Гэбриэл смотрел им вслед, пока они не скрылись из вида. Он не испытывал страха, только грусть. Как странно, он всегда был один, привык быть один, и как так вышло, что за такой короткий срок, посторонние люди стали так много для него значить?

  К нему подошла Алма Рая.

  - Смелый и благородный поступок, - сказала он, потом чуть прищурилась. - Боишься?

  Гэбриэл дернул плечом.

  - Нет.

  Женщина кивнула с уважением.

  - Хорошо. Наши Боги будут рады принять достойную жертву.

  Гэбриэл кивнул в ответ.

  - Что от меня требуется? - спросил он.

  Алма Рая посмотрела в небо, щурясь от мелкого дождя.

  - Мы принесем жертву завтра, - сказала она. - Боги плохо видят нас из-за туч. Завтра будет солнечно.

  - А до тех пор?

  Она пожала плечами.

  - А до тех пор ты волен передвигаться по деревне, куда пожелаешь. Бежать тебе все равно некуда, твои друзья преодолеют горы лишь к завтрашнему обеду. Ночевать будешь там же, где вы провели сегодняшнюю ночь. Я распоряжусь, тебя покормят.

  - Я не хочу есть, - отказался он.

  - Тебя покормят, - с нажимом повторила она. - А пока отдыхай.

  Она ушла, оставив его.

  Гэбриэл прошелся по двору и уселся на плоский камень, выточенный в некое подобие скамьи. Прямо напротив стояли зловещие столбы для жертвоприношения. Интересно, сколько жертв они приняли до него?

  Но столбы молчали.

  Гэбриэл задумался над тем, сколько раз он уже готовился к смерти. Множество. Даже удивительно, как он умудрился прожить так долго. Сколько всего случалось, но он каким-то образом всегда выживал...

  Гэбриэл вспомнил первый раз, когда готовился к смерти. Ему было пятнадцать...

  ...Он провел в колодках двое суток без еды и воды. Ночи были ледяными, а дни мучительно жаркими. Его бывшие товарищи беспрерывно вели за ним слежку, даже Алехандер с подвешенной перемотанной рукой нес службу.

  Гэбриэл не пытался с ними разговаривать, они тоже. Видимо, Сентас не давал разрешения общаться с пленником.

  Иногда Гэбриэл впадал в забытье или терял сознание, и тогда казалось, что все случившееся сон. А когда снова открывал глаза, реальность или впивалась ледяными иглами холодной ночи или же пыталась испепелить огненным солнцем.

  Сентас пришел на третий день. Безупречный вид, белозубая улыбка, все как всегда, будто не он хладнокровно убил своего ученика три дня назад.

  - Как ты, мальчик мой? - его тон был по-отечески теплым.

  Гэбриэл молчал. Если ему суждено умереть здесь, вот так, в пятнадцать лет, то пусть так, но ему не будет стыдно за свою короткую прожитую жизнь.

  Сентас присел на корточки рядом с ним, чтобы видеть его лицо.

  - Гэбриэл, - его тон был по-прежнему мягким, почти что нежным, - у меня были другие ученики, а еще я встречаюсь с остальными наставниками, и я знаю, что такие, как ты, попадаются один на миллион. Ты потрясающе двигаешься, ты же сам видел, эти трое ничего не могли поделать с тобой одним и без оружия. Ты умен, ты вынослив. Одним словом, ты то, что мы так долго искали, ты сможешь создать новую эру совершенных убийц. Ты всегда был моей надеждой. И сейчас остаешься. Все, что тебе нужно, принять себя. Я вырастил тебя, я тебя создал. Ты должен принять это, ты часть Братства, и пришла пора выжечь в себе все личные чувства, есть одни интересы - интересы Братства. И ты должен это понять и принять.

  Сентас Рей разливался соловьем, а Гэбриэлу стало смешно. Ведь учитель до сих так ничего и не понял, он все еще верил, что сломает его, сумеет.

  - И что же я должен сделать, чтобы ты освободил меня? - Гэбриэл сам удивился звуку своего голоса, словно скрипучее дерево упало в лесу.

