Вероника не знала, как называется это помещение. Зал собраний? Актовый зал? Что-то вроде того? Из коридора оно выглядело как очередная дверь из тёмного дерева с белой табличкой с цифрой пять.

Углы просторного помещения утопали в зелени. Со своего места Вероника смогла рассмотреть пальмы и незнакомые вьюнки; в дальнем углу цвела чайная роза. Кажется, здесь работал такой же страстный любитель домашних цветов, как и в храме, или за всеми кабинетами в администрации ухаживал один человек.

Справа висела чёрная школьная доска во всю стену. Почти всё пространство занимал огромный круглый стол из светлого дерева, способный вместить, наверное, человек пятьдесят. Половина стульев пустовала; на остальных группками расселись люди и боги. Как и снаружи, здесь не делали различий между человеком и небожителем, и устраивались так, как удобно. Вероника мельком осмотрелась. Чемпионы, принимавшие участие в соревнованиях, их хранители. Руководство города и академии. Несколько жрецов. Элиот сидел отдельно от подчинённых, уткнувшись в огромную толстую книгу, справа от Санни. Та не сводила взгляда с матери, богини любви, беззаботно болтавшей с Воздающим свет Фалбертом. Напротив бога света, на максимальном расстоянии, которое только могло бы быть, вольготно развалился на стуле его сын, Максим Белов. Только что ноги на стол не закинул… Парень старательно водил пальцем по экрану планшета и, казалось, не замечал, что творится вокруг.

Вероника выбрала место недалеко от входа, напротив окна. По правую руку сел Аден, по левую, через два стула – Алина. Бывшая подруга, казалось, изо всех сил старалась не выделяться, даже одежду выбрала неприметную – серый спортивный костюм – в противовес обычному яркому стилю. Переоделась после столкновения возле ангара. На мгновение мелькнуло желание поговорить с ней, узнать, как дела, но так же быстро испарилось. В своё время Алина не особо интересовалась, как дела у подруги, её больше волновала собственная внешность и мальчики с четвёртого курса.

Чуть дальше сидел Деланей. Он сложил руки перед собой, будто в молитве, и рассеянно смотрел в окно. На мгновение Веронику царапнуло изнутри чувство вины. Вновь обретённый отец сидел один. Наверное, не стоило его так бросать…

Сквозь мысли мелькнуло одобрение Адена. Вероника еле сдержалась, чтобы не застонать.

«Сами разберёмся», – буркнула она.

Через огромное, высотой от пола до потолка стекло открывался вид на небольшую террасу и морской горизонт. Вероника с тоской смотрела, как на бескрайней водной глади набегали белые барашки волн. Лучше бы там побыть, на прохладном ветру, чем здесь. Снова вспоминать, как всё было…

– Я прошу подняться Хоуп Харви, одну из чемпионов и Одарённую, замешанную в истории с учебниками, – монотонно пробубнил помощник мэра города, невысокий мужчина в сером деловом костюме с неуместно ярким синим галстуком.

Вероника вздрогнула и подняла взгляд.

Пора возвращаться к реальности.

Санни глубоко вздохнула, словно собиралась с силами. Толкнула Элиота. Тот подскочил на месте от неожиданности и непонимающе оглянулся по сторонам. На мгновение Веронике захотелось улыбнуться – было в этом что-то забавное и по-своему очаровательное.

Санни поднялась и замерла.

– Что ты можешь рассказать нам об учебниках по истории Мира грёз? – спросила директриса академии, стройная женщина лет пятидесяти в классическом тёмно-зелёном костюме-тройке. На любом мероприятии она появлялась в таком же наряде, только цвета различались. Заказывает их, что ли?

