Его одежду мы подобрали перед дверью ванной, сквозь которую он проник ко мне. Выходила из ванной я с довольной улыбкой наевшегося сметаны кота. Жизнь хороша. Гхаттот уничтожен, вот-вот должен явиться Кайрадж и сделать меня богом. Кстати, интересно, где он. Я остановилась прямо в гостиной, куда выводила дверь из ванной комнаты, и позвала своего бога.

— Кайрадж!

Я ожидала, что мир как обычно потемнеет, но бога не было, в ответ лишь тишина.

— Что-то случилось? — шедший рядом Михаил конечно заинтересовался, с чего я вдруг остановилась посередине гостиной.

— Он не отзывается, — обеспокоенно произнесла я.

— Кто?

— Кайрадж. Почему он не отзывается? — конечно Михаил не мог знать ответа, но не спросить то, что крутится в голове, я не могла.

В голову закралась крамольная мысль, что он меня попросту надул, и никаким богом я не стану, но я решила не пороть горячку и сначала достучаться до него.

— Кайрадж! — произнесла я вслух, а затем сжала кулаки и крикнула мысленно так сильно, как только сумела, вложив в это ментальный импульс, какой только смогла. — Ка-а-айра-а-адж!

Сила импульса, похоже, свое дело сделала, поскольку мир заколебался. Но все было непривычно. Все потемнело, но вдобавок стало искажаться, словно я стояла над огнем и жар колебал воздух. Более того, граница Пустоты, обычно отсутствующая в помещении, сейчас была видна, скрывая потолок и дальние части коридора. Кайрадж появился прямо передо мной, я даже отшатнулась. Темная фигура его была неровной и колыхалась, словно протуберанцы на солнце или электрические разряды по поверхности.

— Вероника… — он поздоровался со мной, но было ощущение, что он общается с трудом.

— Что случилось? — я была поражена.

— Надо скрыться. Гхаттот не ушел. Я был обнаружен.

Сейчас я почти не понимала его. Как будто раньше он тратил свои силы на то, чтобы что-то мне объяснять, а сейчас не мог. И он, поняв мое замешательство, решил пояснить:

— Второе эхо. Я нанес удар, но Гхаттот был готов. Я поврежден.

Ох, ну и дела. Я сложила головоломку его слов. Когда погибло эхо Гхаттота, Кайрадж сумел найти бога и нанести удар, как и собирался, но у Гхаттота обнаружилось второе эхо, а значит он остался и, судя по всему, нанес ответный удар. Теперь Кайрадж не просто ранен, а еще и раскрыл себя Гхаттоту.

— Ты же говорил, что Гхаттот — животное! — я разнервничалась. — Говорил, что ты умнее, что обхитришь его!

— Инстинкт выживания. Не учел. Не заметил второе эхо. Помоги, — слова звучали безэмоционально, но я готова была поклясться, что он умолял, а не приказывал.

— Я? Как? Ты, очевидно, шутишь. Я просто человек, что я богу сделаю?

— Мало времени, Гхаттот может обнаружить. Скроюсь. Останешься за меня. После смерти эхо осталась сила, ее хватит. Станешь богом, найдешь второе эхо. Не убивай, жди моего возвращения. Уйду далеко, не докричишься, жди. Гхаттот должен поверить, что я ушел навсегда.

Я не поняла, имел ли он последней фразой в виду умер или именно ушел навсегда, но наверное, для него это были схожие понятия. И как я должна была искать второе эхо Гхаттота, интересно? А пока я раздумывала, его тень бросилась на меня, словно потревоженный дух. Он сделал это так резко, что я отшатнулась. И когда фигура полностью в меня вошла, мир так же резко обрел краски и посветлел до своего нормального состояния. Я осталась стоять на несколько шагов позади того места, где была раньше, и озадаченно покрутила головой.

— Вероника? — Михаил повернулся. — Опять эта твоя способность мгновенно перемещаться…

Он замолчал, ожидая ответа, а я перевела на него расфокусированный взгляд. Почему-то никак не удавалось сосредоточиться и понять, о чем же он мне говорит. В ушах шумело, а мир вокруг норовил броситься мне под ноги, кружилась голова. Меня пошатнуло, и Михаил сразу подхватил меня, прижал к себе, придерживая за спину:

— Солнце, что с тобой?

— Кайрадж… Сказал, сделает меня… богом… голоса…

Мир буквально взорвался тысячей голосов в моей голове. Я застонала, схватилась за Михаила, уткнулась в него лбом, словно он мог заглушить голоса в моей голове. В то же время в помещении появился Петр, но я этого почти не заметила.

— Что с ней? — голос Петра с трудом прорывался сквозь мутнеющее сознание.

— Не знаю. Она говорила с Кайраджем. Я отнесу ее в комнату.

Мои ноги оторвались от пола, а мир продолжал кружиться перед глазами, и я зажмурилась, пытаясь остановить эту карусель. Через некоторое время меня заботливо уложили на мягкую кровать, но стоило Михаилу попытаться убрать от меня руки, как я невидяще вцепилась в них и, слегка задыхаясь от шума в голове, проговорила:

— Не уходи.

— Я здесь, солнце, здесь. Как ты?

Отвечать я не посчитала нужным, поскольку все остатки сил ушли на предыдущие слова. Рядом с ним было легче. Он сел рядом со мной и приподнял меня, обняв, словно держал меня на руках, хотя ноги мои оставались на кровати. Я и раньше любила так сидеть, и он помнил это. Что с ним, что с братом у меня были какие-то свои воспоминания и привычки. И я с удовольствием окуналась в них. Сейчас он мягко поглаживал меня по волосам, отчего я действительно успокаивалась, расслаблялась, и как ни удивительно, но голоса медленно стихали. Не знаю, сколько времени я так провела, но голоса притихли. И хотя голова все еще немного кружилась, по крайней мере теперь я могла хоть немного сосредоточиться. И я выбрала один голос, прислушалась к нему.

— Мам, да я недолго погуляю. Ну пожа-а-алуйста.

Я не видела глазами, но точно знала, что это мальчик девяти лет по имени Иван. Что он стоит в небольшой квартирке и уговаривает мать отпустить его к друзьям. Я переключила внимание на другой голос.

— Принеси белье, оно развешено на заднем дворе, — а это какая-то женщина шестидесяти семи лет, раздающая указания невестке.

— Еще один труп, и опять вампир, и снова у власти! Вы издеваетесь?! Какой-то неизвестный убийца уничтожает порождения Зоога, вы понимаете это? Уничтожает тех, кого должен был изничтожать Отдел, коим ныне заведуете вы, госпожа Златова! — некий сенатор, который лично ведет беседу с Ольгой и буквально брызжет слюной от негодования.

Меня пронзил восторг. Так вот как Кайрадж искал. И вот почему он не мог меня слышать: среди всех этих шумов до него было просто не докричаться. А потом, видимо, мой голос стал для него громче. И вот как я должна найти новое эхо Гхаттота — с помощью этой способности. Вот что значит быть богом. Интересно, а другие мои способности тоже подверглись изменениям? Смогу ли я теперь влиять на Михаила или Влада? Наверняка, ведь они всего лишь люди. За всеми этими размышлениями я отвлеклась и упустила нить, которая вела меня к Ольге. Досадно. Кстати об Ольге. Я ей все еще помню и свой дом, и свою мирную жизнь, и Михаила. Надо будет навестить ее на досуге. Я злорадно ухмыльнулась.

— Солнце? Тебе лучше? И не вздумай увиливать, — Михаил чмокнул меня в нос. — Я знаю эту твою улыбку. Рассказывай, что задумала.

— Я отомщу и за себя, и за тебя, — я открыла глаза. — И ты мне поможешь.

— Ника, — он осуждающе посмотрел на меня. — Не надо.

— А я не спрашиваю.

Я перехватила его лицо и впилась в его губы, наслаждаясь. Он мой, всегда им был и всегда будет. Мой любимый Михаил. И мне от этого невероятно хорошо. Я отпустила его губы довольно быстро и улыбнулась, поглаживая кончиками пальцев по щеке.

— Кайрадж не обманул, я стала богом, родной. Я как будто слышу все и вижу все. Только надо знать куда смотреть. Надо разобраться с этой возможностью.

Разбиралась я с ней долго. Почти неделя ушла на то, чтобы я привыкла и научилась блокировать и фильтровать поступающую ко мне информацию, а дальше я тренировалась на брате, наблюдая за ним в свободное от поисков эха время. За полтора месяца наблюдений он, продолжая свои постельные приключения с Анной, сумел затащить в постель Ольгу. Наверное, рассчитывал, что раз они подруги детства, то ему и тройничок с ними перепасть может. Не перепал. Зато все это подбросило дров в огонь моей ненависти к Ольге. С вампирами Влад разобрался, и его восстановили в должности, а Никита и Виктор вполне официально воскресили. Я ожидала визита Виктора, но жажды общаться с отцом у него так и не возникло, а про то, что я здесь, он не знал. Последние дни я следила в основном за Ольгой, выясняя, где и как она обычно проводит своё время, и обнаружила, что это ее дом.

