Стою в коридоре, глазею в иллюминатор. Альбера совсем рядом, ближе судам подлетать запрещено. Спуск только на катере.

Станция манит разноцветными огнями. Туда-сюда снуют другие корабли, кто-то только что прилетел, как мы, кто-то уже отбывает. Станция открывает шлюзы, впускает и выпускает катера, словно гигантское хищное животное, распахивающее пасть, чтобы проглотить или выплюнуть добычу.

Красиво. Все вокруг переливается яркими огнями, движение, суета — это я люблю, это настоящая жизнь.

— Готов? — сбоку раздается голос Маргарет. Я слышал, что кто-то приближается, но не стал отрываться от зрелища.

— Готов, ага, — с сожалением провожу ладонью по прохладной поверхности иллюминатора и поворачиваюсь к медику.

Сегодня она собрала волосы на макушке и даже воспользовалась косметикой, чего я еще ни разу не видел. Женщина выглядит ярче и моложе, и я снова начинаю сомневаться, сколько же ей на самом деле лет. Возможно, все-таки сорок?

— Джонатан велел всем собраться у шлюза, — сообщает Мэг. — Дилан подготовил катер.

— Угу, — отзываюсь, подхватываю стоящую у ног сумку, перебрасываю через плечо.

Ну, вот и все. Прощай, "Старая ласточка".

— Не хочется уходить? — улыбается Маргарет, следя за моим лицом.

Как ни странно, она права, не хочется. Есть чувство незавершенности, что ли. Но и делать мне тут решительно нечего. Сколько можно навязывать свое общество людям, которые в нем не нуждаются? Мне хочется ярких впечатлений, путешествий, приятного общения с теми, кому это тоже интересно.

Улыбаюсь, избавляясь от хандры.

— Очень даже хочется. Вселенная ждет меня.

Мэг закатывает глаза.

— Сочувствую я нашей Вселенной.

— Я буду аккуратен, — подмигиваю милому медику, и мы вместе направляемся в шлюзовой отсек.

* * *

Альбера именно такая, какой я ее себе и представлял, — шумная, людная, пестрая. Мне тут нравится. Обожаю городскую суету. А станция Альбера напоминает именно город, большой торговый многолюдный город, собравший у себя в гостях самую разношерстную толпу, которую только можно представить.

Стоит ступить на станцию, тут же слепят глаза яркие светящиеся вывески всего цветового спектра. Тут и там кричат зазывалы, приглашая отведать "незабываемые" блюда именно у них.

На Альберу спустились все, кроме Тима. С пилотом мы попрощались еще на борту. Что ж, пришло время распрощаться с остальными.

— Ну, вот и все, — говорит мне Роу. — Иди своей дорогой. Будем считать, что мы в расчете.

— Будем считать, — повторяю эхом, протягиваю руку. — И спасибо за то, что не морили голодом.

Капитан молчит, сверлит взглядом и в ответ руки не подает. Пожимаю плечом и убираю свою. Бог с ним и с тараканами в его голове. У меня каникулы.

— Удачи, Тай, — хлопает меня по спине могучий Эдвард. — Будешь побольше тренироваться, из тебя выйдет неплохой боец.

— Спасибо, — искренне благодарю за похвалу. Это успех — кто-то на "Ласточке" отозвался обо мне добрым словом.

Мэг вообще обнимает меня как родного и шепчет на ухо:

— Будь добр, не покалечься еще.

Смеюсь, пожимаю руки Томасу и Норману. Оба не выглядят опечаленными прощанием, но и не радуются. Я просто маленький эпизод в их жизни, как и они в моей.

— Прощай и, надеюсь, навсегда, — бурчит в мою сторону Дилан. Вот уж кто рад, что я, наконец, уберусь от него и его семьи подальше. Считаю, что, раз он сказал что-то на прощание, а не просто отвернулся, это уже маленькая удача.

— Навсегда, навсегда, — заверяю. Жизнь, конечно, штука непредсказуемая, но Вселенная большая. Сомневаюсь, что наши пути когда-либо пересекутся.

