— Ну как… — рассказывает Гай о своем отце. — Я вроде бы его помню, а вроде и нет. Многое "помню" с маминых слов, во что играли, что делали. Голос его запомнил, как говорил: "Сын, а, сын, иди-ка сюда". И руки почему-то помню. У него пальцы были много раз переломанные, поэтому кривые. А лицо вспомнить сам не могу, только по фото.

Идем рядом, ежась от ветра, на открытом пространстве он свирепствует ничуть не меньше, чем на крыше. Втягиваю голову в плечи, пытаясь спрятаться за воротник, который гораздо ниже, чем хотелось бы. Гаю повезло больше — у него куртка с капюшоном, он натянул его по самый нос и идет, глядя под ноги, руки в карманах.

— А ты? — спрашивает. — Сколько тебе было, когда умер твой отец?

— Тоже пять.

— Вот это совпадение, — поражается мальчик, на его губах появляется улыбка — его радует тот факт, что у нас так много общего.

Он задирает голову, и ветер срывает с нее капюшон. Протягиваю руку и возвращаю его на место — простынет еще из-за нашей вылазки. Изабелла тогда меня заживо сожрет и в данном случае будет права.

Но Гай снова высовывается из-под капюшона, только на этот раз держит его обеими руками, оглядывается вокруг.

— Мы, что, идем в шахту? — вскидывает на меня изумленные глаза. — Мама же категорически запретила.

— Не-а, — утешаю. — Мы не туда, мы в барак к рабочим.

На лице Гая отражается работа мысли. Потом он морщит нос.

— А чего там интересного? Ладно в шахте, там же под землей, а тут что?

— У меня там друзья.

— Друзья? — ахает, и мне снова приходится натягивать ему на голову улетевший капюшон.

Не нравится мне это удивление. Что там Изабелла ему наплела?

— Ну да, — говорю. — А что тебя так удивляет?

— Ну-у, — протягивает, — рабочие, они же все преступники.

Врастаю в глину как вкопанный. Гай тоже останавливается, недоуменно поворачивается ко мне.

— Это ты с чего взял?.. Тьфу ты, черт, — ветер бросает в лицо облако пыли, мелкие камешки и какие-то ветки, приходится отплевываться.

— Как — с каких? — не понимает Гай, мы словно говорим на разных языках. — На рудниках работают преступники, чтобы искупить свою вину перед обществом.

Хочется зло выругаться. Сдерживаюсь, только уточняю:

— Это тебе мама сказала?

Гай растерянно кивает, отчего выпускает из одной руки капюшон и торопливо ловит его.

— Это все знают, — отвечает.

Отличная версия для ребенка. Теперь понятно, почему он был так удивлен, когда в первый день я использовал слово "рабы".

— Ладно, пошли, — срываюсь с места и тяну мальчишку за собой.

Мне нужно придумать план побега, вытащить своих друзей, а потом навсегда смотаться отсюда. Кто я такой, чтобы подвергать сомнению слова матери в глазах ребенка?

— Погоди, — вырывается. — Объясни. Это неправда?

Это не просто неправда, а самая циничная ложь, которую я когда-либо слышал.

Молчу, кусаю губы, не зная, что сказать.

Гай мстительно прищуривается.

— Если ты не скажешь, я спрошу маму.

Вот поганец. Спросит мать, а она поинтересуется, с чего вдруг такие речи. Он мне Изабеллой угрожает.

— Не знаю, — говорю, снова хватая его под руку и таща за собой (не хватало еще долго стоять на одном месте, пока на нас не обратят внимания), — может, там и есть преступники, но рудники не тюрьма.

Гай торопится за мной, но так как ноги у него короче, теперь ему приходится почти бежать.

— Тогда что? — не отстает.

— Место добычи запрещенных материалов. И люди там не по своей воле.

— Ты поэтому тогда сказал о рабстве? — молодец, запомнил.

— Поэтому, — не собираюсь юлить. — Корабль, на котором я летел, просто захватили силой и поставили перед фактом, что теперь весь его экипаж будет работать здесь. Я не в шахте только потому, что Изабелла меня узнала.

Ну вот, сказал, как есть. Если не поверит, не стану настаивать. Мать есть мать, и если Гай примет за правду ее версию, наверное, всем нам будет только лучше. И кто тянул меня за язык?

Мальчик начинает замедлять шаг, оглядываюсь на него — глаза огромные, лицо бледное.