Выяснить, где живет Ольга оказалось проще, чем казалось. Через Петра это получилось быстрее, чем через попытку воспользоваться божественными силами. У нее был весьма неплохой особняк. Немного меньше, чем у Петра, но более роскошный. Хотя с учетом ее работы вряд ли у нее было время наслаждаться им. Впрочем, самое важное о ней я знала. Это ее привычки. Она не была для меня серьезным противником, так что самым главным было застать ее врасплох, ну а дальше можно было спокойно развлекаться. Надеюсь, Михаил не начнет ныть над ухом, чтобы не мучила человека, а просто милосердно убила. Пфф, как будто она была милосердна ко мне, когда принимала решение вернуть меня в Отдел и подкупить мною брата, или к Михаилу, когда решила рискнуть его жизнью и засадить в тело, использовав при этом безруких некромантов, только ради того, чтобы шантажировать меня. А кроме того… Влад посмел переспать с ней. До Анны я еще доберусь, но позже. С ней сложнее, поскольку Влад прекрасно знает, что я однажды явлюсь за ней, и наверняка находится с ней рядом. Жалко ему ее, видите ли. Ну ничего, пока он опекает Анну, я доберусь до Ольги. Влад не может быть в нескольких местах одновременно. Именно так я раньше всегда и вылавливала его пассий. В общем, за Ольгой водится достаточно грешков, чтобы я явилась по ее душу. Сцилла не прощает обидчиков, она перегрызает им глотки.

Город уже погрузился во мрак ночи, когда мы с моим призраком подошли к улице, где стоял ее дом, и остановились в небольшом темном переулке. Конечно мы не приблизились прямо к дому, действовать решили иначе. Зайдем с крыши, чтобы не подходить с земли и следов не оставить. Михаил спокойно может меня пролевитировать до нужного места совершенно бесшумно. Дело в том, что по вечерам Ольга любила заседать в кресле перед камином с важными бумагами и бутылкой вина, там-то я и собиралась ее поймать. Я бы справилась и сама, но с Михаилом было еще надежнее, так что в успехе предприятия я не сомневалась, и настроение было весьма радужным. Я уже предвкушала, как окуну ее в бездну кошмара, как она ответит за все содеянное. Я — Сцилла, и готова плотоядно облизываться.

Как и предполагалось по плану, с помощью Михаила мы взлетели на ближайшую крышу. Я даже не потрудилась переодеться в удобную одежду, и потому была одета в платье, в конце концов у меня сегодня праздник мести. Мы прошлись до края, и Михаил уже собрался соскользнуть по воздуху в сторону нужного дома, чтобы проверить, что Ольга на своем привычном месте, как я схватила его за рукав.

— Стой. Связь, — напомнила я с улыбкой, которую ну никак не удавалось стереть с лица.

Михаил улыбнулся в ответ и потянулся ко мне, ожидая, что как обычно коснусь его лбом, а я взяла его лицо в руки и поцеловала. Жадно, страстно, захватывая его в свои эмоции, в злорадное удовольствие и порожденное этим возбуждение. Его руки легли мне на пояс и спину, крепко прижимая к нему, похоже, он и сам этого не заметил. Мы стояли на краю, обдуваемые теплым летним ветром. Мои волнистые черные волосы развевались, и даже пришлось одной рукой прижать их, чтобы не мешали целоваться и не лезли между губ. Наконец я первая отстранилась и усмехнулась: Михаил продолжал тянуться за моими губами, пришлось даже приложить к ним палец, чтобы привести его в себя.

— Мне не нужно прикосновение, чтобы настроить связь, ведь я бог, — сообщила я ему в уже настроенную связь.

— Обманщица, — улыбнулся он.

Я не дала ему больше ничего сказать, толкнула с края спиной вперед. Он растерялся лишь на секунду, начал падать, но потом взлевитировал и завис передо мной:

— Еще и негодяйка, — хмыкнул он.

И вместе с этим словом меня в спину подпихнуло, и я была вынуждена свалиться к нему в объятия, успев при этом пустить в связь секундную эмоцию рефлекторной паники. Он крепко прижал меня к себе и чмокнул в лоб.

— Ах ты мелкий хулиганистый призрак, — наигранно возмутилась я. — Поставь меня немедленно на место!

Он лишь крепче прижал меня к себе и шепнул на ухо:

— А если нет? Что сделаешь?

От его голоса у меня по телу жар пробежал, и я вцепилась в него крепче:

— Отложу визит к Ольге на пару часов, а мы с тобой займемся любовью прямо на этой крыше.

— Заманчиво, — Михаил снова хмыкнул и все-таки позволил мне наконец встать обратно на край. — Не свались, пока я проверяю Ольгу.

Я с улыбкой кивнула и просто села на край, свесив ноги и глядя, как бывший призрак мчится в сторону нужного дома. Улицы давно были темными, и фонари не горели, поэтому его темный силуэт на фоне звездного неба казался ненастоящим. Будто он и не жив вовсе, а все еще призрак, только не прозрачный, как раньше, а тень. Впрочем, с учетом изменений его характера, может так оно и было? Не удержался мой призрак на свету, потемнел. Может даже именно я тому виной…

— Камин горит, шторы задернуты, — сообщил он в связь то, что я и так увидела бы, если бы не ушла в свои невеселые размышления. — Соседняя комната, гостевая, похоже, пуста. Готов тебя перенести. Готова?

— Да, — я встала и расправила платье. — Неси. Зайдем через нее, как и планировали.

Удивительное ощущение — меня будто ветром подхватило, хотя никакого ветра и в помине не было. Под бдительным взором Михаила меня несло в его сторону. Я летела! Надо будет при случае поразвлекаться так: полетать над ночным городом вместе с ним. Остановилась я прямо перед темным закрытым окном второго этажа спиной к Михаилу, и он обнял меня, поцеловал за ухом. Похоже, он так же, как и я, не воспринимал это дело как серьезное. Продолжая прижимать меня спиной к себе одной рукой, второй он провел по стеклу и следуя его пальцам, задвижка у окна открылась, позволяя нам попасть внутрь.

— Только после вас, — хмыкнул Михаил, указывая на окно ладонью.

Я лишь улыбнулась в ответ, распахнула створки и влезла внутрь, мой спутник последовал моему примеру. Свет конечно же включать не стали. У самой двери я остановилась, повернулась и схватила Михаила за одежду, дернула на себя, а сама прижалась к двери спиной. Чтобы не удариться об меня, он уперся ладонями на дверь у моих плечей. Склонился надо мной и коснулся лбом моего, улыбнулся:

— Прямо здесь? Думаю, это не лучшая идея.

— У меня к тебе просьба, — я приняла смущенный вид, опустила взгляд к своим пальцам и нервно затеребила его жилетку. — Я бы хотела поразвлекаться с Ольгой без тебя. А ты мог бы постоять снаружи комнаты, посторожить на случай слуг или непредвиденных гостей…

Я поправила на нем жилетку так, словно действительно заботилась о его внешнем виде, но глаза на него так и не подняла.

— Да ты никак задумала сотворить с ней что-то и впрямь ужасное… — он пару секунд помолчал, а потом догадался. — Он что, и Ольгу затащил в постель?

Вот паршивец! Знает меня слишком хорошо. Ну вот, сейчас начнет канючить, чтобы я не игралась с жертвой перед смертью. И вслед своим мыслям я недовольно скривилась.

— Ты ведь знаешь, почему я это делаю, — зашипела я на него.

— К сожалению, знаю, — он взял мое лицо в ладони, заставляя смотреть себе в глаза. — Но тебе это не нужно, солнце. Пойми ты…

— Нет, это ты пойми! — я положила ладони поверх его пальцев, будто желала убрать их со своего лица. — Мой братец имеет отвратительную привычку. Стоит ему поиметь какую-нибудь дрянь, как он начинает защищать ее и оберегать. Я убиваю их, потому что хочу, чтобы он страдал. От невозможности спасти их. От полного бессилия, как когда-то от этого страдала я в его руках. Он сломал мне жизнь, и я никогда не дам ему забыть об этом.

— Нет, Ника. Ты давно уже простила его. И как бы ни было мне жаль, ты любишь его. И это не месть, а ревность. Самая обычная ревность.

— Пусть ревность, — согласилась я. — Но не такая, как ты думаешь. Все эти шлюхи делят с ним постель по собственной воле, а не по принуждению. Они слышат от него люблю. Он целует их и ласкает. И только ко мне он относится иначе. Он не оставил мне выбора в том, быть с ним или нет. Поцелуи для меня — событие, из ряда вон выходящее. А уж про слова я вообще молчу. Он попросту не считает нужным мне их говорить.

— Вероника, родная, каждый из нас любит по-своему. Это прозвучит грубо, но я не могу не сказать. Да, он их трахает. Но и только. А тебя он любит.

— Не понимаю, какого дьявола ты на его стороне?!

— Я на твоей стороне, — он выделил слово твоей.

— Все, к псам тебя! Жди меня снаружи комнаты, — приказала я, разрывая связь, чтобы не наговорить туда лишних глупостей.

Ну все, он меня выбесил и теперь-то я уж точно на Ольге отыграюсь. Михаил понял это по моему взгляду и вздохнул, неодобрительно покачал головой, но возражать не стал. Вот и ладненько. Я открыла дверь и вышла из темной комнаты в не менее темный коридор, прошла до соседней двери и остановилась перед ней, расплылась в довольной предвкушающей ухмылке. Я не прощаю обидчиков, Ольга. Не надо было дергать Сциллу за хвост, это вам не домашний песик. Михаил также покинул комнату и встал рядом, расслабленно оперся спиной около двери и, скрестив руки, покосился на меня, то ли ожидая, что я передумаю, то ли что войду. Отлично.

Я распахнула дверь в ее комнату. Помещение было средних размеров, здесь помещалось кресло, столик рядом с ним, рабочий стол в дальнем углу с еще одним креслом и несколько шкафов с книгами и какими-то бумагами около ныне зашторенного окна. Вокруг стоял полумрак, разгоняемый лишь огнем камина, и в нем было не разглядеть содержимое шкафов — какие-то книги. Меня полумрак давно не смущал, я привыкла к темноте. Кресло стояло спинкой ко входу, и Ольгу видно не было, одна только ее рука лежала на подлокотнике. Рука в привычной одежде канца — рукав белой рубашки окрашивался пляшущими язычками пламени. Я вошла довольно шумно, да и двери открывались не беззвучно, однако Ольга не пошевелилась. Она там жива вообще? Кольнуло разочарование. Если мертва, то у меня отняли игрушку. Впрочем, если так, я найду убийцу и отыграюсь на нем. Хотя минутку, пальцы пошевелились, значит живая. Однако я успела сделать лишь шаг, раздумывая, что же все-таки не так.

