Кузя позвонила на следующий день и предложила Арсению встретиться через два часа у входа в зоопарк. В равной степени чтобы проветрить голову и сэкономить на метро, Романов побрел по бульварам, ускорил шаг на Тверской и вскоре оказался в центре булыжной площади Дарвина, где субботняя очередь в кассу зоопарка огибала не так давно проросший здесь памятник дикой маслине.

Медное дерево пробивало постамент корнями, в их сплетении шипел экономный вечный огонь, а из текста на постаменте каждый мог узнать, что за исключением факта существования данного монумента, древовидный кустарник дикая маслина, также официально именуемый «лох сребролистый», более ничем не примечателен. Эта умилительная скромность и вдохновила автора на создание скульптуры, подаренной городу корпорацией «Зигпром» в честь приближающейся годовщины Сталинградского мира.

В тени медной маслины за пластиковыми столиками люди с деревянными лицами жевали жареное мясо. Чтобы отделаться от мысли о шашлыке, пришлось отвернуться в другую сторону, и какое-то время Романов развлекался улавливанием запахов отдельных животных в общем аромате зоопарка.

Размышляя о том, прилично ли на первом свидании есть шашлык, Арсений поймал себя на слове «свидание», имеющем как минимум два значения — «встреча влюбленных» и «встреча с заключенным». Ни первому ни второму определению ситуация не соответствовала.

На этом месте размышления Романова закончились, потому что к нему шла Кузя. Серебряные сандалии ее блестели, сверкали круглыми носками, черный комбинезон так тонко обтягивал фигурку, будто вовсе отсутствовал, — и в этот момент Арсений почувствовал, что пришел на самое настоящее свидание. Приблизившись вплотную, Кузя без лишних слов поцеловала его в щеку.

— Пойдем скорее, а то опоздаем!

Несмотря на кратковременность знакомства, девчонка, похоже, не собиралась тратить время на лишние церемонии.

— Куда? — не понял Романов.

— Ой, забыла сказать. В зоопарке тематическая экскурсия. «Животные — однолюбы», я давно собираюсь. Ну, пойдем же! — и она потащила его за собой, как маленького.

Пока они стояли в очереди за билетами, разыскивали свою группу и потом шли вместе с остальными к началу экскурсии, Кузя удерживала его руку всеми известными пятипалым приматам способами — крепко сжимала ладошку, цеплялась одними лишь кончиками пальцев, сплеталась мизинцами и захватывала в кулак большой палец.

Экскурсовод, строгая сухопарая дама лет пятидесяти, одним желтым глазом смотрела на Романова, а другим на вольер с хищными птицами.

— Как вы знаете, — сказала она немногочисленным слушателям — пожилой паре, Кузе с Арсением и похожей на суслика барышне с фотоаппаратом, — тема экскурсии — «Животные-однолюбы». Но лично мне будет проще называть их моногамами, то есть представителями биологических видов, образующих устойчивые пары. Первый в нашем списке — ворон обыкновенный. Эта птица выбирает брачного партнера один раз и на всю жизнь. Прошу обратить внимание — старожил зоопарка ворон Лаврентий.

— А почему он там один? — спросила барышня с фотоаппаратом.

— Вообще-то, открыт специальный счет для сбора средств на покупку самки. Но эти птицы создают очень устойчивые союзы, так что найти свободную ворониху пока не удалось.

— Nevermore, — пробормотал Лаврентий.

— Как вы можете слышать, — продолжила экскурсовод, — вороны умеют воспроизводить разные звуки, в том числе человеческую речь. Благодаря такой способности, птица всегда считалась символом мудрости. Некоторые даже предполагают, что вороны вкладывают в эти звуки какой-то общий с людьми смысл. Конечно же, это ненаучный бред.

— Бред, — повторил Лаврентий, переступил с лапы на лапу и повернулся к людям хвостом.

— Бедный, — Кузя прижалась к Арсению, чтобы лучше видеть. Романов почувствовал затылком теплое дыхание и на всякий случай плоско пошутил:

— Почему же? Вот, говорят, для него счет открыли.

Группа организованно миновала компанию смешных енотов, не остановилась возле обезьян и дошла до вольера с волками. Серый зверь внимательно смотрел людям в глаза, окруженный бетонным рвом и проводами под напряжением. Передние лапы волка чуть дрожали, как перед прыжком, толстый хвост висел неподвижным поленом, уши беспокойно шевелились, а в глазах светилось животное превосходство. Неподалеку отдыхали еще двое серых разбойников. Их хвосты синхронно мотались из стороны в сторону, выметая в пыли геометрические фигуры.

