Деревня выгорела полностью, сгорели даже заборы дальних огородов. Еще на подходе, по запаху гари почуяли неладное. И тишина стояла какая-то могильная, ни собак, ни звуков от скотины, обычных для любого поселения в котором живут люди. Судя по состоянию пожарищ, огонь бушевал дня два назад, но кое-где, до сих пор дымили пожарища и просматривались тлеющие уголья. А что сталось с людьми лучше и не говорить. Маркус вошел в один обгоревший менее других дом, и почти сразу же вышел мрачный и злой.

— Не ходи туда, нечего тебе там смотреть, насмотришься еще за жизнь всякой мерзости — сказал он Питеру.

— Давайте поищем, может живой кто остался, я же целитель, не совсем готовый правда, но жизнь спасти иногда могу.

— Нет там никого живых. Если головы отрезать, то уже не вылечишь никакой магией — так же мрачно пояснил Маркус. — Но ты прав, давай обойдем всю деревню, вдруг кто живой остался.

Везде одно и то же, обгоревший остов дома, кровь и трупы людей. Не просто трупы, только расчлененные и искалеченные. Видно было, что некоторых рубили уже после смерти, с какой-то извращенной жестокостью. Трупов насчитали более двух сотен. Хотя, большинство тел было так порублено, что немудрено и ошибиться подсчетах.

Изучение дороги мало что прояснило, множество следов копыт, которые могли принадлежать как лошадям убийц, так и лошадям самих жителей деревни.

— Да кто же мог такое сделать? — спросил потрясенный юноша. — Орки? Хаганцы?

— Не похоже на них — задумчиво ответил Маркус.

— Орки зря не убивают, грабить — грабят, но без зверств. С нордами вообще договориться можно, они на разбой идут, если уж сильно голодно им, да и то вначале попросят. У них закон степи, путнику нужно помочь, а если кто не помогает, того можно грабить, по их понятиям, он уважения не достоин. Они даже последнее никогда не берут. Их дикарями считают, но лично я думаю, что многие столичные хлыщи куда ближе к дикарям, чем норды. В общем, собирайтесь, без ужина обойдемся, да и не полезет мне кусок в горло после таких зрелищ.

— Южане из ханства, в основном в рабство угоняют. Те могут вырезать всю деревню, но только чтобы свидетелей не оставлять, без лишних зверств. Просто перебьют жителей и все, им возня не нужна. А так как тут, даже не знаю на кого думать. Ведь и всю скотину и собак порубили, даже кошек не видно. Нужно стражникам на тракте сообщить, не припомню такого зверства ни у кого — добавил Олаф.

Наспех собрались и молча тронулись в путь, говорить никому не хотелось. Уже окончательно стемнело, ехали медленно, то и дело съезжая с дороги, но упорно уходили от деревни. Никому не хотелось спать, вдыхая запах жареного человеческого мяса.

— Если насчет зверства — вновь продолжил Олаф, размышляя об увиденном в деревне — наши обычные бандиты вполне могут такое сделать, не любые конечно. Они годами под виселицей ходят, живут ожиданием расправы за свои подвиги, ну и голову сносит у некоторых. Считают, что они мстят за такое к ним отношение. А сообразить, что иного отношения к себе очень трудно ожидать, им уже нечем, все мозги-то южной травкой сожгли себе.

— А норды, их хоть и иногда северными орками называют, хорошие люди, мне однажды жизнь спасли. Я раненый в степи замерзал совсем, так они недели две со мной нянчились, вытащили и никакой платы не взяли, по их законам нельзя брать плату с того кто умирал, ему и так тяжело пришлось. Я их сильно зауважал после этого. Во всей армии к ним очень уважительное отношение и враги у них те же, что и у Империи, нашим не раз помогали и против южан и против хана.

— Еще с юга, орки могут сюда дойти, но о них я почти ничего не знаю. О них вообще мало кто знает, кроме того, что племена их очень агрессивные и многие живут исключительно разбоем. Налетят, пограбят и опять в свои степи. Но далеко отсюда до них, чего им тут делать, когда по пути полно богатых деревень.

— А откуда вообще в Империи разбойники берутся — недоумевал Питер. — Их же полно по всем дорогам. Не зря купеческая гильдия патрули наняла, от иной банды даже большой обоз отбиться не может. Откуда их столько развелось?

