Все рано или поздно заканчивается. Чаще раньше, чем хотелось бы.

Прошла еще неделя. Все встало на круги своя.

Дима выздоравливал, они уже ходили с Оксаной гулять, и он чувствовал себя прекрасно.

Я вернулся к своей помощи призракам, пока проклятие не снято, я был должен сделать все возможное, чтобы хоть как-то помочь этим страдающим неприкаянным душам.

В тот день с самого утра я сидел за ноутбуком, принимал призраков и отправлял письма их родственникам. С некоторых пор я стал относиться к этому занятию с большим энтузиазмом.

— Привет, — Жанна без предупреждения появилась передо мной.

Всю эту неделю я ее не видел. Отчасти мне было стыдно, что в нашу последнюю встречу я был груб с ней, но звать не стал, решив приберечь извинения на тот момент, когда она сама решит прийти.

— Привет, — я убрал ноутбук с колен и улыбнулся. — Рад тебя видеть!

Жанна сложила руки на груди и подозрительно нахмурилась:

— Чего это ты?

Я пожал плечами:

— А почему я не могу быть рад тебя видеть?

— Я думала, ты на меня все еще злишься.

— Думала? — удивился я. — Хочешь сказать, что не подсматривала и не подслушивала все это время?

Она смутилась.

— Ну я убедилась, что ты угомонился, не собираешься делать глупости, к суициду не склонен, поэтому занялась другими делами.

— Я никогда не был склонен к суициду, — обиделся я.

— Ну-ну, — Жанна надула губы. — Мне виднее. И я рада, что все позади.

— Так чем ты была занята? — поинтересовался я.

— Кажется, дело с проклятием сдвинулось.

— Правда? — я даже подскочил. — Демоны все-таки что-то выяснили?

— Сегодня у них большое собрание, на нем огласят результаты исследований.

— Все как у людей, — хмыкнул я.

— Мы все были людьми, напомнила она.

Кстати об этом…

— Ты так и не поговорила с Ильей? — спросил я.

Если бы Жанна не была прозрачной, она бы покраснела.

— Он спросил меня на днях как дела, и мне было очень приятно. Конечно, ангелы и демоны не должны вступать в контакт без особого разрешения. Но сейчас мы в одной упряжке в деле о проклятии, поэтому наше общение подразумевается само собой.

Я пожал плечами, не желая вмешиваться. На мой взгляд, в их случае единственным выходом было решиться на реинкарнацию, чем существовать так. Но я уже высказывал Жанне свое мнение, и она сказала, что это неприемлемо для них обоих, больше начинать разговор на эту тему я не хотел.

— Ты-то как? — спросила она. — Смирился?

Не было необходимости уточнять, о чем она, но все же решил это сделать:

— С чем, с тем, что Дима — мой отец?

— Ты знаешь, о чем я.

Я пожал плечами:

— Отчасти. Я так долго думал и переживал по этому поводу, что мне уже начинает казаться, что я сам себе выдумал эту проблему. У меня классный отец!

Действительно, через пару дней, когда первый шок прошел, я посмотрел на проблему с совершенно другой стороны. Разговор с бабушкой тогда уберег меня от беды и от ненужных необдуманных поступков. Потом, на остывшую голову, мое видение случившегося изменилось.

Знание правды еще больше сблизило меня с Димой. Я стал действительно чувствовать себя как дома, не просто с друзьями, а как в своей собственной семье. Я стал следить за Димкиным поведением, стал подмечать, что у нас с ним имеются сходства в жестах и мимике, во вкусах в еде. Конечно, все это сложно было заметить, если специально не искать, ведь я больше походил на маму, но я-то искал, я просто жаждал обнаружить что-то еще общее с ним.

Теперь-то мне стало понятно, почему я любил кофе 'по-Березински', которое никто больше на дух не переносил. Все эти открытия радовали и добавляли уверенности. Я был ДОМА.

— Жанна, — признался я. — Я вчера еле сдержался, чтобы не назвать Диму папой, — произнеся это, я почувствовал, как кровь прилила к щекам, будто я сказал что-то постыдное.

Жанна пристально посмотрела на меня, будто взвешивая симптомы и пытаясь определить, насколько я болен.

— Так это же замечательно! — внезапно воскликнула она. — Ты должен ему рассказать правду. Уверена, Дима тоже будет счастлив. Ведь раньше ты думал, что начнешь сомневаться в искренности Димы, если он узнает, что ты его сын. Теперь боязнь этого миновала, Дима выздоравливает, и ты можешь также не беспокоиться, что навредишь его здоровью, повергнув его в шоке.

