Вот с этой окаменевшей улыбкой идиота на лице Шестопер утром и проснулся. Тело будто одеревенело, поскольку одежду он так и не снял. Да еще в районе печени не просто грело, а уже изрядно припекало. Такое впечатление, что туда кто-то пару угольков раскаленных сунул. Чуть слабее, но тоже припекало в районе левой лопатки.

Постанывая да покряхтывая, как старик, рыцарь уселся на кровати, стал себя ощупывать, разминать лицо непослушными руками и осматриваться. За небольшим оконцем только-только занимался рассвет.

В районе печени не просто жгло, а еще и светилось что-то. И только отцепив от пояса странно светящийся изнутри мешочек, Грин припомнил, что в нем: «Та самая шайба-оберег, которая превратилась в стеклянную каплю! Бронислав потребовать ее назад не торопится, а я тоже позабыл… Ну и чего она так странно накалилась? Ткань не прожигает, а вот телу чувствительно… Жжет, собака! Водолаза ему в почки вместе с комиссаром! За что меня так?! – Он отложил мешочек в сторону и вновь ощутил жжение на лопатке. – А туда какая тварь заползла? Неужели клоп гигантский?..»

Благодаря колдовству от подобного бича Средних веков этот мир был в общем-то избавлен. Но подсознательно Грин ожидал и нечто худшее. Если тут есть умертвия, то почему бы не существовать кровососущим сороконожкам? Да и какую иную причину придумать для такого неудобства?

Снял одежки вплоть до рубахи и начал их осматривать. И ничего не оставалось, как озадаченно хмыкать и ощупывать обуглившуюся ткань добротного камзола. Немного выгорело, этакая полоска сантиметров в десять и толщиной в два. Она словно наискосок уходила в глубину ткани и там соприкасалась с рубашкой. А уж на ней просто пыталось протлеть пятнышко сантиметра три в диаметре. Оно и припекало, создавая впечатление появившегося на коже кровососа.

Пофыркав, Райкалин ничего иного не придумал, как пробормотать вслух:

– Либо это в меня лазером только что стреляли, либо остекленевшая шайба чудит. Скорей всего последнее. Значит, не пора ли мне выкинуть эту вещицу? Или все-таки дождаться встречи с Гонтой и посоветоваться с ним? Да заодно попросить присмотреться к тому, что у меня на шее? Если уж он не увидит, тогда это точно та самая легендарная святыня…

Пока он осматривал да ощупывал вещи, видоизмененный оберег постепенно угас, а ткань чуть ли не сразу перестала тлеть. То есть некая взаимосвязь между этими процессами в любом случае существовала. Но сколько он ни касался рукой стеклянной капли, она оставалась прохладной и безразличной ко всему.

Но и одеревенелость во всем теле исчезла окончательно. «Вдруг эта штуковина все равно осталась оберегом? И тогда по логике она меня и от гигантского клопа должна защищать. Тот вполз на меня или с потолка спрыгнул и давай прогрызаться к телу, а капля его раз – и спалила к лебедям! Складно? Нет… Ну и ладно! Теперь бы придумать, как и чем заштопать прореху… Иначе стыдно будет появиться перед Зареславой… О-о-о!..» – мысленно застонал он, вспомнив о ведьме и о своих недавних чувствах к ней. Чувства вроде никуда не делись. Но вот Алманзи и предвкушение обещанного сегодняшнего рая все как-то спутали, перевернули с ног на голову. К какому берегу пристать? Что выбрать? Как определиться?

Вчера все виделось простым и ясным, а тут все смешалось в сознании.

Только вот голова пухнет от мыслей противоречивых, а руки работу делают. Услышал, что во дворе уже прислуга копошится, печи растапливают, кажется, хлеб печь начали. Значит, есть к кому обратиться за помощью. Вот и отправился Шестопер вниз, искать, чем зашить прореху на камзоле.

В коридоре встретился с бдящим караульным, перекинулся с ним несколькими словами и узнал, что все еще спят, а ночь прошла спокойно, без происшествий. Если не считать слишком активной деятельности баронета после ужина. Но спустя час и он угомонился.

