«Приятно все-таки приезжать в гости к родне, — думала Аяжан, — совсем как дома!»
Если б вы знали, как стало шумно, когда все вошли в дом! Дедушка Сарыкен открыл черный тяжелый чемодан Аяжан, и все стали пробовать знаменитые алма-атинские яблоки.
Смех, шутки, сочный хруст яблок. Малыши, с полными ртами, только вертят во все стороны черными глазенками. Дедушка чуть не поперхнулся яблоком, когда в разгар веселья раздался громкий стук в дверь.
— Телеграмма, — сказала, войдя, девушка-почтальон и протянула голубую бумагу.
— Ой, дочка, молодец! Что рано? — И дедушка Сарыкен так засмеялся, что все невольно расхохотались вместе с ним.
— Мы не виноваты, это район. Из района передали к нам поздно, — оправдывалась девушка.
— Ну, ладно, ладно. Скажи своему начальству, чтоб провода лучше работали! А сама вот возьми яблочко! Алма-атинское... Видишь, какое красное?
Но девушка застеснялась, не могла протянуть руки, чтобы взять яблоко. А глаза невольно к нему тянулись. Тогда Меруерт-апа подошла с яблоком и сказала:
— Возьми, поешь!
Совсем смутившись, девушка бросилась к двери...
А телеграмма? Это была та самая, в которой мама Аяжан просила встретить дочку.
Давно убежала девушка-почтальон, давно все забыли о запоздавшей телеграмме, а Сарыкен все ворчал:
— Научатся они работат по-человечески? Наладят, наконец, связь? — Он успокоился только тогда, когда Аяжан спросила:
— Дедушка, вкусные яблоки?
— Как мед, моя милая. Настоящий янтарный мед! И снова принялся своим ножичком резать яблоко на маленькие кусочки и бросать их в рот. Да, если бы у вас так же не было зубов, как у дедушки, вам тоже пришлось бы резать яблоки на маленькие— маленькие кусочки...
Ораз встал с места и собрался уходить. Меруерт-апа насыпала ему в полу рубашки яблок и сказала:
— Отнеси их своей маме...
— Как ее здоровье, как ее бедные уши? Лучше ей? — спросил Сарыкен.
— Все так же, — грустно ответил мальчик.
К врачу ходит, лечится?
В районе врачи сказали, что нужна операция. Мама боится операции. Ждет профессора из Алма-Аты. Он должен скоро приехать. Мама хочет послушать, что он скажет.
Меруерт-апа заволновалась:
— Ой, бой, профессор приедет! Может, и мне показать ему поясницу?
Сарыкен начал посмеиваться над ней:
— Иди, иди. Покажи поясницу... — А потом сердито спросил: — Думаешь, что говоришь? За кого принимаешь профессора? Люди ждут не дождутся его, он специалист по ушам, а будет всех вас смотреть?
Не так-то легко было сбить с толку Меруерт-апа. Она не сдавалась:
— Если он профессор, почему бы ему и не посмотреть всех?
— С бабами говорить — время терять! — рассердился дедушка. — Самое большое, он на пять-шесть дней приедет. А желающих попасть на прием — не сочтешь. Примет он тех только, которых наши врачи не сумели вылечить. Профессор — не твоя Кулимхан, что бегает по домам да больных ищет, — сказал Сарыкен, имея в виду здешнюю санитарку, приходившую иногда поставить Меруерт-апа банки или сделать уколы ребятам...
В доме стало немного потише: Ораз ушел, Аяжан стояла у двери, глядя ему вслед. Но вот она подбежала к дедушке, приласкалась к нему, совсем как ягненочек, и спросила:
— Ата, что с ушами тети?
Сарыкен не успел ответить, как Нурдаулет выпалил:
— Пошла в горы за дровами, а бес к-а-ак ее сшибет... Вот и оглохла!
Все так и обомлели.
— Ты что болтаешь! — прикрикнул на мальчика Сарыкен.
— Вот горе мне! — запричитала Меруерт-апа. — Кто тебе сказал это?
Нурдаулет струсил, присмирел:
— Ребята говорят... — еле слышно оправдывался он.
— Кто говорит так, того самого шайтан зашибет! — сердился Сарыкен. — Глупость всякую подхватываешь! Вот услышу еще раз! — И он так грозно насупил брови, что Нурдаулет накрепко прикусил болтливый язык. Когда все успокоились, Сарыкен рассказал гостье, как было: этой весной мать Ораза и несколько женщин поехали на машине в лес за дровами для школы. Машина застряла, пошел проливной дождь, все промокли, промерзли... И Кулиша-апа так сильно простудилась, что оглохла на оба уха...
— Это пустоголовые выдумывают разные глупости насчет шайтанов... Ну, да ведь не всех сразу вразумишь... — вздохнул Сарыкен.
Бедная женщина, хороший она человек, да беда не спрашивает к кому прийти, — горестно вздохнула Меруерт-апа.
Такая жалость охватила Аяжан после этих слов, что сердечко ее сжалось, будто кто-то очень сильный и злой безжалостно сдавил его холодными руками. И засыпая даже, она все думала о несчастной матери Ораза Кулише-апа...