Несмотря на ранний час, солнце чуть вышло из‑за горизонта, его сиятельство герцог Балем уже работал над докладной запиской Императору. Не молодой, шестьдесят семь лет солидный возраст, но еще полный сил, он не позволял себе расслабляться и приучил к постоянной работе всех домочадцев.

Последние новости не радовали герцога. Должность министра по делам провинций предоставляла мало поводов для веселья. То, что опять обострились отношения с южными соседями, не сильно огорчало Балема. Вернее, хорошего в этом ничего не было, но так как холодная война с ханством продолжалось уже лет пятьсот, она превратилась некое постоянное зло, такое же неизбежное как ураганы в степях или штормы на море. Война эта регулярно, каждые десять–пятнадцать лет, переходила в горячие, разной степени «нагретости», конфликты привычные уже для обеих сторон.

С ханом, еще как‑то договаривались. К своим обязательствам, он относился серьезно, хотя по мелочам постоянно испытывал нервы жителям пограничья. Но вот с кем договариваться восточнее? Южные орки вообще не признавали государственных договоров, вернее, не понимали что это такое. Они жили по законам степей и как все истинные варвары, считали, эти свои законы обязательными и для всех остальных. Самым главным их законом был, нигде официально не сформулированный, но вбитый в голову каждого южного спепняка с рождения — закон силы.

Империя была силой для орков, этого не отрицал ни один из них. Беда в том, что она была силой только в глобальном смысле. Но на уровне приграничной деревни, на которую можно напасть, разорить и снова ускакать в степь, Империя силой не воспринималась. Не пошлет Император отряд гвардейцев искать неведомо кого, неведомо где. И орки и Император знали, что в лучшем случае вернется из этого похода лишь половина отряда, измотанная невыносимыми пыльными бурями. Деморализованная потерями не в боях с неприятелем, которого им так и не удастся найти, а от неведомой нежити, выползающей из степных курганов ночами. Уже сотни лет в Империи знали, южные степи не место для прогулок. Орков защищали обычаи степи, а нежить в пустынях и степях, воспринимала их как своих. Но любой чужак был там обречен. Вот и ограничилась Империя тем, что строила потихоньку вдоль границы с южными степями, высокую защитную стену. Да еще патрулированием наемников вдоль этой границы и по стене. Надежда была, что при попытке перехода границы, орочьи отряды наткнутся либо на стену, либо на патруль и будут отброшены обратно в степь.

Герцог Балин возлагал большие надежды на стационарные укрепления вдоль всей южной границы. И не он один так считал. А как еще защищать далекую протяженную границу Империи от степных псевдо–государств, населенных вдесятеро многочисленнее Империи? Вдесятеро, это еще в самом лучшем случае. Никто никогда не считал южных орков. «Никакая перепись не велась в «государстве», не имеющем даже единого управления, состоящего из многочисленных разрозненных племен, связанных лишь обычаями и объединяющихся только против внешнего врага. К сожалению, Империя считалась таковым с незапамятных времен. Историки утверждают, что даже со времен предшествующих Великому Перелому. Правда, Балин в это не очень‑то верил. Никаких документов и артефактов подтверждающих столь древнюю вражду, никто никогда не находил, а пресловутое «Древнее знание», лично для Балина было не очень убедительным аргументом.

»Древнее знание» пробуждалось у магов совершенно разных школ и направлений. Основывалось оно не на опыте или логических выводах, а на дремлющей до поры информации, то ли в самих магах, то ли в той таинственной субстанции, которые в просторечье называется манной, то ли еще неведомо где. Никто точно не знает, откуда приходило это знание. Если кого‑нибудь из магов оно осеняло, то ко всем, с кем этот маг им поделился, приходило какое‑то подтверждение, так же непонятно откуда, а иногда даже и обоснование. Пренебрегать им ни Балин, ни кто‑то еще никогда и не думали, но и слепо верить, до конца непонятному феномену, следовало с осторожностью. Хотя история не знает случая, чтобы «Древнее знание» оказалось неверным. Видимо это какая‑то неведомая информационная система Древних, остатки которой действовали до сих пор. Неверным оно не было, но вот истолковывали его неверно очень часто, правильное понимание приходило порой через десятки лет, отсюда и осторожность в отношении веры в него.

