Выполняя одну маленькую просьбу, никогда нельзя забывать, что после могут последовать и другие…

Мы с Игой вышли на окраину кладбищу, остальные призраки куда-то подевались. И я был этому рад. Никогда не считал себя таким мягкотелым и сочувствующим другим, но вид неприкаянных призраков вызывал у меня просто безмерную жалость и злость на свое бессилие оттого, что не могу им помочь.

Ига шел рядом и молчал. Та же поза: голова в плечи.

Кладбище закончилось, и мне, честно говоря, даже дышать стало легче, будто вышли из 'мертвой зоны'. Ига все еще молчал и не менял позы.

— Что ты хотел мне сказать? — спросил я.

Наверное, если бы я не заговорил, мы могли бы так молча гулять ни один час, потому что Пашка бы ни за что не заговорил первым, о чем явственно говорила его поза мученика.

Звук моего голоса встрепенул его, он, наконец, поднял голову:

— Нужна твоя помощь, — просто сказал он. Это прозвучало так естественно, будто мы соседи, и он просит помочь вынести на помойку старый диван. Только вот помощь от меня требовалась явно не такая. О чем может просить призрак?

Я хмыкнул. Всем нынче нужна моя помощь. И это чертовски плохо.

— Я, кажется, уже всем обещал, что сделаю все, что в моих силах, — сказал я, делая вид, что не понимаю, что речь идет не о нашей общей проблеме с проклятием.

И я, как обычно, оказался прав.

— Нет, — Ига мотнул головой. — Другая помощь, лично мне.

Лично ему, конечно же. Вот он я Великий Спаситель Человечества, обращайтесь, помогу всем…

— Ты мог помочь мне и не пытаться меня убить, — напомнил я. Напомнил спокойно, без злобы. Но удержаться и не сказать этого я не мог. Злость ушла, но обида осталась.

— Я думал, ты предатель.

У Иги всегда так было, словно у ребенка у него все делилось на черное и белое, а люди на хороших и плохих. Был я 'хорошим', он был готов убить за меня, Сазан сказал, что я 'плохой', он попытался меня прикончить.

Я хотел сказать, что раньше надо было думать, причем головой, а не слушать Моха и Сазана, но я сдержался. Бабушка всегда говорила мне, что о мертвых плохо не говорят, стало быть, и с мертвыми тоже.

Я только спросил:

— А что изменилось теперь?

— После смерти все становится ясно, — коротко сказал он.

Я молчал. Подбросил кусок глины носком ботинка.

Мне было, о чем подумать. Ига умер через несколько часов после того, как попытался меня убить… Что же это получается?.. Теория Прохоровича о том, что у каждого есть свое предназначение, прочно засела у меня в голове. Ига не добил меня и почти сразу получил смертельную рану… Значит, в этом было его предназначение? Попытаться меня убить? Черт возьми, ну почему смерти стольких людей связаны со мной? Почему все-таки я? Чем я связан с проклятием Березина? Мы не родственники и даже никогда не были знакомы. Где связь?

— Так поможешь? — голос Иги вернул меня к реальности.

И что я мог сказать? Мысль, что я из-за него чуть не умер, как-то постепенно стиралась, исчезала в суете новых событий и выводов. Теперь мне казалось наоборот, что это он умер из-за меня. И все же…

— Смотря что, — разумно ответил я.

— Моя мама, — сказал Игаев, — она больна, ей нужна операция.

Мама? Интересно, я всегда считал, что Пашка сирота.

— Я всего лишь говорю с мертвыми, а не исцеляю, — напомнил я.

— Я знаю. Маме нужна операция. Дорогая, а у меня остались деньги, я копил, но не успел их ей дать, а она не знает, где они лежат. Времени мало, я не могу ждать, когда она сама перероет весь дом и найдет их.

— То есть я должен пойти к ней, — подытожил я. Хмыкнул. — И что я ей скажу?

— Правду.

— Сдурел? Представляю: знаете, ко мне приходил призрак вашего сына и сказал, где деньги лежат…

— И в чем проблема? — не понял Ига.

— Да в том, что она меня на порог не пустит после этого. Решит, что с головой у меня плохо или еще что.

— А начнешь врать, тем более не пустит, мама знает, что я зарабатываю… нечестно, она подозрительного типа к себе точно не пустит. Вдруг ты агент чей.

— Ну-ну, маловат я для спецагента, тебе не кажется? Тоже мне, дитё шпионов.

