Выступили к пещере часа за полтора до рассвета. Пешком. Своих трех лошадей вывели к избушке да оставили у задней стены. А чтобы в лес не ушли, устроили для животных временный загон из нескольких тонких стволов. Кстати, наемники оставили своих коней в поселке соседнего баронства. То есть в запретный лес пробирались скрытно, на своих двоих.
Роли каждого в группе распределили заранее. Даже несколько вариантов имелось, на случай если события пойдут иным образом. Разбудив Шестопера и Бронислава, Агап выложил перед ними на стол рисунки, схемы и прочие трофейные вещицы. Он успел тщательно перерыть все вещи покойного колдуна Чередыша и, видимо, сделал какие-то выводы, потому что заявил:
– Черта с два мы в этих каракулях что поймем! Надо обязательно брать за жабры второго колдуна живьем, только тогда мы сможем понять, что они здесь ищут и как конкретно это делают.
Именно это и ставилось во главу угла предутреннего похода: пленение ключевого персонажа, но ни в коем случае не убийство. Хотя сейчас, идя по мокрому, скрипящему от сильного ветра лесу, Василий волей-неволей прокручивал перед мысленным взором запомнившуюся схему и пытался разгадать этот ребус со стрелками. Тем более что он ему явно что-то напоминал: в центре крестик, обозначающий пещеру, а вокруг крестика куча стрелок. Вроде и раскиданы они беспорядочно, и никакой четкой схемы не просматривается, но в подсознании явно крутилась отгадка.
«Скорей всего, там не все стрелки нанесены, – размышлял Райкалин, не забывая осматриваться при наступающем рассвете. – Также важно их четкое положение по сторонам света. А ведь у Чередыша компаса вроде в вещах не было, и он мог ошибиться. Кстати, надо будет у Агапа осторожно выспросить: существует ли здесь компас или нечто его заменяющее? Все-таки мир магии… Но в том, что в данном лесу кроется некая вселенская загадка, сомневаться не приходится. Потому что просто от нечего делать подобные валуны никто катать с места на место не станет. Тем более в древности… Да и не в человеческих это силах…»
Они как раз остановились перед одной такой «стрелочкой», которую огибала тропа. В самом деле, впечатляющее зрелище! Правда, валуны размером с избу слегка накренились в разные стороны, местами потрескались, да и в грунт погрузились не совсем равномерно. Но общее понятие «указатель направления» являлось бесспорным. На некоторых росли кусты, перекрученные деревца, да и многочисленные древесные гиганты весьма плотно обступили многотонные камешки со всех сторон, словно ища возле них опору против ураганов. Наверное, через сотни лет над каждым знаком образуются холмы, и в том же двадцать первом веке никто и никогда не отыщет эти загадочные символы древней цивилизации.
Стояли не больше минуты, после чего Гирчин, трогаясь с места, проворчал:
– Эти валуны издревле известны, и когда-то здесь были равнины с полями, поселками, а то и городами. Но затем страшный мор выкосил здесь все живое, и люди надолго перестали селиться. Так что уже более чем три тысячи лет вот такая чаща. И толку от этих стрелок, как от…
С чем или с кем он сравнил, услышать не удалось. Но стало понятно, что власнечу раньше и в голову не приходило отыскать все символы без исключения и нанести их на единую карту. Потому и злился, в первую очередь на себя самого. Потому и с презрением относился к прибывшим сюда колдунам, скрывая этим банальную зависть. Еще в избе ворчал:
– Наверняка кто-то выгодно продал ротозеям очередную сказочку. Точно такими же баснями торгуют на Восточном тракте, всучивая наивным простакам карты с метками легендарных сокровищ князя Балоша. А чтобы в данном случае ложь звучала правдоподобно, ушлый выдумщик приплел к тайне эти бесполезные глыбы.
Теперь, после впечатляющего осмотра, Василию захотелось спросить: «Откуда подобные массивы прочного гранита вообще могли взяться в данных лесах? И почему они в виде почти правильного шара?» Сам-то он ответ на первый вопрос знал: их принес сюда из Скандинавии ледник, во время Ледникового периода. Да и выровнять поверхность такой глыбы – простейшего молота и кайла явно недостаточно. Но потому и не следовало спрашивать: нельзя хвастаться своими знаниями, которые не присущи даже уникально образованному рыцарю Средних веков.
Эти самые соображения породили новое предположение. Причем настолько неожиданное, насколько и очевидное одновременно, что Райкалин ошеломленно застыл на месте. И только когда на него все без исключения оглянулись в недоумении, пошел дальше.
Эти мысли уже второй раз приходили ему в голову, но сейчас размышления и догадки пошли дальше.
