорить было запрещено. Моя мама, ваша бабушка, водила меня и мою сестру, вашу тетю Аню, в Эрмитаж, и по картинам в музее мы узнали библейские истории о Моисее, Аврааме, апостолах и об Иисусе Христе. Для меня этот зал с картинами – самое любимое место во всем музее. А нарисовано все как по-настоящему!

– Сейчас очень модное направление – абстрактное, – сказал Миша.

Ксения сказала:

– Реалистическое изображение природы и людей – это то, что обогащает внутренний мир человека. Знаешь почему? Потому что Бог сотворил природу от чистого святого сердца, а абстракция и все такое прочее, оно исходит от падшего человека, от сердца, пораженного грехом. Я как-то побывала на выставке одного модного художника и ушла с этой выставки с ощущением, что меня не просто обокрали, а изнасиловали мою психику. Никогда не забуду этого состояния. Далеко не все безопасно смотреть.

 

* * *

В Питере Ксении необходимо было успеть на работу Ей позвонил Андрей, потом – все дети по очереди, предлагая встретить с поезда, но Ксения сказала:

– Не нужно, занимайтесь своими делами, что там ехать-то? На метро доберусь.

Выйдя из вокзала, она поняла, что за три года пользования машиной абсолютно разучилась ориентироваться в транспорте. В метро по табличкам вышла на нужную линию и в пути подрассчитала, что ни к чему с сумками переходить дорогу с трамвая, на котором нужно доехать от метро до дома, и Ксения вышла на одну станцию раньше, чтобы приехать на автобусе с другой стороны и попасть в итоге на ту сторону дороги, на которой стоит ее дом. Оказалось, – чего Ксения ну никак не ожидала, – что от этой станции метро никакой транспорт к ее дому не идет, и, проехав пару остановок на каком-то автобусе, Ксения вышла и прошла пешком к трассе, которая вела в сторону ее улицы.

С двумя тяжелыми сумками Ксения прошла минут десять и не смогла найти остановку, потому как уже давно действовала построенная объездная дорога и все остановки были перенесены или убраны. Ксения попыталась остановить маршрутку, но именно на этом участке трассы ни одна маршрутка не остановилась и даже не перестроилась в правый ряд, не рассчитывая в этом месте подобрать пассажира.

Ксения простояла минут двадцать и, оценив расстояние до ближайшей остановки, решительно отправилась к дому пешком по дороге с односторонним движением. То есть, машины летели к Ксении. Настал момент, когда предстояло пересечь спуск с объездной дороги, очень широкий участок, который пересекать запрещено, но руки устали от сумок, времени было очень мало, и Ксения, взлохмаченная и выбившаяся из сил, шагнула на дорогу.

Она прошла две полосы, предстояло пройти еще три, и тут с объездной дороги промчался перед Ксенией микроавтобус и неожиданно резко затормозил, хотя, тормозить и останавливаться на этом участке категорически запрещено.

Из окна кабины выглянул взлохмаченный водитель с изможденным лицом и злобно прокричал:

– Как попасть в Рыбацкое? Я три часа кругами езжу по этой д-дороге… объездной!

Ксения подскочила к микроавтобусу, открыла дверь кабины и, втиснув сумки, а затем усевшись сама, ответила:

– Возьмешь меня с собой, – узнаешь!

Ксения, только то и зная, как проехать в Рыбацкое на машине, приехала сама и помогла водителю микроавтобуса. Оба были счастливы.

На работу Ксения, конечно, опоздала, а проходя мимо стоянки машин, увидела, как двое мужчин, присев и спрятавшись между двумя стоявшими машинами, осторожно вскрывали одну из них.

Ксения, как только вошла в магазин, сразу подбежала к Кириллу из отдела электрики и сказала взволнованно:

– Иди курить!

– А кто потом мне лекцию о вреде курения прочитает? – улыбнулся Кирилл.

– Лекцию, как всегда, прочитаю я, – ответила Ксения, – но ты сначала сходи покури, там мужики машину чью-то вскрыть пытаются, нужно их спугнуть.

Кирилл быстро вышел на крыльцо и взглянул на стоянку. Ксения тоже вышла на крыльцо, как будто о чем-то спросить у Кирилла.

Кирилл сказал:

– Там никого нет.

Ксения сказала:

– Ты подольше постой, и увидишь.

Через несколько минут из-за машин поднялись двое мужчин, быстро сели в припаркованную рядом машину и уехали.

– Видишь?

– Да, как спрятались-то! Ну, воров мы прогнали, теперь можно и курнуть, – сказал Кирилл.

Ксения сурово взглянула на него и жестко ответила:

– Взрослый человек и не понимаешь, что, покупая сигареты, ты оплачиваешь целый букет болезней для себя! Брось сигарету и иди работай.

Накормив народ, Ксения зашла в универсам, чтобы купить еды домой.

В магазине продавался кофе в наборе со стеклянным кофейником. Кофейник прилагался как подарок, то есть бесплатно.

Дома Андрей, раскладывая покупки, цинично спросил:

– Зачем ты этот кофе купила? Ты же его не любишь.

Ксения ответила неразумному мужу:

– Из-за подарка. Я давно такую кофеварку хотела.

Андрей ухмыльнулся.

Никита распаковал коробку с кофе и кофеваркой и крикнул, достав ее из коробки:

– Вау! Я давно хотел это!

Ксения обрадовалась Никиткиной радости по поводу приобретенной кофеварки и сказала победно Андрею:

– Вот видишь?! Так я и купила, потому что…

Ксения не закончила фразу, когда увидела, что Никита отставил в сторону кофеварку, даже не взглянув на нее, поднял над собой полиэтиленовую упаковку с пузырями, в которую кофеварка была завернута, и с удовольствием принялся лопать пузырьки.

Андрей сказал Никите:

– Сын, хватит заниматься не делом, поехали машину в гараж поставим.

Только они ушли, раздался телефонный звонок. Это звонила Ирина с работы, из Пулково:

– Ксения, ты телевизор смотришь?

– А что случилось? – испугалась Ксения.

– Самолет разбился! Анапа – Петербург, полностью людьми укомплектованный. Что тут творится… Ты не представляешь!

– Ириш, а ты как во всем этом?

– А только я и могу понять этих людей после всего, что сама пережила с Лешей своим. Делаю все, что могу. Теперь понимаю, почему меня Бог отправил на это время в Пулково работать.

Только Ксения положила трубку, как позвонил Никита:

– Мама, в папину машину тетка въехала.

– Симпатичная? – спросила Ксения.

– Ну, да так, ничего…

– Придется твоему папе помочь. Кто, как не жена, должна в трудную минуту оказаться рядом.

Ксения вышла из дома и дошла до места столкновения двух машин. Столкновение произошло прямо на трамвайных путях, на которых Андрей разворачивался. Вследствие аварии на машине Андрея был выломан бампер, а на машине у «тетки» – вмят номер. Андрей стоял в окружении трех женщин: хозяйки пострадавшей машины, водителя трамвая, которая кричала, что из-за аварии ей не проехать, и пассажирки из этого трамвая, которая требовала с Андрея оплату за несостоявшийся проезд. Вскоре появился муж женщины, которая столкнулась с машиной Андрея, и принялся на Андрея кричать.

Ксения занялась переговорами с тремя возмущенными женщинами, объяснив, что плату за проезд должны взять с виновного в ДТП, которого еще нужно установить, а трамваи и без аварий самый ненадежный транспорт и ломается без конца сам по себе, за что никто с водителей трамваев ничего не спрашивает.

Потушив таким образом возмущение, Ксения посочувствовала хозяйке машины с помятым номером и предложила послушать, о чем смогли договориться мужчины.

Мужчины же, в свою очередь, уже не просто мирно беседовали, а весело смеялись и извинялись друг перед другом, решив возникшую проблему на месте. После этого разъехались, отзвонившись в ГАИ, чтобы оттуда не приезжали.

Вся питерская суета с ее сюрпризами в каждом мгновении каждого нового дня грозила поглотить яркие воспоминания о поездке в Крым. Чтобы этого не произошло, Люся, Вероника, Ксения, Саша, Сережа и конечно же Леночка, перед которой все чувствовали себя виноватыми, встретились в выходной день в кафе «Сладкоежка», чтобы посмотреть отпечатанные снимки.

– Какие же вы все-таки… – рассмеялась Леночка, просмотрев все фотографии из Крыма, – ну, сболтнула бы я на работе лишнее, и что из того? Как же скрыть от меня такую поездку?! И съездили-то как здоровско! А я? Скоро осень, опять дожди, холода…

– А почему такие скучные слова в адрес осени? – спросила Саша. – Осенью тоже можно съездить хорошо. В Пушкин, например.

Леночка сказала:

– Нет! Вы просто обязаны вывезти меня куда-нибудь вместо Крыма! Пока не кончилось лето!

– Сестрорецк! – предложила Вероника.

– Сестрорецк! – повторили все хором.

– В субботу! – предложила Леночка.

– В субботу! – согласились все.

Куда конкретно ехать, не обсуждалось, главное – поехать. Только с Вероникой этот номер не прошел, и Ксения за день до наступления субботы, то есть в пятницу, подъехала к месту работы Вероники, чтобы обсудить с ней подробный план путешествия. Вероника, в белой ажурной кофточке, села в машину к Ксении:

– Ну и куда мы поедем? – спросила она.

– По шоссе где-нибудь… Так, чтобы можно было припарковаться удобно.

– Тогда я предлагаю место, куда на днях уже съездила.

Вероника развернула новую карту, которая лежала у Ксении в машине и несколько раз провела пальчиком по предполагаемому маршруту, подробно объяснив, как сначала нужно заехать к ней, чтобы подобрать ее с тяжелым мангалом от дома.

– Ну что? Запомнила? – услышала Ксения и поняла, что нужно что-то ответить.

– Да, – твердо сказала Ксения.

– Тогда еще раз… – почему-то сказала Вероника.

И вот на следующий день, в субботу, проснулась Ксения и выглянула в окно, чтобы убедиться, что нет дождя. А значит, поездка не откладывалась.

Ксения выкатила машину из гаража и заехала на автомойку. Автомойка была занята слишком долго, и Ксения уже занервничала, поглядывая на часы:

– Парятся они там, что ли?

Наконец мойка освободилась, и Ксения смогла вымыть свою машину. После мойки Ксения буквально за полчаса долетела до центра, но съехав с моста и свернув направо, не смогла вспомнить, о чем именно говорила Вероника и что она показывала на карте.

Ксения оказалась явно не на той улице и припарковалась, чтобы развернуть карту.

– Так, главное – найти то место, где Вероника своим коготком стерла название улицы… Что-то там было про мечеть… Про улицу под каким-то углом…

Ксения отъехала от поребрика, проехала немного вперед и свернула налево. Прямо на нее летели машины.

– Ах, да! Что-то Вероника про одностороннее движение сказала…

Ксения развернулась, доехала до ближайшего переулка, свернула на него и увидела Веронику. О том, что выехала на эту улочку случайно, Ксения говорить, конечно, не стала.

Девочки загрузили мангал, сумку с покрывалами и полотенцами, мяч и сели в машину, а доехав до оговоренного места встречи с остальными девочками, стали пристально смотреть по сторонам.

Через полчаса зазвонил телефон, и Ксюша нажала на его зеленую кнопку. Из телефона послышался неспокойный голос Люси:

– Ну и где вы так едете? Мы вас уже полчаса стоим ждем!

– Где? – взвизгнула Ксения.

– У мечети!

– И мы вас полчаса ждем у мечети!

Ксения уронила телефон на колени и завела машину. Только тронулась с места, как увидела за деревом Люсю с Леночкой. Когда все друг друга увидели, то очень постарались смеяться как можно приличнее. Тут подошла Саша, все загрузились в машину и тронулись в путь.

Указывать путь взялась Вероника и диктовала, когда налево, когда направо, а уже в Сестрорецке Ксения приготовилась свернуть на узкую улочку, которая вела к пляжу.

При въезде на эту улочку висел «кирпич», а следовательно, проезд запрещен. Ксения притормозила, решая вопрос, распространяется ли действие этого знака лично на нее, но, увидев невдалеке машину ГАИ, поняла, что распространяется, и проехала до следующего поворота.

На следующем повороте висел такой же банальный, без интеллектуальной изюминки, «кирпич», и стояла машина ГАИ, а в ней сидели работники этого самого ГАИ.

– Прям братья родные, проворчала Ксения в адрес знаков «кирпич».

Наконец нашелся поворот, не загруженный машинами ГАИ, и Ксения проехала к пляжу. Проехав благополучно между деревьями и выехав на сказочно чудесную лужайку, Ксения заглушила мотор. Девочки весело высыпали на лужайку. Первым делом установили мангал, потом раскинули покрывала, а в центре организовали «стол». Ксения принялась осторожно нанизывать мясо на шампуры, Вероника взялась раздувать фанерой угли в мангале, Саша, Люся и Леночка занялись перемывкой фруктов и овощей.

Со стороны дачных домиков подбежала разгневанная дамочка и скомандовала:

– Уберите отсюда все! И машину тоже! Я здесь торгую мороженым, эта территория оплачена!

Фанера зависла в руках у Вероники. Саша, Люся и Леночка пролили воду себе на босоножки, а Ксения оторвала взгляд от шампура и спросила:

– А знаки где?

– Вам, может, начальство привести? – прокричала несдержанная дамочка.

– Можно. Для порядка, – ответила Ксения.

Дамочка гневно развернулась и зашагала в сторону домиков. Минут через десять она вернулась с каким-то джентльменом. Джентльмен расправил плечи и приготовился толкнуть речь, которая будет способна повлиять на всех присутствующих. Все пять присутствующих красавиц устремили свои взоры на оратора, выстроившись в ряд, готовые внимать.

Джентльмен сладко вздохнул, улыбнулся, повернулся к свирепой мадам и сказал ей очень мирно:

– Я сейчас принесу удлинитель, и ты вон там, левее немного, поставь холодильник.

Девочки вернулись каждая к своим обязанностям, а к Ксении подбежала компания ребят и девушек с волейбольным мячом:

– Вы не дадите нам насос, мяч подкачать?

Ксения честно ответила:

– У меня нет насоса.

Одна девушка из компании ухмыльнулась:

– Действительно, зачем в машине насос?!

Компания отбежала, а Саша сказала:

– Ксения, а ножа-то у тебя тоже нет.

– У меня, Сашенька, даже бензопилы в машине нет! Какой я после этого водитель? Да?

Леночка в этот момент проворчала, отмахнувшись от дыма, клубящегося с мангала прямо в ее сторону:

– Ну почему этот дым и пепел именно на меня?

Люся мило улыбнулась:

– Как можно жаловаться на дым и угольную пыль на пикнике? Я деньги плачу в аптеке, чтобы уголь съесть, а к тебе он в тарелку бесплатно летит.

– Шашлык готов? – спросила Саша.

– Горячее сырым не бывает! – ответила Люся, сняв один шампур с мясом с мангала.

Все остальные тоже взяли по шампуру и, выстроившись в круг, подняли шампуры на вытянутых руках к центру круга:

– За то, что лето и для меня началось! – сказала Леночка.

– Да! За твой первый день лета! – подтвердила Саша.

– В общем, за открытие сезона! – сказала Люся.

– За каникулы! – сказала Вероника.

– За минуты настоящего счастья! – сказала Ксения.

– Покупаем мороженое! Мороженое покупаем! – крикнула мороженщица, глядя в сторону загорающих на пляже, которых для выходного дня было слишком мало. – Лето кончается, на пляже мороженое поесть уже долго не сможете!

Зазвонил Вероникин телефон, и она по-деловому ответила кому-то:

– Дело в том, что я сейчас на работе, подъехать смогу к вам только вечером.

Когда Вероника отключила телефон, Саша сказала ей:

– Звучало убедительно. Особенно на фоне криков играющих в волейбол на пляже и на фоне плеска в воде купающихся.

– Упс… – только и нашла что сказать Вероника.

– Это просто праздник какой-то! – сказала Леночка через час, пытаясь дотянуться до ведра с фруктами.

– Тебе наклонить? – спросила Саша.

– Нет, – слабым голосом ответила Леночка, – дотянусь, наверное.

Когда девочки ушли купаться, Ксения прошептала, глядя им вслед:

– Да! Человек – венец творения!

Она любовалась подругами, и сознание того, что их судьба в руках не каких-нибудь людей или обстоятельств, а в надежных руках Того, Кто однажды захотел, чтобы каждая из них украсила собой этот мир, погрузила Ксению в облако покоя.

А мимо нее уже в пятый раз протопала суровая мороженщица, возмущенная отсутствием покупателей в такой, по всем приметам доходный, день.

«Вот, знала бы эта мороженщица, что и она венец творения, не топала бы здесь», – подумала Ксения.

Мороженщица, протопав обратно мимо Ксении, проговорила сквозь зубы:

– И кто только уживается с такими, как ты?!

Ксения простодушно ответила:

– Великодушные! Только они меня терпеть и могут. Так и собираются именно вокруг меня самые лучшие создания.

Из воды вышли Саша и Вероника. Вода смыла с них остатки офисной пыли в виде косметики. Волосы потеряли укладку.

«Какие же они красивые!» – подумала Ксения.

– Хватит валяться! – сказала Вероника. – Иди купаться! Каникулы у нас сегодня или нет?

Подбежала веселая Люся и затараторила:

– Там парни купаются, а к ним в воду пришел другой парень с видеокамерой, чтобы их заснять, а в одной руке у него бутылка с пивом открытая. Парни эти крикнули ему: «Эй! Пиво в воду не урони!» Не за камеру испугались, а за пиво!

– Смешно, – серьезно сказала Ксения, – но неправильно. Переживать нужно было им не за пиво, а за камеру. Камера дороже стоит.

Девочки переглянулись и, перебивая друг дружку, сказали:

– Ксюша, сходи окунись, ты перегрелась. За машиной мы посмотрим.

Вода была замечательная, а после купания состоялась игра в волейбол, и бедный мячик летал не столько от рук к рукам играющих, сколько шлепался на животы и спины немногочисленных загорающих.

У Ксении зазвонил телефон, и она нажала на любимую из всех кнопок телефона – на зеленую.

– Ну, что? Как вам там на пляже под дождем? – послышался из телефона голос Андрея.

– Какой дождь? Что, в городе дождь?

– Ливень стеной! С самого утра.

– Девчонки, представляете? В городе весь день дождь!

– В Комарово, между прочим, тоже, – лениво добавил проходивший мимо мужчина.

– Поэтому и народу на пляже нет, и машин на дорогах. На пляже только местные, – добавила Леночка.

– Даже солнце за нас! – со слезами на глазах сказала Саша.

Уже вечером, когда солнце намекнуло на то, что хочет отдохнуть, девочки неспеша собрали все вещи и выехали с территории, которую заняли с утра. По дороге к городу свернули на обочину и, на радость цветочнице, купили много садовых цветов, от которых в машине стало необыкновенно уютно.

– Да, – вздохнула Ксения, – только женщины могут организовать такую красоту! Что было бы с этим миром, если бы не женщина? И на войне, и в быту – все на ней держится. А сейчас? Разве не война? Эти клубы, фильмы, деньги как бомбы мужчин косят. А женщина? Из пепла строит, сохраняет. Женщина действительно прекрасная часть человечества!

Девочек Ксения развезла к удобным для них станциям метро и одна в машине возвращалась домой.

«Женская свобода – вещь хрупкая, – подумала она, вспомнив о домашних делах, – поэтому так важны такие островки свободы, где только ты и все только для тебя, а когда таких «ты» пять, то ощущение праздника получается на пять!»

 

10

У Нины родился сын. Ксения приехала поздравить ее и остановилась возле двери, не сразу позвонив.

Там за дверью в маленькой кроватке сопел новый человек, новое чудо природы.

Когда Ксения позвонила, дверь открыл отец этого малыша, Анатолий, муж Нины.

– Поздравляю! – сказала Ксения.

Разглядев малыша, Ксения спросила у Анатолия, который любил слишком хорошо выпить:

– По каким принципам планируешь воспитывать свое чадо?

– Не по библейским, – ответил Анатолий и ухмыльнулся.

– Почему? – серьезно спросила Ксения.

– Сурово слишком. Хочу, чтобы сын рос свободным и независимым. Без закона. Люблю потому что сына своего.

– А Бог, значит, не любит, если закон установил? – спросила Ксения. – Только прошу заметить, – продолжила она, – что закон появился после потопа всемирного. Бог долго ждал, когда люди по совести жить станут, не хотел ущемлять свободу Что случилось? Мир пришел к полному развалу, его только и пришлось что уничтожить. Чтобы не привело человечество снова к подобному, Бог дал закон. Когда твоя любовь к сыну приведет к катастрофе, что ты станешь делать как отец? Следить станешь за каждым его шагом, чтобы не произошло ничего подобного. Так поступил и Бог относительно человечества.

Анатолий улыбнулся:

– Да, умеешь ты заступиться.

Ксения сказала:

– Я всегда заступаюсь за слабых и беззащитных. Профессия у меня такая.

– Это Бог-то слабый?

– Иногда да. Среди обвинений в Его сторону. Бог однажды проявил слабость, чтобы пройти ради нас Голгофу. Что сделали с Ним, воспользовавшись этой слабостью? Так что Бог не имеет права быть слабым, ради тех, кто верит Ему и в Него.

 

* * *

А время шло. В толкотне по канцелярским магазинам Ксения провела не один день, потому что никогда не умела купить все сразу и навсегда.

Дома ее парни, когда просмотрели содержимое пакетов, проворчали, что что-то забыли купить. Взмокшая и обессилевшая Ксения взглянула на купленную ко всему прочему одежду, когда пришел Андрей и предложил:

– Хочешь прокатиться со мной к Эрнесту? Он пригласил на плов. Настоящий, национальный.

Ксения простонала:

– Сделай одолжение, увези меня куда-нибудь, а то сейчас дети начнут все примерять и мне показывать.

За рулем сидел Андрей. Ксения закрыла глаза, чтобы насладиться движением, в котором она не участвовала. Вдруг машина резко затормозила, Ксения открыла глаза и увидела возле машины работника ГАИ. Андрей опустил стекло и протянул документы.

Работник ГАИ, заглянув в права и оценив стаж и категории, приподнял брови и очень вежливо сказал:

– Вы превысили скорость. С Вас штраф триста рублей. Выписать квитанцию?

Андрей достал портмоне и сказал:

– Давайте договоримся по-русски, без этих новомодных, навязанных нам Америкой копирующихся бумажек. Вам работы меньше, и мне проблем никаких.

– Но Вы тогда и дальше будете превышать скорость и рисковать своей жизнью…

– Да, пока не умру от старческой сердечной недостаточности.

– И как с Вами бороться?

– Взять с меня половину Вами запрошенного, то есть сто пятьдесят рублей, и отпустить.

– Ты что, в школе плохо учился? – спросил работник ГАИ. – Триста пополам будет двести.

– Нет, сто пятьдесят, – спокойно ответил Андрей.

– Ты что, на родном ГАИ сэкономить хочешь? – возмутился работник ГАИ.

Андрей успокоил его:

– Нет, просто я хочу, чтобы досталось твоим детям на мороженое и осталось моим.

Работник ГАИ помолчал, подумал и сказал:

– Ладно, но только за красоту маневра, как ты подъехал ко мне. Я это ценю.

Андрей рассчитался за нарушение и отъехал от поребрика. К Эрнесту приехали без опоздания и после радушных приветствий расположились за накрытым в комнате столом. Вокруг стола бегали двое сынишек Эрнеста, а возле стола хлопотала жена Эрнеста Эльмира.

Эрнест спросил:

– А что же вы из своих парней никого не взяли с собой?