— Не все вам видно в Университете объясняют — покачал головой Олаф — много причин тому, что разбойников год от года все больше. Первая и главная из них, это голод.

— Это только по столичным газетам, народ в Империи живет сносно, а реально поборы большие. Огромные даже. И деваться от этого некуда, с юга ханство, которое нужно сдерживать и особенно южные орки, от них вообще нужно постоянно обороняться. В море корабль без отряда военных не выпустишь, пираты зверствуют с островов. Вообще-то они тоже могли так с деревней поступить, то еще зверье.

— Ну, то все внешние враги, а разбойники местные откуда?

— Погоди, не торопи, ты в Университете привык говорить, а мне тяжело это, сейчас объясню что знаю.

— Вот представь, ты в деревне поле засеял, а с проклятой земли черная нечисть прошла и нет твоего урожая, а налоги дерут независимо от того что уродилось и это правильно.

— Почему правильно? Разве Империя не должна помогать? — недоумевал Питер.

— Империя и помогает, армию чуть ли в половину населения содержит и сдерживает всю эту погань с островов, с юга, с востока. Вот и получается, что каждый гражданин Империи содержит одного военного. И не получается у многих сводить баланс. А бежать некуда, ханство перенаселено, там народа раз в десять больше. На востоке пустыни, которые северянину не пройти. А еще южнее ханства, вообще непонятно что, да и проклятая земля там, которую еще пройти как-то нужно. Вот и подаются в разбойнички, хоть два-три года пожить грабежом, а больше не получится, либо убьют, либо поймают и каторга.

— Олаф, а ты сам откуда знаешь все это? — удивленно спросил Маркус. — вроде при императорском дворе не состоишь.

— Да я как-то был командирован к разведке Императорской Гвардии, в последний год службы. Патрулировали мы южную границу, а командиром был у нас, капитан Императорской Гвардии Ван Дрик. Хороший дядька, хотя какой он дядька, чуть старше Питера. Тоже Университет окончил, умный, грамотный, гвардейцы его сильно уважали, а уж мне, простому наемнику, само собой полагалось. Говорят, он первый меч Империи будет, но сам я не видел, не знаю, врать не хочу, но такая слава зря о человеке не идет. Вот он немного глаза и приоткрыл на положение дел в Империи. В дальней разведке десятки переходов идти нужно было, и он от скуки и просвещал меня, ну и своих гвардейцев конечно.

— Короче говоря, если не удастся в ближайшие годы сократить расходы на армию, то Империя будет чахнуть и дальше. Одно спасение, ни орки, ни южане из ханства, не могут долго находиться на территории Империи.

— Ну это я знаю, нам говорили в Университете — добавил Питер. — Что-то в нашем энергетическом поле, в манне то есть, есть такое, чего нет в их манне. Нашим у них нормально, а вот они у нас долго не могут, правда не все. Всего лишь один из десяти, примерно, не замечает ничего плохого и живет у нас нормально. Но этих каждых десятых наберется больше чем все население Империи. Северяне в пустыне тоже долго на могут, но не из-за манны, а просто тамошняя нежить их за своих не признает. Но об этом мало что известно, потому пустыни и пройти никто не может.

— Вот от того все беды у нас — заключил Олаф. — С юга ханство, с юго-востока орки, с моря пираты. Потому и приходится держать большую и дорогую армию. Территория Империи велика, а народа мало и мы везде чужие, не такие как они, кроме нордов. Вот и разоряют народ поборами, а деваться некуда. Без армии еще хуже, орки разорят набегами, или хан в рабство угонит. Постепенно так и сложилось равновесие, в котором, к сожалению, разбойникам тоже есть свое место.

— Ладно Вам, хватит уже о разбойниках — прервал разговор Маркус. — накаркаете еще. От деревни они недалеко ушли, если вообще ушли. Так что лучше помолчим, да по сторонам посмотрим.

Накаркали на следующий день, после того как провели ночь в поле и снова двинулись в путь. Уже после полудня, все же столкнулись с бандой.

Первую атаку, отбили неплохо. Вовремя заметили, что из высокой травы торчат какие-то, то ли пики, то ли колья и были наготове.

Отличился Питер. Хваленое Ильфийское зрение, как оказалось, это не просто так. Студент неожиданно остановился, деловито снял свою заплечную сумку и достал оттуда сборный боевой блочный лук. Мужчины, понимающие толк в оружии, как увидели, так ахнули в восхищении.