  Сентас Рей пожал плечами.

  - Ну, мальчик мой, к чему притворство? Ты ведь можешь освободиться сам.

  - Поэтому возле меня все время охрана? Чтобы не дать мне уйти?

  - Ну, разумеется, - улыбка наставника стала шире, - каждый из них будет стоять насмерть, но не отпустит тебя.

  - И у меня не будет выбора, только убить, так? Так ты все рассчитал? - наконец-то, ему удалось справиться с голосом, и он прозвучал с вызовом, как он и хотел. - Я убиваю тех, кого тебе не жаль, а сам вдруг осознаю, что я убийца, как и ты, и мы живем долго и счастливо, убивая направо и налево? Так?

  На этот раз Гэбриэлу удалось сбить улыбку с лица Сентаса Рея.

  - У тебя нет выбора, - бросил он.

  - Да мне плевать, - если бы на этой жаре у него во рту осталась хоть капля слюны, он бы и вправду сплюнул под ноги своему учителю, - я же еще подросток, у меня юношеский максимализм, забыл? Чувство самосохранения у меня еще не развито!

  За эти слова Гэбриэл получил пощечину, голова мотнулась, как у тряпичной куклы, но тело настолько онемело, то он почти не почувствовал боли.

  - Ты сдашься, - процедил Сентас сквозь зубы. - Ты уже такой же, как я. Я создал тебя. Поздно играть в благородство.

  Учитель уже собирался уйти, когда, поддавшись внезапному порыву, Гэбриэл окликнул его.

  Сентас вернулся.

  - У тебя вдруг появилось, что мне сказать? - в его голосе вновь появилось самодовольство.

  - Ради чего ты сжег мою деревню?

  Теперь Гэбриэл по-настоящему понял, что все в истории, которой его пичкали с детства, ложь.

  Сентас Рей переступил с ноги на ногу, очевидно, подобного вопроса он не ожидал.

  - Что ж, пожалуйста, если тебе так важно это знать, - в его голосе снова была усмешка. - Я руководил операцией, мы перерезали всю деревню, следуя своему заказу. У нас была цель камня на камне от нее не оставить, и ты должен быть мне благодарен за то, что я выбрал тебя, а не положил там вместе с твоей семейкой.

  - Почему? - ненависть была так сильна, что сил хватило лишь на один короткий вопрос.

  - Ты был чертовски красив, - просто ответил Сентас. - Ты и сейчас выделяешься среди остальных. Такими и должны быть члены Братства.

  - Как называлась эта деревня? - Гэбриэл все-таки не выдержал, его голос сорвался.

  Сентас же победно рассмеялся.

  - А этого, мой дорогой, ты никогда не узнаешь, если не вернешься на мою сторону.

  Он развернулся и пошел прочь, сапоги заскрипели по гальке.

  Его все-таки покормили, как и обещала Алма Рая, и снова оставили одного. Его никто не охранял, и никто не следил, словно его уже не было.

  Гэбриэл прошелся по двору и вернулся в хижину, где они ночевали. Лег на циновку, закинув руки за голову. Интересно, все перед смертью много думают?

  "Если успевают", - мрачно ответил он сам себе.

  Что ж, если смотреть на это с такой стороны, то ему повезло гораздо больше, чем другим. Каким-то образом ему всегда по-своему везло.

  ...Когда он открыл глаза, над ним не было ни палящего солнца, ни звездного неба. Выбеленный бревенчатый пололок.

  Гэбриэл приподнялся на локте, осматриваясь. Он находился в маленькой комнатке, которую они с Дериком еще в детстве прозвали камерой одиночного заключения. В детстве, когда кто-то из воспитанников вел себя неподобающе, Сентас Рей запирал его здесь, чтобы ученик побыл несколько дней наедине с собой и "одумался".

  Гэбриэл не был здесь с восьми лет. Все ученики давно выросли, и он полагал, что эта комната давно превратилась в кладовку, но, оказалось, что она осталась прежней, простаивала годы и ждала своего очередного гостя.

