1

Паллада была настоящей крепостью, если такое сравнение уместно для космической станции. Из-за удобного расположения Паллада, изначально созданная в качестве обычного пересадочного узла, за последние десять лет превратилась в закрытую территорию, где располагались посольства большинства планет, и любопытным туристам ход сюда был заранее заказан.

В связи с повышенными мерами безопасности «Прометею» даже не позволили пристыковаться, и нам пришлось добираться на катере. Потом были потрачены еще несколько часов на всевозможные проверки, досмотры и вопросы: кто, куда, зачем, где приглашение, подлинное ли оно, что везем с собой, как ничего?..

Я к подобной обстановке не привыкла, затравленно смотрела по сторонам и раскрывала рот только тогда, когда вопросы были обращены непосредственно ко мне. Бен и Кит, с которыми мы прибыли на станцию, тоже были не в своей тарелке, еще бы, никакого оружия, да еще и такой тщательный осмотр.

Зато Александр чувствовал себя как рыба в воде, вел себя абсолютно расслабленно, с готовностью отвечал на вопросы, даже шутил. За время осмотра нашего катера они стали чуть ли не друзьями с начальником действующей смены службы безопасности. Тот даже начал оправдываться и извиняться за то, что отнял у нас так много времени.

При предъявлении документов фамилия Тайлер произвела фурор. Если в обычной ситуации можно было подумать, что он всего лишь однофамилец, то сейчас ни у кого не возникало сомнений: президент Лондора появляется на станции, и тут же прилетает некто Александр Тайлер.

Однако после выяснения фамилии Александра формальности ни капли не упростились.

— Протокол есть протокол, — повторно извинился начальник смены.

Мы с Тайлером обменялись взглядами, он чуть повел плечом, мол, такие уж у нас бюрократы. Я кивнула: понимаю, потерпим.

Не знаю, как бы я себя здесь чувствовала полгода назад, когда меня трясло от одной мысли о нахождении с лондорцами в одном помещении, ведь весь этот пропускной пункт и стыковочный узел принадлежали Федерации Лондора, и здесь было не просто много лондорцев, здесь были ТОЛЬКО лондорцы.

На данный момент прошло уже пять месяцев с тех пор, как я впервые ступила на борт «Прометея». Казалось бы, немного, но, с другой стороны, словно целая жизнь. Сейчас же до окончания срока назначения оставалось меньше месяца, а если быть точной, двадцать шесть дней. В последнее время эта мысль посещала меня все чаще, и я гнала ее от себя, как ночной кошмар.

Несмотря на всеобщие надежды, война затягивалась, Карамедана оказалась сильным противником, победить которого никак не удавалось. А это значит, что по окончанию срока, указанного в приказе, меня заберут с «Прометея» и отправят служить на одном из кораблей Земли, подальше от Александра и остальных.

Хотела ли я этого? Определенно, нет. Готова ли я была бросить свою Родину ради личных привязанностей? Тоже нет. Конфликт интересов, с которым я не могла справиться. Кули как-то сказал, что я могла бы написать прошение о переводе во Флот Лондора, но этот вариант был для меня категорически неприемлем. Я любила Александра, но не его планету. Четыре месяца назад я позволила себе плыть по течению, радоваться тому, что имею здесь и сейчас, не думая о будущем, но это вовсе не означало, что я забыла о смерти брата и «Тринадцатилетней войне», совсем не значило…

Последние дни я подсознательно ждала, что Тайлер заговорит об этом, возможно, даже попросит о том, что предлагал мне кок. Но, как и прежде, я не могла предсказать поведение Александра. Он молчал, никоим образом не затрагивая эту тему. Та я, кем я была полгода назад, непременно подумала бы, что Тайлер отмалчивается, потому что ему все равно, сегодняшняя я понимала, что он просто позволяет мне самой решать, что и кто мне нужен.

— Миранда, — я задумалась, и Александру пришлось меня окликнуть. Я обернулась. — Пошли, закончили, — он взял меня за руку, увлекая за собой к выходу непосредственно на станцию.

Я видела, как досмотрщики обменялись красноречивыми взглядами на наше неформальное касание. Мне даже невольно захотелось выдернуть руку, но я сдержалась. В конце концов, это лондорская территория, и Тайлеру виднее, как себя здесь вести. Впрочем, навряд ли, где бы то ни было поощрялись личные отношения капитана и его подчиненной, но Александр, похоже, плевал на условности не только на борту своего корабля.

Нас проводили до дверей и передали из рук в руки другой встречающей компании, состоящей сразу из пяти человек. Форма новых действующих лиц была мне незнакома, тоже темно-синяя, но сшитая иначе, брюки со стрелками, кители с отложными воротниками.

— Приветствую вас на Палладе, — склонил голову предводитель процессии, седовласый мужчина, своей манерой говорить и двигаться напомнивший мне дворецкого. — Я провожу вас на аудиенцию к мистеру Тайлеру, — надо же, на аудиенцию, я едва не присвистнула. — Ваша охрана может подождать вас в небольшом кафе неподалеку, где подают закуски и прохладительные напитки. Мои люди также проводят их.

Интересно, а я кто? Тоже подхожу под определение «охраны»? На станцию я прибыла на правах пилота, приведшего катер, а вот о своей дальнейшей роли я, честно говоря, не задумывалась.

— Хорошо, — Тайлер кивнул своим парням: — Бен, Кит, следуйте с этими людьми. А лейтенант Морган идет со мной, — это уже непосредственно для так и не представившегося Дворецкого.

— Мистер Тайлер не предупреждал, что вы будете не один, — тут же выразил тот вежливую форму протеста.

Александр же, ни капли не смутившись, подарил ему прохладную улыбку человека, уверенного в своей правоте:

— Мистер Тайлер, — ни капли уважения в голосе, — забыл, с ним такое случается.

Дворецкий моргнул, будто услышал жесточайшее святотатство, но в открытую возражать не решился.

— В таком случае, следуйте за мной, — сказал он, развернулся и быстрым шагом зашагал по коридору.

Мы двинулись следом, а двое людей в синем пристроились за нами. Двое других увели Бена и Кита.

На самом деле, хотя я и обрадовалась решению Александру, оно меня удивило. Взять меня с собой на приватный разговор с президентом, да будь он хоть тысячу раз его братом!

Тайлер перехватил мой взгляд и чуть склонил ко мне голову.

— Это, действительно, пожелание Рикардо, — прошептал он. — Не мое.

Я вскинула глаза.

— Тогда почему не предупредил? — возмутилась, но тоже шепотом.

Александр скривился:

— Чтобы неделю пути ты ломала себе голову, зачем понадобилась моему брату?

Что тут скажешь? Он, и правда, успел меня очень хорошо изучить, именно этим я бы и занималась все время по дороге сюда. Зачем Рикардо встреча со мной?

В ответ я только неопределенно пожала плечами, поспорить мы успеем на «Прометее» и наедине.

— Только он не удосужился поставить в известность своего швейцара, — добавил Александр.

— Дворецкого, — шепнула я.

— Что?

— Он больше похож на дворецкого.

У Тайлера дернулся уголок рта, как если бы он хотел рассмеяться, но передумал.

— Серьезнее, лейтенант, — все же съязвил он, — вы идете на встречу с президентом.

* * *

Коридоры, по которым мы проходили, были пусты. Светлые, холодные, словно в больнице. Наверное, тут еще и камеры слежения через каждый метр. Повышенные меры безопасности в присутствии важных гостей.

— Минуту, — сказал Дворецкий, останавливаясь у высоких двустворчатых дверей, — я сообщу мистеру Тайлеру о вашем прибытии, — и, не дожидаясь нашей реакции, скрылся за не полностью отворившимися и тут же закрывшимися вновь дверьми.

Мы остались ждать. Так как охрана не отходила ни на шаг, ждали молча.

Дворецкий не соврал и вернулся спустя даже меньше минуты.

— Прошу, мистер Тайлер вас ждет. Обоих, — уточнил он, явно раздосадованный, что его шеф, правда, был осведомлен о моем присутствии.

— Благодарю, — равнодушно откликнулся Александр и первым вошел в помещение через гостеприимно открывшиеся двери.

Я последовала за ним. Двери беззвучно закрылись, оставляя наше сопровождение в коридоре.

Помещение оказалось кабинетом, огромным, больше нашей кают-компании. В углу — бар с прозрачными дверцами, у стены большой кожаный диван на массивных ножках, в центре — громоздкий письменный стол, кажется, из настоящего дерева (ужасная роскошь в наше время), возле него ближе к входу два кожаных кресла, подходящих обивкой к дивану, а за самим столом…

Ну, что ж, первое, что мне пришло в голову, это то, что Рикардо Тайлер абсолютно нефотогеничен. Я видела его много раз по видео и в новостных сообщениях, но камера почему-то не могла передать красоту этого человека. Да-да, Рикардо был красив той самой редко встречающейся аристократической красотой. Вроде бы, они с братом были похожи, но черты Александра нельзя было назвать идеальными, хотя все вместе они и смотрелись гармонично и делали его привлекательным. У его старшего брата, казалось, не было ни единой неидеальной черточки, правильный овал лица, высокие скулы, большие карие глаза, прямой нос. Наверное, отрасти он волосы, они были бы такими же вьющимися, как у Александра, но Рикардо стригся коротко.

Он был одет в черный костюм и белую рубашку, без галстука, не застегнутую на верхнюю пуговицу (видимо, эдакий неофициальный вариант). Одежда тоже сидела на нем идеально. Хотя я не видела его в полный рост, сразу было ясно, что, несмотря на кабинетную работу, президент Лондора не забывал о спорте, и у него отличная фигура.

Внешность Рикардо Тайлера, без преувеличения, была просто идеальной, наверное, он стал мечтой многих наивных девушек. Почему именно наивных? Да потому что ни одна здравомыслящая женщина не приблизится к человеку с таким взглядом, холодным, надменным и, в то же время, словно смотрящих в самую душу, чтобы отыскать в ней все самое отвратительное, о чем ты и сам не догадываешься.

Хозяин кабинета и не подумал о правилах этикета, не встал, не протянул брату руку, хотя и Александр, похоже, не горел желанием ни жать руки, ни обниматься.

— Приветствую на Палладе, — губы Рикардо изогнулись в улыбке, которую только слепой принял бы за радушную. — Рад видеть, что твоя голова все еще на месте. Ознакомился с отчетами о твоих последних операциях, надо признать, презанятное чтиво.

— И тебе привет, — откликнулся Александр. — Заканчивай свою заготовленную речь, — и он, не дожидаясь приглашения, занял одно из кресел.

Я переступила с ноги на ногу. И что прикажете делать мне?

Я молча последовала примеру Александра и опустилась во второе гостевое кресло.

Рикардо же обиженно надул свои красивые губы:

— Вот как всегда, все портишь. Может, я хотел произвести впечатление на твою даму?

Меня пронзила злость.

— Я не его дама, — не сдержалась, — я его пилот.

— Ах, конечно, — ледяная улыбка резанула, словно нож, — но ведь одно другого не исключает, я правильно понимаю?

— Вы проницательны, — пробормотала я, сдерживая рвущуюся наружу ярость, тут же возненавидев этого человека до глубины души. Александр был прав, они ни капли не похожи, даже в начале нашего знакомства он не вел себя так цинично, и его целью никогда не было унизить собеседника.

— А она у тебя забавная, — сделал вывод Рикардо с таким видом, будто покупал новую лошадь. — Значит, это та самая землянка по обмену? Вот видишь, а ты не горел желанием связываться с землянами.

— Рикардо, — опасным голосом предупредил Александр.

— Ладно-ладно, — старший брат приподнял руки, — промолчу, — снова оценивающий взгляд на меня, а потом, наконец, серьезное: — Рад, что наши планеты сумели договориться.

— Это не может не радовать, — ответила я сдержанно.

После этого Рикардо потерял ко мне интерес и обратился уже к брату:

— Вообще-то я вызвал тебя по делу.

— Я догадался, — кивнул Александр. — Так что излагай, что ты там не смог передать мне со связным или с курьером.

— Хамишь, — спокойно заметил Рикардо.

— Это семейное.

Интересно, они всегда так общаются? Будто бы не родные люди, а враги, вынужденные общаться по делу.

— Мне нужна твоя помощь, — кажется, Рикардо пропустил последнюю фразу мимо ушей.

— Какого плана? — Александр тут же тоже сделался серьезным.

Рикардо переплел пальцы и немного подался вперед:

— У меня «утечка».

— Паранойя или факты?

— Еще раз назовешь меня параноиком, сошлю тебя патрулировать дальние границы, — предупредил президент опасно спокойным тоном. — Разумеется, факты. «Утечка» есть, причем на очень высоком уровне. Другого объяснения, каким образом карамеданцы узнают о наших планах даже раньше, чем мы успеваем приводить их в исполнение, у меня нет. Они заранее готовы к любому ответному ходу со стороны нас или Земли. Причем им известна информация, которая еще не обсуждала в широких кругах.

— Тогда с чего ты взял, что «утечка» не у земного командования? — в свою очередь поинтересовался Александр.

— А с того, что стоило мне начать копать, на меня за последний месяц было совершено уже три покушения. Многовато для случайного совпадения, не находишь?

Александр напрягся.

— Ты не пострадал?

Рикардо дернул плечом.

— Разумеется, не пострадал, моя охрана наивысшего класса… Ой, да брось, — беспокойство брата ему явно пришлось не по душе. — Покушения на мою жизнь давно стали любимой народной забавой. Последние лет пять меня пытаются прикончить с завидным постоянством, ты же знаешь. Но вот трижды за месяц — это уже наглость.

— Думаешь, свои?

Рикардо снова откинулся на спинку кресла.

— На самом деле, у меня три кандидата, — он принялся загибать пальцы, — министр обороны Добсон, главнокомандующий флота адмирал Бергман или же генерал Клавье, шеф СБ.

— Даже так? — протянул Александр.

— Именно так. Последняя секретная информация, дошедшая до Карамеданы, обсуждалась именно с этими троими, — глаза Рикардо блеснули: — Итог этой «утечки»: три сотни погибших, и это мы отделались малой кровью, потому что вовремя отступили.

Малой кровью… Вряд ли, осиротевшие семьи думали так же…

— Так чего ты хочешь от меня? — прямо спросил Александр. — Хочешь, чтобы я вернулся на Лондор и помог тебе с поисками «крысы»?

Сердце неприятно ёкнуло. Я-то думала, что у нас еще есть последний месяц…

— Ну уж нет, — скривился Рикардо, — ноги твоей не будет в моем штабе. В последний раз, когда я подпустил себя слишком близко, ты украл моего лучшего программера.

— Стив сам ушел.

— Вот и я о том. К тебе все уходят сами, а потом их от тебя уже не оторвешь. А чего стоил один твой Ригз! Я бы уже сделал из него полковника, так нет же, ходит у тебя в сержантах и радуется.

Для меня это стало новостью, я понятия не имела, что Райан предпочел службу на «Прометее» карьерному росту. А ведь Александр чуть было его не выгнал…

— Так что к моему штабу ты не приблизишься, — продолжал Рикардо, — мне больше делать нечего, как спасать свой персонал от твоего обаяния, — он снова сделался серьезным: — На месте попробую разобраться самостоятельно, у меня еще остались люди, в которых я уверен. Ты понадобишься мне в другом месте.

Глаза братьев встретились. Не знаю, что Александр прочел во взгляде Рикардо, но он тихо выругался, потом переспросил:

— Ты шутишь?

— А похоже, что я шучу? — изогнул бровь президент Лондора. — Наши данные льются Карамедане как из рога изобилия, а мы понятия не имеем о том, что происходит у них. Их командование обосновалось на небольшой планете империи…

— Эйдане, — кивнул Александр, явно понимая, о чем идет речь, — что-то слышал.

— Похвально, — хмыкнул Рикардо. — Так вот, я решил, что, возможно, обнаружить источник моей «утечки» будет проще, если потянуть за обратный конец нити.

— Это ты называешь «проще»?

Рикардо развел руками:

— Как вариант. Ты же понимаешь, я должен рассматривать все.

— Ладно, — Александр побарабанил пальцами по кожаной обшивке подлокотника. — У тебя есть план?

Рикардо поморщился:

— Будь у меня план, мне бы не понадобились твои мозги, которые, вынужден признать, иногда выдают блестящие идеи.

— То есть или туда, не знаю, куда, принеси то, не знаю, что? — усмехнулся Александр.

— Но-но! — возмутился Рикардо. — Куда идти, я обозначил весьма конкретно — на Эйдану.

Александр хмуро смотрел на брата, что-то мысленно прикидывая.

— Полная свобода действий? — уточнил он.

— Можешь там хоть плясать, — разрешил Рикардо, расходы покроем любые. — Эйдана — темная лошадка. Кроме того, ходят слухи, что именно там хранится большая часть запаса вооружения Карамеданской Империи, а мы понятия не имеем, что припасено у них на самом деле. Кстати, — он сделал вид, что только что вспомнил, но я ни миг ему не поверила, — карамеданцы, которым продал тебя Гаренье, направлялись как раз на Эйдану.

— Их выследили? Схватили? — оживился Александр.

Рикардо скромно опустил взгляд и принялся полировать ногти о рукав пиджака.

— Ну, как схватили, — протянул он. — Скажем так, до пункта назначения они не долетели.

Александр хмыкнул, Рикардо повторно развел руками.

У меня вообще создалось впечатление, что, несмотря на конфликты, браться неплохо понимали друг друга без слов.

— Итак, — подвел итог нынешний глава Лондора. — У тебя карт-бланш. Мне важен только результат.

— Имя предателя…

— …или его голова, — Рикардо выдал хищную улыбку.

— …и информация о реальном запасе оружия.

— Именно, — подтвердил старший брат. — И ни одной живой душе, кроме твоей команды, куда вы направляетесь.

— Вообще-то, я должен отчитываться перед министром Добсоном, — напомнил Александр.

Рикардо подарил ему долгий пронзительный взгляд.

— Нарушать правила тебе не впервой, — невозмутимо сказал он. — Никто — я повторяю — никто не должен знать о том, куда ты направляешься, пока я не выловлю «крысу».

Александр нахмурился еще больше, очевидно, снова читая слова брата между строк.

Повисло молчание.

— Ты предлагаешь мне «дезертировать»? — спокойно спросил Александр через некоторое время. Что-что-что? Я еле сдержала возглас удивления. — Я правильно понимаю?

— Совершенно, — на лице Рикардо появилась улыбка сытого кота. — Мы поссорились, ты послал меня к черту, взял свой корабль и улетел в неизвестном направлении. По-моему, складно. Всем известно, что у нас не самые хорошие отношения.

— Знаешь, твое предложение побыть дезертиром не улучшает наши отношения, — заметил Александр.

— Неужто дурная слава тебя заденет? — хитро прищурился президент. — Как только ты вернешься, я все улажу. Хочешь медаль? Будет.

— Куда я ее дену?

— А куда дел остальные?

— В ящик.

— Отлично, — Рикардо неожиданно развеселился. — Положишь туда же.

На этот раз Александр спорить не стал. Одной наградой больше, одной меньше — его мало интересовало. Зато он задал вопрос, который не успела озвучить я:

— А как же Морган? — легкий наклон головы в мою сторону. — Ты представляешь реакцию земного командования? Землянка на лондорском корабле, отказавшемся подчиняться приказу и ушедшем в свободное плавание?

— Ну, собственно, за этим я и пригласил вас обоих, — Рикардо адресовал мне персональную обворожительную улыбку, которая, впрочем, не произвела на меня впечатления. — Лейтенант Морган, вы готовы побыть предателем Родины в глазах своего командования до окончания операции?

Мне захотелось рассмеяться ему в лицо. Он бы еще похлопал ресницами, изображая невинность.

Я встретилась с ним взглядом. Ледяные жесткие глаза над улыбающимися губами. У меня создалось впечатление, что каждое слово, каждый жест этого разговора Рикардо продумал заранее. Кем он себя считает? Великим кукловодом? И так ли он далек от истины?..

— Если это в дальнейшем не отразится в моем личном деле и на моей карьере, — спокойно ответила я, копируя его улыбку. Уж что-что, но лицемерить я тоже умею.

— Разумеется, — медленно кивнул Рикардо, наглядно подтверждая серьезность своих слов и намерений. — Как только я получу нужные мне сведения, я свяжусь с Землей, ваше имя будет немедленно обелено. К сожалению, за время выполнения задания до вашей семьи может дойти не самая приятная информация, и поэтому я хочу, чтобы вы были к этому готовы.

К сожалению, но только не к твоему…

Как отреагируют мои родители, если до них дойдут сведения, что я сбежала на лондорском корабле? Отцу ведь, наверняка, сообщат…

Я покосилась на Александра, он тоже ждал моего ответа, и с куда большим интересом, чем Рикардо.

— Я все объясню им потом, — ответила я, сохраняя равнодушное выражение. — Как бы это ни выглядело, это в интересах моей Родины.

Рикардо сверкнул глазами:

— Похвально, — ему было бы наплевать, если бы я высказала возражения, но мое согласие ему понравилось. — Думаю, мы сработаемся, лейтенант.

Упаси меня, Боже, от сотрудничества с таким человеком.

Рикардо вздохнул, выглядя полностью довольным состоявшейся беседой.

— Итак, братец, я думаю, мы пришли к взаимопониманию? Задание у тебя есть. Свобода действий полная, мне важен только конечный результат.

— Как скажете, мистер президент, — съязвил Александр.

— Уже сказал.

— Что ж, полагаю, наш разговор закончен, — это не было вопросом, Александр поднялся.

— Да, — согласился Рикардо, — я сказал все, что хотел.

Я ожидала, что в этом холодной расчетливом типе все же есть что-то человеческое, что отправляя родного брата на рискованное предприятие, он хотя бы пожелает удачи или попросит быть осторожным. «Я сказал все, что хотел» — точно не прощание любящего брата.

Александр же окинул взглядом помещение.

— Как тут со звукоизоляцией? — спросил он.

— Полная, — ожидаемо сообщил Рикардо и тоже поднялся со своего места, нажал кнопку интеркома, дал короткую команду: — Выведите их! — а потом обошел стол и встал перед братом. — У меня завтра пресс-конференция, — предупредил он, — так что аккуратнее.

— Постараюсь, — усмехнулся младший Тайлер.

Я не сразу поняла, что они собираются делать, а через мгновение объяснения были уже не нужны. Стоило дверям поехать в стороны, как Александр без замаха ударил Рикардо кулаком по лицу.

— Иди к черту! — сопроводил он удар гневным восклицанием.

Голова президента Лондора мотнулась, как у тряпичной куклы, он схватился за скулу, глаза, мечущие молнии, превратились в щелки.

— Ты об этом пожалеешь, — прошипел он.

Дворецкий замер в дверях, часто моргая, и, кажется, не веря своим глазам.

— Чего стоишь? — Рикардо мастерски сделал вид, что только что его заметил. — Выведи их!

— С превеликим удовольствием, — процедил Александр, резко схватил меня за руку и потащил за собой к выходу.

Сказать, что я была в шоке, это ничего не сказать. Я ожидала чего угодно, но только не такого представления. Кажется, актерская жилка была сильна в обоих братьях. Не будь я свидетелем состоявшегося разговора от начала до конца, я бы ни за что не заподозрила, что последние пару минут — всего лишь инсценировка.

Выходя, я думала о том, что больше никогда в жизни не хочу видеть этого человека, тем более иметь с ним дело. Кукловод, для которого все остальные люди — марионетки.

2.

Я хмуро следила за тем, как Александр запирает дверь своего кабинета.

Стоило нам вернуться на «Прометей», Тайлер позвал меня сюда, отложив объяснения с командой на потом. Хотел поговорить? Но ведь мы могли остаться наедине в моей или его каюте. То, что местом для беседы был выбран именно рабочий кабинет, говорило о том, что предстоящий разговор обещает быть серьезным.

Не дожидаясь приглашения, я опустилась на стул для посетителей, чувствуя скованность и напряжение. Что-то подсказывало, что то, что я сейчас услышу, мне не понравится.

Александр, также молча, обошел стол и занял место хозяина кабинета.

Я следила за ним взглядом, как он отодвигает стул, садится, опирается локтями о столешницу, а потом опускает голову на руки, но все еще молчит.

Мне очень хотелось встать, подойти и обнять его, но я предпочла остаться на месте и прежде всего позволить ему сказать то, что собирался.

Тайлер поднял голову, лицо серьезное, глаза… усталые.

— Миранда, ты понимаешь, на что дала согласие?

Я пожала плечами: что тут непонятного?

— Отлично понимаю, — ответила, возможно, преувеличенно бодро.

— И понимаешь, что подумают о тебе земляне?

Вот сейчас я немного заволновалась.

— Рикардо ведь обещал, что объяснится с моим командованием. Он соврал?

— Конечно, нет, — Александр мотнул головой, будто это было самое нелепое предположение, которое только можно было бы сделать. — Что-что, а слово Рикардо держит всегда. Дело не в этом.

— Тогда в чем? — серьезность его тона уже откровенно пугала, и я до сих пор не могла понять, к чему он ведет.

— Земляне поверят лондорцу, будь он хоть самим президентом?

Тайлер не отводил от меня взгляда, а я вздрогнула, как от пощечины. Я слишком долго пробыла среди лондорцев, и я начала забывать об отношении к ним землян. Я позволила себе забыть слишком о многом…

— Сначала брат президента дезертирует вместе со своей командой, — убито озвучила я очевидные выводы, которые сделают у меня на Родине, — потом одумывается, возвращается, а президент, дабы не портить брату карьеру, заявляет, что тот вовсе не дезертировал, а выполнял секретное задание.

Александр кивнул:

— Именно так это и будет выглядеть.

Он был прав, и возразить мне было нечего. Сказала:

— Мы будем знать правду, это главное. Мое командование не решится открыто обвинять меня в чем-либо, чтобы не испортить и без того хрупкие отношения с Лондором. А на общественное мнение мне наплевать, ты же знаешь.

Тайлер вздохнул, отвел взгляд, побарабанил пальцами по столу.

— А давай представим, что это случилось бы на самом деле, — предложил он. — Я решаю бросить все к черту, послать куда подальше Лондор и Землю с их соглашениями и улететь со своей командой в какое-нибудь тихое местечко подальше от зоны боевых действий. Что тогда? Как бы при таком раскладе должна была бы поступить истинная землянка-патриотка?

Я сглотнула, уловив, к чему он клонит. Тем не менее, Александр ждал ответа, и я честно его дала:

— Патриотка должна бы была потребовать высадить ее на ближайшей станции, а затем связаться со своим командованием и доложить о происшедшем. В случае отказа отпустить ее добровольно, она бы устроила диверсию, а затем совершила побег.

Тайлер снова посмотрел мне в глаза, и я поняла, что он спросит еще прежде, чем он это озвучил. И мне чертовски захотелось, чтобы он этого не говорил.

— Миранда, когда срок твоего назначения закончится, ты вернешься на Землю?

Ну, вот и все. Я все эти дни ждала, когда же Тайлер поднимет эту тему, а он молчал. А теперь, когда эти слова были произнесены, мне адски захотелось отмотать пленку назад.

Прямой взгляд и прямой вопрос — они требовали такого же прямого ответа. Лгать — только не Александру.

— Да, — сорвалось с моих губ.

В его лице ничего не изменилось, но я была готова поклясться, что это спокойствие дорого ему стоило.

— Ты этого действительно хочешь?

— Нет, — так же честно ответила я, сама мысль о расставании сейчас казалась мне невыносимой. — Но это мой долг.

— Тогда ты должна уйти сейчас.

Мне захотелось зажмуриться, но я сдержалась. Я тоже могу выглядеть спокойной, когда мою душу разрывает на части.

— Что бы ни сказал Рикардо, — продолжал Александр, — что бы ни было написано в официальных отчетах, твоей репутации на Земле придет конец, ты станешь изгоем, и, что бы ты ни говорила, все до конца жизни будут считать, что ты «снюхалась» с лондорцами и предала Родину.

Мне хотелось возразить, возмутиться, заявить, что он ошибается, что все это напрасные опасения. Но я молчала. Тайлер был прав во всем, в каждом произнесенном им слове.

Я опустила глаза, уставилась на переплетенные на коленях пальцы. Я не знала ответов, но я точно знала одно:

— Я не уйду сейчас, — я снова вскинула голову и встретилась с ним взглядом. — Не сейчас, — повторила тверже.

— Миранда, двадцать шесть дней, — значит, он тоже считал! — Всего двадцать шесть. Легче не станет… Если ты намерена уйти, — добавил Александр, выдержав паузу.

— А у меня есть выбор? — вскинулась я, не видя смысла сдерживаться. — Я хочу остаться с тобой больше всего на свете, но что я могу? Мое назначение закончится, и мой долг вернуться и предстать перед командованием. Если меня спросят, хочу ли я вернуться назад и продолжить службу у вас, готова ли, я скажу «да», и с радостью вернусь, да что там, прибегу, распевая победные песни. Но если мне этого не предложат, я не смогу оспорить приказ. Меня могут возвратить на земные корабли, а могут отправить на другое лондорское судно, и я обязана буду подчиниться. Я, прежде всего, солдат, а только потом женщина.

Ну вот, сказала.

— Ты можешь подать в отставку у себя, — Александр говорил все тем же спокойным тоном. — Захочешь, поступишь на службу у нас. Это неважно, все можно решить. Но ты можешь остаться со мной.

Я опешила.

— Это, что, что-то вроде предложения руки и сердца?

Александр едва заметно скривился от моей формулировки, но это и то было облегчением: наконец-то, хоть какое-то проявление эмоций из-под капитанской маски.

— Что-то вроде. Можешь называть так.

— Нет, так не пойдет, — возмутилась я. — Ну а ты? Разве ты не можешь бросить Лондор? Отправиться со мной на Землю? А?

У Тайлера дернулся уголок губ, как будто он хотел рассмеяться, но так и не рассмеялся.

— И что меня там ждет?

Он больше ничего не сказал, но этого и не требовалось. «Все лондорцы — враги» — было не только моим личным девизом, но и убеждением всей моей планеты. Я ведь прекрасно помнила ситуацию на Одине-III, когда ко мне прицепились земляне, думая, что я лондорка. Если бы Александр оказался настолько глуп (или ослеплен любовью, не знаю) и принял бы мое предложение, что бы ждало его на Земле? Вечная опала? Никакой работы? Вся его жизненная энергия, талант — куда все это? Спустить все это в трубу? Ради чего? Ради меня? Он прав, это даже не смешно.

А ведь Александр не предлагал мне зеркальной ситуации. Он предлагал мне продолжение той жизни, которой я действительно наслаждалась в последние месяцы, предлагал мне службу на «Прометее», полеты и… себя.

Я почувствовала, как кровь прилила к лицу. Опустила глаза.

— Прости, — прошептала я, испытывая жгучий стыд.

— Морган, Морган, что же мне с тобой делать, — пробормотал Александр, но, к моему удивлению, весело, а не обиженно.

Я с опаской подняла глаза и посмотрела на него: нет, совершенно точно, не обиделся и не разозлился.

— Ладно, нет, так нет, — бодро подвел итог Тайлер. — Давить на тебя в этом вопросе точно не собираюсь.

— А если по истечении двадцати шести дней я все же решу уйти? — сама не знаю, зачем я это спросила, наверное, всему виной мое природное упрямство.

Александр криво улыбнулся:

— Прикую тебя к койке в своей каюте, — потом все же посерьезнел: — Куда я денусь? Естественно, я тебя отпущу.

Как отпустил свою бывшую жену… Как он сказал тогда в пустыне: «Когда видишь в глазах любимого человека непоколебимое желание уйти, объяснения и долгие разговоры уже ничего не изменят». Почему-то эта фраза отчетливо въелась в память. Отпустит, в этом я не сомневалась. И я стану еще одной бездушной женщиной, разбившей ему сердце. Вот только, в отличие от меня, Элизабет, его не любила.

Я встала, обошла стол и без зазрения совести устроилась у него на коленях, а потом крепко обняла.

— Мне плевать на репутацию, — сказала я, нарушая повисшее молчание, — я всегда была изгоем, мне не привыкать. Но я очень тебя прошу, дай мне эти двадцать шесть дней, которые у нас остались. Не хочу и не могу сейчас ничего решать.

Как странно, до этого разговора мне казалось, что я абсолютно уверена в своем намерении уйти, а сейчас, когда я вдруг осознала реальность и последствия этого решения, я поняла, что на самом деле ничего еще не решено. Но переступить через пятнадцатилетнюю ненависть, живущую в моем сердце, и принять Лондор? Смогу ли я? Даже ради Александра?

— Хорошо, — пообещал Тайлер, — В таком случае, мы отправимся на задание, а с последствиями будем разбираться потом.

— Хорошо, — эхом повторила я. Эти двадцать шесть дней нужны были мне как воздух.

* * *

Не знаю, сколько мы так просидели, молча и просто обнявшись, а потом я, как всегда все испортила.

— Почему так, — задала я, как мне казалось, риторический вопрос, — в «Тринадцатилетней войне» погибло множество людей с обеих сторон, но лондорцы по-прежнему лояльны к землянам, а земляне ненавидят лондорцев?

Я почувствовала, как руки Александра напряглись на моей спине. Что я такого сказала?

— Не стоит об этом.

— Не поняла, — я подняла голову, чтобы встретить взгляд человека, знающего больше меня и явно не желающего делиться этой информацией со мной. — Объясни.

Тайлер закатил глаза, делая вид, что я превращаю муху в слона.

— Ерунда, забудь.

Ну уж нет, в этот раз я так легко не сдамся.

— Каждый раз, когда разговор заходит о «Тринадцатилетней войне», ты бросаешь фразы, значение которых я не понимаю, а объяснять отказываешься, то переводя тему, то сводя все в шутку. Ты, правда, думаешь, я не замечаю? — я говорила спокойно, но прожигала его взглядом. Эти недомолвки уже порядком затянулись, и я нуждалась в ответах.

Кажется, Александр понял, что я не шучу.

— Дело не в самих землянах, — сказал он, уверена, тщательно подбирая слова, — дело в вашем правительстве. Политика.

Я нахмурилась:

— Все еще не понимаю.

Взгляд Александра пробежал по кабинету, словно пытался за что-то «зацепиться» и в очередной раз перевести тему, чтобы уйти от ответа. Я терпеливо ждала, когда же до него дойдет, что я абсолютно серьезна.

Кажется, понял.

— Эту политику Земля начала еще в шестисотом году, — год начала «Тринадцатилетней войны», — и продолжает ее до сих пор. Поддерживает ваш патриотизм, так сказать.

Я моргнула. О чем он? Как может лондорец знать о политике моей планеты больше меня?

— И что же наше правительство от нас скрывает? — со скептицизмом в голосе поинтересовалась я.

Александр смерил меня взглядом и спокойно констатировал:

— Мы поссоримся.

— Почему?

— Потому что ты мне не поверишь.

Еще загадочнее. До сих пор Тайлер был единственным, кому я верила безоговорочно. Что такое он мог сказать, чтобы я решила, что он лжет?

— Позволь мне самой решать, — твердо ответила я.

Я слезла с его колен, отошла и уселась на краю стола, чтобы лучше его видеть. Александр тоже встал, прошелся по кабинету.

Я давно заметила, что когда он думает, начинает расхаживать взад-вперед. Что же теперь? Снова подбирает слова, вот что!

— Что послужило поводом к «Тринадцатилетней войне»? — спросил он меня очевидный, как мне казалось, факт.

Я пожала плечами, не понимая, к чему это сейчас.

— Лондор напал на пассажирский лайнер «Одиссей». На борту было двести человек.

— Двести двадцать один, — поправил Александр, ясно давая понять, что осведомлен об этом событии лучше, чем я.

— Хорошо, — я начала злиться, — двести двадцать один. Какое это имеет принципиальное значение?

Расхаживающий до этого Тайлер поравнялся со мной, сидящей на столе, и остановился прямо напротив.

— Значение имеет то, что не лондорские истребители сбили «Одиссей».

Я замотала головой. Это же бред, полнейший бред. Об этом даже написано в учебниках истории: лондорцы сбили «Одиссей», Земля объявила войну.

— Тогда кто? — я с вызовом вскинула подбородок. — Карамеданцы? Альфакритяне?

Александр все еще стоял передо мной, заложив руки за спину. Он покачал головой:

— Не они.

— Тогда кто же?

— Земляне.

Это заявление вызвало у меня приступ хохота. Большей чуши я еще в жизни не слышала. Земляне сбили пассажирский лайнер с собственными согражданами, а потом обвинили во всем Лондор, который якобы оказался невинной жертвой, так, получается? Чушь!

Тайлер по-прежнему стоял передо мной и не сводил пристального взгляда. Он был прав, я ему не верила, но выражение его лица, взгляд, даже поза — все это говорило мне, что Александр не врет.

Мой смех прекратился так же внезапно, как и начался.

— Это бред, — прошептала я, голос куда-то пропал.

Убедившись, что я его снова внимательно слушаю, Тайлер опять заходил по кабинету:

— Это были учения. «Одиссей» зацепили случайно. А на Лондор Земля давно точила зуб за то, что он стал вытеснять ее на политической и экономической арене. Лондор обвинили в гибели «Одиссея» и пошли на него войной.

— Что значит «обвинили»? — я попыталась найти весомые аргументы. — Должна была быть проведена экспертиза обломков.

— Она и была проведена, — спокойно ответил Александр голосом человека, уверенного в своей правоте, — позже. Естественно, Лондор к обломкам не подпустили, никого не подпустили, но оказалось, что участок трагедии плохо очистили. Обломки разлетелись очень далеко, а через некоторое время успели отдрейфовать еще дальше. Исследователь-энтузиаст с Альфа Крита сумел собрать их и предоставил доказательства, что «Одиссей» был сбит снарядами, которые были только в арсенале Земли.

— И что ответила на это Земля?

— То, что снаряды можно было украсть.

— И, по-твоему, твоя планета не могла этого сделать? — уцепилась я за соломинку.

— Миранда, — Тайлер снова остановился, — на кой черт моей планете это делать? Зачем Лондору пассажирский лайнер? Чтобы объявить Земле войну? Так это можно было сделать и так.

— Ерунда! — я отчаянно замотала головой. — Ты хочешь сказать, что ты знаешь правду, а все остальные понятия о ней не имеют? Так не бывает!

— Правду знает вся Вселенная, — голос Александра прозвучал жестко, — все, кроме, как оказалось, большинства землян.

— Даже в учебниках истории…

Он не дал мне закончить.

— В земных учебниках истории?

— Не верю, — не сдавалась я, — этого просто не может быть.

— Хорошо, — Тайлер кивнул своим мыслям, взял с полки какой-то диск, подошел к столу, включил компьютер и вставил в него диск. На возникшем экране высветился текст. Он пролистал вниз, пока не нашел то, что искал, и только потом поднял на меня глаза: — Иди сюда, — указал мне на свой стул, — иди-иди, — повторил он, видя мое замешательство, — садись.

Я подчинилась, не понимая, что он задумал. Села.

— Читай, — коротко приказал Александр, а сам отошел от меня, чтобы не мешать.

Я впилась глазами в текст. Это оказался учебник истории, и в открытой главе говорилось как раз о том, о чем мне только что рассказал Тайлер. «…Добровольный исследователь Дийогу Кредо собрал разлетевшиеся обломки и установил…»

Я решительно оттолкнулась от стола.

— Это лондорский учебник! С какой стати мне верить ему?

Но мне не удалось его подловить.

— Посмотри автора, — посоветовал Александр, — этот учебник выпущен на Поллаке.

Я хмуро смотрела на него, не произнося ни слова, но вся моя поза говорила об одном: «не верю».

Тайлер прошел к полке, достал еще несколько дисков.

— Альфа Крит, — он подбросил диск, и тот с грохотом упал передо мной на стол, — Гиамма, — следующий. От столкновения каждого нового диска со столешницей я вздрагивала, как будто меня били. — Кронс… даже Карамедана.

— Ну и что! — я вскочила со стула. — Не верю! Откуда у тебя такая коллекция нужных книг? Может быть, специально, чтобы показать мне их в нужный момент и запудрить мозги?

