Я стою перед администратором павлодарской гостиницы. Это маленькая старушка с большим носом, в очках. Она сидит за столиком, кутает свою худую шею в старенький шерстяной шарф и не смотрит на меня. Только что я попросил у нее предоставить мне место в гостинице, и она ответила мне очень кратко:
— Мест нет...
— А что же мне теперь делать?
Старушка вытащила из ящика стола какие-то бумажки и стала спокойно скреплять их металлическими скрепками. Вопрос мой остался без ответа, и я рассердился.
— Вы меня извините, — сказал я, — но я приехал на целину... Я писатель! — и протянул ей свое маленькое удостоверение.
Старушка холодно посмотрела на меня.
— А вы обратите внимание, сколько в коридоре людей живет! — проговорила она. — Причем с детьми. И тоже на целину приехали... Разве бы я их не устроила в первую очередь, если бы у меня места были?
Что я мог сказать ей? Действительно, по обеим сторонам коридора на диванах и стульях, свалив около себя узлы и чемоданы, уныло сидели люди: мужчины, женщины, дети — они ждали, когда в гостинице освободятся номера.
Мне стало неловко, что я сразу не обратил на них внимание.
Я спустился на нижний этаж, сдал в камеру хранения свой чемодан и пошел в ресторан ужинать. Было девять часов вечера. На улице дул резкий, холодный ветер, шел дождь вперемежку со снегом. А в ресторане было тепло, тихо, уютно. Целый час я просидел за ужином и заметил, что многие не торопились покидать это светлое, теплое помещение — все коротали время. Но целую ночь в ресторане не просидишь. Все равно как-то надо устраиваться. Я рассчитался с официанткой и вернулся на второй этаж, поближе к администратору.
Люди располагались спать на диванах и стульях. Многие уже дремали, то откидывая голову назад и беспрестанно просыпаясь от собственного храпа, то сгибаясь до колен.
Отгоняя сон, я долго ходил по коридору. Часы, висевшие на стене, пробили двенадцать.
— Гражданин, — позвала меня администратор и поманила к себе пальцем.
Я быстро подошел к ней.
— Я могу устроить вас на одну ночь...
— Мне больше ничего и не надо! — обрадовался я. — Завтра я уеду в совхоз... Только бы до утра...
— Пойдемте... — старушка подвела меня к двери, открыла ее и зажгла свет.
Это была маленькая уютная комната на два человека. На одной из кроватей кто-то спал, отвернувшись к стене. Светлые, взлохмаченные волосы разметались по подушке. Прямо перед носом спящего — журнал «Новый мир» — видно, что человек заснул во время чтения.
Старушка показала мне на вторую кровать и сказала:
— Здесь и переспите... Хозяин сегодня наверняка не приедет...
Заснул я сразу, как только лег, а проснулся от сильного толчка в бок.
Уже утро, в комнате светло. На мне верхом сидит беленький мальчуган лет пяти-шести. Оттого, что я круто повернулся, он чуть не упал, но я успел удержать его.
— Ой! Кто ты такой? — спросил я мальчугана. Когда наши взгляды встретились, веселое настроение моего незнакомца как рукой сняло. Он испуганно вытаращил глаза и отодвигался от меня все дальше и дальше, хотел уже спрыгнуть на пол, но я схватил его за руку.
Мальчик громко заплакал.
— А плакать зачем? — спросил я его ласково, — Не плачь... Расскажи мне, чей ты?
В это время, докрасна натирая полотенцем шею, в комнату вошел мой сосед по койке.
— Саша! Почему ты плачешь? — спросил он, увидев мальчугана.
Саша как-то сразу умолк, но ничего не ответил ему. Пришлось рассказывать мне. Мой сосед рассмеялся:
— Все понятно... На этой кровати раньше спал его отец... Саша каждое утро прибегал будить его... Сядет верхом, и, конечно, отцу просыпаться приходится... Вот он вас и принял за своего папашу... Так, что ли, Саша?
Саша вытер слезы, шмыгнул носом и спросил, немного бася:
— А где папа?
— А он, Сашок, — ответил ему мой сосед, — вчера вечером в совхоз уехал... Устроится там на работу, получит квартиру и повезет вас с мамой к себе...
— Мы не поедем в совхоз, — серьезно ответил мальчик. — Мы на целину поедем.
Я рассмеялся и сказал ему:
— А целина это и есть совхоз...
— И нет! — рассердился Саша. — Совхоз это совхоз... А целина знаете какая? У нее ни конца нет и края нет...
— А ты откуда знаешь? Ты видел целину?
— Не видел еще...
— Откуда же ты знаешь, какая она?
— Откуда?! — усмехнулся он. — Мне папа рассказывал.
— Где же вы раньше жили?
— Мы из Харькова приехали!
— Ах, из Харькова! А платок у тебя есть носовой? Нос вытри!
Тогда он вынул из кармана серенькой курточки платок, шумно сморкнулся в него и сказал:
— Я еще маленький сейчас... А когда немножко вырасту, трактористом буду...
В это время в коридоре раздался легкий стук каблучков, и в дверь заглянула молодая симпатичная женщина.
— Ах, извините! — воскликнула она, увидев, что я еще не одет, и отвернулась. — Саша, идем... Папа еще не приехал, ты мешаешь дядям...
— Нет, нет! Он нам не мешает, — сказал я. — Наоборот, он, оказывается, очень интересный рассказчик!
— Ну пусть остается! — ответила мать и ушла.
Я стал одеваться. Саша внимательно наблюдал за мной.
— А вы кто? — спросил он. — Вы тоже на целину приехали?
— Тоже на целину, — ответил я. — Я писатель...
— Детский писатель?
— Детский...
— Вы — Маршак, да?
— Нет, не Маршак.
— А кто же?
Я назвал себя. Саша удивленно смотрел на меня. Наверное, он никак не мог понять, как может детский писатель не быть Маршаком.
Потом он уселся поудобнее на стул возле моей кровати и спросил:
— А вы чего будете делать на целине?
— Я буду писать книгу...
— Какую?
— А ты видишь, Саша, сколько людей сюда приезжают отовсюду? Вот я и буду писать о тех, кто поднимает целину.
— И про моего папу напишете?
— Может быть, и о твоем папе. Даже о тебе могу написать.
— А что вы обо мне напишете?
— Напишу, что вот есть, мол, такой мальчик Саша... Он очень разговорчивый, умный... Напишу, что приехал этот Саша на целину и хочет стать трактористом. И еще напишу я, что верю: такой мальчик обязательно добьется своей цели.
— А вы не напишете, что я на вас верхом забирался? — спросил Саша, и этот наивный вопрос рассмешил меня и моего соседа.
— Нет, Саша! — ответил я мальчугану. — Не волнуйся... Об этом я писать не буду.
1954