Где-то на границе осознания опять крутилась важная мысль. Благодаря Кайраджу, я успела запомнить это ощущение, когда вот-вот осознаешь нечто грандиозное, и оно совсем рядом, только руку протяни. Надо только суметь задать правильный вопрос. Сейчас главная задача — забрать Влада у Гхаттота, но как? Кайрадж не знает, но полагает, что это возможно. Минуточку, а почему он не сказал мне сразу? Почему Кайрадж умолчал о том, что есть шанс не убивать брата, хотя это так важно для меня? Почему узнав о моем бывшем муже, он сразу прибежал, чтобы показать мне его измену, а когда дело коснулось Влада, он всеми силами старался не дать мне шанс его спасти? Хотя нет, глупости, он ведь сообщил мне о том, что Михаил хочет его убить. Хотя стоп, сообщил, да поздно, я вон даже руку из-за этого порезала, пытаясь спасти брата. Мог бы сказать и раньше. Ему нужна смерть Влада, но почему? Только потому, что он — эхо Гхаттота? Ну все, я ему сейчас все выскажу.

— Кайрадж! — конечно я звала его не вслух.

Мир потемнел, и передо мной темной объемной тенью появился бог. Я не дала ему сказать ни слова:

— Как ты посмел! Ты хотел убить моего брата!

— Одна из сторон твоей души ненавидит его и боится, — Кайрадж не стал отпираться. — Я наблюдал за людьми. Когда это доходит до предела, они убивают того, кто вызывает в них это чувство, если могут.

— То есть ты считаешь, что делал мне хорошо?!

— Близкие заботятся друг о друге. Ты близка мне. Я долго думал, кто ты мне, и понял. Сестра.

— Я не сестра тебе, мы вообще не родственники!

— Но ведь не жена и не любовница тоже, — он удивился. — Тогда у людей нет слова, которое могло бы сказать, кто ты мне.

— Думаешь, можешь увести меня от темы?! Нет, Кайрадж! Не смей больше пытаться убить моего брата или моего призрака, это ясно?

— Да… — в его эмоциях скользнул стыд.

Я удивилась. На него действительно подействовало, что я на него ругалась. Я даже на секунду замолчала в удивлении от этого осознания.

— Я пытался заботиться, почему это плохо? — уточнил он.

— Надо было спросить, что мне нужно, а не делать вот так.

— Люди часто не знают, чего хотят на самом деле.

— Ну уж убивать из заботы точно нельзя!

— Но ты так делала, я видел, ты заботилась о своей подруге Светлане. Думал, так можно, правильно.

— Я плохой человек, Кайрадж, с меня пример брать не надо.

— Ты обещала меня учить, и я учусь.

— Ну так слушай, что я тебе говорю!

— Человек — это то, что он делает, а не о чем говорит.

— Да не надо брать с меня пример! Худшего примера ты и придумать не мог!

— Я не выбирал. Ты звала меня, и я пришел.

Последних его слов я не поняла вообще. Он говорил о каком-то очень далёком времени, не о том, что происходит сейчас. И слово звала имело смысл скорее уж бессознательного зова.

— Я не понимаю…

Он помолчал несколько секунд, словно размышлял над чем-то.

— Я хочу заботиться о тебе. Но видимо, неверно понимаю смысл слова забота. Скажи, что мне сделать, чтобы тебе было хорошо.

— Найди способ забрать Влада у Гхаттота, не убивая его.

Он снова помолчал, размышляя, а затем продолжил, но явно нехотя.

— Сделай его своим эхо. Но тогда ты окажешься в опасности. Я бы не хотел. Лучше убить его.

— В какой опасности? Влад меня не тронет.

— Когда он станет твоим эхо, ты станешь богом, это последний шаг. Став богом, моим эхо ты быть перестанешь, и только ты останешься богом, у которого есть эхо. А значит именно тебе придется нанести удар по Гхаттоту. Но ты не была рождена богом, и это для тебя может быть опасно.