Александр не шелохнулся, так и стоял, только изогнул бровь и, не моргая, смотрел на меня. Я и сама понимала абсурд моего последнего заявления. Но поверить, признать, что моя Родина водила меня и моих соотечественников за нос столько лет…

Я зажмурилась, руки сами собой сжались в кулаки.

— Я. Не. Могу. В. Это. Поверить, — четко, с расстановкой, произнесла я.

— Я предупреждал, — напомнил Тайлер. — И я понимаю, и поэтому старался обойти эту тему.

— Но не обошел, — обвинила я.

Что, если он специально все это придумал, подделал книги? Зачем? Чтобы обмануть, заставить меня возненавидеть свою Родину, предать ее и остаться с ним? Это был бы логичный вывод, логичные действия человека, желающего удержать другого любой ценой. Но это же Александр… Нет, заподозрить в подобном я его не могла.

— Я никогда не врал тебе, — он словно прочел мои мысли.

Я это знала.

Помолчала, покусала губу.

— Мне нужно время, — сказала, наконец.

А еще мне нужны время и доказательства, которые я должна получить без его помощи.

Александр пожал плечами.

— У тебя есть столько времени, сколько тебе потребуется, — продолжать доказывать мне свою правоту он явно желанием не горел.

Я благодарно кивнула.

* * *

Свои доказательства я попыталась получить тем же вечером.

По графику было мое дежурство по камбузу, поэтому никто не удивился тому, что я задержалась, а не ушла вместе со всеми.

Выполнив всю необходимую работу и запустив роботов-уборщиков, я подсела за стойку к Кули.

— Глеб, из-за чего началась «Тринадцатилетняя война»? — спросила я в лоб.

Кок нарезал овощи, но отложил нож и удивленно поднял на меня глаза:

— Это вопрос с подвохом?

Я покачала головой:

— Просто ответь.

— Ладно, — Кули посмотрел на меня, как на сумасшедшую, разве что пальцем у виска не покрутил. — Во время учений земляне сбили свой же пассажирский лайнер, а представили все так, что это сделал Лондор, и объявили войну. Когда открылась правда, война была уже в разгаре.

Я опустила глаза.

— Понятно.

— Морган, да что с тобой? — недоумевал кок. — На тебе лица нет. Я что-то не то сказал?

Не то, в том-то и дело. Вы все говорите совсем не то, что я хочу услышать…

— Нет, все нормально, — соврала я, спрыгивая с высокого стула. — Спокойной ночи, потом поболтаем.

— Пока, — растерянно пробормотал Глеб, но не стал спорить.

Доказательство я получила одно: лондорцам известна именно та версия, которую мне изложил Тайлер. Считала ли я, что Александр соврал сам и подговорил экипаж поддержать его? Определенно, нет. Он бы никогда так со мной не поступил. Следовательно, Тайлер сам верил в то, что говорил.

Но кто сказал, что своих граждан обманывает Земля? Возможно, именно Лондор заставил своих поверить в эту сказку, дабы обелить собственное имя.

Мне, определенно, нужны были доказательства, но только не те, которые я могла бы получить на «Прометее». Да, не от лондорцев.

* * *

Я пришла к каюте Тайлера и еще несколько минут переминалась с ноги на ногу возле нее.

Было уже поздно, большинство членов экипажа легли спать, но я знала, Александр в такое время никогда еще не ложится.

Я чувствовала себя ужасно, вышло так, что мы, действительно, почти поссорились. От этого на душе было скверно. Я ведь еще четыре месяца назад решила для себя, что противостояние Земли и Лондора, и мои эмоции по поводу «Тринадцатилетней войны» не имеют никакого отношения к моим чувствам к Александру. Есть только я и он, все остальное, когда мы вместе, не важно.

Я постучала.

Замок его каюты давно был настроен на мою ладонь, но сегодня я чувствовала, что должна предупредить о своем приходе.

Он открыл почти сразу, ровно через такой промежуток времени, какой потребуется, чтобы встать с койки и дойти до двери.

Александр застыл на пороге, подперев плечом дверной косяк, и просто смотрел на меня, не произнося ни слова. Я все же ошиблась, видимо, он собирался ложиться, потому как был без футболки. Лицо усталое.

— Ты не спросил: кто там, — сказала я первое, что пришло в голову.

Тайлер дернул плечом:

— Я знал, что это ты.

Я криво улыбнулась:

— Не удивился, что я постучала?

— Удивился, что ты вообще пришла, — признался Александр.

Больше ничего не нужно было говорить, я и так видела, что мне здесь рады, — по глазам.

Я просто обвила его шею руками и поцеловала, а потом подтолкнула внутрь каюты, в которой я уже несколько месяцев чувствовала себя как дома.

Все-таки отношения Земли и Лондора не имеют к нам никакого отношения.

 

3

С памятной встречи с Рикардо Тайлером прошло три дня, еще трое суток из отмеренных нам на тот момент двадцати шести. Стало быть, оставалось всего двадцать три, чуть больше трех недель…

Я сидела на койке по-турецки и уже второй час наблюдала, как Александр мечется по каюте. По корабельному времени было уже далеко за полночь, но ложиться спать он, кажется, не собирался.

Тайлер вообще почти не спал эти дни, пытаясь придумать план проникновения на Эйдану, но ни одной стоящей идеи так и не появилось. Он несколько раз собирал команду, выслушивал варианты, которые они могли предложить, но решительно отметал их все, как не годящиеся.

Помню, Райан предложил прикинуться бродячими артистами, Клавдия — ремонтной бригадой, но что именно ремонтировать, зачем, и почему карамеданцы не смогли бы найти местных мастеров, так и не пояснила.

Александр мрачнел на глазах, выслушивая новые идеи, каждая безумнее другой. Как и всегда перед выполнением задания, они запирались вместе с Эшли, но в этот раз и эти посиделки не давали результатов. Как попасть на закрытую территорию, втереться в доверие и не вызвать подозрений, не знал никто.

Глаза предательски слипалась. Разумеется, я могла бы отправиться в собственную каюту и спокойно лечь спать, но я не уходила, а меня не гнали. Честно говоря, я вообще не была уверена, что Тайлер замечал мое присутствие, расхаживал из угла в угол, заложив руки за спину, молча, смотря куда-то себе под ноги.

Я тоже молчала, боясь спугнуть верную мысль. Пробовала читать, но чтение не пошло, мысли скакали от конфликта «Земля-Лондор» до способа проникновения на Эйдану. И у меня не было ответов ни на один из этих вопросов.

— Тебе нужно поспать, — не выдержала я, наконец.

— А? — Александр на мгновение остановился и взглянул на меня так, будто только что увидел. Под глазами уже очевидные круги от недосыпа, сами глаза красные.

Я вздохнула и терпеливо повторила:

— Я говорю, тебе нужно поспать. В усталую голову хорошие идеи не приходят.

— Не скажи, — возразил Тайлер, — идеи не спрашивают, когда им приходить, — но все же частично сдался, прекратил свое хождение и опустился на край койки.

Я придвинулась ближе, сначала обняла со спины, потом стала массажировать плечи.

— Расслабься, — распорядилась, хлопнув ладонью между лопаток.

— Угу, — пробурчал Александр, явно ни на минуту не прекращая работу мысли.

— А как обычно вы придумываете план действий? — спросила я, пытаясь хоть как-то его отвлечь. По правде говоря, я никогда этим не интересовалась, принимая решения капитана как должное.

— Обычно? — вздохнул Тайлер. — Обычно мне выдается эдакий «полуфабрикат»: что делать, где, если работа под прикрытием, то легенда. Нам остается только исполнение, проработка деталей.

— Хочешь сказать, сущие мелочи? — фыркнула я. Та работа «Прометея», которую я видела за эти месяцы, для меня определенно не подходила под такое определение. Может, им и давали «легенду», но Александр и Эшли прорабатывали план сами от начала и до конца, и, не могу не признать, их идеи всегда были блестящи.

— Иногда мелочи, иногда нет, — согласился Тайлер. Мне показалось, он слишком сам себя вымотал, чтобы спорить. — Но факт остается фактом, сейчас у нас ни черта нет.

— Да уж, загадал Рикардо загадку, — пробормотала я.

— У тебя не появилось идей? — Александр повернул ко мне лицо вполоборота.

— Ты спрашивал меня об этом час назад. И за час до этого.

Тайлер хмыкнул:

— И спрошу через час.

— Через час ты должен уже спать.

— Ты сегодня строга, моя старушка… Уй! — он дернулся и потер бок, куда я его бессовестно ткнула.

— Я предупреждала не звать меня старушкой, — напомнила я опасно ласковым тоном.

Александр покосился на меня.

— Давай я упаду к тебе в ноги и буду молить о прощении, когда мы все-таки найдем решение? — съязвил он.

Тайлер? Молить о прощении? Очень смешно.

— Так уж и быть, — милостиво разрешила я.

Он снова замолчал и задумался. Да уж, план не сработал, задать шутливый тон не удалось.

Я перестала разминать его плечи и просто обняла сзади, прижавшись щекой к спине. Мне очень хотелось помочь, но в голову ничего не приходило, как я ни старалась.

— Мне кажется, мы уже обсудили все возможные варианты, — сказала я, — и все они оказались… невозможными.

— Безвыходных ситуаций нет, — не согласился Александр, — если мы не нашли выход, значит, просто ищем не с той стороны.

— Предлагаешь искать черный ход? — хмыкнула я.

— Что-то вроде того.

Наверное, я никогда не перестану поражаться оптимизму и целеустремленности этого человека.

— Карамеданцы просто так не пустят на свою планету, — принялась рассуждать я вслух, — тем более, если они организовали там штаб и склад основных запасов вооружения. Да что там, они бы родную бабушку обыскали, заявись она к ним в такой ситуации.

Я почувствовала щекой, как напряглись мышцы на его спине. Что? Что я такого ляпнула на этот раз?

— Миранда! — он повернулся ко мне всем корпусом, так резко, что я, внезапно потеряв опору, чуть не рухнула носом в покрывало, но руки Александра уже легли мне на плечи и удержали. Я с удивлением встретила горящий взгляд только что совершенно потухших глаз и победную улыбку.

— Да что?..

Я не договорила, руки Тайлера уже переместились, он обхватил мое лицо ладонями и жарко поцеловал.

— Миранда, ты гений! — выдохнул он, оторвавшись от моих губ.

Я часто моргала, ничего не понимая, а Александр сорвался с койки и ухватил с прикроватной тумбочки наручный коммуникатор, который успел снять еще час назад.

— Стив, ты не спишь?

— Еще нет, — мгновенно откликнулся Кленси, — время детское, — мне захотелось казать, что он и есть еще ребенок, но я воздержалась от комментариев. — А что? Ты что-то «поймал»?

— Не я, Морган.

— Я? — я растерянно ткнула себя пальцем в грудь. Я? Когда это?

— Внимаю, — тем временем заинтересовался программер. — Что делать?

— Поднимай карамеданскую базу погибших, — распорядился Александр, — она должна быть в свободном доступе. Ищи родственников умерших, которые живут на других планетах и могли бы захотеть приехать почтить память усопших.

— Ого! — Стив восхищенно присвистнул. — А это идея! Сделаю.

— Спасибо, — поблагодарил Тайлер и прервал связь.

Когда он повернулся ко мне, его глаза все еще блестели. Никаких признаков безнадежности во взгляде, вот таким я и привыкла его видеть, вот таким Александром Тайлером я восхищалась.

— Это была полностью твоя идея, — внесла я ясность, не желая незаслуженной похвалы. — И, должна признать, это может сработать.

— Если Стив найдет то, что нам нужно, непременно сработает, — уверенно заявил Тайлер. — И не важно, чья это была идея, — добавил он.

* * *

Меня разбудил сигнал вызова. Пока я пыталась сообразить, что происходит, Александр уже вскочил и взял коммуникатор.

— Разбудил? — тут же раздался из динамика голос Кленси.

Тайлер зажмурился и потер глаза, явно пытаясь проснуться, но ответил совершенно бодро:

— Нет, Стив, я весь внимание.

Я успела приподняться на локтях, и теперь с выдохом рухнула обратно на подушку. И как Александру только удается так быстро переключаться на работу?

— Я кое-что нашел, — тем временем сообщил довольный программер. — Ты был прав, эта идея — золотая жила.

— А конкретнее?

— А, да, отвлекся, — извинился Стив и заговорил серьезнее: — Родственников много, троюродных бабушек-тетушек я отсеял сразу. Нашел-таки идеальный вариант. Есть один парень, подходит по параметрам. Зайдешь, все покажу?

— Уже иду, — Александр, и правда, уже одевался одной рукой, держа коммуникатор во второй. — Дай мне пять минут.

— Хор, жду, — отозвался Кленси, громко зевнув, а потом отключался.

Я посмотрела на часы — ранее утро, но при учете, во сколько мы легли, проспать нам удалось всего несколько часов.

— Кажется, кто-то не спал всю ночь, — уважительно заметила я.

Тайлер пожал плечом, бросив на меня короткий взгляд:

— Стив тот еще оболтус, но свое дело знает, а когда надо, выкладывается по полной… Не скучай, — он наскоро поцеловал меня в щеку и скрылся а дверью.

Что ж, кажется, время отдыха прошло, задание, данное Рикардо, вступает в силу.

* * *

О находке Стива экипажу сообщили на общем сборе в конференц-зале тем же вечером.

Просматривая списки, Кленси наткнулся на некоего карамеданского адмирала Эндрю Гиббса, погибшего в прошлом месяце. База данных выдала информацию, что у этого человека есть тридцатиоднолетний сын, покинувший с матерью Карамеданскую Империю в возрасте семи лет после развода родителей и в настоящий момент проживающий на Альфа Крите.

— По официальным данным в последние годы Энтони Гиббс Альфа Крит не покидал, — сообщил программер. — Виделся ли он с отцом и поддерживал ли с ним отношения, инфы нет. На похороны точно не ездил. Вот, — Кленси взял пульт, нажал несколько клавиш, и над столом появилось голографическое изображение, — знакомьтесь, Энтони Гиббс собственной персоной.

Я чуть склонилась вперед, всматриваясь в фото. Молодой темноволосый человек, лицо открытое, приятное, голубые глаза… Стоп! Глаза!

— У него глаза голубые, — озвучила я вслух свою мысль.

Если Александр рассчитывал выдать себя за сына покойного адмирала, который, по самой оптимистичной версии, с детства не бывал на родине, все равно, вполне могли найтись те, кто знал его еще ребенком. Да, люди взрослеют, черты лица меняются, но цвет глаз-то нет. А сочетание светлых глаз и темных волос всегда привлекает внимание и запоминается.

— Ерунда, — отмахнулся Тайлер, — линзы все решат.

Я подарила ему хмурый взгляд, поджав губы. Линзы, действительно, могут все «решить», например, если сдвинутся в самый ответственный момент. А еще контактные линзы имеют способность выпадать.

— Самое главное сейчас выяснить, бывал ли этот Энтони на Эйдане и в каких отношениях с отцом находился, — вставил Эшли, тоже не видя особой проблемы в разнице цвета глаз.

— Ух ты! Значит, держим курс на Альфа Крит! — воодушевился Ригз. — Никогда там не бывал. Говорят, там… — Райан осекся под тяжелым взглядом Александра, поднял руки ладонями от себя. — Помню, никакого алкоголя, на борт ничего не проносить.

Тайлер удовлетворенно кивнул, потом пояснил для всех:

— Я уже дал распоряжение Мэтту, действительно, держим курс на Альфа Крит. Во-первых, на месте Стив сможет покопаться в их базах данных, во-вторых, можно встретиться непосредственно с самим Гиббсом и что-нибудь выяснить.

— А что мы знаем о нем на данный момент? — задала Клавдия вопрос, который хотела, но не успела озвучить я.

— Стив? — Александр передал слово программеру.

— Момент, — Кленси «поиграл» клавишами, фото на голографическом экране уменьшилось и плавно съехало в сторону, а на черном фоне появились белые буквы досье. — Женат, детей нет, — озвучил Стив основные пункты, — работает тренером по фитнесу, — он хмыкнул, — спортивный парень. Тааак-с, есть номер паспорта, номер страховки, адрес. Альфакритчики не спецы по обеспечению безопасности конфиденциальных данных, — самодовольно пояснил программер, видя удивления на лицах, — вытащил инфу на раз-два.

— Не хвались, — фыркнула Клавдия, — мы тут все специалисты в своем деле.

Кленси смутился и покраснел, а Лора подарила Клавдии обиженный взгляд, а Стиву поддерживающую улыбку. Ну надо же, кажется, наша пара молодежи опять воссоединилась, то-то пилот снова не кажет носа из рубки…

— Кто будет мериться способностями, может пойти прогуляться, — призвал к порядку Александр, и в его тоне явственно прозвучали стальные нотки. Клавдия тут же потупила взгляд, демонстрируя, что спорить с мнением капитана не собирается. — Отлично, — кивнул Тайлер, — миритесь, и не отвлекайтесь.

Я еле сдержала смешок, как в детском саду, честное слово. Когда касалось дела, экипаж «Прометея» был дружным и собранным, а также готовым умереть друг за друга, но иногда мне казалось, что я нахожусь в сумасшедшем доме, а не на военном корабле (тут с момента первой встречи мое мнение не изменилось).

— Итак, Альфа Крит, — подвел итог Александр.

— Пять дней пути, — подсказала Стэнли, — три «окна».

— Есть у кого-нибудь вопросы?

Вопросов не было, и Тайлер распустил команду заниматься своими делами. Я вышла вместе со всеми, а он остался в конференц-зале с Эшли и Кленси.

Пять дней пути… Мы прибудем на Альфа Крит за две недели до окончания моего официального срока службы на «Прометее».

Мы больше не поднимали тему «Тринадцатилетней войны», но она, естественно, так и не шла у меня из головы. Я перекопала всю имеющуюся на «Прометее» литературу, и вся она полностью подтверждала то, что сказал мне Александр. Но так просто я сдаваться не собиралась, я упорно верила своей Родине, и была уверена, что, так или иначе, я найду, как объяснить написанное в учебниках.

В этой ситуации путешествие на Альфа Крит стало подарком, и я обрадовалась ему ничуть не меньше, чем Ригз. Независимая планета, никогда не вступавшая ни в одну коалицию, а во времена «Тринадцатилетней войны» четко держащая нейтралитет между Землей и Лондором. Там-то я непременно найду ответы.

* * *

— Ты не боишься? — спросила я.

Александр что-то изучал в своем планшете, я лежала рядом и гладила примостившегося под боком Хряща. Казалось бы, милый семейный вечер, если не задумываться о том, что официально наш корабль значится «дезертиром», а сами мы собираемся сунуться в самое логово врага.

— Что это на тебя нашло? — удивился Тайлер, откладывая планшет.

— Не знаю, — так как я лежала на боку, пожала только одним плечом. — Нехорошее предчувствие.

— Как-то не замечал за тобой экстрасенсорных способностей, — съязвил Александр.

— А я замечала, — я села и повернулась к нему, — в последний раз, когда у меня было плохое предчувствие, мы как раз подошли к Альбере, где тебя похитили.

Аргумент действия не возымел. Тайлер закатил глаза к потолку:

— Еще меня чуть не убили на Кронсе в прошлом месяце, и что-то твое предчувствие молчало.

Я снова пожала плечами. Возразить мне было нечего. К тому же я уже поняла, что возможность погибнуть существовала практически на всех заданиях, которые поручали «Прометею».

— Ты собираешься сунуться на Эйдану один? — спросила я, не сводя с него серьезных глаз.

— Мы еще ничего толком не выяснили о Гиббсе, — напомнил Александр. — Если этот вариант подойдет, то да. А с кем еще может прибыть на родину скорбящий сын? С другом? С группой поддержки? С охраной?

Я выдержала его взгляд, не перебивая, а потом твердо ответила:

— С женой.

Тайлер помолчал.

— Вообще-то, я не собирался брать тебя на Эйдану, — признался он.

— Почему? — я с вызовом вскинула подбородок и ответила сама: — Потому что там будет слишком опасно, вот почему.

— Ты не оперативник, ты пилот. Сама мне все время это твердишь. И Клавдия сегодня сказала правильно, мы все специалисты в своих областях.

— На Сьере я справилась.

Но и этот довод был отвергнут, Александр покачал головой:

— Не спорю. Но я не собирался брать тебя и туда, так вышло из-за травмы Лоры, ты знаешь.

Я хмыкнула, помолчала.

Я уже давно уяснила, что криками и выдвижением требований от Тайлера ничего не добиться, действовало только одно — аргументы.

— Помнишь, — сказала я, — когда Эшли был против, чтобы я спускалась в подземелье на Сьере, потому что волновался за меня? Помнишь, что ты сказал?

На плохую память он никогда не жаловался, поэтому повторил практически дословно:

— Я сказал, что мне нужен солдат, а не домашний любимец, и предложил завернуть тебя в пакет и отправить посылкой на Землю, если он и дальше собирается тебя оберегать.

— А не это ли сейчас делаешь ты сам? — спросила я, смотря ему прямо в глаза. — Давай абстрагируемся от нас и наших отношений. Ты прав, скорбящий сын не поедет помянуть своего отца с другом, соседом или коллегой, только с семьей. А семья у нас кто? Жена, — я загнула один палец, начиная отсчет доводов в пользу моего предложения. — Отправляться на вражескую территорию одному без всякой поддержки слишком опасно. Нужен хотя бы один напарник, — второй палец. — Таким образом, мы возвращаемся к «жене». Кто мог бы выступить в этой роли? У нас в экипаже всего три женщины. Клавдия? Не смеши, никто не поверит в то, что вы пара. Лора? Ну, допустим. И я. А теперь объективно? Кто лучше справится с ролью твоей жены: Лора или я? Не ты ли как-то читал мне лекцию о том, что можно говорить все, что угодно, но реакции тела подделать гораздо сложнее? — я торжественно загнула третий палец и покрутила рукой перед его носом.

— Долго придумывала аргументы? — мрачно спросил Александр, перехватывая мою руку за запястье и убирая подальше от своего лица.

— Весь день, — честно призналась я.

Тайлер несколько секунд испепелял меня взглядом, потом сдался:

— Хорошо, логика в твоих словах есть, — я не успела расплыться в победной улыбке, как он продолжил: — Но!..

— Какое еще «но»? — возмутилась я, мне казалось, что я все предусмотрела.

Сколько раз я уже зарекалась пытаться предугадать реакцию Александра, и вот опять попалась.

— Меня интересует, зачем ты так рвешься на Эйдану? Так печешься о задании? — он красноречиво изогнул бровь. — Жаждешь выслужиться? Принести пользу отечеству? Посмотреть Карамеданскую Империю, наконец?

Я почувствовала, как кровь прилила к лицу. Да уж, я ведь сама только что рассуждала о том, что служба превыше всего, и личные отношения не при чем…

— Я не хочу отпускать тебя одного, — пробормотала я, опустив глаза.

— Нет, так не пойдет, — Тайлер протянул руку и приподнял мое лицо за подбородок, вынуждая посмотреть на него. — Ты меня убедила. Если информация об Энтони Гиббсе подтвердится, мы полетим на Эйдану вдвоем, но, — снова это «но», будь оно неладно, — но наши личные отношения должны остаться на «Прометее». Это задание, служба. Если ты будешь чересчур волноваться за меня и опекать… — он не окончил предложения, но это было и не нужно.

— Аналогично, — прошипела я, отталкивая его руку.

— Идет, — согласился Александр, а я подарила ему злобный взгляд.

Как был зловредным капитаном, так и остался.

4.

Я сидела на койке, подогнув под себя ногу, и молча наблюдала, как Александр одевается. Футболка, черная полевая форма без знаков отличия, ботинки.

Обувшись, он выпрямился и поймал мой взгляд:

— Что?

Пойманная с поличным за подглядыванием, я только пожала плечами:

— Ничего.

Тайлер подарил мне полный скептицизма взгляд, но так и не дождавшись объяснений моей задумчивости, вернулся к сборам.

— Я тебя не узнаю: молчишь, не споришь, не просишь взять тебя с собой, — сказал он через некоторое время.

Я вздохнула:

— Это было бы глупо. У всех свои четко отведенные роли: ты, Райан и Стив пытаетесь раздобыть информацию о Гиббсе, Лора — познакомиться и подружиться с его женой. Остальным ты еще вчера сообщил, что их задача ждать до твоих дальнейших распоряжений, покидать «Прометей» только по двое и с разрешения Эшли. Чего тут спорить?

Тайлер повернулся ко мне, прищурился. Я ненавидела, когда он вот так на меня смотрел и всегда видел гораздо больше, чем я хотела бы сказать.

— Хорошо, если так.

— Так, — смиренно кивнула я. Естественно, у меня было на уме кое-что свое, касающееся посещения планеты, но пока что посвящать его в свои планы мне не хотелось.

— Не знаю, сколько это займет времени, — напомнил Александр, — возможно, пара дней, может, больше.

— Я понимаю, — встала, подошла и обняла его, — я обещаю вести себя паинькой.

Тайлер вывернулся из моих объятий, пристально посмотрел в глаза:

— Миранда, что ты задумала?

Я никогда ему не врала, но разве недоговаривать и лгать — одно и то же?

— Ничего, — заверила я. — Занимайся заданием, когда ты вернешься, я буду здесь, ждать тебя, как верная Пенелопа.

Тайлер хмыкнул, все еще подозревая в моей покладистости подвох.

— То она Кассандра, то Пенелопа. Надеюсь, ты не припасешь шкатулку Пандоры к моему возвращению?

В ответ я состроила возмущенную физиономию, мол, как он вообще мог обо мне такое подумать!

Александр вздохнул, видя, что ничего от меня не добьется, но в то же время не находя оснований, чтобы настаивать.

— Ладно, мне пора. Ребята уже ждут, — и он поцеловал меня на прощание.

* * *

Не знаю, действительно ли, Лондор объявил экипаж «Прометея» дезертирами и разослал ориентировку на задержание, но на Альфа Крит нас пропустили без проблем, позволив кораблю остаться на орбите, а команде спускаться на планету.

Хотя, наверное, все дело в том, что на Альфа Крите не было экстрадиции. Удаленное, держащееся в стороне от большой политики государство совершенно спокойно относилось к людям, совершившим преступления где бы то ни было за пределами их территории. Будь ты хоть убийца, хоть наркобарон, добро пожаловать на Альфа Крит, но горе тебе, если ты продолжишь свою преступную деятельность здесь. На Альфа Крите была особенно развита система правопорядка, а любое правонарушение каралось по всей строгости местного закона, в том числе и смертной казнью за особо тяжкие деяния. Так что, если ты добропорядочный член общества, на Альфа Крите будешь в полной безопасности, если же нарушитель — твое счастье, если ты настолько ас в своем деле, чтобы не попасться.

Я стояла в коридоре у иллюминатора и смотрела на незнакомую планету. Альфа Крит был меньше Земли и, естественно, имел другие очертания материков, но все же был очень на нее похож, наверное, больше всего потому, что вода здесь тоже преобладала над сушей.

Прошло уже три дня с тех пор, как Тайлер, Ригз, Кленси и Стэнли покинули корабль. Я хотела спуститься на планету в тот же день, но получила категорический отказ от Эшли, оставшегося на судне за главного. Оказалось, что прогуляться уже отправились Клавдия, Бен и Кит, и пока они не вернутся, отпускать остальных старпом не собирался.

Мне хотелось возмутиться, но здравый смысл подсказывал, что протестами я ничего не добьюсь и только привлеку к себе излишнее внимание. Кроме того, в том, то Александр что-то заподозрил, и велел Рису за мной приглядывать, я не сомневалась. А потому я покладисто приняла информацию к сведению и отправилась помогать коку на камбуз, дабы занять себя чем-нибудь полезным.

Попробовала отпроситься у Эшли на следующий день, но снова получила отказ, на этот раз аргументированный тем, что Рис собирался пойти со мной, а он не может покинуть корабль, пока не вернется пилот, чтобы остаться за старшего.

Я начинала откровенно злиться. Находись мы на планете, я бы уже непременно сбежала, но пытаться увести катер без спроса и официального разрешения могла бы попытаться только полная идиотка. Может, я и не всегда способна оценивать ситуацию адекватно, но все же понимала элементарные вещи. Также я осознавала, что стоит мне надавить на Риса, он тут же почувствует неладное и запрет меня на все время стоянки.

Приходилось мило улыбаться и понимающе кивать, соглашаясь с дополнительным ожиданием.

Время истекало, как песок в старинных часах, которые я однажды видела в музее. Я не знала, сколько времени понадобится Александру и остальным для выяснения всех необходимых данных, и переживала, что так и не успею привести свой план в исполнение до их возвращения.

Казалось бы, чего проще, сказать Тайлеру напрямую, зачем мне понадобилось на Альфа Крит, он, наверняка, понял бы, отпустил, да еще и сам проводил до нужного мне места. Но что-то мешало просить его об этом. Было стойкое ощущение, что это только мое дело, и я должна все выяснить без его участия, да и вообще без лондорцев.

— А, вот ты где! А я тебя ищу.

Я повернулась к Эшли, шагающему ко мне по коридору, и скептически скривилась. Ищет он, как же. Вообще-то, коммуникатор у меня на руке, и вызовов на него не поступало.

— Зачем ищешь?

У меня было много вариантов ответа на этот вопрос: чтобы придумать очередную причину, почему мы не можем отправиться на планету, чтобы дать мне какое-нибудь задание, чтобы не слонялась без дела, или вообще запереть, дабы не действовала на нервы.

Но я ошиблась.

— Как — зачем? — удивился Рис. — Ты же хотела на Альфа Крит, так вот, я свободен, и готов тебя сопровождать.

Я удивленно моргнула, не веря своим ушам. Согласен? Правда?

Я тряхнула головой и улыбнулась, довольно, но сдержанно, чтобы он не заметил моего излишнего энтузиазма.

— Отлично. Могу собираться?

— Да, оденься в полевую форму, — кивнул старпом. — Я уже запросил разрешение у космопорта. Через полчаса наш катер будут ждать.

Я поблагодарила Эшли за хорошую новость и размеренным шагом направилась в свою каюту переодеваться. Размеренным ровно до того момента, пока не завернула за угол, а потом, уже не таясь, побежала. Сердце в предвкушении билось с удвоенной силой. Наконец-то, я узнаю правду, наконец-то, я докажу лондорцам, что это их обманывали годами, а все обвинения против Земли беспочвенны.

* * *

Альфа Крит меня впечатлил, нет, не размерами портового города, не необычной архитектурой, не утопающими в зелени улицами (хотя все это здесь было), он поразил меня людьми. Земляне не любят чужих, вблизи космопортов, принимающих иностранные суда, люди обычно напряжены и стараются держаться от чужаков на расстоянии, будто бы они чем-то больны. Я привыкла к этому, более того, всегда воспринимала как должное, утопая в своей ненависти к лондорцам и не вообще обращая внимания на представителей других планет.

Но здесь все было не так. В парке совсем рядом с космопортом гуляли матери с детьми, приветливые улыбки, никакого напряжения. Здесь можно было подойти к любому местному жителю и сказать, что ты только что прибыл с другой планеты и ничего тут не знаешь, спросить дорогу, которую тебе с радостью подскажут, да еще и посоветуют, на какие достопримечательности стоит обратить внимания.

Погода тоже удалась, солнечно, над головой ярко-голубое небо с белоснежными облаками, легкий теплый ветерок, качающий кроны деревьев.

Несколько часов мы с Эшли просто гуляли по парку, и я даже забыла, зачем собственно так сильно рвалась с корабля. Здесь было хорошо, спокойно, уютно.

Впервые я задумалась о том, что на других планетах тоже можно жить, и жить счастливо. Эта мысль была яркой вспышкой, светом в конце непроглядного туннеля, который я сама для себя построила. Да, сейчас идет война, но она закончится, непременно закончится. Александру заказан путь на Землю, а я ни за что не приму Лондор, но что нам мешает взять Лаки и переехать на Альфа Крит? Выбрать нейтральную территорию и просто быть счастливыми вместе?..

— О чем думаешь? — голос Эшли ворвался в мои мысли холодным ветром.

— А?

Мы прохаживались по узкой зеленой аллее, и уже несколько минут молчали, поэтому я и позволила себе увлечься мыслями о будущем.

— Ты улыбалась, — пояснил Рис свой вопрос.

— Я думала о том, что хотела бы здесь жить, — призналась я.

— Я думал, ты слишком сильно привязана к Земле, — удивился Эшли.

Что тут скажешь? Я тоже так думала. Раньше.

В ответ я только пожала плечами.

* * *

Еще через час мы зашли в небольшое кафе с верандой, где разместились за столиком на свежем воздухе и заказали перекусить.

Черт возьми, здесь даже кофе был восхитительным!

Поставив кружку на стол, я обнаружила, что Эшли смотрит на меня, щурясь на солнце, и улыбается.

— Что?

— Вспомнил, как уже почти полгода назад пытался признаваться тебе в любви в маленьком кафе, вроде этого.

Улыбка сошла с моего лица. И кто создал меня такой бессердечной? Я ведь все время забывала, что Эшли испытывал ко мне чувства. Или испытывает? Боже, ужасная мысль!

— Эшли… — начала я, но он поднял руку, прося меня не продолжать.

— Морган, все нормально, — и правда, на обиженного Рис в этот момент никак не походил. — Наоборот, мне стало смешно, как все меняется за какие-то пару месяцев.

Я выдохнула с облегчением, а потом поддержала его веселое настроение:

— Теперь смешно, как мог в любиться в такую, как я?

— Нет, — усмехнулся старпом. — Смешно, как мог так глупо признаться.

— Бывает, — философски рассудила я. — Главное, что сейчас все в прошлом, и мы друзья.

— Да, — Эшли отсалютовал мне чашкой с кофе, — я, между прочим, рассчитываю погулять на вашей свадьбе.

— Эй! — возмутилась я. — О свадьбе и речи не было, мы просто… просто… — что-то я сама запуталась в том, что хотела сказать.

— Вы просто любите друг друга, — закончил за меня Рис с улыбкой мудреца древности, какими их изображали на холстах.

— Выходит, что так, — признала я, закрывая тему, говорить о своих чувствах я не умела, и не хотела.

Я глянула на часы на наручном коммуникаторе: вторая половина дня. Пора бы закругляться и выполнить то, что задумала.

— Уже устала? — поддел меня Эшли, заметив мой жест.

— Не дождешься! — весело огрызнулась я и вскочила. — Пойду освежусь, — кивнула в сторону туалетных комнат, — я скоро!

— Валяй, — согласился ни о чем не подозревающий Рис, позволяя мне ретироваться.

Прости, Эш, я постараюсь управиться поскорее…

Я не зря выбрала именно этот столик, заранее обратив внимание на расположение уборных. И теперь Эшли сидел ко мне спиной и не мог видеть, что я прошла мимо двери с табличкой, вещающей о назначении находящегося за ней помещения, и прошла ко второму выходу из кафе.

Вышла на крыльцо, вздохнула полной грудью и отключила коммуникатор.

Итак, первый шаг сделан.

* * *

Я поднималась по высоким ступеням, ведущим к величественному зданию с огромной вывеской над дверьми: «Мировые Архивы».

Найти это место оказалось проще, чем я рассчитывала. Я прочла о нем заранее, а стоило спросить первого попавшегося прохожего, как мне с готовностью объяснили, куда идти и на каком транспорте ехать. Кстати говоря, общественный транспорт здесь оказался бесплатным, о чем мне рассказали доброжелательные попутчики, местные жители платили соответствующие налоги, а для гостей предполагаемая сумма на переезды заранее вкладывалась в пошлину, которую необходимо было оплатить при посещении планеты. Итак, я воспользовалась флайером, чтобы добраться до нужного мне города, благо он находился в часе лёта от космопорта, и, наконец, добралась, до места.

Я потянула на себя тяжелую дверь на шарнирах, выполненную под старину, и попала в большой холл. В отличие от улицы, здесь царила прохлада, и я даже поежилась от резкой смены температур. Белые колонны, уходящие в потолок, выложенный мраморной плиткой пол. Все выглядело величественно, но совершенно пусто, нигде не было ни души.

Дверь гулко захлопнулась за моей спиной, но никто так и не отреагировал на громкий звук, и не появился.

Я узнала об этом месте в сети планеты, в которую мы имели доступ, находясь на орбите. Там говорилось о том, что «Мировые Архивы» являются одной из основных исторических достопримечательностей Альфа Крита. Во-первых, само здание, выполненное в стиле древней архитектуры Земли, во-вторых, их содержимое. Здесь были собраны многие бесценные исторические документы, как оригиналы на бумаге, так и файлы, которые не найти в сети. Разумеется, секретных данных в «Мировых Архивах» не хранилось, но зато там можно было найти самые достоверные сведения о истории Вселенной, какие только были в свободном доступе.

Я преодолела пустой холл и прошла через еще одни резные двери, где, наконец-то, обнаружила стойку администратора.

— Добро пожаловать, — пропела мне блондинистая девчонка, оказавшаяся за ней. — Чем могу помочь?

Честно говоря, в месте, выглядящем, как это, с царившей атмосферой древности и таинственности, эта девушка смотрелась неуместно. Сюда бы больше подошел седой старец или же серьезная женщина среднего возраста, но точно не этот «близнец» Лоры Стэнли.

— Здравствуйте, я бы хотела ознакомиться с данными о «Тринадцатилетней войне».

— Что вас интересует? Сводки по погибшим, конкретные бои? Итоги?..

— Всё, — прервала я ее словесный полет. — Начиная с причин, повода и объявления войны.

— О! — девушка смутилась под моим тяжелым взглядом, и желание болтать со мной у нее поубавилось. — Вы у нас впервые? — перешла она на деловой тон.

— Да.

— Тогда позвольте ваши документы, создам вам карточку.

Я с готовностью протянула идентификационную карту, и интересом рассматривала фрески на потолке, пока девушка стучала по клавишам.

— Готово, — пропела служащая через несколько минут, — пойдемте, я вас провожу.

И я молча последовала за ней.

Всю дорогу мне было страшно от одной мысли о том, что я могу здесь найти, сейчас же я была абсолютно спокойна, это как мандраж перед боем, который пропадает, стоит лишь коснуться штурвала.

— Проходите, — девушка распахнула передо мной очередную дверь.

Видимо, жители и гости Альфа Крита не слишком-то интересовались историей, так как зал, в который мы попали, тоже был пуст.

Я оглядела полки, заполненные дисками и настоящими бумажными книгами. Стеллажи располагались по всему периметру помещения и доходили до самого потолка. В центре на столах располагались компьютерные панели. У столов и по всему помещению располагались мягкие кресла для посетителей, расставленные в каком-то хаотичном порядке.

— Э-э… И где нужная мне информация?

Девушка посмотрела на меня, как на ненормальную.

— Здесь, — и она сделала жест рукой, словно охватывая всё помещение и все находящиеся в нем предметы. А ведь скоро вечер, а тут можно копаться несколько дней… — Смотрите, — служащая подошла к одному из столов, над которым тут же ожил голографический экран, — вводите сюда запрос, компьютер вам показывает, где книга или диск по этой теме, кроме того, сразу же выдает список файлов, хранящихся в собственной базе и не перенесенных на диски. Понятно?

— Разберусь, — отозвалась я совсем невежливо. Конечно же, я злилась не на девчонку, а на себя за то, что так бездарно потратила сегодня полдня. — Спасибо, — я все же попыталась сгладить свою грубость, — если что-то будет непонятно, я вас позову.

— Конечно, — девушка расплылась в улыбке и застучала каблучками в сторону выхода.

Я осталась одна в окружении величественных стеллажей, хранящих в себе долгожданную правду. Страх снова попробовал поднять голову, но я затолкала его поглубже. Поздно паниковать.

Я решительно подошла к компьютеру и ввела запрос: «Причины войны». Система тут же выдала мне название и местонахождение бумажной книги, в которой информация была отражена наиболее полно.

И я послушно отправилась за книгой.

Главной причиной войны автор исторического труда называл возросшую популярность Лондора и уменьшение влияния Земли на остальные планеты. То есть именно то, о чем и говорил Александр.