А вот Ди, к моему величайшему удивлению, подает руку сама. Причем сразу левую, без подсказки.

— Спасибо за урок готовки, — говорит с улыбкой и без издевки. — Удачи тебе.

— И тебе, — желаю в ответ. Держу ее теплую ладонь в своей чуть дольше, чем следовало бы. Разжимаю пальцы, девушка тут же убирает руки в карманы. — Попробуй вернуться в ЛЛА в следующем году. Я улажу ситуацию с "похищением", — обещаю.

— Уладит он, — фыркает стоящий рядом Дилан, ни капли не веря.

— Иди уж, спаситель, — смеется Дилайла. Она тоже не верит моим обещаниям.

Вижу на ее лице искреннее облегчение оттого, что я ухожу. Не такое откровенное, как у ее брата, но тем не менее создается впечатление, что с ее плеч свалился груз, все это время мешающий ей дышать.

Все, не хочу больше думать о семействе Роу и о том, что творится у них в головах. У моей семьи не меньше скелетов в шкафах, но мы пытаемся их сдерживать за дверцами и не выпускать, натравливая на посторонних. Это наши скелеты, и кусают они только нас.

Машу на прощание команде "Старой ласточки", глубоко вдыхаю станционный искусственный воздух и иду, как сказал капитан, своей дорогой.

Будем считать, что сегодня мой первый день каникул.

* * *

Поплутав по станции некоторое время, наведываюсь в туалет одного из заведений и снимаю повязку с плеча. Мэг настаивала на двух-трех неделях ношения этого хомута, но мне он осточертел за неделю. Ничего, главное не делать резких движений, тогда все будет нормально. Не в первый раз выворачиваю суставы.

С двумя свободными руками даже дышится легче. Настроение поднимается все выше.

Гуляю по станции, захожу в первую попавшуюся кофейню, заказываю капучино и устраиваюсь за столиком у окна. Пару минут любуюсь спешащими по своим делам людьми, а потом разворачиваю на коммуникаторе голографический экран, подключаюсь к системе станции и начинаю просматривать расписание пассажирских рейсов.

Так, сегодня можно улететь на Альфа Крит… Нет, туда пока соваться не следует, мое имя там в черном списке после попытки купить алкоголь при прошлом посещении планеты.

Также есть рейс на Новый Рим… Это уже интереснее, Новый Рим мне нравится, хотя я там был, а хочется чего-то новенького.

Рейс на Лондор… Ага, нет уж, домой мне пока рановато.

Рейс на Аквилон… В этот холодильник не хочется. Говорят, там и летом ходят в шубах.

Все, больше в этот день ничего нет. Ночевать здесь не хочется, поэтому решаю лететь на Новый Рим. При покупке билета мои данные, естественно, засветятся в системе, и Рикардо немедленно пустит своих ищеек по следу. Но, пока суд да дело, у меня есть все шансы улизнуть с Нового Рима, благо оттуда летят корабли едва ли не во все концы Вселенной.

Раздумываю еще пару минут, не стоит ли все же поморозиться на Аквилоне, потом решительно ввожу в базу свои данные и приобретаю билет на Новый Рим. Все-таки каникулы в минусовой температуре меня не привлекают. К тому же с Аквилона будет не так просто улететь, как с Нового Рима.

Став счастливым обладателем билета, вытягиваю ноги под столиком и с наслаждением допиваю свой капучино, который, надо сказать, весьма неплох.

Может быть, все же стоит отправить весточку Морган, раз уж теперь мое место нахождения известно? Только что я могу написать? Со мной все в порядке? Это и так ясно из того, что я самостоятельно покупаю себе билет. Попросить меня не искать? Смешно. Искать будут и пытаться вернуть домой тоже. Даже если Миранда позволит мне наломать собственных дров, дядюшка ни за что не сдастся, пока его люди не приволокут меня за шкирку домой. Написать "извини"? Ерунда какая-то. Извинюсь, когда приеду. Все-таки просить прощения нужно глядя в глаза. А извиниться придется. Конечно же, Морган знает, что меня никто не похищал, но, как любая мать, наверняка волнуется.