— Здравствуй, Вероника, — голос брата ввел меня в ступор, а уже через секунду — в ярость.

— И давно ты тут? — я осталась стоять, судорожно сжимая пальцы в кулаки и разжимая обратно, пытаясь справиться с гневом, из-за которого даже мир вокруг потемнел и частично выцвел.

— Третий вечер. Ты не торопилась. Иди сюда, у меня для тебя кое-что есть.

Он оторвал спину от кресла и потянулся вперед, к столику, что стоял перед ним. Ноги сами заставили меня выйти из темноты и подойти к свету огня. Опять этот его тон, которому так сложно сопротивляться, и это ощущение рассинхронизации с самой собой… Стоило оказаться рядом, как он одной рукой сгреб меня за талию и заставил сесть к себе на колени, а второй поднес мне стакан, взятый со стола.

Яблочный сок. Теплая рука на поясе. Губы у виска. И он рядом — такой родной и близкий. Оказывается, я очень сильно по нему скучала… Я выдохнула от избытка чувств и взяла в руки стакан, расслабленно привалившись к нему боком. Мир снова принял привычные цвета.

— Ненавижу тебя, — тихо пробормотала я, кусая нижнюю губу.

— Я соскучился, — это прозвучало, как обвинение.

В детстве мы не всегда сидели в разных креслах, когда он читал мне. Иногда я забиралась к нему на колени и сидела прямо как сейчас. Было невероятно хорошо — сидеть с ним вот так. Губы задумчиво мазнули мне по виску, а ладонь погладила по волосам. Привычный приятный жест. Я поймала себя на том, что так никогда не делали ни отец, ни мать, а полюбила я этот жест из-за него. От воспоминаний захотелось разреветься. Как в одном человеке могут жить одновременно ангел и чудовище?.. Впрочем я и сама не лучше.

— Я убила эхо Гхаттота, — негромко произнесла я и отхлебнула сок. — Точнее, мы с Михаилом.

— Я знаю, был там после вас.

Огонь тихо потрескивал поленьями в камине. Влад не смотрел на меня, он приподнял подбородок и оперся им о мою макушку, глядя на огонь и обняв меня крепче.

— Кровавую баню там устроила не ты, полагаю?

— Не я. И не Михаил. Гхаттит, — я помолчала. — Как ты нашел то место?

— Я теперь официальный агент Отдела. Мы впятером с Анной, Ольгой и двумя твоими подопечными выявили всех вампиров и раскрыли их шпионов в Отделе. Знаешь, без твоих способностей это было значительно сложнее, чем обычно. Я ведь не могу без тебя использовать и свои возможности. Не хотелось бы в приступе безумия убить своих союзников и уничтожить город.

Я поставила полупустой стакан на стол и улеглась поудобнее боком, опираясь на его плечо, и разглядывала стоячий воротник и открытую полоску груди у расстегнутой на пару пуговиц рубашки. Влад тем временем продолжал:

— Вампиров в сенате убили всех, кого успели, остальные сбежали, но их осталось мало, не уйдут. Государь лично поблагодарил Ольгу за отличную службу на благо государства, а мы с тобой получили амнистию. Наше родовое поместье нам вернули, и я сейчас живу там.

— У тебя все получилось. Завидую…

Я нервно затеребила пуговичку на его белом воротнике и пожаловалась:

— А у меня не получилось. Эхо Гхаттота умер, Кайрадж нанес по богу удар, но к сожалению, у Гхаттота нашлось второе эхо. И я до сих пор не могу его найти! Кайрадж сделал меня богом и ушел уже два месяца назад, а я все еще не нашла своего главного врага, — я снова нервно закусила губу и потянула на себя его воротник, уткнулась носом в шею. — Может тебе что-то известно про него?

— Не ищи его, — вздохнул Влад и снова крепче прижал меня.

Странные интонации скользнули в его голосе. Нотки, которых и не заметишь, если не знаешь моего брата. Что-то не так… О чем он думает? Благодаря своему новому божественному дару я могла ощущать эмоции и мысли даже у агентов первой волны. Я коснулась губами его кожи на шее в недопоцелуе, скрывая свои намерения, и бесцеремонно полезла в его мысли. Ничего. Стена. Будто я и не бог вовсе. Но почему? Что происходит? Догадка о причине, единственно верная, поразила меня, и я резко дернулась, высвобождаясь из его объятий. Наконец взглянула ему в глаза. И когда он также перевел взгляд на меня, узнала эхо. Второе… нет, основное эхо Гхаттота.

Он надавил мне на плечо, силой уложив назад в свои объятия, но меня пронзила паника от очередной вспышки ощущения беспомощности в его руках, и я забарахталась, пытаясь высвободиться. Он разжал хватку, и я вскочила, пытаясь справиться с подступающей истерикой:

— Не ты ли говорил мне, что не надо связываться с богами? — я начала отступать к камину, становясь для него все более темным силуэтом на фоне жаркого пламени. — Не ты ли считал, что миру не нужны боги?.. Михаил!

Последнее слово я выкрикнула вместе с эмоциональным импульсом, направленным Михаилу. Тот буквально вломился внутрь, потому что в выплеснувшейся от меня эмоции сквозила истерика. Бывший призрак мерцнул ко мне прямо от входа и сразу оценил ситуацию, заметив Влада, вот только замешкался, потому что не понял, от кого или чего меня надо спасать. Брат по-прежнему сидел в кресле, и с появлением Михаила лишь напряженно сжал подлокотники, не совершая угрожающих действий. А после начал говорить мне:

— Он стал звать меня уже давно. Весь первый год, до твоей неудачной попытки меня вытащить, я сопротивлялся его зову. Когда меня перевезли, я ждал тебя еще три года, но потом понял, что ты не придешь. Тогда мне стал наплевать на свою жизнь, и я решил, что его зов — отличная возможность лишить его главного последователя. Став им, я попросту ничего не мог сделать из того, что он требовал, да и не собирался, как бы сильно он ни требовал. Ценой вечной борьбы я нейтрализовал Гхаттота. Я тогда не знал, что он может получить себе второе эхо, но даже так вторым значительно слабее меня, потому что он вторичен.

— Влад… Пока ты жив, Гхаттот не уйдет.

— Ты сильно усложнила мне задачу. Ты сглупила в своем желании стать богом, и теперь пока жива ты, у мира все равно есть бог. Я никогда не хотел твоей смерти, ты сама себя подставила по собственной глупости.

Он поднялся с кресла, сделал пару шагов ко мне, и я малодушно попятилась от него и от камина. Михаил сделал шаг вперед, закрывая меня собой. Шок был настолько велик, что я просто не знала, что делать. Сражаться с Владом? Это какая-то глупая шутка, так не может быть. Не может все быть настолько плохо. Я не могу поднять на него руку. Да и он, похоже, не собирается меня убивать, по крайней мере сейчас.

— Вероника. Иди ко мне, — снова приказные нотки в голосе, и я еле устояла, чтобы не шагнуть к нему. — Мы придумаем что-нибудь. Останься со мной.

— Не слушай его, — Михаил не обернулся на меня, но одну руку поднял, явно собираясь меня остановить, если мне вздумается идти. — Ты не обязана его слушаться, помнишь?

Я опустила взгляд на свои ладони. Пальцы дрожали. Я отступала назад к окну, в темноту, подальше от черного, на фоне огня, силуэта с синим глазами. С такими же синими, как у меня, глазами. Такими же черными волосами. Такого же безумного. Я уронила лицо в ладони, ощутила, как дрожат пальцы. Влад пошел в мою сторону, но Михаил встал на его пути. Мой бедный призрак. Между Сциллой и Харибдой.

— Забери меня отсюда, Михаил. Забери меня! — я с трудом осознавала происходящее, и мне казалось, что я это выкрикнула, но на самом деле лишь прошептала.

— Стой, Влад! Мы просто уйдем. Если любишь ее, остановись.

Это был голос Михаила, но что он говорит? Не понимаю. В голове зашумело. От шока я потеряла концентрацию, перестала закрываться, и в моей голове снова зашумели тысячи голосов. Я перестала воспринимать действительность.

— Забери меня! Забери! — мой голос из панического сменился на умоляющий. — Прошу…

Кажется, я начала падать. Меня подхватили на руки. Интересно, это Влад или Михаил? Кто бы он ни был, он просто понес меня, пешком и без суеты, не побежал, а просто пошел. Кажется, все-таки Влад. Только у него такие стальные нервы. Надеюсь, не на жертвенник понес… Мое сознание помутилось окончательно. Слишком много информации приходило ко мне от голосов. Да и знать, что будет дальше, не слишком хотелось: кто бы меня ни нес, судьба незавидна. Потому что впереди ждет битва, и кто бы из нас с Владом ни победил, проиграют оба.

Когда я открыла глаза, то уже лежала в кровати: раздетая, под одеялом, в объятиях Михаила. Он тоже спал без одежды. Мне нравилось прижиматься спиной к его груди. Я никогда не рассказывала ему почему. Не могла же я сказать, что из-за Влада, который любил засыпать со мной именно так, даря мне тем самым ощущение защищенности. Может Михаил прав, и я в самом деле люблю брата? Ну конечно он прав, просто я не хотела это признавать. Я действительно давным давно простила Влада. Я не хочу его терять. Мне тяжело без него. Но и без Михаила мне тяжело. Они нужны мне оба.