  Даже кровать здесь была все та же, которую он помнил - деревянная койка без матраса и подушки, лишь прикрытая простыней. Провинившийся должен думать время своего заключения, а не нежиться на перинах, как говорил учитель.

  Гэбриэл поднялся. Тело отдалось болью. Он опустил глаза и обнаружил, что его разорванные веревками запястья кто-то тщательно перевязал, и теперь на них красовались белоснежные бинты. Одет он был все в ту же грязную одежду, но чистая и выглаженная висела на стуле.

  Гэбриэл нахмурился, пытаясь понять, что все это могло значить. Сентас Рей внезапно решил простить его? Но последнее, в чем бы он сейчас нуждался, было прощение учителя.

  Гэбриэл медленно обследовал комнату, но только убедился, что в ней ничего не изменилось с тех пор, как ему было восемь. Из этой камеры сбежать было нельзя, дверь запиралась наглухо снаружи навесным замком. Стены и потолок из толстых бревен, а в узкие щели для света под потолком не пробралась бы даже мышь.

  Окончательно убедившись в своей беспомощности, он умылся в расположенном в углу комнаты умывальнике и переоделся. Голова была как в тумане, и это радовало, Гэбриэл не хотел ни о чем думать, только не сейчас, он достаточно успел передумать, проторчав в колодках долгие три дня.

  Замок звонко клацнул, и дверь отворилась. На пороге стоял Алехандер, в одной руке поднос с едой, вторая подвешена к плечу.

  - Привет, - в его голосе не было ни злости, ни страха. Просто обычное "привет", словно вчера они, как ни в чем ни бывало, отзанимались и разошлись по комнатам.

  - Привет, - Гэбриэл напряженно вглядывался в лицо бывшего товарища, но не нашел в нем ничего, марионетке Сентаса Рея не разрешили испытывать личные эмоции. - Меня будут кормить? - он вскинул бровь.

  - Учитель понимает, что смерть Дерика была для тебя ударом, и ты перешел границы дозволенного, но также считает, что наказания достаточно, - ровным голосом доложил Алехандер и поставил поднос с едой на край кровати. - Учитель навестит тебя через пару часов, - а потом чуть склонил голову в знак прощания и вышел из помещения вперед спиной.

  Гэбриэл провожал его взглядом, пока не щелкнул замок. Только когда шаги стихли вдалеке, он позволил себе выдохнуть. Каждую секунду нахождения здесь Алехандера он представлял свои возможные действия. Стремительное перемещение, прыжок, хруст шеи под пальцами... Ему бы легко это удалось. Алехандер не смог бы оказать ему сопротивление и со здоровой рукой, что уж теперь говорить. Не потому ли Сентас Рей отправил к нему именно его? Как знать, приди Вернан, и искушение было бы гораздо сильнее.

  По его примерным расчетам Сентас Рей пришел через два часа. Его лицо снова было безмятежно, ничего общего с человеком, который совсем недавно в бешенстве отвесил ему пощечину.

  Гэбриэл встретил его настороженным взглядом. Вот сломать шею учителю его моральные принципы позволяли, но также он прекрасно осознавал, что Сентас Рей не слабак Алехандер, и бой с ним вполне может закончиться его собственной сломанной шеей. Гэбриэл мог попытаться наброситься на него в приступе ярости, но не тогда, когда мозг анализировал все омерзительно четко.

  Сентас Рей вошел в помещение, оставив дверь приоткрытой. Что это? Показное доверие?

  - Здравствуй, Гэбриэл, - кивнул он.

  Гэбриэл не ответил на приветствие.

  - Что все это значит? - он сделал в воздухе неопределенный жест рукой, обозначая эту комнату.

  Сентас Рей чуть улыбнулся и присел на деревянную койку, указав Гэбриэлу на место недалеко от себя, Гэбриэл не шелохнулся.

  - Мальчик мой, - сказал учитель. - Ты вел себя неподобающе, ты очень меня расстроил, даже разозлил. Но когда ты повис там, потеряв сознание, я понял, что наказания с тебя хватит. Твое тело очень выносливо, и ты еще раз это доказал.