На самом деле я сам понимал, что мне уже нечего бояться прийти к незнакомой женщине и заявить, что я переводчик приведений. Не впервой. Так я пришел к Диме, так мы пришли к Оксаниной тете. Но какое-то подсознательное чувство останавливало меня, подсказывало, что не стоит ввязываться. Помочь нужно, но только не так, не напролом.

Наконец, я решил:

— Нет, так не пойдет, устал я повторять эту историю про переводчика приведений, да и нечего людей пугать без надобности, — Ига смотрел на меня, не понимая, и я продолжил: — У меня есть идея получше. Я пойду к тебе, когда твоей мамы не будет дома, достану деньги из заначки и положу на видное место. И все дела.

Лицо Иги не выглядело особо довольным, видимо, через меня он хотел передать матери еще что-то. Однако он все же кивнул.

— Ну вот и отлично, — сказал я. — Показывай дорогу.

Что-то во всей этой ситуации мне безумно не нравилось. Не то, что я не хотел помочь Иге, нет, наоборот, но подсознание явно было против. Знать бы еще почему.

Но, видимо, если бы я всегда слушал свое предчувствие, моя жизнь сложилась бы иначе.

— А ты сам домой ходил? — спросил я. — Мать тебя видит?

Ига покачал головой:

— Пытался, не видит. Иначе я бы сам ей место показал, без слов.

— Понятно, — протянул я, действительно, Прохорович говорил, что многие видят призраков, но не все. Дима видел, и Оксана тоже, а вот мать Иги нет.

Я вздохнул:

— Тогда пошли.

* * *

Домом Иги оказался барак на окраине города. Ветхий, давно не крашенный, все деревянное, крыльцо наполовину сгнившее. Рядом такой же деревянный, как и сам барак, туалет, от которого шел резкий соответствующий запах. Словом, то еще место. Так я и представлял себе место жительства Иги, но что живет он там с семьей, я понятия не имел. И я еще жаловался на Вадима и свой дом. Небо и земля, даже сравнить стыдно.

— Я обещал маме в этом месяце покрасить дверь, — печально сказал Ига, ни к кому не обращаясь. Но мне сразу стало стыдно, за свое поведение и свои мысли. Дремучий случай, раз проснувшись, моя совесть начала здорово меня донимать.

— Твоя мама дома? — спросил я.

Игаев пожал плечами:

— Не знаю.

Честное слово, имел бы он тело, я бы его стукнул. Не знает он, кто из нас приведение, способное ходить сквозь стены?

Еле сдерживаясь, чтобы не закричать, я прошипел сквозь зубы:

— Так иди и проверь!

Ига кивнул и исчез. Любят они исчезать на ровном месте, а меня это до сих пор нервирует. Был-был, а потом — р-р-раз! — и нету. Я так скоро параноиком стану.

Игаев вернулся меньше, чем через минуту.

— Дома, — доложил он. — Уборкой занимается.

— Тьфу ты! — расстроился я, раз уборкой, то никуда не собирается. А я с ней разговаривать не пойду, и не заставит. — Ну тогда до завтра, — я развернулся и собрался уходить.

— Куда ты? — Ига тут же появился передо мной. — Ты же обещал!

— Я обещал зайти, когда ее не будет, — напомнил я. — С памятью у меня все в порядке.

— Тогда надо ее выманить.

— Как? Разбить окно и сбежать? Это по части Моха, я таким заниматься не буду, — я сложил руки на груди и замер. — Твоя мать, ты и думай.

Силуэт призрака покачнулся, видимо, означая бурную мыслительную деятельность, потом опять вернулся в прежнее положение.

— Я не знаю, — признался он. — Змей, ты ж у нас всему голова, помоги, а?

Господи, ну почему я не могу его стукнуть? Ну хоть разочек, душу отвести?

Небеса мне не ответили. Жанна на помощь не появилась. Словом, ничего не произошло. Интересно, если я крикну: 'Я выбираю Дьявола', как когда-то тетя Алла, появится демон со зловещим контрактом?

Бр-р-р! О чем это я? Не нужны мне контракты никакие, что за мысли?

— Ига, — обратился я к приведению. — Тут почта далеко?

— Минут десять ходьбы.

— Отлично, я позвоню и скажу, что ей пришла посылка, нужно срочно прийти.

Ига скривился:

— Не лучшая идея.

