До этого все было как во сне. Быстро и удачливо. Несмотря на ночевку на галацком рынке, я ее тоже рассматриваю как удачу, потому что я там полноценно проспала 3 часа и была среди людей, то есть в безопасности. С точки зрения обывателя, который спит в отелях по 20 евро — это было ужасно. Но реальный путешественник, привыкший спать в разных местах, поймет меня. Это был фарт. Палатку или тент ставят в крайних случаях, но когда он наступает, ты не жалеешь, что протаскал их всю дорогу. Кстати, на следующую поездку пошью себе тент из силиконки. Грамм 300 — это предел, а 100 - идеал.

То есть, до сих пор мне безумно везло как на машины, так и на людей. Такое не могло продолжаться долго, и подсознательно я это понимала.

До сих пор попадались семьянины, и это радовало. Но Красимир — стареющий ловелас. Высокий и даже несколько вальяжный. Говорит медленно и с расстановкой.

Держит руль левой рукой, правая — на колене. За спиной 3 развода и столько же детей.

Мы едем до Шумена, но сделаем небольшой крюк: заедем в одно село, где живет его младший сын с последней женой. Сын хочет его увидеть. Это радует, что Красимир такой хороший отец. Я ему говорю, что у меня нет выхода, потому что мне сказали, что на.

Шумен тут мало машин, и небольшой крюк — не помеха. Как я потом поняла по карте, мы поехали через Каолиново и Новый пазар, и это действительно небольшой крюк. То есть вместо 70 км проехали 100 км. Неважно. Каолиново — здесь добывают глину? И действительно, грузовики там возят глину, есть карьеры, община процветает. Поговорили и замолчали. Драйвер молчит, но Красимир далеко не молчун по натуре. Значит, о чем-то размышляет…

Мы заехали к его сыну, он поговорил с мальчиком не больше 5 минут, а я пока подефилировала по улице. Потом попросила заехать в местный магазин, чтобы купить себе поесть. Красимир подвез меня к местному магазину, а сам выйдя из машины кинулся к своему знакомому. Ага… Я в дороге обычно ем молочное. Ну что еще купишь в магазине? Мясное страшновато, а молочное — то, что надо. Спрашиваю у мальчика-продавца: это кефир? Мальчик не понимает. Заходит его мама и пеняет сыну: сколько раз говорила — учи русский! Зачем, спрашиваю я. Чтобы раз в жизни ответить заезжей тетке про кефир? Учи английский, мальчик, не ошибешься.

Красимир быстро завершил разговор, как будто специально ждал, пока я выйду. У меня осталось 5 левов с тех, что я поменяла еще дома. Прошу Красимира подвезти меня к банку, но банки уже закрыты…

После Нового пазара едем молча… Неприлично молча… В салоне витает грусть и недопонимание. За окном прекрасные горные пейзажи. Вдруг Красимир останавливается у источника набрать в бутылку воды. Он выходит, а я не успеваю сориентироваться, и полупустая бутылочка с остатками теплой воды остается у меня в руках.

Наконец в низине показывается город — это тот самый Шумен, к которому я так стремилась. 6 часов вечера… Но впереди 3 часа светового дня!… Наконец Красимир заговорил и выложил, о чем он думал последнее время. У него в Шумене 2 комнатные апартаменты, и с моей стороны было бы неразумно ехать дальше вечером. Тут такие районы… Горные… Я вспомнила, как он не зашел со мной в магазин и как не взял мою бутылочку для воды.

— Но вы живете один… Мне неловко у вас останавливаться…

— Если вы справитесь со своей неловкостью, то все будет хорошо… Я же вижу: вы не знаете, что вам делать.

Что значит не знаю, что делать? Это у меня жизнь сейчас такая — никуда не торопиться и не знать, что будет через 5 минут… Молчим дальше… Конечно же я еду дальше. Идти ночевать к одинокому мужчине, это уже устная договоренность. И я хочу, чтобы это понимали все остальные девушки, которые потом пытаются объяснить, что они не давали согласия. Согласие — это сам факт, что ты туда пошла.

