Когда тебя просят о чем-то, что является неимоверно сложным, всегда хочется отказать. А что делать, если больше помочь некому?..

Три дня прошли на нервах. Больше ко мне никто не являлся, но от этого было не легче, потому что я все время ждал что обернусь, и передо мной вновь предстанет та самая женщина в белом.

Бред! И я сам это понимал. Бояться надо тогда, когда на это действительно есть повод, а если трусить заранее и постоянно, можно просто свихнуться.

С другой стороны, может, мне все это привиделось, а кладбищенский сторож потом просто надо мной посмеялся, подыграл мальчику-шизофренику. Собственно, а почему бы и нет? Когда плохо себя чувствуешь, разное может померещиться…

На самом-то деле я понимал, что такими рассуждениями всего лишь пытаюсь себя успокоить. Получалось не слишком хорошо. Может, у меня и есть склонность к сумасшествию, но пока еще я точно не псих, ну, небольшие психические отклонения есть, ясное дело (а у кого их нет?), но случай мой пока что всего лишь дремучий, а не клинический.

Таким образом, вся моя вера рушилась. Я никогда не верил в сверхъестественное, а тут — на тебе.

В конце концов, я перестал себе врать, и признал, что да, я действительно видел приведение, и оно со мной разговаривало. Но я искренне надеялся, что этого больше не повторится. Ну, захотелось призраку поболтать, ну и шут с ним, наверное, сообразил, что я человек неразговорчивый, вот и оставили меня в покое.

Итак, через три дня, то есть ровно через неделю после моего избиения, я встал на ноги. Настойка Федора Прохоровича сделала за короткий срок то, что не всегда могут сделать опытные врачи. Хотя где в нашем городе такие доктора найдутся? Если бы я попал к ним в руки, то уж точно, выполнил предназначение — не выполнил, уже захоронили бы, без всякого сомнения.

Мой порез тоже меня почти не беспокоил, ну, не зажил еще, естественно, но, по крайней мере, давал о себе знать только при резких движениях.

Итак, я решил, что пора уходить. Бедному старику нелегко и себя прокормить, еще я как снег на голову свалился. Нет, слишком долго тут задерживаться однозначно было нельзя.

Вот только куда идти? Назад в город? И что, интересно, сделает со мной моя банда, когда увидит, что я жив-здоров? Опять попытаются прикончить? Скорее всего. И что тогда делать? Прибить кого-нибудь из них, чтобы доказать, что я тоже не лыком шит? Я честно несколько минут раздумывал над этим вариантом, но так ни к чему и не пришел, потому что мараться об этих парней мне уж точно не хотелось. Тем более, справлюсь с одним, остальные, как пить дать, сдадут меня нашей бравой милиции. Хотя в прошлый раз они превосходно справились своими силами.

Что же тогда?

В любом случае новоявленная банда Сазана умом не блещет, как пить дать, они долго с нашим бизнесом не продержатся и наверняка попадутся. Вот и пусть потом на небо в клеточку любуются, а я на мягком диванчике полежу. Где б только этот самый диванчик раздобыть? И как долго ждать, пока схватят этих идиотов, ведь нельзя упускать из вида тот факт, что дуракам частенько везет.

Я подумал еще немного и понял, что выбора у меня сейчас нет, ни в городе, ни в школе мне в ближайшее время показываться не стоит. И я решил поступить в соответствии с тем планом, который у меня был изначально — поехать к моей обожаемой бабуле, побыть у нее с месяц, подумать о жизни, а потом… Ну что потом? Потом страсти в любом случае поулягутся, поживем-увидим, сориентируюсь по ситуации. Мне все-таки надо школу окончить, подумаешь, месяц-два пропущу, если что за меня Бендин вступится, и никто меня не выгонит.

Приняв такое решение, я собрал свои вещи и приготовился уходить. Федора Прохоровича не было дома. По правде говоря, прожив здесь неделю, я так и не знал, куда же старик уходил на целый день.