  - Колодки тоже были тестом? - губы снова пересохли при воспоминании о нахождении целый день на адской жаре.

  Сентас Рей хитро прищурился:

  - Назовем это тренировкой.

  - После убийства.

  - Дерик был неплохим бойцом, но он никогда бы не стал членом Братства, - возразил учитель.

  Имя погибшего друга больно резануло внутри. Но Гэбриэл все же заставил себя задать вопрос:

  - Почему?

  Улыбка Сентаса стала покровительственной:

  - О, так ты так ничего не понял. Регулярно пересказывая мне ваши с ним задушевные разговоры, он плакал, как ребенок.

  Кулаки сжались сами собой. Было ощущение, словно внутри образовалась огромная черная дыра.

  - Он не мог... - Гэбриэл хотел выкрикнуть это в нагло улыбающееся лицо Сентаса Рея, но с губ сорвался лишь сдавленный шепот.

  - Не мог? - учитель надменно приподнял бровь. - Ты задавал вопросы о смерти Лорана и Леви, обвинял меня. Откуда, по-твоему, мне это известно?

  Гэбриэл молчал. Хотелось опустить глаза, чтобы не видеть этой победной улыбки, но он вообще утратил способность шевелиться, просто стоял, а слова Сентаса Рея хлестали хуже и больнее любой плети.

  Гэбриэл готов был пожертвовать всем ради друга, с которым был рядом почти всю свою жизнь. Он хотел бы сейчас доказывать Сентасу, что все это ложь, хотел бы верить сам... Но ведь он давно подмечал, что друг начал сдаваться, прогибаться под учителя. Мог ли он сдаться настолько, что предал его? Гэбриэл очень хотел верить, что не мог, но почему-то не верил.

  Поняв, что ничего не услышит от него, Сентас снова заговорил сам:

  - Он не хотел, упирался до последнего, но ежедневные избиения поубавили в нем прыть. Он валялся у меня в ногах и голов был на все, лишь бы я прекратил.

  На этот раз Гэбриэл все же отвернулся, в горле стоял ком. Сентас Рей был мастером, он мог избивать так, чтобы никто не увидел синяков, конечно же... Гэбриэл почувствовал себя слепцом, который ничего не замечал вокруг себя.

  - Теперь ты чувствуешь разницу между вами? - довольно подвел итог учитель. - Ты бы смог предать друга ради совей шкуры?

  Гэбриэл вскинул голову, глаза горели.

  - Он. Меня. Не. Предавал.

  - О да, - ухмыльнулся Сентас, - оправдывай его, если так тебе легче, но это не изменит сути. Братству нужны сильные духом. Такие, как ты.

  В душе все горело и разрывалось, Дерик плакал и валялся в ногах, чтобы прекратилось избиение, сейчас Гэбриэлу тоже очень хотелось заплакать.

  Он опустился на край кровати. Теперь его глаза были на уровне с глазами учителя.

  - И что же во мне особенного? - в его голосе не было вызова, силы куда-то делись, просто хотелось знать.

  Сентас Рей подсел ближе и положил руку ему на плечо, совсем, как раньше.

  - Что ж, я объясню, - мягко сказал он. - Братство появилось больше двухсот лет назад. Первые его члены были совершенны, они были прекрасны, неутомимы и практически неуязвимы, они умели использовать все возможности своего организма, им не было равных. Тогда же и пошла слава о Братстве. Именно такими люди и представляют нас. Вот только правда с годами стала слишком далека от легенды. Новые поколения заметно уступают прошлым. Раньше Братство было многочисленным, каждый учитель набирал себе по двадцать учеников, и десять из них заканчивали обучение. Теперь же, с какой бы тщательностью мы ни выбирали себе воспитанников, большая их часть оказывается слабаками. И то, что они умирают, не моя жестокость, это естественный отбор. Выживает сильнейший, - Сентас все же убрал руку с его плеча, и это было облегчением. - Я нашел тебя случайно, думал, что группа уже набрана. Но когда я увидел тебя, то понял, что ты можешь стать истинным членом Братства. И мое чутье меня не обмануло. Впервые за долгие годы еще до конца обучения ученик достиг мастерства прежних Братьев. Ты именно такой, каким и должен быть член Братства, ты идеально подходишь внешне, у тебя потрясающая выносливость, и тебя твердый характер. И ты нужен Братству.