— Это почему еще, дремучий случай? — обиделся я.

— А потому, Змей, что у нас нет телефона!

— Класс! — я со злостью пнул крыльцо, и с него посыпалась старая краска. — Замечательно, ждем тогда. А если она до завтра не выйдет? Я здесь ночевать не хочу.

— Выйдет, — пообещал Ига. — Ей все равно в пять часов на работу, если раньше не выйдет, то к пяти уж точно.

Я вздохнул, но ничего не сказал. Вот что тут скажешь? Назвался груздем, полезай в кузов.

Я огляделся и пошел к дальнему крыльцу, посидеть хоть. Место идеально, и далеко, чтобы мать Иги не обратила на меня внимание, и достаточно близко, чтобы я не пропустил момента, когда она уйдет.

Ига полетел за мной.

— А почему ты понимаешь призраков? — спросил он.

Хороший вопрос. Знал бы я сам. Вот если бы Березин их понимал, тут без вопросов: его мать, их семейное проклятие, он — член семьи. А я-то тут с какого бока-припека?

— Пашка, это то, что я понимаю меньше всего, — признался я. — С того дня, как Сазан поднял свой бунт, все пошло кувырком, и я понятия не имею, какое я имею отношение ко всему происходящему. Мне всегда хотелось чего-то необычного, а сейчас я готов вернуться в школу и стать самым-самым обычным школьником, делающим уроки и не занимающимся ничем противозаконным.

И тут Игаев натуральным образом заржал, нет именно, что не рассмеялся, это даже хохотом сложно было назвать.

— Не смеши, Змей, — успокоившись, сказал он. — Ты, делающий уроки — это же смешно.

— Не смешнее хохочущего трупа! — огрызнулся я. Можно подумать, я не способен учиться? Я, между прочим, могу книгами по назначению пользоваться, а не как Ига — грецкие орехи ими разбивать.

Я только собрался все это высказать своему мертвому бывшему другу, как замер на полуслове.

— О-па! Смотри!

Дверь дома Игаева открылась и на пороге появилась женщина лет пятидесяти, очень худая, одетая в застиранные джинсы и рубашку.

— Она? — спросил я.

— Она, — с грустью ответил Ига, впрочем, сейчас мне было больше жаль не Игу, а его больную мать. Думать надо было, куда башку свою совать, зная, что у матери вся надежда на него.

Женщина закрыла двери ключом и пошла по своим делам.

Нам повезло, я уже рассчитывал, провести здесь ни один час. А тут такая удача, даже странно, в кои-то веки повезло.

Как только мать Иги завернула за угол, мы с призраком тут же бросились к двери. Я вытащил из кармана набор отмычек, с которыми никогда не расставался, и принялся взламывать замок.

— Следи за соседями, — приказал я Пашке, — если кто увидит, тут же смоюсь, — конечно, я врал, если я дал слово помочь, то помогу, чего бы мне это не стоило. Но лишние неприятности мне точно не нужны, их уже и так достаточно и больше, чем достаточно.

Замок щелкнул. С двери посыпалась облупившаяся краска, и мои руки покрылись голубой шелухой. Я тихо выругался и вытер ладони о джинсы.

— Пошли, — сказал я Иге и потянул дверь на себя.

Петели протяжно заскрипели. В тишине пустой улицы звук показался мне просто громогласным. Я опасливо обернулся, но никого вокруг не было.

Я вошел в коридор и аккуратно снова закрыл дверь на замок.

— Осторожно, — сказал рядом Ига, — тут доска гнилая. В подвал не провались.

Предупредил он вовремя, и я успел отдернуть ногу.

Пол скрипел под ногами.

— Ну и свинья же ты, Пашка, — не сдержался я. — Здоровый балбес, а матери помочь…

— Самому стыдно, — он шмыгнул своим призрачным носом.

Ладно, я не имею права его судить, напомнил я себе.

— Сюда, — показал Ига на дверь комнаты, — заходи.

Я толкнул дверь. Эта была выкрашена не так давно и имела вполне божеский вид. В комнате пахло хлоркой, мать Иги, видимо, действительно только что сделала уборку.

Из мебели в комнате были только узкая односпальная кровать, накрытая самошитым одеялом, круглый деревянный стол, когда-то покрытый лаком, и огромная стенка советских времен с покосившимися дверцами и обломанными ручками.

— Это моя комната, — гордо сказал Ига.