Что еще можно написать? В том-то и дело, что ничего. Поэтому решаю оставить все, как есть.

Расплачиваюсь в кафе и выхожу на "улицу". Освещение на станции очень близко к естественному. Если не поднимать голову вверх, можно даже забыть, что над тобой не солнце, а лампы.

Какой-то парнишка лет двенадцати толкает меня и как бы невзначай пытается забраться ловкой рукой в карман. Ловлю его за запястье. Мальчик удивленно выпучивает глаза и дергается. Расслабляю хватку, и он уносится прочь. Все равно мне нет никакого смысла его удерживать, не в полицию же тащить. Хмыкаю и на всякий случай проверяю кошелек и документы.

Карманников тут пруд пруди. Носятся в толпе, норовя незаметно толкнуть и вытащить ценности. На всякий случай перекладываю документы во внутренний карман. Вдруг в следующий раз я буду не так внимателен.

— Парень, работу не ищешь? — выпрыгивает из подворотни мужчина в длинном плаще и хитро улыбается позолоченными зубами. Честное слово, впервые вживую вижу золотые зубы. Смотрится по-настоящему дико. Даже не хочу знать, что за работу мне может предложить тип такой странной наружности: кожаный плащ, шляпа, козлиная бородка.

— Нет, спасибо, — вежливо отказываюсь и тороплюсь убраться подальше.

Все-таки не зря я решил не оставаться тут на ночь. Альбера недаром славится своим уровнем преступности. Здесь встречаются, совершают сделки и спешат улететь подальше, пока не лишились кошельков, свободы или вообще жизни.

До вылета моего рейса несколько часов, поэтому устраиваюсь на скамейке, подтягиваю сумку поближе и просто глазею на людей. Здесь никто не гуляет, все спешат и стараются не встречаться друг с другом взглядами.

Верчу головой в поисках чего-нибудь интересного и вскоре нахожу: Дилана Роу ведут под руки двое громил, каждый из которых не уступает в размерах моему приятелю Эду. У брата Ди подбит глаз, вероятно, пытался оказать сопротивление. Теперь он не вырывается, а идет спокойно, однако крепкая хватка его сопровождающих демонстрирует, что в их компании Дилан путешествует не добровольно.

Какое мне дело, верно? Мы попрощались со "Старой ласточкой" и ее экипажем. Они обрадовались, что избавились от балласта, я пошел по своим делам. Передо мной целое лето свободы без охраны и надзора.

Но мне дело есть.

Вскакиваю со скамьи, закидываю сумку на плечо и следую за ушедшей троицей.

* * *

Типы бандитской наружности заводят Дилана на окраину, в скромный мотель под вычурным названием "Роза любви". Это крайнее здание на улице, прямо за ним начинаются длинные ряды грузовых контейнеров, наставленных друг на друга в несколько уровней. Они высятся над двухэтажным зданием мотеля так, что, кажется, толкни, и сложатся как карточный домик, так, что погребут под собой и "Розу любви", и ее постояльцев.

Снова цепляюсь взглядом за контейнерные ряды и некстати думаю, что реши я без свидетелей кого-то убить, непременно отвел бы свою жертву туда. Не потому ли люди, которые увели Дилана, выбрали именно это место — чтобы далеко не ходить?

Смотрю на часы: за слежкой я потратил довольно много времени, уже можно идти регистрироваться на рейс до Нового Рима. Дилан же жаждал от меня избавиться, каникулы ждут…

Рикардо прав, говоря, что, если бы я так быстро не менял свои планы, из меня вышел бы толк. Пока что ничего путного из меня точно не выходит, потому что знаю, что сесть на свой рейс не смогу.

По большому счету, мне наплевать на Дилана и его проблемы — пусть выкручивается сам. Но, с другой стороны, не зря же я увидел в толпе этих троих. Смотри я в тот момент в другую сторону, и они прошли бы мимо. Но я посмотрел, а значит, уже ввязался.