— Не смей решать за меня, — я почти прорычала это. — Как мне сделать Влада своим эхо?

— Не знаю. У каждого бога по-разному, — я слышала печаль в его словах. — Ты должна понять сама. Ты знаешь все сама, просто подумай, задай себе вопрос. Ответ всплывет сам собой.

— А как это было у тебя?

— Сначала много мелких сделок, а затем — крупная, на убийство эхо.

Так вот зачем ему нужны были все эти порванные занавески и одноглазые львы. Как ловко он меня провел. А ведь он мог бы сделать меня своим эхо и не спросив согласия. Может и я смогу? Но ведь даже Гхаттот спрашивал у Влада. Не заставлял, а предлагал.

— Можно ли сделать эхо против воли?

— Нет. Вариум бога надо принять сознательно, потому что вариум взаимодействует не с телом, и ничего не случится без сознательного вмешательства. Нельзя обойти правила, но можно обхитрить человека. Я мог бы сделать тебя своим эхо без твоего желания, — ответил он снова на вопрос, который я подразумевала, но не задала, — но не было нужды. Ты хотела стать богом, а это значит принять в себя много вариума. Стать эхо — лишь шаг на этом пути. Последний шаг — научиться самой создавать вариум. Только так и можно сделать своё эхо. Настроить связь с помощью вариант ты сможешь. Но ты человек, а значит, тебе нужен ритуал. Какой — я не знаю, но знаешь ты. Позови меня, когда соберись наносить удар по Гхаттоту, возможно, я смогу помочь.

А ведь это будет для него опасно, помогать мне, ведь у него не будет эха…

— Спасибо, Кайрадж. А теперь иди. И не подвергай больше опасности ни Михаила, ни Влада.

Бог кивнул и растворился, а мир снова обрел краски.

Ночь. Кромешная тьма. Я аккуратно поставила на кровать одно колено, затем другое, стараясь не разбудить брата. Плавно опустилась ладонями поверх одеяла по бокам от его ног. Лунные лучи скользили по обнаженным изгибам моих округлостей. Других источников света в комнате не было. Выгнув спину, я по-кошачьи кралась к его лицу, ступая лапами по одеялу, нависая над Владом всем телом. В моих зубах болталась веревка. Я прекрасно знала все, что испытает брат, когда увидит все это, и находилась в предвкушении его эмоций, которые были мне сейчас так нужны. Что-то внутри меня тянулось к нему, жаждало получить то, что он захочет мне дать. Когда я сделала так в прошлый раз, он смутился. Я и забыла, что мой братец умеет смущаться, и что на самом деле этого очень легко добиться.

Основная моя цель сегодня — обман. Надеюсь, он не догадается, надеюсь, у него недостаточно информации. Когда он поддастся, когда переспит со мной, он станет моим эхо. Это мой способ делать эхо, мой способ настроить связь. Надо соблюсти только два условия. Он должен в начале узнать, что станет эхом, а я должна в конце захотеть сделать его своим эхом. Таковы правила мира.

Я наконец добралась до лица, и наши взгляды встретились. Конечно он уже проснулся. Не отрывая взгляда, я приоткрыла рот и выронила веревку ему на грудь. В его эмоциях вспыхнуло смущение. Он помнил, как я сделала это в прошлый раз, и тогда я произнесла Сделай со мной все, что захочешь. Я тогда хотела добиться того, чтобы он перевозбудился без присутствия ревности и набросился на меня голодным зверем, но эффект оказался прямо противоположным. Он смутился, хотя и очень порадовался, и ляпнул первое, что пришло ему в голову: Что ты делаешь? Этот тупой для такой ситуации вопрос означал крайнюю степень уязвимости и смущения. Конечно он прекрасно понимал, что я делаю. И сейчас, глядя ему в глаза и ощущая себя стервой, я выронила ему на грудь веревку так же, как тогда, и произнесла слова, не так давно сказанные мне Кайраджем:

— Стань моим эхо.