И что теперь делать со всем этим? Влад бы хотел, чтобы я все-таки освободила мир от богов. Но единственный выход — это тот путь, по которому я иду. Богом буду я, потому что на самом деле бог должен быть, иначе все равно придет другой. Для этого мне придется убить Влада. Я его знаю. Он не хочет умирать, но если это единственный шанс достичь цели всей его жизни, он сделает это. Да он уже и пытался, просто не смог. Придется ему помочь. Я не хочу этого, и совершенно не представляю, как смогу сделать. Но ради него же самого, ради его же цели — я должна. У меня просто нет выбора, потому что он бы этого хотел. Щеки защекотало от беззвучных слез. Чтобы не разбудить Михаила, я пошевелилась совсем немного, просто закрыла ладонями лицо, но он все-таки проснулся. А может и не спал уже.

— Ника…

В его голосе сквозило сочувствие. Он все понимал. И я поняла, что не могу больше держать это в себе. Я всхлипнула, повернулась к нему лицом, и разревелась.

— Я не смогу, Михаил… — говорила я между всхлипываниями. — Не смогу… Ты абсолютно прав, я люблю его… Я не смогу… Но я должна… Не знаю, что мне делать… Что бы сделал ты на моем месте?..

Он молчал и просто прижимал меня к себе. Я проревела около десяти минут, прежде чем начала успокаиваться. Все-таки рядом с Михаилом было хорошо, и я понемногу расслаблялась. Все закончилось тихими всхлипываниями, после которых в голове наступило какое-то отупение. Мысли шевелились вяло и нехотя. Мне не хотелось принимать решение. В основном потому, что оно и так было очевидно. Влада придется убить. Он умрет в любом случае. Даже если убьет меня, он найдет способ убить и себя, чтобы избавить мир от последнего бога. И еще я знала: ради своей цели, ради великой идеи он готов на многое. Почти на все. Он не будет хотеть этого делать, но меня он убьет. Да, потом оплачет и будет страдать, но убьет. Таким образом мне в любом случае грозит смерть от его руки. Принять решение пойти против брата было значительно легче, пока я считала, что ненавижу его.

С улицы сквозь шторы пытались пробиться солнечные лучи. Уже день?

— Который час?

— Около полудня. Что решила?

— Да что тут можно решить, — я вздохнула. — Будто выбор есть. Если я пошлю к чертям Кайраджа, Гхаттот победит, и все останется как было. А вот если богом буду я, то больше ни один бог к нам не явится. Это единственный шанс все закончить. Нужно только дождаться Кай…

Я не договорила, потому что мир вокруг привычно потемнел.

— Вероника.

Приветственный голос Кайраджа сейчас был тем, что я меньше всего хотела услышать, ведь пока его нет, я не пойду против Влада.

— Ты нашла эхо. Но позволила ему, а через него и Гхаттоту, найти тебя. Гхаттот активировался. Надо действовать. Я не успел восстановиться полностью, но справлюсь. Новых эхо у Гхаттота нет. Он тоже поврежден, не стал бы тратить силы. Убей эхо, и я нанесу удар.

— Это же Влад! Кайрадж, я не хочу его убивать! Мне нужен другой способ.

— Его жизнь держит Гхаттота здесь. Иначе никак.

— А Михаил? Он тоже агент первой волны, не случится ли с ним того же? Не придет ли Гхаттот к нему?

— Гхаттот не видит его. Он умер — связь порвалась. Иди и нанеси последний удар. И каждый из нас получит то, чего хочет.

— Неужели нет другого способа? — спросила я, но Кайрадж ушел, а мир снова посветлел; очевидно, другого способа нет.

— Ника? — Михаил все еще обнимал меня и очень встревоженно на меня смотрел. — Ты замолчала на полуслове. Ты в порядке?

— Кайрадж приходил, — я вздохнула и уткнулась носом ему в шею. — Влада надо убить.

Он лишь молча погладил меня по голове, да больше мне сейчас было и не нужно.

Я стояла перед своим родовым поместьем. На город медленно опускались сумерки, словно это я принесла с собой ночь. Сделать это я должна была одна, так что Михаила рядом не было. Уговаривать его остаться пришлось очень долго, подействовал лишь аргумент, что если Влад возьмет его под контроль, Михаил сам причинит мне вред и помешает. Против Влада Михаил сейчас не боец, как бы ни хорохорился. Мой брат обладает способностями, которые касаются не только трупов, но и душ. Злая темная магия. И за прошедшие десять лет его дар вырос не только в силу возраста, но и потому что он стал эхом нашего главного врага. И именно мне предстоит положить этому конец. Все это началось в нашем доме со смертью родителей, здесь же и закончится.

Я подошла к дверям. Когда-то здесь целовал меня Леонид, первый мужчина в моей жизни. Теперь-то я понимала, почему Влад тогда избил его. Не только за то, что он причинил мне боль. За то, что тот покусился на его собственность, на меня. И как не убил только? Может потому, что тогда еще в нем не было черной крови. Хотя если подумать, я отравила свою однокурсницу, когда во мне тоже еще не было черной крови. Я потянулась к дверной ручке. Потянула за дверь. Открыто. Влад ждет меня. Что ж, логично.

Я шагнула внутрь и после маленького узкого коридорчика между двумя дверьми сразу оказалась в гостиной. Мне в висок уперся пистолет.

— Не поворачивайся. Не шевелись, — голос Никиты — последнее, что я ожидала услышать. — Не делай лишних движений. Я не хочу спускать курок.

— Вам не стоило приходить, уважаемая Сцилла, — голос Виктора с той же стороны.

Мне не нужно было поворачиваться, чтобы ощущать их эмоции. Виктор тих и спокоен, как стена. В эмоциях Никиты я улавливала решимость. Злость на меня за то, что я оказалась его противником, я ведь ему серьезно нравилась. Он действительно не хочет меня убивать, но понимает, что должен. Он явно заставлял себя решиться, а я обдумывала, стоит ли его спровоцировать или действовать иначе. В конце концов пистолет для меня опасен, я хоть и обладаю божественными силами, но смертна. За меня все решил Виктор. Он, продолжая лениво крутить в руках трость, неожиданно ударил Никиту ею в висок. Безглазый лев набалдашника точно попал в цель, и Никита попросту свалился без сознания, выронив оружие. Я с удивлением повернулась на Виктора. Тот усмехнулся, а затем церемонно поклонился, указывая на гостиную ладонью.

— Прошу, уважаемая, проходите. И простите моего нерадивого глупого друга за его поступок. Уверяю, он хотел как лучше, не убивайте его.

Я усмехнулась в ответ:

— Никогда не сомневалась в наличии у тебя ума.

— Это еще не все, — Виктор вытащил монетку из вариума и покрутил в пальцах, а затем легонько подбросил ее, и та зависла над его указательным пальцем. — Я понял ее, Сцилла. Это было крайне занимательно, благодарю вас. С удовольствием продолжил бы обучение у вас. Надеюсь, я могу на это рассчитывать?

На этот раз мой смешок был горьким.

— Виктор, ты ведь знаешь, зачем я здесь. Сегодня погибнет один из нас: либо я, либо мой брат.

— О, вы выживете. Иначе вы не были бы Сциллой, Вероника.

Я не стала с ним спорить. Он видел во мне беспринципную стерву. Возможно, именно это во мне ему нравилось. Но он не понимал самой важной вещи…

— Ты не видишь главного, Виктор. Считай это самым важным уроком. Не любая цель оправдывает средства. Однажды ты поймешь, — когда полюбишь, вот чего я не стала договаривать.

Его брови поднялись. В эмоциях скользнуло удивление:

— Звучит так, словно вы пришли сюда не убить врага. Зачем тогда?

— Где он? — я проигнорировала его вопрос.

— Здесь, — Влад отозвался со стороны лестницы.

Он стоял внизу, боком прислонившись к перилам, скрестив руки, и наблюдал за нами. Привычная поза. Привычная одежда. И наш дом, каким я его помнила. Я словно вернулась на двадцать лет назад. Наконец я обратила внимание на мольберт в углу и краски. Холст был чист, краски свежие, брат собирался рисовать, но похоже, не смог. Что ж, я его понимаю, сейчас и я бы не смогла сыграть на пианино. Не потому что разучилась, а потому что настроения не было. Поддаваясь внезапному порыву, я направилась к мольберту. Провела пальцами по маслу. И почему я зацепила только красный и черный цвета? Повернулась к Владу. Он отстранился от стены, опустил руки, пристально глядя на меня:

— Виктор, покинь нас.

— Он останется, — возразила я.

Влад промолчал, продолжая неотрывно следить за мной. Я подошла и потянулась измазанной в краске рукой к его лицу. Мы оба знали, что должно произойти сегодня, и оба не желали этого, оттягивали момент, как могли. Брат не пошевелился, остался стоять, позволяя моим пальцам скользить по своей щеке, оставляя на ней красно-черные полосы. У тебя по всему лицу черная краска, — сказал он мне когда-то очень давно, глядя на мои черные слезы. И мы прочитали в глазах друг друга это воспоминание, одно на двоих.

Влад ничего не сказал, он резко схватился за мое лицо, пальцы вцепились в подбородок, отчего я слегка вздрогнула, но отшатнуться не успела, он жадно впился в мои губы поцелуем. О Викторе он то ли забыл, то ли ему было наплевать. Я схватилась за его рубашку, размазав масло и по ней. Впрочем, скоро на его рубашке появятся новые красные пятна, и это будет не краска. Влад наконец отпустил мои губы, оставив меня жадно глотать воздух.

— Раздевайся, — произнес он, пристально глядя в глаза.