– Я действительно воспользовалась положением ребёнка бога и переписала несколько абзацев в учебниках по истории, – решительно заговорила Санни. Казалось, она хотела рассказать обо всём честно и принять наказание с достоинством. – Как известно, их хранит Оберегающий знания, и только человек, обладающий способностями богов, способен изменить текст…

По её словам выходило, что об этом её попросил Александрос. Он утверждал, что получил инструкции из Мира грёз, что никому нельзя об этом рассказывать. Что он обратился к Санни как к лучшей ученице потому, что она действительно лучшая. От Вероники Александровой слишком много проблем, да и она вряд ли сумеет справиться с задачей – после пары историй девчонка перестала пользоваться Даром, и потому боги не могли доверить ей столь важное дело. А Максиму Белову в принципе было трудно доверять – слишком независимый, слишком болтливый.

– Я должна была переписать историю изгнания Дарующего пламя и помалкивать, – продолжала Санни. – Это было нужно, чтобы проверить, насколько хорошо её знают студенты и преподаватели. Александрос говорил, что меня ждёт награда.

– Но почему ты согласилась? – помощник мэра откинулся на спинку стула. – Неужели ничего не заподозрила?

Санни смущённо опустила взгляд.

– Заподозрила, – еле слышно ответила она. – Чутьё подсказывало, что что-то не так, но я намеренно не стала к нему прислушиваться. Я выигрывала при любом исходе. Если я последую воле богов, они меня наградят, и мама заметит меня. Если я поступаю неправильно, это рано или поздно вскроется и, возможно, дойдёт до богов. И снова может получиться так, что мама заметит меня.

Вероника ощутила, как её сердце сжало чувство жалости. Насколько же Санни хотела встретиться с матерью, что не стала прислушиваться к голосу разума? Вероника оглянулась на богиню любви и увидела, что та выпрямилась на стуле.

– А что насчёт статуи Дарующего пламя? – спросила директриса. – Ты что-нибудь знаешь об этом?

– Знаю, – кивнула Санни. – Это тоже моя работа. По приказу Александроса я выбирала обычных жителей и внушала им ненависть к богу огня. Поэтому…

Вероника видела, как с каждым новым вопросом мрачнел мэр города, высокий чернокожий мужчина лет сорока в деловом тёмно-синем костюме. Он откинулся на стуле и барабанил пальцами по столу, безотрывно вглядывался в лицо Санни, будто пытался уловить малейшие проявления чувств.

Хотелось как-то помочь, что-то сказать в защиту подруги, но Вероника понимала, что это не понадобится. Даже лучшие из нас порой неспособны совладать с чувствами, и это доказывал пример не только Санни, но и Ведущей битву. Она выступала двадцатью минутами раньше и подробно рассказывала о том, что заставило её ввязаться в соревнования. Джина в теле Деланея умело играла на чувствах богини войны, то используя затаившийся в глубинах души материнский инстинкт, то разжигая азарт, то выдавливая по капле чувство вины за изгнание Адена. И в чём-то хранительницу академии можно было понять, но простить…

Вероника глубоко вздохнула. Хотя помещение было просторным, всё-таки людей здесь было много, и никто давно не выходил. Становилось душно. Надо окно открыть, что ли…

Будто послушав её мысли, Деланей встал со стула, подошёл к окну и приоткрыл форточку. Вероника с благодарностью посмотрела на него. Кажется, не только её душит происходящее, и вовсе не чужое тепло тому виной.

– Получается, вы намеренно дискредитировали Дарующего пламя? – спросил помощник мэра.

Санни откашлялась.

– Я…

– Прошу прощения, – со своего места поднялся Элиот. – Я бы хотел высказаться как хранитель библиотеки и главный жрец.

Мэр и директриса переглянулись. Помощник мэра кивнул.

– Я прошу вас быть мягче по отношению к Хоуп, – продолжил Элиот. – Мы все знаем, что до недавних времён боги отказывались общаться с детьми, потому что боялись лишиться бессмертия. Прожить всю жизнь, не зная одного из родителей, тяжёло. Но ещё тяжелее, когда ты можешь видеть его изображение каждый день, иметь возможность обратиться к нему и не получать ответа. Я понимаю, почему она так поступила, и прошу вас о том же.

– Мы понимаем, – отозвалась куратор академии, полноватая шатенка лет сорока. – Мы понимаем так же, почему именно ты за неё заступаешься. Но и ты пойми. Только Хоуп Харви пошла наперекор первому закону Санктума. Вероника Александрова и Максим Белов тоже дети богов, но они ни разу не были замечены в чём-то подобном.