Красимир подвозит меня к трассе и с тяжелым вздохом останавливается. Ему меня жаль…

— Ну что вы решили?

— Вы мне поменяете 10 евро?

Красимир вытаскивает из кармана деньги и отсчитывает купюры. Потом опять вздыхает и лезет на мелочью.

— Я не понимаю, какой курс. Поэтому сколько дадите — столько и будет.

Красимир молча докладывает мне в руку несколько монет…

— …А утром уедете на автобусе, — пытается он меня образумить. — Там сейчас закрыта дорога… Был взрыв военных складов, и дорога закрыта…

Но я решительно выхожу из машины и вытаскиваю свой рюкзак…

Красимир молча и с сожалением смотрит на меня сверху вниз.

Потом вытягивает свой блокнот, пишет на листике свой мобильный и протягивает его мне. И инструктирует.

— Ты едешь до Петалычки. Тебе надо до Петалычки. Запомнила? Петалычка. В другие машины не садись. Только в те, которые идут до Петалычки. Если до вечера такой машины не будет, звони мне, я приеду и тебя заберу.

Я молчу. Что-то я такого села Петалычка на карте не видела. Что за Петалычка?

— Вы, наверное, от меня в шоке… — бросаю на прощание.

Грустно улыбнувшись, Красимир направился к своему автомобилю… И уезжает….

А я иду на позицию….

Особенности женского одиночного стопа… Нет времени ни на что. На Кавказе, когда я была не одна, то со всеми Вовиными недостатками, у меня было время учить местный язык. Тот есть, вдвоем можно распределить обязанности. Один разговаривает с драйвером, другой пока отдыхает. Там я быстро выучила основные фразы. Здесь я в.

Болгарии уже полдня, но не знаю даже, как здравствуйте сказать. Нет времени, чтобы вытащить из рюкзака распечатанные с компьютера основные фразы. Физически тяжело, что приходится таскать одному то, что в двойке распределяется, а морально тяжело, что все это в режиме нон-стоп. Без передышки передвигаешься и общаешься. Вот и сейчас.

Высадили тебя на трассе, а перекур не устроишь. Осталось 3 часа светового дня…

И вот первая попавшаяся машина идет на эту пресловутую Петалычку! У меня на размышление 5 секунд. И пока не замечаю, что от усталости сделала две ошибки. Назвала первая направление, куда мне надо. Вторая — сажусь в машину с тремя мужиками. Потом оказалось, что это турки, но надо сказать, что внешне болгар от турок отличить очень сложно. Водитель говорит, что там мне останется 15 км до трассы. Какая удача! Красимир зря беспокоился. Все-таки мне везет!

Но с первых минут в машине чувствуется некомфортно, хотя и пытаюсь бодриться.

Обычно сразу знакомлюсь, а тут стараюсь помалкивать. Вид у этих мужиков отталкивающий. Через рюкзак от меня — пузатый отвратный тип. Как я могла так тупо попасться? Сижу тихонько сзади, обняв рюкзак, который между мной и третьим.

Оказывается, один из них не женат и меня спрашивают, не желаю ли я стать его супругой.

Этот с позволения сказать «жених», улыбается с переднего пассажирского сидения беззубым ртом. Отвечаю заученную легенду, что у меня есть любимый человек, и я к нему еду в Софию. Он там меня ждет, а дальше мы едем вместе. Слава Богу за этим быстро наступила развязка. Раз я такая несговорчивая, то меня выпихивают около АЗС через 5 км. Там как раз развилка. Спрашиваю на АЗС: какая из этих дорог на Петалычку. М-да…

А та вторая выглядит приветливее. А моя дорога вплотную к лесу. Горная местность… Но не такая, как у нас в Карпатах. В наших Карпатах чем выше тем безопаснее, тем милее и роднее. А тут чем выше тем некомфортнее…. Чувствую себя весьма неуютно. Раньше такого чувства не было, первый раз за всю дорогу оно меня посетило. Редкие машины останавливаются, но они идут не дальше соседнего села. Остальные руками показывают, что уже почти приехали. Уже изучаю местность вокруг АЗС. Тут можно поставить тент и спокойно переночевать. Но еще только 6 часов вечера. Еще светло… Еще можно пробраться как можно ближе к трассе. Какие-то легковые автомобили свернули в лес, постояли там немного и выехали обратно… Некомфортно… Плохо… Красимир предупреждал… Еще две машины едут в Риш, но это не на моей ветке….