Я думала, это собьет его с толку, но нет. Степень смущения его была так велика, что он не заметил издевательства в моем поступке, и повторил то же, что сделал в прошлый раз, ляпнул глупость:

— Таких больших ошейников не делают.

Я усмехнулась. Это ли не власть. И вдруг поймала себя на мысли, что забыла самое главное в нашем с ним прошлом. Он лишь давал мне то, чего хотела я. Это не он владел мной, а наоборот, всегда сам принадлежал мне. Это я вцепилась в него чудовищными когтями и держала рядом с собой, не давая свободно дышать. Я убивала не всех его женщин, а лишь тех, к кому он испытывал чувства, потому что на самом деле он мой и ничей больше. Месть была лишь прикрытием страха, что однажды ради одной из них он бросит меня, оставит одну. И каждый раз, когда я хотя бы на миг представляла себе эту ситуацию, я буквально всей кожей ощущала, как безумие начинало обволакивать разум и требовать убийств.

Его теплые пальцы легли мне на плечи. Оказывается, я застыла над ним каменным изваянием, погрузившись в свои мысли.

— Вероника, — позвал он. — Я не хочу, чтобы ты становилась богом.

Только сейчас я обратила внимание, что в его эмоциях скользит страх, который он тщательно прячет. Страх, что придется меня убить, потому что богам здесь не место. Он знал, что сможет, знал, что будет обязан, и не хотел этого. Неужели догадался, зачем я здесь? В таких ситуациях логика отказывает ему, и если догадался, мой план рухнет, он просто не станет со мной спать.

— Я пришла, потому что соскучилась, — отчасти правда, лгать нельзя, заметит.

Он долго смотрел мне в глаза, но так ничего и не ответил. Ладонь прошлась по моим волосам: он то ли гладил меня, то ли боялся коснуться. Я повернула лицо так, чтобы щека улеглась в его ладонь, и прикрыла глаза, наслаждаясь прикосновениями.

— Я люблю тебя. Я вспомнила, Влад. Люблю и хочу, — я опустилась к его груди и носом подтолкнула веревку. — Сделай со мной все, что захочешь.

Его пальцы коснулись моей груди, а затем ладонь жадно и даже немного больно схватилась за нее. Его шепот раздался совсем рядом с ухом:

— Я ведь в самом деле могу сделать с тобой все, что захочу, ты понимаешь это?

Я прикрыла глаза и задрожала то ли от возбуждения, то ли от нервов, и выдохнула:

— Сделай. Прошу.

Он впился в мои губы. Целовался он всегда жадно, и так он целовался только со мной. Его пальцы сильнее вцепились в грудь, сжали так, что стало больно, но это уже давно была привычная боль. И сквозь все это я ощутила нечто непривычное, медленно начинали завязываться узелки. Между ним и мной закреплялась связь. За всеми этими ощущениями я словно вываливалась из реальности на короткие промежутки времени. Вот он вжимает меня в кровать и целует. А вот уже ударил спиной в стену и заставил обхватить себя ногами. Он не успел войти, последний узелок завязался, и он вздрогнул. Почувствовал наконец. Он замер и посмотрел прямо мне в глаза.

— Ника…

В его голосе не было злости или ярости, была только печаль и укоризна, словно я маленькая девочка, которая в очередной раз совершила очень большую глупость. Я улыбнулась, крепче прижала его к себе, зажатая между ним и стеной, и чмокнула его в губы.

— Не переживай, я все сделаю и вернусь. Прогоню всех, понимаешь? Это то, ради чего ты жил все это время. Мы наконец сделаем это. Вместе. Пойми уже!

— Ты не понимаешь, что творишь… — он отпустил меня и отошел с видом человека, у которого только что рухнул мир.

— Я быстро, Влад. Только прогоню их и вернусь. Честное слово. Я быстро, вот увидишь!

