Голоса. Много голосов. Вы все знаете имя своего бога. Это чувство чудесно. Каждый их поступок во имя меня — будто маленький оргазм. Исступление удовольствия. Они говорят о том, что сделали кому-то хорошо во имя меня. Я отзываюсь и даю дар некоторым из них. Каждый такой раз — величайшее удовольствие. Да! Еще! Я хочу еще! Совершайте благие дела во имя меня. Именно этого я и хотела. И Влад хотел бы того же. И Михаил. Я другой бог, хороший. Я даю дар лишь тем, кто заслужил. Тем, кто совершил благое дело. Кто принес немного радости в этот мир.

— Я накормил бездомного во имя тебя!

— Я извинился перед обиженным во имя тебя!

— Я вытащил друга из беды во имя тебя!

Да! Да! Так много голосов…

— Вероника! — голос брата был слышен четко. — Вернись к нам.

Подожди, братик, подожди. Здесь еще столько голосов. И каждый поступок — удовольствие. Я ведь даю дар не всем, только тем, чьи голоса громче других. Они совершили много поступков, много людей порадовали.

— Ника, солнце, отзовись, пожалуйста, — голос Михаила почти такой же громкий, как у брата.

Конечно, любимый, я скоро. Еще парочку поступков. Еще пара голосов. Пара даров. Я слышу вас обоих. Слышу. Дайте мне еще пару минут.

— Вероника!

Голос брата не оставлял меня, жужжал над ухом, словно назойливая муха. Я отмахивалась, сколько могла, но в конце концов не выдержала. Он начал бесить. Неужели так сложно оставить меня в покое хотя бы на несколько минут! И я, разозлившись, все-таки ответила на его зов, полная решимости обругать его и вернуться сюда, в Пустоту, где мне так хорошо.

Я ухватилась за его зов и эмоции. Мир начал обретать очертания. Я начала видеть, не только слышать и ощущать. Сначала очертания были нечеткими, искаженными, но довольно быстро пришли в норму. Я стояла в нашем доме в темноте его спальни. Опять следуя его голосу я пришла во тьму.

— Вероника…

В голосе брата послышалась непонятная мне смесь эмоций: удивление смешанное с облегчением. Он схватил меня и прижал к себе будто после долгой разлуки. Затем так же быстро отпустил, схватил за лицо и заставил смотреть себе в глаза:

— Вероника, не смей больше так делать! Никогда больше не смей так делать! Иначе я не знаю, что с тобой за это сделаю, — в его голосе звучала угроза, но не настоящая, он просто беспокоился.

— Как? — пыл ругаться у меня поутих, сменившись удивлением. — Что с тобой? О, кстати, ты не представляешь, что было! Я настоящий бог, Влад! У меня даже последователи есть! И они делают добрые дела во имя меня! Мы справились! Это именно то, чего мы хотели!

На радостях я сама схватила его за лицо и чмокнула в нос, однако выражение на его лице оставалось таким же хмурым, и я, продолжая смотреть ему в глаза, медленно убрала улыбку и насупилась.

— Ну хватит хмуриться уже! — ну вот, все настроение мне испортил. — Мы всё сделали, мы справились! Теперь все будет хорошо! Кстати, а где Михаил?

Я попыталась оглядеться по сторонам, но брат не позволил.

— Вероника, сколько, по-твоему, ты отсутствовала?

— Ну… Несколько часов. Хотя нет, наверное пару дней, — я перебрала воспоминания поступков, которые совершали во имя меня люди, и наконец неуверенно посмотрела на брата, — Что, неделю?

— Полгода, Вероника. Тебя не было полгода.

— Сколько? — переспросила я, хотя и так прекрасно все расслышала. — Мне казалось, что я там была совсем недолго… А где Михаил?

— Здесь, — отозвался его голос из-за спины, и вместе с этим с его легкой руки в комнате загорелся свет, он всегда приносил свет в мою жизнь.

Я невольно сощурилась, пока глаза привыкали. Влад отпустил меня, а Михаил подошел и остановился рядом.

— Я соскучился, Ника, — он повернул меня к себе и обнял.

Я расплылась в улыбке. Я люблю каждого из них, и в их объятиях так хорошо, почти как поступки моих последователей во имя меня. Я обняла и его в ответ. Мы стояли так несколько секунд, пока в голове не появилось гадкое ощущение, что что-то не так. Мысли, — говорил мне Кайрадж, и как только я это вспомнила, сразу поняла, что именно не так. Михаил обнимал меня, крепко прижимая к себе, а Влад не возражал. Нет, серьезно, он стоял здесь и смотрел на все это молча. Это совсем не в его духе. Я ведь принадлежу ему, так почему он молчит?

— Подожди, — я отстранила от себя Михаила за плечи и повернулась к брату, внимательно разглядывая его. — Что случилось?