Ксения ответила:

– Они к школе готовятся.

Эльмира рассказала за столом о своей поездке на юг, потом о своей поездке в Крым рассказала Ксения. Уже поздно вечером Эрнест спросил у Андрея:

– А когда мы-то с тобой куда-нибудь съездим?

Андрей ответил:

– Не в этой жизни, дорогой, не в этой жизни. Мы ж с тобой для себя жить не умеем.

Ксения сказала:

– Вам этого и не надо уметь. Если вы для себя жить начнете, то наша с Эльмирой жизнь закончится.

Эльмира подхватила:

– Правильно, правильно! Мы, женщины, итак полжизни беременными ходим вашими детьми.

Эрнест рассмеялся:

– А мы, мужчины всю жизнь беременными ходим. Вами.

Возвращаясь из гостей, Андрей подрулил к киоску с цветами и купил Ксении красивый букет.

Когда машина была поставлена в гараж, домой спешить не хотелось и Ксения с Андреем прогулялись по улицам, подбирая заканчивающиеся радости лета. Наступила школьная пора. Прекрасная петербургская осень окутала город. Осень старалась повернуться самыми красивыми сторонами и, как голограммами, заблестела пушкинскими строками:

«Роняет лес багряный свой убор…»

«Октябрь уж наступил – уж роща отряхает последние листы с нагих своих ветвей…»

«Унылая пора! Очей очарованье!..»

Но как осень ни старалась напомнить Ксении, Веронике, Саше, Леночке и Люсе о планах повеселиться осенью, ничто не трогало сердца этих лентяек. И осень на несколько дней закрыла свое щедрое сердце и пролилась тоскливым дождем с серого неба, напомнив, что недолго продлятся солнечные дни на фоне золотых листьев и настанет-таки холодная зима с ее печальными пейзажами и оголенными ветками.

Осень грустно вздохнула возле ворочающихся в своих мягких постельках девочек, которые зарыли свои носики в подушки, чтобы не слышать угрызений совести.

– Нет! – не выдержала Саша и выкрикнула в новую телефонную трубку фирмы «Эрикссон». – Я так больше не могу! Мы же обещали!

– Я за! – ответила в недоразбитую трубку фирмы «Нокиа» Ксения.

– Меня давно беспокоит этот вопрос, – проговорила Вероника, не отрывая взгляд от экрана зомби-компьютера, который пытался завладеть сердцем бедной девушки, подавая ей установки типа «работай», «не отвлекайся», «забудь о радостях жизни»…

– Неужели в вас проснулось что-то человеческое? – вздохнула Люся, стряхнув с деловых бумаг в офисе крошки от пирожного.

– А я решила, что вы все уже совсем обесчувствовались, – прошептала Леночка, пробуя при этом свои голосовые связки на тихих тонах.

Осень, затаив дыхание, трепетно старалась не пропустить ни одного слова. Она ждала.

Осень уже два месяца ждала, когда эти взрослые дети поймут, что не такие уж они и взрослые, чтобы забыть о сказке.

И сказка началась…

«Все те же мы: нам целый мир чужбина; Отечество нам Царское Село…»

«Служенье муз не терпит суеты; прекрасное должно быть величаво…»

– Да, Пушкин: «Уж небо осенью дышало…» – услышала Ксюша стук сердца в красивой груди Вероники, а ее голос проговорил:

– В субботу?

– Да!

– В Пушкин?

– Да!

– Едем?

– Да!

Встретились подруги через неделю возле станции метро «Московская». Девушки уселись в машину к Ксении, и машина тронулась в путь.

Машина проехала через весь город и уже запарила по Пулковскому шоссе. В полном смысле этого слова. Из-под капота валил пар. Подтекал тосол, но Ксения оказалась выше этой рутины, то есть она взглянула выше капота, туда, где пар не закрывал видимость. Машине ничего не оставалось, как ритмично крутить колесами.

День был чудесный.

Для осени день был просто великолепный. Солнце! Огромное и совсем круглое!

Листья с деревьев большей частью уже облетели и выстелились ярко-желтым ковром, на фоне которого все вокруг выглядело сказочно чудесно. Сказочно чудесно выглядели и веселые девушки, когда вышли из припаркованной машины.

Девушки посмотрели на капающий из-под капота тосол, попросили машину не волноваться и, вдохнув полной грудью, шагнули на территорию Царского Села.

Леночка торжественно сказала:

– Я уже не помню, когда здесь была.

– А какая здесь Янтарная комната! – сказала Люся.

– Я давно просто мечтала ее увидеть, – сказала Ксюша.

– А вон там отличный ресторанчик! – весело сказала Вероника, и все остальные с осуждением посмотрели на нее.

– Музей! – мужественно сказала Саша.

После этого все взялись за руки и направились к входу в музей. По дороге завелась светская беседа.

– Человек особенным образом развивается и облагораживается в процессе развития, знакомясь с зодчеством…

– Настоящие петербуржцы просто обязаны посещать музеи.

– Иначе какие же они петербуржцы?!

– Жизнь в культурной столице обязывает…

Заняв место в длиннющей очереди, девушки простояли пять минут и быстро просчитали, сколько времени придется стоять еще. Разговор поменял свое направление.

– А что там Вероника про ресторанчик говорила?

– Ну, де, я знаю, тут есть он. Вон там…

Девочки почти хором сказали:

– Давайте в музей сходим после ресторана! – и почти в ногу вышли из очереди.

По дороге к ресторанчику, конечно, фотографировались.

– Ой, какая скамеечка! Давайте на ней!

– Ой, какой прудик! Давайте около него!

– Ой, какие уточки!..

– Нет! Только не рядом с ними.

«Ресторан закрыт в связи с обслуживанием…»

– Ничего страшного, – беззаботно сказала эгоистичная Люся, успевшая с утра посетить одну из точек сети ресторана «Макдоналдс».

– А я на диете, – сказала Леночка и тряхнула легкомысленной головой, и ее золотые волосы рассыпались по пушистому воротнику утепленной курточки. Ксюша, Саша и Вероника смотрели на охранника, приставленного к дверям ресторанчика.

– Где здесь еще есть еда? – спросила сурово Вероника.

Охранник очень мило объяснил:

– Вам нужно выйти из парка, пройти вдоль забора…

Никто не стал дослушивать до конца. Девочки прошли за ворота вдоль забора и действительно увидели ресторан.

В ресторане они заняли самый большой стол, за которым в процессе приема пищи неспеша обсудили внешнюю и внутреннюю политику государства, точку зрения политиков государства, настроение в массах и последние данные статистики относительно модных, и уже не очень модных, шляпок и колготок.

Когда сытые и довольные девочки вышли из ресторана, их ждала все та же осень и повела по аллеям вдоль прудов и мимо ажурных беседок. Пожелтевшие листья еще кое-где держались на деревьях. Каждый листок, преобразовав полученную от солнца энергию в животворные вещества, передал их в ствол, который, в свою очередь, вместе с влагой, полученной из почвы, через лист выбросил излишки солей, избавив от «накипи» весь жизненный тонус, создав через это точку опоры, дав силу для нового рывка ввысь.

Так, принимая в каждом дне своей жизни откровения о Христе и познавая в итоге, что «Бог есть свет и нет в Нем никакой тьмы», избавляется человек от накипи лени и сомнений и стремится к вечности, оценив саму способность жить как великий дар, этим самым вознося Богу – Даятелю жизни – благодарность и хвалу..

– Я в бальном платье, вокруг меня свита, – с полузакрытыми глазами тихо проговорила Леночка.

– Вокруг меня тоже свита, а мое платье лучше, чем у тебя… – так же тихо сказала Люся.

– А дворец свой я прикажу перекрасить, – продолжила Леночка.

– А вход в свой парк я перекрою… – сказала Люся.

– Знаете что! – вернула всех в реальность Ксения. – Я все-таки хочу увидеть Янтарную комнату! Я из-за нее сюда и приехала.

 

С этими словами она решительно направилась к книжному киоску и купила в нем набор открыток.

– Какая прелесть! – восхищенно проговорили девочки, просмотрев снимки Янтарной комнаты.

– Музеи – это здоровски!

Когда вышли из парка, из-под машины все так же капал тосол.

– Как будто и не было ничего, – печально сказала Саша.

Ксения села за руль и завела машину. День склонился к вечеру, без умолку зазвонили телефоны у Саши, Вероники, Люси и Леночки. Все звонившие хотели узнать, куда они пропали.

А они и не пропали, они все здесь, в машине, в которой от их присутствия так тепло и так весело!

На следующее утро за окнами спаленок, в которых мирно спали любительницы музеев, плакала дождем счастливая осень, а наступающая зима проворчала:

– Подумаешь, осень?! Я покажу еще, как со мной можно веселиться!

 

11

Утро следующего дня началось с детского визга:

– Плесень! Мне нечего съесть!

Ксения поднялась с постели, умылась, причесалась и пришла в кухню, где Миша озадаченно смотрел на кусок булки.

– Где ты нашел плесень? – спросила Ксения.

– А что, ты хочешь ее съесть? – спросил Данил, который пришел налить себе чаю.

– Я хочу узнать, как она появилась на нашем батоне при всех наших скоростях уничтожения продуктов путем их поедания, – пояснила Ксения.

– Я думаю, – подошел с увеличительным стеклом Никита, – что это происки вражеских агентов.

– Так или иначе, придется идти в магазин.

Ксения, когда вернулась из магазина, прежде чем выложить все из пакета на стол, собрала детей вокруг этого стола и сказала:

– Мы с вами живем в счастливое время, когда можем рассматривать кусок булки, подумав, съесть его или не съесть. Я выросла на рассказах о войне и о голоде и хочу, чтобы вы всегда были благодарны Богу за то, что не знаете, что такое, когда нет еды. И если у вас на столе есть хлеб, – при этом Ксения выложила на стол буханку хлеба, – никогда не говорите, что вам нечего есть!

Дети серьезно и очень внимательно выслушали маму, а Ксения достала из пакета пачку масла и сказала:

– Великая радость, если к хлебу у вас есть масло! А если у вас есть сыр, колбаса, конфеты… – Ксения выложила, не спеша, все на стол, – то милостью Божьей вы счастливые люди! И всегда, прежде чем что-то съесть, поблагодарите Бога за то, что Он послал вам пропитание.

После завтрака Ксения отправилась к зубному врачу. К кому попадет на лечение, она не знала, положившись на Бога.

Лечил ей зуб молодой практикант. Он оказался очень чутким и старался залечить зуб так, чтобы не причинить боли. Обходительность и великодушие этого молодого человека просто потрясли Ксению, и она, выйдя из стоматологической поликлиники, про себя сказала: «Господи! Какое доброе сердце! Может, Ты нашел бы место для него и труд в Твоем Царстве? Как хотелось бы, чтобы такой потенциал не был растрачен на пустое!»

Интересно и невероятно трогательно, но через пятнадцать лет Ксения увидела этого человека на кафедре с проповедью в одной из известных в городе церквей.

Оказалось, что он пожил какое-то время в Америке и там встретился с верующими людьми.

– Господи! Как было бы приятно знать, что и моя молитва чего-то стоила в этом деле!

 

* * *

Ксения помогла детям разобраться с домашним заданием. Занятия уроками навеяли воспоминания из далекого прошлого, от которых захотелось уйти, но Ксения соскользнула в тоску, потеряв состояние покоя. Она не стала предпринимать никаких усилий, чтобы выбраться, она знала, что Бог выхватит ее из этого мрака и прикрыла глаза, ожидая помощи от Профессионала.

Помощь пришла в виде телефонного звонка от Любы:

– Ксенечка, ты почему так давно не приезжала и не звонила? Я тут у тети Гали, и мы про тебя говорили. И радовались, что ты у нас есть.

После этих хороших слов Ксения выбралась на твердое основание, но еще не отошла от края воронки воспоминаний, и тут раздался звонок в дверь.

Ксения открыла. На лестнице стояла тетя Маша. Женщина, которая жила в Тобино, в деревне Ксениной мамы. В городе у нее была квартира, в которой она жила зимой.

Ксения очень удивилась, увидев тетю Машу. Она ни разу не бывала у Ксении прежде, да и на улице сейчас было уже темно и очень холодно для прогулок, а тетя Маша весело сказала:

– Ксенечка! Сидела дома и о тебе подумала. Вспомнила, что ты живешь где-то в этих домах, думаю, пройдусь, может, найду, и смотри-ка, нашла!

Ксения пригласила тетю Машу попить чаю, и за столом тетя Маша принялась громко расхваливать Ксению, но Ксения рассмеялась и не дала договорить:

– Тетя Маша, хотите я вам фильм очень интересный поставлю?

– Какой это?

– Про свадьбу моего Максима.

Ксения включила запись свадьбы на том месте, где пел детский хор. Тетя Маша долго пыталась сдерживаться, но вдруг слезы потекли из ее глаз и она проговорила:

– Господи! Какие детки! Какие детки!

Когда тетя Маша ушла, Ксения села на диван и закрыла глаза. Подошел Никита:

– Мам, у тебя ничего не болит?

– Нет, сынуль, – ответила Ксения, – знаешь, Бог всегда находит человека, который скажет обо мне что-нибудь хорошее.

– Для тебя это так важно? Я имею в виду мнение человека.

– Да. Я думаю, что это для всех важно, поэтому стараюсь не упустить возможность, когда могу сказать кому-то что-то хорошее. Мы, люди, все нужны друг другу.

Никита сказал:

– Но ведь и плохое получаем по полной программе друг от друга? И все при этом христиане.

Ксения ответила:

– Знаешь, в притче о сеятеле прошел сначала сеятель в белой одежде и посеял пшеницу, а когда пшеница взошла, прошел сеятель в темной одежде и посеял плевелы. Мы с тобой в городе живем, а те, кто живут в деревнях, хорошо знают, что плевела – это сорняк, и внешне он ничем не отличается от пшеницы, только в плевеле зерна нет.

– И что? – спросил Никита.

– Помнишь, как Христос пояснил? Первый сеятель – это Сын Человеческий, а второй сеятель – это дьявол.

– Помню.

– Так вот, Иисус Христос посеял Свое Слово в сердцах людей. Зерно проросло и стало видимым. Что это? Это когда все вокруг заметили, что человек изменился. Перестал злиться, мстить, ругаться, воровать, мусорить и так далее. Бог любит таких людей и заботится о них, посылая в их сердца дождь благословений. И тут начинает работать дьявол в других сердцах, а сеет что? «Смотри, как Бог заботится о пшенице, об этих людях, а почему? Потому, что они не мусорят, не ругаются, не воруют…» То есть указывает на внешность. Люди, принимающие это семя, принимают только личину, внешность христиан, а зерна в себе не имеют.

Мало того, плевелы настолько заботятся о внешнем, что могут быть даже больше похожи на пшеницу, чем сама пшеница. «Праведник семь раз упадет и поднимется…» Понимаешь? Согнулся где-то, поник… Страшно, что плевелы всегда мучают пшеницу, подглядывая за ней, указывая на ошибки и падения: «Ну все! Ты погиб!» А от Бога как требуют! Попробуй им не додай чего?! Попробуй их в Царство Небесное не возьми! Чем они хуже пшеницы? Ничем от нее не отличаются! Поэтому сказано, что когда плевелы собраны, то пшеница возликовала. Люди поняли, в чем дело, почему находились под гнетом осуждений, критики, обсуждений, казалось, своих же, христиан.

– А как же распознать? – спросил Никита.

– Никак, – ответила Ксения, – Иисус Христос не разрешил этого делать даже апостолам. «Пусть растут все вместе». И никогда нельзя подглядывать за другими. «Вникай в себя и в учение». Не в других, а в себя! Как проверить самого себя, кто ты? Очень просто: плевелы рассуждают и говорят только о внешнем, как я выгляжу? Похож ли на христианина? И христиане этим заражаются. Поэтому-то разобраться невозможно. А пшеница говорит только об Иисусе Христе, о Том, от Кого получили эту силу быть христианами. Кроме того, нам хотелось бы, чтобы было сказано Богом примерно так: «Невозможно войти, кроме как в дверь», да? А как сказано? «Кто не дверью входит, тот вор и разбойник». Значит, есть возможность проникнуть в дом не через дверь и пользоваться тем, что человеку не принадлежит. Это то самое, когда на пир пришел человек не в брачной одежде и был бит. А что значит, «дверью»? Дверь – это Иисус Христос. Когда мы преображаемся в Его характер, в Его образ, то становимся законными сонаследниками Иисуса Христа.

– Как все сложно. И в то же время как все просто! – вздохнул Никита. – Завтра куда-нибудь едешь?

– Хочу к Рождеству подарки посмотреть.

Утром следующего дня Ксения выехала из гаража и направилась в сторону супермаркета, который располагался на другом берегу Невы. Мороз был больше тридцати градусов и, подъезжая к вантовому мосту, Ксения подумала: «Господи, сохрани всех нас, людей, от аварий. Как страшно попасть в аварию в такой мороз!»

Выехав на полосу разгона, Ксения встала, чтобы пропустить машины, идущие по прямой с объездной дороги и, когда дорога освободилась, отпустила слегка педаль тормоза, чтобы двинуться вперед, машина неожиданно развернулась на месте, перекрыв всю дорогу, то есть путь на мост, а когда Ксения попыталась выровнять машину, она резко развернулась в другую сторону и, словно наткнувшись на что-то, резко крутанулась обратно, совершенно не подчинившись никаким действиям Ксении.

В боковое зеркало Ксения увидела, как затормозили и остановились грузовики, заезжающие на мост с объездной. Ксения подождала, когда ее машина остановится, и неспеша принялась выравнивать ее, съехав на самый край дороги.

Машина, проскользнув колесами, все же двинулась в нужном направлении, и Ксения спокойно проехала вперед, пропустив грузовики, которые тоже двинулись с места. Водители выглядывали из кабин, чтобы увидеть, что стало с машиной, которую кидало между правым и левым бордюрами полуметровой высоты. Было удивительно, что машина ничего не коснулась и осталась абсолютно целой.

Ксения же, в свою очередь, убедилась, что не стала причиной ни чьих столкновений и, набрав скорость, двинулась в путь.

Уже на обратной дороге Ксения проверила то место, на котором ее три раза развернуло поперек дороги и выяснила, что место стыка между двумя частями моста скреплено широкой металлической пластиной и она за ночь обледенела, находясь над рекой, так что превратилась в ледяную полосу.

Вспоминая снова это происшествие, Ксения поняла, что совсем не испугалась и именно это ее спасло, потому как она просто в нужные мгновения отпускала руль и педали и ждала, когда Бог выведет ее из этой неприятности.

Дома Ксения спрятала купленные подарки и принялась раскрашивать гуашью поздравительную газету для Сережиного класса.

Зазвонил телефон, и Ксения подошла и сняла трубку. Из трубки послышался голос Вероники:

– «Зима, крестьянин, торжествуя…» На чем не помнишь, «обновляет путь»?

– На дровнях. Дрова на них перевозили на лошади, – ответила Ксения.

– А, ну ладно, пока!

Вероника отключилась, а Ксения постояла возле телефона и набрала ее номер:

– Алло, Вероника, а ты чего звонила? К чему эти дровни и лошади?

Вероника ответила:

– Я не о лошадях и не о дровах, я о зиме. Мне работать надо. Мешаешь.

Ксения с гудящей телефонной трубкой в руке дорисовала снег на открытке, юбке, стене и на новом линолеуме. После этого Ксения отложила растрепанные, полулысые кисточки и позвонила Люсе:

– Люсенька, как дела? Что в окошко видно?

– Ничего хорошего, Ксенечка, там не видно. Ни фейерверков, ни хлопушек и вообще никаких признаков прихода зимы.

– И Вероника о том же. Сейчас Леночке позвоню.

– Алло! Леночка? Ты на работе?

– Да, а что?

– Люсенька говорит, что пора хлопушки покупать.

– А Вероника что?

– А Вероника сказала, что за хлопушками привыкла на лошади ездить.

– А Саша что?

– А Саша к Рождеству с хором занимается и шлет нам всем привет.

Леночка сказала:

– Я согласна! Лошади, хлопушки и шашлык на снегу – это супер!

Андрей заглянул в календарь, тяжело вздохнул и спросил:

– А меня возьмете?

Ксения ответила:

– Конечно, нет! Никаких мальчиков!

И вот в назначенный день Ксения и Леночка сидели в машине и ждали Веронику с Люсей.

– Вероника, как всегда, опоздает, – хихикнула Ксения.

Леночка не поддалась на провокацию и позвонила Веронике:

– А вы где?

– А в окно посмотри, – ответила Вероника.

Ксения и Леночка увидели слева от себя Веронику, выглядывающую из окна «Шкоды». Рядом с ней сидела Люся, а рядом с Люсей – Жанна, родственница Вероники, которая приехала на несколько дней из Москвы.

На двух машинах направились в пригород Колпино, где находилась конюшня и ипподром. Приехав на место, Ксения заглушила машину, и Вероника сделала то же самое.

Зацепив каблуком сапога за порог, Ксения выпала, а не вышла из машины, отряхнулась и с улыбкой, стараясь понравиться Жанне, подошла к «Шкоде» и сказала:

– Жанна, будешь слушать меня, как консультанта, – я уже однажды на лошадь забиралась!

Жанна достала из сумочки жокейскую кепочку, нахлобучила ее на свою милую головку и спросила:

– Ну и где тут у вас лошади?

Лошадей нашли в конюшне. На любой вкус и укус… Да, были там и такие. Девочки разбежались по всей конюшне и стали приставать к лошадям и лошадкам, а развеселившиеся лошади разглядывали городских девушек словно диковинку и о чем-то между собой перехрапывались.

Хозяева конюшни вывели четырех лошадей на ипподром. Ксения смело подошла к высокой белой пятнистой лошади и, поставив ногу в стремя, попробовала вскочить в седло. Приподняться от земли не получилось, и тогда она обратилась к Люсе:

– Ой, Люся, чего это я первая полезла, давай сначала ты, а я пофотографирую.

Люся подошла к белой пятнистой лошади и попыталась на нее забраться. Не получилось. А Ксения, щелкая фотоаппаратом, бегала вокруг и приговаривала:

– Давай, давай, не бойся, получится!

Наконец с трудом Люся вскарабкалась в седло, выпрямила спину и скинула с головы капюшон куртки. Копна черных волос рассыпалась по плечам, лошадь приподняла голову и тряхнула гривой… Картина для полотна художника!

Ксения отправилась фотографировать других девочек, чтобы отснять, как они будут карабкаться на лошадей.

Вероника и Жанна уже гарцевали по ипподрому и помахали Ксении в камеру фотоаппарата, а Леночка на черной лошади стояла посреди ипподрома и пыталась заставить лошадь идти. Лошадь не двинулась с места.

Люся проехала уже несколько кругов и, сползая с лошади, сказала Ксении:

– Все. С меня хватит на сегодня. Дай мне лучше фотоаппарат.

Ксения улыбнулась:

– А ты фотографировать умеешь?

– Ну ты покажи как.

Ксения подошла к освободившейся пятнистой лошади и попыталась вскочить в седло. Взглянув в сторону Люси с фотоаппаратом, Ксения сказала:

– Ой, смотри, Леночкина лошадь пошла! Сфотографируй ее скорее!

Люся направила фотокамеру на Леночку, а Ксюша тем временем, цепляясь руками за все, что попалось под руку, забралась в седло и попыталась выпрямиться. Расправив наконец плечи, она, с карикатурой на улыбку, цокнула лошади, и лошадь пошла.

Пошла лошадь, и пошла не в ту сторону, в которую было нужно, и Ксения схватилась руками за забор, пытаясь лошадь остановить.