Я еще раз огляделся.

— Где клад?

Призрак подлетел к окну.

— Иди сюда, — позвал он. Я послушно подошел. — Вот здесь возле кровати. Половица. Третья.

Ну что сказать, Пашка молодец. Нужная половица ничем не отличалась от других, и я в жизни бы не догадался, что там что-то спрятано. Теперь понятны его опасения, что мать никогда не найдет деньги. Я поддел доску ножом, она легко поддалась, крякнула и поднялась. Под ней оказался пухлый бумажный пакет.

Я достал пакет, стряхнул с него пыль.

— Сколько здесь? — спросил я, взвесив пакет в руке. Тяжелый.

— Можешь посмотреть, — разрешил Ига.

Я фыркнул:

— Не в моих правила считать чужие деньги.

Пашка уважительно кивнул:

— Там наша выручка за последний год. Я почти не тратил.

Я присвистнул, прикидывая сумму. Неплохо, очень даже. На операцию точно хватит, причем у лучших врачей.

Я поставил половицу на место и выпрямился.

— Куда пакет положить, чтобы она нашла…

Я не договорил, со стороны входа раздался скрежет. Кто-то копался в замке. И это явно не мать Иги, потому что дверь открывали не ключом, а так же как я — отмычками, но неумело и медленно.

— Кого несет? — прошипел я. — Ига, проверь!

Приведение исчезло, а я начал судорожно обшаривать комнату глазами в поисках укрытия.

Под кровать? Примитивно. Туда заглядывают в первую очередь. В шкаф? Тоже не вариант. Дремучий случай, хоть на люстру вешайся.

А что? Идея. Я поднял глаза. Стенка шла практически до потолка, но не совсем. Я худой, если лечь плашмя, влезу.

Появился Ига, взгляд испуганный.

— Это Сазан и Мох! — выдохнул он.

Я выругался. Впрочем, чего-то подобного я и ожидал.

— Не дрейф, — подмигнул я Иге, ухватился за дверцу стенки и полез наверх.

— Ты куда?

— Спасать твои денежки, — пропыхтел я, пытаясь втиснуться между потолком и поверхностью стенки. — Ух… Нормально…

В этот момент послышался скрип половых досок и дверь комнаты распахнулась.

— Быстро, — раздался хриплый голос Сазана. — Обшариваем все и валим.

— Может, не надо? — пискнул Мох.

— Надо, — отрезал несостоявшийся главарь банды. — Это у тебя маманя, папаня и теплая хата, а мне валить надо, пока не сцапали. И денежки Иги мне ой как нужны. Он там в земле гниет, ему не пригодиться, а мне в самый раз. Он их точно копил, сам взболтнул как-то, что от матери в своей комнатушке прячет… Ищи! Кому говорят.

Я красноречиво покосился на Пашку. Вот ведь нашел с кем откровенничать, про тайники рассказывать.

Судя по звукам, воры начали вываливать из ящиков вещи.

Ну-ну, пусть себе ищут. Я молча усмехнулся.

— Куда ж он их спрятал?.. — недовольно бормотал Сазан. — Вот ведь сволочь!

— А Змей, кажется, расстроился, что Ига сдох, — пропищал Мохов. — Его аж перекосило, когда я ему рассказывал.

Тааак, а это уже интересно. Вот же гад, разболтал. Значит, Сазана он боится больше, чем меня.

— Змей у нас вообще само благородство, — ответил Сазан, и как в его лексиконе еще нашлось слово, состоящее больше, чем из двух слогов. — Его Ига под ребра ножиком, а ему жа-а-алко. Дурак… Ищи давай! — послышался звук удара, похоже, Мох заслушался и получил подзатыльник. — А Ига еще больший кретин, так за своего Змея дрожал, а стоило мне заявить, что тот стукнул, сразу поверил…

— И тут нет, — жалобно сказал Мох, видимо, перевернув еще один ящик.

— Под кроватью смотри, — распорядился Сазан, я облегченно вздохнул, что сразу же отмел идею спрятаться там.

— Да нету тут…

— Ищи!

— Ты обещаешь, что потом сразу уедешь? — снова заныл Мох. — Я не могу так больше, я хочу нормальной жизни. Я и так боюсь, если возьмут Змея, он меня сдаст…

В ответ Сазан расхохотался:

— Не смеши, это ж Змей! Он в жизни ни на кого не настучит! Сам сдохнет, других не сдаст. Идиот порядочный! — снова хохот.