  Гэбриэл смотрел Сентасу прямо в глаза, и не находил там лжи, этот человек был убежден в том, что говорил. От этого становилось страшно. Раньше Гэбриэл воспринимал Братство, как некий клан, теперь он вдруг понял, что это скорее секта. Они все верили, свято верили в свою собственную истину.

  Учитель ждал от него ответных слов, но Гэбриэл молчал, слишком много мыслей роились в голове.

  - То, что произошло три дня назад, - снова заговорил Сентас Рей, - ранило тебя, я знаю. Но ты умный мальчик, и должен понимать, что рано или поздно со всеми случается так называемая ломка привычного. Это взросление. Братству нужны самые сильные, слабые должны умереть.

  - Алехандер слаб, - сказал Гэбриэл, не вопрос, а утверждение.

  Учитель пожал плечами.

  - Я дам ему шанс. То, что он быстро устает, но снова возвращается в строй, многого стоит.

  То, что Алехандер скоро умрет, после этих слов не вызывало сомнений. Как странно, Гэбриэл понял, что больше не чувствовал жалости, вообще больше ничего не чувствовал, только не хотел иметь ничего общего с этими убийствами.

  - Сегодня прибывают другие члены Братства, утром почтовый голубь доставил послание. Не вовремя, но они хотят посмотреть на моего лучшего ученика. И я хочу знать, могу ли я рассчитывать на тебя?

  Гэбриэл больше не был уверен, может ли он сам рассчитывать на себя.

  Сентас Рей ждал. Для него это было очень важно, показать своего лучшего воспитанника, свою гордость, продемонстрировать собственное мастерство учителя через ученика.

  Гэбриэл все еще молчал. Если он скажет "нет", Сентас Рей убьет его, он не перенесет позора, если Братья приедут и увидят, что его расхваленный ученик не приручен, проще убить его, чем показать гостям в таком душевном смятении, в каком он пребывал сейчас, признавая свое поражение.

  Если он скажет "нет"... Или когда он скажет "нет"?..

  - Вот, - Сентас Рей решил использовать свой последний козырь, похоже, желание покрасоваться перед гостями было очень сильно. Он извлек из кармана маленький круглый кулон на тонкой цепочке. - Держи.

  Гэбриэл автоматически протянул руку.

  - Что это?

  - Это было на тебе, когда я забрал тебя. Должно быть, это принадлежало твоим родителям. Скорее всего, этой какой-нибудь амулет.

  Кулон был круглым, маленький плоский камень белого цвета с красными и зелеными изломанными линиями, напоминающими молнии. Маленькая часть его семьи, его забытого прошлого. Он так жаждал этого, и вот у него есть что-то от его матери. Несмотря на все, что произошло в последние дни, сердце радостно застучало.

  Гэбриэл вскинул глаза:

  - Я могу его оставить?

  - Конечно, - Сентас расплылся в улыбке, понимая, что победил. - Итак, я могу на тебя рассчитывать?

  Амулет в руке вдруг стал тяжелым. Продаться за весточку о семье, на это Сентас рассчитывал?

  Гэбриэл повесил кулон себе на шею и встал.

  - Конечно, учитель, вы можете рассчитывать, что я покажу вашим друзьям все, на что способен.

  С тех пор прошло восемь лет, и Гэбриэл думал, что многое забыл, но оказалось, что он помнит все до мельчайших подробностей: каждое слово, каждый жест...

  "Что ж, Сентас Рей, я все равно тебя победил, потому что умру ради других людей, а не ради Братства..."

  На губах появилась улыбка. Сентас Рей сам научил его не бояться смерти, и сам за это поплатился.

  ...Был слышен стук копыт и голоса. Гости прибывали, и Сентас Рей рассчитывал показать им своего лучшего ученика, свою гордость.