Забор не помог, и Ксения, поняв, что корпус ее тела переместился назад под опасным для нее углом, схватилась за уздечку и сказала лошади:

– Тпру.

На что лошадь не среагировала и пошла еще быстрее по узкой тропинке в сторону конюшни.

Ксения уже не видела, как мимо нее пронеслись Вероника и Жанна, как проскакала мимо Леночка на черной лошадке, на Люсю смотреть вообще не хотела, потому как это Люся должна была скакать, а Ксения фотографировать.

Заставив лошадь вернуться на ипподром и прокачавшись в седле час, Ксения жалобно спросила у тренера:

– А кормить лошадок еще не пора?

– Уже пора, – ответил тренер.

Счастливые наездницы отвели лошадей в конюшню, похлопав их по загривкам.

Лошади, оказавшиеся наконец-то в своих загородках, с опаской посмотрели в сторону незнакомок и, убедившись, что они уходят, успокоились.

Когда девочки подошли к машинам, Леночка сказала:

– А у меня дедушка умер.

Все притихли, а Леночка пояснила:

– Нет, это хорошо, что он умер, ему уже восемьдесят семь лет было, он лежал уже только и, представляете, тело разлагаться стало, а сердце такое крепкое, что умереть дедушка не мог. Мучился очень от этого. Я, знаете, помолилась, попросила, чтобы Бог прибрал его. Дедушка очень быстро умер и спокойно как-то. Я теперь очень серьезно к Богу отношусь и ни одной службы не пропускаю.

Девочки выехали на трассу и приехали на берег Невы, где в удобном месте поставили машины. Мангал сложили быстро и быстро разожгли угли. Вообще делали все быстро, потому что было холодно. Нанизав мясо на шампуры, Ксения отдала их Веронике, которая принялась шампуры эти поворачивать, а Люсе Ксения вручила фанерку, чтобы та занялась углями.

Люся улыбнулась, отложила в сторону фанерку и достала из сумочки хлопушки!

– Ну Люся дает! – перехватив дыхание, сказала Ксения.

Леночка выдала всем по бенгальскому огню, а когда Вероника зажгла их, все дружно произнесли:

– Здравствуй, Зимушка-Зима!

Раздался залп хлопушек. Уже не было холодно. Мангал на фоне темного вечера смотрелся великолепно, а угли в нем потрескивали, одаривая теплом и покоем.

Шашлык получился чудесный, были еще сушки с горячим кофе, но самым лучшим угощением оказались ароматные, предновогодние, марокканские мандарины!

– Это просто праздник какой-то! – сказала Ксения.

– Это настоящий Новый год! – сказала Люся.

– Сказка настоящая! – сказала Леночка.

– Зимняя сказка! – сказала Вероника.

– Я же говорила, что со мной не соскучишься, – проговорила с сосульками на глазах зима, – а то все пугают друг друга: «Придет зима, придет зима…» Ну и пришла зима!

Домой Ксения вернулась, когда было уже совсем темно. Дети помогли ей выгрузить все из машины, Андрей сходил и сдал в фотоателье карту из фотоаппарата. Сережа спросил:

– Ну, что? Зимой на лошадях труднее кататься, чем летом?

Ксения сказала:

– А в чем разница? Сел да поехал…

А на следующий день, просматривая полученные фотографии, все смеялись над Ксенией, а Ксения сказала:

– Да просто снимки неудачные и лошади невыученные.

– Ладно, мамочка, не обманывай. Мы тебя и такую любим, – сказал Антон, – неумеху.

Всем было весело, а Ксения принялась жарко доказывать, что она самая настоящая «умеха» и что ее никто не понимает и никто ей не верит.

За окном падал пушистый снег. На столе стоял горячий чай. По телевизору крутился мультфильм «Немо».

Андрей улыбнулся, взглянув на собравшихся сыновей, и сказал:

– Хорошо тебе, Ксения, столько мужчин тебя одну любят!

 

12

Ксения мыла посуду и улыбнулась. Сережа вошел в кухню и спросил:

– Мама, ты над чем смеешься?

Ксения ответила:

– Вспомнила кое-что.

– Вот и рассказывай, если вспомнила, – не отстал Сережа.

Ксения сказала:

– Когда тебе было три годика, ты был очень капризным, а однажды, в один из вечеров, очень тихо себя вел, я даже успела всю посуду перемыть и кухню.

Я на радостях приготовилась почистить картошку, когда ты прибежал из комнаты и сказал:

– Мама, тебя к телефону.

Я удивилась, потому как звонка не было, и подошла к телефону.

– Алло, – сказала я в трубку.

– Алло, – ответила в телефон какая-то женщина.

– Что вы хотели? – спросила я.

– Вообще-то это не я, а ты мне позвонила. Ксюша, это ты?

– Я, а вы кто?

– Ксения, ты же мне звонишь!

– Меня сын позвал к телефону, – удивилась я.

– Сын?

В телефоне послышался звонкий смех, и женщина объяснила:

– А я решила, что это моя внучка. Она маленькая, а дочку мою, ее маму, тоже Ксенией зовут. Ксения набирает внучке мой номер, когда ей скучно, и я с ней разговариваю. Я решила, что это она, и разговаривала долго, как с ней, потом попросила позвать маму, вот он вас и позвал.

Я долго смеялась, потом сказала:

– А мой сын балуется с телефоном, на кнопки нажимает и случайно ваш номер набрал. Бывает же такое совпадение! Извините.

– Да нет, что вы, все хорошо, не переживайте, – сказала женщина.

Сережа весело рассмеялся, а в кухню вошел Никита и сказал:

– Мам, боюсь спрашивать в момент вашего общего веселья, но что все-таки было в Иуде, что он Христа предал?

– Есть в Книге Царств текст, в котором описывается, как Саул, вопреки Божьему повелению, пощадил Агага и лучших из овец и волов. В Деяниях Апостолов есть история об Анании с Сапфирою, которые, продав имение, утаили цену. Иуда продал Христа и заработал на этом тридцать серебряников. Есть между этими людьми нечто общее: каждый из них на всякий случай, про запас, получал нечто вещественное, то, что можно в карман положить, если что-то не состоится в их вере. На всякий случай им было чем жить. Посмотри на Фому, на Марию, их радости были похоронены вместе с Иисусом Христом. Им больше нечем было жить. А вместе с воскресшим Христом ожили и они оба. Упование – это то, на что ты делаешь ставку, на что надеешься. А на что надеешься, в то и вкладываешь. Кто-то – в банк, кто-то – в недвижимость, кто-то – в мышцы, в красоту. Давид, царь, уповал не на богатство, не на армию, он уповал на Бога, а это более чем слова, это было ставкой всей его жизни.

– А как научиться понимать Библию?

– Чаще в ней бывать. Мы с тобой живем в одном доме и понимаем язык, на котором в нашем доме говорят. Когда ты спросишь у меня, где скотч, я скажу: «В ящичке». Этого достаточно, хотя ящичков в доме очень много, но ты понимаешь, о чем речь. Кто-то посторонний скажет: «Слушай, тебя не уважают в твоем доме, ну что за ответ?» А на самом деле тебе говорят коротко именно потому, что тебя уважают и верят, что ты поймешь. Чужому человеку я сказала бы так: «В коридоре, напротив ванной, на белом стеллаже, в маленьком ящичке, который наверху, а не внизу, во втором слева».

Антон сидел рядом за компьютером и внимательно слушал разговор, потом спросил:

– А что значит «Пасха наша Христос»?

Ксения ответила:

– Попробую тебе пояснить на птицах. Они летают, и нам кажется, что именно это птиц объединяет, да?

– Для меня да, – серьезно ответил Антон.

– Кинь кусок мяса с кровью, и соберутся орлы, но не среагируют голуби. Кинь горсть зерен, слетятся голуби, на тухлятину – сипы, и так далее. Поэты объединяются вокруг поэзии, художники – вокруг живописи, наркоманы – вокруг сам понимаешь чего, да? Если в твоем доме нет спиртного, то в нем не соберутся пьяницы. Все перечисленное – способ уйти от суеты, желание взлететь. Полет души. Почему мы, христиане – «свет мира»? То есть избранные мира, богема этого мира? Потому что нас всех объединяет Христос – хлеб, сошедший с небес! «Пасха наша Христос» – это то, вокруг чего мы все собраны.

В разговор вступил Сережа:

– А кушать никто не хочет?

Ксения сказала:

– Папы еще нет, а значит, денег тоже еще нет, поэтому есть никто не хочет.

– А я могу хотеть есть, – сказал Антон, – у меня есть двести двадцать рублей!

Ксения быстро собралась, и уже в магазине Антон подошел к прилавку в бакалее и спросил у продавщицы:

– Будьте любезны, у нас двести двадцать рублей. Чем мы можем себя порадовать на эту сумму?

Продавщица мило улыбнулась и ответила:

– Есть неплохая ветчина.

Антон сказал:

– Отлично! Взвесьте, пожалуйста, столько, чтобы нам на батон осталось денег.

Оплатив покупку, вышли из магазина, и возле ступенек на Антона с пакетом, в котором пряталась ветчина, набросилась облезлая грязная собака. К счастью, она была на поводке и с хозяином.

Антон вздрогнул от неожиданности и, успокоившись, сказал:

– Уважаю людей, которые не стыдятся таких собак выгуливать…

Ксения остановилась:

– Антон! Я ж забыла вчера к Никите в школу сходить! Учительница вызывала.

Придя домой, Ксения сходу направилась к Никите:

– Никита, а что ты сказал учительнице, почему я не пришла?

Никита ответил:

– Сказал, что ты вагоны разгружала. Кстати, тебе только что звонила твоя Оля.

Ксения подошла к телефону и набрала номер подруги:

– Алло, ты звонила?

– Да, – послышалось из трубки телефона, – я пожаловаться.

Оля рассказала о своей приятельнице на работе, которая обманывала ее не раз с деньгами, унизила прилюдно и тому подобное, и Ксения заметала, что похожее происходило с Олей и во время учебы в институте.

Ксения внимательно выслушала и сказала:

– Оля, ты выбираешь себе окружение такое, на фоне которого выглядишь выигрышно хорошо. Деградировать скоро начнешь. Сама не развиваешься. Успокаиваешь себя тем, что есть хуже, чем ты. А существует Богом предложенный стандарт, знаешь какой? Сам Бог, то есть, предела для развития личности нет.

Оля обиделась:

– Ты тоже мое окружение.

Ксения сказала:

– Я не умею ссориться, поэтому, когда ты говоришь гадости, ответить тебе тем же не могу, а получать шайбу только в свои ворота не хочу, так что давай побережем друг друга.

Разговор был окончен.

С работы пришел Андрей и уже успел по дороге зайти в магазин. В коробке с пакетиками каши лежали – в подарок покупателям – надувные шарики, и Никитка очень обрадовался:

– Это мне! Это мне!

Он с удовольствием старательно надул все семь шариков и разложил их на своей кровати, тщательно пересчитав.

– И все же, – спросила Ксения у Андрея за столом, – от какой правды уходят мужчины, пытаясь отгородиться от женщины и избегая необходимости прилепиться к ней? К машине, бизнесу, хобби, но только не к жене.

Андрей вздрогнул и, качнув ложку, пролил суп на брюки. Он схватился за полотенце, на одном из уголков которого стоял бокал с соком, и бокал опрокинулся, а сок пролился на пол.

Андрей, беспомощно глядя на Ксению, сказал, пытаясь сдержать раздражение:

– Не хочется согласиться с тем, что жена – это твоя часть, твоя половина, когда видишь, какая она непутевая! Дай поесть!

Раздался звонок в дверь. Это приехала Лена, девушка Антона.

Ксения краем уха услышала разговор Антона с Леной.

Антон:

– Твоя память напоминает захламленный чердак. Вспоминаешь о чем-то только когда на это натыкаешься!

Лена:

– Ты злой человек.

Антон, язвительно:

– Да, я такой.

Лена:

– Меняться не пробовал?

Антон:

– Я вполне себя устраиваю и со всеми своими недостатками хорошо ужился.

Когда Лена ушла, Ксения спросила у Антона:

– Пытаешься спорить с женщиной? Угадай, кто победит!

Антон:

– Она не права, просто придирается.

Ксения улыбнулась:

– Когда женщина не права, перед ней нужно извиниться.

Антон взбунтовался не на шутку:

– Не знаю я таких выражений!

Андрей сказал, закусив в зубах зубочистку:

– Сынок, если хочешь выжить в этом жестоком мире, придется выучить.

Ксения легла на тахту и закрыла глаза. Антон подошел к ней, взял на руки, отнес в свою комнату, уложил на свою кровать и сказал ласково:

– Спи у меня.

В комнату к Антону вошел Андрей, взял Ксению на руки с Антошкиной кровати и отнес на диван в гостиную, сказав:

– Тебе что, спать негде? Спи здесь.

Ксения попыталась заснуть, но зазвонил телефон, и Ксения взяла трубку, соединенную по радиосвязи с общим квартирным телефоном:

– Алло.

В трубку никто ничего не ответил, и Ксения решила, что кто-то балуется и хотела отключиться, но в трубке послышался какой-то шорох и хныканье, а детский голосок залепетал:

– Я живу в каменном доме…

В общем, оказалось, что маленькая девочка сидит одна дома. На улице темно, и ей очень страшно. Она стала щелкать кнопками телефона и случайно попала на этот номер.

В итоге Ксения, Андрей, Антошка, Никита и Сережа по очереди больше двух часов пели этой девочке песенки, рассказывали сказки и смешные истории, а девочка только смеялась и просила не выключать телефон.

Наконец она весело сказала:

– Ой, кто-то идет! Мама пришла…

Раздался телефонный гудок.

Сережа сказал:

– Ну, теперь я могу пойти поесть!

Никита:

– Не боишься? Ты же уже толстый! Скоро ты будешь единственным объектом на Земле, который можно будет увидеть из космоса невооруженным глазом. Только ладно, дело твое. А ты, мама, если не спишь, то объясни мне, почему люди так любят законы и правила?

– С чего ты взял, что люди это любят?

– Из опыта исследования поведения своих подопытных учителей в моей школе.

– Все хотят держать под контролем. Плохо – наказание. Хорошо – награда, и всегда знаешь за что. С чем столкнулся Иов? Делал все хорошо, а получилось не по правилам, хотя он все делал правильно. Когда Бог предлагает войти в воду, в глубину, в духовном смысле, конечно, то говорит именно о той глубине, где ноги до дна не достают, где правила не действуют. Не знаешь, куда тебя вынесет. Не контролируешь. Этого-то все и боятся, когда не приходят к Богу, а держатся религии. Религия – это контролируемо. Вера – это полное доверие Божьему сердцу. Когда не знаешь, с кем сегодня встретишься, куда завтра Бог позовет. Какую заповедь оставил Христос? Любить. Сегодня из любви к человеку тебе придется в яму спуститься, чтобы его оттуда вытащить, а завтра тоже, чтобы спасти человека, нужно будет остаться на твердом основании. Все зависит от ситуации и от человека, с которым имеешь дело. Как Бог поведет. Важно, чтобы двигала тобой любовь к человеку. Бог ждет бесконтрольного со стороны человека доверия к Нему.

– Тогда можно совершить много глупостей, не поняв, о чем говорит Бог.

– Если только потерять разум, но Бог призвал к «разумному служению».

– Но ведь не все могут полностью понимать и воспринимать Библию.

– Конечно. Когда ты просишь есть, тебя подведут к быку и скажут: «Вот твоя котлетка».

Никита рассмеялся. Ксения продолжила:

– Кто-то может забить быка и сделать из него котлету, а кто-то только в виде фарша этого быка воспринимает. Это нормально.

– Как же ты, женщина, к такой пище подходишь и котлеты из нее делаешь?

– Нет ни раба, ни свободного, ни эллина, ни варвара, ни мужчины, ни женщины, но все одно во Христе! Кто ты за рулем на дороге, мужчина или женщина? Не мужчина и не женщина, а водитель автомобиля, и правила для всех одни, и законы одни.

– А ради чего вообще живет человек, знаешь?

– Знаю.

– Звучит нескромно.

– «Что хвалишься имеющий, как не имеющий…» Когда кокетничать начинают люди, что, мол, да нет, я не знаю, не умею… Тогда он приписывает свое умение себе. Считает своим, а когда знаешь, что Бог дал тебе нечто, то спокойно заявишь об этом. Потому что это Бог тебе дал, а не ты сам такой молодец. Так вот, живет человек для того, чтобы пережить встречу с Богом! Бог оставил о Себе в Библии всю информацию и рассказал нам, людям, о Себе, что Он свят. Жизнь человека проходит таким курсом, чтобы человек сам в обстоятельствах, его встретивших, пережил, что Бог милостив, праведен, что Он именно такой, как и сказал о Себе. И в вечности уже Бог молчит, а каждый человек скажет о Боге с восхищением: «Свят! Свят! Свят!» Я спать.

– Я тоже.

Через мгновение раздался Никиткин крик:

– Их было семь! Где сиреневый шарик?

Из своей комнаты вышел Антоша с сиреневым шариком в руке:

– Ну, я взял. Почему тебе все, а мне ничего?

Никита выхватил у Антоши шарик, уложил на свою кровать и сказал:

– Не трогай больше никогда!

Сережа вталкивал учебники и тетради в портфель и спросил у Андрея:

– А когда ты мне шарики принесешь? Я тоже хочу!

 

Ксения закрыла глаза и сказала:

– Милые мои, любимые, невзрослые люди! Какое счастье просыпаться и засыпать под ваше ворчание!

 

* * *

Позвонила Нина:

– Как дела? Все рожаете? Я тут книгу прочитала о том, что в Бога верят умственно отсталые и ущербные люди. Ты из них кто?

Ксения глубоко вздохнула и, подумав, серьезно ответила:

– Умственно отсталая. Мой ум, действительно, отстает, не успевает за людьми, которые отвергают Бога. Я на одно отрицание нахожу тысячу доказательств присутствия и зависаю, исследуя эти доказательства, с удовольствием рассасывая их, как сладкую карамельку – Ты неисправимый человек! – грубо сказала Нина. – А я с Анатолием своим развелась! Сына родителям отправила и теперь свободный человек! Жить заново начинаю!

– Удачи тебе! – ответила Ксения и положила трубку.

 

Ботаник

 

1

Вместе с выходными днями в небольшой город пришли оживление и веселье. В доме Степана все домашние занялись чисткой колодца и заменой старых бревен в нем. Лето выдалось жаркое, и вода вся ушла. Распределение обязанностей прошло без споров. Хозяин дома занял самую трудную позицию – ушел на дно, чтобы наполнять жижей ведра, которые за привязанные веревки вытаскивали на поверхность сыновья – Никита и Константин. Хозяйка дома Екатерина занялась приготовлением обеда.

Для нового сруба нужно было зачистить бревна, и эту работу взял на себя отец Степана Николай Николаевич, и конечно же, он не смог обойтись без воспоминаний:

– Вот в ссылке я попотел, так попотел… И в дождь, и в мороз. Как лопату да топор вижу, так не могу про это не вспомнить. Времена достались!

– Ваше поколение и породило те времена, – выпалил Костя. Он закончил с отличием девятый класс и любил использовать в спорах накопленные знания, проанализированные своим независимым мышлением, которое воспитывалось в нем родителями с пеленок.

– Как это? – приготовился к отстаиванию своей позиции Николай Николаевич, при этом для удобства он правую ногу поставил на бревно, а правую руку согнул в локте, который нашел опору на поднятом колене. Топор при этом повис в руке. – Сталин прикажет, и попробуй не сделай. А может, и было в нем, в Сталине, что-то, раз люди его любили?

– Конечно, было, – уверенно произнес Костя, – удобным он был, за это и любили. За ним можно было, как за танком, идти и не думать ни о чем. Да еще похвалят. Это называется уходом отличной ответственности за собственную жизнь. Сделал все как приказали!

Николай Николаевич оторопел:

– Ну ты, внучек, загнул…

– «Загнул, загнул», ведро полное! – послышался голос из колодца. – Поднимайте!

– Ты, Константин, если повернул разговор по-философски, так объясни мне, неученому, – прокашлявшись, сказал Николай Николаевич, не обратив внимания на слова сына.

Степан высунулся из колодца, прищурился на солнце и, отдышавшись, спросил:

– Философы чистую воду не пьют?

– Они ее сначала исследуют, – улыбнулся немногословный по природе Никита.

Степан сказал:

– А чего ее исследовать? Кислород – огнеопасный, водород – взрывоопасный, вот она и состоит, вода эта, из кислорода и водорода. Философам ее пить никак нельзя.

– А простым людям можно? – спросил Никита.

– Простые люди только ею и живут, вашей «аш-два-о». Давайте, не задерживайте конвейер, и вира помалу!

Уже к середине дня на самом дне колодца Степан наткнулся на гору железяк и камней, нагрузил этим хламом полное ведро и крикнул сыновьям:

– Вира!

Никита с Костей взялись за веревку и, подняв ведро, почему-то захихикали.

Из колодца глухим бубуханьем раздался голос Степана:

– Ну, и что это такое? Откуда столько хлама взялось?

Парни подняли следующее ведро и рассмеялись уже громче.

– А в чем дело? – крикнул Степан. – Я хочу знать, вокруг чего смех?

Костя крикнул:

– Ты, папочка, сам себе работу эту нашел! Загружай! Там еще ведра на два точно будет! Нечего было маленьких детей Водяным пугать.

Никита подхватил:

– Точно, а то: «Детки, смотрите, к колодцу не подходите, там Водяной живет, он вас утащит», вот мы подкрадывались и закидывали его чем попало.

Со дна колодца послышался глухой смех Степана.

– Ой, точно, там Водяной! – прошептал Костя.

Вычистить колодец и установить в нем новые бревна успели за один день, но работы по обновлению верха колодца отложили на следующую неделю, предоставив возможность каждому провести второй выходной день, то есть воскресенье, так, как кому заблагорассудится.

От субботы оставался еще вечер, и Костя отправился в клуб к своим приятелям, а Никита, который любил тишину и порядок, решил прогуляться по успокоившемуся от суеты городу.

Молодой человек шел, словно случайно, куда направят его ноги, но через несколько кварталов свернул на одну из улочек и вдвое сбавил темп, когда проходил мимо большого каменного дома, утопающего в мощной зелени старого сада, окруженного высокой чугунной оградой. Жил здесь известный всем в городе врач Никанор Трофимович.

За чугунной оградой, в саду, надеялся Никита увидеть дочь Никанора Трофимовича, смешную, нескладную девочку лет шестнадцати, которая практически не выходила за пределы своего сада. Звали девочку Надей, и она каждый вечер выходила в сад, надеясь увидеть прогуливающегося Никиту. Об этой тайной любви никто в округе не догадывался.

Сегодняшняя встреча и взгляд сквозь чугунные прутья ограды были прощальными перед скорым отъездом Никиты на пять лет в дальний большой город, где он поступил этим летом в институт. В какой именно – никто не знал.

 

2

Время летит быстро, когда о нем вспоминаешь как о прошедшем, но когда смотришь на него же в будущем, оно кажется вечностью. Вечностью показались и эти пять лет, за которые всего несколько раз удалось Никите вырваться к своим родителям в родной дом.

Окончив учебу и практику, Никита вернулся в свой город уважаемым специалистом и устроился работать дизайнером по ландшафту. Только после этого оказалась раскрытой тайна выбранной Никитой профессии.