Мне хотелось зарычать, а еще лучше слезть и разбить этому уроду физиономию. Но больше всего я не хотел рисковать Игиными сбережениями, поэтому сдержался.

Мох в это время ловил ртом воздух:

— Но ты же сам сказал…!

— Деньги ищи, — Мох получил очередную затрещину. — Ига их копил, я точно знаю, не тратил, и мамаша его не знала, где они.

Но на этот раз затрещина Моха не вразумила:

— Так мы чуть не убили Змея просто так?

Ой-ёй, что ж это делается? Все умнеют на глазах. Что это? Эпидемия? Если даже к Моху пришло озарение…

— Допёрло! — Сазан опять расхохотался. — Тебе спасибо. Прибежал с новостью о физике. Бабки ищи! Если Змей не даст, то я сдам! — рявкнул горе-главарь банды. — Мне совестливые не нужны. Понял? Бабки ищи. И разбежимся!

Мох вздохнул, но больше ничего не сказал. Кто бы сомневался — своя рубашка ближе к телу, ничего удивительного.

Ребята постарались на славу, перевернули все, даром, что мама Иги делала уборку всего час назад. Вывернули все, обшарили все шкафы и ящики, поискали под кроватью, даже на подоконнике. Ничего, естественно, они так и не нашли.

— Быть такого не может! — злился Сазан. — Что он их в могилу, что ли, с собой забрал?

— А если это Змей? — предположил Мох.

Гляди-ка, от стресса его мыслительная деятельность очевидно возросла.

— Змей? — главарь задумался. — Вряд ли. Я ж те говорю, из него ж благородство так и прет.

Интересно, он долго слово 'благородство' учил? Видимо да, слишком уж часто он его употребляет, раньше я за ним таких длинных слов не замечал.

— Нет ничего, — заключил Сазан, отшвырнув от себя что-то, судя по звуку, стул.

— И что делать? — растерялся Мох.

— Да иди ты! — Сазан зло стукнул кулаком по столу, раздался треск. — Почем мне знать. Если это правда Змей, я его убью. И на этот раз окончательно. Вся надежда на заначку Иги была, теперь в городе придется схорониться, пока денег не раздобуду. — Пшли!

И Мох послушно заковылял следом.

— Дремучий случай, — пробормотал я, когда дверь за ними захлопнулась. — Это не мох, а просто плесень. Тьфу!

— Спасибо, — Ига появился как раз в тот момент, когда я спустился верху. Спасибо его маме за уборку, на мне не было ни пылинки, только рукав в извести.

— Не за что, — ответил я, отряхаясь, — это я тебя должен благодарить за возможность обвести Сазана. — Я обвел взглядом комнату. Как Мамай прошел. — И что теперь?

Ига проследил за моим взглядом.

— Ничего. Так оставим. Положи конверт на стол и пошли. Мама, конечно, беспорядку расстроится…

— Но деньги скрасят ее расстройство, — закончил я за него. — Ты прав, пошли.

Я еще пару минут повозился, чтобы закрыть замок, над которым от всей души надругался Сазан, и ушел.

Что за районы у нас в городе? Или что за люди? Сначала я взламывал дверь, никто не заметил и не поинтересовался, потом Сазан, который возился добрых десять минут. Затем я, ставящий замок на место. И никому нет дела. Печально.

Я тряхнул головой, отбрасывая дурные мысли и посмотрел на Игу, снова появившегося рядом со мной:

— Все? Больше от меня ничего не требуется?

Ига покачал головой:

— Этого и так больше, чем нужно. Спасибо.

— Не за что, — отмахнулся я и хотел уже уйти, но Ига остановил: — Ну чего еще?

Он виновато потупился:

— А ведь Сазан прав, я так сразу поверил в твое предательство, а даже он знал на сто процентов, что ты скорее умрешь, чем подставишь…

Мне стало не по себе. Вот только не надо казнить себя, а меня восхвалять. Восхваление я вообще не терплю.

— Пока, Пашка, — сказал я, отвернулся и пошел прочь. Домой к Березину. Это же мой временный дом, как никак.

— Змей, ты куда? — крикнул Ига вслед. — Подожди, я с тобой, мож, чем помочь смогу!

Я остановился. Обернулся.