Тот вздохнул и кивнул стоящему позади меня Михаилу. Неужели они все-таки договорились насчет меня, пока я отсутствовала? Так ведь это же отличные новости! Если они перестанут рычать друг на друга, то я стану самым счастливым человеком в мире.

— Рассказывайте, что вы задумали. Сюрприз, да? — я радостно расплылась в улыбке.

— Ты говоришь, Вероника, люди совершают добрые поступки во имя тебя, — брат мрачно смотрел мне в глаза, скрестив руки на груди.

Нет, все-таки что-то не так. Но что?

— Конечно, — я ощущала желание оправдаться, — но я знала, что ты расстроишься, если я буду давать дар всем подряд, поэтому даю лишь самым ярким, самым громким голосам. Тем, кто совершил что-то крупное, или множество мелких поступков, которые принесли радость многим людям.

— Я расскажу тебе короткую историю. Один человек во имя тебя убил государя. Его смерти многие порадовались, но не потому, что он был плохой правитель, а потому что у него было много врагов. И ты дала убийце дар. С ним он пришел в тюрьму, убил множество охранников и освободил заключенных. Они были очень рады, и его дар усилился. Мы ловили его несколько месяцев и потеряли больше десятка людей, прежде чем смогли хотя бы прикончить, потому что поймать живым его было попросту невозможно.

Я стояла в шоке, не зная, что сказать. Да и что тут скажешь? В голову совершенно не приходила мысль о таком повороте дел. Влад грубо схватил меня за платье и приблизился к лицу.

— Они убивают во имя тебя, Вероника. Они пытают во имя тебя. Ты предала все, во что я верил. Ты сама стала богом, переметнулась на сторону врага и создаешь себе последователей!

Я смотрела в его глаза. Ожидала там злость, а нашла боль. Это я ее причинила, и я вдруг поняла, как же мне самой от этого больно.

— Я не хотела… — вот и все, что я смогла выдавить из себя.

И я не просто смотрела в его глаза. Кажется, что заглядывая в них, я видела его душу. Внезапно Влад дернул меня на себя и впился в губы. Жадно и целеустремленно, как всегда. По комнате прогулялся ветер. Интересно, откуда? Я бы не обратила внимание, но он был сильным. Я с трудом вырвалась из пальцев брата и обернулась. Михаил стоял, раскинув руки, полупрозрачным силуэтом, словно он был в призрачной форме, ненастоящий, бестелесный. Разозлился на поцелуй Влада? Заревновал?

— Не злись, — попросила я, он любит меня, он поймет.

— Не злюсь, — ответил он с улыбкой.

И с голосом было все не так. Он прошелестел сухим ветром, несущим осенние листья. Михаил исказился, словно был лишь изображением, картинкой.

— Что ты делаешь? — я испугалась.

Брат обнял меня сзади поверх рук, прижимая к себе:

— Не бойся Вероника, так надо. Мы договорились. Дай ему пару минут.

— Вы в самом деле договорились? Ради меня? — я улыбнулась.

В его руках было хорошо. Я не понимала, что делает Михаил, но раз договорились, значит все в порядке. Поэтому я просто смотрела, стоя в объятиях такого близкого и родного человека. Он защитит меня, что бы ни случилось. Он любит меня, хоть и по-своему. Он никогда меня не бросит. Я наконец вспомнила все, что было между нами. Много хорошего. Все мы делали ошибки, делали друг другу больно, но нам было хорошо вместе. Каждый любит по-своему. И у меня всегда был Михаил, который всегда рядом, всегда поможет, если я захочу. Словно безмолвный вечный защитник. Но что он делает сейчас?

Его тело исказилось окончательно, потеряло очертания формы человека и все это стало похоже на круглое плоское зеркало. Он был источником сильного ветра. Занавески колыхались, как сумасшедшие. Даже мое платье стремилось сорваться и улететь.

— Что происходит? — мне пришлось кричать, чтобы за шумом ветра брат услышал.

— Я покажу. Идем.

Влад ответил так же громко, перехватил меня за запястье и потащил к Михаилу. Или, точнее, к тому месту где тот только что был. Я пошла, но в душе шевелилось странное ощущение. Михаил далеко. Не умер, но далеко. Словно здесь и не здесь одновременно. И стремительно отдаляется.

— Куда Михаил ушел? — я остановилась около самого круга и повернулась на брата.

Он сам повернулся ко мне и снова обнял поверх рук, крепко прижал, словно я собиралась вырываться:

— Ты не останешься одна.

С этими словами он оттолкнулся от пола, и мы вместе упали в это зеркало.

Меня обнимают. Меня любят. Засыпать вот так очень приятно.

На секунду показалось, что сквозь сон я услышала голос своего бога:

— Я понял, чего ты хочешь, и скрылся, как когда-то скрылся от Гхаттота. Спи. Я присмотрю за этим миром. Не трону людей, эхо не будет. Богов не будет. А если придет новый, разбужу. И я наконец подобрал правильное слово. Понял, кто ты мне. Спи, мама.

И я уснула с улыбкой.