Я прищурился:

— А заодно проверим, как материя проклятия реагирует на Димины эмоции?

— Сплошные плюсы, — подтвердила Жанна.

В этот момент хлопнула входная дверь. Дима с Оксаной куда-то ушли. Странно, даже не предупредили. Обычно они всегда предупреждали, что уходят.

— Чего это они? — вслух удивился я.

— Ну, у всех свои секреты, — протянул мой ангел.

— Ты что-то знаешь? — тут же напал я. — Вот так и знал!

— Ангелы знают все, — напомнила она. — Но они не были бы ангелами, если бы трепались об этом на каждом шагу, — выражение ее лица четко говорило, что она не собирается делиться своими знаниями со мной.

— Дремучий случай, — вырвалось у меня.

— Спокойно, — Жанна погрозила мне пальцем. — Я уже мертвая, угроз не боюсь.

Я засмеялся, мне захотелось в нее чем-нибудь кинуть, но ничего под рукой не оказалось, да и смысл, любой предмет прошел бы сквозь нее.

— У них хоть все в порядке? — спросил я. — Ничего страшного не происходит?

— Нет, — заверила она, ее глаза смеялись, поэтому у меня не было причин сомневаться в ее словах. — Очень скоро они сами тебе все расскажут.

Я успокоился. Расскажут, так расскажут. Дима не больно-то умел хранить секреты, это обнадеживало.

Я посмотрел в окно. Сегодня было очень тепло и солнечно для ноября. Мне тоже захотелось погулять.

— Сходи, развейся, — Жанна прочла мои мысли. — И пообещай, что вечером поговоришь с Димой и все ему расскажешь.

— Вечером? — ужаснулся я. Я всерьез думал рассказать все ему, но уж точно не так бухты-барахты и второпях.

— Нечего тянуть, — настаивала Жанна, — и ты знаешь, что я права.

— Я подумаю, — серьезно пообещал я. — Пожалуй, и правда пойду прогуляюсь.

— Иди-иди, — благословила она и собралась было уйти.

— Жанна, — остановил я ее. Она замерла и посмотрела на меня. — Прости меня за то, что я тебе наговорил тогда. Я все понимаю, ты не могла иначе.

— Я не обиделась, — солгала она, я продолжал пристально на нее смотреть. — Ладно, я уже не обижаюсь.

— Спасибо, — поблагодарил я, и она испарилась.

Я принялся собираться, выключил ноутбук, положил в карман ключи и телефон, надел куртку и вышел за дверь.

Погода действительно была замечательная. Без шапки было совершенно не холодно, ветра не было.

Я просто бесцельно пошел по улице. Когда еще выдастся такая погода, скоро завьюжит, и все, жди тепла до весны.

Может быть, Жанна права, и не стоит тянуть, прийти вечером и рассказать, Диме всю правду? Как он отреагирует? Будет ли он в таком же шоке, как и я. Или скажет что-то вроде: 'Так и должно быть, я об этом всегда подозревал'? Маловероятно. Скорее всего, он дар речи потеряет от удивления. А потом обрадуется. Непременно обрадуется, я свято в это верил. По-другому и быть не могло.

На автобусной остановке я сел в первый попавшийся автобус, даже не посмотрев на его номер. Мне было все равно, куда он едет. Я вышел на улицу, чтобы подумать, мое перемещение не имело никакой цели.

Мимо проносился город, люди входили и выходили на остановках, я не обращал на них внимания, не запоминал лиц. На одной из остановок в автобус зашел призрак старичка с палочкой, прошел через салон и разместился на заднем сидении. Видимо, он недавно умер, и обрел еще свой истинный облик, а при жизни очень привык к своему возрасту и палочке.

Старичок весело мне подмигнул. Я улыбнулся уголком губ, чтобы не привлекать к себе внимания.

Автобус ехал через весь город почти целый час, признаться, я не особо вглядывался в проносящиеся мимо названия улиц, поэтому удивился, когда водитель объявил:

— Конечная!

Я послушно поднялся со своего сидения и вышел из автобуса. Сначала солнце ослепило меня, и мне потребовалось пару секунд, чтобы привыкнуть к яркому свету после тонированных окон автобуса и оглядеться.

Я понял, что сам того не желая, приехал на кладбище. Что ж, может, оно и к лучшему, давненько я тут не был. А ведь я обещал навестить Прохоровича.