Лондор предлагал меньшие цены на полезные ископаемые, идентичные земным. На общем Саммите Глав Государств президент Лондора проголосовал против проекта, выдвинутого Объединенной Федерацией Земли, касающегося испытаний медикаментов и ядов на людях. Лондор заключил договор с Клирком на закупку техники, выиграв тендер и обойдя Землю…

Лондор, Лондор, Лондор… Лондор, действительно, обходил Землю по всем позициям, вырвавшись вперед с конца списка, но как я ни искала, я так и не нашла ни одного действия лондорцев непосредственно против Земли. Лондор просто развивался и шел своим собственным историческим путем, ни на кого не оглядываясь.

Когда я вводила «Повод к войне», пальцы немного дрожали.

Ну же, архивы Альфа Крита не могут соврать…

«Поводом к войне в 2601 г. послужила гибель пассажирского лайнера «Одессей» с двумястами двадцати одним пассажиром на борту, включая членов экипажа. По дороге с Поллака на Землю лайнер подвергся неожиданной атаке неопознанных истребителей. Спастись никому не удалось, «Одессей» был взорван. На следующий день после трагедии Объединенная Федерация Земли объявила, что лайнер «Одиссей» был сбит лондорским флотом и, не дожидаясь последствий данного заявления, объявила Лондору войну, по окончании получившую название «Тринадцатилетняя».

Только несколько недель спустя добровольный исследователь Дийогу Кредо родом с Альфа Крита собрал разлетевшиеся обломки и установил, что земляне сами сбили свой лайнер. Земля официально признать очевидные всем остальным факты отказалась…»

Мои ладони сами собой сжались в кулаки. Нет, это не может быть правдой. Не за такой правдой я сюда пришла.

Из упрямства я ввела запрос повторно и проверила, что пишут о поводе к «Тринадцатилетней войне» другие авторы. Я перевернула гору изданий, но все они, как и первая книга, разными словами твердили одно: Земля сама сбила «Одиссей».

Я выдохнула, откинулась на спинку кресла, в котором сидела, и закрыла глаза. Бесполезно сопротивляться и дальше, пришла пора признать очевидное: Александр не врал, наоборот, он долго молчал, щадя мои чувства.

Я чувствовала себя глупой, невероятно глупой, обманутой с самого детства, верящей в несуществующие идеалы. Я так ненавидела Лондор за то, что он напал на мою святую Родину, а ведь он всего лишь защищался, защищался от надменных землян….

Знал ли Ник за что дрался, знал ли, за что умирал?

А отец? Он ведь служит в генштабе. Вот, кто с самого начала знал, что происходило на самом деле…

Наверняка, и мама знала…

Они учили меня с детства, что Земля — прародительница человечества, все остальные планеты никогда не достигнут ее величия, что истинные уроженцы Земли превосходят чужеземцев во всем. Только моя ненависть непосредственно к лондорцам и спасла меня от всеобщего «зомбирования», Ник спас… Нет, мне не хотелось думать, что он знал правду.

От осознания той лжи, в которой я прожила столько лет, стало так тоскливо и горько. Умела бы плакать, наверное бы, разревелась, но слез по-прежнему не было.

Я выяснила то, зачем пришла, и надо было бы встать и уйти, успеть вернуться на «Прометей» до темноты, но я не смогла заставить себя это сделать. Начала читать про ход войны.

Какой только черт меня дернул это читать?!

Я узнала, что земляне не брали пленных, они стреляли на поражение. Противник мог сдаться, показать «белый сигнал», но в ответ на это получал лишь залп из всех орудий. А однажды один из лондорских кораблей пропал с радаров, и Земля объявила, что взяла экипаж в плен и предложила обменяться на землян, удерживаемых Лондором. Лондор согласился, бумаги были подписаны, встреча состоялась. Только на встречу прибыли не плененные лондорцы, а вооруженные земляне, забравшие своих соотечественников и расстрелявшие лондорских парламентеров. Бывшие же пленники Лондора, вернувшиеся домой, говорили о хороших условиях содержания…

Я не выдержала и захлопнула книгу.

Всю свою жизнь я гордилась своей Родиной, гордилась тем, что я землянка, что служу своей планете, я готова была за нее умереть. Впервые мне было тошно, тошно и стыдно за свою планету, планету, на которой я больше никогда не смогу стать «своей»…

* * *

Не знаю, сколько времени я копалась в архивах, гонимая каким-то мазохистским упрямством, но когда поняла, что больше не выдержу, за окном было совсем темно.

Я выходила из «Мировых Архивов» как сомнамбула.

— Эй, подождите! — крикнула мне вслед служащая, но я не остановилась, мне нужно было на воздух, срочно нужно было на воздух.

Погода на улице испортилась, как и мое хорошее с утра настроение. В воздухе висела крупная морось, оседая на лице, волосах и одежде.

Нужно было включить коммуникатор и сообщить Эшли, где я, что со мной все в порядке, а потом отправляться к стоянке флайеров и лететь в космопорт, но я не могла найти в себе силы, чтобы позвонить. Я должна была взять себя в руки и успокоиться прежде, чем заговорю с кем бы то ни было.

* * *

Я брела по аллее по направлению к остановке, форма промокла насквозь, волосы липли к лицу. Я шла, обхватив себя руками и смотря под ноги, все еще пытаясь смириться с тем, что все мои идеалы были ложными.

— Мисс, что вы делаете здесь одна ночью и под дождем? — раздавшийся неожиданно голос заставил меня вздрогнуть.

Полисмены. Двое. В плащах-дождевиках.

— С вами все в порядке? — спросил второй, не дождавшись ответа.

— Ой, простите, — голос прозвучал хрипло, пришлось откашляться. — Я, наверное, заблудилась. Я искала стоянку флайеров, мне нужно в космопорт имени Джона Френсиса.

Полицейские переглянулись.

— Вы иностранка?

— Да, — так как к чужестранцам тут относились более чем лояльно, врать не было никакого смысла. — Наше судно прибыло три дня назад.

— Могу я проверить ваши документы? — полисмен протянул руку, и так и остался стоять, ожидая, что я вложу идентификационную карточку в его раскрытую ладонь.

Я же потянулась к нагрудному карману и замерла, осознав, что выскочила из «Архивов», на эмоциях совершенно забыв забрать у девушки-администратора свои документы.

— Извините, я, кажется, забыла их в «Мировых Архивах», — я виновато улыбнулась, надеясь, что они рассмотрят мою улыбку в тусклом свете ночного освещения. — Это здесь неподалеку, мы можем…

— «Мировые Архивы» закрылись три часа назад, — оборвал меня полицейский, уже далеко не так учтиво, как говорил до этого.

— Три часа? — ахнула я. Как же так, я совершенно потеряла счет времени. Эшли меня убьет!

— Вы задержаны, — безапелляционно заявили мне.

— За что?!

— За неадекватное поведение.

Я только часто заморгала от такого поворота. Неадекватное поведение? Ну ладно, признаю, гулять ночью одной под дождем не совсем нормально, но не повод же для ареста!

— Постойте, я позвоню, за мной приедут… — я потянулась к кнопке вызова на коммуникаторе, но мою руку перехватили.

— Не положено. Вы задержаны до выяснения обстоятельств. Все звонки только из полицейского участка.

— Но…

— Сдайте ваше средство связи и следуйте за нами к машине.

Как роботы, честное слово! Но суровые лица полицейских ясно говорили, что спорить бесполезно.

Черт, Эшли совершенно точно меня убьет.

 

5

Коммуникатор у меня отобрали, спросили название корабля, имя командира, планету регистрации и сказали, что свяжутся с «Прометеем» сами, но завтра, ибо «добропорядочные граждане по ночам спят». После чего меня сопроводили в одиночную камеру и заперли на ночь.

Вот тебе и гостеприимная планета…

Когда конвоиры ушли, я осмотрелась: камера как камера, чистая, свежее постельное белье, выдраенные до блеска унитаз и раковина. Словом, на гигиену жаловаться не приходилось, да и к замкнутым пространствам любой космонавт давно привык. Если бы еще дверь не была заперта, и я имела бы хоть какую-то связь с внешним миром, тогда бы все вообще было просто прекрасно.

Я бесцельно побродила по выделенному мне пространству два на два метра. Наверное, была уже глубокая ночь, но спать не хотелось совершенно, в голову то и дело лезли мысли о Земле, хотя куда целесообразнее было бы подумать о том, как завтра буду оправдываться перед Эшли.

Даже не могу сказать, что мне было больно узнать правду о своей планете. Мне было, скорее, тошно, да, именно тошно, противно от осознания, как долго я верила в выдуманное величие. Я думала, что мой брат погиб, защищая свою Родину, а оказалось, он умер за ее жажду власти и мировое господство. Это было бессмысленно, это было жестоко. Сотни тысяч людей умерли из-за того, что Земля тешила свои амбиции, и даже не смогла открыто в этом признаться…

Я, не раздеваясь, легла на койку на спину и уставилась в потолок.

Пару дней назад мысль об отставке казалась мне абсурдной, даже ради Александра. Теперь это решение стало единственно верным. Нет, я не разлюбила Землю, во многом разочаровалась, но не разлюбила, это попросту невозможно. Но находиться среди землян, неся на своих плечах бремя полученной правды, я не сумею.

Что мне там делать? Нести просвещение в массы? Смешно. Каждый верит в то, во что хочет верить, именно это я только что доказала, никому не поверив на слово и отправившись за доказательствами.

Землю невозможно переделать, земляне считают себя лучше других, и это мнение уже укоренилась в их головах настолько, что изменить его способна только смена поколений. А, значит, у меня остается два пути: принимать Землю, такой, какая она есть, даже зная правду о «Тринадцатилетней войне», или же уйти…

* * *

Мне ничего не снилось, и, несмотря на незнакомое место и твердую койку, я спала как убитая. Уснула незаметно для себя, а проснулась, услышав голоса и приближающиеся шаги.

Я села, опустив ноги на пол, и потерла глаза. Голова болела так, будто я спала слишком долго, отвратительное ощущение. Судя по яркому солнечному свету, льющемуся в мою камеру через узкое окно под потолком, сейчас далеко не раннее утро.

Сколько же я спала, черт возьми?!

Я обулась, прошла к раковине и умылась ледяной водой, чтобы быстрее прийти в себя.

Шаги приближались, и теперь я смогла различить слова.

— Не беспокойтесь, такое больше не повторится, — говорил до боли знакомый голос. Нет-нет-нет, что он здесь делает?! — Она обязательно пройдет психологическую проверку, прежде чем снова ступит на территорию Альфа Крита.

— Мы на это надеемся, — отвечал, судя по всему, представитель защиты порядка.

Полицейский в форме появился у решетчатой двери первым, Александр остановился за его плечом, заложив руки за спиной и терпеливо ожидая, пока тот откроет замок.

Тайлер был мрачнее тучи, прожигающий насквозь взгляд и сжатые в прямую линию губы. Мне сразу вспомнились первые дни нашего знакомства, и даже расхотелось покидать камеру, вдруг показавшуюся такой уютной и безопасной. А что? Здесь-то меня никто не будет убивать, а вот насчет Александра — не уверена.

— Забирайте ее, — разрешил полицейский, открыв дверь и кивнув в мою сторону, будто бы я неодушевленный предмет.

Я бросила на него убийственный взгляд, но тот его попросту проигнорировал. Вот тебе и гостеприимная планета. Нет, не хочу жить на Альфа Крите…

Видя, что я медлю, Тайлер сам шагнул ко мне, крепче, чем следовало, сжал мою руку чуть выше локтя и практически силой вытащил из камеры.

— Да что ты… — попробовала я возмутиться, но он сильнее сжал пальцы.

— Улыбайся, — прошипел Александр, почти не разжимая губ, — или хотя бы заткнись.

Я часто заморгала, услышав такое, и действительно, заткнулась. Наверное, это и называется, потерять дар речи.

— Всего доброго, сержант, — тем временем Тайлер подарил полицейскому самую радушную улыбку, — благодарю вас за понимание и помощь.

— Надеюсь, с вашим экипажем больше ничего подобного не повторится, — сдержанно откликнулся сержант и протянул Александру какие-то бумаги. — Вот, отдадите на выходе, и вас выпустят.

— Спасибо, — Тайлер разве что не поклонился, а потом направился к выходу, увлекая меня за собой.

Что он вообще здесь делает? Утром стражи порядка должны были связаться с «Прометеем», и я ожидала увидеть здесь Эшли, но никак не Александра. Он же должен был «обрабатывать» Гиббса? Неужели моя чертовская «везучесть» снова сыграла со мной злую шутку, и Тайлер вернулся на корабль как раз тогда, когда я с него сбежала?

Когда я думала, что Эшли меня убьет за вранье и побег, я прекрасно понимала, что «убьет» — сильное преувеличение, отчитает, обидится, пригрозит больше никуда не пускать, если это будет зависеть от него. А вот Александр, навряд ли, будет так мягок, по крайней мере, судя по выражению его лица, которое не предвещает мне ничего хорошего.

Тем не менее, я благоразумно держала язык за зубами, пока мы не покинули полицейский участок. Тайлер отдал дежурному на выходе полученные от сержанта бумаги, и мы, наконец, вышли из мрачного здания на залитую солнцем улицу.

— Что происходит? — зашипела, пытаясь выдернуть руку из захвата. — Может, хватит меня держать, будто я сбегу?

Если бы взглядом можно было поджечь, я бы сейчас запылала, как факел.

— Вот когда я буду уверен, что ты не сбежишь, тогда и отпущу.

Я почувствовала, что краснею. Черт, снова он отчитывает меня, как школьницу, и снова я понимаю, что была неправа. Черт-черт-черт!

Мы в молчании прошли к стоянке и подошли к небольшому флайеру, рассчитанному, максимум, на четырех человек. В отличие от меня, Александр не воспользовался общественным транспортом, а взял флайер напрокат.

Тайлер отпустил мою руку только тогда, когда я уселась на переднее сидение, а он захлопнул дверцу. Сам Александр занял водительское место, что было непривычно, всегда, когда мы куда-то летали, пилотировала я.

Молчание затягивалось.

Тайлер легко поднял флайер, выведя его с узкого парковочного места, несколькими движениями опытного пилота.

— Хм, хорошо водишь, — оценила я, когда мы взлетели вверх и вошли в магистральную ветвь, идущую над городом. — А катер тоже умеешь?

— И «Прометей», если тебе интересно, — сухо ответил Тайлер, он злился, — даже могу провести через «окно», если понадобится. Ты не знаешь еще многих моих талантов. Но до тебя в пилотировании мне далеко, так что можешь не волноваться.

Я молчала, изучая сложенные на коленях руки. Ссориться, отстаивая свою точку зрения, это одно, а вот осознавать, что поступила глупо, — совсем другое.

— Глупо получилось, — пробормотала я, избегая смотреть на него.

— Миранда, — тихо попросил Александр, — давай мы долетим до места, сядем, и тогда ты выскажешься, а я вдоволь на тебя поору. Но если ты начнешь сейчас, мы разобьемся.

— Хм, — я хмыкнула и прикусила язык.

* * *

Мы молчали всю дорогу. По правде говоря, я не знала, что сказать. Оправдываться? Просить прощения? Я поступила опрометчиво, даже глупо, но по-прежнему главной своей глупостью считала не побег от Эшли, а то, что забыла документы, поддавшись эмоциям.

Александр больше тоже не произносил ни слова. Кажется, злился, но это никак не сказывалось на стиле его вождения, вел он уверенно, без лишних рывков и маневров. Что бы Тайлер там ни говорил, но я заподозрила, что сказав, что до меня в пилотировании ему далеко, он сильно мне польстил.

Александр плавно опустил флайер на стоянке, заглушил двигатель и только потом повернулся ко мне и… и заорал, как и обещал:

— Какого черта ты это сделала?!

Честно говоря, я такого взрыва я не ожидала и даже подпрыгнула от неожиданности. Заметила, как обернулись в нашу сторону несколько человек, выбравшихся из припарковавшегося рядом флайера.

— Ты хочешь поговорить об этом здесь? — я качнула головой в сторону невольных свидетелей.

— Да, именно здесь! — Александр и не думал сбавлять обороты. — Потому что там, — он указал пальцем вверх, подразумевая «Прометей», — я твой командир, который должен был бы отдать тебя под трибунал за уход в самоволку!

Я поежилась, об этом я не подумала.

— И, в отличие от тебя, — продолжал Тайлер, — мне знакомы законы Альфа Крита. Взяв напрокат флайер, я имею право делать в нем все, что мне заблагорассудится. И, пока я не начну тебя здесь убивать, никто мне не станет мешать.

— А ты начнешь? — серьезно поинтересовалась я.

— Мне очень хочется, — признался он, испепеляя меня взглядом. Кажется, у него, действительно чесались руки меня придушить. — Ты хоть понимаешь, что натворила?

Я вздохнула и честно перечислила свои провинности:

— Обманула Эшли, сбежала, никого не предупредив, потеряла документы, попала под арест, — ну вот, кажется, все.

— Значит, не понимаешь, — подытожил Александр.

Что я еще упустила? То, что не поделилась с ним своими планами? Или?..

— Хорошо, я поясню, — Тайлер откинулся на спинку сидения, положив руки на колени и явно заставляя себя говорить спокойно, в том, что его все еще подмывало заорать, я не сомневалась. — Полицейские связались с Эшли утром и потребовали немедленно представить им твои документы, аргументируя тем, что если они у тебя в порядке, это не займет много времени. И знаешь, что? — я только качнула головой, моего ответа здесь не требовалось. — Они дали ему час, только один час, по истечении которого передали бы твои бумаги в суд, который бы приговорил тебя к тюремному заключению, сроком от десяти до пятнадцати лет.

— Что?! — я не поверила своим ушам. — Я же никого не убила!..

— За убийство тебя бы приговорили к смертной казни без единого звонка, — жестко прервал мои возмущения Александр и продолжил: — Итак, представь — я хочу, чтобы ты полностью поняла ситуацию — у Эшли был час, за который он бы не сумел получить разрешение на спуск на планету и преодолеть путь до полицейского участка, разве что будь у него волшебная палочка или фея, превращающая тыквы в кареты, — наверное, я бы оценила оригинальность сравнения, если бы оно не было произнесено так язвительно. — Поэтому он связался со мной. И, поверь, ему было непросто вырвать меня с задания и сообщить, что не смог за тобой уследить, — вот сейчас меня таки пробрало. Все это время я представляла, что Эшли сделает со мной, когда я вернусь, но мне и в голову не приходило подумать о том, что он почувствовал, когда потерял меня и не мог со мной связаться. — Вооот, — естественно, перемена в выражении моего лица от Александра не укрылась, — рад, что ты начала понимать. Так вот, я в час уложился, забрал твою карточку в «Архивах», а потом провел еще четыре, распинаясь перед стражами порядка и уверяя их, что ты добропорядочная гражданка, не замышляющая преступлений, а просто страдаешь психическим расстройством и провалами в памяти.

— Боже, — пробормотала я, закрыв ладонями лицо. Вот тебе и гостеприимная планета Альфа Крит, это же надо было превратить административное нарушение в преступление века.

Тайлер подозрительно замолчал, что вынудило меня убрать руки от лица и посмотреть на него. Кажется, приступ ярости миновал, и он смотрел на меня скорее устало, чем зло.

— Ты даже не представляешь, как ты меня напугала, — на этот раз тихо произнес Александр.

У меня ёкнуло сердце от этих слов. Никогда и никто не говорил мне ничего подобного, даже родители. Он. За меня. Испугался.

Мне захотелось сказать так много, но я прикусила язык, пока не наговорила всяких глупостей. Просто протянула руку и сжала его ладонь, все еще лежащую на бедре.

— Прости, — это все, что я произнесла вслух.

— Да уж, — Тайлер криво улыбнулся. — Но хорошо все, что хорошо кончается, и мне удалось уболтать полицию. Чертовски не хотелось бы брать штурмом полицейский участок, чтобы тебя вытащить.

Я удивленно распахнула глаза:

— Ты бы это сделал?

— Нет, конечно, — он театрально фыркнул, — оставил бы тебя там на десяток лет, а потом заехал забрать по истечению срока.

— Спасибо, — пробормотала я, чувствуя, что краснею. Погрузившись в свои переживания по поводу Земли, я и представить не могла, какие последствия может повлечь за собой мог побег.

Александр потянул меня на себя, а потом обнял, положив руку мне на плечо. Так как я сидела на соседнем сидении, это было не слишком удобно, но я не сопротивлялась. По правде говоря, я бы просидела в этой позе вечность.

— Ну и зачем ты это сделала?

Я вздохнула.

— Ты ведь знаешь.

Тайлер хмыкнул.

— Хотела получить доказательства.

— Угу, — промычала я, уткнувшись носом ему в плечо.

— И почему не сказала ни мне, ни Эшли?

Я и сама не знала точного ответа на этот вопрос, хотя и задавала его себе не один раз за время, проведенное в камере.

— Я должна была сделать это сама, — пробормотала я не самое лучше объяснение, но самое искреннее, на какое была способна. Но Александр принял и такое.

— Убедилась? — только и спросил он.

— Ты был прав. Хотя ты и сам знаешь, что был прав.

— Знаю, — однако было непохоже, что это знание его радует.

Меня прорвало.

— Я больше не смогу быть, как они, — быстро заговорила я, — не сумею так, не смогу там жить, хотя там мои родители, моя семья, я не смогу…

Я думала, Тайлер поддержит эту тему, напомнит, что я могу уйти в отставку и отправиться с ним на Лондор, но Александр не был бы Александром, если бы я хоть раз смогла предугадать его реакцию.

— Не впадай в крайности, — мягко посоветовал он. — Твои родители всегда останутся твоими родителями, а Земля твоей родиной, где ты будешь жить и работать, не так важно.

— Если ты будешь со мной, тогда не важно, — сказала я и зажмурилась. Не люблю я эти словесные нежности, ненавижу признания, всегда чувствую себя глупо, произнося нечто подобное.

Он усмехнулся.

— Если ты думаешь, что я тебя брошу, даже не надейся.

Я улыбнулась, чувствуя, как все тревоги последних дней начинают понемногу отступать. Поерзала, устраиваясь поудобнее и попросила:

— Давай еще посидим…

* * *

В одном нам повезло — задание я своей выходкой не сорвала. Оказалось, что Тайлер и его команда уже успели выяснить все, что хотели, к тому моменту, когда Эшли забил тревогу по поводу моего исчезновения.

Энтони Гиббс оказался «нашим» парнем, как и предполагали, идеальный кандидат на подмену. Покинув Карамеданскую Империю, он потерял всякую связь с отцом и своей семьей считал только мать. По прошествии многих лет адмирал пытался наладить с сыном контакт, отослал ему несколько писем с извинениями, но получил жесткий отказ — Энтони не желал иметь дело с человеком, который предпочел сыну карьеру. Известие о смерти Эндрю Гиббса также не взволновало Энтони, он отправил сослуживцам отца ответное сообщение, что сожалеет о его гибели, но на похороны не приедет, и продолжил жить своей обычной жизнью на Альфа Крите. Что было особенно ценно для нас, так это то, что, все еще лелея свою детскую обиду на отца, Энтони даже не соизволил записать видео-файл для ответа на «похоронку», а послал равнодушное текстовое сообщение. Следовательно, никто на Эйдане не знал, как выглядит сын адмирала во взрослом возрасте.

Когда мы вернулись на «Прометей», полным ходом началась подготовка к операции, ведь нам требовалось обставить приезд Энтони Гиббса с женой на свою историческую Родину так, чтобы его личность ни у кого не вызвала ни единого подозрения.

О моем побеге Александр больше не упоминал, вообще сделал вид, что его не было, и я была ему за это невероятно благодарна. Однако от Эшли такого великодушия ждать не приходилось. Нет, Рис не строил из себя обиженного, не пытался меня избегать, так же здоровался, улыбался при встрече, но вел себя настолько вежливо, что у меня сводило зубы.

Наверное, мне следовало извиниться еще в первый день, но я не могла найти нужных слов, а потом Эшли с Александром настолько погрузились в подготовку к внедрению на Эйдану, что я просто-напросто никак не могла поймать старпома, чтобы поговорить наедине.

* * *

После завтрака я сидела за барной стойкой, допивая кофе, и с тоской смотрела, как Александр с Эшли скрываются в дверном проеме. Тайлера я в эти дни почти не видела, он вручил мне файлы, касающиеся Тиффани Гиббс, в которую мне предстояло в скором времени перевоплотиться, а сам пропадал до самой ночи в компании Риса и Кленси, что-то планируя и оттачивая легенду до идеала.

— Чувство вины — неприятная штука.

Я так задумалась, что вздрогнула, когда голос кока раздался совсем рядом.

Я подняла глаза и встретилась с понимающей улыбкой Глеба Кули, остановившегося напротив меня с противоположной стороны стойки.

— Да уж, — протянула я, не став опровергать истинность его слов. Иногда мне казалось, что кок знал обо мне и моих переживаниях больше, чем я сама.

— Стыдно? — Кули оперся локтями о стойку и склонился ко мне, чтобы те, кто еще оставался на камбузе, не слышали, о чем мы говорим.

— До жути, — призналась я, для выразительности зажмурившись.

— Скверно, — кивнул кок, не спуская с меня серьезных глаз. — Извинись.

Я нервно рассмеялась. Как просто — извинись. Если бы мне хотя бы дали эту возможность.

— Он меня избегает.

— Он избегает не тебя, а разговора с тобой, — поправил всезнающий Кули, но от этого уточнения мне было ничуть не легче.

— Глеб, — спросила я прямо, устав ходить вокруг да около, — что здесь происходило, пока меня не было?

Кок прищурился:

— Хочешь сказать, когда Эшли до ночи разыскивал тебя на планете, а потом вернулся на корабль?

Я сделала в воздухе неопределенный жест рукой, мол, он и так прекрасно понял, что именно я хотела знать.

Кули вздохнул, бросил взгляд в зал, где все еще заканчивали завтрак Клавдия и Кит, и заговорил еще тише:

— Я служу здесь не первый год, и давно знаю Эшли. Он парень тонкой душевной организации, скажем честно, ранимый, но такое выражение лица я видел у него впервые.

— Какое? — мой голос тоже упал до шепота.

— Опустошенное, — я поджала губы, не зная, что сказать, а словоохотливый кок продолжал: — Он ведь сначала подумал, что с тобой что-то случилось, пытался с тобой связаться, обнаружил, что твой коммуникатор отключен. Попытался получить видеозапись с камер охраны того кафе, в котором вы обедали, но ему отказали. Тогда он вызвал Бена и Кита на планету, они стали искать свидетелей. Нашлись несколько человек, которые видели, как ты сама, по доброй воле и в полном одиночестве, направлялась к остановке общественного транспорта. Куда ты поехала, никто понятия не имел, но стало ясно, что ты просто-напросто надула Эшли. А на утро это звонок из полиции… — Кули развел руками, не став заканчивать фразу. — Сама понимаешь.

— И он позвонил Александру, — закончила я за него.

— О да, — на этот раз его улыбка вышла кривой, — сначала Александр просит его присматривать за тобой, так как ему показалось, что у тебя что-то на уме, Эшли спорит с ним, уверяя в том, что у него паранойя, и у тебя достаточно ума, чтобы ничего не выкинуть на незнакомой планете, а потом он вынужден звонить и говорить, что ты сбежала от него, а теперь еще и арестована.

Я молчала, беззвучно барабанила пальцами по столешнице и не знала, что сказать.

— Надеюсь, Александр не спустил на него всех собак? — спросила через некоторое время. Судя по настрою Тайлера, когда он забирал меня из участка, Эшли вполне мог попасть под горячую руку.

Кок же посмотрел на меня как на ненормальную.

— Мы же об Александре, — пожал он плечами, — конечно, нет, но в красочных выражениях пообещал тебя придушить, как только вызволит и притащит на борт. Отчего Эшли распереживался еще больше.

Я снова замолчала, думая о том, что такого хорошего я совершила в этой жизни, что Бог послал мне таких замечательных людей.

— Мой тебе совет, — прервал мои размышления Глеб, — ты знаешь, где каюта Эшли. Перестань искать удобный момент, просто пойди и сделай.

Я кивнула и спрыгнула с высокого стула. Кок, как и всегда, был абсолютно прав.

* * *

Под вечер я пришла к каюте Эшли. Не стала связываться с ним по коммуникатору, полагая, что он в любом случае сошлется на то, что занят. Но по моим подсчетам как раз в это время они должны были закончить с Тайлером и Кленси и разойтись.

Я постучала, но мне никто не ответил, значит, я все же пришла слишком рано.

Помотавшись по коридору, я просто села на пол, подперев спиной дверь каюты Риса и решила, что готова ждать хоть всю ночь, потому что дальше тянуть просто нельзя.

Внезапно ожил коммуникатор на моем запястье.

— Миранда, — раздался голос Александра, — тебя сегодня ждать?

— Д-да, — ответила я, запнувшись, — только попозже, у меня кое-какое дело.

— А-а, — многозначительно протянул Тайлер, — мы с Эшли только что разошлись, так что он скоро.

Я потеряла дар речи от изумления.

— Да как ты?.. — выдохнула, когда снова обрела способность говорить.

— Я же говорил, что ты не знаешь еще многих моих талантов, — усмехнулся Александр. — Удачи. И я тебя жду, — и отключился.

И как ему только это удается — всегда быть на шаг впереди остальных и знать все наперед?

И, сказав, что Эшли скоро, Тайлер снова не ошибся, потому что уже через пару минут я услышала шаги.

Рис быстрым шагом вырулил из-за угла и изумленно замер, увидев меня, подпирающую дверь его каюты.

— Какую бы отговорку ты не придумал, я не уйду, — пообещала я прежде, чем он успел что-либо сказать.

Эшли поморщился, как от зубной боли, молча изучал мое решительное лицо пару секунд, а потом обреченно вздохнул:

— Встань хотя бы, чтобы я мог открыть дверь.

* * *

Эшли пропустил меня вперед и только потом вошел сам, прикрыв дверь.

Когда он повернулся ко мне, его лицо было самым что ни на есть доброжелательным.

— Что-то случилось? — поинтересовался он, изобразив вежливое изумление.

Что ж, так мне и надо, я это вполне заслужила.

— Присаживайся, — продолжал играть в саму любезность Эшли, — ты ведь у меня в гостях. Впервые, насколько я помню.

Действительно, впервые. Я и сама только сейчас это поняла, скользнула взглядом по окружающей обстановке, но, как я и думала, старпом любил классику, и ничего необычного я не увидела, типичная корабельная каюта, мало говорящая о личности своего жильца. Впрочем, и моя была точно такой же. Разве что, мою отличало фото брата на прикроватной тумбочке.

— Я постою, — откликнулась я, окончательно определившись с линией своего поведения, — я все равно ненадолго.

— Как скажешь, — Эшли пожал плечами, прошел к койке и сел сам, откинувшись назад на выпрямленные руки.

Я молча следила за его перемещениями и заговорила только тогда, когда Рис поднял на меня глаза, и я убедилась, что, наконец, завладела его вниманием целиком и полностью.

— Знаешь, Эшли, — я долго думала, что ему скажу, но сейчас все заготовленные заранее извинения куда-то пропали, — у меня никогда не было друзей. Не потому что я какая-то особенная, а потому что я сама никого не подпускала к себе близко, — Рис чуть дернул головой, давая понять, что знал это и так. — Ты стал первым, кого я смогла назвать своим другом на этом корабле, — а вот это, кажется, его удивило. — И если ты подумал, что для меня это неважно, то ты ошибаешься. И я сбежала от тебя не потому, что не доверяла, и, тем более, не для того, чтобы подставить (об этом я просто-напросто не подумала), а потому что знала, что ты беспокоишься за меня, и никуда не отпустишь одну. А я должна была все выяснить сама, без чьей-либо помощи и присутствия, — Эшли внимательно смотрел на меня и не перебивал. — Есть такие моменты, когда ты должен остаться один. Не знаю, почему, потому что так правильно, и все. Я поступила как эгоистка, и мне чертовски жаль, что заставила тебя волноваться, но… — я облизнула отчего-то пересохшие губы. — Но, повторись тот момент, я бы поступила так же. Я просто хочу сказать, что ты ни в чем не виноват, я очень ценю нашу дружбу, но по-другому не смогла. И я очень надеюсь, что ты меня простишь. Когда-нибудь.

Я развернулась на пятках, чтобы больше не видеть его серьезных глаз, не глядя, ударила ладонью по панели замка и выскочила в коридор прежде, чем дверь успела полностью отъехать в сторону.

Я была зла на себя. Не ты ли, Морган, шла сюда извиняться? Так какого черты ты наговорила такого бреда?

Но я успела сделать лишь пару шагов по коридору, как мое запястье обвили чужие пальцы, вынуждая остановиться.

— Эш, я такая дура, — простонала я, поворачиваясь к нему.

— Порой да, — охотно согласился Рис. — Но я не лучше.

 

6

Подготовка растянулась не на день и даже не на неделю. Только к концу второй недели нашего пребывания на Альфа Крите все, наконец, было сделано и отработано. За это время также было записано и отослано сообщение якобы от Энтони Гиббса на Эйдану сослуживцам его покойного отца, в котором блудный сын высказал желание почтить память отца, посетив место, где он провел свои последние годы жизни, и просил разрешение на визит.

Пока сообщение следовало к своему адресату, Кленси колдовал над базами данных. И теперь любой, кто попытался бы получить информацию об Энтони Гиббсе, находил бы фото Тайлера, а мое — как его верной супруги.

Хотя я сама совершенно не разбиралась в том, чем занимался Стив, даже я понимала, что работа проделана колоссальная. Кленси почти не покидал свою каюту, обустроив там импровизированный штаб и впуская только Тайлера (для разговоров по делу) и Лору, которая приносила еду в его одинокую обитель.

Заменив данные, Кленси теперь лично отслеживал каждый запрос на поиск информации о Гиббсе. Главной его задачей было проконтролировать, кому и какие файлы поступают в тот или иной момент. Дело осложнялось тем, что настоящий Энтони продолжал жить привычной жизнью, ни о чем не подозревая. И когда, например, полиция останавливала его, чтобы проверить документы, они должны были увидеть в базе реальные данные, включая фото, отпечатки пальцев и снимок сетчатки глаза, а не измененные под Тайлера.

Как только Стив не свихнулся в эти дни, гадал весь экипаж. Я же начала понимать, почему Рикардо так злился, что Кленси ушел к Александру, а не остался у него. Пусть программер вел себя в повседневной жизни порой как мальчишка, в работе ему не было равных.

А вскоре труды Кленси принесли реальные плоды: пришел ответ с Эйданы — нам разрешили посетить планету!

Окончательно был утвержден план, по которому мы с Талером должны будем отправиться на Эйдану с Альфа Крита обычным пассажирским лайнером с пересадкой на Новом Риме. «Прометей» же полетит тем же курсом и останется в пространстве Нового Рима, ближайшей к Эйдане планете, дружественно настроенной как к Лондору и Земле, так и к Карамедане, и пробудет там до того момента, пока не получит от нас сигнал о том, что операция окончена. В лучшем раскладе, они снова вернутся к Альфа Криту, куда мы направимся, по-прежнему оставаясь под прикрытием. Если же что-то пойдет не так, и нам придется бежать, Тайлер должен будет подать команде сигнал, и место встречи будет изменено по обстоятельствам.

Никто не обсуждал и даже ни разу не озвучил вариант, что будет, если нас раскроют, а сбежать мы не сможем. Уверена, не одна я думала о подобном развитии событий, но все старались сохранять оптимизм и даже не затрагивали эту тему.

Свою легенду за это время я выучила так, что она просто отскакивала у меня от зубов. Я знала о реальной Тиффани Гиббс всё, начиная с рождения, и могла ответить на любой вопрос, касающийся ее прошлого и настоящего. Когда я готовилась преобразиться в Клэр Хоул, я все лишь ознакомилась с ее досье, сейчас же Александр и Эшли по очереди «гоняли» меня по биографии Тиффани, задавая каверзные вопросы и пытаясь подловить на мелочах.

Было такое чувство, будто мы все вместе разучиваем роли к спектаклю, вот только место, куда нам надлежало отправиться, никак не походило на театр.

* * *

Мы отбывали с Альфа Крита как раз в тот день, когда по документам заканчивался срок моей службы на «Прометее». Символично. Ровно полгода назад я ступила на борт этого корабля, уверенная, что именно в этот день, я навсегда покину его и вернусь домой. И теперь я действительно покидала «Прометей», вот только надеялась, что не навсегда.

Удивительно, как все может поменяться за какие-то полгода…

Я прошлась по каюте, потом опустилась на койку и взяла в руки фото брата. Провела пальцем по стеклу.

Я давно с ним не говорила, в моей жизни появились живые люди, с которыми я могла поговорить, и они постепенно вытеснили моего мертвого собеседника.

— Ты ведь не обижаешься, правда? — прошептала я. Ник на фото улыбался. — Если я не выберусь с Эйданы живой, то мы скоро встретимся, и ты сможешь отвесить мне подзатыльник за все, что я натворила за это время… — я прервалась и решительно поставила фото брата обратно на тумбочку. — Нет уж, придется тебе меня подождать еще лет так пятьдесят, я только-только почувствовала вкус к жизни и умирать не собираюсь!

Ник с фотографии улыбался мне вслед, когда я подхватила сумку и вышла из каюты.

Когда я вернусь, я не знала, но вернуться была намерена твердо.

* * *

Александр был в своей каюте, заканчивал последние приготовления. Когда я вошла, он копался в шкафу.

— Я готова, — провозгласила я вместо приветствия и вздрогнула, когда он повернулся ко мне. Казалось бы, всего лишь другой цвет глаз, но отличие на лицо.

А серо-голубые глаза уставились на меня.

— Смотрятся естественно? — серьезно спросил Тайлер, подходя ближе, чтобы я смогла как следует его рассмотреть.

— Абсолютно, — заверила я, изготовленные доктором Генри линзы были превосходны и совершенно незаметны. — Просто… — я не сразу сумела подобрать нужные слова. — Просто чужие.

Александр усмехнулся.

— Иногда ты выдаешь нечто настолько глубокомысленное, что меня это пугает.

Я скорчила «рожицу», не став упоминать, что иногда он становится таким язвительным, что мне хочется огреть его по голове чем-нибудь тяжелым.

— Смотрятся естественно, но мне не нравятся, — высказалась я, потакая детскому желанию оставить за собой последнее слово.

— Да-а? — задумчиво протянул Тайлер, взглянув на себя в зеркало, вмонтированное в дверцу шкафа. — А по мне, так неплохо.

Я только подарила ему убийственный взгляд и промолчала.

Александр вернулся к упаковке вещей, а я устроилась на койке и наблюдала за ним, пытаясь отвлечься от нервирующих мыслях, о том, что нам предстоит. Гражданская одежда на Тайлере была мне так же непривычна, как и его новый цвет глаз.

Мне самой пришлось обновить гардероб в очередной раз, пытаясь подобрать стиль, подходящий Тиффани Гиббс. После долгих споров с Лорой мы все же пришли к выводу, что раз Тиффани будет волновать карамеданцев куда меньше Энтони, можно не пытаться скопировать оригинал, а подобрать вещи, максимально близкие к моему собственному вне службы. А потому сейчас я была одета в обтягивающие брюки из плотной ткани, высокие сапоги и свободный свитер до середины бедра.

Что ж, во всяком случае, по сравнению с моей прошлой ролью Клэр Хоул, в этой одежде я чувствовала себя комфортно, никаких тебе платьев с глубокими декольте и туфель на шпильках.

Александр закончил сборы, застегнул сумку и отставил в сторону, потом подошел ко мне.

— Я думала, нам уже пора, — удивилась я, когда он сел рядом.

Тайлер мотнул головой:

— Времени больше, чем достаточно. Нам нужно поговорить, — серьезность его тона явно давала понять, что разговоры будут не о погоде.

Я согласилась:

— Ладно. Я тебя слушаю.

— Ты готова?

Я слишком привыкла к его карим глазам и смотреть в голубые было так непривычно, что я поневоле отвела взгляд. Пожала плечами:

— Ты меня знаешь, готова, не готова, есть слово «надо». Я сделаю все как положено, когда придет время.