— Так ты здесь не для того, чтобы познакомиться с нами?

Прости, малыш…

Качаю головой.

— Я здесь случайно. Я понятия не имел о твоем существовании и не знал, жива ли мать вообще.

У него такое лицо, будто он сейчас заплачет. Даже не так — заплачет и рванется бегом обратно от страшного меня, говорящего гадости о самом близком ему человеке.

Я мог бы заставить его продолжить путь в нужном мне направлении силой, но ни за что не буду этого делать — Гай ни в чем не виноват. Пусть бежит, у меня в любом случае будет время, возможно, мне все-таки удастся увидеть Ди.

Но Гай не убегает.

— Зачем она мне соврала? — спрашивает побелевшими губами.

— Не хотела расстраивать?

— И зачем мы идем туда? — мотает головой в сторону уже близкого барака. — Ты заберешь своих друзей и сбежишь?

Разве что в моих мечтах. Если окружающим плевать, что сын их командирши без присмотра шатается по сверхсекретному объекту, то попытку этот самый объект покинуть мне никто с рук не спустит, здесь Изабелла или нет.

— Нет, — отвечаю, — я просто хочу кое-кого увидеть и поговорить. Потом мы вместе вернемся.

— Обещаешь? — смотрит доверчиво.

— Обещаю.

— Тогда пошли, — теперь уже Гай решительно тянет меня вперед.

* * *

Стучу, Гай топчется у меня за спиной.

Оборачиваюсь, подмигиваю.

— Улыбайся, — говорю.

— Чего? — теряется мальчик, смотрит как на сумасшедшего. Ясное дело, после того, что он узнал, ему не до веселья.

— Побольше улыбайся, — повторяю. — Мы же в гости.

Гай растерянно кивает, не спорит, хотя и явно сомневается в моем здравомыслии.

Дверь открывает незнакомый мне охранник, смотрит хмуро.

— Сын Изабеллы? — изрекает полувопросительно, хотя, конечно же, он знает, кто перед ним — в столовой по утрам нас видели все.

— Он самый, — улыбаюсь во все тридцать два. — Можно мы войдем?

Мужчина растерянно моргает от обрушившегося на него потока дружелюбия.

— Мы? — приподнимаются широкие брови.

— Ага, мы, — отступаю в сторону. — Гай, поздоровайся.

— Здрасьте, — послушно произносит мальчик, улыбаясь, скорее, смущенно.

Охранник переводит взгляд с Гая на меня и обратно, но пропускать нас внутрь не спешит.

— А Изабелла знает, где вы? — тут же догадывается, в чем подвох, поглядывает на комм на своем запястье.

Перехватываю его взгляд.

— Не стоит, — говорю. — Она на встрече с руководством.

В глазах мужчины появляется сомнение.

Дожимаю.

— Я был тут позавчера. Мне местный врач ногу перевязала. Сказала показаться ей, — задираю штанину для достоверности, — вот мы и пришли.

Охранник все еще тянет время, раздумывая. В этот момент Гай дергает меня за руку, на стоящего в дверях мужчину не смотрит, обращается ко мне:

— Мама разрешила мне звонить в любое время, если что-то важное. Давай я ей позвоню? Пусть она ему подтвердит, раз он такой недоверчивый. Я уже замерз, — ежится.

Выражение лица охранника мгновенно меняется, он шире распахивает дверь.

— Проходите, нечего отвлекать человека.

— То-то же, — бурчит Гай и первым проскальзывает внутрь, — околеть можно.

Талант растет, меня даже чуть-чуть распирает от гордости за брата.

— Пойдемте, я провожу, — мужчина в черной форме становится на порядок любезнее. — Маргарет у себя.

— Спасибо, — благодарю.

— Спасибо, — вторит мне Гай, но с таким видом, будто расстроен, что ему не позволили наябедничать матери. Говорю же, талант.

Мы проходим за проводником по узким темным коридорам. Мальчик опасливо смотрит по сторонам.

— Тут как в склепе, — шепчет.

— Угу, — отзываюсь. Что есть, то есть.

Маргарет в маленькой комнате, отличающейся от той, в которой она меня перевязывала, лишь столом, несколькими шкафчиками на стене и покосившейся ширмой в каких-то пятнах в углу.