  Гэбриэл лежал на кровати, заложив одну руку за голову, а второй вертел странный кулон. Был ли это действительно какой-то магический амулет? Возможно, оберег, многие люди носили подобные безделушки.

  Сентас Рей хорошо знал своего ученика, он сделал правильный ход, понял, что для него важнее всего - весточка о семье. Теперь же ход был за Гэбриэлом.

  Одиночная камера не зря была местом для того, чтобы подумать. И думал Гэбриэл много. О погибшей семье, о детстве, о Сентасе Рее, о Дерике. Иногда хотелось плакать, но глаза, как назло, оставались сухими. Возможно, если бы слезы пролились, было бы легче.

  Может быть, стоило сразу честно отказать учителю, и пусть бы он убил его прямо на месте? Но Сентас Рей учил его больше десяти лет, он сам вбил в него стремление к выживанию. Гэбриэл был потерян, он не знал, для чего ему жизнь, и как именно он хочет ее прожить, но прожить ее по законам Братства теперь казалось хуже смерти.

  В замке завозились, на пороге появился Алехандер с подносом.

  Гэбриэл резко встал, принял поднос. Алехандер не спускал с него глаз.

  - Ты следующий, ты знаешь об этом? - спросил Гэбриэл.

  - Учитель ценит преданность, - убежденно ответил Алехандер. - Он просил тебя быть готовым, он придет за тобой через час.

  Через час? Так скоро? Сердце забилось сильнее. Час. Это значит, пришло время выбирать.

  - Ему что-нибудь передать? - спросил Алехандер.

  Алехандер был далеко не лучшим бойцом, а теперь у него еще и сломана рука. Сентас Рей послал его именно потому, что знал, что Гэбриэл его не убьет. Будь проклят Сентас Рей, который все измеряет убийствами, и вбил это в голову своим ученикам.

  Осознание пришло внезапно. Такое простое и такое непостижимое.

  "Я могу обезвредить его, не убивая!" - эта мысль была настолько ясной, что Гэбриэл не мог понять, почему она раньше не приходила ему в голову. Сентас Рей будто заколдовал его, внушив, что у него есть только два варианта: убить или сдаться.

  Губы Гэбриэла тронула улыбка.

  - Передай ему привет!

  Поднос полетел Алехандеру в голову. Тот вскрикнул, но успел увернуться, но этого Гэбриэлу было достаточно, он хотел только отвлечь его внимание. Алехандер не успел выпрямиться, а Гэбриэл уже оказался у него за спиной, он всегда двигался гораздо быстрее остальных учеников.

  Уверенным точным движением он зажал горло бывшего товарища, Алехандер попробовал бороться, хрипел и размахивал здоровой рукой, пытаясь вырваться, но Гэбриэл держал крепко, все сильнее сжимая захват.

  Очень тонкая грань - придушить, чтобы тот отключился, но не умер. Гэбриэл не хотел никого убивать. Тонкая грань...

  Алехандер обмяк под его рукой. Гэбриэл проверил пульс и убедился, что тот жив, только после этого вздохнул с облегчением. Что ж, пусть это будет его первой маленькой победой.

  Их маленькая школа была полна гостей, настоящих опытных сатанидов, а не учеников, чтобы уйти от них, придется постараться...

  Наверное, это был первый безумный поступок в его жизни. Сколько же их было потом?

  Гэбриэл достал свой кулон из-под рубашки. С того самого дня, как Сентас Рей вручил его ему, он с ним не расставался. Весточка о семье, которую ему так и не было суждено найти. Интересно, его похоронят вместе с ним?

  Гэбриэл запоздало пожалел, что не отдал его Эрилин на память. Лучше бы он остался у нее, чем будет погребен.

  Смерть... Он снова задумался о ней... Однажды Гэбриэл уже был готов умереть по-настоящему, без всяких "если"...

  Как страшно и холодно, когда остаешься совсем один, а за твоей спиной несколько десятков вооруженных врагов. И как только они тебя догонят, все твои прежние мытарства пойдут прахом, потому у них четкий приказ, ясная цель - схватить живым или мертвым.