Наконец сажусь до Риша… Других тут просто нет. Риш — это полдороги до трассы, а там как-то сориентируюсь. На карте нарисована трасса, но это не трассы, а сельские дороги. Хотя многие автостопщики предпочитают сельские дороги трассам.

Мой новый драйвер — молодой турок. Других тут нет. Как звать не помню, что-то вроде Изюбр. Пусть будет Изюбр. Машина простая и разболтанная, как наша шестерка. А может это и есть шестерка. Он едет в Риш, русский знает плохо. Очень плохо. Риш так.

Риш. В Рише тоже люди живут, там я как-то сориентируюсь, раззнакомлюсь…

А Изюбр молчит…Ага… Это мы уже проходили… Пост ГАИ, Изюбр показывает документы. Это хорошо, что его тут знают. Раз меня с ним видели, ничего плохого он уже не предпримет. И я смелею… Вдруг Изюбр предлагает переночевать у него в Рише, а утром я уеду автобусом. Я прошу его мобильный и показываю ему номер телефона Деяна, чтобы ему позвонить и сказать, что я остаюсь в Рише. И тут меня осеняет…

— С кем ты живешь?

— Один…

Ага…Опять надо выпутываться.

Изюбр говорит, что это городской телефон (и как только на городской телефон селистровские девушки смс отсылали?) и что в Рише мы пойдем на почту и оттуда я позвоню Деяну. Ты гонишь, говорю я Изюбру. И показываю на часы. 7 часов вечера.

Какая почта? И вообще разве еще есть какие-то почты с телефонами? За кого ты меня принимаешь? Я — из страны только третьего, а не двадцать третьего мира! Наша перепалка затягивается…

— Ну, утром позвонишь, — выкручивается Изюбр. — У тебя есть деньги? Я хочу тебе помогат. Я дам утром 10 левов.

Почему-то мне нестрашно. Изюбр не страшный, а смешной.

— Как я могу у тебя ночевать, если ты живешь один?

— Ты мой гост.

Гост? И я даю ему бумагу и ручку. Рисуй, что ты там хочешь сказать, и на что тебе не хватает словарного запаса. Слова «я хочу тебе помогат» он произносит раздраженно несколько раз.

Я рисую девочку, а рядом мальчика. Изюбр между ними рисует зигзаг. Ага… Я машу головой — нет. Нет? Он хочет помогат и нет? И высаживает меня среди леса на узенькой дороге… Сначала я почти счастлива, что избавилась от Изюбра, но тут других нет. Тут этими изюбрами все кишит.

Трафик почти ноль. Постепенно радость сменяется легкой паникой.

… Вот я, звезда всех учетов, стою черти где, на пустынной горной дороге где-то в.

Болгарии… В совершенно незнакомой стране. И тут мне по-настоящему стало страшно.

Прошло 3 машины, но ни одна не остановилась. Сзади лес, на другой стороне — поле, а за ним посадка. Если бы я была с напарником, мы бы пошли в эту посадку и там бы передохнули. Но одной мне туда идти не в кайф. Я хочу к людям! Время тянется бесконечно… «Доигралась…», — единственное слово, которое крутится в голове.

Допрыгалась, идиотка. Все люди как люди, и только тебе неймется. Сидела бы себе дома, в безопасности, в тепле и добре. Все. Это — реальный конец.

Так буднично и просто наступают финалы.

Этот ужас длился минут 15, которые мне показались вечностью… Я смотрю на посадку… Еда у меня есть, надо идти туда… В горах темнеет быстро… Сейчас стемнеет и все… Будет ехать кто-то почище Изюбра или тех троих, и мне капец. Надо скрываться в посадке, а не торчать тут как тополь на плющихе… А сейчас еще и бродячие собаки вдруг нарисуются, к встрече с которыми я так и не подготовилась должным образом. Хотя умные люди и говорят, что к встрече с ними подготовиться невозможно. Вспоминаю свою никчемную жизнь… А ведь многого не успела… Да и просто хотелось пожить. Очиротила своих персонажей… Да кому они нужны, господи прости?