И я направился к воротам, ведущим на само кладбище. Меня встретили безмолвные ряды могил и ржавых оградок. Кладбище всегда навевает тоску, особенно в преддверии зимы, когда все деревья уже голые, а снег еще не выпал.

Призраки, бродящие по кладбищу, оборачивались на меня, перешептывались, некоторые даже бессовестно показывали пальцами в мою сторону.

— Это он! Он! — услышал я несколько раз, но никто так и не решился обратиться непосредственно ко мне.

— Змей! — внезапно появился передо мной Ига. — Жутко рад тебя видеть!

'Жутко' — это как раз то самое слово. Когда посреди кладбища к тебе бросается приведение с распростертыми объятиями, по-другому это и назовешь.

— Привет, — поздоровался я.

— Представляешь, моей маме вчера сделали операцию! — радовался он. — Все прошло хорошо! Она поправится.

— Поздравляю, — искренне сказал я, я действительно был рад это слышать.

— А ты как? — спросил он. — Следил за здоровьем матери, некогда было заглянуть.

Я пожал плечами:

— Ну я вроде как нашел своего отца.

Игаев даже присвистнул.

— Ого! И кто же это?

— Дима.

— Тот самый Дима? С проклятием? — ахнул он.

— Угу.

— Так ты у нас Березин! Поздравляю! Повезло тебе. Он мужик что надо!

Я улыбнулся. Не то что мне требовалось одобрение Иги, но было приятно.

— Пойдем-пойдем, — Пашка поманил меня за собой. — Прохорович тебя заждался, говорит, совсем про нас забыл. Переживал, что уже не успеет с тобой увидеться.

— Почему это не успеет? — не понял я.

— Ну как? Мы все две недели назад почувствовали, как сдвинулось проклятие. Теперь ждем, когда оно совсем исчезнет, тут и ежу понятно, что раз дело пошло, не долго осталось.

В таком случае, хотел бы я быть этим самым ежом.

— Вам виднее, — сказал я и пошел вслед за ним.

Прохорович был возле своего старого домика. Вокруг него расположилось десятка два призраков. Казалось, он читал им какую-то лекцию.

— Федор Прохорович! — крикнул Ига. — Смотри, кого я тебе привел!

При моем появлении приведения заколыхались и кинулись врассыпную.

— Молодежь, — прокомментировал старый смотритель кладбища, имея ввиду не возраст. — Недавно прибывшие, — пояснил он. — Вот объясняю, что к чему и как себя вести. Помогаю ангелам, так сказать, а то забегались бедные, всех встречать и растолковывать, почему им придется пока остаться здесь… Рад тебя видеть, Ромка!

— И я рад вас видеть, — в тон ответил я. — Вы молодец.

— Чего уж там, — он отмахнулся от моей похвалы. — Все помогают по мере возможности. Ты, я смотрю, тоже без дела не сидишь, о тебе приведения легенды слагают, мол, выслушаешь, поможешь, что надо, родным передашь.

Я пожал плечами:

— Ну, всем не поможешь.

— А кто спорит, — согласился он. — Эх, был бы я жив, сейчас бы чайка вскипятил, посидели бы.

— Не беспокойтесь, меня хорошо кормят, — заверил я и уселся на одну из оградок.

Прохорович окинул меня взглядом с ног до головы.

— Ну точно! — подметил он. — Потолстел хоть чуток, а то совсем кости торчали.

Да уж, на Оксаниных харчах я за неделю набрал килограмма три. Хорошо, что я не девочка, трясущаяся над своей фигурой, а то это стало бы проблемой.

Прохорович продолжал ко мне присматриваться.

— Я смотрю, ты не только внешне изменился, — сказал он. Я вскинул бровь. — Ты убрал иголки.

— Чего-чего? — не понял я.

— Не играешь в ежа, вот что.

И сдались всем сегодня эти ежи…

— Я, что, был круглым и колючим? — насупился я.

Прохорович хихикнул.

— Ну не круглым, твоя правда, но колючим не то слово. Только и делал, что ощетинивался. Тоже мне, один в поле воин. А теперь даже взгляд другой.

— Я больше не чувствую себя одиноким, — признался я. Признался Прохоровичу и признался самому себе. Это было так странно.

— Вот что я тебе скажу, Ромка, — он приблизился ко мне, повеяло холодом, — это в жизни самое-самое главное. Ты хороший парнишка, добрый, готовый другим помогать, и как только ты перестал отгонять от себя людей, они сами потянулись к тебе.

Я удивленно моргнул. Прохорович как всегда попал в точку.