Ждать Прохоровича мне не хотелось, потому что возвращался он вечером, а шляться по улицам в темноте после свидания с призраком мне не хотелось. Я порылся в своем рюкзаке и вытащил деньги. Благо, уходя из дома, я забрал все свои сбережения, и скажу без ложной скромности, их было не мало. Эти 'сазанята', как я окрестил новоиспеченную банду, даже не додумались обыскать мои вещи.

Я еще подумал немного, вытащил толстую пачку купюр и положил на стол. В домик охранника кладбища никто не заходил, и я мог не бояться, что деньги украдут. Может, конечно, Прохорович и обидится, но деньги ему нужны, а они у меня есть, и я был ему искренне благодарен.

Еще я выудил из рюкзака ручку и написал на бумажке: 'Спасибо и прощайте. Рома'. Что ж, на новые кроссовки старику хватит. Даже если он их решит из Италии заказать.

И со спокойной совестью я покинул дом старого отшельника. Кладбище, слава богу, было пусто, и я спокойно ушел. Как бы я ни был благодарен старику за то, что он меня выходил, убраться из этого мрачного места мне хотелось. Подальше. Чтобы не видеть никаких могил и призраков.

В воздухе висела морось, но даже она была мне в радость после недельного заточения. И я легко пошел по дороге, дыша полной грудью. Вот она — свобода!

Как ни странно, настроение было хорошее. На вокзале я купил билет на электричку и сел в вагон. Трехчасовая поездка по железной дороге — то, что мне как раз было нужно. Можно было, конечно, поехать на автобусе, но автовокзал находился как раз возле нашей школы, а мне не хотелось, чтобы меня кто-нибудь заметил. К тому же, я уже целый год не ездил на электричке, поэтому над способом передвижения не особо задумывался.

Мне повезло, вагон оказался пустой. Дремучий случай, как же я был этому рад! Можно было спокойно развалиться на сидении и глазеть в окно на проносившийся мимо пейзаж. Хотя, будем честными, какой это пейзаж? Сначала грязный город, потом бесконечная полоса полувырубленного леса с редкими станциями.

Правда, скамейки в этом электропоезде попались деревянные без всякой мягкой обивки, и уже через полчаса пути у меня снова начало ломить все тело. Чтобы не зацикливаться на своем физическом состоянии, я начал думать, как объясню бабушке свой внезапный приезд посреди учебного года, что скажу ей, когда она с укоризной спросит, почему я так и не приехал на школьных каникулах. По правде говоря, я и сам не знал, почему. Я собирался, честное слово, собирался, а потом у нашей банды появилось слишком много заказов, я был по уши в делах все лето и отложил поездку в деревню до зимних каникул.

После маминой смерти я был у бабушки всего дважды, один раз она приезжала к нам, но Вадим быстро дал ей понять, что мы ее любим тем сильнее, чем больше расстояние между нами. Конечно же, бабушка обиделась, но никаких скандалов устраивать не стала. Просто попросила меня приезжать почаще и уехала к себе.

Что ж, во всем нужно искать что-то хорошее, если бы не этот придурок Сазан, я бы еще долго не собрался к бабуле в гости…

Незаметно для себя я задремал, а потом и вовсе уснул и проснулся только на предпоследней станции. Все-таки мой организм еще не до конца оправился, и ему требовался отдых.

Итак, я проснулся и огляделся. Мои попутчики не обращали на меня ровным счетом никакого внимания. Хорошо, люблю быть незаметным.

Я потянулся от всей души, охнул от боли в боку от резкого движения и приготовился к выходу.

Вот и приехали…

Странно, но впервые за последнее время я был по-настоящему рад, словно вернулся на Родину. Раньше мы с мамой часто сюда приезжали, у меня в этой деревне даже были друзья. Хотя на тот момент я еще не понимал, что такое настоящие друзья, это я только сейчас понял, что на самом деле друзей у меня никогда не было и нет.