Стало себя так жалко… Так тупо погибать… И так некрасиво…

…И тут из-за деревьев медленно, как в замедленной съемке, вырисовался автобус… Простой рейсовый автобус с какой-то надписью. И я стала, как Вицин, посреди дороги, расставив широко руки… Если и автобус не остановится, то мне точно хана…

Наверное, это последний на сегодня автобус.

Но автобус медленно останавливается… И я влетаю в него с безумным криком:

«Какое счастье!». Болгары с выпученными глазами вначале только смотрят. А потом начинают смеяться. Мы смеемся вместе. Я им рассказываю, как хорошо все было до.

Шумена, и как там я застряла, и как я счастлива, что снова с людьми. Мы все смеемся. И водитель тоже. Парень с переднего сиденья даже просит меня повторить мой рассказ о том, как я застряла под Шуменом. Я говорю, что у меня есть тент и мне надо только место в каком-нибудь дворе. Пол-автобуса готовы меня к себе забрать. Одна из них — женщина с седой короткой стрижкой говорит: я ее забираю. А я не могу в себя прийти от счастья.

Откуда взялся этот автобус? С небес? Тут еще ходят сельские автобусы? И мы выходим с этой прекрасной болгаркой. Севка Вълчева — вот ее имя. Она сама из того самого.

Шумена, но на выходные ездит к родителям в село. Я — в болгарском горном селе! Какой фарт! Горное глухое село, которые я обожаю. Мы заходим в простой дворик, и Севка знакомит меня со своими родителями и братом, который тоже приехал навестить родителей.

Простой дворик, хозяйство… Но мне все интересно. На огороде — все как у нас. А вот по мелочам отличается. Нет заборов. Дом выходит на улицу стеной, образуя внутренний дворик. Вверху навес, на котором сушится сено. Из хозяйства — кролики и куры. Севка накрыла ужин, но мне неудобно сказать, что соленые грибы в дороге я не ем.

Пробую одну штучку. Потом идем в дом к Севке ночевать. У нее просто и мило, очень чисто, хотя гостей и не ждали. После 10 вечера фонари не горят, и Севка освещает дорогу фонариком. Так у них устроено. У нас же наоборот борются с властями, чтобы ночью горел свет. Прошу Севку позвонить Деяну и сообщить ему, что я у них. Они долго говорят о чем-то по-болгарски…

Спала как убитая… Как легла на правый бок так на нем и проснулась. Утром за завтраком Севка с братом решают подбросить меня до Лазорево. Мне неловко… Сколько хлопот я приношу людям… Но они правы… Тут никто не ездит особо, а от Лазорево меня заберет Деян.

Утром мы едем в центр за хлебом и тут… Тут я понимаю, что что-то не так… Вот чего-то не хватает… Село… Болгарское село в горах…. Вокруг — живописнейшие пейзажи.

Вот я проснулась утром. Почему проснулась? Просто проснулась. А где петух? Я не слышала крика петуха! Петухи не кричат… Мы едем по дороге… Дорога чистая, красивая… И тут меня осеняет? А коровы? Почему я еще не видела ни одной коровы, как они идут на тырло или как там это место называется по ихнему? Севка смеется. У них коровы ходят на тырло… Но не по воздуху же они летают? Не по воздуху, они идут в стороне от главной улицы, и поэтому я их не увижу. По улице им ходить нельзя…

Хорошо… А куры-гуси? Где куры-гуси, которые в Украине гуляют, где им взбредет в голову, едят камешки с дороги, лезут во двор к соседям и очень освежают пейзаж, придавая ему незабываемый сельский колорит?

Ничего этого нет… Зато есть другое. Есть община… Я спрашиваю, выбирают ли они голову? Да, выбирают. А если он начнет продавать земли? Севка не понимает о чем речь.