«Как же я мог забыть?! Светлый волхв Гонта сразу рассмотрел в моей ауре какие-то определенные потоки и круги, присущие лишь недавно перерожденному человеку. Но если он мог, почему бы и Агапу подобное не уметь?! Точно! Он мог еще в тюремной камере ко мне присмотреться и понять, кто я такой. И тогда становятся вполне логичными его дальнейшие действия: помощь в драке, взлом решетки, показ тайного выхода из тюрьмы, обвал коридора за нашими спинами, чтобы не мешались иные уголовники, и наше тайное пребывание в лесном хуторе-санатории.
Сюда же органично вписывается желание со мной подружиться любой ценой. Возможно, и странное беспамятство-сон продолжительностью в трое суток не что иное, как попытка воздействовать на меня определенным колдовством.
Неужели на мне опыты ставили? Или какие гадостные заморочки с кровью сотворили?
Твою комиссарскую дивизию! Как же я сразу не догадался-то?!
И что теперь делать?!»
Как всегда, первой пришла в голову самая банальная мысль: «Сматываться!» И она не была лишена определенной логики. Под шумок шагнуть у пещеры в сторонку, затеряться в лесу и по этой же тропе быстренько вернуться к избе. Там забрать самую выносливую лошадку и ринуться хотя бы в то же село, где наемники своих коней оставили. А дальше…
Дальше вспомнилось, что он как бы в бегах и его не просто ищут, а крупную награду назначили за его голову. И осторожность подсказала: «Увы, придется еще некоторое время держаться возле Агапа. Без него никак! Но с этого часа все действия и помыслы следует направить на выяснение причин такого интереса к себе и негативных последствий этого интереса, после чего продумать грамотное отступление в недоступные моему нынешнему опекуну дали. Решено!»
Но тут подоспел со своими советами авантюризм: «Сейчас выйти из подобного приключения глупо. Скорей всего удалось соприкоснуться с тайной, которая многократно важнее, чем сокровища князя Балоша. Если означенная святыня или артефакт в самом деле существует, то надо обязательно постараться стать его владельцем. Ну… или хотя бы совладельцем!»
Правда, и лень тут же закапризничала: «Условия, конечно, жуткие! Опять весь мокрый, грязный, не выспавшийся толком, голодный, холодный. Без женской ласки! И неизвестно даже, когда в следующий раз в нормальной кровати спать будем. И вот спрашивается: нужны нам такие авантюры?..»
Василий хмыкнул, удивившись, что лень о себе заявила во множественном числе. Кого она имела в виду, кроме себя? Неужели кто-то с ней в сговоре? Интересно кто: похоть или обжорство? И вообще!.. Не хватало только раздвоения или утроения личности!
Впереди показалась пещера, и все мысли отошли на задний план.
Сразу стало понятно: план Агапа Гирчина должен сработать. Потому что все пространство перед входом в пещеру напоминало место недавнего боя. Два дерева были словно срублены наискосок гигантской молнией. Один пень и куча веток обуглены и до сих пор сочились дымком, на земле там и сям зияли выгоревшие проплешины. Если бы не ночной ливень и насквозь мокрая древесина, наверняка случился бы лесной пожар.
Кое-где виднелась зловонная, весьма специфическая жижа. И самое главное, лежало два обугленных тела, в которых безошибочно узнавались умертвия. Иначе говоря, это они тут ночью попытались прорваться в пещеру и уничтожить нарушителей их охотничьего ареала.
Вход в пещеру оказался заложен довольно толстыми обрезками стволов и обрубленными ветками, торчащими наружу. Пролезть через такой заслон ни одно животное не смогло бы, будь оно крупней средней собачонки. Да и препятствие наполовину выгорело. Если оно ночью пылало, как сквозь такое пробираться? Умертвия не боятся огня, но в костер лезть не станут.
Подошли к пещере, как и планировали: десятник со своими двумя товарищами не таясь, прямо по тропе, а Грин, Агап и Бронислав подобрались сбоку и затаились, чтобы из пещеры их никто не заметил.
– Эй, ребята! Просыпайтесь! – закричал десятник, остановившись метрах в пяти от завала. – Вы там живы? – Так как никто не отозвался, проорал: – Ау! Что у вас тут случилось?! Тоже умертвия нападали?
В ответ раздался скрипучий, недоверчивый голос:
– Что значит «тоже»? Почему вас только трое? И где Чередыш?
– Доброго дня, господин Марач! – Воин придал своему голосу радости. – А ваш приятель Чередыш отправился по лесу бродить, как и собирался. Сказал, что ему бояться умертвий не приходится. Зато нам всем ночью досталось изрядно! Три умертвия упокоили, и еще одно ушло сильно подраненное, без одной руки. Но и у нас четверо раненых, так что господин Чередыш приказал им оставаться на хозяйстве, а нас послал к вам. Сказал, что и сам придет сюда часа через два-три.