Воспоминания нахлынули разом. Я слышала это слово в этом доме тысячи раз. Я ненавидела его за это слово, боялась и любила. Каждый раз реагировала по-разному. Он говорил это в каждой из комнат. И здесь, в гостиной, тоже. Я закусила нижнюю губу, чтобы удержаться и не выполнить требование. Сопротивляться было сложно, да и не хотелось.

— Я здесь не за этим, — произнесла я почти жалобно.

Его пальцы скользнули мне по лицу и взяли его в ладони. Он изучал меня взглядом:

— Пришла убить меня? Ну так убей, — его спокойный приятный голос резал мне по нервам.

У меня задрожали губы, и слезы полились сами собой, отчего его пальцы сразу стали мокрыми:

— Я не знала, что это будет так сложно!

— Ну что ты ревешь, как обиженный ребенок, — пожурил он, стирая большими пальцами влагу с моих щек и не выпуская лица из рук.

Когда я в детстве разбила коленку, он вел себя точно так же. Так же стирал слезы, тем же тоном успокаивал. И я задыхалась от безысходности ситуации.

— Ты не сопротивляешься! — кажется, я действительно обижалась на него за то, что он не давал мне повода начать, а сама я не могла.

— Ну ты еще ничего и не делаешь, — усмехнулся он.

И где-то в этот момент я смирилась с тем, о чем думала всю дорогу сюда: я не смогу убить его. Я не он, не могу даже ради целого мира убить того, кто мне так дорог. Он смог бы. Мучился бы, страдал, но сделал бы. А я не могу. Я проиграла. Гхаттот победил. Значит надо убрать хотя бы Кайраджа. И я знала, что делать. Умереть, ведь я все еще его эхо. Стало легче, я наконец-то приняла решение.

Кажется, что-то изменилось в моем взгляде, а может просто слезы перестали течь, потому что Влад разом напрягся, и его пальцы замерли. Он вглядывался мне в глаза, пытался понять, о чем я думаю. Я медленно подняла пальцы обеих рук, будто собиралась взять его за лицо. Очень даже угрожающий жест от той, что может влиять на разум прикосновением и выпускать электричество из пальцев, и он это понял. По его телу мгновенно заклубилась тьма. Он разжал пальцы, отпуская мое лицо, чтобы не касаться меня:

— Не шевелись, — угрожающе приказал он, и что-то такое было в его голосе, что я замерла.

Покосившись вбок, я заметила, что расходящаяся от него тьма щупальцами зависла над моей шеей. Коснись я его — умру. У меня на губах расплылась ухмылка. Он должен думать, что я на самом деле сражаюсь, и я собиралась это делать. Влада надо довести до состояния боевого ража, в котором он сначала будет реагировать на угрозу, а только потом думать. Так проще всего заставить его меня убить. Для этого нужно убедить его в том, что я серьезна. Интересно, нанесет ли он сейчас мне удар или блефует? Нет, не нанесет, пока рано. И я вцепилась пальцами в него, сразу пуская мощный электрический разряд. Его с силой швырнуло спиной в стену лестницы, у которой он стоял, а я попятилась назад. Покосилась в сторону Виктора, но тот предусмотрительно не вмешивался, однако внимательно наблюдал за нами, оставаясь рядом с Никитой, полагаю, на случай, если тот придет в себя. Влад устоял на ногах лишь благодаря стене, с которой прямо сейчас осыпалась штукатурка. Он тряхнул головой, провел ладонью по лицу, размазав краску, и перевел взгляд на меня.

— Я убью тебя, — спокойно сказал он. — Так что либо ты защищаешься, либо погибнешь, и твой призрак отправится с тобой.

Он раскинул руки, и тьма раскинулась во все стороны. Оплела окна, двери, перекрывая проходы, будто очерчивая границы поля боя. Я окинула взглядом стремительно темнеющее помещение. Виктора и Никиту тьма обошла, оставив снаружи и скрыв с моих глаз. И теперь от Влада стала расходиться мгла — тьма, покрывающая все вокруг внутри этих границ. В свое время я долго привыкала различать виды его тьмы. Сейчас здесь ее было две. Сквозь одну он мог перемещаться. Вторая слушалась его, словно щупальца. Я перестала видеть его лицо и даже не знала, где он, однако лишь хмыкнула:

— И это все, на что ты способен?! — крикнула я в темноту. — Ну давай, удиви меня чем-нибудь! Потому что мне есть, чем тебя удивить!

Его силуэт мелькнул и появился совсем рядом со мной, и примерно в то же время я ударила вспышкой молнии, разогнав мглу рядом с собой и осветив брата. Только так ему можно было нанести урон, и я ногтями врезала ему по лицу, оставив на его черно-красной от масла щеке крупные рваные раны, словно это были не человеческие ногти, а когти огромного чудовища. Ого, да у меня новая способность? Влад отшатнулся и замер на расстоянии пары метров. Провел ладонью по щеке, не отрывая от меня глаз, а затем бросил взгляд на окровавленную руку.

— Я не собиралась возвращаться за тобой в твою тюрьму, Влад, — я намеренно била по больному. — Потому что я сумела упрятать тебя, чудовище, за решетку. И если бы не Отдел, я бы не пришла. Потому что таким, как ты, не место среди людей. А сейчас для меня ты еще и досадная помеха, жалкая шавка Гхаттота. Не станет тебя — и я приберу к рукам этот мир!

Не знаю, какие из моих слов его задели, но от него повеяло злостью. Я в ответ рассмеялась. Знал бы кто, чего мне это стоило. Мрак снова бросился на меня, а Влад пропал с того места, где был. Началась наша с ним пляска в темноте. Мои молнии вспыхивали, разгоняя его тьму. Мрак наступал, подавляя свет молний. Брат все-таки сумел задеть меня несколько раз, и я пересчитала собой пару стен, чудом не сломав руку. Но и я сумела задеть его, немного поджарив и нанеся несколько ран от когтей, но уже более серьезных: бок и спина.

Если сложить наш обмен любезностями, пока что побеждала я, и меня это совершенно не устраивало. К тому же силы мои кончались, молнии слишком много их тратили, несмотря даже на то, что я не поддерживала их постоянно, а лишь била вспышками. И если я потеряю все силы, он сумеет остановиться, что тоже было мне не на руку. Пора переходить к серьезным угрозам. Пистолет Никиты подойдет. Последний удар меня о стену пришелся рядом с мольбертом, что дало мне возможность сориентироваться в пространстве, и я бросилась туда, где находился Виктор. Помню, Влад не стал трогать это место.

Кажется, мой замысел братец понял, так что к моменту, когда я, искрясь электричеством, подскочила туда, обнаружила сразу несколько вещей. Во-первых, ни Виктора, ни Никиты там уже не было, похоже, он все-таки вытащил своего друга из-под нашего огня. Во-вторых, тьма и мгла уже заполнили это место. А в-третьих, одно из щупалец уже схватилось за оружие. Я метнула в него молнию, перехватила пистолет и наугад пальнула в темноту. Разумеется, мимо. Я пригляделась, выискивая передвижения брата. По обрывкам его эмоций я могла его передвижения различать, несмотря на то, что тьма казалась непроглядной. Еще пара выстрелов ушла в никуда, а затем я пропустила удар, свалилась на спину, и оружие оказалось выбито из рук. Тьма обхватила мои запястья, прижимая к полу, а надо мной вырос силуэт с направленным на меня пистолетом и раздался выстрел. Уворачиваться от выстрела я не собиралась и уже ожидала, как все кончится, однако пуля лишь выбила искры рядом с моим лицом. Но Влад не промахивается. Никогда. И уж тем более не из револьвера. Холодное дуло прислонилось к моему лбу, а тень брата нависла надо мной.

— Назови мне хоть одну причину не убивать тебя, — голос слышался буквально отовсюду, как бывало всегда в такой мгле.

Если не убил сразу, то и не убьет, и причин не надо, уж я-то его знаю. И тут в голове сложились два и два. Да ведь пистолет там лежал очень давно, и в отличие от брата, я в этой мгле не вижу. Ему достаточно было взять его и пристрелить меня, я бы и не поняла ничего. А все, что он делал — лишь играл со мной, пытаясь прогнать. Вот и сейчас просто пугает. От этого стало смешно. Невероятно смешно. Может просто истерика началась, не знаю, но я расхохоталась. Он мог убить меня в любой момент. Нет, правда. Но так же, как и я, не смог поднять на меня руку.

— Тряпка… — сообщила я ему, всхлипывая от слез смеха. — Ты просто… тряпка, братец…

Его пальцы вцепились мне в шею, дыхание перехватило, и я подавилась смехом. Мои раскинутые в стороны запястья удерживали щупальца тьмы. Привычные пальцы знакомо сжимали горло. Я могла поклясться, что в непроглядной тьме вижу его синие глаза.

— Ты убьешь меня, Вероника, но лишь когда я прикажу.

Его приятный голос сейчас слегка хрипел, и в нем я слышала и ощущала ту самую мощь, которой никогда не могла сопротивляться. От нее меня пробрало дрожью и парализовало нервы. Это возбуждало. Его пальцы сжались сильнее, лишая меня кислорода. Я хотела вцепиться в его руку, но запястья удерживались тьмой, оставалось лишь жадно глотать остатки воздуха. А ведь у меня еще были силы на то, чтобы как минимум шарахнуть молнией. Но я не могла использовать это против него, потому что не хотела, мне было на удивление хорошо. Он сильнее, он имеет право делать со мной все, и мне это нравится. Брат склонился к задыхающейся мне, и его выбившиеся из хвоста волосы защекотали мне щеки.

— Ты будешь делать то, что я прикажу. Всегда, когда прикажу. Ровно так, как прикажу. И не посмеешь ослушаться. Это понятно?

— Да… — прохрипела я.

Каждый раз, когда я в таких случаях говорила да, меня охватывало блаженство вперемешку с возбуждением, и я готова была соглашаться с ним еще тысячу раз. Я словно впадала в транс.