Мэг сидит за столом боком ко входу и что-то пишет в тетради, лицо сосредоточенное. Она поднимает голову на звук шагов, удивленно распахивает глаза и привстает.

— Тайлер?

— Она тоже зовет тебя по фамилии? — шепчет Гай, но я толкаю его в бок и делаю страшные глаза.

Слава богу, Маргарет его не расслышала. Не нужно команде "Старой ласточки" новых потрясений. То, что я родственник Миранды Морган и Рикардо Тайлера все равно никому не поможет, потому что, чтобы нас спасти, они должны сперва отыскать Пандору, которой нет ни на одной карте.

— Конечно, — говорю уверенно, — ты же сказала показаться тебе на днях. Уже почти не болит.

Мэг тут же подхватывает мою версию.

— Хорошо, что не болит, — отвечает серьезно. — Садись-ка, я посмотрю, — прохожу к койке, застеленной штопанной в нескольких местах простыней, а она поворачивается к стоящим у входа охраннику и Гаю. — А вы можете пока погулять, я должна все проверить.

Мужчина кивает, выходя в коридор. Мальчик смотрит на меня с сомнением, но тоже делает шаг назад.

— Гай, останься, — подаю голос. Не уверен, что все здесь дружелюбно настроены к сыну Изабеллы. Ну и что, что тут днем одни женщины — любая женщина крупнее и сильнее десятилетнего мальчишки. — Мэг, он нам не помешает.

Маргарет равнодушно пожимает плечами.

— Тогда сядь и не мешай, пожалуйста, — указывает на стул у стола.

Охранник задерживается у двери, убеждается, что у нас все хорошо, после чего наконец уходит. Звук его шагов удаляется и стихает.

Только после этого Мэг складывает руки на груди и адресует мне требовательный взгляд.

— Ну и что это значит?

Развожу руками в воздухе.

— Мы сбежали. Кстати, знакомься, это Гай, мой младший брат. Гай, это Маргарет. Она классная.

— Здравствуйте, — брякает мальчик.

— Брат? — удивляется медик.

— Ну да, мы не похожи, — признаю. — Но у нас много общего, — вижу, как Гай довольно ухмыляется. — Мэг, мне нужно увидеть Ди, — тут же перехожу к делу. — Ты с ней говорила?

Ответом мне служат поджатые губы.

— Тайлер… — начинает осторожно.

— Не хочет обо мне и слышать? — догадываюсь.

Кивает, в глазах сочувствие.

— Я поговорила со всеми. Дилан и раньше верил тебе. Эд явно засомневался в твоей виновности, а остальные… — снова поджимает губы и не оканчивает фразу, оно и не нужно.

— Понятно, — говорю и замолкаю. Мне нужен план, которого у меня нет. Черт.

— Нога-то как? — спрашивает заботливо. — Я посмотрю?

Да не нужны мне пока никакие планы. Мне нужно увидеть Дилайлу.

— Отлично нога, — вскакиваю с койки. — Не надо ничего смотреть. Кстати, то болеутоляющее — просто блеск, скажешь потом название, куплю себе домой, — Маргарет хмурится, но я не позволяю ей начать читать мне лекцию о вреде пилюль: — Мэг, отведи меня к Ди, дальше я сам.

— А кто такая Ди? — не выдерживает Гай, все это время вертящий головой от меня к медику и обратно и пытающийся понять, о чем мы говорим.

— Девушка, которая ему нравится…

— Девушка, которая меня отшила, — отвечаем с Мэг одновременно, после чего она ловит мой взгляд и иронично приподнимает бровь.

Ну а что такого? Нужно уметь называть вещи своими именами.

— Ух ты, — мгновенно заинтересовывается мальчик.

— Мэг, помоги, а? — молитвенно складываю руки.

— Ой, что мне с тобой делать, — Маргарет закатывает глаза. — Мне, между прочим, Джонатан и так устроил разнос за то, что я вообще с тобой заговорила.

— Угу, — бормочу, — надо было сразу в морду.

Маргарет ахает.

— Что? Он тебя ударил?

Автоматически касаюсь челюсти, но быстро отдергиваю руку.

— Нет, пустяки, — отмахиваюсь, но, естественно, она уже поняла, что произошло, и в красках представила нашу встречу с капитаном.

— Ух, — вздыхает, — что мне с вами со всеми делать… Сиди тут, — говорит строго, — и ты тоже, — переводит взгляд на Гая. — И чтоб как мыши. Сейчас попытаюсь ее сюда заманить.