  Волей - неволей в голову лезли мысли: а стоит ли? Стоит ли мчаться через лес сломя голову без оружия и должной экипировки, раздирая в кровь лицо и руки, прокладывая себе дорогу... куда? В мир, где никто не ждет? Где нет ни единой души, для которой он хоть что-то да значит? Туда ты стремишься, парень?..

  Гэбриэл тряхнул головой, отбрасывая от себя эти мысли. Не этому его обучали долгие годы, совсем не этому. Сентас Рей сам во всем виноват, это он научил его, что не важно, что будет потом, единственное, что имеет значение здесь и сейчас - выжить. Сейчас - сделать практически невозможное - выжить.

  Он привалился спиной к толстому стволу дерева, пытаясь восстановить дыхание. Грудь бешено вздымалась, пот застилал глаза.

  Три бесконечных дня продолжалась эта гонка. Гэбриэл украл коня одного из гостей и пустился наутек. Конечно же, Сентас Рей пришел за ним, как и обещал, и обнаружил там только приходящего в себя Алехандера.

  И началась погоня.

  Гэбриэл улыбнулся сам себе. Интересно, Алехандер передал учителю от него привет?

  С губ сорвался истерический смешок, наверное, нервное.

  Он всегда внутренне восставал против Сентаса Рея и его методов, но вот так открыто что-то предпринять, он решился впервые. Даже когда Гэбриэл пытался наброситься на учителя после смерти Дерика, Сентас Рей продолжил уговаривать его одуматься, льстил и старался перетащить на свою сторону. Теперь же, после такого общественного позора, он не успокоится, пока не получит голову зарвавшегося ученика. И Гэбриэлу еще повезет, если его убьют, пытаясь схватить, потому как, если он попадет к Сентасу Рею живым...

  Гэбриэл опустился на землю, подтянув колени к подбородку, преследователей было не слышно, а, значит, можно дать себе отдых. Сил почти не осталось.

  Он закрыл глаза, опершись о ствол с шершавой корой, и попытался расслабиться хотя бы на те несколько минут, которые подарил случай.

  Лес жил своей жизнью, легкий ветерок колыхал листву, пели птицы, жужжали насекомые. Тихо и спокойно, будто и не было этой безумной гонки, будто бы не было смерти лучшего друга, его же предательства, наказания, разговоров с учителем...

  Гэбриэл выдохнул и провел рукой по лицу, стирая пот и воспоминания. Дыхание уже пришло в норму, и можно было двигаться дальше. Вот только куда? Что ж, нужно было оторваться от преследователей, а там, как карта ляжет...

  Он оказался в самой чаще леса, деревья росли близко друг к другу, их раскидистые ветви срастались и переплетались между собой, делая этот участок совершенно непроходимым.

  И все же он устал, движения уже не давались так легко, как обычно. Гэбриэл неловко отодвинул ветку со своего пути, она спружинила и полетела в лицо, он успел среагировать, подставив руку, и ветка рассекла предплечье, брызнула кровь.

  Беззвучно ругаясь на всех известных языках, он оторвал кусок от своей рубахи и перетянул раненую руку, управляясь здоровой и зубами, одновременно отключил боль и остановил кровь.

  Надолго ли его хватит? Он прекрасно понимал, что как только он окончательно выдохнется и потеряет концентрацию, боль вернется.

  Гэбриэл снова опасливо обернулся. Ни души. Ушел ли? Удалось ему, пятнадцатилетнему мальчишке, обставить самых хитрых в мире воинов? В чудеса он не верил. Они не сдадутся, они будут искать, пока не найдут или пока не убедятся, что бунтарь мертв.

  Гэбриэл сбавил шаг и пошел медленно, внимательно смотря под ноги, не хватало еще зацепиться за корни и свернуть себе шею. Вот уж действительно нелепая смерть...

  Сил было мало, ноги заплетались, три дня без пищи и отдыха давали о себе знать.

  Только бы не отключиться, только бы выдержать.