Как продавать? Тут уже все продано до нас… Да вон! И я машу в сторону гор. А там – земли немерено! Ту нельзя… Она не продается. А если с головой что не так — мы его тут же переизберем. Ну вот, что и требовалось доказать…

Все начинается с общины, с твоего двора, с твоей улицы. Опять вспоминаю своего парня-азербайджанца. Когда он поставил забор прямо напротив нашего подъезда, рядом с детской площадкой, жители сначала все возмутились. Пошли к нему требовать документы. Оказалось в разрешении на строительство стоит номер другого дома.

Казалось бы все. Гуляй, мальчик! Иди строй свой магазин 10 х 15 возле того, другого дома.

Но «мальчик» продолжал строить, как ни в чем ни бывало. Жители пошли к участковому — тот крутит пальцем у виска: да снесите вы этот забор и дело с концом. И что, думаете кто-то вышел сносить? Все попрятались по своим квартиркам, боялись высунуть нос… А вы говорите Рени с Джурджулешты. Тут в твоем доме тебе гадят на голову, твоим детям и внукам грозит невозможность выйти из подъезда, потому что двор превращается в площадку для постоянного подвоза-рузгрузки товаров, и при том, что всем понятно, что это махинация, а наши украинские slow down люди делают вид, что ничего не происходит. Так он и выстроил свой магазин… Преспокойненько… Но подписи «против» поставили почти все жители дома. Вот такой наш украинский менталитет… Сидеть по своим норам и плевать на то, что происходит в твоем же дворе, и пусть алкаши потом насилуют твоих же детей на детской площадке — на все это нам плевать. Сколько же поколений нагибались и закрывали голову руками от шашек и ятаганов, чтобы выкристаллизоваться вот в такое стадо баранов?

Короче, нет у нас громады. Если голова ворует, то надо ему помочь обмишулить своих же односельчан или горожан — это опять-таки по-нашему.

…На окне в магазине — объявление о сдаче крови. Тем кто сдает кровь, полагается:

1. 20 левов от общины Смядово (примерно 100 грн); 1 л натурального сока; 1 плитка шоколада; пачка печенья; пачка шоколадного десерта; 2 пачки шоколадных вафель; 2 пакетика кофе «3 в 1»

2. Два дня выходных на работе.

Я бы сдала кровь на таких условиях. Обратите внимание, что деньги за сдачу крови выплачивает община, а не государство. Полагаю, что и продуктовый набор тоже оттуда.

Севка с братом меня отвезли в Лазорево, и там мы ждем Деяна. Есть часок понаблюдать, как живет Лазорево. В центре — приличное кафе (а не грязный вонючий генделик), где жители собираются, чтобы культурно пообщаться. Вдруг едет желтый автобус с надписью «Училищен автобус». Водитель спрашивает дорогу, и оказывается, это деток везут на музыкальный фестиваль. Новехонький автобус, а никакой не раздолбанный. У нас только дачи у тех, кто дорвался до власти, новехонькие, а все государственное — старое и раздолбанное. Дальше Севка при виде автобусов не дожидается, пока ее спросят дорогу, а сразу всем показывает, куда им ехать.

Она терпеливо ждет, чтобы вручить меня Деяну. Я уже себя чувствую не автостопщицей, а какой-то причудой, с которой надо возиться, чтобы она не встряла в какую-то историю…

Наконец, Севка бросается на автомобиль: увидела ямбольские номера.

Фотографируемся на память и такое чувство, что еду домой. Так и случилось. Нас встречает приветливая мама Деяна — Мария. Отдыхаю, привожу себя в порядок, проведываю Интернет и думаю, что делать дальше. А дальше — Сербия, где в Нише встречусь со сценаристом и там уже веселее. Хоре одиночного автостопа, я им сыта по горло. Только в компании путешествие обретает какой-то смысл. Маякую сценаристу, что все идет по плану. Сегодня суббота, а в понедельник утром я выезжаю, может даже автобусом до Софии и там рукой подать до Ниша…

А петалычка — этопо ихнему оказалось развилка…