– Эх! – однажды утром вздохнул П. Осликов.

Ему ужасно не хотелось идти в школу. К тому же как раз сегодня должна была быть контрольная по английскому. П. Осликов не то чтобы контрольной боялся. Не в этом дело. Просто так уютно было под тёплым одеялом с конфетой во рту, что хотелось пролежать так, мечтая о том о сём, весь день.

Но делать было нечего. Настроения Петра Осликова интересовали только одного человека на всём белом свете: самого Петра Осликова. «Вот, – в отчаянье подумал Петечка, – если бы я заболел. Вдруг!»

Но, как назло, второклассник П. Осликов был здоров, как коров. То есть как бык.

А может, всё-таки не так уж и здоров? П. Осликов подошёл к зеркалу и высунул язык. Язык оказался зелёный. П. Осликов испугался. Потом сообразил: «Это же я конфету ел зелёную, с арбузом!» Он убрал язык и попробовал пошмыгать носом. «Вот так вот, – с возмущением подумал Петечка, – когда не надо, так сопли до земли, а когда надо – ни одной сопельки не дождёшься!»

Но, может, хоть голова болит? И П. Осликов уцепился за последнюю соломинку: изо всех сил затряс головой.

Голова тоже не болела.

Положение было безвыходным. Да, точно, выхода не было. Кроме как изобразить опасно больного человека. Обманывать, конечно, плохо. П. Осликов Ещё никогда так ужасно не обманывал. Но, как любила говорить мама, спасение утопающих – дело рук самих утопающих.

Однако времени оставалось совсем мало: П. Осликов уже слышал, как мама готовит на кухне завтрак.

П. Осликов был мальчик смышлёный, развитый. И память у него тоже была хорошая. Поэтому он живо вспомнил, как в школе кто-то рассказывал: для того чтобы поднялась температура, нужно съесть грифель от простого карандаша.

П. Осликов быстро спрыгнул с кровати, ухватил пенал и в два счета нашёл карандаш. Потом торопливо разломал его. Спасение было в руках!

П. Осликов выковырял спасение и начал жевать.

Тут дверь открылась и вошла мама.

– Ой, – обрадовалась она, – ты уже встал? Вот молодец!

– Угу, – промычал П. Осликов, у которого во рту был графитовый стержень от карандаша. Жевался он плохо, с противным скрипом. К тому же П. Осликов вдруг подумал: а что, если температура не успеет подняться? Что, если, пока станет хоть немного видно, что П. Осликов болен, он уже окажется в школе?

П. Осликов даже вспотел. Нужно было немедленно придумать другой способ, но как назло, ничего не приходило в голову. Как, например, можно изобразить насморк без соплей?

«А что, если, – подумал Петечка, – сунуть в нос лук? Как будто у меня сопли и я их лечу!»

П. Осликов один раз видел, как именно так лечил насморк дедушка. Главное, П. Осликов знал даже, где лук лежит. Только нужно было дождаться, пока мама уйдёт из кухни.

Когда Петечкин папа вошёл в кухню, чтобы позавтракать, он обнаружил своего сына в ужасном состоянии.

Нос Петечки распух и покраснел, из него ручьём текли сопли, да к тому же из ноздрей что-то торчало. Глаза тоже покраснели. И из них тоже текло. (Это П. Осликов нечаянно потёр их, пока резал лук!)

– Что с тобой? – испугался папа.

– У бедя сопди, – ответил Петечка.

– А из носа что торчит?

– Это лук. От сопдей.

– А-а, – сказал папа, – а почему у тебя зубы чёрные?

– Это я рисовад, – быстро нашёлся Петечка.

– Что? – изумился папа. – Как?

Находчивый П. Осликов схватил чайную ложку и показал, как он рисует и при этом слюнявит карандаш.

– Ага, – понял папа, – а что это ты рисовал в семь утра?

– По естествознанию!

– Так, ладно, – успокоился папа. – Марш чистить зубы. То есть мерить температуру.

П. Осликов поскорее выскочил из кухни и налетел прямо на маму.

– Ой! – сказала мама, увидев своего сына с распухшим лицом и луком из носа. – Ты что, заболел?

Тут папа вышел и всё сам объяснил. П. Осликов только кивал. Лук из носа он уже вынул, потому что ужасно щипало. А мама вообще сказала, что так можно весь нос внутри сжечь. И пошла звонить учительнице, что Петя Осликов сегодня на занятия не придёт, он заболел.

Дело было почти что в шляпе. Только с градусником выходила какая-то беда. Потому что у Петечки опыта не было. Сначала П. Осликов его тёр-тёр, а там как было тридцать шесть и шесть, так и ни с места. А когда П. Осликов потёр посильнее и подольше, вдруг как выскочило сорок один и три! И опять ни с места.

П. Осликов уже градусником и туда-сюда махал, и носом вниз его держал. Ничего не помогало. «Может быть, – подумал Петечка, – высунуть его в окно? Там улица холодная». На улице градусник выключился.

Это был старенький электронный градусник, он не любил подолгу работать. Петечка же не знал, что электронный градусник тереть смысла нет, – ему папа про ртутный рассказывал!

Может быть, П. Осликов придумал бы Ещё что-нибудь. Он ведь был очень находчивый. Но тут в комнату вошла мама. И увидела, как её больной сын спрыгивает с подоконника, держа в руках предательский градусник.

Мама ничего не говорила. Просто стояла и смотрела на П. Осликова. П. Осликов жалобно пошмыгал носом. Но мама ему не поверила.

– Даже не знаю, что сказать, – грустно сказала она наконец. И вышла.

В тот день П. Осликов так и не пошёл в школу. Только почему-то это не доставило ему никакого удовольствия.

А вечером зашёл Кирилл и принёс контрольную, которую учительница английского просила передать П. Осликову.

П. Осликов вздохнул тяжело, взял контрольную и пошёл в свою комнату – думать, как теперь жить.