Это был наиболее уязвимый момент всей задумки. Если колдун Марач хоть что-то заподозрит и вознамерится в любом случае дождаться своего коллегу, тогда придется туго. Тогда десятнику только и останется, что усесться возле входа и под прикрытием ничего не значащего трепа подготовить четверку своих подчиненных, находящихся в пещере, к выполнению завуалированного приказа: неожиданно напасть на колдуна и обездвижить его.
Трудно! Ведь и колдун будет прислушиваться к каждому слову.
Но повезло, власнеч поверил. А может, ему попросту надоело сидеть в сырой, насквозь пропитанной дымом пещере. Потому что через минуту, поразмыслив и задав несколько дополнительных вопросов, он скомандовал:
– Помогайте снаружи разбирать завал!
Работая, наемники оживленно переговаривались. Десятник и двое пришедших с ним больше спрашивали, чем делились впечатлениями о своих подвигах. Тогда как их четыре товарища довольно подробно описывали, что у них здесь, возле пещеры, случилось.
По их утверждениям выходило, что сложностей с обороной у них никаких не возникло. Как только обрезки стволов стали шевелиться, раздвигаемые умертвиями, господин Марач подвесил над входом осветительный шар и стал лихо жечь подкравшихся тварей ослепительными молниями. Наемники из-за спины кудесника наблюдали за корчащимися порождениями зла. Умертвий было четверо, но двое ушли, в том числе и существо, сумевшее выбраться из-под придавившего его дерева.
Десятник постарался донести до самого сообразительного из четверки и самого опытного товарища мысль, что ситуация с их наймом резко поменялась. Назвав его по имени, он спросил:
– Помнишь, такой же случай у нас был два с половиной года назад? Когда мы лес маркиза Дейвона от умертвий зачищали. Тоже все вначале тихо было, а потом как завертелось!..
– Да, помню, – отозвался тот, еще не понимая всей глубины намеков. – Но мы там вроде как и не…
– Вот и здешняя ситуация точно такая же! Ха-ха! Вы и пальцем не пошевелили, а господин власнеч за вас всю работу сделал.
– Хм… ведь мы потом…
– Вот и сейчас точно так же надо нашего нанимателя отблагодарить! Потому что вы все целенькие, ни один не ранен. А у нас вон смотри, какие потери.
– Ну-у-у, если надо отблагодарить… – стало кое-что доходить до товарища, – то мы завсегда… Со всей душой!
Тут и завал разобрали. Наемники вышли из пещеры. Трое с топорами бросились лихо рубить ветви мешающего дерева, которое упало ближе всего, двое стали готовить кострища, один – рыть яму для воняющих умертвий. Ну и десятник делал вид, что распоряжается именно этими работами. А сам не спускал взгляда со входа в пещеру. Колдун вроде вышел, но остановился в проходе, прислонившись плечом к каменной стене. То ли задумался, то ли просто дышал свежим воздухом.
Спохватился, скомандовал:
– Готовьте завтрак! Я через час вернусь! – И скрылся в пещере.
Сидящий в кустах Агап даже зарычал тихонько от досады. Да и остальные занервничали. Теперь вот сиди, думай: то ли унюхал Марач засаду, то ли что иное его насторожило. То ли он спать отправился в пещеру, то ли решил пробежаться по ее лабиринтам. И что предпринять?
Воспользовавшись ситуацией, десятник попарно отвел наемников в сторонку, несколькими фразами обрисовал изменившуюся обстановку и поставил новые задачи. Бесшабашное веселье в голосах сразу понизило градус, хотя для отвода глаз все продолжали балагурить и радоваться наступившему дню.
Гирчин условным свистом привлек внимание десятника и жестами подсказал ему, что надо делать. Десятник взял с собой Карлаша и подался в пещеру. Уже через минуту Карлаш выскочил наружу, призывно махая руками. Когда власнеч подбежал к нему, тихонько доложил:
– Марач ушел в лабиринт, прихватив с собой малый мешок с инструментами! Все остальное его добро на месте!
Агап не раздумывал ни мгновения:
– Все за мной!
В пещере он организовал засаду, выставив на острие баронета, рыцаря и десятника, а сам пошел к месту, где лежали вещи ушедшего колдуна. Минут двадцать он тщательно осматривал их, затем вернулся к засаде. Проинформировал кратко:
– Ничего толкового не нашел, но личные вещи в самом деле остались! – После чего приказал: – Вы двое – наружу! Рубите ветки, делайте кострища! А мы будем ждать возвращения этой вражины! Можно сидеть. Но ни звука! И даже дышать тихонько!
Сам уселся у стены прямо на пол и расслабился, вгоняя себя в транс.
Потянулись томительные минуты ожидания.