Взгляды присутствующих обратились к Веронике и Максиму. Парень как никогда сейчас напоминал отца и как никогда был совсем на него не похож. Оба были светловолосыми и голубоглазыми; только бог света отличался высоким ростом и внушительной комплекцией, а его сын был маленьким и субтильным. Настолько, что даже любимые им толстовки не добавляли объёма, а наоборот, уменьшали его. Неуловимо общими у Фалберта и Максима были интонации в голосе, жесты… И хотя все вокруг знали, как «часто» они общаются, родство всё равно было заметно.

– Их просто не просили об этом, – возразил Элиот. – Готов поспорить, если им предложить…

– Тут даже спорить не надо, – меланхолично прокомментировал Максим. Он по-прежнему смотрел в планшет, и, казалось, даже выстрел из пушки над ухом не мог оторвать его от этого увлекательного занятия. – Я бы на что угодно пошёл, чтобы папашка наконец меня услышал.

Теперь все присутствующие обернулись к его отцу. Тот поперхнулся от неожиданности и попытался скрыть это за фальшивым кашлем. Его соседка, Покровительствующая любви Лилиан, недовольно поморщилась. Вероника успела заметить, как богиня любви мельком оглянулась на дочь.

– Мы собрались здесь не для того, чтобы обсуждать, что могут и чего не могут дети богов, – твёрдо сказал Элиот. – Мы должны решить судьбу Хоуп Харви. Я считаю, что это нужно доверить мне, как человеку, ответственному за сохранность библиотеки.

– Ты судишь предвзято, – директриса нахмурилась. – Мы знаем твою историю, Элиот, и потому не можем позволить…

– Извините, – главный жрец, казалось, сейчас взорвётся от сдерживаемого негодования. – По-моему, я ни разу не давал повод усомниться в моей…

– Хватит, – послышался властный женский голос. – Я поручаюсь за Хоуп и прошу возложить всю ответственность на меня.

В зале воцарилась неестественная тишина.

Если бы Вероника не видела своими глазами, она бы ни за что не поверила. За Санни вступилась её мать. Точная копия дочери – или это дочь была её копией? – она поднялась на ноги, и теперь казалось, что бывшую первую ученицу клонировали. Различалась только одежда – на богине любви красовалось простое синее платье до колен – и пара мелочей, вроде пары цветных прядок в её волосах.

– Лилиан? – послышался изумлённый голос Ведущей битву. – Ты?..

– Что? – богиня любви обернулась к ней.

– Не ожидала от тебя, – прошептала Сиири. – Ты…. Изменилась.

– Возможно, – Лилиан пожала плечами и обернулась к руководителям академии и главе города. – Дамы и господа, я жду вашего ответа. Не заставляйте меня обращаться к первому закону Санктума.

Аден присвистнул. Ведущая битву еле слышно охнула.

– Неслабо, – еле слышно прокомментировал Фалберт.

Вероника поёжилась. Первый закон Санктума отражал наставление героям: «истреблять тьму, оберегать свет, следовать воле богов». И богине любви ли говорить о нём? Она была хранительницей Алины и мошенничала вместе с ней, нарушив все мыслимые и немыслимые правила.

– Я не уверена, что мы вправе обращаться к первому закону теперь, после всего, что было, – заговорила Благословляющая воду.

– Не забывай, что при всех прочих обстоятельствах мы всё ещё остаёмся богами, – отрезала Лилиан. – И если закон существует, им имеют право пользоваться как люди, так и боги.

Воцарилась ледяная, звенящая тишина, будто температура в зале резко упала до минус тридцати. Боги переглядывались, словно разговаривали без слов. Люди старались не смотреть друг на друга.

Вероника закусила губу. Богиня любви подошла к опасной черте – той, что все они старались избегать.

Элиот откашлялся. Взгляды присутствующих обратились к нему. Вероника успела заметить, как недовольно поморщилась директриса академии.