Первой же стрелой, Питер ранил одного из нападавших и тем, поумерил пыл остальных, а затем, стал быстро и точно пресекать любые попытки нападавших показаться из высокой травы. Затем, судя по крику, ранил или убил еще одного.

Это позволило Маргусу и Олафу поднять весь обоз на пригорок к скальной расселине и соорудить там нечто подобное баррикаде из тюков и повозок. За эту баррикаду затем отступил и Питер, когда Маркус поддержал его лук своим арбалетом.

— Не выстоим мы против них долго — с тоской сказал Маркус, после того как Питер улегся рядом с ним на тюки — и они это понимают, а потому не спешат. Позиция у нас хорошая, высотку держим, но их много, а нас мало. Рано или поздно мы устанем, болты кончатся, стрел тоже не очень много. Одна надежда на патруль, должен же он появиться на дороге.

— Я посплю до ночи — сказал студент — ночью подежурю. Днем вы и без меня все видите, а ночью, я все же получше разгляжу, да и стреляю из лука быстрее и точнее, чем вы из своих арбалетов. Но если сейчас не отдохну, боюсь, сморит меня сон ночью, устал за эти дни и в ночь спали мало. И еще кто-нибудь мне в пару на ночь ложитесь, они все равно не пойдут штурмовать сейчас. Выждут, пока устанем, у них тоже нервы-то не канаты, умирать от болта или стрелы не хотят.

Дежурить с Питером вызвался Маркус. Они улеглись в глубине повозки, строго наказав не будить их до темноты, если только не начнется настоящий штурм высотки. Старшим, естественно, остался Олаф. Он без дела не сидел, насобирал еще болтов по тюкам, оказывается запас их был не такой маленький как казалось Маркусу. Нашлись даже несколько Гиномских наконечников, которые применяются против доспехов, но только для болтов. И у Питера нашлась настоящая магически заряженная стрела, но ее решили поберечь. Да и Питеру она досталась случайно, и он точно не знал, чем она заряжена. Скорее всего, только поляну и осветит.

До ночи штурмовать их, так и не решились. Видно не хотелось им рисковать даже в малейшей степени. Да и нужды в том не было, бандитов около двух десятков, против пятерых обозников, к тому же одна их них женщина. Деваться им некуда, даже если товар бросить, на ногах от конных далеко не убежать. А их лошади, простые тяжеловозы, не быстрые, да и пугаются всего. Куда там против боевых коней бандитов.

Маркус так и не сомкнул глаз до своего дежурства, но ничего, до рассвета выдержит, ему же только стрелы подавать, да прикрывать стрелка, а днем выспится. А что будет, когда бандиты поймут, что стрелы у них скоро кончатся, думать не хотелось.

Питер же, напротив, спал как младенец, он потом объяснил Маркусу, что умение засыпать, часть его магических способностей целителя, как и ночное зрение, на которое он очень надеялся, напросившись дежурить в ночь.

Когда стемнело, Олаф разбудил Питера, передал стрелы, болты, арбалеты и пошел спать, наказав, чтобы будили, как только заметят опасность. Молодоженов он уложил пораньше.

Питер молча вслушивался в темноту и, после долгой паузы, сказал.

— Четверо на посту, в той стороне у костра — он показал рукой — остальные спать легли метров за тридцать дальше от нас. Нападать вроде не собираются, я потом еще раз попробую посмотреть магическим зрением, когда проснусь окончательно.

Поели молча, разложились на своем посту, приготовили стрелы и арбалет. Маркус хотел еще что-то спросить, но не успел.

— Тихо! — шепотом сказал Питер и сам надолго замер, прислушиваясь.

— По-моему, там кто-то еще есть и он нам помогает — наконец прервал он паузу.

— Их осталось в живых двенадцать человек, а раньше я насчитывал девятнадцать. Кто-то их убивает, да так ловко, что остальные не догадываются. Но я, не могу понять кто это, и еще чувствую притаившегося зверя. По-моему, большая кошка, вроде рыси.

— Может это рысь и убивает?

— Нет не кошка — отмахнулся студент — мне кажется, что все же это рысь. Она притаилась и очень злая, а убивает кто-то другой. Уже осталось всего десять, шестеро спят, а четверо в дозоре. Убивает оно только спящих, одним ударом сразу намертво. Те и звука не издают.