— Держи, — он вложил мне в правую руку пистолет, и тьма оставила мои запястья в покое, а его хватка на шее ослабла, возвращая мне воздух. — Направь на меня. Возьмись крепче. Да, вот так. А теперь нажми на курок.

Мои пальцы задрожали. Дуло у его лба заходило ходуном.

— Ну же! — голос закричал на меня отовсюду. — ЖМИ!

Этот окрик стал последней каплей. Я быстро, чтобы Влад не успел ничего сделать, перехватила пистолет, развернув на себя, и выстрелила. Он все-таки успел среагировать — выбил оружие, не позволив ранить саму себя, а затем перехватил его и приставил к своей голове.

— Я не могу себя убить! Ты понимаешь это?!

С каждым словом он ежесекундно нажимал на курок. Осечка. Осечка. Осечка.

— Ты должна сделать это, Вероника, я не могу сам!

Щелк. Щелк. Щелк. Щелк.

— Должна! — в его голосе сплелись злость и мольба.

Вот еще! Вздумал убить себя моими руками?! Я ударила по револьверу, выбив его из рук, и заорала от злости:

— Я никому ничего не должна!

— Не будь малодушной! Делай то, зачем пришла!

— К черту тебя! И Гхаттота твоего к черту! И Кайраджа туда же! Я не могу убить того, кого люблю!

— Я тебя изнасиловал! Ты меня ненавидишь! Если не убьешь меня, я снова сделаю это с тобой!

Я не видела его лица в этой кромешной тьме, которая кричала на меня со всех сторон, но готова поклясться, что его синие глаза потемнели. Пистолет ударился мне в бок, выброшенный тьмой. Пальцы схватились за мою одежду и вместе с темными щупальцами просто порвали ее, оставив меня совершенно обнаженной лежать на ее остатках. /Книг/о/люб./нет/ Он вошел без предупреждения, вырвав из меня стон удовольствия. Я уже давно была возбуждена, и сейчас в порыве эмоций застонала в голос. Его пальцы вцепились в мою шею снова, а голос наконец-то начал исходить именно от него:

— Ты… должна… меня… убить… — говорил он по слову с толчком, словно толчками закреплял каждое сказанное им слово.

Влад хочет, чтобы я его убила, потому что понимает, что один из нас все равно умрет, и он не хочет, чтобы это была я.

— Люблю… — выдохнула я, закончив это очередным стоном.

Мгла начинала понемногу рассеиваться, только щупальца тьмы пока еще колебались вокруг, однако обзор уже не загораживали, и я увидела своего противника и любовника. Снять с себя одежду брат не потрудился, лишь спустил штаны, одной рукой опирался на пол около меня, а второй сдавливал шею. И я сходила с ума от удовольствия. Паркет под моими ногтями покрывался глубокими бороздами, словно я царапала его огромными когтями. Я стонала, а может шипела, не знаю. Брат давно приручил меня, и мне это нравилось. И с каждым очередным движением во мне он снова и снова доказывал это. И я, словно выпустив на волю внутреннего зверя, отбросила все мысли, просто наслаждаясь происходящим. Моя реакция возбуждала его, и я ощущала это, ловила эти эмоции, и наслаждалась ими, возбуждаясь еще сильнее. И наконец я закончила, издав протяжный стон, и вместе с этим Влад ударился в меня последний раз, получая свою порцию удовольствия. Он оперся по обеим сторонам от моей головы, тяжело дыша, и склонил влажный лоб к моему плечу. А я вдруг поняла, как мне стало легко. Мне было тяжело без Влада так же, как когда-то без Михаила. С последним мне хотелось ласки и нежности, я испытывала самые положительные чувства, как любой нормальный человек, а с первым — агрессия и ярость, и с ним я могла выпустить на свободу это чудовище, что жило во мне, освободиться от него хотя бы ненадолго.

Я запустила пальцы в его волосы и погладила, расслабленно оставаясь лежать. Потолок. Родной потолок родного дома. Сколько раз я видела его вот так, лежа на полу. И причиной всему этому — Влад. Как и сейчас. Кажется, все вернулось на круги своя. Только мы изменились.

— Что нам делать, Влад? — тихо прошептала я, продолжая копошиться в его волосах.

— Придумаем что-нибудь, — ответил он и приподнялся с меня, заглянул мне в глаза с усмешкой. — Сымпровизирую, как обычно.

Я грустно улыбнулась, а он натянул штаны и поднял меня на руки. Я зашевелилась, пытаясь сползти, но его недовольный голос меня остановил:

— Не дергайся, — произнес он тоном, не терпящим возражений, и я чуть глаза не закатила: ну конечно, как же еще, прежний Влад вернулся. — Пол холодный, ты не будешь по нему босиком ходить.

— Влад, я не болею с тех пор, как приняла черную кровь, — возразила я, но дергаться перестала, пусть несет, так и быть.

Уже через полчаса я сидела в своей любимой комнате в своем кресле, завернувшись в домашний халат брата. Он прекрасно помнил, что я люблю это место, и подготовил его для меня. Огонь жевал поленья, с удовольствием ими потрескивая. В руке у меня был стакан с яблочным соком, и я сидела в кресле, поджав ноги и опираясь на подлокотник. Влад не сидел в соседнем кресле, как мне бы хотелось, а стоял и смотрел в окно. Шторы были раздвинуты, но с улицы в дом попадала только темнота. Темные тучи над городом не давали ни единого шанса луне и звездам показать себя.

Я задумчиво наблюдала за братом. Ситуация безвыходная, и как бы он ни любил говорить, что третий путь есть всегда, сейчас он не прав. Размышления прервал звонок в дверь. И кого там принесло? Влад отвернулся от окна, бросил на меня взгляд и направился к выходу. Это все тоже было очень привычно. Он не сказал ни слова, однако я все поняла. Сиди здесь, ты раздета, — вот что он имел в виду. А еще глубже, за этими словами, стояло я не жду гостей, так что там может быть опасно, и вместе с этим — я убью каждого, кто увидит тебя без одежды. И он знал, что я понимала все, что он собирался донести. Тем не менее, как только он вышел, я тихо выскользнула следом, на ходу затягивая халат поясом, чтобы не распахнулся. Кто это там к нему заявился? Анна? Или, может, Ольга? Кто сегодня пойдет мне на корм? Я мстительно усмехнулась, скрываясь за углом, разделявшим меня и лестницу на первый этаж, с которой было видно вход в дом. К моему удивлению в дом шагнул Виктор.

— Я заметил, что здесь все стихло, — произнес Виктор, опуская трость на пол и складывая на нее ладони, — потому посчитал своим долгом проверить лично, как все закончилось.

Брат смерил его взглядом, а затем, не поворачиваясь, громко произнес:

— Вероника, хватит прятаться. Иди сюда, к тебе пришли.

Я закусила нижнюю губу. Иногда, вот как сейчас, мне кажется, что знает он меня слишком хорошо. Может даже лучше, чем я сама. И я спокойно вышла из-за угла и начала спускаться по лестнице.

— Я не… — начал возражать Виктор, но брат прервал его, подняв руку.

— Не нужно считать меня идиотом. Надеялся, что она меня убьет, и пришел проверить, — он чуть нахмурился, а голос стал угрожающим. — Ты ее не получишь.

— Влад, хватить пугать малыша, — я с улыбкой подошла и посмотрела на Виктора. — А где Никита?

Он прогулялся взглядом по мне с головы до ног, затем, будто опомнившись, бросил опасливый взгляд на Влада. Но тот в данный момент уходил, повернувшись спиной, и ничего не заметил.

— Я отправил его к врачам Отдела, чтобы избежать для всех нас лишних неприятностей, — продолжил Виктор. — Вряд ли его отпустят раньше завтрашнего утра.

— Хорошо. А теперь ответь, почему он хотел меня убить?

— О… — на секунду Виктор стушевался, но быстро взял себя в руки. — Не злитесь на него, прошу. Он всегда был романтиком и считал себя борцом за справедливость. Осознание того, что вы оказались главным врагом, стало для него буквально концом света. Вы нравитесь ему, Вероника, так что поверьте, ему было очень больно поднимать на вас оружие. Я просто не успел его вразумить до вашего прихода.

Стало грустно, и я вздохнула. Что ж, это не первая и не последняя потеря в моей жизни. И почему до сих пор я не привыкла к этой боли?

— У меня к тебе есть просьба. Тебе нужно прямо сейчас заглянуть к своему отцу.

— Зачем? — удивлению Виктора не было предела.

— Найдешь там Михаила. Скажешь ему, что я жива… Впрочем, это он и так знает. Скажи, я остаюсь здесь, пусть приходит.

— При чем тут мой отец?

Виктор был напряжен и озадачен. Он явно не был доволен, что его отец оказался в это впутан. Ого, да мальчик оказывается о нем по-своему заботится. Странная семейка. Хотя не мне об этом говорить.

— Я жила все это время у него. Он помогал мне и, между прочим, многое сделал.

— Что ж… — Виктор был озадачен. — Как пожелаете. А что вы с господином Князевым теперь будете делать? Как будете убивать богов?

Хороший вопрос, на который у меня нет ответа.

— Виктор, — я проигнорировала его слова, — и поговори со своим отцом. Вам много есть что обсудить. Наладь с ним отношения.

— Это несколько невежливо — лезть в чужой монастырь со своими указами, — недовольно отозвался мой собеседник.

— Ну так не провоцируй меня на это. Просто выполни мою просьбу, вот и все.

— Исключительно из уважения к вам, — Виктор кивнул в вежливом согласии. — В таком случае позвольте откланяться и выполнять ваше поручение.