Самым ярким примером неверного истолкования «Древнего знания», которое вошло во все учебники магии, истории и естествознания, были названия Империи, Столицы и Университета. Когда‑то в незапамятные времена они были истолкованы как имена собственные и прижились в качестве таковых. И лишь немногим более сотни лет назад, другое, тоже «Древнее знание», растолковало, что слово «Столица» это не название главного города страны, а лишь обозначение, что данный город главный в стране, но название он может иметь другое. Открытие было любопытным, но менять сложившиеся веками традиции не стали. Так и осталось название страны Империя, главный город в ней продолжали именовать Столица, а самое престижное учебное заведение Столицы, так и осталось Университетом. Этим и многими другими историческими казусами и объяснялось настороженное отношение Балема к столь чудесному феномену, как «Древнее знание».

Нынешним утром Балина тревожил совсем иной сюрприз. От патрулей купеческого тракта, пришло донесение. Задержали остатки банды, которая разграбила и спалила деревню прямо на тракте, не считая других ее подвигов помельче. Действовала банда с исключительной жестокостью, убивая всех, кого встречала на своем пути. Слава Вседержателю, ее уничтожили, причем, что удивительно, простые купцы и даже сдали остатки банды патрулю. Из донесения следовало, что награда за такой подвиг купцам была вручена, и очень солидная, гораздо большая чем обычно. Высочайшая благодарственная грамота от Императора была выдана каждому. Занимался всем этим бургомистр Столицы и Императорский двор даже не поставили в известность. А следовало бы подробнее изучить этот случай. На тракте орудовали островные пираты. Это показал допрос ее остатков в магистрате Столицы, отсюда и дикая жестокость банды. Пираты, конечно, еще хуже орков, но на море. Что их понесло на сушу сейчас уже не установишь, потому что головотяпы из магистрата в течение часа успели и допросить и повесить всех пленников. Это исключило возможность более тщательного допроса с использованием методов магического дознания. Узнав об этом, Балин в сердцах подготовил указ об отстранении всех причастных к этому делу чиновников следственного департамента магистрата. Затем немного успокоился и переписал указ. Что толку менять одних болванов на других. Он подготовил циркуляр для всех сыскных и охранных департаментов, кланов наемников, армии и гвардии. Отныне, пленных бандитов, действующих как‑либо необычно, например особо жестоко, или с непонятными побуждениями, в общем неважно чем, но выделяющимися их общего ряда подобных преступлений, передавали Имперским властям, а не расправлялись с ними на местном уровне. С этим новым циркуляром и спешил Балин на аудиенцию к Императору.

Как всегда, дела Балема были последними, которые разбирал Император. Вначале проходили, поздравления, верительные грамоты послов, просьбы знатных родов о разрешении на заключении брака и тому подобные малозначительные дела, которые подписывались Императором просто по представлению секретаря. Доклады всех министров проходили в последнюю очередь и, как правило, по одному двум делам не более, но иногда они занимали все время до конца дня.

Вот и сегодня, Император весьма подробно изучал и новый циркуляр, и пояснительную записку к нему.

— Дорогой герцог, Вы считаете, что это не случайность, такие вылазки с островов?

— Дело не в этом конкретном случае, Ваше Императорское величество. Если местные стражники начнут вершить скорый суд над преступниками, мы рискуем никогда так и не узнать, случайная ли эта вылазка или начало новой, нехорошей традиции. К сожалению, даже в Столице, назначенные на сыскные должности люди, иногда проявляют поразительную недальновидность. Конечно, подавляющее большинство правонарушений сводится к пьяному мордобою в трактирах и карманным кражам, но нужно же как‑то отличать необычные случаи от каждодневной рутины. Так пусть уж лучше из перестраховки пришлют в Столицу банального насильника, которого мы тут повесим не хуже их, чем мы пропустим какой‑то действительно важный случай.