— Canis lupus, серый волк, — объявила желтоглазая. — На одного самца приходится одна самка.

— Почему их трое? — задала вопрос барышня-суслик.

— Потому что, в отличие от воронов, волки создают устойчивые пары не на всю жизнь, а только на неопределенное время. Далее самка находит нового партнера, выявляемого в результате жестокой драки между самцами, которую она сама и провоцирует в брачный период.

— Но почему их сейчас трое? — голос барышни-суслика дрожал.

— Все не так просто, — неохотно ответила экскурсовод. — Для отселения предыдущего партнера требуется новый вольер, которым зоопарк не располагает. В настоящее время открыт специальный счет для сбора средств.

— А кто из них стоит в стороне? — поинтересовалась Кузя.

— Это самка. Ее зовут Лулу.

Волчица подняла голову, втянула носом воздух и тонко завыла. Прохлаждающаяся под деревом парочка вскочила и поджала хвосты.

— Бедная, — прошептала Кузя. — Ну, ничего. Подожди брачного периода.

…лично мне будет проще называть их моногамами, то есть представителями биологических видов, образующих устойчивые пары

На этот раз Романов решил промолчать и только чуть сильнее сжал пальцы. Куля ответила тем же, отчего Арсений перестал чувствовать асфальт под ногами и начал отрываться от земли, как наполненный гелием шарик.

К счастью, экскурсовод скомандовала отправление. Группа двинулась в сторону озера, покрытого птичьим пухом и заросшего кувшинками, откуда пахло тиной и курятником. Здесь было шумно, как в морском порту. Покачивались на мелкой волне пеликаны, утки чистили жесткие перья на островках с деревянными домиками, над озером кружили чайки. Собирая дань с посетителей, береговую линию патрулировала пара лебедей — белый и черный.

— Лебеди создают пару один раз и навсегда. В зоопарке около двух десятков лебедей: черный австралийский, лебедь-кликун, лебедь-шипун, тундровый лебедь и другие, — вдохновенно рассказывала экскурсовод. Сразу было видно, что лебедей она любит больше чем волков. — При таком разнообразии видов, сами лебеди не особо обращают внимания на цвет перьев, выбирая спутника жизни по иным признакам.

— Как их зовут? — спросила пожилая женщина.

— Их зовут Сара и Мира, это самки, — захлебываясь от нежности, ворковала экскурсовод. — С момента первой встречи они неразлучны.

— Скажите, а есть здесь хотя бы одна нормальная пара? — подал голос Арсений.

— Что значит, «нормальная пара»? — недовольно спросила желтоглазая.

— Ну, где один самец и одна самка, и дети у них, и дом, и все хорошо, — Кузя поддержала вопрос. — Как у людей.

— Таких семей в зоопарке много. Вот, например — Амор и Морда. Живут дружно, и родители образцовые. Пойдемте, здесь недалеко.

Носом уткнувшись в передние лапы, белоснежная Морда лежала в тени сугроба. Время от времени она нежно отпихивала двух расшалившихся медвежат. Третий малыш стоял у бассейна и внимательно наблюдал, как огромный Амор, отталкиваясь то от одного края, то от другого, совершенствует в прозрачной воде и без того блестящие навыки подводного плавания.

— Как видите, условия для белых медведей созданы идеальные, — гордо прокомментировала экскурсовод. — У них есть бассейн, большая каменная пещера, разделенная на три части с отдельными выходами, и даже машина для искусственного снега. Эти медвежата — дети Амора и Морды, они растут быстро и не болеют.

— Малыши уже такие большие, — сказала Кузя. — Зачем надо было разделять пещеру на три части?

— Потому что белые медведи в естественных условиях не создают ни устойчивых пар, ни даже неустойчивых, никаких. Они стопроцентные одиночки и устраивают берлоги далеко друг от друга, но в условиях зоопарка прекрасно уживаются. Дети до определенного момента живут с мамой.

— Тогда на кой три пещеры, если дети с мамой? — спросила пожилая женщина.

— Ну, мало ли, — вместо экскурсовода ответил ее спутник. — Сдают.