  Темный лес казался враждебным, ветви так и норовили ударить в лицо или зацепить одежду. Гэбриэл пытался представить карту и понять, где он находится, и какое расстояние преодолел за эти дни. Их школа находилась в горах, горы он покинул, попал в лес... Если он правильно запомнил карты, то он двигался прямо к морю. У моря должна быть рыбацкая деревня, на этом побережье их полно, если переждать до темноты, можно украсть лодку.

  Решив придерживаться такого плана, Гэбриэл двинулся дальше.

  Лес начал редеть, стало светлее. Что там за этим лесом?

  Пробравшись через последние колючие ветки, он оказался на ярком солнце, пришлось прикрыть глаза рукой. А когда Гэбриэл опустил руку, то увидел всадников, несущихся к нему с холма по проселочной дороге. Значит, они разделились, часть преследует его через лес, а часть объехала его.

  Сердце гулко застучало в ушах. Он просчитался, вернее, они все посчитали правильно. Сентас Рей учил его десять лет, он знал, как Гэбриэл будет действовать, знал, в какую сторону двинется, каким будет его план. Сентас Рей знал все слабые и сильные стороны своих учеников...

  Десять вооруженных всадников, и он один и без оружия. И будь Гэбриэлом хоть трижды лучшим учеником, десять опытных сатанидов - это не просто смерть, это страшная смерть. А ведь сзади идет по следу еще десяток.

  Конечно же, кони быстрее, но не стоять же и ждать смерти. Гэбриэл бросился бежать. Направление теперь было не важно, куда угодно, только не стоять и безвольно ждать смерти, только не так.

  Он бежал быстро, выжимая из своего натренированного тела последнее. В порезанную руку вернулась боль, но это тоже было уже не важно. Ветер хлестал по лицу, приходилось щуриться, но цель была одна - бежать, пока может.

  Так быстро Гэбриэл не бегал еще никогда, даже когда Сентас заставлял его бежать, засекал время, ругал, если он тратил на дистанцию хоть одну лишнюю секунду.

  Стук копыт оказался куда большим стимулом. Стук копыт, приближающийся все ближе и ближе.

  - Добегался! - победно крикнул кто-то из погони.

  Гэбриэл обернулся на бегу, а когда повернулся назад, то понял, что имел в виду преследователь. Он сам загнал в себя тупик - покуда хватало глаз, расстилалось море, он выбежал прямиком к обрыву.

  Гэбриэл остановился на самом краю, посмотрел вниз. Высоко. Очень. Внизу камни.

  - Никто не выживет после прыжка отсюда, - голос Сентаса Рея раздался совсем близко.

  Гэбриэл стоял на краю обрыва, а всадники выстроились в линию, перекрывая все пути к отступлению. Сентас Рей во главе строя, лицо бледное, глаза еще более темные, чем обычно.

  - Ну и заставил ты нас побегать, - учитель сплюнул. - Ну, скажи, на что ты надеялся, а? Неужели я воспитал такого дурака?

  Гэбриэл еще раз обернулся, посмотрев вниз. Да, Сентас был прав, если прыгнуть с такой высоты, никто не выживет.

  Он улыбнулся. Все было кончено: и обучение, эта погоня, и жизнь. От этого вдруг стало легко. Человек, которому нечего терять - свободен.

  - Учитель, - он видел, как вытянулось лицо Сентаса от его улыбки, - Алехандер передал вам привет?

  И прежде чем Сентас Рей что-либо ответил или предпринял, Гэбриэл шагнул вниз с утеса. На душе было легко...

  Воспоминания сами собой перешли в сон. Он снова, как наяву, увидел и ухмылку Сентаса Рея, и бушующие волны. Да, тогда он был готов к смерти, и то, что каким-то чудом ему удалось выжить, было случайностью, везением. Такое не повторяется.

  Гэбриэл открыл глаза, оказывается, он проспал всю ночь, яркое солнце пробивалось сквозь щели хижины.

  Дверь распахнулась, впуская этот свет внутрь темной хижины. На пороге стояла сама старейшина.

  - Пора, - сказала Алма Рая.

  Гэбриэл кивнул, встал и вышел вслед за ней на свет.