Существует ряд причин того, что многовековой государственный строй России практически без потрясений, с малыми болями и кровью прекратил своё существование в конце зимы 1917 года. Я разделяю ту точку зрения, что главная из них – дряхлость способа правления, средоточие всей власти в руках феодальной знати и контролируемой ею бюрократии. Требовались кардинальные перемены: уступка властных полномочий в руки буржуазии, продолжение кардинальных реформ, начатых Александром Освободителем, полный отказ от самодержавия и предпочтение реальной конституционной монархии, если уж русский человек совсем без царя становится растерянным существом без царя в голове. Но отечественная буржуазия была ещё слишком слаба, чтобы своими руками отобрать власть у родовой аристократии, а последняя уже не способна была на спасительные реформы. Ей оставалось только ждать, когда не станет сил удерживать рулевое колесо страны и уйти с достоинством, как подобает по кодексу дворянской чести. Неудачная для царизма война ускорила события.
Гром грянул неожиданно отнюдь не с крейсера "Аврора". И произвели его не "профессиональные революционеры". В конце февраля 1917 года Петроград, переполненный отлынивающими от фронта солдатами и взвинченными рабочими (накануне в столице выдали по карточкам всего… по 1 кг хлеба на рот), выплеснулся побузить на улицы. И побузил вволю, "бессмысленно" и местами "кроваво" (читайте пропущенную главу "Капитанской дочки"). А царь, будто ждал повода покинуть престол, – взял да отрекся. Никаких тебе штурмов Бастилий. Столичные жители, заснув в империи, проснулись в республике. Только вокруг ни республиканцев, ни демократов. Откуда было им взяться? Все поголовно (а куда денешь 1000 лет самодержавной истории!?) монархисты: по строению генов, по воспитанию, по образу жизни. И не только "сатрапы" и "холопы", но даже "профессиональные революционеры", не способные ни к какой созидательной работе, заложники всепоглощающей Идеи. Даже они поначалу растерялись: злейший враг исчез, с "нечаянными республиканцами" – князем Львовым и адвокатом Керенским – не было опыта борьбы. Последние пытались управлять новорожденной республикой по личному разумению абстрактной демократии, несмотря на военное положение. Оглядывались на законы. Мучились нравственными "табу". Например, при Временном правительстве месяцами тянулось "Дело по обвинению Ленина, Зиновьева и других в государственной измене". Товарища бы Дзержинского в это правительство! Да Дзержинский был там, где "Ленин, Зиновьев и другие". Вот те-то и подобрали осенью мертворожденную республику, выпавшую из неумелых рук горе-республиканцев.
Никакого переворота, тем более революции, в том (по старому стилю) октябре не понадобилось желающим и умеющим взять бесхозную власть в столице, если не считать некоторого оживления, с привычной уже стрельбой, возле Зимнего дворца, да запертые двери почт и телеграфов утром в городе. Почти незаметно для спящих власть из рук "либеральствующих монархистов", полагавших, что они республиканцы, перешла в руки "террористов-монархистов" по призванию, то есть большевиков. Дайте срок, из их сплоченных рядов выйдут и самодержцы, не ограниченные никакими законами, сжимающие в псевдопролетарских кулаках столько власти, сколько не имел ни один самодержец всероссийский. Появятся и непреклонные сатрапы из нового привилегированного (номенклатурного) сословия, и опричники (в просторечьи – "органы"). Даже тот объективно положительный факт, что Империя устояла почти в прежних границах, свидетельствует лишь о смене династии: семья Романовых уступила тронное место "семье" Политбюро.
И народ перестал "безмолвствовать", ибо все кричали "слава!".
Хотя многие – от страха.