Электричка остановилась на моей станции, и я с радостью выбрался на свежий воздух. Вот он, дом, милый дом, совсем рядом, не совсем мой, но тот, где мне всегда будут рады.

Я дико соскучился по бабушке, так что быстро зашагал прочь от станции.

Пройдя нестройный ряд магазинов, настроенных возле железнодорожного вокзала, я вышел на неасфальтированную проселочную дорогу, которая вела прямо к бабушкиному домику.

Погода была замечательная, настроение хорошее, самочувствие терпимое, так что я преодолел весь путь минут за двадцать.

Дома и дворы заметно изменились с тех пор, как я последний раз тут был. Раньше я знал здесь жителей каждого домика, теперь же все было иначе. Оказывается именно здесь, в этом селе, и жило все это время мое детство, и только теперь я понял, что оно кончилось, и никогда не вернется. Чувство было дурацкое, почему-то вспомнился призрак женщины, который преследовал меня на кладбище, и мне сделалось как-то ну совершенно не по себе.

Я зашагал быстрее. А вот и бабушкин дом с красной крышей, обнесенный высоким деревянным забором. Дремучий случай, вот это да! — возле ограды стояла скамейка, на которой сидела моя бабуля! Прямо как будто ждала, что я приеду.

— Бабуль! — окликнул я ее. — Бабушка!

Она обернулась. Ее лицо засветилось радостью.

— Ромочка, — вздохнула моя старушка, — как же я долго тебя ждала.

— Бабуль! — я подбежал и хотел ее обнять, но она вдруг резко отстранилась от меня. — Ба, ты чего? — чего-чего, но такой встречи я точно не ожидал. — Что случилось?

— Да захворала я, внучок, — беспечно отмахнулась бабушка, чем действительно меня успокоила, — простыла на сквозняке, не хочу тебя заразить. Ты ж организм молодой, тебе жить, а не болеть надо.

Дремучий случай, да плевать мне на заразу, я свою дорогую бабушку сто лет не видел, и обнять мне ее хочется, а заражусь, так вылечусь.

Но бабушка моего мнения явно не разделяла и даже отсела ближе к краю скамейки. Я хмыкнул, но возмущаться не стал.

— Ладно, — улыбнулся я. — Нет проблем, — и плюхнулся на скамейку.

Бабушка молчала и смотрела на меня с печальной улыбкой. Что-то было не так. Я чувствовал. Гаденькое ощущение, если честно. Может, это все оттого, что я слишком давно ее не видел?

— Ба, я, правда, давно собирался приехать, да как-то совсем времени не было… — извиняться я никогда не умел, а потому речь у меня получилась ну совершенно бессвязная. — Короче, прости, а?

Она покачала головой:

— У тебя своя жизнь. Свои проблемы, свои заботы. А мы, старики, должны просто ждать, когда же про нас вспомнят.

— Дуешься, да? — понял я.

— Ты приехал, а это главное. Как ты? Как Вадим, не воюете?

Да-а… хороший вопрос, и что ей на это сказать? Бабуль, понимаешь, Вадик спился, привел домой проститутку и выгнал меня из дома, а я подался в банду, и меня чуть не убили…

— Все в порядке, — ответил я. Получилось не слишком оптимистично. — Ну, все лучше, чем могло бы быть, — это уж точно, я мог бы давно лежать в могиле, а не сидеть тут на солнышке. — А ты как? — бабушка сидела и задумчиво смотрела в небо, словно не слыша моего вопроса. Дремучий случай, да что с ней?! — Ба! — громче повторил я, списав все на ее старческую глухоту. — Ты-то как живешь?

— Я? — почему-то растерялась она. — Живу? — потом тряхнула головой, поправила платок и очевидно фальшиво улыбнулась. — Хорошо живу. Огород, посиделки с соседями, воспоминания… Ну ты знаешь жизнь пенсионера. Тебя часто вспоминаю.