Колеблюсь недолго, поднимаюсь по ступенькам, захожу в мотель. Воздух внутри затхлый. Кондиционеры или давно не чищены, или вообще не работают. Портье — скучающий парень в белой рубашке с засаленными рукавами и воротником. На груди бейдж с именем — Харрисон.

— Номер на одного? — спрашивает он вместо приветствия и, не дожидаясь ответа, уже тянется к ключам.

Я, собственно, ничего не планировал, скорее, собирался задать пару вопросов, дать денег, если потребуется помочь развязать язык. Но предложение портье мне неожиданно нравится. Почему бы и нет?

— Ага, на одного, — киваю. — И можно по соседству с теми ребятами, которые только что вошли?

В глазах парня в нестиранной рубашке мгновенно зажигается алчный блеск.

— Мы не даем информацию о постояльцах, — выдает заученную фразу.

Достаю крупную купюру и кладу перед ним на стойку, деньги мгновенно исчезают в засаленном рукаве, а улыбка служащего мотеля становится шире.

— В таком случае, вам подойдет тринадцатый номер.

Получаю ключ-карту и иду к лестнице, лифта тут нет.

Прохожу по коридору второго этажа, под ногами затоптанный до дыр ковер, должно быть, когда-то красный, теперь же бурый, с пятнами всех цветов радуги. Надеюсь, вон то жуткое пятно с краю не кровь. Похоже.

В номере еще более душно, чем внизу. Первым делом бросаю сумку на стул и распахиваю окна (все-таки воздух станции значительно свежее), потом прислушиваюсь. В соседних комнатах тихо. Неужели портье обманул?

Но нет, слышится, как что-то падает, звук похож, будто уронили стул. Какая-то возня, приглушенные голоса. Потом новый грохот, но падает что-то крупнее и тяжелее стула. И мягче. Кажется, Дилану оказывают теплый прием. А звукоизоляция тут лучше, чем я думал.

Итак, что мы имеем? Их двое, и они крупнее меня. Оружия у меня нет. У них — очень даже вероятно, что есть.

На какое-то время за стеной все затихает. Ладно, надеюсь, дурацкого брата Ди не успели так быстро забить до смерти. Звука выстрелов я не слышал. Да и вряд ли его бы тащили сюда, чтобы убивать. Больше похоже, что чтобы допросить.

Сажусь на подоконник, как на самое чистое и проветриваемое место, вывожу над запястьем экран коммуникатора и пытаюсь взломать систему станции. Мне нужна хоть какая-то информация перед тем, как что-то предпринять. Например, узнать, где остальные члены экипажа "Старой ласточки".

Защиту системы на Альбере ставил либо косорукий, либо гений. Или, скорее всего, косорукий гений, потому что все наверчено-переверчено. Приходится повозиться. За стеной по-прежнему тихо.

Наконец получаю доступ, ищу "Ласточку", пытаюсь вызвать.

Вместе со мной борт покинули все, кроме Тима. Так что пилот должен быть на месте, в любом случае. Искать по камерам знакомые лица слишком долго, проще спросить.

— "Старая ласточка", прием, — сворачиваю экран и подношу коммуникатор к губам. — "Старая ласточка"? Есть кто дома? "Старая ласточка"?

Раздается шипение помех, затем осторожный вопрос:

— Тайлер? — затем уже громко: — Тайлер, это ты?

Только по этому взволнованному голосу можно понять, что на борту не все хорошо. Вернее, совсем нехорошо.

— Я-я, — успокаиваю. — Тим, где все?

— Понятия не имею, — успокаиваться пилот не планирует. — Ди и Мэг вернулись с продуктами час назад. С остальными нет связи. Ты кого-нибудь видел?

За стеной раздается глухой удар и, кажется, стон.

— Скорее уж, слышал, — бормочу.

— Что?

— Все хорошо, говорю, — произношу громко и бодро. — Готовь корабль к отходу.

— Но…

Снова слышу шипение и какую-то возню, а затем раздается голос Дилайлы:

— Тайлер, что за дерьмо творится?

Согласен, дерьмо, иначе и не скажешь.