На балконе большого каменного дома стоял, скрестив на груди руки, Никанор Трофимович. Он осматривал, насколько позволял обзор, старый запущенный сад, который с каждым годом приходил все в большее запустение, постепенно превращаясь в дикие заросли. Наступала осень, и огрубевшие, начинающие желтеть листья ожидали сильных ветров, чтобы начать устилать собой землю. Пожилой доктор не любил осень. Эта пора напоминала о неизбежном увядании всего, что имело в себе жизнь.

Никанор Трофимович в свои шестьдесят лет выглядел моложаво. Его чисто выбритое лицо не было испорчено ни мешками под глазами, ни обвисшими щеками. Движения этого уравновешенного человека были расчетливыми и точными – работа врачом исключила из обихода опасные при операциях взмахи рук и какую-либо суетливость.

Хозяин дома глубоко вздохнул, повернулся лицом к комнате, где уже был накрыт стол для ужина, и торжественно объявил сидящим за столом жене Ксении Николаевне и дочери Наденьке:

– С завтрашнего дня у нас будет работать настоящий садовник!

– Наконец-то! – обрадовалась Ксения Николаевна. – Неужели наша территория приобретет человеческий вид? И кто он?

Никанор Трофимович нежно взглянул на свою жену, которая одним своим присутствием могла одарить комфортом и покоем окружающих. Своей Ксении Николаевне доктор даже звонил с работы, чтобы привести мысли в порядок, прежде чем поставить точный диагноз какому-нибудь тяжело больному пациенту.

– Кто этот садовник? Молодой человек. Он у нас в городе будет работать дизайнером по ландшафту, а нам предложил себя в качестве садовника в свободное от работы время. Ему понравилась планировка нашего сада.

Надя скривила ротик и фыркнула:

– Не понимаю, молодой парень – и вдруг садовник! Не по-мужски это как-то: леечки, цветочки… ботаник.

– А лейки, лопаты, ящики с рассадой – по-женски? – спросила у нее мама.

Надя не стала спорить. Она не имела в своем характере такой привычки и перевела разговор на другую тему:

– Я хочу предложить нашей ткацкой фабрике свои эскизы рисунков для тканей. Уже звонила туда, и меня ждут. Даже обрадовались.

Никанор Трофимович улыбнулся:

– Хорошо молодым – столько планов, столько пыла…

Надя удивленно взглянула на отца:

– Папа, ты с каких пор себя стал считать немолодым?

– Мальчик сегодня приходил в больницу навестить своего отца, меня увидел в коридоре и спросил: «Дедушка, а почему вы без бороды? Вы же доктор!»

– А ты что ответил? – спросила Надя.

– Что я доктор, но не доктор Айболит.

Ксения Николаевна рассмеялась:

– Милый, ни один человек не догадается, что тебе шестьдесят лет, тебе ли переживать?

– Ребенка не обманешь. Ребенок меня дедушкой назвал!

Надя спросила:

– Тебя беспокоит то, что ты еще не дедушка или то, что ты возраста дедушкиного?

– Меня беспокоит, что я в возрасте дедушки еще не дедушка. Нужно было меньше думать и раньше жениться. А при твоем затворническом образе жизни мне вообще дедушкой стать не суждено.

– Это правда, жениться тебе нужно было раньше, – сказала Ксения Николаевна, – и мне не пришлось бы так поздно замуж выходить.

– Милая, все наверстаем, – улыбнулся Никанор Трофимович, – я вот на пенсию выйду, и покатаемся с тобой по миру, как молодые!

– Мне и здесь с тобой хорошо, – закончила разговор жена.

Надя грустно поднялась из-за стола и ушла в свою комнату, которая располагалась на этом же, втором, этаже дома. Весь вечер девушка рисовала эскизы, отвлекая себя от печальных мыслей, связанных с воспоминаниями о неожиданно прекратившихся встречах с юношей, когда-то так часто проходившем мимо ее сада.

На следующий день проснулась Наденька почти к обеду Неспеша поднялась с постели и подошла к раскрытому окну. День был замечательный. На карнизе дома Надя увидела кошку, которая грелась на солнышке. Около ее уха жужжал шмель, и кошка решила его прогнать, для этого тряхнула головой и чуть не свалилась.

Кошка ошалело вцепилась когтями в карниз. Надя рассмеялась.

– Доброе утро! – услышала она.

Девушка взглянула вниз и увидела под окном садовника. Он стоял в расстегнутой рубахе с засученными рукавами, открывающими сильные руки, которые уверенно удерживали лопату. Надя не поверила своим глазам, узнав в садовнике того самого исчезнувшего незнакомца!

Надя, словно заколдованная, не могла отойти от окна, но вдруг сообразила, что вид у нее непривлекательный – непричесанная, в ночной рубашке… Окно мгновенно было закрыто, а жалюзи опущены.

Приведя себя в порядок, Надя спустилась в сад, по тропинке направилась к садовнику и, подойдя к нему, сказала:

– Доброе утро. Надя.

Садовник отвлекся от работы и сказал:

– Никита.

Надя резко развернулась и ушла в дом. В общей для всех комнате на втором этаже мама накрывала на стол:

– Дочка, сходи, пожалуйста, к папе в комнату, позови его обедать.

Когда вся семья собралась за столом, Надя тряхнула головой, откинув назад длинные русые волосы, и объявила:

– Я выхожу замуж!

Никанор Трофимович выронил из руки ложку и воскликнул:

– Садовник! Дорогая, – обратился он к жене, – попроси его, пожалуйста, зайти ко мне после работы.

Надя с небывалым прежде аппетитом принялась поглощать еду, не вступая ни в какие беседы. Сияние покоя в ее глазах говорило больше, чем самые красноречивые слова.

Весь этот день девушка не могла ни на чем сосредоточиться. Она раздумывала над тем, что на этом этапе жизни из робкой девочки ей предстоит стать женщиной, которая должна будет пройти долгий и трудный путь, чтобы помочь этому юноше стать настоящим мужчиной. Об этом она когда-то читала в какой-то книжке.

Весь этот день Никита находился в состоянии полного отрыва от реальности, переживая в себе неведомое доныне чувство полноты и целостности. Закончив работу и умывшись, молодой человек направился к хозяину дома.

Комната Никанора Трофимовича была обставлена тяжелой, громоздкой мебелью. Никита опустился в мягкое кожаное кресло. Какое-то время собеседники молча смотрели друг на друга.

Никанор Трофимович, как отец, должен был принять этого юношу как сына или, если не сможет вместить его в свое сердце, потерять отношения со своей дочерью.

– Мы с женой любим нашу дочь. Для нас это вопрос всей нашей жизни.

– Никанор Трофимович, я думаю, что смогу сохранить в Наде все то, что Вы дали ей.

– …Я хочу, чтобы тебе можно было верить, сынок.

 

3

Свадьбу назначили на зиму. Самое первое приглашение отправили Константину. Он учился на третьем курсе в летном училище. Родители Никиты и Нади беспокоились и говорили одна другой:

– Не легкомысленно ли это? Только познакомиться – и сразу жениться…

Столы решили поставить в доме жениха. В день свадьбы гостей собралось много. У Никиты было много родственников, а у Надиных родственников было много друзей, которые, зная о затворничестве Нади, не могли поверить, что она выходит замуж. Выглядела невеста великолепно, и Никита, глядя на нее, чувствовал еще большую ответственность за ее счастье.

В самый разгар застольного веселья обнаружилось, что жених исчез. Поднялась суматоха, гости заявили, что им «горько» и некому «подсластить», и принялись разыскивать Никиту. А он сидел в своей бывшей комнате с Костей, и оба вспоминали веселые истории из своего детства. Никита сказал:

– Я очень рад, что ты смог приехать.

– Я не мог не приехать, это же твоя свадьба! – ответил Костя.

– Расскажи что-нибудь о себе, – попросил Никита, – мне-то похвастаться нечем, я ботаник.

Константин очень серьезно взглянул на своего старшего брата и сказал:

– Когда я первый раз поднялся самостоятельно в воздух, понимаешь, не могу этого объяснить, но всю свою жизнь, как на ладони увидел. Почувствовал, что значит остаться один на один со своим прошлым и неизвестным будущим. Я горжусь тобой. Ты правильно сделал, что пошел своим путем. Это твоя личная жизнь. Многие вещи мы иногда делаем «за компанию», и многое нам кажется прикольным, а расплачиваться приходится каждому по одиночке. Береги свой мир.

– Ты философ…

– Есть немножко.

В комнату гурьбой ввалились гости:

– Вот он где! Сейчас мы для невесты другого жениха найдем, который не сбежит!

Никита рассмеялся:

– Ну, этого я не допущу!

С этими словами он отправился к столу, к гостям, которые требовали «подсластить».

Никита и Надя. Не было ничего особенно неземного в их союзе, но именно трогательная повседневность этих простых отношений очаровывала. Они растворялись друг в друге, теряясь в толпе. Их можно было растащить в разные государства, но невозможно было оторвать друг от друга.

– Ты не думаешь, что мы выглядим глупо? – спросила Надя Никиту, когда они стояли ночью на балконе в своей маленькой однокомнатной квартире, которую купили для них Надины родители.

– Ну, если любить – это глупо, тогда мне искренне жаль умных людей, – ответил Никита.

Оба какое-то время простояли молча, потом Никита сказал:

– Знаешь, я раньше думал, что звезды далеко-далеко, и сами по себе безжизненно мерцают в пространстве. А однажды понял, что они живые и блещут, каждая со своим нравом. Неповторимые, непокорные в своем неизменном и непреклонном смирении перед Тем, Кто однажды зажег каждую из них. Мне иногда кажется, что звезды хотят рассказать что-то нам, людям, и всматриваются в нас через все немыслимые расстояния.

Надя молчала. Она не умела отвечать, но она умела нечто гораздо большее – она умела слушать.

 

4

Через несколько лет у Нади и Никиты подрастали двое сыновей. Шалуны невообразимые. Когда Никанор Трофимович пытался своих внуков приструнить, Наденька говорила:

– Пусть балуются, не хочу быть слишком строгой. Пусть на своего папу будут похожи.

В маленькой квартирке стало слишком тесно, и пора было серьезно подумать о новой квартире. Зарабатывал Никита неплохо, но не достаточно для того, чтобы можно было купить жилье.

– Возьми ссуду в банке, – предложила Надя.

Никита долго все взвешивал и наконец решил рискнуть.

Уже выбрана была квартира и подготовлены были необходимые документы для ее приобретения.

К Никите в гости часто заходил его бывший одноклассник Алексей.

– Хорошо у вас, – сказал он как-то раз.

– Женился бы, – предложил Никита.

– Думаешь, легко встретить такую девушку, которая тебя осчастливит?

– Может, нужно хотеть самому осчастливить кого-то?

– А для себя тогда что?

– Так ведь это и есть для себя, когда ты участвуешь в жизни другого. Его радости становятся и твоими радостями, – подсказал Никита.

– Вот и пусть в моей жизни кто-нибудь поучаствует, – ухмыльнулся Алексей, – со мной порадуется.

Разговоры Алексей вел всегда бессмысленные, и непонятно было вообще, зачем он приходит в этот дом. Однажды снова позвонил в дверь и сказал дрожащим голосом, не успев переступить через порог:

– У меня проблемы. Я сделал глупость. Я проигрался. Мне счетчик выставили. Там настоящие бандиты. Ты когда-нибудь слышал, что это такое? Умоляю, дай мне денег. Я верну, клянусь. Только Наде ничего не говори.

– Когда ты сможешь отдать? – спросил Никита.

– Через месяц. Я перезайму. Спаси меня.

Через месяц Алексей не явился. Он вообще исчез из города.

– Никита, как там дела с квартирой? – спросила Надя однажды, заподозрив неладное.

– Скрывать дальше бессмысленно, – глухо ответил Никита, – в общем, я деньги квартирные Алексею одолжил, а он исчез. Прости, что не посоветовался с тобой.

У Нади похолодело в груди. Ей было страшно за Никиту, как он переживет все это? Она медленно вышла из комнаты.

Никита взглянул вслед жене и подумал:

«Никогда не предполагал, что деньги для нее так много значат». Вслух сказал:

– Это мой долг! Ты не пострадаешь! – и уже тише добавил: – И это ты посоветовала мне взять ссуду.

Отрабатывать утраченные деньги было невыносимо. С каждым посещением банка, куда приходилось отдавать практически весь заработок, Никита все больше ожесточался. Однажды Надя спросила, нет ли денег на оплату музыкальной школы, и Никита сорвался:

– Ты можешь думать хоть о чем-нибудь другом? Тебе же никогда ни в чем не отказывали! На! Это все, что у меня осталось… – Никита вытряс из бумажника деньги, которые разлетелись по полу, а сам выскочил из дома, на ходу прокричав: – Не бойся! Я в тягость вам не буду.

Надя тяжело опустилась в кресло и безумными глазами посмотрела в пол.

 

5

– Кто-нибудь подойдет к телефону? – крикнула Екатерина из кухни.

В комнате горячо спорили между собой Степан и Николай Николаевич.

– Я подойду, – сказал Степан, поднялся с дивана и подошел к телефону в прихожей.

– Алло! Кто это? Почему молчите?

В трубке наконец послышался голос Нади:

– Здравствуйте.

– Наденька! Здравствуй! А что голос у тебя такой расстроенный?

– Никита не у вас?

Степан испуганно спросил:

– А что случилось? Наденька, не плачь, постой. Что произошло? Мы сейчас приедем.

Степан бросил трубку, вбежал в кухню, выключил газ под всеми кастрюлями, выхватил у Кати из рук полотенце и сковородник, кинул их на стол и скомандовал:

– Едем к детям! Что-то не так.

Через сорок минут Екатерина, Степан и Николай Николаевич позвонили в дверь к Наде. За дверью послышались детские голоса и их веселая возня:

– Да ты не в ту сторону ключ поворачиваешь!

– А ты ручку вниз не опустил!

– Ребята, дайте мне открыть, – это подошла Надя.

Дверь открылась. Дети кинулись в объятия дедушек и бабушки. Визг и улюлюканье стихли, и все прошли в комнату. Катя спросила:

– Итак, что произошло?

Надя кое-как рассказала историю с деньгами, закончив словами:

– Я не знаю, где Никита. Его нет уже четыре дня.

После непродолжительной паузы Николай Николаевич, никогда не старающийся себя сдерживать, вскипел:

– Да я же этого Алешку с пеленок знаю! Ах, змей какой! Надо к его родителям идти, я их причешу…

– Подожди, батя, – вступился Степан, – родители скажут, что они не при чем и сам Никита виноват, что деньги дал. Так что номер этот лишний. Где может быть Никита? Катерина, что молчишь?

Екатерина пожала плечами и, с трудом сдерживая слезы, спросила:

– А где сват со сватьей? Надо деньги всем собирать.

– Мама с папой в Египте, мне до них не дозвониться, – вздохнула Надя.

– А я не понимаю, почему мы так поздно узнали обо всем? – снова вскипел Николай Николаевич. – Мы что, не родные? Или такие родные, что на нас рассчитывать нельзя?

Надя попыталась оправдать мужа:

– Никита все проблемы хочет сам решать. По-мужски.

– А потом мрут как мухи в сорок лет эти мужчины настоящие! А от чего? От того, что мужественность свою потерять боятся. Все в своих руках держать хотят. Да разве это правильно? Разум на что дан? Чтобы силенки свои взвешивать! Да где не успеваешь, народу объявить. Вот, если президент все в своих руках держать будет да все проблемы сам решать?..

– Батя, ты опять не в ту сторону.

– Все в ту я сторону. Дай выговориться старику! Сам таким же дураком был, да жизнь заставила людей ценить, которые руку протянуть умели. Во где мужиком себя почувствовал! Когда народ вокруг себя увидел. И живу, вишь, сколько…

– Степан, что делать? Где Никиту искать? – не унималась Катя.

– Никита сам придет, не маленький, а вот Надю надо к нам забрать с детьми. Нельзя ей одной оставаться. Скиснет совсем. Собирай ребят, к нам поедете.

Надя радостно засуетилась. Ей действительно было тоскливо. Дети забегали, разыскивая свою одежду и складывая в сумку свои игрушки:

– Мы к бабушке и дедушкам поедем!

Когда всей гурьбой уселись в старенький «опель», машина сначала просела, но постепенно приподнялась на амортизаторах и не спеша покатила по дороге. Через сорок минут, подъехав к дому Степана, машина, словно клоун из мультфильма, выгрузила через открывшиеся дверцы столько народу, сколько, казалось, вместить в себя не смогла бы. Соседи, весело глядя на эту сцену, пошутили:

– Ну, Екатерина, хорошую машину Степан приобрел. Она у вас резиновая что ли?

– После ремонта узнаем, – пробормотал Степан, открывая двери в дом.

Мальчишки принялись бегать по лестницам и комнатам, а взрослые отправились в кухню. Снова была включена плита, Катя вооружилась полотенцем и сковородником. Степан, Николай Николаевич и Надя расположились вокруг стола.

– Екатерина, ты побыстрее нам драники жарь. Мы проголодались.

– Ты, Степан, без совести совсем. Я же с вами приехала! Как еще быстрей?

– Не спорь, уступи, видишь, не в духе муж, – не сдался Степан и обратился уже к Наде: – Никогда не уступит!

Надя рассмеялась. Ей было хорошо в этом доме. Уже и история с деньгами не казалась такой ужасной и неподъемной. Раздался телефонный звонок.

– Я подойду, – сказал Николай Николаевич и встал из-за стола.

Все услышали, как Николай Николаевич поднял трубку, потом выронил ее из рук, выругался на собственную неуклюжесть и сказал:

– Алло. Да, Никита, узнал я тебя.

В кухне все притихли. У Нади на глазах появились слезы, и она приподнялась с табуретки, но Степан, положив ей руку на плечо, заставил остаться на месте.

– Надя? Как не знаешь, где Надя? А какой же ты муж, если не знаешь, где твоя жена? Может, у нее любовник внимательный появился?.. И детей дома нет? Да я не на тебя кричу! Я тебе кричу! Степан! – крикнул Николай Николаевич, повернув голову в сторону кухни, – Надя не знаешь где? Никита наш домой решил вернуться, а Нади с детьми дома нет.

Степан поднялся из-за стола и подошел к телефону:

– Никита, привет, сынок, может, погулять они ушли? Ты только не нервничай так. С утра-то они дома были, наверное? Ты когда на работу-то уходил, не спросил, как они день провести собираются? Чего молчишь-то? А отчего плохо тебе? Ты ж из дома сбежал от всего плохого. Может, совесть заела, оттого что на жену все переживания свалил? Да конечно, у нас, где ж ей быть-то? Муж ее бросил, хорошо хоть родители остались. А я не язвлю, я радуюсь, что ты в ее шкуре побывал. Ждать-то, сынок, тяжелее будет, чем бегать. Так-то. Приезжай, приезжай. Ждем тебя.

Степан вернулся в кухню. Катя заплакала, Надя улыбалась. На сковороде задымились драники.

– Ты, Екатерина, нас сегодня голодом уморишь, – рассердился Степан.

Екатерина вздрогнула и, охая, спешно принялась переворачивать драники. В дверь позвонили через пятнадцать минут.

– Во! Летел-то! – сказал Степан, подойдя к двери.

Щелкнул дверной замок, и в дом ворвался Никита. Увидев Надю, он сел на табуретку возле стола.

– Поздоровался с женой-то? – Спросил Николай Николаевич.

– Есть будешь? – спросила Катя, вытерев слезы. – Дым от сковородки глаза изъел: – добавила она, увидев строгий взгляд Степана.

Никита промолчал. В кухню вбежали дети:

– Папа! Папа! – закричали они, забравшись к отцу на колени, – а почему ты такой грязный? Ты что, упал?

– Не упал, а шмякнулся ваш папа, – проворчал Николай Николаевич.

Никита посмотрел на Надю:

– Поехали домой.

Степан запротестовал:

– Куда ей? Они только приехали, дай детям набегаться…

– Поедем мы, – вздохнула Надя, – спасибо вам.

Уже дома, уложив сыновей спать, Никита сказал Наде:

– Я большую часть долга погасил.

– Рада за тебя.

– Надя, мне интересную работу предложили, нужна твоя помощь. Согласишься?

– А что за работа?

– Вокруг детского дома парк благоустроить, оформить. Ты могла бы эскизы набросать.

 

6

По дорожкам парка вокруг детского дома бегали малыши, мешая рабочим сосредотачиваться. Дети хотели быть в курсе всех событий. Никита возле одной из площадок обсуждал со сметчиком какие-то вопросы. Распахнулась дверь детского дома, и послышался голос воспитательницы, пропускающей мимо себя группу детей, уже одетых для прогулки:

– Андрей! Мы тебя ждать столько не можем!

Вслед за всеми детьми на крыльцо вышел в расстегнутой курточке мальчик трех лет. Когда группа малышей проходила мимо Никиты, мальчик этот растянул рот в улыбке, пытаясь проявить свою приветливость, но глаза при этом не выразили никаких эмоций. Глаза остались тусклыми. Никите стало не по себе от выражения лица этого мальчика.

Через несколько минут со стороны площадки, где гулял этот странный малыш, послышался голос воспитательницы:

– Андрей! Тебе что сказано? Убери игрушку на место! Ты куда? Ну-ка вернись!

Андрей как будто не слышал и подошел к Никите.

– Ты почему игрушку за собой не убираешь? – спросил Никита.

– Это не я бросил.

– А кто?

– Коля.

– А за Колей ты уберешь игрушку?

– Да.

Никита взял Андрея за руку и пошел с ним к площадке. Он именно шел с ним, а не вел его. На площадке Андрей поднял игрушечный трактор и положил его в мешок.

На следующий день Андрей снова подошел во время прогулки к Никите. Никита спросил:

– Хочешь, я сказку тебе расскажу?

– Нет, – ответил Андрей.

– Почему?

– Там неправда.

Никиту встревожили слова мальчика. Во время обеда Никита прошел в здание детского дома и заглянул в группу, в которой был Андрей. Мальчик сидел за столом и с таким наслаждением поглощал еду, словно это было единственной радостью в его жизни.

– Вы не представляете себе, какой это трудный ребенок! – пожаловалась няня. – Никого не слушается, вредничает…

– А почему он в детском доме?

– Отец из семьи ушел, а до того мать Андрейкину избивал у мальчика на глазах. Она умерла недавно.

После тихого часа Андрей снова подошел к Никите и спросил:

– Ты главный?

– Да, – ответил Никита.

Андрей улыбнулся, но снова, как в тот раз, без участия глаз. В этот момент с площадки послышался детский визг. По дорожке бежал мальчик, которого тоже звали Андрей, только он был совсем не похож на этого Андрея-молчуна. Никита схватил бегущего мальчика в охапку и спросил:

– Что случилось?

– Комал! Комал! Дядя! Он меня укусит!

Никита прижал малыша к себе и строго пригрозил комару:

– Ну-ка, улетай отсюда! Это наш Андрюша! Никому его не отдадим!

Андрей-молчун медленно подошел к дяде и подсунул свою голову под его свободную руку. Никита обнял и его и повторил уже для него:

– Это наш Андрюша! Никому его не отдадим!

Андрей взглянул на Никиту блестящими глазами! После обеда, перед дневным сном, Андрей сам разделся, аккуратно уложил одежду на стульчик и лег спать. Впервые за последнее время сон этого мальчика был глубоким и спокойным.

– Знаешь, Надя, – рассказал Никита дома, – Андрей этот просто решил, что никому не нужен и что все, что он делает, никому не нужно, смысла никакого не имеет. Ты должна увидеть этого карапуза!

На следующий день Надя и Никита вместе пришли к детскому дому. По парку мимо них весело пробежали ребятишки. Андрей оказался в этот момент на своей площадке. Он громко смеялся, бегал, прыгал выше всех, словно хотел, чтобы весь мир узнал о его существовании. Вдруг он увидел Никиту и кинулся ему навстречу.