Отбившись от экскурсии, Арсений и Кузя бродили по зоопарку еще около часа. Соблазняли фисташками жирафа с двойным именем Алекс Смолл, подсматривали за пингвинами с поднятыми крыльями, выполняющими упражнения птичьей йоги, дразнили свистом красных шакалов и любовались голубоглазым тигром.

В парке имени Дарвина они съели по мороженому и даже выпили на скамейке полбутылки теплой противной «Сангрии». На первом свидании не совсем удобно расспрашивать друг о друге, но Романов успел узнать, что Кузя живет одна и хочет стать певицей или кем-нибудь в этом роде. Ему уже представлялся неправдоподобным тот факт, что он видит ее второй раз в жизни. Казалось, он всегда знал эти исцарапанные котенком пальцы и капризную нижнюю губу, которая почему-то была чуть светлее верхней.

— Давай сыграем в игру, — сказал Арсений, когда на набережной Шпеера они спустились на предпоследнюю гранитную ступень.

Легким облачком Кузя присела к нему на колени:

— Какую еще игру?

— Игра называется «совпалыч», то есть поиск неслучайного совпадения. Когда мы находимся в разных местах, с нами происходят всякие случайные вещи. Что угодно — встречи, наблюдения, даже сны. Мы их запоминаем и сравниваем.

— Интересно, — сказала Кузя. — Рассказывай дальше.

— За сутки можно выбирать только четыре события. Одно утром, второе днем, третье вечером, и четвертое — ночью. Самое сильное впечатление. Если мы на одной волне, то события у нас будут похожими. То есть, мы поймаем совпалыч. К примеру, меня в зоопарке больше всего удивила машина для искусственного снега.

— И меня тоже, — удивилась девушка.

— Совпалыч! — объявил Романов. — Но если бы ты сказала, что запомнилось мороженое, это совпалыч, потому что искусственный снег и мороженое — почти одно и то же. Вот видишь, мы сейчас на одной волне.

— Да, — торжественно сказала Кузя. — Совершенно на одной. А кем ты работаешь?

— Консультантом, — неохотно ответил Арсений.

— И в какой области консультируешь? Финансы?

— Что-то типа того. Так вот. Один раз в сутки мы сравниваем свои события и находим неслучайное совпадение, когда мы на одной волне.

— Как две половинки? — спросила Кузя.

— Мы живем в трехмерном мире, — возразил Арсений. — В системе с нечётным числом измерений поиск половины — задача невозможная. Три на два не делится. Тем более, что измерений не точно три, а чуть больше. Я читал недавно, — стал он сочинять на ходу, — что количество измерений равно числу «Пи», три целых четырнадцать сотых. Та часть трехмерной реальности, которая после запятой, — это вообще отдельная тема.

— Мне пора домой, — чужим голосом сказала Кузя.

В небе как будто беззвучно лопнула огромная пластиковая линейка. Арсений ощутил, как окружающая реальность стремительно сжимается до размеров черной точки внутри его сердца.

— Послушай, — слова находились с огромным трудом, — может быть, я не так выразился.

— Да нет, все правильно. Какие половинки? Мы взрослые люди.

— Если честно, я так не считаю, — оправдывался Романов. — Почему-то глупость сказал.

— Да ладно, проехали, — Кузя опять улыбалась. — Все хорошо.

Она поднесла к губам его ладонь и быстро поцеловала каждый палец.

— Все. Пойдем сажать меня на такси.

Мир снова стал теплым и нежным. Пока шли ловить машину, изумленный необычным поцелуем, Арсений молчал. Кузя рассказывала смешные истории, сама над ними смеялась, и все время крепко держала Романова под руку.

— Послушай, — спросила она, стоя у дверцы синей «шестерки», где за рулем чуть виновато улыбался небритый турок. Из хрипящих динамиков в салоне раздавался хит тридцатилетней давности — легендарный «Лачо дывэс».

— Ты играл уже с кем-то в эти самые палычи?

— Совпалычи. Нет. Честное слово.

— Хорошо. Начнем прямо сейчас?

— Давай.

— Тогда звони через сутки. То есть, завтра вечером в шесть.

Она встала на цыпочки и прижалась так сильно, что Арсений едва не потерял равновесие.

— Я буду скучать, — сказал он, но Кузя уже не могла этого слышать.

Окружающая реальность соткалась из аромата духов и обрывков цыганского романса. Арсений медленно брел в сторону метро. Он специально старался не думать о Кузе, чтобы в мысли случайно не закралось сомнение в том, что теперь в жизни все будет очень хорошо. По слушаю субботнего вечера город был одержим сладким страхом не успеть за выходные достичь противоположных результатов — развлечься и отоспаться.