— Помните случай годичной давности, я докладывал Вашему величеству о рейде капитана гвардии Ван Дрика по южной границе Северного Каганата?

— Помню, но не в деталях, напомните, пожалуйста, еще раз — попросил Император.

— По договоренности с вождями нордов, капитан, со своим отрядом, совершал разведывательный рейд вдоль границы их Северного Каганата до границы Империи и далее вдоль нее на юг. Все было спокойно и тихо, но капитана заинтересовало, куда делась пограничная застава, на границе с ханством. Он бывал на ней неоднократно ранее. Застава эта, одна из опорных точек, через которую в будущем пройдет стена.

— Представьте, он подъезжает к месту, ее расположения, а там просто ровная площадка, засыпанная пылью. Есть над чем задуматься, он и задумался. Разыскал местную власть, предъявил свои полномочия и выяснил, что там произошло.

— Какой‑то южанин, совершенно не таясь, спокойно подошел днем со стороны ханства, зарядил свой арбалет с виду обычным болтом и выстрелил в стену заставы. Солдаты видели все это и даже не препятствовали ему. В самом деле, что может сделать арбалетный болт каменной стене? Так вот результатом этого выстрела было полное разрушение всей заставы. Все ее сооружения превратились в пыль и опали на землю за несколько минут. Причем ни солдаты, ни мебель, ни ткани, ни кухонная утварь… в общем, ничего, кроме каменных стен не пострадало. Злоумышленника тут же схватили, он никуда и не собирался бежать, и сгоряча казнили, а в Столицу сообщили о том, что застава полностью разрушена. Мы до сих пор не знаем, ни чем он стрелял, ни кто он. Можно, конечно наказать начальника заставы, но что толку, просто лишимся хорошего вояки. Его на заставе не за аналитический ум держат. Дали ему выговор, и в звании временно понизили с формулировкой «За утерю бдительности», формально ведь он допустил нападение арбалетчика на заставу. Но потом восстановили. Смысла нет винить его. Никто бы не догадался до таких последствий.

— Вот потому я и настаиваю на срочной реорганизации, городской стражи, патрульной стражи и пограничной стражи. Вернее, пусть они остаются, но в Столице нужно создать «Имперскую тайную стражу», наделенную особыми полномочиями, которая и станет заниматься всеми непонятными случаями. А на места разослать строжайший циркуляр, предписывающий всем местным начальникам сообщать о таких непонятных случаях в Столицу и пересылать во вновь созданный департамент все улики и пленных, либо вызывать на место происшествия представителя этого нового органа.

— Да–да — закивал Император. — Действительно Вы правы. Можно совершенно неожиданно столкнуться с такими неприятными сюрпризами, которые поставят под удар само существование Империи. Постоянно находят новые артефакты Древних, слухи об оружии Древних циркулируют веками. Пока это только слухи, но я с ужасом думаю, что если кто‑нибудь все же найдет его, годное к применению.

— Кстати, герцог, а этот капитан гвардии, как‑то отмечен нами за проявленную инициативу? Повышать его уже некуда, дальше идет полковник, командующий всей гвардией, но он назначается нами из других принципов. Как мы можем его отметить?

— Я подавал прошение Вашему величеству о присвоении ему графского титула. Оно должно лежать в папке для докладов у Вашего секретаря неделей раньше.

— Да я помню это — ответил Император — задержка чисто техническая. Я попросил историков из Университета, пояснить можно ли давать графский титул за военные заслуги. Мы же привыкли, что дворянство дается государственным чиновникам, Имперским офицерам, купцам, ученым, инженерам, врачам, целителям ну и прочим не рядовым людям, а так же за особые заслуги перед Империей. Графский титул дается губернаторам и бургомистрам городов, профессорам и магистрам Университета, крупным промышленникам, послам. Титул герцога, это уже уровень Имперский, дается Имперским министрам, маршалам армии, адмиралам флота, главам Имперских гильдий, ректору Университета. А тут граф, но не администратор и не военачальник, а просто офицер гвардии. Вот я и попросил дать мне пояснение, как это происходило у Древних, и были ли прецеденты таких назначений ранее.