Никита поднял мальчика на руки. Андрей посмотрел на Надю и сказал:

– Она хорошая.

– Да, – подтвердил Никита, – она у нас с тобой очень хорошая.

 

7

Вам интересно знать, что стало с Алексеем? Когда он получил деньги, то просто не смог с ними расстаться и выехал за границу. Женился и живет там до сих пор.

Вы спросите, почему все так несправедливо? Почему жизнь не учит таких? А стоят ли они такой дорогой школы, как жизнь?

Нужно сказать, что отношения между Надей и Никитой стали еще крепче после этой истории. Как будто пройдя через невзгоды, в их сердцах перегорело все легковесное и осталось самое ценное. Осталось то, что они могли передать в наследство своим детям, которых стало на Андрея больше.

 

Дети и родители

 

1

В глубокой хрустальной вазочке с узором, похожим на узор, оставленный морозом на окне, чудесно смотрелось переливающееся и искрящееся клубничное варенье. Ягоды в нем сохранили свою форму и красовались, выглянув из густого сиропа рубинового цвета.

Алина выловила позолоченной ложкой ягодку и, подняв ложку на уровень вытянутой руки, залюбовалась отражением в ней солнечных лучей.

– Сколько можно баловаться за столом? Алина! – послышался голос мамы.

Алина вздрогнула, ложка качнулась, и варенье из нее плюхнулось на наглаженную юбочку.

– Ну, что ж это такое? Ничего надеть на тебя нельзя нарядного! Еще и на работу теперь опоздаю, пока тебя переодеваю.

Алина беспомощно посмотрела перед собой широко раскрытыми глазами.

Мама продолжила:

– И до чего характер несносный! Смотрит невинными глазками, ну просто ангел…

Мама переодела Алину и вывела из дома. Путь к детскому садику пересек дворик с качелями. Алина спросила:

– Мама, можно мне покачаться?

– Какое покачаться?! Мне – на работу, тебе – в садик…

Вечером после работы мама забрала Алину домой. Путь от детского садика пересек дворик с качелями, и Алина дернула маму за рукав ее плаща:

– Мама, мама, пойдем на качели, смотри, они не заняты!

Мама от возмущения с трудом подобрала слова:

– Какие качели? Ты только о себе думаешь. Я с работы, нам еще в магазин нужно успеть зайти.

Пока мама стояла в длинной очереди в магазине, Алина должна была ждать ее возле большого окна.

Алина, как ни старалась смотреть на людей, видела перед собой только юбки, брюки и плащи.

На маме была синяя юбка, это Алина помнила хорошо, поэтому когда перед ее глазами мелькнул синий подол, Алина метнулась за ним и, пробежав по улице довольно приличное расстояние, вдруг поняла, что это была не мама.

Алина осмотрелась по сторонам. Дорогу к магазину она вспомнить не смогла и решила попробовать найти дорогу к дому. По некоторым приметам ей это удалось.

Дома мамы не оказалось, и Алина представила, что сейчас могло быть возле магазина.

– Бедная мамочка, – прошептала Алина и услышала знакомый торопливый стук каблуков под аркой.

Алина поняла, что ей не миновать наказания, и спряталась за мусорным бачком возле помойки, чтобы оттянуть момент расплаты.

Выдал Алину большой красивый бант на голове, который торчал из-за мусорного бачка, за который она спряталась.

– Это же надо?! Удрала! Ты меня в могилу загонишь! – расплакалась мама Алины.

На следующий день Алине было запрещено гулять, и она увлеклась игрой с куклами, которых у нее было множество.

В одном из домов в соседнем дворе жил мальчик Ваня. Он выглянул в окно из своей комнаты, увидел, что во дворе никого нет из его знакомых, и выкатил свой велосипед из квартиры. Только это не велосипед, а одно название. Ваня собрал его из кучи металлолома.

Ваня научился радоваться тому, что у него было, хотя у него ничего и не было. Отец все пропивал, а мать мало интересовал вопрос обеспечения сына.

– Что там на ребенка тратиться, – говорила она, – вырастет – сам на себя заработает.

Вдруг из-за одного из домов выехали на новеньких велосипедах два мальчика.

– Смотри, – сказал один из них другому, – Ванька себе велосипед сам собрал. Молодец какой!

– Воображули, – сказал сам себе Ваня, – сейчас я покажу им, кто чего стоит…

С этими словами он вскочил на свой велосипед, резко развернулся и со свистом пронесся мимо ребят так, что им пришлось спрыгнуть с велосипедов, чтобы не упасть.

Ваню захлестнуло обжигающее чувство превосходства. Он выехал на трассу. По дороге проехала машина, из окна которой была слышна веселая музыка. Водитель за рулем машины выглядел недосягаемо значимым.

– Вот это жизнь! – сказал Ваня. – Когда вырасту, куплю себе машину, и все узнают, какой я…

Ваня проехал еще немного и проколол колесо. Он выругался, как настоящий водила, и домой притащил велик на себе.

– Ты, Ваня, иди поешь, – встретила его дома мама.

Ваня вымыл руки и сел за стол. Мама поставила на стол тарелку с горячим супом. От запаха супа у Вани потекли слюнки. Он взял ложку и услышал, как скрипнула входная дверь. Это пришел папа.

Папа долго прокопошился возле двери, наконец стащил ботинки, поставил их аккуратно на полочку, кинул на ботинки куртку и, сильно шатаясь, вошел в кухню со словами:

– Иди-ка, Ваня, куртку мою повесь, а поесть успеешь.

Ваня молча вылез из-за стола и поплелся в прихожую.

Когда вернулся и захотел сесть за стол, отец спросил заплетающимся языком:

– А уроки ты, наверное, еще не сделал? Вот иди сделай, а потом придешь пообедаешь.

Ваня, еле сдерживая слезы, отправился в комнату.

– Слушайся, слушайся, Ваня, папу, – весело пролепетала мама. – Ну что? Как на работе? Деньги получил? – спросила она у Ваниного отца.

Ваня закрыл дверь в комнату, достал учебники и тетради и принялся усердно переписывать упражнение.

Когда Ваня закончил, он вернулся в кухню. На столе он увидел открытую бутылку водки, а рядом стакан, налитый до краев. Мама беззаботно смеялась. Отец свысока посмотрел на нее и увидел вошедшего Ваню.

– А, сынок, ну как? Уроки сделал? Молодец! Должен же я, как отец, проследить за твоей учебой! Теперь садись за стол.

Ваня пробрался на свое место, к остывшей тарелке с супом, и зацепил локтем стакан с водкой. Стакан опрокинулся, и водка растеклась по всему столу. Ваня замер, мать схватилась за тряпку, а отец вскочил и со всего маху, всей своей мужицкой лапищей ударил сына по спине.

Ваня взвыл от боли, выгнул спину и попытался снять рубашку, которая на вздувшемся участке кожи больно процарапала не проглаженными после стирки складками.

– Только посмей шевельнуться! – крикнул отец.

Ваня замер и скривился в улыбке.

– Пошел я спать, – буркнул отец, взяв со стола бутылку, и вышел из кухни.

– Что же ты, сынок, не смотришь-то, – посокрушалась мама.

Из коридора послышался папин голос:

– Иван! Поди-ка сюда!

Ваня вышел в коридор.

– Это что это у тебя ботинки грязные? Ботинки у мужчины должны быть начищены до блеска! Запомни. Так что начисти сначала ботинки, а потом есть будешь.

Ваня достал гуталин и взял с полки свои старые стоптанные ботинки.

А маме Алины понадобилось вымыть полы, и Алина получила разрешение сходить погулять.

Алина взяла мяч и скакалку и вышла во двор. Она попрыгала через скакалку, поиграла в мяч, а когда ей все это надоело, направилась в тот двор, где стояли качели. Качели оказались незанятыми.

Алина взлетела на качелях настолько высоко, насколько смогла оттолкнуться. Она раскачалась, и ей показалось, что она принцесса, что прилетела она с другой планеты, что все любят ее и слушаются…

Когда Ваня закончил чистку ботинок, он вымыл руки и вернулся за стол. В кухню снова вошел отец. В руке у него был перочинный нож, на который Ваня засматривался уже давно.

– Сын, – торжественно проговорил отец, – я хочу подарить тебе, как своему наследнику, полезную вещь. На, владей!

Ваня, дрожащей от волнения рукой, взял нож и заискивающе сказал:

– Ну, папа, спасибо.

Второпях пообедав, Ваня выскочил во двор. Во дворе на старом дереве он вырезал свое имя. Из соседней парадной вышли две девочки с большим резиновым мячом.

Ваня подошел к ним и спросил:

– Можно с вами в мяч поиграть?

– Конечно, – сказали девочки.

Ваня подбросил мяч и поймал его на лезвие ножа.

– Что это? – заплакала девочка, получив сдувшийся мяч.

– Ты, Наташка, папе своему пожалуйся, – сказала подружка.

– Нет у меня папы, он уехал от нас, – заплакала Наташа, не выпуская из рук испорченный мяч.

Она побежала домой, а Ванечка восхищенно сказал:

– Замечательный ножик!

На качелях Ваня увидел взлохмаченную девочку.

Девочка с упоением качалась, и это Ваню разозлило. Он подошел и сказал ей:

– Ну-ка, вали с чужого двора!

Алина, а это была она, остановила качели и слезла с них. Ей стало очень стыдно, что она зашла на чужой двор и заняла чужие качели.

А Ваня со всей силы ударил Алину кулаком в челюсть, пригрозив ей перочинным ножом. Алина упала в лужу. С трудом поднявшись и даже не попытавшись очистить платье от грязи, Алина направилась в сторону дома.

– Ужас! – всплеснула руками мама. – Ты на кого похожа?! Посмотри на себя в зеркало!

В зеркале Алина не увидела ничего для себя неожиданного и сказала:

– Меня мальчик с качелей прогнал.

– Что?! Так ты еще на чужой двор ушла? И смотрит еще невинно…

Ночью Алина не спала. Она мучилась за мальчика, который из-за нее совершил ужасный поступок. Как он там теперь?

Алине было жалко маму, которую сделала такой несчастной.

– Вот родилась бы другая девочка вместо меня, тогда все были бы счастливы, – думала Алина. – Если я умру, то мама будет переживать еще больше, может, тогда лучше, если умрет она, мама? И ей станет хорошо.

Через неделю приехали в гости родственники. Мама организовала великолепное угощение. Тетушка Алины рассматривала ее наряды, игрушки и сказала:

– Какая мама у тебя хорошая! Как она тебя любит! Ты свою мамочку не расстраивай.

Алина знала, что была глупой девочкой. Она никогда не умела отвечать так, как этого ждали от нее взрослые и поэтому молчала.

Но Алина очень любила свою тетушку и хотела поддержать разговор. Она сказала:

– Когда мама умрет, я смогу все делать сама.

Наступила мертвая тишина, которую прервали мамины рыдания:

– Так она смерти моей ждет! Слышали?

С Алиной никто больше не разговаривал, и она весь вечер просидела одна в своей комнате.

На следующий день Алина вышла во двор поиграть с ребятами в прятки и спряталась за старым домом, который определили на снос.

Мимо Алины проходил мужчина с большой коричневой сумкой в руке. Когда он поравнялся с Алиной, то тихо сказал ей:

– Девочка, хочешь, я тебе куклу подарю?

– Хочу, – сказала Алина.

– Ну тогда иди за мной.

Алина пошла. Она не боялась людей. Все были хорошими. Плохой была только она, Алина.

Незнакомец прошел мимо строительной площадки, ни разу не оглянувшись и соблюдая дистанцию между собой и Алиной.

Надо сказать, что в районе, в котором жила Алина, объявился маньяк, даже нашли убитого мальчика, но милиция не смогла на маньяка этого выйти.

Алина прошла уже приличное расстояние, когда неожиданно почувствовала что-то странное.

На нее сверху опустился прозрачный купол, толщину стен которого она ощутила всей своей кожей. Через толстые невидимые стенки этого купола Алина перестала слышать звуки с улицы, и Алину парализовало. Она не смогла пошевелить ни ногой, ни рукой, и кто-то из нее не ее голосом проговорил:

– Нет, я н-н-не пойду…

Незнакомец ушел вперед, и чем дальше он отходил, тем слабее становились стенки купола, под которым Алина оказалась.

Наконец купол растаял, и Алина смогла двигаться. Она снова прошла на то же место, где пряталась, играя в прятки.

Через некоторое время мимо Алины снова прошел тот незнакомец с коричневой сумкой и тихо сказал ей:

– Зря ты со мной не пошла.

Дома Алина ничего не рассказала маме.

 

2

Когда Ваня вырос, он стал водителем грузовика.

Иван, в полном смысле слова, прилепился к технике и даже после положенных часов работы надолго оставался возле машины. Он всегда мог найти чем заняться: подтянуть гайки, поменять масло, протереть зеркала и фары.

Жил Иван один, родители его давно умерли.

Однажды на грузовике Ивана «полетел», как он любил выразиться, двигатель. Машина встала на долгий ремонт, и Ваня на несколько дней остался без работы.

В первый свободный от работы день он хорошо выспался, а на второй день решил прогуляться.

Иван начистил до блеска ботинки и вышел из дома. Во дворе в веселой компании молодых людей Иван увидел девушку, которая произвела на него впечатление.

– Прогуляемся? – спросил Иван у нее.

– Может, сначала узнаешь, как меня зовут? – спросила девушка.

– По дороге и узнаю.

Звали девушку Наташа.

Не прошло полгода, как Наташа и Ваня расписались.

Наташа имела дар создавать комфорт в доме и знала, как обходиться с деньгами. Ваня почувствовал себя за ней как за каменной стеной.

Был у Наташи, как следствие предательства отца, ушедшего из дома, когда Наташа была еще маленькой, недостаток, который доводил Ивана до бешенства, а именно – ревность.

Наташа ревновала Ивана ко всему, даже к работе и даже к его машине, о которой Иван рассказывал, что она, машина, его чувствует и понимает, слушается и отвечает взаимностью за его, Ванино, к ней бережное отношение.

В один из дней, просидев дома одна, пока Иван занимался машиной, Наташа решила изменить что-нибудь в своей внешности. Может, тогда муж станет раньше приходить домой?

Наташа потратила много времени и денег в парикмахерской, а вернувшись домой, дождалась Ивана и весело открыла ему дверь.

Иван взглянул на перекрашенные волосы, румянец на щеках, блеск в глазах, оскалился и сквозь зубы процедил:

– Я работаю, а ты за мои деньги мужиков приваживаешь?

Наташа не смогла найти, что ответить и спросила:

– Тебе не нравится?

Иван развернулся и хлопнул дверью. Ночь провел он в своем грузовике.

На следующую ночь Иван снова остался в машине. Приятели подкинули ему по-дружески пару веселых журнальчиков, сказав:

– Бабы – народ ненадежный…

Когда Иван перелистал яркие журналы, ярость, загнанная когда-то, вышла из глубин души и охватила все его естество.

Иван достал из кармана штанов отцовский перочинный нож и, повертев его перед глазами, не пытаясь больше себя сдержать, направился к дому.

Наташа, увидев лицо мужа, успела выскочить на лестничную площадку и позвонила в дверь к соседке. Там, у соседки, она и просидела всю ночь, а утром, когда Иван ушел на работу, собрала свои вещи и вернулась к матери.

 

3

Грише было двенадцать лет, когда его мама и папа поссорились. В тот злосчастный день они стояли на лестничной площадке и приложили все силы, чтобы доказать друг другу, кто из них прав. Родители забыли про сына, случайно толкнули его, и Гриша покатился с лестницы.

У врача Гришу осмотрели и не нашли ничего серьезного. Что именно произошло в момент падения с лестницы, осталось неизвестным, только мальчик перестал расти.

Мама и папа предприняли все возможные способы, объездили всех известных врачей, но и в одиннадцатом классе, и в студенческом возрасте Гриша ростом не вышел больше чем на двенадцать лет. По этой причине окружающим людям сложно было воспринимать его всерьез.

Сам Гриша перепробовал все известные ему методы, чтобы прибавить себе роста: он курил дорогие сигареты, приобрел себе самый дорогой телефон, пил пиво прямо из бутылок и даже сделал себе татуировку, но над ним только посмеивались.

После окончания учебы Гриша работал юристом в очень серьезной компании, и сам был человеком серьезным и расчетливым.

Однажды вышел Гриша с работы. На одном из перекрестков, как и обычно в это время, он увидел девиц легкого поведения.

– Эй, парень, – крикнула одна из них, – а слабо тебе прогуляться?

– Да у него денег не хватит, – сказала другая.

Гриша подошел к ним:

– Пойдем, узнаешь, – сказал он зачинщице.

Девушка скривила рот в усмешке и, расправив плечи, сказала:

– Ну а почему бы и не пойти?

Сначала Гриша завел ее в ресторан и, когда сердце развеселилось, а ум затуманился, пригласил домой.

Гриша, прекрасно понимая, что делает не то, что следовало бы, словно голодный нищий отыскивал в помойке нечто, что помогло бы отвлечься от печальной действительности в его жизни.

Гриша прохохотал весь вечер ни над чем, потратил деньги ни на что и стал на короткое время горячим парнем.

Настало утро, и ощущение одиночества стало угнетать с еще большей силой.

Перед всеми Гриша выглядел героем, но обмануть самого себя не удалось. Его никто не любил, с ним никто не считался.

Во время обеденного перерыва, в бистро, в котором питались работники фирмы, Гриша занял столик и услышал разговор, который вели его сотрудники, сидящие за соседним столиком:

– Еще нищие начнут к нам приходить. Ты должен был сразу цену назвать.

– А что произошло? – повернулся Гриша к сослуживцам.

– Да бабка тут одна пришла к нам в фирму со своими кухонными проблемами, как к лучшим специалистам…

Все, сидящие рядом, рассмеялись, а у Гриши мелькнула надежда, что, может быть, если он поможет бескорыстно кому-нибудь, то почувствует себя лучше. Содержательнее, что ли.

После обеда у проходной он нашел в журнале запись о приходе этой старой женщины и позвонил ей, чтобы договориться о встрече.

Дело оказалось обыденным. Сын этой женщины выжил ее из квартиры, которую приобрел, продав ее дом в деревне.

Гриша легко восстановил справедливость, а старушка, конечно, поделилась радостью с родственниками, которые, в свою очередь, обратились со своими проблемами и вопросами.

У Гриши появилось справедливое чувство, что его используют, и ощущение одиночества вспыхнуло еще острее.

Он сам не был нужен никому.

Прогуливаясь выходным днем по набережной, проходя мимо бара, Гриша стал свидетелем серьезной драки, даже не драки, а настоящей расправы.

Несколько типов избивали парня, который не мог защититься.

– Ты чего глаза таращишь? Шпарь отсюда! – прохрипел один из бандитов в сторону Гриши.

Гриша выхватил пистолет, который всегда имел при себе, потому как по долгу службы часто перевозил крупные суммы денег, и без предупреждения выстрелил.

Странно, но после этого инцидента, о котором каким-то образом узнали сослуживцы, Гришу стали воспринимать всерьез. Его стали побаиваться, и этот страх заменил в какой-то степени уважение, в котором он так нуждался.

Приближалось Рождество. Гриша любил этот праздник. Отмечал он его со своими родителями, и застолья по такому случаю возвращали его в далекие времена, когда он имел право быть неуклюжим и несамостоятельным, не испытывая при этом неловкости.

Гриша прошел все отделы супермаркета в поиске хорошего подарка для мамы и папы. А когда пересек отдел с игрушками, увидел мальчика в потертой куртке, который грустно смотрел на пожарную машину с выдвигающейся лестницей.

Гриша вошел в отдел, попросил эту машину упаковать, оплатив чек, подошел к мальчику и сказал:

– Это для тебя.

Мальчик восторженно посмотрел на Гришу. Гриша с большим пакетом в руке побрел не спеша в сторону родительского дома и по дороге вспомнил некоторые моменты из своей жизни. При этом он поймал себя на мысли, что ни разу не обвинил родителей за то, что с ним произошло.

Гриша понял, что именно эта свобода от обвинений в их адрес помогла ему удержать внутреннее равновесие во всей жизни.

Дома у родителей за круглым столом мама и папа старались проникнуть в состояние души своего сына, надеясь увидеть проблески радости в его взгляде.

После праздников наступили будни, и Гриша ушел в работу, дотошно исследовав очередное дело, в котором обнаружил недостаток некоторых данных.

Гриша набрал номер руководителя отдела:

– Валерий Константинович, у меня возникли вопросы. Кто мог бы подключиться к этому делу, чтобы я не отвлекался от главного?

Буквально через десять минут в дверь Григория постучали, и дверь открылась:

– Григорий Александрович? – раздался бойкий голос, и в кабинет вошла смешная взлохмаченная девушка.

– Да-да. Вас Валерий Константинович прислал? Как Вас зовут?

– Алина.

– Алина, Вам придется «порыться» в компьютере…

Через два дня Алина принесла законченную работу и как-то неловко положила бумаги на стол. Гриша взглянул на девушку. При всей вычурности в одежде, при ее пирсингах и нелепой прическе выглядела она совсем ребенком. Маленькой девочкой, загнанной во взрослую жизнь.

Гриша и Алина посмотрели друг на друга.

– А Вы давно у нас работаете? – спросил Гриша.

– Полгода.

– И как Вам с нами?

– Очень нравится.

В два часа дня они заняли столик в бистро. Впервые в жизни Гриша забыл думать о своем маленьком росте. Он внимательно слушал Алину, которая говорила, говорила и говорила, рассказывая о себе.

 

4

Наташа вышла с малышом на прогулку. Иван, конечно, слышал, что у него родился сын, но гордо заявил, что сын этот еще неизвестно чей, что привык он, Иван, жить один, один и помрет.

Около площадки, на которую пришла Наташа, был небольшой пруд. Ночью пруд затянуло тонким льдом и припорошило снегом.

Маленькие дети не смогут догадаться, что лед слишком тонкий и, чтобы никто не соблазнился пробежаться по нему, Наташа палкой, насколько смогла дотянуться, лед разломала.

Скоро на площадке появилось много детей с мамами и бабушками.

– Костя! – услышала Наташа голос одной из бабушек. – Ах ты! Это же надо?! Рукавицы намочил! И кому только понадобилось лед ломать? Теперь гоняй ребят от пруда.

Наташа зашла в кафе. Звучала приятная музыка.

Наташа ела пирожное и думала о том, как хорошо, что существуют в этом мире такие маленькие радости, как выпить кофе и съесть что-нибудь вкусненькое.

В кафе вошла женщина с ребенком.

Ребенок принялся кричать и бегать по залу, пока мама себе и ему закажет мороженое. Пробегая мимо Наташиного столика, ребенок этот неловко сунулся под поднос, который нес какой-то посетитель.

На подносе качнулась чашка с горячим кофе, и кофе этот опрокинулся. Если бы Наташа резко не выхватила малыша из-под подноса, то кофе как раз бы выплеснулся на малыша. Отпрянувший малыш ухватился за край скатерти, и Наташино пирожное оказалось прижатым к его курточке.

– Что же вы делаете? Зачем ребенка дергаете? Пусть бегает. Вам мешает? Видите, что теперь из-за вас?! Что за народ такой? Вечно во все влезть нужно… – закричала мама малыша.

Малыш расплакался, мама схватила его за руку, и они вышли из кафе.

В продуктовом магазине, в отделе с колбасами, стояло довольно много покупателей. Наташа заняла очередь и подошла к прилавку, чтобы присмотреть себе что-нибудь поаппетитнее.