Разозлился и обиделся. Ну как ребенок, честное слово. Но это уже неважно, им с отцом давно было пора поговорить. Ну что ж, шанс Петру я дала. Надеюсь, воспользуется. Когда за Виктором закрылась дверь, я сразу услышала в спину вопрос брата:

— Давно он в курсе?

Мне не нужно было уточнений, чтобы понять, что Влад спрашивает о наших с ним отношениях. Так и не повернувшись, я ответила:

— Давно. Я ему рассказала, когда он признался в своем интересе ко мне, — самозабвенно солгала я, прикрывая Виктора. — Понадеялась на то, что он разумный человек и не станет подставляться тебе под горячую руку.

Влад ничего не ответил, я лишь услышала, как он встал с диванчика и подошел ко мне. Его ладони легли мне на плечи в обманчивом спокойствии, и внутри меня все сжалось, однако внешне это никак не отразилось, я просто осталась стоять. Неужели каким-то образом брат догадался, что Виктор видел меня без одежды? Убьет же.

— Любопытно, Вероника, ты лжешь мне, но я не понимаю в чем, — его голос раздавался рядом с ухом, и по коже побежали мурашки — то ли от дыхания, то ли от интонаций. — Будь любезна, никогда так не делай, ты ведь знаешь, как я не люблю это.

Он развернул меня к себе лицом, и пристально посмотрел в глаза. Изощренная пытка молчанием, которую я никогда не могла выдержать. Вот и сейчас, глядя ему в глаза, дико захотелось сказать всю правду. Я готова была пощечину себе влепить, лишь бы не поддаться на этот гипнотизирующий страхом взгляд.

— Ты спала с ним? — он пристально смотрел мне в глаза.

— Нет, — ответила я, глядя ему в глаза, с трудом заставляя голос и все свое тело не дрожать. — Мне холодно. Пол холодный, отпусти.

Он вздохнул, а затем быстро подхватил меня и перекинул через плечо.

— Влад! Какого черта?! — возмутилась я, опираясь ладонями ему на спину. — Поставь меня немедленно!

— Не дергайся, — он шлепнул меня по заднице поверх халата и понес назад к камину.

Я почла своим долгом и правда не дергаться, вследствие чего была благополучно доставлена в любимое кресло.

— Твоя одежда прибудет завтра, — сообщил брат, отходя от меня.

— Какая одежда?

— Я решил, что однажды ты захочешь вернуться домой, и заказал ее для тебя заранее у местного портного. Размеры твои я прекрасно помню.

Он присел на корточки у почти потухшего камина и поправил недогоревшие поленья кочергой, подняв маленькое облако искр и пепла. Все это было так похоже на мою жизнь. Усилиями Отдела Влад ворвался в мою жизнь и начал ворошить в душе те почти угасшие чувства, остатки которых там тлели. И эти чувства — любовь, ревность, боль, обида, да много каких еще — снова полыхнули во мне с его возвращением точно так же, как сейчас на моих глазах разгорался камин. Вот только долго ли осталось этим почти сгоревшим поленьям? Я перевела взгляд на брата. Его спина в рубашке казалась темной на фоне огня, но лицо было ярко освещено танцующими язычками пламени. Он — монета с двумя сторонами, светлой и темной. И почему-то именно сейчас я поняла, как сильно он устал. В его душе такие же поленья, и только я, сама того не понимая, шевелю их, давая жизнь его огню. Только из-за меня он все еще что-то делает. И если бы я умерла сегодня, он бы этой смерти тоже не пережил.

— Вероника!

Я вздрогнула от звука голоса Михаила. Оказывается, я задремала.

— А? Что? — я сонно потерла глаза.

Он стоял рядом с моим креслом и смотрел на меня. Брат, похоже, где-то здесь, иначе Михаил бы уже давно поцеловал или обнял бы меня. Они с Владом в присутствии друг друга сохраняли в отношении меня молчаливый нейтралитет, не провоцируя друг друга. Впрочем, Влад, бывало, преступал это правило.

— Что произошло? Вы помирились? Придумали другой способ? Ты вообще здесь по своей воле? А то я знаю его методы, — он поднял голову и покосился мне за спину, где, очевидно, находился Влад.

Брат его словесный выпад привычно проигнорировал и отвечать не стал.

— Да, все в порядке, — я вздохнула. — Просто я не смогла. И он не смог.

— И что теперь будем делать?

— Да чтоб вас всех разодрало! Я слышу этот вопрос за сегодня уже в десятый раз. Не знаю я, что делать. Влад у нас тут самый умный, вот пусть он и решает.

— Ладно тебе, не злись, — Михаил улыбнулся и поцеловал меня в висок. — Просто хотел узнать, какие у нас дальше планы.

— Да никаких, — я снова вздохнула. — Не знаю. У меня скоро будут неприятности. К Владу-то Гхаттот не является, а вот ко мне Кайрадж придет, когда поймет, что удар он нанести по Гхаттоту не может, и вот тогда у него возникнут вопросы.

— Боги не люди, — отозвался Влад. — Мы умнее и хитрее. Придумаем что-нибудь.

— Это твой бог не человек, — снова огрызнулась я. — А мой — очень даже почти человек. Он скрывался от Гхаттота, хитрил и вообще, он умеет думать! Мыслит, понимаешь? Он…

Я замолчала, ощутив себя, как гончая, которая напала на след. Мыслить. Надо мыслить. В этом ключ. Бога можно победить его же оружием. Даже не так. Только его оружием и можно его победить. Только бог может прогнать бога.

Животные понимали лишь силу, поэтому против них нужна была только сила. Кайрадж — бог разума и мышления. Против него надо действовать его же оружием, и кому как не эхо, знать, как одержать над ним верх.

— Что-то придумала? — уточнил Михаил, внимательно вглядываясь мне в глаза, сидя передо мной на корточках и положив ладони мне на колени.

— Руки от нее убери, — прокомментировал Влад его действия.

— Я не пытаюсь ее соблазнить, — огрызнулся Михаил, искоса посмотрев на него. — Успокойся, Влад.

— А вот я была бы не против, если бы пытался, — я с усмешкой уставилась ему в глаза.

— Вероника! — недовольно рыкнул Влад из своего кресла.

— Нет, Ника, я на ваши с братом игры не ведусь, — отозвался с улыбкой бывший призрак.

Михаил начал убирать с меня руки, однако я ощутила, как он провел по ногам поверх халата ладонями, затем скользнул ниже к лодыжкам и остановил пальцы только там. Его страсть к ножкам мне была давно известна. Вот только дразнить Влада было бы не нужно. Ни к чему это. Я покосилась в сторону брата. Он пристально смотрел на нас.

— Раньше я был другим, Влад, — Михаил не отрывал от своего соперника взгляда, а меня не выпускал из пальцев. — Мягче. Теперь думаю, что надо было сразу выбивать ее из твоих черных щупалец. Увы, то время прошло, и я опоздал. Теперь буду жалеть об этом все свое посмертное существование. Но раз уж мне дали второй шанс, глупо им не воспользоваться, как считаешь?

— Э… — он что, собирается устроить здесь драку? — Михаил, не надо. Не провоцируй его!

Влад пристально смотрел на него. Огонь камина отражался в его глазах и отплясывал там танец адского пламени. Долго молчал, затем произнес:

— Тебе не под силу меня убить, так что не провоцируй, потому что у тебя получится. И в отличие от битвы с Вероникой, с тобой я не остановлюсь, когда будет шанс нанести смертельный удар.

— Не смей! — я зашипела, вцепившись в ворот рубашки Михаила, и встряхнула его, чтобы заставить обратить на себя внимание. — Не смей устраивать тут. Не сейчас. Ты верно сказал: уже поздно. Все так, как есть. Хочешь сделать это ради меня? Так я сама скажу тебе, что для этого лучше сделать. Просто будь со мной рядом, вот и все.

Михаил долго пристально смотрел мне в глаза, а затем все-таки отвел взгляд и опустил голову, вздохнул.

— Хорошо, как скажешь.

— Мне надо подумать, так что отнеси меня в мою комнату, заодно я покажу тебе твою.

В этой просьбе ничего странного не было, Михаил прекрасно знал, что я люблю, когда меня носят на руках. Брат тоже знал, но для него это было сложно, как будто каждый раз, когда он поднимал меня на руки, это было какое-то признание, крайне важное и потому так сложно ему дающееся. Я не обижалась: у каждого из нас есть то, что нам сложно делать, даже если всем остальным эти вещи кажутся очень простыми.

— Вероника…

Что это я слышу в голосе моего бога? Неужели упрек? Где я? Ничего не вижу. Ну конечно, я же сплю.

— Ты не убила его.

— Но и он меня не убил. Ничья, Кайрадж.

— Невозможно. Либо победа, либо проигрыш.

— Это может там у вас, у богов, невозможно. А у нас все возможно. И пример ты видишь перед глазами. Победили мы с тобой или проиграли? А я тебе скажу: ни то ни другое. Мой брат любит говорить, что всегда есть третий путь.

— Не победа, значит проигрыш — для обоих. Плохо. Я мог прогнать Гхаттота. Ты не справилась. Я недоволен.

— Кайрадж, я не могу убить брата, — откровенно призналась я. — Да и никто не сможет, силенок не хватит. Но я придумаю что-нибудь.

— Ты — мое эхо. Друг. У тебя неделя. Потом Гхаттот начнет укрепляться. Будет сложнее.

Снова он стал вмещать в малое количество слов много смысла. Голова у меня, как раньше, не заболела, однако я терялась в оттенках смыслов его слов. Например, я только сейчас поняла, что друг в его случае имеет странное значение. Как будто в его лексиконе такого слова попросту нет, и он взял наиболее близкое по значению к тому, что пытался сказать. Крупное вложение — вот что значило его друг. Я — его эхо, его вложение сил, единственная в своем роде и его самая крупная ставка. Чистая логика и расчет. А дружбы или любви для него не существует.