Внизу в большом хозяйстве отыскалось все, что нужно. Вскоре рыцарь и вид приобрел достойный, и перекусить успел, наговорившись со словоохотливыми кухарками. Кстати, они оказались прекрасно осведомленными, что Грин ночевал один, а графиня не покидала своей комнаты. Пришлось на их нехитрые подначки с намеками отвечать соответственно выбранной (не по своей воле) стратегии поведения:

– О чем вы говорите, милашки? Разве мог я скомпрометировать такую важную особу? Разговоры и легкий флирт за столом – одно, а условности в жизни, ее законы – совсем иное!

Кухарки согласно кивали, но, судя по их разочарованным лицам и недоверчиво поджатым губам, думали совсем иначе. И явно сожалели, что сегодня посудачить будет не о чем. Вернее, темы-то найдутся, но самая желанная пропала. Как же! Рыцарь, непревзойденный менестрель, и не сумел охмурить наивную, доверчивую девушку?! В их понимании, явно что-то не сходилось. И удивляться их осведомленности не приходилось: кухарки всегда знают лучше хозяина корчмы, что в таком огромном доме творится.

Возвращаться в комнату не хотелось, поэтому Шестопер вышел во двор, присел на лавочке возле ворот и с удовольствием сытого кота наблюдал за нарастающим утренним ажиотажем. Забегали конюхи, заметались с корзинами прачки, послышались хлопки дверей, первые мелкие перебранки и распоряжения.

А там и зычный голос баронета огласил окрестности. Бронислав проснулся и не собирался давать поблажки остальным. Он распорядился о побудке и приказал готовиться к отъезду. Одно за другим стали открываться настежь окна в верхних комнатах. Обычная суета, предваряющая завтрак в любой корчме.

Райкалин посматривал на окна и неспешно пытался найти ответ на вопрос «Что делать?». Потому что не понимал, как себя вести с новой знакомой и как их дальнейшие отношения сложатся после прибытия в Вищин. Но когда увидел в окне Алманзи Ферро, непроизвольно улыбнулся. Девушка, видно, только встала, потому что оставалась в ночной сорочке, и выглядывала не столько во двор, где сновали слуги, а смотрела в небо. Скорее всего беспокоилась о хорошей погоде. Спокойная, чуточку хмурая и явно о чем-то задумавшаяся.

Ее взгляд рассеянно скользнул по двору. Сразу не обратив внимания на приветственный взмах руки, она уже стала разворачиваться от окна. Но потом до нее дошло, кого она увидела на лавочке. И реакция на это узнавание поразила Василия невероятно: девушка буквально подпрыгнула на месте, присела, ухватилась руками за подоконник и побледнела. Еще и пискнула хрипло, словно у нее перехватило горло. Примерно так реагируют на привидение.

Попятившись, графиня скрылась в комнате. Еще через минуту в окно выглянула ее служанка, присмотрелась к недоумевающему Грину, пожала плечами и, что-то бормоча, скрылась в глубине комнаты.

«Или у меня галлюцинации, или меня испугались, или с девушкой что-то не так, – попытался разобраться в увиденной сценке Райкалин. – А может, она собралась навестить меня в моей комнате? Настроилась, так сказать, на сердечное свидание и новые поцелуи, но вдруг увидела моего двойника? Хм! Скорей всего так и есть. Впечатлительность подвела девчонку и наивность. Хе-хе… Ладно, пойду еще вместе со всеми позавтракаю. В Вищине сразу дел навалится по горло, хорошо, если пообедать удастся».

Двойственность создавшегося положения Василия не слишком беспокоила: понадеялся на русский авось и на то, что все само собой разрешится. Ну и ждал, что во время завтрака скажет и как себя поведет Алманзи. Ко всеобщему удивлению, она вниз так и не спустилась. Еду ей отнесли наверх, и, по словам служанки, получалось, что госпожа слегка занемогла. Туда же отправился и старший вояка из свиты графини.