Ее улыбка была настолько ненатуральной, что я даже поежился.

— Ба, а если честно?

Вот теперь она помрачнела искренне.

— Честно? — она поджала губы. — Может, и правда пора честно… Сейчас, подожди минутку.

Я не успел ничего сказать, как она поднялась с насиженного места и потопала к дому.

Странно. Дремучий случай, до чего же странно…

Ненавижу, когда я чего-то не понимаю. Меня это злит. Чтобы моя любимая бабушка так встретила внука после долгой разлуки! И не обняла, не упрекнула за то, что давно не был! Да быть такого не может. Ее словно подменили. Или… Или случилось что-то очень нехорошее. Вот только что? Что могло случиться такого, чего бабушка не могла бы мне рассказать?

Тут определенно что-то не так, и я это выясню.

Я не выдержал и тоже сорвался с места. Нет уж, случилось, так случилось, хватит, пусть бабуля все выкладывает, как есть.

— Ба! — позвал я, но никто не отозвался. — Ау!

Я подергал калитку, но та оказалась заперта. Что за чертовщина? Замуровалась моя старушка, что ли?

Я снова попытался открыть калитку, но эффект был тот же.

Ладно, испугали, блин, старушка сбежала. Ничего, и не таких догоняли!

Сердце бешено билось, ни с того ни с сего мне стало страшно. Что скрывала моя бабушка? Что я встречу за этим забором?

Я подпрыгнул, ухватился за доску, подтянулся и достаточно легко перелез через забор примерно одного со мной роста. Вот только под ребрами заныло, но я не обратил на это никакого внимания, потому что мне и без того было на что посмотреть.

От прежнего бабушкиного дома осталась лишь ярко-красная крыша, как раньше. Сам же дом был давно не крашен и не ремонтирован. Но это ладно, у одиноких старушек это частенько случается, когда внуки вот такие свиньи, как я, и не приезжают по несколько лет, чтобы помочь. Нет, наповал меня убило вовсе не это — окна и дверь были снаружи забиты досками, будто здесь давно никто не жил.

Бабуля переехала? Нашла себе какого-нибудь соседского деда и потому так странно себя ведет?

Мысли слепились в слизкую кашу и никак не желали разлепляться. Что происходит, дремучий случай?

— Бабушка! Ба!

Я обежал дом кругом и выбежал в огород. Здесь забор был гораздо ниже, и хорошо просматривались соседские угодья. На одном из огородов трудилась старушка, ровесница моей бабушки. Она подняла голову, услышав мой голос, и недоуменно уставилась на меня.

— Мальчик, ты кого ищешь?

Неужели не понятно? Если я кричу: 'Ба!', - очевидно, что я ищу свою бабулю.

— Бабушку, — каков вопрос, таков ответ.

И мы тупо уставились друг на друга.

Первой наше молчание нарушила соседка.

— Ты Рома? — догадалась она. Я кивнул. — Лизавета много о тебе рассказывала. Только я думала, ты младше, а ты вон какой дурень вымахал, а бабку совсем забыл. А она-то ждала, как ждала, до последнего на крыльце сидела, а ты… — старуха махнула на меня рукой, как на последний отброс рода человеческого.

Ладно, дремучий случай, пусть думает, что хочет, в конце концов, она права, и я та еще свинья, но с этим мы будем с бабушкой разбираться, а не с посторонними, главное для меня сейчас — выяснить, что случилось.

— Вы бабушку не видели? — как можно спокойнее спросил я.

— Видела, — бросила старуха с непонятной мне ненавистью. — Вон там, на сопке, — она указала в сторону сельского кладбища. — Деревянный крест, памятник-то некому ставить.

Она, что, сумасшедшая?!

Тааак… Я попытался успокоиться и взять себя в руки. Нас здесь двое, и кто-то из нас не в своем уме.