— Убей эхо Гхаттота. Не можешь — разорви связь иным образом.

О, а это уже интересно.

— А такие способы есть?

— В каждом мире свои правила. Да или нет. Не думал. Убить проще. Правильнее.

Итак, он не знает. Следует по пути наименьшего сопротивления: проще значит правильнее. Не согласна, но в одном он прав: надо подумать. Ведь даже он не отрицает возможности оторвать Гхаттота от этого мира, не убивая его эхо.

— Желаешь, чтобы твой брат жил?

— Конечно. Ты ведь обещал мне его жизнь, помнишь? Не смей его убивать.

— Помню. Иди к нему. Смерть рядом.

О чем это он?! С этой мыслью я подскочила на кровати, моментально проснувшись. Дома я спала без одежды, поэтому сейчас выскочила из комнаты, прямо на ходу натягивая на себя развевающийся от скорости халат. Брат должен был спать у себя в комнате, и я ворвалась именно туда, с грохотом распахнув дверь:

— Влад!

Вместе с краями моего халата, взметнувшимися от быстрого бега, в комнату ворвался свет из коридора, и то, что я увидела, на мгновение ввергло меня в ступор. Нож, удерживаемый Михаилом, уже опускался на шею спящего брата. Спасти его можно было только остановив время, ведь у меня было не больше секунды, и я перешла в измерение Кайраджа, мир вокруг померк.

Ругаясь сквозь зубы, я решительным шагом направилась туда, где стоял Михаил. Вот же призрачный засранец. Дорвался до возможности убить Влада — и сразу попытался это сделать. А ведь раньше, в его нормальной первой жизни, он так и не решился на это. Да уж, стал другим человеком, тоже мне, черт его знает, чего от него еще ждать. Да и братец хорош! Расслабился. Подставился. Оба бараны!

Я схватила книгу с комода и подставила ее в нужное место под клинок. Мир обрел прежние краски, и все стало происходить одновременно. Нож, скрежетнув по книге, по инерции соскользнул и порезал мне палец. Книга, получив толчок от ножа, ударила Влада по щеке. Он к этому моменту уже почти проснулся и поэтому сразу скатился к противоположной от нас с Михаилом стороне кровати. Я схватилась за кровоточащую руку и уже открыла было рот, чтобы отчитать бывшего призрака, но он и звука не дал произнести. С его легкой подачи, причем без всякого видимого движения рук с его стороны, меня отшвырнуло в сторону открытой двери и вынесло в коридор, где меня уже догнало его предупреждение:

— Не лезь!

Дверь захлопнулась вместе с этими словами, словно восклицательный знак в конце предложения. Ну уж нет, они там что, охренели оба?! Впрочем, разбудив брата, я дала ему шанс выжить, вот только случится это теперь ценой жизни Михаила, а мне они нужны живые оба. Я рванулась к двери и ударила по ней ладонью, выпуская мощный разряд молний. Дерево не ожидало такой наглости и разлетелось в щепки. Нет двери — нет проблемы. Внутри стояла кромешная тьма — мгла Влада, и судя по звукам, раздававшимся в самых разных частях комнаты, они упражнялись во взаимном мерцании. Влад обладал этой способностью в своей тьме, а Михаил и так это умел. Очень специфичные догонялки, смешанные с прятками, в игре, где ставка — жизнь. Стоит остановиться Михаилу, и Влад поймает его душу в тиски своей тьмы, ухватится, и тогда тот уже не сможет сопротивляться. Стоит остановиться Владу — Михаил нанесет удар, причем в отличие от меня, слепой в этой тьме, призрак, похоже, чуял, где кто находится

— А ну прекратить немедленно! — рявкнула я, глядя на клубы темноты.

Я не рисковала рассеивать тьму своими молниями, это сделало бы Влада уязвимым и дало Михаилу преимущество, а в том, что я его сейчас остановлю, я уверена не была. Если я войду, меня они не тронут, в этом я была уверена, но что я буду там делать? Они мерцают, как сумасшедшие. За меня все решил Михаил. Я услышала звон разбитого окна и грохот выломанной оконной рамы. Похоже, он решил вырваться из опасной для него тьмы, при этом не посмел выскользнуть через дверь, чтобы Влад меня случайно не задел, пытаясь его убить. А может просто чтобы не выглядело, будто он прячется за мою спину.

— Прекратите рушить мой дом! — вне себя заорала я.

Вот теперь я действительно разозлилась, и решительно шагнула в темноту. Расположение мебели в комнате брата я помнила, и потому прямиком направилась к разбитому окну, тем более, направление указывал еще и ворвавшийся внутрь ветер сквозняка, мчащегося из окна в лишенный двери проем.

Я успела сделать всего пару шагов, как меня обняла рука брата, а сам он прижался к моей спине.

— Стой…

Его загробный шепот, которым он всегда говорил, находясь в своей мгле, вызвал у меня россыпь мурашек. Всегда в таких случаях хотелось поежиться. Его горячее дыхание скользило по шее, и шепот эхом доносился отовсюду, причем судя по дыханию, которое не сбивалось, он в самом деле не произносил этого вслух.

— Успокой щенка, иначе это сделаю я. Он зарвался, — звучал шепот весьма зловеще. — Думает, раз я терпел его столько лет ради тебя, потерплю еще? Десять лет взаперти терпения мне не прибавили!

Его вторая рука перехватила меня за горло спереди, тогда как сам он по-прежнему прижимался сзади.

— Ты моя!

Кажется, эти два слова в меня шепотом выкрикнула вся тьма в комнате. Его пальцы сжались, а я вцепилась ногтями в его руку.

— Влад, — всхрипнула я, ощущая предательское возбуждение от привычного жеста. — Пусти.

Он плавно разжал пальцы, скользя ими по моей коже, словно чудовище, медленно уползающее обратно в свою нору, но при этом продолжающее скалиться из темноты.

— Убери тьму от окна, и я его успокою, — смирно произнесла я. — Просто мне нужно к окну. Я уговорю его.

Рука, обнимавшая меня за пояс, скользнула вверх, нырнула под халат и легла на грудь. Пальцы ее сильно сдавили, а я закусила губу. Нет-нет-нет, никакого возбуждения. С Влада станется поиметь меня прямо у него на глазах, вот уж чего Михаил точно не выдержит и безрассудно рванется сюда.

— Влад, не надо… — жалобно проблеяла я, ощущая, как под его пальцами, ласкающими грудь, начинаю быстро проваливаться в омут желания.

Я издала тихий стон, сразу закусив губу снова, чтобы не застонать громче и не рассказать этим Михаилу, что тут происходит. Влад сам все прервал, подтолкнув меня под задницу вперед.

— Успокоишь его — получишь продолжение, — сообщил он, и я потеряла ощущение его позади себя, он отошел.

И это прозвучало крайне заманчиво, но я усилием воли взяла себя в руки. Запахнув халат и получше его завязав, я подошла к окну, и тьма услужливо расступилась. Я аккуратно оперлась пальцами на оконную раму, стараясь не порезаться об осколки и не вогнать занозу. С левой руки стекала кровь еще от ножа, но я почти не ощущала жжения боли. Михаил находился в зоне видимости. Он висел в воздухе со стороны нашего внутреннего двора чуть поодаль от окна на том же уровне второго этажа и размышлял, что делать.

— Михаил! — я перебросила ноги через окно. — Лови меня, иначе упаду!

Я спрыгнула вниз, не дожидаясь ответа, и не ошиблась, упасть он мне не дал, и я взмыла в воздух, подхваченная невидимой силой.

— Ника! — он был недоволен моим поступком, но все-таки подтащил меня к себе по воздуху и подхватил на руки. — Опять лезешь, куда не просят.

— Не трогай моего брата.

Он недовольно скривился:

— Ненавижу его. И всегда ненавидел, — он вздохнул. — Он причинил тебе столько боли, но ты все равно любишь и защищаешь его, причем по собственной воле. Даже когда он впервые изнасиловал тебя, ты уже наутро у меня дома потребовала не трогать его. Я люблю тебя и любил всегда, всегда был на твоей стороне, и ты чуть не убила меня своими руками, прогнав из своей жизни. Я принимаю это, но мне не понять этого никогда.

Я закусила губу. Стало стыдно.

— Я тебя тоже люблю, — я мягко опустила ему ладонь на щеку. — Но тебя, а не кого-то другого. Я думала, это не ты. И… не знаю, что на меня нашло. Показалось, я потеряла тебя, и хотелось мести. А Влад… Это же все черная кровь, ты же понимаешь. Она сводит с ума. Она…

Я хотела сказать она заставляет нас впадать в безумие, и у меня в голове мелькнула важная мысль. Михаил никогда не сходил с ума. Он тем временем стал медленно опускаться на землю:

— Иди в дом, замерзнешь в одном халате, здесь прохладно.

Я проигнорировала его слова.

— Михаил, ты хоть раз в жизни впадал в безумие? — я смотрела на него очень серьезно.

— Нет, солнце. Хотя пару раз был близок к этому.

— Почему? Тебя из него выводила я, как и Влада, когда мы делили постель?

— Мне достаточно твоего присутствия и смеха, твоего счастья, лишь бы ты была рядом, делить постель — не самое главное. Почему ты спрашиваешь именно сейчас? — он подошел к двери, и та открылась перед нами, ведомая его незримыми силами. — Никогда раньше не интересовалась.

— Раньше я была уверена, что знаю ответ, но теперь нет. Пока ты был один, ты напропалую использовал свои силы налево и направо, и не впал в безумие. Почему?

— Это имеет значение?

— Да любая мелочь может иметь значение! — с этими словами мы вошли в дом.