Я просидел на кладбище около часа. Мы просто мило болтали с Прохоровичем и Игой. Они рассказывали мне о своей жизни, а я о своей. С ними было очень легко, не нужно было врать и притворяться, можно было просто быть самим собой, скоро я к этому совсем привыкну.

Я попрощался и поехал домой. Теперь я совершенно уверился, что Жанна была права. А жизнь настолько коротка, что нужно наслаждаться каждым ее моментом. Я должен был рассказать Диме правду, он имел право знать.

Я вошел домой, сбросил куртку в прихожей, осмотрелся. Тишина. Оксана и Дима все еще не вернулись. Что у них там за секреты?

Я прошел в свою комнату, включил ноутбук, размял пальцы.

Что ж, приступим.

— Проходите! — крикнул я, и только тут понял, что когда я возвращался, возле двери не было обычной очереди призраков. — Эй, есть кто-нибудь?! — но никто так и не отозвался.

Как странно. Запропастились все.

— Ну и ладно, — сказал я вслух. — Как хотите.

Я посмотрела на часы. Шестнадцать часов. И спать рано, и делать нечего.

Мне не терпелось увидеть Диму и все ему рассказать.

Я столько времени откладывал наш с ним разговор о моей маме, а сегодня наконец решился. И как только это решение материализовалось, мне стало трудно терпеть. Скорей бы выложить все на чистоту и снять с души этот груз.

Дима — мой отец. Теперь эта мысль меня больше не ужасала.

Теперь нужно было придумать, с чего начать, как преподнести ему это новость. Я решил поговорить с Димой, но до сих пор так и не придумал, с чего завести этот разговор, чтобы не ошарашить его с порога прямо в лоб, как мне сейчас хотелось. Нельзя же просто взять и ни с того, ни с сего заявить: 'Дим, я твой сын'? Как-то неправильно это. Но ничем не лучше вести долгие разговоры на тему: 'Дим, а ты когда-нибудь думал, вдруг твой сын жив?'?

Все не то. И я решил действовать по ситуации. Скорее бы он только пришел, иначе я с ума сойду от собственных мыслей.

Я взял телефон и набрал Димкин номер.

— Вы скоро? — спросил я без приветствия.

В трубке послышался какой-то шум, будто телефон чуть не уронили, а потом Димкин восторженный голос:

— Я стану папой!

— Чт-т-т? — мой голос мгновенно охрип, и я тоже чуть было не выронил трубку. Я сглотнул. — Что? — повторил я еще раз.

— Мы тебе не сказали, — начал тараторить Дима, — чтобы не сглазить. Мы сегодня были у врача. Оксана беременна! Я стану папой!

Так вот на что намекала Жанна. Действительно, они сами мне рассказали, она, как всегда, оказалась права. Вот только обо мне она подумала? Могла бы предупредить.

Я был в полнейшем шоке, вот как бывает, дожил мужик до тридцати пяти лет без детей, а сегодня узнал, что у него скоро будет ребенок, а я сегодня же решил сообщить ему, что один сын у него уже есть. Какой богатый на детей выдался денек.

Все мое хорошее настроение мгновенно улетучилось.

— Поздравляю, — отозвался я. Нет, я искренне был рад за Диму, они с Оксаной этого заслуживают, однако где-то в глубине души я почувствовал укол ревности и обиды, что не успел раньше сообщить, что я тоже его сын, но я быстро запихал это гаденькое чувство подальше. — Вы где, Дим? — спросил я. — Возвращайтесь, я хочу с тобой поговорить кое о чем.

Опять шум, смех Оксаны.

— Мы в парке мороженое едим! Мы уже скоро! — а потом Дима принялся что-то петь, но я не разобрал слов, пошли короткие гудки.

Я прошелся по комнате и плюхнулся в кресло, сложив руки на груди.

— У меня будет брат, — пробормотал я себе под нос. — Или сестра…

Только что я был одинок, и вот моя семья разрастается на глазах.

Но погрузиться в свои мысли мне не дали.

— Рома, я должна с тобой поговорить.

Я подпрыгнул. Жанна стояла у изголовья моего кресла.

— И давно ты здесь? — зло спросил я, она отвлекла меня в как раз в тот момент, когда я уже начал воображать себя старшим братом.

— Достаточно…

Что-то было не так, Жанна была бледной даже для приведения, и голос странный.

— Что случилось?

Она отвела глаза.

Мое сердце с грохотом рухнуло в пятки. Вот теперь, когда мне было, что терять, я ни на шутку испугался.