— В смысле там? — спросил я как можно спокойнее. — Зачем?

Ничего более глупого в данной ситуации спросить было нельзя, но я настолько растерялся, что хорошо еще, что родную речь не забыл.

Соседка же в ответ только головой покачала:

— Полгода прошло, как бабка умерла, а он только сейчас приехал, внучок называется.

Она пошла по своим делам и скоро скрылась за углом своего дома, а я так и остался стоять посреди огорода, думая, умереть мне на месте или просто упасть в обморок. Полгода? Полгода, как умерла? Как это? Я же только что с ней разговаривал. Только что! Дремучий случай, десять минут назад!

'Ты и с женщиной в белом разговаривал', - мрачно напомнил мне внутренний голос, и сердце мое упало. Так вот почему бабушка не дала мне себя обнять, вот почему так странно себя вела…

Нет-нет-нет, быть такого не может.

Или все-таки…

— Вадим знал, — раздался бабушкин голос у меня за спиной, — только тебе не сказал, а сюда соседям письмо прислал, мол, хотите — хороните, хотите — бросьте.

Я резко обернулся. Бабушка стояла передо мной, прямо как раньше, только теперь в тени она казалась немного прозрачной.

— Бабуль, как?.. — мой голос сорвался, я протянул к ней руку, но ладонь нашла лишь пустоту, и вот в этот миг я окончательно понял: передо мной стояла не моя бабушка, передо мной было приведение. — Как… — заторможено повторил я и больше ничего не смог произнести.

Дремучий случай, да что же это?! Вадим… Какая же сволочь Вадим! Как он мог мне не сказать? Как мог утаить такое?..

Все не то, не то! Не о том я думаю, не те слова говорю своему последнему дорогому человеку, который умер, а я даже не знал. Мне не было страшно, как тогда на кладбище, да, я вижу призраков, ну и что? Для меня это не приведение, это моя бабушка, которую я бросил, про которую бессовестно забыл, занятый разбоем и грабежом, к которой не успел…

На глаза навернулись слезы, не помню даже, когда я последний раз так ревел. Но я не сдержался, потому что понимание того, что я не успел, резало острее ножа. Не успел. На целых полгода.

— Бабушка, прости…

Я рухнул на колени прямо на землю, обхватил голову руками и зарыдал. Отчаянно, по-детски, неутешно. Я чувствовал себя таким маленьким, никому не нужным и в то же время уже взрослым ослом, который заставил страдать своего самого родного человека, единственного на всей земле, для кого я что-то значил.

Не знаю, сколько длилась эта сцена. Постепенно дрожь ушла, а слезы высохли.

— Ром, не кори себя, — ласково сказала бабушка над моей головой, готов поклясться, будь ее руки материальными, она погладила бы меня по волосам, — ты ведь все-таки приехал.

Ну да, как же, когда моя жизнь пошла набекрень, я вспомнил о тех, кто меня любит. Какой же я эгоист…

Я молчал. В горле стоял ком. Я просто не мог поверить в происходящее, будто сплю и вот-вот проснусь. Но я не спал и, следовательно, проснуться не мог.

— Рома, я ни в чем тебя не виню, снова заговорила бабушка, — правда.

Мне хотелось биться головой о что-нибудь твердое, но я все же заставил себя подняться с земли.

— Как это случилось? — тихо спросил я.

— Сердечный приступ, — спокойно сказала бабушка, — инфаркт. Соседи вызвали скорую, но те приехали слишком поздно… На похороны собирали всей деревней. Так и похоронили.

— Прости, — снова беспомощно прошептал я, слезы снова подступили к горлу.

— Рома, ты ведь не знал, — по-прежнему ласково сказала бабушка, — не время корить себя.

Я, не понимая, уставился на нее.

— А для чего сейчас время?