Расплываюсь в улыбке.

— Спасибо-спасибо-спасибо. Можно я тебя поцелую?

Гай начинает тихонько ржать.

— Сделай так, чтобы она разрешила тебе себя поцеловать, — отвечает Мэг уже от двери и выходит, прикрыв ее за собой.

— Полдела сделано, — подытоживаю довольно и плюхаюсь обратно на койку.

А болеутоляющее и правда отличное. Даже после прыжка с крыши не болит ни капельки, хотя нога все еще распухшая.

— Так ты полез сюда из-за девушки? — восторженно переспрашивает Гай.

Все это время он сидел, как пришпиленный, там, куда ему велели сесть, и сразу же вскочил, стоило Маргарет выйти.

— Есть такое дело, — признаю с тяжелым вздохом.

— Эта девушка, о которой ты маме говорил? — быстро соображает. — Та, которую ты любишь?

— Тш-ш-ш, — подношу палец к губам, услышав шаги. — Все потом.

На самом деле, надеюсь, что потом он забудет свой последний вопрос.

— Да в чем тебе так срочно нужна моя помощь?.. — Ди замирает на пороге, увидев меня, и резко поворачивается, чтобы сбежать. — Мэг, ты предательница.

— Ди, пожалуйста, выслушай меня, — бросаюсь за ней.

— Так, — строго произносит Маргарет, преградив Дилайле путь к отступлению. — Без беготни тут. Как дети, честное слово. Еще не хватало охрану переполошить. Твоя… — смотрит на меня, а потом вдруг вспоминает про присутствие Гая и заменяет готовое сорваться с языка слово на другое, — мама обещала мне проблемы, если что будет не так, поэтому давайте не будем привлекать ее внимание. Хорошо?

Вообще-то, Изабелла обещала выстрелить ей в голову…

Дилайла хмурится, но больше не пытается убежать. Теперь я могу ее рассмотреть: за какую-то неделю пребывания здесь она осунулась, скулы заострились, а под глазами залегли темные тени. Волосы Ди собрала на затылке в тугую "шишку", но одна прядь все равно вырвалась на свободу и спускается по щеке к плечу. На ней все та же форма с "Ласточки", а сверху повязан коричневый фартук, закрывающий фигуру от груди почти до колена.

Стою и смотрю на нее как олень (при ней, кажется, я по-другому не умею). А она на меня — как на пустое место. Стабильность — главное качество наших отношений.

— Пошли, парень, покажу тебе мою комнату, — кивает Маргарет Гаю в сторону выхода.

Он поворачивается ко мне с вопросительным выражением на лице.

— Иди с Мэг, — киваю. — Я быстро.

— Быстрее, чем думает, — тихо произносит Ди и отворачивается от меня.

— И без глупостей, — говорит напоследок Маргарет, уводя с собой Гая и закрывая дверь.

Мы одни. Повисает молчание. Дилайла скрещивает руки на груди, изучает пол, потолок, стены — что угодно, но только больше не смотрит в мою сторону.

— Ди… — молчит, барабанит пальцами по рукаву. — Ди, — повторяю настойчивее — не могу говорить, когда она отводит взгляд.

— Что — Ди? — вдруг взрывается и наконец поворачивается ко мне. Теперь ее глаза мечут молнии. — Зачем ты пришел?

Пожимаю плечами.

— Поговорить. Мне, знаешь ли, не очень уютно, когда меня считают предателем.

Ди невесело усмехается.

— Я знаю, что ты не предатель. Мэг сказала.

О, это что-то новенькое. Я думал, мне придется объяснять все с самого начала.

— И ты ей веришь? — расплываюсь в улыбке. Это самая прекрасная новость за эту ужасную неделю.

— Верю, — Дилайла дергает плечом. — Мне показалось, если бы ты выдумал себе легенду, она была бы более правдоподобна.

Морщусь.

— Это уж точно.

— Но это ничего не меняет, — твердо заявляет девушка. — Так зачем ты пришел?

— Ди, — делаю шаг к ней и беру за руку, у нее ледяные пальцы. Пристально смотрит на меня, но кисть не отнимает. — Для меня важно, что ты мне веришь. И важно, чтобы остальные тоже поверили. Мы выберемся отсюда. Так как я не на рудниках, у меня больше возможностей, я что-нибудь придумаю. Дайте мне время.