— Как бы оно потом за нас не принялось — обеспокоился Маркус — откуда этот союзник-то взялся. Не стало бы хуже. С этими хоть понятно как биться, а с этой новой напастью не знаю, что и делать.

— Только дозорные остались — обрадовался студент — оно их не трогает, наверно боится, что со всеми сразу не справится, а поодиночке тут нельзя, заметят, что кто-то из них упал.

— А как ты узнаешь, кто жив, а кто мертв, не видно же спит ли, или уже помер — полюбопытствовал Маркус.

— Я же на целителя учусь, отличить ауру живого человека от мертвого на первом курсе учат. Это же первое дело у нас, мы по ауре диагнозы ставим — пояснил студент.

— А вот ауры нашего союзника понять не могу, я вообще-то вижу ее, но не понимаю. Вроде обычная девочка лет двенадцати, но не девочка же с ними расправляется.

— К нам приближается. Рысь тоже тихонько за ней к нам двинулась — встревожился студент и на всякий случай приготовил свой лук.

Маркус, по-прежнему ничего не слышал и не видел, но тоже приготовил свой меч. Студент же проявлял все большее беспокойство, он чувствовал, что таинственный обладатель непонятной ауры совсем близко, сразу за их импровизированной баррикадой из перевернутой повозки.

И тут оба услышали тихий девичий голос.

— Эй, не стреляйте в меня и Киса, мы свои.

— А твой Кис нас не съест? — Так же тихонько спросил студент.

— Нет, он ручной совсем, но помочь может, если я попрошу. Я сейчас к вам переберусь — пообещала девочка — а Киса оставлю пока снаружи, раз вы его боитесь.

Раздался еле слышный шорох, и в укрытие под повозкой проползла девочка. Вблизи ее уже хорошо можно было рассмотреть в предрассветном полумраке. На вид ей действительно было всего лет двенадцать, может чуть больше. Совсем тоненькая, но женская фигура уже просматривалась. Огромные глаза на красивом лице, казались чуть удивленными.

— Это ты одна их всех перебила? — недоверчиво спросил студент.

— Да — просто ответила девочка и не очень понятно продолжила, — но оставшихся не могу, хорошие камни у меня кончились, а они сидят в шлемах и латах, и Кис уже хочет помочь.

— Ничего не понял — потряс головой Маркус — какие камни?

— Я набрала камни, как раз такие что, если в голову попасть то… — она замялась, не желая произносить слово «убить» — ну понимаете, с одного удара…

— Ты что их всех камнями перебила?

— Да, дождалась ночи. Они на ночь шлемы свои снимают и если камнем попасть в голову, то можно совсем без звука… — девочка, по-прежнему, не хотела произносить неприятные ей слова — нужно только точно силу угадать.

— А Кис уже помочь хочет, он чувствует, что они плохие и хочет меня защитить от них. Не понимает глупый, что мне они ничего не сделают, а ему с ними не справится.

— А тебе почему не сделают ничего? — по прежнему ничего не понимая спросил Маркус, — ты кто вообще и почему на них охотишься?

— Я Илика из Каменки, нашей деревни — ответила девочка — они всю нашу деревню спалили, а людей убили. Меня Кис предупредил, я в кустах спряталась, не понимала сначала, что они делают, а когда поняла, уже ничего не могла, только смотреть. Два дня следом шла, все думала, как с ними справится, потом видела, как они на вас напали, и придумала, как их ночью камнями закидать, когда они уснут и шлемы снимут. У меня же нет ничего больше.

— Ну ты сильна! — Восхитился Маркус. — Перебить почти всю банду камнями, что-то мне не верится. Ладно, потом договорим. Светает уже, что с оставшимися делать будем? Нужно их либо добить, либо в плен захватить, пока не опомнились. Могут убежать, когда узнают, что их всего четверо осталось, а отпускать такую мразь не хотелось бы.

— Одного я точно успею снять из лука. В лицо попаду. Постараюсь двоих, но это вряд ли, они же не дураки, точно схорониться успеют — бормотал Питер, прикидывая, с кого начать.

— Трое, это уже не так страшно — успокоился Маркус. — Мы их с Олафом живыми возьмем и патрулю сдадим, хоть узнаем, кто это так безобразничает. Пойду его тихонько будить. Очень он с копьем силен, один с тремя сладит, копейщиком в первой шеренге сержантом в наемниках ходил когда-то. Да и я не слабый, и с мечем, и с топором.