— Для очень важного дела. Я ведь не просто так здесь. Меня просили с тобой поговорить, подготовить тебя. Нам очень нужна твоя помощь.

— Кому это — нам? — я сделал над собой усилие и сморгнул слезы. — Кому?

— Умершим. Тебе все объяснят, ты только выслушай, пожалуйста. Я знаю твой вспыльчивый характер, но не отказывайся раньше времени. Тебе все расскажут: и что происходит, и что от тебя требуется.

Кажется, я начал что-то понимать, но от этого стало еще более жутко.

— Кто объяснит?

В ответ бабушка посмотрела куда-то поверх моего плеча:

— Твой ангел-хранитель.

У меня мурашки по спине пробежали от неожиданности, но я все же нашел в себе силы обернуться.

И, как вы думаете, кого я там увидел? Я увидел ее, ту самую женщину в белом, которая пугала меня на кладбище.

— Здравствуй, — улыбнулась она мне. — Поговорим?

Бабушкино лицо приняло просительное выражение. И я сдался.

— Поговорим…э-э… ангел.

— Жанна, — представилась она и поманила меня за собой.

Итак, моего ангела-хранителя звали Жанна, и, как оказалось, она следила за мной всю мою жизнь. Правда, я не особо понял, какая мне от нее польза, но Жанна уверяла, что ангел необходим каждому, они ни во что не вмешиваются, но в трудную минуту именно они заряжают людей положительной энергией и силой духа. По мне, так эта польза была весьма сомнительна, но спорить с Жанной было бесполезно, тем более, признаюсь, я все еще ее побаивался.

— Слушай меня внимательно и не перебивай, — наконец-то Жанна перешла к самому важному, тому делу, из-за которого мне не давали покоя. Лицо ангела сделалось серьезным-пресерьезным. — Если возникнут вопросы, а они наверняка возникнут, задашь их, когда я закончу, иначе я могу отвлечься и пропустить какую-нибудь важную деталь.

Я пожал плечами:

— Ладно.

Призрак моей бабушки тактично поинтересовался:

— Мне уйти, чтобы не мешать?

Жанна посмотрела на меня: я напрягся, — потом на бабушку, опять на меня, но все же не сжалилась.

— Да-да, идите, Лизавета. Я позову вас.

Бабуля кивнула и растворилась прямо на моих глазах. От неожиданности я вздрогнул. Такое чувство, что они меня специально нервируют.

Жанна поймала мой затравленный взгляд и успокоительно улыбнулась.

— Ничего, — мягко сказала она, — приведения часто так делают — исчезают и внезапно появляются. Ты привыкнешь.

Сколько уверенности было в ее голосе. Меня аж передернуло.

— Не больно-то охота привыкать.

Она немного помолчала, задумчиво накручивая свой черный локон на палец, а потом безаппеляционно заявила:

— Привыкнешь, у тебя нет выбора.

И начала рассказ. О, что это была за история. Если бы мне рассказал ее не ангел-хранитель, а живой человек, ни за что бы не поверил.

Жил-был на свете такой мужчина — Дмитрий Березин тридцати пяти лет от роду. Извините, что излагаю, как сказку, но, как ни крути, эта история как раз и похожа на страшную сказку для детей с психическими отклонениями.

Так вот, когда Диме было восемнадцать лет, он влюбился, девушка забеременела, он собирался жениться. Все, казалось бы, было просто чудесно, огромная взаимная любовь, предстоящая счастливая супружеская жизнь… Но тут вмешалась его мать. Он был единственным ребенком, она в нем души не чаяла и ни за что не хотела отпускать сына от себя, безумно ревнуя и боясь, что другую женщину он любит больше, чем ее. Дима же был типом слабовольным, на Ромео, готового биться со всем миром ради своей любви, явно не тянул. А потому слово матери было для него законом. Мать сказала: 'Не смей жениться, рано тебе еще' — и Димочка послушался, сложил лапки и поплыл по течению, не осмелившись пойти против материнского слова.