С того места, где Наташа встала, она заметила, что продавец, взвешивая колбасу, ловко подложил что-то под оберточную бумагу, а когда товар был взвешен, уронил это что-то вниз, где у него была стопка бумаги для упаковки продуктов.

Потом продавец этот взял следующий лист и вместе с ним незаметно снова это что-то подсунул на весы.

Наташа взглянула на продавца и спросила:

– У вас весы в порядке?

Продавец занервничал и ответил:

– Сейчас проверю.

Он закрыл отдел, а вся очередь набросилась на Наташу:

– Тебе что здесь, больше всех надо?

По дороге домой Наташе встретился соседский мальчик, подросток. Он шел с двумя приятелями и в руках держал бутылку водки. Наташа дружила с мамой этого мальчика и позвонила ей по телефону, имея в себе привычку все плохое пресекать на корню.

– Ужас! Какой ужас! – сокрушилась мама.

На следующий день соседка эта с Наташей не поздоровалась.

– Все в порядке? – спросила у нее Наташа.

– Каждому хочется увидеть самое плохое в людях. Он вообще не себе эту водку купил, – грубо сказала соседка, – посмотрим, как тебе понравится, когда про твоего сынка такое скажут!

Однажды на детскую площадку, куда приходила погулять Наташа со своим ребенком, пришла семейная парочка с маленьким сыном.

Малыш этот сначала к одному малышу подбежал и игрушку у него отнял, потом к другому и куличик сломал.

Его маме и папе было весело что-то обсуждать, пока не раздался плач их чада.

Дело в том, что мальчик их сломал очередной куличик какой-то девочке, а она кинула в него совок песка.

– Ах ты, бесстыдница! – закричали мама и папа, прервав свою беседу.

– Настя! Как же ты такое сделала? – расстроено сказала мама девочки, – вы уж извините, пожалуйста…

Наташа сказала родителям мальчика:

– Ваш малыш тут всех детей обижает. Ему, наверное, внимания не хватает, вот он и пристает ко всем, чтобы его заметили.

– Знаешь, мамаша, – набросилась мама этого малыша на Наташу, – тебе заняться больше некем, как своим карапузом, вот и не лезь к другим. Небось, своего мужа нет, так за другими подглядываешь?

Наташа собрала игрушки, усадила своего сына в коляску и направилась к дому.

По дороге ей встретился тот самый соседский мальчик, которого она видела с бутылкой, он еле держался на ногах…

Наташа притормозила, но, подумав, решительно покатила коляску к дому Наташа увидела, как из окна дома, мимо которого она прошла, мальчишки бросили надувные шарики с водой прямо на прохожих и сразу захлопнули окно, так что определить, из какого окна шарик вылетел, стало невозможно.

Наташа притормозила, но, вздохнув, молча продолжила путь.

Навстречу прошла девочка с мороженым, а мальчик, по-видимому, ее младший братик, бежал рядом с ней и жалобно хныкал:

– Ну пожалуйста, оставь мне хоть чуть-чуть…

Наташа остановилась, но решив не вмешиваться, прошла мимо.

Когда она поднялась на свой этаж и вставила ключ в дверь квартиры, к ее ногам прижался непонятно откуда взявшийся взъерошенный котенок.

Наташа улыбнулась и открыла дверь. Котенок, весело помахивая хвостиком, проковылял в квартиру.

 

5

Зима лютовала.

– Ух, холод какой, – пробурчал себе под нос Кузьма, когда вышел из дома.

Он пришел к своему другу Федору покумекать о бревнах, которые они собирались перетащить под навес.

Зайдя в дом Федора, Кузьма сел поудобнее на табуретку возле стола, потом поднялся и снова сел.

– Слушай, удобная какая у тебя табуретка. Ладненько подогнана. Сам смастерил?

– Нет. Это Степан из крайнего дома. У него вся мебель своими руками сделана. Трактор нам нужно будет взять у Ивана.

– Ты что? Знаешь, в каком он у него состоянии? Лучше на лошади перетащим. А что это у тебя за картина? – Кузьма подошел к стене, где маленькими гвоздиками была прибита репродукция из какого-то журнала. – Ай да картина! Это кто ж нарисовал? Автор кто?

– Не знаю. На ней не было написано.

– Так не на ней и пишется. Нужно было на обложке журнала прочитать.

– Какая разница, кто художник? Вижу, что снег да дорога. Эта картинка дырку прикрывает на обоях. Кстати, пока не заболтался: тебя председатель просил зайти.

От Федора Кузьма направился в сельсовет. Председатель заваривал себе кофе. Аромат разнесся по всему коридору.

– Какой сорт рекламируешь? – спросил Кузьма, заходя в кабинет.

– Здорово, Кузьма! Я-то рекламирую любой кофе заваривать покрепче. Тебе налить кружечку?

– Давай, посмакую.

– Ты чего пришел?

– А ты чего звал?

– А! Ну да. Это Федор тебя отправил. В общем, хотим мы тебя премировать. Хочешь по путевке съездить в Санкт-Петербург?

– А то! Кто ж откажется?

И уже через две недели Кузьма отправился в Питер. До вокзала его довез Федор на своем стареньком автомобильчике:

– Ты, Кузьма, нам цепи для бензопилы привези. Там, говорят, все есть.

В поезде Кузьма всю дорогу проспал. Рано утром прибыл в Санкт-Петербург.

Не успел Кузьма выйти на перрон, как к нему подскочил паренек:

– Здорово, деревня! Куда подвезти?

– Мне гостиница «Москва» нужна.

Паренек схватил Кузьму за рукав шубы и подтащил к своей машине.

– Так поехали, я тебя туда мигом доставлю.

– Машина у тебя ухоженная, – сказал Кузьма, когда они проехали полпути, – тебя как звать-то?

– Саня. Я люблю с машинами возиться. Могу из кучи металлолома собрать. – Вот и твоя «Москва». Пока, село! – добродушно попрощался Саня, отъезжая.

В холле гостиницы у Кузьмы закружилась голова. Он почувствовал себя муравьем на золотом блюде.

– Вам помочь? – услышал Кузьма приятный женский голос.

Кузьма протянул ей свою путевку. Девушка оформила путевой лист и сказала:

– Пройдите к лифту и поднимитесь на четвертый этаж. Коридорный покажет вам ваш номер.

В лифт Кузьма вошел впервые в жизни.

– Вот бы вечно так катался, – подумал он, когда поднялся на свой этаж.

Номер оказался просто шикарным. Кузьма постарался запомнить каждую мелочь, чтобы дома рассказать своим.

Кузьма захотел есть, он вышел из номера и подошел к молодому человеку в форменной фуражке.

– Скажи, приятель, где я могу поесть?

– Ресторан на первом этаже, – ответил служащий.

Кузьма вызвал лифт, и лифт открыл перед ним двери.

Кузьма нажал кнопку первого этажа и проехал вниз. Лифт остановился. Кузьма вышел, а в лифт вошли какие-то люди.

Кузьма подошел к служащему:

– Скажи, приятель, где здесь ресторан?

– На первом этаже.

– А я на каком?

– Ты на втором.

– А нажимал на первый.

– А приехал на второй.

Кузьма подошел к лифту Около лифта стояли люди, и вместе с ними Кузьма вошел в лифт.

– Мне на первый этаж, – сказал Кузьма.

На него никто не обратил внимания. Лифт, проехав какое-то расстояние, остановился. Кузьма вышел вместе со всеми, побродил по коридору, потом подошел к служащему:

– А где ресторан?

– На первом этаже.

– А я не на первом?

– Вы на седьмом.

– Я есть хочу.

– На первом этаже ресторан.

– А где у вас лестница?

– Воспользуйтесь лучше лифтом.

– Лучше не буду.

Служащий показал Кузьме, где лестница. Спустившись до четвертого этажа, Кузьма отправился в свой номер. Он разложил на столике оставшуюся с дороги еду и с удовольствием перекусил.

Теперь Кузьма мог отправиться в город. Он прошелся по улицам и залюбовался заасфальтированными дорогами, высокими каменными домами, красивыми чистыми машинами, людьми в начищенной обуви.

Пробыл Кузьма в Питере неделю, и за это время посетил самые знаменитые места: Дворцовую площадь, Исаакиевский собор, площадь Декабристов, стрелку Васильевского острова.

В последний день перед отъездом Кузьма отправился в Русский музей. Там по широкой лестнице он поднялся на второй этаж.

Какие здесь были картины! Кузьма прошелся по залам, и ему показалось, что сердце не выдержит такой красоты.

Спустившись на первый этаж, Кузьма остановился как вкопанный. На стене он увидел картину, репродукция с которой висела в доме Федора.

– Какая работа! – прошептал Кузьма, – это же какое сердце нужно, чтобы в простом такую красоту увидеть! Даже не красоту, а величие что ли…

Кузьма подошел поближе и прочитал фамилию художника:

– Саврасов.

У картины этой стояла девушка. Кузьма взглянул на нее и сказал:

– Красота!

Девушка улыбнулась.

– Меня Кузьмой зовут, а Вас?

– Наташа, – ответила девушка.

– Я из деревни ненадолго приехал, у меня времени нет ухаживать, ответь просто, у тебя есть кто-нибудь?

– Сын.

– Я могу стать хорошим папой…

 

7

Кузьма вернулся в родные места. На вокзале его встретил Федор и остолбенел, когда увидел Кузьму с маленьким ребенком на руках, а рядом девушку.

– Цепь привез? – спросил Федор, растерявшись.

– Привез. А знаешь, кто нарисовал ту картину, которая у тебя на стенке дырку прикрывает? Саврасов!

– Слушай, а это правда, что там, в городе, картошку в магазинах покупают? – спросил Федор, поглядывая на Наташу.

– Правда.

Федор рассмеялся, а Кузьма сказал:

– Какой город! А какие картины в музеях!

– Кузьма, завтра бревна начнем пилить.

На следующий день Кузьма и Федор весело приступили к работе. Пила зажужжала, а Кузьма, насвистывая, подумал:

– Вот ведь, бревно, а как устроено! Да и куда ни глянь – красота какая! Какое же сердце нужно, чтобы все так устроить!

Вечером Кузьма достал старенькую мамину Библию. Он прочитал Наташе о сотворении мира, потом прочитал несколько псалмов.

– А слова-то какие! Ты только послушай! – проговорил Кузьма, – «Все дышащее да славит Господа…». А я? Я ведь дышу. Вот глянь, хорошая картина славит художника, мебель – плотника, стихи – поэта. Сразу хочется узнать имя автора. А человек?..

Кузьма взглянул куда-то вдаль и сказал:

– Господи! Как бы я хотел, чтобы, встречаясь со мной, люди хотели узнать Твое имя!

Наташа укутала потеплее спящего в кроватке сына и улыбнулась.

 

Мудрый старец

 

1

Издалека было слышно, как в кузнице на краю села работает кузнец. Его помощником был сын – плечистый рослый парень.

– Раздувай пошибче, сынок! Ладненький засов у нас получится!

– Ладненький, – пробурчал сын. Он считал себя достаточно взрослым и ждал от отца более серьезных разговоров. Отец уловил обиду сына и сказал:

– Знаешь, я только с тобой могу позволить себе быть самим собой. Не боюсь показаться несерьезным.

Сын благодарно промолчал. Он смотрел на сильные руки отца и удивлялся, как за такой горой железных мускул мог обитать ласковый и нежный мир, словно палисадник, полный цветов за неприступной оградой.

– Подхватывай, сынок, веселее. Людей порадуем – пораньше заказ выполним и у них дело не застопорится. Ты думаешь, что все дело в тех вещах, которые мы друг для друга делаем? Самое важное – то, что мы друг для друга что-то полезное делаем. Мы не вещами обмениваемся, а часть души отдаем и говорим друг другу: «Я рад тебе. Долго живи!»

 

2

– Пап, мама спрашивает, что тебе приготовить на обед: курицу или рыбу?

Из мастерской послышалось чмоканье и фырканье, потом голос хозяина:

– Давай рыбки поедим.

«Тук, тук, тук», – глухо простучал молоток. Девушка повернулась спиной к отцу, чтобы вернуться к маме в кухню. Отец сказал:

– Доча, туфельки твои пришлось отложить пока. Кузнец попросил его сыну сапоги починить. Он ведь знаешь какой здоровяк, быстро каблуки снашивает. А? Подождешь?

Дочка снова повернулась лицом к отцу, скрестила руки на груди и сказала:

– Нет, не подожду. Что-то изменилось от этого? Сейчас бросишь латать сапоги и примешься за мои туфли?

Сапожник рассмеялся:

– Ты от матери не тому научилась. А в ней есть и хорошее. Не замечала?

– Смотря что для кого хорошее. Для тебя ж работа кузнеца важнее моей прогулки в пекарню…

В мастерскую влетел запыхавшийся пацаненок, помощник портного:

– Здравствуйте, мама попросила ей туфли починить срочно. Ей в город завтра ехать не в чем.

Дочка сапожника ядовито улыбнулась, потом ласковым голосом сказала:

– Да ладно, папочка, не спеши. Посижу дома. – Когда пацаненок ушел, она спросила: – Пап, а все сапожники такие веселые, как ты?

– Так ведь по тому, как стоптана обувь, можно характер владельца определить. А заглядывать в чужие сердца – это веселое занятие, – посмеялся отец.

 

3

– Пожалуйста, повернитесь. Нужно будет еще немножко убавить в боках, и пиджачок сядет как раз по фигуре.

– Мне бы хотелось карманы внутри и на спинке хлястик.

– Сделаем, – согласился портной.

– А плечо не высоковато?

– Давай попробуем опустить, – и портной переколол булавки.

– Нет, знаешь, было лучше.

Портной переколол булавки обратно.

– Ну а готов когда будет пиджачок?

– Дня через четыре.

Заказчик с довольной улыбкой снял осторожно пиджак и ушел. Это был пекарь. Он заскочил ненадолго на примерку, пока в пекарне доходило тесто.

Вернувшись в пекарню, пекарь переступил порог своей чистой кухонки, вымыл руки и заглянул под белую салфетку, которой был накрыт бочонок. После этого посыпал мукой большой деревянный стол и выложил на него тесто. В ловких руках тесто послушно приобретало нужную форму, после чего в печи превращалось в румяные пирожки и булочки. Готовая выпечка была аккуратно выложена на прилавок магазинчика, где уже несколько покупателей ждали, когда начнется торговля.

– Пожалуйста, пожалуйста, миленькие, – засуетилась жена пекаря. – Все готово. Все горяченькое, свеженькое.

– Уж ни у кого такой выпечки не поешь, как у них, – перемолвились между собой покупатели.

– Да, душу они в свою работу вкладывают.

 

4

В поселке располагалась небольшая клиника, в которой каждый день, практически без выходных, дежурил фельдшер.

На прием к нему пришел пожилой мужчина. Его покусала собственная собака.

– Ты зачем же держишь такого пса? – спросил фельдшер.

– Пес-то какой! С ним на медведя ходить не страшно!

– Послушай, ты третий раз ко мне приходишь покусанный, а если собака еще кого покусает? Ты учти, я прикрывать это дело не стану, если что. Мне людей хочется здоровыми видеть.

– Избавлюсь я от него. Обещаю.

– Вот и хорошо. Завтра обязательно на перевязку придешь, а то загноиться рана может. Здесь дезинфекция нужна.

 

5

Лошадь громко фыркнула и, качнув головой, потащила за собой плуг. Вышагивать по пашне было привычным для нее занятием. За лошадью, удерживая плуг, спешным шагом следовал приземистый мужичок. Недалеко в стороне резвились двое его сыновей. Они подкидывали камушки – кто выше. Ребята недавно вернулись из школы.

Учитель постоянно жаловался на них. Фермерским детям, привыкшим к свободе, трудно было высидеть несколько уроков, хотя материал усваивали они хорошо. Ребята эти обладали невероятной способностью все пересказывать своими словами, понятными и легко вживающимися в сознание, но полное отсутствие дисциплины могло помешать реализовать природные способности.

Учитель всю жизнь проработал в этом селе. Для него не существовало плохих или трудных детей. Он радовался каждому ребенку только потому, что тот родился на этот свет. Своих детей у учителя не было, и по-настоящему родными становились для него его ученики, да и они сами ставили своего преподавателя в один ряд со своими близкими: мамами, папами, бабушками и дедушками.

 

6

По вечерам сельчане собирались в клубе. Там играл на баяне самый настоящий музыкант. Он пел сам, и пели вместе с ним слушатели. Музыка объединяла, помогая сохранить и восстановить самые добрые чувства.

 

7

Жил на селе в маленькой избушке одинокий старик. Много повидав на своем веку, он многому научился и мог научить других.

Люди приходили к нему за советом, а старец проницательно всматривался в каждого, желая понять, чего ищет человек: легких путей или помощи на нелегком пути. Умел старик вслушиваться в самое начало всего доброго и злого – в самое сердце. Слышал он не сами слова, которые порой звучали противоречиво, слышал старец то, о чем хотел сказать ему человек, то, о чем говорила душа.

 

8

Однажды в поселке появился новичок и, прогулявшись по всем дворам, всюду навел свою критику.

– Грубый ты, дикий какой-то, – сказал он кузнецу, когда тот сдвинул брови, поднимая тяжелый молот.

– Какой-то ты поверхностный. Слишком весело живешь, – сказал он сапожнику, – глубины тебе не хватает.

– А ты дипломат, – сказал он портному, – хитрый. Со всяким договоришься, а своего мнения не выскажешь.

– Тебя тут все за дурака держат, – сказал он пекарю, – пользуются твоей щедростью. Ты бы хоть разрыхлителей добавлял побольше, если цену поднимать не хочешь.

– Ну, знахарь, – зашел он к фельдшеру, – легко в такой глухомани специалистом слыть?

А пройдя мимо фермы, сказал:

– Вот уж, грязнее и унизительнее нет работы, чем в земле копаться. Ты и детям своим такое будущее приготовил?

Попал новичок и в клуб. Только концерт при нем быстро свернулся. Не постеснялся щеголь и учителя:

– Ты бы и ночевал в школе, лишь бы дома одному не сидеть. Своих-то детей не нажил, а для учеников, наверное, герой.

Прогуливаясь по краю села, набрел на избушку старика. К нему как раз зашла молодая женщина. Она всхлипнула и проговорила что-то невнятное.

– Знаешь, дочка, – расслышал умник слова старика, – хлопнуть дверью ты всегда успеешь. Да и дело это самое нехитрое. Только ты потерпи, пока молодая, пока силы есть. Это лучше, чем в старости одной остаться. Да и почетно это для женщины – сохранить детям отца и внукам деда. Дом, тобой построенный, обязательно на тебя начнет работать. Мужики-то, они как бревна нетесаные, а твое дело – обтесать, и не налегай слишком.

Глаза у женщины засветились надеждой. Она вытерла слезы и улыбнулась. А новичок ухмыльнулся:

– Ну и советчик у вас тут. Женщина должна быть гордой! Кому нужна такая тряпка? Ты в зеркало посмотрись. Модной нужно быть, современной. Мужики, они глазами любят.

– Бедный ты человек… – вздохнул старик.

– Это я-то бедный? – расхохотался молодчик, глядя на избушку старика. – Да что ты видел в жизни-то? Что нажил? Чужую жизнь хочешь устроить, а свою где потерял? Если посмотреть, к чему ты пришел, то от тебя бежать надо. Убогий!

И наступила в селе полная неразбериха. Каждый пытался стать кем угодно, только не самим собой. Кузнец никак не мог попасть по раскаленной болванке, пытаясь сохранить нежное выражение лица. Сапожник погрузился в психологию, портной стал отстаивать свои интересы и перессорился со всеми клиентами. Пекарь то пересаливал, то переслащивал тесто, нервничая при замесе и в каждом покупателе усматривая хищника, желающего поживиться за чужой счет. Фельдшер стал молча выписывать пациентам непонятные рецепты из справочника. Фермер загнал своих детей учить английский язык. Музыкант не на шутку запил, а учитель взял больничный, и школьники почувствовали себя брошенными. Случилось и нечто совсем печальное – умер одинокий старик. В день его похорон все жители села собрались на кладбище. Прозвучали трогательные прощальные слова, и вдруг из толпы послышался голос новичка:

– Ну так все старики умирают. Известное дело. Что он уже мог-то?

– Это что ж за кислота-то такая? – проговорил музыкант. – Ладно, я бездарность, зря небо копчу, а про старика-то как же так можно?

– Да, ладно, я грубый, – сказал кузнец, – а старик-то что?

– Я легкомысленный, понятное дело, только про старика-то как можно? – сказал сапожник.

– Я, может, и не искренний, но про старика-то как можно? – пробурчал портной.

– Я не спорю, никогда умом не отличался, но о старике-то разве можно так? – всхлипнул пекарь.

– Я знаю, не могу людям толком помочь, но старик… – сказал фельдшер.

– Мы люди серые – это известно, а про старика-то как так? – сказал фермер.

Сельчане посмотрели на чужака и только теперь поняли, что нашли для него подходящее название – чужак! Да что он смыслит? Что понимает?

Все разошлись по своим домам и вернулись к своим привычным делам. Жизнь восстановилась. Чужак вскоре куда-то уехал, а на одном из концертов в клубе музыкант сказал сельчанам:

– Это же надо?! Даже своей смертью старик принес нам мир и порядок. Вот уж, действительно, мудрый старец!

 

Он и Она

 

1

Как всегда неожиданно раздался голос мамы: «И до которого часа ты думаешь сегодня спать? За водой бы сходила». – «Как бы сделать так, чтобы вода сама в дом приходила?» – подумала дочка. Она потянулась и нехотя поднялась с постели. Потребовалось время на умывание, причесывание, наконец загремели ведра и скрипнула дверь.

 

* * *

На другом краю деревни, в другом доме работа кипела уже с раннего утра. Сын с отцом распилили бревна и планировали заняться новыми рамами для веранды. Но прежде чем взяться за эту долгую по времени деятельность, сын выглянул из калитки, глянул в сторону колодца, схватил со скамьи пустое ведро и выскочил на улицу.

Она подняла из колодца ведро, полное воды.

– Помочь? – спросил Он.

– Сама справлюсь.

– Тороплюсь я, а ты тут копаешься.

– Подождешь.

– А ты, я смотрю, долго перед зеркалом крутилась, даже сережку одну проглядела.

Она схватилась за мочки ушей и отпустила ведро, которое с грохотом полетело обратно в колодец. Обнаружив обе сережки на месте и услышав хохот, разозлилась так, что если бы не стеснялась людей, проходивших мимо, то надела бы ведро Ему на голову:

– Тебе, индюку такому, со своего двора выходить нельзя.

Она снова почерпнула ведром воду, вышла на тропинку и направилась к своему дому. Он проводил Ее взглядом и хотел крикнуть на весь мир, что за Нее он отдал бы все на свете, даже свою жизнь.

– А ты чего с пустым ведром вернулся? – спросил Его дома отец.

Как и всех парней, Его призвали в армию. Она не пришла провожать, да Он на это и не рассчитывал. Отслужил честно, суровую жизнь солдата перенес достойно и вернулся в родную деревню. Они не переписывались и ничего не обещали друг другу, но Он был уверен, что Она Его дождется.

Вернувшись в родную деревню, первым делом Он побежал к Ее дому. Вернее, бежало его сердце, а Он шел не спеша и очень важно. Дверь открыла Ее мама:

– Ой, миленький! Как возмужал! Дочка, смотри, кто приехал!

Она посмотрела на Него и сказала:

– И что теперь, весь мир перевернулся? – Она действительно Его ждала.

– Ну, мир, может, и не перевернулся, только тебе-то здесь не надоело? Ты, я смотрю, так никому и не приглянулась, все дома сидишь.