Все еще держу ее за руку, Дилайла качает головой.

— Зачем? — в голосе горечь. — Зачем тебе это? Ты нашел свою мать, она приняла тебя как родного. Она здесь не последний человек, у тебя будут комфорт, деньги и власть, зачем тебе мы?

Значит, такого Ди обо мне мнения? Прекрасно.

— Мне кажется, мы уже выяснили, что я и так из богатой семьи, — напоминаю сквозь зубы.

— Она тоже твоя семья.

— Моя семья на Лондоре.

В ее глазах мелькает непонимание. Еще бы, Дилайла любила свою мать, но сейчас не время и не место объяснять, что, несмотря на то, что Изабелла Вальдос произвела меня на свет, я не считаю ее своей матерью. Моя единственная мать ждет меня дома и наверняка сейчас не находит себе места из-за моего побега.

— Ди, поверь мне, — крепче сжимаю ее потихоньку начинающие согреваться пальцы, — я сделаю все, чтобы вас отсюда вытащить. Но если мы будем подозревать друг друга и бежать в разные стороны, ничего не выйдет. Поговори с остальными. Навряд ли я скоро сумею снова сюда выбраться. Когда Изабелла узнает, что я здесь был, она будет в бешенстве и точно никуда не выпустит в ближайшее время.

Девушка молчит. Опускает взгляд на наши переплетенные пальцы.

— Ди, для меня очень важно, чтобы ты мне сейчас поверила. Ты важна.

Не буду кидаться словами "люблю-не люблю", но то, что я чувствую, просто держа ее за руку, для меня на самом деле важнее и более волнительно, чем внезапно найденная мать, плен, наркоторговцы и все остальное.

— У тебя будут проблемы из-за того, что ты пришел сюда?

Киваю.

— Подозреваю, что да.

— Хорошо, — обещает, — я поговорю с папой и с Томасом, они сильнее других уверены, что ты специально заманил нас сюда.

— Спасибо, — благодарю искренне, а она мягко высвобождает руку, снова старается на меня не смотреть. — Ах, да, — вспоминаю, — я же тебе кое-что принес, — тянусь к "молнии", расстегиваю куртку. Дилайла хмурится, но ждет, молча следит за моими действиями. — Вот, держи, — достаю и протягиваю ей рамку с фото.

— О, — удивленно срывается с ее губ. Смотрит вопросительно.

— Изабелла позволила мне забрать свои вещи со "Старой ласточки", — поясняю, пока Ди не успела придумать какую-нибудь нелицеприятную историю о том, где, как и зачем я добыл фотографию ее семьи. — Случайно наткнулся. Забрал, чтобы не выбросили. Мне показалось, для тебя это важно.

Девушка с каким-то отрешенным видом проводит кончиком пальца по запечатленному на снимке лицу свой матери, затем спохватывается, что я все еще на нее смотрю, прижимает рамку к груди.

— Важно, — подтверждает. — Спасибо тебе.

Дергаю плечом.

— Не за что.

— А теперь иди. Если у тебя будут проблемы, незачем рисковать и задерживаться здесь.

Изабелла спустит с меня шкуру и за одну минуту пребывания там, где она появляться запретила. Так что не думаю, что спешка уже сыграет роль.

— Ты сама как? — спрашиваю.

— Нормально, — отвечает слишком быстро для правды. — Все хорошо. Учусь готовить. Продуктов мало, но нам не привыкать.

— А люди здесь?

Пожимает плечами.

— Люди как люди. Есть милые, есть неприятные, — усмехается. — Вот вчера одна рыжая обещала оставить меня лысой, если я хоть раз взгляну в сторону ее парня. А я даже не знаю, кто ее парень.

Мне не очень смешно оттого, что кто-то ей угрожает.

— Я что-нибудь придумаю, — обещаю.

В этот момент дверь с грохотом распахивается, и в комнату вбегает Гай.

— Быстро, — хватает меня за рукав и тянет за собой. — Там мама. Я в окно видел.

— Какого… — вырывается у меня.

— Бежим к ней, — торопит мальчишка, знающий свою мать куда лучше меня. — Скорее, пока она не перевернула тут все вверх дном.

Уже на пороге бросаю на Дилайлу прощальный взгляд: она стоит посреди помещения, обняв руками фоторамку и прижав ее к груди, — после чего бегу вслед за братом.