Девушку Березин бросил, предложив ей избавиться от ребенка, и остался один. С мамой. Потом у Димы появлялись женщины, но мать по-прежнему пыталась держать его около себя, не позволяя заводить серьезные отношения. Дима подчинялся, потому что после той своей несчастной любви он и сам не хотел ни жениться, ни заводить детей. Он имел хорошую работу и целиком отдавался ей, имея лишь мимолетные связи с женщинами. Жил по-прежнему с мамой.

Год назад его мать умерла. И перед смертью она вдруг осознала, что же наделала и как погубила жизнь своему самому дорогому существу — собственному сыну. Понять-то она поняла, но было поздно. И так ей захотелось не умирать, чтобы не оставлять Диму одного, так захотелось… Желание было настолько сильным, что что-то произошло. Она все-таки умерла, но она так не хотела в загробный мир, что ее душа и не отправилась туда, она просто исчезла, развеялась по ветру и исчезла навсегда. На том бы дело и кончилось, ан нет. Своим нежеланием умирать, женщина ненамеренно наложила на весь город проклятие — мертвые перестали уходить. Все, кто умер за последний год, остались на земле, приведениями, беспомощными существами, которые уже не могут ожить и вернуться в этот мир и не могут этот мир покинуть. И никто не знает способа, как это исправить. Известно одно — ключ в Дмитрии Березине. Именно он должен сделать что-то такое, чтобы снять проклятие своей матери и отпустить души умерших отсюда. Но, что же такое Березин должен сделать, не знает никто, и сам Дима тем более. Кроме того, Дима вообще ни о чем не догадывается, потому что ни приведения, ни ангелы, ни даже демоны не могут с ним связаться. Многие люди могут видеть и тех, и других и третьих, но ни один человек не может понять их язык.

— А я могу, — прошептал я, пребывая в полном шоке от услышанного. — Дремучий случай, почему я?

Жанна покачала головой.

— Не знаю, и никто не знает. Но ты единственный, кто способен общаться, как с живыми, так и с мертвыми. И именно ты должен стать мостом между нашим миром и Березиным. Ты должен найти Дмитрия, все объяснить ему и попробовать помочь ему найти ответ.

Я посмотрел на нее, как на сумасшедшую. Я, что, похож на супермена? Или я Черный плащ, ужас летящий на крыльях ночи? Нет, я еще лучше! Я Чип и Дейл в одном флаконе, и я спешу на помощь. Во! Отпад.

— С чего это вы взяли, что у меня получится? — вздыбился я. — Я не супергерой.

— Ты не супер и тем более не герой, — охотно согласилась Жанна. — Но только ты способен понимать и тех и других. И ты просто обязан помочь нам. Если не ты, то никто, мы и так целый год ждали и наконец-то нашли человека, способного понять нас. Ты должен помочь.

— Я никому ничего не должен, — процедил я сквозь зубы.

— Рома, ты понимаешь, что кроме тебя, нам обратиться не к кому?

Вот только на жалость меня брать не стоит, меня это раздражает. Я даже скривился. Ну чего пристала, спрашивается? Мне бы со своей жизнью разобраться, а не с чужими смертями возиться. Нашли козла отпущения.

— Мне все равно, — отрезал я. — Ищите другого.

Жанна помрачнела. Собралась и… И тут она меня добила:

— Хочешь, чтобы душа твоей бабушки век ходила по земле, не зная успокоения, потому что ее внук — эгоист и бесчувственный чурбан? Хочешь?

Она и в правду меня добила, надавив на больное место. Я ведь и так был виноват перед бабушкой.

— Не хочу, — пробормотал я, сдаваясь.

— Итак, твой ответ?

— Где искать вашего Березина? — окончательно сдался я.

Жанна довольно улыбнулась. Она праздновала победу. А я понимал, что только что подписал себе приговор. Дремучий мой случай…