Баронет попытался пошутить, пригнувшись к приятелю:

– Если бы караульные не утверждали, что вы спали каждый в своей комнате, я бы подумал, что ты эту кобылку заездил до полусмерти. Или вы как-то умудрились все тайно провернуть?

– Хм! Провернешь тут! Да здесь любая кухарка знает о твоих движениях больше, чем ты сам! – возмутился рыцарь. После чего понизил голос, чтобы не слышали окружающие: – Но меня другое волнует: неужели графиня с нами в Вищин решила не ехать? Никаких приготовлений незаметно.

– О как! Да вы поссорились?

– Отнюдь! Скорей наоборот, скрепили наше знакомство многообещающими поцелуями. И на сегодня мне были обещаны все благости и ласки. Потому что вчера она не могла… ну ты понимаешь.

– А-а! Тогда все естественно и понятно, и нечего тебе расстраиваться раньше времени. Не с нами, так после нас выедет и спокойно прибудет к обеду. В данный момент она просто стесняется вчерашнего порыва и пытается вернуть себе прежнюю уверенность. У женщин подобное бывает часто, они обычно и сами не знаю, чего хотят. Но самая главная тенденция в их поведении прослеживается всегда: если вцепится в выбранного самца, то сразу так из своих коготков не отпустит. Так что если не ссорился с красоткой, то и не сомневайся: обещанная ночь страсти в Вищине обязательно состоится.

Шестопер лишь задумчиво вздохнул. Ему показалось, что лучше бы этим утром его отношения с Алманзи закончились так же неожиданно, как и начались.

Увы, не сложилось. Когда они уже вставали из-за стола, в трапезную спустился старший вояка из свиты графини и заявил:

– Госпожа занемогла, поэтому мы отправимся в град Вищин через несколько часов. Встретимся в гостях у молодого князя! Счастливого пути!

Хоть и визгливый, неприятный голос у человека был, но, по сути, мужиком он оказался правильным, деловым и приветливым. Распрощались с ним тепло и радушно. Собирая вещи в своей комнате, Грин почувствовал нарастающую обиду на Алманзи: «Хоть бы на пару слов позвала! Странная она… То страсти-мордасти, то пугается, а то и словом перекинуться не желает. Может, она того?.. Вроде психически полноценной вчера выглядела… Относительно, конечно, ибо все мы со своими тараканами в голове!»

Поправил на шее артефакт, нащупал в мешочке на поясе преобразованный оберег да и двинулся на выход. И уже через пять минут весь отряд покинул гостеприимную корчму. Заскочили только проведать пострадавших вчера женщин и, убедившись, что с ними все в порядке, отправились в путь.

Полтора часа неспешного аллюра, и вот уже хорошо знакомый Вищин. От стражников у ворот сразу узнали почти все, что интересовало Шестопера в первую очередь. Баннерет Молнар – в княжеских казармах со своим пополненным десятком рыцарей. Светлый волхв Гонта прибыл вчера утром и до сих пор из своей башни не появлялся. Ну а вернувшаяся часть русской миссии, в составе пяти женщин и четырех витязей, разместилась в одном из арендованных домов.

Грин узнал адрес, уточнил, как проехать, и уже собрался мчаться к Зареславе, как был остановлен рассудительными советами баронета:

– Куда спешишь? Как по мне, следует вначале нанести визит Молнару и Гонте. Поблагодарить, так сказать, что твое доброе имя сберегли, не щадя живота своего. Спросить у них, что да как, посоветоваться. А уже потом…

– Согласен! Поехали! – скрепя сердце поддался на уговоры Василий.

На въезде в главную цитадель города, совмещенную с княжескими палатами, задержались, чтобы перекинуться приветствиями со стоящими на посту рыцарями. И не успели еще толком въехать во двор перед казармами, как следом ворвался посыльный, своими криками переполошивший всех:

– Тревога! Ночью напали на дом, где остановилась русская миссия! Витязи охраны и служанки усыплены и связаны, а барышня Зареслава похищена! Всем выходить в город! Маршал приказал провести облаву!

Василий застонал от боли, неожиданно пронзившей сердце.