Маркус отошел к спящим, а студент приготовил стрелы. У него тоже нашлись несколько, с наконечниками против доспехов, правда обычные, стальные, не Гиномьи. Но с такого расстояния, из его лука могут пробить кольчугу, если повезет и доспех не Гиномий. Так что, расчет на одного и еще одного ранить.

Маркус и Олаф, уже заняли позиция у выхода из заграждения, как можно ближе к противнику и подали сигнал. Затем, они двинулись к костру короткими перебежками, используя каждую ложбинку для укрытия и наконец замерли, ожидая выстрел. Питер поднял лук, тщательно прицелился и пустил стрелу в того, кто сидел у костра лицом к нему.

Судя по тому, что разбойник упал прямо в костер и не попытался вылезти из него, стрела попала в цель. Остальные вскочили, один из них оглушительно засвистел. Вероятно, таким образом, часовые в банде объявляли тревогу и будили спящих. Почти сразу студент снова выстрелил, но на этот раз результат оказался гораздо хуже. Все трое уже успели опустить забрала шлемов так, что стрела рикошетом отскочила в костер и никого даже не поцарапала. Схватка завязалась, в худшем соотношении нападающих к обороняющимся, чем предполагалось.

— Стой, вернись — закричал студент, видя, как Илика, с голыми руками, бросилась на помощь дерущимся.

Девочка на удивление быстро добежала до места схватки. Питер и половины расстояния не успел пробежать, а она уже бросилась под ноги одному из бандитов, после чего тот сразу же упал. Не теряя времени Маркус переключился на одного из тех, кто наседал на Олафа с его копьем, уравняв тем самым силы. Подоспевший студент навалился на упавшего и держал его с Иликой, пока мужчины не справились с остальным.

В итоге, все трое бандитов были связаны, Олаф слегка ранен, но как он сказал, на такие раны в их отряде наемников никто не обращал внимания. Студент все же осмотрел рану и помазал ее какой-то зеленой жидкостью, которая нашлась у него в сумке.

— Можно я твой лук посмотрю? — Спросила Илика у Питера. — Никогда такой не видела. У нас в деревни были луки у всех, даже арбалеты у некоторых, но твой такой красивый и стреляет так здорово.

Она казалась совсем не уставшей. Как будто не было двух дней погони за бандитами, бессонной ночи, метания камней без единой ошибки попадавших в намеченную цель. Маркус смотрел на нее, все больше понимая — девочка-то очень непростая.

Молодожены тоже встали, послушали сбивчивый рассказ Олафа и Маркуса о ночных событиях и занялись костром, старались отработать свой долг бойцам хорошим завтраком и наведением порядка в обозе. Трупы убрали с глаз, обыскали и похоронили в овраге, ничем не забрасывая, зверью тоже питаться нужно.

Илика рассказывала Владусу и Милке, как она оказалась в их обозе, теперь она разомлела, и непрестанно плакала, рассказывая, что она пережила в деревне. Милка, как могла, утешала ее, сердито отгоняя мужчин с их бестактными вопросами. А затем покормила девочку, ее Киса, и уложила спать обоих, строго запретив остальным даже приближаться к ней, пока она сама не проснется. Кис прижался к девочке теплым боком, оберегая ее сон, заменяя сразу и подушку, и матрац, и одеяло.

— Бедная девочка — сказала Милка, подойдя к костру, вокруг которого уже сидели все обозники вместе с Питером.

— На ее глазах убили всю семью, отца с матерью и двух братьев. Хорошо, что она сообразила, не кинулась на этих нелюдей еще в деревне, а то бы и ее убили.

— Куда же ей теперь идти — задумчиво проговорил Олаф — у нее наверное и родня-то вся деревенская была, а если есть кто на стороне, так она и не знает их.

— Ясное дело — сказал Маркус — У нас будет жить, сколько пожелает. Мы все у нее в долгу теперь до конца жизни. Деревню сожженную все помните? Догадываетесь, что с нами стало, если бы не она.

— Ясное дело — включилась в разговор Милка — если бы и не в долгу были, то все одно не бросили. Как можно такую девочку на улицу гнать, А уж после того что было, сам Бог велит добром отплатить.