Александр поджал губы, все еще внимательно глядя на меня.

— Именно об этом я и хотел поговорить, о «когда придет время».

— Что ты имеешь в виду? — не поняла я.

— Помнишь, что ты сама говорила о карамеданцах? Что в данных обстоятельствах они бы и своей родной тетушке не поверили?

— Бабушке, — поправила я, припоминая тот разговор, — я говорила про бабушку.

Тайлер красноречиво закатил глаза.

— Даже если про дедушку. Ты поняла, о чем я?

Нервозное состояние требовало выхода, и мне хотелось острить, но я заставила себя собраться и ответила уже серьезно:

— О том, что к нам будут присматриваться и следить за каждым нашим шагом?

Александр улыбнулся краем губ тому, что я поняла все без пояснений.

— Если на Сьере мы играли в общественных местах, — сказал он, — то тут, подозреваю, нас будут просматривать и прослушивать везде. Возможно, мы даже получим соглядатая еще на пути к Эйдане, и не факт, что сумеем его вычислить.

Я постаралась осмыслить полученную информацию.

— Ты хочешь сказать, что мы будем Энтони и Тиффани даже за закрытыми дверьми?

— Даже в ванной и в постели, — подтвердил Тайлер.

Звучало пугающе.

Я поежилась:

— Мне начинает казаться, что на Сьере был курорт.

— А так оно и было, по сравнению с Эйданой. Без преувеличения, — я вскинула на него глаза, но лицо Александра оставалось предельно серьезным.

— Ты хочешь меня напугать?

Он взял меня за руку.

— Я хочу тебя подготовить.

На самом деле я была не готова, и, навряд ли, когда-либо смогла бы быть готова к подобным танцам над пропастью, но выбор у меня был невелик: либо сделать все, от меня зависящее, либо струсить и отпустить его одного.

— Я не боюсь, — твердо сказала я. — С тобой — не боюсь.

Тайлер хмыкнул, изогнул бровь:

— Бравада и лесть, моя старушка?

Так как он все еще держал меня за руку, мои ногти пились ему в ладонь.

— Еще раз назовешь меня…

Я не договорила очередную угрозу, потому что Александр засмеялся, и все встало на свои места, напряжение спало. Я даже заподозрила, что он специально припомнил мне «старушку», чтобы отвлечь.

Тайлер глянул на часы.

— А вот теперь, действительно, пора, — объявил он.

— Вообще-то я была готова раньше тебя, — сочла я своим долгом его поддеть, пока мы еще не начали играть роли и могли быть сами собой.

— Пошли, старушка, — Александр легко поднялся и подхватил с пола свою сумку.

Я зашипела, снова услышав ехидное обращение, которым он злил меня еще со Сьеры, и мстительно пообещала, смотря в наглые голубые глаза:

— Спущу твои линзы в унитаз первым же делом, как только мы вернемся на «Прометей»!

Тайлер скорчил гримасу и отобрал у меня мою поклажу.

— Ты теперь не солдат, а моя хрупкая жена, — с ухмылкой объяснил он на мой недоуменный взгляд, — начинай соответствовать.

* * *

Пилот Бонс плавным движением вывел «Сигму» из грузового отсека «Прометея», и я заметила, каким задумчивым взглядом Александр провожает корабль.

— Что-то не так? — я дотронулась до его руки.

— А? — Тайлер моргнул, словно только что заметил меня, потом тряхнул головой, очевидно, отбрасывая от себя невеселые мысли. — Нет, все нормально, — привычная ободряющая улыбка.

Он нервничал перед заданием больше обычного, вот что я поняла, но также не хотел, чтобы другие, в том числе и я, это заметили. Поэтому я не стала допытываться и улыбнулась в ответ. Мандраж перед боем, вот что это, и нечего искать этому другие объяснения.

Я чуть сползла по сидению, усаживаясь поудобнее, и положила голову Александру на плечо.

— Между Новым Римом и Эйданой нет «окон», — внезапно сказал он.

— Что? — я, не понимая, оторвала голову от плеча, чтобы иметь возможность видеть его лицо. — Ты это к чему?

— Только к тому, что между Новым Римом и Эйданой нет «окон», а это означает, что поданный радиосигнал сможет достичь «Прометея».

— Ты о «плохом» варианте? — догадалась я.

— Угу, — Тайлер кивнул, — «Орёл», запомни, кодовое слово — «орёл».

Я нахмурилась, какой странный выбор.

— Почему «орёл»?

Александр усмехнулся:

— Мифы Древней Греции, навеяло.

Вот оно как. Я поджала губы. По легенде за похищение огня Прометей был прикован к скале, куда каждый день прилетал орел и клевал ему печень. Оптимистично.

— А почему «Прометей»? — вдруг заинтересовалась я. — Ты дал кораблю такое имя?

— Я.

— И почему же?

Тайлер пожал плечами.

— «Прометей» означает «мыслящий прежде», «предвидящий», — он поморщился, поймав мой недоуменный взгляд. — Ну, захотелось мне немного пафоса, что ж поделать, — чем вызвал у меня усмешку.

— Зачем ты сказал мне о сигнале? — задала я главный вопрос, резко посерьезнев.

Александр отбил мой взгляд.

— Потому что, его должны знать оба, на случай, если один не выберется.

— Если выбираться, мы все равно выберемся вдвоем, — отрезала я, и нечего даже обсуждать такую возможность.

— А я и не спорю, — весело отозвался Тайлер, — естественно выберемся. Это я так, по протоколу.

И он отвернулся к иллюминатору, а всю дорогу так и смотрела на его профиль и думала о том, что если что-то пойдет не так, не выберется никто из нас. Нельзя угнать катер или корабль и сбежать с охраняемой планеты, полной военных, как на поверхности, так и в близлежащем пространстве, это попросту невозможно…

* * *

Терминал космопорта был полон людей, снующих туда-сюда с сумками и чемоданами, галдящими и вертящими головами в поисках нужного рейса на табло.

Тиффани Гиббс — уроженка Альфа Крита, никогда не покидавшая свою планету, поэтому, пока мы пробирались через толпу к нужной стойке регистрации, я не переставала глазеть по сторонам с видом восторженной аборигенки.

Мы зарегистрировались на рейс без проблем и задержек, а наши фальшивые документы не вызвали ни у кого подозрений. До отлета оставалось еще около часа, и мы вместе с другими пассажирами отправились в зал ожидания.

Я как раз пробегала глазами длинные ряды кресел в поисках свободных, когда Александр прошептал:

— Ногу подверни.

За эти месяцы я уже настолько привыкла доверять Тайлеру, что послушалась прежде, чем успела подумать или попытаться понять, зачем ему это понадобилось. При следующем шаге, моя правая нога встала боком, я громко ойкнула и позволила своему телу потерять равновесие. Естественно, Александр, успел меня подхватить и не дать познакомиться с блестящим половым покрытием ближе.

— Тифф, ты в порядке? — лицо и голос встревоженные, будто бы, и правда, испугался.

Я зашипела, на этот раз совершенно искренне. Что за шоу он решил устроить?

— Ничего-ничего, сейчас, — засуетился Александр, перекинул мою руку себе через плечо, чтобы я могла опереться и прыгая на одной ноге добраться до внезапно освободившихся перед нами кресел.

Я же для себя отметила, что, наверное, Энтони Гиббс так бы и сделал, поддержал и помог дойти. Александр Тайлер взял бы меня на руки, не слушая возражений и заверений, что я и сама могу передвигаться. Впрочем, Тиффани не спорила, приняв заботу мужа, как должное.

— Садись, — Тайлер усадил меня в кресло, а сам присел на корточки и склонился к моей мнимо больной лодыжке, расстегнул сапог. — Пошевелить можешь?

Естественно, я могла, но поморщилась, изобразив на лице мучение, и только чуть-чуть повела ногой из стороны в сторону.

— Всего лишь ушиб, — заключил Александр, еще бы Энтони не знать, он же профессиональный тренер и должен разбираться в такого рода травмах. — Может, все же в медпункт? — заботливо.

Я встретилась с ним взглядом: черт бы побрал эти линзы, по глазам ничего не прочесть! И что я должна делать? Может, ему как раз нужно, чтобы я согласилась на врача и позволила себя увести?

— Не надо, — я покачала головой, надеясь, что поступаю правильно, — сейчас пройдет, — и потянулась, чтобы потереть «больную» конечность.

Александр тут же приподнялся, нежно провел тыльной стороной ладони по моей щеке, заправил непослушные волосы за ухо, а потом поцеловал в щеку.

— У тебя за спиной, на тридцать градусов от нас, — еле слышный шепот, — парень-блондин в синей куртке.

— Уже? — выдохнула я.

— Уже два часа, — на грани слышимости и тут же нормальным голосом: — Скоро пройдет, посиди немного. Может быть, принести тебе воды?

Я с готовностью закивала.

— Да, милый, спасибо.

Милый? Откуда вообще взялось это слащавое слово в моем лексиконе? Но сейчас оно само просилось на язык. Все эти ласковые обращения: «милый», «дорогой», «любимый», — которые я ненавидела и считала фальшивыми, из уст Тиффани Гиббс по отношению к ее супругу звучали естественно и… правильно, что ли.

Тайлер отправился на поиски воды, и я получила возможность проводить его взглядом и убедиться, что он не ошибся: парень-блондин в синей куртке помедлил пару секунд и вышел из зала вслед за ним.

Я поджала губы. Скверно. Как Александр и предполагал, нас решили «вести» с самого начала.

7.

Когда перед отлетом с Альфа Крита Тайлер ходил за водой, он позволил нашему наблюдателю приблизиться и прицепить ему на куртку «жучок». Судя по тому, как Александр скривился, молча указывая мне на свой рукав, парень оказался не профессионалом, и Тайлеру стоило немалых усилий сделать вид, что он ничего не заметил.

Как достаточно состоятельные люди, мы путешествовали первым классом в отдельной каюте, но, теперь обремененные подслушивающим устройством, придерживались отведенных ролей и за закрытыми дверьми. Разговаривали нормально только в душе при включенной воде, заглушающей звуки, и только шепотом.

Полет до Нового Рима занял неделю, и я постепенно привыкала к тому, что отныне я Тиффани Гиббс. Не знаю, какой эта женщина была на самом деле, но в моей интерпретации она получилась примерной женой, во всем прислушивающейся к мнению своего мужа и всячески его поддерживающей. Когда нас никто не видел, а только слушал через «жучок», Александр беззвучно ухохатывался и строил мне смешные рожицы, когда я называла его «милым» или «дорогим».

А на Новом Риме наш соглядатай сошел с рейса и его заменил куда более опытный экземпляр. С чего я так решила? Да потому что даже Тайлер потратил целых два дня, пока его вычислил, хотя корабль, обслуживающий направление Новый Рим — Эйдана, шел полупустым. И это несмотря на то, что данный рейс совершался всего лишь раз в месяц.

Больше всего на свете я боялась, что от перенапряжения начну разговаривать во сне или отвлекусь и на автомате назову Александра настоящим именем. Но во время нашего очередного короткого разговора в душе Тайлер заверил меня, что на его памяти во сне я ни разу не болтала, разве что храпела пару раз. За что тут же получил от меня болезненный тычок под ребра, и еще несколько минут давился беззвучным смехом и не мог выйти из ванной.

Вообще, если оставить в стороне переживания о том, что ждет нас на Эйдане, убрать из нашего общения фальшивые имена и непривычно слащавые обращения, путешествие шло хорошо, а провести столько времени наедине нам удалось вообще впервые за время нашего знакомства.

Энтони Гиббс называл это вторым медовым месяцем. Тиффани соглашалась и радовалась. Я же настоящая считала это время короткой передышкой.

* * *

На Эйдану мы прибыли спустя семнадцать дней с нашего отлета с Альфа Крита.

— Ну, вот и прибыли, — провозгласил Тайлер, собирая, разложенные по каюте вещи.

— Волнуешься? — я даже не знала, кто из нас это спросил: я настоящая или выдуманная Тиффани.

Александр весело мне подмигнул, без слов давая понять, что он и не думал волноваться, а вот ответил за Энтони самым что ни на есть серьезным голосом:

— Я не был тут с детства. И не уверен, что стоило вообще приезжать, ты же знаешь.

Это было основной частью нашей легенды: Энтони был обижен на отца много лет, именно поэтому-то так отреагировал и отказался куда-либо ехать, когда ему пришло извещение о смерти адмирала, а потом остыл и поразмыслил (а заодно и послушал советы мудрой жены), решил, что приехать почтить память родителя — его священный долг.

— Стоило, — заверила я. — Есть вещи, которые нужно сделать, чтобы потом спокойно спать по ночам.

Александр округлил глаза в ответ на мое философское высказывание и замахал на меня руками, прося перестать нести всякий бред, пока он не рассмеялся в голос. Забавно, если какое-то время общаться только взглядами и жестами, слова становятся нужны все меньше.

Я, конечно же, сделала оскорбленное лицо, но потом сдалась и изобразила, как закрываю губы на невидимую «молнию». Почему-то мне показалось, что Тайлеру хочется меня придушить, но раздавшийся из динамиков голос капитана корабля не дал ему этого сделать:

— Уважаемые пассажиры, просим вас пройти к стыковочному узлу, где после досмотра вы будете пересажены на катер для спуска на планету. Приятного времяпровождения в Карамеданской Империи.

Я беззвучно присвистнула, это же надо, очередной досмотр еще до прибытия на планету. Кажется, говоря, что они обыскали бы и родную бабушку я не ошиблась.

* * *

Досмотр перед посадкой в катер был быстрым: нас и наш багаж проверили миниатюрными ручными сканерами и тут же пригласили на борт. Зато проверка по прибытию в космопорт заняла не один час.

И это я жаловалась на всевозможные проверки перед визитом к Рикардо Тайлеру! Да это вообще были цветочки.

К концу четвертого часа мне казалось, что меня столько раз просветили и просканировали, что я свечусь, как новогодняя игрушка. Вещи проверили визуально, полностью разобрав все сумки, просканировали, проверили на наличие взрывчатых веществ, оружия и электроники, а потом еще на всякий случай прошлись по ним специальным лучом, разрушающим нанотехнологичные приборы, если бы кому-то пришло в голову пытаться протащить их через такой уровень контроля.

Признаюсь, я опасалась за наш «жучок». Да, Александр позволил его на себя прицепить, чтобы не вызвать подозрений, но что, если его обнаружат проверяющие, никак не связанные с секретным агентом, «ведущим» нас с Нового Рима?

Но боялась я совершенно зря, как я и говорила, парень оказался профессионалом, не чета своему предшественнику: когда мы выходили из катера, он просто протиснулся вперед и будто бы случайно задел Тайлера плечом, вежливо извинился и вполне себе незаметно стащил подслушивающее устройство. И если бы я не ждала чего-нибудь подобного, то ни за что бы не обратила внимания.

А когда один из военных, проводящих досмотр, объявил: «Все в порядке, добро пожаловать на Эйдану», я уже буквально валилась с ног от усталости.

* * *

Нас встретил просторный ярко освещенный зал, кажущийся еще больше из-за того, что был полупустым. Несмотря на то, что на планету прибыл первый рейс за месяц, народу оказалось немного, как пожелавших посетить планету, так и встречающих.

— Смотри, — пока я глазела по сторонам, Тайлер уже успел высмотреть пришедших по нашу душу.

Я посмотрела в указанном направлении и увидела двух пожилых мужчин в карамеданской бордовой военной форме. По правде говоря, я их даже не заметила, потому как почти все здесь были в бордовом.

Александр поймал мою ладонь в свою и решительно зашагал по направлению к встречающим.

Их было двое, мужчины в возрасте, скорее всего, ровесники погибшего Эндрю Гиббса. Один высокий, подтянутый, сразу видно, что трепетно следящий за своим телом, темные волосы лишь слегка тронуты сединой на висках. Второй напоминал этакого доброго дядюшку, пузатый и совершенно седой, а невысокий рост позволял заметить круглую блестящую лысину на его макушке. И смотрели карамеданцы соответствующе своему внешнему виду: высокий — пристально и настороженно, второй — с надеждой во взгляде, готовой в любой момент превратиться в ликование.

— Дядя Саймон? — неуверенно обратился Тайлер к невысокому.

— Узнал-таки, паршивец! — засиял, как фонарик, карамеданец. — А ты: «не узнает», «столько лет», «напиши табличку», — гордо бросил он своему спутнику и, больше не медля, заключил Александра в крепкие объятия.

Наобнимавшись вдоволь, мужчина отстранился на длину вытянутых рук и впился в лицо Тайлера жадным взглядом.

— Какой вымахал-то, ни за что бы не узнал, встреть на улице! Вот глаза эти помню! Все сиял своими голубыми глазенками, когда пробирался к нам в кабинет.

Я незаметно выдохнула, вознося хвалу доктору Генри и его чудо-линзам.

— Милая, — Александр вспомнил и про меня, — познакомься, это старый друг моего отца, Дэвид Дункан.

Вице-адмирал Дункан, отметила я для себя, смотря на знаки отличия на его форме.

— Не такой и старый, а? — весело возмутился вице-адмирал, сияя глазами. — И, между прочим, крестный этого обормота! — и сам же рассмеялся своей шутке.

— А это моя жена, Тиффани, — представил меня Тайлер, приобнимая за плечи.

— Приятно познакомиться, — тут же завладел моей рукой Дункан, — очень рад! — в этот момент за его плечом вежливо кашлянули. — О, простите дурака, — спохватился вице-адмирал. — Джерри, иди сюда, — махнул он своему спутнику. — Полковник Джерральд Кокс, узнаешь?

Александр поджал губы, всматриваясь в лицо представленного.

— Простите, нет, — он огорченно покачал головой.

— А ты и не должен! — снова рассмеялся Дункан. Видимо, это было его привычкой: не смешно шутить и самому же смеяться. — Ты его если и видел, то пару раз.

— Здравствуйте, — сдержанно кивнул нам полковник, воздержавшись как от объятий, так и от банальных рукопожатий.

— Не обращайте внимания, — отмахнулся счастливый вице-адмирал, — он вообще не хотел ехать вас встречать, предлагал послать какого-нибудь рядового. Но раз мы оба оказались на планете к вашему приезду, грех не встретить сына нашего общего друга, правда?

— Дэвид, может, мы уже уедим куда-нибудь, где будет удобнее? — разумно предложил Кокс, очевидно, понимая, что если друга не осадить, он может болтать еще часами.

— Ах, конечно-конечно, — встрепенулся вице-адмирал. — Просто я так рад, так рад!

— Пойдемте, — пригласил полковник, — машина ждет нас на входе, — после чего одарил нас взглядом «я за вами наблюдаю», развернулся на каблуках и первым направился к выходу.

Что ж, кажется, акценты расставлены. Недоверчивый полковник Кокс может стать нашей первой проблемой.

* * *

Перелет занял около часа. Но поездка в комфортабельном флайере-лимузине была бы несравненно приятнее, если бы вице-адмирал Дункан замолкал хоть на минуту. Разместившись рядом с Тайлером и оставив друга на сидении напротив в одиночестве, он всю дорогу предавался воспоминаниям.

Я в разговор не встревала, молчала, то слушая их, то смотря в окно на незнакомую планету. Только отметила про себя, что пока что все шло хорошо. Тайлер отвечал уверенно и «вспоминал» очень многое из того, о чем говорил Дункан. А когда же речь заходила о том, что Александр и его команда не смогли выяснить на Альфа Крите, он виновато извинялся, что таких подробностей уже не помнит, потому что все же тогда был слишком маленьким.

— Вы заскучали?

Я вздрогнула он неожиданности, по правде говоря, я надеялась долететь до места, оставаясь всего лишь наблюдателем.

Я повернулась, наклеивая на лицо вежливую улыбку. Полковник переместился на противоположном сидении ближе ко мне и чуть склонился вперед, зажав сложенные ладони между колен.

— О, нет, что вы, — пролепетала я. — Просто я никогда не покидала Альфа Крит и немного… э-э… дезориентирована. Все это путешествие оказалось для меня просто ошеломляющим.

— Понимаю, — спокойный голос Кокса звучал гипнотически. — К тому же вокруг столько людей в форме, вы, должно быть, к этому не привыкли?

Он, что, решил поймать меня на такой мелочи?

Я покачала головой.

— Напротив, это смущает меня меньше всего. На Альфа Крите очень много полиции, а они носят форму.

Полковник улыбнулся улыбкой доброй акулы, которая уже пообедала, но непременно съест свою жертву на ужин.

— Вы выглядите уставшей, — тем не менее, не отстал он, — должно быть, наши досмотры вас утомили?

Чего ты хочешь от меня, старый лис?

— Тут вы правы, — не стала я юлить, — я не ожидала, что это займет столько времени.

— Что поделать, военное положение, — в голосе и взгляде ни капли сожаления, не говоря уже о сочувствии. — Эйдана — важный стратегический объект, поэтому попасть сюда непросто. На самом деле, обсуждение вашего визита заняло у нас несколько дней.

— О, — я округлила глаза, будто услышала новость, — мы доставили вам неудобства?

— Отчасти, — признал полковник, — но мы не могли отказать сыну героя Империи.

Я сделала виноватое лицо.

— На самом деле, приехать сюда было моей идеей, — покаялась я. — Энтони не отреагировал на известие о смерти отца, а потом так корил себя, что я предложила съездить и почтить его память.

— Вы преданная жена, — отметил Кокс, сверля меня взглядом. Будь я из пугливых, после такого взгляда мне бы неделю снились кошмары.

— А как же иначе? — я пожала плечами. — Супруги должны поддерживать друг друга.

— Похвальное убеждение, — снова эта улыбка акулы, короткий взгляд в сторону Александра, которого по-прежнему атаковал Дункан, — вы кажетесь счастливой парой.

У меня так и зачесались руки ему врезать, чудовищно захотелось хотя бы сказать в ответ какую-нибудь гадость, но Тифани у нас девочка воспитанная, поэтому пришлось сдержаться.

— Так и есть, — улыбнулась я, сделав вид, что приняла последние слова за комплимент.

— Как я уже сказал, ваша преданность мужу похвальна, — продолжил адмирал, — но раз уж мы первые, кто встретил вас на нашей планете, я бы хотел кое-что вам объяснить, дабы в дальнейшем не возникло недоразумений. Поэтому не сочтите за дерзость.

— О, конечно, что вы, — я вся так и рассыпалась в благодарностях. Интриган, что тебе от меня надо?!

— Дело в том, что положение женщин в Карамеданской Империи немного отличается от того, к которому вы привыкли. Вы что-нибудь слышали об этом?

Тиффани-то? Тебе же уже сказали, что я не покидала Альфа Крит, жила там и радовалась и плевать хотела на вашу страшную и великую империю, а приехала сюда только ради мужа.

— Простите, нет, — извинилась я.

— Но, наверное, вы заметили, что военную форму у нас носят только мужчины?

Скажем так, я вообще не заметила на улице ни одной женщины. Запирают их тут, что ли?

— Не обратила внимание, — растеряно пробормотала я. — А, что, у женщин какая-то другая форма?

Тиффани, не переборщи с тупостью…

— У женщин вообще нет формы, — сухо ответил полковник, — военными могут стать только мужчины.

Я часто заморгала.

— Но это же дискриминация…

— Это закон, — все та же улыбка, но, кажется, обед у акулы уже начал перевариваться. — Женщина — хранительница очага, но не солдат.

Скажи еще «постельная грелка», урод!

— И есть несколько правил, которых вам следует придерживаться, чтобы не допустить недоразумений, — продолжал свою лекцию Кокс. — Женщина не заговаривает с мужчиной первой, — я удивленно вскинула на него глаза, а он отрезал, подтверждая серьезность своих слов: — Никогда, — я придушенно кивнула. — И одежда… — я растерянно опустила взгляд на свои ноги, обтянутые плотной тканью брюк, — одежда должна быть соответствующей.

Во время подготовки к заданию я прочла много информации о Карамедане и, да, я знала, что женщины не допускаются к военной службе, но о том, что женщины вообще не имеют права голоса, не говорилось нигде. Видимо, как раз потому, что раз женщины у них не занимаются ни войной, ни политикой, не зачем о них и писать.

Когда-то давно, когда Земля еще была разделена на отдельные государства, существовали страны, в которых женщины были вынуждены носить паранджу, чтобы никто, кроме мужа, не видел их лица. Неужели карамеданцы дошли в своем маразме до такого?

— Женщины должны носить платья, — успокоил меня адмирал, видимо, мысли о парандже были написаны у меня на лице, впрочем, я и не пыталась их скрыть. — И пока вы здесь, вам следует соответствовать, иначе многие могут вас неправильно понять.

Или ваши женщины тоже захотят себе брюки.

— Спасибо, полковник, я учту ваши слова, — поблагодарила я и не удержалась: — у меня с собой есть платья.

Теперь и я смогла прочесть по лицу Кокса, что он представил, какие платья могут быть у альфакритянки. Его губы сжались в прямую линию. Ну, точно, представил себе облегающее мини.

— Вам не о чем беспокоиться, — совладал он со своей фантазией, — я позабочусь о том, чтобы вам прислали несколько подходящих платьев.

— Ой, это так неудобно, — засмущалась я.

— Никакого неудобства, — кажется, акула проголодалась.

Пришлось заткнуться и только вежливо улыбнуться в ответ.

* * *

Мы прилетели в город Эйдон, где располагался главный штаб, в гостинице неподалеку от которого нас и разместили. Как объяснил словоохотливый Дункан, такая благодать на нас снизошла, потому как большую часть своего времени он проводит на службе, а ему очень хочется как можно больше общаться с крестником, пока мы здесь.

Гостиница в Эйдоне мало походила на то, что я понимала под этим словом: пропускной пункт с двумя военными на входе, затем совершенно пустой холл, никаких тебе там шумных постояльцев, вообще ни одной живой души. Вместо стойки администратора оказалась дверь с окошком, при стуке в которую, окошко распахнулась, и суровый мужчина средних лет проверил наши документы на соответствие с заявленными «гостями» и только потом выдал карту-ключ.

Александр был прав, в таком месте нас будут просматривать и прослушивать каждую секунду. Хорошо еще если не будут измерять объем потребляемого воздуха.

Полковник даже не вышел из лимузина, а вот вице-адмирал проводил нас до самих апартаментов.

— Располагайтесь, отдыхайте, — пропел он, — а отужинаем вместе, — тут Дункан запнулся, упершись взглядом в мои ноги в обтягивающих брюках. — Э… Тиффани, милая, как бы сказать, чтобы не обидеть…

Какая же разительная разница между тем, как преподнес информацию о правилах в одежде Кокс, и как пытался ее объяснить Дункан. Кажется, этот вице-адмирал славный малый.

— Не беспокойтесь, — заверила я, — полковник меня уже просветил.

— О! — вице-адмирал удивился, но тут же повеселел. — Вот и хорошо. Тогда я вас оставляю! — после чего поспешил ретироваться.

— О чем он? — хмуро поинтересовался Александр, когда за Дунканом закрылась дверь.

Я вздохнула, изображать усталость не пришлось.

— О том, что женщине следует носить платья. И, как я поняла, в пол.

— О! Ну ты ведь потерпишь, правда?

Однако Тайлер не выглядел удивленным. Знал? Конечно же, знал! И не сказал мне, чтобы удивление Тиффани смотрелось натуральнее. Вот же… зловредный капитан, вот он кто!

Боясь, что в комнате работает не только «прослушка», но и камеры, я воздержалась от видимых проявлений эмоций. Подошла ближе, обвила его торс руками, а потом больно ущипнула, выражая свой протест по поводу утаивания от меня информации. Уверена, Александр ожидал от меня чего-то подобного, потому что даже не дернулся.

8.

Полковник не соврал, и обещанное мне им платье было доставлено через несколько часов. Однако мои прогнозы не оправдались: платье не напоминало монашеское. Обычное платье из тонкой однотонной ткани темно-зеленого цвета, маленький скромный вырез горловины, длинные рукава и длина, естественно, в пол. В общем-то, весьма пристойно, но надевать его ужасно не хотелось только из-за того, что его выбирал неприятный Кокс.

Ужин прошел в местном ресторане, все посетители-мужчины которого были военными. Я даже пожалела, что платье Кокса оказалось зеленым. Не мог он, что ли, выбрать бордовое? Хотя, размышляя здраво, скорее всего, женщинам было запрещено носить одежду одного цвета с формой — символом Карамеданской Империи.

На ужине присутствовали все те же Кокс и Дункан. Полковник пришел один, а вот вице-адмирал привел с собой свою «обожаемую супругу», как он нам ее представил. Диана Дункан оказалась невысокой полной женщиной, под стать своему мужу, одета она была в длинное платье, фасоном похожее на мое, но с яркой вышивкой по вороту и подолу. На первый взгляд женщина казалась милой, но я давно уже не верила своему первому впечатлению и предпочитала быть настороже.

Помимо жены Дункана, нас познакомили с еще одним старым другом отца Энтони, капитаном Хеннеси и его супругой. Хеннеси было явно за пятьдесят, а вот его спутница выглядела моей ровесницей, тем не менее, держалась как степенная дама. Мне она не понравилась с первого взгляда, впрочем, как и я ей. Она одарила меня ледяной пренебрежительной улыбкой, полной осознания собственного превосходства, но в то же время злобный прищур ее глаз ясно говорил о том, что его обладательница оценила мою внешность и записала меня в ряды соперниц. Боже правый, неужели она могла подумать, что я обращу внимание на ее престарелого мужа?

Видимо, здесь так было принято, и, хотя мы все и разместились за одном столом, женщины устроились отдельно от мужчин. Я не спорила и молча заняла, указанное мне супругой вице-адмирала место.

— Милая, они все равно будут говорить о войне и политике, нам нечего там делать, — обратилась ко мне Диана Дункан, когда поймала мой тоскливый взгляд в направлении «мужской» части стола.

Я не успела ей ответить, как меня перебила Эльза, жена капитана Хеннеси.

— Ну, может быть, наша гостья разбирается и в том, и в другом, — с усмешкой произнесла она, хорошо отработанным жестом перебрасывая длинные светлые волосы с одного плеча на другое. Видимо, по ее мнению, это должно было выглядеть эффектно. Возможно, не знаю.

У меня руки так и зачесались вырвать всю ее роскошную шевелюру с корнем. И вовсе не потому, что я позавидовала ее красоте, начхать я на нее хотела, но вот таких надменных дамочек я не любила с детства. В школе такие были мной безжалостно биты, после чего несколько утрачивали свой гонор и только затравленно улыбались, стоило мне показаться в конце коридора.

Я улыбнулась при воспоминании о школьном терроре, который я то и дело устраивала. Очевидно, улыбка вышло что надо, потому как Эльза побледнела и даже чуть отпрянула от меня.

— Эльза, будь добрее, — шикнула на хамку Диана. — Тиффани первый день на Эйдане, конечно же, она не привыкла к нашим порядкам.

— Спасибо, — поблагодарила я женщину, бросив взгляд-предупреждение молодой задире, — для меня тут все в диковинку.

— Я понимаю, — и теплая рука Дианы накрыла мою ладонь. А вот посягать на мое личное пространство не следует, я деликатно высвободила руку, сделав вид, что потянулась к стакану с водой.

— Вы надолго к нам? — снова встряла Эльза.

Ты сейчас не Морган, ты Тиффани Гиббс, Тиффани не умеет драться, а еще она милая, она не станет бить никого лицом об стол…

— Я пока не знаю, — ответила я, усилием воли заставляя себя успокоиться, — все зависит от Энтони, я приехала сюда только в качестве поддержки, поэтому как он решит, так и будет.

— Вот видишь, — тут же обрадовалась Диана, — наши планеты не так уж и отличаются, везде решают мужчины.

В ответ я только пожала плечами и принялась жевать лист салата из своей тарелки. Нужно было поскорее занять чем-нибудь рот, пока я не вышла из роли.

— А чем у вас занимаются женщины? — все же не удержалась я через несколько минут.

— О, — рассмеялась Диана, — нам есть, чем себя занять, правда, Эльза? — блондинка лишь повела плечом, бог ее знает, что она хотела этим сказать. — Мы собираемся вместе, вышиваем, разучиваем новые рецепты, рисуем, музицируем, — какая прелесть! — Ну а когда дело доходит до званых приемов, тут мы полноправные хозяйки, — в ее голосе прозвучала неприкрытая гордость. — Уверена, Саймон захочет устроить прием в честь крестника, вот там все и увидишь.

— Жду с нетерпением, — соврала я, но Диана приняла мои слова за чистую монету.

Мне оставалось только улыбаться.

* * *

— Как тебе тут? — заботливо спросил меня Тайлер-Энтони, когда мы вернулись в наши апартаменты.

— Мужчины очень милы, — ответила я, пытаясь выбраться из непривычного платья. — И Диана тоже.

— То есть Эльза тебе не понравилась? — Александр прищурился, и на его губах обозначилась улыбка. Еще бы, он прекрасно знал мое отношение к женщинам подобного типа.

— Нахалка та еще, — фыркнула я, рассудив, что Тиффани должна вести себя естественно.

— А мне она показалась милой.

Я еле сдержалась, чтобы не рассмеяться. Тайлер не выносил надменность не меньше моего. Что ж, может, Энтони бы и «повелся» на внешнюю красоту Эльзы Хеннеси.

— Ну а ты? — перевела я тему. — Еще не захотелось домой?

— Пока нет. Я так давно здесь не был, мне все интересно, — восторженно ответил он. — Завтра дядя Саймон обещал мне экскурсию по городу, выкроит пару часов на службе, чтобы все мне показать.

— Только тебе? — вне всякого сомнения, Тиффани бы обиделась, еще бы, ее притащили невесть куда, заставили переодеться, держать язык за зубами, да еще и терпеть общество какой-то девчонки-задиры.

— Извини, дорогая, но только мне, — Тайлер притянул меня к себе, обнимая. — Тебя займет Диана.

— О, ну если Диана, — пробормотала я.

* * *

Как и было обещано, вице-адмирал забрал Александра с самого утра, а мне предоставили время до обеда, чтобы я могла не торопясь собраться и дождаться, когда за мной заедет Диана.

Возможно, правильна женщина, действительно, провела бы эти несколько часов у зеркала, приводя себя в божеский вид, я же бессовестно проспала до самого звонка жены Дункана, и все мои приготовления состояли из принятия душа и расчесывания.

Первым делом Диана повезла меня по магазинам. Как я ни спорила с ней, что у меня есть деньги, женщина ни в какую не уступала, и оплатила все мои покупки. Под ее напором, мне пришлось перемерить кучу платьев и туфель, а потом, к моему ужасу, скупить их все. Кажется, теперь я смогла бы жить на Эйдане целый год. Столько платьев в гардеробе не было даже у Клэр Хуол.

После того, как мы завезли обновки в наше временное жилье, где, кстати говоря, Диана заставила меня переодеться, мы отправились в так называемый «женский клуб», чтобы я могла познакомиться с представительницами высшего общества, по совместительству подругами Дианы.

Видимо, женская дружба на Эйдане не имела никакого отношения к возрасту, а только к социальному статусу. Диана называла своими подругами и восемнадцатилетнюю девочку и пожилую женщину, годящуюся ей самой в матери, а мне в бабушки.

Чем мы занимались весь остальной день? О, это был один из самых долгих дней в моей жизни. Точнее, первый из самых долгих дней, но я тогда еще об этом наивно не знала.

Меня учили вышивать и дружно, но беззлобно смеялись, когда я то и дело прокалывала себе палец. Потом дамы принялись музицировать и петь, из соседней комнаты привезли фортепиано на колесиках, молоденькая Кларисса стала играть незнакомую мне мелодию, а ее ровесница Луиза петь песню о несчастной любви.

Не спорю, музыка и песня были красивыми, и первую я слушала с искренним интересом и даже восторгом. Но когда пошла десятая по счету песня — слезливая история любви юной девы к прекрасному солдату, мне захотелось заткнуть уши, а еще лучше начать биться головой об стену.

Но вскоре появилась кандидатура для биться об стену получше, чем моя собственная голова — пришла Эльза Хеннеси. И я откровенно порадовалась, что не одна я скривилась при ее появлении. Кларисса даже перестала играть, пробормотав, что сегодня не настроена быть предметом для насмешек. Я же только поразилась, почему столько женщин терпят поведение одной хамки и до сих пор не устроили ей «темную».

Однако все присутствующие женщины могли сегодня расслабиться, ибо предметом для насмешек Эльза выбрала меня.

Услышав, как она пропела: «О, какие люди!», — я только расплылась в хищной улыбке. Что ж, пока что основная работа на Александре, моя задача вести женские разговоры и заниматься шитьем. Так почему бы не развлечься?

— Я вижу, тебя приодели, — продолжила свои нападки Эльза. Очевидно, будучи далеко от мужчин, эта особа даже не считала нужным притворяться вежливой.

Я проигнорировала ее колкую фразу, лишь одарив ее красноречивым взглядом, и вызвалась тоже спеть, хотя до этого упорно отказывалась.

Когда-то давно меня учили игре на фортепиано, и я понадеялась, что не все уроки пропали даром. Возможно, где-то я и сфальшивила, но это было уже не столь важно. Когда я с удовольствием исполнила шутливую песенку, слышанную мной когда-то в детстве, о глупой девушке, которую выдали замуж за старика, потому что ровесники воротили от нее нос, у Эльзы разве что пар из ушей не валил. Зато другие, в том числе и самая пожилая представительница женского общества, восьмидесятилетняя Эллина, хохотали так, что тряслись стены.

— А ты молодец, — шепнула мне старушка, когда я села на свое место на мягком диване.

— Стараюсь, — улыбнулась я, послав раскрасневшейся Эльзе воздушный поцелуй.

— Ты пожалеешь! — не выдержав, вскричала-таки Хеннеси, вскочила и, впечатывая каблуки в пол, выскочила из комнаты.

Проводил ее очередной взрыв хохота.

Я всегда больше общалась с мужчинами, но что я знала о женской психологии, так это то, что они особенно любят «дружить» против кого-то. И по одобрительным взглядам, то и дело бросаемым в мою сторону, я поняла, что только что расположила к себе большую часть присутствующих.

* * *

Несмотря на ужасно скучную большую часть дня, в наш временный дом я приехала в отличном расположении духа. Стычка с Эльзой подняла мне настроение.

Александр уже тоже вернулся, и выглядел не менее довольным.

— Мне здесь очень нравится, — поделился он со мной от лица Энтони.

— Да, тут не так скучно, как мне сначала показалось, — поддержала я, а потом сделал вид, что испугалась: — Ты ведь не думаешь остаться здесь насовсем?

Тайлер замялся.

— Еще рано об этом говорить…

— Значит, тебе приходила в голову эта мысль?

— Приходила, — покаялся «мой супруг». — Ты ведь знаешь, что я давно подумывал переехать с Альфа Крита.

Когда это? Похоже, в нашей легенде на ходу происходят изменения.

— Знаю, — вздохнула я. — Но я думала о чем-то другом.

— Рано еще о чем-то думать. Я еще так мало знаю о сегодняшней Эйдане. Военное положение, сама понимаешь, никто не торопится делиться со мной настоящим положением дел.

Значит, этим разговором Тайлер надеется вызвать прослушивающих наш разговор на откровенность. Что ж, может сработать.

— Я всегда с тобой, — заверила я. — Но чтобы думать о том, чтобы остаться где бы то ни было или нет, нужно знать об этом месте побольше, посмотреть, как живут люди.

— Во всяком случае, давай не будем пока торопиться отсюда уезжать, — попросил Энтони. — Мне здесь нравится.

— Хорошо, милый, конечно, — ответила Тиффани, как самая что ни на есть преданная жена.

* * *

А потом потекли дни. Александр уходил утром с Дунканом и возвращался под вечер, я же проводила все время с Дианой и «женским клубом».

Тайлер возвращался под вечер и ничего мне не рассказывал, ссылаясь на то, что то, что ему рассказывают не для распространения. Тиффани обижалась, но пыталась быть понимающей и не настаивала.

Наше нормальное общение, как и по дороге на Эйдану, проходило только поздним вечером в душе.