— Понятия не имею, — повторяю недавние слова Тима. — Ты знаешь, куда отправились остальные?

— Не знаю, — быстро отзывается Ди, хоть не тянет время на ненужные вопросы. — Наклевывалась новая сделка. Нас с Мэг отправили за провизией.

— Давно?

— Часа три назад.

— Ладно, попробую что-нибудь сделать. Конец связи.

— Тайлер, — кричит Ди. — Не смей обрывать связь. Тайлер…

Но я отключаюсь. Что я могу ей сказать? Что я сам еще ничего не знаю?

Звуки за стеной не предвещают ничего хорошего. Как бы мне ни хотелось, чтобы Дилану наподдали, увечий я ему не желаю. Осел — еще не повод для смертного приговора.

Обыскиваю комнату, открываю шкафы, заглядываю даже под кровать, но не нахожу ничего, что могло бы послужить оружием. Под матрасом только пыль и обертки из-под конфет.

Повторно открываю шкаф, откручиваю штангу для вешалок. Тяжелая — пойдет.

Снова вывожу экран над запястьем, ищу мотельную сеть. Она ломается на раз-два. Изучаю план здания, затем беру под свой контроль систему противопожарной безопасности. Запускаю аварийную сигнализацию, а затем разбрызгиватели. Еле успеваю отпрыгнуть от потока воды, начинающего бить с потолка.

Перекидываю сумку через плечо и выбегаю в коридор, где механический женский голос призывает покинуть помещения, оповещая о возгорании.

Дверь соседнего номера распахивается, на пороге появляется один из громил. Бью его штангой по голове, пока он не успел осмотреться и сориентироваться. Тот с грохотом подпиленного дерева падает на пол. Его пальцы, до этого крепко держащие плазменный пистолет, безвольно разжимаются, и оружие падает на бурый ковер. Подбираю.

Изнутри номера слышится отборный мат, затем что-то падает. Перепрыгиваю через поверженного незнакомца, заглядываю. Вода с потолка застилает глаза, похоже, я перестарался и врубил даже резервную систему тушения.

На полу возятся Дилан и второй здоровяк. У младшего Роу связаны руки, а еще он уступает противнику в весе, так что, кто одержит победу, не вызывает сомнений. Хорошо хоть хватило ума и реакции броситься и повалить второго, когда от моего удара рухнул первый.

Решаю, что подобранный пистолет пригодится позже, поэтому сую его в задний карман джинсов и окликаю Дилана:

— Посторонись, — после чего успокаиваю бандита номер два своей чудо-штангой. Полезная штука оказалась.

Громила затихает. На всякий случай опускаюсь перед ним на корточки и проверяю пульс — есть. Подхожу к первому — тоже дышит. Выдыхаю с облегчением. Это моя дурная черта: сначала делаю, потом думаю. Хорошо, что все живы, становиться убийцей мне совсем не хочется.

Дилан, пыхтя и отплевываясь, поднимается с пола. Сначала на колени, потом в полный рост. Лицо прилично разбито, а так вроде цел.

— Ты как? — спрашиваю, разрезая веревки на его запястьях. Хорошо, что перочинный нож у меня всегда с собой.

Младший Роу тяжело дышит и смотрит на меня как на привидение. Если он сейчас спросит, что я здесь делаю, честное слово, огрею штангой и его.

Но у Дилана хватает ума не задавать глупых вопросов.

— Порядок, — отзывается. Наклоняется, достает из кобуры на поясе бесчувственного бандита парализатор.

— Пошли, — тороплю, по лестнице слышан топот бегущих ног. — Пока будут разбираться с противопожарной системой, успеем уйти.

Дилан кивает, не спорит. Вода все еще льет. Холодная и пахнет отвратительно, будто из канализации.

— Туда, — указываю направление, — там пожарная лестница.

— А ты? — медлит Дилан.

— А я за тобой, — уже ору, потому что скрываться нет смысла: на второй этаж поднимаются портье и еще два типа весьма угрожающей наружности. — Прости, Харрисон, — кричу уже на бегу, и мы с Диланом несемся по второй лестнице вниз.