— В школу Ильфийскую или Гиномью я ее определю — добавил студент — с такой аурой ее в любую возьмут. У нее магический потенциал побольше моего даже сейчас, а я ведь тренировал свой двенадцать лет. Из нее выдающийся маг получится, вот увидите. Там и интернат у них есть.

— Никаких интернатов — отрезали хором Маркус и молодожены — комната для нее у нас найдется, учиться пусть ходит туда, куда устроишь, а жить у нас будет, ничего для нее не пожалеем. Книжек сами накупим ей для учебы.

— Книжки за мной — подал голос Олаф — я ей не меньше вашего должен и от меня еще подарок будет — женская рапира. Она все к моему мечу примерялась и к копью, но с ее реакцией, сноровкой и скоростью, легкую рапиру нужно.

— Я тоже свой лук подарю — сказал Питер — очень он ей понравился. И стрелять научу.

— Научишь! — хохотнул Олаф — это еще неизвестно кто кого поучит стрелять. Пока ты трупы таскал, она уже спросила у меня можно ли ей еще разок посмотреть твой лук, он ей и в самом деле очень понравился. Ты уж прости, но не мог я ей отказать. Дал две стрелы и разрешил стрельнуть. Первую стрелу она просто так пустила, приноравливаясь к оружию, а вот второй выстрел был такой, какого я ей богу никогда не видел, даже когда служил. У нас был полк лучников и полк арбалетчиков, там такие мастера были, что и Императорским гвардейцам не уступят, но и у них я не видел ничего подобного.

— Ну не томи, говори что видел-то — теряя терпение, прервал его Маркус.

— Сейчас скажу — ухмыльнулся Олаф всей своей небритой рожей.

— Тебя оса сегодня не ужалила? — спросил он Милку.

— Нет — ответила девушка — жужжала, жужжала, я уж отмахивалась от нее, извертелась вся, пока обед готовила. Потом она сама улетела куда-то, настырная такая, страшная.

— Она не улетела — сказал Олаф, продолжая ухмыляться — эту осу наша красавица вторым выстрелом из лука сбила.

— Иди ты! — Маркус аж привстал — Как такое может быть?

— Ну, тогда тем более нужно лук подарить — заключил Питер — Завтра подарю при всех и попрошу показать, как она стреляет. Знал бы, в утреннем бою ей лук дал, тогда бы точно двоих подстрелили.

На этом пошли спать, привязав пленных вокруг дерева двумя цепями. Сил охранять их ни у кого уже не осталось. Все просто свались в сон от усталости и переживаний последних дней.

Утром Милка, как всегда встала пораньше, чтобы приготовить завтрак. Но к ее удивлению, завтрак уже вовсю готовился. То, что Илика хлопотала вокруг котла с похлебкой, Милку не удивило, что еще ожидать от деревенской девочки. Но как относиться к помощи Олафа, который дочищал картошку для второго котла? Она просто терялась в догадках.

— Олаф, что это с тобой приключилось?

— Ты же всегда делил работу на мужскую и женскую, и ограничивался только мужской, а в нее чистка картофеля к завтраку, не входила. Ты изменил свои взгляды, или включил чистку картофеля в список мужских дел — ехидничала Милка, видя нежелание мужчины объясняться.

— Ну чего ты пристала — неожиданно вступилась за него Илика — просто он проспорил мне. Теперь до конца пути чистит картошку только дядя Олаф.

— А о чем был спор? — Спросила потрясенная этим известием Милка.

Представить, что Олаф согласился о чем-то поспорить, да еще с девочкой, было выше ее разумения.

— Спрашивай сама дядю Олафа, если захочет, ответит, а не захочет, этот спор останется нашим секретом — отрезала Илика и побежала играть со своим Кисом.

Олаф молча дочищал картошку, никак не желая прояснять суть спора, а на его лице было написано такое страдание, что Милке стало его жаль. Но на все попытки помочь, Олаф лишь сердито зыркал исподлобья и отнимал нож, желая честно выполнить свою новую повинность.

В конце концов, Милка пожала плечами и отошла, решив дождаться улучшения настроения Олафа, когда он сам обо всем расскажет. Что и произошло, после того как все позавтракали и Илика умчалась со своим Кисом стрелять из подаренного лука.

— Да, девочка нам попалась… — задумчиво произнес Олаф, ковыряя в зубах острой палочкой, которую только что выстругал.