– Да знаешь, как ты в армию ушел, так бабников в деревне не осталось. Некому было приглядываться.

Очень скоро они поженились. Никто в деревне не мог поверить, что эти «кошка с собакой» уживутся под одной крышей. Их родителей соседи пытались убедить помешать свадьбе, но почему-то Ее мать и Его отец молчали. Отец отдал большую половину дома молодым и сделал для себя отдельный вход. Мать благословила свою дочь и сделала все, чтобы та не мучалась от того, что оставляет ее одну. Когда через год в новой семье родился сын, всю нежность, которую старательно скрывали друг от друга, они щедрым дождем пролили на него. Мальчик купался в родительской любви. Он рос веселым и уверенным в себе, а соседи, проходя мимо ссорившихся супругов, качали головами и судачили:

– Бедный мальчик, растет с такими родителями, ведь испортят они его, а он-то ласковый, добрый у них какой…

Сколько раз родственники предлагали им развестись:

– Что ты терпишь такого грубияна? О ребенке подумай.

– И зачем только ты женился на такой гордячке? Посмотри, ведь ребенок все видит.

А ребенок действительно все видел. Он видел, как папа любуется мамой, когда та гладит белье, месит тесто и стелит постель. Он видел, как мама разглядывает новые оконные рамы в доме, как бережно она обращается с деньгами, заработанными папой. Мальчика всегда удивляло, когда на улице его старались пожалеть и угостить конфеткой.

Однажды в деревню приехал «большой человек» из большого города. Он планировал поднять местную ферму до европейского уровня. Первое, что бросилось приезжему в глаза, была Она. Ее независимый взгляд покорил. А когда фермер узнал об ее отношениях с мужем, то решил, что сама судьба послала его, доблестного рыцаря, чтобы сделать эту женщину счастливой.

– Послушай, ты такая потрясающая! – слышала Она изо дня в день.

 

2

Наступила горячая пора уборки урожая. Он отправился в соседний колхоз. Это было нормально, без взаимной помощи не управиться. Заезжий фермер решил, что это тот самый случай, и на следующий же день после Его отъезда поднялся на крыльцо их дома:

– Послушай меня… – голос фермера звучал слащаво.

Стараясь ответить как можно мягче, Она сказала:

– Ты, конечно, замечательный человек: умный, добрый…

Эти-то слова и расслышала соседка, выскочившая во двор за метелкой. Вечером перед сном она прожужжала своему мужу, который собирался спозаранку поехать на помощь в тот самый соседний совхоз:

– С фермером-то и голос у нее ласковый какой…

Он работал с огоньком. После трудового дня, придя в барак, выдохнул:

– Скорее бы домой, интересно, как там мои?

– Не скучают, – хмыкнул вновь прибывший работник, – фермер их навещает. Внимательный такой.

Что-то повернулось в груди, дыхание перехватило. Он посмотрел в пол и сказал:

– Конечно. Это настоящий ухажер, не то что я.

Он вспомнил свои отношения с женой и прошептал:

– Боже, как Она прожила со мной столько? А сын? Что он видел от меня хорошего? Конечно же, фермер… с ним Она станет счастливой.

На улице шел дождь. Он не помнил, как вышел из барака и как направился в сторону своей деревни. Вода стекала по лицу, и было неясно, где кончается дождь и начинаются слезы.

– Господи! – пробормотал Он. – Она – это все, что есть у меня, помоги мне сказать Ей об этом.

В собственный дом Он постучал как чужой и долго ждал, когда ему откроют.

Она испуганно посмотрела на Него и подумала: «Господи, что с Ним? – В один миг перед ней пронеслась вся их жизнь. – Что я смогла дать Ему? А Он? Он такой настоящий! Как же Он прожил со мной столько лет?»

Они стояли в дверях и смотрели друг на друга. Когда Он понял, что между ними нет никакого фермера, то весь обмяк. Ему страшно захотелось спать, и Он опустился на табуретку. Она спросила:

– Ты чего пришел-то? Грязи с другой деревни принести? Смотри, как наследил…

Он сказал:

– Дай отдохнуть спокойно, завтра на работу.

А сынок повернулся в своей кроватке на бочок и пробормотал:

– Господи! У меня самые замечательные родители на свете!

 

Саша

 

1

Вы обращали внимание на странности в поведении вашего сына? Мы вынуждены отправить его на лечение. Пусть это вас не пугает.

 

* * *

Смолкли трели и гомон птиц, утих шум ветвей деревьев. Замер воздух над скошенными полями. По всем приметам, наступила осень и, словно опасаясь, что ей не будут рады, принесла золото в листве, желая покорить сердца людей красотой, которую нельзя увидеть ни в какое другое время года. Утренний свет проник через маленькое окошко в комнату и окутал кроватку, в которой засопел пятилетний карапуз. Мальчик сморщил нос и приоткрыл веки. Сквозь щелочки из-за густых ресниц первое, что он увидел, была мама. Она уложила на большой лист плотной бумаги стопку наглаженных пеленок, распашонок и подгузников, но заворачивать не стала, чтобы шуршанием бумаги не разбудить сына.

Сын наблюдал за своей смешной мамой, которая с трудом передвигалась, обремененная большим животом. Мама ждала второго ребенка, и стопка белья предназначена была именно для него. Саша, как звали проснувшегося карапуза, прислушался к приглушенному рокоту летевшего где-то высоко в небе самолета, улыбнулся и сел в своей кроватке.

– Мой Сашенька проснулся! – встретила вступающего в новый день малыша мама.

Она подошла к кроватке, взяла ладошки сына, соединила их, укрыв в своих теплых ладонях, и нежно сказала:

– Повторяй, малыш, за мной.

Саша закрыл глаза и принялся старательно повторять за мамой:

– Дорогой Господь! Благодарю Тебя за новый день, подаренный мне Тобой. Проведи этот день со мной, и пусть Тебе принесет много радости пребывание в нашем доме! Аминь!

Саша открыл глаза, а мама поцеловала ему ручки и принялась расстегивать на нем пижамку, приговаривая:

– Самый хороший мальчик на свете сейчас скушает кашку, которая ждет его в красивой тарелочке, да?

Саша смотрел на маму. За окном грустила осень, но ничто не могло притушить сияние маминых глаз. Этот свет сопровождал Сашу с первого мгновения его появления в этом огромном пугающем мире. Был еще папа, но он приходил домой к ночи и уходил спозаранку на работу, а мама, она была всегда.

Саша сполз с маминых колен и запрыгал на одной ножке вокруг стола. Мама строго сказала:

– Саша! Перестань бегать!

Мальчик послушно сел за стол и принялся уплетать вкусную сладкую кашу. После завтрака Саша попросил:

– Мама, почитай мне вон ту толстую книгу.

Мама сказала:

– Эта книга называется Библия, и я тебе ее с удовольствием почитаю.

Мама взяла с комода Библию, открыла ее и не спеша начала читать:

«Милостив Господь и праведен, и милосерд Бог наш. Хранит Господь простодушных: я изнемог, и Он помог мне. Возвратись, душа моя, в покой твой; ибо Господь облагодетельствовал тебя. Ты избавил душу мою от смерти, очи мои от слез и ноги мои от преткновения. Буду ходить пред лицем Господним на земле живых».

 

2

Прошла неделя. У мамы сильно разболелся живот, и ее увезли на машине в больницу. Оттуда мама не вернулась. Малыша удалось спасти.

В день похорон собралось много людей. Сашу поставили возле гроба, и мальчик ждал, когда мама проснется. Стало по-настоящему страшно, когда гроб с мамой опустили в яму и принялись закидывать землей.

Саша взглянул на взрослых людей и, понимая, что не сможет их остановить, побежал к выходу из кладбища. Догнал мальчика отец и сказал сурово:

– Как тебе не стыдно? Это же твоя мама!

Саша помотал головой и проговорил:

– Нет! Там не мама. Мамы нет. Мама на небе, она в Библии.

Отец взял сына за руку и привел обратно ко всем собравшимся. Люди сочувственно посмотрели на сироту и заговорили о материнской заботе, тепле, порядке в доме. Эти разговоры, большей частью идущие из уст людей, желающих проверить силу чуткости своих собственных сердец на чужих слезах, изранили Сашину душу. Как могли понять эти люди, что мама – это не порядок в доме, не забота и тепло. Мама – это солнце, которого теперь не стало, и без него Саше не нужны ни порядок, ни забота, ни тепло. Но самыми страшными словами в этот день стали слова одного дяденьки:

– Бог взял ее, такова Его Божья воля.

Саша снова захотел убежать, но отец удержал его за руку.

Прошло несколько дней. Опали последние листья, и выпал снег, который увековечил и запечатал пришедшую в Сашину жизнь беду. И каждый новый день начинался лишь для того, чтобы утрамбовать страшную, смертельную правду этой жизни.

 

3

С первыми лучами весеннего солнца новая жизнь не пришла.

В детском садике Саша услышал слова о том, что солнце своими лучами пробуждает все к жизни, и сознание того, что солнце никогда не сможет пробудить к жизни потерянное счастье, повергло мальчика в безнадежность. А после весны пришло лето, а после лета снова наступила осень, и папа женился на тете Соне. Она часто бывала в их доме и раньше. Помогала папе нянчиться с маленьким Колей.

С женитьбой отца Сашина жизнь ушла на дальний план в этой семье. Отец был поглощен стремлением угодить новой жене, а она, новая жена, была озабочена тем, как облегчить свою работу с неродными детьми, и устроила Колю в такой садик, где можно было оставлять детей на ночь. Саша в свободные от детского садика дни мешал тете Соне, когда она шила, стирала и мыла полы. Поэтому приходилось идти на улицу и во дворе придумывать себе развлечения, а если шел дождь, то просиживать в сарае, где хранились дрова.

В дни, когда дома был Коля, Саша играл с ним: строил для него шалаши, делал кораблики из щепок, а когда выпал снег, то слепил во дворе целый снежный зверинец. Коля широко улыбался, от души восхищаясь творчеством своего старшего брата. Когда весной снежные фигуры растаяли, то Саша сказал Коле:

– Все эти игрушки утекли ручьями в землю, а потом снова вернутся к нам следующей зимой.

Когда вслед за зимой пришла весна и наступила пора посадки картофеля, Саша впервые как взрослый работал на дачном участке вместе с отцом. Папа переворачивал лопатой комья земли, а сын брал из ведра по картошинке и аккуратно укладывал в ямки. Трепетное чувство того, что посеянное им прорастет и принесет урожай, восхищало малыша, давая ощущение причастности к великому служению продолжения жизни. Пусть бы даже и картошины.

Саша весь перепачкался в земле, устал, но удовлетворение от проделанной работы неожиданно включило импульс радости, и мальчик, поставив пустое ведро под веранду дома, впервые за последнее время улыбнулся. Домой он с отцом вернулся поздно вечером. Саша поел, разделся и лег спать.

– Повесь аккуратно рубашку на стульчик! – строго сказал папа. – Скоро в школу пойдешь, а ничего не умеешь.

После трудового подвига на даче услышать, что он ничего не умеет, было болезненно оскорбительно, и Саша безучастно взглянул в сторону брошенной на стул рубашки. Тетя Соня резко скомандовала:

– Сразу же встань с кровати и повесь аккуратно рубашку! Снова мне за тобой убирать что ли? Мне дел хватает. Весь дом на мне, твой брат на мне, и я сама скоро мамой стану! Отец, почувствовав вину за все, чем пришлось ему нагрузить свою вторую жену, нервно крикнул:

– Ты не слышал? Глупый что ли?

Саша все хорошо расслышал, даже больше, чем хотел бы этого отец, а именно, что мачеха подчеркнула, что она им с Колей не мать, она готовится стать матерью того ребенка, которого ждет. Большой живот тети Сони пробуждал почему-то в Саше чувство гнева и обиды не только на отца, который был глух к тонкостям души своего сына, но и на весь мир, который не имел в себе ни одного по-настоящему чуткого сердца.

Да, Саша был глупым. Для него мало значило, как положена рубашка, он не мог понять всей важности не поставленных ровно ботинок в прихожей. Мальчик вылез из-под теплого одеяла, подошел к стульчику и поправил на нем свою рубашку, выглаженную безупречно. Зачем? Чтобы увидели соседи, как она, тетя Соня, заботится о сиротах.

Коля еще не заснул и из своей кроватки взглянул на старшего брата. Коля был еще меньше, чем Саша, и значит, еще глупее. Малыш захныкал, отец направился к нему, а тетя Соня сказала:

– Сам успокоится! Приучишь к рукам и на работу уйдешь, а я с ним замучаюсь. Нечего баловать!

Когда наступило лето, за Сашей приехала бабушка, папина мама, и взяла его к себе в деревню, которая расположена была далеко от города, прямо в лесу. Вышел из дома – и сразу в лес попал с его черничником и морошкой. Много было интересного для Саши здесь, например, магазин, в который каждое утро привозили на грузовике хлеб. А хлеб этот смешной такой – сформован в пекарне вручную в огромные неровные прямоугольники-кирпичи. Продавали этот необыкновенно вкусный хлеб на вес.

Саша бегал с деревенскими ребятами на речку ловить сомов и кататься на плотах по огромным лужам после проливных дождей, а вечерами смотрел в заброшенном старом доме диафильмы, которые четко были видны на выбеленной печке, словно на экране. Когда появились в орешнике орехи, еще неспелые, белые, с мягкой сладкой скорлупой, Саша убегал с ребятами за орехами этими в лес.

Запах орешника почему-то больше всего взбудораживал эмоциональный мир Саши. Сам вид лесных орехов с таким невероятно сложным сочетанием идеальной формы орешков, венчиков, в которых орешки удерживались, и того, что орешков этих было по три в связке, – потрясал Сашино мужское мышление своей логичностью, устойчивостью и уверенностью в том, что и через год, и через век именно это построение для именно этого вида растения останется неоспоримо правильным.

Саша, на удивление всем, очень подолгу рассматривал орешки, прежде чем начать их есть. Мальчику никто не мешал. Не мешали ему рассматривать без устали соты, полные меда. Эти соты с безупречно правильными прямоугольниками открывали Саше правду об изначальной безупречно-правильной задумке всего существующего ныне мира.

Эти яркие уроки, подаренные мальчику самой природой, легли в самую глубину его сознания и оттуда в нужный момент давали подпитку уму, уставшему от тяжелых мыслей о реальном сегодняшнем разрушенном в мире порядке.

Многое в жизни говорило о том, что мир ужасен, что Бог суров и равнодушен, но эта увиденная красота шептала совсем обратное, а именно, что так создать мир мог только очень сильно любящий Свое создание Бог. Более того, нужно быть самой любовью, чтобы подарить такие вечные, никогда не надоедающие игрушки, как разглядывание строения листочка, крылышко стрекозы, сверкающую росинку и пушистого цыпленка. Саша сердился на Бога, Который властен был сделать все, что хочет, и захотел взять его, Сашину, маму, но и восхищался Богом, видя Его творчество и мечтая однажды научиться рисовать все это на листе бумаги.

 

4

Первого сентября Саша с новым портфелем и в новой школьной форме пришел к школе. Папа держал сына за руку, а тетя Соня в новом платье смотрела по сторонам и ревниво следила, чтобы Сашин папа смотрел только на нее. Мальчик подумал о том, что если бы рядом была мама, то она смотрела бы только на него, Сашу. Его мама была бы самой красивой мамой из всех, кто пришел к школе!

Папа подвел Сашу к учительнице. Мальчик поздоровался, но улыбнуться не смог. Учительница взглянула на своего нового ученика участливо и с присущей ей тактичностью отошла к другим ребятам.

Учеба Саше давалась легко. Было несложно переписывать упражнения и решать задачи. Отметки он получал хорошие и почувствовал себя интересным для кого-то, а именно для учительницы, которая была искренне заинтересована в достижениях своего ученика. Звали учительницу Натальей Николаевной. Мальчик привязался к ней всем сердцем и дорожил ее мнением и расположением к нему более, чем чьим бы то ни было.

Учительница всегда говорила, и искренне этому верила, что все в этой жизни зависит от самого человека и что при имеющихся в Советской стране возможностях каждый может реализовать себя полностью в той или иной сфере, какую для себя изберет. Школьные парады с бойкими маршами, песни, рассказы про героев революции – все это выглядело захватывающе привлекательным для мальчишеского характера. На фоне такой кипучести жизни молитвенные собрания, на которые приводил отец Сашу по воскресеньям и проводились которые по квартирам, выглядели затворничеством, уходом от мира и чем-то постыдным, потому как непрогрессивным. На собраниях люди плакали, признавались в своих слабостях и учились надеяться на Бога, а не на свои силы.

На одном из собраний Саша однажды услышал слова одного человека о том, что все неверующие люди – погибшие грешники и что служат они сатане.

Саша каждый день в школе был окружен такими людьми. Наталья Николаевна тоже была погибшей грешницей, что очень беспокоило мальчика, и беспокоил его братик Коля, который тоже мог стать как прочие неверующие, ведь мама не смогла научить его молиться.

У тети Сони заболел ее ребенок, который родился летом, и она легла с ним в больницу. Коля в это время был простужен и не мог идти в садик, и Саше пришлось пропустить несколько учебных дней, чтобы присмотреть за братиком. Старший брат, как обычно, поднялся рано утром, чтобы закрыть за папой дверь, когда тот ушел на работу, а когда проснулся Коля, то Саша подошел к его кроватке и сказал совсем как мама:

– Коленька проснулся! Повторяй за мной!

Коля принялся лепетать, повторяя за Сашей:

– Дорогой Господь! Я благодарю Тебя за этот день. Благослови меня в нем и будь со мной, аминь.

Саша вытащил Колю из кроватки, переодел, усадил на высокий стульчик и покормил кашей, которую, как смог, сварил папа. Потом Саша сказал:

– Сейчас я прочитаю тебе очень серьезную книгу. Это не сказки, так что ты не должен будешь улыбаться, – с этими словами он принес с комода Библию, раскрыл ее и принялся четко, не спеша читать.

Сашу захватил текст о том, как Петр оставил все и последовал за Иисусом Христом. Мальчик не учел того, что Коля еще маленький и утомился от текста без картинок, а Саша перевернул несколько страниц и прочитал о том, что какой смысл для человека, если он приобретет весь мир, а душе своей навредит? В этот момент Коля махнул ручкой и ударил по странице, которая порвалась.

Саша очень испугался. Он положил Библию обратно на комод и весь день не мог думать ни о чем другом, как только об испорченной странице. Вечером с работы вернулся папа и перед сном, открыв Библию, конечно, обнаружил порванную страницу.

– Кто разрешал тебе брать Библию? – строго спросил отец. – Как ты посмел так обращаться с этой книгой? Сейчас же встань на колени и попроси у Бога прощения, чтобы Он не наказал тебя!

Саша в страхе опустился на колени и сказал Богу, словно чужому:

– Господи, прости меня за то, что я порвал Твою книгу. Я больше не буду ее брать.

Мальчик, вспоминая слова: «Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей навредит», чувствовал за собой страшную вину за порванную книгу. Саша решил, что навредил свое душе. Нервозность, давшая свои ростки в детской душе, не способной отличать злое от доброго и перепутавшей все чувства, которым никто не учил давать названия, не ускользнула от внимания учительницы, которая оставила мальчика после уроков и спросила:

– Что-то тебя беспокоит?

Саша опустил глаза и тихо пробормотал:

– Я мамину Библию порвал… Бог на меня сердится.

Учительница очень нежно погладила Сашу по голове и совершенно спокойно сказала:

– Сашенька, успокойся, Бога нет. Его придумали люди, чтобы держать всех в послушании и в страхе. Учись, читай интересные книги, и сам об этом узнаешь.

Саша испугался за учительницу, которую очень любил, ожидая чуть ли не огня с неба, но эта женщина беззаботно улыбалась и смотрела на своего ученика совершенно спокойно. Как-то так получалось, что все дети и взрослые, которые не верили в Бога, выглядели веселыми и беззаботными. Учительница продолжила:

– Я никогда не верила в Бога и поэтому никогда ничего не боялась. Все зависит только от тебя. Если ты захочешь, то станешь кем угодно, тем более что в нашей стране столько возможностей!

Наталья Николаевна проникновенно взглянула на Сашу, и этот, такой располагающий, взгляд, словно распахнутые ворота, пригласил его в свой мир. Мир без Бога и без страха перед Ним. В мир свободы и неограниченных возможностей. А чтобы помочь Саше войти в эти ворота, учительница взяла из шкафа толстую книжку с яркими картинками, протянула ее мальчику и сказала дружески:

– Я дарю тебе ее.

Иметь такую книгу было настоящей мечтой, но когда Саша протянул руки, чтобы книгу эту взять, неожиданно вспомнились ему слова, которые он прочитал в маминой Библии, о том, что нет пользы человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей навредит. Еще Саша вспомнил мамины глаза, и в душе словно включился свет, благодаря именно тем пугающим словам из Библии. Да, если он приобретет эту книгу с картинками и книги всего мира, а душе навредит, то что с того пользы? Саша сказал:

– Я не могу взять эту книгу.

– Почему? – спросила учительница.

Саша ответил:

– Моя мама расстроится.

Наталья Николаевна, заикаясь, сказала:

– У тебя же нет мамы, она умерла…

Саша ясными глазами взглянул на учительницу и сказал:

– Она есть. Потому что Бог есть. Если нет Бога, значит нет и моей мамы, а она у Бога.

Учительница занервничала, с трудом сдерживая раздражение, и сказала:

– Саша, я хотела тебе помочь.

– Я знаю. А еще я знаю, – очень вдохновенно сказал Саша, – что был такой Петр, который оставил все и последовал за Иисусом Христом. Он был хорошим человеком.

– Зачем ты мне это говоришь? – сердито спросила Наталья Николаевна.

Саша растерялся и испуганно ответил:

– Я хотел Вам помочь…

С этого момента дружба с учительницей была разрушена, и даже более того, Наталья Николаевна стала занижать Саше отметки, раздраженно отвечала на его вопросы, а в третьем классе запретна принимать его в пионеры. Это стало настоящим ударом, причем нанесенным на виду у всей школы.

Саша потерял интерес к учебе и на уроках отрешенно смотрел на доску в одну точку. Он не понимал, что впал в депрессию, Саша не знал такого слова и такого названия своего состояния души.

В классе училась девочка Надя, о которой Саша знал, что в ее семье двенадцать детей. Девочка эта пригласила однажды его к себе в гости, а попасть к ней в дом было очень интересно, потому как думалось, что если столько детей, то сколько же в этом доме должно быть игрушек! Разочарование было полным, когда выяснилось, что игрушек не было вообще, а вместо них – аптечные скляночки и сшитые из лоскутков куклы.

Надя весело прыгала через скакалку и предложила попробовать Саше. Он взял скакалку, попробовал через нее перепрыгнуть, но ничего не получилось, и девочка терпеливо принялась обучать его этой игре, которая оказалась очень даже захватывающей. Дети весело смеялись, когда кто-нибудь из них запутывался в скакалке. Саша почувствовал себя рядом с Надей спокойно и уверенно. Сияние глаз этой жизнерадостной девочки притягивало. Наступил вечер, и Надя сказала:

– Хочешь, я тебе подарю кое-что? – и с этими словами достала из потрепанной коробки из-под обуви, по-видимому, очень дорогую для нее вещь, а именно меховой кроличий помпон от зимней шапки. Саша постеснялся отказаться от подарка и принял его, положив в карман своего пальто.