– Позвольте мне сказать, – заговорил главный жрец. – Что бы ни происходило и как бы мы ни старались избегать этой темы, в конечном итоге Лилиан права. Наставление героям и первый закон не просто так приняты, они отражают нашу суть. И если в нашей крови ещё есть послушание богам, мы должны слушаться. Тем более, когда бог берёт на себя ответственность перед человеком и готов принять на себя его наказание. Я считаю, это достойный поступок.

Мэр несколько мгновений рассматривал Элиота. Решительно кивнул.

– Да, ты прав. Хорошо, – он оглянулся по сторонам. – Если бы мы назначили наказание для неё, что бы это было?

– Исправительные работы, – предложил помощник мэра.

– В библиотеке, – добавила директриса.

Элиот слегка наклонился вперёд.

– Мне бы не помешала помощь с поиском информации о Шаан’Далоре. Если у меня есть право голоса, я поддерживаю идею насчёт работ в библиотеке.

– Хорошо, – мэр кивнул. – Элиот, останься после собрания, обсудим, как это всё будет происходить. Теперь перейдём к вопросу насчёт соревнований…

Вероника с облегчением выдохнула и закрыла лицо руками. Казалось, воздух в помещении сгустился до плотности сливочного масла и теперь давил со всех сторон. Не помогало и приоткрытое окно. Нещадно хотелось спать. Может, стоило поддаться желанию? С Санни всё хорошо. Под присмотром Элиота эти работы покажутся ей ерундой.

– Я знал, что всё будет в порядке, – шепнул Аден.

Вероника опустила руки и еле заметно кивнула.

Её вызвали следующей.

Воздух сгустился до состояния жидкого металла. В голове раненой птицей билась единственная мысль: не надо. Хватит. Сколько можно прогонять по кругу этот кошмар. Как будто снов мало…

Вероника медленно поднялась на ноги. В её системе исполнения желаний явно что-то разладилось, так что лучше и не мечтать о том, чтобы всё закончилось.

– Даже не знаю, с чего начать, – куратор академии полистала свои записи, затем взглянула на Веронику. – Если бы ты сама рассказывала, с чего бы начала?

Она поколебалась мгновение.

С секты, в которую входила её мать? С дурацких шуток брата? С того, что её отец был одержим самой Дьяволицей? С того, что он никогда не появлялся в её жизни благодаря этому?

Вероника зажмурилась и на мгновение задержала дыхание, стараясь остановить поток мыслей.

– Я думаю, всё началось в Дивеево.

От слова к слову становилось легче дышать. Возможно, она выбрала верную точку отсчёта, а может, раньше было не так плохо – кто знает. Вероника говорила и говорила, и воспоминания услужливо всплывали цветными яркими картинками. В тех, что она разделила с Аденом, было очень много тепла, пусть они и не могли ужиться по первому времени. Сейчас всё это казалось забавным и в чём-то милым.

Вспомнить, например, как она хотела запустить в него парой журналов Алины. Или его остроумные ответы на любые вопросы. Или… да что угодно! Он всегда был рядом, всегда выручал и приходил вовремя. Что бы она ни думала тогда, после кошмаров…

Воспоминания снова вызывали трепет в душе. Что-то такое Вероника чувствовала в ту ночь, когда они впервые разоткровенничались. Когда оба поняли, что у них куда больше общего, чем могло показаться на первый взгляд.

А потом речь зашла о состязаниях, и тепло рассеялось без следа.

– Почему ты захотела выйти из соревнований? – спросил помощник мэра.

– Потому что мне надоело. Я считала, что незаслуженно попала на них, и потому не хотела участвовать с самого начала. Но первый закон и наставление героям гласят, что надо слушаться богов, и я послушалась.

Директриса хотела что-то сказать – возможно, насчёт заслуженного попадания на соревнования – но мэр жестом остановил её.

– Тогда почему осталась? – спросил он.

Вероника на мгновение оглянулась на Адена. Он еле заметно кивнул.