Утром, когда Солнце выглянуло лишь самым краешком, Олаф проснулся из-за того, что очень сильно дало себя знать вечернее возлияние мужчин вином и пивом, посвященное славной победе. Перебрали все мужчины так, что даже решили отодвинуть выход на вторую половину дня. А утром устроить себе роскошный отдых и наведение порядка в обозе, который изрядно пополнился товаром, изъятым у банды. Троих бандитов, еще вчера отдали патрулю, который нагнал их глубокой ночью.

Как ни рано проснулся Олаф, но неуемная энергия Илики подняла ее еще раньше. На обратном пути, он невольно залюбовался, как она стреляет из своего лука, придумывая все новые и новые мишени. Девочка тоже заметила его и тут же подбежала.

— Дядя Олаф, дай посмотреть твой меч.

— Зачем девочке меч? Он тяжелый и острый, ты порежешься. Я тебе подарю в городе рапиру, а пока потерпи.

— Да не порежусь, я же ловкая и сильная, я смогу. Чего тут трудного, за ручку держать, а острым концом тыкать — не унималась Илика.

— Ну ты скажешь — рассмеялся бывший наемник — давай тыкай в меня, если хоть раз попадешь, то я выполню твое желание, а если нет, то ты выполнишь мое.

— Давай! — загорелась Илика — только я палку возьму вместо меча, а то порежу еще тебя. И ты возьми палку и тыкай в меня, а то нечестно.

— Идет. Значит, если ты хоть раз ткнешь в меня, то я выполню твое желание, а если я в тебя хоть раз не попаду, то ты выполнишь мое — еще раз уточнил условия Олаф.

— Нет, так тоже не честно — заупрямилась Илика.

— Каждый тыкает в другого, и, кто больше попадет, тот и победил. На все пятнадцать минут, больше ты не сможешь, устанешь. Я тебе скажу когда хватит. Я время хорошо чувствую.

— А если ты первая устанешь?

— Я не устану. Я вообще никогда не устаю. Ну что, начинаем?

— Давай. Палки я сейчас сделаю.

— Ну и чем кончился Ваш турнир? — спросил Маркус, прихлебывая похлебку.

— Представь, я не попал в нее ни разу, хотя под конец уже без всяких шуток старался. Не понимаю как она уворачивалась, даже не отбивала, просто вертелась. И не устала совсем. Под конец, я вымотался как после дневного перехода в полном облачении копейщика, как когда-то в армии, а она как будто и не вертелась под моей палкой. Села рядом, дыхание ровное как будто только что проснулась.

— А она попадала?

— Да она ни разу не промахнулась — признался Олаф, после затяжной паузы.

— Резвое дитя, да еще магичка, если верить Питеру.

— А спорили-то на что?

— Я чищу картошку до конца похода, чего тут непонятного — буркнул Олаф.

— Тебе полезно — усмехнулся Маркус — после боя уж мог бы сообразить, что дите необычное и спорить себе дороже, вот теперь отрабатывай свою глупость.

— Да я и не против, понимал, что девочка не простая, но не настолько же. Я без шуток говорю, на настоящих мечах в настоящем бою против нее ни ты, ни я не выстоим. Даже вдвоем не выстоим.

— Я ее спросил потом, почему она не отбивала мою палку, а только уклонялась.

— Ну, и что она ответила?

— Говорит, что я тоже не отбивал, вот она и подумала, что такие правила. Она же честная, все по правилам хочет, по справедливости. Но я-то не отбивал ее выпады, потому что не успевал их отбить. Прикинь!

— Ты за спину себе глянь — ответил Маркус, доедая похлебку — я уже давно туда смотрю.

На другой стороне поляны, Илика играла с Кисом. То она его ловила, то он ее. Но ей всегда удавалось его поймать, а он лишь пытался. В последний момент она всегда успевала ускользнуть от когтистых кошачьих лап. Ловкость и выносливость ее была какой-то запредельной для человека. Два часа бегать наперегонки с рысью, да так, что бы загнать кота, это уже не укладывалось ни в какие рамки. От переживаний последних дней, она уже оправилась и возилась с подаренным луком, пробуя его на разных мишенях и расстояниях. Можно только гадать, как она объяснила своему Кису, что стрелы нужно приносить, но он исправно бегал за ними, радуясь каждому выстрелу своей хозяйки. Лучницей она, была непревзойденной, попадала во все. В брошенный камень, в слепня над дорогой, но птичек и зверушек жалела.