После разрушенной дружбы с Натальей Николаевной Саша боялся тесно сближаться и даже просто дружить с кем бы то ни было, и почему-то особенно с Надей. Мальчик понимал, что разлуку с этой девочкой он пережить не сможет. Одиночество и отрешенность от общего движения школьной жизни компенсировалось врожденной художественной фантазией, которая создавала некие образы, не существующие в реальном мире. Уход в эти образы и погружение в свой внутренний мир прерывались необходимостью отвечать на вопросы учителей, и ответы были нелепыми, совсем не о том, о чем спрашивалось. Однажды директор школы пригласил Сашиного отца на встречу и сказал:

– Вы обращали внимание на странности в поведении Вашего сына? Мы вынуждены направить его на лечение. Пусть это Вас не пугает.

С того мгновения, как Саша оказался в больнице, он и сам поверил тому, что болен. К этой печальной действительности прибавилась тоска, вызванная разлукой с домом, и это смешанное чувство стало граничить с настоящим ожесточением, и во время одной из прогулок по территории больницы мальчик ссутулился, гневно сунул руки в карманы пальто и неожиданно наткнулся на меховой помпон, подаренный Надей. Каким образом и через какие нервные каналы проникли импульсы нежности и ласки от прикосновения к пушистому, теплому, словно живому, кроличьему хвостику, не понятно, но Саша почувствовал, как мышцы его тела расслабились. Он достал из кармана помпон, взял его между ладонями, поднес к губам и дунул на него, заполнив пространство между шерстинками своим дыханием.

Ночью Саша спал удивительно спокойно. Тихий рокот пролетающих в небе самолетов, доносившийся через открытую форточку в палате, убаюкивал, вернув сознание в те времена, когда пела колыбельные песни мама.

После выписки из больницы Саша некоторое время находился на справке дома. Мальчик не мог нарадоваться тому, что вернулся, и сказал папе:

– Давай, я Колю отведу сам в садик.

Отец резко ответил:

– С тобой отправить ребенка? Тебе вообще ничего доверять нельзя, сиди дома.

Саша почувствовал себя чужим и с тяжелым чувством вышел из дома. Сначала он шел по улице медленно, потом быстрее и, наконец, побежал изо всех сил, стараясь заглушить рыдания, подступившие к горлу. Когда пришла усталость, мальчик остановился, вытер слезы и осмотрелся по сторонам. Оказался он на окраине города возле заброшенного дома, в котором и нашел для себя ночлег.

Рано утром проснулся Саша от голода. Вышел из холодного дома и прошелся по ближайшим дворам, предлагая хозяевам свои услуги: наколоть дров, перекопать грядки, чтобы получить еду. Ему отказали все, кроме одной женщины, которая не только открыла перед ним двери своего дома, но и предложила остаться у нее пожить.

Отец, конечно, еще вечером прошлого дня заявил в милицию о пропаже сына, и мальчика разыскивали. Нашли его через два дня, когда он прогуливался вдоль железной дороги и заглядывал в окна поездов.

Дома Сашу сильно наказали и пригрозили, что сдадут в интернат, если подобное повторится.

Когда Саша перешел в четвертый класс, у него сменились учителя и мальчик снова заинтересовался учебой, особенно ему нравились уроки рисования. Младший брат Коля тоже поступил в школу и учился очень плохо. Не давались ему ни математика, ни русский. За такую успеваемость отец наказывал своего сына, и мальчик стал пугливым и нервным. Он не мог справиться со своей медлительностью, которая раздражала абсолютно всех, и старался не попадаться лишний раз людям на глаза.

В школе Колю дразнили и называли братом больного Сашки; а Саша, чтобы укрыть брата от взбучек, выполнял за него его домашние задания, переписывая упражнения и решая задачи. Только это спасло Колю от настоящих нервных срывов и от реальной угрозы попасть на лечение.

Когда Саша учился уже в девятом классе, а Коля заканчивал четвертый, отец увидел, как Саша переписывал из учебника упражнение в Колину тетрадь.

Отец гневно выхватил тетрадь из-под Сашиной руки и процитировал слова Библии:

– «Всякая неправда есть грех!»

Саша почувствовал себя очень плохо, а отец, заметив это, продолжил:

– «Если совесть судит вас, то тем паче Бог!»

Мысли путались в голове мальчика, и наконец он проговорил:

– Папа, за что ты так Бога не уважаешь?

Отец остолбенел, а Саша продолжил:

– Неужели ты думаешь, что Он не знает, какой ты на самом деле? Кого ты пытаешься обмануть?

Отец, прикрываясь Словом Божьим, словно щитом, бросил в сына, словно камень:

– Да ты знаешь, что проклят тот, кто отца своего не чтит?

Саша почувствовал, что задыхается, и вышел из дома. Молодой человек быстрым шагом дошел до окраины города и нашел дом, в котором однажды был принят. Он постучался в дверь, которая широко распахнулась перед ним, и на крыльцо вышла симпатичная девушка в шортах и просвечивающей майке.

Саша растерялся и, заикаясь, спросил:

– Тетю Катю могу я увидеть?

Девушка приподняла брови и кокетливо спросила:

– Теперь здесь я. Заходи.

Саша прошел в дом и сказал:

– Мне бы пожить здесь. Меня Саша зовут.

– Сколько угодно! Я Зоя.

Зоя поставила чайник на плиту и принесла с веранды масло и творог. За скромной трапезой она расспросила Сашу о том, что у него случилось, и внимательно выслушала ответ на свой вопрос.

– Ты своих прав не знаешь, – сказала она – Родительская обязанность – заботиться о тебе, пока ты несовершеннолетний, и на площадь в доме ты имеешь право законное. Ты не должен уступать и отступать от своей территории! Конституция существует.

 

Молодые люди до позднего часа вели жаркий разговор по поводу прав и обязанностей, а когда настала пора лечь спать, Зоя не растерялась и сказала:

– Спать ляжем в разных комнатах, но если чего захочешь, приходи – не пожалеешь…

Что имела в виду Зоя, Саша не понял, как не понял и того, как бы он осмелился войти в комнату, где спит девушка. Он уже почти заснул на своей высокой кровати, когда услышал скрип открывающейся двери. В комнату вошла Зоя и проскользнула к Саше под одеяло. Что произошло потом, понять было сложно из-за тех ощущений, которые пережил Саша, не предполагая прежде о таком наслаждении, которое открыла для него Зоя. А когда настало утро, он обхватил девушку руками, боясь отпустить ее от себя, а она рассмеялась и сказала:

– Глупенький, это всегда можно повторить. Я много чего умею, еще узнаешь.

Зое нравился не сам Саша, а ее собственная способность потрясать таких, как он, своим очарованием. Видеть бессилие мужчины устоять перед ее чарами было приятно, и приходило сладкое чувство превосходства над себе подобными. Мужчины не улавливали того, что становятся всего лишь инструментом, топливом для разжигания этой интриги, или не хотели улавливать этого в своей необузданной жажде удовольствия. Любой ценой.

Рядом с Зоей у Саши открылись глаза на совсем иную жизнь, чем та, в которой он находился прежде. На жизнь, где достигается что-либо благодаря тем качествам характера, которые в Библии названы пороками: оказывается, если кому-то помешаешь, то продвинешься сам; если кого-то ударишь, тебя будут бояться и не тронут; если будешь гордым, то тебя не будут беспокоить угрызения совести. Юноша узнал добро и зло, почувствовав себя хозяином своей судьбы. Все приобретаемое таким путем было видимым и вещественным уже сегодня и сейчас, а не где-то там в вечности, на Небе. В родительский дом молодой человек вернулся совершенно другим, убежденным в своих правах и родительских обязанностях.

Саша с головой нырнул в развеселую развратную жизнь, не ведающую ни страха, ни отнимающих свободу рамок приличия. При всем этом, в жизнь, исключающую всякое лицемерие.

В один из дней забежал он в свой дом за какими-то вещами и, проходя через проходную комнату, увидел, что в доме у них гости, а именно пожилой мужчина, который приехал из другого города для того, чтобы поприсутствовать на предстоящем открытии молитвенного дома.

– Всем здравствуйте! – весело сказал Саша и закрылся в своей комнате. Через тонкую стенку он услышал разговор между отцом и этим приезжим мужчиной. Отец спросил:

– Как Вы объясните слова из Библии «Взошла звезда и вышел дракон с лицом человеческим, а в хвосте у него смерть»? Все считают, что это предсказано об аварии на Чернобыльской атомной станции.

Гость очень спокойно и взвешенно ответил:

– Я думал над этим текстом, и по рассуждении, то есть это не то чтобы мне Бог открыл, а я так думаю, что «Взошла звезда» – это новое государство, а именно, Советский Союз. У дракона лицо человеческое, то есть, привлекающее. Посмотри, как много говорится всего обещающего! Как привлекательно то, что говорится, и люди входят в это, а в хвосте у дракона смерть.

В разговор вступила тетя Соня:

– А меня пугает, что сказано, что единицы спасутся…

– Знаешь, кто искренне любит Бога, того Бог не оставит, в каком бы он учении ни был. Поверил человек в Господа Иисуса Христа – и уже спасен. Для спасения больше ничего не надо. Бог очень простой и очень искренний, – ответил гость.

– Лишь бы добрым быть? – спросила тетя Соня.

– Праведным. Человек добрый может быть и неправедным, а человек праведный не может быть злым. А как твой Саша? – спросил мужчина Сашиного отца.

Отец резко, не скрывая раздражения, ответил:

– Знать о нем ничего не хочу! Мне в доме тунеядец не нужен!

Незнакомец строго сказал:

– Мне не понравилось, как ты сказал о своем сыне.

Гость ушел, а Саше очень захотелось прийти на то собрание в новом молитвенном доме, на котором будет говорить этот незнакомый ему человек.

Собрание состоялось в воскресенье. Пришло много людей, среди которых было много неверующих, пожелавших послушать и увидеть, что здесь будет происходить.

Говорили с кафедры проповедники, пел гимны хор, а во время общей молитвы Саша впервые в жизни услышал пророчество, то есть как Бог говорил через человека. Говорилось через нескольких людей: один заканчивал и другой продолжал. Бог обратился и к людям, пришедшим впервые, с такими словами: «А вы, дети Мои, которые пришли послушать, что есть мудрость человеческая, но здесь нет мудрости человеческой, здесь мудрость Божия».

Этих погибших грешников Бог назвал Своими детьми! Значит, и Зоя тоже дитя Божее, только она не знает об этом. И Наталья Николаевна тоже! Им просто нужно вернуться в послушание Отцу. С этого мгновения Саша понял одну истину – Церковь есть присутствие Бога на Земле, чтобы доносить людям благую весть о том, что Бог любит их. Мужчина, который был вчера в доме у родителей, говорил с кафедры слова о том, что Иисус Христос умер за каждого из людей. Саша поверил этому человеку, почему-то зная наверняка, что он не станет говорить пустых слов. Из зала раздался восхищенный голос одного из присутствующих гостей:

– Спасибо Тебе, товарищ Господи!

 

5

Зоя категорически отказалась покориться Богу, заявив, что сделает это, когда наживется вволю и состарится. Саша спросил:

– А не стыдно ли будет предложить Богу объедки? – и ушел от нее.

Каждое воскресенье Саша приходил в молитвенный дом и однажды увидел в нем Надю. Молодые люди стали встречаться и вскоре обвенчались.

Саша не умел быть нежным, но очень старался не расстраивать свою жену, и этого было достаточно, чтобы жить в мире. Мешал полученный когда-то опыт в близких отношениях с Зоей. Многие предлагаемые мужем радости Надя отвергала категорически, и Саша, ощущая себя непонятым, уходил из дома и порой пропадал по несколько дней.

Не останавливало его даже рождение дочери, к которой Саша старался не подходить, потому что терялся под пристальным взглядом малышки, которая не сомневалась в том, что ее папа – самый лучший папа на свете.

Дочка подрастала, и Саша, глядя на нее, боялся произнести вслух явную истину: девочка словно две капли воды была похожа на свою бабушку – Сашину маму…

Однажды вернулся Саша домой после очередного исчезновения неизвестно куда, и дочка строго взглянула на него и сказала совсем как мама:

– Папа! Перестань бегать!

Саша опустился на скамейку и глухо, пытаясь сдержаться, разрыдался. Слезы ручьем текли по его щекам, а плечи, уставшие нести бремя своих потерь и разочарований, сотрясались. Дочка терпеливо дождалась, когда папа успокоится, и сказала ему:

– Иди умойся и поешь.

Саша, словно послушный мальчик, поднялся со скамейки, умылся и сел за стол, а когда поел, то спросил у Нади:

– Трудно тебе со мной?

– Очень, – призналась жена.

– Прости меня, – прошептал Саша.

Выправив кривизны в своей жизни, Саша принялся усердно молиться Богу о своем младшем брате Николае, судьбой которого был обеспокоен.

Николай не мог удержаться ни на какой работе из-за своей медлительности и совершенно не умел постоять за себя, когда его обманывали с оплатой.

Произошло удивительное событие. Коля познакомился с девушкой, которая была еще более медлительной, чем он. Звали девушку Светлана. Найдя друг друга, они обвенчались, и когда у них родился ребенок, то выживать не было никакой возможности при их характерах. Тут-то, в самый пик наступившего экономического кризиса в семье, да и в государстве, которое перешло исключительно на рыночные отношения, у Светланы объявились знакомые в Финляндии.

Оформление документов на переезд в эту страну прошло гладко, и вскоре семья перебралась туда на жительство.

В Финляндии Коля устроился работать на завод, где работники должны были выполнять свою работу медленно, чтобы не снизилось качество выпускаемой продукции, а именно деталей для очень дорогой сантехники.

 

* * *

Смолкли трели и гомон птиц, утих шум ветвей деревьев, замер воздух над скошенными полями. По всем приметам, наступила осень. Саша и Надя вели свою дочь в первый класс.

Саша подвел девочку к состарившейся Наталье Николаевне, поздоровался с ней, потом посмотрел на свою дочь, поцеловал ее и сказал:

– Доча, ты здесь самая красивая девочка!

 

Спасибо, лягушка!

 

1

Начался урок биологии, и учительница сказала, что сегодня пойдет разговор о рефлексах. Она попросила Сашу принести из шкафа банку с заспиртованной лягушкой и поставить к ней на стол. Самойлова Саша не двинулась с места.

– Самойлова! Ты сегодня дежурная. Не слышала, что сказано?

Саша сжала руки в кулаки, чтобы никто не увидел, как они дрожат. Весь класс уставился на Сашу. Кто-то ухмыльнулся, кто-то разозлился.

Костиков, сидя за последней партой, прошептал:

– Иди, делай что тебе сказали, дура.

Учительница облокотилась на свой стол и, прикусив губу, сказала:

– Самойлова! Встань и принеси банку с лягушкой.

С четвертой парты поднялся Петров и молча направился к шкафу.

– Петров! Сядь на место.

– Анна Васильевна, какая разница, кто лягушку принесет?

– Сядь на место!

Петров сел. Саша поднялась из-за парты и подошла к шкафу.

В шкафу на полке за стеклом стояла банка с заспиртованной лягушкой. Саша ни разу за все время учебы не смогла подойти к этому шкафу.

Саша до смерти боялась лягух. Она даже страницы в книжках, где были нарисованы лягушки, старалась перевернуть как можно быстрее.

Было неловко за свой страх, но она не смогла ни одолеть его, ни объяснить его причину.

– Самойлова, ты срываешь урок! – снова сказала учительница.

Саша закрыла глаза и попыталась успокоиться. Она открыла дверцу шкафа, но руки протянуть не смогла.

– Выйди из класса! – крикнула учительница.

Саша быстро выскочила из класса и побежала в туалет. Там ее вырвало. Смочив носовой платок холодной водой, девочка вышла в коридор.

Скоро прозвенел звонок с урока, и Саша вошла в класс, чтобы взять свой портфель.

Анна Васильевна, глядя исподлобья, сказала:

– Перед мальчиками кокетничай не на уроках.

Саша под насмешки одноклассников вышла из класса.

После уроков она надела в гардеробе свою любимую красную куртку и направилась к дому. Дома первым делом сделала уроки, а после этого прибежала к маме на работу.

Работала Сашина мама в большом универмаге, в хозяйственном отделе. Саша принялась помогать маме расставлять товар на прилавке, но не смогла избавиться от сковывающего чувства неловкости перед одноклассниками и не переставала думать, как вообще сможет завтра прийти в школу.

– Ты что это такая расстроенная? – спросила мама.

– Да сама не знаю.

– Чего ты не знаешь?

– На зоологии лягушку нужно было из шкафа достать.

Мама буквально взорвалась смехом и, с трудом выговаривая слова, переспросила:

– Тебе? Лягушку?

Саша посмотрела на маму, и ей тоже стало весело.

– Ну да. Представляешь?

Почему-то ситуация уже перестала казаться мрачной.

– И что ты зоологичке сказала?

– Она мне сказала.

– Что?

– Что я перед мальчиками кокетничаю.

– А мальчики что сказали? – спросила мама у Саши.

– Смеялись.

– Принеси мне стремянку. Хочу на верхней полке кое-что передвинуть.

Саша подошла к кладовке, но стремянки в ней не оказалось.

– Стремянки на месте нет, – сказала Саша, когда вернулась к маме.

– А посмотри-ка, вон она у дяди Саши. Сходи, попроси.

Саша прошла в отдел с электротоварами. Там, стоя на стремянке, дядя Саша подвесил люстру.

– Дядя Саша! Здравствуйте, – обратилась Саша.

– Привет, тезка! К маме пришла?

– Да. Мама стремянку просит.

– Если мама просит…

Дядя Саша спустился со стремянки, сложил ее и отнес в отдел к Сашиной маме.

– Сашка твоя какой красавицей растет, – установив стремянку, сказал дядя Саша Сашиной маме. – Весь класс, наверное, в тебя влюблен? А?

Саша рассмеялась.

– Как дела в школе? – спросил дядя Саша.

– Хорошо. Сегодня нам про лягушку рассказали.

– Про Царевну-лягушку?

– Нет. Просто про лягушку. На зоологии.

– Лягушки – это хорошо. Они полезные твари, хотя и противные, конечно. А за сочинение получила отметку?

– Да. Пять.

– Я всегда знал, что ты лучше всех. Да и все это знают.

Дядя Саша вернулся в свой отдел. Саша с мамой расставили по полкам товар и после окончания рабочего дня ушли домой.

На следующий день Саша, как всегда, пришла в школу, повесила свою куртку в гардероб и поднялась в класс русского языка.

Когда урок уже начался, в дверь постучали. Это были опоздавшие Костиков и Иванов.

– Извините, пожалуйста, можно войти?

– Да, – ответила учительница, – и больше не опаздывайте.

Костиков с Ивановым, взглянув в сторону Саши, прошли на свои места и почему-то переглянулись, хихикнув.

Когда прозвенел звонок с урока, все ребята выбежали на улицу. Весеннее солнце буквально выманило детей порезвиться на свежем воздухе.

Саша кинулась к своей куртке в гардероб. Она надела ее, застегнула на все кнопочки и… сунула руки в карманы.

Что было дальше, девочка не могла уже вспомнить, потому как потеряла сознание и упала, ударившись головой о металлическую ножку вешалки.

Очень быстро приехала скорая помощь. Столпившихся детей попросили выйти из фойе и из гардероба.

Сашу привели в чувство и отвезли в больницу, позвонив маме на работу.

Когда мама забирала из больницы Сашины вещи, она нашла в кармане куртки дохлую лягушку.

– Ненавижу лягух! – заплакала мама.

 

2

Саша поправилась быстро. Травма оказалась не серьезной, но страх перед карманами остался на всю жизнь. Ни при каких ситуациях ничто не могло заставить Сашу сунуть руки в карманы.

Саша окончила школу и поступила в институт связи. В параллельной группе учился красивый парень по имени Виталий. О таких, как он, говорят, что они не знают отказа. Виталий однажды подошел к Саше и спросил у нее:

– На вечеринку со мной пойдешь?

– Это ты так приглашаешь? – спросила Саша. – Не пойду.

– Дикая или упрямая?

– Просто не нравишься.

– А что во мне не так?

– А в тебе что-то есть «так»?

– Говорят, что все. Все так говорят.

– Это-то и пугает. Что все.

– Мнишь из себя принцессу?

Подошли приятели Виталия Николай и Толя:

– Виталь, мы тебя ждем.

Они многозначительно посмотрели на Виталия.

Парни направились к выходу.

– Ну что? Уломал ты ее?

– Уломаю. И не такие крепости брал.

– Строит из себя… Может, кинь эту затею. Других что ль мало?

– Тут дело принципа. Я должен победить.

– Как знаешь.

Все в институте знали, что эта тройка ребят балуется наркотиками.

В конце четвертого курса Саша принялась основательно готовиться к сессии. От результатов экзаменов зависело, где она будет работать после распределения.

Виталий не отстал от Саши.

Однажды он пришел в институт темнее тучи. На все вопросы огрызался, грубо растолкнув в коридоре ребят, оказавшихся на его пути и, подойдя к Саше, спросил:

– Ты так и будешь меня игнорировать?

– Я с тобой не играю и не обнадеживаю, – ответила Саша.

– Строишь из себя?

– Нет, не строю. Принимаю решения, и имею на это право.

– Я тоже принял решение.

Виталий шагнул к Саше и прошептал ей на ухо:

– У меня СПИД.

Саша шарахнулась к стенке. Виталий расхохотался:

– Испугалась? И я тоже. А чтоб веселее было, ты со мной пойдешь.

Виталий ушел. Саша осталась с тяжелым чувством, которому не смогла подобрать определение. Словно брызнул кто-то кислотой на картину ее будущего. И картина эта, разрушаясь, потеряла линии и контуры.

На вечеринке по поводу окончания четвертого курса гулял весь институт. Виталий пришел позже всех. Он сдал свою куртку в гардероб, потом вернулся и попросил гардеробщицу:

– Мария Павловна, я забыл свой телефон в куртке. Разрешите мне зайти взять его.

– Конечно, не полезу же я в твой карман, – ответила Мария Павловна.

Вешалка для группы, где числился Виталий, стояла рядом с вешалкой для группы, где училась Саша. Виталий порылся в своем кармане и незаметно положил в карман Сашиного плаща шприц, зараженный своей кровью. Шприц был завернут в салфетку, чтобы не заваливался на бок. Виталий положил шприц иглой вверх.

– Теперь ты у меня на крючке, недотрога! – пробубнил Виталий и, вежливо поблагодарив гардеробщицу, вышел.

Вечеринка закончилась только к ночи. Студенты весело протолкнулись к гардеробу, чтобы получить свои пальто и куртки. К Саше подскочил Виталий:

– Саша, давай помогу тебе.

Саша удивилась и, разжав руки, позволила Виталию взять ее плащ и помочь ей надеть его. Виталий внимательно стал наблюдать за Сашей и нетерпеливо поджидал, когда она сунет руки в карманы.

Саша вышла на улицу. Виталий увязался за ней. От нетерпения он начал нервничать и спросил:

– У тебя нет мелочи на жетон?

– У тебя же карточка, – ответила Саша.

– Дома забыл.

Саша открыла сумку.

– Ой, так далеко… Не надо, я думал, у тебя близко, в кармане.

Виталий резко развернулся и ушел, дернув плечами.

Саша пришла домой, сняла плащ и, вешая его на плечики, увидела, что из кармана что-то выпирает.

У Саши похолодело в груди. Она уронила плащ на пол. Из спальни вышла мама.

– Что случилось, дочка? – спросила она.

– У меня в плаще лягушка! – Саша заплакала.

Мама схватила плащ за подол и сильно тряхнула его, вывернув карманы.

Из кармана выпал шприц…

Саша замолчала, а мама, прислонившись к стенке, сказала: «Спасибо лягушке!»