– Как я уже говорила, Дарующий пламя в это время жил в моей тени. Я была очень благодарна ему за то, что он постоянно меня выручал, и хотела чем-нибудь отплатить, но не знала, чем. Я знала, что его что-то гложет, но не могла с этим помочь, и потому, когда Фалберт предложил всё, что угодно, в первую очередь я подумала об этом.

– О чём?

– О помощи Адену, – голос Вероники предательски дрогнул. Чувства, пережитые в тот день, были ещё свежи в памяти. – Я хотела, чтобы ему стало легче, чтобы он обрёл спокойствие. Он крайне редко позволял мне почувствовать то, что чувствует он, но когда это происходило… Это нельзя передать словами. Это было ужасно, и, если позволите, я бы не хотела вспоминать об этом.

– Хорошо, – кивнул мэр и откинулся на спинку стула. – Расскажите нам о последнем этапе соревнований.

Час от часу не легче… Захотелось взяться за стол, чтобы не упасть.

Аден, кажется, снова бессовестно воспользовался телепатией. Он взял Веронику за руку, и знакомое тепло разлилось по венам, но легче от этого не стало – маленькая свеча не может согреть холодную пустую комнату.

Вероника говорила и говорила, и каждое слово оживляло картинку перед глазами. Поездка на катере. Кроваво-красное солнце. Чёрные клыки пещеры. Армия духов там, где их должно было быть пара десятков. Хрустальный шар. Смерть Джереми и появление Деланея…

– Он проводил Джереми до мира мёртвых, затем вернулся ко мне. Через осколок Видящего кристалла мы взглянули в Мир грёз и Санктум, где шла эвакуация. Потом… потом я осталась одна. Я знала, что Деланей не в себе, что он что-то задумал, и только это помогло мне удержаться в сознании. Я хотела помешать ему… любым способом.

В горле запершило. Вероника откашлялась и замолчала. Да уж, помешала, так помешала – ничего не скажешь.

В зале воцарилась тишина. Наверное, в этот момент неудобно стало не ей одной.

– Ника… – послышался тонкий голос. Вероника обернулась. Алина смотрела на неё, и её глаза были полны слёз. Бывшая подруга резко встала со стула, так, что тот с грохотом опрокинулся,  и крепко обняла Веронику. – Я не знала… прости… тебе столько всего пришлось пережить…

– Я… – Вероника растерялась.

Алина отстранилась.

– Мы сможем поговорить? – с мольбой в голосе спросила она. – Не сейчас, после собрания, а чуть позже. Я тебя найду.

– Да, конечно.

Слова сорвались с губ раньше, чем Вероника успела их осознать.

Бывшая подруга еле заметно улыбнулась и обернулась к мэру.

– Простите, что прервала.

– Не страшно, – он  кивнул. – Продолжим, если не возражаете.

– Да, – ответила Вероника.

Краем глаза она видела, как подруга неловко наклонилась за стулом, подняла его, села. Хотя неприятный допрос продолжался, теперь стало капельку легче.

Может, она и зря решила согласиться. Может, это и грозит очередным шагом на те же грабли. Только не всё же общаться с несносным «соседом». Люди тоже нужны, а с её неумением общаться терять старых друзей и вовсе непозволительно.

Пятнадцать минут спустя всё закончилось.

– Спасибо, – наконец сказала директриса. – Можешь сесть.

Вероника опустилась на стул и оглянулась на Адена. Он показал большой палец. Она кивнула и с облегчением выдохнула. Всё. Кажется, кошмар кончился.

– Я прошу подняться Порождающего тьму Деланея, бывшего бога тьмы, Столпа и повелителя мира мёртвых, – монотонно пробубнил помощник мэра.

А вот и нет. Не кончился…

В зале вновь воцарилась звенящая тишина. Под взглядами присутствующих Деланей поднялся и замер.

– Прежде всего я хотел бы поблагодарить вас за то, что вы решили остаться в Санктуме, – заговорил мэр. Бывший бог тьмы поморщился, словно хотел сказать: «как будто у меня был выбор», но решил промолчать. – Мы предоставим вам отдельный дом и назначим опекунов.

– Да, спасибо.

– Я хотел бы поднять неудобные темы, если не возражаете.