— Дункан — сентиментальный старик, — шептал мне на ухо Александр, обнимая под журчащими струями, — он мной очарован, хочет, чтобы я остался здесь.

— А Кокс?

— Кокс со мной почти не общается, смотрит с подозрением.

— Они не дураки, — высказалась я, — просто так не выдадут тебе военные секреты. А лезть куда-то самому — самоубийство.

— «Дядя Саймон» все выдаст, — уверенно возразил Тайлер, — но на это нужно время.

— Не торопись и не рискуй.

— Я знаю, что делаю.

И так происходило почти каждый вечер. Двухминутный разговор, а потом опять эти Тиффани и Энтони, «милая», «дорогой», «любимая», от которых уже болел язык.

Несмотря на то, что Александр был рядом, я чувствовала, что безумно по нему скучаю. По нашим настоящим разговорам, взаимным подначиваниям и искреннему смеху. Меня тошнило от женского общества, от пялец и песен о трагической любви, даже Эльза за пару недель присмирела и перестала меня веселить.

Мне уже начинало казаться, что в пустыне Сьеры я и то чувствовала себя куда более свободной и счастливой, чем сейчас. Но я держалась, лепила на свое лицо каждое утро улыбку и болтала с Александром, как с Энтони, о том, что Эйдана чудесное место, и том, как мне здесь нравится все больше и больше.

Вставать по утрам не хотелось вообще, было одно желание: завернуться в одеяло и пролежать так весь день. Но на Эйдане так было не принято. Женщины, хоть и не работали, но дома никогда не сидели.

Вскоре я начала притворяться даже в душе во время нашего двухминутного общения, потому что понимала, что на Александре лежит большая ответственность, и ему тяжелее, чем мне. А поэтому я изображала из себя мисс Позитив, уверенную, что все идет хорошо, а скоро станет еще лучше.

Тайлер тоже безумно устал, много больше меня, я видела это по глазам, но также знала, что если он поставил перед собой цель, он добьется.

* * *

Через три недели нашего пребывания на Эйдане, Энтони объявил Тиффани, что ему предложили остаться здесь насовсем, и «дядя Саймон» даже подыскал ему работу: быть тренером для служащих штаба. Энтони предложение принял.

Тиффани восприняла это известие стойко, заверив, что совершенно не против, к тому же, если что-то будет не так, всегда можно будет уехать.

Тиффани не понимала, что если Энтони откроют местные секреты, никто их с планеты не выпустит.

Тиффани нравилось вышивать и больше не работать, чтобы делать вклад в семейный бюджет.

Тиффани в моем исполнении получилась наивной дурой!

 

9

— Они чертовы камикадзе, — шептал мне Александр, — у них здесь огромный склад оружия, просто огромный. Корабли приходят за боеприпасами, а потом уходят в зону военных действий.

— А камикадзе тут при чем? — не поняла я.

— У них здесь новые технологии, оригинальное оружие. И чтобы оно не попало в руки врагов, весь город заминирован. В случае нападения, они просто нажмут на кнопку, и город со всем его населением взлетит на воздух, а заодно и все их секреты.

— И они на это пойдут? — не поверила я.

— Судя по тому, что я видел и слышал, пойдут. Они готовы умереть ради своей Империи.

— То есть ты уверен, что «красная кнопка» существует? — уточнила я. Сама мысль, что кто-то готов уничтожить целый город своих же сограждан, казалась мне нереальной.

— Более того, — уверенно ответил Александр, — сегодня, когда я начал беспокоиться, не устроит ли кто теракт, использовав «кнопку», Дункан заверил меня, что бояться нечего, пульт управления находится в подвале штаба и тщательно охраняется.

Я только сжала губы, обдумывая полученную информацию. И что же делать с ней дальше? Судя по всему, Тайлер тоже не знал.

— Может быть, пора планировать отход? — спросила я.

— Мы еще не выяснили имя предателя, — напомнил Александр.

Конечно, Рикардо дал задание выяснить, что творится на Эйдане и найти того, кто поставляет Карамедане информацию. Александр не бросит работу на полпути. Конечно же…

* * *

Тот день начался, как многие до него. Утром Тайлер ушел на работу, а я осталась в ожидании, пока за мной заедет Диана и отвезет в «женский клуб».

Диана заехала ровно в полдень, ни минутой позже, она вообще отличалась пунктуальностью. По дороге в «клуб» рассказала мне, что сегодня мы будем вышивать узоры на платьях, я мило улыбалась и не спорила.

Я билась над пяльцами около двух часов к тому моменту, когда ко мне подошла Эльза. Я давненько уже не наблюдала данную особу возле себя. После той песенки в мой первый день в «клубе», она меня побаивалась и предпочитала судачить исключительно за спиной.

— Тиффани, у тебя уже неплохо получается, — прокомментировала она мою работу.

Да я за этот месяц уже стала просто гуру по вышиванию!

— Спасибо, Эльза, — я хмуро подняла на нее взгляд. — Ты что-то хотела? — рассыпаться в любезностях мне вообще не хотелось. К чему это? Мы уже ясно показали и другим, и себе, что друг о друге думаем.

— Ну почему все сразу думают, что я задумала какую-то гадость? — воскликнула девушка, изобразив оскорбленную невинность.

— Действительно, почему, — пробормотала я, снова вернувшись к работе.

— Я, может быть, хочу помириться.

Вот теперь я отложила пяльцы и подняла на нее глаза, посмотрела прямо, так, что она даже отодвинулась от меня.

— Мы не ссорились, — сообщила я. — Чтобы поссориться, нужно сперва подружиться. Дружить с тобой я не намерена.

— Фи, как некрасиво, — скривилась Эльза. — Я же по-хорошему.

Моя дорогая, ты еще не видела по-плохому…

Я кивнула.

— И я. По-хорошему.

— Ну, брось, — не отставала эта «прилипала», и я окончательно убедилась, что ей от меня что-то нужно, помимо ее фальшивого «помириться».

— Что бросить? — я притворилась тупой и глухой на ухо.

— Так себя вести. Наши мужья общаются. Собираются вместе на прием у Болледли, так что нам там придется держаться вместе, как ни крути.

Карл и Мария Болледли, действительно, устраивали званый вечер через несколько дней, и мы были в числе приглашенных. По правде говоря, я думала об этом приеме с ужасом. Я и так с трудом пережила и еле не набила никому лицо во время приема, организованного Дунканом в честь прибытия Энтони, который отгремел несколько недель назад. Второе такое сборище я вряд ли переживу.

— Придется, значит, придется, — я равнодушно пожала плечами.

Я искренне полагала, что запал дружественности у Эльзы таки сойдет на нет, но я ошиблась, она и не думала отставать.

— Ди, — она привлекла Диану, — я пытаюсь помириться с Тиффани, а она вредничает, — пожаловалась девчонка.

Диана отложила в сторону свою работу и подошла к нам.

— Милая, — она коснулась моего плеча, — впервые вижу, чтобы Эльза с кем-то хотела подружиться, это большой прорыв, нельзя отвергать человека, который к тебе искренен.

Это того, кто искренен…

— Я вот как раз думаю, навестить мужа на работе, — продолжила Эльза, — он мне разрешил. Может, пойдем вместе? — персональная улыбка мне. — Держу пари, тебе не разрешали заходить в здание штаба, и ты не бывала у мужа на службе.

— Отличная идея, — с готовностью поддержала ее Диана, и я поняла, что попала в ловушку.

Не собирается Эльза со мной «мириться», а Диана не добрая тетушка, которая видит в людях только хорошее. Им совершенно точно нужно отвезти меня в штаб, да так, чтобы без шума и привлечения внимания.

— Я не хотела бы мешать мужу, — снова возразила я, проверяя свою теорию.

— Уверена, он обрадуется, — Диана.

Что ж, значит, я была права. И что я могу? Отказаться? Начать брыкаться? Устроить скандал?

Мое сердце сжалось от одной мысли, что Александра могли раскрыть. Но нет, успокоила я себя, будь это так, меня бы пришли брать с оружием, а не пытались уговорить в вежливой форме. Скорее всего, кто-то, кто не желает себя афишировать, хочет со мной побеседовать. И если я продолжу упрямиться, это только навлечет подозрения, а подставить Тайлера — это то, чего я боялась больше всего на свете.

— Хорошо, — сдалась я, — если вы думаете, что это хорошая идея.

* * *

Здание, где располагался штаб, было просто огромным, наверное, самым высоким в этом городе. Мы прошли несколько пунктов охраны, и везде двери нам отворялись, как по мановению волшебной палочки, стоило Эльзе показать свои документы. Очевидно, о визите госпожи Хеннеси было заявлено заранее.

Эльза продолжала болтать со мной всю дорогу. Она дошла до того, что начала рассуждать, что все члены «женского клуба» слабые и безвольные, и я первая, кто дала ей отпор и тем самым заслужила ее уважение.

Я не верила ни единому ее слову, но прерывать словесный поток не спешила, полагая, что когда Эльза соизволит заткнуться, со мной начнут разговор люди пострашнее.

Как же я ненавижу быть иногда правой!

Когда мы прошли все посты охраны и оказались в огромном выложенном каменной плиткой холле, Хеннеси поманила меня к невзрачной двери в углу.

— Это еще что за черный ход? — заподозрила я неладное.

— Мы же к мужьям, а не на ковер к начальству, — рассмеялась Эльза. — Ух, какая ты подозрительная.

Хотела бы я быть всего лишь подозрительной. Мне уже начало казаться, что сдаться без боя было неправильным. Лучше бы устроила скандал, чем прийти на заклание своими ногами.

Какое еще заклание, Морган? О чем ты думаешь? Пока тебе еще никто ничем не угрожал.

Маленькая дверь поехала в сторону от касания ладони Эльзы, что еще раз подтверждало, что ее ждали и настроили на нее замок.

— Проходи, — вежливо пропустила она меня вперед.

Дверь вела не в помещение, а открывала проход в новый коридор. Интересно.

Я шагнула вперед, и в то же мгновение из тени дверного проема ко мне шагнула мужская фигура с чем-то в руке и потянулась ко мне. Мне хватило доли секунды, чтобы оценить ситуацию: я успею рвануться, возможно, даже отбиться от нападающего, но что дальше? Куда я побегу из охраняемого штаба? Кроме того, одно движение опытного бойца, и моя легенда полетит в тартарары.

И я только испуганно пискнула, когда мужская рука прижала влажную салфетку к моему лицу.

Последнее, что я слышала:

— Иди домой, ты свое дело выполнила, — обращенное к Эльзе.

* * *

Сознание возвращалось медленно, словно какими-то толчками, я то выплывала на поверхность, то снова погружалась во тьму.

— … проверить…

— … странно…

— … вот и увидим….

Мой мозг ловил обрывки фраз и отдельные слова и никак не мог собрать картину воедино.

Когда я, наконец, пришла в себя, то поняла, что сижу, очевидно, на стуле, руки заведены за спинку и связаны, благодаря чему я не падаю, а сохраняю вертикальное положение. Глаза открывать не стала, не желая, чтобы мои таинственные пленители раньше времени поняли, что я очнулась.

Хотя какие, к черту, «таинственные»? Ясное дело, кто это затеял, если я здесь оказалась стараниями Эльзы и Дианы.

— Прекрати бояться собственной тени, — узнала я голос полковника Кокса, — она в любом случае нам не нужна, а проверить мы должны. Саймон слишком доверяет ее муженьку, и мы должны убедиться, что это доверие не зря.

— Я, конечно, согласился тебе помочь, — Хеннеси, — но думаю, у тебя паранойя, — звук постукивания пальцев по твердой поверхности. — Черт, ну и где Саймон? Скоро действие препарата пройдет.

— Звонил, уже идет.

Словно в ответ на его слова прошуршала открывающаяся дверь.

— А вот и я… — бодро начал вице-адмирал и осекся, очевидно, увидев меня. — Мы ведь договаривались всего лишь поговорить с ней.

— А ты думаешь, она потом не расскажет Гиббсу, что ее таскали на странный разговор? — Кокс, издевательски.

— Девочка нам ничего не сделала, — Дункан, неуверенно.

— Да хоть бы и так, — снова Кокс, — ты хочешь быть уверенным в своем крестнике на сто процентов или нет?

Вице-адмирал, по-прежнему не слишком уверенно:

— Я и так уверен…

— И потому рассказал ему больше, чем следовало, — вступил в разговор Хеннеси.

— А раз уверен, то тем более, тебе не о чем волноваться, — продолжал полковник, как ни в чем не бывало, — овдовев, он женится на местной, и тогда уж точно никуда не денется.

— Как-то все равно это неправильно, — больше промямлил, чем возразил Дункан. Вот тебе и добрый дядюшка.

— Эй, — полковник Кокс шагнул ко мне и потряс за плечо, — просыпайся!

Я не отреагировала. Иди к черту, бесхребетная акула!

Но я недооценила полковника, не прошло и минуты, как меня окатили ледяной водой.

Я взвыла, отчаянно отплевываясь, а когда, наконец, смогла проморгаться, увидела напротив Кокса с пустым ведром в руках.

— Так-то лучше, — удовлетворенно произнес он, отставляя пустую посуду.

Он снова приблизился, протянул руку и отвел от моего лица мокрые пряди волос. Я еле поборола желание укусить его за пальцы.

Потерпи, Морган, пока не время показывать характер, этим ты только разозлишь, но ничего не добьешься.

— Так-то лучше, — повторил полковник.

— Что вам нужно? — всхлипнула я, изобразив испуг. — Я ничего не сделала! — чертова неспособность плакать! Слезы сейчас были бы очень кстати.

— Не сделала, — «утешил» меня полковник, — но лучше перестараться, чем проглядеть.

Я часто заморгала, на этот раз не изображая, а искренне удивившись. Они решили пустить Тиффани «в расход» просто так, не имея ни одного весомого доказательства, да что там доказательства, ни единого как такового подозрения. Просто на всякий случай!

— Держи, — Хеннеси протянул Коксу блестящий инъектор, — как и договаривались.

— Благодарю, — полковник хищно улыбнулся и повертел инъектор перед моим носом. — Догадываешься, что это?

Так называемая «сыворотка правды», к гадалке не ходи. И что мне теперь делать? Я никогда не подергалась воздействию этого препарата, но видела, как он действует, люди начинают болтать, обо всем, что знают. Правду.

— Это яд?! — испугалась глупышка Тиффани. — Отпустите меня! Я ничего не сделала!

— Это не яд, — встрял «добрый» Дункан, — это средство для допросов.

— Зачем?! Не надо! — задергалась я, когда полковник прижал инъектор к моему плечу прямо через мокрый рукав платья.

— Вот так, — протянул он, — скоро подействует. Считай от ста до одного, — приказал он, — я испуганно всхлипнула, намеренная играть роль до последнего, — живо!

— Сто… девяносто девять… девяносто восемь…

Я считала, а троица не сводила с меня глаз. Что должно было происходить? Я ничего не чувствовала, ну совершенно ничего.

В этот момент Хеннеси позвонили, и он ушел, сказав, что подойдет позже. Остались только полковник и вице-адмирал.

Я досчитала до пятидесяти, но ничего так и не произошло. На меня не действует знаменитая «сыворотка правды»? Быть такого не может, испытания доказали, что не родился еще человек, на которого она бы не подействовала. Но что тогда?

И тут меня осенило. Это же как алкоголь! У меня особенность организма — я очень долго не пьянею. Но ведь потом пьянею все равно… А это значит, что «сыворотка» подействует, но позже, и моя задача убедить их закончить допрос до наступления момента, когда мне захочется откровенничать.

Я растянула губы в улыбке, пытаясь припомнить, как вели себя люди под воздействием препарата.

— О, — обрадовался Кокс, — подействовало.

— Тринадцать… двенадцать…

— Достаточно, — прервал он меня. — Твое имя.

— Тиффани Гиббс.

— Дата рождения.

— Пятое мая две тысячи шестьсот первого года, — отчеканила я данные из досье Тиффани.

— Зачем вы прибыли на Эйдану?

— Почтить память отца Энтони, — продолжала я, как робот.

— Вы работаете на вражескую разведку?

— На кого? — запуталась я. Кто же его учил так задавать вопросы?

— Лондор? Земля?

— Нет, — я все еще изображала непонимание. — Тони работает тренером у вас в штабе, я вышиваю, — я хихикнула и теперь испугалась по-настоящему, потому что смешок вырвался непроизвольно, кажется, препарат начинал действовать.

— Вот видишь, — тем временем, вмешался Дункан. — Да ну тебя, придумал теорию заговора. Годы работы в Службе Безопасности не проходят даром.

Кокс заскрипел зубами.

— Годы работы СБ выработали у меня чутье, — прорычал он. — Я уверен, что с Гиббсами что-то не так. Если они вообще Гиббсы.

— А кто? — едко поинтересовался вице-адмирал. — Я качал этого мальчика на руках, я знаю, кто он.

— Сколько лет назад, Саймон? Сколько?

О, нет-нет-нет, не спорьте, не тратьте время. Я почувствовала, как начинает кружиться голова.

— Девчонка чиста, — тем временам ткнул пальцем в мою сторону Дункан. — Что теперь прикажешь с этим делать? Думаешь, Энтони нормально отреагирует на то, что мы допрашивали его жену еще и под «сывороткой»?

— Надо ее «убрать», — без лишних сантиментов сообщил полковник.

Дункан смерил меня печальным взглядом, и я даже решила, что сейчас он возразит, скажет, что это бессердечно, что так нельзя. Да что угодно, только не:

— Тогда устрой такой «несчастный случай», чтобы все выглядело «чисто».

Добрый «дядя Саймон», так вот ты какой…

Дункан попятился к двери.

— Сам затеял, сам и зачищай теперь, — бросил он напоследок, а потом вышел из помещения.

Что ж, во всяком случае, в ближайшее время Александр вне подозрений.

— Что? — Кокс резко обернулся ко мне.

А мое сердце с глухим «у-у-ух!» покатилось к ногам, потому что в этот момент я осознала, что произнесла последнюю фразу вслух.

— Кто такой Александр? — прорычал он, схватив меня за волосы, заставляя поднять голову и посмотреть ему в глаза. — Говори!

— Лучший из тех, кого я знаю, — нараспев выдало мое подсознание.

Так вот как работает «сыворотка правды»! Я говорю все, о чем только подумаю.

Меня начал разбирать неконтролируемый смех.

— Говори! — Кокс продолжал грубо держать меня за волосы. — Говори, кто такой Александр?!

— Тебе его не достать, — тут же пропела я, — я тебя обставила, — за что меня тряхнули так, что голова мотнулась из стороны в сторону.

— Твое имя, — прорычал, быстро сориентировавшийся полковник. Быстро соображает, урод!

Его глаза налились кровью, и я поняла, что снова озвучила свои мысли.

— Имя!

— Миранда Кэролайн Морган, — как на духу, выложила я.

— Ах, ты, — кажется, он меня ударил по лицу, уже не уверена, потому как успела заметить лишь смазанное движение, но боли не почувствовала. Чертова «сыворотка»…

Отложив допрос на потом, Кокс принялся вызывать кого-то по коммуникатору, очевидно, чтобы приказать схватить Александра.

Нет, акула, сегодня ты останешься голодной…

Не знаю, сумела бы я сделать нечто подобно, будь я в адекватном состоянии. Мне показалось, что время замедлилось. Вот он поднимает руку, чтобы набрать вызов на наручном коммуникаторе… Вот его палец нажимает на клавиши…

Я оттолкнулась от пола обеими ногами и рухнула на спину, перекувыркнулась и встала на ноги.

Кокс поворачивается ко мне. Медленно, по-прежнему медленно…

Перед глазами все плывет, и я уже почти совсем не соображаю, когда бью его ножкой стула, к которому до сих пор привязана, под коленку и сбиваю с ног. Полковник падает, а я добавляю сверху. Кажется, он отключается.

Снова позволяю своему телу упасть, на этот раз набок, ползу по полу вместе со стулом, на ощупь снимаю нож с ремня бесчувственного полковника, разрезаю путы…

Поднимаюсь на ноги. Они трясутся, комната качается, создается ощущение, что я на корабле, но не на космическом, а на обычном, мореходном.

Оборачиваюсь на Кокса, лежит на боку, лицо в крови, кровь, много крови…

Уже даже не могу поймать разбегающиеся мысли…

Вижу узкую дверь в углу, заставляю себя идти к ней, дважды падаю, поднимаюсь, упорно иду…

Это туалет. Сгибаюсь над унитазом, вставляю два пальца в рот, меня рвет.

Где-то остатками сознания всплывает, кто-то рассказывал мне, что, несмотря на то, что «сыворотка правды» вводится в кровь, если человека стошнит, он быстрее избавляется от дурмана.

Кое-как поднимаюсь от унитаза, полощу лицо и рот ледяной водой из-под крана. Хочется спать, так сильно, что глаза закрываются сами. Заставляю их открыться, но веки снова опускаются.

Практически на ощупь открываю дверцу аптечки. Этикетки расплываются перед глазами. Смутно различаю «Нейтрализатор», «Стимулятор» и еще какое-то средство, название которого напоминает слово «энергия», но я больше не могу различать буквы. Высыпаю себе на ладонь по таблетке из всех трех баночек, глотаю, запиваю из-под крана.

Ноги все-таки подкашиваются, падаю, еле успеваю увернуться от края унитаза и не разбить голову. Кажется, все же теряю сознание…

* * *

Кажется, я все-таки отключилась, но, судя по тому, что никто не приходил, и меня до сих пор не схватили, беспамятство длилось всего несколько минут.

Лежа на полу, пошевелила пальцами, сначала рук, потому ног. Села. Немного подташнивает, но голова работает нормально.

Я встала с пола и теперь уже осмысленно осмотрела бутыльки, из которых наглоталась таблеток. «Автопилот» сработал превосходно, я выпила все правильно. Только, кажется, с дозировкой переборщила, сердце стучит, как сумасшедшее, но, по крайней мере, могу адекватно мыслить и не засыпаю.

Я вышла из ванной комнаты и осмотрела плоды своих рук, вернее, своего стула.

Полковник Кокс лежал в той же позе, в которой я его и оставила, голова в крови, на виске вмятина, оставленная ножкой стула.

В том, что полковник мертв, я не сомневалась, тем не менее, присела и проверила пульс. Мертв, но еще теплый, значит, я, действительно, быстро очнулась.

Стараясь сохранять ледяное спокойствие, я обшарила карманы трупа, забрала нож, которым разрезала путы и лучевой пистолет. Проверила заряд — почти разряжен, хватит на пару выстрелов, но это ничего, сейчас и такая малость пригодится…

Я не успела окончить обыск, как услышала в коридоре шаги, приближающиеся к двери.

Я не думала, запретила себе думать. Я только что убила акулу Кокса, и убью любого, кто будет угрожать моей жизни. Я не женщина, я солдат. Сколько раз я убеждала других в этом? Пришла пора поверить в это самой.

Дверь плавно поехала в сторону, и в помещение быстро вошел Хеннеси. Он замер на полушаге, широко распахнув глаза. Что бы он ни ожидал увидеть в этой комнате, но точно не своего мертвого друга в луже крови. Потянулся к кобуре…

Эльза-Эльза, быть тебе вдовой…

Действие «сыворотки правды» до сих полностью не прошло, потому что я жму на курок с глухим смешком. А когда падает тело Кокса, тоже падаю на колени и еще несколько минут содрогаюсь от неконтролируемого смеха.

 

10

В реальность вернул надрывный звон коммуникатора Кокса. Видимо, он все же успел послать вызов перед тем, как я его ударила, и теперь абонент пытался дозвониться в ответ.

Я подошла ближе и перевернула руку трупа. На экранчике высвечивалось: «Дункан». Так я и думала.

Если мне повезет, вице-адмирал переждет некоторое время, прежде чем отправится на поиски приятеля. Скорее всего, сейчас он думает, что Кокс избавляется от моего тела, поэтому-то и не отвечает. Но вскоре, молчание в эфире вызовет у него подозрения, и Дункан придет сюда.

Прежде чем, что-либо предпринять, я подошла к двери и заперла ее изнутри.

Попыталась заставить себя мыслить трезво. Итак, что мы имеем? Два трупа. Я, которую засняли камеры на входе, а также охрана, проверяющая документы. Даже если я спрячу тела убитых, выиграв себе отсрочку на то время, пока их будут разыскивать, смогу ли я покинуть здание? Определенно, нет.

Пока Александр вне подозрений, но стоит карамеданцам обнаружить трупы, станет сразу же понятно, кто их таковыми сделал. Как только поймут, что это я, Тайлера тут же схватят и допросят с применением «сыворотки», чего допустить категорически нельзя, потому что в его голове хранится столько секретов, что мне и не снилось.

Дальше. Что я могу? Признаюсь, я даже в какой-то момент пожалела, что не позволила внезапно вошедшему Хеннеси меня убить. По поводу Кокса у меня не было ни сомнений, ни угрызений совести, потому что он узнал о нас правду, а вот Хеннеси… Возможно, будь я мертва, Александру бы удалось выкрутиться. Хотя, вряд ли, он сумел бы это сделать, избежав допроса, опять-таки с «сывороткой»…

Коммуникатор полковника замолчал, зато разразился трелью у капитана. Скверно. Отсутствие ответа от обоих ускорит беспокойство.

Окончательно убедившись, что я совершенно не имею идей и возможностей выбраться самостоятельно, я сдалась. Придется признать очевидное, я уже подставила Тайлера, и это уже не изменить.

Я бесцеремонно стащила коммуникатор с запястья Кокса, автоматически отметив, что не испытываю ни страха, ни отвращения, касаясь мертвого тела. Энтони Гиббс в списке контактов был, и я решительно набрала максимально короткий текст сообщения: «Ситуация: орёл. В его кабинете».

Отправив послание, я отключила коммуникатор полковника, а потом проделала то же самое с капитанским. Конечно, это ничего не меняло, разве что теперь не придется слушать звуки вызовов, действующих на нервы.

После чего отправилась в ванную, нашла фен, высушила волосы и по возможности подсушила платье. Странно, но присутствия при убийстве Гаренье, я и то испытала больше эмоций, чем теперь, когда собственноручно убила двоих. Возможно, всему виной остаточное действие «сыворотки» в сочетании с таблетками, которых я щедро наглоталась. И, весьма вероятно, что расплата за злоупотребление препаратами настанет потом, но пока я не хотела об этом думать, продолжая методически делать то, что нужно.

Мы никогда не договаривались с Александром ни о каком условном стуке, но услышав двойной «перестук», я сразу же поняла, что это именно он.

Я подошла к двери и обнаружила неприятную новость: закрыть дверь изнутри можно было нажатием кнопки, а вот открыть только отпечатком ладони хозяина кабинета.

Все-таки таблетки из аптечки Кокса творили чудеса. Никогда еще я не чувствовала такого хладнокровия и четкого осознания того, что я готова сделать все необходимее для достижения моей цели, ни секунды не колеблясь.

Я подобрала с пола лазерный пистолет, убедилась, что заряда хватит на то, что я задумала, и решительно провела лучом линию по запястью покойника. Кисть легко отделилась от руки, а лазер прижег обрубок, не дав пролиться на пол ни капле крови. Я подняла свою добычу и отправилась обратно к двери, приложила ладонь.

Александр замер на пороге, переводя взгляд с моего лица на отрезанную кисть в моей руке и обратно. Впрочем, нужно отдать ему должное, замешательство длилось не больше двух секунд, а потом он подтолкнул меня внутрь, а сам запер дверь.

— Ты в порядке? — выдохнул Тайлер, в следующее мгновение оценив обстановку с двумя трупами посреди кабинета.

Я равнодушно пожала плечами.

— В полном.

Опустила взгляд и только тут сообразила, что все еще сжимаю в пальцах обрубок руки полковника, и отбросила его от себя, как ядовитую змею. Кисть с глухим «шмяк» упала на пол, вызвав у меня очередной «сыворочный» смешок.

— Морган, — Александр взял мое лицо в ладони, внимательно вглядываясь в мои глаза, — у тебя зрачки огромные. Чем тебя накачали?

— «Сывороткой правды», а потом я сама себя накачала, — я мотнула головой в сторону ванной комнаты, не имея больше сил что-то объяснять словами.

— Понятно, — Тайлер убрал руки от моего лица и просто прижал меня к себе.

— Я все испортила, — пробормотала я ему в плечо.

— Ерунды не говори. Что-то мне подсказывает, что ты не сама пришла сюда с пистолетом.

— Сама, — покаялась я, — правда, без пистолета. Эльза заманила. Я думала, что со мной поговорят и отпустят, а они изначально планировали меня «убрать».

— Ладно, — Александр отстранился, внимательно оглядывая размеры бедствия. — Никто больше не в курсе, что тебя допрашивали?

— Дункан. Я думаю, нам стоит ждать его с минуты на минуту.

— Прелестно, — пробормотал Тайлер, потом передернул плечами, видимо, пытаясь взбодриться. — Нужно попытаться убраться с планеты. Или хотя бы из этого города.

Я опустила голову.

— Прости.

— Морган, — опасно ласковым тоном предупредил Александр, — прекращай.

Обычно он звал меня Мирандой, а вот когда злился, непременно Морган.

Я закивала, как китайский болванчик. Он прав, самобичеваться еще не время.

— Хорошо, — кивнул Тайлер, — у нас мало времени. Пока что у меня есть право перемещаться по зданию везде, кроме секретных объектов, так что пошли.

— А я? — я опустила взгляд на еще не до конца высохшее платье.

Александр хмыкнул, тоже обратив внимание на потеки, и направился к шкафу. Отыскав там большой черный шарф, в который при желании я могла бы завернуться как в кокон, он бросил его мне, я поймала налету.

— А ты — моя жена, которую добрая Эльза привела меня навестить.

— Думаешь, мы выйдем? — усомнилась я.

— Не попробуем, не узнаем.

Тайлер присел возле тела Хеннеси и забрал у него оружие, которое спрятал у себя под курткой.

— Тут есть еще?

— Не видела, — призналась я, заматываясь в шарф. Меня бил озноб, и теплая вещь пришлась как нельзя кстати.

Не получив от меня должной помощи, Тайлер прошел к столу Кокса, дернул ящик, но тот оказался заперт.

— Ты только на ногах держись, ладно? — бросил он мне, а сам, поморщившись, подобрал обрубок руки Кокса и вернулся к столу.

Отпечаток, действительно, открыл ящики.

— Что это? — я приблизилась и заглянула Александру через плечо: в одном из ящиков он достал картонную коробочку с маленькими шариками темно-серого цвета.

— Гранаты.

Я только присвистнула. Вот и одна из новых карамеданский технологий во всей красе.

Александр зачерпнул десяток мини-гранат из коробки и положил в карман.

— Они не взорвутся? — озабоченно уточнила я.

— Нет, их надо сначала сжать пальцами в определенном месте, потом бросить. Взрываются от удара, но после такого сжатия. Так что все безопасно.

Я не спорила, только удивилась, когда он успел «развести» Дункана на эту информацию.

— Держи, — Тайлер вручи мне пистолет, также извлеченный из ящика стола и полностью заряженный, — спрячь под шарфом.

— Угу.

— Думаю, мне не надо тебе уточнять, что, в случае чего, нужно стрелять на поражение, — быстрый взгляд в сторону убитых мной карамеданцев.

— Да, я попрактиковалась, — серьезно ответила я.

Александр смерил меня взглядом, будто проверяя, шучу я или нет. Я и сама не знала, ощущения были непривычными.

— Только не начни хихикать, когда мы кого-нибудь встретим, — попросил он, верно оценив мое состояние.

— Я смогу, — заверила я.

— Тогда пошли, — он уже шагнул к двери, но остановился и вернулся за кистью Кокса, выругался вполголоса, поднимая ее. — Возьмем с собой, пригодится.

Я бесстрашно протянула ладонь, рассудив, что спрятать обрубок под необъятным шарфом будет проще. Тайлер посмотрел на меня то ли с опаской, то ли с сомнением, но кисть отдал.

— Кстати, я выяснил, кто предатель, — сказал он.

— И кто же?

— Добсон, мой непосредственный начальник, — Александр говорил спокойно, но огонь ярости в его глазах не скрывали даже линзы. — Поэтому нам с тобой нужно выбраться, во что бы то ни стало, и доставить Рикардо эту информацию.

— Хорошо, — тщательно оглядела себя, проверяя, чтобы из-под шарфа ничего не торчало, — я готова. Куда сейчас?

— Попробуем по-хорошему на проходную… А, еще… — Тайлер достал из-за пояса складной нож, раскрыл его и аккуратно поддел верхнюю панель замка, отбросил ее в сторону и подрезал несколько проводков. — Теперь они не сразу ее откроют, — пояснил он на мой удивленный взгляд, — соединил вручную проводки, и дверь послушно поехала в сторону.

* * *

Мы шли обычным неспешным шагом, я положила ладонь Александру на согнутую в локте руку, словом, со стороны вполне себе идеалистическая картина куда-то направляющейся семейной пары. Никто ведь не догадывался, что я расположила так руку, чтобы у меня не выпала из-под шарфа чужая, недавно мною отрезанная.

По дороге встретилось несколько военных, все они приветливо улыбались Тайлеру, некоторые игнорировали мое присутствие, но, тем не менее, не удивлялись, другие даже здоровались со мной персонально, но все, как один, были рады видеть Энтони Гиббса. И я только еще раз убедилось, что Александр здесь времени не терял, очаровывая и влюбляя в себя окружающих, впрочем, как и всегда.

Я вспомнила, как злился Рикардо, что к его брату притягивает людей, которых потом от него не оторвешь. Воспоминание вызвало улыбку. Что ж, Рикардо Тайлер был прав.

Мы прошли длинный коридор, спустились по одной лестнице и вышли в холл, оставалось всего сотня метров до пропускного пункта, и, если бы нам удалось выйти… Но нам не пришлось даже проверить ребят на выходе на бдительность, потому как прямо возле них стоял вице-адмирал Дункан.

— Отправьте в кабинет полковника наряд! — голос вице-адмирала ничем не напоминал добродушный тон «дядюшки Саймона», громоподобный, командный, эхом разносящийся по пустому холлу. — Никого не впускать, не выпускать!

— Назад, — прошептал мне Тайлер, отступая в тень широкой колонны.

Отсюда мы могли видеть Дункана, а он нас нет.

— Черт знает что! — бушевал вице-адмирал по поводу молчания Хеннеси и Кокса в ответ на его бесконечные вызовы.

Тут он поколдовал над своим коммуникатором и принялся вызывать еще кого-то. И через мгновение стало ясно, кого, потому что коммуникатор на запястье Тайлера засветился, и я только вздохнула с облегчением от того, что он заранее догадался поставить его в режим «без звука».

— Давай, пошли, — заторопил меня Александр, отступая обратно в коридор, из которого мы только что вышли.

Его коммуникатор продолжал светиться.

— Я думаю, тебе лучше ответить, — прошептала я.

— Угу, попробую выиграть отсрочку, — прикрыв за собой дверь, ведущую в холл, — он принял вызов: — Да, я слушаю, дядя Саймон.

Я поморщилась, да уж, дядюшка, так дядюшка.

— Где ты? — тон по-прежнему грозный.

— В зале, — Тайлер добавил в голос удивления. — Что-то случилось?

Но вопрос вице-адмирал проигнорировал и тут же задал свой:

— Почему так долго не отвечал?

— У меня идет тренировка, я снимал коммуникатор.

— Я тебя жду, — отрезал Дункан, — немедленно иди к холлу.

— Да что происходит? — продолжил «удивляться» Тайлер, а сам двинулся вглубь коридора, сделав мне знак следовать за ним.

— Ничего хорошего, — бросил, как сплюнул, вице-адмирал. — Бросай свои тренировки и дуй сюда.

— Хорошо, дядя Саймон. Уже иду.

Александр нажал «отбой», после чего отключил коммуникатор, снял с запястья и аккуратно, чтобы не наделать шума, положил на пол.

— План «А» только что провалился, — мрачно подвел он итог.

— Я надеюсь, у тебя есть план «Б»?

Тайлер усмехнулся:

— Не сомневайся, у меня в запасе все буквы алфавита. Пойдем, — и он быстро двинулся по коридору.

— Куда?

— Внизу есть подземный гараж для флайеров, он выходит с западной строны здания, попробуем угнать транспорт.

— Там охрана, — тревожно напомнила я.

— Знаю, — голос напряженный, — а еще нас сейчас кто-нибудь заметит по камерам и сообщит, что тренер Гиббс там, где ему быть не положено.

Я не спорила, надеясь, что Александр знает, что делает.

* * *

К сожалению, Тайлер не ошибся, здесь все четко знали, кому куда можно заходить, а кому нет. Рука Кокса без проблем открывала нам все двери, и стоило спуститься на уровень ниже первого этажа, как первый же повстречавшийся нам рядовой удивленно выпучил глаза:

— Энтони, ты что здесь делаешь? Тебе же…

Слово «нельзя» он произнести не успел, Александр выстрелил в него прежде, чем тот успел вообще что-либо сообразить. Я лишь для себя отметила, что Тайлер воспользовался парализатором, а не чем-то смертоносным.

— Быстрее, — заторопил он меня, — игры кончились.

Мы неслись по лестнице вниз, когда раздался визг сирены. От осознания, что мы не успели, у меня подкосились ноги.

— Прорвемся, не дрейфь, — бросил мне Александр, ни на мгновение не останавливаясь. — Сюда, — он повернул в какой-то коридор, — здесь короче, я изучал план здания.

Мы не успели, дверь в конце коридора начала закрываться прямо перед нами.

— Энтони и Тиффани Гиббс, сложите оружие и сдайтесь! — тут же загремело из невидимых глазу динамиков. — Мы не причиним вам вреда!

— Ага, дядюшка, бегу, — пробормотал Тайлер и ловко подстрелил видеокамеру под потолком, вниз посыпались раскаленные осколки, и мне пришлось отпрыгнуть. — Прости, не подрассчитал, — виновато улыбнулся он мне, я только отмахнулась. — Отойди, — Александр извлек из кармана мини-гранату, — другого выхода из коридора нет.

Я с опаской покосилась на серый шарик в его руке.

— Может, попробовать прожечь пистолетом? — предложила я.

Тайлер мотнул головой:

— Долго, маленькая мощность, три часа будем жечь.

— Ладно, — я надломлено кивнула, — надеюсь, ты знаешь зону поражения этой штуки.

— Догадываюсь, — не слишком уверенно ответил он.

Оптимистично. Впрочем, как и все наше положение — просто блеск.

Я отбежала подальше, в самый конец коридора, который теперь также заканчивался запертой дверью. Александр был прав, выбор у нас был невелик, или рискнуть или ждать, когда нас достанут из этой мышеловки.

— Пригнись!

Он подбежал ко мне, прикрывая собой, и грянул взрыв. Нас не задело, но засыпало пылью на славу. Уши частично заложило, но все это были цветочки по сравнению с тем, что осталось от двери.

— Быстрей, пошли, — Александр потянул меня за руку, вынуждая встать, — они скоро будут здесь!

* * *

Сирена смолкла, а вот голос из динамиков время от времени давал о себе знать:

— Гиббс, остановись! Наше терпение кончается!

Терпение, действительно, кончалось, как и наше время. Из прилегающего коридора вырулило сразу с десяток солдат, немедленно открывших по нам огонь.

Не знаю, как только Александр успел среагировать, но он практически мгновенно приложил отрезанную руку к замку и втолкнул меня в ближайшее помещение, бросив очередной чудо-шарик в нападавших. Грянул взрыв, на этот раз окончательно заложивший мне уши.

Солдаты, молодые парни… Я попыталась почувствовать сострадание, но как не искала его в себе, так и не нашла. Должно быть, всему виной медикаменты, но внутри было пусто. Никаких эмоций я не испытывала, даже страха.

— У тебя кровь, — заметил Александр, помогая мне подняться с пола.

Я опустила взгляд и увидела, осколок, вонзившийся мне в руку чуть выше локтя.

— Ерунда, — отмахнулась я.

— Угу, — хмыкнул Тайлер, — приготовься, — аккуратно взял осколок двумя пальцами и выдернул его из моего плеча, — оторви кусок от подола, я перевяжу.