У газетного киоска внимание Романова привлек заголовок на первой полосе: «СООБЩЕНИЕ ОТРАВЛЕНО ИЛИ ОТРАВЛЕНИЕ СООБЩА? СОТНИ ЧИНОВНИКОВ ПОЛУЧИЛИ КОНВЕРТЫ С НЕИЗВЕСТНЫМ БЕЛЫМ ПОРОШКОМ».

— …арш …сржнт …ов, — невнятно донеслось из-за спины. Обернувшись, Арсений наткнулся взглядом на козыряющую фигуру в форме. — Предъявите документы, пожалуйста.

Случилось удивительное совпадение. Во-первых, человек в форме попался исключительно вежливый, а во-вторых, сегодня Романов против обыкновения взял с собой паспорт. Оба эти обстоятельства, а тем более их стечение, неприятностей не предвещали. Однако, после хрестоматийного перевода взгляда с фотографии на оригинал, сержант сунул паспорт в карман и велел Арсению проследовать за ним.

— Мы только вас проверим по компьютеру, — доброжелательно сказал он.

В отделении Романов присел на стул и стал ждать. Через десять минут вышел офицер и сообщил сержанту:

— Наш клиент. Будем оформлять.

— В чем дело? — спросил Арсений.

— Вы не служили в армии, — протокольным тоном объяснил офицер, одновременно заполняя бумаги. — В соответствии с распоряжением номер два-два-семь от вчерашнего числа, мы должны вас передать военному комиссариату для прохождения медицинской комиссии. В армии Романов действительно по разным причинам не служил. Сначала была университетская отсрочка от призыва, потом письма из военкомата его просто-напросто не находили из-за частых переездов с квартиры на квартиру.

Повестку выписали здесь же, в отделении, приказав расписаться и предупредив об уголовной ответственности. В соответствии с текстом, Романов Арсений Александрович был обязан в понедельник утром явиться для медицинского освидетельствования на предмет пригодности к военной службе.

— Все понятно? — спросил офицер.

— Можно теперь мне мой паспорт и я пойду?

— Вы и в самом деле не понимаете? Вам в армию в понедельник.

— Ну, не в армию, а только на медкомиссию. И это в понедельник, а сегодня суббота. Поэтому сейчас я иду домой.

Ситуация напоминала школьную театральную постановку. Арсению хотелось скорее выйти из душного бокса, пахнущего железом и кислой едой.

— По распоряжению два-два-семь, — устало сказал офицер, — мы должны с рук на руки сдать вас районному военному комиссару. Если бы сегодня был понедельник, сразу бы и поехали. Но вы сами сказали, что сегодня суббота. Поэтому до понедельника вы у нас погостите. Теперь понятно?

— Как «погощу»? — Романов не верил своим ушам.

— Обычно как, в камере. Савов, закрой его пока что в «телевизор». Как придет машина, сопроводи куда там примут до понедельника.

— Что, попал, партизан? — глумился Савов, полностью отбросив в родных пенатах первоначальную вежливость. — Лицом к стене!

Как выяснилось, «телевизором» называли крохотную комнатушку, где одна стена представляла собой решетку от пола до потолка. И несколько часов, проведенных внутри «телевизора», и когда ближе к ночи куда-то повезли в тесной машине, и когда поехали в сторону страшные железные ворота, а потом вели вниз и дальше по неприятным коридорам мимо множества дверей, Арсений думал о Кузе, и мысль эта превращала происходящее в забавное приключение, неудобства которого были несравнимы с великим и светлым событием, которым обернулось сегодняшнее свидание.

Арсений получил ощутимый толчок в спину и оказался в камере. В спертом воздухе висел сильный запах чего-то, о чем было неприятно думать. Закрытая грубым деревянным щитом решетка под потолком и висящая на грязном проводе тусклая лампочка окончательно убедили Романова: реальность опять сыграла с ним одну из своих злых шуток. Молча, стараясь не расплескать согревавшие воспоминания, он залез на верхний ярус, свернулся калачиком и решил восстановить в памяти события последних дней, вычислить их взаимосвязь и точно определить момент, после которого жизнь стала так быстро меняться. По затылку тянул сильный сквозняк, но выбор между холодом и запахом был очевиден. Арсений натянул куртку на голову и начал вспоминать.