– Ещё более неудобные, чем те, что здесь уже поднимались? – с горечью в голосе спросил Деланей.

Изумлённая Вероника взглянула на него. Отец подмигнул ей и вновь посмотрел на мэра.

– Да, пожалуй, – пробормотал тот. – Ладно, начнём. Я хотел бы узнать, с какого момента… кхм… вы были одержимы Дьяволицей?

– По вашему летоисчислению – примерно с первых десятков лет нашей эры.

Вероника вздрогнула. Отец произнёс это спокойным, лишённым эмоций голосом, но что-то выдавало в нём истинные чувства. Она была уверена, что если бы Санни связала их, как когда-то с Аденом, она бы ощутила ту же пустоту, если не хуже. Одно дело – быть в тишине и темноте сто восемьдесят лет, другое – две тысячи под каблуком вселенского зла.

– Но… как? – изумлённо спросил бог огня.

– Вот так, дружище, – Деланей невесело усмехнулся. – Я спустился в мир людей, познакомился с девушкой. Она была очень милой, приветливой, заботливой. Я провёл с ней несколько месяцев. Однажды она ушла и не вернулась. Я отправился на поиски и нашёл душу рядом с мёртвым телом. И, чтобы не потерять её, я сохранил её в своей тени. А она…

Бывший бог тьмы замолчал. Вероника ощутила, как сердце заколотилось в груди. Она машинально коснулась шрама на щеке.

Что-то похожее однажды случалось и с ней.

– Постой, ты сказал… душа рядом с телом? – еле слышно спросила Благословляющая воду.

– Джина – мастер… как бы это сказать… незнакомой нам магии, – Деланей опустил взгляд. Похоже, воспоминания давались ему нелегко. – Я не уверен, что смогу это правильно объяснить… У неё нет своего полноценного Дара. Вернее, есть, но она не может им пользоваться – только передать по наследству. Сама же она может манипулировать энергией мироздания, использовать элементы, которые неподвластны Дарам, соединять их и получать что-то новое. Обычные люди, наверное, назвали бы её алхимиком или ведьмой.

Фалберт откашлялся.

– Но как это вообще возможно?

Деланей пожал плечами.

– Не знаю, дружище, не знаю… Я мог только наблюдать за этим, объяснений мне никто не давал.

– И как же ты себя чувствовал при этом? – прошептала Ведущая битву.

– Лучше тебе не знать.

Допрос продолжался несколько часов.

Обедали и ужинали там же, в зале. День пролетел незаметно. Казалось, всё только началось – и вот помещение уже затопила мягкая тьма, которую разогнал Фалберт двумя щелчками пальцев. Совет грозился затянуться до утра, но боги решили, что пора остановиться.

Руководители академии и глава города в спешке подводили итоги и раздавали последние указания. Вероника удобно устроилась на плече Адена, напрасно пытаясь вслушиваться. Слова долетали до неё сквозь сладкую дремоту, обрывками, кусочками, из которых не собрать целого паззла. Аден помогал – мысленно дополнял всё своими словами. Иногда Вероника открывала глаза и смотрела по сторонам, пытаясь увидеть, как реагируют окружающие на решения администрации.

Санни и Лилиан предстояло помогать Элиоту. Последний выглядел недовольным – казалось, он сам был не рад своему предложению, сделанному в начале дня.

Алина должна была отрабатывать при академии вместе с Ведущей битву. Последняя вызвалась сама – похоже, она решила, что тоже заслужила наказание, пусть и такое бестолковое. Вероника на мгновение захотела предложить что-то посерьёзней – в конце концов, доля вины за смерть Джереми лежала на плечах богини войны – но передумала. Слишком устала, да и желание иссякло так же быстро, как появилось. Одарённым не должна быть знакома жажда мести.

Герои, участвовавшие в битве, оставались в городе под наблюдением руководства. Для некоторых из них это означало вызов с каникул и командировок. Веронике казалось, что она слышит невысказанный вопрос о зове Дара. Она была уверена, что после собрания его ещё поднимут, но уже без Одарённых, в узких кругах администрации.