— Ответ из Университета получен? — обратился Император к секретарю.

— Да — с поклоном ответил секретарь — получен официальный ответ и сейчас в приемной профессор Университета, который его и подготовил. Может быть, есть смысл просто послушать его самого.

— Конечно, зовите, а ответ подшейте в папку решенных нами дел. Сегодня мы примем решение по этому Ван Дрику. Ум и инициативу необходимо ценить.

Пояснения профессора, мало помогли решению вопроса о титуле, но были любопытны сами по себе. Оказывается, все титулования ведут свою историю от Древних и известны как «Древнее знание». Но никакой информации о правилах присвоения титулов у Древних не дошло до наших дней. Скорее всего, современные правила, вообще ничего общего не имеют с правилами Древних. Есть даже гипотеза, что титул у Древних просто наследовался, и впрямую, никак не связывался с заслугами лица, носящего его. В Империи титул тоже передается наследникам, но если они своими заслугами не подтверждают его, то обязаны во всех документах приписывать, что он «неподтвержденный». Поэтому многие титулованные, никогда даже не упоминают о своем наследственном титуле, полученном предками. Они ограничивались званием дворянина, которое передавалось по наследству без всяких оговорок. Оно, правда, не давало никаких дополнительных преимуществ, кроме сомнительно полезных, вроде — «права не обнажать головы при проезде кареты герцога».

— Ну что же, раз точных правил нет, но нет и запретов. Положим начало новой традиции. Отныне станем отмечать графским титулом дворян, за особые заслуги перед Империей. И первым таким графом станет Ван Дрик. Подготовьте соответствующий высочайший указ — приказал Император секретарю.

— Что еще сделал для Империи сей доблестный офицер — поинтересовался Император. Он, по–видимому, так и не принял окончательное решение. — Все же, случай с крепостью единичный и говорит скорее о бдительности к чужим ошибкам.

— Много он сделал, Ваше Величество, все подробно изложено в моем приложении к прошению. Я подготовил свое предложение вовсе не по случаю с пограничной заставой. Фактически, та реформа армии, которую мы сейчас проводим, сама идея реформы, во многом его заслуга. Именно он первый предложил перейти к армии, состоящей из подвижных, сравнительно небольших отрядов, являющимися самостоятельными боевыми единицами. В условиях многократного численного превосходства армий потенциального противника, это, наверное, единственный способ добиться некоторого паритета сил при схожем вооружении, но качественном превосходстве солдат и офицеров. Тактика изматывания армии противника неожиданными атаками и мгновенном отступлении, прекрасно зарекомендовала себя за последние пять лет ее применения. В последней большой войне, Южные орки понесли катастрофические потери еще до вступления на земли Империи. Вожди племен приняли решение не нападать на Империю и принесли даже прошение о заключении вечного мира. Ну это Ваше Величество знает не хуже меня.

— Так это его идеи?! — Император даже привстал с кресла — Но почему мне не доложили раньше об этих его заслугах? Это уровень даже повыше чем то, за что дается титул графа. Реформа армии это, знаете ли, уровень Имперского министра.

— Вы, герцог, не сочтите за труд, оповестить об этом самого будущего графа и с моим секретарем выберете день аудиенции для его награждения. Время поставьте пораньше утром, мне хочется подробнее поговорить со столь доблестным офицером. Закончим на этом пожалуй, мне сегодня необходимо успеть еще на верфи, к спуску на воду нового военного корабля.

— Вот тоже непонятный вопрос, с классификацией военных судов. Названия идут от Древних, а вот что они у них означали непонятно. До сих пор гадаем, что больше линкор или корвет. Вроде сошлись на том, что все же линкор, но хотелось бы узнать точнее, как там было у них. Хотя для практики это не так и важно.

— И подготовьте мне ко времени аудиенции, все что касается того офицера. Уместите на трех, максимум четырех страницах, основные факты его биографии и послужной список с краткими комментариями — бросил Император секретарю, уже выходя из зала.