— Уже помог однажды, — и пошел, уже не оборачиваясь. Я не знаю, зачем я так сказал, всего полчаса назад мне самому казалось, что я простил Игаева, за то, что он чуть меня не убил, а сейчас р-раз и снова саданул его по больному. Интересно, мертвые испытывают боль? Ну, физическую явно нет, но судя по выражению лица Иги после моих последних слов, душевную испытывают.

Но я не мог иначе.

Я так разозлился на самого себя, что почти бежал, только бы Пашка не появился снова рядом со мной в своем новом призрачном обличье. Мои последние слова шли не от сердца, я вовсе так не думаю. Но то, с каким восхищением Ига начал меня хвалить, меня разозлило и смутило.

Если бы он снова появился передо мной, я, должно быть, извинился бы.

И я сбежал от своей вины и своих возможных извинений. Я никогда не претендовал на звания Само Благородство Вселенной, это Сазан почему-то так думал.

Я быстро шел по улице, втянув голову в плечи и не смотря по сторонам. Я так беспокоился, что Ига отправится за мной, что совершенно забыл о еще одной призрачной душе, которая уж точно от меня не отстанет еще долго.

— И куда же мы так спешим? — раздался над ухом нахальный голос моего ангела.

Я поднял голову. Жанна летела возле моего правого плеча. И лицо у нее было недовольное. И недовольное явно мной. Дремучий случай, что я сделал на этот раз?

На всякий случай я решил избрать лучшей защитой нападение и тут же нахамил:

— Чего тебе? Когда тебя зовешь, тебя вечно нет, а когда на душе и так кошки скребут, ты тут как тут!

— О душе он задумался! — не менее хамски фыркнула Жанна. — Раньше о душе нужно было думать! Скажи мне, ну кто тебя просил без спроса входить в контакт с умершими? А? Ну кто тебе такое разрешил?

Настроение и так было просто тошнотворное, а тут еще этот ангелок с нравоучениями.

— Может, мне еще и в туалет по разрешению теперь ходить? — ощетинился я. — Если я согласился помочь, это не знает, что я добровольно записался в рабство.

Жанна обреченно закатила глаза, полетела вперед и повисла прямо передо мной, заставив остановиться.

— Рабыня Изаура, ты, что, совсем дура?

После этой фразы я опешил, даже пропустил 'Изауру' мимо ушей. Меня напугали не слова Жанны, а ее тон. Конечно, она частенько надоедает, но тут она совершенно точно была уверена в своей правоте. И это меня здорово насторожило.

— Похоже, совсем, — констатировала Жанна, потому что я так и не ответил на ее вопрос, сочтя его риторическим.

— Да что случилось? — вспыхнул я снова. — Я не умею читать мысли!

— Знаю, — согласилась она чуть спокойнее. Вздохнула и указала куда-то за мою спину. — И знаю, что глаз у тебя на спине нет, а очень жаль, сейчас бы пригодились.

Я замер. Глаза на спине? Неужели Ига все-таки меня преследует?..

Я резко обернулся. М-да… Вот же дремучий случай! Уж лучше бы Ига стал моей вечной тенью. По крайней мере, это была бы одна тень, а не…раз-два-три-четыре… не двадцать три!!!

— Жанна, кто эти люди?! — в панике заорал я. Мне повезло, на улице в это время прохожих не было, и никто не обратил внимание на мой истеричный крик.

Прозрачная толпа стояла за моей спиной, покачиваясь на ветру. Лица некоторых показались мне смутно знакомыми, кажется, я видел их сегодня на кладбище.

— Кто это? — повторил я на этот раз шепотом, потому что голос внезапно пропал.

— А это, — ехидно ответила Жанна, — расплата за ошибки. Не надо было своему другу помогать, — объяснила она в ответ на мой ничего не понимающий взгляд. — Ты что не понимаешь? Ты единственный во всем мире, понимающий умерших. ЕДИНСТВЕННЫЙ! Понимаешь? Это не шуточки. Все призраки мечтают поговорить со своими близкими, кто-то проститься, кто-то утешить, кто-то что-то сообщить. И помочь им во всем мире можешь только ты.

— Ну ё мое, — у меня прямо руки опустились.

— А ты что хотел? Надо было посоветоваться, и я бы запретила.

— Надо было появиться и посоветовать. Я не умею общаться на расстоянии! — огрызнулся я, сунул руки в карманы, втянул голову в плечи и пошел, не оборачиваясь, своей дорогой.

Не жизнь, а дремучий случай.