— Нам нельзя тратить время, — попробовала я возразить.

— Нам нельзя, чтобы ты истекла кровью, — отрезал Александр, — давай, не тяни.

И я послушалась.

— Мы не выберемся, — сказала серьезно, поймав его взгляд, когда он перематывал мне руку.

Тайлер одарил меня таким взглядом, будто я сказала несметную глупость.

— С чего бы?

— Сейчас к гаражу, наверняка, подтягиваются все их силы, — я не отвела взгляд.

— Ты лучший пилот, какого я знаю, — и не подумал он сдаться, — надо попробовать прорваться к флайеру, и тогда они нас не возьмут.

Ты сам пилот не хуже меня… Но на сердце потеплело. Александр верит в нас и в меня, значит, мы справимся.

— Пойдем, пока не подоспели новые.

Мы выбрались из временного укрытия.

Да уж, эти гранаты просто чудо техники, думала я, обходя обгоревшие и разорванные тела в обуглившейся бордовой форме. Руки бы оторвать изобретателю этого «чуда».

— Нам нужно всего один этаж, — сказал Александр, и вдруг покачнулся.

— Что? — испугалась я. — Тебя задело?

— Пустяки.

— Не пустяки!

— Пустяки.

Я попыталась припомнить, из чего в нас стреляли. Все произошло так быстро… И тут я вспомнила тонкую серебристую иглу, впечатавшуюся в стену недалеко от моего лица.

Игольник — одно из самых страшных и смертоносных оружий последних пятидесяти лет. Тончайшие иглы, глиной около пяти миллиметров попадали в тело, прокалывали внутренности, вызывая кровоизлияние. Их можно было извлечь только в операционной, только самыми опытными хирургами и только немедленно, потому что иначе они продолжали свое перемещение в теле жертвы.

— Куда? — прорычала я, и сама не узнала свой голос.

Одно бесконечное мгновение противостояния глаза в глаза, а потом Тайлер приподнял край куртки, чтобы я увидела окровавленную на боку футболку.

— Нееееет, — простонала я, к горлу подступил ком.

— Не вздумай меня хоронить раньше времени, — огрызнулся Александр.

Я не могла говорить. У меня перед глазами так и стояли блестящие иглы, которые пропарывают его внутренние органы при каждом движении.

— Тебе нельзя шевелиться!

— Нельзя, — не стал он спорить. — Но куда больше нельзя, чтобы полученные нами сведения не дошли до Рикардо. На кону слишком много жизней. Я справлюсь.

Почему они попали не в меня? Черт! Кому я нужна? Какой во мне прок? Ну, погоревал бы Александр, но пережил… Почему он?..

* * *

Нас снова обстреляли на подступах к гаражу, но мы отстрелялись в ответ.

Александр бледнел, слабел и уже очевидно пошатывался. Мне хотелось реветь, да что там, выть! Но я молчала, до хруста сжимала зубы и шла за ним.

— Туда, — указал он куда-то в прилегающий коридор.

— Почему? — не поняла я. — Нам же вниз.

— Они будут ждать нас отрядом в несколько десятков на входе. Можно попробовать спуститься сверху. По плану в полу этого этажа есть люк, ведущий прямо в гараж.

Я представила высоту гаража. Очень высоко, но спрыгнуть можно. Мне здоровой, но не ему.

— Александр…

— Знаю.

Что он знал, и что имел в виду, я не решилась спросить. Язык словно намертво прирос к небу.

Тайлер быстро прошел по пустому коридору и отпер одну ему известную дверь. Очевидно, план здания он успел выучить наизусть.

Это оказалось складское помещение, заполненное какими-то ящиками и коробками. А в полу, действительно дверца от люка.

Александр запер дверь изнутри и, наконец, с омерзением отбросил от себя обрубок руки.

— Они скоро будут здесь, — спокойно сказал он, — ты должна поторопиться.

Я как раз подошла к люку и рассматривала на нем замок. Его слова словно обухом ударили меня по голове.

Я резко обернулась.

— Что значит: ты?!

Кажется, я кричала, но уже не отдавала себе отчета.

— Ты значит ТЫ, — Александр прислонился спиной к стене, возле которой стоял, и медленно начал сползать по ней на пол.

Я подбежала к нему, грохнулась на колени рядом, схватила за руку — ледяная!

— Ты не можешь… — я не договорила, что он не может, просто не может, и всё. Так не бывает, такие, как Александр Тайлер бессмертны, им везет до последнего, это их враги умирают, это…

— Миранда, — голос все еще спокойный, и как ему только удается, — ты знаешь, как я не люблю сдаваться, но сейчас я не могу. Я не выживу. И если ты сейчас попробуешь потащить меня за собой, то ты тоже не жилец.

— И что? — с вызовом выкрикнула я. — Я лучше умру с тобой!

— Не кричи.

— Я буду кричать! Я…

— Ты справишься, — Александр ласково погладил меня по волосам. — Ты сильная, и ты справишься. Ты должна добраться до Рикардо, ты должна выжить. Ради меня.

Я перехватила его руку, прижалась щекой к ладони.

— Я не смогу тебя бросить.

— Так надо. Ты знаешь, что такое игольник, и я знаю.

Я знала. И понимала, что Александр прав, ему оставалось жить максимум час, а передвигаться самостоятельно он не может уже. Мне вообще было страшно представить, какую боль он испытывал в этот момент и какой силы воли ему стоило вот так спокойно со мной говорить и меня же утешать.

— А… Черт… — Тайлер все же выругался и принялся вынимать линзы.

— Что ты делаешь? — простонала я, в этот момент желая одного — умереть раньше него.

— Убираю линзы, — спокойный ответ. — Они ведь тебе не нравятся.

Я поняла, что истерически смеюсь только несколько секунд спустя.

— Уходи, ты сможешь, — снова попросил Александр.

Я молчала, смотрела в лицо самого прекрасного человека, которого я когда-либо знала, и просто пыталась запомнить каждую его черточку. Сколько силы воли, любви к жизни, везения, ума, таланта… Как же так?

— Я люблю тебя, — прошептала я.

В этот момент в коридоре раздался шум бегущих ног.

— Камеры показали, они вошли туда!..

— Что им там надо?…

— Взрывайте дверь!..

— Как нет гранат?! Прожигайте!..

У двери началась суета. Если они решили прожигать дверь, это займет время, как минимум, несколько минут, если у них мощное оружие.

Я заметалась, обернулась на люк, на Александра, снова на люк.

Он был прав, черт, он был прав, если я попытаюсь его вытащить, я только продлю его страдания, но все равно не спасу… Не спасу…

Я снова повернулась к Александру, не знаю, что он прочел в моих глазах, но кивнул.

— Ты молодец. Эти тебе не помешают, — он мотнул головой в сторону трясущейся под напором двери. — Сигнал ты знаешь. Постарайся добраться до «Прометея», а потом до Рикардо. И еще, убедись, что с Лаки все в порядке, передай ему, что я его люблю.

Где же эти чертовы слезы, когда они так нужны? Потому что без них мне кажется, что мое сердце сейчас лопнет от боли. Но оно не лопается! Не лопается! Я продолжаю жить, а он умирать…

— Ухо…ди, — уже не так спокойно, с надломом.

А на двери появляется красная полоса, прорезанная лазером. Счет пошел на секунды.

Наверное, всему виной медикаменты, которых я наглоталась, но мне упорно казалось, что все что происходит не на самом деле, и вообще не со мной, что все это дурной сон, что я сейчас проснусь и увижу Александра на соседней подушке, и он ехидно усмехнется и скажет что-то вроде: «Не спится, моя старушка?»

Но это был не сон.

Я наклонилась и поцеловала его в так быстро побелевшие губы. Прижалась своим лбом к его, запустив руку в волосы.

— Сколько бы мне ни осталось, я буду любить тебя всегда, — прошептала я.

— Живи, — еле слышный ответ из последних сил.

Я отстранилась и встала на ноги, сделала несколько шагов к люку, а потом обернулась в последний раз.

Александр весело подмигнул мне, словно говоря свое привычное: «не дрейфь». Я не хотела знать, чего ему стоило это самообладание.

Я улыбнулась в ответ. Не хотела, чтобы последнее, что он увидел в своей жизни, была гримаса боли на моем лице.

А потом я отвернулась, выстрелила по замку от люка, быстро откинула крышку, и даже не смотря, что меня там ждет, прыгнула вниз.

Стоило мне приземлиться на пол гаража, наверху раздался взрыв.

 

11

Александр был прав, как и всегда, в гараже нас ждали, но в этой его части всего трое.

Я никогда еще не двигалась с такой скоростью. Говорят, когда отключаются эмоции, тело реагирует куда лучше. А эмоций у меня не было, меня вообще не было, меня только что не стало, там наверху. Меня больше нет, но и вам, ублюдкам, не жить.

Едва приземлившись, и еще даже не выпрямившись, я выстрелила с двух рук, уложив сразу двоих. Третий успел выстрелить в ответ, я ушла в перекат, выстрелила уже из-под прикрытия стоящего рядом флайера. Попала.

Из другого конца гаража послышался грохот бегущих ног.

Я должна была угнать флайер, я должна была спасаться. Александр этого хотел, он просил…

Я прострелила замок, забралась в флайер, включила двигатель.

Я должна была направить его к выходу, выбить дверь и попытаться уйти. Как тогда, с дредноутом, попытаться уйти из-под огня. Я должна была…

К черту! Вы так просто не отделаетесь!

Я подняла флайер в воздух всего на полтора метра над землей и повернула не в сторону выхода, а навстречу преследователям.

Около трех десятков. Хорошо.

Они не успели даже выстрелить. А если бы и успели, наверняка, мой флайер имел бронированное покрытие. Я просто сожгла их всех из встроенного плазменного оружия, а потом снова посадила флайер.

Нет, карамеданцы, вы так просто не отделаетесь, вы отняли мою жизнь, а я отниму ваши.

Я действовала на автомате, словно я робот, я просто тело, тренированное тело, способное убивать.

Я выстрелила, даже не оборачиваясь, заслышав за спиной шаги, подошла, подобрала плазменное ружье, которым молодой карамеданец не успел воспользоваться.

Александр говорил, игры кончились. Нет, игры начинаются сейчас.

Я забрала у убитого нож, отрезала себе платье до длины «мини», чтобы не мешало, перехватила поудобнее ружье и направилась обратно к входу в здание, из которого должна была бежать.

Направляющийся навстречу отряд я полила плазменной струей, даже не взглянув на них перед этим. Только из-за скорости мне и удалось их опередить. Ведь им нужно было увидеть, в кого они стреляют, в своих или чужих. У меня своих здесь больше не было. Моя боль, моя любовь и моя ненависть слились во мне воедино и требовали мести.

Я не сожгла карамеданца, шедшего последним, ему лишь слегка опалило волосы и отбросило назад. Сейчас он как раз поднимался с пола и пытался поднять уцелевшее оружие.

— Не советую, — мой голос напоминал мне самой воронье карканье. — Встал!

Молодой, совсем молодой, лет восемнадцать. Плевать…

— Мне нужен пульт активации программы уничтожения.

— Я… я… — затрясся парень. — Я не предам…

Я выстрелила ему в плечо. Рука задымилась, повисла плетью. Он не просто закричал, завыл, как раненое животное, бухнулся на колени, беспрерывно всхлипывая.

— Если хочешь жить, вставай, — я схватила его за здоровое плечо и силой поставила на ноги.

Откуда у меня взялась эта сила? Говорят, у сумасшедших во время приступов силы гораздо больше, чем у нормальных людей, активизируются резервы. В тот момент я была, определенно, не в себе.

— У меня нет доступа к пульту, — захныкал юнец.

— Покажи, — прорычала я. — Я знаю, он где-то здесь, в самом низу!

* * *

Я не ошиблась, пульт оказался буквально в соседнем коридоре, от того, где погиб Александр. Юнец не соврал и привел меня к массивной двери.

Естественно, у двери был караул. Мне не нужно было его видеть, чтобы знать это. И воспользовалась одной из гранат, которые забрала у Александра, бросила, даже не выходя из-за угла и не проверяя, сколько там человек и есть ли они там вообще.

Мой пленник решил все же побыть героем и попытался выкрикнуть что-то своим, предупредить об опасности. Но не успел. Я просто сломала ему шею, четким бездушным движением, когда-то отработанном на манекенах и ни разу не применяемом мною на практике. Парнишка не успел даже пикнуть.

Мой взрыв уничтожил охрану и заодно снес часть двери, образовав отверстие, в которое вполне можно было пройти.

В помещении меня ждал карамеданец в военной форме, как и следовало ожидать, но по очкам на носу, вспотевшему лбу и трясущемся от страха в руках пистолете, было видно, что передо мной технарь, а не солдат.

Тем не менее, техник оказался смельчаком, он выстрелил, но его рука настолько ходила ходуном, что было бы чудом, если бы он попал.

Я по-прежнему ничего не чувствовала, лишь отметила краем сознания, что он промахнулся, а потом выбила у него оружие, а его самого приложила лицом о его рабочее место.

— Код доступа!

— Я не скажу!

— Код доступа, — я приложила его вторично.

Чертовы карамеданцы. Немудрено, что им понадобился тренер. В эпоху космических боев физическая подготовка давно отошла на второе место. Зачем уметь драться технику-хранителю пульта? Ведь за дверью целый отряд, они защитят, они помогут…

— Код доступа!

— Не убивай, — взмолился-таки техник после четвертого удара.

— Код! — прорычала я, уже сама не узнавая свой голос. — Быстро!

— Только если не убьешь меня! Не убивай!

— Ладно, даю слово, — равнодушно пообещала я, убирая руку с его шеи. — Вводи код, у тебя есть мое слово. Заберу тебя из города.

Он мне поверил. Должно быть, так сильно хотел жить. Согласился убить сто сорок тысяч человек (а именно столько жило в этом городе по последним сводкам), надеясь, что я заберу его с собой и позволю избежать общей участи.

Неужели можно так сильно хотеть жить?

Я не понимала. Я не хотела.

— Ставится минимум на пятнадцать минут после команды, — пролепетал техник, смотря на меня с откровенным страхом, в то время как его пальцы летали над клавишами.

— Ставь, — милостиво разрешила я.

— Г-готово, — его голос дрожал. Неужели можно так сильно хотеть жить, что быть готовым предать своих?..

Я не произнесла больше ни слова, успела лишь увидеть ужас в глазах предателя, когда моя рука пошла вверх. Его губы приоткрылись, возможно, он хотел выкрикнуть что-то вроде: «Ты же обещала!» Но я не дала ему такой возможности, выстрелила ему в лицо и равнодушно наблюдала, как, словно в замедленно съемке, его тело падает на пол, задевает кресло, опрокидывает его и вместе с ним с глухим стуком таки достигает твердого полового покрытия.

Таймер на табло показывал отсчет времени. Четырнадцать минут тридцать секунд. Как долго! Как долго мне еще жить!

Я сползла спиной по стене, точно так же, как совсем недавно обессиленный Александр. Я хочу что-то почувствовать, хотя бы ту боль, что рвала меня на части, когда он умирал, но я не чувствую ничего. Кажется, если бы мне сейчас отпиливали ноги тупой пилой, я бы не почувствовала.

Кто-то бежит.

Коридор узкий, и я могу видеть приближающихся, они имеют возможность передвигаться только по двое, больше ширина прохода не позволяет. Я даже не встаю, лениво перестреливаю их по очереди, пока те, не соображают, что надо спрятаться и подождать, пока кто-нибудь принесет гранаты с газом. Я бы непременно использовала газ, ведь они не хотят повредить драгоценный пульт, им ведь еще нужно успеть дать команду отмены…

Я поднялась с пола. Двенадцать минут.

Нет уж, никаких команд отмены, мои дорогие, ничего у вас не будет, как и у меня…

И я полила пульт управления плазменной струей из ружья. И теперь отменить ничего нельзя. Мертвых не воскресить. У этого города чуть больше одиннадцати минут, а у меня и того меньше, наверняка, за газовыми гранатами уже отправили, они ведь не знают, что пульт уже не спасти…

Голова закружилась, я пошатнулась, ухватилась ладонью за свежее поджаренный пульт управления и с шипением отдернула руку. Вот черт!

Перед глазами маячили черные круги, угольно-черные, как шерсть Хряща.

Я собиралась снова сесть на пол и дожидаться своей смерти, как вдруг меня осенило. Черные, как шерсть Хряща!

Я обшарила комнату взглядом, потом задрала голову вверх, ища вход в вентиляционную шахту. И он был, прямо над пультом!

В коридоре оживились, видимо, доставили гранаты.

Я не думала, просто двигалась. На мне были высокие сапоги, поэтому я без проблем наступила на еще горячие останки пульта, потянулась, сняла крышку с входа в вентиляционную шахту, подтянулась и забралась внутрь. Уже когда я оказалась внутри, меня снова стал разбирать смех, истерический, неуемный, так, что мои плечи то и дело бились о стены узкой трубы. Я смеялась и ползла вперед, до конца не осознавая, зачем и что делаю. Просто отдалась инстинктам, которые теперь и вели меня без участия разума.

Ломая ногти, открыла первый попавшийся люк и провалилась туда. Тело опять сработало превосходно, успев сгруппироваться и прыгнуть так, что я ничего не сломала.

Я снова оказалась в том же гараже, совершенно пустом, потому что все силы были направлены на то, чтобы выкурить меня из центра управления. Какая ирония судьбы: одна маленькая я против целого здания вооруженных до зубов военных.

Я забралась в флайер, опустила колпак и повела аппарат к запертым дверям. Нажала ускорение и ударила по ним носом, отвела флайер назад и снова ударила. Лобовое стекло треснуло в двух местах, но таран сработал, двустворчатые двери поддались, и я на полной скорости вылетела из гаража, а потом, всё увеличивая скорость, понеслась прочь из города, которому оставалось жить несколько минут.

* * *

Я никогда не страдала психическими расстройствами, всегда с блеском проходила психологические тесты, адекватно реагировала на стрессовые ситуации. Что случилось со мной в тот роковой день, известно одному Богу. Возможно, виной тому препараты, которые я приняла, возможно, смерть Александра. Я практически не осознавала себя, не отдавала себе отчет в том, что сделала и что делаю.

Я неслась на флайере прочь, в меня пытались стрелять с поверхности планеты, но я ловко уходила от выстрелов. Потом за мной увязался патрульный флайер, но я умудрилась петлять и ни разу так и попала в его зону поражения. А когда небо за моей спиной окрасилось ярким заревом, преследователь отстал. Еще бы, не каждый день видишь, как целый город превращается в пепелище.

На Эйдане началась паника, снижаясь, я слышала вопли сирен. Зачем? Они думали, это атака с воздуха и жертвами падут другие населенные пункты?..

Пролетая над полями, я увидела чью-то частную посадочную площадку с катером. Так не бывает! Так везет или благословенным Богом или безумцам! Но в тот день я определенно была безумна.

Я бросила флайер и угнала катер. Далеко уводить в космос катер нельзя, просто не хватит ресурсов, но мне и не нужно было далеко. В этот момент я жаждала одного: не умереть на этой чертовой планете. Умереть — да, но только не здесь, не на их территории.

* * *

Я ушла от обстрела, естественно, меня не хотели отпускать с планеты, но я ушла. Все мое мастерство, весь мой опыт в пилотировании были использованы в этот момент и дали мне уйти, туда, в черноту космоса. И если я умру, то пусть я умру там.

Пилоты должны умирать в космосе.

Последнее, что я запомнила, это как запустила в радиоэфир трансляцию слова: «Орёл».

 

12

Я видела пустыню Сьеры, ту самую, где мы с Александром впервые по-настоящему познакомились. Песчаный ветер, потрескавшаяся глиняная почва, только солнце не палящее и смертоносное, а теплое, согревающее.

Тайлер сидит на стволе дерева, поваленного бурей. На нем непривычная одежда, белая рубашка и черные брюки, будто на праздник. Я опускаю взгляд и обнаруживаю, что тоже одета торжественно: темно-синее платье с летящим подолом и босоножки на высоких каблуках.

Александр улыбается мне и протягивает руку навстречу, я шагаю к нему и поражаюсь, как легко могу передвигаться на шпильках, которые ступают по потрескавшейся глине, как по паркету.

Я подхожу и сажусь рядом, мы молчим, ветер колышет волосы и юбку моего платья.

— Ты не боишься? — спрашиваю я, ловя его взгляд и утонув темно-карих глазах. Какой-то удаленный уголок сознания подсказывает, что я не всегда могла видеть их такими, словно что-то прикрывало этот темный глубокий цвет, нечто светлое, холодное. Но я не могу вспомнить. И не хочу.

Александр улыбается краем губ, а потом отворачивается и задумчиво смотрит даль.

— Не боятся только дураки, — отвечает он. — Но своим страхам нужно смотреть в лицо.

И я смотрю ему в лицо, именно потому, что он мой самый большой страх, страх потерять его навсегда.

Александр снова поворачивается, смотрит на меня, щурясь от яркого солнца, а я пытаюсь запомнить каждую его черточку, словно скоро, действительно, его потеряю. Я не помню, почему мне так кажется. И не хочу помнить.

Как я только могла подумать когда-то, что Рикардо Тайлер красивее своего брата. Здесь и сейчас Александр кажется мне совершенством.

— Почему ты так смотришь? — ехидно интересуется он. — У меня выросли крылья?

И мне кажется, что это было бы правильно, он достоин крыльев, больших, белых и пушистых.

Я улыбаюсь при этой мысли, а он протягивает руку и привычным жестом берет за подбородок, а потом целует. Никто и никогда не целовал меня так.

— Живи, — шепчет он, отстраняясь и ловя мой взгляд. — Живи…

Я смутно помню, что уже слышала эти слова. Я не хочу вспоминать, где, потому что четко знаю, что они там, за стеной боли и отчаяния, близость которой я чувствую лопатками, но запрещаю себе оборачиваться, чтобы увидеть.

— Живи, — повторяет ветер, а фигура Александра начинает растворяться.

Я вскидываю руки в попытке его удержать, но мои пальцы проходят насквозь.

— Живи, — звучит уже в пустоте, и я открываю глаза.

* * *

Я открыла глаза. Никакого солнца и никакой пустыни.

Я лежала на одноместной койке со светлым постельным бельем, укрытая одеялом до самого подбородка. Надо мной светло-серый потолок. Слева — стена, справа ширма, отгораживающая мою койку от остального медотсека «Прометея». Я бывала в этом месте тысячу раз, с ушибами и порезами, с вывихами и ожогами, и я ни за что не перепутала бы его с другими.

Я была одна. Повертела головой, но не обнаружила никаких подключенных ко мне аппаратов, поэтому решилась сесть. Голова тут же пошла кругом, а перед глазами потемнело так, что мне пришлось ухватиться обеими руками за край койки, чтобы не упасть.

Восстановив равновесие и убедившись, что смогу оставаться в сидячем положении, я продолжила осмотр: на мне больничная рубаха, светлая, как и постельное белье, короткая, сидя — до середины бедра. А что с моими ногами? Мои ноги украшали десятки ссадин и царапин, но я совершенно не могла вспомнить, где и при каких обстоятельствах я их получила. Протянула руку и провела по одной из уже покрывшихся коркой ранок, зашипела и отдернула пальцы. Нет, не сон.

Только как я сюда попала?

В голове была полная сумятица, я плохо соображала, но точно помнила, что я не должна быть на «Прометее».

Так, нужно успокоиться и попытаться восстановить цепочку событий. Мы с Александром отправились на задание в Карамеданскую Империю на Планету Эйдана под именами Тиффани и Энтони Гиббс. Это я помнила. Мы пробыли там около полутора месяцев, я проводила время в «женском клубе» и вышивала…

…Вместе с Дианой и Эльзой, которые меня затащили в здание штаба…

Мне стало трудно дышать. Я убила Кокса и Хеннеси, вызвала Александра, а потом мы пытались уйти. Но он не смог, не смог…

Меня затрясло, и я еще крепче вцепилась в койку, так, что побелели костяшки пальцев.

Последнее, что я четко помнила, это как Александр умирал на моих руках и шептал мне: «Живи». Совсем как во сне, который я видела перед пробуждением. Все последующее — яркие, но неясные вспышки. Вот я куда-то бегу, стреляю, убиваю, не думая, не колеблясь, кого-то бью, падаю, разбиваю коленки, снова поднимаюсь и прокладываю себе дорогу по трупам…

А потом пульт управления, расплавленный плазменной струей, на котором все еще живо табло с таймером, отсчитывающем последние минуты… Красное зарево за моей спиной…

— Нееееет, — я даже не простонала, проскулила. — Неееееет!

Согнулась от боли пополам. Я сделала это, уничтожила целый город населением сто сорок тысяч человек! Женщины, дети — невинные! Я. Это. Сделала.

Я разжала пальцы, тут же потеряла равновесие, упала. Грохнулась на холодный пол набок, подтянула колени к подбородку и замерла в позе эмбриона, сотрясаемая крупной дрожью.

Как я могла? Столько жизней, столько смертей…

Как я могла?!

— Морган! Морган! — кто-то подбежал ко мне. — Морган, что с тобой?

А я только мотала головой и что-то невнятно мычала. Оставьте меня, не трогайте, не нужно меня спасать, не надо обо мне заботиться, я этого не заслуживаю. Даже Александр меня никогда бы не простил за то, что я натворила. Мне нет прощения.

Доктор Генри поднял меня, проигнорировав мое слабое сопротивление, и уложил обратно на койку. Потянулся за шприцем, должно быть, с успокоительным.

— Нет! — в отчаянии закричала я и сделала новую попытку подняться. — Только не медикаменты! Не надо!

— Тихо-тихо, — медик отложил шприц и продемонстрировал мне пустые ладони. — Хорошо, не будет уколов, только успокойся, хорошо? Успокоишься так?

Я закивала, готовая пообещать что угодно, лишь бы мне ничего не кололи.

— Вот так, хорошо, — голос Генри звучал гипнотически, — молодец, дыши, все хорошо.

— Можно мне воды? — во рту было так сухо, что немудрено, что мне снилась пустыня.

— Конечно, сейчас. Ты пообещаешь не вставать?

Я снова послушно закивала, а Генри отошел за водой.

— Держи, — он протянул мне стакан, который я тут же жадно осушила до дна.

— Можно мне еще? — вернула пустую посуду.

Коллинз присел на край койки и покачал головой:

— Чуть позже, пока нельзя, — я поджала губы, но спорить не стала.

Сейчас меня больше интересовало другое:

— Как я сюда попала?

Генри нахмурился:

— Ты не помнишь?

Я поморщилась.

— Нет, вообще.

Медик посмотрел на меня озабоченно:

— Мы получили сигнал, нашли твой катер, ты сама пристыковала катер к «Прометею», вот только не вышла из него, а когда мы вошли, ты лежала в кресле без сознания.

Я кивнула, принимая информацию. Видимо, мой мозг уже окончательно отключился, и я действовала на чистом «автопилоте».

— Что было потом?

Генри пожал плечами, словно для него это была самая неинтересная часть истории.

— А потом мы принесли тебя сюда. Я сделал анализы. Чего только у тебя в крови не было. Пришлось чистить твой организм, делать переливание крови, потом ты три дня лежала под капельницей.

— Сколько? — ахнула я.

— Три дня.

— И где мы сейчас?

— Держим курс на Лондор. Самым кратчайшим маршрутом это около двух недель.

Я опустила глаза, переваривая сведения.

— Морган?

— А? — я вскинула голову, чувствуя, как по спине побежали мурашки. Я знала, что спросит Генри.

— Александр… — он не договорил, но это было и не нужно.

Я отвела взгляд, уставилась в стену, будто бы это могло принести облегчение.

— Александр погиб.

— Мы так и подумали, — произнес медик глухо. — Ладно, — он попытался придать своему голосу бодрости, — сейчас тебе нужно поесть, твой организм ослаблен.

Я молчала, поэтому он счел это согласием и направился к двери.

— Генри!

— Что? — Коллинз обернулся уже у самой двери.

— Генри, это я.

— Что — ты? — не понял он.

Пришлось повторить:

— Это я взорвала город, я убила этих людей.

Я ожидала увидеть в лице доктора ужас, омерзение, шок, да что угодно, но он только поджал губы и сдержанно сказал:

— Поговоришь об этом с Эшли. Это не мое дело.

И ушел, оставив меня пялиться на закрывшуюся дверь.

* * *

Генри заставил меня поесть, и не отходил от меня, пока я полностью не прикончила принесенную им порцию. Вставать запретил, пообещал пустить ко мне Эшли через пару часов, но взял обещание, что это время я потрачу на сон.

А потом он ушел, и это было облегчением. Мне тяжело было смотреть ему в глаза.

Оставшись одна, я просто сидела на койке, подтянув колени к подбородку, и думала. Пыталась смириться и осознать случившееся.

Не получалось. Я то и дело ловила себя на мысли, что жду Александра. Мне казалось, что вот-вот откроется дверь, он войдет, усмехнется и спросит: «Ну как ты, моя старушка?» Но он не приходил, а я не могла поверить, что этот мир остался существовать дальше без него. Злой рок, насмешка судьбы, что выжила я, а не он.

В дверь постучали, очень осторожно, будто боясь разбудить.

— Входи, я не сплю.

— Привет, — Эшли закрыл за собой дверь и замер, словно не решаясь подойти.

Я тоже не знала, что сказать, не знала, как себя вести. Рис очнулся первым, в несколько шагов пересек помещение и заключил меня в крепкие объятия.

— Морган, я так рад, что с тобой все в порядке.

— Эшли, я…

— Ты здесь и ты жива, это главное.

Я так не думала, но спорить сил не было.

Старпом, наконец, отпустил меня, но далеко не ушел, сел на край койки возле моего бедра.

— Как ты? — столько трогательной и искренней заботы в голосе, что мне захотелось реветь.

— Физически все в порядке, — заверила я. — Александр…

— Ты не должна сейчас об этом говорить, если тебе тяжело, — перебил меня Эшли, но я только покачала головой: потом легче не станет.

— Его ранили. Игольником, — при этих словах Эшли вздрогнул, будто сам получил выстрел в упор. — Он держался, сколько мог, а потом прикрыл мой отход. Спас меня, а я его… не смогла.

— Морган, — тихо произнес Эшли и продолжил только тогда, когда я подняла на него глаза. — Я знал Александра гораздо дольше, чем ты. И я, как никто, знаю, что он никогда не сдавался. Если он не выжил, значит, у него не было ни единого шанса. Ты не смогла бы его спасти.

Я все же отвернулась, вновь уставилась в спасительную стену.

— Я могла умереть вместе с ним.

— Ерунды не говори, — совсем как Тайлер, огрызнулся Эшли. — Неужели ты думаешь, что Александр хотел бы, чтобы ты умерла?

— «Живи» — это последнее, что он мне сказал.

— Вот видишь, — Эшли бережно накрыл мою руку своей. — Он хотел, чтобы ты жила.

Я мягко высвободила кисть. Я не заслуживала утешения.

— Эшли, ты знаешь, что случилось с городом, в котором мы были?

— Эйдон был стерт с лица планеты, — Рис заметно напрягся. — Я так понял, что весь город был заминирован на случай атаки врага. Пока никаких точных сведений не поступало…

— Это сделала я, — я не дала ему договорить.

— Что?

— После смерти Александра я перебила половину охраны здания, активировала пуль управления, а потом сбежала, — Эшли смотрел на меня, не моргая, и я продолжила: — Я убила сто сорок тысяч человек. Собственноручно.

Рис вдруг воровато обернулся на дверь.

— Морган, больше никогда и никому этого не говори, слышишь?

Я удивленно распахнула глаза:

— Но…

— Убийство мирных жителей, ты понимаешь? За это тебя ждет трибунал и смертная казнь за «преступление против человечества». Я никому не скажу. То, что ты успела сбежать, сочтут роковым стечением обстоятельств. Доказательств все равно не найдут.

Я смотрела на него во все глаза и не верила своим ушам. Он готов пойти на это? Скрыть информацию от своего командования, друзей — ото всех. Ради меня? Разве я такого заслуживаю? После всего, что я сделала?

— Эшли, это должностное преступление.

Он серьезно кивнул:

— Я знаю, на что иду.

— Нет, Эшли, ты не знаешь, — я замотала головой, а потом накрыла уши руками, — я не хочу этого слышать!

— Морган!

— Прекрати!

— Морган, — Рис поймал мои руки и отвел от лица, — они казнят тебя. Даже Земля не вступится. За такое казнят.

Я упрямо отбила его взгляд.

— Знаю. Я это заслужила.

— Морган, послушай меня… — не сдавался Эшли.

— Нет, это мы меня послушай, — я не дала ему договорить. — Эшли, у меня больше ничего нет, я все потеряла: и Александра, и Родину. Так позволь мне сохранить хотя бы честь. Я не понимала, что делаю, но это сделала я, и мне за это отвечать.

Рис запустил руку в волосы, работа мысли ясно отразилась на его лице.

— Ладно, допустим, — принялся рассуждать он вслух, — ты признаешься, расскажешь, как все было. Но у Генри есть результаты твоих анализов. Возможно, суд обратит внимание на то, что тебя накачали…

— Я сама себя накачала.

— Что?

— Мне нужно было убрать действие «сыворотки правды», и я наглоталась стимуляторов, — Эшли побледнел, а я жестко продолжила: — Помнится, это тоже статься: употребление на службе наркотических средств.

— Была чрезвычайная ситуация… — вот только голос старпома звучал уже не так уверенно.

— Хватит, Эш, — устало попросила я. — Я приму свое наказание. Я заслужила.

— Морган…

— Я сказала, Эшли, — мой голос зазвенел металлом, откуда только силы взялись. — Я не стану врать, чтобы спасти свою шкуру!

Рис молчал и только испепелял меня взглядом, будто надеясь, что я передумаю.

Я набрала в легкие побольше воздуха.

— Сейчас важно не это, — сменила я тему, — по прибытии на Лондор ты должен лично встретиться с Рикардо Тайлером. Предатель — министр Добсон, — глаза Эшли округлились, но он не перебивал. — Нельзя передавать эту информацию по лучу, письмом, посылкой — да чем угодно! Только лично, и только Рикардо.

— Хорошо, я понял, — кивнул Рис, смотря на меня с опаской.

— Эшли, пообещай мне, — серьезно повторила я. — Меня, скорее всего, сразу же арестуют, пообещай, что добьешься встречи с Рикардо.

— Конечно, — пообещал Эшли, и мне стало немного спокойнее. Мы должны были доставить эти сведения Рикардо, Александр не должен умереть зря.

* * *

Мое возвращение в обычную жизнь проходило тяжело. Когда доктор Генри через пару дней разрешил мне покинуть медотсек, и я впервые пришла на обед на камбуз, экипаж встретил меня аплодисментами.

Я понимала, что они хотели как лучше, это был жест поддержки, но меня замутило, и я опрометью выбежала из кухни и закрылась в своей каюте еще на сутки. Ко мне стучался Эшли, приходил Райан, Лора, Кули, но я только просила дать мне побыть одной. Они понимали и уходили.

В следующий мой приход на камбуз, все уже поняли, как себя вести и постарались просто не заострять на моей персоне особого внимания. Так мне было легче, и я была им за это благодарна.

Если перестать думать, то так даже могло показаться, что все как прежде. Привычный обеденный шум, кто-то что-то рассказывает, смеется, кок травит байки и пытается меня развеселить.

Могло показаться, что все как прежде, но как прежде не было, потому что на этом корабле больше не было капитана.

Эшли передал по лучу на Лондор сообщение, в котором коротко излагал случившееся: Тайлер погиб, я вернулась, но перед этим уничтожила город Эйдон. Ответ пришел через неделю, ровно столько потребовалось, чтобы курьерская служба передала информацию через «окна». В ответном сообщении говорилось о том, что «Прометею» приказано немедленно вернуться на Лондор, а Рису, как временно исполняющему обязанности капитана, позаботиться о том, чтобы я не сбежала в пути и прибыла на планету вместе с остальным экипажем.

Я была рада, что путешествие на Лондор заняло столько времени, это дало мне время, нет, не пережить, немного смириться и научиться контролировать свои эмоции. Я знала, меня будут судить, и я должна буду принять вой приговор стойко. Показных выступлений в моем исполнении никто не увидит.

* * *

Я откладывала до последнего, не могла, не находила в себе сил, по все же решилась. До прибытия на Лондор оставалось три дня, и я отправилась в каюту Александра забрать свои вещи.

Пока я шла по коридору, мне казалось, что в этом нет ничего сложного. Подумаешь, открыть дверь, зайти, забрать то, что мне нужно, и выйти. Подумаешь…

А когда я подошла к двери, я поняла, что жестоко ошибалась. Зайти в каюту Александра без него означало признать, что его больше нет.

Не знаю, сколько времени я провела в коридоре, стояла, подпирая стену, сидела на полу, снова стояла. Проходящая мимо Лора заботливо предложила помочь, но я вежливо отказалась. Есть вещи, которые нужно делать самой и до конца.

Уже когда по корабельному времени стояла глубокая ночь, я, наконец, приложила ладонь к панели замка, и дверь плавно поехала в сторону. Эта каюта была моим домом, местом, где мне всегда рады, уголком во Вселенной, где я была по-настоящему счастлива. А теперь… теперь это была просто комната, лишившаяся своего хозяина, и в которую никто не заходил почти два месяца.

Свет зажегся автоматически, стоило мне войти. Я осмотрелась. Все лежало на своих местах. Александр любил порядок. Все то же темно-синее покрывало на кровати, две подушки, вторую из которых он раздобыл специально для меня, недочитанная книга на тумбочке, фото Лаки в рамке.

Прости, малыш, слышишь, мне так жаль, так жаль…

Я зашла в ванную, собрала свои шампуни, расческу, полотенце, зубную щетку и сложила в пакет, а потом без сил опустилась на кровать, провела рукой по покрывалу. Как много мы значим для других людей, и как мало остается от нас. Если Эшли не повысят, сюда въедет новый капитан, и «Прометей» навсегда станет другим.

Мифический Прометей принес огонь людям, а Александр принес огонь в мою жизнь, жар любви и пламя потери, как бы пафосно это ни звучало.

Что-то мохнатое коснулось моей ноги. Я нагнулась и подняла Хряща на руки, усадила на колени.

— Ты тоже скучаешь? — я погладила кота по голове, а на меня уставились два круглых внимательных глаза. — Я тоже скучаю, — на военных кораблях нельзя содержать животных, что станет с ним? — Я бы тебя забрала, — не знаю, для кого я говорила, для кота или для себя, — клянусь, забрала бы…

А когда попыталась его обнять, Хрящ недовольно мявкнул и вывернулся из моих рук. «Ох уж эти ваши телячьи нежности», — так и было написано на усатой морде. А потом котяра скрылся тем же путем, что и пришел.

А я не хотела уходить. Забралась с ногами на кровать и взамен кота обняла подушку. Я надеялась, что она сохранила запах своего хозяина, но нет, это была просто подушка.

* * *

Я пришла на камбуз уже глубокой ночью. Из-за своих мытарств у двери каюты я пропустила ужин и теперь адски хотела есть.

Я ожидала увидеть кухню темной и пустынной, но я не угадала, кок был на своем законном месте и что-то нарезал.

Я подошла и привычно села на высокий стул у барной стойки.

— Не рановато ли для завтрака?

Кули бросил на меня такой взгляд, будто бы ни капли не удивился ночной гостье.

— Не спится, решил занять чем-нибудь руки.

— Ты когда-то предлагал научить меня готовить.

Вот теперь мне удалось его удивить, кок так и замер с занесенным ножом.

— Ты шутишь?

Я покачала головой:

— Не шучу. И мне бы тоже хотелось занять руки чем-нибудь полезным.

Кули понимающе хмыкнул, без слов достал вторую разделочную дощечку и еще один нож.

— Держи, нарезай овощи.

— Как?

— Кубиками, вот так, — он показал мне и не отходил до тех пор, пока у меня не получился такой же ровный кубик, как у него. — Вот видишь, ничего сложного.

— Да, все просто, — я улыбнулась, пытаясь отвлечься и тратить все свое внимание на создание из овощей кубиков одинаковой формы.