— Жанна! — если бы она не была бестелесным ангелом, я принялся бы трясти ее за плечи. — Что случилось??!

— Проклятие будет снято через несколько минут. Мне только что сообщили.

— Что?! — я постарался переварить эту новость. — Что?! Нашли способ?! Жанн! Это же замечательно! — она снова отвела глаза, и я осекся: — Или нет?..

Конечно же, нет. Именно об этом говорило выражение е лица. Конечно же нет…

— Для мирового баланса — да, — все тем же мертвым голосом сказала Жанна, — для тебя — не думаю.

Я запустил руки в волосы и зарычал:

— Ты меня с ума решила свести? Говори, что не так? Как будет снято проклятие? В этом проблема? — догадался я. Паника подступила комком к горлу. — Как его снимут? Говори же!

Жанна еще пару секунд пожевала губу, а потом безжизненно произнесла:

— Убьют Диму.

Я даже не сразу понял, что она сказала, просто стоял, смотрел на нее и тупо моргал, а потом взорвался:

— Что-о-о?!!!

— Поверь мне, я не знала, — быстро заговорила она, в ее голосе была боль, — я бы так с тобой с тобой не поступила. Да, я скрыла от тебя, что Дима — твой отец, но так… я бы не смогла… Тем более сейчас! Помнишь, Илья сказал, что материя проклятия истончилась, когда Диму ранили? Мы думали, это его эмоциональное состояние, ломали головы, как бы попытаться повторить этот эффект. А потом Дима сам предположил, что это не его эмоции, это его кровь пошатнула проклятие. И они проверили, проверили и убедились, что Дима прав. Кровь Березина смоет проклятие из этого мира. И теперь у них есть план.

Пульс стучал в ушах, мне казалось, что сердце сейчас выскочит из груди.

— Какой — еще — план? — произнес я, отчеканивая каждое слово.

— Пролить кровь Березина, — Жанна всхлипнула, — ты что, не понимаешь? Они сейчас его убьют. И мы ничего не можем сделать, потому что так нужно.

Я выругался всеми известными мне словами.

— Когда?! — потребовал я. — Когда ты об этом узнала?

— Я не знала, — повторяла Жанна, будто это что-то могло исправить. — Я не знала, не знала, — это уже звучало как заклинание. — Мне сообщили только что. Илья рассказал. Демонов послали выполнить приговор, поэтому он оказался в курсе, он нарушил кое-какие правила, но он решил, что ты должен знать…

— Я понял, — грубо прервал я. — Так почему Дима, почему не я? Я ведь тоже Березин. Я ведь тоже сгожсь?

Жанна ахнула, и у меня создалось впечатление, что мне первому пришла в голову эта идея.

— Понятно, — зло бросил я и начал судорожно набирать Димкин номер.

'Аппарат абонента находится вне зоны действия сети', - бодро пропел девичий голос в трубке.

— Дремучий случай! Только что же звонил! — я отшвырнул телефон так, что он ударился о стену, крышка отлетела в одну сторону, сим-карта в другую. — Жанна, сколько у меня времени?

В ответ Жанна только обреченно покачала головой.

— Жанна! Сколько?!

— По вашему времени шесть минут.

— И ты тянула, зная, что времени нет?!

— Все равно уже ничего не изменишь, — ее голос звучал отрешенно, — ты должен смириться. Проклятие нужно снять, и это единственный выход.

— К черту! — у меня в глазах стояли слезы. — Не единственный!

На ходу натягивая куртку, я кинулся бегом из квартиры.

Пять минут… До парка пятнадцать минут, если даже бегом. Не успею!

Я выскочил на улицу, судорожно соображая. Я должен успеть, просто должен.

У подъезда стоял припаркованный джип. Даже не оглядываясь и не переживая, видит меня кто или нет, я достал отмычки и принялся взламывать замок. Сигнализация завизжала, но уже в тот момент, когда я открыл дверцу. Еще пара секунд — завести мотор.

— Стой! — из подъезда выскочил мужик в одних трусах, очевидно, хозяин авто. — Стой!

Но я уже вдавил педаль газа.

Три минуты. Успею.

Автомобиль с ревом несся по улице, а меня просто трясло от злобы и паники.

Я тоже Березин, я имею право решать, это мое родовое проклятие.

Димка всю жизнь был несчастен, всю жизнь, и вот он наконец-то обрел свое счастье, у него есть любимая женщина, у него будет ребенок, он не может сейчас умереть, не может, так не должно быть!