Деланей оставался в Санктуме. Ему назначались наставники, призванные приучить к человеческой жизни.

Александроса, бывшего помощника Элиота, депортировали из страны. Кажется, поднимался вопрос и о лишении гражданства.

После собрания Вероника ждала Алину, но та выскользнула из зала и растворилась во тьме. Видимо, появится завтра. Интересно, где она ночует? Их общая комната в общежитии по-прежнему пустовала.

Что происходило дальше, запомнилось смутно. Кажется, Вероника позволила Адену довести себя до кровати и уложить спать. Сквозь полудрёму услышала пожелание приятных снов и отключилась, едва голова коснулась подушки.

Последней запомнившееся мыслью было желание не видеть снов, а лучше не просыпаться до тех пор, пока отряд не спустится в Туманный мир без неё.

***

Снова площадка перед общежитием. Снова Джереми вдалеке – помахал рукой и пошёл навстречу.

Вероника закрыла лицо руками. Она с первых секунд поняла, что это сон.

Тот же проклятый сон. Сколько ещё он будет её мучить?

– Бесконечность, если потребуется, – послышался тихий голос. Вероника обернулась.

Деланей уже был здесь.

Прозвенел тревожный колокольчик чутья. Происходило что-то неправильное – ещё более неправильное, чем раньше. Деланей никогда не вступал в разговор раньше Джереми. Вероника никогда не понимала, что спит.

– Но зачем? – спросила она.

Бывший – действующий? – бог тьмы ухмыльнулся. Его глаза осветились красным.

– Чтобы ты не думала, что я просто так тебя оставлю, – в его голосе послышалась угроза. – Ты перечеркнула все мои планы, заставила пойти путём, который может привести к краху мироздания. Это непростительно.

Краем глаза Вероника отметила, что Джереми растворился в тенях и исчез.

Сильные руки сжали её горло. Давящая боль охватила шею. Вероника попыталась высвободиться, но отец был слишком силён.

– Если бы ты не была мне нужна, ты бы умерла здесь и сейчас, – прошипел он. – Тебе повезло. Но, клянусь, когда всё закончится, тебе будет очень больно, а я буду наслаждаться каждой секундой твоих страданий.

Вероника задыхалась. Она пыталась отбиваться, но руки слабели с каждым ударом сердца. Окружающий мир заволокло бесцветной дымкой.

– Нет… пожалуйста… отец…

– Ты ещё не поняла? Он никогда не хотел тебя, – заговорил Деланей. – Ни он, ни твоя чокнутая мамаша. Своим появлением на свет ты обязана мне и только мне. И так ты отблагодарила меня?..

Голос растворился в блаженном небытие вместе с остальным миром.

Вероника резко села на кровати. Ощущение чужих рук на шее всё ещё давило, не позволяло дышать. Её лихорадило, словно она только что вынырнула из ледяного озера. Вероника глотала ртом воздух, замораживающий всё её естество.

Тепло. Мне очень нужно тепло сейчас.

Где же ты? Почему не приходишь?

Она машинально оглянулась, чтобы посмотреть, на месте ли тень. Обожгло запоздалое понимание. Как можно разглядеть тень в кромешной тьме?

Вероника с трудом удержалась от желания рассмеяться в полный голос. Прислушалась к ощущениям. Нет, Дар не используется – Аден явно в Мире грёз.

Мысли постепенно прояснялись, холод отступал. Вероника оглянулась по сторонам, чтобы убедиться, что это всё ещё её комната, привычная, самая обыкновенная, что её не затопило ледяной водой.

Что всё это значит? Это что, была сама Джина? Но зачем ей это? Конечно, Вероника всегда понимала, что она – нежеланное дитя. Но после сна это обретало иную окраску. Получается, что её появление на свет было нужно самой Дьяволице? Но зачем? Чтобы она убила Создателя в тот день?

Вероника с отчаянием осматривала комнату, словно могла найти ответы на вопросы, роящиеся в голове. Взгляд невольно остановился на электронных часах на подоконнике. Она еле слышно застонала.

До тренировки с Деланеем оставалось три часа.