Вскоре Кули дорезал свою порцию и теперь молча наблюдал за мной, опершись локтями о стойку и подперев одной рукой голову.

— Что? — я не выдержала его взгляда.

— Я беспокоюсь.

— Не стоит, — заверила я. — Со мной все нормально.

— Можно задам тебе один вопрос? — попросил Глеб и уточнил под моим тяжелым взглядом: — Всего один, обещаю.

Я вздохнула.

— Задавай, — разрешила я, — но помни, ты обещал, только один.

Кули кивнул, что помнит, и передвинулся ко мне вдоль стойки поближе.

— Что не дает тебе покоя больше всего?

Да, умеет наш кок задавать вопросы.

Я выпустила воздух через сжатые зубы. Не нервничай, Морган, ты не на допросе.

— Просто сформулируй четко, для себя, — подсказал Глеб, ободряюще улыбаясь.

— Хорошо, — я облизнула губы, — хорошо, — отложила нож. — Больше всего мне не дает покоя даже не тот факт, что я убила столько невинных людей, а то, что будь Александр жив, никогда бы меня за это не простил, — кок чуть приподнял брови, но не перебивал. — Он верил в меня, он считал меня лучше, чем я есть. А я… предала его память. Я думала не о задании, не о том, чтобы доставить Рикардо полученные сведения, я отдалась эмоциям, мести.

— Ты была под медикаментами, — мягко напомнил кок.

— Это не важно, — отмела я сомнительное, с моей точки зрения, смягчающее обстоятельство. — Александр никогда бы так не поступил.

— Что есть, то есть, — не стал спорить Глеб. — Но вот что я тебе скажу, если бы все пытались равняться на Александра, то мы бы уже здесь перевешались от комплекса неполноценности, — я вскинула на него глаза. — Я, конечно, утрирую, но ты поняла, о чем я.

— Да.

— А теперь послушай, что я тебе скажу, — кок сделался непривычно серьезным. — Я просто выскажусь, а принимать во внимание мои слова или нет, решать тебе, — я кивнула, что согласна на такие условия. — Я знал Александра, и ты его знала, — я снова кивнула. — А теперь представь, что было бы, если бы он остался жив, а ты по какой-то причине сделала то, что сделала. Что бы он тебе сказал?

— Отчитал, — немедленно ответила я.

— Выматерил бы от всей души, — менее культурно высказался Кули. — Но-о?

— Что «но-о»? — не поняла я.

— Но не отвернулся бы от тебя.

Я только пораженно приоткрыла губы, не зная, что сказать.

— Так-то, — подвел итог нашего разговора Кули и необидно щелкнул меня по носу. — Так-то.

 

13

Эшли пришел в мою каюту вечером накануне прибытия на Лондор. Я как раз упаковывала вещи, убрала на самое дно сумки фото Ника и заложила одеждой. Со дня возвращения я больше не разговаривала с ним, не хотела и не могла.

Я открыла дверь после первого стука и удивленно замерла на пороге, очень уж серьезное лицо было у старпома.

— Эшли? Что-то случилось?

Рис мотнул головой:

— Ничего нового. Можно войти?

— Заходи, конечно, — я отошла с прохода и закрыла за гостем дверь. Шестое чувство упрямо подсказывало, что ничего хорошего от этого визита ждать не стоит, уже слишком серьезное было у Эшли выражение лица, плечи напряжены. — Не стой столбом, — я все же сделала попытку внести нотку непринужденности, — садись, все свои.

Рис вымученно улыбнулся и опустился на край койки.

— Я хотел с тобой кое о чем поговорить.

Интригующее начало, впрочем, как и не предвещающее ничего хорошего.

— Говори, — разрешила я, помедлила пару мгновений, раздумывая, стоит ли садиться рядом, а потом все же села.

Как я и думала, не стоило этого делать, потому как Эшли тут же завладел моей рукой.

— Эш, — попробовала забрать ладонь, но он не пустил.

— Морган, послушай меня, — столько мольбы во взгляде, что я прекратила попытки освободиться. Что ж, если ему спокойнее держать меня за руку, пусть так. — Завтра мы прибываем на Лондор.

— Знаю.

Рис покачал головой.

— Знаешь, но мне кажется, что не вполне понимаешь, что тебя там ждет.

Я напряглась.

— Отчего же? Прекрасно понимаю.

— Ты землянка, Лондор даже не попытается тебя защитить.

— Даже не будь я землянкой, с чего бы кому-то меня защищать? — я все еще не понимала, к чему он ведет.

— Если бы ты была гражданкой Лондора, можно было бы рассчитывать хотя бы на местное законодательство, адвокатов, — продолжал Рис, а я хмурилась все больше.

— Эшли, к чему все это? Я не лондорка.

— Но можешь ей стать.

— Что? — голос как-то разом осип, а потом и вовсе пропал, когда Рис, все еще не выпуская моей руки, опустился передо мной на колени.

— Миранда Кэролайн Морган, я прошу тебя стать моей женой.

Кровь отлила от моего лица, а потом резко прилила обратно, меня бросило в жар. Мне казалось, что хуже уже быть не может, но могло.

Боже мой, Эшли, ты все еще меня любишь…

Мне стало тошно, мне стало больно. Мне захотелось его оттолкнуть, возможно, даже ударить и на повышенных тонах объяснить ему, что он дурак, меня больше нет, от меня ничего не осталось, я умерла там, на Эйдане, вместе с Александром. Но больше всего на свете мне не хотелось причинять Рису боль. Я и так принесла ее в этот мир слишком много, гораздо больше, чем позволено одному человеку.

Я собрала волю в кулак и ответила спокойно, но твердо:

— Нет.

— Если ты станешь моей женой, я хоть как-то смогу участвовать в твоей судьбе, я найму лучших адвокатов, я… — он запнулся под моим тяжелым взглядом.

— Ты поломаешь свою жизнь, — закончила я за него. — Умоляю, Эшли, встань, я не приму твоей жертвы.

— Это не жертва, — возразил Рис, но, тем не менее, поднялся.

— Не обижайся, пожалуйста, — тихо попросила я. — Но тебе не нужно связывать свою жизнь со мной. Ты испортишь себе карьеру, ты запятнаешь свою репутацию, в конце концов.

— Может быть, мне все равно, — упрямо возразил Эшли.

Я твердо встретила его взгляд.

— Мне не все равно, — отрезала я, — И Александру не было бы все равно.

Кажется, последний аргумент таки возымел действие, Рис опустил глаза.

— Александр бы хотел, чтобы я сделал для тебя все, что в моих силах.

— Ты сделал, Эшли, — заверила я. — Ты сделал, — подошла ближе и на этот раз сама взяла его за руку, — спасибо тебе.

* * *

«Прометею» велели оставаться на орбите планеты и выслали навстречу катер, который должен был прибыть с минуты на минуты. Почти весь экипаж собрался в шлюзовом отсеке.

— Ты как, девочка моя? — участливо поинтересовался кок, который для возвращения домой даже снял с головы свою фирменную бандану, и я впервые увидела, что у него редкие седые волосы.

Я пожала плечами:

— Порядок.

— Храбришься, — понял Кули, — но ничего, ты молодец, — он ободряюще похлопал меня по плечу. — В любом случае, тебя ждут долгие допросы, а там уже поглядим, может, Рикардо поможет.

— Рикардо? — я посмотрела на Глеба, как на сумасшедшего. — Рикардо собственноручно отправил родного брата на задание, с которого было практически нереально вернуться живым. Неужели он станет что-то делать для меня? Кто я ему? Никто, и видел он меня всего один раз.

Кули не стал со мной спорить, только покачал головой и тихо, практически себе под нос произнес:

— Не принимай маски за лица.

Я не успела переспросить, что он имел в виду, потому как катер с планеты запросил стыковки.

* * *

Форма вошедших на борт была такой, какую я уже видела на станции Паллада, когда мы встречались с Рикардо Тайлером. Брюки и кители стандартного лондорского темно-синего цвета.

— Капитан Гленсфильд, — представился идущий впереди мужчина лет сорока с благородной сединой у висков, — у меня приказ арестовать лейтенанта Морган и сопроводить на планету.

Эшли выступил вперед.

— Коммандер Рис, — козырнул он. — Какие будут распоряжения для остального экипажа?

— Пока никаких, коммандер, оставайтесь на борту, скоро прибудет команда проверки.

Эшли нахмурился, но спорить со старшим по званию, естественно не стал. Это только Александр по-особому понимал понятие субординации. Без него все встало на свои места и подчинялось общепринятым правилам.

— Лейтенант Морган, прошу вас сдать оружие и подойти ко мне.

— У меня нет оружия, — я шагнула вперед. — Я готова.

— Протяните руки, лейтенант.

Наручники. Все верно, а на что я рассчитывала? Я же преступница.

Холодный металл защелкнулся на моих запястьях.

— Проводите лейтенанта Морган в катер, — капитан кивнул своим людям. — Коммандер Рис, могу я с вами переговорить наедине?..

Больше я ничего не слышала, и позволила себя увести. Не оборачивалась, не хотела видеть сочувствующие взгляды своих друзей. Да, именно друзей.

* * *

Катер привез нас в небольшой военный космопорт, откуда путешествие продолжилось на флайере.

Я удивилась, когда при выходе из коспорта мне на плечи накинули шерстяной плащ с капюшоном. А когда вышла на улицу, поняла: в этой части Лондора стояла зима.

Я так давно не видела снег. В полном безветрии снежинки сыпались с неба, оседали на ресницах, попадали за воротник и тут же таяли. Покрытые снегом облетевшие от листьев деревья, сугробы с обеих сторон от расчищенных дорожек, заснеженные дома. Все это казалось таким красивым, непривычным, чуждым, но настолько прекрасным, что я невольно застыла, залюбовавшись открывшейся мне картиной.

— Пойдемте, лейтенант, — легонько толкнули меня в спину, возвращая в реальность.

Волшебство пропало. Вернулись наручники на запястьях и конвой.

— Конечно, — я опустила голову. — Извините.

* * *

А потом часы слились в один бесконечный день. Меня допрашивали, долго, без перерыва, разные люди, все в звании не ниже капитанского.

Я рассказывала все, ничего не утаивала и не приукрашивала. Старалась говорить максимально подробно и беспристрастно. Тем не менее, мне понадобился весь мой самоконтроль, когда я описывала, при каких обстоятельствах погиб Александр. Потом стало проще, я практически ничего не помнила о тех роковых событиях, поэтому пересказала основные факты, кратко и эмоционально скупо.

— Вы сожалеете о том, что сделали?

Признаюсь, этот вопрос поставил меня в тупик. Что значит, сожалею ли? Они, что, полагают, что человек может гордиться тем, что отправил на тот свет столько невинных душ?

Мне стало тошно. Нет, моя откровенность и мое чувство вины не имеют никакого отношения к этим людям.

— Вы просили пересказать факты, я это сделала, — сдержанно ответила я, тем самым завершая диалог.

Капитан, допрашивающий меня, хмыкнул, но не стал спорить, после чего приказал проводит меня в камеру.

* * *

В камере мне приказали переодеться и снять лондорскую форму. Взамен нее предоставили светло-зеленую рубашку, такие же свободные брюки и мягкие тапочки. Должно быть, тюремная роба, подумала я, но безропотно приняла все условия.

Мне принесли поесть, но я не притронулась к еде и провела бессонную ночь в камере два на два метра. Впрочем, ночь ли? Часов у меня не было, в коридоре горел искусственный свет, и я не знала, сколько на самом деле прошло времени с того момента, как я покинула «Прометей».

По моим примерным расчетам я провела в камере около шести часов, после чего за мной пришли.

— Куда меня ведут? — спросила я у молоденького рядового, который пришел по мою душу.

— Не могу знать, — чопорно ответил он, высоко задирая нос, но, не услышав от меня возражений, все же сжалился. — Сейчас точно не знаю, а потом вас ждет медицинское освидетельствование.

— Спасибо, — пробормотала я.

В общем-то, мне было все равно, что будет дальше, и по какому пути пойдет следствие, что вообще они собираются расследовать. В любом случае, проверить мое психическое здоровье было шагом логичным. Что ж, пусть проверяют.

Меня привели в небольшое помещение, точно такое же, как та комната, где проводили допросы, с одной единственной разницей было металлическая скоба на поверхности стола, ближе к тому краю, за который меня усадили. И очень скоро я узнала ее назначение: мои наручники пристегнули к скобе, после чего оставили одну.

Я, не понимая, смотрела по сторонам. И что все это значит? Зачем им понадобилось приводить меня сюда?

Прямо напротив меня была зеркальная стена, и я сначала решила, что это специальное стекло, прозрачное с другой стороны, чтобы за мной можно было наблюдать. Но я ошиблась, зеркальная поверхность потемнела, а голос через невидимый динамик произнес:

— Нам приказано показать вам данное сообщение.

Я удивленно вскинула брови. Какое еще сообщение? Почему-то я первым делом подумала о Рикардо Тайлере, решила, что вполне в его духе прислать мне видео-привет, в котором мы говорилось, что он лично проследит за тем, чтобы меня приговорили к смертной казни. Но нет, я ошиблась во второй раз.

На экране появилось другое лицо, вернее, лица. Лица людей, которых я вообще больше не надеялась увидеть. Мама и папа, оба серьезные, сидящие рядом в каком-то кабинете, очевидно в штабе, где работал отец.

Мне захотелось зажмуриться и сбежать отсюда. Пожалуй, не зря меня пристегнули.

И, несмотря на то, что чертовски хотелось отвернуться, я заставила себя смотреть. В конце концов, это была всего лишь запись, доставленная сюда с Земли, меня родители не видели, должно было пройти уже не меньше недели с тех пор, как они записали это видео.

— Можно говорить? — папа посмотрел куда-то за пределы досягаемости камеры.

— Да, генерал, сэр, прошу вас, — ответил ему молодой, почти мальчишеский голос.

Генерал Шеймус Морган переплел на столе пальцы, а потом откашлялся:

— Хм, итак. Миранда, — я вздрогнула оттого, как он произнес мое имя, холодно, как же холодно. — Когда до нас дошла информация, что лондорский корабль, на котором ты несла службу, объявлен дезертиром, мы подумали, что этому должно найтись логичное объяснение. Что, скорее всего, тебя держат на нем против твоей воли. А, возможно, ты и вовсе погибла, — я поджала губы, что ж, я знала, что родителям будет нелегко услышать об этом. — Но когда мы несколько дней назад узнали реальное положение вещей, нашему возмущению не было предела. Наша дочь уличена в любовной связи с каким-то лондорским капитаном, — я сжала зубы до скрипа, — а потом настолько обезумила из-за его смерти, что уничтожила целый город. Наша дочь! Это страшнейший позор, никогда не думал, что буду краснеть за своих детей. Николас погиб как герой, за свою Родину, а ты… Ты опозорила весь наш род, нашу семью, нашу планету. Мне стыдно, что у меня такая дочь.

Отец замолчал и перевел взгляд на маму, и тоже впилась глазами в ее изображение.

Ну же, мама, скажи, что ты так не думаешь, скажи, что-нибудь!

Она сказала. И мне захотелось провалиться сквозь пол.

— Никогда не думала, что воспитываю дочь, чтобы сгореть из-за нее от стыда, — голос равнодушный, спокойный. — Мне больше нечего тебе сказать, Миранда. Забудь о том, что я твоя мать. С этого дня для меня у меня был один ребенок, сын, который героически погиб.

Я почувствовала, как у меня задрожала нижняя губа, как если бы я собиралась заплакать, но слез по-прежнему не было. Даже боли не было. Только пустота.

Снова заговорил отец:

— Мы сообщили правительству Лондора, что отказываемся от родства с тобой, и не приедем на судебный процесс. Земля также отправила официальное письмо, в котором передает твою дальнейшую жизнь и судьбу на усмотрение лондорского суда и правительства. У нас больше нет дочери, а у тебя больше нет Родины, — после чего изображение погасло, стена снова стала зеркальной, и я могла видеть лишь свое отражение.

Неужели женщина напротив это я? В зеленой тюремной одежде, затравленным взглядом и черными кругами под глазами? Это? Та, за внимание которой дрались мужчины и к которой ревновали и завидовали женщины? Это я?

Да, теперь я такая.

Я отвернулась, не в силах больше смотреть на себя.

Еще в «Архивах» Альфа Крита я поняла, что потеряла свою Родину навсегда, но я никогда не думала, что можно потерять родителей. Семья казалась мне чем-то незыблемым, вечным, нерушимым.

Эшли, знакомый со мной всего полгода, был готов рискнуть карьерой и репутацией ради меня, а мои родные папа и мама…

До этого момента я думала, что заслужила все, что со мной случилось. Кажется, теперь я получила сполна.

Дверь отворилась, и на пороге появился пожилой мужчина в белом врачебном халате.

— Добрый день, лейтенант, вы готовы к беседе? — спросил он.

Он издевается? Показал мне такое видео, а теперь хочет мило беседовать?!

Мне казалось, в этот момент я была не готова ни к чему.

Со смертью Александра я потеряла часть себя, свои надежды на будущее и само будущее, но только что я потеряла действительно все, что связывало меня с этим миром.

— Беседуйте, — равнодушно разрешила я.

— Меня зовут доктор Шрайт, — представился психиатр (а это не мог быть никто иной) и сел с противоположной стороны стола. — Могу я обращаться к вам «Миранда»?

— Нет.

Мохнатые седые брови доктора поползли куда-то на лоб. Такого ответа он не ожидал.

— Хм. Что ж… Тогда как мне к вам обращаться? Лейтенант?

— Морган, просто Морган.

— Хм, — повторно хмыкнул Шрайт и что-то записал в планшете, который принес с собой. — Хорошо, Морган, расскажите мне, что вы почувствовали, когда просмотрели данное сообщение? — легкий кивок в сторону зеркальной стены.

— Ничего, — я смотрела не него в упор.

Доктор моргнул.

— Совсем ничего? — его тон приобрел те оттенки, которые обычно появляются в разговоре с умственно отсталыми или совсем маленькими детьми.

— Я же сказала, ничего, — повторила я.

— Ладно, — Шрайт еще что-то записал. — И вам не было больно?

Больно? Определенно, нет. Кажется, со смертью Александра я уже испытала всю боль, на которую была способна.

Я покачала головой.

— Нет.

— Вам не захотелось плакать?

— Я не умею плакать.

По взгляду врача я поняла, что он решил, что я то ли шучу, то ли издеваюсь, но посвящать его в свои детские проблемы со слезами я не собиралась.

— Хорошо, — продолжил доктор Шрайт. — О чем вы думали, когда уничтожили город Эйдон?

Я по-прежнему смотрела ему прямо в глаза, не моргая.

— Ни о чем. Я была не способна думать.

— Из-за медикаментов, действию которых вы подверглись?

— Должно быть.

— Или из-за чувства потери? — допытывался Шрайт.

Да что ты знаешь о моих потерях?

— Возможно.

— Мы опросили экипаж «Прометея», а также провели осмотр личной каюты капитана Тайлера. Там найдена ваша ДНК, ваши отпечатки пальцев… Продолжать?

Я мотнула головой:

— Не стоит.

Я почувствовала прилив злости. Они обыскивали его каюту, перебирали личные вещи…

— Это правда, что вы состояли в близких отношениях с капитаном Тайлером?

Он ведь все прекрасно понял.

— Да.

— И вы знали, что воинский устав запрещает подобные отношения?

— Знала.

— И, тем не менее, это вас не остановило?

Ярость уже просто клокотала внутри.

— Нет.

Врач снова принялся записывать.

— У вас были отношения с другими вашими командирами?

Тон деловой, спокойный, а я, кажется, поняла, что означает, когда глаза наливаются кровью. Меня затрясло.

— Я похожа на портовую шлюху? — прошипела я.

— Не надо так радикально, — попросил доктор.

Не надо так бессердечно!

— Мои личные отношения вас не касаются! Пишите свой диагноз, объявите меня дееспособной и отправьте под суд!

— Не кричите.

— Идите к черту, — с чувством сказала я, дернула наручники, черт, из-за них я даже не могу встать, чтобы закончить этот бессмысленный разговор!

Доктор никак не отреагировал на мои эмоции.

— Вы не ответили, — спокойно напомнил он, — у вас была связь личного характера с другими вашими командирами?

Я снова с силой дернула наручники, хотя и понимала бессмысленность такого действия.

— Убирайтесь к черту, я не буду с вами разговаривать, — прорычала я.

— Успокойтесь.

— Знаете, доктор, — мой голос напоминал шипение, я подалась вперед, склонившись над столом, чтобы быть к психиатру ближе, — я обученный солдат, это, — я грохнула наручниками по столу, — не помешает мне подпрыгнуть и сломать вам шею ногами. Мне даже не понадобятся руки, а вы и пикнуть не успеете.

Шрайт побледнел и шарахнулся от меня. Так-то лучше.

— Вы угрожаете должностному лицу, — только его голос больше не был таким спокойным и уверенным, как раньше.

Я рассмеялась ему в лицо.

— А вы злите женщину, которая взорвала сто сорок тысяч человек только потому, что ей этого захотелось!

Шрайт поспешил к двери и постучал в нее кулаком.

— Успокоительного! Быстро!

— А давайте! — я уже по-настоящему истерически смеялась. — Именно под успокоительным я особенно люблю убивать… Нет! Оставьте меня!

Я начала брыкаться, когда двое крупных парня-военных встали по обе стороны от меня, а доктор потянулся к моей шее инъектором. Я таки выбила инъектор у врача из рук, а заодно заехала ему по коленной чашечке. Шрайт охнул и рухнул на пол. А я получила удар под дых и согнулась поплам.

— Держи ее, держи!

Меня все же обездвижили и вкололи успокоительное.

— Принесите еще, — уже краем ускользающего сознания услышала я распоряжение мерзкого доктора, успевшего подняться с пола. — Еще двойную дозу этой стерве!..

 

14

Тройная доза успокоительного, наверное, свалила бы даже лошадь. Я весила не так много, поэтому меня такое количество не просто свалило с ног, но еще и размазало по полу.

Я лежала на ледяном полу своей камеры и совершенно не помнила, как сюда попала. Я пыталась лежать на спине, но потолок так сильно кружился, что пришлось поменять положение и улечься набок.

Сердцу было тяжело справляться с таким количеством препарата, введенного в кровь, поэтому оно стучало, как сумасшедшее, а этот стук отдавался в ушах, словно барабанная дробь.

Я надеялась, что придет забвение, и эта круговерть и грохот на время прекратятся, но я не засыпала и не теряла сознание, просто лежала на полу, обхватив себя руками, стучала зубами от холода и тупо смотрела перед собой.

Иногда наступало просветление, и я понимала, кто я и где нахожусь, а потом оно отступало вновь, и я терялась в водовороте звуков и обрывков мыслей и образов, то и дело всплывающих в воспаленном мозгу.

Краем сознания я различала в коридоре громкие голоса.

— Что значит «приказано никого не пускать»? — звенел металлом уверенный мужской голос. — Кем приказано? — кто-то что-то отвечал в ответ, но тихо и, кажется, испуганно, что слов было не разобрать. — Я сказал, открывай дверь! Живо! — аргументы на наглого типа с громким голосом явно не подействовали. — Я вам всем устрою веселую жизнь, энтузиасты чертовы!

Громкоголосый добился своего, дверь поползла в строну и в мое поле зрения попали начищенные до блеска ботинки вошедшего и идеально выглаженные брюки со «стрелками». Где-то там, на краю сознания, я узнала голос своего незваного гостя, но так и не смогла его идентифицировать.

Ноги приблизились ко мне, потом остановились, будто в нерешительности.

— Что с ней?

— Так это… я же говорю…

— Изволь яснее формулировать свою мысль, — тон раздраженный, ядовитый.

— Она сопротивлялась, напала на доктора Шрайтера.

— Шрайтера, значит, — многообещающе произнес хозяин начищенных ботинок, — вот, кто добрался до дела, старый садист.

Я не узнавала владельца голоса, но его слова, определенно, пришлись мне по душе. Старый садист, да…

Ноги снова приблизились, и их обладатель присел на корточки возле меня, перед этим привычным жестом подтянув брюки, чтобы не вытянулись коленки. Лица я все еще не видела, смотрела в одну точку прямо перед собой.

— Морган, ты меня слышишь?

Теплая ладонь дотронулась до меня в районе плеча.

— Ч-черт! — выругался гость и отдернул руку, будто обжегся, хотя мне было так холодно, что, скорее, обморозился. — Какого черта она делает раздетая на полу?

— Так… это… — испуганно залепетал ответчик, потом собрался и выдал на одном дыхании: — Не велено было заходить!

— Стадо баранов, — произнес обладатель дорогих брюк и ботинок.

А потом меня вновь коснулись теплые руки, подняли в воздух, будто я весила всего-ничего, а затем бережно уложили на койку. Накрыли одеялом по самый подбородок, но меня все еще трясло. Над головой вновь закружился потолок, и я закрыла глаза, потому что если бы продолжила смотреть на эту карусель, меня бы непременно вырвало.

— Что стоишь? — снова тон разгневанного королевского отпрыска. — Быстро принеси попить что-нибудь горячее.

— А как же охрана заключенной?

— По-твоему, она сейчас встанет и побежит?! — заорал мой защитник.

— Слушаюсь, сэр, сейчас, — а затем быстрые шаги.

— Бараны, — зло, с раздражением, но не мне. — Морган, ты меня слышишь? — а это уже мне, я хочу ответить, но не могу, мысль ускользает, а уже через мгновение все мое внимание отдается быстро стучащему сердцу. Нельзя так быстро стучать, нельзя. Слишком быстро, быстро…

Дорогие ботинки отошел от меня и с кем-то заговорил, кажется, по коммуникатору:

— Да, Гас, это я. Не занят? Дуй в тюремный блок… Знаю, что много работы… Гас, считай, что это моя личная просьба… Да, буду должен… Да, личное дело… Да, у меня тоже бывают личные дела… Да тут твой коллега начудил… Что значит: какой? Шрайтер, чтоб его… Надо откачать девчонку, — теплые пальцы накрыли мое все еще ледяное запястье, — не нравится мне ее пульс. И дыхание. Хрипит.

Хриплю? Я и не замечала. Да, хриплю. Воздух с трудом заходит в легкие и выходит с хрипами. Так вот почему мне тяжело дышать…

Очевидно, собеседники достигли взаимопонимания, потому что разговор прекратился. Незнакомец (или назовем его «неузнанный») подошел ко мне.

— Имей в виду, решишь умереть, оживлю и убью снова, — адресовал он мне странную угрозу, а потом я услышала удаляющиеся шаги.

* * *

— Как вы себя чувствуете? — заботливо осведомился доктор Огастус Лантер, в палате у которого я, наконец, окончательно пришла в себя несколько часов назад.

— Спасибо, все хорошо, — я выдавила из себя улыбку.

Я чувствовала себя на самом деле хорошо, меня больше трясло, мысли были ясными, дыхание свободное.

— Вот и славно, — улыбнулся доктор в ответ.

Медик казался очень приятным человеком, довольно молодой, где-то между тридцатью пяти и сорока, подтянутый, улыбчивый.

— Думаю, меня уже можно возвращать в камеру, — решила я, не желая, чтобы у доктора были проблемы из-за того, что я засиделась у него в палате.

Лантер нахмурился.

— В какую еще камеру?

— В ту, где мне полагается быть, — растерялась я.

— Ну что за глупости? Вы там, где и полагается, — фыркнул доктор.

— То есть? — то ли я еще не до конца пришла в себя, то ли вообще по жизни туго соображала.

— То есть, у вас весьма могущественный покровитель, — подмигнул мне Лантер. — Забудьте о камере… О, кстати, — он подхватил мою теремную одежду, лежащую на стуле и бросил ее в мусорный контейнер. — И об этом забудьте.

— Я… — я совершенно растерялась. — Я не понимаю.

— Скоро поймете, — подарил мне очередную улыбку улыбчивый доктор. — Если вы хорошо себя чувствуете, меня попросили отдать вам вашу одежду и проводить к флайеру, который отвезет вас… — он запнулся, не желая раньше времени выдавать конечную цель моего маршрута, — отвезет, куда нужно.

— Вы только что выбросили мою одежду, — напомнила я.

— Вашу одежду, — с нажимом повторил Лантер и указал на вешалку, на которой я обнаружила свою лондорскую форму, выстиранную и выглаженную.

Я часто заморгала и потрясла головой.

— Я сплю?

— Это вряд ли, — усмехнулся доктор. — Не тяните, меня ждут другие пациенты. Если готовы, собирайтесь. Душ за дверью. Я зайду через несколько минут.

Он вышел, а я все еще ошарашено смотрела ему вслед.

Как такое может быть? Как я вообще попала в эту палату? Все белоснежное, новейшая аппаратура, сам доктор — просто мечта из сериала про врачей. Как так?

Я потерла лоб, пытаясь вспомнить, что произошло. Вспомнила только ботинки. А еще наглый голос, хорошо поставленный, привыкший отдавать приказы. Этот голос напоминал мне… И Лантер сказал про могущественного покровителя… Нет, этого определенно не может быть!

* * *

Нормальный душ и привычная одежда частично вернули мне чувство собственного достоинства. Улыбка и доброжелательность доктора Лантера тоже многого стоили, по правде говоря, я думала, что все оставшиеся дни своей жизни мне суждено провести в камере в зеленой униформе и под успокоительным.

Доктор, по-прежнему улыбаясь, выдал мне шерстяной плащ с капюшоном и лично проводил к выходу из клиники, где передал меня из рук в руки высокому крупному мужчине в черной форме без знаков отличия, которые помогли бы определить его принадлежность к той или иной службе. Несмотря на свои габариты и суровое выражение лица, встречающий вежливо кивнул мне в знак приветствия и пригласил проследовать в припаркованный неподалеку флайер.

Я сразу поняла, что незнакомец здесь для того, чтобы не спускать с меня глаз, но в то же время применить по отношению к нему слово «конвой» не повернулся бы язык. Скорее, это была охрана, вот только кого он охранял: добропорядочных граждан от меня или же меня от них? С этим еще предстояло разобраться.

Стоило мне занять пассажирское сидение и пристегнуться, как флайер взмыл в воздух. Охранник молчал, но я и сама была не намерена вести разговоров, отвернулась и просто смотрела в окно.

Под нами проносились заснеженные улицы. Снегопад, который я застала по прибытии и выходе из космопорта, прекратился, и теперь выпавший снег покрывал здания и деревья, блестел на солнце и слепил глаза. Охранник (и по совместительству водитель) затемнил лобовое стекло, но и это не уменьшило представшего передо мной великолепия.

Вопреки предубеждениям, с которыми я прожила большую часть своей жизни, Лондор ничем не отличался от Земли. Похожая планета, с той же силой тяжести и содержанием кислорода в воздухе. Небоскребы и невысокие строения, широкие улицы и узкие аллеи…

Возможно, увидь я столицу Лондора хмурым осенним днем, она не произвела бы на меня такого впечатления, но сейчас, покрытая белоснежным переливающимся на солнце покровом, она казалась прекрасной.

Полет занял меньше времени, чем мне бы хотелось. Я бы и дальше любовалась городом и не думала ни о чем, ни о прошлом, ни о будущем, ни о том, что меня в нем ждет. Но мы припарковались у высокого здания, отделанного от фундамента до самой крыши зеркальными панелями, и мой проводник сообщил, что поездка окончена, мы на месте. И я послушно покинула кабину. Старалась не думать и не искать причин внезапного изменения моего положения, просто шла, куда мне велели.

Не давала покоя только одна мысль: правда ли, что я видела в своей камере Рикардо Тайлера или мне все это привиделось? С чего бы этого могущественного и, как я до этого была стойко уверена, бессердечного человека волновала моя судьба?

Тем не менее, я отчетливо помнила взволнованное: «Морган, ты меня слышишь?» и теплые руки, поднимающие меня с пола.

Но даже если допустить, что я бредила, и мне все это померещилось, как объяснить, что я очнулась не в камере, а в дорогой клинике?

То, что я не ошиблась, к кому меня ведут, я поняла уже на входе, где у меня тактично забрали плащ, а затем просканировали на предмет проноса оружия и запрещенных предметов.

— …Приложите ладонь, пожалуйста…

— … Да, спасибо…

— … Еще раз…

— … Проходите.

Со мной даже разговаривали иначе, совсем не так, как по прибытии на планету. Скажу даже больше, со мной явно обращались как с гостей, а не как с пленницей.

После преодоления пункта охраны, мой проводник повел меня через огромный выложенный черно-белой плиткой пол к лифту, на котором мы поднялись на двадцать первый этаж. Мужчина в черном все еще молчал, только указывал дорогу, а я шла за ним, чувствуя себя овцой на привязи. Но, в то же время, осознавала, что со мной обращались как с очень ценной овцой.

Выйдя из лифта, мы преодолели еще один зал, выполненный все в тех же черно-белых тонах. По периметру помещения были расставлены мягкие кресла, но в данный момент все они пустовали. В этом зале мы тоже не задержались, и охранник-провожатый уверенно повел меня к еще одной двери.

Новая дверь привела в небольшое помещение, где обнаружился секретарский стол, маленький диванчик для посетителей и стеклянный столик с журналами.

Из-за стола поднялась белокурая очень ухоженная женщина без возраста, ей могло быть как тридцать, так и сорок пять, но она прекрасно выглядела.

— Здравствуйте, — она приветливо улыбнулась и представилась, как я поняла, лично для меня: — Я Луиза, личный секретарь мистера Тайлера. Одну минуту, я узнаю, когда мистер Тайлер сможет вас принять, — и она уверенным шагом на высоченных шпильках направилась к еще одной двери, и скрылась за ней.

Охранник молчал и не предпринимал никаких действий, ни присесть, ни опереться обо что-либо, да хотя бы переступить с ноги на ногу! Просто стоял черным исполином и, мне казалось, даже лишний раз не моргал.

Луиза, действительно, вернулась буквально через минуту.

— Мистер Тайлер просил вас подождать, — сообщила она мне персонально, затем кивнула охраннику-истукану, — а вы пока свободны, можете подождать в общем зале.

Мой бывший проводник без слов чуть склонил голову и сразу же вышел. Мне стало совсем неуютно.

— Присаживайтесь, — пропела секретарь, заметив мое замешательство, — у мистера Тайлера важный разговор, это может занять время.

Меня не пришлось просить дважды, я только пожала плечами и опустилась на мягкий диван. В конце концов, не в моем положении показывать характер, здесь, в любом случае, находиться куда приятнее, чем в камере.

— Может быть, кофе?

— Да, спасибо, — я благодарно кивнула.

Хотела бы я знать, что задумал «мистер Тайлер», и чем его так заинтересовала моя персона.

Помимо бумажных журналов, что само по себе было в наше время роскошью, на столике обнаружился портативный считыватель для просмотра ленты новостей. Я тут же потянулась к нему. Луиза видела мой жест, но против не высказалась, стало быть, читать новости мне не возбранялось.

А через пару секунд я уже не думала ни о чем, кроме строк, в которые впилась глазами, даже не отреагировала, когда передо мной на стол опустилась чашка ароматного кофе. Быть такого не может! Не может быть!

Но это было. Первая колонка новостей гласила: «Карамеданская Империя официально признала поражение в войне и подписала пакт о прекращении военных действий». Причиной автор статьи называл трагедию на Эйдане, заметно подкосившую карамеданские силы.

Я не верила своим глазам. Неужели война закончилась?

Я подняла голову.

— Скажите, это правда?

Секретарь, успевшая занять свое место за столом, тут же подарила мне фирменную гостеприимную улыбку и вежливо уточнила:

— Что вы имеете в виду?

— Война с Карамеданской Империей, правда, окончена?

— Да, конечно, мистер Тайлер только вчера вернулся с Нового Рима, где был подписан мирный договор.

Я ошарашено кивнула. Казалось, мир перевернулся с ног на голову.

— Простите, — не выдержала я. — А министр Добсон, он все еще занимает свой пост?

Озвучив свой вопрос, я опасалась, что не получу ответа, ибо интересуюсь секретными данными, но, видимо, эта информация уже стала достояниям общественности.

— Министр Добсон взят под стражу по обвинению в государственной измене, — спокойно ответила мне Луиза. — Если у вас есть еще какие-нибудь вопросы, я с удовольствием отвечу на них.

Но я только покачала головой. У меня были вопросы, уйма вопросов, но задать их я хотела не ей.

* * *

Прошло не меньше получаса, когда на столе у Луизы ожил интерком, и оттуда раздался уже хорошо знакомый мне голос:

— Лу, проводи, пожалуйста, ко мне лейтенанта Морган.

«Пожалуйста», ну надо же…

— Пойдемте, — тут же вскочила с места Луиза, — мистер Тайлер вас примет.

Я поборола желание брякнуть что-то вроде: «я уже поняла», но сдержалась и проследовала за ней к двери кабинета президента Лондора.

Луиза не вошла внутрь, только открыла дверь и чуть отошла, пропуская меня. Кажется, меня ждет приватный разговор.

Я вздохнула поглубже, расправила плечи и решительно вошла в кабинет.

Рикардо сидел в кожаном кресле за высоким столом. Он ни капли не изменился с нашей последней встречи и выглядел все так же безупречно, будто ненастоящий человек, а скульптура гениального художника.

Я подошла ближе и поняла, что ошиблась: Рикардо выглядел иначе. В прошлый раз в его глазах была холодная насмешка, надменность и чувство собственного превосходства над другими. Сейчас же я увидела лишь усталость. Неужели я ошиблась в этом человеке так же, как когда-то в Александре, толком не узнав его, но уже возненавидев?

Но нет, ушла всего секунда на то, чтобы я преодолела расстояние от входа до его стола, а Рикардо уже подобрался, взгляд сделался уверенным, дерзким, острым, а губы изогнулись в улыбке, холодной и явно тщательно отрепетированной, так, чтобы доводить ей своих собеседников до дрожи.

Впрочем, я уже никак не отреагировала на эти метаморфозы. С порога я успела увидеть настоящего Рикардо Тайлера, пускай всего на мгновение, но мне было этого достаточно.

Рикардо прошелся по мне оценивающим взглядом с головы до ног и сделал небрежный жест рукой:

— Присаживайтесь, лейтенант, — я, не раздумывая, приняла приглашения, а Тайлер продолжал изучать меня: — Выглядите лучше, — вынес он вердикт, — не похожи на зомби.

Он ошибался, я по-прежнему чувствовала себя не вполне живой, разве что отдохнувшей.

— Сочту за комплимент, — ответила я, так же, не спуская с него взгляд.

Рикардо ухмыльнулся.

— Сочтите, — милостиво разрешил он. — Вы заставили меня побегать, а это дорогого стоит, — в этот момент его темно-карие глаза показались мне совершенно черными.

Если меня хотели напугать, то номер не прошел.

— Я ни о чем не просила, — спокойно ответила я.

— Что правда, то правда, — признал Рикардо, чуть склонив голову, словно ожидая от меня какой-то более бурной реакции, но ее так и последовало. — Что ж, — он переплел на столе пальцы, а сам откинулся на спинку кресла, — Морган… Могу я вас так называть? — и тут же ответил сам себе, не успела я и рта раскрыть: — Могу или нет, но буду.

— Как вам будет угодно, — равнодушно ответила я.

— Больше жизни в сцене смерти, — раздраженно отозвался Рикардо. — Я позвал вас для серьезного разговора, и мне бы хотелось, чтобы вы вышли из апатии хотя бы на время нашей беседы.

Я передернула плечами. Апатия — да, то самое слово.

— Я вас слушаю.

— Нет, не слушаете, — отрезал Рикардо, скривившись и тем самым до боли напомнив Александра. — Вы, в сущности, еще девчонка, возомнили, что потеряли смысл жизни после первой же потери!

— Не первой, — мой голос прозвучал глухо, к горлу подступил ком ярости.