С этими словами я перешла в Пустоту. Кайрадж был прав, я осознавала, что делать и как, как только задавалась этим вопросом. Как увидеть то, что сбоку от тебя? Просто повернуть голову. Как прогнать Гхаттота? Просто найти и нанести удар. Как его найти? Просто позвать.

— Гхаттот!

Он не был чем-то зримым, я вообще не могла сказать, что я знаю что-то вижу, но я точно ощущала. Это огромная темная туча, которая обратила на меня внимание и неуклюже повернулась, чтобы посмотреть на меня, эдакую пишущую мелочь. Если сравнивать объемы, Кайрадж по сравнению с ним — как ребенок рядом с горой.

Мой зов услышал и Кайрадж, я ощутила его появление рядом:

— Ты все-таки решилась… — на этот раз он не здоровался со мной по имени, а сразу начал с главного.

— Я много на что решилась, — отозвалась я и недолго думая нанесла удар.

У меня был всего один шанс выбить Гхаттота из мира, и все удалось! У него больше не было эхо, и я ощутила, как эта огромная туша, словно слизень, прилипший к стене, нехотя отделяется от поверхности мира под мощью прошедшего удара. Я почувствовала и от него удар в ответ. Ощущение было таким, словно меня сбил поезд, и я улетела бы с рельс, если бы не Влад. Связь с ним удержала меня, как веревка, не дав улететь от мира в сторону, туда, куда сейчас уносило Гхаттота. И я снова коснулась мира, обняла его, как если бы обнимала глобус.

— Молодец, Вероника, — Кайрадж улыбнулся. — Теперь твоя задача уговорить Петра Купцова стать моим эхо.

— Нет, — я ласково погладила свой мир. — Теперь ты уходишь.

И не дав ему ничего сказать, я нанесла второй удар, на этот раз по нему. Он не был таким же огромным, как Гхаттот, и ощущение его прикосновения к миру пропало почти сразу. Теперь только я обнимала свой мир. Такой мягкий. Такой приятный на ощупь. И отсюда, из Пустоты, я слышала голоса. Много голосов. Это все были люди. Мои люди моего мира.

Теперь вы не принадлежите им, другом богам. Вы делаете это все во имя меня! Я — Ника, новый бог! И во имя меня вы будете творить добрые дела. Ведь в этом нет ничего плохого. Совершите во имя меня поступок, от которого кому-то, кроме вас, будет хорошо, и я дарую вам своё благословение. Поклоняйтесь мне!

Я в самом деле говорила с ними, ласково шептала им это. Весь мир, все живое и неживое пропитано вариумом, и благодаря ему они слышат шепот на границе осознания, который пока не понимают, но уже знают имя своего бога. Они все — мои дети.

— Вероника! — голос брата я услышала очень хорошо. — Вернись немедленно!

— Ника! — голос Михаила звучал тише и как-то иначе, но все равно хорошо, словно на фоне общего шёпота только они говорили вслух, а Влад — еще и громко.

Ну нет, здесь так интересно и приятно! Немного позже. Однако внимание на них я все же обратила. И удивилась. Они уже не были людьми, оба полубоги, им не хватало лишь осознания и эхо. И благодаря этому они могли преодолевать некоторые законы мира. Да они могли бы стать богами, как я. Ладно, скажу им об этом потом, хотя вряд ли захотят, в этом вопросе Михаил всегда был на стороне Влада. Я погладила каждого из них, влив еще немного вариума. Мои любимые…

— Во имя тебя, Ника! Я помирился с отцом во имя тебя, — голос Виктора звучал четко, хотя и тихо.

Так вот как я слышу своих последователей. И конечно первым услышавшим меня и пошедшим за мной был Виктор. Что ж, это хорошо, молодец, Виктор. Я коснулась его и погладила. Немного вариума, вот моя награда, делай с ним что хочешь, уж ты-то точно найдешь ему применение…