На переднем сидении появилась Жанна.

— Рома, ты не должен, проклятие нужно снять.

— Проклятие будет снято, — ответил я каменным голосом. — Но я не дам Димке умереть!

— Рома…

— Уходи! — закричал я, вытирая выступившие слезы рукавом. — Пожалуйста! Я прошу тебя! Уходи!

— Жанна, он прав, — а вот и Илья, видимо, появился на заднем сидении, в зеркале он не отражался, а оборачиваться я не стал.

— Но…

— Жанн, это его выбор… Ты ему сейчас не нужна. Он прав, проклятие будет снято независимо от того, какой Березин умрет.

Илья был прав, сейчас мне никто не был нужен, только бы успеть. И не важно, что будет потом. Нужно снять это проклятие, значит, нужно, значит, снимем. Я тоже Березин.

Березин… Тоже Березин… Эта мысль набатом стучала в голове.

Жанна и Илья исчезли, а я обрулил пешеходов и припарковался.

Минута. Если Жанна не ошиблась, у меня была еще минута.

И я выскочил из машины.

Я ТОЖЕ БЕРЕЗИН…

Я вбежал в парк через распахнутые ворота. Где они? Где?! Сердце бешено билось, счет шел на секунды. Еще немного, и Димку уже не спасти. Нет, они не злые — ни демоны, ни ангелы — они просто хотят мира и спокойствия. Только бы успеть, и я дам им это спокойствие.

— А-а!!! — я узнал голос Оксаны, совсем близко, оттуда, из-за деревьев.

Только бы успеть! И я бросился туда, проломился через сухие ветки деревьев, обдирая лицо и руки в кровь, и оказался на открытом пространстве, где как раз происходило главное действо.

Наверное, впервые в своей жизни я успел настолько вовремя: прямо секунда в секунду. Незнакомый демон уже посылал свой черный кинжал в смертельный полет. Для меня время потеряло свою скорость, все словно замедлилось: и взмах руки демона, и движение Димки, пытающегося отстранить от себя Оксану, и ее крик.

Я тоже Березин…

И я рванулся наперерез летящему кинжалу. Это было не хорошо обдуманное решение, это было веление сердца. И пусть это звучит пафосно и неправдоподобно, но я знаю, что если бы тот миг повторился, я поступил бы так же. Потому что у них будет ребенок, которому нужен отец. Потому что у меня отца никогда не было, и я не хочу обречь на это своего брата или сестру. Потому что Димка столько лет искал свое счастье и только сейчас нашел. Потому что от меня в этой жизни все равно нет проку. Школа брошена, меня вот-вот посадят в тюрьму, меня все равно не ждет ничего хорошего. Потому что у Димы и Оксаны есть будущее. Потому что, оказывается, я умею прощать. Потому что…

Я не успел додумать следующее 'потому что'.

Кинжал вонзился в грудь.

Так быстро. Так больно.

Дремучий случай, я не ожидал, что будет так больно!

Бесконечное мгновение тишины, и в мир вернулись звуки. Оксана завизжала, Дима что-то кричал.

— Проклятие снято, — сквозь все посторонние звуки донесся до меня подобный грому голос демона, — благодарю тебя, Березин.

Вот оно, оно, то самое. Только сейчас, лежа на пожухлой траве и истекая кровью в последние секунды своей жизни я, наконец, понял, для чего же я появился на свет, вот для чего — чтобы умереть сейчас, чтобы спасти Димку, своего отца, и не допустить, чтобы мой еще не родившийся брат остался сиротой.

Дима тряс меня за плечи.

— Ромка, ну, Ромочка, не умирай! Я прошу тебя…

Оксана всхлипывала рядом.

А я уходил. Навсегда.

Не страшно умирать молодым, если твой путь на этой земле закончен, если ты сделал то, для чего родился, если ты прожил эту жизнь не зря…

— Ромка! — я никогда не слышал в Димкином голосе такого отчаяния.

Последним титаническим усилием я улыбнулся:

— Не страшно… Я только не успел сказать… — я закашлялся и почувствовал во рту привкус крови. — Папа…

Я успел увидеть шок в его глазах, а затем мир качнулся и померк.

Я знал, куда уходил, было немного страшно, но я не испытывал никаких сожалений, потому что поступил так, как должен был.

Тысячи душ, целый год запертые на земле и смиренно ожидающие, когда же будет снято проклятие, понеслись вместе со мной.

Не страшно умирать молодым, если ты сделал то, для чего родился.

А я это сделал.