— Первой, второй, третьей, — не впечатлился Рикардо. — Вытащи голову из того места, на котором сидишь, и послушай меня, — он так резко перешел на «ты» и отбросил официальный тон, что я удивленно распахнула глаза. — Вот так, отлично, — он остался доволен моей реакцией. — Карамедана просит мира, и я вместе с представительствами других государств мчусь на Новый Рим для обсуждения условий и подписания мирного договора, а когда возвращаюсь, узнаю, что «Прометей» прибыл на Лондор уже несколько дней назад. Тебя отдали на забаву мозгоправу, а весь корабль перевернули с ног на голову, команду допрашивают с пристрастием, Рис уже чуть ли не арестован за своевольные высказывания, а Ригз и вовсе сидит под замком за открытое неповиновение старшим по званию. Может, мне тоже стоило впасть в апатию после известия о смерти моего брата? Но почему-то я понесся вызволять этих дураков, разбалованных Александром, доказывать, что никакого дезертирства не было, и все что, совершила команда «Прометея» было по моему приказу. Потом занялся тобой, выдернул моего лучшего врача, поскандалил с кучей должностных лиц. Если думаешь, мне привычна роль героя-освободителя или она мне нравится, то глубоко заблуждаешься. Поэтому я хочу, чтобы сейчас ты послушала меня очень внимательно, — он потянулся и взял кипу бумаг с дальнего угла стола. — Это, — первый лист лег на столешницу ближе ко мне, — документ, подписанный Советом ОФЗ, в котором говорится о некой Миранде Морган, которая официально признана «предателем Родины». Это, — второй листок, — приказ о запрете все той же Миранде Морган когда бы то ни было ступать на территорию планеты Земля. Это, — новая бумага, — отказ от претензий в случае, если лондорский суд приговорит тебя к казни, между прочим, подписанный генералом Морганом, — глаза Рикардо блеснули. — Продолжать?

Я пожала плечами:

— Если вам нравится тыкать меня носом во все это, то не отказывайте себе в удовольствии.

Рикардо мои слова проигнорировал. Продолжил:

— Всем этим, — он ткнул пальцем с идеальным маникюром в толстую кипу бумаг, — я только хочу продемонстрировать, что между смертным приговором по статье «Преступление против человечества» и тобой, стою только я.

Его глаза впились в мои. Что он искал там? Страх? Слабину? Не знаю, я ответила прямым взглядом. Страха я определенно не испытывала, ни перед ним, ни перед смертью.

— Ну так отойдите, — произнесла я в наступившей тишине.

Рикардо фыркнул:

— Я всегда там, где мне нравится быть.

В этом я почему-то и не сомневалась. Самоуверенный тип, каких поискать. Видимо, у Тайлеров это семейное.

— Предисловий достаточно, — тон Рикардо резко посерьезнел, и он чуть склонился вперед над столешницей, сокращая между нами дистанцию. — У меня есть к вам деловое предложение. Скажите, что вы слышали обо мне раньше?

Такого вопроса я не ожидала. Впрочем, терять мне было нечего.

— То, что вы наглый самоуверенный сукин сын? — выпалила я то, что на самом деле думала.

Рикардо изогнул бровь (тоже явно семейный жест), потом в его взгляде мелькнуло понимание, и он досадливо отмахнулся:

— Нет, до нашей личной встречи. До «Прометея». До этого.

Я пожала плечами:

— Ничего. «Президент Лондора Рикардо Тайлер» — только в такой формулировке и ничего конкретного.

На губах Рикардо расплылась довольная улыбка, будто бы я сказала именно то, на что он рассчитывал.

— Я президент Лондора уже третий год, но менее известен, чем вы в последние две недели, — подвел он итог. — Отсутствие дурной славы делает меня неопасным противником в глазах других государств. А новой «Тринадцатилетней войны» мне не нужно.

— Вам нужна дурная слава, — я против воли усмехнулась, — позвольте общественности узнать вас получше, и она у вас появится.

— Благодарю за тактичность, — съязвил Рикардо. — Но, я думаю, моя мысль ясна. Мне предстоит побороться с военными и судебной властью, но я всегда добиваюсь того, чего хочу. А сейчас я хочу, чтобы Миранда Морган, «бессердечная женщина, уничтожившая больше ста тысяч человек», работала на меня.

Вот теперь я ужаснулась.

— Вы говорите об их смерти, будто я выиграла в карты, а не убила невинных людей!

— Да что ты говоришь, — он склонился над столом еще сильнее, — тебе показать сводки по погибшим в этой войне? А сколько людей погибло, когда карамеданскй десант высаживался на Илее, мирной планетке без достаточных военных сил, чтобы хоть как-то противостоять интервентам? Не нужно быть предсказателем, чтобы понимать, что не будь погибшего города на Эйдане, война бы продолжилась, и сколько бы невинных душ она забрала бы еще? Сто тысяч? Уже погибло около двух миллионов человек с разных планет. Я не хочу продолжать отсчет.

Я растерялась.

— Хотите сказать, я своими действиями остановила войну?

Рикардо закатил глаза.

— Я не стану записывать в героини женщину, которая принялась убивать всех без разбора, накачавшись наркотиками. Но я не был бы тем, кто я есть, если бы не умел видеть выгоду во всем. И я ее вижу. Люди боятся таинственной Миранды Морган, от которой отказалась даже родная планета, а если Миранда Морган будет работать на меня, угадайте, кого они будут бояться?

У меня просто не было слов. И я недавно пыталась разглядеть в этом типе истинные эмоции? Думала, что когда он возился со мной в камере, им руководили человеческие чувства? Расчет, холодный расчет…

Я вскинула подбородок.

— Мне-то какая от этого всего выгода?

Рикардо снова выпрямился и развел руками.

— Жизнь.

Александр просил: «Живи»…

Я ответила честно:

— Для меня моя жизнь ничего не стоит.

— А думаю, что для моего брата ваша жизнь много стоила, — одарил меня Тайлер ледяной улыбкой.

О да, он прекрасно разбирался в людях, выискивал их слабые места и бил по больному.

Рикардо снова откинулся в кресле.

— Впрочем, решать тебе, я сделал свое предложение. Но мне нужен боец, а не истеричка. Если согласишься, будешь обучать курсантов-пилотов в местной академии. Первые пару лет, разумеется, никаких полетов за пределы планеты, но уже сегодня выйдешь отсюда свободным человеком. Если же нет, я просто умываю руки. Если трибунал тебя оправдает, значит, тебе повезло, если же нет, в их праве будет решать, жить тебе или нет, я буду всего лишь наблюдателем.

Он, действительно, предлагал мне жизнь, вернее, шанс на жизнь. Свободу, работу, жалование. Обучать молодежь? Я даже никогда не думала об этом, потому что искренне полагала, что никто и никогда не доверит мне столь ответственную работу. А самое главное, предложение Рикардо как нельзя лучше соответствовало просьбе Александра жить.

Я помолчала.

— Когда вы звонили доктору Лантеру, вы сказали, что дело личное, — сказала я через некоторое время.

Рикардо скривился:

— Разумеется, личное. Я привык верить чутью Александра на людей, и не хотел упустить ценный кадр.

То есть дело лишь в моей дурной славе и ценности меня как пилота. А мне показалось… Впрочем, не важно, что мне почудилось под лошадиной дозой успокоительного.

— Это не предложение руки и сердца, — проворчал Тайлер. — Никаких «я подумаю» и времени на раздумья.

Я облизнула губы. Я думала о том, что Александр не простил бы меня за то, что я сделал с Эйдоном. А простил бы он меня, если бы я отказалась сейчас, практически добровольно покончив с собой? Кули говорил представить Александра живым и подумать, что бы он сказал. А он бы сказал именно то, с чего Рикардо начал наш разговор, посоветовал бы вынуть голову из того места, на котором сижу, и жить дальше, пусть я этого после всего случившегося не заслуживаю.

— Я согласна, — сорвалось с моих губ.

Рикардо расплылся в хищной улыбке, довольно потер руки.

— Чудно.

Все равно, что подписать контракт с Дьяволом… К черту! Он прав, я боец, и я буду бойцом. Потому что Александр в меня верил, мои друзья в меня верили, и сейчас на какое-то мгновение я вдруг тоже поверила, что ничего еще не кончено.

— Выйдите из кабинета, — сказал Рикардо, — у Луизы уже приготовлены все документы, подпишите и можете пока быть свободны. Дрю отвезет вас в служебную квартиру, где вы поживете, пока не подыщите себе квартиру.

Я опешила.

— Все документы уже готовы? Откуда вы знали, что я соглашусь?

Тайлер блеснул белозубой улыбкой:

— Я же сказал, я привык верить чутью моего брата на людей.

На это мне нечего было сказать, просто не осталось ни эмоций, ни слов. Шахматист Рикардо только что блестяще отыграл партию, в которой все, кроме него, были всего лишь пешками.

Я подняла голову.

— Прежде чем я уйду, у меня есть еще один вопрос.

Рикардо посмотрел на меня с лениво-скучающим выражением. Было очевидно, что все интересное для себя на сегодняшний день он уже обсудил.

— Что ж, я весь внимание.

— Александр, — голос не подвел, и мне все-таки удалось произнести его имя вслух, не дрогнув, — просил передать Лаки, что он его очень любил. Когда увидите племянника, передайте ему… пожалуйста.

А вот сейчас Рикардо уставился на меня как на сумасшедшую.

— А с чего вы взяли, что я его собираюсь навестить? — снова резкий переход на «вы» и официальный тон.

— То есть? — я напряглась. Он не мог иметь в виду то, что я поняла из его слов, просто не мог… — Мальчик остался сиротой, вы его единственный родственник.

Рикардо выслушал меня равнодушно.

— Как единственный родственник, я отправлю его в лучший пансионат, в котором Лаки ни в чем не будет нуждаться, — отрезал он.

А вот после этих слов во мне что-то сломалось. На протяжении всего разговора я держала себя в руках, говорила спокойно и вежливо. Но это…

Я поднялась из кресла, в котором сидела, и шагнула ближе к столу.

— И обречешь своего племянника на жизнь в детском доме? — возмутилась я, наплевав на приличия. — Среди незнакомых людей?! Чтобы он вырос с мыслью, что никому не нужен?!

Но моя гневная тирада не произвела на Рикардо никакого впечатления. Он только развел руками:

— Александр же как-то вырос в приюте, и ничего.

Я еле сдержалась, чтобы не залепить ему пощечину, руки просто чесались от желания это сделать.

— Ты чудовище, — выпалила я.

— Да-а? — Рикардо тоже встал, оперся вытянутыми руками о стол, и впился в меня тяжелым взглядом. — И это говорит мне женщина, спалившая в Эйдоне тысячи невинных детей?

Да, этот человек мастерски умел бить по больному…

— Это говорит тебе женщина, — отчеканила я, — которая никогда бы не бросила свою семью и тем более тех, чья жизнь зависит от нее.

Рикардо выпрямился и дважды хлопнул в ладоши.

— Браво. Но Лаки мой племянник, и мне решать его судьбу.

— Он. Этого. Не. Заслуживает.

— Это решать мне, — отрезал Тайлер и снова сел, давая понять, что спор закончен, как и вся наша беседа.

Что я могла? Кто я Лаки? Просто женщина, безумно любившая его отца. Никто.

Я собрала всю последнюю волю в кулак, чтобы произнести более-менее спокойно:

— Я могу его навестить?

— Да бога ради, — кажется, Рикардо удивился, но быстро спрятал истинные эмоции под маской насмешки. — Дрю первое время в вашем распоряжении в качестве проводника и охраны.

— Благодарю, — выдавила я из себя, развернулась и направилась к двери.

— До скорой встречи, — застал меня насмешливый голос Рикардо уже в дверях.

Я не обернулась.

И откуда он, черт возьми, мог знать, что наша следующая встреча будет, действительно, скорой?

 

15

Дрю, как, оказалось, звали мужчину в черном, отвез меня в обещанную служебную квартиру сразу же после того, как я подписала договор о поступлении на службу. Какие горы пришлось свернуть Рикардо, чтобы добиться для меня такой должности и свободы, я не хотела думать. Как только я задумывалась о Тайлере, вместо благодарности я испытывала только злость и отчаяние за то, как он собирался поступить с племянником.

Дрю привез меня на квартиру, вручил коммуникатор, по которому я смогла бы вызвать его в любое время, и оставил одну. Со времени нашего знакомства охранник не стал разговорчивее, но я пребывала в таком настроении, что даже была ему благодарна за молчание.

Квартира оказалась однокомнатной, обставленной по минимуму, зато с наполненным доверху холодильником. Что ж, похоже, голодом меня морить не собирались.

Однако кусок в горло не лез. Я только попила воды и упала ничком на мягкую кровать.

Кто я теперь? И как мне смириться с тем, кто я и где?

За какие-то полгода Александр стал моей Вселенной, и теперь мне предстояло научиться жить без него. Вот только ради чего и ради кого? Я пока не знала ответов. Моя жизнь до знакомства с ним теперь казалась мне пустой и бессмысленной, и я не хотела возвращаться к такому существованию. Познавший истинную свободу не сумеет жить в рабстве.

Я так и уснула в одежде, провалилась в глубокий сон как-то незаметно для себя и проспала весь остаток дня и ночь. Проснулась только следующим утром.

Я надеялась, что когда усну, мне приснится Александр, но, наверное, я спала слишком крепко, потому что не видела снов. Или не помнила.

А утром я позвонила Дрю и попросила отвезти меня в дом Александра, чтобы я могла увидеть Лаки.

Странное и пока еще мне самой непонятное чувство, но я нуждалась в этой встрече. Нет, не только из-за просьбы отца передать сыну, что он его любил, а я сама, мне это было нужно.

* * *

Погода стояла морозная, но солнечная, и я снова любовалась городом, пока флайер летел до пункта назначения.

Даже не верилось, что когда-то я ненавидела Лондор и считала, что никогда не смогу его принять. Подумав об этом, я с ужасом поняла, что мне здесь нравится. С ужасом, потому что никак не ожидала от себя подобных чувств. Отныне Лондор — мой дом. Немыслимо, но возможно. Александр просил меня жить, и я буду жить. Здесь.

Флайер остановился у подъездной дорожки, и я с любопытством уставилась в окно. Дом оказался довольно большим, двухэтажным, с мансардой и высоким крыльцом. Светлая облицовка стен, на крыше синяя черепица — любимый цвет Александра.

Я вышла из флайера и двинулась к дому, стараясь не думать, сколько раз Александр проходил по этой дорожке и входил в дверь, в которую теперь предстоит войти мне.

Мне открыла женщина среднего возраста, в темном платье с белым передником и светлыми волосами, уложенными в аккуратную высокую прическу.

— Здравствуйте, — вежливо поздоровалась она. — Вы кого-то ищите?

— Здравствуйте, — эхом отозвалась я, чувствуя себя до смешного неловко. — Я бы хотела увидеть Лаки.

Глаза женщины широко распахнулись, и она уставилась на меня взглядом, полным подозрения и… да, враждебности.

— Вы его мать? — сухо.

— О, господи, нет, — я даже замахала руками, чтобы поскорее развеять это недоразумение. Вот это предположение! — Я хорошо знала его отца.

Женщина вздохнула с видимым облегчением.

— Меня зовут Клара, я няня Лаки, — представилась она, — да вы проходите, не стойте на пороге.

— Спасибо, — давно я не чувствовала себя так неуверенно. — Меня зовут Миранда, — фамилию озвучивать не стала, боясь, что сочетание «Миранда Морган» уже у многих на слуху. Пугать няню малыша не хотелось.

— Проходите, Миранда, — повторно пригласила Клара, отходя с прохода. — Мы всегда рады друзьям Александра, — она всхлипнула: — Такое горе…

Я только сдержанно кивнула. Обсуждать свое личное горе я хотела и не могла.

Я оказалась в просторном холле, выполненном в темно-синих тонах. Пол выложен крупной квадратной плиткой, окно во всю стену, тяжелые шторы до самого пола раздвинуты, открывая широкий обзор на заснеженный сад. Наверняка, моя мама бы осудила простоту интерьера, но мне здесь было невероятно уютно, будто бы я наконец-то вернулась домой после долгого путешествия.

— Сейчас позову Лаки, — вырвала Клара меня из моих мыслей.

Я встряхнулась.

— Как он?

Клара погрустнела.

— Спокоен. Пугающе спокоен для такого возраста. Когда я сказала ему, что папа больше не вернется, я ожидала слез, истерики, но он только помрачнел и сказал, что так и знал.

— И все? — поразилась я.

— И все, — Клара замялась, — ну почти. Потом, когда я отвернулась, он стащил из кухни тостер, закоротил контакты…. — она не стала договаривать, только махнула рукой, слава богу, не пострадал, да и пожарные приехали быстро.

— Он часто это делает? — поинтересовалась я. — Взрывает что-то? Александр рассказывал, что уже были случаи.

— Часто, — призналась няня. — Слежу, как могу, но у него столько энергии, столько фантазии. Я уже избавилась от всех роботов-уборщиков в доме, а он сообразил стащить тостер.

— Он, наверное, очень одинок, — сказала я.

Клара не стала спорить.

— Раньше он хотя бы ждал возвращения отца… — она прервала себя на середине фразы. — Да что это я? Расстроила вас совсем. Сейчас позову Лаки, проходите пока в гостиную, — она указала мне на дверной проем в конце холла, а сама направилась вверх по лестнице.

Я осталась одна, чувствуя себя глупо. Зачем я пришла сюда? Я ведь не умею общаться с детьми. Как мне вести себя? Что ему сказать?

Гостиная оказалась просторной и светлой. Такое же огромное окно, как и в холле. Бежевая обивка мебели и стен. На стеклянном столике свежие цветы в вазе.

Я прошла в центр комнаты и присела на мягкий диван. Сжала ладони между колен, потом сложила руки на груди, затем спрятала в карманы брюк. Господи, как перед экзаменом в КЛА.

Лаки ворвался в комнату маленьким ураганом, а потом замер, впившись глазами в незнакомое лицо. Никакого страха, только интерес. Я тоже, в свою очередь, рассматривала его, хотя и видела раньше на фото. Вживую впечатление было абсолютно другим, кроме того, мальчик успел заметно подрасти, если я не ошибалась, в этом месяце ему должно было исполниться шесть.

Александр Тайлер-младший обладал природной привлекательностью, как, очевидно, все Тайлеры. Черты его лица еще были детскими, до конца не сформировавшимися, но уже было видно, что когда он подрастет, слабый пол передерется за его внимание. Я не разглядела этого на фото, Лаки был похож на Александра, тот же разрез глаз, форма лица, губ, нос, вот только глаза пронзительно-зеленые, цвета свежей листвы, и светлые волосы.

Я так и застыла на диване каменной статуей, мальчишка сориентировался первым.

— Привет! — он шагнул ко мне, протягивая руку. — Клара говорит, ты подруга папы?

— Привет, — я почувствовала, что улыбка сама просится на мои губы. — Да, подруга.

— «Помимо прочего, Миранда Морган обвиняется в любовной связи со своим командиром, Александром Тайлером», — вдруг процитировал мальчик.

Стоящая в дверях Клара ахнула, а я почувствовала, как кровь отлила от лица.

Лаки посмотрел на меня с обидой:

— Что? Я смотрю телевизор.

— Видишь ли, — я не сразу нашла слова, — по телевизору не всегда говорят только правду…

— Знаю, — отмахнулся мальчик, — про тебя там говорили кучу неприятных вещей, — я напряглась еще больше, а Лаки вдруг расплылся в озорной улыбке, — но я им не верю, ты мне нравишься.

Я опешила. Мне хотелось сказать, что он еще маленький и не умеет разбираться в людях, но язык онемел.

— Так тебя зовут Миранда Морган? — снова заговорил Лаки, сверкая своими зелеными глазищами. — Можно я буду звать тебя Морган?

— Конечно, можно, — я откровенно терялась, получалось, что разговор вел этот шестилетний мальчишка, а не я.

— Пошли, — он вдруг схватил меня за руку и потянул за собой, — покажу тебе свою коллекцию. Расскажешь о папиных приключениях? Расскажешь, где вы были?…

Лаки все тараторил и тараторил, увлекая меня за собой к лестнице на второй этаж. Я затравленно обернулась, ища помощи у Клары, но получила от нее лишь одобрительную улыбку.

* * *

— Я хочу увидеть Рикардо Тайлера.

— Вам не назначено, нам ничего не сообщалось, — в очередной раз затянул свое охранник на входе в здание.

Дрю привез меня сюда по моей просьбе и теперь стоял рядом молчаливой стеной, ни во что не вмешиваясь. Ему был дан приказ сопровождать меня и охранять, но никак не прорываться за меня к своему же работодателю.

— Я не уйду, сообщите мистеру Тайлеру, что я хочу его видеть, — продолжала настаивать я.

— Мистер Тайлер не давал распоряжений, — будто с роботом разговариваю.

— Звоните ему, — я уперлась, я увижу Тайлера, чего бы мне это ни стоило, и я не отступлюсь.

Кажется, охранник все-таки понял, что от меня так просто не отделаться. Кроме того, из-за меня уже создалась небольшая очередь, так как я загораживала вход в здание, в котором, кроме Рикардо, работало много других людей.

Дежурный отошел, и я видела, как на голоэкране высветилось лицо Луизы. Они о чем-то коротко поговорили, и плечи охранника заметно расслабились. Кажется, вопрос решен, вот только в чью пользу?

— Мистер Тайлер вас примет, — дежурный посмотрел на меня чуть ли не с обидой, кажется, я его так достала, что он выпроводил бы меня превеликим удовольствием. — Приложите сюда ладонь и пройдите через сканер…

* * *

Рикардо встретил меня ехидной улыбкой:

— Надо же, наша встреча оказалась даже раньше, чем я предполагал.

Я проигнорировала эту реплику, решительно прошла и заняла кресло для посетителей.

— Нам надо серьезно поговорить, — выдала без лишних предисловий.

— О, — Рикардо насмешливо изогнул бровь, — сколько решимости, пыла. А где же девочка-зомби, не желающая жить, с которой я разговаривал… Когда? Дай-ка подумать… Ах, да, всего лишь вчера.

Мне захотелось огреть его чем-нибудь тяжелым.

— Обстоятельства изменились.

— И Белоснежка проснулась ото сна, — продолжал глумиться Тайлер. — Ну надо же. И что же послужило причиной?

— Я хочу усыновить Лаки.

— Что? — вот она, искренняя, неприкрытая эмоция. — Да ты с ума сошла, женщина!

— Я. Хочу. Усыновить. Лаки, — повторила я, отчеканивая каждое слово.

Мне показалось, что лицо Рикардо окаменело.

— Скажи мне, что ты пошутила, я посмеюсь, и ты больше не будешь занимать мое время.

— Я не шучу, — я говорила правду, я была серьезна и решительно настроена, как никогда в жизни.

Тайлер пару секунд сверлил меня взглядом, а потом взорвался:

— Ты хоть понимаешь, о чем просишь? У тебя отродясь не было детей, ты не знаешь, что с ними делать.

— Я научусь, — я уже думала об этом, со мной останется Клара, она поможет, вместе мы справимся.

— Научишься? Допустим, — Рикардо принялся постукивать пальцами по столешнице, явно придумывая новые аргументы. — А что будет потом? Когда ты выйдешь замуж, родишь своих детей? Что станет с Лаки, когда твоя любовь к Александру пройдет?

Я поджала губы, усмиряя эмоции. Не хочу и не буду объяснять этому человеку, что мои чувства гораздо глубже мимолетной влюбленности. Не хочу. А он не поймет.

Сказала:

— У меня не будет своих детей.

Рикардо фыркнул:

— Да что ты несешь? Тебе двадцать пять лет!

— Двадцать шесть.

— Что?

— Двадцать шесть, — только сейчас я сама поняла, что пропустила свой день рождения. — Мне исполнилось двадцать шесть позавчера, как раз когда меня «успокоил» доктор Шрайтер.

— Да наплевать, — отмахнулся Тайлер. — Двадцать пять, двадцать шесть, тридцать. Ты еще молода, и ты не знаешь, что говоришь. У тебя появятся свои дети, и Лаки станет тебе не нужен.

Как объяснить ему, что я уверена в своих словах? Я хотела бы детей только от Александра, и у меня будет ребенок Александра, других я не хочу.

Я поймала его взгляд и посмотрела прямо в глаза:

— Я никогда не предам того, кто мне верит.

— Ты передумаешь…

— Я не передумаю, — я повысила голос, — я не буду есть, спать, но я костьми лягу, чтобы Лаки ни в чем не нуждался. Он должен расти с человеком, которому не безразличен, он заслуживает того, чтобы его любили. И если Александр не успел передать ему всю свою любовь, то это сделаю я.

— Какой альтруизм, — Рикардо продолжал выбивать пальцами дробь. — Такая самоотверженность ради чужого ребенка.

— Ради ЕГО ребенка, — отрезала я. — Ребенок Александра никогда не будет мне чужим.

Тайлер покачал головой:

— Ты не понимаешь, чего просишь…

— А ты? — меня уже откровенно понесло. — Мне, по крайней мере, не плевать на мальчика! Я готова заботиться о нем, да я порву на части ради него любого! А ты? Ты готов отдать его в приют, лишь бы не нести ответственности! Как поступил с его отцом! Я не хочу, чтобы Лаки прошел через это! Раз уж я осталась жива, я не позволю! Если тебе плевать, то мне нет!

У Рикардо заходили желваки.

— Да что ты знаешь, — процедил он, — плевать мне или нет… — я только хотела переспросить, что он имел в виду, как вдруг маски были сброшены, и я увидела настоящего Рикардо Тайлера, у него даже лицо преобразилось, перестало быть таким скульптурно идеальным, а стало просто… человеческим. — Именно потому, что мне не плевать, я не подойду к Лаки близко! Ты, что, не понимаешь?! На меня совершается, в среднем, по три покушения в год! Мои близкие — мишени! Думаешь, почему я бросил Александра в приюте? Именно поэтому! Я знал, на что иду, когда лез в большую политику, отдалить от себя брата было единственным способом сделать так, чтобы мои враги не пытались достать меня через него! — Рикардо вдруг резко замолчал, возвращая себе самообладание, продолжил уже тише: — Я не допущу, чтобы второй Александр Тайлер погиб по моей вине.

Я молчала, смотрела на него и молчала, оглушенная, раздавленная этой лавиной, выплеснутых на меня эмоций. Рикардо больше не притворялся, не прятался за маской, и я увидела в его глазах такую боль, что мне стало трудно дышать. Боль и чувство вины. Смерть Александра стала для него не меньшей потерей, чем для меня. А ведь он собственноручно отправил его на Эйдану…

Рикардо резко разорвал контакт взглядов и отвернулся.

— И пусть Александр так никогда не простил мне, что я бросил его в приюте, — сказал он куда-то в пустоту, будто ни к кому не обращаясь, — это того стоило, он хотя бы дожил до сих пор.

— Он простил, — сказала я.

Рикардо метнул на меня злой взгляд:

— Ерунду не неси.

Я покачала головой:

— Я не лгу. У него был фотоальбом со снимками самых дорогих. Твое и Лаки на первом месте.

Рикардо по-прежнему смотрел куда-то в сторону, только рука, лежащая на столешнице, сжалась в кулак. Он не поворачивался ко мне до тех пор, пока не взял себя в руки, окончательно совладав с эмоциями.

— Ты нашла для себя новый смысл жизни? — спросил Тайлер непривычным глухим голосом, серьезно, без насмешек.

Я кивнула и добавила:

— Я справлюсь. Помоги мне, Рикардо. Не отправляй его в детский дом. Мать бросила, отец погиб, не добивай его еще сильнее.

Тайлер смотрел на меня бесконечно долгую минуту, мне казалось, я практически слышу, как крутятся шестеренки у него в голове.

— Морган, мне уже становится страшно оттого, что связался с тобой, — на его лицо вернулась прежняя улыбка, а тон стал обычно уверенным. — Но так даже интереснее. Я все устрою, — продолжал он, — бумаги на усыновление, перепишем на тебя дом, нечего с ребенком ютиться по квартирам.

Я ошарашено кивнула, такой щедрости я не ожидала.

— Ну, чего ждешь? — Рикардо скорчил гримасу. — У меня работа стоит, а ты отнимаешь мое время. Можешь собирать вещи и переезжать, завтра все бумаги будут готовы.

Я поспешно встала, пока он не передумал.

— Рикардо, спасибо, — с чувством поблагодарила я.

Он хищно улыбнулся:

— Рано благодаришь, вот поживешь с этим сорванцом месяц-другой, на стенку полезешь… Ну чего стоишь?

— Мои вещи остались на «Прометее». Могу я их забрать?

— Ах, да, — Рикардо поморщился, — полагаю, их все досмотрели и перетрясли, но скорее всего, они все еще на судне. Подойдешь к Луизе, она выпишет пропуск. А теперь все, лимит доброты исчерпан. Морган, выметайся.

Я развернулась и послушно направилась к двери, обернулась уже у самого выхода.

— Он давно тебя за все простил, — и вышла прежде, чем Рикардо успел хоть как-то отреагировать на мои слова.

 

16

В личное пользование катер мне, естественно, не дали, но отвезли на «Прометей» без лишних вопросов, стоило мне показать пропуск, выписанный секретарем Рикардо.

Дрю по-прежнему следовал за мной немой тенью, и мне стоило немалых усилий убедить его, что я не нуждаюсь на борту в его услугах, и буду благодарна, если он останется в космопорте до момента моего возвращения. Уж не знаю, что Тайлер сказал ему по поводу меня и какие указания дал, но вел себя охранник так, будто кто-то в любую минуту может покуситься на мою жизнь. Впрочем, возможно, так оно и было бы, приди мне в голову в одиночестве расхаживать по улицам, ведь шумиха, связанная с моим именем и не думала утихать. Но я и так прекрасно это все понимала и не нуждалась в постоянных напоминаниях. Раз уж я решила жить и, тем более, нести ответственность еще и за Лаки, рисковать и подставляться я не собиралась.

На крейсере меня встретил весь экипаж, полным составом, все тут же засыпали меня вопросами, а я, в свою очередь, узнала, что Рикардо лично попросил Риса временно оставить команду на корабле и не спускаться на планету до тех пор, пока он не утрясет кое-какие бюрократические нюансы и полностью не опровергнет обвинение в измене и дезертирстве.

— Вот это номер, — ахнула Клавдия, когда мы разместились в кают-компании, и я вкратце рассказала о том, что со мной произошло. — Кто бы подумал, что Рикардо вступится за всех нас.

— А я говорил, — пробасил Ригз, — Рикардо нормальный мужик, суров, но справедлив.

Я не спорила. Понятное дело, я не рассказала всех мелочей, в том числе, умолчала о эмоциональных всплесках Тайлера, посчитав, что не имею никакого морального права ломать его столь тщательно склеенные маски.

— То есть, ты к нам не вернешься, — грустно подытожила Лора, шмыгнув носом.

А Клавдия толкнула ее локтем в бок:

— Куда — к нам? Мы еще сами не знаем, возможно, экипаж расформируют. Рикардо сказал, что выступит с пожеланием повысить Эшли до капитана и оставить нас в прежнем составе, но он сам сказал, что о ничего не может обещать.

— Морган, — Лора тут же впилась в меня глазами, полными надежды, — а ты что думаешь, ты же общалась с Рикардо? Он сможет?

Я улыбнулась.

— Если я что и вынесла из общения с Рикардо, так это то, что если он хочет, он может все.

Клавдия хихикнула:

— Если он сохранит «Прометей», обещаю, я буду за него голосовать на следующих выборах!

Все рассмеялись. Знакомые улыбки, смех… Здесь я по-настоящему чувствовала себя в кругу друзей, вот только мне на «Прометее» больше не место. От этой мысли стало грустно.

— А где Хрящ? — спохватилась я. — Я его нигде не видела.

Эшли нахмурился и виновато признался:

— Забрали. Насколько мне известно, он содержался в зоне биоконтроля космопорта, откуда его должны были отправить в приют для бездомных животных в случае необнаружения никаких вирусов.

— Понятно, — протянула я.

— Морган, ты не думай, — Рис неправильно истолковал мою реакцию, — он тоже член экипажа, я его не брошу, как только нам разрешат спуститься на планету, я заберу его домой, нельзя его бросать.

Добрый Эшли, готовый всех спасать…

— Эш, — попросила я, — а можно это сделаю я?

— Боже, конечно!

Как мне показалось, Рис был не особым любителем животных, но готов был забрать себе кота из жалости. Конечно же, команда «Прометея» никогда не бросала своих…

* * *

Я провела на «Прометее» весь день. Нужно было возвращаться, но я понимала, что это, скорее всего, последний раз, когда мне было позволено ступить на борт судна, и никак не могла заставить себя уйти.

Под вечер пришла на камбуз к Кули и упивалась иллюзией, что прошлых двух месяцев не существовало, что сейчас в эти двери войдет Александр, и мы вместе отправимся ночевать в его каюту. Не спорю, я малодушничала, но строго пообещала себе, что это в последний раз. Завтра мне передадут на руки бумаги об опекунстве над Лаки, и моя жизнь снова кардинальным образом изменится, я больше не смогу позволить себе быть слабой.

— Обязательно приезжайте ко мне в гости, — пригласила я кока, — все, в любое время, я уже говорила ребятам.

Кули усмехнулся, подарив мне хитрый взгляд прищуренных глаз:

— И эта говорит наша нелюдимая Морган? Зовет полный дом гостей? Смотри, мы же примем приглашение и приедем.

Но ему не удалось меня смутить.

— Это говорит просто Морган, — сказала я. — Без эпитетов. И я, правда, буду рада, если вы придете навестить меня. Я познакомлю вас с Лаки.

— Он чудесный, да? — тепло улыбнулся кок. Я кивнула. — И очень на него похож?

Я подумала, прежде чем ответить.

— И да и нет, Глеб. Он другой, — я помолчала несколько минут, уставившись на свои сложенные на стойке руки, а потом тихо призналась: — Я так по нему скучаю, — и, конечно же, кок прекрасно понял, что я говорила уже не о Лаки.

Кули отложил все дела, подошел ближе, привычно навалился локтями на стойку.

— Доверься моему жизненному опыту, — сказал он. — Такие, как Александр бессмертны, они не умирают. Он всегда будет жить здесь, — кок прикоснулся к своей груди в том месте, где находится сердце, а потом протянул руку ко мне, — и здесь, — он аккуратно дотронулся до моей форменной куртки слева. — Всегда.

— Всегда, — эхом повторила я.

* * *

Сегодня было пасмурно, синоптики обещали очередной снегопад, но пока в воздухе не было ни снежинки, только небо все больше заволакивало хмурыми облаками.

Охранник повел флайер в гараж, а я решительным шагом направилась к дому, моему дому. В одной руке у меня была сумка с вещами, собранными на «Прометее», в другой переноска для животных. Дрю хотел мне помочь, но я отказалась, свое богатство я была в силах донести глаза.

Дверь открыла Клара, но стоило мне шагнуть в холл, как на меня с криком: «Морган!» свалился Лаки. Кажется, он умудрился скатиться по перилам с лестницы и теперь с прыжка повис у меня на шее, так, что я еле сумела удержаться на ногах. Я резко взмахнула руками для восстановления равновесия, и в ответ на это движение из переноски раздался оскорбленный «мяв» протеста.

— Кот? — ахнула Клара, скорее обреченно, чем радостно.

А вот Лаки завопил, как резаный:

— Кот! Покажи мне! Это Хрящ? Папа мне о нем рассказывал!

Несмотря на предостережения, и мои, и Клары, мальчишка смело полез в переноску и извлек вырывающегося кота на свет. Хрящ никогда не был любителем телячьих нежностей, поэтому немедленно попытался сбежать, и даже ударил Лаки когтями по внешней стороне ладони. Выступили несколько капель крови, но, к моему удивлению, мальчик не заплакал и даже не обиделся на кота, он только небрежно вытер кровь о штанину, а потом перехватил животное поудобнее.

— Он весит не намного меньше тебя, — ляпнула я первое, что пришло в голову, чтобы скрыть свое замешательство от того, что Лаки так беспечно и несвойственно для ребенка отнесся к располосованной ладони.

— Здорово! — кажется, мое замечание обрадовало его еще больше. — Огромный!

Я, наконец, поставила свою сумку на пол и поймала удивленный взгляд Клары.

— Это весь ваш багаж?

Я пожала плечами.

— Мне хватало.

И правда, с момента окончания КЛА я путешествовала с одной единственной, и то, наполовину пустой сумкой, и никогда даже об этом не задумывалось. Больше мне ничего не было нужно.

— Наверное, вы просто никогда долго не жили на одном месте, — понимающе улыбнулась Клара. — Это дело наживное, привыкните.

Я опустила глаза на Лаки, который все еще возился с котом. Надо отдать Хрящу должное, он больше не пытался поранить нового хозяина, просто смотрел на него взглядом, словно говорившем: «Когда же ты меня отпустишь?» и раздраженно мотал хвостом.

Я неодобрительно покачала головой, заметив, как по пораненной руке побежала новая струйка крови.

— Рану нужно обработать.

— Может, потом? — Лаки поморщился, чем снова безумно напомнил Александра.

— Не-а, — я строго сложила руки на груди и строго повторила: — Обработать, сейчас.

— Ууу, — мальчик надулся, но кота послушно поставил на пол, чем Хрящ немедленно воспользовался и дал деру. Лаки проводил его расстроенным взглядом.

— Руку перевяжем, и пойдешь его искать, — утешила я. — Он твой.

Зеленые глаза тут же заискрились радостью.

— Правда-правда? Честно-честно? Мой?

Я кивнула со всей серьезностью, на которую была способна.

— Урааа! — и Лаки с победным воплем понесся по лестнице на второй этаж.

Я сделала было шаг за ним, намереваясь пойти и самой промыть и перевязать ему руку, но меня остановила Клара:

— Я помогу, не беспокойтесь. Разбирайте вещи, — я благодарно кивнула, в конце концов, я, элементарно, пока еще даже не знала, где в этом доме находится аптечка. — А вы пока подумайте, что хотите заказать на ужин.

У меня промелькнула одна мысль, сначала я хотела ее отбросить, как одну из самых нелепых, что когда-либо приходили мне в голову, а потом вдруг передумала. А почему бы и нет, черт возьми? Почему бы и нет?

— Я бы хотела сама что-нибудь приготовить на ужин.

Клара удивленно воззрилась на меня, но спорить не стала.

— Если вам хочется, разумеется.

Видимо, мой образ в ее воображении никак не вязался с приготовлением пищи самостоятельно. Зря, мне давал уроки мастер.

— Один очень мудрый человек как-то сказал, — пояснила я, — что когда мы готовим пищу, этим мы делимся теплом своей души с теми, для кого это делаем.

Няня чуть склонила голову набок, обдумывая мои слова.

— Наверное, это действительно мудрый человек, — согласилась она, а потом все же направилась вверх по лестнице, чтобы позаботиться о своем воспитаннике.

Я осталась в пустом холле одна.

Мой дом… Не верится, но Рикардо не обманул, и все документы, подтверждающие мои права собственности лежали в сумке.

Я покружила вокруг своей оси, осматриваясь, будто видя впервые. Мой дом. Мой и Лаки. Наш.

Я подошла к окну.

Пока мы разбирались с котом, успел пойти снег, он кружил в воздухе крупными хлопьями и падал на еще не растаявший тонким свежим слоем. Это неспешное падение и танец снежинок завораживали, и я не могла оторвать от них глаз.

Я подошла ближе, уперлась лбом в холодное стекло и смотрела на снег. На меня опустилось незнакомое, небывалое спокойствие.

Я думала об Александре.

Кули был прав, такие, как Александр Тайлер бессмертны. Потому что свет, который они несут в своем сердце и дарят окружающим людям, не может пропасть бесследно. Этот свет навсегда остается в тех, в чьей жизни они оставили след.

Александр никогда не умрет, просто потому, что это невозможно. Он всегда будет жить во мне, в своем сыне, в наших друзьях, даже в своем брате, хотя Рикардо ни за что в этом никому не признается. Потому что жизнь всех, кто знал Александра Тайлера, никогда не уже не станет прежней, а он всегда будет жить. Вечно. В наших сердцах.

Снег все кружил и кружил за окном, а я вдруг почувствовала соленый привкус на губах. Я даже не сразу поняла, что это слезы. Я плакала! Плакала впервые за пятнадцать лет!

Это было освобождением…